Buss of other times. 09

(Автобус с иного времени)

Но Симон был боле рассудительный и уверенный в себе, девки у него были, а вот на семью он пока не претендовал, потому и в девках лучше разбирался и дельное мог что подсказать. И Симон как-то рассматривал Дорни, и, -
– "Ты бежишь от себя, ты бежишь от вопросов на которые хочешь получить ответы. Это не какая-то там девка Лиди-Аделия – это ты, это все ты сам. Ты думаешь ты на фронте спасешься от всего этого? Единственное, что ты забудешься... на время. Или полагаешь, что этот платочек спасет тебя от пули? Я не верю во всякую мистику-фантастику и с того уверен в себе. Я не хочу сказать, что все это бред параноика или следствие какой контузии, которую ты может не заметил. Но ты много задаешь себе ненужных вопросов и ищет неведомые ответы. Что тебе самому даст анализ этого платочка или телефона? Это нужно только тебе, как доказательство в какой-то там твоей правоте, в твоей уверенности, а она тебе нужна? Ты я вижу не любил эту девчонку, но у тебя и другой нету, чтобы ты ее забыл. Тебе надо было брать ее за руку и тащить к себе в кровать, и сослаться на контузию, и она бы ничего против этого не сделала и даже не стала бы пищать и брыкаться. И ты открыл бы для себя все что связано с нею, откуда бы она ни была. Но ты сам закрываешься и словно сам делаешь все, что бы не получить свои ответы на свои вопросы. Это и твоя извечная нерешительность. Нет, может в бою она хороша как осторожность, что спасала тебе жизнь. Я ни верующий но скажу, тебя ни эта девчонка, тебя сам бог бережет, только хрен знает для чего и она тебе была послана, чтобы нянчиться с тобой. Может ты это узнаешь только в конце жизни, ради чего тебя бог берег, но разве что жизнь пролетит зря впустую, а жизнь надо брать как девку, без сомнений, решительно и в крепкие руки";
– "Я и не рассчитывал что ты мне скажешь что-то иное, но ты сам я вижу ни меняешься, ибо примерно тоже самое ты мне говорил и тогда, на фронте. Только не говори, что и тебя бог поставил нянчиться со мной. Мне лучше искать себя в этом мире, чем хвататься за что-то там, что под рукой, хрен знает для чего мне нужно. Как и ее тащить в постель. Ты по-своему тоже веришь с мистику и в судьбу, только для тебя это вчера был бой, а сегодня секс с девчонками, что тоже не имеет никакой логики, кроме самоуверения в своей полноценности и решительности как парня. А мне может плевать на то, кто я сейчас есть, хоть никто. Я не для того телефон хотел отдать науке и этот платок, а чтобы как-то помочь всем людям, что может сделать большую рациональную пользу, вместо того чтобы там скажем воскрешать огромные заводы и лаборатории. Я так и остался солдатом Симон, а солдат от себя не зависит. По крайней мере я кому-то чем-то полезен для общего дела. Раз - я таким именно родился, это не случайно Симон, не случайно. Значит в этом есть какой-то смысл, который я должен найти. И все эти пришельцы с иного мира или времени, тоже не случайность. Это не сомнения Симон, это какая-то цель, которую я должен понять. Но вот уже прошло три года с фронта, а мне кажется – я тут лишний, это не мой мир. Мне на деле лучше податься на фронт, ибо там больше шансов что-то понять или... хоть даже умереть не зря. Фронт мне кажется ближе и понятнее...", - и Дорни махнул рукой не закончив, мол дальше уже говорить смысла не имеет. И Симон лишь покачал головой досадно, но больше спорить не стал, только подмывало спросить, зачем вообще пришел к нему Дорни с такой исповедью? И теперь приходило на ум только одно – Дорни пришел проститься с ним как с другом, ибо не уверен, что вернется с фронта на этот раз. А ведь на деле, что ему делать в мирном городе, друзей у него раз-два и обчелся, девок нету, он и на деле странный парень. Симон с ним сдружился на фронте, что Дорни был очень толковым парнем в решении боевых задач и надежным. И теперь Симон понимал, что Дорни более думал о нем, чем о себе самом и выходит он как бы нянчился с Симоном, а не наоборот. А боевая дружба – сама прочная. Но ничем он помочь сейчас Дорни не мог...
 И вот пока разогревали и разгоняли дирижабль ожидая попутного ветра, ибо авиации уже толком почти не было, кроме той малости что еще поставляла Россия, Дорни уже заранее устроился в грузовом отсеке, подвешенным снизу к цеппелину, где стояло пару малых броневиков старого образца, только теперь работающих на электрической тяге. А большинство солдат, кто собирался лететь с ним в Иорданию, еще прогуливались вокруг по площади, прощались с девчонками и друзьями. И когда цеппелин уже стал набирать высоту, Дорни глянув в окошко иллюминатора заметил на окраине аэропорта автобус, который отходил тоже... Откуда автобус? Опять эта мистика и почему именно здесь, чтобы он увидел? 

  Арабов из селений грубо сгоняли в подобия резерваций, ибо почти в каждом селении находилось хоть сколько боевиков сопротивления, в основе смертников, которые плюя на свое население постреливали в сторону солдат ЕКЕ или даже бросали гранаты. Какой-то араб переводчик орал на толпу в мегафон, -
– "Хоть вы все женщины тут и дети или старики, это не важно, ибо мы вам не судьи и не убийцы. Но с вашим фанатизмом религии вам верить нельзя. К вам нельзя относиться гуманно, ибо ваши малые детки, что растут мальчишками, завтра вырастут и непременно возьмут в руки оружие и пойдут убивать и резать людей других наций, как иноверцев. Не мы вас тут оккупируем, а вы со своей дурацкой религией убийц и самоубийц, вынуждаете нас так действовать, что бы от рук ваших мужей больше не умирали невинные, те же женщины, старики и дети других наций. Вы продались со своей верой американцам, что снабжали и снабжают вас оружием, что бы вы шли убивать другие народы...";
Хоть сам переводчик был араб и повторял слова советника командира группировки, но делал он это к какой-то жестокостью и даже презрением к своим согражданам по нации, и Дорни подумал, что сей араб скорее или добровольно перешел на сторону ополчения во время европейского фронта с абреками или может даже родом из Европы. А арабы в любой стране если кому служат, то преданно и фанатично. То есть выходило, что он и сам по характеру не отличался от местных боевиков-смертников. Но тут переводчик вдруг замолчал, хоть дышал в мегафон как паровоз, и беззвучно повалился наземь, скорее всего стрелял снайпер, ибо с запозданием гулким этом дошел звук выстрела и гражданские заметались, а женщины пытались закрыть собой детей. Тогда сам советник немного знавший арабский, крикнул команду всем ложиться на землю, иначе солдаты начнут стрелять на поражение и все конечно полегли. И тут словно в подтверждение заявления араба переводчика, от одной мамаши с краю толпы, вырвался малец лет восьми-десяти и подняв с земли камень, помчался на солдат, чтобы швырнуть в них это нелепое "оружие" как гранату. Что уже говорило, сколько ненависти даже в ребенке, готовом убивать иноверцев с таких малых лет! Он летел прямо на советника, но тот и не шелохнулся и тут малец упал лицом в землю и выронил камень, а потом долетело эхо следующего выстрела! И мать мальца истошно завопила и бросилась к бездыханному телу. Было не понятно, зачем снайпер боевик стрелял в мальца, если он против солдат ЕКЕ? Может это снимают на скрытое видео и потом покажут в Америке, что мол это солдаты ЕКЕ убивают невинных младенцев? Советник еще громче и грознее закричал чтобы всем лежать? А потом с другого конца толпы донесся шум и грохот, после чего, из ряда старых сараев появился российский бронетранспортер, который ехал и волок за собой по земле, связанного арабского снайпера за веревку. Русским как всегда, все было словно по барабану и они даже шутили сидя на броне. Когда броневик подъехал к солдатам ЕКЕ, все увидели на арабе пояс смертника и подсознательно отшатнулись подальше, но русский махнул рукой с брони и сказал, что детонатор был на электронике, которую они вывели из строя.
– "Пусть посмотрят на своего героя в последний раз. Хотя сдается что они его знать не знают, иначе бы сейчас уже начали причитать в голос арабки. Казнить мы его конечно при народе не станем, чтобы не разжигать впустую ненависть. Но и вы с ними пожестче, они типа смирных овец под стволами автоматов, а как чуть дашь слабинку, сразу стараются показать зубы волка. Удачи пехота!", - крикнул с брони сержант и русский броневик покатил дальше, а командир велел поднимать арабов и гнать дальше к пункту резервации. Все-таки обезбашенные эти русские, делают отдельные рейды по одному броневику на взвод пехоты и не боятся, что их обстреляют или убьют. У пункта сбора был уже свой переводчик, что простился с убитым собратом и взяв мегафон пошел толкать речь дальше, -
– "У вас только один шанс выжить как нации – быть послушными для хозяев резерваций. Любое сопротивление и нарушение общего порядка может караться расстрелом на месте. И это вынужденные меры. Мы вам дадим все, и зерно, и скот, и землю, чтобы вы себя могли прокормить сами и поможем чем можем на первых порах. Потому особо к матерям и старикам – если вы хотите чтобы ваша нация выжила в будущем и чтобы вам доверили свободу, вам необходимо воспитывать своих детей и внуков так, чтобы у них не было ненависти к иным народам и жажды убийства людей другой нации и веры. Это единственное условие чтобы вы выжили и чтобы от вас больше не исходила опасность для других наций и народов, чтобы не было у вас больше извергов, жестоко убивающих невинных людей";