Дневник Самоубийцы. Глава 1

Я проснулась рано утром. Солнце блекло прибиралось через тяжелые бардовые занавески, и, словно играясь со мной в детскую игру «кошки-мышки», било лучами по глазам. Лениво потянувшись, в мою комнату зашел кот, а за ним и Дейк – дворецкий моей семьи.

— Сегодня Вы рано проснулись, госпожа, — в ответ ему я что-то невнятно протягиваю и выставляю обратно за двери, оставив у себя только кота.

Он нежно трется об ноги, которые все в лиловых синяках. Вчера я опять поругалась с отцом, за что получила пару хорошеньких пинков. Утро было отвратительным. Мне хотелось закрыть глаза, погрузиться во тьму и тихо умереть. Я беру в руки тетрадь, в которую вклеивала листы больше тысячи раз – они же лишь разлетались. С письменного стола я взяла новый чистый лист, ручку, в которой уже заканчивались чернила, и, выходя на балкон, который был заставлен книгами и большим креслом с пледом, усаживаюсь на него. Закутываясь носом в теплые ворсинки бордового пледа, я что-то стремительно записываю на листе бумаги. Ручка скрежет по ней, оставляя слова, которые образовываются после в предложения, которые несут в себе лишь один и тот же смысл.

*запись в дневнике *
День 1698. 6:48 утра. Сентябрь 2015г.
Здравствуй, дорогой дневник.
Сегодня мой день опять начнется со скучной рутины. Я пойду в школу, в очередной раз разочаруюсь в жизни. Вчера я забыла сделать запись, да и не суть, я уже забыла, когда и по правде писала все во время, иногда даже приходилось мухлевать. А кому, как тебе этого не понять. Знаешь, я сижу тут, у себя на балконе, и пачкаю белоснежную бумагу бессмысленными словами, будто толку от этого будет. Я похожа на сумасшедшую, да? Сижу и веду диалог с тетрадкой, ожидая того, что ты мне ответишь. Глупо. Знаю – мне не кому больше этого говорить.
Вчера я задержалась со школы. Решила зайти в библиотеку, что открылась недалеко от станции метро. Стоило мне оказаться среди книг, которые я могу прочитать, то потеряла счет времени, а когда очнулась, то был уже ужин. Зачем я пообещала отцу, что вернусь и помогу ему с какими-то делами? Порой я сама себя не понимаю. Не желая возвращаться в это место, я неохота перебирала ногами. Оказавшись дома, я то и дело молила небо – да черт бы его пробрал – чтобы все обошлось, но вышло все наоборот, как и всегда, в общем-то. Сначала я получила хорошую промывку мозгов. Мне опять толковали, что я ужасная, и какой у меня замечательный брат. Я долго терпела, но когда меня взяли за живое. Когда мне сказали, что моя жизнь бессмысленна – я сорвалась. Я опять накричала. Повысила голос. За что, кстати, и была избита. Сказать, что мне было больно – это все равно, что ничего не сказать. Мне было адски больно. Сначала в меня изнурительно летела нецензурная брань, после чего последовала пара ударов по лицу – надо, кстати, будет посмотреть, не появился ли у меня синяк на щеке – а после и вовсе меня сбили с ног, и, пропинали по лестнице. Больно ударившись головой я потеряла сознания, а когда очнулась – было это примерно через десять секунд после того, как я его потеряла, то застала ещё более ужасную картину: мой отец, будь он не ладен, замахивается на горничную, которая сидела рядом со мной и вытирала кровь с лица. В этот момент что-то заставляет его остановиться, а бывает это очень редко, и в очередной раз обматерив меня, назвав «сучьим отпрыском», удалился в кабинет. Вчера я так и не смогла опробовать новые рецепты тётушки Полли, оставшись голодной, я опять попыталась успокоить себя, и найти сто и одну причину, чтобы не сдохнуть именно сегодня – найдя одно весомое «надо» я удалилась в своей ванной. Я даже не стала замарачиваться и набираться ванну. Я просто села в нее и, наматывая сопли на кулак, полоснула острием бритвы по запястью. Кровь потекла по руке, падая на дно ванны. Падающие капли создавали эхо, которое ударялось об стенки ванны, и стремительно покидало пределы комнаты. Я не смогла сдержать с себя и опять стала делать глубокие полосы от бритвы на руке, ноги. Везде. Алая жидкость беспощадно вытекала из моего тела, наполняя собой ванну. Я продолжала наносить порезы, пока не почувствовала слабость и не потеряла сознание. В тот момент мне показалось, что я счастлива, ведь мне показалось: я умерла. Но это был лишь еще один обман. Я слышала, как в мою комнату нервно входит отец, как он направляется ко мне и, издавая некое подобие «эта тупая дура опять вскрывает вены», вызвал скорую, где меня быстро привели в чувства, путем переливания крови. Я забыла уже, какой раз попадаю туда, и какой раз мой отец, избивая меня до полусмерти, везет меня, платя шальные деньги. Честно, я не понимаю взрослых. Они ненавидят меня, заставляют так поступать, но при этом не дают мне погибнуть. Умереть и забыть. Может им нравится надо мной издеваться…
*конец записи*

— Клодетта! Живо спускайся! Мать твою ж за ногу, — мужчина, что называется моим отцом, стремительно влетает в мою комнату и гневно рыскает по ней.
— Чего кричишь. Вот я. Вот, — я чувствую, как мой голос начинает дрожать, а ноги становятся ватными. Я боюсь этого человека. Он непредсказуем.
— Ты ахирела что ли? — в мой адрес опять летит волна цензуры, но я, закатывая глаза, делаю вид, что не слышу этого, — я плачу за обучения в школе, чтобы ты дрянь такая не ходила в нее?

Мои глаза быстро переключаются с Эрика на часы, которые стояли у меня на тумбочке. Черт! Я и вправду опаздываю. Уже начинается второй урок, а я все еще в пижаме, да и перебинтованная кровавыми бинтами. Из-за моих шрамов на руке, я забыла, когда последний раз носила вещи с открытым рукавом. Отец наконец-то покинул мою спальню, позволяя мне собраться. Я начинаю быстро приводить себя в порядок. Длинные золотистые волосы были собраны в пучек на затылке, большие глаза были выделены черной тушью. В шкафу я достала первую попавшуюся одежду. Вообще мой шкаф делился на два отсека: первый – тот, что состоял из темных, закрытых вещей, который я ношу, а второй – тот, что из ярких, красивых нарядов и платьев. Спускаясь на низ, я взяла сумку с учебниками, плеер с наушниками – куда уж без него. В столовой стоял мой остывший завтрак. Спасибо Полли, что не убирает его. Съев уже холодный омлет с морепродуктами и, выпив когда-то горячий шоколад, я покинула место, что называю своим домом. Главное успеть к началу третьего урока, а то мне опять придется слушать очередной выговор директора, а после и моего горе папаши.