Хроники Рая. 26

Скинув с себя просторную тогу, Леона голышом занырнула в прохладную утреннюю заводь и поплыла активно работая руками чтобы скорее адаптироваться к воде. А затем, набрав воздуха, нырнула вглубину. Тут было прекрасно как в аквариуме с редкими рыбками и сказочной подводной растительностью, подсвеченной сверху утренними лучами солнца. И она себя снова чувствовала как малым игривым дитем. Леона думала сделать у себя какой "акванарий" на фазенде, но с потерей достижений былого прогресса, то стекло что производили мастеровые, было мутноватым и недостаточно гладким и ровным, хотя это даже как-то гармонировало с "диким" естеством природы. Но она оставила эту затею, ибо лучше так, в живую окунутся в сказочный раж подводного мира, чем любоваться на него со стороны, через мутноватое стекло. Ей предлагали выкопать бассейн около фазенды, но она отказалась. Лучше натуры все одно ничего нету. Леона отметила что теперь ей надолго хватает воздуха чтобы находиться под водой...
– "Ты пришел чтобы меня похитить? Я уж не молодая, но еще в соку. Можно и подумать", - высказалась Леона, оказавшемуся на берегу заводи молодому гремлину. Она вышла из воды на берег не стесняясь гостя, как и из-за дефицита мужей, пропал что ли какой-то стыд, ибо деве было приятно очаровать и возбудить мужа своим телом. Что естественно – то не постыдно. Была бы она старушка с дряблой кожей или какая там толстушка с излишками жира, но ныне таких дев почти не водилось из-за естественного и спартанского образа жизни на природе. И если сравнивать с идеалами прошлой эры, то девы стали даже стройнее и грациознее, с более здоровым и нежным оттенком кожи.
– "Да что ты говоришь? Неужели еще суеверия на наш счет не изжила? Да меня сам Арон похоронит за любую из вас. Мне так вообще кажется диким что гремлины когда-то вас похищали", - нехотя ответил гремлин, как обычно для их расы, немного грубовато и не кажа эмоций и Леона, - "А что так. Мне кажется раньше романтики было больше. Ты вот мне про суеверия говоришь, а по мне так вы куда как более суеверны. Может это и к лучшему, что у вас более жесткие законы, но вот с чувством юмора тут выходит прямо недостаток. Девы не такие уж праведницы и слабый пол. Так нас приучила сама эволюция. В древности дев не спрашивали, согласна она или нет, а грубо брали и тащили в кусты. И ты думаешь, я сейчас была бы против такого? Или побежала бы потом жаловаться Арону? Может ты что-то наслышан типа того, что он как мой друг? Оставь это. У меня нет предрассудков на ваш счет, ибо такое может зародится от каких конкретных случаев, которые ты пережила бы сама. Тут еще рай не помер, а рай – это то место, где бери и пользуйся без спросу. Взял бы и завалил меня тут прямо на бережку, коли считаешь себя мужем. Уж всяко от пинты опыт имеешь";
– "Я вообще-то не за этим пришел, поговорить хотел кое о чем, но да ладно, это не к спеху", - высказался грим, некоторое время высматривая Леону с видом, что и на деле ее хочет завалить.
– "Ты знаешь, рай не для мужей. Рай как-то портит мужей, делает оных пассивнее. Да еще с последними перепалками меж девами по темным углам, что все одно становится явно мужам и они с того начинают проявлять недовольство в адрес дев. Я согласна с Ароном в другом понимании, так что словно вы гремлины, выходит в своей грубой противоположности – самые идеальные мужи для наших райских дев, а наши мужи наверное под стать вашим пинтам, привыкшим ублажать любого мужа. Хотя я не знаю толком ваших пинт, просто так говорят у нас о них. И если ты хочешь поговорить с девой, то лучший способ возьми ее как муж, дай прочувствовать себя, ибо девы живут не умом а чувствами и ощущениями. Вот тогда дева пойдет и на любые уступки, если ты дашь, что ей надо", - тем ни менее высказалась Леона, пока окончив протираться, слегка обмотала себя полотенцем, но это не скрывало ее наготу, а делало даже привлекательнее и сексуальнее. Ведь такая природа девы, дай ей любую пусть неказистую тряпицу, она так выгодно и изящно облачиться в нее, что как шедевр искусства – глаз не отвести. Но грим привыкший к своим законам, думал скорее о том, что она его так проверяет, и дай он сейчас слабинку, потом смотришь последствия могут оказаться и не весьма хорошими. У гримов хитрость ума еще имела силу в их политике гильдий. А девы как ни кажутся бесхитростными, но умом мало понятны и более потаенные, что так же сродни хитрости и обману. Однако муж – это и как протест против того, что говорит и хочет дева, словно стремясь все сделать вопреки, наоборот, по своему. Это и обратная сторона самостоятельности мужа, девицы же более покладистые к мужам. Но девы не прочь и провоцировать на этом мужа и играть на этом протесте. И если он сейчас откажет ей, то ничего не случится скорее всего, а вот если завладеет, то это большой риск, но гремлины и есть люди риска, и риск для грима как честь мужа, что может быть оному и как поражение. И тем ни менее его грубость и даже отчасти злость была вызвана ни тем, и Леона как фрида чувствовала это. Он был еще очень молодой грим и от самого явления Леоны из воды, ее тело завлекало его и манило, той грацией и соком, вожделением и страстностью, ибо как дева иной расы она на него действовала по духу сильнее, чем какая из своих самых привлекательных пинт. И он казалось сдерживал себя против своей воли, чтобы не поддаться соблазну, не потерять свои достоинства мужа. Даже своими речами она его заводила и его злость и грубость была неадекватной реакцией на себя, на свою страсть и слабость к соблазну, на то, чтобы не показать, что он поддается девичьим чарам. И ему казалось, что если она сейчас еще заговорит с ним об этом, он или сбежит, или... С того, он и не мог начать с ней разговор с которым пришел, что касался ни ее, а Арона. Но она своим духом и чарами, сбивала у него всю логику и настрой на диалог. Леона же не гадала в чувствах, какой сей гремлин по духу, а она свободно плыла по волне интуиции самки и вместо того, чтобы еще что-то сказать гриму, она подсела к нему и взъерошив мило ему шевелюру, поцеловала в губы...
...Дальше он не соображал что делал, едва не рыча, ползал по ее нагому телу, пока в нетерпении не всадил свой набухший ствол в ее лоно. А Леона расслабилась, откинув руки за голову и последнее, уже теряя рассудок от ража соития, увидела стоящую в сторонке тройку молодух, из нового поколения, и чумными глазами смотрящих на этот акт секса. И блаженно им улыбнувшись, словно она витает в раю, закрыла очи...

  Поздним утром, когда еще время не подходило к полудню, на все ближние окрестности сектора общины, которую отныне именовали как эдем Арона, стали разноситься девичьи крики, и немногочисленные женщины и девы вышли поглядеть на это представление. Мужи наоборот сатирично усмехаясь, стали подаваться восвояси, ибо это считалось только женской страстью и причудой. Из окна фазенды, торчал обнаженный торс молодой греи Аманды, которая закатив глаза от экстаза, кричала на всю округу, как бы и хвастаясь и оповещая всех вокруг, что скоро станет матерью. В ее криках был и стон, и райское наслаждение в совокупности с муками ада, и безумная радость и нотки плача отчаяния. Она мотала и руками и головой с распущенными волосами и торсом с танцующими грудями, словно тем оповещая всех, что она находится в самом раю господнем и на краю пропасти адского котла. Старушки лишь вздыхали – ох молодухи, до чего ж пошли распутницы! Но в душе конечно ей страстно завидовали, как о своей некогда прошедшей молодости. Она тем и провоцировала и заводила на вожделение наверное всех женщин. Она всем рекламировала, какого это быть в раю экстаза и как она страстно, усердно и безумно старается на поприще зачатия нового чада. Больше конечно занимало дев, кто тот ромбо, что охаживает ее лоно стоя сзади, скрытый плотными шторами окна, ибо тут муж был как тайный альфонс и покровитель...
  Говорили что эта традиция пошла от Леоны, но она ничего такого вроде не представляла, а просто молодой грим по имени Санд, безумно влюбился в нее, и стал все чаще бегать к ней, принося в дар лесные диковинные цветы из экзофлоры, что тут поблизости никто не видел. Леона смеялась, и открыто целовалась с ним, но не похоже, что она взаимно теряет от него голову, ибо была как более опытная и зрелая фрида. Греями стали именовать молодух новой расы из поклонниц "короля эдема" должность которого стали именовать от "Адам" как "адамант", а его лучшую невесту, или "первую леди двора" как "диадема".  Это было все больше и больше похоже на детские игры, когда юные греи вели себя открыто и непредвзято как дети, без всякого стеснения и этикета, главное чтобы всячески вскружить голову парням. Греи таскали просторные почти прозрачные тоги на голое тело, лишь чуть прикрытое полосками материи по стану и по груди, но кривлялись с самой изящной девичьей грацией и принимая соблазнительные позы. Хотя в кругу зрелых фрид, греи вели себя скромнее и непринужденнее, не бросаясь в глаза. Но были в случай чего, столь же наглы и решительны, как и начиналось с Эвелины. Это заставило и зрелых дам коренным образом изменить свои отношения в адрес нового поколения и оценивать их и себя в сравнении, уже иными глазами и понятиями. Греи хоть казались детьми, но были куда не глупыми и с более сильной интуицией.