Опять метель

   (почти шутка)


Утро...
Наконец-то завьюжило, замело снегом углы дворов, укутало всё кругом белым, пушистым и долгожданным!

Вчера ветер сбивал меня с ног, пугал странным отсутствием снега и морозил не тело, а душу, Впрочем, тело тоже... Утро обескуражило ломотой, насморком и тяжёлой головой. Влипла!
Сижу на кровати, свесив ноги, и думаю про "стакан воды".  Перебираю в памяти всякие народные забавы борьбы с простудой и решаю остановиться на той, сейчас особенно понятной, бабушкиной теме.

***
Лето тогда выдалось холодным, а подростковая голова моя  была свободна даже от намёков хоть на какие-то извилины. Дальше, выше и круче - вот задача бестолковой пацанки. Меня кусали и тёткины "не заболей, хилячка!", и смешливые взгляды девчонок (все, как одна краше и умнее!), и его молчание. Я понимала, что нужен поступок.
- спорим?
- на что?
- на сгущёнку!
Ну это край, за которым ты или "взял высоту", или рухнул навсегда, утратив лицо.
- значит так: завтра, в любую погоду (в любую!) туда и обратно, ясно?
- ясно,- меня трясло от азарта.
Утром группа посвящённых высыпала на берег. В свитерах и куртках. Мне предстоял заплыв одиночки.
Да... Потом пацаны меня, уже возвращающуюся, подтаскивали за руки на берег, девчонки растирали...  Я не видела никого, и ничего не слышала. Кроме неё.
Бабушка стояла в стороне. Молчала. Чуть погодя,  призывно махнула рукой и пошла домой.
Я пулей полетела следом. Переступила порог и замерла.
- быстро в сухое! - бабушка кивнула на лежанку печки.
Что-либо спрашивать и говорить в ответ было бессмысленно.
Скрипнула дверца буфета. Бабушкина рука держала графинчик за длинную шею. В животе посудины что-то плескалось от энергичных бабушкиных покачиваний. А потом это что-то тонкой струйкой полилось в ложку:
- рот открывай!
Я почему-то зажмурила глаза и выдохнула, смирившись со всем сразу.
Позже, уже после сладкого сна, всё-таки спросила:
- это надо, да?
- лекарство от простуды. И глупости. Мёд и водка.
Ну ни фига  ж себе: водка! - я почему-то счастливо улыбнулась.
Сгущёнка меня уже почти не радовала. Радовало другое: абсолютная победа. Над собой.

***
"Значит, так... - я поболтала ногами.- От простуды и глупости..."

 Ближайшая лавка с расчудесными напитками расположилась через дорогу. Я выглянула в окно. Метёт... Пустынно... Похоже, народ допивает-доедает  в тёплых своих гнёздах. Пять минут ходу всего-то, поэтому, особо не заботясь о праздничном виде, накинула шубку, сунула ноги в сапоги, нахлобучила ушанку и, как могла, засеменила за лекарством.

Она скучала за прилавком. Два громких мужика, всё ещё сохранявших шик вчерашних праздников, спорили о напитках. Я толклась возле. С трудом поднимала враз отяжелевшие веки и пыталась усмирить взбутетенившийся насморк. У мужиков придти к консенсусу не получалось. И здесь я прохрипела:
- пропустите,а? Щас помру! Ну сил больше нет!
Мужики молча и как-то по-гусарски расступились передо мной.
"Йес!"  - довольно выдал мой остывающий мозг.
- маленькую водку, - жалобно заглядывая в пустые глаза продавщицы, просипела я.
Мужики переглянулись.
Я натянула варежки, схватила скользкую посудинку с лекарством и заспешила к выходу.
В спину мне  ударило сочувственное "слышь, сунь в карман, а то разобьёшь"

Вот за что я люблю праздники? За единение душ! Всех...
Бабушка! Я помню всё: мёд надо в эту водку... Мёд!

Опять метель
И кружится былое в суете
Опять метель...
Две вечности сошлись
В один корооооткий день...






-