Рыжая месть

Криминальная драма

1.
Капитан милиции Сергей Кудрин приоткрыл окно машины справа от водительского места и выбросил на проезжую часть окурок. Зевнул и откинулся на сиденье. Сидевший за рулем совсем молодой лейтенант Осипов включил правый поворотник и пошел на обгон черной BMW представительского класса.
- Надо же, иномарка, а еле тащится, – чертыхнулся Осипов.
- Устал, наверное, после бессонного дня, – хмыкнул Кудрин.
Осипов хихикнул. Загорелся красный светофор. Машины стали притормаживать. Кудрин с Осиповым совершали плановый дежурный объезд по городу на новенькой «девятке» с обычными номерами. Смена заканчивалась так же рутинно, как и началась.
Стодвадцатитысячный волжский городок Низовск нельзя было назвать спокойным местом. Пресловутый «сто первый километр» от Москвы в свое время сделал свое дело: сюда массами отправляли людей, не соответствовавших московским критериям столичных жителей. А это люди совершенно разные: и преступные элементы, и асоциальные, и легкого поведения, и даже люди, случайно или невольно поскользнувшиеся на ровной дороге и угодившие в тюрьму. Впрочем, это было давно, еще в советские времена. Сейчас у тех людей уже здесь появились свои дети, да и те люди, в основном, остепенились. Таким образом, обстановка в городе стала достаточно спокойной. По крайней мере, не лучше и не хуже большинства российских городов.
Дежурная  милицейская «девятка» остановилась аккурат вровень с той самой BMW. Кудрин из любопытства повернул голову направо глянуть, кто там в салоне. Наверняка, какая-нибудь баба, заслужившая такую машинку особенными ночными стараниями. Но, увидев сидевшего за рулем еще довольно молодого, коротко стриженного мужчину, он тут же потерял к нему интерес. Красный фонарь светофора моргнул, машины заурчали, приготовившись вновь отправиться в путь. И в этот момент в голове у Кудрина что-то щелкнуло. Он снова повернул голову направо и посмотрел в соседнюю машину. Он заметил, что и водитель BMW глянул в его сторону. Их взгляды на секунду пересеклись, но уже в следующий миг тонированное стекло  водительской дверцы иномарки стало подниматься. Кудрин громко выдохнул и его лоб покрылся испариной. BMW с ходу рванула вперед.
- Вася,  дуй за этой машиной, – не отводя глаз от BMW, произнес Кудрин.
- Не понял, Алексеич. С чего вдруг?
- Я сказал, дуй за BMW. Быстро! – прикрикнул Кудрин и схватил в руку рацию.
- Второй, я пятый, как меня слышишь?
- Слышу тебя, пятый.
- Начинаю преследование BMW черного цвета, госномер в 512 ту. Слышишь меня, второй? Объявляй операцию «Перехват».
- Что случилось, Серега?
- В машине за рулем сидит Пахарь.
- Ты не ошибся?
- Ты же понимаешь, что касается Пахаря, я ошибиться не могу. На нем кровь Игоря.
- Понял тебя, пятый. Объявляю операцию «Перехват».
Кудрин отключил рацию и какое-то время следил за то удалявшейся, то приближавшейся иномаркой. Неширокие улицы города и светофоры не позволяли той особо маневрировать. Единственным выходом было – сворачивать на боковые улицы и крутиться по переулкам.
- Осипов, он не должен уйти! – приказал Кудрин.
- Понимаю, товарищ капитан. – Но у него целая «бээмвэшка», а у нас всего-навсего «жигуль».
- Осипов, если он уйдет, я из тебя горчицу сделаю. Понял? На нем кровь твоего предшественника,  старшего лейтенанта Лукьянова. Пахарю тогда удалось скрыться из города. Его объявили в розыск. Не думал я, что он наберется наглости вернуться.
-  Будем надеяться, что перехват сработает.
- Перехват перехватом, но Пахаря должен достать я. Понял?
- Так точно!
 Поняв, что в городе ему не уйти от преследования, Пахарь в конце концов вырулил на улицу, переходящую в Московское шоссе. Перегородивший  улицу милицейский «УАЗик» для BMW оказался слабой преградой и был отброшен в сторону резким ударом иномарки. Два стоявших рядом с «УАЗом» гаишника едва успели отскочить. Завыли милицейские сирены. К погоне подключились сразу несколько машин. Но ближе всех к убегавшему Пахарю находилась машина Кудрина. Водители других машин в страхе прижимались к обочине. Пешеходы едва не перелетали через проезжую часть, видя мчащиеся на огромной скорости машины. Милицейские сирены рвали душу своим воем. На очередном перекрестке загорелся красный свет. Но Пахарю было уже не до соблюдения правил дорожного движения. Не снижая скорости, он мчался вперед. Наперерез ему, на свой зеленый свет выехала «Газель». Лишь в последний момент Пахарь сумел каким-то чудом вывернуть руль и таким образом смягчить удар. Тут же надрывно завизжали тормоза других машин. Всего на каких-то пару секунд Пахарь остановился, затем вновь нажал на педаль газа. Осипов также слегка притормозил, объехал остановившуюся «Газель» и вновь помчался   в погоню. Был момент, когда он почти сравнялся с преследуемой BMW, ударил ее в задний бампер. Сцепив зубы, Пахарь с остервенением крутил руль и жал на педаль газа.
- Гони, гони его на Московское шоссе, - приказал Кудрин, доставая из кобуры пистолет и опуская стекло на своей дверце. – Главное, выгнать его за город. Там мы его возьмем.
- И так уже на пределе иду, - Осипова также захватила эта гонка с препятствиями.
Пахарь и сам понял, что ему нужно выезжать за город: там у него будет больше шансов оторваться и уйти от погони.
Наконец, замелькали последние дома пригорода Кузнецовска. Вот и пост ГАИ на выезде. Разумеется, дорогу перекрыли гаишными машинами. Рядом стояли инспекторы, махая палочками, требуя остановиться. Но это уже не могло остановить Пахаря. Со всего ходу он въехал между двумя машинами, разметав их в разные стороны и тут же помчался дальше. Осипов также ехал, не останавливаясь. За ними, мигая синими маячками и включив сирену, мчались еще три милицейских автомобиля. 
По пояс высунувшись из окна, Кудрин прицелился и выстрелил. Первая пуля ушла за молоком. За первым последовали еще несколько выстрелов: заднее стекло треснуло и рассыпалось. Пахарь крутил руль, виляя из стороны в сторону.
- Василий, держи руль прямо. Попробую попасть по колесам, – выкрикнул Кудрин.
Еще два выстрела и наконец – удача. Одна пуля попала в колесо, за ней еще одна. BMW часто-часто завиляла, и вскоре съехала в кювет. Пахарь еще на ходу выпрыгнул из машины и, достав револьвер, стал отстреливаться. Кудрин с Осиповым  бросились вдогонку.
- По ногам стреляй! Я хочу его взять живым, – крикнул Кудрин и, приостановившись, прицелился и выстрелил.
Попал с первого раза. Пахарь схватился за ногу, но продолжал бежать и отстреливаться.
- С-суки! Менты поганые! – огрызался Пахарь и пулял до тех пор, пока не кончились патроны.
- Отбросив в сторону револьвер, он проковылял еще несколько метров. Пока его не настигли сначала Кудрин, затем Осипов. Повалив Пахаря на землю, Кудрин заломил назад руки и мгновенно защелкнул наручники. Со стороны шоссе бежали на помощь и подоспевшие милиционеры из автомобилей преследования. Довольный, от души улыбающийся Кудрин перевернул Пахаря на спину и, сев ему на живот, счастливо произнес:
- Ну, вот мы и встретились, Пахарь. Говорил я тебе, что последнее слово будет за мной. Не поверил ты мне тогда, гад.
- Ты уверен, что это уже последнее слово?
- В таком случае я тебя просто пристрелю. За попытку к бегству, - осклабился Кудрин, утирая тыльной стороной ладони пот со лба.

2.
 Кудрин подошел к подъезду своего дома, поднял голову и глянул в окна своей малогабаритной двухкомнатной квартиры на третьем этаже. Горел свет и сквозь приоткрытое окно слышалась незатейливая детская песня в исполнении Яны Поплавской-Красной шапочки о том, что в Африке «реки вот такой ширины…». У его дочери сегодня день рождения и только сейчас он вспомнил, что обещал прийти пораньше и купить дочке какой-нибудь подарок. Ну что ж, за подарком идти уже поздно. Придется выкручиваться на ходу.
Открыв дверь своим ключом, Кудрин хотел незаметно пройти в свою комнату, но в этот момент жена Ольга несла на подносе фрукты. Они столкнулись лицом к лицу. От неожиданности Ольга едва не уронила поднос.
- Явился, наш папочка, – грустно вздохнула она. – Погоди, сейчас фрукты детям отнесу и вернусь.
- Много их?
- Чего, фруктов, – съехидничала жена. – Целый поднос, как видишь.
- Детей, – поморщился Кудрин.
Он понял, что жена сердится. Но она, с другой стороны, прекрасно знает, что у него работа слишком непредсказуемая, чтобы свободно распоряжаться своим временем. В этот момент в прихожую выскочила дочка Марина, отмечавшая сегодня свой девятый день рождения. В новеньком темно-красном платьице с пышным белым бантом на голове, ее лицо светилось счастьем  и радостью.
- Мам, ну где же твои фрукты? – обратилась Марина к матери, но тут же, увидев отца, осеклась и бросилась к нему на шею. – Папуля! А мне девчонки столько подарков  надарили. Хочешь покажу?
Кудрин обнимал и целовал дочь.
- Рыбка моя, конечно, хочу.
- Он поставил ее на пол и она, взяв его за руку, хотела было повести в свою комнату, но Ольга их остановила.
- Маришка, возьми поднос, отнеси фрукты подружкам. Папа же только с работы пришел, ему нужно умыться и хоть немножко отдохнуть.
Марина взяла поднос и быстро исчезла за стеклянной дверью, но Ольга не успела переброситься с мужем и парой слов, как дочка появилась вновь.
- Папуль, а ты мне что-нибудь принес?
Наступила секундная пауза, во время которой Ольга не без удовольствия и ехидства следила за реакцией мужа: она-то поняла, что Кудрин забыл про дочкин день рождения. Но Кудрин, не обращая внимания на жену, присел на корточки и обнял дочку за плечи, приблизив ее ухо к своим губам.
- А я завтра поведу вас с мамой в парк на аттракционы.
- На аттракционы?! – восхищенно вслух произнесла Марина.
- Ну да, на аттракционы. Помнишь, ты давно хотела туда пойти?
Марина снова обняла Кудрина за шею и поцеловала в щеку.
-  Ты чудо, а не папочка!
И она тут же побежала делиться своей радостью с подружками.
- Девчонки, а мы завтра с папой и мамой  идем в парк кататься на аттракционах.
Дверь детской комнаты закрылась и оттуда послышались веселый визг и смех. Ольга только головой покачала.
- Ты что, со своими ментами банк обчистил? Откуда у тебя деньги на аттракционы?
- Могу я хоть раз в год сводить свою семью куда хочу, или нет? – заупрямился Кудрин.
- Раз в год на свою годовую зарплату можешь, – усмехнулась Ольга.
- Да ну тебя к черту, – отмахнулся Кудрин. – Давай в такой день не будем выяснять отношения. Дети, небось, есть хотят.
- Да уж, Маринка без тебя даже не хотела за стол садиться.
- Ну, так я сейчас умоюсь, переоденусь и через пять минут буду готов.

3.

Сорокадвухлетний криминальный авторитет Низовска Владимир Жигалов, по прозвищу Хрущ, сидел в своем ночном клубе «Феникс», считавшимся лучшим в городе, в уютном кабинете поднятом на пол этажа от общего зала, но соединенным с ним большим проемом, за столом, заставленным разными блюдами: от горячего до десерта и фруктов. Рядом с ним находились его помощник Влад, личный телохранитель Костыль и красивая, огненно-рыжая, эффектная девушка.  Все четверо какое-то время молча поглощали пищу. Изредка их уединение прерывал официант, менявший блюда и убиравший использованную посуду. На сцену с микрофоном в руках вышел местная знаменитость, невысокого роста певец.
- Да, кстати, Влад, как там дела с турками? Договор с их стороны подписан? – сделав паузу в еде и вытирая рот салфеткой, спросил Хрущ.
-  Все путем, босс, – дожевывая мясо, ответил Влад. – Через два-три дня уже должен пойти груз.
- Отлично! – взяв в руку стакан с коктейлем, Хрущ откинулся на спинку резного стула.
В этот момент зазвучала грустная музыка, певец поднес ко рту микрофон, и негромко запел:
- Мне кажется, я вас уже встречал,
И вы мне что-то даже говорили, 
И я вам что-то, помню, обещал,
Но то ли я, то ль вы о том забыли.
В центре зала появились танцующие пары. Певец прошелся по сцене, снова остановился и уже громче запел припев:
- Так без конца, на много лет вперед –
Случайность встречи, чувственность прощанья.
 И, как и прежде, как из года в год –
Слова, улыбки, слезы, обещанья.
Хрущ сидел, откинувшись на спинку стула, потягивая через соломинку коктейль и, повернув голову в сторону сцены, слушал песню.
- И вот прошло, не знаю сколько лет,
 Мы снова с вами встретились случайно,
И вновь из ваших уст звучит привет,
Приправленный грустинкою прощальной.
- Жаннет, тебе нравится, как мальчик поет? – обратился Хрущ к своей рыжеволосой спутнице.
- С вокалом и с чувством у него все в порядке, – кивнула Жанна.
- Вот и я так думаю! Слушай, Влад, приведи-ка сюда мальца, когда закончит петь.
- Стоит ли на него деньги тратить? – попытался возразить Влад. – Найду я вам уже раскрученного певца.
- Мне не нужен раскрученный, – недовольно поморщился Хрущ. – Мне нужно, чтобы в мою предвыборную кампанию вышел на сцену человек, который мне обязан будет не только деньгами, но и своим именем, своей раскруткой.
- Хорошо, босс.
Влад отодвинул от себя тарелку, вытер губы, поднялся и вышел наружу.
- Хороший парень, этот Влад, но уж слишком любит возражать своему боссу, – проворчал Хрущ, придвигая к себе мороженое.
- А по мне лучше возражать, если по-умному, чем молча задницу лизать, – негромко пробубнил Костыль.
Хрущ, тем не менее, его слова услышал и, слегка повернув голову, скосил на телохранителя глаза.
-  Ты на кого намекаешь, Костыль? Уж не на тезку ли моего, случайно?
- Да ни на кого я не намекаю, шеф, – откусывая грушу, также негромко ответил Костыль. – Просто вырвалось…
- Ну, ты даешь, Костыль, – покачал головой Хрущ. – Молоде-ец! Не дурак, видать. Но только я тебя попрошу, старайся, чтобы у тебя больше такого не вырывалось. Особенно, если рядом кто-то посторонний. А тезка, между прочим, молодец: гляди, как всех построил.
Певец закончил свое выступление. Оркестр продолжал играть. Хрущ смотрел на сцену и видел, как к певцу вместе с Владом подошел директор клуба. После непродолжительного разговора Влад с певцом удалились за кулисы. Через пару минут они вошли в кабинет к Хрущу.
Хрущ с любопытством несколько минут молча осматривал певца. Какой-то он и в самом деле был маленький, с чуть вьющимися каштановыми волосами, но при этом довольно смазливый на лицо и держащийся с достоинством. Да и гость смотрел на того, к кому его пригласили с интересом. Разумеется, он не знал, кто это такой, кроме того, что хозяин ночного клуба.
- Здравствуй, дорогой, присаживайся, – предложил Хрущ, неопределенным жестом предлагая гостю самому выбрать себе место. – Угощайся, если желаешь. Вина выпьешь?
-  Спасибо, – певец сел на ближайший к нему стул, но от угощения отказался. – Мне еще выступать, а я во время концерта не употребляю алкоголь.
-  Похвально, – улыбнулся Хрущ. – Профессионалов я уважаю. Тебя как зовут, парниша?
- Семен.
- Как?
- Семен. Аверьянов.
- Слушай, Семен. Ты хорошо поешь. Хочешь, я дам тебе денег на раскрутку? Найди себе этого… как его? – щелкнул пальцами Хрущ, посмотрев на Влада.
- Продюсера, – подсказал помощник.
- Точно! – кивнул Хрущ.
- Конечно, я был бы не против. Но вы же… – робко начал певец, но Хруща даже не дослушал его.
- Вот и отлично! Только, знаешь что? Ну, что такое – Семен? Семен Семеныч! – засмеялся Хрущ. – Сейчас модно певцам придумывать  разные погоняла…
- Псевдонимы, – поправил шефа Влад.
- Какая разница! – отмахнулся Хрущ. – Придумай и ты себе что-нибудь позвучнее, а?
- Зачем? – пожал плечами Семен. – Мне мое имя нравится. К тому же, оно не затаскано на эстраде.
-  Зато мне не нравится, – блаженство исчезло с лица Хруща. – Влад, помоги мальчику выбрать имя.
- Да не проблема! Был Семен, будет Симон.
- О! В самую точку! Голова! – Хрущ слегка ткнул кулаком в своевременно подставленную ладонь помощника.
В этот момент дверь кабинета отворилась и  к Хрущу подошел плотный, хорошо сбитый, черноволосый, коротко стриженый с залысинами молодец и наклонился к самому его уху.
- Шеф, Пахаря повязали.
 –  Кто? – негромко и даже слегка испуганно, как показалось, спросил Хрущ, устремив взгляд в сторону Костыля.
- Менты.
- Откуда знаешь?
- Осведомитель из ГОВД сообщил.
Хрущ встал.
- Костыль, Влад, за мной. А ты сиди, отдыхай сегодня, – Хрущ положил руку на плечо, также собравшейся было встать, девушке.
Жанна вздохнула и придвинула к себе стакан сока, обхватив губами соломинку. Когда Хрущ покинул кабинет, Семен также поднялся.
- А ты куда? – остановила его девушка. – Посиди со мной. Должен же меня развлекать хоть один мужчина.
- Но мне еще выступать нужно.
- Обойдутся сегодня без тебя, Симончик. Меня Жанной зовут. Ты, и правда, хорошо поешь. Только почему-то песни у тебя грустные.
- У меня есть и веселые.
- Это хорошо, что есть. Пойдем со мной?
- Ну да, а потом доложат твоему…
- Не доложат. И потом, он мне надоел.
- Как же может надоесть человек, от которого ты зависишь?
Жанна от этих слов едва не поперхнулась соком. Отодвинула стакан, вытерла губы салфеткой и, улыбнувшись, заглянула Семену прямо в глаза.
- Это еще кто от кого зависит, нужно посмотреть, Симончик. Ты знаешь, где работает моя мама?
- Конечно, нет!
- То-то и оно! Я, может, ему и нужна только потому, что у меня мать в мэрии работает. А он у меня все допытывается о том, что там происходит. Думает, что я дурочка и ничего не понимаю.
- Послушай, а кто это вообще? – поинтересовался Семен.
- О-о-о! Вообще-то это страшный человек, – после некоторой паузы и почему-то шепотом ответила Жанна. – Владимир Жигалов по кличке Хрущ. Слыхал это имя?

4.
Чудесная сентябрьская погода. Из тех, что балуют россиян бабьим летом. На небе ни облачка. Солнце, все еще ласковое, уже не угнетало своим жаром, а легкими лучами, словно пуховым одеялом, покрывало свою любимую дочь по имени Земля. В такое время редко кто усидит дома. Нужно радоваться последнему перед осенними изморосями теплу и солнцу.
Народу в парке было полно. Не только парочки или родители с детьми, но и одинокие мужчины и женщины дефилировали туда-сюда, вдыхая свежий волжский воздух, дувший, благодаря легкому ветерку, с берега великой реки-матушки. Марина была очень довольна этой прогулкой. Она убежала далеко вперед, присоединившись к кучке таких же, как она, мальчишек и девчонок, выстроившихся в очередь на карусель. Кудрин шел с Ольгой под руку, рассказывая ей что-то свое, но краем глаза следя за дочерью.
- Пап, купите мне билетик на карусель, – закричала подходившим к кассе родителям. – А я уже здесь очередь заняла.
- Хорошо, хорошо, – кивнул Кудрин.
Они остановились у кассы, Кудрин вынул из внутреннего кармана плаща бумажник, достал деньги.
- Ты пойдешь с нами кататься? – спросил он у Ольги.
- Нет уж, я лучше постою снизу на вас посмотрю. Ты же знаешь, у меня голова кружиться начнет.
- Ладно, стой и завидуй, – улыбнулся Кудрин, взял билеты и направился к карусели.
- Пап, давай скорее, очередь уже подходит, – торопила дочка.
- Беги, беги, занимай место. Я уже иду.
Карусель закрутилась. Марина была довольна, хохотала в голос. Кудрин, сидевший сзади, догнал дочь, схватился за спинку ее кресла и нежно пощекотал ее шейку. Не ожидавшая этого, Марина сначала замерла, потом оглянулась. Увидев лицо отца совсем рядом, еще веселее расхохоталась. Кудрин оттолкнул от себя дочь, затем снова стал ее догонять, размахивая ногами и руками. Ольга смотрела на них снизу и сама улыбалась. Кудрин безумно любил свою дочь, это было видно с первого взгляда. И Маринка платила отцу тем же. И даже постоянный риск, которому Кудрин подвергался на своей опасной работе, и его довольно жалкую зарплату, Ольга прощала мужу именно за эту взаимную любовь двух самых близких ей людей.
Они продолжали гулять по парку. Купили Марине мороженое. Шли не спеша, наслаждаясь отдыхом и свободой. 
- Здравствуйте, Ольга Владимировна, – вдруг прервал их идиллию приятный женский голос.
Кудрин глянул на шедшую им навстречу невысокую, стройную симпатичную девушку лет двадцати семи-тридцати с удивительно синими глазами и роскошной до неприличия, до вызова рыжей шевелюрой. Все это Кудрин оценил буквально в несколько секунд своим профессиональным взглядом сыщика. Ольга улыбнулась и поздоровалась в ответ.
- Отдыхаете? – спросила Ольга.
- Да, вышла подышать свежим воздухом, – ответила девушка, и они разошлись так же, как и сошлись: каждый независимо друг от друга.
- Кто такая? – полюбопытствовал Кудрин, оглянувшись в след рыжей.
- Моя пациентка, – сказала Ольга.
- Хороши же у тебя пациентки. Надо бы как-нибудь нагрянуть в твой гинекологический Центр с обыском.
- Только ордер не забудь у прокурора выписать.
- Это уж как водится.
- А вообще-то это красивая и несчастная женщина, – вздохнула Ольга.
- Это как понять: красивая и несчастная?
 - Двадцать семь лет, и до сих пор девственница, – улыбнулась Ольга. – И это при том, что она красива. Ты можешь себе представить такое в наше время?
- Вполне! – кивнул Кудрин. – Если учесть, что раз она твоя пациентка, то не совсем здорова.
- С тобой даже не интересно, – фыркнула жена. – Все наперед просчитываешь.
- Неужели я прав?
- Да, есть у нее проблемы по женской части.
- Как ее зовут?
- Ну, это уже слишком, дорогой, – потрепала его по плечу Ольга. – Я тебе и так врачебную тайну выдала.
- Ай-яй-яй! Гиппократа на тебя нет.
- Мам, пап, смотрите, там пруд с лебедями, – закричала Марина, шедшая на несколько шагов впереди родителей. – Можно я туда пойду?
- Конечно, мы как раз к пруду с мамой и направляемся.

5.
   Длинноволосый по тогдашней мальчишеской моде, противоречившей требованиям школьных учителей, пятнадцатилетний Сережа Кудрин приехал в забытую цивилизацией деревеньку Восьма, на берегу одноименной речки, где жила его бабушка. Лето было в самом разгаре. А лето в тот год выдалось сухое и жаркое, непривычное для средней полосы. Мать должна была уехать в командировку в Болгарию на целый месяц и уговорила сына поехать на этот месяц к бабушке в деревню: так и ей будет спокойнее, и сам он будет сыт и под присмотром. А то мало ли в какую компанию попадет. Сергей поначалу отпирался, говорил, что ему уже пятнадцать лет и он вполне самостоятелен в своих поступках и желаниях, но потом, видя слезы на маминых глазах, сдался. Понимал, что в противном случае мать от этой командировки откажется. Но кто же в те годы отказывался от заграничной командировки? Пускай и говорили тогда, что курица – не птица, Болгария – не заграница. Заграница, заграница! Да и деньги она там заработает приличные. Обещала, если будет себя хорошо вести, даст ему денег на мопед.
И вот он в деревне. Крепкая, пятистенная рубленая изба из тех, что крепко стоят десятилетиями, не требуя ремонта, разве что крышу латать нужно периодически, чтобы не протекала. Мать побыла с ними всего день, затем уехала: боялась не успеть на поезд. Скучища несусветная. Сережа за день обошел всю деревню, бабушка познакомила его со всеми обитателями Восьмы. Комплиментов, естественно, от старушек наслушался – на всю жизнь хватит. Тем не менее. Сергей смирился. На следующий день пошел на речку, бултыхался в метровой воронке почти час, затем столько же загорал, разлегшись недалеко от кустарников. И вдруг услышал веселый женский смех. Вмиг перевернулся на живот и затаился, приглядываясь к неожиданным береговым гостьям. Это были две красивые, рыжеволосые белолицые девушки чуть выше среднего роста, похожие друг на дружку, как портрет-оригинал и его блестяще сделанная рукой мастера-копииста копия. Бабушка, при обходе деревни, не знакомила его с ними. К счастью, сестры его не заметили, и поэтому Сергей имел возможность тайно наблюдать за ними, наслаждаясь. Сестры сняли платья. И у Сергея едва ли не слюнки потекли изо рта – девушки оказались без бюстгалтеров, в одних плавках. Они тут же нырнули с головой в хорошо прогретую воду речки.   
Дождавшись, пока они накупаются, Сергей решил проследить за ними. Ему интересно было знать, где они живут. И каково же было его удивление, когда оказалось, что они – соседи. Сестры жили в соседнем доме.
- Ба, а что это за рыжие близняшки живут в соседнем доме? – спросил Сергей бабушку за обедом. – Когда ты меня туда приводила, их там не было.
- Это у Потапьевны-то?
- Ну, да, наверное.
Сергей, естественно, даже не пытался запомнить, как зовут всех этих деревенских аборигенов-мастодонтов.
- Да, ну их, балаболки и пустышки, ничего из себя не представляющие, – махнула рукой бабушка, подливая внуку щей. – Внучки из райцентра приехали. По двадцать три года, а все ветер в голове.
И тут бабушка чего-то сообразила и глянула на внука с предостережением.
- А ты держись от них подальше, Сережа. Не дай бог, и тебя взбаламутят.
- Да нужны они мне, – хмыкнул Сергей, густо покраснев и, чтобы скрыть это, уткнулся в тарелку. – Они же тетки для меня.
- И то правда, – успокоилась бабушка. – И ты для них малой. Не в интересе ты для них.
Тем не менее, уже на следующий день Сергей все время отирался рядом с забором, отделявшим его дом от дома Потапьевны, в надежде на встречу с рыжими сестрами. Бабушка никак не могла понять, с чего это ее внук, прежде с такой неохотой помогавший ей в огороде, теперь полдня пропадал на картофельных грядках с тяпкой в руке. Но была этим довольна.
- Повыше, повыше окучивай. Картошечка землю любит, – подсказывала ему бабушка. – Но сильно не загружайся, с непривычки-то.
- Ничего, бабуль, я крепкий, – отмахивался от нее Сергей.
- Ну, и ладно, коли крепкий. А я пойду к подружкам посудачу.
- Идите, идите! – Сергей обрадовался этому, он давно уже хотел отправить бабку куда-нибудь подальше, да все не знал, каким образом этот сделать.
 Наконец, Сергей дождался. На крыльце появилась сначала одна в легком полураспахнутом легком халате, затем другая в таком же одеянии. Они сладко потянулись и подставили свои лица солнцу. Сергей тут же оказался у самого забора, стараясь, чтобы его заметили, не очень склоняться над тяпкой, продолжая работать одной рукой.
- Рита, глянь-ка, никак у нас по-соседству такое сокровище живет, а мы его с тобой и не замечали.
Сергей, поняв, что речь идет именно о нем, тут же зарделся и склонился чуть пониже.
- И впрямь сокровище: молодой, светленький, кучерявый, – произнесла вторая сестра, спускаясь с крыльца и направляясь к забору.
Сергей стал работать тяпкой еще усерднее, даже жарко стало. Хотел снять футболку, но не решился.
- Вита, ну иди же сюда.
Сестры подошли к забору облокотились об него локтями (забор был чуть выше их груди).
- Молодой человек, так много на солнце работать нельзя. Солнечный удар хватить может, – сказала Рита, осматривая Сергея.
- Молодой человек, если с вами разговаривают дамы, нужно отбросить тяпку в сторону и срочно идти с ними знакомиться, а то другого раза может не быть, – заметила Вита.
Обе сестры засмеялись.
Сергей еще гуще покраснел, но отставил в сторону тяпку и выпрямился, исподлобья глянув на сестер.
- Тебя как зовут?
- Сергей.
- Внук бабки Марьи?
- Да.
- Откуда ты?
- Из Низовска. А вы? – осмелился, наконец, спросить и Сергей.
Но сестры не торопились отвечать, продолжая задавать свои вопросы.
- Низовск – это в Сибири? – спросила Вита у Риты.
- Низовск – это на Волге, – робко ответил Сергей.
- Вот как? – искренне удивилась Рита.
- Ты в школе учишься? – спросила Вита.
Сергей на секунду замялся. Ему так хотелось прибавить себе пару лет и сказать, что он уже окончил школу, но не решился.
- Да, в десятом классе, – он все-таки прибавил себе один год.
- Смотри ты, уже большой какой, – улыбнулась Рита.
- А мы сестры. Нас Рита и Вита зовут, – вдруг произнесла Вита.
- Это я понял, что вы сестры. Только вот кто из вас Рита, а кто Вита?
- А тебе не все равно? – засмеялась Вита. – Можешь нас просто называть РиВи. Тогда точно не ошибешься.
- РиВи? А, это два имени вместе? – сообразил Сергей.
- Ты смотри, какой догадостный попался.
- Девочки, идите к столу, – позвала сестер Потапьевна.
- Ну, ладно, сосед. Как-нибудь заходи, пообщаемся. А то здесь одни старики и старухи, попрощались с ним сестры.
- Ага, зайду, – кивнул головой Сергей, глядя, как сестры направились сначала в отдельно стоявшую в глубине двора уборную, а затем в дом.
С этого момента жизнь Сергея в деревне изменилась. У него появился интерес. Он старался незаметно следить за каждым передвижением сестер и порою не мог понять, замечают они это или нет. По крайней мере, в нечастых разговорах с ним они об этом ни разу не упоминали.
На третий день ближе к вечеру, в момент, когда на небесном склоне луна встречала солнце, сестры направились на окраину села. Сергей, крадучись, пошел за ними. Они не видели его. Остановились у большого сруба с двумя трубами и большой поленницей дров под кровлей со стороны входа. Это была старая колхозная баня. Сейчас ею уже практически никто не пользовался, но она была еще в хорошем состоянии, и сестры попросили свою бабушку, Потапьевну, натопить ее для них. Потапьевна дров и воды не пожалела. И когда баня уже была готова, позвала сестер.
- А ты, бабуль, не хочешь свои косточки старые погреть? – спросила Рита.
- Нет,  милы мои, вы хотите, чтобы я сварилась в таком пару? – махнула рукой Потапьевна. – Пока вы тут напаритесь, я корову подою и парного молочка для вас приготовлю.
Старушка ушла, сестры вошли внутрь. Сергей оглянулся вокруг: светлые серые сумерки. И никого поблизости! Он поискал глазами, что бы можно было поставить под ноги. Ведь банное окошко было высоковато. Увидел бочку и какой-то пустой деревянный ящик. Бочка была старой, шаталась. Ящик вроде бы крепкий. Подставил ящик под окошко, взобрался на него и выпрямился. Слишком низко. Он едва мог видеть, что там творилось внутри. Пытался подтянуться на руках, ничего не получалось.
Спрыгнул на землю, побежал за бочкой. Подкатил ее к бане, отодвинул ногой ящик, поставил бочку на то же самое место. Ящик поставил рядом, в виде ступеньки. Залез на бочку, та зашаталась, и Сергей едва не упал, но успел ухватиться за растворенное окно и удержался. Установив равновесие, успокоился и заглянул внутрь. Теперь другое дело: все было на виду. Сестры уже разделись и обливали друг дружку водой, размахивая березовыми веничками, тихо переговариваясь и смеясь.
  Пар мешал, как следует, разглядеть, что там делается внутри. Сергей нервничал, взвинчивался. Готов был даже крикнуть им, этим рыжим бестиям, чтобы поменьше пару задавали. А сестры, знай себе, стегали друг дружку веничками, по очереди укладываясь на полок, и по очереди поливая из шайки уже и так раскалившуюся докрасна печку. Сергей дергался, двигался. Наконец, бочка, державшаяся из последних сил, затрещала и разошлась по швам. От неожиданности Сергей вскрикнул и, ухватившись руками за оконную раму, пытался не свалиться наземь вслед за бочкой, а хотя бы аккуратно спрыгнуть. Но шум привлек внимание сестер.
- Рит, слыхала?
- Да, что-то там не то. Пойду-ка гляну.
Вита, взяв в руку березовый веник, прикрываясь им, как щитом, вышла в предбанник и осторожно приоткрыла дверь. И тут же в голос расхохоталась, увидев распластавшегося на земле все-таки не удержавшегося Сергея.
- Рит, иди-ка сюда. Тут наш с тобой соседушка, видать с луны свалился. Лежит на земле распластанный.
Сергей готов был расплакаться. Мало того, что он при падении сильно ушибся, так еще это заметили и сестры. Теперь вообще от их издевок проходу не будет. Он не знал, что делать: то ли продолжать лежать, не известно, для чего притворяясь раненым, то ли вскочить и вихрем мчаться отсюда. Пока он так раздумывал, обе сестры, в чем мать родила, вышли из бани, подошли к нему и, взяв за руки и за ноги, затащили его в баню.
- Убился, миленький, – едва сдерживала смех Рита.
 - Сердце почти не стучит, – подыгрывала ей Вита, приложив ухо к груди парня.
- Чего делать-то? Врача вызывать, или могилку копать? – вновь спросила Рита.
- Не надо могилку, – крепко зажмуривая глаза, простонал Сергей.
- И то верно, зачем же могилку, – согласилась с парнем Вита. – Мы его сейчас в баньку, паром лечить будем. Пар и мертвого на ноги поднимет.
Они быстрыми, уверенными движениями стали снимать с него футболку, штаны.
- Не надо, я прошу вас, – пытался сопротивляться Сергей, но девицы были довольно сильными и вдвоем, без труда с ним справлялись.
- Надо, Серый, надо. А то твоя бабушка увидит тебя такого больного, и сама, не дай бог, заболеет, – сказала Рита.
- Да, наша бабулька нам говорила, что у ее соседки, бабки Марьи, сердце слабое.
Раздев его догола, они затащили парня в парную и окатили его водой из шайки. Сергей аж зашелся от жара. Они положили его на полок и стали оглаживать вениками с двух сторон. Затем, отбросив веники, стали гладить его руками снизу доверху и хохотать. Когда же сестры стали гладить ему в паху, Сергей покрылся испариной, попытался вырваться и закричал во все горло...
И в этот момент проснулся. Сел на кровати и стал поводить глазами по сторонам.
- Ты что, с ума сошел? Орешь, как резаный, – проснувшись от его окрика, вскочила Ольга. – Что случилось?
Она прикоснулась к нему и тут же отдернула руку: Сергей был весь в поту.
- Ф-фу ты черт! – Сергей потянулся рукой к тумбочке, нащупал пачку сигарет и зажигалку. Закурил. – Какая-то фигня приснилась.
- Когда в следующий раз тебе снова будет сниться какая-нибудь фигня, кричи, пожалуйста, потише, – Ольга зевнула, глянула на будильник и снова плюхнулась в постель, отвернувшись от Сергея.
Кудрин встал, потянулся и пошел на кухню.

6.
В городской отдел внутренних дел робко вошла скромно одетая полноватая женщина лет пятидесяти в очках и с легкой проседью в каштановых волосах. Дежуривший в этот день майор Скоробогатько поднял на нее глаза в ожидании. По всему было видно, что женщина с большой неохотой пришла сюда. Значит, для этого должна была быть серьезная причина. Она была непохожа на родительницу напроказничавшего пацана.
- Здравствуйте, – поздоровалась женщина, нерешительно посмотрев на высокого, статного майора.
- Здравствуйте, гражданка. Что у вас случилось?
- Вы знаете… вот, – женщина протянула Скоробогатько сложенный вчетверо лист бумаги.
Майор развернул лист, пробежал глазами по написанному. Пока он читал, женщина сама рассказала о происшедшем.
- Вы знаете, дочка у меня пропала. Ушла из дому три дня назад и не вернулась.
«Филатова Татьяна Игоревна, 27 лет», – отметил про себя Скоробогатько, а сам посмотрел на женщину.
- Может она ушла … к мужчине, – прокашлялся он в кулак. – Ведь не девочка уже. Вполне самостоятельная женщина.
- Да что вы, – махнула рукой женщина и стала утирать вдруг набежавшие в уголки глаз слезы платочком. – В том-то и дело, что не к кому ей уходить. Она же у меня слишком закомплексованная и мужчин у нее… никогда не было.
- Да вы садитесь, садитесь, гражданка, – Скоробогатько встал, вышел из-за стола, подвинул женщине стул.
- То ли она их боится, то ли они ее… – вздохнула мать, сев на предложенный стул и слегка высморкалась. 
- Прошу вас немного подробнее расскажите о случившемся.
- А подробнее я и не знаю ничего. Она ушла на работу три дня назад. С тех пор ни я, ни кто-либо другой ее не видели. Я и на работу к ней ходила, и подруг опрашивала.
- Она где и кем работает?
- Бухгалтером в одной частной небольшой фирме. Какая-то «Ромашка лтд».
Скоробогатько улыбнулся. Он получал неописуемое удовольствие от подобного рода названий: «Ромашка лтд», «Иванушки Интернешенел». Это все равно, что где-нибудь в Америке или в Англии какой-нибудь местный идиот назовет свою фирму, скажем, «Бьютифул ТОО».
- Ну, хорошо, я приму ваше заявление, – произнес он, придвигая к себе бумагу. – Но было бы хорошо, если бы к заявлению вы приложили фотографию дочери. Надеюсь, фотографироваться она не боится.
- Нет, нет, что вы! – женщина открыла сумочку, достала цветную фотографию 9х15 и протянула ее майору. – Понимаю вашу иронию, молодой человек. В наше время и вдруг… такая.
- Ох ты! – не удержался Скоробогатько, рассматривая фотографию. – Какая эффектная рыжая красавица!
Это была та самая девушка, которую чета Кудриных встретила тогда на прогулке в парке.
Мать только горько усмехнулась.
- У нас все женщины в роду красивые. Я тоже в молодости была ничего.
Скоробогатько поднял на нее глаза и несколько секунд помолчал.
- И вы мне будете рассказывать, что мужики от такой красавицы шарахаются? Да ни за что не поверю.
- И тем не менее, это так. Поверьте мне. Мы с Танечкой живем вдвоем, так сложилось у меня. И, словно подруги, делимся друг с дружкой всем наболевшим.
Зазвонил телефон. Майор снял трубку.
- Скоробогатько слушает… Да, товарищ подполковник. Все спокойно… Хорошо. Вызываю группу.
Он положил телефонную трубку на место. Устало откинулся на спинку стула и еще раз посмотрел на посетительницу.
- Извините, ради бога. Дела! Начальник требует. Если будут какие-то новости у вас, позвоните мне, – он протянул ей визитку. – Если же что-то обнаружим мы, естественно, тут же поставим вас в известность.
Женщина поднялась и направилась к двери.
- Спасибо вам, товарищ Скоробогатько. Извините за беспокойство.
- Ну, какое же беспокойство. Это наша работа.

7.
Кудрин с Осиповым вернулись с продовольственного рынка. Там произошла очередная разборка: люди Хруща наехали на торговцев с Кавказа, требуя компенсации «за удовольствие» торговать на этом рынке, безбожно обирая, по мнению рэкетиров, местных жителей. Дело практически дошло до поножовщины. Лишь своевременный вызов наряда милиции директором рынка  предотвратил большое кровопролитие. Милиция приезжала на рынок уже не в первый раз, но если раньше ограничивались лишь устными внушениями, то сегодня, поскольку ранено было два азербайджанца, их представители написали официальное заявление, потребовав официального разбирательства. И Кудрин вынужден был отдать команду арестовать наиболее ретивых рэкетиров. Особенно обрадовался, когда увидел своего старого знакомого – Ванькина, «шестерку» Хруща. Не раз он его уже задерживал и даже сажал на пятнадцать суток. К сожалению, мелкое хулиганство на большее не тянуло. С одной стороны, у Хруща были рычаги давления на милиционеров ГОВД и те, не в силах противодействовать этим рычагам, вынуждены были смиряться с таким положением дел. Тем более, что дело, как правило, обходилось без письменных заявлений потерпевшей стороны. Во-вторых, и применения холодного оружия за Ванькиным раньше не числилось. Теперь – другое дело. Пусть теперь Хрущ со своим адвокатом что-либо вякнет в защиту своих бандюков!
  - Представляешь, Осипов, какой подарок нам с тобой сделал Ванькин со своими молодцами! Мы же с тобой сразу месячный план по пресечению хулиганства выполнили.
Кудрин был явно доволен, и его настроение передалось и Осипову. Тот заулыбался и вдруг предложил:
- Товарищ капитан, так, может, я за пивком сбегаю?
- Осипов, ну ты даешь. У тебя клиент в кабинете на допросе сидит, а ты аморальные фразы при нем произносишь.
Ванькин захихикал, решив, что раз менты в таком настрое, то и договориться с ними будет легче простого.
- Может, отпустишь меня, капитан? Ну, задержал, ну, составил протокол, и разойдемся, а?
- Ну, ты оборзел, Ванькин! Ты поранил двух человек, устроил разборки на рынке. Тут же сразу несколько статей: ношение холодного оружия, нанесение телесных повреждений средней тяжести, хулиганство, групповуха, наконец. И ты мне еще будешь талдычить о том, чтобы я тебя отпустил? Нет, браток, ты у меня посидишь пока. Ты же знаешь, у меня на тебя зуб.
- Брось, капитан! – приподнялся Ванькин, протянув руки в сторону Кудрина.
- Сидеть! – прикрикнул Осипов, вмиг оказавшись близ задержанного и резким жестом усадив его назад на стул.
- Вы чё, мужики, этих азеров с хачиками жалеете? – злобно произнес Ванькин. – Да они же скоро всю Россию съедят! Нас с вами в рабов превратят, в своих шестерок.
- Ну, пока что ты в шестерках ходишь, – хмыкнул Кудрин. – И отнюдь не у азеров, как ты их называешь. А у обычного Вовы Хруща.
- Вот-вот, именно у Хруща! И, если вы меня сейчас же не отпустите, Хрущ может сделать так, что ты, капитан, никогда не станешь майором, – лицо у Ванькина даже раскраснелось от посылаемых в адрес милиционеров угроз.
- Ты смотри, какой подонок, а, Осипов? Он сидит у нас с тобой в кабинете, и нам же с тобой угрожает. А запру-ка я тебя на ночь в обезьяннике, а, Ванькин? Отдельно от твоих дружков.
- Я требую адвоката!
- Во, там, в обезьяннике, у меня как раз один адвокат сидит. Он с тобой и побеседует.
- Я имею право на один телефонный звонок. Требую допустить меня к телефону! – стал кричать Ванькин.
- Вот беда-то какая, – Кудрин начал мять в руках сигарету, – у нас как раз сегодня что-то с телефонным кабелем случилось, все телефоны вырубились, и сидим просто без связи.
Он поднял трубку у стоявшего на его столе телефонного аппарата, приложил ее к своему уху и тут же снова опустил на рычаг.
- Уведи его, Осипов.
Кудрин закурил и вышел из кабинета. Пошел в соседний, где работал начальник их группы майор Скоробогатько. Тот сидел за столом и рассматривал какую-то фотографию.
- Привет, Андрей!
- А, Серега, здорово, проходи! – не поднимаясь со своего места, Скоробогатько протянул руку Кудрину для приветствия. – Что у тебя там?
- Да разборки на рынке. Люди Хруща с черными разбирались.
- Ну, и кто выиграл? – поднял глаза на Кудрина майор и улыбнулся.
- Да выходит, что мы, – хмыкнул Кудрин. – Хоть маленький, но компромат на Хруща имеется.
- Да какой это компромат. Он от этих говнюков отмажется в момент.
- Возможно, но хоть немного порадоваться-то можно?
- Немного можно, – Скоробогатько отодвинул от себя фотографию и откинулся на спинку стула. – Дай закурить.
Кудрин полез в карман за сигаретами и скосил глаза на стол, на то место, где лежала фотография.
- А ты, я вижу, тоже не скучаешь. Девиц на фотках разглядываешь.
- Ага! – кивнул Скоробогатько, прикуривая и сразу же отгоняя от себя сигаретный дым. – Вот, мамаша заявление принесла. Дочка у нее пропала, видишь ли. Великовозрастная.
- Ну-ка, ну-ка? – Кудрин подошел поближе к столу, взял в руки и уже внимательнее глянул на фотографию. – Ничего себе! – причмокнул тот языком и вдруг слегка побледнел.
Это уловил майор.
- Знаешь ее, что ли? – спросил он.
- Да нет, – слегка задумался Кудрин. – Впрочем, видел ее один раз, случайно, в парке, когда с женой там гуляли.
- А! Вот и я говорю: зря я, конечно, заявление принял у матери. Дочка, небось, тайком от нее замуж выскочила. Знаем мы этих тихонь и маменькиных детей. Всё: «Мамочка, мамочка!» – а потом, бац, и до свидания.
- Ну что ж, тогда поздравляю тебя с очередным висяком.
- Спасибо, дружище! Только зря радуешься – этот висяк будет висеть и на тебе тоже, и на Осипове.
Скоробогатько забрал у Кудрина фотографию и спрятал в верхний ящик своего стола.

8.
Простая крестьянская деревянная изба, давно требовавшая ремонта. Разве что только крыша не протекала. Даже электричества не было. По крайней мере, горела керосиновая лампа. Впрочем, нет, электричество все же было проведено, потому что жалостно гудел еще старый, советских времен холодильник.
Довольно глубокий погреб. Слегка попахивало плесенью и мышами. Из мебели лишь широкая деревянная кровать да допотопный самодельный шкафчик. В углу стоял квадратный стол, на котором красовалась раритетная керосиновая лампа.
На этой самой деревянной кровати поверх простыни и без одеяла лежала распластанная и совершенно раздетая пышногрудая Татьяна Филатова. Руки и ноги ее были накрепко привязаны тонкой веревкой к высоким выступам у кроватных спинок с одной и с другой стороны. Она была вся в поту, извивалась, пытаясь освободиться от веревок, и плакала навзрыд. Несколько минут в темном углу на четырехногом табурете сидел ухмыляющийся мужчина лет тридцати с пышными и такими же рыжими, как и у Татьяны, волосами и рыжими же небольшими, аккуратно подстриженными усиками. Наконец, он поднимается, подходит к кровати и садится на ее край. Пару минут молча смотрит, явно любуясь и получая наслаждение от мучений девушки. Затем нежно проводит рукой по ее телу, задерживаясь на сосках груди и в нижней части. От этих прикосновений по телу Татьяны пробегает дрожь.
- Ну что, красавица, приятно? Я знаю, ты скучала все это время без мужских ласк.
- Отпустите меня. Пожалуйста, – сквозь слезы простонала девушка. – Сделайте все, что хотите, и отпустите. 
- А я еще не решил, что я хочу сделать.
- Ну, тогда убейте меня, только не мучайте так.
- Ну, это уже слишком! – рыжий даже вскочил на ноги от обиды. – Неужели я похож на убийцу, милая? Обижаешь. Я всего лишь хочу, чтобы ты познала все тонкости любовной страсти и стала, наконец, полноценной женщиной.
Он глянул на нее сверху вниз. Подошел к столу, налил в стакан чай, добавил возбудителя и подошел к кровати.
- Пора снова выпить напиток любви.
- Отстаньте от меня! Я ничего пить не буду, – заупрямилась девушка, мотая головой.
- Вот и напрасно. Ты разве не знаешь, что человек без жидкости долго не протянет?
 - А я и не хочу долго тянуть, – вновь зарыдала девушка, и рыжий понял, что у нее начинается истерика.
- Глупая! Ты же когда-нибудь выйдешь на волю и еще благодарить меня будешь за то, что подарил тебе радость любви.
Он надавал ей по щекам, успокаивая, затем зажал голову подмышками и насильно влил в рот холодный чай с возбудителем. После этого отошел в сторону, вновь сел на табурет и стал дожидаться начала его действия. Чуть ослабил веревки и с наслаждением наблюдал за ее импульсивными движениями и мучениями. Достал из шкафчика фотоаппарат, и Татьяне казалось, что целую вечность полутьму погреба освещала вспышка от фотоаппарата. Отщелкав целую пленку, рыжий повесил фотоаппарат на шею, подошел к лестнице, поднялся наверх, в дом, приготовил еду и воду, аккуратно спустил все это в погреб. Развязал веревки. Обессиленная Татьяна лежала на кровати, распластавшись, и беззвучно плакала. Рыжий вновь поднялся наверх, вытащил лестницу, закрыл люк на замок и вышел из избы. Сел в стоявшие во дворе «жигули» шестой модели цвета морской волны и уехал.

9.
Расположенный почти на самой окраине двухэтажный женский консультационный центр на ночь всегда замирал. Не было даже ночного сторожа. Какой смысл? Данный объект не представлял ни для кого никакой ценности. Абсолютно мирное заведение. Его просто закрывал на ключ последний, кто уходил домой. Естественно, чаще всего этим последним оказывался, точнее, оказывалась главный врач центра Симакова. Женщина крепкая, но уже в годах. У нее и в голове не могло уложиться, что кто-то может позариться на картотеку, ведущуюся еще старым, дедовским способом – вручную, на карточках. На компьютеры для такого дела денег никогда не допросишься. Спасибо, что еще хоть на современное оборудование мэрия выделила нужную сумму.
Однако в ту ночь входную дверь кто-то спокойно открыл нужным ключом. Решительно, но стараясь не топать по паркету, прошел в регистратуру, где как раз и находилась та самая картотека. И только тут посетитель зажег фонарик. Это оказался тот самый рыжий мужчина, в погребе у которого жила Татьяна Филатова. Быстро пробежав пальцами по алфавиту, наклеенному на каждый ящик снаружи, рыжий остановился на одном из них, выдвинул его и стал перебирать пальцами в перчатках каждую карточку. Ничего интересного не обнаружив, он задвинул ящик назад и перешел к другому. Наконец, остановился, прочитал записанные на карточке данные, вырвал ее из ящика, положил себе в карман и стал перебирать пальцами дальше. В самом конце отодрал еще карточку. На всякий случай просмотрел еще несколько ящиков. Ничего интересного для себя не обнаружил. Выпрямился, осмотрел всю комнату, освещая ее перед собой фонариком. Затем поправил картотеку так же, как это было перед его приходом. Так же решительно, но тихо пошел к выходу. Потушил фонарик. Открыл дверь, выглянул на улицу: нет ли кого поблизости. Улица была пустынной. Накрапывал мелкий дождь.
Рыжий вышел, закрыл дверь консультации ключом, и, не спеша, пошел в известном только ему направлении.

10.
Скоробогатько резко открыл дверь в кабинет Кудрина и Осипова. Кудрин что-то писал, Осипов разговаривал по телефону.
- Мужики, подъем! У нас труп.
В милицейском «уазике» они добрались до места, где был обнаружен труп девушки. Берег реки был огорожен. Их встретил средних лет старший лейтенант из местного отделения милиции. Фотограф и судмедэксперт были уже здесь. Рядом стояла «скорая помощь».
- Здравия желаю, товарищ майор, – приветствовал Скоробогатько старший лейтенант. – Моя фамилия Иванцов.
- Нашли уже что-нибудь, Иванцов?
- Нет, товарищ майор. Работал профессионал. Никаких следов.
- Когда наступила смерть? – обратился Скоробогатько к медэксперту.
- Судя по всему, часов двадцать-двадцать пять назад.
- Практически уже сутки прошли, – озабоченно произнес Скоробогатько, осматривая местность вокруг.
- Практически так, – подтвердил медэксперт. – Точнее скажу позже.
Пока майор беседовал, Кудрин с Осиповым ходили по берегу в поисках хоть каких-то улик. Холодный ветер дул с Волги, пробирая до костей. Кудрин поднял воротник плаща, но поисков не прекратил.
- Ну что, есть что-нибудь? – крикнул Скоробогатько.
- Ничего, – поджав губы и разведя руками, ответил Кудрин. – Столько следов, что даже собака ничего не сделает.
Скоробогатько склонился над трупом девушки. Лицо обезображено, но пышные рыжие волосы рассыпаны вокруг головы. Бежевый плащ был расстегнут. Левая нога неестественно подогнута. Чуть в стороне лежала ее сумочка.
- Сумочку осматривали? – спросил Скоробогатько.
- Конечно! – кивнул Иванцов. – Так, женская косметика, ерунда всякая. Документов не было. Да, прошу прощения, пейджер там  лежал.
- Пейджер? А вы говорите всякая ерунда, – Скоробогатько протянул руку за пейджером, который держал на раскрытой ладони Иванцов. – Это же такая зацепка.
Он еще раз глянул на убитую. И тут в его голове пронеслась мысль: уж не та ли это Татьяна Игоревна Филатова, заявление о пропаже которой принесла в милицию ее мать?
- Товарищ майор, кажется, нашел! – вдруг закричал Осипов откуда-то из-за толстого дерева, росшего у самого бетонного парапета.
Скоробогатько, Кудрин и Иванцов быстрым шагом направились к нему.
- Что нашел? – еще на ходу спросил майор.
- Вот, кусок какого-то материала? Может, когда убийца убегал, зацепился за ветку?
- Осипов, да ты растешь, – похвалил своего напарника Кудрин, снимая пинцетом тряпку с ветки и кладя в полиэтиленовый мешочек. – Это действительно, вещдок. А, Андрей Петрович?
- Возможно, возможно, – рассматривая через прозрачную упаковку только что найденную улику.
Они вернулись к трупу, еще раз осмотрели девушку. Скоробогатько поднял глаза и кивнул врачам из «скорой».
- Можете увозить.
Медбрат с водителем взяли носилки и спустились на берег. Уложили труп на носилки, накрыли белой простыней и вернулись к машине.
Вернувшись в свой кабинет, Скоробогатько вытащил из стола фотографию Филатовой, положил ее перед собой, молча смотрел несколько минут. Закурил, откинувшись на спинку стула. Затем открыл свою записную книжку, нашел нужный номер и позвонил. На том конце провода подняли трубку.
 - Алло!
- Зинаида Анатольевна Филатова?
- Да. А вы кто?
- Это майор Скоробогатько из ГОВД.
- Да, я вас слушаю, – Скоробогатько почувствовал, что голос женщины задрожал. – Вы нашли мою дочь?
- Я прошу прощения, Зинаида Анатольевна. Работа такая. Пока еще ничего не ясно. Но я хотел бы вас попросить подъехать в морг на опознание.
- Что? Она мертва?
Женщина готова была расплакаться.
- Нет, нет, успокойтесь. Мы нашли труп девушки на берегу Волги. Лицо обезображено, ничего понять нельзя. Поэтому и… нужно, чтобы вы подъехали.
- Да, да, конечно, – женщина взяла себя в руки. – Я готова.
- Очень хорошо. Я буду вас там ждать.
Филатова подъехала так быстро, как могла. Она была в строгом темном костюме, но держалась мужественно. Увидев ее, Скоробогатько пошел ей навстречу. У трупа девушки остался Кудрин, а также санитар. Когда женщина подошла к столу, где лежал труп, санитар приоткрыл лицо девушки. Затхлый запах шибанул в нос. Женщина прикрыла рот и нос платком, но не отступила ни на шаг. Она внимательно смотрела на убитую девушку больше минуты. После этого отошла к самой двери, убрала платок ото рта, поднесла его к краешкам глаз. Майор подошел к ней. Она глянула в его лицо и слегка покачала головой.
- Вы правы, черты лица несколько похожи на Танины, и волосы. Но моя все-таки постарше и подбородок несколько более полный. И оскал другой. Это не моя дочь.
- Вы уверены?
- Да!
Скоробогатько повернулся назад, сделал знак санитару, тот снова накрыл труп и повез его в холодильник. Майор проводил женщину до выхода.
- Спасибо большое, и извините за напрасное беспокойство.
- Ну что вы! По крайней мере, у меня еще есть надежда, что моя дочь жива.
Женщина ушла. К Скоробогатько подошел Кудрин.
- Ну что, Серега, принимай дело к расследованию.
- Есть, товарищ начальник.

11.
Серые дождливые сумерки. Погода настолько противная, что даже деревенские собаки укрылись в своих будках, лишь изредка, едва высунув наружу нос побрехивали для порядка. Вновь все та же самая старая полутемная изба. Вновь в погребе рыжий мужчина сидел на табурете, с наслаждением наблюдая за страстными, но пустыми конвульсиями рыжей же девушки. Низкий потолок давил на психику, от земляного пола тянуло легкой сыростью.
Новая порция возбудителя, смешанного с холодным чаем. Снова фото на память. На сей раз, возбуждение Татьяны оказалось настолько сильным, что это начало действовать и на самого рыжего.
- Ну же! – закричал он, покрывшись испариной. – Давай! Давай!
Он сел на край кровати, начал ее ласкать, оглаживать по всему телу. Особенно задерживался на самом интимном месте. Здесь уже она не выдерживает и начинает громко стонать, рвет в порыве веревки, но узлы оказались все-таки сильнее ее страсти. Это еще более возбуждает его, лоб покрывается испариной. Он стал переходить с ее тела на свое, затем снова на ее. Наконец, сбросил с себя свитер, рубашку, расстегнул ремень и судорожно, суча ногами, стал снимать брюки…
Им в этот момент вдвоем было хорошо. И она действительно оказалась девственницей. Именно это больше всего и понравилось рыжему. Усталые, они лежали на спине, раскинувшись, насколько позволяло пространство старой деревянной кровати. С той только разницей, что он был свободен в выборе позы, она же была просто лишена этого выбора.
- Тебе ведь хорошо было со мной? – спросил он, повернувшись к ней лицом.
Она лежала молча, закрыв глаза, и тихо плакала.
- Ну, скажи: ведь, правда, хорошо?
Она так же молча кивнула головой, и тут рыдания вырвались из ее груди. Он жарко поцеловал ее в губы, поднялся с кровати, оделся. И встал у края кровати, несколько секунд глядя на свою пленницу. Затем поднялся наверх и спустя какое-то время вернулся, держа в руках плетеную крестьянскую кошелку. В ней была еда. Выложив содержимое кошелки на табурет, он придвинул все это к кровати и стал развязывать Филатовой руки и ноги.
- Садись, поешь. Ты сегодня была страсть, как хороша. Заслужила награду. Ешь пока, а я поднимусь еще за бутылкой вина. Вино настоящее, крымское.
Он не стал дожидаться, пока она приступит к трапезе, а зашагал к лестнице и поднялся наверх. Там достал из холодильника вино, взял в кухонном шкафчике штопор, откупорил бутылку «Черного муската». Затем из кармана куртки достал флакончик клофелина и добавил его в вино. Спустился вниз. Взял в углу алюминиевую кружку, выплеснул оттуда прямо на земляной пол остатки воды и наполовину заполнил  ее вином.
- Вот, выпей! Винцо знатное!
Она ела с какой-то судорожной жадностью и от вина, разумеется, не отказалась. Сначала сделала несколько глотков, затем, доев бутерброд с ветчиной, осушила кружку почти до самого дна. Рыжий был доволен. Улыбался, поглаживая усы.
Сытно поев, впервые за неделю с небольшим пребывания здесь, в этом погребе, Татьяна почувствовала, что ее стало клонить ко сну. Она лишь успела попросить у рыжего одеяло.
- Ночи становятся более прохладными, и я начинаю мерзнуть под тонким пледом.
 - Одеяло? Хорошо, будет тебе одеяло, – согласно кивнул рыжий, даже не пошевелившись в своем углу.
Он ждал, когда его наложница окончательно заснет. Подошел к кровати, прислушался к ровному дыханию спящей. Удовлетворенно кивнул сам себе и полез наверх. Вышел на улицу. Дождь прекратился. Ночное ясное небо поблескивало мириадом крохотных звездочек. Дышалось легко и свободно. Он даже задержался на улице, наслаждаясь тишиной и свежим воздухом. Наконец глянул на часы.
- Пора! – прошептал он.
Осмотрелся вокруг: нет ли кого на улице, не следит ли кто за ним? Было тихо. И в редких деревенских домах окна были чернее этой самой ночи. Стал возвращаться в избу, по пути погладив холодный металл своей машины.
Снова спустился в погреб. Накрыл Филатову с головой пледом, положил себе на плечо и стал подниматься по лестнице. Было очень тяжело, с трудом протиснулся в отверстие люка, при этом плед соскочил  с тела девушки, да и сама она едва не соскользнула вниз. Но вот он уже в самой избе, положил Татьяну на такую же, как и внизу, кровать. Сам спустился вниз, за пледом. Достал его, закрыл крышку погреба, защелкнул висячий замок и прикрыл половиком, придвинув небольшой сундучок. Вернулся к девушке, вновь укутал ее в плед, надел на себя куртку, и, положив на плечо Татьяну, вышел во двор. Закрыл на замок дверь избы, открыл машину и втащил девушку на задние сиденья. «Шестерка» завелась сразу. Выждав минуту-другую, рыжий нажал на педаль газа.
Он привез Филатову к самому ее дому. Остановился у скверика, что заканчивался почти напротив ее подъезда, положил на скамью. Оглянулся вокруг: пусто, ни души. Громко, облегченно выдохнул. Сел в машину и уехал.
 
12.
  По телевизору показывали очередную серию «Улиц разбитых фонарей». Кудрин сидел в кресле, откинувшись на спинку и, то ли смотрел в телевизор, то ли дремал, прикрыв глаза. В кои-то веки он может вот так сидеть дома, в кресле, расслабившись. Марина в своей комнате сидела за столом и делала уроки, старательно выписывая в тетради нужные параграфы из учебника. Ольга, чертыхаясь, периодически появлялась в большой комнате, заглядывая в шкаф и вынимая оттуда то свое платье или юбку, то рубашку мужа, затем снова исчезая в ванной.
- Ты чего пыхтишь, – наконец обратил внимание на жену Кудрин.
- Что значит, пыхтишь? – вспылила та. – Уже второй месяц у нас стиральная машина не работает, а тебе все до лампочки. Ты либо на своих дежурствах, либо сидишь, уставившись в этот говорящий ящик.
- Да, я так часто в него уставляюсь, что ты уже скоро, наверное, забывать станешь, как я выгляжу, – на удивление спокойно ответил Кудрин. – Могу я хоть иногда расслабиться и отдохнуть?
- Отдохнуть ты, конечно, можешь. Но, я понимаю, когда у Валентины, соседки нашей, муж-бизнесмен с бешеными бабками приходит, весь измотанный и садится отдыхать, она с него готова пылинки сдувать. Ты же вкалываешь за свои гроши, еще и  дома тебя не трогай.
- Давно бы уже вызвала мастера и отремонтировала бы эту дурацкую машинку, – огрызнулся, наконец, Кудрин.
- А деньги где я возьму?
- Займи у той же своей Валентины? Она даже и не почувствует облегчения ее кошелька из-за такой суммы.
- А отдавать чем?
- Мне послезавтра премию обещали. Вот и отдашь деньги.
- Тогда, какой смысл занимать. Два дня я уж смогу подождать, – успокоилась Ольга.
- Вот и ладно! Иди ко мне!
Он обхватил проходившую Ольгу за талию и привлек  к себе.
- С ума сошел? Сейчас Маринка выскочит из своей комнаты.
- И что? Папа маму не может обнять и поцеловать? Ты, мать, в какое время живешь?
Ольга улыбнулась и присела на колени Кудрину. Бросила на пол грязную рубашку и погладила его волосы.
- Так-то лучше, правда? – спросил Кудрин, приближая свои губы к ее губам.
Он поцеловал ее и одновременно ущипнул за мягкое место. Ольга ойкнула от неожиданности и вскочила на ноги.
- Да ну тебя, дурак!
Она наклонилась, чтобы поднять рубашку с пола. Он снова взял ее за руки и улыбнулся.
- Прости, это случайно.
- Это ты так и посторонних баб можешь ущипнуть?
 - Ну, если попадется похожая на тебя, то могу и перепутать, – засмеялся он. – Кстати, о бабах. Как там твоя рыжая клиентка? Все достает тебя своими женскими проблемами?
- Какая рыжая клиентка? – не поняла Ольга.
- Ну, та, которую мы с тобой в парке тогда встретили.
- А-а! Да нет. К нам ведь не каждый день ходят. Мы же не милиция, – улыбнулась Ольга.
- Ну-у, хватила! В милицию даже не каждый год ходят, не то, что каждый день.
- А что, эта рыжая понравилась тебе, что ты о ней вдруг вспомнил?
- Да-а, шикарная дива! Из тех, что запоминаются сразу и надолго, – смачно протянул Кудрин. – Не был бы женат, точно влюбился бы.
- Чудак! Разве сердцу прикажешь? Если уж суждено влюбиться, то сердцу все равно, женат его владелец или нет.
- Ну, значит, ты меня еще не знаешь. Своему сердцу я могу приказать все, что мне угодно!
- Да она от тебя бы убежала?
- Это почему же? – удивленно спросил Кудрин.
- Ну, во-первых, у тебя у самого проблемы в постели, – негромко произнесла Ольга. – Ты же это прекрасно знаешь.
- А во-вторых? – недовольно спросил Кудрин.
- А во-вторых… – Ольга подошла к комнате Марины, осторожно заглянула туда.
Дочка все так же аккуратно делала уроки. Ольга повернулась к Кудрину и закрыла дверь их комнаты.
-  Понимаешь, у женщин ее возраста, еще не лишившихся девственности, сильно развит двусторонний комплекс неполноценности. В сексуальном смысле естественно.
- Это как понять?
- С одной стороны, они уже начинают бояться мужчин (как это будет, нужно ли это вообще и т.п.), то есть, они находятся уже на первой стадии превращения в старых дев. И, что самое важное, в их организме начинают появляться некоторые болячки, не свойственные женщинам, живущими полноценной половой жизнью. Да и, соответственно, характер у них начинает меняться.
- А с другой стороны?
- А с другой стороны, и мужики от таких баб бегут. Мол, если ее раньше никто не трахал, то может она больная какая?
- Это дураки, а не мужики! – загоготал Кудрин. – Слушай, Олюня, и много у тебя таких великовозрастных целок?
- Потише, Серый. С ума, что ли, сошел? – Ольга оглянулась на дверь, но там все было спокойно. – У тебя к этому, я смотрю, нездоровый интерес начинает проявляться. Я ведь могу и приревновать.
- Все, все, молчу, молчу!

13.
 В дверь кабинета майора Скоробогатько постучали. Он просто стоял у окна и смотрел на улицу, отдыхая.
- Да, да, войдите! – пригласил он стучавшего, и тут же подошел к своему столу и сел.
- Можно, Андрей Петрович? – в приоткрывшуюся щель заглянуло знакомое лицо.
-  Пожалуйста, проходите.
- Я Филатова Мария Васильевна, мама пропавшей Татьяны Филатовой. Вы меня помните?
Женщина вошла и села на предложенный Скоробогатько стул. Майор по лицу женщины сразу понял, что нечто произошло.
- Конечно же, помню, Мария Васильевна. Мне, к сожалению, нечем вас порадовать. Но, я так понимаю, у вас есть какие-то новости?
- Да, вы знаете, новость есть, но я даже не знаю, как… как реагировать.
- Я вас внимательно слушаю.
- Дочка вернулась домой, но…
Скоробогатько встрепенулся. В принципе, он был готов к такому повороту, потому что не верил в какое-то похищение, но что-то его смущало. Возможно поведение самой женщины.
- Вас что-то смущает в этом обстоятельстве?
- Вы знаете, да. Она вернулась совсем… другая, что ли. Странная, нервная, издерганная. Я просила ее рассказать мне, что произошло, но она сказала, что мало что помнит. Повела ее к врачу. Там выяснилось, что ее опоили какой-то гадостью, а затем изнасиловали. Анализы подтвердили факт изнасилования.
- Та-ак! – Скоробогатько задумался и почесал ладонью затылок.
Возможно, и правда, здесь был какой-то криминал.
- А почему не пришла сама потерпевшая?
- Она ни в какую не хочет идти в милицию. Извините, но она говорит, что не верит в то, что вы найдете преступника. Да и потом, она вас просто боится.
- Чего же нас бояться? – удивился Скоробогатько.
- Ну-у, вы же понимаете, и в газетах, и на телевидении столько говорят и пишут об этих, ну, об оборотнях в погонах.
Скоробогатько хмыкнул и посмотрел в глаза Филатовой.
- Ну, слава богу, тот, кто начал эту песню об оборотнях, уже никакого отношения к милиции не имеет. Неужели вы не понимаете, что ему нужно было просто выиграть выборы? Вы что думаете, в той же Думе меньше оборотней, чем в милиции. Я вас уверяю, это не так.
- Простите, я не хотела вас обидеть. Наоборот, люди моего возраста воспитаны в уважении к органам милиции. Поэтому я к вам и пришла.
Скоробогатько откинулся на спинку стула, достал из пачки, лежавшей на столе сигарету, закурил, отгоняя дым от посетительницы. Его задели ее слова. Он-то как раз считал себя нормальным ментом, болел за свое дело, любил свою работу и действительно пытался помочь каждому потерпевшему. На его счету не один десяток раскрытых преступлений, много задержанных преступников, в том числе и убийц. Да, конечно, и в их рядах есть выродки. Но тут уж, как говорится, в семье не без урода. Впрочем, ладно. Обижаться он будет потом и в одиночку, сейчас работать надо.
-  Если вы хотите, чтобы я дал ход этому делу, мне, в любом случае, нужно заявление самой потерпевшей. И желательно приложить к нему медицинское заключение.
- Все есть, – женщина стала доставать из сумочки бумаги. – Вот, пожалуйста. Идти в милицию она отказалась, но заявление я ее написать заставила.
Скоробогатько быстро пробежал глазами по документам, удовлетворенно кивнул и вновь посмотрел на Филатову.
- Но мне все равно нужно будет ее допросить.
- Да, я понимаю. Я попытаюсь ее уговорить. А то… может быть, к нам домой пожалуете. Чайком угощу вас со своим фирменным вареньем. Дома-то она скорее разговорится.
- Возможно, я так и сделаю, – кивнул Скоробогатько. – А за чай с вареньем спасибо, – улыбнулся он.

14.
Выяснить по найденному на месте пейджеру имя его владельца было, что называется, делом техники. Но вот дальше все оказалось сложнее. Владелицей пейджера оказалась некая Жанна Левицкая. А если это так, то у ГОВД на шее окажется очередное дело на «личном контроле» начальника ГОВД и самого мэра, ибо Жанна была дочерью начальника орготдела городской администрации Елены Антоновны Левицкой. Чтобы убедиться в этом, Елену Левицкую, за два дня до того подавшую в милицию заявление о пропаже дочери, пригласили в морг. Когда Левицкая узнала в покойной свою дочь, ей стало плохо, и она тут же бы рухнула на пол, если бы ее вовремя не подхватил стоявший чуть позади нее Осипов. 
- Ну что же, мужики, я вас поздравляю с очередным геморроем, – «поздравил» своих подчиненных Скоробогатько. – Бери, Серега, дело в свои руки и расшибись, но найди убийцу. Мне уже звонил Семенов и подчеркнул, что делом будет интересоваться лично мэр города.
- Это было и козе понятно, что мэр заинтересуется этим делом, – пожал плечами Кудрин. – Он бы лучше поменьше нашими расследованиями интересовался, а побольше денег для техники и оснащения нам выделял. А то мы используем последние достижения двадцатого века, а наши оппоненты живут уже в веке двадцать первом.
- Осипов, у меня что-то со слухом вдруг произошло, – Скоробогатько повернул голову к лейтенанту. – Ты не слышал, случайно, что там капитан Кудрин про мэра сказал?
- Нет, товарищ майор, не слышал, – подыграл начальнику Осипов. – Я в это время как раз пуговицы на кителе застегивал.
- Повезло тебе, Серега, что мы в этот момент отвлеклись.
- Да вот это-то и обидно, что я говорю, а всё куда-то в трубу улетает, – махнул рукой Кудрин и вышел из кабинета Скоробогатько.
- Короче, Василий, – обратился Скоробогатько к Осипову. – Вам с капитаном Кудриным нужно очертить круг знакомых Жанны Левицкой и с их помощью попытаться найти если не заказчика, то хотя бы исполнителя.
- Вы думаете, что убийство заказное, Андрей Петрович?
- Я не просто думаю, я в этом больше  чем уверен. Детей таких чиновников просто так не убивают… Впрочем, конечно, не следует исключать и обыкновенной бытовухи. Но это лишь одна из версий. И не самая главная. Ты понял меня, Осипов?
- Понял, товарищ майор.
- Действуйте!
В этот момент Кудрин уже выходил из здания ГОВД. У него была назначена встреча в ресторане с предпринимателем Шлихтером, на которого наехали не известные ему, Шлихтеру, люди. Он обратился за помощью к Кудрину, который уже как-то раз помог ему на заре его предпринимательской юности избавиться от набегов рэкетиров.
Кудрин вошел в небольшой ресторанчик на окраине города, расположенный прямо на речном причале. Окинув взглядом зал, Кудрин увидел сидевшего в одиночестве за столом у окна Шлихтера. Тот тоже заметил Кудрина и кивком головы пригласил присоединиться к нему.
- Здорово, Аркадий, – приветствовал Шлихтера Кудрин, выдвигая стол и садясь напротив.
Стол уже заранее был накрыт на две персоны и Шлихтер, положив вилку на край тарелки, рукой указал ему на закуски.
- Здравствуй, Сергей. Угощайся.
Кудрин взял вилку и придвинул к себе тарелку с салатом. Шлихтер несколько секунд молчал, затем решился спросить.
 - Слышал я, у вас напряг произошел с убийством некоей рыжеволосой дивы по имени Жанна?
Кудрин едва не поперхнулся. Отодвинул от себя тарелку и вытер рот салфеткой.
- Вот, блин, что за город дерьмовый, а? Мы сами об этой, как ты ее назвал, диве узнали только сегодня, а уже весь город об этом судачит.
- Слухами земля полнится, – расплылся в улыбке Шлихтер.
- А эти слухи не говорят о том, кто ее убил?
Шлихтер развел руками.
- Могу лишь предположить.
- Предположения к делу не пришьешь.
- Но тогда, может быть, тебе интересно будет узнать, что ее некто однажды видел в окружении Хруща.
- А вот это уже интересно, – после некоторого раздумья произнес Кудрин. – Послушай, Аркадий, а чего это ты вдруг решил заговорить об этом убийстве?
- Ну, как же! Мы же друзья с тобой, или нет? А это значит: ты мне помогаешь, я тебе. Ты не согласен?
- Согласен. Тогда  перейдем сразу к делу, у меня слишком мало времени, – решительно произнес Кудрин. – Твои проблемы я уладил.
- Я это заметил, спасибо, – кивнул Шлихтер, отпивая из бокала красное вино. – И за мной тоже дело не станет.
Он поставил бокал на стол, вытер рот салфеткой. Нырнул рукой во внутренний карман своего стильного пиджака, достал оттуда белый узкий конверт и положил на стол перед собой, слегка прикрыв салфеткой.
- Здесь пятьсот, как договаривались.
Кудрин осмотрелся вокруг, взял в руку свой бокал с вином, выпил его на одном дыхании, утер рот салфеткой, бросил ее на стол, быстро взял конверт, сунул в карман пиджака и поднялся.
- Бывай здоров, Аркадий. В случае чего, знаешь, как меня найти.
- Пока! Но, честно говоря, по таким поводам хотелось бы видеться с тобой пореже, – Шлихтер улыбнулся.
Кудрин в ответ засмеялся, хлопнул Шлихтера по плечу и вышел.

15.

Хрущ сидел в своем кабинете в офисе, находившимся в самом центре Низовска, в престижном доме, строившемся изначально, как бизнес-центр. И Хрущ являлся одним из соинвесторов строительства. В его кабинете собрался целый консилиум в составе его помощника Влада, секретарши, и двух пиарщиков-политтехнологов, которых Влад выписал из самой Москвы специально для того, чтобы они организовали и провели предвыборную кампанию Хруща. Всего через каких-то четыре месяца в городе должны пройти выборы мэра и Хрущ уже официально объявил, что он будет баллотироваться на этот пост. 
- Братаны, вы мне придумайте такой лозунг, чтобы народ сразу проникся ко мне симпатией. И помните, единственный мой конкурент – Андрюха Баблумян, наш славный нынешний мэр, – осклабился Хрущ, коротко поставив перед пиарщиками первую задачу.
- А чё тут долго думать! Мы пока ехали сюда, кое-какие справки навели и уже в дороге родился хороший слоган. Принимайте, Владимир Сергеевич: «Гайковичу – болт! Сергеичу – кресло мэра!»
Хрущ засмеялся. Он смотрел на этих московских деятелей с высоты своих финансов. Они оба такие холеные и, несмотря на молодость, все такие деловые (по крайней мере, хотят казаться таковыми!), а это подразумевает и определенный стиль и в одежде, и в поведении.
- Остроумно, но не годится, – успокоившись, произнес Хрущ.
- Почему? – искренне удивился первый пиарщик.
- Потому что, кто такой Гайкович, наш народ поймет сразу, а вот Сергеевичей у нас в городе – пруд пруди, – объяснил пиарщикам Влад.
- Хорошо, тогда другой слоган: «Низовск – русским, Баблумянам – Ереван!». И подпись: «Владимир Жигалов!», – предложил второй пиарщик.
- Влад, ты кого мне из этой сраной Москвы выписал? – рассердился Хрущ. – Ты мне обещал самых лучших, а прислал каких-то уродов.
У пиарщиков даже лица вытянулись от удивления. Они никак не могли взять в толк, чем так разгневали заказчика, или, как на их профессиональном сленге называются такие люди, – тело.
- Вы что, хотите поссорить Владимира Сергеевича с правоохранительными органами? – сурово сдвинул брови Влад.
- А что я такое сказал? – удивился пиарщик.
- Братишка, это называется «разжигание межнациональной розни». Это у вас там, в столицах, мочат в сортирах всяких там черножопых, у нас в этом плане все нормально. Тем более, когда мэр города сам армянин.
- Да, мужики, вы мне заломили такие бабки, а сами фуфло гоните, – недовольно произнес Хрущ.
Он уже было собрался вставать, давая понять, что аудиенция окончена, но пиарщики умоляюще посмотрели на него.
- Владимир Сергеевич, придумывание слогана  очень сложный процесс. Ведь это самая главная идея всей предвыборной кампании, – произнес первый пиарщик. – Именно под него, под этот самый слоган, и будет затем выстроена вся предвыборная стратегия и тактика. И прежде, чем найти нужное слово, нужно переварить и пережевать сотни разных вариантов.
- Послушайте! – вновь слово взял второй. – А если так: «Жигалову  – Низовск, Баблумяну – Ереван!». Здесь и на национальность нет намека, даже более того, мы предлагаем нынешнему мэру повышение. Все-таки, Ереван – не Низовск, а целая столица Армении, и народу все ясно.
- Возможно! – согласился Влад. – Но только маленькое уточнение. Баблумян из местных армян. Он родился в Низовске.
- Да какая разница, где он родился, – прервал помощника Хрущ, хлопнув ладонью по столу. – Когда он рождался, у нас была другая страна. А сейчас каждое говно ищет свою национальную жопу. Мне этот девиз нравится. Только маленько подправить его все равно надо. Вот этим, Влад, и займись с ними.
Хрущ поднялся, потянулся, расставив руки в стороны, и вышел из кабинета.

16.
«Шестерка» цвета морской волны остановилась у пятиэтажки хрущевской постройки. Сидевший за рулем Рыжий заглушил двигатель, откинулся на спинку сиденья, закурил, приоткрыв окно дверцы, и стал ждать.
Ранний вечер. Конец сентября выдался теплым и солнечным. И только опадавшие пожелтевшие листья выдавали истинное время года.
Дверь подъезда, за которым следил Рыжий, открылась и из дома вышла молодая женщина лет 25-27. Рыжеволосая и пышногрудая, женщина была из тех, кто сразу привлекает к себе внимание мужчин. И только лицо ее давало понять, что она может быть неприступной, как хорошо защищенная крепость. У женщины в сумочке зазвонил мобильный телефон. Она его довольно быстро достала, приложила к уху. Разумеется, Рыжий не мог слышать разговора, но по ее виду он понял, что собеседник ей приятен. Рыжий закрыл окно в автомобиле, вышел, щелкнул брелоком сигнализации. Пошел следом.
  Девушка не обращала на преследователя никакого внимания. Она вся была занята своими мыслями. И вдруг она почувствовала, что кто-то слегка тронул ее за рукав куртки.
- Девушка, можно вас пригласить в кафе на легкий ужин знакомства?
Девушка вздрогнула от неожиданности, оглянулась на того, кто к ней обратился.
- Нельзя! – отрубила она, бросив на Рыжего косой взгляд, и ускорила шаг.
- Почему это?
- Терпеть не могу рыжих.
- Но вы же сама рыжая.
- Потому и не люблю таких, как сама.
Рыжий почувствовал, что девушка пошла на контакт, стала идти медленнее и позволила Рыжему шагать рядом. Видимо, чем-то он ей приглянулся.
Понятно! – кивнул Рыжий. – Ну, тогда позвольте вам возразить. Во-первых, я не рыжий, я – огненный. А во-вторых, какие дети у нас могли бы быть пламенные.
- Чего? – засмеялась девушка и замедлила шаг.
Они практически остановились у небольшого уютного кафе. Он вопросительно указал рукой на стеклянную дверь. Она молча кивнула и первая вошла внутрь. Он за ней.
Рыжий заказал легкий ужин с шампанским.
- Давайте выпьем за знакомство, – поднял Рыжий свой фужер. – Вас как зовут?
- Катя, – она также подняла фужер. – А вас?
- Меня почему-то все всегда звали Рыжим. Я даже свое настоящее имя забыл.
Он слегка пригубил шампанское, а она от обиды даже прижала губы, отставив фужер в сторону.
  - Так нечестно. Я вам назвала свое имя, а вы мне свое нет.
- А отставлять фужер уже после произнесенного тоста еще более нечестно. Теперь придется пить до дна.
Он протянул фужер Кате, заставил взять его и выпить до дна. У нее от этого даже слегка закружилась голова.
- Вот и отлично! Будем считать, что мы с вами познакомились.
Они придвинули к себе тарелки с закусками и стали не спеша есть. Затем Рыжий вновь наполнил фужеры. При этом он не отводил глаз от девушки.
- Вы чем вообще-то занимаетесь? – спросила Катя.
- Сию минуту я занимаюсь тем, что угощаю вас ужином.
- Да нет, – хихикнула девушка, в очередной раз пригубив фужер. – Я имею в виду, кем вы работаете?
- Ну-у, это вам совсем не должно быть интересно.
- А почему вы решили, что мне может быть что-то интересно, а что-то неинтересно?
- Ну, хорошо, – сдался Рыжий. – Я работаю в одной коммерческой фирме… скажем так, менеджером.
Он снова подлил девушке шампанского и предложил ей в очередной раз чокнуться. Сам допивал то, что у него оставалось. Катя вошла во вкус. Выпила очередной фужер и вдруг зевнула, прикрыв рот рукой.
- Простите, что-то меня не вовремя ко сну потянуло. А у меня же еще целая куча дел.
- А куча это много или мало? – вспомнил Рыжий вопрос одного из героев одного известного советского мультика.
- Куча? – девушка почувствовала какую-то заторможенность в восприятии. – А-а! Поняла! – воскликнула она и снова хихикнула. – Да как вам сказать… Ой, вы знаете, я лучше пойду.
Она снова зевнула и решительно поднялась со своего места.
- Я вас провожу, Катя. Я же на машине, – Рыжий вынул из кармана сторублевку  и положил ее на стол.
- Не надо меня провожать. Я сама!
Однако, уже сделав один шаг, Катя поняла, что ей самой даже не выйти из этого кафе и она послушно положила свою ладонь на вовремя подставленную Рыжим руку. Он вывел ее на улицу, дал слегка отдышаться и глотнуть свежего воздуха. Затем повел ее к тому месту, где оставил свою машину. Девушка послушно шла за ним. Да и не могло быть иначе, ведь она уже практически спала и шла лишь на «автомате».
Спустя каких-то десять минут, «шестерка» цвета морской волны рванула с места и взяла курс на ту самую глухую, полузаброшенную деревню с глубоким погребом в деревянной избе.

17.
Светлана Верулайнен пришла в женский консультационный центр на прием. В регистратуре она назвала  свое имя и фамилию и сказала, что хочет зайти на прием к своему наблюдающему врачу Ольге Владимировне Кудриной.
- Можете идти к ней, я сейчас принесу туда вашу карточку, – ответила девушка-регистратор.
- Хорошо, – кивнула Светлана.
Поднявшись на второй этаж, она без труда нашла нужный ей кабинет и, постучавшись, приоткрыла дверь.
- Можно, Ольга Владимировна?
- Светлана? Заходите, конечно, – узнала Ольга свою подопечную. – Что-нибудь случилось?
- Возможно. По крайней мере, я чувствую, что у меня внутри что-то происходит.
- Какие-то неожиданные симптомы?
- Ну да, в низу живота непонятная тяжесть и … даже не знаю, как это назвать.
- Хорошо, ложитесь в кресло, сейчас проверим.
Пока Светлана раздевалась и устраивалась в гинекологическом кресле за ширмой, Ольга подошла к
умывальнику и стала мыть руки. Затем надела резиновые перчатки. В этот момент дверь кабинета открылась и вошла регистрационная сестра  с весьма озабоченным видом, растерянно глядя на Ольгу.
- Катя, что-то случилось? – спросила та.
- Вы знаете, Ольга Владимировна, – зашептала Катя, – к вам сейчас пришла пациентка?
- Да, это Светлана Верулайнен, я ее наблюдаю уже несколько лет. А что? – так же негромко отвечал Ольга.
- А у вас в кабинете, случайно, ее карточки нет?
- Катя, ну ты же знаешь, что мы у себя в кабинете не оставляем карт пациенток. Ты можешь объяснить, что случилось?
Верулайнен, по тревожному шепоту, доносившемуся до нее, поняла, что что-то произошло, и пыталась вслушиваться в разговор, но практически ничего услышать ей не удалось, кроме фразы о том, что куда-то подевалась ее медицинская карта.
- Вы знаете, ее карты нет.
- Как нет?
- Ну, просто нет. Я уже и в соседних ячейках проверила. Мало ли, кто-то ошибся и не туда поставил карту, но ее нигде не было. Более того, мне показалось, что в картотеке кто-то рылся.
- Ты уверена в этом, Катя? – строго спросила Ольга.
- Нет, но-о, мне так показалось. Вы же знаете, в последнее время в регистратуре я работаю одна, и знаю свой порядок, а здесь что-то не так.
- Хорошо, я поняла. Ты иди пока на место, а я отпущу пациентку и спущусь к тебе.
- Ладно, – кивнула девушка и ушла.
Ольга спустилась в регистратуру минут через десять. Там уже находилась главврач Симакова.  Она вместе с Катей перебирала карточки в картотеке. Катя вся покраснела и готова была расплакаться.
- Елизавета Дмитриевна, неужели и впрямь у нас стали исчезать медкарты? – встревоженно спросила Ольга.
- Боюсь, что так, – ответила Симакова. – Надо немедленно сообщить в милицию. Это полное безобразие.
- Зачем в милицию? – испугалась Катя. – Может быть, кто-то из наших взял.
- Тогда тем более! Воровства в нашем учреждении я не потерплю. А если узнаю, что кто-то на этом еще и деньги зарабатывает, тут же выгоню вон. Вот что, Катя, не реви! Останешься сегодня вечером и поможешь мне перелопатить всю картотеку. Нужно выяснить, сколько карт пропало.
- Я вам помогу, Елизавета Дмитриевна.
- Хорошо, Оля.

18.
 В кабинет Скоробогатько кто-то робко постучал. Майор, читавший какое-то дело, на стук поднял голову, прикрыл папку и произнес:
- Да-да, войдите.
Дверь отворилась и наполовину вошла в кабинет коротко стриженая девушка лет двадцати пяти. Лицо ее было встревоженным и даже, как показалось майору, чуть припухшим от слез.
- Я вас слушаю.
- Мне нужен майор Скоробогатько Андрей Петрович.
- Я вас слушаю, – повторил майор, указывая на стул.
- Меня дежурный направил к вам.
- Что у вас случилось?
- Вы знаете, два дня назад у меня пропала сестра.
Майор сразу все понял и тут же попытался упредить посетительницу.
- А почему вы решили, что ваша сестра именно пропала, а не ушла к кому-нибудь в гости, или уехала в командировку, на отдых и тому подобное.
- Да потому, что мы с ней должны были встретиться именно два дня назад. Поговорили с ней по сотовому телефону и договорились о встрече. Но она не пришла. Ни в тот день, ни на следующий. Ни я, ни наши родители не можем ее найти. Мобильник не отвечает, друзья и подруги без понятия, где она может быть. Мама вся в слезах, отец обзвонил все больницы и морги: ее нигде нет.
- Она живет не с вами?
- Если быть точнее, то я живу не с ними. У меня своя семья, поэтому и встречаемся не так часто, как хотелось бы.
- То есть, при каких обстоятельствах она исчезла из поля вашего зрения, вы сказать не можете? – майор слегка постукивал кончиком ручки по столу.
- Абсолютно! Мы даже предположить не можем, что с ней могло случиться. О самом плохом, как вы понимаете, думать совсем не хочется.
- О самом плохом думать вообще никогда не нужно, потому что у человека должна всегда оставаться надежда на благоприятный исход даже самого ужасного события.
Скоробогатько некоторое время молчал, обдумывая, как ему поступить: принимать заявление или нет, а если принимать, то не станет ли это очередным висяком? Наконец он поднял глаза и посмотрел на девушку. Она смотрела на него с такой надеждой, что ему даже стыдно стало за свои колебания.
- У вас есть фотография вашей сестры?
- Конечно! – девушка с готовностью полезла в дамскую сумочку и быстро достала оттуда цветную фотокарточку.
Взяв фото в руки, Скоробогатько даже вздрогнул от неожиданности. Это движение не прошло мимо внимания посетительницы и она встревоженно спросила:
- Вы что-нибудь знаете о Кате?
- Как ее зовут, вы сказали?
- Катя. Белкина Екатерина Максимовна. Ей всего-то двадцать два года. У вас есть о ней сведения?
- Нет, нет, – отрицательно замотал головой Скоробогатько, держа в руках фото и внимательно вглядываясь в Катю Белкину.
А вздрогнуть майора заставил цвет волос пропавшей девушки: она так же, как и Татьяна Филатова, как и Жанна Левицкая, была обладательницей густых пышных волос огненно рыжего цвета. В голове его пронеслась нехорошая мысль о появлении в их городе маниакального охотника за рыжими девушками. Но он тут же отогнал от себя эту мысль. Не хватало им еще и маньяка. Это же какая шумиха в городе поднимется!
- Хорошо! – принял решение Скоробогатько. – Вот вам бумага, ручка, пишите заявление.
- Какое заявление? – не поняла посетительница.
- О пропаже сестры. Когда, где, при каких обстоятельствах вы видели ее в последний раз. Укажите ее полное имя, отчество, фамилию, место работы, всех друзей и подруг, ну, и так далее.
- Да, я поняла, – кивнула девушка и принялась писать.
Скоробогатько стал листать свою записную книжку и вскоре нашел нужную запись. Филатова Татьяна Ивановна. Нужно бы все-таки встретиться с ней и допросить, как следует. Возможно, похититель всех этих рыжих девушек – одно и то же лицо. И рассказ Филатовой хоть как-то сможет помочь в расследовании.
Едва сестра Белкиной покинула его кабинет, Скоробогатько придвинул к себе телефон и набрал нужный номер.
- Алло! Вас слушают, – ответил женский голос на другом конце провода.
- Это майор Скоробогатько из отдела внутренних дел. С кем я разговариваю?
- Андрей Петрович, рада вас слышать. Это Мария Васильевна, мама Танечки.
- Очень приятно, Мария Васильевна, что вы меня помните. Но мне, собственно, нужна Татьяна Ивановна. Я бы хотел с ней встретиться и побеседовать. Могу пригласить ее к себе, могу даже приехать к вам, помня ваше чайное приглашение.
 - У вас что-то случилось? – после некоторой паузы спросила Филатова-старшая. – Простите, что я спрашиваю, но Танечка пока еще не совсем отошла от того стресса, который пережила.
- Случилось, Мария Васильевна, – не стал темнить Скоробогатько. – Похищена еще одна девушка с такими же рыжими волосами, как и у Татьяны. И у меня есть некоторые основания предполагать, что похититель может быть одним и тем же человеком.
- Тогда, конечно же, приезжайте, – тут же согласилась Филатова. – Я предупрежу Таню, она будет вас ждать.
- Большое спасибо, Мария Васильевна. Только у меня к вам большая просьба – о том, что вы только что услышали от меня, никому не слова. Это служебная тайна.
- Да, да, я понимаю.
Впрочем, Татьяна Филатова практически ничем помочь майору не смогла. Все, что с ней произошло, ему и так уже было известно. А то, что его интересовало в данном случае (в первую очередь, приметы преступника), Татьяна помнила смутно.
- Извините, но в доме всегда была полутьма, и рассмотреть его, как следует, я не смогла, – извинялась Филатова-младшая. – Да и в те дни, когда он приезжал, он меня всегда опаивал каким-то зельем. Помню только то, что сразу бросилось в глаза – его рыжие волосы-кудри и рыжие же усы.
- Больше никаких примет не помните? Ну, там, шрам, родинка, бородавка.
Татьяна задумалась, запрокинув голову вверх, но через минуту глянула на милиционера и покачала головой.
- Н-нет, вы знаете, больше ничего не помню.
- А голос? Он же с вами общался, надеюсь? Какой у него голос: высокий, низкий, картавит, шепелявит?
- Да, конечно, общался. Голос… Да нет, у него обычный мужской баритон. Все звуки, кажется, выговаривал нормально.
- А нос какой: горбатый, курносый?
- Нос? Нос, пожалуй, узкий и прямой… Впрочем, такой же, как у вас или у меня, – улыбнулась женщина.
- Понятно! – Скоробогатько закрыл блокнот, в котором записывал вопросы и ответы, положил его в папку и туда же спрятал ручку. – Ну что же, спасибо.
- За что ж спасибо? – пожала плечами Филатова. – Я вам, ведь, так ничем и не смогла помочь.
- Почему же! Вы  кое-какие сведения о преступнике дали: волосы, усы, нос. Согласитесь, это уже намного больше, чем ничего.
Татьяна улыбнулась в ответ.
- Татьяна Ивановна, я вас все-таки хочу попросить: если вы что-нибудь еще интересное, с точки зрения следствия, вспомните, позвоните мне обязательно.
- Конечно!
Скоробогатько поднялся и направился к выходу. В прихожей его встретила Мария Васильевна.
- Андрей Петрович, пойдемте на кухню. Чайку попьем с пирогами. Я как узнала, что вы приедете, сразу тесто начала месить.
- Спасибо, Мария Васильевна, но сегодня никак не могу. Дел слишком много накопило.
- Ну что ж, очень жаль, – развела руками Филатова-старшая.
Ее дочь также вышла в прихожую проводить майора.

19.
  Между тем, расследование убийства Жанны Левицкой продолжалось. Подполковник Семенов торопил Скоробогатько, указывая на то, что ему едва ли не каждый день звонит мэр и спрашивает об этом деле. Скоробогатько докладывает Семенову, что все идет, как надо. Практически удалось вычислить убийцу, осталось дело всего лишь за малым – во-первых, доказать ему самому, то есть, убийце, что он совершил это преступление, во-вторых, найти неопровержимые доказательства для прокуратуры и суда.
В общем-то, Скоробогатько не врал подполковнику. Расследование убийства Левицкой и в самом деле близилось к своему логическому концу.
- Я встречался с Еленой Максимовной Левицкой, матерью Жанны, и она подтвердила мне информацию, что, к сожалению, дочь ее действительно несколько раз видели в окружении Хруща. Она пыталась образумить свою дочь, но та сказала матери, что это все враки, что никакого Хруща она не знает, а в ресторан зашла со своей подругой Тамарой.
Осипов докладывал Кудрину о своих последних действиях по делу Левицкой.
- Ну, мало ли где Жанну могли видеть в окружении Хруща. Возможно, она была в ресторане, принадлежащем Хрущу. Жанна – девушка эффектная, могла приглянуться кому-то из людей Хруща, могла приглянуться и ему самому. Он мог таким образом подойти к ней и познакомиться, – рассуждал Осипов. – Не так ли, Серега?
- Так, так, – кивнул Кудрин. – Что дальше?
- А дальше я у матери узнал имена некоторых ее друзей и подруг. Друзей реальных, с кем она дружила много лет.
- Вот это уже теплее. Встречался с кем-нибудь?
- Встречался с ее подругой Тамарой. Она действительно подтвердила факт их посещения ресторана «Волгарь» и знакомство Жанны с Хрущом. Но и только. Единственное, что мне смогла еще дополнительно сообщить Тамара, что в последние несколько месяцев Жанна стала какой-то замкнутой, даже с ней, ее лучшей подругой практически не делилась своими секретами.
- Так, значит, здесь из двух одно: либо Тамара чего-то недоговаривает, либо Жанна была настолько запугана Хрущом, что не решалась рассказывать ни о чем даже близким людям.
- Вы все-таки думаете, что убийство Левицкой – дело рук Хруща или его людей? – спросил Осипов.
- Пока твердо не уверен в этом, но факты подтверждают это. Я поговорил со своими осведомителями, и все мне подтверждают, что Жанна была не просто знакома с Хрущом, но состояла с ним в близких отношениях. Пока… пока между ними не пробежала какая-то черная кошка. И он мог ее заказать.
- Осталось только выяснить. Как звали эту черную кошку.
- Вот именно, Василий. И этим нам с тобой и предстоит заняться. Вот что, Вася, поехали-ка с тобой поищем Ванькина.
Найти Ванькина не составило большого труда, он, как всегда, промышлял на рынке, играя в наперсток. Вокруг него собралась толпа любопытствующих. Незаметно подкравшись к наперсточнику сзади, Кудрин не сильно огрел его по спине резиновой дубинкой. Толпа, увидев милиционеров, практически мгновенно рассеялась.
- Ты все в своем репертуаре, Ванькин? Толкуешь тебе, толкуешь, а ты все никак не поймешь, правда?
- А чё понимать, начальник? – оправдывался Ванькин, почесывая ту часть спины, по которой прошлась дубинка. – Я ничего не нарушаю, никого не заставляю насильно отдавать деньги. Просто учу лохов жизни.
- Вот что, учитель, пойдем-ка побазарим об одном дельце.
- Знаю я твой базар, начальник, – Ванькин пытался сопротивляться. – Заведете в отделение, бить начнете.
- Ну, если будешь сопротивляться или врать нам, то можешь и еще дубинкой получить, – Кудрин кивнул Осипову, тот подошел к Ванькину и пристегнул его к себе наручниками.
- Пошли, что ль? – предложил Осипов.
- Пошли, пошли! – хмыкнул Ванькин. – Вы как будто оставляете право выбора.
- Вот что, Ванькин, – по дороге негромко заговорил с ним Кудрин. – Хочешь я тебя на мокруху разведу?
- Чего плетешь, начальник? – вздрогнул Ванькин и оглянулся по сторонам. – Да все знают, что я по мокрому делу не спец.
- Ну, спец не спец, это в суде будут разбираться.
Они вышли за территорию рынка и остановились у кирпичной стены дома. Кудрин закурил и выдохнул дым прямо в лицо Ванькину. Тот поморщился и отвернул голову в сторону.
- Опять издеваешься? Ты же знаешь, я не переношу запаха табака.
- Ладно, Ванькин. Давай договоримся так: я тебя сейчас отпущу, но ты мне взамен все расскажешь об убийстве Жанны Левицкой.
- Каком убийстве, какой Жанны? – начал было говорить на повышенных тонах Ванькин, но тут же осекся, получив от Кудрина пинок дубинкой между ног.
Ванькин прикрыл ушибленное место свободной от наручников рукой и скривился.
- Это насилие над личностью, начальник.
 - Тогда помолчи и послушай меня внимательно, Ванькин. Дело очень серьезное, находится на контроле лично у мэра. И если ты не хочешь загреметь по-крупному, то должен помочь следствию. Я же за эту Левицкую засажу всю вашу кодлу, включая самого Хруща.
- Хе-хе-хе, если докажешь, что это он убил.
- Уже доказал, – улыбнулся Кудрин. – И ты мне в этом помог.
- Это как же я тебе помог?
- Да вот только что, когда сказал, что если докажу, что это Хрущ убил Жанну.
Поняв свою оплошность, Ванькин сразу сник и опустил голову. Его можно было брать практически голыми руками.
- Жанна Левицкая была любовницей Хруща? Отвечай, Ванькин.
- Да!
- Это он ее убрал?
- Не знаю!
- Не ври.
- Да не знаю я, честно, кто ее убрал. Ты же знаешь, что Хрущ свои руки никогда не пачкает.
- Но заказчиком был он?
- Не знаю, правда, не знаю. Слыхал только, что они в последнюю встречу поссорились, кричали друг на друга. После этого я ее больше не видел.
- Значит так, Ванькин, я тебя сейчас, как и обещал, отпускаю, но ты мне взамен будешь докладывать все, что узнаешь об этом убийстве. Идет?
- Сукой хочешь меня сделать?
- Нет, хочу тебя из дерьма вытащить, – Кудрин немного помолчал и улыбнулся. – Не знаю почему, но ты мне нравишься. Отстегни его, Василий, – кивнул Кудрин Осипову.

20.
В городе начали шушукаться по поводу исчезновения рыжеволосых девушек. Никуда от этого не деться: городок небольшой и любое ЧП сразу же становится достоянием общественности. Разумеется, эти слухи не могли не дойти до ушей мэра. Баблумян срочно вызвал к себе начальника ОВД подполковника Семенова и довольно жестко потребовал в самое короткое время либо прекратить всяческие слухи, либо найти преступника и вернуть девушек, если они, конечно, живы, в их семьи. Семенову же ничего не оставалось делать, как созвать срочное совещание городского отдела внутренних дел.
- По моим данным в нашем городе появился маньяк, охотящийся за рыжеволосыми девушками, – без всяческих вступлений с места в карьер начал совещание Семенов. – А это уже нехороший признак. Никогда прежде в нашем городе такого не было. Вы уже знаете, что из трех рыжеволосых одна погибла, две похищены, правда, одна из похищенных, изнасилованная, в конечном итоге, вернулась домой.
- Не просто вернулась, а была доставлена домой, по всей видимости, самим похитителем и насильником, – подчеркнул Скоробогатько.
- Тем не менее, этот факт сути дела не меняет, – произнес Семенов. – Даже некие странности маньяка не дают нам оснований не считать его преступником. Нужно приложить максимум усилий, чтобы в кратчайшие сроки покончить с ним. И учтите, по этому поводу у меня уже была довольно неприятная беседа с нашим мэром, Андреем Гайковичем.
Наступила непродолжительная пауза, когда каждый обдумывал возможные варианты своих действий и не решался первым прервать эту самую паузу. Семенов обвел глазами всех присутствующих офицеров: четырнадцать человек, конечно же, мало для поддержания порядка и спокойствия в городе, однако штатное расписание утверждено не им, а мэром, и на данный момент ничего изменить он, Семенов, не может.
- Евгений Степанович, можно сказать, – чуть приподнял руку Кудрин.
- Конечно, капитан. Я бы хотел, чтобы и все остальные также высказались.
- Евгений Степанович, у меня есть основания считать, что убийство Жанны Левицкой и похищения двух других женщин являются простым совпадением и связаны друг с другом не более, чем цветом их волос.
- Как-то у тебя все легко объясняется, Кудрин, – недовольно проворчал Семенов. – Не более, чем цветом волос. А где доказательства?
- Мы почти раскрыли это убийство, Евгений Степанович. Скорее всего, его заказчиком был Хрущ и связано оно с какими-то личными мотивами. В похищениях же людей Хрущ до этого вроде бы замечен не был.
- Да и как вы себе представляете, товарищ подполковник, Хруща в виде насильника, – поддержал своего друга Скоробогатько. – У него для развлечений хватает своих собственных девочек. Та же Левицкая, например.
- Ты мне о Левицкой лишний раз не напоминай, – махнул рукой в сторону Скоробогатько Семенов. – Мне уже мэр плешь проел одним и тем же вопросом: когда будет раскрыто это убийство? К тому же, Хрущ раньше и в убийствах замечен не был.
- Но я же сказал, Евгений Степанович, что дело уже в последней фазе расследования, – снова произнес Кудрин.
- И имейте ввиду, что эти пронырливые журналюги, особенно, небезызвестный вам Дорожкин, уже начали разнюхивать все эти преступления и нам следует сделать все, чтобы не допустить в городе паники и страха. Сами знаете, запаниковать человеку ничего не стоит, а чтобы его успокоить, нужно приложить невероятные усилия.
Зазвонил телефон. Семенов снял трубку.
- Семенов у аппарата.
 По прямому проводу звонил мэр города.
- Хорошо, Андрей Гайкович, сейчас буду.
Семенов положил трубку и развел руками.
- Все! Совещание закончилось. Меня срочно вызывает мэр. За работу, господа офицеры. И не дай вам бог, чтобы мне пришлось краснеть в кабинете мэра, когда будет обсуждать работа нашего отдела.

21.
Кудрина продолжал мучить все тот же ночной кошмар пятнадцатилетней давности.  Он думал, что он от него избавился, однако не тут-то было. Вот уже какую ночь он находился все в той же бывшей колхозной бане деревеньки Восьмы. Все те же рыжие сестры продолжали с ним свои игры. Он пытался вспомнить, что же было до того, как они его изнасиловали. Пытался, но никак не мог. Видел лишь их лица, когда они, хохоча во весь рот, ласкали его своими ласками – проводя сосками по его губам, поглаживая разные места... Нельзя сказать, что это было ему неприятно. Скорее даже наоборот. Но… Если бы только ласками все и закончилось. Так нет же. Они распалили его, он готов был наброситься на них, сразу на обеих, а они хохотали и в последний момент отскакивали от него, как от чумового. Он же лишь стонал и скулил от перевозбуждения. Наконец, они уложили его на полок. Одна из сестер придерживала его за ноги, другая легла сверху. Взяла рукой взбудораженную их играми его мальчишескую плоть, поводила ею по своему животу, погладила ладонью, наконец, перешла к решительным действиям. Сережа весь задрожал и вдруг как-то сразу успокоился. Он обнял ее спину, гладил ее свой ладонью и страстно целовал в губы. Рыжая была довольна. Ее любовные игры продолжались еще несколько минут. До тех пор, пока она не вскрикнула от полного удовлетворения.
- Вика, оставь его пыл и для меня, – Рита пошлепала сестру по ягодицам и отошла чуть в сторону к какой-то бутыли с полупрозрачной жидкостью.
Вика с трудом поднималась. В последний раз она уткнулась своими губами в его губы, затем зашептала ему на ухо нежным шепотом:
- Назови его кинжал. И владеешь ты им виртуозно, мой юный рыцарь.
Сережа застонал, а Вика громко захохотала.
- Ах, как я устала! – лениво произнесла она и подошла к шайке с водой.
Взяла ее в руки, подняла над собой и облила себя с головой.
 Тем временем Рита налила мутную жидкость слегка разбавив ее водой в алюминиевую кружку. Поставила ее на лавку. Набрала в ковш воды из бочки и вылила ее на раскаленные угли. Угли зашипели, и густой пар поднялся до самого потолка. 
- Как там наш юный друг? – спросила она у Вики.
Та подошла поближе к Сергею и глянула на него. Еще малость пусть отдохнет, и снова будет готов к бою.
- Ладно, теперь моя очередь.
Рита взяла в руку кружку и подошла к Сергею. Начала его гладить свободной рукой. Он застонал и приоткрыл глаза.
- Отпустите меня, тетеньки, – жалобно произнес он.
От такого обращения сестры засмеялись.
- Ну, что ты, племянничек, как же мы можем тебя такого отпустить. Ты должен встретить свою бабушку во всеоружии. А если она тебя увидит таким, что с ней будет? На-ка вот, лучше выпей, – Рита подложила свою ладонь под голову Сергею и приблизила к его губам кружку.
- Что это? – спросил он.
- Напиток бодрости и любви.
- Но я не хочу его пить.
- Как так? Ты хочешь расстроить свою бабушку? – произнесла Вика и с этими словами подошла к сестре, чтобы помочь ей.
Двойными усилиями они влили жидкость в рот Сергею и стали ждать. Вскоре он вновь почувствовал желание. Все начиналось сызнова. Снова ласки сестер, затем уже Рита взобралась на него, а Вика помогала ей, придерживая парня за ноги. Он снова застонал и стал кричать:
- Отпустите меня, я не хочу!
После этого он впал в забытье.
Этот крик и разбудил Ольгу. Если его стоны она еще терпела, не желая прерывать свой сон, то дальше ее глаза сами открылись от испуга.
- Ты чего, Сережа? – позвала она мужа, но он не откликнулся.
- Эй, – слегка толкнула она его, – Что, опять фигня снится? Ты опять кричишь.
Но он не просыпался, продолжая стонать. Тогда она стала его тормошить и расталкивать. Он спал настолько крепко, что никак на это не реагировал. Она решила стянуть с него одеяло и, таким образом, поднять его, чтобы привести в чувство. При этом случайно задела его причинное место.
- Не фига себе, – чуть не присвистнула она. – Стоит, как александрийский столп в Питере. Вот это сон, видать.
Она на секунду задумалась и тут же приняла решение. Все эти годы она страдала от его немощи в постели, и только настоящая любовь и привязанность к мужу перебарывало ее желание завести любовника. Разумеется, сейчас она не могла не воспользоваться ситуацией и легла на Сергея сверху. Только после этого он окончательно проснулся.

22.
   
   Рыжий был в отличнейшем настроении. Погода ли тому способствовала или состояние души мог знать только он один. Как бы то ни было, но праздничное настроение похитителя передалось даже его жертве – Кате Белкиной, когда она увидела в своем погребе не только Рыжего, но и целую авоську апельсинов, привезенную им с собой.  Она даже было вздумала мечтать, что он сегодня и угостить ее решил перед тем, как выпустить на волю. Катя, примкнутая к спинке кровати одним наручником, пыталась всмотреться в его глаза, но в проклятой полутьме погреба могла различить лишь круглые белки его глаз. Рыжий же был в таком прекрасном возбуждении, что даже не замечал никаких порывов девушки.
Наконец, он уселся напротив нее на трехногом табурете и устремил прямо перед собой свой взор.
- Тебе повезло, Катерина. У меня сегодня прекрасное настроение и я, видишь, – ткнул он пальцем в апельсины, – даже решил тебя побаловать. Ешь, угощайся. Это все тебе.
- Спасибо! – поблагодарила девушка, все еще в надежде на скорое освобождение. – Чему же я обязана такому празднику души?
 Но Рыжий уже стал опускаться с небес на грешную землю и не стал развивать тему праздника. Сказал лишь коротко:
- Сказал, угощайся, пока я добрый, значит, угощайся. И без базара. Не то унесу все на фиг.
Катя поняла, что ее радость была преждевременной. У нее тут же пропал всякий аппетит и даже уже очищенный апельсин она с трудом, отломив сразу несколько долек, положила в рот.
Между тем Рыжий занялся уже привычным делом. Подошел к встроенному прямо в земляную стену шкафчику, открыл ключиком замок, достал несколько бутыльков с мутной жидкостью. Налил в кружку спущенный заранее сверху уже остывший чай и разбавил ее этой самой жидкостью. Катя не могла видеть, чем занимается  ее мучитель, но по звуку воды поняла, что ее ждет та же самая экзекуция, что и в прошлый раз. Аппетит у нее пропал окончательно, на глаза навернулись слезы. Она жалобно заскулила:
- Не мучайте меня, пожалуйста, а. Я не верю, что это может доставить вам удовольствие.
- А зря не веришь! – хмыкнул из своего угла Рыжий. – Ты даже не представляешь, какое удовольствие это мне доставляет.
- И что же за удовольствие молодому, сильному мужчине видеть мучения женщины и при этом даже…
Она не ожидала такой реакции со стороны Рыжего. Не дав ей даже закончить фразу, он подскочил к ней и, с размаху, ударил ладонью по щеке.
- Ты хочешь меня обидеть, курва? Ну, так знай, что за это ты будешь сегодня мучиться вдвойне.
Катя заплакала, прикусывая губы, чтобы не разрыдаться в голос. Рыжий же вернулся в свой темный угол и еще добавил мутной жидкости в кружку с чаем. Затем снова подошел к девушке и поднес напиток к самым ее губам.
- Пей!
Она отвернулась и до побледнения сжала губы.
 - Я сказал – пей! – повторил он свой приказ угрожающим голосом.
Катя молчала, отворачиваясь. Рыжий поставил кружку на пол, нагнулся вниз, достал из под кровати веревку, живо схватил вторую, свободную от наручников руку девушки, и прижал ее к спинке кровати. Ловким, хорошо натренированным движением накинул на кисть, несколько раз прокрутив веревку, и привязал к кровати. Снял с нее старый деревенский халат, которым он временно одаривал всех своих жертв, оставив лежать голышом. Затем сел рядом, снова взял в руку кружку и, одновременно, свободной рукой зажал девушке нос. Она вертела головой, пытаясь вырваться, но он держал ее железной хваткой. Начав задыхаться, она, наконец, широко открыла рот  и Рыжий, весело довольно загоготав, стал не спеша, чтобы девушка не захлебнулась, вливать туда свой «напиток любви». Опорожнив кружку, удовлетворенный отошел от кровати, сел на табурет и стал ждать.
Спустя какое-то время возбудитель начал действовать. Катя стала корчиться от возбуждения, стонать и плакать одновременно. Вся покрылась испариной. Ей казалось, что душа вот-вот покинет ее тело. Ей было одновременно и хорошо, и противно. Противно чувствовать себя такой, и вдвойне противно, что ее, такую, наблюдал со стороны некий ублюдок в обличии мужчины.
- Правда же, небесное блаженство?! – сквозь улыбку произнес он.
В ответ она лишь рычала и мотала головой. Он захохотал. Встал, достал из все того же шкафчика фотоаппарат. Отошел чуть подальше от кровати, выбирая удобный ракурс, и вскоре с десяток фотовспышек озарило полутемный погреб.
Когда действие возбудителя закончилось и Катя, вся обессиленная, едва живая от усталости, успокоилась, Рыжий поднялся наверх, спустил вниз еду и воду, отвязал пленницу от кровати, снова поднялся наверх и, забрав лестницу, и, закрыв на замок люк, уехал.
Он сегодня как никогда был весьма собой доволен. Легкий осенний ветер остужал его тело, проникая в слегка приоткрытую форточку его «шестерки» цвета морской волны.

23.
 В самой популярной и многотиражной городской сплетнице, газете «Низовский наблюдатель» за подписью криминального репортера Эдуарда Дорожкина появилась небольшая заметка об исчезновении трех девушек с рыжими волосами. Случилось как раз то, чего так боялся подполковник Семенов: журналисты раскопали информацию о маньяке и теперь не успокоятся, пока тот не будет пойман.
Майор Скоробогатько, и без того переключившийся только на это дело, с ног сбился в поисках каких-либо зацепок, улик, намеков. В конце концов, ему удалось убедить Татьяну Филатову, что во имя спокойствия в городе и ради защиты таких же потенциальных безвинных жертв маньяка, какой стала она сама, все-таки было бы желательно, чтобы она  вспомнила хоть какие-то черты лица или приметы преступника. Филатова согласилась и пришла в милицию. И вот она уже битый час сидела вместе с оперативным сотрудником перед компьютером и в присутствии Скоробогатько пыталась составить фоторобот маньяка. Правда, ничего нового и существенного к своим показаниям она добавить так и не смогла, но уже даже составленный фоторобот – это было великое что-то. Это уже ниточка, которая, Скоробогатько в это верил, поможет размотать весь клубок преступника.
Майор всматривался в выведенный на лазерном принтере снимок. Кого ему это лицо напоминало, но вот кого? Хоть убей, в голову ничего не лезло. Сделав копию, Скоробогатько направился к начальнику ГОВД.
- Евгений Степанович, – вошел он в кабинет Семенова. – Можете нас поздравить: фоторобот маньяка составлен. Прикажите развесить его портрет по всему городу.
Семенов взял в руки лист с портретом и долго, молча, внимательно изучал его.
- А с чем поздравлять-то? Фоторобот – не преступник, да и не факт, что он на сто процентов соответствует оригиналу. Но по телевидению эту морду лица покажем, – кивнул он. – Город должен знать своих подонков. Молодец, Андрей. Однако то, что информация о маньяке просочилась в газету это плохо.
- С одной стороны, конечно, плохо, Евгений Степанович, а с другой… Вы представьте, если бы такой информации не было. Куда бы направили эту, как вы правильно выразились, морду лица для опубликования? Пришлось бы сначала объяснять все людям, и извиняться, что, мол, недоглядели, обещать, что обязательно найдем и покараем преступника. Теперь же мы можем свободно показывать его портрет и просить народ о содействии.
Семенов почесал рукой затылок и лукаво глянул снизу вверх на своего подчиненного.
- Правильно мыслишь, Андрей. Позови-ка мне Рудаева.

24.
   Два черных шестисотых «мерседеса» лихо промчались по Волжской набережной и затормозили у небольшого двухэтажного особнячка постройки конца XIX века, недавно отреставрированного и покрашенного в светло-зеленый цвет. На входе в особнячок висела табличка из нержавеющей стали с надписью Закрытое акционерное общество «Волжанин». Здесь находился офис фирмы, в которой был генеральным директором Аркадий Шлихтер. 
В тот момент, когда, довольный только что состоявшимся разговором по телефону, Шлихтер радостно потирал руки, дверцы обоих «мерседесов» открылись. Из первой машины вышел Костыль со своими охранниками, из второй сам Хрущ с Владом. Решительным шагом пять человек направились в помещение. Поднявшись на второй этаж, Хрущ остановился перед секретаршей и, вежливо улыбнувшись, поинтересовался:
- Шлихтер у себя?
- У себя. А что вы хотели?
- Я пройду? – Хрущ изобразил пальцами движение в направлении двери.
- Секундочку, я узнаю, – секретарша взялась за телефонную трубку. – Как вас представить?
- Представь меня этаким джигитом на белом коне, – улыбнулся Хрущ и подошел к двери кабинета.
- Секундочку, – снова сказала секретарша, пытаясь снять трубку, но Костыль, положил на ее ладошку свою тяжелую ладонь, не дал ей это сделать.
- Это лишнее, – произнес он. – Наши шефы договорятся без нашей помощи.
Первым вошел в кабинет Шлихтера Влад, тут же следом за ним и Хрущ. Влад, остановившись у двери, плотно прикрыл ее за собой.
- Что за черт, почему без предупреждения, – начал было Шлихтер, но, увидев перед собой Хруща, успокоился и откинулся на спинку кресла.
- Ба, ба, ба, Аркаша, какой мы важный стали! – разведя руки и поигрывая ладонями в разные стороны, заговорил Хрущ. – Его, видите ли, без предупреждения и побеспокоить теперича нельзя, а, Влад?
Хрущ обернулся назад, посмотрев на своего помощника, тот презрительно хмыкнул. 
- А, это ты, Хрущ!
- Я, Аркаша. Не ждал? Здорово!
Хрущ подошел к столу и протянул Шлихтеру руку. Тот молча хлопнул по ней и снова откинулся на спинку. Хрущ сел в кресло, стоявшее у приставного стола и, откатившись подальше, положил ноги на этот самый приставной стол.
- Чем обязан твоему визиту? – поинтересовался Шлихтер, стараясь скрыть свое недовольство и подсознательный страх.
- Слышал, что ты урвал у города хороший заказец.
 - Не урвал, а получил, выиграв тендер, – раздраженно поправил гостя Шлихтер, недовольный тем, что об этом контракте так быстро стало известно Хрущу. – Урываешь ты, а я работаю.
- Ах, ах, обиделся, – хмыкнул Хрущ. – Я что, возражаю, что ли? Наоборот, зашел поздравить.
- Поздравил, спасибо! Я честно говорю, Вова, у меня работы выше крыши. Если зашел по делу, давай сразу.
В это время зазвонил телефон. Шлихтер, секунду поразмыслив, все-таки снял трубку.
- Я занят, если можно перезвоните минут через пять.
Подержав трубку у уха еще несколько секунд и, вероятно, получив согласие перезвонить, положил ее на аппарат, снова подняв глаза на Хруща.
- Хорошо! Можно и сразу, – посерьезнел Хрущ и опустил ноги на пол. – Слыхал, небось, что я решил выдвинуть в мэры свою кандидатуру?
- Ну!
- Баранки гну! Так вот, мне нужно на предвыборную кампанию от тебя пять миллионов рублей. Гарантии возврата после моего избрания готов дать хоть сейчас.
- А с чего ты решил, что я на выборах буду голосовать за тебя?
- Да я вроде и не просил тебя за меня голосовать, – Хрущ переглянулся с Владом, обменявшись с ним взглядами. – Я только попросил субсидировать мою избирательную кампанию. И заметь: попросил не десять, не двадцать миллионов, хотя финансовое состояние твоей конторы мне известно достаточно неплохо, а всего лишь пять. Потому что я заинтересован и в дальнейшем процветании твоей фирмы на благо всего нашего города. К обоюдной нашей выгоде. А за кого ты будешь голосовать, мне, мягко говоря, насрать. Есть ведь в нашем городе быдло, готовое голосовать за того, за кого надо, лишь бы ему бабки подкинули.
- А если я откажусь?
Хрущ пожал плечами и оглянулся на Влада. Тот сделал пару шагов вперед и спокойно произнес:
- Не советуем. Потому что тогда мы начнем тебя уговаривать сильнее и до тех пор, пока ты не согласишься.
Шлихтер помолчал, вновь откинувшись на спинку кресла, покачиваясь в нем. Слегка повернул голову влево и посмотрел в окно. Увидел, как где-то высоко в небе пролетел самолет.
- Мне нужно подумать.
- Подумай, – ухмыльнулся Хрущ, поднимаясь со своего места. – Два дня у тебя есть. До пятницы.
Не оглядываясь, он пошел к выходу, где Влад уже открыл дверь.

25.
Ванькин вызвал Кудрина в пивбар, обустроенный в небольшом павильончике на одной из узеньких старых улочек. Он, как и обещал, кое-что разузнал об убийстве Жанны Левицкой. Оставив Осипова дежурить у входа, Кудрин вошел внутрь. Мгновенно оценил обстановку, краем глаза зацепив столик, за которым в одиночестве стоял, окруженный двумя большими пивными кружками и блюдцем с креветками, Кудрин подошел к прилавку.
- Ярпиво светлое. Одну кружку. И креветок, – сделал он заказ.
 Взяв кружку с пивом в одну руку, тарелку с креветками в другую, Кудрин подошел к столику, где расположился Ванькин и, еще раз осмотрев зал, нет ли кого из наблюдающих, спросил:
- Не занято?
- Не, пожалуйста, – Ванькин придвинул к себе уже пустую кружку и тоже посмотрел на посетителей.
Никто на них не обращал никакого внимания.
Сделав пару глотков и закусив несколькими креветками, Кудрин поднял глаза на осведомителя.
 - Я тебя слушаю, Ванькин.
- Значит, это, – продолжая с аппетитом уплетать креветки, Ванькин начал негромко говорить. – Есть кое-какая информация. Левицкая и в самом деле была любовницей Хруща. В принципе, они с ней ладили. Но потом что-то между ними произошло, кошка, что ли, черная пробежала, или некто другой, о двух ногах, точно не знаю. Короче, он ее заказал. А убрал ее…, – Ванькин заговорил еще тише, вновь оглянувшись, – Костыль.
- Информация верная? – переспросил Кудрин.
- Вернее не бывает. Сам Костыль проговорился. Случайно, конечно. Пацаны стали болтать, мол, где Жанка? А он возьми и разведи руками, показывая на небо: мол, нету больше Жанки, и говорить о ней в присутствии босса небезопасно.
Ванькин сделал паузу, отхлебывая из кружки пиво. Кудрин также не спеша цедил из своей кружки.
- А Костыль случайно не проговорился, кто все-таки пробежал между Хрущом и Левицкой: кот о четырех ногах или все-таки о двух?
- Начальник, все, что я знал, я тебе сказал. Базар окончен. Будем считать, что я тебе уже ничего не должен?
Ванькин вопросительно с надеждой посмотрел на Кудрина.
- Ладно, пока договорились. Но если еще раз поймаю тебя за твоим грязным делом, берегись.
- Не пугай, начальник, у меня и у самого пугалка есть.
Ванькин допил свое пиво, вытер рот салфеткой, надвинул на самый лоб свою кожаную кепку и пошел к выходу. Кудрин взглядом проводил его до дверей и кивнул глянувшему на него сквозь окно Осипову. Тот незаметно пошел следом за Ванькиным.
Кудрин не зря решил взять под негласную слежку Ванькина. Обладавший волчьим чутьем на все плохое, Костыль стал подозревать своего кореша в стукачестве. И сам приставил к нему своих братков. Те и доложили Костылю, что Ванькин в пивбаре встретился с ментом.
- Шеф, это я, – набрал по мобильнику знакомый номер Костыль. – Ванькин ссучился.
Хрущ пожал плечами и недовольно ответил:
- По-моему, это не мои проблемы.
- Понял! – кивнул Костыль и посмотрел на своего помощника.
- Где он сейчас?
- Идет по Чапаева в сторону Колхозного переулка.
- Отлично! Там тупик. И двухэтажный кирпичный недострой. Это будет последний дом, который посетит наш друг Ванькин.
Костыль сел в белый «жигуленок» седьмой модели и направился к улице Чапаева. Притормозил у перекрестка с Колхозным переулком. Позвонил следившему за Ванькиным братку.
- Где он? Направление движения не изменил?
- Уже недалеко. Идет туда, куда и шел.
- Хорошо, отбой.
Костыль вышел из машины и быстрым шагом прошел к двухэтажному недостроенному зданию. Вошел внутрь и тут же исчез в одном из помещений. Поднялся на второй этаж и, подойдя к краю окна, стал следить за улицей. Вот и Ванькин появился. Костыль вытащил из-за пояса пистолет, снял его с предохранителя. Ванькин шел, смешно переставляя свои короткие ноги. Вдруг, словно что-то почувствовав, оглянулся. Но переулок был пустынным. Ванькин успокоился и пошел дальше. Он шел мимо недостроенной двухэтажки к пустырю. Там, за этим пустырем, в небольшом лесочке у него была назначена стрелка с одним из пацанов из банды соседнего городка. Они решили с ним объединиться и взять под крышу продовольственный рынок. Надоело ему уже ходить в шестерках, пусть и у самого Хруща.
Его остановил негромкий посвист:
- Эй, Толян! Подь сюда.
Ванькин даже вздрогнул от неожиданности. Голос он не узнал, но его позвали по имени. Он остановился, оглянулся и вошел в двухэтажку, откуда и раздался голос.
- Куда путь держим, Толян? – словно из-под земли вырос перед ним Костыль.
Ванькин не на шутку испугался.
- Так я, это, Костыль… У меня… Б-баба меня ждет… Там… в-в лесу.
- Баба? Точно? Не мент?
- Какой мент, ты что Костыль? – нервно задергался в смехе Ванькин. – Ты что меня в чем-то подозреваешь?
- Да нет, это я так, – хмыкнул Костыль, размахивая перед лицом Ванькина пистолетом. – Менты ведь тоже в пивбар заходят пивком побаловаться, правда?   
Ванькин побледнел, но с большим трудом удержал себя в руках.
- А я почем знаю? Может и заходят…
- Не гони фуфло, Толян. Тебя видели в пивбаре с ментом не более получаса назад. Доказательства нужны?
Ванькин понял, что его выследили. Он неожиданно резко со всей силы толкнул Костыля и бросился бежать.
- Стоять! – крикнул Костыль, поднимаясь с пола и наводя на беглеца пистолет. – Стоять, Толян. Все равно убью.
Раздался выстрел. Остановившийся у крайнего дома провожавший Ванькина Осипов вышел из-за угла и посмотрел, что там происходит. Поняв, что Ванькин засветился, Осипов вынул из кармана телефон.
- Серега, ты где? В Ванькина стреляют.
- Я уже на Чапаева. Подъезжаю к Колхозному. Выходи на прикрытие. Буду через пару минут.
- Понял.
Осипов выскочил в переулок и выстрелил в воздух. Но в пылу погони за Ванькиным, Костыль даже не услышал этого выстрела. Ванькин петлял, как заяц, пытающийся обмануть гнавшуюся за ним лису. Но Костыль был опытным стрелком и на эти хитрости не поддался. Он остановился, хорошо прицелился и выстрелил. Ванькин успел лишь ойкнуть и тут же свалился, как подкошенный. Злорадно сплюнув, Костыль подошел к Ванькину. Однако, едва успел наклониться, как услышать сзади себя еще один выстрел.
- Костыль, бросай ствол и не дури!
Осипов, наведя на Костыля пистолет, приближался к нему.
- Ч-черт! – чертыхнулся Костыль и, выстрелив с разворота, тут же бросился бежать.
Пуля прошла навылет, едва задев плечо Осипова. Впрочем, в пылу погони лейтенант этого даже не почувствовал. Он бросился на землю, выстрелив в ответ.
- Стоять, Костыль, ты окружен! – это уже Кудрин забегал с другой стороны, перегородив своей машиной пути отхода по переулку.
Костыль выстрелил и в Кудрина, но снова промахнулся. Он бросился бежать в сторону пустыря. Но там уже Осипов срезал ему пути отступления.
- Осторожней, Вася! – крикнул Кудрин и, обхватив ствол двумя руками, выстрелил в Костыля.
Тот также успел еще раз выстрелить в Осипова, но в следующий момент схватился за ногу, вскрикнув от боли.
- Попал! – довольно самому себе прошептал Кудрин.
Воспользовавшись замешательством Костыля, сверху прыгнул на него Осипов, мгновенно заломав руки за спину и щелкнув наручниками.
- Ну, привет, Костыль! – приблизился к нему Кудрин. – От мокрухи тебе теперь точно не отвертеться.
Костыль молчал, зло сцепив зубы.
- В машину его, – кивнул Кудрин Осипову и сам медленно направился в сторону своего авто.
 
26.
Хрущ был вне себя от бешенства: как же так по-глупому мог попасться его начальник службы безопасности? Что за топорная работа?! И снова этот капитан Кудрин. Прямо-таки злой гений всех преступников Низовска.
Хрущ нервно вышагивал по кабинету в ожидании адвоката. Влад тихо сидел в кресле, стоявшем в углу кабинета. Он тоже был в шоке и не знал, как на все это реагировать. Хрущ вновь вытащил из кармана пиджака мобильный телефон, нажал на кнопку.
- Алло! Семеныч, ты где?.. Что значит, в дороге? Я жду тебя уже полчаса, а ты все в дороге.
Он выключил телефон и продолжал ходить. Дверь кабинета приоткрылась и в образовавшуюся щелку заглянул один из людей Хруща. Заметив его первым, Влад решительно махнул ему рукой: исчезни, если не хочешь попасть под горячую руку. Человек все понял, кивнул и тут же скрылся.
Наконец, появился и адвокат: мужчина лет сорока пяти с красивой проседью на висках и макушке, с аккуратно подстриженной головой и маленькими черными усиками-щеточкой.
- Ну, ты, блин, и тащишься, – набросился на него Хрущ.
Адвокат виновато пожал плечами.
- Не поверишь, Вова, в пробку попал. Ты можешь поверить, что в нашем сраном городишке могут быть пробки? – оправдывался адвокат.
- Ладно, к делу! – Хрущ наконец-то стал успокаиваться и сел за стол. – Ты слышал, в какое дерьмо вляпался Костыль?
- В общих чертах. Мне сразу же позвонил Владислав, – адвокат глянул на помощника, все так же молча сидевшего в своем кресле, закинув ногу на ногу.
- Мне нужно вытащить Костыля из СИЗО. Причем, как можно быстрее.
- Это будет очень трудно сделать. Его, к сожалению, поймали на месте преступления.
- Если бы это было сделать легко, я пригласил бы сейчас к себе какого-нибудь студента юрфака и не платил бы тебе столько бабок.
Адвокат понял, что с Хрущом лучше сейчас не спорить.
- Я из этого Костыля все жилы выну. Всю предвыборную малину мне может испортить.
- А вот это вряд ли.
- Что вряд ли? – не понял Хрущ.
- Мало ли какие разборки бывают между людьми. И кандидат в мэры не обязательно должен отвечать за них.
- Да, Семеныч, но с одной поправкой, – заговорил, наконец, Влад. – Эти разборки совершили люди, входящие в близкий круг того самого кандидата в мэры. И все об этом знают.
- Ну и что? Не та проблема. Вот вытащить из СИЗО Костыля, в данном случае, это проблема.
- Которую ты должен как можно быстрее решить, – закончил мысль адвоката Хрущ.
- Постараюсь, – вновь пожал тот неопределенно плечами.
Он достал из портфеля свою маленькую кожаную записную книжку, нашел нужную страницу и нужный телефон. Подсел к столу Хруща и развернул к себе телефонный аппарат.
- Кому звонить собираешься? – поинтересовался Хрущ.
- Помощнику прокурора города Сергиенко, – ответил адвокат, одновременно набирая номер. – Главное, чтобы он был сейчас на месте.
- Сергиенко у аппарата, – раздался голос на том конце провода.
Адвокат облегченно вздохнул и, глянув на Хруща, удовлетворенно кивнул.
- Михаил Николаевич? Рад вас слышать. Шалевич беспокоит... Как здоровье, как работа?.. Это хорошо, что все хорошо… Да, разумеется, по делу. Вы же знаете, что я вас всегда беспокою исключительно по делу. Мне бы хотелось встретиться с одним моим клиентом, находящимся в СИЗО… Что за клиент? Да вы, вероятно, уже слышали о несчастном случае, происшедшем в Колхозном переулке сегодня утром… Да, да, Костылева я и имею в виду… Понимаю, что сложно, но вы же знаете, что по закону каждый задержанный имеет право воспользоваться услугами адвоката…   Понял! Понял, уже лечу, Михаил Николаевич. Всегда приятно беседовать с человеком, который тебя понимает с полуслова. До свидания.
Адвокат положил трубку и глубоко выдохнул. И Хрущ, и Влад с нетерпением смотрели на него.
- Все в порядке. Он разрешил мне встретиться с Костылем.
- Так чего же ты сидишь, Семеныч! Немедленно дуй в СИЗО. Мне Костыль нужен здесь!
Адвокат тяжело поднялся, спрятал записную книжку в свой портфель и направился к двери.

27.

 Землю припорошил первый, еще робкий осенний снежок. Своеобразная проба пера матушки-зимы. Мол, не получится – не взыщите, мал еще художник. А получится – и замечательно. Все равно долго не продержится такое покрывало.
Тем не менее, Рыжий приехал в свой полуразвалившийся дом в некотором замешательстве. Раз выпал снег, значит не за горами зима и холода. А как быть с пленницами? Либо летит весь его план, либо нужно заготавливать дрова. Пока он решил остановиться на втором. Благо, проблем с дровами возникнуть не должно: и в самой деревне полно чурок и никому не нужных досок, полутреснутых да полусгнивших, да и лес отсюда не так уж и далече – сел на машину, минут семь и на опушке. Но здесь возникало еще одно сомнение: если он начнет топить печку, дым из трубы будет виден далеко. Значит, в доме кто-то есть. Мало ли кто захочет зайти проведать да познакомиться? Но, допустим, когда он в избе, не так страшно. А если дым будет идти, когда его не будет? И в этот момент тоже кто-то захочет войти? А если не топить, когда его не будет в доме, не замерзнет ли его рыжая пленница? С другой стороны, можно, конечно, и обогреватель использовать. Но кто даст гарантию, что в этом доме провода в порядке и не замкнет проводку? А если замкнет? Впрочем, даже если случится пожар, в доме-то никого не будет. А до погреба огонь не дойдет. А если и дойдет… Ну что ж, одним человеком на земле будет меньше, а ему, Рыжему, спокойнее.
Как бы то ни было, пришлось купить обогреватель, который Рыжий и привез с собой. Обогреватель спустил вниз, для этого пришлось спустить вниз и переносной провод с розеткой, а печку все равно пришлось затопить. И пока он сидел и грелся наверху у печки, у него родился новый план. План ему понравился, и он даже развеселился. Спустился вниз. Посмотрел на пленницу. Та, завидев своего мучителя, вся съежилась и укрылась пледом. Рыжий же понял это по-своему.
- Замерзла? Ничего, я печь затопил, сейчас нагреется. К тому же, вон, обогреватель привез. Зима уже на дворе, снег выпал, – развел руки в сторону Рыжий. – Ничего не поделаешь, мы живем в стране по имени Россия. Здесь почти восемь месяцев в году – зима или холод.
Он подошел к Кате, сдернул с нее плед и пристегнул руки наручниками к спинке кровати. С ногами поступил так же, с той лишь разницей, что обошелся веревкой, вместо наручников.
- Скучал я без тебя. Без твоих сладострастных переживаний и мучений. Порадуешь меня еще раз?
- Отпустите меня, пожалуйста, – взмолилась девушка.
- Как это? – оторопело спросил Рыжий. – Я что, по-твоему, идиот? Везти тебя сюда, за сотню километров, для того, чтобы просто так отпустить?
 Он подошел к шкафчику, достал бутылек с мутной жидкостью, вновь проделал ставшую уже привычной операцию по разбавлению ее теплым чаем, и присел на край кровати.
- Пей, – протянул он ей кружку.
Та, сжав зубы, отрицательно замотала головой.
- Я сказал, пей. Не заставляй меня нервничать.
Он поднес кружку к самым ее губам, больно надавив на них. Она приоткрыла рот, и он влил в нее возбудитель. Довольный, захихикал и, потирая руки, отошел в угол и сел на табурет, дожидаться начала действа. Ждать пришлось не так уж и долго. Почувствовав, что тело девушки покрывается испариной, Рыжий достал фотоаппарат, перезарядил пленку и приготовился фотографировать.
Катя уже не сдерживалась, она громко стонала, изгибаясь всем телом.
- Что же ты за мужик! – прокричала она наконец. – Импотент дохлый!
Он захохотал и защелкал фотоаппаратом. Подошел к ней и стал ее ласкать. Она еще больше задрожала и сквозь стиснутые зубы промычала:
- Только импотенты могут до такого опуститься.
И вдруг это его завело. Он положил на пол фотоаппарат, взобрался на девушку. Сорвал с себя рубашку, снял брюки. Она еще больше возбудилась от  прикосновения мужского тела. Это, опять же, еще больше заводило Рыжего. Он ласкал ее так, будто это была его первая встреча с женщиной. И вот раздался ее крик. Ей даже стало легче от соприкосновения с мужчиной.
Рыжий, как уже отмечалось, придумал новый план. Он решил пока не отпускать Катю, как это он сделал после первого же акта с Татьяной Филатовой. Да, ему уже стала не интересна девушка, отдавшаяся ему. Но эксперимент должен быть продолжен. И Рыжий, оставив пленнице еду и питье, а также обогреватель, и, освободив руки-ноги, поднялся наверх и уехал.

28.
    Рыжий вышел на охоту. В его воспаленном мозгу рождались планы один коварнее другого. Он уже даже не старался соблюсти элементарные меры предосторожности. Впрочем, в этом и не было особой необходимости. В ранних позднеосенних сумерках накрапывал противный то ли дождь, то ли снег. Погода была собачья и редкие прохожие, по необходимости вынужденные были выйти на улицу, старались, по возможности, вновь быстрей раствориться в домашнем уюте родных построек.
Рыжий довольно долго выруливал по коротким улочкам города на своей «шестерке» цвета морской волны. Впрочем, в это время суток и в такую погоду ее цвет, пожалуй, было и не различить. Вот, наконец, и потенциальная жертва. Он выслеживал ее уже неделю. Узнал домашний адрес, узнал, где она работает. Но вот поймать момент, когда она будет вышагивать по улице в гордом одиночестве все не удавалось. Это была последняя девушка из картотеки, похищенной им в гинекологическом центре. Светлана Верулайнен. Журналистка. Ее статьи в газете «Низовский наблюдатель» пользовались успехом и популярностью.
Обогнав ее на десяток метров, Рыжий затормозил. Вышел из машины, не спеша пошел назад прямо по проезжей части. Светлана, поначалу остановившаяся, затем продолжила путь, увидев, что вышедший из машины мужчина не обращает на нее никакого внимания и идет, видимо, по каким-то своим делам. Но, поравнявшись с девушкой,  Рыжий резко повернулся и, ускорив шаг, схватил Светлану за руку, одновременно приложив к ее пальто мощную милицейскую электрошоковую дубинку. Светлана не успела даже слова произнести. На несколько секунд она потеряла сознание. Рыжий подхватил ее и в три прыжка оказался у своей машины. Открыв заднюю дверцу, он втолкнул туда девушку и, хорошо заученным движением, мгновенно пристегнул ее наручниками к дверце. В этот момент   Светлана пришла в себя. Заметив это, Рыжий снова приставил к ее телу электрошокер. Затем быстро обежал машину спереди, сел за руль и уже через пару секунд понесся по почти пустынным улицам за город, в известном только ему одному направлении.

29.
Спустя два дня, пятничный номер «Низовского наблюдателя» вышел под огромной шапкой на всю первую полосу: «Охота на рыжих».
«К большому сожалению, вынуждены заметить, что в нашем городе появился довольно странный сексуальный маньяк. Охотится он исключительно на рыжеволосых девушек. Наш источник в ГОВД сообщил об исчезновении уже четырех рыжих девушек. Причем, судьба двух первых уже известна: одна вернулась домой и, как она рассказала нашему корреспонденту, она подвергалась довольно изощренному насилию, вторая, увы, уже никогда домой не вернется. Ее нашли мертвой. Жертвой оказалась дочь нерядового сотрудника городской администрации Жанна Л. Последней похищенной оказалась известная в нашем городе журналистка, сотрудница нашей газеты Светлана Верулайнен. Она возвращалась поздно вечером домой с работы, но до своего дома так и не дошла: маньяк похитил ее прямо на улице. Возможно, и свидетели при этом были.
Господа горожане, если кто и в самом деле видел, как похищали Светлану, просьба сообщить об этом в редакцию. Анонимность и премия за информацию гарантируются. Мы вынуждены пойти на этот шаг, поскольку наша славная милиция во главе с не менее славным подполковником Семеновым практически бездействует. Не известны судьбы похищенных пока не вернувшихся девушек, до сих пор не найден убийца Жанны Л.
Низовцы, будьте бдительны! А если у вас, или у ваших подруг рыжий цвет волос, будьте бдительны вдвойне, втройне!»
  Дочитав статью до конца, подполковник Семенов отшвырнул от себя подальше газету и нажал на кнопку селектора.
- Скоробогатько, зайди ко мне.
Майор вошел в кабинет начальника спустя всего несколько минут и тут же взгляд его упал на газету.
- Читал? – перехватив его взгляд, спросил Семенов.
- Читал, Евгений Степанович.
- И доколе же мне краснеть перед общественностью за ваше бессилие в расследовании?
- Меня в этой статье обеспокоило несколько иное. Что за источник в ГОВД сливает информацию журналюгам?
- Ты стрелки не переводи, Андрей! Источник источником, но, в данном случае, в статье нет ни грамма вымысла. Ты согласен?
- Согласен, – кивнул Скоробогатько.
- И какие же твои следующие действия будут? Что мне мэру доложить, если он меня к себе вызовет. А он после этой статьи вызовет обязательно.
- Мы работаем, Евгений Степанович.
- Так вашей работы не видно, Андрюша. Не видно не только мэру, или, там, журналистам, но даже мне, начальнику городского отдела внутренних дел. Что ты мне на это скажешь, а? Ты понимаешь, что, если в городе и удавалось избегать паники, то лишь благодаря тому, что нам удалось скрывать информацию о маньяке. Но теперь этого сделать будет нельзя. Тем более, что последней жертвой оказалась журналистка, будь она неладна. Ты представляешь, что теперь может начаться? Что, людям опять сидеть по домам и дрожать?   
 - Евгений Степанович, убийство Левицкой никакого отношения к похищениям не имеет. Почерк преступлений разный, но просто так совпало.
- Ты мне найди убийцу и докажи, что это совпадение, а потом будешь философствовать, – закричал на Скоробогатько Семенов. – Я тебе даю еще три дня на поиски убийцы, и неделю на поимку маньяка. Именно так я и собираюсь доложить мэру. Все, иди работай!

30.
Скоробогатько решил наведаться в консультационный гинекологический центр. Интуиция ему подсказывала, что там может быть какая-то зацепка. Возможно, всех похищенных объединяет не только цвет волос, но и еще что-то.
Он поднялся на второй этаж и прошел по коридору, ища нужный кабинет с табличкой. Вот и он. На двери висела табличка с надписью: врач-гинеколог О.В. Кудрина. Постучав и подождав ответа, Скоробогатько открыл дверь и вошел.
- Здравствуй, Оля. Вот, пришел к тебе за помощью, – начал он сразу без каких бы то ни было вступлений.
- Ты что, залетел? – после некоторой паузы удивления, спросила Ольга и захохотала. 
- Пока еще нет, – несколько смущенно ответил Скоробогатько. – Но, раз журналисты уже начали трезвонить по всему городу, то вполне могу и залететь, точнее, вылететь, – в том же шутливом тоне ответил Скоробогатько. Но тут же на лице его проявилась озабоченность. – А если серьезно, то мне действительно нужна твоя помощь как специалиста и заместителя главврача центра.
- Я слушаю, – уже серьезно ответила она.
- Ты, вероятно, слышала уже о похищениях нескольких девушек в нашем городе?
- Да, и слышала, и в газете читала. И Серега что-то говорил.
- Так, вот, там есть одна общая примета – все они рыжеволосые. Но меня интересует, одна ли только эта примета объединяет девушек?
- Что ты имеешь в виду?
- Нет ли у них какой-то клинической объединяющей?
- А от меня-то что нужно?
Скоробогатько открыл свой портфель, достал оттуда кожаную папку и вынул листок бумаги с напечатанными данными о похищенных и их маленькими фотографиями, выведенными на компьютере.
- Вот список и фотографии пропавших девушек. Проверь, пожалуйста, Оля, нет ли среди них клиенток вашего центра.
- И что это даст? – Ольга взяла в руки лист и стала внимательно в него всматриваться.
- Понимаешь, первая похищенная была девственницей и, насколько я знаю, вашей пациенткой.
Ольга побледнела. Она узнала двух. Это действительно были их пациентки. Она встала, подошла к своей картотеке, долго перебирала карточки. Затем вернулась к столу.
- Знаешь, Андрюша, у нас недавно ЧП произошло. Несколько карточек пациенток исчезло. Может, это как-то связано? Так вот, две из трех, это я точно знаю, наши пациентки. Но у самой первой, Филатовой, карточка на месте, а у второй, Белкиной, нет. По поводу третьей ничего сказать не могу.
- Так, а по поводу этого ЧП вы в милицию заявляли?
- Нет, наша главная поначалу хотела, но затем мы решили провести лишь внутреннее расследование. Это же, в общем-то, мелочь.
- Да, но эта мелочь могла попасть в руки маньяка. По крайней мере, Сереге своему ты почему об этом не сказала?
- Ты знаешь, я об этом даже не подумала. И о Сергее тоже в тот момент не подумала. Может потому, что он мне просто об этом маньяке никогда не рассказывал.
- Правда? Впрочем, я его могу понять. На нем сейчас это убийство висит, за которое нас Семенов ежедневно дрючит.
Скоробогатько помолчал, соображая, положил назад в папку лист с данными похищенных девушек.
- Скажи мне, Оля, Екатерина Белкина тоже девственница?
- Да!
- Значит, и третья тоже, – щелкнул пальцами Скоробогатько. – Вот и вторая причина. И новая зацепка. Правда, насколько это приблизит меня к раскрытию преступления, я пока не знаю.
Он снова задумался. В дверь постучали. Заглянула женщина.
- Можно к вам?
- Извините, я занята. Минут пять-десять подождите.
Женщина сделала недовольный вид, но, увидев в кабинете мужчину, тут же закрыла дверь.
- У вас в центре работают мужчины?
- Да, конечно! Четверо. Два доктора-гинеколога, сторож и завхоз.
- Рыжие и усатые среди них есть?
Ольга на секунду задумалась и пожала плечами.
- По-моему, нет. Хотя… Если надо, я попрошу нашу кадровичку принести их личные дела.
Ольга хотела было встать, но Скоробогатько положил на ее руку свою ладонь, придержав.
- Послушай, Оля, дело серьезное. Я прошу тебя никому о нашей с тобой беседе не говорить. Слышишь, никому: ни главврачу, ни кадровичке.
- Поняла.
- Но данные на этих четверых попрошу тебя мне достать.
- Ты подозреваешь кого-то из них?
- Я вынужден сейчас подозревать каждого, кто владеет хоть какой-то информацией об этих девушках. И постарайся, пожалуйста, принести мне их личные дела как можно скорее.
 - Попробую, Андрюша.
- Вот и ладно.
Скоробогатько встал, подошел к Ольге, взял ее правую руку, поднес к своим губам и поцеловал.
- Ох, ох, какие мы джентльмены, когда нам чего-то нужно от женщины, – раскраснелась та от удовольствия.

31.
 Кудрин предполагал, что с Костылем захочет увидеться адвокат самого Хруща, и опять же понимал, что противостоять этому свиданию он не в силах. Поэтому и решил, не откладывая в долгий ящик, допросить Костыля. Приехав в СИЗО, он зашел в камеру, предназначенную для допросов, и сел на привинченный к полу стул в ожидании привода Костыля.
Того вскоре привели. Они несколько секунд оценивающе смотрели друг на друга: мощный, накачанный с бычьей шеей и густой шевелюрой Костылев и нормального телосложения, физически крепкий Кудрин с легкими залысинами на висках и лбу. Оба практически одного возраста, синеглазые с крупным, но не портящим лица носом.
- Весьма рад нашему знакомству, гражданин Костылев Николай Андреевич.
- Не могу ответить взаимностью, начальник.
- Ну, я на твою взаимность и не рассчитывал, честно говоря. Хотя, не скрою, надеюсь на твое сотрудничество со следствием. Только это может облегчить твою участь.
Костыль презрительно хмыкнул и отвернулся. Они снова помолчали: Кудрин заполнял бланк протокола, Костыль еле слышно насвистывал себе под нос какую-то, одному ему известную мелодию. Наконец, свистеть ему надоело и он снова повернул голову к Кудрину.
- Сигареткой не угостишь, начальник?
Кудрин достал из кармана пачку сигарет, стукнул по ней снизу так, что наружу выскочила одна, видимо, самая непоседливая, сигарета. Протянул пачку Костылю. Тот благодарственно кивнул, вытащил сигарету, помял ее в руках и сунул в рот. Кудрин щелкнул зажигалкой. Затем сам закурил. Снова, на этот раз сквозь облачка дыма, посмотрел на Костыля и задал первый вопрос:
- Зачем ты убил Ванькина, Костыль? Он же из вашей банды. Кто его заказал?
Костыль немного помолчал, наслаждаясь табаком, затем, хитро прищурившись, негромко, но четко произнося каждый звук, произнес:
- Я требую адвоката.
- Какого тебе еще адвоката? Я здесь тебе и адвокат, и прокурор, понял!
Без адвоката отвечать на ваши вопросы я не буду.
- Пока ты мне все не расскажешь, и ноги адвоката здесь не будет.
Костыль демонстративно молчал. Кудрин с легкой ухмылкой смотрел на него. Затем чуть приподнялся и вытащил изо рта Костыля сигарету. Бросил ее на пол и растоптал ногой.
- Ты чё, начальник, оборзел?
- Раз не хочешь отвечать, то я тебя лишаю сигареты.
- Дайте мне позвонить. Я имею право на один телефонный звонок.
- Я тебя понял, Костыль, – хлопнул ладонью по столу Кудрин. – В демократию хочешь поиграть? В правовое государство? Ты сам, вместе со своим паханом Хрущом, живешь по понятиям, вся наша страна уже много лет живет по понятиям, а ты, сволочь, требуешь от меня соблюдения закона? Пока ты здесь не расколешься, никакого закона для тебя не будет. У нас в стране уже как-то пытались играть в правовое государство. Напомнить, что из этого вышло? Ты ведь в школе учился, не правда ли?
- Лекцию читать будешь? – кисло поморщился Костыль.
- Нет, просто историю вспоминаю. Да, так вот, господа присяжные заседатели с помощью адвоката Кони оправдали такую же убийцу, как и ты, Веру Засулич, стрелявшую в питерского градоначальника Трепова. А что было после этого, помнишь?
- Причем здесь кони, не понял? – хмыкнул Костыль.
Но поймавший кураж Кудрин его не слушал. Он продолжал гнуть свое.
- А после этого Засулич побежала к своему пахану Плеханову и они вместе принялись будить молодого студента Вову Ульянова. А тот, спросонья, напялил себе на голову лысину Ленина и пошел мочить направо-налево всех буржуев-капиталистов. С тех пор в нашей стране больше и не пытались жить по закону.  Поэтому даже наш, самый гуманный суд в мире, не спасет тебя от наказания. Поскольку, если не в тюрьме, то на воле тебя обязательно найдут и покарают. Тем более, что ты не Вера Засулич, да и адвокатишка твой далеко не Кони. Пойми ты, Костылев, никто тебе не поможет, если ты сам не поможешь себе и следствию, соответственно.
- Я не понял, начальник. Ты чё, блин, мне здесь пургу по поводу каких-то лошадей гонишь?
Кудрин замолчал, откинулся на спинку стула, снова щелкнул зажигалкой, прикуривая потухшую во время его речи сигарету.
- Дай закурить, – снова попросил Костыль.
- Я же тебе сказал, не дам, пока не скажешь, кто заказал Ванькина и Левицкую.
- Какую Левицкую, – едва заметно вздрогнул Костыль. – Не знаю я никакой Левицкой.
- Правда? Так это она, видимо, стоя рядом с тобой, потому и гогочет, что ты ее не знаешь? Да еще твоего босса, Хруща, за шейку обнимает.
Кудрин бросил на стол перед Костылем фотографию. Костыль  скосил глаза на фото.
- А, ты про Жанку. Я даже не знал, как ее фамилия.
- Хрущ заказал тебе свою любовницу? – настаивал Кудрин.
- Мне нужен адвокат.
- Говори, с-сука, – Кудрин стукнул кулаком по столу. – Я тебя сутки здесь буду держать без жратвы и курева, пока ты мне не ответишь всего на один вопрос: Хрущ заказал свою любовницу?
Костыль посмотрел на Кудрина и по его лицу понял, что этот мент шутить не будет. Он ведь и Пахаря повязал, не ахнув.
- Хрущ заказал свою любовницу? – повторил свой вопрос Кудрин, держа на вытянутой руке перед Костылем пачку сигарет.
- Да, – тихо произнес Костыль.
- Не слышу.
- Да! – рявкнул Костыль и выхватил пачку из рук следователя.
- Огоньку дай, – задрожавшим голосом снова попросил Костыль.
- А Ванькина тоже Хрущ заказал? – Кудрин достал зажигалку, но тоже держал ее на расстоянии.
- Да!
  Кудрин щелкнул зажигалкой и поднес огонек к сигарете Костыля.
- Вот и молодец! Теперь подпиши протокол, и завтра же я пришлю к тебе адвоката.
 - Ничего я подписывать не буду, – выпрямился на своем табурете и, выпуская изо рта кольца дыма, ответил Костыль. – Ты у меня выбил признания под пыткой. Я так и на суде скажу, если, конечно, меня не выпустят раньше.
Костыль осклабился. Но Кудрин тут же ухмыльнулся ему в ответ.
- Ну, и хрен с тобой! Можешь не подписывать. А суду, а также твоему боссу достаточно будет послушать вот эту самую пленочку, которую мы с тобой записали вот в этой самой камере, – Кудрин вынул из кармана диктофон и немного прокрутил пленку назад, дав ее прослушать Костылю.
- Сука! – крикнул в бешенстве Костыль, перегибаясь через стол и пытаясь выхватить из рук Кудрина диктофон, но тот увернулся, нажал на кнопку вызова и поднялся.
- Хрущ же тебя и убьет! – зашипел, брызгая слюной Костыль.
Дверь камеры отворилась и вошел конвойный.
- Надеюсь, теперь он будет сидеть вместе с тобой на скамье подсудимых, – произнес Кудрин и обратился к конвойному старшему сержанту. – В камеру его!

32.
Катя Белкина оказалась в необычной ситуации. Когда она в очередной раз услышала над головой шум и топот ног, она совершенно справедливо решила, что снова приехал ее мучитель. Даже сжалась вся от нервного перенапряжения и злости. Однако в тот вечер она Рыжего даже не увидела. А вместо него в подполье оказалась еще одна пленница, обладательница волос такого же рыжего цвета, как и она сама. От удивления Катя лишь открыла рот и, прищурясь, стала всматриваться в лицо подруги по несчастью, насколько позволяла ей ее близорукость. А нежданная «гостья» на первых порах также вела себя довольно неоднозначно и нервно: все порывалась лезть наверх, кричала, звала на помощь, обдирала о стены ногти.
- Чего кричишь? Кроме этого рыжего козла тебя все равно здесь никто не услышит, – наконец, пришла в себя Катя.
Светлана даже вздрогнула от неожиданности. В полутьме она не заметила, что в этом погребе есть еще кто-то, кроме нее.
- Привет! Ты кто? – спросила новенькая.
- Меня Катей зовут. А кто я? Даже назвать себя теперь затрудняюсь. То ли заложница, то ли наложница этого странного маньяка.
- А я Светлана. Между прочим, журналистка «Низовского наблюдателя». Слышала, небось?
- Слыхать-то слышала, да что толку, если твой наблюдатель сюда и ока не пялит, – хмыкнула Катя.
- Ну, пока не пялит, – согласилась Светлана. – Но, я думаю, меня хватятся… Слушай, а почему ты назвала этого… ну, рыжего, странным маньяком?
- Я бы его еще и мазохистом назвала, если бы толком знала, что это такое.
- И что же он с тобой делает?
- Тебе в красках или в двух словах?
Светлана помолчала, задумавшись, потом произнесла:
- Ну, я думаю, в красках я и сама скоро все увижу…
- Не сомневаюсь, – на лице Кати вспыхнула грустная улыбка. – Ну, тогда в двух словах: он опаивает меня какой-то дурью и получает истинное наслаждение от моих страстных мучений.
- Что значит, страстных мучений? – не поняла Светлана.
- Ну, это когда страшно хочется мужика, а его нет.
- Как нет? А этот?
- А этот сидит себе рядом, гогочет во все горло и то и дело щелкает фотоаппаратом.
 - И … совсем…
- Да нет, прошлый раз таки соизволил ублажить меня.
- Может он это… импотент?
- Не иначе!
Глаза Светланы уже окончательно привыкли к темноте. Да и она сама потихоньку освоилась. Стала рассматривать свое новое временное жилище. Увидела шкафчик, подошла к нему, но ни открыть, ни сдвинуть не смогла. Прощупала, простучала стены. Попрыгала по земляному полу.
- Слушай, а ты не пробовала отсюда выбраться?
- Как же, выберешься отсюда. Здесь даже подкоп не сделаешь, несмотря на то, что пол земляной. Просто нечем копать. Ты что, думаешь, он такой дурак, что здесь будет оставлять орудия производства? Знаешь, здесь высота какая? Метра три будет.
- И что, он никаких требований, ничего не выставляет?
- Какие требования может выставлять сексуальный маньяк с подозрением на шизофрению?
 Светлана села на край кровати и заплакала. Затем взяла себя в руки и глянула на Катю.
- Слушай, тогда ты была одна, а сейчас нас двое. Двоим всегда легче, ведь правда?
- Ну, если иметь в виду, что вдвоем, по крайней мере, не так скучно, то – правда.
- Да, смотрю, ты большая оптимистка.
- Ничего, ничего, посидишь здесь недельку, я посмотрю, куда испарится твой оптимизм.
- Катя, помоги мне!
Светлана подошла к стене под самым люком.
- Попробуй взобраться мне на плечи и открыть люк.
Катя вздохнула, но встала и попробовала сделать так, как предлагала Светлана. Она сначала встала одной ногой на подставленные ладони Светланы, затем подняла и вторую ногу. После этого, упершись руками в стену, срываясь и пыхтя, все-таки поднялась на плечи. Все-таки достала до люка и со всей силы налегла на него. Но люк не поддался ни капельки.
- Ну, что? – спросила снизу Светлана.
- Никак! Либо он закрыл его на засов сверху, либо завалил чем-нибудь тяжелым.
- Понятно! Прыгай вниз.
Они устало опустились на пол. И тут у обеих непроизвольно брызнули из глаз слезы. Обнявшись, они так и ревели некоторое время. Потом Светлана встала на ноги.
- Давай возьмем себя в руки! Хуже нет, когда в трудной ситуации человек просто сдается на милость судьбы. Нас ведь теперь двое, не так ли?
- Так! – кивнул Катя, вытирая слезы кулаком.
- Значит, мы вдвое сильнее!
Она некоторое время молчала, вышагивая по подземелью взад-вперед.
- Послушай, есть другой выход, не бывает безвыходных положений.
- И какой же? – недоверчиво спросила Катя.
- Когда он спустится, он же ведь приедет сюда?, мы на него нападем и таким образом спасемся.
- Ну да, дело осталось за малым: дождаться, когда он приедет, – скептически произнесла Катя.

33.
  Дело об убийстве Жанны Левицкой близилось к завершению. То есть, то, что фактическим заказчиком убийства был Хрущ- Жигалов сомнений не вызывало, но фактов, конкретных фактов было слишком мало, чтобы  можно было передавать дело в прокуратуру и предъявлять кандидату в мэры обвинения. Подполковника Семенова торопил мэр города Баблумян, сам Семенов доставал Скоробогатько. Скоробогатько напирал на Кудрина. Кудрин громко ругался, но дело свое делал.
Он решил еще раз навестить мать Жанны. Она уже немного пришла в себя после столь трагической и неожиданной смерти дочери и могла беседовать с милиционером гораздо спокойнее, чем когда к ней приходил Осипов.
- Елена Антоновна, вспомните, пожалуйста, с кем ваша дочь встречалась в последние дни своей жизни, и где она могла быть перед смертью, – попросил Левицкую-старшую Кудрин.
Они встречались в доме Левицкой. Она сидела в большой комнате в кресле и перелистывала детский альбом дочери. На журнальном столике стояла увеличенная в рамочке с черной полоской по диагонали фотография Жанны.
- Жанна с десяти лет росла без отца, и я теперь уже понимаю, что ей порою не хватало строгого мужского воспитания. В последнее время она стала какой-то замкнутой. Почти ничего мне о себе не рассказывала. Хотя, в общем-то, она была довольно доброй и доверчивой девочкой, даже привязчивой, можно сказать. Просто знаете, из молодежной бесшабашности и принципа все попробовать лично, она бросила своего мальчика и ушла к другому. А может, и что-то между ними произошло. Не знаю.
- Уж не этого мальчика вы имеете в виду?
 Кудрин положил на подлокотник кресла, где сидела Левицкая, фотографию, на которой ее дочь стояла в компании с Хрущом и Костылем. Левицкая грустно улыбнулась.
- Ну, что вы. Если б вы знали, как я пыталась уговорить ее порвать с Жигаловым…
- Значит, вы знали, что ваша дочь была его любовницей?
- Догадывалась. И, мне кажется, я ее все-таки уговорила, поскольку ее мальчик, с которым она дружила с седьмого класса, Костя Марусич, позвонил мне как-то и так робко, словно боялся спугнуть удачу, сообщил, что Жанна, кажется, возвращается к нему и даже уже готова думать о свадьбе.
- Вот как? – удивился Кудрин. – Расскажите мне немного об этом… Косте Марусиче.
- Костя из хорошей, интеллигентной семьи, сам талантливый шахматист, мастер спорта, по-моему. Я в этом слабо разбираюсь. Раньше мы жили рядом, они ходили в один класс и по-настоящему дружили. Потом родители Кости переехали в областной центр, они стали видеться реже, а затем Жанна и вовсе отбилась от рук. Но, как я уже сказала, видимо, все-таки, контакты друг с другом они поддерживали.
- Вы мне можете дать координаты Марусича?
- Конечно, если это поможет следствию. Сейчас возьму записную книжку.
- Очень поможет, Елена Антоновна.
Она нашла Жаннину книжку, выписала из нее телефон и адрес Марусича и протянула бумажку Кудрину.
- Вы еще с ее подругой Тамарой Колобовой поговорите. Вот она-то как раз до последних дней дружила с Жанной. Может быть, что-то ценное скажет.
- Да мы уже встречались с Колобовой. К сожалению, то ли она чего-то боится, то ли действительно мало что знает.
- Я позвоню Томе, попрошу быть с вами откровеннее.
- А вот за это особое спасибо, Елена Антоновна. Не смею вам больше мешать, извините.
- Ну, что вы! Хоть кого-то вы подозреваете в убийстве?
- Подозреваем, конечно! Самого Жигалова и подозреваем, но… Елена Антоновна, эту информацию я сказал только вам, ведь пока идет только следствие. Вы меня понимаете?
- Да, конечно.
- До свидания!
Кудрин вновь послал Осипова к Тамаре Колобовой. А сам отправился по полученному адресу к Константину Марусичу.
Морозная ясная погода. В такой день приятно просто пройтись, подышать полной грудью, выдыхая изо рта клубы теплого пара. В воздухе кружились легкие белые мухи, невесть откуда взявшиеся: ведь на небе не было ни облачка. 
Кудрин застал Марусича как раз в тот момент, когда тот собирался в шахматный клуб на очередную тренировку. Опаздывать Константин не любил, поэтому и предложил Кудрину прогуляться вместе с ним до клуба, благо он был не так далеко: всего в двух кварталах. Правда, Кудрин предложил его подвезти на своей машине, но Марусич ответил, что не хочет ломать традицию: он привык ходить в клуб пешком. Тем более, что для него известие о гибели Жанны, его невесты, было слишком неожиданным, он даже позеленел от горя. Он узнал о ее смерти, разумеется, еще до приезда Кудрина, но сейчас старую рану разбередили вновь.
Так они шли не спеша, и беседовали. Их обгоняли куда-то спешившие прохожие, гудели машины и автобусы, где-то вдалеке слышался басистый собачий лай.
- Мы, действительно, дружили с Жанной с седьмого класса. В десятом даже поклялись друг другу никогда не расставаться и, как только нам исполнится восемнадцать, пожениться. Но потом между нами произошла ссора.
Они шли по пешеходному переходу. Загорелся красный свет, и они прибавили шаг, чтобы успеть перейти улицу перед негодующими от того, что им приходится ждать каких-то там пешеходов, автомобилями.
- Я уже и не помню, из-за чего мы поссорились, – наморщил лоб Марусич. – Но вы же знаете, что ссоры между любящими людьми могут возникнуть из ничего, из-за какого-нибудь пустяка. А Жанна, к сожалению, была слишком импульсивной и всегда все утрировала в своих поступках.
- Давно это было?
- Где-то около года назад. Мы с ней неделю не встречались, даже не созванивались. А потом встретились снова, я специально ради встречи с ней приехал в Низовск. Но, оказалось, что за это время она познакомилась с каким-то подонком… Прыщом, кажется…
- Хрущом, – поправил его Кудрин.
- Вот, вот! Затем она мне жаловалась, что он не дает ей никакой свободы, постоянно расспрашивает, сообщает ли ей мама какие-нибудь новости из мэрии, требует, чтобы она все время была рядом с ним. Просила помочь ей выпутаться, сожалела о нашем разрыве. Я посчитал единственной возможностью вытащить ее из засосавшего болота – жениться на ней. Сделал ей предложение. Она страшно обрадовалась и сказала, что завтра же пойдет на встречу с этим...
- Хрущом? – подсказал Кудрин.
- Да. И расставит все точки над "i". После этого  я ее больше не видел.
Они подошли к трехэтажному зданию серого цвета и остановились у невысокого крыльца. Кудрин поднял глаза и прочитал вывеску у входа: «Городской шахматный клуб».
- Вот мы и пришли, – сказал Марусич.
- У меня, собственно, последний вопрос к Вам, Костя.
- Да, пожалуйста!
- Где она должна была встречаться с Хрущом?
- Не знаю, – пожал плечами Марусич. – Она меня никогда не посвящала в такие тонкости. Возможно, не хотела, чтобы я приходил туда. Сказала только, что в каком-то то ли ресторане, то ли кафе. Названия не помню. Или Жанна мне просто его не говорила.
- Ну что ж, спасибо, – Кудрин пожал руку Марусичу. – Вы мне очень помогли.
- Увы, если бы я мог еще и Жанне моей помочь.
Вернувшись в Низовск, Кудрин застал в кабинете Осипова, который специально дожидался капитана. У Осипова тоже произошла довольно интересная встреча с подругой Левицкой Тамарой. Тамара назвала бар-ресторан при ночном клубе, куда ее несколько раз водила Жанна – «Волгарь», расположившийся на набережной. Ресторан и ночной клуб принадлежали Владимиру Жигалову.

34.
Кудрин постучался в дверь кабинета начальника ГОВД. В руках у него была уже довольно толстая папка с завязками.
- Можно, Евгений Степанович? – заглянул он в кабинет.
- Даже нужно, Сергей, – кивнул Семенов. – Только тебя и ждем.
Кудрин вошел в кабинет. Там уже сидели Скоробогатько с Осиповым. Осипов, по-видимому, только что о чем-то докладывал, по крайней мере, он разложил перед собой бумаги и готов был снова открыть рот. Ему как раз помешал это сделать появившийся Кудрин.
- Опаздывать изволите, товарищ капитан, – дружелюбно попенял Кудрину Семенов. – А ваши коллеги за вас вынуждены отдуваться.
- Виноват, товарищ подполковник. Вынужден был срочно решать один вопрос по службе.
- Решил?
- Так точно, решил.
- Ну, молодец. А теперь докладывай, чего у тебя там по делу об убийстве Левицкой.
- Возьму на себя смелость сказать, что я раскрыл это дело. Его уже вполне можно передавать в прокуратуру.
- Не горячись, Кудрин. Ты уверен в своих словах? – Семенов внимательно посмотрел на Кудрина.
 Тот решительно кивнул, затем переглянулся со Скоробогатько и Осиповым.
- Более чем! У меня есть доказательства того, что заказчиком убийства Левицкой, кстати, и Ванькина тоже, является Хрущ.
- Ты уверен? – еще раз переспросил Семенов. – Не забывай, что Хрущ… тьфу ты черт, Жигалов Владимир Сергеевич является кандидатом в мэры нашего города. И если ты не прав, то и я вместе с тобой…
- Прав, прав, Евгений Степанович, не сомневайтесь, – Кудрин вытащил из пиджачного кармана диктофон и поставил его на стол перед собой. – Вот, послушайте пленочку.
Кудрин нажал на кнопку диктофона и сам тут же устало откинулся на спинку стула. Эта была запись его допроса Костылева. Слушая пленку. Семенов только головой качал.
- Молодец, Серега, – когда запись закончилась, похвалил друга Скоробогатько. – Не думал я, что Костыль так быстро расколется.
- У меня выбора не было, – ответил Кудрин. – Я же знал, что, если Хрущ пришлет в СИЗО адвоката раньше, чем я допрошу Костыля, то из него уже ничего не удалось бы выудить.
- Ну что ж, пожалуй, я могу с легким сердцем докладывать Андрею Гайковичу о том, что мы нашли и убийцу, и даже заказчика Жанны Левицкой.
- И в прокуратуру тоже пора звонить, – произнес Скоробогатько.
- Разумеется! Но будьте осторожны: Костыль будет от всего отказываться, а Жигалов, сами понимаете, кандидат в мэры, у него мощная команда, большие бабки.
- Тем интереснее будет борьба, – улыбнулся Кудрин.

35.
Рыжий появился в своем деревенском доме в каком-то приподнятом настроении. Привез с собой целую сумку абхазских мандаринов. Пока переносил фрукты из машины в избу, весело насвистывал себе под нос веселую незатейливую мелодию последнего хита. Рыжий принес из колодца воды, из сарая дров, легко, с одной спички растопил печь.
Услышав, что над ними кто-то ходит, обе пленницы догадались, что приехал рыжий усач. Они переглянулись.
- Ты все поняла? – спросила Светлана Катю.
Та молча согласно кивнула.
- И главное – не бойся, – наставляла подругу по несчастью журналистка. – Если он заметит хоть какую-то неуверенность в наших действиях, – пиши пропало.
- Я постараюсь, – еще раз подтвердила свою решимость Катя.
- Ну, и молодец.
Закончив приготовления наверху, Рыжий подошел к люку погреба, слегка приоткрыл его, светя вниз мощным фонариком.
- Девчонки, привет! А я вам мандаринчиков привез.
Ответом ему было молчание. Впрочем, он и не ждал от них особой радости, понимал, что они были бы счастливы, если бы он и вовсе здесь не появлялся. Осветив лучом лампы весь глубокий погреб, Рыжий закрыл люк, поднялся, положил фонарь на стол. И подошел к своей черной спортивной сумке, которую он всегда возил с собой. Она для него была, как волшебный чемоданчик для иллюзиониста. Порывшись в сумке, достал средних размеров баллончик и маску-респиратор. Он же понимал, что с двумя девушками сразу ему справиться будет труднее в тот момент, когда он будет спускаться вниз по лестнице, поэтому и приготовил заранее баллончик с милицейским газом-черемухой. Вновь подойдя к люку и слегка приоткрыв его, он поднес к образовавшейся щели баллончик и нажал на кнопку. Снизу послышались чихи, кашель и крики пленниц. Опустошив баллончик, Рыжий тут же опустил крышку люка и весело засмеялся, прокричав вниз:
- Извините, девчонки! Забыл заранее вам дать команду: «Газы!».
Выждав минут десять, он надел респиратор и снова подошел к люку. Поднял крышку, опустил вниз лестницу. На всякий случай, еще раз пробежался по полутемному погребу лучом фонаря, и стал спускаться.
Когда газ рассеялся и девушки очнулись, они уже были полностью раздеты и, как и всегда, привязаны за руки и за ноги. У них на глаза навернулись слезы. То ли из-за еще не полностью улетучившейся «черемухи», то ил из-за того, что этот Рыжий перехитрил их, и весь их план освобождения рухнул.
- Очнулись, голубки? Угощайтесь мандаринчиками.
Он подошел к кровати и положил между ними миску с очищенными мандаринами, но они не притронулись к ним.
- Не обижайтесь на меня. Я же не знал, что вы тут напридумывали перед встречей со мной. Я же один, а вас, вон, целых две.
Вдруг Рыжий рассмеялся.
- Знаете, вспомнил! Тут недавно по телеку КВН смотрел, так там одни чего учудили? Спрашивают друг друга: «Что сказали монголы, когда пришли на Русь?» Другой отвечает: «Русские, сдавайтесь, нас здесь орда!» И что им на это ответили русские? – Рыжий сделал паузу, глядя на девушек, но те молчали, насупившись. – Тогда русские и отвечают: «А нас рать!».
Рыжий снова помолчал, ожидая реакции пленниц. И тут Светлана чуть улыбнулась, поняв двойной смысл последней фразы. 
- О великий и могучий русский язык! – развел руки в сторону Рыжий. – Да вы ешьте, ешьте, а то вам сегодня предстоит хорошо поработать.
Первой не выдержала Катя Белкина. Взяла половинку мандарина и положила себе в рот, медленно жуя.
- Ну, вот и умница. У меня сегодня великолепное настроение. И я хочу, чтобы оно передалось и вам, и вы мне устроили красивый спектакль. Договорились, а?
Ответа от них он не ждал. Встал, подошел к шкафчику. Достал оттуда все, что нужно. Только мутной жидкости налил в кружки побольше.
- Пейте, и не заставляйте меня нервничать, – протянул он им кружки.
Светлана отвела далеко в сторону голову, затем резко повернула ее и выбила кружку из рук Рыжего. Тот вспыхнул и тут же дал девушке сильную пощечину. У той даже щека зарделась, и из глаз брызнули слезы.
- Не бейте ее! – вскрикнула Катя, взяла свою кружку и выпила содержимое.
- Ты молодец, Катюха, – похвалил ее Рыжий, ласково провел ладонью по волосам и отошел к столу и шкафчику, чтобы вновь заполнить вторую кружку.
Снова подошел к Светлане.
- На, пей, и не дури! Не заводи меня.
Светлана еще какую-то секунду поупрямилась, но все-таки выпила.
Он отошел в свой угол, достал из шкафчика фотоаппарат, сел на табурет и стал ждать начала спектакля. Где-то через полчаса спектакль начался. Возбудитель начал свое действие, девушки корчились и стонали. Затем их стало влечь друг к другу, они обнялись. Перед Рыжим предстали картины пылкой лесбийской любви. Он даже подпрыгивал от удовольствия и фотографировал, фотографировал.
Когда девушки упали от изнеможения, он быстро убрал фотоаппарат, вынул пленку, положил ее в карман, развязал их и поднялся наверх.

36.
 До выборов мэра города оставалось каких-то полтора месяца. Давно уже определились два фаворита: действующий мэр Андрей Баблумян и самый городской «авторитет» Владимир Жигалов по кличке Хрущ. Выписанные из Москвы политтехнологи, окончательно притершиеся и к ситуации в  Низовске, и к самому «телу», то бишь Жигалову, делали свою работу лихо. По телевидению постоянно крутились ролики с рекламой Жигалова: то он в окружении рабочих на фаянсовом заводе, то он с друзьями на рыбалке, то в давке в общественном транспорте, «как все». И, как все, ругает городские власти: не выполняют своих обещаний, занимаются популизмом.  Рекламные растяжки и рекламные плакаты с ликом Хруща были развешаны по всему городу. По всем опросам, рейтинг Хруща лишь немного уступал рейтингу Баблумяна. Но ведь времени еще вполне достаточно.
Хрущ был доволен. Мужики свое «бабло» отрабатывают честно. Он собрал в своем кабинете их всех, а также Влада и адвоката, и ходил, выпятив грудь вперед, постоянно улыбаясь.
- Слушайте сюда, братаны: в Нижнем Новгороде Андрюха Климентьев стал мэром? Стал. Народ избрал именно его, только наше самое говённое… тьфу, ты, гуманное правосудие в мире лишило его мэрского стула. А во Владивостоке? Рудик, скажи мне, чем я хуже Винни-Пуха? – обратился Хрущ к адвокату.
- Ты лучше Винни Пуха! – улыбнулся Шалевич в ответ.
- А если я лучше, значит, я должен стать мэром Низовска. Я наведу здесь порядок. Меня народ будет уважать, не бояться, заметьте, а уважать! Потому что русский народ издревле любит крепкую руку и крепкий порядок.
- Или я не прав? – на сей раз Хрущ повернулся лицом к Владу.
- Правы, Владимир Сергеевич! – кивнул помощник.
- Главное, братаны, сейчас не попасться на таком дерьме, как подкуп избирателей. Наши ведь избиркомовцы любят эти термины, мать их за ногу.
Хрущ еще долго рассуждал о своих перспективах и планах. Но тут ход его мыслей прервал звонок по мобильнику.
- Да! – приложил он трубку к уху.
- Хрущ, это я.
- Да, я тебя слушаю. Что у тебя?
Звонил один из осведомителей Хруща, сотрудник городского отдела внутренних дел. Разумеется, Хрущ узнал его по голосу.
- Будь осторожен, Семенов открыл на тебя уголовное дело.
- Ч-черт! Ты шутишь?
- С тобой пошутишь.
Хрущ окинул разом всех присутствовавших в его кабинете, сделал несколько шагов туда-сюда, затем удалился в комнату отдыха, дверь в которую вела прямо из его кабинета, и переложил трубку из одной руки в другую. Сел в кресло.
- Что шьют?
- Заказ на убийство Жанны Левицкой и Ванькина.
- С-сучары! Кто следак?
- Капитан Кудрин.
- Что-то слышал.
- Это именно он съел Пахаря и Костыля взял.
- Понятно! Спасибо за информацию.
Хрущ отключил мобильник, встал и вышел в кабинет. Снова посмотрел на присутствующих.
- Все свободны! Влад и Рудик, останьтесь. Впрочем, нет, – он сделал паузу и поскреб затылок указательным пальцем правой руки. – Пожалуй, и ты, Влад, иди.
Пока все покидали кабинет, Хрущ поинтересовался у оставшегося сидеть в своем кресле адвоката:
- Рудик, ты узнал, что там Костыль наплел в своем СИЗО ментам?

37.
Семенов вызвал к себе Скоробогатько. Он был недоволен, как двигалось дело о маньяке-похитителе девушек. В городе начиналась все большая шумиха. Журналисты затеяли свое собственное расследование, которое возглавил лучший криминальный репортер города Эдуард Дорожкин,  и сейчас на столе у подполковника лежали первые результаты этого расследования. Их Семенову лично предоставил главный редактор «Низовского наблюдателя» с оговоркой, что он уже подписал эту статью в печать и она выйдет в завтрашнем номере.
- Это будет настоящая бомба, – предупредил главный редактор. – И сильный удар под дых нашим компетентным органам, не способным поймать насильника.
- И сколько мне еще выслушивать этой ерунды, а? – набросился Семенов на Скоробогатько. – Ты сколько уже занимаешься этим делом? Месяц?
- Ну, не месяц еще.
- А где результаты, Андрей?
- Не совсем с вами соглашусь, Евгений Степанович. Кое-что нами все-таки уже сделано.
- Кое что? – поинтересовался Семенов.
- Первое, что мы имеем, и это несомненно: в городе появился сексуальный маньяк, этакий соблазнитель рыжих девственниц.
- Вот это новость, – нервно засмеялся подполковник. – Вот это удружил, майор. А я-то, дурак, думал, кто ж это у нас в городе появился.
Скоробогатько обиделся и замолчал, уткнувшись глазами в стол. Но Семенов быстро успокоился и призадумался.
- Постой, постой! Почему рыжих, понятно. Но почему – девственниц? – удивился подполковник.
- Евгений Степанович, – вздохнул Скоробогатько. – Я побеседовал со специалистами Центра гинекологических консультаций и выяснил, что все три похищенные женщины находились на учете в этом Центре, и были именно девственницами. Да еще все имели рыжий цвет волос. А это уже, извините меня, патология у маньяка.
- Удивительный феномен, – покачал головой подполковник, делая ударение на букве «о». – Я восемнадцать лет в органах, повидал многое. Но с таким сталкиваюсь впервые. У тебя есть какие-то предположения?
- Пока нет. Мы разослали предполагаемый фоторобот преступника вместе с ориентировкой на него во все отделения милиции города и района, но пока все тихо.
- Зато грёбаные журналюги ведут себя все громче. Особенно, после того, как пропала их журналистка. Может тебе, Андрей, встретиться с ними, а?
- И что я им скажу, Евгений Степанович? Мне же даже успокоить их пока нечем.
- Тут даже с телевидения домагиваться стали. В передачу «Лицом к лицу» приглашали меня, я отказался.
- И правильно сделали. Рано нам еще пока об этом деле рассказывать.

38.
 Рыжий усач вновь, соблюдая, как  и прошлый раз, меры предосторожности, спустился в погреб своего деревенского дома. С детской наивностью он до сих пор полагал, что его появление там должно было ввергать пленниц в детский восторг и те чуть ли не должны были визжать от радости при его появлении. Как же: разве он приезжает не ради того, чтобы они смогли развеяться от невыносимого бытия в одиночестве в полутемном подвале?  Да и потом, каждый новый его визит, как ему казалось, должен был подводить их к той мысли, что близится час их выхода на свободу.
Но не тут-то было! Девушки не то что не радовались при его появлении, но, наоборот, сжимались в ужасе от приближавшейся новой порции его издевательств над ними. И на их глаза наворачивались слезы. Они уже привыкли к тому, что, хотя и суть его действий была одинаковой, но он каждый раз придумывал нечто новое, добиваясь этой сути.
И сегодня обе девушки снова хотели попробовать бежать, предварительно напав на Рыжего. Но и сегодня они в этом не преуспели. Значит, вновь приходится мириться с предначертанной им судьбой в надежде, что уж в следующий раз она будет к ним более благосклонной.
И Рыжий, действительно, и на этот раз удивил своих пленниц, выбрав в сегодняшние жертвы только одну из них. Этой жертвой оказалась Светлана Верулайнен. Катю Белкину он отдалил на некоторое расстояние от журналистки с тем, чтобы, во-первых, она не могла даже прикоснуться к Светлане, а во-вторых, чтобы ей со стороны было лучше наблюдать за подругой по несчастью.
Наконец. Светлане удалось добиться того, чего каждый раз хотел получать, но не мог сам Рыжий: он совершил с ней половой акт. И в этот раз он попал в самое яблочко: Светлана, как и все предыдущие жертвы, оказалась девственницей. Вот только одного в этот раз не смог добиться  Рыжий: не смог заставить Катю смотреть на эти оргии. Она сразу же забилась в угол и закрыла в ужасе глаза и уши. В таком положении и пробыла Катя до тех пор, пока не поняла, что удовлетворенный насильник на какую-то минуту самодовольно раскинулся на широкой кровати рядом со Светланой, а затем поднялся и, одевшись, сел на свой табурет у встроенного шкафчика.
После некоторой паузы, уставший, но счастливый усач задумчиво произнес, разглядывая ногти на своих пальцах:
- Что мне с вами делать, девчонки? Вы, как чемодан без ручки – выбросить жалко, а нести тяжело. Ведь каждый раз нужно тратить деньги на то, чтобы купить для вас жратву, да придумывать разные забавы, чтобы вам здесь не скучно было.
- А ты отпусти нас, – предложила сцепившая зубы от злости журналистка.
- Как, отпустить? Вот просто так взять и отпустить? – удивился Рыжий.
- Ну да! – кивнула Светлана.
- Конечно! – поддержала, наконец, подругу по несчастью Катя.
- Что значит, взять и отпустить! – вдруг вскипел Рыжий. – Благодетеля нашли? Я не для того привозил вас сюда, чтобы просто так опустить. Вы мне еще понадобитесь. Хотя и жалко на вас жратву переводить.
- Но ты же получил, чего хотел! Неужели этого недостаточно? – решительно произнесла Светлана. – Я все равно убегу отсюда и ты меня не удержишь.
И тут Рыжий вскочил со своего места, одним прыжком оказался у кровати и замахнулся на Верулайнен кулаком. Однако, бить не стал, выпустив пар лишь грубым окриком:
- Заткнись, с-сука!
Поняв всю безысходность своего положения, Катя Белкина не выдержала и заплакала.
- Замолчи, перестань, – решительно прикрикнула на нее Светлана. – Не показывай свою слабость этому ублюдку.
Но от этих слов Катя и вовсе в голос зарыдала. Глядя на нее, не смогла удержаться и Светлана. Вскоре они обе громко рыдали. Это привело в чувство и остудило пыл Рыжего. Голова его вмиг прояснилась, и он понял, что ему нужно делать. Он сплюнул на пол, растер плевок ногой и подошел к столику, налил из кувшина воды в две кружки и бросил в каждую по таблетке клофелина. Взял по кружке в руку и подошел к кровати.
    - Заткнитесь, дуры! Нате, выпейте воды и успокойтесь.
Девушки от воды не стали отказываться и, сквозь рыдания, осушили каждая свою кружку. Через некоторое время обе успокоились и заснули.
- Так-то лучше, – хмыкнул себе в усы Рыжий и, постояв немного у края кровати, взвалил себе на плечо Катю Белкину.
Он поднял ее наверх. Положил на кровать. Вытащил из погреба лестницу, закрыл и завалил барахлом люк. После этого вытащил из гардероба Катино пальто и, набросив его прямо на ее голое тело, понес ее в машину.
Как и в случае с Филатовой, Рыжий глубокой ночью доставил Белкину к ее дому. Положил на скамейку у подъезда и, убедившись, что его никто не видел, сел в машину и нажал на газ.
 
39.
Уроки в школе закончились. Одевшись и закинув за спины рюкзаки и ранцы, ученики стали расходиться. Старшие сразу отправились по домам, младшие, кто жил неподалеку, тоже. На школьном дворе осталось не более десятка тех, за кем родители ежедневно приходили, и которым строго-настрого было приказано самим домой не идти. За этими детьми присматривала учительница, ответственная за внеклассную работу. Погода была бодрой: когда и в помещении не усидишь  – хочется побегать на свежем воздухе и побаловать себя созерцанием холодного зимнего солнца, и в снежки поиграть, но и на морозе не очень-то долго пробудешь, если, конечно, не гонять по двору с упоением и детским азартом. Вот и учительница чередовала выходы на свежий воздух и укрывание от морозного воздуха под крышей школы: ее худенькое демисезонное пальто не могло защитить ее от укусов Мороза-воеводы. И ей приходилось какое-то время наблюдать за детьми через окно.
 На школьном дворе в момент, когда учительница скрылась в холле, появился черноволосый коротко стриженный с залысинами качок с неслабой золотой цепочкой на шее, проглядывавшей сквозь его расстегнутое пальто.  Он остановился недалеко от школьных ворот и долго шарил глазами по веселившимся школьницам. Через какое-то время рядом с ним оказались два расшалившихся мальчугана, едва не подравшихся друг с другом и бегавших один за другим. Тот, который убегал, в последний момент оглянулся назад и, ничего не видевший впереди в себя, плюхнулся головой в живот качка. Тот же, который его догонял, также не рассчитал свою скорость и не смог вовремя остановиться, наступив качку на ногу. Качок, словно змея, зашипел на них и схватил одновременно обоих за шиворот.
- Из какого вы класса? – грозно спросил он пацанов.
- Дяденька, пустите, мы больше не будем, – захныкал убегавший.
- Из какого класса, спрашиваю?
- Из 4-го «В», – ответил догонявший.
- Кудрину Марину знаете?
- Она из 4-го «А», – снова ответил догонявший.
- Мне, блин, плевать, из какого она класса. Вы ее саму знаете, спрашиваю? Она где-то здесь есть? – качок стал раздражаться.
Мальчишки стали зыркать вокруг. Качок даже приподнял их за шиворот, чтобы они могли лучше разглядеть двор. И вскоре оба, практически одновременно закричали, тыча пальцем в одном направлении.
- Вон она, возле горки, в красной куртке.
Качок разжал кулаки и мальчишки вновь оказались на земле. Причем, один из них не удержался на ногах и упал. Второй засмеялся, дал своему товарищу легкий пинок по заднему месту и убежал. Качок направился к детской горке, где стояли, весело щебеча, три подружки. Но, подойдя поближе, остановился в недоумении: две девочки из трех были одеты в красные куртки. И которая же Кудрина? – почесал он бритый затылок. Впрочем, он быстро сообразил, как можно обнаружить нужную ему девчонку.
- Марина! – позвал качок.
На зов тут же откликнулась светленькая девочка с двумя пышными белыми бантами, выглядывавшими из-под коричневой вязаной шапочки. Она заулыбалась и спросила:
- Дяденька, а вы кто?
- Кто я, не так важно. Главное, что ты – Марина Кудрина, правда?
- Правда, правда, – хихикнули ее подружки и тут же убежали.
- Девочка, хочешь сниматься в кино? – ничего лучшего качок придумать не смог.
- Не знаю. А вы кто, режиссер?
- Режиссер, – кивнул качок и достал из кармана фотоаппарат. – Давай, я тебя сначала сфотографирую и покажу твою фотографию самому главному режиссеру. Идет?
- Мне нужно сначала с мамой посоветоваться.
- Ну, зачем же нам ждать маму, – щелкнул фотоаппаратом качок. – Ты уже и сама достаточно взрослая девочка. Тебе сколько лет?
- А ее не нужно ждать, она вон уже, – увидев входившую в школьный двор Ольгу, Марина побежала ей навстречу.
В этот момент на улицу в очередной раз вышла согревшаяся учительница и с некоторым удивлением посмотрела на постороннего взрослого мужчину.
- Мама, мама, а меня дядя фотографировал. Говорил, что в кино снимать меня будет.
- Какой дядя? – заволновалась Ольга.
- Вон тот! – Марина обернулась, чтобы показать матери качка, но тот, не оглядываясь, уже подходил к невысокому школьному забору на другом конце двора, затем лихо перепрыгнул его и вскоре исчез.
Ольга глянула на учительницу. Та недоуменно пожала плечами.
- Вы знаете, мне тоже показалось странным, что этот человек делает на школьном дворе.
- Почему же вы его об этом не спросили?
- Я ненадолго отлучилась, – растерялась учительница.
- Ну-ка, Маришка, живо домой, а по дороге расскажешь мне, чего он от тебя хотел, – мать взяла дочь за руку, другой рукой подхватила ее ранец.
- Я же тебе говорю, мамочка, он предложил мне сниматься в кино.

40.
  Ольга была в шоке от происшедшего. Всю дорогу домой она крепко держала Марину за руку. Будто та могла куда-то сбежать или кто-то мог ее похитить прямо на глазах у матери. Войдя в квартиру, Ольга закрыла дверь на засов и на ключ, чего никогда не делала. Только теперь она отпустила Марину.
- Иди, дочка, поиграй одна. Мне нужно папе позвонить.
Марина убежала, а Ольга тут же набрала номер Кудрина. Но там никто не снимал трубку.
- Ну, где же ты, Сережа? – стучала она кулачком по журнальному столику, на котором стоял телефон.
Нажав на рычаг, она на секунду задумалась. Затем набрала номер Скоробогатько.
- Майор Скоробогатько слушает!
- Андрюша, это я, Оля Кудрина.
- Оля? Что-то случилось?
- Случилось! Где мой? Почему он не снимает трубку?
- Он вообще-то в СИЗО, на допросе.
- Андрюша, я прошу тебя, вызови его. Пусть срочно приезжает.
- Что случилось-то?
- Марину в школе чуть не похитили?
- Кто-о?
- Вот я и хочу, чтобы вы, милиция, узнали кто!
Ольга едва сдерживалась от рыданий. Она бросила трубку, обхватила голову руками и заплакала.
Марина тем временем бегала из одной комнаты в другую с большой рыжеволосой куклой в руках, пытаясь ее то уложить в кровать, то посадить за стол делать уроки, то накормить.
Ольга немного успокоилась, утерла слезы согнутыми в кулак ладонями, проверила, где Марина, и снова подошла к телефону.
- Мама, я есть хочу, – крикнула Марина из своей комнаты.
- Погоди, пару минут, я бабушке позвоню и пойду на кухню.
- Ладно, – вновь отвлекшись на свою куклу, безразлично произнесла Марина.
 Ольга набрала номер своей матери.
- Мам, привет. Ты представляешь, я вся в шоке. Маринку в школе охмурял какой-то качок. Она говорит, он предлагал ей в кино сняться… Ты же знаешь, какие сейчас времена. Или похитить хотел, или в каком-нибудь детском порно задействовать.
Марина подошла к  отцовскому столу. Отодвинула стул, посадила на него куклу.
- Сейчас мы с тобой, Машка, будем составлять план поимки преступника. Поняла? Сейчас я тебе дам лист бумаги, ручку или карандаш и ты будешь составлять этот план. Если план будет плохой, я тебя уволю и ты никогда не станешь капитаном. Понятно?
Марина начала выдвигать ящики стола в поисках листа бумаги и ручки. Открыв по очереди верхний и второй сверху ящики, перебрав лежавшие там  предметы, она нашла лишь старый полутупой карандаш и положила его перед куклой.
- Сейчас и бумажку найдем.
Она открыла предпоследний ящик и вытащила оттуда общую тетрадь. Полистав ее и найдя несколько чистых страниц, она их выдрала и положила на стол. Саму же тетрадь вернула на место.
- Ну вот, Машка, орудия труда лежат перед тобой. Можешь приступать к работе.
Тем временем, Марина автоматически открыла и самый нижний ящик. Выдвинула его довольно сильно, осмотрела детским любопытным глазом, и хотела уже было закрыть, как вдруг внимание ее привлек прозрачный целлофановый пакет, в котором лежало явно что-то интересное. Она вытащила пакет и высыпала на стол его содержимое.
- Ух ты-ы! – девочка обхватила щеки руками с интересом рассматривая то, что оказалось на столе.
А на столе оказался рыжий парик и такие же рыжие усы.
- Мам, смотри, что я нашла! – она схватила парик и побежала к матери.
Но та недовольно остановила ее.
- Подожди, дочка, я же разговариваю.
- Ну, и пожалуйста,  – Марина обиженно надула щеки и вернулась к своей кукле.
 И тут она вдруг просветлела.
- Слушай. Машка, у меня сейчас будут такие же рыжие волосы, как и у тебя.
Она напялила на себя парик и подбежала к шкафу. Открыла дверцу с большим зеркалом и стала крутиться перед ним, поправляя парик и прилаживая к верхней губе усы. Но усы ей не понравились, она их бросила на пол. В этот момент раздался звонок в дверь.
- Маришка, поди папе открой! – попросила Ольга, не отрываясь от телефонной трубки.
Девочка в последний раз поправила парик, схватила куклу и выбежала в прихожую. Повернув ключ и отодвинув засов, она приоткрыла дверь. За дверью действительно стоял ее отец вместе с дядей Андрюшей Скоробогатько.
- Папа, смотри, у нас с Машкой один цвет волос, – весело защебетала Марина, пропуская мужчин в дом.
Увидев девочку в рыжем парике, Кудрин застыл от неожиданности и слегка побледнел. Затем переглянулся с майором. У Скоробогатько при этом даже щека задергалась.
  - Ты где эт-то н-нашла? – заикаясь, спросил Кудрин.
- У тебя в столе, папочка, и нашла.
- Быстро сними и спрячь, пока мама не видела. Я хотел сделать ей сюрприз на Новый год. Она давно меня о нем просила. Кстати, где она?
- Болтает с бабушкой по телефону, – Марина стащила с головы парик и быстро убежала в родительскую комнату класть на место парик.
В это время Ольга, наконец, положила трубку и вышла в прихожую.
- Здравствуй, Андрюша, – поздоровалась она со Скоробогатько. – Спасибо, что нашел моего Кудрина. Представляешь, Сереж, пришла я сегодня в школу за Маришкой, а с ней какой-то качок беседует. Маришка говорит, в кино ей предлагал сняться.
Кудрин снова побледнел и растерянно глянул на Скоробогатько.
- Думаешь, люди Хруща? – спросил майор.
- Больше некому, – пожал плечами Кудрин.
- Ребята, объясните мне, пожалуйста, в чем дело? – умоляюще посмотрела на обоих Ольга, покрываясь нервными пятнами.
- Успокойся, Оля. Это пока только предположение, – Кудрин обнял жену за плечи и втроем они пошли на кухню.

41.
  Кудрина было не узнать. Прилизанные волосы лоснились от геля. Самый новый костюм синего цвета, купленный вместе с Ольгой всего два месяца назад, белая рубашка и небесной голубизны галстук сделали из капитана милиции, если уж и не нового русского, то, по крайней мере, довольно преуспевающего человека. Попытка похищения дочери заставила его идти практически ва-банк. Самое любимое в мире существо оказалось под угрозой. И здесь уже он не собирался выбирать средства.
Он решительно перешагнул порог бара-ресторана «Волгарь», принадлежащего Хрущу. С любопытством осмотрел  зал. Играла тихая приятная музыка. За несколькими столиками сидели влюбленные парочки. Один стол заняла целая компания молодых людей.
Кудрин подошел к стойке пара. Заказал бармену 50 г коньяку с лимоном. Пошел за свободный столик. На высоком стульчике прямо за стойкой сидела по виду явно девица легкого поведения, лениво прикладываясь к соломинке и потягивая из высокого стакана апельсиновый сок. Увидев новенького, она уже косила глазами в его сторону. Кудрин сделал вид, что этого не замечает. Он лениво потягивал коньяк, сдобренный долькой лимона. Наконец, Кудрин щелкнул пальцем и подозвал к себе бармена.
- Молодой человек.
Бармен, зная себе цену, не спеша подошел к Кудрину и слегка склонился над ним.
- Я вас слушаю.
- Слушай, друг, я подругу потерял, – негромко заговорил с барменом Кудрин. – На улице люди сказали, что она, якобы, сюда свернула. Рыженькая такая, на левой щеке родинка.
- Понятия не имею, – замотал головой бармен. – Здесь много всяких девиц бывает. Всех разве упомнишь? Да и не мое это дело, следить за ними. Для этого секьюрити есть.
- Ну да, ну да! – кивнул Кудрин. – Хотя, если такую увидишь раз, она запомнилась бы. А кто-нибудь из завсегдатаев, не подскажешь, есть тут?
Кудрин едва заметным движением сунул в руку бармену сотенную купюру.
- Из завсегдатаев, вон, Катька, – хихикнул бармен, кивнув в сторону девицы.
Та лишь хмыкнула, поняв, что заговорили о ней, и, поведя плечами, отвернулась.
- Вот еще, надо мне девиц разглядывать. Я пока еще нормальной ориентации, – тем не менее, проворчала она так, чтобы ее услышал и любопытствующий посетитель.
Поняв, что здесь ей ничего не светит, девица взяла в руку свой стакан и отошла от стойки. Кудрин еще немного покрутился в баре, послушал музыку и пошел к выходу.  Бармен тут же поймал глазами того самого качка, который приходил в школу, сидевшего в тени портьеры так, что его непосвященному человеку практически было не видно, и указал ему на Кудрина. Качок кивнул головой, продолжая потягивать сок из стакана соломинкой. Когда Кудрин вышел, качок достал из кармана мобильник и набрал номер Хруща.
Уже на улице, на некотором расстоянии от «Волгаря», Кудрина догнала та самая девица из бара и дернула за рукав.
- Слушай, ты мент, что ли?
 - А как ты догадалась? – не останавливаясь, а лишь повернув голову, спросил Кудрин.
- Элементарно, Ватсон! Только мент может зайти в ресторан, который принадлежит Хрущу, и спрашивать, не видел ли кто его убитую любовницу. Уж лучше бы ты спросил, как пройти в библиотеку.
- В следующий раз я именно так и спрошу.
- Да в следующий раз с тобой там просто разговаривать не станут.
- Слушай, может, ты тогда и знаешь, кто убил эту девушку? – сменил тему Кудрин.
- Да это знает даже тот самый Паша-бармен.
- Ну-ка, мне интересно? – остановился Кудрин.
- И мне интересно, сколько может заплатить мне мент за такую информацию. Может натурой, а? – рассмеялась девица, тем не менее настороженно оглядываясь по сторонам.
- Можно и натурой, – в такт ей ответил Кудрин. – Все будет зависеть от того, что это за информация.
- Я в тот момент была в баре и все видела своими глазами. Жанка поссорилась с Хрущом, уж не знаю, по какому поводу. Тот довольно громко обозвал ее шлюхой, она дала ему пощечину, он зло оттолкнул ее так, что она упала. Она разревелась и выскочила вон. Хрущ послал вслед за ней Костыля. Больше ее никто не видел.
- Слушай, а почему ты все это мне рассказываешь? – недоверчиво спросил Кудрин.
- Я хоть и проститутка, но нормальный человек. Мне эта работка вот уже где сидит, – она провела ребром ладони по горлу. – К тому же, я догадываюсь, что ты именно тот мент, который и расследует дело об убийстве Жанки, и на которого открыл охоту Хрущ.
Она вопросительно смотрела на Кудрина. Глаза их встретились, и они оба выдержали эти долгие взгляды друг друга.
- Ты угадала. А в ресторан я пошел потому, что у меня не осталось выбора: Хрущ угрожает моей маленькой дочке. Ты понимаешь это?
- Понимаю, – кивнула та.
- Ты сможешь подписаться под этими своими словами? Для суда это будут очень важные показания. К тому же, скажу тебе по секрету, Костыль тоже уже раскололся.
- Я, конечно, подпишусь, коли нужно, но только ничего у вас с Хрущом не выйдет.
- Можем заключить пари, – Кудрин улыбнулся и протянул девушке руку.
- Да ладно, – отмахнулась та и убежала.
Кудрин вернулся в контору и прямиком прошествовал к Семенову. Тем более, что дежурный ему сказал, что подполковник его разыскивал.
- Евгений Степанович, есть еще один свидетель по делу об убийстве Левицкой.
- Я тебя поздравляю, Кудрин. Прокурор подписал ордер на арест Жигалова.
- Можно брать? – заулыбался Кудрин.
- Нужно брать! Командир взвода ОМОНа уже поставлен в известность… Куда ты! – окликнул Кудрина Семенов, увидев, что тот быстрым шагом направился к двери кабинета.
- За Хрущом. Чтоб сбежать не успел.
- Не сбежит! За ним уже Скоробогатько следит. А я тебе вот чего сказать хотел: я на последнем заседании у мэра доложил о твоих успехах в расследовании и просил его как-то поощрить тебя. Мэр обещал.
- Спасибо, Евгений Степанович! – Кудрин улыбнулся и взялся за ручку двери. – Теперь могу идти?
 - Валяй!

42.
  Дверь приоткрылась и в кабинет заглянула рыжеволосая женщина.
- Можно войти, доктор?
Ольга, закончив делать записи в карту предыдущей пациентки, подняла голова и автоматически произнесла:
- Входите!
И лишь когда женщина вошла, Ольга поняла, что это Татьяна Филатова, ее старая пациентка и, первой пострадавшая от невесть откуда появившегося в их городе сексуального маньяка. Ей было жалко женщину, и она старалась быть с ней как можно мягче и доброжелательнее.
- Присаживайтесь, Танечка. Как самочувствие?
- Да ничего. Уже даже забывать стала, как будто это был какой-то кошмарный сон.
- Ничего не тревожит?
 - Вы же доктор, вам виднее, – пожала плечами Филатова и улыбнулась.
Ольга несколько дней назад осматривала Филатову, настояла, чтобы она сдала все возможные анализы, и теперь не знала, как ей сообщить о результатах анализов. Пыталась подольше оттянуть разговор, но вскоре поняла, что лучше уж сразу объявить, чем юлить вокруг да около.
- Вы знаете, Татьяна Ивановна, вынуждена вам сообщить, что вы – беременны. Разумеется, вы сами вправе решать, как поступить с плодом, но хочу просто предупредить, что, если вы сейчас сделаете аборт, я не могу вам дать гарантии, что впоследствии вы снова сможете забеременеть.
Ольга замолчала, и какое-то время просто смотрела на Филатову. Та поначалу растерялась, не знала, как реагировать на услышанное. Затем лицо ее покрылось красными нервными пятнами, на глаза накатились слезы. Она полезла в сумочку за платочком.
- Вы знаете, Ольга Владимировна, именно этой беременности я больше всего и боялась. Хотя, наверное, этого и следовало ожидать.
Она тихо заплакала, поднеся платок к глазам, затем слегка высморкалась.
- Успокойтесь, пожалуйста. Слезами, как говорится, горю не поможешь. Вам следует хорошенько подумать, посоветоваться с мамой. В конце концов, жизнь не завтра заканчивается, вы найдете еще свое счастье. И, если я сказала, что нет гарантии, что вы сможете снова забеременеть, то я и не сказала, что вы не сможете этого сделать.
- Спасибо, доктор, – грустно улыбнулась Филатова.
Она вытерла слезы и постаралась успокоиться. Затем снова улыбнулась и посмотрела на Ольгу.
- Самое грустное во всей этой истории, что ведь мне было хорошо в тот момент, когда этот мерзавец лишил меня девственности. Вы знаете, как он измывался надо мной несколько дней, подливая какую-то дурь, какой-то возбудитель, заставляя меня пить это и затем сидел в своем углу на табуретке и фотографировал все мои страдания, едва ли при этом не аплодируя. Он настолько измучил меня, что, когда, наконец-то, взял меня, я даже почувствовала безумное облегчение… – и тут она замолчала, стыдливо подняв глаза на Ольгу. – Впрочем, я не знаю, возможно, так и должно быть всегда, когда люди занимаются сексом.
Она явно ждала ответа и Ольга, поняв это, пыталась сформулировать ответ. Ей тоже не часто приходилось отвечать на такие вопросы.
- В общем-то, наверное, и такая любовь бывает. Знаете, был в прошлые века такой французский маркиз с короткой фамилией – де Сад. Он любовь представлял себе именно такой.    
- Спасибо, утешили, – кивнула Филатова.
Ольга поняла, что сказала что-то не то, и тут же придвинулась к Татьяне, взяла одну ее ладонь в обе свои.
- Простите, Таня, я не так выразилась. Конечно, то, что с вами произошло, это преступление, это не любовь. Знаете, как говорят, насильно мил не будешь. Но, с другой стороны, то, что вы, в конечном итоге, забеременели… Нет, вы знаете, – совсем растерялась Ольга, – я совсем не советчик в таких делах. Вам здесь, скорее, нужно просить совета у психолога. Я, как вы знаете, по другой части. Могу лишь утешить вас тем, что насильника ищут и скоро найдут.
- Вы думаете?
- Да, у меня муж в милиции работает. В его отделе этим маньяком и занимаются. Вы же знаете, наверное, что после вас еще двое таких же рыжеволосых девушек, как и вы, оказались в лапах этого негодяя.
- Ну что ж, спасибо хоть на этом. Извините, я совсем расклеилась.
 Филатова встала, вытерла слезы, просморкалась и пошла к двери. Ольга молча проводила ее взглядом.
 
43.
Сестра Кати Белкиной была из породы настоящих, как сейчас говорят, бизнес-вумен. У нее был хоть пока и не очень большой, но вполне надежный бизнес: она начинала с того, с чего начинали и многие во время горбачевской перестройки – ездили «челноками» в Турцию и Польшу, скупали там дешевые товары и перепродавали в своем родном городе с вполне осязаемой выгодой. Теперь же у нее в Низовске были три торговые точки: два магазина «сэконд-хэнд» и одна нормальная палатка, где торговали продуктами. И она, сразу же после того, как стало известно о похищении ее сестры, дала понять сысковикам, что так эту историю не оставит: или они освободят ее сестру как можно быстрее, или она поднимет на уши весь город и заставит все городские компетентные органы работать так, чтобы никому затем не было мучительно больно за бесцельно проведенные годы работы в этих самых компетентных органах.
Поэтому и не мудрено, что, спустя два дня после возвращения Кати домой, дав сестре время прийти в себя, она взяла ее в охапку, под другую руку взяла адвоката, нанятого ею в адвокатской конторе, и явилась в городской отдел внутренних дел. Выслушав ее, сестер с адвокатом тут же направили к майору Скоробогатько, который и вел дело о сексуальном маньяке.
- Либо вы в кратчайшие сроки найдете мне этого маньяка, либо я пожалуюсь в вышестоящие органы на то, что вся милиция в Низовске профнепригодна, – заявила Лидия Белкина, едва войдя в кабинет Скоробогатько и устроившись на предложенном им стуле.
- Успокойтесь, гражданка, – попытался ее урезонить майор. – Я же вас не учу заниматься вашим бизнесом, прошу и вас не учить меня моей работе, в которой вы, смею надеяться полнейший дилетант.
- Как сказать! – не унималась старшая Белкина. – Когда у меня пропадает партия товара, из кожи вон лезу, чтобы ее найти в кратчайшие сроки, потому что, в противном случае, у меня либо товар испортится и я потеряю деньги,  либо…
- Павел Геннадьевич, – прервав велеречивость дамы, обратился Скоробогатько к знакомому адвокату, – либо вы урезоните вашу клиентку, либо я просто попрошу ее удалиться и не мешать мне работать.
Последний аргумент, видимо, действительно подействовал, потому что Лидия Белкина осеклась на полуслове и какое-то время сидела с раскрытым ртом.
- Итак, Павел Геннадьевич, насколько я понимаю, вы будете заниматься делом Екатерины Белкиной, похищенной и изнасилованной нашим, увы, маньяком?
- Совершенно верно, – кивнул адвокат. – И прошу простить моего нанимателя за некую несдержанность. Она обусловлена лишь выплеснувшимися наружу эмоциями.
- Я все прекрасно понимаю. Но давайте перейдем к делу.
   Скоробогатько достал из ящика стола несколько фотоснимков, в числе которых был и фоторобот рыжего насильника и положил их перед Катей.
- Посмотрите, пожалуйста, Катя, на эти фото. Возможно, среди них есть и ваш насильник.
Катя разом окинула взглядом снимки и тут же остановилась на фотороботе.
- Вот этот, – ткнула в него пальцем.
- Тот самый? – поинтересовался у следователя адвокат.
Тот лишь руками развел, убирая фотографии назад, в ящик.
- Тогда позвольте мне задать вам несколько вопросов, Катя?
Белкина кивнула.
- Расскажите мне, пожалуйста, каким образом вы познакомились с преступником.
Катя на какое-то мгновение задумалась, затем стала негромко рассказывать, вспоминая.
- Я вышла из дому, и тут мне позвонила сестра…
- Я живу отдельно от сестры, – начала было уточнять Лидия, но Скоробогатько так грозно посмотрел на нее, что она тут же замолчала.
- И в это время он ко мне и подошел сзади. Слово за слово, предложил зайти в кафе…
- А вы с каждым незнакомым вам мужчиной ходите в кафе?
- Нет, – Катя опустила глаза и покраснела, – это первый раз так случилось. Он был очень навязчивым и все шутил.
- Шутил как?
- По поводу цвета моих, да и его собственных волос.
- А где ваш мобильник сейчас?
- Не знаю, – покачала головой Белкина. – Возможно, остался у него.
- Номер телефона помните, и где зарегистрирован?
- Да, конечно!
- Очень хорошо! – майор сделал пометку в своем блокноте, а затем посмотрел сначала на Катю, затем на адвоката.
- А сейчас я хочу попросить вас, Катя, описать все, что с вами произошло. Павел Геннадьевич, я надеюсь, вы сумеете убедить дам, что все это необходимо в интересах следствия. Тем более, если некоторые из здесь присутствующих требуют, чтобы преступник был найден как можно быстрее.
Скоробогатько с некоторой ехидцей посмотрел на старшую Белкину, и та вдруг смутилась своей изначальной горячности.
- Да, да, конечно, Андрей Петрович. Катя постарается вспомнить все. Ведь так, Катя?
Та молча кивнула.
- Вот и здорово! Вот вам бумага, вот ручка, пишите. А я, с вашего позволения, на некоторое время покину кабинет. Нужно зайти к начальнику.
Скоробогатько поднялся и вышел, а Катя Белкина взяла в правую руку ручку и, задумавшись ненадолго, стала писать, иногда поглядывая на адвоката или сестру, словно бы прося у них помощи.

44.
 Хрущ находился с Владом в кабинете своего офиса и весело смеялся, тыча пальцем в своего помощника. А тот сидел в кресле, запрокинув голову назад и приложив ко лбу намоченный водой из графина платок. Вид у него был настолько несчастный и разбитый, что, и в самом деле, вызывал не столько жалость, сколько улыбку.
- Я же тебя все время учу, что пить нужно так, чтобы потом твоей голове не было мучительно больно за бесцельно выпитые литры. Даже если ты пьешь на дне рождения собственного шефа. Вон, смотри на меня: я же, как огурчик, сегодня, а.
- У меня нет еще пока такого большого опыта, как у вас, шеф.
- Так ты учись, пока я, как говорится, жив.
- Типун вам на язык. Вы еще всех нас переживете.
 В это время за дверью послышался какой-то странный шум. Хрущ поднял голову и насторожился. Влад снял со лба платок и тоже прислушался.
- Поди-ка глянь, что там, – негромко произнес Хрущ, кивнув на дверь, а сам, на всякий случай, выдвинул ящик стола, где у него лежал пистолет.
Влад, морщась при каждом шаге, отдававшемся в его голове, подошел к двери, на секунду остановился, прислушиваясь к происходящему за ней, затем резко открыл ее.
- В чем де?.. – спросил он довольно грубо, но тут же осекся на полуслове, увидев нацеленное на него дуло пистолета человека в милицейской форме и с погонами майора.
Влад, не двигаясь, обвел взглядом приемную. А там была довольно занятная картина: с масками на лице и автоматами в руках омоновцы развернули лицом к стене двух мощных мальчиков-секьюрити, секретарша с перепуганным лицом и выступившими на глазах слезами сидела за своим столом под неусыпным вниманием старшего лейтенанта. Двое старших, майор и капитан, решительно шагали к двери кабинета Хруща, и только неожиданно появившийся на пороге Влад несколько приостановил их.
- Что вам угодно? – вдруг предательски задрожавшим голосом спросил Влад, тем не менее, отходя чуть в сторону и освобождая проход.
- Нам угодно арестовать Жигалова Владимира Петровича, – произнес майор Скоробогатько и прошел в кабинет.
За ним тут же последовал Кудрин. Заметив, что рука Хруща медленно потянулась к ящику стола, Скоробогатько поднял руку с пистолетом.
- Не дури, Хрущ! Твоя контора окружена ОМОНом, и не усугубляй свой арест еще и статьей «сопротивление при задержании».
В этот момент Кудрин подбежал к столу Хруща, оттер его в сторону и вытащил из приоткрытого ящика пистолет Стечкина.
- А, – удовлетворенно хмыкнул Скоробогатько. – Значит, у нас будет еще и статья за хранение оружия.
- Это мое именное оружие, – не сводя глаз с майора, ответил Хрущ.
Скоробогатько посмотрел на Кудрина, тот нашел дарственную гравировку и кивнул.
- Представляешь, Серега, до чего мы дожили: бандитам дарят именное оружие, а у милиции, порой, патронов не хватает на их поимку.
- Я хотел бы знать, в чем меня обвиняют и где ордер на арест.
- Есть, есть, ордер, – успокоил Хруща Кудрин, протягивая ему бумагу. – Пока что Жигалов Владимир Петрович обвиняется в заказе на убийство Жанны Анатольевны Левицкой, а там следствие покажет.
- У вас нет доказательств.
- Есть! И даже свидетели есть, – сказал Скоробогатько.
- Я имею право вызвать адвоката.
- А это пожалуйста, – согласился Скоробогатько, пистолетом приглашая Хруща на выход.
При этом Кудрин ловким движением защелкнул на его запястьях наручники. Проходя мимо так и застывшего в столбняке Влада, Хрущ приказал:
- Звони Шалевичу.
Влад лишь молча закивал головой и только после того, как Хрущ в сопровождении милиционеров покинул приемную, достал свой мобильник и стал набирать номер адвоката.
 Они спустились на первый этаж в холл. Секретарша выскочила за ними, неся в руках пальто своего шефа.
- Можно я на него пальто надену? На улице же зима? – дрожащим голосом спросила девушка.
- Надевайте, – согласился Скоробогатько, обыскав все карманы.
Секретарша набросила Хрущу на плечи пальто, тот ухитрился поцеловать ее руку. Она заплакала и побежала наверх. И тут в кармане у Хруща зазвонил телефон. Хрущ дернулся было, но окрик майора его остановил:
- Стоять!
- Но по телефону мне можно ответить?
- В каком кармане?
Хрущ недоуменно посмотрел на майора, затем хмыкнул и жестом показал на правый карман пиджака. Скоробогатько кивнул Осипову. Тот подошел к Хрущу и вытащил телефон, протянув его владельцу. Хрущ нажал на кнопку и поднес трубку к уху:
- Алло!
- Шеф, у нас тут небольшой сбойчик произошел, – послышался хриплый голос качка.
- А! – безразлично протянул Хрущ и отключил телефон.
Он положил его обратно в карман и посмотрел на часы.
- Опоздали, сучары!
Он постоял еще несколько секунд и вдруг, даже слегка повеселев, повернулся назад и посмотрел на Кудрина.
- Судя по погонам, ты и есть тот самый капитан Кудрин?
- Не знаю, что ты имеешь в виду под словами «тот самый», но я, действительно, капитан Кудрин.
- Давно хотел с тобой познакомиться.
- Не могу ответить взаимностью.
 Хрущ хмыкнул и улыбнулся.
- Вот что, капитан, там какие-то придурки в школе хотят похитить твою дочь. Они думают, что это мне поможет с тобой справиться.
- Да ты!… Сволочь! – зашипел Кудрин и, толкнув Хруща так, что тот не удержал равновесие и упал, помчался к выходу.
- Осипов, займись Хрущом, а я за Серегой, – побежал за другом Скоробогатько.
- Хорошо, товарищ майор! Ребята, помогите мне его поднять, – обратился Осипов к двум стоявшим рядом омоновцам.
Они мигом домчались до школы, включив сирену. Там, действительно, происходило нечто необычное. В закрытую школьную дверь ломилось трое дюжих молодцев в шикарных пальто и бобровых шапках, во главе все с тем же качком, который приглашал Марину сняться в кино. Один из этих молодцев стучал в дверь, требуя открыть по-хорошему, двое других с разгона пытались ее взломать. Однако с металлической дверью спорить было бесполезно, и оба молодца лишь почесывали ушибленные плечи.
- Артем, а чё мы в дверь ломимся, давай через окно, – предложил один качку.
- Так на коне тоже решетка, – возразил другой.
- Блин, все равно, как в тюряге, – сплюнул на землю первый.
- Короче, если не хотите, чтобы Хрущ всем нам бошки отвинтил, достаньте эту девчонку любым способом.
- Тебе легко, блин, говорить про любой способ. А какой? Придумай сам!
В этот самый момент на школьный двор и въехала на полной скорости милицейская машина. Кудрин еще на ходу выскочил из нее и, выстрелив в воздух из пистолета, закричал:
- Ложись, сволочи, не то всех перестреляю!
- Атас! Менты! – крикнул скорее для проформы качок Артем.
Но бежать уже было бесполезно: на них были наведены три милицейских ствола – Кудрина со Скоробогатько и водителя-старшего сержанта.
- Стволы и ножи на землю, лицом к стене, ноги расставить! – скомандовал Скоробогатько.
Дюжие молодцы послушно побросали на снег оружие и повернулись к стене школы, опершись об нее поднятыми вверх руками, и расставив ноги. Старший сержант обыскивал каждого по очереди и защелкивал на их запястьях наручники. В этот момент школьная дверь открылась и на крыльцо выскочила Марина с криком:
 - Папулька!
Девочка бросилась на шею Кудрину, тот крепко прижал ее к себе и целовал.
- Родная моя девочка, они тебя напугали?
- Да нет! Меня сразу же в школу завела Елизавета Петровна, учительница наша, а дяденька-охранник дверь закрыл. Дверь же у нас железная.
Вышли и учительница с охранником. У учительницы были на глазах слезы, а охранник стоял такой, словно он только что закрыл своей грудью амбразуру вражеского дзота, и был этим весьма горд.
- Спасибо вам, – поблагодарил Кудрин одновременно обоих, не выпуская из объятий Марину.
Учительница только кивнула головой, не в силах произнести ни слова, а охранник в ответ пробасил:
- Я за вашей дочкой еще с того, первого раза приглядывал. Я же все понимаю.
Любопытные ученики прилипли к окнам и с интересом наблюдали за всем происходящим.
- Понял, как менты бандюков повязали? – говорил один старшеклассник другому.
- Да ладно, небось, территорию не поделили, – скептически ответил другой.
Скоробогатько подошел к охраннику, пожал ему руку. Затем повернулся к Кудрину.
- Веди Маринку домой, Серега, а я с этими сам разберусь. Иванов поможет, – кивнул майор на сержанта, усаживавшего всех троих на заднее сиденье и пристегивая их наручниками к дверцам.
Кудрин молча кивнул и только теперь опустил дочь на землю, но продолжая ее держать за руку. Скоробогатько пошел к машине, взялся за ручку двери, затем снова повернулся к подошедшему Кудрину. Глянул на Марину, подмигнул ей, та улыбнулась в ответ.
- Увези ты куда-нибудь девчонку, пока мы до конца не разберемся с Хрущом.
Он сел в машину, захлопнул дверцу, Иванов нажал на газ.

45.
Кудрин выносил к машине баулы с вещами и продуктами, Ольга взяла личные вещи и одежду, Марина свои игрушки и ту самую рыжеволосую Машку. Они закрыли дверь на оба ключа, постояли у порога и стали спускаться. Все это загрузили в «жигули» шестой модели цвета морской волны. Кудрин громко выдохнул, бросил на землю окурок, и сел за руль, включив зажигание. Пока машина прогревалась, они сидели молча.
Мела мелкая, но противная и колючая пороша, первая в этот сезон, который и не понятно как назвать: то ли еще поздняя очень, то ли уже ранняя зима. Впрочем, завтра может снова выглянуть солнце или пойти дождь. Больше всего на свете Кудрин не любил именно эту пору, и ни в какую не желал соглашаться с Эльдаром Рязановым, утверждавшим, что «у природы нет плохой погоды». «Есть!» – твердил себе и окружающим в такие дни Кудрин. И, глядя вокруг, многие с ним соглашались.
Во дворе было тихо и почти пустынно, редкие прохожие торопились то ли из дому, то ли домой. Даже дворовые собаки и кошки куда-то попрятались.
- Ну что, поехали? – спросил Кудрин, глянув в зеркальце заднего вида на двух своих женщин, расположившихся на заднем сиденье.
- Поехали, Сережа, – кивнула Ольга.
Ей пришлось  взять срочный неоплачиваемый отпуск, пока на неделю, а там видно будет. Впрочем, Скоробогатько обещал, что недели вполне хватит. Директор Центра не хотела ее отпускать, но вошла в положение и не стала противиться.
- Пап, а куда мы поедем? – спросила Марина.
Труднее всего пришлось как раз с дочерью: ведь четверть была в разгаре, и много нового она пропустит. Впрочем, классная руководительница объяснила Ольге, какие темы и по каким предметам нужно будет Марине учить, чтобы не отстать от одноклассников. За неделю ничего страшного не произойдет, успокаивала она Ольгу. Да и директор школы настаивал, чтобы Марину увезли куда-нибудь: ребенку нужно отойти от таких стрессов и успокоиться. И лучше всего это сделать где-нибудь на природе, вдали от городской толчеи и суматохи.
- Пап, так куда мы все-таки едем? – повторила свой вопрос Марина.
 - О, это замечательное место, – Кудрин ехал по городу в южном направлении. – Я когда был маленький, бывал там почти каждое лето. Меня мама туда отвозила, в деревню к бабушке. Я сначала противился этому, мне казалось, что там, в этой глуши ужасно скучно и неинтересно. Но потом осваивался, привыкал, наслаждался природой, и мне даже возвращаться в город не хотелось: какая школа, говорил я маме, я хочу остаться здесь, у бабушки.
- А почему ты мне никогда не рассказывал о своей бабушке? Я ее увижу?
- Нет, дочка. Она уже умерла много-много лет назад. Ты тогда даже еще не родилась.
- А мама? – Марина глянула на мать.
- А я уже не только родилась, но даже собралась выходить замуж за твоего папу, – улыбнулась Ольга, обнимая дочь.
Некоторое время они ехали молча, останавливаясь на красный свет, пропуская пешеходов, обгоняя другие машины. Наконец, выехали за город.
 - Пап, а далеко твоя деревня находится?
- Далеко, за двести километров отсюда.
- Ого, так это я и ехать устану.
- Ничего, мы по дороге отдыхать будем.
 - Ну, тогда ладно, – вздохнула Марина и стала молча смотреть по сторонам: она никогда еще не ездила по этой дороге и все, что находилось вдоль нее, было для нее внове.
- Деревня-то как называется? – спросила Ольга. – Название какое-то необычное. Ты говорил, но я запамятовала.
- Восьма деревня называется. Вось-ма.
- Это она, наверное, восьмая по счету отсюда, потому так и называется, – предположила Марина.
- Наверное, – усмехнулся Кудрин. – Я даже как-то и не задумывался над этим. Там еще речка одноименная протекает.
Три с половиной часа быстрой езды пролетели и Кудрин, наконец, свернул с шоссе на грунтовую, припорошенную легким слоем снежка дорогу. И вскоре остановился у старого деревянного, с заколоченными ставнями и дверями дома.
- Ну, вот она и есть, эта самая деревня, а вот это и есть этот самый бабушкин дом.
- Так здесь что, никто не живет, – поглядывая на целый ряд темных изб спросила Ольга.
- Не знаю, – пожал плечами Кудрин. – Здесь и раньше-то обитаемыми были всего три-четыре избы. Остальные использовались только, как летние дачи. А сейчас? Я же здесь уже сто лет не был. Впрочем, для нас может это и лучше.
- Да нет, вон какой-то домик светится, – Марина указала рукой на предпоследнюю избу, где в одном из окошек горел неяркий свет.
- А вон еще один, – сказала Ольга.
- Ну, вот видите, значит, вы уже здесь будете не одни.
Он с трудом оторвал доски от окон и двери, вошел внутрь, внес вещи. И тут же направился за дом, где, как он помнил, всегда была поленница. К его счастью, там еще находились остатки березовых дров, которых должно было хватить на пару дней, чтобы протопить промерзшую за многие годы избу.
Пока Ольга с Мариной наводили в доме порядок и подбрасывали в печку дрова, Кудрин решил прогуляться. Он не был здесь пятнадцать лет. И все тело его заныло от вдруг вспыхнувших воспоминаний юности. Он прошелся по чудесному некогда, при бабушке саду. Конечно, сейчас все было голо и неуютно, но даже так Кудрин увидел, как сад стал запущен и дик. Всему нужна забота и уход. Вышел через калитку на единственную на всю деревню дорогу. Прошел через полдеревни и свернул на почти заросшую тропинку, ведшую к речке, посидел на берегу какое-то время, следя, как быстрое течение борется с зимними потугами оледенения. Высокий, почти отвесный берег позволял в светлое время далеко осматривать окрестности, однако сейчас уже было довольно темно и, боясь с непривычки заблудиться, Кудрин решил повернуть назад. Но пошел другой тропинкой, вспоминая ее до мелочей. Однако, пройдя несколько десятков шагов, он вдруг вздрогнул и остановился. Перед ним стояла полуразвалившаяся, вся почерневшая от дряхлости старая колхозная баня. Та самая, в которой…
Ему вдруг стало грустно. Боясь, что нахлынут и покроют его с головой не самые приятные воспоминания, он резко ускорил шаг и, чтобы как-то развеяться, придя во двор, отыскал в сарае топор и несколько старых бревен, стал заготавливать дрова. Удивившись, вышла из избы Ольга. Подошла к мужу, погладила его по спине.
- Серый, пойдем, поужинаем. Маринка устала в дороге и уже заснула.

46.
   Семенов дал Кудрину всего два дня отгулов. Нужно было возвращаться в Низовск. Он встал рано утром. Ольга тихо, стараясь не шуметь и не разбудить Марину, вышла на веранду готовить на привезенной электроплитке завтрак. Кудрин вышел во двор, умылся, растерся холодным мокрым полотенцем. Погода была достаточно противной: накрапывал мелкий дождь и дул колючий северный ветер. Стал рубить дрова. Прикинул: на неделю должно хватить.  Вернулся в дом.
- Садись, Сережа, – шепотом пригласила мужа Ольга. – Пока съешь яичницу с сосиской, и чайник вскипит.
- А ты?
- Я потом, с Маринкой.
Он быстро поел, выпил чай, собрался и, перед самым уходом, зашел, поцеловал дочку и вышел на улицу. Пока машина разогревалась после ночного морозца, прощался с Ольгой.
- Не волнуйся, все будет путем. А здесь вас никто не найдет.
Он немого подумал, полез в карман куртки и достал мобильный телефон. Протянул жене.
- Возьми. В случае крайней необходимости, звони. Надеюсь, пользоваться умеешь.
- Откуда у тебя такой мобильник? – удивилась Ольга.
- А! Изъял временно один из вещдоков… С согласия Андрея, разумеется.  Ну, все, мне пора, – сказал Кудрин, посмотрев на часы: стрелки показывали половину восьмого.
Они поцеловались и Кудрин уехал.
Еле проскочил деревенскую грунтовку, едва не забуксовав в несусветной российской грязи. Но едва он выехал за деревню на проселочную дорогу, как увидел впереди идущую в том же направлении женщину в коротком пальто с зонтом в одной руке и большой сумкой в другой. Женщина, услышав позади шум машины, оглянулась. Затем остановилась и, поставив сумку на мокрую землю, подняла руку, голосуя. Кудрин притормозил, опустил стекло на своей дверце.
- Мужчина, до станции не подвезете?
- Садитесь, – кивнул Кудрин.
До станции было шесть километров, причем треть пути – по проселочной дороге, где почти никогда не ездили машины. Автобусы же ходили крайне редко. Единственная возможность у местных была дойти до шоссе и там уже поймать машину. Так люди и добирались до цивилизации.
Женщина закрыла зонтик, стряхнула его, положила сумку на пол в заднюю дверцу, сама села рядом с водителем и стала сразу же приводить себя в порядок: взбивать волосы, оправлять одежду.
  - Спасибо! Как удачно вы выехали. А то я на утренний автобус опоздала, а до следующего четыре часа. Будильник не зазвонил и я элементарно проспала.
Кудрин посмотрел на неожиданную пассажирку. Красивая, чуть полноватая женщина, лет сорока. Она сняла вязаную шапочку, глянула на Кудрина и улыбнулась. Поправила свои пышные, медного цвета с едва заметной проседью волосы.
- А вы, простите, какими судьбами в нашем захолустье оказались? Я, вроде, здешних  всех знаю, а вас вижу впервые.
- Я? – растерялся Кудрин. – Да так, проездом.
- Проездом? – захохотала женщина звонким переливчатым смехом. – Да чтоб сюда проездом заехать, нужно сделать порядочный крюк.
- Дом себе здесь присматриваю, купить хочу, – наконец нашелся Кудрин.
И вдруг в его мозгу что-то зашевелилось. Ему показалось, что он уже где-то слышал подобный смех, этот голос с приятным тембром, точно такие же волосы. Мельком еще раз глянул на пассажирку. Да и лицо ее было знакомым. Он задумался, напрягая память.
- Купить дом? Замечательно! Сюда многие заезжали с этой целью, но уезжали ни с чем… А я могу выступить в качестве консультанта.
И тут Кудрин вспомнил. Да, это была одна из двух сестер-близняшек, которые тогда, пятнадцать лет назад, именно здесь его и совратили. И это именно они приходили к нему в ночных кошмарах в последнее время. Как, бишь, их звали? Зита и Гита? Нет! Вита и Рита. Точно! И в этот момент он вдруг вспомнил, то, чего ему не дано было увидеть во сне: той, связующей нити, проходившей от первого раздевания в бане до потери чувств, беспамятства и долгой, почти месяц, болезни, во время которой врачи поначалу не могли даже установить точный диагноз. Они его опоили каким-то пойлом, как потом выяснилось, обыкновенным конским возбудителем, в результате чего он стал на них бросаться, а они, весело, переливчато хохоча, поначалу отстранялись от него, лишь поглаживая в интимных местах, а затем стали заниматься с ним любовью.
От нахлынувших воспоминаний он даже резко затормозил. Расслабившаяся пассажирка при этом едва не стукнулась головой о лобовое стекло.
- Во, блин, вы чего? – замотала она головой, пытаясь одновременно и рассмотреть дорогу, и скосив глаза на Кудрина.
- Извините, на кочку налетел. А вы лучше пристегнитесь.
В его голове лихорадочно кружились мысли. Что делать? Как быть? Ведь эти сестрицы едва не поломали всю его жизнь. Тогда, после того случая, у него был сильный психологический стресс, надлом. Он несколько лет не мог даже смотреть на женщин. Затем, борясь с этим недугом, попытался несколько раз переспать с девушками, но у него ничего не получалось. Более того, он даже стал предметом насмешек в своем невеликом городке. А это уже ненужная слава, чреватая последствиями. И лишь встреча с Ольгой вернула его жизнь в нормальное русло. Он почувствовал себя настоящим мужчиной.
«Убью, собаку!» – он принял неожиданное для себя, но окончательное решение.
Дождь становился все сильнее. Тучи закрыли все небо своим тяжелым свинцовым телом. Трасса была пустынной, несмотря даже на уже не столь ранний час. Он снова затормозил. Глянул на спутницу.
- Мадам, а вам не кажется, что мы с вами знакомы. И уже давно.
 Та встревоженно посмотрела на него, но так и не смогла ничего вспомнить. Лишь нервно вздернула плечами.
- Вы ошибаетесь, я вас вижу в первый раз… Я лучше выйду, остановите. И спасибо, что немного подвезли.
Она взялась правой рукой за ручку дверцы, а левой попыталась отстегнуть ремень, которым она пристегнулась по совету водителя.
- Сидеть! – Кудрин прижал рукой ремень, не давая ей возможности отстегнуться. – Мы с тобой и твоей, такой же рыжей, сестрицей уже лет пятнадцать знакомы. Из-за вас я едва не стал импотентом на всю жизнь, а уж нервишек из-за вас сколько попортил. Ну, не вспомнила еще?
Он смотрел на нее, она на него. Но, увы, ее память оказалась слабее или выборочнее.
- Хорошо, я напомню. Вот та самая деревушка Восьма, старая колхозная баня, мальчишка, подглядывавший за вами, которого вы затем затащили к себе, раздели, опоили конским возбудителем и, вволю натешившись его страданиями, насиловали по очереди с особой изощренностью.
Женщина стала что-то припоминать. Лицо ее становилось все более вытянутым и мрачным. Еще бы, она забыла об этом! Для ее сестры это развлечение не прошло бесследно. Несмотря на холод, лицо ее покрылось испариной. Мелкая дрожь мурашками пробежала по всему телу.
- И что вы хотите сделать? – тихо спросила она.
- Наверное, расплатиться за доставленное мне тогда удовольствие. Как ты думаешь?
Женщина поняла это по-своему, и у нее даже отчасти отлегло от сердца.
- Мне перейти на заднее сиденье?
- Зачем?
- Н-ну, не на улице же этим заниматься. Дождь, грязь, холодно, наконец.
Кудрин понял, что она имеет в виду, животно оскалился. Но это и лучше. Прежде времени ее не стоит тревожить.
- Ничего! У тебя есть зонт, пальто, мы найдем лужайку. А холодно нам не будет. Когда люди этим занимаются со всей страстью, им всегда бывает жарко. Или я не прав? – он осклабился. – Выходи из машины.
 Она отстегнула ремень безопасности и открыла дверцу. Увидев, что сзади них засветились фары ехавшей машины, а Кудрин несколько замешкался, она выскочила на дорогу. Машина приближалась. Женщина закричала и замахала руками, пытаясь ее остановить, но автомобиль промчался мимо. Водитель наверняка подумал, что здесь какая-то поломка, а выходить под дождь и что-то советовать ему не хотелось. А, возможно, он и не разбирался в автополомках.
- Не надо! Не надо поднимать лишнего шума, – Кудрин подбежал к ней и приставил к ее спине пистолет. – Иди в лес!
Она по инерции сначала пыталась сопротивляться, но, развернувшись лицом к Кудрину и увидев в его руке оружие, успокоилась и послушно пошла вперед. Лес уже в тридцати метрах от дороги оказался довольно густым. Они шли минут пять, не разбирая дороги, иногда пробираясь сквозь заросли голого кустарника, пока Кудрин не скомандовал:
- Стой! Раздевайся!
- Холодно же!
- Раздевайся, я сказал.
- Послушай, отпусти меня, а? – заскулила женщина, нажимая на жалость, начав, тем не менее, послушно раздеваться. – В молодости какие только ошибки люди не совершают. Иногда даже за них потом приходится всю жизнь расплачиваться. Например, как моя сестра.
- Что значит, расплачиваться? Неужели же кто-то все-таки упек твою сестрицу на нары за совращение малолетнего? 
- Нет, она просто родила от тебя мальчика.
Кудрин вздрогнул и замер на мгновение. Заметив это, женщина тоже остановилась и задержала в руках уже расстегнутую юбку. Но Кудрин быстро взял себя в руки.
- Даже если это и так, то моего решения это уже не изменит, а эту несчастную жертву несостоявшегося аборта, я никогда не признаю своим ребенком, – он с еще большим озлоблением посмотрел на женщину. – Чего остановилась? Я сказал, раздевайся. Догола!
Женщина разделась, бросив нижнее белье на пальто и стыдливо прикрываясь руками.
- Садись!
Она расправила пальто, села, обхватив тело руками. Он обошел вокруг нее несколько раз. Спрятал пистолет. Наконец, остановился сзади, постоял несколько минут. Взгляд его упал на ее бюстгалтер. Он присел рядом с ней, провел ладонью сначала по волосам, потом по спине сверху вниз. Рука опустилась как раз рядом с бюстгалтером. Он взял его в руку, приподнялся и резким движением накрутил бюстгалтер вокруг ее шеи. Постепенно стал затягивать узел. Женщина захрипела, застонала и обеими руками пыталась ослабить узел. Ногами уперлась в землю, пытаясь подняться. Но все было безуспешно. У нее изо рта пошла пена и она обмякла.
 Приложив два пальца к ее сонной артерии и убедившись, что женщина действительно мертва, Кудрин осмотрелся вокруг, не видел ли их кто. Но в окрестностях не было ни души. Он прикрыл ее тело сверху пальто. Некоторое время быстрым шагом, едва ли не бегом, ходил рядом, ища подходящее место. Наконец нашел какую-то старую не то яму, не то воронку, не то маленький овражек. За руки дотащил туда труп, бросил на дно, сверху побросал одежду и обильно присыпал осыпавшейся листвой и камнями. Отряхнулся. Еще раз осмотрелся по сторонам и пошел назад, к дороге, к тому месту, где он оставил свою машину.

47.
 Рыжий усач вновь вышел на охоту. Он хотел продолжить свой эксперимент с двумя наложницами одновременно. Но у него при этом родилась новая идея. Ее он и хотел проверить на практике.
Он наконец-то выследил ту, которую искал. Долго, медленно преследовал на своей машине высокую, худую, рыжеволосую, короткостриженую  девушку лицом похожую на одну известную киноартистку. Фамилию артистки он вспомнить так и не смог. Впрочем, это было и не столь важно. Он заметил, что девушка свернула в пустынный, всегда темный, вследствие отсутствия каких бы то ни было фонарей, переулок. Быстро вышел из машины, бесшумно, не захлопывая, прикрыл дверцу автомобиля и так же быстро пошел за девушкой. Та все-таки, видимо, почувствовала, что за ней кто-то следит. Переложила свою спортивную сумку с правого плеча на левое, оглянулась по сторонам: было тихо и спокойно. Она слегка прибавила шаг, но спинным мозгом ощутила, что преследователь приближался.
- Эй! – негромко окликнул девушку усач.
Она чуть приостановилась, и в тот же миг он схватил ее за руку и развернул к себе. На долю секунды их взгляды пересеклись.  И, странное дело, в девичьих глазах он не почувствовал ни малейшего страха. Даже какую-то насмешку над собой. Тем более, что она была повыше его и потому могла позволить себе смотреть на него свысока. Все это как-то подействовало на усача, и он не сразу приблизил к ее телу электрошоковую дубинку.  Когда же он все-таки вспомнил о своем оружии, было уже поздно – секунду спустя он отлетел метра на полтора от девушки и больно ударился спиной и головой о стену дома. Перед глазами даже разноцветные круги поплыли.  На мгновение он потерял сознание. Открыв же глаза, прямо перед собой увидел ухмыляющееся лицо девушки.
- Ну, что, красавчик, подеремся? – спросила она с издевкой в голосе.
Он поднялся и, сжав кулаки, замахнулся на нее правой рукой, левой пытаясь все-таки пустить в ход электрошокер. Но не тут-то было. Еще один прием, и он снова оказался на земле. Она быстро подошла к нему, вырвала у него электрошокер, бросила его на землю и несколько раз ударила по нему каблучками своих сапог.
- Видишь ли, красавчик, твоя проблема в том, что у меня прекрасный учитель по карате. И с такими, как ты, для меня справиться – раз плюнуть.
Она, действительно, плюнула, и ее плевок опустился у самого уха лежавшего на спине усача.
Подняв брошенную на землю перед схваткой сумку, девушка забросила ее на левое плечо и спокойно продолжила свой путь. Усач полежал на земле еще некоторое время, затем перевернулся на живот и медленно поднялся на ноги. Лицо его перекосилось от злости. Он даже стукнул двумя кулаками по стене дома, топнул ногой и не спеша побрел назад, к машине.
 
48.
 Подполковнику Семенову позвонил мэр города Баблумян.
- Евгений Степанович, мне тут на тебя жалуются.
- Это кто же, Андрей Гайкович? – весь насторожился, даже вытянулся в своем кресле Семенов.
В голове у него мгновенно прокрутилось несколько вариантов, но ответ мэра оказался неожиданным и, после его слов, подполковника даже пот прошиб. Он умиротворенно усмехнулся и достал из кармана носовой платок.
- Да журналисты жалуются. Говорят, что милиция не хочет с ними общаться. Весь город взбудоражен разгулом маньяка, а милиция и в ус не дует. Ты уж не обижай прессу, Евгений Степанович. Расскажи ей, что не все так печально, как думает весь город.
- Так я и не отказывался никогда от связи с прессой, Андрей Гайкович, – облегченно выдохнул Семенов, утирая платком вспотевший лоб. – Просто раньше, в интересах следствия, и говорить особо нельзя было.
- А сейчас?
- Сейчас уже кое-что можно сказать.
- Ну, вот и скажи. Прямо по телевидению и скажи, успокой город. И не заставляй меня больше звонить тебе по этому поводу.
- Слушаюсь, Андрей Гайкович.
Семенов положил трубку и спрятал платок в карман. Откинулся на спинку кресла, несколько минут покрутился туда-сюда, приходя в себя. Затем позвонил Скоробогатько.
- Зайди ко мне, Андрей.
Когда Скоробогатько вошел к нему в кабинет, Семенов был уже спокоен и уравновешен, как всегда.
- Вызывали, Евгений Степанович?
- Не вызывал, а просил зайти, – спокойно произнес Семенов, указав майору на стул. – Присаживайся.
Скоробогатько сел, продолжая смотреть на начальника.
- Как у тебя дела с маньяком?
- Расследуем, ищем. Кое-какая зацепка уже есть.
- Это хорошо, что зацепка есть. Вот именно об этом ты и должен сказать всему городу по телевидению.
- Рано еще по телевидению об этом говорить, Евгений Степанович, – запротестовал Скоробогатько. – Как бы не спугнуть преступника.
- А вот теперь я уже не прошу, а приказываю, – решительно произнес подполковник. – Мне позвонили из передачи «Лицом к лицу» и я им сказал, что на передачу придет майор Скоробогатько и прямо в прямом эфире расскажет всему городу, как идут дела в поисках маньяка.
- Еще и в прямом эфире? Товарищ подполковник…
- Всё! Свободен! Готовься к передаче.
- Есть! – после некоторой паузы произнес Скоробогатько.
В тот же вечер в прямом эфире ведущая передачи миловидная блондинка Милана представила зрителям майора Скоробогатько и прямиком задала ему вопрос:
- Андрей Петрович, все наши жители напуганы, боятся по вечерам отпускать своих детей на разного рода мероприятия. Ведь маньяк, появившийся несколько месяцев назад, все еще не пойман. Сможете ли вы успокоить наших горожан?
 - Да мы и пытаемся это делать те самые несколько месяцев. То есть, пытаемся вас всех успокоить, – было заметно, что Скоробогатько волновался, потому иногда и говорил не совсем складно. – А если и не выступали по телевидению до сих пор, то лишь потому, что не хотели прежде времени спугнуть преступника.
- Значит, сейчас вы уже не боитесь его спугнуть? Означает ли это, что он уже пойман?
- Нет, Милана, это еще ничего не означает, но, по крайней мере, теперь мы знаем, как он действует, как он выглядит, наконец, и можем уже просчитывать некоторые его шаги. Самое главное, я хотел бы всех успокоить тем, что маньяк не убивает своих жертв, а отпускает их домой, правда, после своих… как бы это сказать?… Утех, что ли.
- А как же тогда убийство девушки, Жанны Левицкой, труп которой был обнаружен в парке?
- К этому убийству наш маньяк не имеет никакого отношения, – Скоробогатько уже успокоился и почувствовал себя в своей стихии. – Должен с удовлетворением вам сообщить, что это убийство раскрыто. Причем, арестован не только подозреваемый убийца, но и предполагаемый заказчик этого преступления. Им уже предъявлены обвинения и дело передано в суд.
- Вот как? – удивилась Милана. – Фамилии преступников назвать можете? Или, по старой советской привычке, они останутся безымянными?
- Ну, о том, что они преступники, объявить может только суд после вынесения приговора. Пока же они только обвиняемые, – майор на секунду задумался, стоит ли произносить вслух во всеуслышание фамилию так хорошо известного в Низовске человека. Но потом решился. Ведь даже, если Хрущ каким-то образом и отмажется на суде (в нашей стране каких только чудес не бывает), то в народе он надолго останется преступником. По крайней мере, мэром ему не захочется снова быть еще очень долго.
Скоробогатько глянул прямо в камеру, прокашлялся в кулак и продолжил:
- Так вот, в заказе на убийство обвиняется бывший кандидат в мэры нашего города Жигалов Владимир Петрович, известный в преступном мире под кличкой Хрущ.
В студии на какое-то время воцарилась мертвая тишина. Эффект был превосходным. Даже Семенов, сидя у себя в кабинете и смотря телевизор, зааплодировал.
- Молоток, Андрей. Пускай теперь отмывается!
- То есть, благодаря деятельности наших славных правоохранительных органов, жители нашего города избавлены от участи голосовать за вора в законе? – после паузы продолжила задавать вопросы ведущая передачи.
- Можно сказать и так, – впервые за всю передачу Скоробогатько улыбнулся. – И раскрыл преступление сотрудник нашего ГОВД капитан Кудрин Сергей Владимирович, между прочим, сотрудник моего отдела.
- Вернемся, однако, к нашим баранам, то бишь, маньяку. Какие все-таки меры предпринимаются для его поимки?
- В начале нашей беседы я уже говорил, что нам удалось составить его фоторобот. Я просил бы вашего оператора показать его крупным планом.
Скоробогатько взял в руки снимок и направил его прямо в камеру. Оператор наехал камерой, и на экране засветилось изображение рыжего усача. Затем майор продолжил.
- У меня просьба ко всем жителям нашего города: если вы увидите человека с таким лицом, немедленно позвоните к нам по телефонам, которые мы сообщим вам в этой передаче.
- А мы их уже показываем бегущей строкой, – перебила майора Милана.
- Вот и прекрасно. А еще я хотел бы все-таки попросить женщин, особенно, обладательниц рыжих волос, по возможности, пока мы не поймаем преступника, сократить до минимума одиночные прогулки по городу в вечернее и ночное время. Именно – одиночные прогулки. Потому что маньяк не нападает, если идут рядом даже две женщины, не говоря уже о мужчинах.
В этот момент в студии раздался телефонный звонок.
- Ага, вот уже и звонки пошли, – обрадовалась Милана. – Алло! Мы вас слушаем, говорите, пожалуйста.
- Алло! Это вас беспокоит как раз обладательница рыжих волос.
- Представьтесь, пожалуйста, – попросила Милана.
- Не важно, как меня зовут. Я, во-первых, хочу сразу сказать, что не так страшен черт, как его малюют. Буквально вчера вечером я столкнулась с этим вашим маньяком (судя по показанному фотороботу, это был именно он), и, как видите, звоню вам из дому, а не из его логова, и спокойно смотрю вашу передачу. Слабеньким он оказался. А отсюда, во-вторых, призываю всех наших женщин брать уроки карате, как я, или, хотя бы, самообороны.
- Девушка, я вас очень попрошу связаться с нами, и дать показания, – заторопился Скоробогатько, боясь, что девушка повесит трубку. – Позвоните мне по телефону: 42-12-30, майор Скоробогатько.
- Может и позвоню, если время и желание будет, – сказала девушка и повесила трубку.
Майор в студии только руками развел.

49.
     Осень закончилась. Как закончились и удачи рыжего усача. Он понял это еще тогда, в темном переулке, когда не смог совладать с рыжеволосой каратисткой. Белая пелена снега, словно теплое одеяло, покрыла землю. Морозы еще не слишком отягощали землю, но температура уже практически не поднималась выше нуля даже днем. Он понял, что нужно как-то выходить из игры. И залегать на дно до следующего сезона охоты. Когда откроется этот сезон, он не знал. Как и не знал, откроется ли вовсе.
Он и ехал в свою деревню, к своей пленнице с мыслью, отогреть душу эротическим спектаклем в последний раз, а затем, как он и всегда это делал, доставить даму к самому ее дому. Ведь он понимал, что она может замерзнуть, если не топить дом каждый день. А топить, а значит, и появляться каждый день, там он не мог. В конце концов, у него была своя семья и другая работа, которая ему нравилась.
Он въехал во двор, закрыл ворота, заглушил двигатель, вошел в избу. Сразу почувствовал холод. Даже пар изо рта шел. Тут же бросился к печке, растопил быстро. Подождал, пока огонь разгорится, как следует. Затем стал вынимать из сумки продукты. Достал и бутылку вина. Решил в последний раз угостить пленницу хорошим вином. Да и согреться ей не помешает.
Откуда же ему было знать, что Светлана тоже решила, что хватит ей здесь одной куковать. Она разработала свой план освобождения. И сегодняшний приезд усача должен стать для него последним, а для нее шансом на побег.
Вот усач открыл люк, посветил сверху фонариком.
- Э-эй, ты где? – прокричал он в полутьму.
- Я здесь, мой милый, – как можно ласковее ответила Светлана, становясь под луч фонарика. – Наконец-то ты приехал. Я уж думала, забыл меня, забросил. Я все это время места себе не находила. Да и подмерзать стала.
Усач немного опешил от этих слов. Даже лестницу уронил себе на ноги, аж вскрикнул от боли. Потом все-таки опустил лестницу в подпол и стал спускаться, как и всегда в таких случаях, лицом вперед и будучи настороже. Спустился вниз, положил на стол плетеную кошелку с продуктами, куда он их перекладывал каждый раз из своей спортивной сумки.
- Ну ты, блин, даешь, – все еще с какой-то настороженностью произнес усач, светя Светлане в лицо фонариком и пытаясь, одновременно, найти и зажечь керосиновую лампу.
- Фонарик-то убери, рыжик ты мой, совсем слепой меня сделаешь, – Светлана прикрывала глаза рукой.
Зажегши, наконец, лампу, он выключил фонарик и, удивленный, уставился на пленницу.
- Что ты так на меня смотришь? – вкрадчивым голосом говорила Светлана. – Думаешь, свихнулась? … Да, пожалуй, и свихнулась: дура-баба, втюрилась в своего насильника. Прямо, хоть роман пиши.
Усач обалдело покачал головой, не находя слов. Она подошла к нему, обняла за шею и ласково подвела его к кровати. Мягко надавив, заставила сесть на край. Сама села рядом. Он практически не сопротивлялся.
- Ты знаешь, когда ты увез эту дуру Катьку, я тут в одиночестве сидела и думала: а что, вполне романтично! Жених похитил меня, привез в свой замок… Ну не замок, – хмыкнула она. – Все равно, куда. Главное, что увез. И ведь не бил, не грубил, не насиловал, а любил, как мог. Ведь так? Как мог?
Светлана лукаво, с хитрым прищуром посмотрела прямо в глаза усача. Было плохо видно, но усач, тем не менее, выдержал ее взгляд. Однако ничего не ответил, пытаясь все-таки понять, к чему клонит эта девка.
- Да, заставил меня мучиться, лишил меня девственности, но ведь не насильно же, а по моему желанию. И мне было очень хорошо с тобой, милый. Если бы ты знал, как мне все это время хотелось тебя! Ну, теперь-то я тебя не отпущу просто так. Мы проведем с тобой целую ночь любви, не правда ли?
- В общем-то, я для этого и приехал, – наконец ответил усач.
- Ну, вот и хорошо. Но сначала не мешало бы подкрепиться, правда? А то я, честно говоря, проголодалась страшно.
Она помолчала, наблюдая за тем, как усач встал, подошел к столу, стал разворачивать продукты, стоя лицом к ней и исподлобья наблюдая за ней. Она же и не думала вставать с кровати. Только умоляющим голосом произнесла.
- Можно мне тебя кое о чем попросить?
- Ну? – ответил он после короткой паузы.
- Я хочу тебя любить, я буду тебя любить, только прошу, не надо меня привязывать, и гадостью не надо предварительно поить. Я хочу все-таки получить естественное удовольствие, а не вымученное.
Он на какое-то время застыл. Затем подошел к ней, поднес к ее лицу подсвечник, молча глядел на нее. Язычки пламени извивались, словно змейки, рисуя на стене затейливые картинки.
- Там видно будет, – наконец произнес он.
Она встала, несколькими движениями сбросила с себя платье. Распрямилась и смотрела на него. Он обалдело отошел чуть назад. Поставил подсвечник, взял порезанный хлеб и колбасу и снова подошел к ней.
- Я гляжу, девка, ты, и правда, немного того. На, пожуй.
Он окончательно расслабился, подошел к ней, протягивая продукты. Светлана поняла, что другого момента может и не быть и с диким придыханием и выкриком «хейя!» со всей силы ударила ногой усачу между ног.
- А-а! – вскрикнул тот, выронил бутерброд на пол, схватился за ушибленное место и скорчился от боли.
Тем временем, она искала, чем бы ударить усача посильнее. Подбежала к столу, схватила подсвечник, примерилась, но поняла, что сильного удара не получится, он только еще сильнее озлится. И тут она вспомнила про ведро с водой, стоявшее в углу. В несколько прыжков добралась до него, схватила ведро и вернулась к корчившемуся, но уже приходившему в себя усачу. Замахнулась и… на нее и на него одновременно вылились остатки воды. После этого она резко опустила руку вниз, раздался звон удара о голову. Усач упал, она била его еще и еще раз. Затем пнула несколько раз ногой. Когда в последний раз замахнулась ведром и отдернула руку, содрала с его головы… Ей показалось, что она сняла с него скальп. Нагнулась пониже, подняла: это был самый обыкновенный парик. От неожиданности, она даже замерла на некоторое время. Но вот усач пошевелился. Светлана вздрогнула. Зло пнула его ногой еще раз и схватила в руку платье. Быстро полезла по лестнице наверх, держа платье подмышкой. Вслед за собой вытащила лестницу, громко хлопнула крышкой люка и, став на него ногами, стала одеваться. Затем начала рыскать по всему дому в поисках хоть какой-то одежды. Оставшиеся поленья жарко потрескивали в печи. Смогла найти лишь какие-то резиновые сапоги непомерно большого размера, старую, но почти не рваную телогрейку, да грязную мужскую шапку-ушанку. Мигом пробежала двор и через открытую калитку выскочила на улицу. И тут остановилась в растерянности. Она не знала, куда, в какую сторону следует бежать. Огляделась вокруг. Темень стояла непроглядная, хоть бы одна звездочка, не говоря уж о луне, засветилась на небе. Постепенно, попривыкнув к мраку, разглядела недалеко от себя еще один, такой же темный и мрачный дом. Подбежала к нему, стала кричать, звать на помощь. Перелезла через забор, подобралась к окнам. Стала стучать. Вскоре поняла, что дом пустынен и необитаем. Вернулась на улицу и случайно наткнулась на машину. Его машину. Дернула одну дверцу, другую – закрыто на замок. Оперлась спиной о машину и заплакала. Это же надо: из дома выбралась, а куда дальше идти?
Поплакав какое-то время и успокоившись, приняла единственное верное в той ситуации решение – идти по автомобильной колее. Ведь должна же где-то быть настоящая дорога, по которой ездят машины и ходят люди.

50.
Светлана уже и сама не помнила, как добралась домой.
Идя по автомобильной колее, она-таки вышла на какое-то шоссе. Но что с того? Ночь и непроглядная глухомань не были в данном случае ее союзниками. Голодная, полураздетая, она выбилась из сил.  Села на обочине прямо в сугроб и, тяжело, со свистом, дыша, стала ждать, сама не зная чего. Спасибо, что ветра не было, и мороз потому не залезал к ней под платье, а лишь неприятно пощипывал щеки. И вдруг где-то вдалеке вспыхнул свет. Со временем он приближался все ближе и ближе. И вдруг Светлану охватил страх: вдруг это рыжий усач вылез из своего подполья и, увидев пропажу, сел на свою машину и бросился в погоню. Но уже через секунду она успокоилась: та дорога, по которой она шла сюда, осталась справа, а машина ехала с левой стороны. Она вскочила, выбежала на дорогу и замахала руками и закричала. Испуганный водитель сначала объехал девушку, но затем дал задний ход и поравнялся с ней, опустив стекло.
- До Низовска не подбросите? Заблудилась я, отстала от друзей…
- Низовск в другую сторону, дорогуша, – услышала она басистый женский голос с пассажирского места. - Поехали, – обратилась дама к мужу.
Тот переключил сцепление на первую подачу.
- Но далеко хоть отсюда? – крикнула вдогонку Светлана.
- Километров двести будет, – услышала она ответ от водителя, уже тронувшегося с места.
И тут со Светланой случилась истерика. Она в голос зарыдала, закричала, затопала ногами и стала размахивать руками. Странно, но вскоре после этого ей стало легче. Она повернулась и пошла в том направлении, где, по словам пассажирки, и находился Низовск. Сколько она так шла, не помнила. Ноги начали подмораживаться, тело не держало тепло. Светлана понимала, что самое опасное сейчас – остановиться и сдаться на милость природы. То есть попросту замерзнуть. И она продолжала идти, уже почти теряя сознание. И тут ей повезло. Сзади загудел мощный мотор. Она оглянулась – ехала фура. Дальнобойщик, – промелькнуло у нее в голове. Конечно, дальнобойщик, кто еще может в такое время ехать по шоссе на фуре. Скрипнули тормоза. И, поняв, что она спасена, Светлана окончательно потеряла силы и осела на снег.
Из кабины выскочил проснувшийся напарник, стал ее тормошить поначалу, затем взял на руки и поднял в кабину. Там ей дали хлебнуть из термоса горячего чаю. Постепенно она отогревалась.
- Мне бы до Низовска добраться, ребята, – наконец смогла она произнести.
Дальнобойщики попались жалостливые. Не стали одолевать ее лишними расспросами: уже по виду девушки было понятно, что она попала в беду.
- До Низовска целый крюк с Московского шоссе делать надо, а мы спешим. Но до развилки мы тебя довезем.
- Спасибо, ребята.
От развилки Московского шоссе до самого Низовска было двадцать четыре километра. Но это уже мелочи по сравнению с тем, откуда ей удалось вырваться. К тому же, она теперь согрелась и поела, дальнобойщики, естественно, ее угостили. Она им помахала рукой и пошла по знакомой уже теперь трассе. Вдалеке за горизонтом чуть забрезжил рассвет. Значит, уже наступило утро. А вон и машина сзади гудит.
Добралась домой часам к десяти. Сразу бросилась в ванну. Сидела в горячей воде, вся в мыльной пене и плакала. То ли от того, что оттаивало отмороженное тело, то ли от счастья вновь оказаться в своем родном доме. После ванны еле добралась до постели. Нырнула под одеяло и проспала почти целые сутки.
Наконец, позвонила в редакцию «Низовского наблюдателя». Прямо главному редактору. Тот, услышав знакомый голос, несказанно обрадовался.
- Света!? Ты где сейчас?
- Я дома, Иван Кузьмич. Уже целые сутки дома.
- Сиди, никуда не выходи, я сейчас к тебе приеду.
Спустя полчаса в квартире Верулайнен раздался звонок в дверь. Светлана бросилась в прихожую, щелкнула замком и увидела на пороге главного редактора со своим заместителем и ее лучшей подругой Веркой Фомичевой. У главного в руках был большой букет цветов и бутылка хорошего вина, у Фомичевой целая сумка с продуктами. Прямо на пороге они обнялись и расплакались. Главному редактору с трудом удалось их затолкать в квартиру, зайти самому и закрыть дверь.
- Когда узнали, что ты уже дома, вся редакция хотела сюда приехать. С трудом остановил их, – Иван Кузьмич по-хозяйски стал накрывать стол и расставлять на нем тарелки, бокалы  и принесенные с собой продукты.
- Рассказывай, что же с тобой было, – попросила Фомичева.
- Не хочу, – заупрямилась Светлана. – Не хочу об этом даже вспоминать.
- Здесь ты не права, Света. Во-первых, весь город в страхе перед маньяком, а тебе удалось вырваться из его лап, во-вторых, это же такая сенсация для нашей газеты.
Главный редактор разлил вино и первым поднял свой бокал.
- За твое чудесное спасение, Света.
- Полностью присоединяюсь, – кивнула Фомичева.
Светлана тоже взяла в руку бокал с вином, они чокнулись и выпили.
На следующий день на первой же полосе «Низовского наблюдателя» под огромной шапкой появилась статья Светланы Верулайнен (точнее, по результатам беседы с ней) «Как я замочила маньяка!».
Газета тут же легла на стол и Семенову, и Скоробогатько. Внимательно прочитав весь материал, майор тут же набрал номер главного редактора.
- Иван Кузьмич? Майор милиции Скоробогатько. Я расследую дело о маньяке. И мне необходимо встретиться с Верулайнен.
- Ну что ж, подъезжайте в редакцию, – согласился Иван Кузьмич.
Он был весьма доволен: газета вышла едва ли не полуторным тиражом, и была раскуплена в один миг.   
Для опроса Светланы, главный редактор выделил даже свой кабинет, сам же в это время уехал на встречу с каким-то бизнесменом.
Скоробогатько тут же положил на стол перед Светланой фоторобот маньяка. Та кивнула согласно, но сделала только одно, но достаточно существенное уточнение:
- Но имейте ввиду, что эти рыжие длинные волосы не более, чем парик.
- Парик? – удивился Скоробогатько.
- Ну да! Когда я дралась с ним и несколько раз ударила ведром по голове, мне показалось, что я сдернула с него скальп. И только потом поняла, что это был парик. Я даже в руках его подержала.
- Почему же вы об этом в своей статье не написали.
- Да я забыла. И только вот сейчас, посмотрев на фотографию, вспомнила об этом.
- А где, в каком месте стоит этот дом, так и не вспомнили?
- Нет! – Светлана покачала головой. – Ночь же темная была. А спросить у дальнобойщиков мне и в голову не пришло. Спасибо, что подобрали и отогрели меня. Единственное, что мне сказал водитель, ехавший в другую сторону, что до Низовска двести километров. Отсюда, значит, на запад.
Скоробогатько задумался ненадолго, затем посмотрел на Светлану.
- Ну что ж, и на этом спасибо. Если же что-нибудь новенькое вспомните, позвоните мне обязательно, – он протянул ей визитку.
- Конечно!
Из этой беседы, впрочем, майор вынес и еще один нюанс: рыжему изменила удача. А это значит? А это значит, что он может лечь на дно, и они его никогда не поймают. А вот этого он уже себе не простит.
Эх, сейчас бы с Серегой Кудриным посоветоваться. Вот у кого талант сыщика, как говорится от бога… И тут Скоробогатько остановился. В его голове пролетела безумная мысль: он вдруг вспомнил, что однажды, встречая их, в коридор выскочила с рыжим париком на голове Маринка, дочь Кудрина. И при этом Кудрин как-то странно, неадекватно отреагировал на эту выходку дочери. А потом к ним вышла Ольга с нехорошим известием о попытке похищения дочери и о парике тут же забыли.
- Ч-чертовщина! – замотал головой Скоробогатько, отгоняя от себя шальные мысли.

51.
  Скоробогатько вернулся к себе в кабинет. Набрал номер Кудрина. Никто не снимал трубку. Странно, он давно уже должен был вернуться. Семенов дал ему всего два дня. Позвонил еще раз. Тот же результат. Тогда Скоробогатько решил рискнуть. Он сел в машину и направился к дому Кудриных. Поднялся на нужный этаж, позвонил в дверь. За дверью – тишина. Ни шороха, ни шелеста. Тогда он достал из кармана связку ключей, которую всегда возил с собой (мало ли, какое задание может появиться неожиданно). Подобрал приблизительно похожий ключ, вставил в замочную скважину. Неудачно. Он подобрал еще один ключ, и вскоре дверь открылась. Он знал, что и где искать. Много раз бывал он в этой квартире. С Кудриным дружил уже много лет. Ольгу также считал своим другом. А для Маринки так и вовсе был крестным отцом. Часто оставался даже здесь ночевать, когда ссорился со своей женой.
Перерыл все ящики в столе у Кудрина. Ничего не нашел. Впрочем, вполне естественно. Неужели он думал здесь что-либо найти. Обыкновенное наваждение. На всякий случай посмотрел еще и в других местах. Все чисто!
Вернулся в контору. Сел за компьютер. Открыл файл с фотороботом маньяка, убрал длинные рыжие  волосы, усы, заменил прическу… То, что получилось, заставило его вздрогнуть. Хотел сглотнуть слюну, но не смог и едва не подавился ею, сильно закашлявшись и стуча себя по спине кулаком. Через пару минут успокоился. Снова посмотрел на монитор: там был человек, как две капли воды, похожий на Кудрина. И только сейчас он сообразил, кого же с самого начала ему напоминало лицо маньяка на фотороботе. Да, это было лицо Кудрина. Распечатал картинку на принтере. Со своими сомнениями и с двумя снимками пошел к подполковнику Семенову. Все ему рассказал и показал. Тот обалдело смотрел на майора.
- Слушай, Андрей, буквально два дня назад мэр лично просил меня как-то отметить Кудрина за поимку Хруща. А теперь что? Мне нужно Кудрина сажать в ту же кутузку?
- В жизни всякого идиотизма хватает, Евгений Степанович. Мало ли? Помните случай, про человека, очень похожего на прокурора? Может и здесь просто человек похож на Сергея.
- Может! – согласился Семенов. – А где он сам?
- Пропал.
- Как пропал?
- Второй день нету. Вы же помните, он повез в деревню жену с дочкой. А это почти двести кэмэ отсюда.
- Ну? Так я его всего на два дня отпускал. Он уже должен был вернуться.
- Так он и вернулся. Два дня здесь был. Ходил какой-то странный. Вероятно, очень переживал за дочь. А потом исчез. Вот уже три дня его нет. Я думаю, может он опять в деревню подался.
- А может, сидит в подвале, где его заперла журналистка, – предложил свой вариант подполковник. – Ты с ней больше не общался? Может она все-таки хоть какое-то название хоть какой-то вшивой деревеньки, мимо которых ехала, вспомнит.
- Да, я просил ее, если что-нибудь припомнит, позвонить мне обязательно. Но пока звонков не было. Она мне сразу сказала, что практически все описала в своей статье.
- Ничего! Поработай с ней еще. А где деревня, в которой прячется семья Кудрина, знаешь?
- Очень приблизительно. Правда, название отложилось в памяти. Восьма, кажется.
- И чудненько! Я думаю, немного у нас в России деревенек с таким названием. Слетай туда… Да, и давай договоримся, Андрей, информация по Кудрину пока только между нами. Мало ли что! И не такие, как мы, ошибаются.
- Разумеется, Евгений Степанович. Даже и говорить не надо было.

52.
Рыжий усач очнулся, пошевелился. В голове – словно колокольня. Хотел ее помассажировать рукой, но когда двинул ею, задел за ведро. Оно зазвенело от прикосновения.
- Ч-черт! – усач оттолкнул от себя ведро и поднялся.
 Свечи в подсвечнике догорали. Усач подошел к шкафу, достал из тайничка, о котором знал только он две новые свечи, зажег их от старых и поменял в подсвечнике. Теперь нужно было думать, как отсюда выбраться. Он придвинул  под самый люк кровать, взобрался на нее и выпрямился, подняв руки. Нет, все равно не хватало роста. Тогда он поставил на кровать табурет. Совсем другое дело. Теперь главное – не упасть с этой непрочной конструкции.
Он пытался поднять крышку, но на ней сверху явно что-то лежало. Тогда он стал периодически и с усилием бить по крышке снизу. В конце концов, она подалась. Не сразу, потихоньку, потратив на открывание несколько часов, делая перерывы для отдыха и набирания сил, и даже один раз перекусив, благо, продукты, которыми он хотел угостить пленницу, остались внизу, он, наконец, выбрался наружу.
Он тут же выбежал на улицу. Машина стояла на месте, но беглянки даже след простыл. Он рассвирепел. Понял, что это его конец, если беглянке удалось убежать и добраться хоть до какого-нибудь населенного пункта. Он возвращается в дом. Нервно собирает все свои вещи, которые могли бы послужить уликами против него. В первую очередь собирает все фотографии с обнаженными пленницами в часы их, как ему тогда казалось, страстных наслаждений. Разумеется, взял и фотоаппарат. Эти и другие вещи он сложил в старый потертый парусиновый портфель, доставшийся ему от бывших хозяев этого дома, и вынес все это на улицу. Открыл багажник машины, сложил все туда, из багажника же вытащил полную канистру керосина. Вошел в дом, изрядно облил его керосином изнутри, немного жидкости оставил для двери, которую полил снаружи, чиркнул спичкой, подержал ее в руках, пока она не догорела до середины, затем бросил на дверь. Отошел на несколько метров от дома и долго с удовольствием следил за тем, как огненно-рыжий петух сначала робко, затем все наглее стал клевать деревянную посудину старого дома.
Усач стоял и улыбался по известной лишь ему одному причине. Затем провел рукой по лицу. Пальцы его задержались на усах. Он нервно, с усилием дернул за кончик усов, оторвал их и с каким-то раздражением бросил в огонь. После этого повернулся, вышел за ворота, сел в машину и уехал.

53.
Довольно долго кружил Скоробогатько на своих «жигулях» по окрестностям, пока не вырулил в верном направлении и не добрался до Восьмы. Да и в самой деревне спросить было не у кого, где тут живут Кудрины. К счастью, обитаемых домов оказалось раз-два и обчелся, поэтому и добрался к кудринской избе Скоробогатько еще засветло. Первой его увидела Марина.
- Мам, крестный приехал, – крикнула девочка, и первая выскочила на улицу и подбежала к машине.
- Привет, крестница, – поднял ее на руки Скоробогатько, поцеловал в лоб и поставил на землю. – Отца нет дома?
- Нету. Мы с мамкой вдвоем.
Ольга вышла из дому и, увидев одного Андрея, встревожилась.
- Что-то с Сергеем случилось? – испуганно спросила она, когда Скоробогатько вошел во двор и закрыл за собой калитку.
- Хотелось бы думать, что нет.
- Что ты говоришь, Андрюша?
- Ой, прости. Да н-не волнуйся ты так, – замялся Скоробогатько. – Честно говоря, я думал он здесь. Ты знаешь, он вернулся после вас, а затем опять куда-то исчез.
- Как исчез? – все не могла взять в толк Ольга.
- Оля, успокойся, мне нужно с тобой поговорить.
Ольга посмотрела на майора и, как ни странно, успокоилась.
- Маришка, иди побегай во дворе. Нам с дядей Андреем поговорить нужно.
Марина спрыгнула с коленей майора и, показав матери язык, одновременно скорчив недовольную мину, убежала.
Скоробогатько встал, прошелся по комнате, погрел руки у печки. Затем повернулся лицом к Ольге.
- Ты последнее время ничего странного в Сергее не замечала?
Ольга на некоторое время задумалась.
- В общем-то нет, – пожала она плечами. – Хотя… Ты знаешь, он несколько раз по ночам кричал и просыпался в поту. На мои вопросы отвечал, что снилась какая-то фигня. Пожалуй, и все, если это можно, конечно, назвать странностями. Ну, все-таки, наверное, можно. Ведь раньше такого за ним не замечалось…
Скоробогатько сел на табурет, опершись спиной о печку, и покачал головой. Да Ольга и сама понимала, что это вряд ли заинтересует Скоробогатько. Скорее, психиатра. Впрочем, она не могла и понять, что же такое особенное интересует Андрея в поведении ее мужа. И тут она вспомнила еще кое-что.
- Да, было еще кое-что… Ты знаешь, последние два-три месяца он стал часто задерживаться на работе. Иногда даже ночами отсутствовал. Говорил, на заданиях, на которые ты его отправлял.
- Так, так! Вот это уже интереснее. Если можно, поподробнее об этом, – оживился Скоробогатько.
- То есть как? Ты хочешь сказать, что ни на какие задания ты его не отправлял?
- Нет! – сокрушенно покачал головой майор. – Тем более по ночам.
Ольга удивленно и недоверчиво посмотрела на Скоробогатько. Тот также смотрел на нее. И она поняла, что с Сергеем действительно что-то случилось.
- Может, у него женщина на стороне появилась?
- Может! И боюсь, что не одна, – задумчиво произнес майор.
- Что ты имеешь в виду?
- Скажи, Оля. Помнишь, когда к Маринке в школе впервые подошел какой-то качок и мы к тебе спустя какое-то время приехали, ты помнишь, в каком виде Маринка открыла нам дверь?
- Нет, увы! Я тогда в шоке была, ничего не замечала.
- Ну да, конечно! Зато я хорошо помню, что у Марины на голове был рыжий парик. Я в тот момент взглянул на Серегу и он, надо признаться, был очень бледен. Но в этот момент подошла ты и отвлекла нас. Сергей же тогда сказал дочке, что этот парик он купил для мамы, для тебя, то есть, поскольку ты его об этом не раз просила…
- Я? Парик? Да еще рыжий… Это даже не смешно. Меня, как видишь, и своими волосами бог не обидел.
- Да, да! Вот и мне не смешно, Оля.
И тут до Ольги кое-что начало доходить. Она округлившимися глазами посмотрела на Скоробогатько.
- Ты думаешь… Сережа – тот самый маньяк?
- Не уверен, но видишь, как все на нем сходится. Посмотри вот на эти два снимка, – он достал из кармана и развернул два свернутые в рулончики листка бумаги. – Вот это фоторобот маньяка, составленный по описаниям всех его жертв, а вот это он же, если снять с него парик и усы.
Ольга мельком взглянула на снимки и тут же приставила к вискам пальцы, начав их массажировать.
- Да ты что! Ты же его знаешь сколько лет! Как ты можешь. Он же считал тебя своим другом.
Скоробогатько понял, что у Ольги начинается истерика. Он подошел к ведру с водой, черпнул кружкой воды, поднес ее к Ольге. В этот момент зазвонил мобильный телефон. Ольга дрожащими руками нажала на кнопку ответа.
- Алё! Сережа? Сережа, ты где? Что случилось?
- Оля, слушай меня внимательно! – раздался в трубке голос Кудрина. – Я сейчас еду к вам. Срочно собирайтесь, ты и Маринка. Нам нужно немедленно уехать.
- Куда уехать, Сережа? Что случилось?
Но в ответ на ее последние вопросы послышались лишь длинные гудки.
- Он сказал, что едет сюда, что нам нужно куда-то уехать, причем немедленно…
- Все сходится, – вздохнул Скоробогатько и сел на табурет.
- Что сходится? – заплакала Ольга.
- Видишь ли, Оля, двух своих изнасилованных жертв он привозил к их дому в бессознательном состоянии. Третья же убежала сама и, естественно, это риск раскрытия для него. О четвертой неудавшейся попытке я и говорить не буду. Вполне вероятно, что кто-то косил под него.
- Каких изнасилованных, Андрей? – снова занервничала Ольга. – Ты знаешь, что у него с этим проблемы? Не знаешь? Да мы с ним, дай бог, раз в месяц любовью занимаемся. Он же импотент! Он даже Пушкина под свою немощь переделал.
- Какого Пушкина? – не понял Скоробогатько.
- Который Александр Сергеевич. Он тебе ни разу не рассказывал? Так послушай его двустишие: Чем реже женщину мы любим, тем страстней хочемся мы ей. Поэт хренов!
Скоробогатько помолчал, вдумываясь в смысл этого двустишия. Когда же до него дошло, он захохотал:
- Ай, да Кудрин! Ай, да сукин сын!
Ольга зарыдала.
- Успокойся, Оля, выпей воды, – майор протянул ей давно приготовленную кружку. – Вот и хорошо, что Серега сюда едет. Здесь во всем и разберемся.
- Кстати, ты знаешь, – поставив кружку на стол, Ольга вновь заговорила спокойно. – Вот этот мобильник он вручил мне, когда привез сюда. Сказал, что с твоего согласия конфисковал на время вещдок.
- Ну-ка, дай-ка, – Скоробогатько взял мобильник и повертел его в руках. – М-да, скорее всего, это мобильник одной из его жертв, Екатерины Белкиной. Я возьму его проверить?
- Да ради бога! Век бы его в руках не держать…
Вскоре послышался шум подъезжающей машины.
- Это, наверное, он, – Ольга встала и выглянула в окно.
- Папа, папа приехал! – закричала гулявшая во дворе Марина и бросилась к калитке.
Но Кудрин, увидев стоявшую рядом с его двором чью-то машину, резко сдал назад, развернулся и стал уезжать.
- Папа! – крикнула ничего не понявшая Марина, протягивавшая вперед руки.
- Серега! – выскочил на улицу Скоробогатько, на ходу застегивая пальто.
- Сережа! – в нервном надрыве закричала и Ольга.
 - Уйдет ведь, – майор крупными прыжками подбегал к своей машине.
- Я с тобой, Андрей, – подалась за ним Ольга.
- Нет, Ольга, останься, – повернул ключ зажигания Скоробогатько.
- Мама, а я? – заплакала Маринка.
- Нет, я с тобой! – решительно произнесла Ольга, открывая дверцу машины. – В конце концов, Кудрин мой муж, и я хочу во всем разобраться сама.      
 - Мама! – схватила ее за руку дочь.
- Ладно! – махнул рукой Скоробогатько. – Садитесь! Но имейте в виду, синяки и ссадины будете считать потом.
Они обе сели на заднее сиденье.
Он выскочил на шоссе. Впереди маячила только кудринская «шестерка» цвета морской волны. Нажав на педаль газа до отказа, Скоробогатько стал догонять Кудрина. Вскоре он поравнялся с ним, и, опустив окно с правой стороны, закричал:
- Серега, не дури! Ты же знаешь наши законы.
- Пош-шел ты, – хмыкнул Кудрин и нажал на педаль газа.
На какое-то время он снова оторвался. Но Скоробогатько его опять догнал. Тогда Кудрин достал пистолет и выстрелил вниз, по колесам майорской машины. Вовремя заметив это, Скоробогатько вильнул влево и Кудрин промахнулся.
- Ты что, охренел, Серега? Здесь твои жена и дочь.
- Сережа!
- Папа!
Марина заплакала, Ольга прижала ее к своей груди и стала гладить по головке, успокаивая. Кудрин снова прибавил скорость.
- Он что, умом тронулся? – прокричал Скоробогатько скорее себе, чем Ольге.
- Только не стреляй в него, ради бога, Андрюша! – взмолилась Ольга.
Марина еще громче заплакала, уткнувшись матери в колени.
- Пока стреляет только он. И, прошу тебя, пригнись. Черт его знает, что у него сейчас на уме.
Ольга опустилась пониже. Глянув на нее в зеркало заднего вида, Скоробогатько кивнул. Он решил теперь действовать более решительно. Догнав Кудрина, он ударил его машину в задний бампер. Кудрин чертыхнулся, принял правее и, оглянувшись назад, еще раз выстрелил. Скоробогатько, тем временем, вильнул в сторону и ударил машину Кудрина в бок.
Гонка по шоссе продолжалась уже почти час. Впереди замаячила развилка. Навстречу им мчалась какая-то иномарка, в которой сидели два холеных молодых человека и тащились от громкой заморской музыки, ничего не слыша и не замечая вокруг. Кудрин оценивал ситуацию, глядя то вперед, то назад. Он понял, что успеет. И в самый последний момент резко крутанул руль налево, проскочив перед иномаркой в самый последний момент. Раздался дикий скрип тормозов: иномарка резко затормозила, и ее занесло вправо, каким-то чудом не врезавшись в также поворачивавшего налево Скоробогатько. Майор сумел вывернуться и тут же развернулся, в следующий миг свернув вслед за Кудриным налево, но уже позади иномарки. Обалдевший и так ничего и не понявший водитель джипа «Чероки», едва не завалившийся в кювет, остановившийся на самом его краю, выскочил из машины. Он заорал благим матом так, что даже затряслась золотая цепочка на его шее. Он погрозил быстро удалявшимся «жигулям» сразу обоими кулаками, а его спутник, открыв свою дверцу, пискляво заголосил:
- Сделай их, Толян! Ну, сделай!
- Да ну их на хрен! Отморозки какие-то.
Толян сплюнул на дорогу, сел в свой джип и уехал.
Тем временем, майорская «десятка» дожала кудринскую «шестерку». Скоробогатько прострелил ему шины и с ходу врезался ему в зад. Майор тут же выскочил из машины и подбежал к Кудрину. Тот лежал, уткнувшись лицом в руль. Скоробогатько пощупал сонную артерию.
- Живой, – облегченно выдохнул Скоробогатько, вытащил у того из правой руки пистолет и защелкнул на запястьях капитана наручники.
Следом прибежала Ольга. Вдвоем они вытащили Кудрина из машины, положили  на землю, припорошенную снегом. Пока Ольга с дочкой сидели рядом с Кудриным и, уткнувшись в его грудь, плакали, Скоробогатько обыскивал его машину. Наконец, в багажнике нашел тот самый парусиновый портфель. Взломал замок. Оттуда вывалились фотоаппарат и фотографии. Скоробогатько перебирал их по одной и узнавал девушек, снятых маньяком. Последние сомнения исчезли. Он снял шапку, вытер рукой лоб. Постоял несколько минут, опершись о багажник. Выкурил сигарету. Затем спрятал фотографии обратно в портфель и подошел к Кудрину.
- Оля, помоги мне, пожалуйста, посадить его в машину.
- Может ты отпустишь его? – умоляюще посмотрела на Скоробогатько Ольга, тем не менее, помогая майора заталкивать мужа на заднее сиденье.
Ты же знаешь, Оля, что нет, – поджав губы, отрицательно покачал головой Скоробогатько.
Кудрин начал приходить в себя.
       
54.
Допрашивал Кудрина следователь городской прокуратуры Соломин. Статьи «похищение людей» и «изнасилование в извращенной форме» были слишком серьезными, чтобы Кудрин мог надеяться хоть на какое-то снисхождение. И только помощь следствию могла ему зачесться на суде. Ему устроили сначала опознание, а затем и очные ставки со всеми тремя его пленницами. И все три, не раздумывая особо, указали на Кудрина, хотя тот находился в числе троих, таких же, как и он, мужчин в рыжих париках и с усами. Да он и не отпирался. Сам следователь, он понимал, что все улики играют против него. Единственное, что он никак не мог объяснить ни Скоробогатько, ни следователю прокуратуры, ни получившей с ним свидание Ольге, ни даже себе самому – как такое могло произойти с ним после десяти лет довольно успешной работы в органах. Все началось с того первого кошмарного сна. Все, что происходило потом, само стало для Кудрина кошмарным сном.
И все же, одна тайна так и осталась тайной: никому не рассказал Кудрин об убийстве рыжей бестии-сестрицы, которая (вместе со своей близняшкой) и явилась злым демоном всей его судьбы. Труп женщины нашли лишь спустя полгода, поскольку само убийство произошло в другой области, да и дело низовского маньяка уже стало забываться, преступление так и осталось нераскрытым.
Он только после той нечаянной встречи на пустынной дороге, когда узнал свою рыжую соблазнительницу, вспомнил все до мелочей, что с ним происходило тогда в бане, пятнадцать лет назад. И подивился, как он, интуитивно, но до мелочей похоже, производил опыты над своими рыжими пленницами. И получал при этом такое же наслаждение, как и сестры тогда. Но при этом он понял, какие мучения испытывали его жертвы – такие же, как и он сам тогда. Но это уже осталось в прошлом.
Странно, но убив одну из сестер, Кудрин почувствовал облегчение и успокоение. Потому и не получилось у него ничего с четвертой потенциальной жертвой. Потому и удалось убежать третьей. Но потому и нервы у него не выдержали, когда увидел возле своего деревенского дома машину Скоробогатько.
 - Откуда таинственный дом у тебя появился, в котором ты прятал своих жертв? – допытывался на одном из допросов Скоробогатько.
- Я случайно о нем узнал. Там когда-то, можно сказать, сто лет назад, жили бабушка с дедушкой одного моего однокашника, Митьки Чернова. Он меня как-то возил туда один раз. Потом я узнал, что бабушка с дедушкой умерли, родителям Митьки этот дом оказался не нужен – они купили себе дачу гораздо ближе, сам же Митька подался на нефтяные заработки в Сибирь. Вот дом и пустовал много лет. Я случайно о нем вспомнил. Наведался туда – там оказался не только один дом пустой, но и весь хутор вымер. Потом, когда у меня началось это …, в общем, эта чертовщина, я о нем и вспомнил.
- А деньги откуда? Нашей с тобой зарплаты едва на содержание семьи хватало.
- Андрей, – усмехнулся Кудрин. – А то ты не знаешь, как мы, менты, деньги зарабатываем? Дали пистолет в руки, и крутись, как можешь. Вот я и крутился. Кое-кого крышевал… А, что об этом теперь говорить. Ты прости меня, что в тебя стрелял.
- Дурак ты, Серый! Всю жизнь себе поломал. Да и не только себе. Что теперь будет с Ольгой, с Маринкой? Как ты мог до такого опуститься?
- Я не знаю, Андрюха. Будто затмение на меня нашло… 
И все же был один человек, который, как ему казалось, разгадал тайну раздвоения личности Кудрина. Это был судебный психиатр. Он сидел в кабинете Семенова, рядом с ним был и Скоробогатько. Нескольких откровенных бесед с подследственным хватило опытному специалисту, чтобы нарисовать картину.
- Это типичное раздвоение личности, связанное с полученной в подростковом возрасте тяжелой психологической травмой: растлением его двумя великовозрастными девицами с рыжими волосами. В принципе, рецидив такого психического расстройства мог бы и не состояться, если бы однажды Кудрину совершенно случайно не попалась на глаза девушка с таким же типом лица и такими же рыжими волосами.
- Как говорится, своеобразная рыжая месть, – словно подводя итог сказанному психиатром, произнес Скоробогатько.
- Но как вы объясните, что жертвами его становились не просто рыжеволосые девушки, а именно рыжие девственницы? – поинтересовался Семенов.
- А это как раз и связано с перенесенным психическим стрессом. Он же тоже тогда был девственником. И возраст женщин подбирал более-менее соответствующий возрасту тех девиц.
- Ну да, для него это большого труда не составляло, если учесть, что он сам – сотрудник органов, а его жена – работала в консультационном гинекологическом центре, – согласился подполковник. – А имена тех девиц-растлителей выяснили?
- Нет! Он их и тогда фактически не знал по именам. Они же не представлялись.
- Во, девицы, а? – хмыкнул Семенов. – Решили трахнуть пацаненка, и даже имя свое не соизволили сообщить.
- О времена, о нравы! – развел в сторону руки психиатр.
- Что делать будем, Евгений Степанович? – спросил Скоробогатько.
- А мы с тобой уже все, что могли, сделали, Андрей. Дальше судьбу Кудрина будет решать суд.
- А как насчет суда присяжных?
- Это уже пусть решает он сам.

Конец.
(сентябрь 2004 –7 января 2005)