Моими глазами. 6

     При этом я вдруг понял очевидную истину: поймал себя на мысли, что совершенно разучился быть в отношениях с девушкой, и одна только идея о том, что рано или поздно мне придется заново выстроить всю эту "сюсю-мусю" цепочку, вводила меня в ступор. Что делать, с чего начать, куда бежать, а главное – зачем все это и для чего? Увиделись с девушкой, погуляли, в кафе посидели, в кино сходили, умудрился я ее за руку взять, а она умудрилась не отшатнуться от меня при этом – это все, безусловно, мило. Но что дальше? Странно, но раньше я никогда не задавал себе этот вопрос, и таких тем в моей голове не появлялось совершенно. Зато теперь такие мысли мою голову посещали, и посещали достаточно часто.
     Я перестал представлять, как можно весь день висеть на телефоне, как можно постоянно сюсюкаться, писать sms-ки и томно вздыхать от одного только звука, сигнализирующего о том, что получено новое сообщение. Не понимал, как вообще можно этот телефон таскать с собой даже в душ, не говоря уж о туалете, где сам Бог велел вести долгие и важные переговоры. Неужели раньше мне это не надоедало? Неужели это не надоедает другим влюбленным? Неужели правильно не отлипать друг от друга по 24 часа в сутки? Только сейчас я осознал всю комичность этих ситуаций в парах и прекрасно понял для себя, что ничего такого мне больше не хочется. Я напоминал себе спортсмена, который бегал стометровку за 10 секунд, но потом получил серьезную травму, после которой героически вернулся в спорт, но теперь может бегать ту же дистанцию всего лишь за 13 секунд. Вроде бы он общенародный герой, все его чествуют и восхищаются им, но на деле – результата ноль. Он хоть из кожи выпрыгнет, но за 10 секунд свою стометровку уже никогда не пробежит. Ничего идеального и тем более сказочного в нашем мире не бывает и совершенно быть не может. И более того – даже права такого не имеет.
     Мой уровень тестостерона бессовестно упал до такой критической отметки, что я давно уже не провожал глазами тушку понравившейся мне девушки. Любые округлости женской фигуры стали мне совершенно безразличными, и с этим положением дел пришлось смириться. Мне куда интереснее было выбирать куриное филе в магазине, нежели чем пялиться на чье-то филе, чужое, мне откровенно недоступное. И я смирился с тем, что отношений в моей жизни больше никогда не будет. Искренних отношений. Просто не получится впредь их выстроить.
     Я прекрасно понял, что мне в жизни этот геморрой больше не нужен. Складывалось ощущение, что я морально перерос все эти отношения... Какая-то близость пару раз в месяц и пожаренная на сковородке "Докторская" колбаса с лучком абсолютно не стоят того, чтобы терять свою уникальность, свою свободу и связывать себя какими-то обязательствами с чужим человеком. Ушла эта эпоха искренности, и я больше не хотел ее держать. Как можно свою уникальную и единственную жизнь, более того – лучшие ее годы, осознанно приносить в жертву учебе, увлечениям, желаниям, вкусам и предпочтениям какой-то девушки, которую еще вчера ты и знать не знал?! Как можно постоянно жить чужими проблемами, делая вид, как будто совершенно нет своих?! Я просто не смогу ни сломать себя окончательно, как-нибудь оказавшись в очередной петле, ни сломать жизнь другой девушки, пусть и чужой, но от этого не ставшей априори монстром.
     Если я могу себе позволить не вставать в шесть утра, как делает это все население страны, если моя работа мне это позволяет, я и продолжу жить так. И я не хочу от отца потенциальной своей девушки и будущей жены, который воспитан иначе, выслушивать, что зятек-то у нас лентяй и оболтус, до обеда спит, видите ли. Я не хочу вечером субботы сидеть возле чьих-то ушей спаниэля, как примерный и послушный подкаблучник, и опять проживать чью-то чужую жизнь, а не свою. Я хочу смотреть футбол под голос своего любимого комментатора, пить тройной экспрессо на ночь, потому что я получаю кайф от этого. И никто не упрекнет, никто не скажет ни слова. Я не хочу ни с кем рядом спать, не хочу просыпаться ночью без одеяла, не хочу ютиться на одном боку до тех самых шести утра, лишь бы только сон своей благоверной не потревожить.
     Женишься всегда не столько на девушке, сколько на всей ее родне. И потом понесется душа в рай: "Надо съездить к маме за банкой огурчиков; надо помочь папе сколотить теплицу на даче; давай погостим у бабули в деревне; у моей племянницы потерялся кот – помоги девочке объявления расклеить; троюродный шурин по линии моего деверя умер – люди в трауре, надо устроить похороны; сегодня мужа двоюродной сестры моей сводной бабушки выписывают из больницы – ты все равно дома работаешь, ничего же тебя не держит, поэтому давай, любимый, подорвись, съезди, помоги людям. Тебе же не сложно, правда?" В результате чего моей наградой за это бытовое и социальное волонтерство станут два килограмма картошки, пять морковок и десять штучек деревенских яичек, которые мне послали вроде бы как в благодарность за труды.
     Любого рода отношения в ультимативной форме лишат меня свободы и поставят перед фактом проживания нами обоими только ее жизни и решения только ее проблем – жилищных, социальных, материальных и учебных; обеспечения только ее досуга киношками, кафешками, мишками, зайками, коробками конфет, постоянно рвущимися колготками и цветочными горшками на окнах. Чтобы потом, ближе к ночи, как нашкодивший щенок, намекнуть на такую желанную близость в очередную благодарность за все эти киношки, кафешки, за всех мишек и все конфеты, за все привезенные банки огурцов и построенные теплицы, за нашедшегося кота, за организацию похорон, за выписку из больницы незнакомых людей. Намекнуть как на что-то неправильное, что-то нелогичное, что-то ненужное ей и нужное почему-то только мне одному. Это все того не стоит, ну правда же!
     К великому для меня сожалению, все былые мысли о любви и чистоте отношений между мужчиной и женщиной окунула в нескрываемый цинизм и откровенно жесткий монолог банальная петля на том самом дереве. Сейчас все отношения строятся по формату старой советской загадки: "чтобы спереди погладить, надо сзади полизать". И этот процесс, дай Бог, в дальнейшем как-нибудь пройдет без меня!
     А что касается Анжелики и ее жизни, за которой я не следил, то зачастую бывает так: всегда происходит именно то, от чего мы так тщательно пытаемся убежать или скрыться. В конце ноября я все-таки увидел Анжелику в компании видимо с тем самым молодым человеком, который возрастом был младше меня лет на десять, но в чем-то другом, ведомом только самой девушке, превзошел все наши с ней два былых года предательского счастья. Я вел себя как нашкодивший щенок, который понуро брел по другой стороне улицы и наблюдал за тем, как счастлив "хозяин" в новой жизни. Я издалека узнал ее, просто не мог не узнать. Запах ее парфюма до такой степени резко попал мне в нос, что мгновенно я начал крутить головой по сторонам, уже будучи уверенным в том, что Лика непременно где-то рядом.
     Она шла за руку с другим: такая красивая, такая далекая и для меня уже недоступная. Анжелика давно уже не смотрела на мир моими глазами. Она просто смотрела вперед – уверенная в себе, в своей жизни, в своем кавалере, которого держала за руку и который наверняка не бился электрошокером. Она больше не смотрела на этот мир моими глазами – глазами человека, который решился на самый тяжкий грех; глазами человека, который по-настоящему ее любил; глазами человека, который посвятил ей всю свою жизнь, а в ответ не получил даже банальной благодарности; глазами человека, который вырвал ее из сердца, отпустил в свободное плавание, не сказав ни слова, отдал другому мужчине и переломил хребет переплетению старческих пальцев в далеком будущем; глазами человека, который будил ее по утрам губами и который не давал спать по ночам; глазами человека, однажды побывавшего в петле.
     Они перешли дорогу по зеленому сигналу светофора, на который я не успевал. Издалека я провожал их глазами в новую жизнь. Мне так казалось тогда, в ту минуту. На деле же в новой жизни Анжелика была как минимум дольше меня. И как минимум счастливая. Любви на троих не существует. Когда в любви трое, всегда кому-то больно, кому-то азартно, а кому-то и вовсе безразлично. Я мог перейти дорогу на следующий сигнал светофора, дающий мне такое право, догнать Анжелику и ее кавалера, как догоняли их снежинки, кружившие вокруг меня, посмотреть в ее глаза своими глазами, но не стал этого делать. Они все дальше удалялись от меня, а я все дальше удалялся от мысли о том, что в этой жизни мне нужен человек. Нет, думал я, настоящее человеческое счастье – это не любить и даже не быть любимым. Счастье – когда тебе не придумали вторую половину там, наверху. Когда Бог делил все пары на половинки и раскидывал их по странам и континентам, и когда очередь дошла до меня и моего деления, Бога кто-то капитально отвлек, и я получился цельным, неделимым, самодостаточным. У каждой партии товаров есть свой брак, это неизбежно, ведь правда? Просто это надо принять гордо, стоически, не с петлей на шее, а посмотрев на ситуацию моими глазами. Пусть и глазами, где-то в глубине до сих пор полными искренних и горьких слез...