Туман-город

 «Вот и всё» - долговязый старик стоял на берегу то ли реки, то ли моря, а может и какого другого водоёма. Из-за обильного тумана было не определить даже приблизительно. Туман был плотным, но не липким. Его можно было почувствовать, будто воздух стал каким-то песчаным и замер во времени. Сквозь этот туман проглядывалась лодка, которая бездвижно стояла на привязи у берега. Вокруг никого.
 Старик стоял так же неподвижно. На нём было белое полупальто и чёрные брюки. Давно облысевшая голова не покрыта, седые брови в строгости сдвинулись у переносицы. Он недоумевал. Точнее он не мог понять. Неужели так просто? Или это и есть «не просто»?
 «Умирать тяжело» - слышал он то тут, то там при жизни. И это действительно было так. Тяжело от страха. Последнее что он помнил, это волна страха и бесконечного одиночества. Потом как по учебнику потянулась вереница воспоминаний, за который он пытался судорожно ухватиться. И, надо сказать, в итоге у него это получилось. Одно воспоминание, казалось давно сгинувшее в массе тех мыслей и знаний, которые делали из него человека.
 Ему лет шесть. Он держит за руку своего дедушку. Они в какой-то школе. Помнится в полумраке помещения одна деталь особенно ярко. Чуть приоткрытая штора, которая впускала в этот мрак луч яркого, по запаху зимнего, света. Свет играл пылинками, они будто маленькие звёзды усеивали пространство. И в этом луче помнился танец. Молодая девушка, лет шестнадцати, лица которой разглядеть не удавалось, грациозно  танцевала. Это было что-то медленное, какой-то балет возможно. По крайней мере, об этом говорила пачка, которая в серости неожиданных помех памяти кружила, будто отдельный организм. Её фигурка то пряталась во мраке, то выныривала в полосе света. Кто-то тихо разговаривал. Скорее всего, его дедушка с кем-то из преподавателей этой школы. Школа искусств. Да. Почувствовав на голове давно забытую тёплую руку, которая взъерошила ему волосы, почти увидев ту родную улыбку, старика вновь выкинуло в вихрь страха и одиночества. И потом по кругу, и так казалось до бесконечности, пока всё-таки улыбка не застыла перед его взором. И тогда наступила тишина.
 По его мнению, ему даже было больно, скорее всего,  очень больно. Но теперь он стоял на этом странном берегу и смотрел на одинокую лодку. Оставалось одно.
 Старик, по привычке приготовившись крякнуть от боли, упёрся руками в борт лодки и закинул ногу, что бы перешагнуть через него. Не удивившись, что привычных мерзких ощущений болевого скрежета в суставах не последовало, он устроился на скрипнувшей скамеечке. Взяв два, чуть покрытых водорослями весла, он погрузил их в застывший кисель воды. Мелодично булькнула вода, но отрывисто. Эхо тоже застыло. Сделав несколько движений руками, старик окончательно понял, что силы, которые казалось, покинули его тело множество лет назад, по-прежнему при нём. Тело вспомнило моментально, не потребовалось ни минуты на то, что бы как-то приспособиться к старым возможностям. Улыбка чуть тронула его губы. Голова была вроде как пуста, одно он знал точно, в этом состоянии обездвиженных мыслей он точно знал что делать.
 Лодка скоро шла по воде, время продолжало стоять. Было не понятно, плывёт он час или добрый век. Впереди замаячили смутные очертания какой-то постройки, прямо на воде. Туман никуда не делся и мешал обзору. Подойдя ближе, старик убедился в своих догадках. Это было что-то вроде небольших коттеджей на сваях.  Деревянные здания с мостиками между ними и навесами, лабиринтом петляли в тумане и скрывались в нём же. Вдоль стен так же тянулись мостики, служа своеобразными тротуарами в этом деревянном городе на воде. В том, что это как минимум город, старик убедился после того, как побродил некоторое время среди тишины этого места. Где-то наверху темнело, туман становился белее, жёлтый огонь внутри фонарей боролся с этим, стараясь перекрасить всё вокруг по-своему.
 Впереди послышалась тихая поступь В начале было видно только длинное пальто, потом из тумана появилась морда, которой по идее надо было испугаться. Но может в другой раз. Пёс, с грустными глазами преданного кокера поёжился в своей человеческой фигуре и устремил глаза на старика:
 - Приветствую. – Голос мягко ударился о пространство и продолжил тихим басом. – Сейчас никого нет, поэтому не могу сказать, когда Вами займутся. Вы осмотритесь пока, походите ещё. Можете заходить в дома, только после стука, разумеется, и если Вам откроют. А сейчас позвольте, есть дело. – Пёс слегка наклонил свою голову и слегка шаркая, скрылся из виду.
 Старик огляделся. Поднёс зачем-то руку к лицу и тут же отстранил. Морщины отсутствовали, он смотрел на молодую руку. Привстав одной ногой на деревянные перила, которые отделяли человека от воды, он снял с цепи один из фонарей. Перемахнув через ограду, он, с лёгкостью держась одно рукой за ограду, склонился над водой. С расстояния в метр он всматривался в очень плохое своё отражение. Так и было. Ему лет тридцать.
 Парень повесил фонарь обратно и двинулся вдоль дверей.
 Возле одной из них его что-то задержало. Звук, похожий на голоса доносился из-за двери, возле которой он остановился. Похоже, там кто-то негромко беседовал. Постучав костяшками между сбитых досок двери, парень отступил на шаг в ожидании. Дверь не скрипнув медленно открылась. Помня о словах Пса, парень шагнул внутрь. Небольшая комнатка была по кругу уставлена свечами, в центре на полу сидели двое. Между ними был постелен узорчатый коврик, на котором шла какая-то игра. Судя по всему карточная. Цветные картинки сменяли друг друга и ловкими движениями игроков быстро то скрывались из виду, то вновь появлялись на «игровом столе». Один из игроков был китайцем, судя по одеяниям и доверяясь знаниям, это был какой-то высокий древний чин. Второй персонаж являл собой огромного кота в багровом халате. Серую морду кота украшали аккуратные круглые очки. Средних лет китаец что-то недовольно пробурчал на родном языке и скинул одну из карт, которые держал одной рукой на манер веера. Кот что-то ответил и привстал с корточек:
 - Здравствуйте. Вы присаживайтесь, но старайтесь не отвлекать, пока мы с императором не закончим.  – Кот потянул человеческой лапой в сторону коврика.
 - Благодарю.- Собственный голос прозвучал хоть и очень знакомо, но как-то странно.
 Игра продолжалась не долго и, по всей видимости, являла собой нечто вроде преферанса, только на очень странных картах. Китаец выиграл, но кот не расстроился, а напротив, улыбнулся и пожал руку своему vis-;-vis. Он обратил своё серое лицо к парню:
 - Надо было выиграть, но не могу. Ему нужнее. А Вы что ж? Ждёте пёсика? – кот вроде как ухмыльнулся.
 - По всей видимости да. – Парень поудобнее подобрал под себя ноги.
 - Верно. Ждите. На его дежурстве всё гладко проходит. С Вами врятли будут долго работать. Это мы, провинившиеся. Ну, точнее я, если Вы понимаете, о чём речь. – Кот провел лапой вдоль своего халата, будто говоря: «Видал, в ком сижу?». – Керосинщика не бойтесь, он у нас на улице один. Бедный человек, такая тягость. Такой груз! – Кот воздел морду к потолку и заломил лапы. – Наивная вера сумасшедшего. Представляете? Верил, что может всех очистить и спасти. А от чего спасать то? Вот от чего? – Кот слегка придвинулся к парню.
 - Поясните, очень интересно. – Парень слабо понимал, о чём речь, но считал, что не далёк от истины.
 - Дети то, дети! Их тоже очистил? Спас? Вот и я говорю.
 - Хиэ! – отозвался китаец. По крайней мере, в ушах парня это слово прозвучало так. Может он произнёс «Хиге», но было уже не важно, ибо китаец тут же замолчал, уставившись в пол.
 - Ну, это, скорее всего не так, хотя в этом без нас разберутся. – Кот вновь повернулся к парню. – От жизни никого спасать не надо. Надо просто жить. Всё рано или поздно встанет на свои места. И вы и я, возможно, ещё встретимся, возможно, даже вспомним этот разговор. Цикл не может быть бесконечным, конечно всё. Вот та же жизнь, например. Хм.- Кот задумчиво подпёр подбородок. – Хотя, это сложный вопрос. Что такое вообще конец, как не начало чего-то нового? Простите, это такая пошлая философия. Мне нельзя говорить, наверное, в принципе. Постоянно мысли лезут на язык. Но что делать, я романтик! Я тот, который чувствует боль окружающих и врёт себе о великом предназначении. Например, когда я вижу, что дети в обществе начинают просить у Деда Мороза вещи абсолютно реальные и материальные, будь то велосипед или новый компьютер, мне становится грустно. А как же космонавт, как же невидимость или способность летать? А как же здоровья брату или маме? Очень печально. – Кот казалось, и в правду впал в тоску. Он встал. – Вы не желаете чая? У него очень вкусный чай. – Кот указал на китайца. – Я у него часто в гостях именно по этой причине, надо признаться. Память у него крепкая, что не говори. Так вкус передать. – Кот направился к стене и, скрывшись за свечами чем-то загремел. Вышел, держа маленький поднос со всеми приборами для чаепития.  – Угощайтесь.
 Горячий напиток потёк по телу. Мысли путались. Честно сказать, парень с трудом мог вспомнить, как здесь оказался? Кто эти двое? Где Пёс? Кто я?
 Где-то в комнате тихо звенел колокольчик. Звук нарастал и пугающим осколком врезался в перепонки. Что это такое?
 - Вам пора. – Аккуратное прикосновение человеческой лапы кота к его руке вернуло в чувства.
 Выйдя из комнаты и оставив этих двоих, которые тут же вернулись к своей игре, парень побрёл дальше. Удивительное дело, но хотелось прыгать и бегать. Он попробовал и звонко засмеялся.
 - Мальчик! – Его окликнули. – Мальчик! – В одном из окон виднелось нечто страшное. Огонь охватывал всё внутри, мужчина, который стоял у окна выглядел ужасно. Его почерневшее лицо слегка дымилось. – Помоги мне! Я не успею с этим делом! Где-то здесь должна быть канистра с керосином. Зайди и помоги мне, мальчик! Куда же ты?!
 Но он уже бежал прочь, сердце колотилось. Ему казалось, что он  видел там и детей, с такими же ужасными лицами. Бег ускорялся, ноги стучали по дереву, дыхание не сбивалось, но в боку вроде как кололо. Потому что должно было колоть. Чей-то голос раздавался над ухом, всё настойчивее и настойчивее. Его кто-то одёрнул за плечо:
 - Да стой же ты! – Пёс шумно дышал запыхавшись.  – Вот ушлый какой. Пойдём. Пора.
 Его вели среди этих странных зданий, в этом странном месте. Куда? Было не важно. Всё начинало плыть, туман становился плотнее. Теперь он уже налипал. Он будто хватал тебя за руки и старался остановить, всё надвигалось. Стены и фонари старались прыгнуть под ноги, перила вырастали и пытались сбить с них. Мальчика завели в небольшую комнату, посередине которой стояла детская кроватка.
 - Ложись, не бойся. – Пёс аккуратно поправил под головой мальчика подушку и укрыл чем то белым. В голове зашумело. Но звуки стали гулкими. Будто доносились из-за какой-то невидимой преграды. Шею сдавило и стало страшно, дыханию мешали невидимые пальцы. Руки хотели тянуться к горлу, но не могли. – Кричи! Кричи! – доносилось сверху.
 Вдох яростно ворвался в лёгкие и обжог их, будто впервые. Свет ярко бил сквозь закрытые веки. Открыв глаза можно было уловить какое-то лицо с белой тряпкой. Суматоха сбивала с толку. Всё собиралось оборваться и пропасть. Пёс, кот, китаец, балетный танец и такие красивые пылинки. Оно уже почти исчезло, сознание окутывала какая-то нега, что-то беззаботное и святое. Где то кричала женщина, кричала, переходя на плачь. Где-то сверху раздалось облегчённое: «Это мальчик!»