Анечка

Она ушла в самом начале нового года…

Помню неуклюжее, скомканное тело маленького мужичка, который почти шёпотом пригласил меня войти в дом морозным зимним вечером. Анечка звала его по-детски незлобно, но по-женски небрежно «мультик». Добрый, мягкий, бесхарактерный мужчинка в этот день был совсем потерянным, сдувшимся, жалким.

Тихий ломкий голос, утомлённый взгляд полупрозрачных серых глаз на вытянувшемся правильном овале лица, тонкие пальчики с аккуратным домашним маникюром она отобрала у меня из рук, когда я попыталась их согреть. Не согреть, не удержать, не наполнить жизнью…

Чуть приоткрытая дверь в кухню. Хозяйский баловень кот Барсик жмётся в угол, не подходит к Анечке, не выпрашивает ни ласки, ни еды, пятится от её сквозной фигурки, словно сломленной пополам, как тонкое деревце. Пить… Неимоверно сложным движением она стаскивает бутылочку со спинки дивана, пьёт маленькими осторожными глотками, но вода струйкой вытекает обратно, не входит внутрь, выплёскивается как из неухоженного цветочного горшка с застывшей земляной коркой. Не пробить, не наполнить водой. Еда давно не принимается телом, хотя на кухне замечаю желтоватый супчик в эмалированной кастрюльке. «Сварила для себя, но есть не могу, — она отвечает на мой немой вопрос сухими потрескавшимися губами. — Курить? Что Вы, мне теперь совсем не хочется».

Она прежде много курила, осторожно оглядываясь: не видят ли дети. Дети всё видели и знали, дети выросли быстро. Мальчик появился первым, ещё до замужества, когда в женском общежитии прижился низкорослый пушистого телосложения Венечка — старший сын деловой и очень уважаемой Веры Геннадьевны, главбуха ликёроводочного завода. Симпатичная медсестра из Иванова уже однажды побывала замужем и входила в пору последнего девического цветения, желая в конце концов покорить столицу. С работой как-то не задалось. Однажды за прогул получила запись начальства в трудовую и — чёрная метка для лимитчицы светила отправкой на родину, куда совсем не хотелось, да и куда было возвращаться? Ивановский папа давно помер, а мать жила своей жизнью, редко вспоминая о своих двух дочках, рано выпавших из гнезда.
«Как с папой было? Он строгий был, он нас с сестрой бил, если что. А мама? Мама не заступалась, она ему доверяла наше воспитание» — Анечка улыбалась по-пацански, лихо косясь на меня острым смеющимся взглядом. В Москве без слёз пришлось жить, некому жаловаться. Первый муж как-то быстро растворился в пьянке, а работа медсестры затягивала в компанию, снимавшую стресс алкоголем и куревом. А как же? На спор! Это она любила. В душе лихач и сорванец, она могла переспорить любого на «слабо» — эта симпатичная длинноногая блондинка с лёгким ивановским говорком. Её невозможно было не любить, не жалеть и не… пользоваться её добротой и доверчивостью.

Сердце будущей свекрови разбила только девочка, рождённая от случайного зачатия после пьянки. Гражданский муж под давлением мамы заставил провести генетическую экспертизу. Разумеется, Анечка сама за неё заплатила. Удочерили Верочку, признали и Антошку — первенца, вылитого Венечку. И какие замечательные получились дети! Она их любила очень нежно, сама вскармливала, наряжала, баловала выпечкой. Но и к воспитанию относилась очень ответственно, — дети умели всё: готовить, убирать в комнате, ухаживать за животными, которых Анечка покупала как живые игрушки. Неживыми игрушками она несколько лет торговала, потому их количество в доме было неограниченным, и они быстро надоедали, потому раздавались по садикам и дружеским квартирам.

Откуда у неё появлялись деньги? От жажды жить и умения выполнять всю, даже самую грязную работу. В конце 90-х Анечку затащила в челночный бизнес подруга — активистка женского фронта, успешная бизнес-вумен, разведёнка с характером. Торговля в лихие девяностые показала, что это дело доступно и дворнику, и профессору, тем более миловидной блондинке тридцати неполных лет. На морозе, на ветру, в дождик и при палящем солнце — Анечка могла договариваться с ментами и коллегами по бизнесу всегда, при этом была щедра и миролюбива. Более того, она вписывалась в любую компанию, главной темой которой, увы, была пьянка. Она любила выпить, постепенно соскальзывая с пива на более высокий градус. Она даже гордилась этим: «Могу выпить до двух бутылок водки, но этого не всегда хочется». «Дети, семья… Бросить пытались? — наивный вопрос зависал в салоне машины, за рулём которой она провела не один год. — Конечно. Меня даже пробовали отвадить от водки разными способами, профессор один очень старался, гипнотизировал. Мне тогда было немного за двадцать. Нет, не вышло, не принял лечения мой крепкий организм!»

История о том, как она сдала на права — круче фильма об особенностях русской рыбалки! Одиннадцать раз завалив вождение (невиданное упорство в достижении цели), Анечка посетовала на горькую судьбу и свой страх перед экзаменатором. «Ты чё, расслабиться никак не можешь? Выпить надо, Анюта, тогда и полегчает!» — посмеялся в усы гаишник. Двенадцатый экзамен был успешно сдан без потери баллов, за что довольный экзаменатор похвалил подопечную: «Вот видишь, можно водить без мандража, Анна, умеешь ведь! Что сегодня помогло, скажи?»  «Ваш совет помог, уважаемый…» — Анечка дохнула на него лёгким перегаром. Нет, не выгнал, удивился очень, но проявил понимание, потому экзамен был принят, права Анечке выдали.
Спасательный круг — автомобиль свекрови — старая красная «шестёрка» с красным же, протёртым местами бархатом кресел, был отобран из-за проявившейся вредной привычки, и Анечка смирилась, стала искать себе новую работу, потому что денег у мужа и у свекрови просить не любила.

К нам она явилась с подругой из Украины — красавицей Оксаной. Вдвоём устраиваться на работу, связанную с уборкой квартиры пришли две молодые женщины контрастной наружности. Яркая брюнетка Оксана как будто двигала руками и дёргала за ниточку тонкую сероватую Анечку — по-домашнему стриженную полинявшую блондинку в брючном костюме с загородной барахолки. В следующий приход Оксана очень небрежно схватила швабру и начала было уборку, явно в спешке обходя углы и желая побыстрее подключить подругу к делу. Та долго входила в тему, что-то искала, маялась и зависла на протирании пыли. Оксана, кое-как справившись с объёмом работ, сообщила, что Анечка придёт в другой раз одна. Так и вышло. Осторожная блондинка появлялась у нас уже вторую неделю, аккуратно и чисто убирая квартиру, отлучаясь только на обед, благо, жила она в соседнем доме. Ничто не вызывало сомнений — мы нашли лучшего работника для дома, аккуратного и старательного. Но как-то раз я заметила, что наша помощница, войдя в квартиру, прилегла на диванчик и стала дремать. Впервые обнаружился тогда слабый запах перегара… И всё равно Анечка была незаменима, она кружила пчёлкой по дому, она вычищала самые дальние углы и идеально мыла окна, похожая на стройного Чебурашку в больших радионаушниках: за механической работой по дому она переслушала все книги нашей большой аудиобиблиотеки.

Женщины — совсем не слабый пол, силы дал нам Бог на двоих, а то и за двоих. Иначе как объяснить то, что выносит женский организм на своём веку? И как объяснить, что при этом на пенсию «по старости», «на дожитие», мы должны уходить раньше мужчин, в свои вполне молодые и крепкие 55 лет? Конечно, есть ещё генетическая программа, у каждого она своя. У Анечки была жива бабушка, вполне разумная и самостоятельная в свои 90 лет. Рассказывая о ней, внучка замечала, что внешностью белокурой бестии обязана, скорее всего, бабушкиному коллаборационизму времён второй мировой. И в самом деле, черты у Анечки были исправно арийскими: стройная фигура с хорошего размера грудью, светлые волосы, нос прямой, немного заострённый, большие серые глаза. Бравируя двадцатилетним стажем пития горькой, она уверяла, что всегда чувствует поддержку своих святых — их у неё крылатая армия…

Старая икона в углу. Серафимы летят многокрылой стаей, спасают наследницу ивановских кровей, хлопочут, внушают детям совсем недетский страх за судьбу мамы. Её праведный гнев за придуманную свекровью атаку через детей оставлю без обсуждения и осуждения… Уговаривали, глядя в похмельные глаза матери: «Мамочка, хватит, не надо пить больше! И курить не надо, пожалуйста…» Не действует, не работает это, не сдаёмся мы на уговоры собственных детей и близких, слишком сильные мы и твёрдые — закореневшие в своих страстях и любовях женщины, мы не сдаёмся, мы не слышим, мы горим и любуемся своим пожаром…

В дверь уверенно вошла пожилая женщина-воин — старшая по подъезду Елена Павловна (дверь и не закрывали в тот вечер). «Аня, я знаю, что тебе поможет! Я знаю этого человека, я слушала его! Это такой уникум — энергетический доктор!» Анечка полулёжа на диване зашевелилась и просветлела в лёгкой улыбке, не сопротивляясь ничему, не возражая… Тем более, что идти или ехать никуда не требовалось. Ни звать, ни платить объявленному гуру не надо — достаточно обложиться фотографиями биоэнергетика и — Бог в помощь, будем исцеляться! Анечка кивнула: «Несите фотки, лепите куда угодно, всё можно теперь, всё…»