10 дек 2015

На этой женщине я бы хотел жениться. Вот она гоняется за ребенком по площади, согнувшись пополам - белая юбка пылится по асфальту, рыжие кудри подпрыгивают и пружинят в сухом воздухе, она смеется. Я бы на ней женился, да. Совсем на одну капельку в море времени немолодые глаза сжимаются в складки морщинок, мелкие веснушки скачут по щекам и носу. Смех её некрасив, но приятен - как домашняя пижамка.

На минуту она перестает преследовать ребенка, и движется ко мне с папками. Папки красные и синие, папки невыразимо скучные и скучно невыразимые. Папки символизируют в этом рассказе рутину, которая убивает людей, водоворот каждодневности. При передаче файлов мои пальцы слегка захватывают её. Она быстро их вынимает, и это касание проходит незамеченым, как и все незначимые касания.

Она говорит: "Это выгодное предложение. Обдумайте его, Билл". Голос её некрасив, но трогает что-то в моей душе. Как гаражный инди-рок, где вокалист неприятно, разрывающе-громко кричит. Она улыбается мне. Она не так мне улыбается, она мне совсем не так улыбается, как ребенку. И я хочу проклинать мир из-за этого.

Я хочу заказать оркестр, пусть он сыграет песню Fly. Изо всех кустов вдруг появятся музыканты, она изумленно оглянется, я встану на одно колено: "Будешь моей женой?". Я хочу разорвать жгучий воздух, чтобы мы провалились в прибрежную прохладу сквозь дыру - там её смех сможет дышать, станет насыщенным. Мы ляжем на нагретые камни близ ручья, и она задремает, а я буду смотреть, смотреть, смотреть...

"Билл?" - ее рука касается моей, и мне чудится, что цвета их схожи - "Увидимся в среду".

Увидимся в среду...