Несостоявшийся теракт

    Шёл четвёртый год войны. К новому 1945 году в нашу глухую провинцию стали приходить эшелоны с военнопленными. Мальчишки заготавливали камушки и учились делать рогатки, чтобы стреляли без промаха. Но главный теракт готовил штаб во главе с Петькой, которого все называли почему-то Петром Первым. Петька был рыжий, веснущатый и совсем не был похож на царя, но уважение он заслужил своим независимым видом и знаниями в военном и подрывном деле. На его счету было много побед в уличных драках и несколько удачных взрывов старых патронов. А ещё у Петьки был самый настоящий, ещё царских времён, автомат и много патронов с забытого временем белогвардейского склада. Из этих-то патронов мальчишки и собирались делать бомбы для терактов на территории лагерей военнопленных. Одна такая "бомба" была уже готова, и её намеревался штаб опробовать в лагере рядом с нашим домом. Для осуществления задуманного нужен был лазутчик и подрывник в одном лице. Выбор пал на меня. Кто такой лазутчик, я не знала, но лучше меня никто не умел пролезать в прокопанные и проделанные в заборах лазы. С работой подрывника было сложнее, так что готовить меня взялся сам Петр.

   Лаз на территорию лагеря сделали быстро, и я стала лазить знакомиться с территорией и обитателями лагеря. Обитатели лагеря скоро ко мне привыкли, их лица при виде меня сразу становились добрыми и весёлыми, а руки сами тянулись меня приласкать. После первого же посещения лагеря я спросила у бабушки Ани, почему военнопленные так похожи на самых обычных людей. И всезнающая моя бабушка, которая в царское время бывала в Германии, а в Австрии у неё жила двоюродная сестра, разъяснила, что простые люди везде хорошие, а воевать их заставляет фашистская идеология. Кто такая "идеология", не знала, даже моя умная старшая сестра. Обоюдно мы решили, что это - злая бабка, такая же, как баба Яга из сказок.  Но никакой бабы Яги в лагере не было! А был Йоган, который умел делать классные свистульки, Ганс, выступавший раньше в цирке и умеющий показывать фокусы, Ян, который вообще был поляк и говорил так, как наша отцовская бабушка Зося. А ещё там был старик с трудным именем Себастьян. Он раньше был профессором, часто приезжал в Москву по каким-то там своим профессорским делам и знал русский язык. Он называл меня Алисой из страны чудес и рассказывал наизусть сказки. Когда я рассказала всё ребятам, они мне не поверили, а Петр вообще запретил мне общаться с военнопленными, сказав, что лазутчики должны только разведывать, а не вступать в контакт. Разведывала я хорошо, и скоро в штабе появилась карта лагеря, на которой первым местом взрыва был намечен клуб, где показывали по субботам кинофильмы. И вот настала та суббота главного моего подвига.

   На всякий случай дома я расцеловала всех домочадцев. Обнявшись с любимым псом Бэби, поплакала и попросила его не забывать меня, положила в авоську подготовленный взрывпакет и попозла в расположение противника. Для поджога мальчишки мне выдали зажигалку и научили пользоваться. Но я решила сначала зайти в кинозал и посмотреть, что там показывают. На большой белой простыне, которая служила экраном, шёл красивый фильм. Я сразу поняла, что это о любви, и мне захотелось чуточку посмотреть. Необычайно красивая актриса глядела с экрана прямо на меня, что-то говорила на чужом языке, а по лицу её текли слёзы. Я вспомнила, как все в нашем доме плакали, получив похоронку на отца, и мне почему-то расхотелось прерывать фильм взрывом. В это время с экрана полилась знакомая мелодия венского вальса Штрауса, который любила играть мама, а сидевший с краю Ян  посадил меня на колени и погладил по выбившимся из-под шапки кудряшкам. Я оглядела зал. Вокруг меня были просветлённые и добрые-добрые лица, улыбающиеся сквозь слёзы. Мне тоже хотелось плакать и смеяться одновременно. Так и просидела я до конца сеанса. А потом все дарили мне подарки и говорили какие-то слова. Я не понимала, что они говорят, но чувствовала, что слова очень добрые. Про "бомбу" я вспомнила только дома и со слезами рассказала маме о несостоявшемся моём теракте. Мама позвонила куда-то, взрывпакет нашли и обезвредили. Правда, потом военные рассказывали, что "бомба" не получилась, так что взрыва быть не могло. Но больше меня мальчишки в свой штаб не пускали и навсегда записали в предатели. А я была рада, что не вышло из меня террористки. А с бывшими военнопленными мы после войны не только переписывались, но и встречались на территории бывшей ГДР. И по сию пору при просмотре старого фильма "Большой вальс" я вспоминаю своё детство, кинозал в лагере военнопленных, свою "шпионскую" работу, несостоявшийся теракт и то человеческое единение в желании жить в мире и слушать не взрывы и канонаду войн, а вечную сказку любви под звуки Венского вальса!