Баллада о бешеном языке

                Ирине Машенджиновой, главному редактору радио на заводе "Арсенал",
                также одному из авторов радиожурнала "Дробеструй"

                Ученьем не измученный
                и, в общем-то, везучий, я
                уж скоро год, как случаем 
                попал на «Арсенал» 
                и не имел заботы я, 
                станочником работая,
                но, горестей не ведая,
                в историю попал...
 
                Обычно по-утряночке
                проснёшься спозараночку –
                головка после пьяночки 
                пульсирует, болит...
                Идёшь заводом – нате вам:   
                опять гундосит радио
                и голос неразборчивый
                чевой-то говорит.

                Да мне - неинтересное, 
                а я работал весело...
                Вдруг лучшим по профессии
                назначили меня!
                И поделиться опытом
                и рассказать чего-то там
                меня на наше радио 
                зовут средь бела дня.

                Ну, раз зовёте - нате вам!   
                Я к радиоредактору,
                как человек с характером,
                явился и... Упал,
                увидев эту женщину!...
                Хоть я и деревенщина,
                не больше и не меньше, как   
                влюбился наповал!

                Изящная, как козочка,
                стройна, как та дюймовочка
                Когда б мне с ней беседовать
                по десять раз на дню,
                искать её внимания,
                испытывать страдания...
                Но, все мои желания 
                завяли на корню…

                Когда б поведать срочно ей
                всё про мечтанья прочные
                (почти что непорочные)!
                Приняв достойный вид,
                я знал: любовь – не скроется!
                (А сердце беспокоится:
                и хочется, и колется,
                и мама не велит...)!

                Как ноги ни дрожали, но
                склонился к обожаемой,
                уже воображая, как 
                счастливый я вполне,
                дружу вот с этой стройною
                красивой и достойною…
                И вижу, что редакторша
                обрадовалась мне.

                Меня со страшной силою,
                на кресло посадила и -
                заговорила, милая, 
                про ихний «дробеструй»,
                про жизнь и про призвание,
                про соцсоревнование,
                умение, старание…
                Вот с ней и потолкуй!

                Любовь во мне ворочалась
                и дёргалась, и корчилась…
                Давно уж смена кончилась –
                редактор говорит.
                Про новое, про прежнее,
                а я всё жду с надеждою,
                когда ж ,у милой женщины
                язык-то заболит...

                Без четверти двенадцать я
                отчалил из редакции…
                Мне мерили давление
                и доктор, и сестра…
                Пошла с тех пор удача мне,
                по новой жизню начал я:
                теперь башка прозрачная
                и с утра и до утра.
               
                С тех пор не оторвать меня
                от нашего от радио.
                Всё слушаю и думаю: 
                зачем не у меня
                язык, чтоб был подвешенный,
                чтоб молотил, как бешеный,
                и были так намешаны
                и дело, и ..йня!
               
                Закончу, коль уж начал я:
                дай, Господи удачи ей
                пусть счастье ей назначено 
                и днесь, и навсегда,
                любви ей дай, характера...
                Но не затянут трактором
                меня к тому редактору
                уж больше никогда!…