Алёшенька, сынок

    Олеся, накупавшись вволю,  повернула к берегу. У кромки   наклонилась, чтобы обмыть ноги от налипшего ила. Десятки лягушат  стремительно бросились в воду. С потревоженного  камыша лениво взлетели стрекозы, дремавшие на солнышке, на самом острие камышового листа. Стрекоз было так много, что невозможно было проследить за полетом какой-то одной из них. Лягушки ели стрекоз, стрекозы комаров, а комары – людей!
Олеся, привычным жестом, отжимая волосы от лишней воды, усмехнулась: «Выходит, что маленький комарик сильнее всех оказался!»
Она внимательно осмотрела свой модный раздельный купальник, который  купила в городе, отстояв за ним в очереди добрых два часа.  Потратила тогда на обновку, как минимум, третью часть стипендии. Заметив, что плавки слегка испачканы илом, недовольно поморщилась: "Совсем обмелела Щука".  Два лета подряд были сильно засушливыми, речка Луговая, подпитывающая озерцо, становилась сухой уже к июлю. Камыш вольно разрастается.  Раньше Щучье озеро славилось, как рыбное и отличное место для отдыха. Народу было столько, что берегов не хватало. Сейчас приезжих увидишь редко, лишь местные ещё не забыли к нему дорожку. А  рыбачат, чаще всего,  мальчишки: кошкам карасей ловят.
Было время, когда  озеро чистили, берегли. А как встал во главе совхоза "Имени Кирова" новый директор, так все и пошло наперекосяк.
     Олеся направилась к старой, рассохшейся плоскодонке, доживающей свой век на берегу.  Кто-то давно уже бросил старую лодку, не желая с ней возиться: смолить, шпаклевать, приводить в порядок. Овчинка выделки не стоит! Сейчас все больше на надувных лодках плавают: их и перевозить удобно и легкие они, не в пример остальным!
Теперь невостребованная плоскодонка, перевернутая вверх днищем, служила вещевым складом для редких купальщиков, да в качестве стола для местных любителей природы: на ней можно было и чарку поставить, и закуску разложить.
Олеся взяла с лодки полотенце и, повернувшись к озеру, стала обтирать влажное тело. Кто-то на противоположном берегу вспугнул стайку диких уток, они с криком поднялись над гладью озера, выбирая безопасное место для посадки: «Олеся, Олеся, Олеся! Так птицы кричат, так птицы кричат в поднебесье» - запела Олеся модную песню.
- "Олеся, Олеся, Олеся, останься со мною, Олеся!" – подхватил  приятный мужской голос.
Олеся быстро обернулась. По ту сторону лодки стоял высокий, молодой парень, в светло-серых  спортивных  брюках и белой футболке, красиво облегающей его статную фигуру. Кареглазый блондин  приветливо улыбнулся ей. Олеся опешила: она не могла понять, как незнакомец смог так бесшумно  приблизиться к ней. Перевела взгляд  на его ноги и все стало ясно: молодой человек стоял перед нею босой, модные сандалии, которые  он держал за ремешки, покачивались в  руке:
- Не ожидали? – вместо приветствия произнес незнакомец, – и я не предполагал в вашей глуши встретить Купринскую волшебницу!
- Скажете тоже! – смутилась Олеся, теряясь от его веселого взгляда.
- Надеюсь, вы с творчеством Куприна знакомы?
- Правильно надеетесь! Только Куприн здесь ни при чем, как и его знаменитый рассказ. Просто меня зовут Олесей, как и его героиню.
- А я просто – Роман! Вот видите, как мы с вами оригинально познакомились. Простите меня за шутливый тон – это мой стиль общения с девушками. Так неудача  легче переживается. Ну, а если серьёзно, то я к вам по важному делу. Мы с матушкой прибыли  из города, нам посоветовали обратиться к Михаилу Ивановичу Мережко, фельдшеру. Говорят, он костоправ от самого Господа Бога. И он ваш отец, так ведь?
- Это мой дядя, - просто ответила Олеся, с облегчением вздохнув. На прием к дяде каждый день выстраивались очереди, значит, и этот молодец к нему же:
– Вы не похожи на страдальца, - уколола парня Олеся.
- Да не я страдалец! – Роман трагически изогнул красиво очерченную бровь, - моя матушка, вчера вечером упала и то ли вывихнула, то ли просто растянула связки на правой руке. Для этого мне и потребовалось везти её из города вот, сюда!
Вашего дяди дома не оказалось. Вообще никого не оказалось, только вот такой замок! – Роман округлил руки, показывая величину замка, – какая-то бабуся посоветовала искать вас здесь.
Олеся, заметив, какие у него красивые, ухоженные руки, определила: не рудокоп!
- Вам, уважаемый просто Роман, не повезло: дядя в отъезде, уехал в районную больницу. Он по понедельникам всегда туда ездит. А тетушка моя в фельдшерском пункте, оказывает помощь какой-нибудь доярке.
- А долго ли ваш дядя будет в отъезде? Я-то сам могу и в машине подождать, но матушка…
Олесе стало стыдно за свою нелюбезность: с чего взялась язвить? Люди за помощью приехали!
Она, накинув халатик, предложила:
-Давайте, я вас с матушкой, устрою у дяди в приемной. Это с тыльной стороны нашего дома: там не так жарко и уютно. Стоят кресла, столик. Там и подождете! А дядя Миша, проволочек не любит: к обеду будет дома.
Роман с радостью согласился. Олеся сложила в пакет шлепанцы, полотенце и, по примеру Романа,  направилась к дому босиком.
Рядом с домом, на солнцепеке, стояла бежевая «Волга». Задняя дверца была открыта настежь, и из салона машины доносились жалобные стоны.
Олеся, приблизившись, поздоровалась с тучной дамой, которая едва удостоила её кивком головы, обряженной в большую соломенную шляпу.
Увидев сына, дама сменила надменное выражение лица на страдальческое и плаксивым голосом стала пенять ему за долгое отсутствие. Роман принялся успокаивать болящую матушку, а Олеся, достав из-под коврика ключ, открыла двери дома. Взяла ключ от дядиной приемной, висевший тут же на гвоздике, на веранде, и пошла открывать её для гостей. В приемной было прохладно,  Олеся мимоходом поправила накидки на стареньких креслах, собрала в стопку брошюры, которыми дядюшка просвещал пациентов, ожидавших своей очереди. Принесла из кабинета дяди графин с водой, стакан. И только после этого пригласила городских гостей.
Когда матушка Романа была водворена в одно из кресел, Олеся, не зная, как угодить капризной гостье, предложила ей чашку чая. Та, неожиданно, любезно согласилась. Олеся ушла в дом и вскоре вернулась с парой чашек, чайником и вазочкой меда. Пока гости утоляли жажду, Олеся взялась готовить обед: вернется из района дядя, придёт  к обеду тетя Марина. А может быть, и гости изъявят желание отобедать с хозяевами? Наверно из города рано утром выехали. Олеся заглянула в холодильник, в котором обнаружила кастрюлю с борщом, сваренным вчера тетей Мариной:  «На первое - борщ! Дядя Миша всегда говорит, что самый лучший борщ – это недельный. Значит, вчерашний вполне сгодится. На второе - отварю сосисок, а на гарнир – гречку. Салат из огурцов, помидоров и зелени – лучшее дополнение, к тому же, все овощи свеженькие с собственного огорода».
В калитку, ведущую к дядиной приемной, стали входить люди: кому-то нужно было продолжить лечение, кому-то только начать его. Олеся, занятая готовкой, не видела, как подошел дядя Миша, она только услышала его голос, приветствующий собравшихся больных:
- Ты смотри, какая красота меня посетила? – голос дяди Миши стал вкрадчивый, мурлыкающий, - как вас звать - величать, красавица?
- Маргарита Фёдоровна, - оттаяв, представилась мать Романа.
Олеся усмехнулась: она знала, когда дядя Миша начинал мурлыкать по-кошачьи, значит, больная ему симпатична. Любит дядюшка дам в теле!
На кухню к Олесе зашел Роман:
- Ну, ваш дядя и артист! Чтобы так обаять мою матушку, с первой минуты, нужно немало потрудиться! Она на него смотрит, как на оракула, это просто невероятно! Я сам врач, а такой виртуозный подход к больным вижу впервые.
- Вы – врач? – в голосе Олеси читалось сомнение, - я думала вы спортсмен, баскетболист или кто-то в этом роде!
- Начинающий хирург! Уже оперирую самостоятельно.
-А что же своей матушке не помогли?
-Вы мою матушку не знаете: ей как придет в голову светлая мысль, так ничем не переубедишь, не докажешь, что любой хирург ей этот вывих определит и вправит! Подавай ей костоправа.  Да ещё  того, что живет  у черта на куличках!
-Значит, вы  аппендициты вырезаете?
- А хотя бы и так! Вы думаете, удалить аппендицит ничего не стоит?
Вошла тетя Марина и своим появлением не дала Роману закончить начатую мысль:
- Здравствуйте, молодой человек! Кто вы? Зачем к нам на кухню пожаловали?
Пока Олеся объясняла тете Марине, кто такой Роман, и зачем он появился здесь, в дверь вошел дядя Миша, обращаясь к Роману, произнес:
- Можно вас попросить, коллега, помочь вашей матери перейти в дом. Она любезно согласилась с нами отобедать. Надеюсь, вы также не против?
Роман был не против. Он с готовностью поднялся и вышел вслед за дядей Мишей. Марина Семеновна вздохнула: «Каким ты был – таким ты и остался!»
Повышенное внимание дядюшки к женскому полу было давно известно, именно этот интерес был камнем преткновения между супругами Мережко. Олеся, привыкшая к такой реакции тети Марины, на дядины шалости, благоразумно промолчала.
                2.

   За обедом разговаривали только Маргарита Фёдоровна и дядя Миша, остальным была отведена роль слушателей. Из застольной беседы стало ясно, что Маргарита Фёдоровна – вдова генерала Ковалёва. До смерти мужа они служили в Эстонии. Жизнь в этой прибалтийской стране  пришлась им по вкусу, они рассчитывали остаться  там, на постоянное жительство. Если бы не болезнь мужа: обнаружилось  затемнение на правом легком. Врачи советовали сменить сырой климат Эстонии на  более теплый. Пришлось переехать сюда, в Азию, ближе к горам. Только мужу это не помогло: умер он спустя два года после выхода на пенсию. Умер от обширного инфаркта. Роман у них поздний и единственный ребенок, опора стареющей матери. Будущая знаменитость! Живут они с сыном в своем доме, на пенсию, которую ей выплачивают за мужа. Сама Маргарита Фёдоровна никогда не работала, как она пояснила, из-за плохого здоровья.
Вчерашний борщ был с аппетитом съеден, от гречки с парой сосисок  тоже никто не отказался. Гости, приправляя гречку свежим салатом, без устали хвалили хозяйку. Тетя Марина, принимая похвалу, сдержанно благодарила.
Когда Олеся накрыла стол к чаю, Роман поднялся, поблагодарил за обед, попросил разрешение прогуляться.  Вопросительно посмотрел на Олесю:
- Вы не составите мне компанию?
Олеся с готовностью поднялась ему навстречу:
- С удовольствием! Я покажу вам дядюшкину пасеку, расскажу, как пчелки для нас мед добывают!
- Рома, будь осторожен, сынок! У тебя на пчелиный укус аллергия!
- Хорошо, мамочка, я буду стоять поодаль от ульев, - совсем по-детски пообещал он.
Когда они вышли, Роман вздохнул с облегчением:
- Излишняя опека, как и обильная сладость, когда они в избытке, то  начинают казаться горькими! Вам так не кажется, Олеся? А мне, порой, хоть из дома беги! Ну, что же, царица пчел, ведите, показывайте свои владения! Олеся, если нет возражений, то давай перейдем на «ты»?
У Олеси возражений не было.
Прогулка длилась недолго: пришла тетя Марина и позвала их в дом. Маргарита Фёдоровна, напившись чаю, торопилась домой. Роман, который лучше других знал характер своей матушки, без возражения повернул к дому. Уже у самой калитки, прощаясь, тихо шепнул Олесе:
- Я к тебе приеду, как-нибудь, в ближайшее время. Поплаваем вместе, порыбачим! Пообщаемся без посторонних ушей!
Олеся, провожавшая Романа до машины, едва заметно кивнула в знак согласия.
Она почти не удивилась, когда перехватила настороженный взгляд гостьи, скользнувший по её фигуре: «Оценивает, дамочка, достойна ли я внимания её сыночка!»
      Убирая после гостей посуду, Олеся ждала, что тетя Марина, закончив разговор «с глазу на глаз» с любвеобильным супругом, обязательно выскажет свое мнение по поводу их гостей. И не ошиблась:
- Ты, Олеська, уши свои шибко не развешивай! Этот генеральский сынок, складно поет, да только слушать нечего! – тетя Марина, тяжело вздохнула,- чем они хвалятся? «Волга» под задницей – отцовская заслуга! Дом тоже!  Маргарита в  жизни, только-то и сумела, что старого дурачка на себе женить. Да и сынок, видно многого не достиг. Белоручка холенная!
- А вы, откуда знаете, что старого? – заступилась за гостью Олеся.
- А то не видно? Поздний у неё ребенок! Это, наверно, у генерала он поздний, но не у неё! Ей от силы пятьдесят лет наберётся.
- Вы ревнуете, тетя Марина, вот вам всё в них и не нравится! Люди, как люди, а что на нас не похожи, так живут они в других условиях.
Роман – хирург, уже самостоятельно работает, мечтает поступить в аспирантуру! Может быть, ещё и знаменитым станет, тогда нам стыдно будет за такие мысли о них. А руки для хирурга – главный  инструмент, их беречь нужно! Никакой он не белоручка!
- Да ты, никак знакомство с ним продолжать собралась? Заступница сыскалась!  Смотри, Олеська, не получилось бы так, как с твоей матерью, Царствие ей небесное!
- А что дурного произошло с мамой? Муж бросил? Это сейчас не редкость.  Может быть, я ещё чего-то не знаю? Так скажите!
Тетя Марина только махнула рукой, когда разговор заходил об Олесиных родителях, она предпочитала, заканчивать его, не вдаваясь в подробности.

                3.
      Роман появился в субботу, после полудня. Здороваясь с Олесей, признался:
- Убежал от матушки! Сказал, что к однокурснику за необходимой мне книгой еду. Иначе бы одного не отпустила. Ей  твой дядя очень понравился: всю неделю только о нем и говорила!  Кстати, это он матушке посоветовал съездить на курорт, на грязи, подлечить больную руку. Теперь все силы и средства направлены на добывание нужной путевки. А заболевание-то, выеденного яйца не стоит: растяжение связок, ушиб локтевого нерва. Это простыми процедурами снимается.
   Олеся, которая была не избалована мужским вниманием, очень обрадовалась приезду Романа. Пускай тетя Марина думает о нем, что хочет, но ей парень нравился все больше: не глупый, не наглый, искренний, веселый. Что еще нужно? Олесе скоро двадцать, а Роману двадцать пять лет. Интересы общие, даже профессии: Олеся, на следующий год, окончит медучилище и станет фельдшером, как и её дядя с тетей. А там и дорога в мединститут открыта.
Пожимая руку Олеси, Роман спросил:
- У тебя в связи с моим приездом проблем не возникнет? У вас, в деревне, все на виду: «Не сойтись, разойтись, не посвататься».
-   Меня это мало волнует, кто и что обо мне подумает! Мне  в детстве этих сплетен хватило! Самое главное – я знаю, что делаю, а остальное неважно!
Ты лучше заходи в дом, угощать тебя стану. Голодный ведь?
- Не откажусь! – ласково улыбнулся ей Роман, –  особенно, если борщ имеется!
- Борщ у нас не переводится: дядя Миша его очень любит!

    После обеда, они пошли на озеро. Тетя Марина собрала им летних яблок, бутылку воды, положила несколько пирожков с картошкой: после купания все сгодится! Олеся прихватила старенькое покрывало: не ложиться же городскому гостю на траву, затоптанную деревенскими гусями.
На приезд Романа, тетушка отреагировала ровно, словно прошлого неприятного разговора и не было. А дядя Миша был гостю откровенно рад: «Эх, была бы племяшка смазливее! Какая пара получилась бы!»
У Олеси не было ни сестер, ни братьев, ни родных, ни двоюродных. Так распорядилась судьба. С Романом ей было хорошо и просто, как с родным братом: рядом с ним можно было никого не изображать из себя, чтобы казаться в его глазах лучше, чем ты есть на самом деле:«Может быть, отношения между людьми так и начинаются?» - думала Олеся.
   Накупавшись, они грелись в лучах заходящего солнца, ели яблоки, взобравшись на старую лодку с ногами. На  лодке им двоим было тесно, они то и дело касались друг друга локтями, плечами и не смущались: все было естественно и просто.
Вечер наступил незаметно, за разговорами они не заметили, как сумерки опустились на озеро, придав его поверхности холодную, серебристую окраску.
Побежавшие мелкие «барашки» делали озеро живым. Жизнь на озере также стала меняться: на смену парящим стрекозам, вылетели из травы комары, из прибрежной тины зажурчали лягушачьи женихи, надувая белые жабо, призывая любимых. Скоро и невесты зашлепают на свидание.
Олеся и Роман засобирались домой, пока ещё видно тропинку:
- Иди вперед, повелительница лягушек! А я за тобой, чтобы не покалечить, какую-нибудь  новобрачную!
- А ты, смотри внимательно под ноги, - посоветовала Олеся, - боюсь, что после твоей ступни от бедняги останутся только кожа да кости!
Олеся едва успела договорить фразу, как прямо перед ней через тропку, неторопливо прошлепали две лягушки. Она резко остановилась, пропуская их,  Роман, шедший за ней следом, вынужден был обхватить девушку руками, чтобы сохранить равновесие. Олеся почувствовала, как кровь прилила к вискам и застучала там сотней молоточков, губы пересохли, отвечая на волнение. Она стояла, не шевелясь, ожидая продолжения: «Сейчас он повернет меня к себе и поцелует! Она видела такое в кино. Как быть? Оттолкнуть? Возмутиться? А может быть позволить ему обнимать меня дальше?»
- Ты что застыла, испугалась? Может быть, мне впереди пойти? - голос Романа спокойный и доброжелательный вернул Олесю к реальности.
«Размечталась, подруга! Хорошо, что люди не могут читать мысли друг друга. Со стыда можно сгореть!» - укорила себя Олеся:
- Лягушки через дорожку идут, одна за другой! Тебя высмеивала, а сама чуть не наступила! – оправдала она свою заминку.
- Трусишка, а я думаю, с чего это сердечко так громко застучало?
Когда они вышли на широкую дорогу, Роман обнял плечи Олеси и так, не убирая руки, довел её до самого дома. У калитки их поджидал дядя Миша:
- Припозднились, молодые люди! У тети Марины уже пельмени налеплены, вода кипит! А у меня наливочка на столе!
- Ехать нужно, пока еще дорогу видно, - в голосе Романа, послышалось сожаление, - если не появлюсь, матушка подымет тревогу!
- А ты утречком раньше встань, да по холодку. На такой машине часа через два в городе будешь. Мать не успеет и проснуться!  У меня в приемной, на кушетке и переночуешь, постель тетя Марина даст. Ну, как тебе такой план?
- Принимается! Пельмени я с детства люблю! Можно мне от вас позвонить домой?
- Да, пожалуйста! Телефонный аппарат у меня в приемной.

     Ужин прошел очень оживленно. Все способствовало тому: и вкусные пельмени тети Марины, и крепенькая наливка дяди Миши.
Роман ел с аппетитом, похваливая кулинарные способности хозяйки. Олеся наоборот, сидела без настроения, ела неохотно. Тетя Марина, заметив это, поинтересовалась, отчего у племянницы нет аппетита? Может быть, пельмени не нравятся?  Олеся  сослалась на головную боль:
- Иди, выпей таблетку аспирина, да полежи спокойно и все как рукой снимет! – посоветовал дядя Миша.
Олеся, поблагодарив за ужин, ушла в спальню. Мужчины продолжили прерванный разговор:
- Вы, Михаил Иванович, мануальный терапевт высокого класса. Откуда у вас этот дар? – в голосе Романа дядя Миша, уловил нотки уважения.
- У меня дед этим славился, - не без гордости пояснил дядя Миша, – вот он был специалист высочайшего класса! Мог своими толстыми пальцами новорожденным младенцам вывихи вправлять. Ему не требовался рентген: все по пульсу определял, где поломка кроется. А я, мальцом, на побегушках у него был: подай, принеси! А потом, когда  дед постарел, а я подрос, тогда он меня учить этому делу начал. Видно смог разглядеть во мне такую способность. Я помню, что деда всегда обвиняли в отсутствии медицинского образования, обзывали знахарем, а то и шарлатаном, действовавшим вслепую.  Вот я и пошел в медицину, чтобы избежать этого. Хотелось  больше узнать про то, что делаю. Человеческий организм – диво дивное, так мудрено устроен. Ты ведь сам это знаешь! Какой ум такое смог претворить в жизнь? Какой должен быть у Творца разум, чтобы  машина, сотворенная его гением, могла  жить, производить себе подобных, а главное - думать, говорить, творить!?
- Ну, это вы преувеличиваете, насчет машины! – засмеялся Роман, - как можно сравнить человека с машиной, пусть даже самой совершенной!
- Тогда что он есть - человек? Биологическая машина, носящая в себе искру Божью, которую принято называть душой!
- Да, тонкая философия! – отозвался Роман.
– Михаил Иванович, а ведь в вашем роду примешана чья-то иноплеменная кровь? – спросил Роман, переводя разговор в иную плоскость.
- Есть такое, - засмеялся дядя Миша, – прабабка у меня была черкешенка. Моему прадеду Андрею Федоровичу, довелось влюбиться в черкешенку. Прямо, как у Лермонтова,  только мою прабабушку звали не Белла, а Обра. Да и была она не писанная красавица! Родня её встала, как кошка на дыбошки. Грозились прадеда убить, если он смущать девицу не перестанет. Видать грех промеж них вышел, дело то молодое, горячее. Когда обнаружилось, что невеста беременная, пришлось им сбежать со Ставрополья, в Среднюю Азию, в Киргизию. Если бы отец и братья невесты догнали их, то не миновать бы им смерти! Вот так мы здесь и очутились! Оттуда и примесь инородная. Я ещё не так много почерпнул, отец белорус, видимо, разбавил. А вот у матушки моей,  по женской линии, сильно заметна была кавказская порода. А характер взрывной всем достался.
Тетя Марина выразительно посмотрела на мужа, желая добавить, что и любвеобильность его тоже из того же источника, но промолчала.
- Вы все брюнеты, темноглазые, а почему Олеся так непохожа на вас?
- Она в отца пошла, - ответила за мужа тетя Марина, - Юрка, зять, был рыжий и кудрявый. А веснушек на нем было столько, что на всю деревню бы хватило!
Из комнаты вышла Олеся, взялась помогать тетке, накрывать стол к чаю.
Поздно вечером, стали расходиться. Тетя Марина принялась убирать посуду, а Олесе поручила постелить гостю.
Роман вынес кресла из дядиной приемной на улицу, пригласил Олесю посумерничать с ним. Вечер был теплый, тихий, одуряюще пахли флоксы. Стаи бражников без устали порхали над цветами, доставая длинными хоботками нектар:
- Правда, они напоминают колибри? – нарушил молчание Роман.
- Колибри не видела, - отозвалась Олеся, - а бражники здесь не редкость. Присмотрись, как у них светятся глаза, прямо, как у кошек!
- Это наблюдается у всех животных, кто ведет ночной образ жизни.
Олеся, расскажи мне о себе? Кем были твои родители, как получилось, что ты так рано осиротела?
Олеся молчала, как будто не слышала просьбы Романа. Тот уже успел раскаяться, что задел такую сугубо личную тему, как девушка заговорила:
«Отца своего я не помню: он бросил  нас, когда мне  было три года. Мы с мамой жили тогда в районном центре Чуйково, там и сейчас есть у меня квартира. Мама работала библиотекарем при местном Доме культуры. Как рассказывала мне тетя Марина, а она старшая мамина сестра, отец мой Лавренев Юрий, приехал  из Украины и стал работать в Доме культуры в качестве директора. Организовал самодеятельный театр, маму пригласил принять  участие в одном спектакле. А уже спустя год родилась я.  Что произошло между родителями, я не знаю: мама мне об отце ничего плохого не рассказывала. Знаю только, что у  Надежды, темноволосой, статной красавицы родилась рыжая, веснушчатая дочь,  правда, зеленоглазая и кудрявая.  - Олеся, взглянув на притихшего Романа, усмехнулась, - повелительница лягушек, как точно определил ты!
Роман попытался возразить, но Олеся, сделала вид, что не заметила его движения:
- В поселке об отце ходили разные слухи, говорили, что хорошо умел петь украинские песни, играл на баяне, любил женщин и выпить. Но я тогда была маленькая и к слухам относилась равнодушно. Будто это все говорилось о постороннем для меня человеке. Образ отца в моей памяти не задержался. Фотографий в доме не оказалось. Тетя Марина говорит, что мама все их сожгла. Я маму, как женщина, понимаю, а, как ребенок, нет. Трудно расти с одним крылом, пусть даже очень заботливым: всегда согрета одна половина, а другая постоянно мерзнет! Отца мне не хватало всегда, и я его себе придумала: могла разговаривать с ним часами, поверяла ему свои обиды и тайны. Он отвечал мне, почему-то всегда так, как хотелось бы мне. Может быть, мама и знала о моей тайне, но никогда не попыталась разрушить её! И я ей за это благодарна. Да и не только за это. За пятнадцать лет, нашей с ней жизни в доме никогда не было постороннего «папы» или просто мужчины. Она иногда, по делам, уезжала в город, может быть, там был у неё друг?  Из одной такой поездки мама не вернулась вовремя.  А  утром нам сообщили, что в городе произошла крупная авария: на выезде из города столкнулись пассажирский автобус и грузовик, везший щебень. Водитель грузовика был пьян, столкновение было лобовое. Моя мама оказалась в числе погибших.
Я тогда училась в девятом классе. Тетя Марина с дядей Мишей жили здесь, в Подгорном,  они звали меня к себе. Школа в Подгорном есть, только – начальная. Мне пришлось бы ездить в Чуйково и зимой, и летом. Подумала я и решила, что останусь жить и учиться там, где все время жила и к чему привыкла.
Я все это время надеялась, что отец, каким-то образом узнает о моем сиротстве и примчится ко мне. Не дождалась. Может, его и в живых нет?
Тетя Марина и дядя Миша помогали мне, как могли. По совету дяди Миши я сдала документы в медучилище, где проучилась уже год. Еще год и я смогу жить самостоятельно: работу мне в нашей районной больнице найдут".
Олеся, закончив свою исповедь, замолчала:
 - Я тоже очень любил отца! – голос Романа осел от  волнения. – Мать у меня властная, а отец был добрым и справедливым. Жаль только, что у военных остается мало времени для собственных сыновей. Вроде бы у меня были два крыла, а тепла, как такового, я никогда не чувствовал.
- Ром, а ты, что же один ребенок в семье?
- Один. Отец был намного старше матери, вот она и не захотела рожать ему больше одного ребенка. Говорит, что и со мной  ей забот хватило!
Оба какое-то время молчали. Роман заговорил первый:
- Где я смогу найти тебя в городе?
- Второе общежитие для студентов медучилища, это сразу за главным корпусом. Спросишь Лавриневу Олесю Юрьевну. Повелительницу лягушек!
Оба рассмеялись. Олеся поднялась, собираясь уходить:
- Спокойной ночи, Рома!
- Спокойной ночи, волшебница! – Роман по-братски прикоснулся губами к щеке Олеси.
 Он даже не подозревал, какое смятение охватило сердце девушки, какая немыслимая надежда надолго поселилась в нём!
Утром, проснувшиеся хозяева не обнаружили  ни своего гостя, ни его машины.

                4.
   Олеся собиралась домой, в Подгорное, складывала в сумку вещи и книги. Через три дня страна будет праздновать годовщину Октябрьской революции, студенты медучилища будут участвовать в параде вместе со всем городом.  Участие каждого студента в торжественном действе, строго проверялось начальством. Те, кто посмел нарушить  этот приказ,  строго наказывались, вплоть до отчисления. Олеся рассчитывала уехать домой сразу же после парада. Заедет в общагу, заберет сумку с вещами и на недельку домой!
- Олеська, - в дверях показалось смеющееся лицо соседки по комнате, – иди, там к тебе такой чувак пожаловал! Аллен Делон – ни больше, ни меньше! Везет же рыжим!
Олеся, накинув на плечи вязаную кофту, спустилась вниз. Рядом со столом вахтера тети Наташи, спиной к Олесе, стоял высокий мужчина:
- А вот и ваша сестрица! – любезным голосом пропела тетя Наташа, – что же ты, Лавренёва, скрывала, что у тебя есть такой солидный брат? Да, ещё и доктор?!
- Привет, сестренка! – на Олесю глянули такие долгожданные глаза! Роман!
С их последней встречи прошло достаточно времени, чтобы надежда Олеси потеряла свою яркость.  Так бывает – случайно встретились и разошлись без обязательств и обещаний. И вот, он рядом: живой, улыбающийся, в модном плаще!
- Привет, братец, - поддержала Романа Олеся, не желая при посторонних  развенчивать его ложь, – давненько не появлялся!
Роман раскрыл объятия, ткнулся губами в рыжий завиток:
– Дела не пускали, сестренка! Работы было по горло. Давай, иди, одевайся, в машине я тебе всё расскажу.
Когда они сели в машину, Роман, смеясь, объяснил Олесе:
- Ты на мое вранье  не сердись, это вынужденная мера. Эти мегеры, - он кивнул в сторону общежития, - ни за что не позовут нужного тебе человека, если ты не близкий родственник! Вот и пришлось назваться твоим братцем Романушкой!
Оба весело рассмеялись.
- Представляю, что там сейчас поднимется! Тетя Наташа всем раззвонит, что у этой рыжей Олеськи – красавец брат! Такое неравенство!
Лицо Романа стало серьезным:
- Олеся, прекрати на себя наговаривать! У тебя такая душа чистая, светлая, какая  не многим достается, а  пустым красоткам, со смазливым личиком, твоя чистота и не снилась!
- Однако вы, мужчины, прежде всего, западаете на смазливое личико! Кто про душу в тот момент думает? О ней потом вспоминают, когда красота облиняет, а заместить её нечем!
- Ты, говоришь, как умудренная жизнью женщина! – засмеялся Роман, повернув ключ зажигания.
Машина плавно тронулась с места:
– Мы сейчас поедем ко мне. Ты мне поможешь в одном деле, – встретив настороженный взгляд Олеси, пояснил, - не бойся, маман на курорте, я дома один.
«Час от часу не легче, - подумала Олеся, - по мне, так лучше бы матушка была на страже!»
Но следующая фраза Романа, все привела в равновесие:
- Через два дня мать возвращается, а у меня в доме бедлам. Вчера друзья нагрянули, понятно, с девушками, одно слово мужики! От души повеселились. Я бы мог вызвать нашу приходящую домработницу, но боюсь, что матушка узнает о моем дурном поведении на другой же день по своем возвращении! Сегодня утром я подумал о тебе: «Вот, кто меня сможет выручить!»
Обида полоснула по сердцу Олеси: «Он на самом деле так наивен, или притворяется таким? За кого он меня принимает?» Первым побуждением девушки было  уйти от этого наглеца навсегда! Она повернула лицо к Роману, чтобы потребовать остановить машину, но, встретив его родные, ждущие глаза, смалодушничала и кивнула в знак своего согласия.
    Дом генеральши Ковалевой, ничем не отличался от соседних построек: такой же одноэтажный особнячок, огороженный взятой в уголок рабицей. Сетка и уголок окрашенные в ярко-зеленый цвет, придавали дому веселый вид, даже поздней осенью, когда деревья в маленьком садике сбросили свои листья, а увядшие хризантемы имели  непривлекательный вид. От калитки к дому вела дорожка, вымощенная старательно подобранными камнями: «Точно наша речка Луговая, когда  пересыхает летом!» - про себя сравнила Олеся. Крыльцо, оконные рамы, входные двери – все было добротное и хорошо сработанное:
- Это все отец старался, - уловив ход мыслей спутницы, пояснил Роман, - он все мог: и солдатами командовать, и дома строить!
Он открыл дверь, посторонился, пропуская девушку вперед.

   Уборка затянулась до самого вечера: Олеся, вытирая бесчисленные ложечки, рюмочки и статуэточки, думала: «Зачем иметь в доме столько ненужных вещей? Только дом захламлять! Бедная домработница, ей нужно за вредность приплачивать!»
Пока Олеся делала влажную уборку, Роман пылесосил многочисленные ковры, покрывающие полы и стены. Наконец, очередь дошла до кухни:
- Олесь, давай что-нибудь перекусим, а потом с новыми силами дальше!
Заглянул в холодильник, достал остатки вчерашнего пиршества: немного мяса курицы, недоеденный салат «Оливье», нарезку из колбасы и сыра. Из хлебницы был извлечен кусок батона. Олеся налила в чайник воды, поставила греться, собралась ополоснуть заварочный чайник. В прихожей зазвонил телефон, Роман снял трубку. По его изменившемуся голосу, Олеся без труда смогла догадаться, что звонила ему женщина. И не просто женщина, а та, к которой Роман был далеко не равнодушен! С ней, Олесей, Роман не говорил так никогда!
Олеся терпеливо ждала, когда любовный диалог будет закончен, а висок сверлила только одна мысль: «Зачем я здесь?» Она с трудом подавила в себе порыв: встать, одеться и уйти! Во всяком случае, сделать это нужно дипломатично: больше не встречаться! Забыть и не думать ни о чем: не вспоминать его улыбку, глаза! Не травить себе сердце пустой надеждой на взаимность!
- Олеся, тут такие обстоятельства возникли: мне нужно отлучиться. Ты ешь, пей чай. Жди, я ненадолго!- Роман улыбнулся. Улыбка получилась виноватая, как у провинившегося ребёнка.
В прихожей, сдернул с вешалки плащ, и, одеваясь на ходу, выскочил за дверь! Олеся слышала, как из гаража выехала машина, хлопнули створки ворот. Она осталась одна в чужом доме. Попила чай, взялась наводить порядок в кухне. Уже стемнело, а Романа все не было: «Зачем я только согласилась на это?» - в который раз задавала она себе вопрос, на который не получала ясного ответа.
Появился Роман рано утром. В ответ на справедливые упреки Олеси, заключил её в объятия и закружил по комнате, приговаривая:
- Олеська, не сердись на меня, если бы ты знала с какой богиней я провел эту ночь! С какой волшебницей!
Олеся смотрела в его красные от бессонницы и шальные от счастья глаза и понимала, что ему сейчас все равно, кого обнимать: её или плюшевого медведя, одиноко сидящего в углу дивана! Все одно, объятия эти предназначались той, пленившей его сердце.
                5.

   Шел июль месяц. Олеся окончательно простилась с городом и всем, что было с ним связано. Решение работать в родном районе, по окончании учебы, было давним. У нее есть своя квартира, в районную больницу её берут на работу в качестве фельдшера на скорую помощь. Работа нелегкая, придется ездить и на чабанские стоянки, и в отдаленные поселки. Но Олесю это не пугало: во-первых, это хорошая практика, а во-вторых – нужно зарабатывать деньги, чтобы содержать себя! В данное время Олеся приводит в порядок свою квартирку. Она уже сделала необходимый ремонт, все обновила. Вчера ей вне очереди провели телефон: теперь он ей просто необходим. Первые, кому она сообщила свой новый номер, были тетя Марина и дядя Миша: 03-10! Пока телефонный аппарат молчит, но придет время, когда он будет не умолкать!
   Телефон зазвонил рано утром. Голос дяди Миши, был испуганным и взволнованным одновременно! Такого Олеся за дядюшкой не знала! Что там могло произойти? Дядя Миша, не отвечая на её вопросы, попросил срочно приехать и положил трубку.
Олеся поймала попутку и всю дорогу до Подгорного терзалась догадками: "Что могло случиться?" Её воображение рисовало различные ситуации одну страшнее другой! Но то, что она увидела, войдя в дом дядюшки, затмило все её предположения.
На столе стояла обыкновенная, плетенная из ивняка корзина, выстланная изнутри тканевым покрывалом, в корзине в новеньких пеленках лежал новорожденный ребенок, смотрел на Олесю своими карими глазами, будто спрашивал: «Ты, случайно, не моя мама?» Олеся робко дотронулась пальцем до нежного лобика ребенка, он неожиданно улыбнулся, никому не адресованной улыбкой. Олеся вздрогнула: она узнала эту ласковую улыбку! Говорят, что человек все может изменить: форму бровей, выражение лица, но улыбку – никогда! Она, как печать, удостоверяющая подлинность документа! Олеся осторожно взяла на руки малыша, странное чувство родства теплом прошло сквозь тело. Осторожно  прижала ребенка к себе, слегка покачивая его, перевела взгляд на родственников, молча наблюдавших за этой сценой:
- Откуда у вас это чудо? – почему-то шепотом спросила Олеся.
- Подбросили, – коротко ответил дядя Миша, – утром пошел в свою приемную, а это, - он указал на корзину, - стоит на кресле. И молчит, как партизан! Я вчера заторопился и забыл закрыть двери на ключ, вот, подкинули нам подарочек!
Тетя Марина робко заметила:
- Может быть это твой грех, вот  нам его и подбросили?
Дядя Миша задохнувшись от гнева, долго не мог вымолвить ни одного звука:
- Как была дурой, так ею и осталась! Коли это моё, то почему ты не родила от меня никого? Думать головой надо!
Тетя Марина расплакалась. Олеся, прижимая к себе ребенка, попросила:
- Не надо ссориться! Я его беру себе, как-нибудь воспитаю.
- Ты что сбрендила? Сама еще ребенок! Как работать с ним сможешь? Ребенок - это тебе не игрушка! К тому же никто тебе его не оставит. Если бы ты родила его, тогда другое дело! – возмущению дяди Миши не было предела, - в милицию заявим, а они определят его в дом малютки.
- А что нужно, чтобы все выглядело так, будто я родила этого ребеночка?
- Справку из роддома нужно, где ты его рожала, индивидуальная карта наблюдений к тому же, - ответила тетя Марина.
- Тетя Марина, ведь вы акушерка, напишите мне такую справку, а?
-Совсем с ума сошла! Под статью меня подвести хочешь? Тут самый неопытный гинеколог определит, что ты не рожавшая.
- Я все равно, его никому не отдам! Пусть попробуют забрать! Мне подкинули, значит, он - мой! Дядя Миша, просмотрите, пожалуйста, все его суставчики на месте стоят? Что-то он кряхтит и кривится постоянно. Тетя Марина, я за детским питанием в район съезжу, а вы присмотрите за Алёшенькой! Пелёнки поменяйте!
- Алёшенькой?- насмешливо спросил дядя Миша, - ты ведь не знаешь ещё, кто там в пеленках! Может уродец какой! За что-то же его не захотели оставить у себя!
- В пеленках мой сын! Алёшенька.
Утверждение Олеси оправдалось: в пеленках действительно был мальчик:
- Утягивала живот, горе-мамаша! – проворчал дядя Миша, приступая к осмотру, – лежи смирно, Алешка, вижу, досталось тебе, бедняжке.  Сейчас ремонтировать тебя стану! Будешь у меня, как новенький!
  Целый месяц весь район обсуждал диковинный поступок Олеси, мнения сельчан разделились: кто говорил, что она  нагуляла ребенка с тем богатым мужиком, который  приезжал к ней на «Волге». Им возражали другие: мол, нагулять это одно, а живот куда спрячешь, его требуется девять месяцев перед собой  носить. Олеся отмалчивалась. Только однажды, случайно подслушанный разговор, задел её за живое. Она уже входила в двери продуктового  магазина, когда услышала, как в разговоре бабки Перчихи и продавщицы Светки было упомянуто её имя. Олеся осталась на крыльце и прислушалась:
- А я тебе говорю, - вещала Перчиха, - что Олеська не Надькина дочка! Этот её артист, когда сошелся с Надькой, представился холостым. А через год, съездил на свою родину, да и вернулся не один, а с этой Олеськой! Сказал, что его первая жена бросила девчонку на произвол, вот ему пришлось дочку привезти к новой супружнице. Надька дура, согласилась её принять, как своего ребенка. А когда бумаги выправили, так этот артист вскорости и сбежал от неё, от Надьки-то!
Олеся шла домой, не разбирая дороги, мысли путались в голове: «Как такое возможно, чтобы её  любимая мамочка, оказалась не родной?»
Дома позвала в сад тетю Марину и голосом не терпящим возражения, приказала:
- А сейчас, тетя Марина, вы мне расскажите все о маме и только правду!
- Значит, проболталась, какая-то балаболка? – тетя Марина вздохнула, - ну что же, желаешь знать правду - слушай…

                6.
 
                ДВАДЦАТЬ ЛЕТ СПУСТЯ...

   Известный хирург, центральной городской больницы, Ковалёв Роман Борисович, отдыхал в кресле-качалке, уютно укутавшись в плед. Сегодня воскресенье, можно позволить себе просто ничего не делать. Осень действовала на Романа Борисовича угнетающе. Слезливая погода, прохладный воздух нагоняли на него ничем необъяснимую тоску: не хотелось никого видеть и слышать, просто бездумно лежать и не шевелиться!
Только бы не произошло ничего непредвиденного, где бы  потребовалось его вмешательство. Роман Борисович, убаюканный монотонным шумом дождя, задремал. Разбудил его требовательный телефонный звонок. В трубке послышался взволнованный голос дежурного врача Игоря Васильчикова:
- Роман Борисович! Простите ради Бога, что беспокою вас, но произошел несчастный случай: привезли парня с ножевым ранением. Ранили в драке. Предположительно задета печень.
- Вызывайте бригаду. Пришлите машину, я сейчас соберусь. – коротко ответил Роман Борисович.
 Вот уже два года, после защиты докторской диссертации, заведует он хирургическим отделением в центральной городской больнице, за все, что происходит в стенах доверенного ему отделения, он лично  несет  ответственность.
В вестибюле его встретил Васильчиков, молодой хирург, на ходу торопливо обяъснил:
- Около университетского общежития произошла драка, двое студентов что-то не поделили между собой. А этот третий полез их разнимать и получил удар ножом. Молодой парнишка, примерно вашего роста, красавец! Жалко парня.
     Операция закончилась уже поздно вечером, Роман Борисович почему-то решил не уезжать домой, а остаться здесь, в больнице: требовалось проследить, как больной будет выходить из состояния наркоза.
Случай, конечно, тяжелый, но парень крепкий, поправится. Роман Борисович, вошел в ординаторскую, попросил дежурную медсестру вскипятить чайник: он с утра ничего не ел и, кажется, не пил.  Сел за стол и устало опустил голову на руки. Вошел Васильчиков, и, тронув Романа Борисовича за плечо, тихо произнес:
- Роман Борисович, там приехала мать этого парня, просит, чтобы вы уделили ей время. Я ей говорил, чтобы приходила завтра, но она,  и слушать ничего не хочет. Да, она говорит, что знает вас лично. Так можно ей пройти к вам?
- Ну, если она знакома со мной лично, то придется увидеться с ней. Приглашайте.
Васильчиков, облегченно вздохнув, вышел.
В коридоре послышались чьи-то легкие, торопливые шаги, в дверь негромко постучали:
- Войдите, - отозвался Ковалев.
Маленькая, рыжеволосая женщина вошла в кабинет и остановилась у порога, привыкая к яркому свету:
- Олеся? Ты?! – у Романа Борисовича от волнения перехватило горло, – вот уж не думал встретиться с тобой при таких печальных обстоятельствах! Ну-ну, не надо так плакать! Все обошлось, скоро парень поправится. Я его заштопал на совесть, как собственного сына!
При этих словах, Олеся подняла голову от плеча Романа Борисовича, куда уткнулась, ища поддержки:
- Так ты  всё знаешь? Знаешь, что Алеша твой сын? Догадался? Или свою копию увидел?
 Роман Борисович, побледнел:
- Так значит, ты оставила ребенка себе? Возможно ли это?!
- Как видишь, возможно!
Роман Борисович, подошел к окну, открыл створку. С улицы ворвался шум  большого города: шлепанье мокрых шин об асфальт, гудки машин…
Закурил сигарету, жадно вдохнул табачный дым и, не поворачиваясь, заговорил:
«Я полюбил женщину, - голос Романа Борисовича звучал глухо, - она была старше меня на три года, разведена. У неё уже был ребенок от первого брака, которого воспитывали её родители. Мое увлечение Инной переросло в настоящую страсть: я не мог себе представить, что смогу нормально существовать без её губ, глаз, голоса. Я, не раздумывая, сделал бы ей предложение, но при мысли о матери, моя решительность куда-то улетучивалась. А тут Инна забеременела, у нее и раньше были задержки месячных, и она упустила возможный срок для аборта.
Мать при упоминании о моей женитьбе, встала на дыбы, пригрозила убить себя, если я ослушаюсь. Тогда я сделал вторую непростительную ошибку: я пригласил мою любимую в гости, чтобы познакомить её с матерью. Думал, что матушка оценит интеллигентность, добрый нрав моей избранницы, красоту, наконец! Все вышло пошло, некрасиво! Мать  недвусмысленно дала понять Инне, что её сын достоин лучшей партии, чем возрастной экономист, какого-то там завода! Да ещё с ребёнком! С этого отвержения и началось охлаждение со стороны Инны. Инна рожала дома, я сам принимал роды. Первый взял в руки своего первенца. Ребенка она принимать не захотела: как позже выяснилось, Инна списалась со своим первым мужем и собиралась сойтись с ним вторично. Принять ребенка, значит, признаться перед первым супругом в своей неверности. Она отдала его мне: мол, что хочешь, то и делай с ним. Это твой сын! Что мне было делать? Отнести ребенка его бабушке? Отдать в детский дом, тем самым испортить себе репутацию? Пожертвовать карьерой? Тогда я вспомнил о вашей семье: порядочные люди, медики. Догадаетесь пристроить ребенка, не замарав своего имени. С вас, какой спрос? Подкинули и все тут!  Я и подумать не мог, что все так обернется!
В двери ординаторской заглянула медсестра:
- Роман Борисович, чайник уже вскипел, принести?
- Закройте дверь, - приказал завотделением. Медсестра испуганно скрылась за дверью.
Я окончил аспирантуру и защитил кандидатскую диссертацию в Москве. Сюда вернулся, когда умерла мать. Да так и остался: быть рядовым хирургом в Москве не лучше, чем завотделением здесь, на периферии.
О тебе я наводил справки сразу же по приезду из столицы. Узнал, что ты замужем, муж врач и у вас двое детей. Побеспокоить тебя не решился: может, муж ревнивый, может, видеть меня не захочешь. Хотелось узнать о ребенке, в какой детдом его определили?
 Я так и не женился, не смог простить предательства двум родным женщинам: матери и любимой. Помнишь, наш разговор о душе? Как ты была права, Олеся! Прости меня, Олеся, за все! И не суди строго, жизнь меня уже осудила по-своему.
- О чем ты, Роман, говоришь? Я так тебе благодарна за Алешу! В нем вся моя жизнь, что бы я без него делала? Не представляю!
- А мне, что теперь с этим делать? Как жить, зная, что где-то рядом со мной ходит, дышит моя кровь, моя копия?
- Поздно, Роман, слишком поздно! Не вздумай портить Алешке жизнь, один раз ты его уже предал! Он считает отцом другого человека, носит его фамилию. Он - Крайнов Алексей Павлович. Для него ты, только хирург, спасший его, за что вся наша семья будет благодарна тебе всю жизнь! Разреши мне увидеть Алешу, я только взгляну и уйду. Меня муж на улице дожидается, тоже места себе не находит!
- Он приходит в себя после наркоза, и ничего тебе сказать не сможет. Приходи лучше завтра, утром, часиков в одиннадцать, я распоряжусь впустить тебя.
- Я только взгляну, - умоляюще прошептала Олеся.
- Сестра, - позвал Роман Борисович, приоткрыв входную дверь, - проводите эту даму к больному, только на пять минут!
                7.

Утром Олесю проводили в палату к сыну, как и обещал ей Роман Борисович.
Алёше только что закончили переливать кровь, он лежал, прикрыв глаза, когда Олеся приблизилась к кровати, Алеша улыбнулся:
- А я почувствовал мамочка, что это ты! – увидев слезы на глазах матери, успокоил, - не плачь, не нужно, все будет хорошо! Не веришь? Мне сегодня ночью об этом сказал ангел!
- Какой ангел? Откуда? - спросила Олеся, думая, что сын бредит.
- Обыкновенный, весь в белом. Он присел ко мне на кровать, погладил мою руку и сказал: «Алёшенька, сынок! Все будет в порядке!»
Как ты думаешь, мама, он, этот ангел, на самом деле приходил или мне почудилось?
- Наверно приходил, сынок, раз ты его слышал! – тихо отозвалась Олеся.