Я ждал тебя... Глава 34

После застолья вся семья отправилась прогуляться до источника, где отец Василий и Антон приладили на дверь новое распятие, на месте прежнего, сгоревшего. Вся семья... Антон рассказывал Таисии позже, когда они вдвоем вышли к Оке и уселись на зеленый, сплошь заросший травой склон, что для него сегодня всё так необычно: необычно долго находиться среди людей, разговаривать с ними, просто даже слышать разные голоса, - он так привык всю свою жизнь быть один, слышать тишину. Звуки, которые наполняли его существование, были рабочими звуками: постукиванием, жужжанием, скрежетом... Но, в основном, была тишина, не нарушаемая никаким человеческим присутствием.

- Я стал нелюдим, - улыбнулся Антон, но было видно, что ему неловко в этом признаваться.

- Тебя тяготило всё это время присутствие моих родителей?

- Нет, что ты! Вовсе нет!.. Они замечательные. Отец твой помогает мне многое понять. Мне это нравится, и мне это нужно, - потому что, как ты знаешь, у меня никогда не было... отца. Меня никто не учил всему тому, что должен знать мужчина, как он должен себя вести... Нет, дело не в них, а во мне. Я опасаюсь, что это они тяготились мной. Я, наверное, был среди вас белой вороной...

Таисия пожала плечами, как будто пытаясь припомнить что-то.

- Не знаю, я ничего такого не заметила...

- Ты не заметила, что я абсолютно не умею вести себя за столом? Правильно есть, - у меня все время руки дрожали, и я думал, только бы не застучать вилкой по тарелке... И я не умею общаться, вести беседу. Вы знаете друг друга всю жизнь, - и вам всё равно есть о чем поговорить, - это здорово! А я всё время напрягал голову, ничего не шло на ум. Рассказывать о моей жизни - это никому не интересно. Должно быть, твои родители решили, что я пришел просто набить себе живот.

- Ничего подобного они не решили! Ты еще плохо их знаешь: они из тех, кто старается никогда не осуждать другого. Они рады, что ты смог вкусно поесть, - пусть бы ты даже только за этим и приходил!

Они рассмеялись. Вечерело, и солнце обливало две их фигуры и все вокруг теплым, карамельным светом. Две их длинные тени, брошенные на мягкую траву, слились воедино. Антон изредка поглядывал на Таисию, - из-под ее косынки на лоб выбилось несколько волосинок, - и он любовался теперь, как ими легонько поигрывает ветер.

Антон почувствовал, как непреодолимое волнение вновь охватывает всё его тело. Такое и раньше уже случалось, когда Таисия была рядом, - и с каждым разом ему всё труднее было противостоять этому состоянию. Ему безумно хотелось прикоснуться к ней, почувствовать, какая она на ощупь, ее кожа, - но Антон не смел. А, вместе с тем, их тела были так близко, - с некоторых пор они, не сговариваясь, оказывались всё ближе и ближе друг к другу. Они усаживались рядом, Таисия в разговоре могла ненароком тронуть его за локоть или ладонь, - тогда по всему его телу словно электрический заряд пробегал, и Антон терял логическую цепочку беседы. Он поглядывал на Таисию, кивал, будто в подтверждение того, что она говорила, но на самом деле он уже ровным счетом ничего не слышал и не понимал. В его венах вместе с бешено пульсирующим током крови стучала одна единственная вопросительная мысль: "Приятно ли ей прикасаться ко мне?"

Никогда раньше, до Таисии, Антон не испытывал ничего подобного, - ни когда Тамара разделась перед ним, ни когда он видел обнаженные тела на игральных картах, которые с пошловатой улыбочкой подсовывали ему дельцы с рынка, когда он сбывал там свои шахматы. Антон не считал эти изображения зажигательными, как не считал их развратными, - он вообще не находил в них ничего и удивлялся, отчего это все мужики так с ними носятся. Он не чувствовал в своем теле ни малейшего импульса, его плоть молчала, - наверное, потому, что молчала душа. А вот теперь внутри него грянула буря...

- Ну уж, не только за этим я приходил, но и чтобы подарить тебе вот это... С днем рождения! - с этими словами Антон подал Таисии бумажный сверток с подарком.

- Ну наконец-то! А я всё гадала, что ты там прячешь? Испугалась уже, что назад к себе унесешь, - шутила Таисия, которая сегодня пребывала в веселом, шаловливом настроении, - ну точно как ребенок!

Когда же Таисия развернула и взяла в руки платок, ее улыбка превратилась во вздох восхищения.

- Где ты это достал? Какая тонкая работа! Сейчас таких уже не делают, днём с огнём не сыщешь!

Антон ничего не отвечал, а лишь наслаждался произведенным на Таисию впечатлением. Он был так счастлив видеть ее наполненные радостью глаза. "Вот было бы здорово увидеть их, когда буду умирать! - вдруг подумалось Антону. - Пусть даже с сеточками морщин вокруг! Но, если эти глаза проводят меня в последний путь, - уже ничего не страшно!"

Таисия начала поспешно развязывать узелок на своей косынке, чтобы примерить обновку. Вдруг она замерла и воззрилась на Антона.

- Отвернись, пожалуйста! - попросила она. Он, с улыбкой, повиновался.

- Ты вообще его на людях никогда не снимаешь? А как же ты училась, тоже всё время в платке ходила?

- Да, - нисколько не смущаясь, ответила Таисия. - Поначалу одногруппницы шептались, даже издевались, а потом привыкли и подружились со мной. Можешь смотреть!

Антон повернул голову и увидел перед собой... невесту. Таисия не стала завязывать платок, пожалела его тонкую ткань и драгоценную вышивку, - а только покрыла им голову, как Богородица. Кружево обрамляло ее лоб, чуть бледное лицо, спадало на покатые плечи. Антон жадно блуждал по ней взглядом своего единственного глаза, и не мог насмотреться, - хотя знал, что рискует смутить ее. Невеста... Она была так же хороша сейчас, как любая женщина в один из главных дней своей жизни. Черты ее лица сделались кроткими, как у какой-нибудь хорошенькой куколки, - и она опустила глаза в землю. Слишком горячий взгляд Антона действительно смутил ее.

Не совсем понимая, что делает, Антон придвинулся к Таисии так, что между их лицами осталась дистанция шириной всего в ладонь. Их дыхание смешалось. Их лица впервые очутились настолько открыты друг другу, и они взглядом несмело касались кожи друг друга. Антон чувствовал, что не может пошевелить ни руками, ни плечами, ни туловищем, - наслаждаясь этой первой, нерешительной лаской.

Вдруг Таисия подняла свою ладонь и поднесла к его лицу, но дотронуться не осмелилась, а глазами словно спрашивала у Антона "можно?". Его уродство было обнажено и выставлено прямо перед ней, так, что Таисия могла рассмотреть его мутное, мертвое глазное яблоко во всех деталях. Ему так хотелось, чтобы в его глазах Таисия прочла, как сильно он любит её, а вместо этого на нее смотрело лишь сморщенное веко, похожее на скомканную бумагу или высохшую яблочную кожуру. Антон лишь слегка кивнул, покорно подчиняясь ее желанию дотронуться до него.

Холодные подушечки ее пальцев были, как какой-то живительный компресс; они блуждали очень аккуратно, слегка подрагивая, по его веку, потом поднялись и погладили бровь, лоб. Всё это время Антон испытующе вглядывался в Таисию, пытаясь уловить оттенки отвращения в ее взгляде, - но их не было; лицо ее было озарено спокойствием и нежностью. И он поддался этой ласке, закрыл глаза в порыве наивысшего доверия к существу, сидящему перед ним, и сам легонько ткнулся лицом в ее ладонь. Никто и никогда не дарил ему даже подобия такой нежности, никто и никогда не касался его без отвращения. Никто и никогда, даже просто для того, чтобы подшутить над ним...

- Откуда это у тебя? - тихо спросила Таисия. - Родовая травма?
 
- Скорее, родовая отметина, - горько усмехнулся Антон. - Это осталось мне от матери...

- За что она тебя так?

- Я до сих пор не знаю... - Антон отпрянул и заговорил в ироничной манере, стараясь отшутиться. - Сам задаюсь этим вопросом. Я был тихим и затюканным ребенком, старался лишний раз не попадаться никому на глаза, не создавать проблем.

- Расскажи про свою жизнь? - попросила Таисия.

- Не думаю, что тебе будет интересно! - отмахнулся Антон. Его глаза блестели, а на губах играла какая-то лукавая улыбка, как у ребенка, который что-то затевает. Он медленно, словно боясь спугнуть Таисию, опустился и вытянулся на траве, положив голову на подол ее расстеленной по земле юбки. На мгновение спрятал лицо в складках ее платья. Антон всё время внутренне урезонивал и превозмогал себя, чтобы нечаянно не коснуться ее ножек, красиво задрапированных мягкой тканью. С него было довольно и этой малой, но такой драгоценной возможности ненадолго прикоснуться щекой к ее платью.

Антон был весь напряжен, как натянутая до предела струна, - и при внешнем спокойствии он весь превратился в слух и внимание, не выпуская из поля зрения ни единой черточки на лице Таисии. Антон ловил каждое ее движение, каждую перемену в ее взгляде, - и если бы только увидел, что его действия неприятны Таисии, готов был тотчас отступить.

Но в ее взгляде не было никакой неприязни; она смотрела на Антона сверху вниз, и ее голова в ореоле лучей заходящего солнца была так хороша и умиротворена, что Антон невольно подумал, "как святая". Из-под ресниц Таисии струился на залитые румянцем щеки какой-то тихий, мерцающий свет. На губы от каждого выдоха ложилась и медленно таяла теплая дымка...

- Ты знаешь, - начал Антон, глядя на Таисию снизу вверх и щурясь от солнца, - моя жизнь шла ничем не примечательна, мне нечего особо рассказывать, - не обижайся! Жил себе по наитию, никогда особо ничего не решал в своей жизни, потому что выбора-то и не было, подчинялся обстоятельствам. Мне, к сожалению, не повезло с семьей, не повезло с личной жизнью. Даже в мелочах, если разобраться, мне ни разу не улыбнулась удача. Бывает, что человеку, даже если вся его жизнь - сплошная черная полоса, вдруг улыбнется фортуна. У меня такого никогда не было... до встречи с тобой, Таисия. И, знаешь, как представляется мне эта встреча?

Как если бы один несчастный человек, заблудившийся в своей беспросветной жизни, не имея ни маяка, ни путеводной звезды, ни какого-то стимула к существованию, кроме, возможно, врожденного страха свести счёты с жизнью, - берёт свои последние средства и покупает лотерейный билет. Не потому, что таковым было его намерение, - а просто привлечённый криками лотерейшика на улице, - ни на что не надеясь. Люди вокруг него тоже покупали билеты, но все они оказывались пустышками.

А этот человек вдруг - раз! - и выиграл. Ему, нежданно-негаданно, достался тот самый золотой билет, выигрыш, который с лихвой покрыл всю массу его невзгод, страданий, одиночества. Мне достался золотой билет, понимаешь? - и этот мой золотой билет, - это... ты, Таисия...


Продолжить чтение http://www.proza.ru/2016/01/06/787