О той, что водилась с Йольским котом

Давно ходят слухи: живёт на северной земле огромный чёрный кот, величиной с хорошего быка, бродит он по уснувшим селищам в тёмную ночь Йоля. И стынет вода под его лапами, обращаясь в хрустящий ледок, и глаза, жёлтые, неподвижные, пронзают ночную тьму, разрезают её на куски, словно двумя горящими плоскими огнями. Урчит он недовольно – и снежная буря взмывается, кружится белым вихрем, унося его клокочущее мурчание, заносит лесные тропки. Но что коту нехоженые тропки – бредёт он по снегу так, будто плывёт, едва касаясь мягкими пушистыми лапами его покрова, и ни одна снежинка не скрипнет.

И когтями, острыми, как бритва, и твёрдыми, как сталь, если разозлится хищник, взроет лесную землю, и все деревья в округе попадают, выкорчеванными с корнем.

И что ему лесной медведь, волк или человек – всё глотает без разбору, коль помешает ему на пути. С неприкрытым удовольствием на усатой морде сожрёт и не подавится, шумно похрустев костями. Не гнушается ни скотом, ни собаками, ни маленькими детьми. А непослушные сорванцы – вообще его самое любимое блюдо, коль не будет на них тёплых шерстяных одежд. Но наверняка и не так зол Йольский кот, как его представляют, как страшают им младых и старых.

Давно ходят слухи… Но а кот ходил ещё раньше. Плотью от плоти холодной северной земли, снежной пурги и загадочной ночи Йоля, когда весь мир расползается по швам, своим дневным ликом обращаясь в густую стылую тьму. И неизбежно катится он на всех парах в эту промозглую черноту, без огня впереди, не разбирая дороги, как бы только не сорваться с краешка утёса, не утонуть в море вечности, а чудом очнуться в следующем дне нового года. И только огромный чёрный кот, величиною с быка, будет незримым тому проводником.

Такова Йольская ночь, и таков Йольский кот.

* * *

В этот короткий день уже заметно вечерело, небо спешно темнело у горизонта, предвещая долгую ночь. Морозно, и снег постоянно валит большими тяжёлыми хлопьями.

Быстро стыло в плошке топлёное молоко, заботливо поставленное у самого порога. А рядом покрывалась иголочками инея яркая горка морошкового варенья, от которой так и веяло кисло-пряным ароматом ягод вперемешку с паром, исходившим от горячего лакомства.

А за углом дома, спрятавшись за дровяником, сидела маленькая девчушка, то и дело потирая раскрасневшиеся ладошки от холода. Она сидела так довольно долго, потому уже успела полностью замёрзнуть, но упорно и настороженно продолжала смотреть на то, как пушистые снежинки тонули и таяли, падая в плошку с горячим молоком.

Домой не хотелось, пусть там было тёпло и уютно. Ведь дома на неё почти постоянно прикрикивала злая бабка, что её, дуру непутевую, должен уже утащить себе в логово Йольский Кот, всем на счастье. Всё причитала она: для чего же мать оставила это горюшко ей на руки. Ну а что с девчушки взять, мечтательница, что любила слушать птичий свист. Не шли ей в руку ни хозяйственные дела, ни рукоделие в отличие от других ровесниц её селища, что так любили хвастаться мудрёными вышивками и сладкими лакомствами.

Вот она и поверила, что Йольский Кот обязательно за нею придёт. «Ну и пусть утащит, может, и лучше так будет всем», – с обидой ворчала девочка себе под нос, скрестив руки у себя на груди. Она даже решила сама его приманить. Нарочно ведь хотела отлынивать от делания шерстяных одежек, но не получилось: бабка мигом заставила её старательно прясть шерсть, а затем вязать, почти доведя девочку до слёз. Но она не сдалась: девчушка ещё за неделю до Йоля тайком выудила из кладовки горшок морошкового варенья, что, говорят, так любит Йольский кот, а сегодня с утреца нашла и плошку свежего топлёного молока.

И, приманив кота этими дарами, она надеялась уговорить его забрать её с собой. Думается, полное безрассудство – ведь сказками об этом странном звере только пугали, но обида была настолько сильной, что девочке казалось, что хуже уже ничего быть не может.
И вот она ждала, тщетно вглядываясь вдаль, прислонившись к деревянному срубу.

А метель всё мела, и небо чернело, а ночного гостя так и не было. Потонул в сиреневой мгле дальний лес за деревней. Уже с грустью, поджав холодные губы, смотрела девочка на почти остывшие лакомства. И даже захотелось ей всплакнуть с горя: зачем же обещали ей, а кот не пришёл – никому, видно, нет до неё дела, даже Йольскому чудищу; но девочка только сильно ущипнула себя за запястье, чтобы сдержать слёзы. И, усевшись прямо на снег, она опустила голову на колени и устало закрыла глаза.

А там, за углом домика, неслышно проплывала тёмная тень.

Морошка… Сладкая рыжая ягода, давно не оставляли ему вкусных лакомств. Кот даже про себя заурчал от удовольствия. Выглядывая из-за дальних деревьев, он почти растворялся в их ветвях так, что не было видно чёрной шерсти, только плоские жёлтые глаза-огоньки выдавали его.

И, бесшумно проползя по снегу, он остановился около сладких гостинцев. Игриво поднял пушистый толстый хвост и, не понятно каким образом расширив пасть до необычайных размеров, слизнул со снега сразу и варенье, и молоко. Довольно зажмурившись, уже было хотел проглотить еду, но тут на зуб попала эта маленькая плошка от молока. И, раздосадовано покривившись, он выплюнул остатки поломанной чашки и повернулся уходить. Но осколки посудины со звоном стукнулись о деревянное крыльцо, и девочка, насторожившись, подняла голову.

Губы её растянулись в немом восторге, когда увидела она большое мохнатое чудище, что медленно брело от её домика. Со всех ног девчушка понеслась за ним, проваливаясь по колено в рыхлый мокрый снег.

– Постой же!.. – закричала она, задыхаясь от бега и вовсе увязнув в снегу.

Кот медленно обернулся, недовольно покачивая толстым хвостом, и презрительным взглядом смерил неуклюжую девочку, растянувшуюся на снегу. А затем, отвернувшись, продолжил свой путь, медленно переставляя тяжёлые лапы.

– Эй! Не уходи, ты ведь должен быть прийти за мной…

Но кот словно её не слышал.

– Хочешь?.. Я принесу тебе ещё морошкового варенья? Только постой… – девочка, окончательно запыхавшись, упала на снег.

Она не попыталась встать, а только, насупившись, уставилась на тёмно-синее небо обидчиво и враждебно.

Йольский кот немного помялся вдали, смотря на этого наглого человеческого котёнка. Сузив огромные жёлтые глаза, он, грозно и наигранно тяжело ступая, приблизился к девочке. Чёрная шерсть вздыбилась на загривке, пушистый хвост нервно задёргался из стороны в сторону.

Тёмная тень нависла над маленькой девчушкой, обнажив огромные, почти прозрачные, словно вырезанные изо льда, клыки. Кот медленно расширил пасть так, что лоб его коснулся загривка, а нижняя челюсть – сероватой манишки. Словно огромная змеюка, он готовился полностью заглотить девочку. Она же сильно зажмурилась, сжалась, но не пыталась убежать, а с достоинством приготовилась умереть, как и подобало суровой северной воительнице.

Чудище подождало пару минут и, поняв, что так просто напугать девочку не получится, резко схватило её за одежку и закинуло себе на спину. Как же от неё неприятно пахло ненавистной коту овечьей шерстью! И, поморщившись, он кинулся бегом в лес так, что его быстроте позавидовали бы и волки, и гончие псы. Не касаясь лапами снега, будто парил над землёй.

Девчушка вжалась в его пушистую чёрную шерсть, не решаясь открыть глаза, только чувствовала, как потоки ледяного ветра хлещут её по спине. А кот бежал без устали по заметённым лесным тропкам туда, где ели выше и зеленее, где ночные звёзды весят так низко над головой, что кажется: до них можно дотянуться руками; туда, где, поговаривают, живут свирепые великаны.

А холодный мрак густел, застывая инеем на колючих ветвях сосен, разросшихся среди огромных круглых каменных глыб, что усеивали заснеженную долину предгорья. Настолько огромных, что рядом с ними Йольский кот походил размером на обыкновенную кошку.

Тут он и остановился, сбросив девочку со своей спины. Она осторожно подползла к рядом стоящему круглому камню и, отряхнувшись от снега, встала напротив чёрного кота.

– Зачем ты просила утащить тебя? – рыкнуло огромное чудище, приблизившись к девчушке.

– Потому что с тобой мне будет лучше.

– Лучше? – оскалился кот, нависнув над ней и снова обнажив острые крючковатые клыки.

– Ты же добрый… – только промямлила девочка и, подойдя вплотную, прижалась к его пушистой сероватой манишке.

Кот аж опешил от такой наглости, не зная, что ему делать. Он только беспокойно водил хвостом из стороны в сторону, подметая сыпучий снежок.

* * *

Огонь в печи мерно потрескивал, освещая маленький домик. Окна застыли, обледенев изящными узорами. А посреди избушки, занимая почти всю комнату, растянулся на полу огромный чёрный кот, а где-то у него под боком, укрываясь пушистым хвостом, спала маленькая девчушка, только немного повзрослевшая.

И он сладко зевнул, топорща длиннющие усы, и с тихим урчанием уткнулся холодным розовым носом девочке в щеку так, что несколько мелких снежинок посыпалось на её волосы.

* * *

Давно ходят слухи: живёт на окраине селища одна колдунья. И снег тает под её руками, и самый страшный лесной зверь робеет перед нею. Поёт она – и ветры лихие свищут в небесах подобно её голосу. И пшеница быстрее зреет на тех полях, по которым она пройдёт.

Мурлыканье её подобно кошачьему, и исцеляет она тем любые раны, только взамен просит собрать ей корзинку морошки…

И, говорят, вся кладовая её забита вареньем из этой яркой рыжей ягоды.