И жизнь, и слёзы... А любовь?..

С кем человек прощается, когда умирает? С начальником? С собутыльником? С товарищем по партии? Нет. С родными и близкими. Да ещё и прощения у них просит, если обидел кого.
Мы же, кажется, совсем забыли эту азбучную истину: кричим, митингуем, рвём друг у друга кусок повкуснее, гоняемся за шмотками и мечтаем о машинах-иномарках, забывая о тех, кто живёт рядом. И если жестокость и равнодушие взрослых по отношению друг к другу ещё как-то объяснимы, хотя не оправданы и противны, то всё чаще и чаще возникающая нелюбовь к детям своим, в муках рождённым, чувство неприязни к ним, как к какой-то помехе, полное безразличие к тому, какими они вырастут, - преступно.
Да, сегодня трудно, сегодня в поте лица нужно зарабатывать деньги, чтобы хорошо жить. Но ведь хорошо жить - это не только хорошо есть, пить и одеваться, это ещё и любить друг друга, заботиться родителям о детях и детям о родителях, быть вместе и в горе (в этом случае, кстати, любой посочувствует), и в радости (а в этом - любой позавидует).
- Ну, вот: опять проповеди! - заворчит недовольный читатель. - Мало, что ли, мы их наслушались в своё время?..
Наслушались-то наслушались, да всё равно живём, как Крыловский Васька, который слушает и всё-таки ест.
Государственная машина безжалостно перемолола наши души. Но стоит ли этим оправдывать свою озлобленность? Ещё великий Достоевский резко критиковал тех, кто свои дурные поступки оправдывал "средой": заела, мол, стерва!
Примерно такими словами защищают себя и прикрывают своё бессилие мамы, вызываемые вместе со своими "провинившимися" детьми на комиссию по делам несовершеннолетних. Причём частенько громче всех кричат те, кто живёт вполне прилично. например, одна красиво одетая мама, не выслушав, в чём обвиняется её сын, с ходу начала наступление: "Мы работаем с утра до вечера. Не видим их весь день. Когда нам с ними заниматься? Работу, что ли бросать?"
Слушаешь её и вроде бы со всем соглашаешься, а потом оказывается, что эта мама второй раз вышла замуж за "богатого" и теперь нигде не работает, так что времени у неё для сына предостаточно. Однако легче его просто накормить, напоить, одеть и спать уложить, чем побеспокоиться о его душе, спросить, чем живёт, о чём думает, помочь советом, если надо, утешить, сказать несколько ласковых слов.
Но о каких ласковых словах может идти речь, если родители с детства приучают ребёнка к окрикам, ругательствам, порке?!
Малышка идёт рядом с матерью, еле за ней поспевает, споткнулась, а самый близкий взрослый человек бьёт со всего размаху да ещё приговаривает: "Будешь спотыкаться? Будешь? Сволочь!"
А бедная "сволочь" и не возражает, не плачет: привыкла, видно.
Настоящее издевательство начинается, когда ребёнок идёт в школу. Мало того, что н двойку получил и очень этому огорчился, так ему ещё и дома, вместо утешения и помощи, всыплют по первое число. Какое уж тут хорошее отношение к урокам и учителям?!.
Да что там двойки! Некоторые мамы, считающие себя благовоспитанными, наказывают детей за тройки и даже за четвёрки. Я слышал, как учительница "!), узнав, что у её вполне нормального сына что-то не ладится с каким-то предметом, ненавидяще прошипела: "Козёл!..."
Не умеем мы своих детей и защищать. Вокруг столько развелось всякой погани, что спокойным и безобидным детям порой просто прохода не дают: отбирают деньги, бьют, унижают. А папа, главный защитник семьи на все жалобы сына или матери важно, "по-учёному" отвечает: "Пусть учится сам себя защищать". Да как же он научится, если ты, "умный" папаша ему на поможешь?! А если их много и все "лбы" здоровые, тогда как?
Нет смысла давать какие-либо советы: всё равно у нас не привыкли их слушать и ими следовать, - у нас ведь все всё знают. Да и не ставил я перед собой такой задачи. Только хочется вспомнить слова Ивана Карамазова из романа Достоевского о том, что "...весь мир познания не стоит... слёзок ребёночка..."
Но не слёзок из-за некупленной игрушки или ссадины на коленке, а слёзок бессилия, отчаяния и одиночества...