Любовь в Нью-Йорке, 3 глава

С любимыми не расставайтесь
18 ноября 2004
Наконец Тиффани прибыла к себе домой. В почтовом ящике накопилось достаточное количество писем и извещений. Уплатить налоги, заплатить за воду, электроэнергию, несколько рекламных брошюр и два письма, адресованных Пейдж Риксон. Пейдж купила новую квартиру и теперь жила в Сохо, на Западном Бродвее. Первое, о чем она оповестила подруг, было то, что в соседнем доме хорошенький винный магазин. Так как ей некуда было слать почту, она временно указала адрес Тиффани, что оказалось очень удобным. Тиффани как личный курьер всегда заносила ей письма, потому что сама была занята ремонтом своей новой двухкомнатной квартиры. Пейдж практически не выходила из дому, она пристрастилась к краскам и обоям, выбору кафеля и ламината, мебели и осветительных приборов. Новая квартира – это новый мир, - восклицала она.
Тиффани, занеся домой свои извещения, отправилась отнести письма подруге.
Дом был цвета молочной кости с узкими окошками, построен совсем недавно, а потому современный и очень симпатичный. Тиффани позавидовала, что Пейдж отхватила такую миленькую квартиру да еще и в таком хорошем районе. Сама девушка жила на Семнадцатой улице, где стояли однотипные старые дома из красного кирпича.
Тиффани поднялась на третий этаж и позвонила в дверь с голубками. Ей открыла Холли и тут же крикнула Пейдж:
-Ты не поверишь, кто пришел!
Она затащила ее в квартиру и закрыла дверь.
-Тиф, ты где была? Мы звонили тебе, писали, приходили домой, но тебя нигде не было.
Видно было, что девушки очень взбудоражены.
-Куда ты вообще подевалась?
-Я была у Ричарда Татлера, - спокойно сказала Тиффани.
Пейдж и Холли вопросительно посмотрели на девушку.
-Все три дня.
-Вы вместе?
-Наверно. Не знаю. Но эти три дня мы были только друг у друга.
-Я вас поздравляю, - воскликнула Пейдж, вытирая руки от бежевой краски.
-Тиф, ты хоть понимаешь, как для нас это неожиданно и как ты нас напугала? Мы вообще ума не могли приложить, где ты можешь быть. Могла бы и сказать.
-Это вышло так спонтанно, простите, - извинялась Тиффани.
Она оглядывала покрашенные стены в бежевый цвет, кафельный пол, деревянный кухонный гарнитур, вазу с белыми тюльпанами и маленькие подушки с перьями.
-У тебя такой милый дом. И тут очень уютно, - не могла не оценить Тиффани, - покажешь другие комнаты?
Они прошли в гостиную, что была уже полностью доделана. Белый кожаный диван и кресла стояли посреди комнаты. Журнальный столик стоял чуть поодаль. На стене висела картина в стиле Vogue. В стене были сделаны выемки для подсветки и барных принадлежностей.
-Очень здорово. Но ты в своем репертуаре, - заметила Тиффани, указывая на бокалы, мартини и бутылки вина.
-Это необходимые принадлежности интерьера.
-Это мне говорит человек-маляр, - усмехнулась девушка. Пейдж действительно была одета как рабочий. Джинсовый комбинезон, заляпанный краской, клетчатая выстиравшаяся рубашка и старые башмаки.
-Ты хочешь, чтобы я красила стены в костюме от Прада?
Тиффани улыбнулась и отправилась в спальню. Спальня была в пастельных тонах со свечами и пуфиками.
-Еще не доделана, - вставила Пейдж.
-Я не знала, что ты такая тонкая и изящная натура.
-Из твоих уст это приятно слышать. Надеюсь, новая квартира принесет удачу в мою жизнь.
Они все трое рассмеялись, понимая о какой удаче идет речь. Далее Пейдж предложила открыть бутылку белого вина в знак встречи и счастливого возвращения Тиффани.
Тиффани и Холли вместе возвращались домой.
-Признайся, что ты посоветовала Пейдж хороших дизайнеров?
-Каких?
-Что делали тебе бутик-отель.
Холли владела собственным бутик-отелем в стиле конструктивизма. Тиффани была в полнейшем восторге от идеи подруги, что несколько месяцев назад воплотилась в действительность. Это было новое модное течение среди гостиничного бизнеса. Бутики-отели, где каждый номер – произведение искусства, уникальное и неповторимое, выполненное лучшими дизайнерами Нью-Йорка.
-Ну, я познакомила ее с симпатичным дизайнером, - рассмеялась Холли, а за ней и Тиффани.
-Умно, умно. Он ей понравился?
-Сказала, что очень интересный парень.
Его звали Артур Монц, ему было двадцать четыре года, и он уже многого достиг в дизайнерском деле. Скоро должна была открыться его собственная кампания по отделке интерьера. Он обладал амбициозными планами на жизнь и хватко брался за любое прибыльное предложение.
Они дважды обедали с Пейдж и пять раз встречались по поводу работы над интерьером. Она прекрасно понимала, что он довольно молод для нее. Разница в четыре года волновала ее, если в будущем у них завяжутся какие-то отношения.
Артур, правда, очень понравился девушке. Черноволосый. С белоснежной кожей. Высокий. Худощавый. Ну, просто полная противоположность Пейдж. Она не была худощавой, была среднего роста, ее волосы цвета спелой ржи никак не сочетались с его угольными, ее южный загар также сбивал с толку. «Как мы будем смотреться?» - задавалась вопросом девушка. Какая глупость – возомнить себя девушкой Артура Монца!
Ну, в этом была вся Пейдж. Встречая парня, она всегда рассматривала его как потенциального спутника жизни. Хотя, наверно, любая девушка делает так же. Подходит ли он ей? Смотрится ли с ней? Гармоничная ли они пара? Какие красивые будут у них дети? И так каждый раз. Наверно, любая женщина немного узнала себя в данных рассуждениях.
––
Тиффани с Ричардом удалось встретиться только в воскресенье. Она безумно соскучилась. Он ждал ее внизу. Она быстро спустилась и увидела его. Все сразу же перевернулось в ее душе. Вот он стоит такой красивый, влюбленный, досягаемый, лучший мужчина на земле. Ричард держал в руках светло-розовые пионы и влюбленно смотрел на девушку.
-Боже мой, как же я скучал, - он накрыл ее всю своим пальто и начал жадно и страстно целовать. Букет упал на тротуар. Их руки сплелись, а губы не могли расцепиться.
-Как я скучал! Ты хоть немного скучала по мне? – Ричард никак не мог насытиться. Тиффани лишь прижалась к нему в ответ. Я все время думала о тебе и безумно, невыносимо скучала по тебе, - подумала Тиффани, но в силу своего характера не сказала. Она не знала, почему для нее так сложно сказать эти слова. Она была настолько страстной натурой, что ее любви бы, ее чувств хватило бы на всех, она могла утопить того, кого любила в ласке и нежности, но раз от раза сдерживалась и прятала чувства. Почему?
Они ехали по ночному городу, накрытые его пальто и целовались, целовались, целовались. Как сладки и чувственны были их поцелуи. Они могли бы продолжать целоваться вечность, как и не расставаться друг с другом. Разлука была сильнейшим испытанием и безумной скукой для них обоих.
После занятия любовью Тиффани лежала, закутавшись в белую простыню, ее золотистые волосы были разброшены по подушке. Ричард медленно перебирал их, прядь за прядью.
-Не исчезай… Исчезнув из меня, развоплотясь, ты из себя исчезнешь, себе самой навеки изменя, и это будет низшая нечестность.
-Какие замечательные стихи! Кто это?
-Евтушенко – один из моих любимых поэтов. У меня где-то завалялся томик русской поэзии. Тебе нравится?
-Поэзия? Конечно, - она села на коленки и продолжила, - давай будем устраивать вечера поэзии. Только ты и я. Зажжем свечи, нальем вино, сядем у воображаемого камина и будет читать стихи.
-У тебя или у меня?
-Не имеет значения.
Она чертила воображаемые круги на простыни.
-Мне нравится, что вы больны не мной, мне нравится, что я больна не вами, что никогда тяжелый шар земной не уплывет под нашими ногами.
Немного погодя Ричард достал томик обещанной русской поэзии, зажег свечи и разлил красное вино.
-Камина не будет, присаживайся в кресле.
-Давай я буду сидеть на постели, а ты в кресле, - Тиффани все еще была замотана в простыни. В комнате горел только тусклый свет от лампы, что придавал еще большую интимность этой обстановке.
-Вечер поэзии можно считать открытым, - девушка подняла бокал с вином.
-Я буду читать, а ты присоединяйся, если знаешь.
Она кивнула.
-Рождественский. Как много лет во мне любовь спала. Мне это слово ни о чем не говорило. Любовь таилась в глубине…
-Она ждала – и вот проснулась и глаза свои открыла.
-Вознесенский. Я тебя очень… Мы фразу не кончим. Губы наощупь.
-Ты меня очень…
Ричард читал своим приятным бархатистым голосом, осознавая каждое слово и проникая в каждую строчку. Тиффани продолжала тихим таинственным голосом. Какое-то таинство и волшебство сейчас ощущалось в комнате. Этот магический свет. Эти правдивые строчки из стихотворений. Это ощущение единого целого. И любовь. 
С этих пор Тиффани и Ричард старались не расставаться даже на один день. Он заезжал за ней, и она оставалась ночевать у него в отеле. Они продолжали читать стихотворения друг другу каждый вечер, зная наизусть уже половину из них. Рождественский, Евтушенко, Вознесенский, Ахматова, Цветаева и другие. Тиффани также куталась в простыни и одеяла, потому что с наступлением зимы становилось прохладнее, она чувствовала тепло Ричарда, тепло его горячего тела, его любовь и привязанность к ней. Их душевная близость росла с каждым днем. Они не могли поверить в то, что два человека могут чувствовать и мыслить одинаково, иметь одинаковые предпочтения в литературе и музыке, ценить настоящую красоту и хорошую еду. По-моему, это единственное, о чем мечтает любая пара – иметь родство душ со своей второй половинкой.
––
Сегодня они ели рис из китайского ресторанчика прямо в постели.
-Как же ты любишь есть в моей постели, - воскликнул Ричард.
-Что?
-Ты каждый вечер пачкаешь постельное белье.
Тиффани рассмеялась.
-У тебя нет обеденного стола. Где по-твоему я должна есть?
-Ну, хотя бы старайся не ронять еду на простыню. Уборщица ежедневно меняет ее.
-Ну, простите. Можно подумать ты такой идеальный.
-И что же во мне неидеального?
-Надо подумать, - кокетливо улыбнулась девушка.
-Носки я не разбрасываю, вещи складываю аккуратно, на постельное белье не капаю и не проливаю кофе, ванну после себя привожу в порядок.
Тиффани слушала его и понимала, что действительно трудно найти изъян у этого мужчины. Неужели он такой идеальный, этот Ричард Татлер? Неужели он ни разу в жизни не допустил оплошности?
-Ну, и что?
-Согласна, что не можешь назвать ни одного промаха?
-Хочешь сказать, что их нет?
-Я их тщательно маскирую, - парировал он.
-Признаюсь тебе, что иногда ты невыносим.
-Как сейчас? – усмехнулся Ричард. Тиффани ответила презрительным взглядом, что был ему уже известен. Он означал, что лучше сейчас промолчать и не трогать ее.