Неразлучные

Их никогда не видели врозь. Даже фамилии у них были схожие – Ласточкина и Стрижова. Они сдружились ещё с того времени, когда ходили в один детский садик и с тех пор были неразлучны.
Марина с Ириной учились в одном классе, естественно, сидя за одной партой. Они вместе гуляли, готовили уроки, посещали кружки, взрослели и не мыслили существования друг без друга. Они даже одевались, можно сказать, одинаково. Вместе они и поступили в педагогический институт, и окончив три курса, даже одновременно вышили замуж за двух друзей, с которыми познакомились, как-то гуляя по скверу. Они изменили фамилии на Сергееву и Алексееву, и вместе стали ожидать рождения детей.

Примерно в одно время у них родилось по малышу – у Марины – мальчик, у Ирины – девочка. Подруги взяли академические отпуска, продолжая всё время быть вместе – благо, жили они рядом. Теперь они мечатли о том времени, когда их дети поженятся между собой, и они вместе будут растить внуков.

Через год подруги сдали детей на руки бабушек и дедушек, и продолжили учёбу.

После окончания института Марина и Ирина попытались устроиться на работу в одно место. Однако, впервые в жизни, им было суждено в каком-то смысле разъединиться. Они стали работать преподавательницами английского языка в разных школах, но каждую свободную минуту они проводили вместе и делились всем, что пережили за день.

Однако, случилось так, что скоро Ирине повезло. Ей удалось, благодаря продвижению по службе мужа, и, соответственно, появлению новых знакомых, устроиться преподавателем в институт.  И хотя она уверяла Марину, что при первой возможности сделает всё, чтобы помочь ей устроиться туда же, Марина впервые почувствовала жгучую зависть к подруге. Она привыкла, что их положение абсолютно одинаково во всём, и это изменение явилось переворотом в её сознании.

Как это ни странно, для Марины, если можно так выразиться применительно к столь незначительному, на первый взгляд, изменению, рушился мир. Она почувствовала себя одинокой, представив, что разница в их положении может усугубляться, разделяя их всё больше. И то, что она, по сравнению с педагогом вуза, которым стала Ирина,   просто школьная учительница, казалось ей теперь унизительным.

Естественно, об этом она с Ириной не поделилась, и это стало первым, что она от неё скрыла. Постепенно это скрываемое чувство стало действовать на взаимоотношение подруг как вода, попавшая в трещину и превратившаяся в лёд, мешая их откровенности друг с другом. Вскоре  и Ирина  стала чувствовать, что не может обо всём говорить с Мариной. Этому способствовало и то, что перед ними теперь стояли разные проблемы, связанные с работой. Ирина стала подумывать о диссертации, защита которой способствовала бы прибавлению к зарплате,  Марине же, работавшей в школе,  это было ни к чему.

Ирина чувствовала, что подруге не очень большое удовольствие доставляют её рассказы об институте, и стала делиться не всем. Таким образом, и у неё появилось своё, не разделённое с Мариной. Тем не менее, их отношения пока ещё оставались такими же дружественными, как и всегда, и то, что происходило в их душах, никому со стороны не пришло бы в голову.

Через два года работы Ирины в институте, её муж получил командировку в Америку на год, куда должен был поехать вместе с семьёй. Узнав об этом, Марина чуть не заболела  от зависти.

Заведующий кафедрой обещал Ирине  сохранить за ней место  в институте до её приезда.  Но Ирина боялась, что человек, который будет её замещать, не захочет потом уступить ей место, или сменится сам заведующий, да и, вообще, мало ли что могло бы произойти. А Ирина не хотела потерять такое хорошее место, и она нашла выход, предложив временно взять вместо неё Марину, за которую она было совершенно уверена.

«Да вам, наверно, не захочется после уступить своё место?» - спросил завкафедрой Марину, когда Ирина представила её.  – «Что вы!» - возмутилась та – «Это исключено! Мы с Ириной неразлучны с детства. А для меня и то, что я поработаю немного в вузе,  уже хорошо. После я смогу в любой другой институт устроиться».  Марина, несмотря на происшедшие изменения отношений, вполне искренне так считала, тем более что она была преисполнена к Ирине благодарностью за помощь и доверие.

Ирина уехала со спокойным сердцем. Командировка мужа была продлена на год, затем, ещё на год. Таким образом, она вернулась только через три года, полная заграничных впечатлений и вся в заграничном. Всё это время ей был недосуг писать Марине, столько у неё появилось своего, интересного, нового. А Марина, вначале, всё же скучавшая по Ирине, наконец, почувствовала, что может неплохо обходиться и одна, у неё тоже за эти годы появилось достаточно своего. Она отвыкла от Ирины, совершенно забыв, чем ей обязана.

Поэтому, когда пришло время уходить из института, уступив подруге её законное место, Марина почувствовала, что этого не сделает. «Подумаешь, приехала фифочка» - думала она – «машину купили, дачу. Муж ей и так всё устроит, авось не пропадёт». И хотя её собственный муж уже имел очень хорошее положение, и у них тоже была машина и намечалась дача, то, что было у Ирины, виделось ей в совершенно ином свете.

Заведующий кафедрой не сменился, и, хотя он уже не ожидал возвращения Ирины, но слово своё готов был сдержать. Понимая, что Марине трудно отказаться от работы, и решив лишний раз её не искушать, он предложил компромиссное решение вопроса, которое раньше, безусловно, привело бы в восторг обеих. Он предложил Марине остаться на полставки, отдав вторую половину нагрузки Ирине. «Вы обе обеспечены» - говорил он - «Некоторое время вполне можете прожить и на полставки, главное – стаж идёт. У нас на кафедре четыре педагога пенсионного возраста, безусловно, долго работать они не будут. При первой же возможности, как только кто-либо уйдёт, вы обе получите по ставке».

Это было единственно правильное решение, за Ирину была вся общественность института, многие педагоги которого часто ездили за границу в длительные командировки с мужьями, а после возвращения возвращались на свои места.

И тут, неожиданно для всех, Марина наотрез отказалась уступать даже полставки, хотя прежде сама часто подумывала о сокращении нагрузки, намереваясь больше времени уделять подрастающему ребёнку. Уж очень её задевали заграничные вещи Ирины и то, что она целых три года имела счастье пользоваться заграничными благами (на самом деле, ни столько особенными, сколько необычными). Марина уже не хотела терпеть рядом бывшую подругу отчасти из-за собственного нехорошего к ней чувства, отчасти из-за того, что понимала, что по всей справедливости она должна уйти и отдать Ирине её место. Иначе ей пришлось бы работать рядом с человеком, который в своё время оказал ей громадную услугу, доверяя ей полностью, и перед которым она будет чувствовать себя виноватой.

В общем, Ирине пришлось  устраиваться в другое место. Так и прекратилась дружба двух неразлучных с детства подружек.

Это происшествие неприятным образом подействовало на заведующего, который высказал своё недоумение и возмущение одному пожилому педагогу его кафедры. «Не расстраивайся» - успокоил тот – «Они друг друга стоят. Та себя тоже во время работы достаточно показала. Что одна халтурщица, что другая, не всё ли  равно?»



Сентябрь 1980.