Березовка и Леменёк

Северо-восточнее Дудачного на плоскогорье бьют ключи. От них разбегаются маленькие речки Арчеда, Березовка, Безымянка и Ольховка.
Арчеда, Березовка и Безымянка маленькие дочки Медведицы. Старшая, прогонистая Арчеда стеснительно бежит поодаль по большой дуге лишних 100 км. Хотя напрямую могла бы пробежать к маме всего 60.
Младшая, тихая Безымянка послушно журчит 40 км мимо бывших Муравлей, Киреевки к Малодели.
Средняя Березовка нанизала у себя на берегах 6 хуторов Кувшинов, Дундуков, Атамановку, Рогачи, Петруши, Щербаковку  и нашу станицу.
Ольховка течет в противоположную сторону к реке Иловле.
Березовка и Безымянка стремятся попасть к манящей низине за Малодельской.
Что удивительно, даже река Лычак с древних времен видимо отходившая от р. Арчеды выше Шуруповки, резко разворачивается вправо, несет свои воды вверх вдоль Медведицы к магниту Малодельской котловины. Правда у хутора Большой Лычак опять поворачивает влево к Медведице, но ерик Гнилой от неё вдоль опушки все равно добегал до Малодельской к Березовке.

РЕКА БЕРЕЗОВКА

Первый раз меня, семилетнего мальчика, вез летом к Березовке двоюродный брат Иван на молоковозе. Я сидел в кабине, вцепившись руками в железный поручень бардачка. Машину подкидывало на кочках.
Передние стекла были приоткрыты, боковые совсем опущены и летний ветерок приятно овевал нас. Сначала ехали по дороге на Атамановку, потом резко свернули к Романовке. В этом месте Березовка делала полукруг у пятачка, на нём и была коровья ферма, укрывшаяся в тени прибрежных деревьев. Иван широко заулыбался, увидев доярок в белых халатах, и озорно закричал:
- «Вы мужиков кормить будете?»
И первый же захохотал своей шутке. Я постеснялся вылезти из кабины, но он приветливо махнул мне рукой:
-«Выходи, парного молочка попьешь».
Зачерпнул из фляги алюминиевой кружкой пенящегося парного молока. Я без особого удовольствия выпил половину. Он успел выпить две, потом допил мою, вытер губы ладонью:
- «Ну, теперь жить можно».
Пока Ваня забирал молоко я подошел к берегу истыканному коровьими копытами.
Здесь Березовка была широкая и чистая. По бокам прогала рос камыш.
Чуть дальше в старину стояла водяная мельница. А место называлось Угловкой.
От Романовки ближе к Малодели Березовка ещё раз поворачивала и текла ровно вдоль Мельничной горы. В конце Сокурова сада место называлось Подосинки. Там был мелкий брод через Березовку.
На нашей стороне Березовки напротив Сокурова сада были мои любимые места рыбалки. Здесь вербы клонились к реке и, взобравшись на пологий ствол, можно было увидеть стайки окуней, красноперок. Изловчившись прямо с дерева закинуть туда удочку. Они бросались на всплеск, и даже не успеешь заметить, кто из них ухватил наживку, поволок в траву леску с поплавком. Здесь стояли примкнутые к вербам рыбацкие лодки. Это взрослые рыбаки ставили с лодок вентеря или просто рыбачили удочками.
На той стороне Березовки за Сокуровым садом прямо от берега был обрыв. Ходил туда ловить на глубине крупную рыбу, попадались подлещики, ласкыри размером в ладонь.
От Леменька со стороны Малодели к началу Сокурова сада подходил ерик Бобров. В нем купалась жившая неподалеку детвора из Лягущевки. Отец с братом Зиновеем бродили в ерике  на ямах бреднем мелких щучек. Их ласково называли «Косырятами». Там, где ерик Бобров впадает в Березовку, место называлось Телячка. Сюда гоняли пасти телят. Уйти далеко не могли, так как были окружены водами Боброва, Березовки, Леменька.
От дороги, поднимающейся на Мельничную гору и мосточка в соседнюю станицу Березовскую, речка по дуге уходит влево к Успенке. На повороте было глубокое место  Грязуновка. В старые времена даже тонули лошади, а дети любили тут нырять и купаться.
В Успенке через Березовку перебродили пастись к лесному лугу быки.
Место так и называется Бык.
В детстве ходили на Березовку ловить раков. Брали с собой оцинкованное ведро.
Раки прятались в норах под обрывом берега на полуметровой глубине.
Мы раздевались до трусов и прыгали в воду. Руками шарили по норам, вытаскивая клешнятых хозяев, швыряя в траву на берег. Опасались шершавых острых клешней. Сунул как-то в клешню палец, а рак инстинктивно сжал её в тиски. Терпел адскую боль, пока другой рукой еле разжал тонкий палец клешни. Потом собирали расползшихся по траве раков в ведро с водой. Разжигали костер, вешали ведро, и долго варили, пока панцири не становились ярко красными. С хлебом, солью, да на свежем воздухе вкуснятина. Хотя в раке и есть то особенно нечего. Оторвешь клешни, хвост, выдавишь оттуда немного белого, упругого сладкого мяса и всё.
Любил ходить по небольшому леску за Березовкой, сразу за мостиком перед Мельничной горой. Бездумно шел от куста к кусту. Собирал редкие ягоды клубники. Грело солнышко. Лениво текли какие-то обрывки мыслей вне времени и пространства. Так и доходил до стадиона.   
Из станицы дорога на стадион проходила мимо клуба. Через Кашаев мост, Успенку и мосток на Бык.
Иногда  из Кочерги ходили через гатку Леменька, сворачивая перед кладбищем вправо в Лучку, дальше лесной тропинкой к переходу через Березовку.
Здесь перебирались по поваленным стволам деревьев. Опять по лесу, забирая правее по тропе на двухколейную дорогу выходили в конце стадиона.
Эта дорога была ближе и интересней. Главное не соскользнуть с круглых веток и стволов в воду на переходе, хотя там всегда было мелко.
Дед Федор Еремеич водил нас рыбалить в лес на Березовку. Проходили, оставляя справа кладбище. За кладбищем поворачивали направо, углубляясь в лес по дороге вдоль Березовки. Долго шли прямо, сворачивали влево и утыкались в угол Березовки. Это место называлось тоже Угловка. Выбирали чистую кулигу для заброса удочки и тягали красноперок, карасей, линей. 
Сюда же позже приезжал с сестрой собирать ежевику. Она росла по берегу, прячась в высоких камышах.
Ещё интересное место на Березовке это Артемовка. В молодости не мог понять, что Березовка у Сокурова сада и Артемовка в лесу одна и та же река.
Артемовка в самой гуще леса, до неё от кладбища нужно идти по лесу не меньше километра. Здесь тоже был переход из срубленных деревьев. Переводить велосипед было неудобно, самому бы не ухнуть в быструю воду.   За Артемовкой постепенно уклоняясь вправо крутили педали к Медведице на Вонючие пески.
Иногда ездили в устье Березовки. По Заполянской дороге в лесу забирая вправо. Проехав несколько глубоких оврагов, попадали туда, где Березовка отдавала свои воды Медведице. Берег Березовки здесь был высоким и заросшим, а сама Березовка мелкая. Зимой Березовка покрывалась льдом. Но дети кататься туда не ходили. Далеко. Только рыбаки ставили вентеря в укромных местах по лесу, прорубая во льду лунки.

РЕЧКИ ЛЕМЕНЁК и МАЗЛОВКА

Безымянка бежит от истока виляя по степи с редкими деревцами по берегам всего 20 км до Муравлей, а уже у Киреевки  берега  гуще зарощены деревьями и садами по руслу с крутыми  поворотами, ямами мимо Константиновки к Малодельской.
Станица лежит в низкой котловине, где близко от поверхности бьют родники. Здесь как бы была дельта Безымянки и она делилась на несколько рукавов и ериков, путляющих в самых разных направлениях.
Добежав до Амбарной горы Безымянка получает от станичников имя Леменёк. Мягкий чернозем с перегнившими водорослями оседал на дно в виде ила.
Отсюда и название Ильменёк (или по местному Леменёк).
Здесь по берегу в старые времена были густые кусты калины и край называли  Калиновка.
Дальше Леменёк охватывает полукругом северную часть станицы, роднясь, через ерик Бобер с рекой Березовкой.
В 19 веке во время сильного наводнения по Безымянке пошла большая полая вода, пробилось новое русло. И этот другой рукав течет через станицу, извиваясь как уж, петляет в самых неожиданных местах.
По преданию первым на этом рукаве поселился казак по фамилии Мазлов.
Поэтому часть речки, где было подворье этого казака, называется Мазловкой.
Думаю это примерно от поворота у бывшей начальной школы до поворота на Суре.
По легенде у Амбарной горы Безымянка рождает Леменёк и Мазловку.
Они тут же ссорятся и расходятся. Брат Леменек уходит вправо, сестра Мазловка влево. Текут неподалеку друг от друга почти до середины станицы, но тут сестра бзыкает и круто отворачивает в сторону Суры. Бежит поперек станицы. В конце Суры, решив помириться с братом, резко бросается вправо к лесу. В Кочерге своенравная сестрица, опять поворотив, спешит навстречу братцу.
А Леменёк, напоив окраинные огороды станичников, поджидает её в углу Успенки. Здесь они встречаются и бегут вместе к Березовке.
Мазловка  была проточная и родники кое-где намывали песчаные, янтарные как топленое масло бережки. Если рядом било несколько родников, то в этом месте она становилась шире, полноводней.
На въезде в станицу слева от Мазловки свернулся полукольцом лиман Вербовка.
За Вербовкой в сторону леса стояла до 1960-х годов старая паровая мельница.
В Малодельской Мазловка, как заботливая хозяюшка, поила спускающиеся к ней огороды и сады станичников, растила высокие и необхватные вербы по берегам.
От неё ползли на левадах заросли терновника, краснотала. Были и чистые берега, где купались станичные детишки.
Я в раннем детстве жил в доме бабушки Устиньи на берегу. Это место сейчас называется «Говоркова гатка». Если от дома бабушки Устюшки пойти влево, то через две сотни метров в переулке выход к другому рукаву Леменька с разрушенным мостиком и гумном за ним. С ребятами в середине 1950-х годов перелазил по старому мостику на ту сторону, там прыгали на заброшенном старом гумне в кучи соломы со стен обрушенных амбаров.
Хорошее место для купания было около Начальной школы. Здесь на берегу когда-то стояла баня и берег был высокий, чистый, а потом Мазловка поворачивала в сторону Большого моста и была с обеих сторон занята огородами.
Помню нашу детскую песню:
Пошел купаться в Леменёк.
Пузырь бычиный взял с собою.
А голова – тяжельше ног,
Она осталась под водою.
(Вместо круга раньше привязывали к поясу высушенный, надутый бычий пузырь тем, кто плохо плавал).
Лучшим местом для купания считался Большой мост. Справа был песчаный берег с небольшим обрывом и дальше изгородь Страховых. Можно было прыгнуть с моста, нырнуть и вылезти здесь. Когда ни придешь, всегда купается 5-6 ребят. Большой мост был широкий с набитыми, как колеями досками вдоль для проезда грузовых машин в МТС. В середине моста крепко прибивали толстую, длинную доску над водой, как трамплин. Она пружинила и резко подбрасывала вверх, разбежавшихся виртуозов. Сложив ручки стрелкой, вонзались вниз головой в воду, почти не оставляя брызг. Особенно ловко прыгал с моста Сашка Жалнин (Желток), живший рядом.
В конце 1950-х годов реки Березовка и Безымянка, даже в разгар лета, были глубокими и полноводными. Мы, детишки, прыгали в центре станицы с высокого большого моста, специально ныряли и редко когда доставали дна.
Иногда купались и в сотне метров отсюда у Малого моста.
Когда в 1955 году мы переехали жить в Больничный дом, бегал с соседом Ванюшкой Блохиным на Масловку. За нашими огородами был поворот Мазловки в сторону Кочерги и бережок за поворотом был песчаный с редкими кустами краснотала. Называли это место Масловка. Далее она сужалась, и был переезд через неё к Овчинному в сторону Заполянского леса. После переезда речка опять называлась Леменёк. На той стороне Леменька, за поворотом в Кочергу в 1950-е годы был птичник. Я с Васей Полуниным ходил туда к на работу к его матери. А на самом повороте было место для купания (Дронов угол). Заход в Леменек был здесь мелким и песчаным со стороны станицы.
В Кочерге почти все ходили купаться к дому Ковалевых. Между забором Ковалевых и городьбой растянутых вдоль Леменька огородов был небольшой бугор со спуском к воде. На этом пятачке и купались. У берега воды было по пояс, а дальше с головой. Здесь научился плавать. Купались и на той стороне плотины, ведущей к кладбищу. После плотины берега были густо зарощены лозняком, камышом так, что можно только зимой через них продраться по льду. Где-то рядом там подходила Березовка.
На берегу Леменька у плотины к кладбищу жил Костя Тапилин (Горбатенький). Около огорода приковывал лодку к вербе. Иногда он давал мне ключи и мы с Ваней Блохиным на этой лодке гребли по Леменьку к дальнему повороту в Кочергу. Там с лодки поплавочными удочками ловили красноперок, окуней, карасей и линей, забрасывая в прогал между кувшинками.
Рыбачил с лодки в Мазловке и с братаном Киреевым Иваном чуть выше Большого моста, напротив его огорода. Захотели пить, зачерпнули фуражкой за бортом воду и напились чистой воды.
Отец с братом Зиновеем бреднем вытаскивали на той стороне Леменька у поворота в Кочергу крупных судаков. Их называли «Сула». Водились вьюны.
В те годы можно было насчитать до десятка мест купания в Мазловке, Леменьке.
Были и трагедии. Слева от Большого моста стал купаться и утонул пьяный приезжий бухгалтер. А у Ковалева двора утонули две пятилетние девочки Максимчук и Плескова. Плавать не умели, взялись за руки, и пошли вглубь.
Леменёк, Мазловка – домашние речки. Спустился с крыльца, прошел сорок шагов по огороду, и вот он Леменёк. Зачерпнешь с мостков пару ведер и польешь грядку огурцов. Бабы полоскали выстиранное белье в Леменьке и Мазловке.
Поздней осенью с нетерпением ждали, когда встанет первый лед на Леменьке.
По первому льду и рыбалка лучше, и интересно смотреть, припав лицом ко льду, как посередине реки подо льдом ходят стайки рыбок. Азартно пробивали пяткой белые кружки воздуха во льду. Зимой на Леменьке, Мазловке был толстый лед. Ребятня до вечера гоняла самодельными клюшками шайбы в разных концах станицы, делясь на команды.
Катались и просто по руслу Леменька вокруг станицы. Катишь и встречаешь по пути, то в одном, то в другом месте карогоды ребят, азартно гоняющих шайбу от ворот к воротам. Вместо ворот конечно пара ледышек. Кое-где по пути попадаются длинные, узкие проруби, идущие от берега к глуби. Это стоят рыбацкие вентеря и сетки.
В детстве как-то разогнался на коньках у Кашаева моста, не заметил большой полыньи. Влетел в неё и поплыл. Рядом играли пацаны, но побоялись приближаться ко мне из-за тонкого льда на окрайках. Я стал сам вылезать на лед, а он подо мной ломается, и опять сползаю в воду. Ломал в сторону берега до тех пор, пока не почуял под ногами дно. Тут уж вылез, побежал со всех ног греться к тетке Марфе. Залез на горячую русскую печь, снял с себя всю мокрую одежду, согрелся. Даже не заболел, а мама и не узнала ничего.
Помню, как в широком месте Леменька по дороге на кладбище, приезжие шабашники вырубали толстенные куски льда, отвозили их на наш молокозавод в погреб. Это вместо холодильника летом.
Весной бегали к Большому мосту, смотреть, как течение несет отломанные крыги льда. Переживали, не раздолбает ли опоры моста.
В 1950-1960-е годы был другой климат. Выпадало много снега на сотни километров окрест. Весной Медведица всегда выходила из берегов, заливала луга до Амбарной и Мельничной горы. Широко разливались Березовка, Безымянка, Арчеда. И даже зимой льдом была покрыта вся лощина от Малодели до Лычака. Помню летом, осенью 1994 года сосед Васильев Анатолий ставил на Кочережинском повороте сетки вечером. Утром на лодке выезжал проверять. За пойманных щук, карасей брал самогонкой.
Сейчас Леменёк в Малодельской бурлит и полон воды только в весеннее половодье, а летом можно угадать по нескольким грязным лужицам.
Сотни, тысячи лет эти речки сильным течением неслись к Медведице. На Березовке стояли водяные мельницы.
И, за какие-то 30-40 лет обмелели, заилились, а то и совсем пересохли.
Думаю основная причина, распахивание целинных земель тракторами в советское время вдоль речек. До революции пахали на лошадях, да на быках за станицей в полях. По берегам речек на лугах пасли табуны лошадей, стада коров, овец.
В 1937 году пригнали в наш колхоз 70 тракторов и число их с каждым годом росло. Ветром с пашен в речки несло земляную пыль. За эти годы слой пыли оседавшей на дно достиг 4 метров, практически засыпав все русло. Чекунков Петр Иванович брал длинный шест, протыкал его на 4 метра в глубину реки Березовки под Мельничной горой. В лесу, куда пыль не долетала, Березовка и сейчас течет мелким ручьем. В 1950-е годы переход через неё в Лучке был всего на полметра глубже.

Нашей станице эти речки сотни лет дарили красоту и неповторимость. Их любили  родители, деды, прадеды. Купались в них, поливали сады и огороды, любовались зарослями калины, терна по берегам.
Сейчас практически исчезли наши любимые, чистые, полноводные, красивые речушки.
И не только у нас, а по всей стране. Это плата за технический прогресс.
Никто теперь не согласится жить при лучине, топить дровами, ездить на лошадях, пахать поля сохами, плугами на быках.
Поэтому построили на крупных реках ГЭС, изменив водный баланс.
Сгорание миллионов тонн  бензина, газа, нефти машинами, заводами привело к глобальному потеплению. Истребили пойменные леса, природу...
Перешли от социализма к рынку, уничтожив у человека чувство причастности, ответственности за «народное» достояние.  Стали частными земли, леса, пруды,  полезные ископаемые.
Нет в головах у людей чувства «хозяина». Дома, во дворе он хозяин.
А за его забором в Леменьке, в Мазловке, в Медведице, в лесу  разбросаны пакеты, бутылки, старые шины, гниют поваленные деревья, засоряя красивую древнюю природу.
Жалко. Больно. Когда люди поймут, что красота природы, жалость к зверькам и птичкам воспитывают чистую, добрую, богатую душу. А душевные богатства намного ценнее материальных.