Федотов Сватовство майора

    Настоящий крепкий сон всё ещё не приходил. Я всё ещё находился в состоянии полусна и яви, когда  свет нового видения  вновь стал набирать силу. Яркость его усиливалась, и вот  в центре стали проявляться все более знакомые очертания уже знакомого белого платья, столь же роскошного, воздушного, тончайшей работы. Но прежде чем я увидел и  снова поразился тонкости и изяществу мастерски прописанных кружев, я услышал звуки невнятной, хлопотливой суеты, громкого неразборчивого шепота, слабые охи и грубый ворчливый женский голос. А потом увидел и всю наполненную суетливым движением картину. Картину художника Федотова «Сватовство майора»

     И вновь из глубин памяти поднялись подростковые впечатления, которые навсегда угнездились в сознании и никак не хотели уступать место всем прочим, которые подсказывал повзрослевший со временем разум. В глаза просто вызывающе бросались великолепные плечи и до невозможности открытая девственная грудь жеманной красавицы, которую родители впервые в жизни заставили оголиться до такой мучительной, сладостной степени.

 И как же стыдно, Боже мой! И как в тоже время и  радостно! И ради кого? А вот ради того дядьки в военном мундире, который виден в проеме двери. Он так откровенно-карикатурно крутит ус в полной уверенности, что до тела этой притворно-пугливой купеческой дочки он доберется, а вместе с этим и до не малого ее приданного. Да, уж точно не малого. Смотри, как этот бородач, папаша и будущий тесть, наверняка скупердяй,  приказал роскошно-пышно разодеть дочку.

   Даже и в те далекие годы, когда я внимательно рассматривая эту картину во всем нарастающем подростковом интересе к женской плоти, со всеми начинающими меня волновать соблазнительными формами, я ясно чувствовал, что на этот раз ни о каком телесном мезальянсе здесь и речи быть не может. Так, как это было показано на картине Пукирева «Неравный брак»

   Напротив, и жених о-го-го какой во всей своей мужской стати, хоть и без звезды на выгнутой груди. Да и невеста без всякой печали  на лице тоже уже в полном соку. Какие роскошные плечи, так бесстыдно выставленные на показ незнакомому мужчине, который вот-вот войдет в залу. А испуг - так это только от внезапно и так страшно быстро приблизившегося счастья, от которого уже и нет спасения.

    Вот он там, в прихожей,  настоящий майор. Он сейчас и решит ее судьбу. И вся жизнь этой затворницы, прошедшая под бдительным оком властной мамаши, да и папаши тоже, накопившего неустанными трудами немалые капиталы, вот сейчас же вдруг сразу и изменится. Сразу, как только дорогой гость войдет в этот сакральный мир всех ее девичьих ощущений и грез, целиком вместившийся в родительском купеческом доме.

    В этот миг при созерцании всего происходящего у меня все внимание почему- то  сосредоточилось не на жеманной невесте, а на ее родителях.   Удивительно, как же этот бородач-купец не видит, пусть и в ослеплении желания приобщить дочку к дворянскому сословию, что выдает ее, возможно единственную наследницу, за мота и повесу, вероятнее всего еще и пьяницу. В голову приходит одно простое объяснение: желание пробиться «в люди», ради которого были употреблены все его природные силы всей предшествующей жизни. Это желание продолжает так нерасчетливо, так предательски толкать этого новоявленного мужика во дворянстве в новую опасную авантюру.

    При взгляде на купца, привставшего от волнения на цыпочки, мне вспомнился папаша Гранде. Ведь также как и тот упрямый, хитрый и жадный бочар, наш мужик, чтобы добиться в жизни не малого достатка, считал, вероятнее всего, каждый кусочек сахара, поданному к утреннему самовару. А как же еще иначе. Только с расчетливым  умом и крепкой волей, не знающей жалости ни к кому, даже и самым близким, и можно было приобрести бывшему пейзану огромный дом и такую роскошную люстру, подвешенную к расписному потолку.

   Да только ведь выходит, что наш Гранде получился с российским разливом и совершенно русской душой. Французский Гранде головы не терял и кусочки сахара считал при любых обстоятельствах, а у нашего в решительный момент служанка ставит на стол к приходу картежника и пьяницы, бравого майора, здоровенный пирог-расстегай. Хотя ему наверняка известно, что, как и юный племянник бочара, этот майор  тоже полный банкрот.

    А мамаша? И она подстать супругу. Это чувствуется уже по её  решительному  крепкому жесту и властной руке, которым она удерживает так не кстати упархивающую неразумную дочку. Можно не сомневаться, что  с той же решительностью и крепкой, волевой хваткой она держит и все хозяйство в этом доме. Надо думать так, что от ее характера немало перепадает даже и ее супругу. Во всем ее облике чувствуется, что только она одна и знает, в чем состоит будущее счастье дочери – девицы в полном соку и в пике томления еще неизведанных любовных утех.
 
    Вы посмотрите на эту руку мамаши с  крепкими, короткими пальцами, властно ухватившие нежную кисею дорогого платья. Я  вы  инстинктивно почувствуете силу этого сжатия на себе, после чего все ваше существо затрепещет в безнадежных усилиях вырваться из этой руки. И вам станет не по себе.

    Я и сам даже вздрогнул, ощутив крепость пальцев, которые все сильнее сжимались при  отчаянном желании вырваться из них. Поздно. Капкан сухо щелкнул и теперь только и оставалось искать унизительные подходы к упёртой мамаше, чтобы ослабить это сжатие.

   Трудно сказать, что последует за этой сценой. Я думаю так, что в ближайшем бедующем каждый получит свое. Будет свадьба. Без всякого сомнения. Дочка получит дворянский титул. Майор виды на наследство не малого приданого купеческой дочки. А вот дальше начнется борьба. Кто кого. Кто пересилит в этом семействе. Тесть скупердяй вряд ли станет столь расточительным, как это видно на живописной картине. И после свадьбы вряд ли майора будут потчивать пирогами – растягаями. А супруга, воспитанная в суровом духе и строгих нравах тоже вряд ли изменит своим привычкам и воспитанию, полученному с её младых ногтей. Всех их ждёт совсем не простая судьба. И к чему приведёт сцена, живописно представленная художником Федотовым, только Бог и знает. Но как бы то ни было, пожелаем счастья молодым.