Где здесь фортепиано?

   День учителя  был любимым праздником Евдокии Петровны. В честь него она  старалась выглядеть более нарядной, настроение поднималось до поэтических высот, а   в уме  с самого утра  вертелись дементьевские строки: "Учителями славится Россия, ученики приносят славу ей.."  Конечно, немного приземлял эту приподнятость вес тридцатилетнего педагогического стажа, но ничего, она ещё держалась на плаву, ещё прорастало вокруг доброе и вечное, ещё бережно хранились в душе  слегка увядшие идеалы юности.
   И в этот праздничный день Евдокия Петровна, как всегда, поставила свои идеалы в вазочку со свежей водой, расправила лепестки  нежно алеющей розы, подаренной ей утром от имени  профсоюзной организации, вздохнула - не всё нравилось ей на новом месте работы - и собралась проводить занятия  литературного кружка.
   В кабинете было уютно. Особенно нравился Евдокии Петровне  облезлый круглый дубовый стол - дружелюбный, большой и тёплый, как печка. Вчера первоклассник Елисей сказал: "Ракушка похожа на флейту" - и стол тоже обрадовался этому открытию - действительно, в ракушке жила музыка моря - и Елисей её услышал. Взял ракушку  с полочки - приложил к уху - и услышал звуки флейты - печальные или весёлые - кто знает?
   Дети ещё не пришли, и Евдокия Петровна заглянула к соседям - решила поздравить с праздником  коллегу. Свой кабинет оставила  открытым -  вот-вот должны были появиться  ученики - пусть заходят, рассаживаются...
   Когда же возвращалась, увидела, что из её кабинета неспешно и   довольно мурлыча выходит мужчина - средних лет,  прилично одетый, аккуратно подстриженный. Они чуть не столкнулись на пороге, и  в ответ на вопросительный взгляд  Евдокии Петровны  мужчина   с  нетвёрдо   заученной вежливостью  спросил:
-  Девушка, скажите, пожалуйста, где здесь фортепиано? Никак не могу найти.
-  А, фортепиано? – дружелюбно переспросила Евдокия Петровна,расцветая от давно забытого обращения. - Это на втором этаже.
   И она с праздничной готовностью проводила заблудившегося  родителя  чуть ли не до самых дверей кабинета музыки. Обычно детей приводили на  занятия  мамы, редкий папа заглядывал в стены Центра детского творчества, и  Евдокии Петровне было  даже приятно оказать такую   пустяковую услугу заботливому папаше.
- Побольше бы таких вот  отцов, и нам было бы намного легче работать,  - мимолётно подумалось ей.
  Вернувшись в кабинет, Евдокия Петровна немного постояла у окна, заинтересованно разглядывая   новые граффити на  подпорной стенке  напротив. Потом решила  посмотреть, сколько времени. Звонков здесь не давали, часов в кабинете не было - время  словно обтекало здание Центра , оставляя этот островок счастливому детству.
   Часы  у Евдокии Петровны были только на мобильном телефоне. Кажется, она оставила его на столе. Или в сумке? Память в последнее время часто подводила  учительницу, наталкивая на грустные мысли о том, что старость уже не за горами, а  совсем  рядом, за ближайшим пригорочком.
   Вот и теперь Евдокия Петровна долго не могла вспомнить, где оставила телефон. Она с  какой-то      осторожностью потрогала нагретое солнцем  место на  столе, где недавно лежал  мобильник,  дважды перетрясла сумку, перерыла пакет с книгами, вывернула карманы осенней куртки - телефона не было. Нигде.
   И тут пришли дети, родители, стали поздравлять с Днём учителя, подарили коробку  "Птички". Евдокия Петровна улыбалась, отвечала что-то, наверное, невпопад. На занятии  она читала детям стихи поэта Виталия Коржикова про светлячка: тихий и бесцветный  днём, ночью светлячок загорается "чудным светом", будто зажигая  всё  море. Дети читали вместе с ней, потом  рисовали светлячков на асфальте - и  мысли о телефоне затерялись в поэтических строчках и в запахе осенних хризантем, которые  так радостно цвели на клумбах.
   Только по  дороге домой  перед Евдокией Петровной  выплыло полуразмытое  лицо мужчины, искавшего фортепиано.
- Он взял. Больше некому, -  подумала она  устало. - Что ж, так мне и надо. Распахнула двери - заходите, берите, что хотите, кому не лень. Вот и не поленился человек.
  Дома Евдокия Петровна прямо с порога объявила мужу:
- Ваня, у меня украли телефон.
- Как, опять? Дети, идите сюда! У матери опять украли телефон! Наверное, оставила его  на самом виду и пошла  за чем-нибудь. Помнишь, в прошлый раз ты говорила, в кабинете только плотники работали. А теперь кто, интересно?  Ты что, не знаешь, что сейчас никому нельзя доверять! Ни-ко-му! Даже родным людям! А уж тем более чужим! И когда тебя уже жизнь чему-нибудь научит! - муж  выражал недовольство, но как-то немного вяло, больше для порядка - жену он любил вместе со всеми её недоразумениями, да и телефон  предусмотрительно купил всего за 900 рублей.
    Рассказ  об  искателе фортепиано был выслушан всеми членами семьи  несколько раз.  Дети (слава богу,  уже  студенты!)  буквально покатывались со смеху, когда Евдокия Петровна показывала в лицах сцену  почётного сопровождения  жулика  в кабинет музыки.
-  Он у меня спрашивает: "Скажите, пожалуйста, где здесь фортепиано?" А я отвечаю: "У нас литературный  кружок, здесь нет никакого фортепиано". И послала его на второй этаж. Он  поднимается по лестнице и опять спрашивает:" А теперь направо?" А я так старательно кричу  : "Да-да, направо, там  ищите  -  на кабинетах  таблички есть." Я же здесь сама ещё не всё знаю и боюсь, что неправильно подсказала. Стою и жду: найдёт- не найдёт. Он мне кивает, рукой машет: " Спасибо, идите уже, теперь сам  найду дорогу."  Тут у меня  мысль мелькнула: ну такой вежливый, может, это не родитель, а пианист какой известный. На праздничном концерте играть будет. Вот тебе и пианист...  Хорошо, я сумку с деньгами в шкаф спрятала.
-  Я думаю, нужно заявление в милицию написать, -  твёрдо сказал муж. - А то так и будут воровать.
-  Какое заявление! Во-первых, я не верю что наша ми...полиция вообще кого-либо будет искать, помнишь историю с шапкой? Во-вторых, мне не нужна лишняя нервотрёпка. В-третьих, я только пришла в новый коллектив - и не хочу, чтобы обо  мне говорили: "А-а -а..., это та, которую обворовали? ". Так что заявления не будет. И потом...
   "И потом, может быть, он один из тех бездомных, что живут в парке рядом с Центром. Да, они воруют. Но ведь у них украли гораздо больше: у них украли их права- на жилище, на труд, на человеческую жизнь, в конце концов!  И кто бросит в них камень?  Нет, не  я..." -  подумала Евдокия Петровна. Она засмотрелась на  принесённую домой розу, которая  опустила нижний лепесток так, что стала похожа на ребёнка, собирающегося заплакать, и вдруг увидела торт -  свой любимый, сметанный.
- А мы тебя ждали, за стол не садились.  Давай чай пить, -  сказал Иван Трофимович, перехватив  взгляд жены.- Паспорт-то у тебя не украли?
- Паспорт ? Кажется, нет. Он же в сумке был, а сумка - в шкафу.
- Ну и слава богу, - философски заключил глава семейства.
  Утром Евдокия Петровна вспомнила, что вчера она  взяла с собой  на работу  цифровой фотоаппарат, купленный  недавно в  Сеуле. Она сфотографировала книжную выставку и оставила  фотоаппарат на полочке. Недалеко от телефона... И от ракушки – той самой, что похожа на флейту…
 "Как всё-таки талантлив русский народ!- подумала Евдокия Петровна и неожиданно для себя улыбнулась, взмахнула рукой и произнесла низким, завораживающе бархатным  голосом : "Девушка, скажите, пожалуйста, где здесь фортепиано? Никак не могу найти".
  Когда-то, в далёкой юности, она мечтала стать актрисой.
                2012,октябрь