Мини-детективы

               
                О ПОЛЬЗЕ ДЕДУКТИВНОГО МЕТОДА

                БЫЛЬ


   "Как молоды мы были...".  Уютно устроившись в кафе-мороженое на улице Горького в Москве,  мы - это я и моя подруга  Люся Кокина  -  весело щебетали о том о сём в ожидании официантки.  К нам подошли  два молодых человека - разрешите, мол, присоединиться.  Почему бы и нет.  Выглядели они вполне пристойно.  Главным оценщиком всегда была Кокина.  Мы предложили оплачивать каждый за себя, но юноши настояли на угощении.  Почему бы и нет.
       
    Мороженое, конфеты, кофе украсили наш столик.  Анекдоты, шутки, непринужденность подняли настроение.  Через некоторое время мы с Кокиной (школьная привычка - Люся всегда была Кокиной)  посетили дамскую комнату - поправить причёски и чуть посплетничать о новых знакомых.  И вынесли вердикт - знакомство можно продолжить.
   
    Однако, вернувшись, мы не застали ни молодых людей, ни новенького плаща, который я приобрела накануне, и повесила на спинку стула.  Толстая официантка с довольной ухмылкой встала в позу боксёра,  чтобы мы не смогли смыться. Ещё бы! При однообразной работе хоть какое-то приключение.  Заплатив за себя  (на беглецов у нас денег не было), мы оставили в залог на сутки свои часы.
       
    Ошеломленные,  мы молча стояли у дверей кафе.  Наконец Кокина с её нордическим темпераментом равнодушно произнесла: " ... с ними"  (употребив овощ, который редьки не слаще).
       
    Меня же трясло от негодования.  Негодование сменилось ощущением полной раздавленности, полной ненужности этому Миру. Казалось бы  - заурядный случай для столицы, но природа моя, отголоски предков - архангельских поморов, одновременно бушевали во мне и требовали действий:
      
    Нет! Нетушки! - Я была на грани истерики, но внутренний голос скомандовал: "Спокойно!".
       
    Первую мысль, зачем мы вдвоём пошли в туалет, я отбросила как несостоятельную:
      
    - Люся, Мы их найдём!
    - Ты с ума сошла. В Москве?  Может они вообще проездом.
    - Москвичи или около. У меня на московское аканье особый слух. Твоя задача, Кокина, не мешать мне думать.
      
    - Эврика!!! Кокина, кажется, меня осенило.
       
    Кокина застыла. Надо было видеть её. Но с ней мне всегда хорошо думалось, потому что в глубине души она мне верила.
       
    Я вернулась в кафе и застала официантку с подносом около столика. Меня интересовало, какие конфеты мы ели, вернее, какие фабрики их выпускают.
       
    Перебрав в уме,  всё, что говорилось за столиком, отчётливо всплыла фраза одного из "героев": "А наши конфеты лучше". "Наши" - скорее всего, решила я, - "с нашей московской фабрики".

    И не ошиблась.  В кафе в ассортименте были конфеты фабрик "Рот-Фронт" и "Бабаевская".  Остаётся "Красный Октябрь". Эврика! Я уже не сомневалась в успехе. Теперь дело техники.
      
    Кокина в недоумении, как лань, мчалась за мной к набережной, к фабрике "Красный Октябрь".  Далее, как в кино.  Молодые механики не отпирались, сознавая, что у нас есть свидетель, а у них нет алиби.  Не буду описывать немую сцену.  Драматургия дала нам достаточно примеров этого явления. Случившееся в кафе помогло  в дальнейшей моей жизни избегать подобных унижений.
       
    Я может и ранимая  (есть такое мнение). Но раненая женщина способна дать отпор всяким проходимцам.

               
                ***

               

               В КРАСНОЙ РУБАШОНОЧКЕ, ХОРОШЕНЬКИЙ ТАКОЙ
               
                БЫЛЬ      
         
               
    Люся Кокина уговорила-таки меня поведать ещё одну небольшую историю
   
    Это было давно. На рубль можно было сходить в кино и съесть  мороженое.   

    Так вот!  Он, как из асфальта выскочил на Крымской площади в Москве и предстал перед нами с бурной речью о постигших его финансовых неприятностях. Из скоротечной речи мы всё же поняли:  ему срочно надо на аэродром  и  три рубля не хватает на билет.  С гарантией возвращения почтовым переводом. Я отдала наш единственный рубль, и вместо кино мы устроились в скверике Метростроевской улицы (ныне - Остоженка).
      
  - А мы не поторопились? - одновременно подумали мы.
  - Нет. Всё правильно. Такой импозантный. Рубашка красная - последний писк, а брюки  белые! Такие только у спекулянтов или в загранке можно достать. И надо же обокрали. Наблюдательная Кокина всё же не заметила сразу одной детали, о которой я скажу позже.
      
    Посидев минут сорок, мы вновь направились к Крымской площади. Каково же было наше удивление, когда в очереди за газировкой (обычное явление, мы увидели нашего "героя".  Он стоял в конце очереди и что-то горячо говорил женщине. Та, мы заметили, дала ему, вероятно, рубль, который он положил в карман рубашки. 
       
   Мы встали так, чтобы он нас не видел, а видели мы его, и затаились... Нас доконало, когда он стал ковырять в носу, и наконец-то  Кокина  узрела, что на ногах у него домашние шлёпанцы, в таких тогда никто из дома не выходил.  Всё стало ясно.  Живёт рядом.  Там компания. На "что-то" не хватило,  вот и вышел на "охоту".
      
   - Лер, меня тошнит. Так обидно.
   - Отлично. Он в носу ковырять будет, а тебя тошнить. Давай думать, как рубль вернуть.
   - Да уж.  Так и отдал.  Скажет, видел я таких...
   
   Неожиданно для себя, я ринулась в очередь. Растолкав людей, подбежала к нему и запыхавшись,  взволнованно запричитала:
      
   - И не дадут. Зря стараетесь. На аэродром опоздаете. Бежим. Тут рядом моя тётушка живёт. Она инвалид, но добрая и всегда дома. Не откажет. Два рубля найдёт.
      
     Я помчалась к дому, в котором, знала, есть лифт. За мной как под гипнозом мчался в белых брюках... за ним Кокина... в абсолютном недоумении.

     Только потом я поняла:
      
     Мысль моя уже была на каком-то реактивном уровне, а до аналитического ещё не дошла. Иначе, как объяснить эпилог этой истории. Около подъезда лавочка. Я усадила "гастролёра" на неё и велела ждать минут пять.
      
     Бросившись в подъезд, скорее нажала кнопку лифта. Через несколько секунд мы были на пятом этаже.
    
     - И что дальше?
     - Люсёк, не мешай, что-то вызревает.  Слушай. Нам надо вернуть рубль.  А у Галины только трёшка одной бумажкой, усекла?  И она не даёт,  требует сначала сдачу - рубль.
      
      Кокина засомневалась, но план мой прошёл на ура. У нашего попрошайки сомнений не было, что мы искренне хотим ему помочь, и он с радостью отдал мне рубль в ожидании трёшки. С рублём мы стояли на площадке пятого этажа и со страхом думали, будет он нас разыскивать или поймёт.
      
      Дождавшись третьего жильца этого дома, мы убедились, что лавочка пуста. Высунулись из подъезда и в начале Метростроевской улицы увидели удаляющийся красно-белый силуэт.
   
      Дома, моя тётя Галя, инвалид, пришла в восторг от рассказанного. У неё всегда были гости. Один из них сказал: "Надо было не про трёшку говорить, а про пять рублей. И про два рубля сдачи".
   
      Но я вспомнила фразу "Изобилие халявы -  мучительно".  Конечно, это не изобилие. Но как понимать…  Мы вернули наше.