Паром Хельсинки - Стокгольм

Что такое паром, помню с детства. Полсотни лет назад переправлялись мы с моей,  к сожалению ныне покойной, бабулей Амалией на пароме через Оку – направлялись в гости к её невестке. Вокруг – бабы в душегрейках и платках, мужики в невероятно линялых одёжках, а бабуля моя (что значит польская кровь!) в платье с оборочками и шляпке с цветочками. Ну, с перепугу от такой компании,  нас с ней (а мне было лет шесть)  усадили в кабину какого-то грузовичка, последним въехавшего на паром. На середине реки  стоящая впереди  машина сдала назад, наша тоже попятилась, и задние колёса её съехали с настила, повисли в воздухе. Машина начала тихонько сползать в воду, бабы и мужики с визгом посыпались из кузова, шофёр не забыл позаботиться о своей безопасности, а бедная моя бабуля, испугавшись не так за себя, как за меня, беспомощно дёргала ручку двери, а та всё никак не поддавалась. Но ничего, обошлось, и дверь помогли открыть, да и машина так и не успела окончательно соскользнуть, добрались–таки до берега. Я не помню, чтобы мне было страшно – наоборот, первая поездка в настоящем грузовике! Только вот тот бабий визг иногда вспоминается. Но что это я о былом, я же хочу о новом…

Так вот, паром, который мы увидели в Хельсинском порту, – белый 8-10 палубный лайнер, Силия Лайн, а паромом называется потому, что движется только по определенному маршруту: Хельсинки – Стокгольм – Хельсинки,  и никакого тебе Гонолулу. Более всего меня удивило, что при всей своей огромности (а только в трюм на наших глазах въехало с десяток большущих фур, а  уж автобусов и машин – вообще немеряно), он производит впечатление лёгкого и чуть ли не воздушного. Перевозит паром разом 2 – 3 тысячи человек, а посадка происходит  в течение получаса – организовано всё удивительно чётко, продуманы даже такие мелочи, как движущаяся полоса эскалатора для багажа – идёшь себе по причальному коридору, а вещички едут рядом – лишь придерживай на поворотах. И сразу при входе тебя фотографируют, и фото эти в нарядной рамочке уже через пару часов  развешивают  в одном из коридоров – понравилось – покупай красивый сувенир!

Хороша внутренняя отделка – полированное дерево, надраенная медь, прекрасные почти сплошь стеклянные внутренние лифты, продумана, удобна, уютна каюта. Приятны и полезны такие мелочи, как фен в душевой, будильник, встроенный в радио, теле-ролики, учащие спасаться в случае чего, прокручиваемые по одному из каналов ТВ. Очень неплохо посетить магазины беспошлинной торговли, где  парфюм, косметика, сладости и спиртное - настоящие, да ещё и прилично дешевле московских.

И о ресторане. Шведский стол – да, но шведские неоскудевающие бочки с красным, белым вином и пивом – это что-то. И ведь не с голодухи же сюда забрели! Но удержаться от того, чтобы ещё раз не подойти и не зачерпнуть полной ложкой икру?! А сёмга и форель какие? А мясо двадцатью разными способами приготовленное? Подождите, ведь мы начинали-то с закусок! А сколько их: мясных, рыбных, овощных! А нарезка всяческая, а натуральные овощи, зелень, фрукты! Нет, о фруктах ещё рано – хотя приятно холодным февралём, глядя из окон на жутко-чёрную  - брр - холодную воду из тёплого уютного ресторана, вкушать арбуз… Но сначала ещё супы, да тефтельки там разные, да ещё это, и то, и то… Ой, ой! А сладкое-то! Десерты-то!  И ведь ещё выпивать надо! Поэтому, уходя из ресторана подобно волку из всеми любимого мультфильма (помните, где он голосом Джигарханяна говорит «Бог помощь!» и еле-еле выбирается, поев, из-под свадебного стола), бредёшь в каюту тихонько, чтоб не расплескать…

А утром, подплывая к Стокгольму, приходит удивление уже не материальным, а духовным. Господи, как же они все раскрепощены в этом «свободном» мире! Эти девчонки, все сплошь без косметики – им не хочется казаться красивее, чем они есть, каждая из них и без прикрас  самодостаточна, уверена в себе и спокойна. Эти мальчишки, одетые (и не совсем одетые), спокойно лежащие в коридорах кучками не потому, что пьяны, а потому, что их кучка облюбовала себе именно этот коридор, здесь же они и прокантовались всю ночь вокруг пары банок пива. А эта старушенция с изящным саквояжиком и собачкой в корзиночке, вся в кудельках и яркорозовой курточке! Как не боится эта старая перд…(извините), леди, ехать одна, да с багажом, да с собачкой, да в розовой курточке! А эта беременная, явно на сносях, да ещё и с коляской, в которой уже орёт один младенец! Не боятся они, не боятся ничего, уверены, что ничего с ними не случится, что в  любой момент их спасут, вытянут из проблем, отмоют и отстирают, если что…А может он свободный и взаправду, без кавычек, этот их капиталистический мир? Как же обидно и противно любоваться на всё это нам, людям, отдавшим всю, как говорится, и жизнь, и слёзы, и любовь совершенно иным понятиям  и ценностям. Может, потому они все, эти «капиталисты», так и не любят нас, и относятся к нам, как к забавным, но диким и не очень мытым зверькам? То есть посмотреть на нас ещё можно, но вот близко подойти уже некомфортно. А вдруг мы что-то такое выкинем и их мирок разрушим? До основанья, а затем… Это же НАШ известный гимн. И, по-моему, для всех них сейчас самым большим потрясением является то, что русские, оказывается, почти что как все нормальные люди, ну не совсем, конечно, но …Мне кажется, что сама мысль о нашем родстве и, не дай Бог, равенстве, вызывает у них довольно жёсткий внутренний протест. Наверное, должны пройти многие и многие годы,  чтобы залечить, зализать ту 70-летнюю брешь, что пролегла между нами. Удивляться тут нечему, ведь разве не так же мы относимся к африканцам или же северокорейцам? Просто радует, что кто-то ещё хуже  устроился в этом мире. Правильно, нет ничего приятнее, чем соболезновать подруге…

И вот он, этот Стокгольм. Городу 800, здесь никогда не воевали, никогда не бомбили, никогда не проводили ни МКАДов, ни третьих транспортных колец, слава Богу! Скандинавия вообще камениста. В незапамятные времена здесь прошли огромные ледники, содрав и сбросив в воду почти всю плодородную землю. И сегодня почвы почти сплошь каменисты и каждый клочок земли ценится очень высоко, поэтому и расширяться городу некуда. Как он встал на нескольких островах, домик к домику, камень к камню, так и стоят все эти полусказочные домики плотными рядами. Многие улочки, особенно в «старом» городе – пешеходные, только–только разойтись. А самая узенькая – вообще меньше метра шириной, но она – настоящая. Полноценная улица с номерами домов по каждой стороне! Много красивых памятников. Глядя на эту зеленеющую патину на всадниках и конях, невольно думаешь: «пыль веков».

Описывать туристические красоты не хочу, хотя тут очень есть, чем полюбоваться: от ратуши, где вручают Нобелевские премии и Королевского дворца с марширующими гвардейцами до музея Астрид Линдгрен и музея самого большого в мире деревянного корабля, прошедшего самый короткий путь – утоп через 300 метров - неправильно рассчитали. Помните тот анекдот, когда со стапеля сходит корабль, сходит  - сходит, да и уходит под воду, а главный конструктор  хлопает себя по лбу и восклицает: «Ой, я забыл в основной формуле разделить на два!». Тут, по-видимому, тот же самый случай. Зато построен музей, бродя по которому можно наткнуться на восковую фигуру моряка или стряпухи, приняв их за живых людей, и полюбоваться средневековым бытом. А вечером очень интересно пройти по «их Арбату», пешеходному и сплошь магазинному.

Но поражает другое. Зима, снежно, но город расчищен, а вот серые грязные кучи снега не вывозятся куда-нибудь (океан – то рядом), лежат на виду, впрочем, не мешая ни транспорту, ни пешеходам. А это не просто грязный снег, оказывается. Просто выпавший снег посыпается не песком, не составами, над которыми годами работают никчемные научные работники, не солью поганой, жрущей и обувь и покрышки, а мелкой гранитной крошкой, которая остается после переработки камня. Собранный в кучи, снег лежит до весны, постепенно тает. Оставшуюся крошку вывозят, моют и складируют до следующей зимы, которая обязательно придет, ведь это только в России зима приходит неожиданно. Вот это и называется бороться за экологию, а не то, что наши призывы: «Берегите природу, мать вашу!».

Полиции не видно, но, говорят, только позови, так сразу…Пьяных  тоже не видно. Когда муж к обеду заказал 100 граммов виски, барменша (китаянка почему-то) трижды переспросила о количестве, сама себе не поверила, позвала хозяина, а тот, сразу зауважав, предложил лёд и свою вечную преданность.
Такси тут – БМВ (на всё идут, лишь бы нас унизить). Впрочем, и автобусы противные: ни в одном из них мы не увидели стоящих людей – все сидят. Зачем же столько машин пускать по маршруту, ведь можно же ездить нормально, чтобы пассажиры поддерживали «спортивную» форму, давя и ненавидя друг друга.
На дорогах водители ведут себя очень странно: стоят в пробке, а рядом - пустая полоса, но она, оказывается, только для автобусов. Так никто на неё - ни колесом, во чудилы-то!

Много рекламы на растяжках и щитах, но она не агрессивна и навязчива, а как-то мила и с юмором. Например, прочность дверных замков демонстрирует картинка с нарисованной дверью, из щели для писем на которой выливается вода. А дверь-то на месте! Или реклама мебели – ладошки, сложенные корабликом, а внутри – маленький стульчик.

Дома все в основном 5 – 6 этажные, в классическом стиле барокко, красиво облицованные камнем, часто со сводчатыми окнами, похожие друг на друга, но разные. С улицы просматриваются все подъезды – чистенькие и пустые. Балкончики все остеклены, и все – одинаково для каждого дома.

И вообще, говорят, в стране почти у всех средний (всеобщий) зажиточный уровень порядка двух тысяч евро в месяц: и у пенсионеров, и у работающих (чуть выше),  и в семьях с малолетними детьми – без выскочек в материальном плане  ни в ту, ни в другую сторону. Вернее, ни вверх, ни вниз. Это видно даже по садовым участкам – все только одноэтажные, небольшие именно садовые домики. Красивые, разные, но небольшие, и,  кстати, абсолютно все без заборов.

Заборов как таковых вообще на всю Скандинавию ни одного не видели. Кстати, и на окнах не видно ни решеток, ни жалюзи. Полно непривязанных велосипедов. Не воруют здесь, что ли? Едем по стране, останавливаемся, пардон, у придорожного туалета, так там, не поверите: и пеленальный столик, и пачка бесплатных подгузников в ящике. Долго бы они у нас пролежали! К детям здесь вообще отношение особенное – необычайно заботливое и,  в то же время, детям предоставляют полную свободу, пока она не станет им опасной. Пока гуляли по Стокгольму, встретили детсадовскую группу на прогулке. Дело было на пешеходной улице, где вообще транспорта нет, но и тут на группу в 15 детишек было шесть воспитателей, ухитряющихся почти каждого ребятёнка держать за ручку.

В Хельсинки были в Аквапарке, удивило, как ведут себя финские мамаши, как говорится, в быту: три малышки улеглись в раздевалке между снующих кто в купальниках, кто в шубах (февраль!) посетителей, прямо голыми пузиками на пол. Лежат, кричат по очереди что-то в водосточный трап, заинтересовало их там что-то. Мамаши стоят радом, треплются, никакого абсолютно внимания не обращают, девчонок не одёргивают. Наши бы оборались. Да и кому из нас не памятны вечные крики из окон: «Саша, немедленно домой, я кому уже пятый раз говорю!». Так вот в Скандинавии так не принято, там ребёнку говорят (а не орут) один раз, и он тут же это выполняет, но уж как это у них там получается, одному Богу ведомо. Может быть, когда запретов много, их не воспринимаешь? Ну, это я сейчас опять в политику скачусь. А в буфете того самого аквапарка ещё смешнее: в очереди стоят подряд и стар, и млад, тем более что за дверьми аквапарка – горки для катания на лыжах и снегокатах – буфет общий. И кто-то стоит в купальнике, а кто-то – в комбинезоне, народу много, хоть и рабочий день. К кому-то подходит знакомый, заговаривает с ним, а потом – становится в конец очереди, несмотря на то, что мог бы и пристроиться. Наши, кстати, и пристраиваются к знакомым. И мы  взяли по второй чашке кофе, обойдя очередь, и никто не помешал, но ощущение было какое-то такое, будто публично случился «нежданчик».

Хельсинки – значительно моложе и современней, с точки зрения архитектуры, город. Очень уважительно относятся финны к памяти «нашего» Александра I – он даровал им право говорить на родном языке. До этого финны были «под шведами» - те не позволяли ни письменности, ни речи финской.

А вот в универмаге продавщицы в упор по-русски не понимают. Ещё один анекдот. Один старый актёр говорит другому: «Был  юбилей театра, меня пригласили, помнят». Второй отвечает: «А меня не пригласили, тоже помнят». Так вот продавщицы помнят. Хотелось наябедничать хозяевам – тем–то наверняка барыш дороже памяти, но подумали – и гордо ушли, бросив на контроле, не положив на место обратно несколько подушек, которые хотели купить, но не знали, как упаковать. Спрашивали об этом продавщицу, но она, поганка, всё твердила на чистом русском языке: «Я не понимаю по-русски!». Ничего, может быть,  правнуки этой продавщицы по-иному отнесутся к нашим правнукам.

Но запоминается всё-таки хорошее. И в память Скандинавии ставлю на подоконник настольную лампу – там это почти в каждом окне. Говорят, освещает путь к твоему дому удаче и счастью. Спасибо, Скандинавия!

2007 год