Странствия по утраченной Родине. День одиннадцатый

        15 июля

       Путь лежал к селу Селиваново. Это старинное русское село знаменито своим лесотехникумом и дендропарком. Селиваново нас встретило улицей аккуратных, благоустроенных усадебок. Они хоть и были все на одно лицо, но подобное лицо не часто  попадалось в те времена в Российской глубинке. Дома двухэтажные, разделённые на две части. Каждая часть - квартира с отдельным входом, верандой, встроенным гаражом –  весь  этот комфорт -  для преподавателей и научных сотрудников лесотехникума и дендропарка.   
         Лесотехникум расположился в старинном здании, бывшем доме помещика Волынского. Усадьба сохранилась в первоначальном виде, её не разорили в революцию, что говорит о почтении крестьян к владельцу. Сейчас там находится административный корпус лесотехникума. Учебный корпус - современное здание, народные умельцы украсили замысловатой деревянной резьбой.
        Дендрарий начинался прямо у стен. Всё красиво, ухожено и как-то уютно. Ландшафтный принцип посадки растений создавал естественные уголки природы. Не только людям здесь нравилось, но и белкам, что прыгали по деревьям, гоняясь друг за другом. Стенд перед входом в дендрарий рассказывал обо всех разделах растительной коллекции по странам и континентам.
      Мы узнали из него, что дендрологический парк был заложен в 1929 году на пустыре, на площади 2,5 га. Почвы тяжелые суглинки сильно оподзоленные, на них поверхностные воды застаивались большую часть вегетационного периода. Много труда и усилий стоило коллективу техникума, чтобы превратить этот участок в место, пригодное для посадки деревьев и кустарников. Коллекция растений насчитывает 550 пород, в том числе экзоты.   Дендропарк необходим и для просвещенного отдыха людей, и как живая лаборатория для студентов, и как полигон для декоративно-озеленительных экспериментов.
         Цвёл чубушник (в народе его почему-то называют жасмином), небывалой величины нежные девственно-белые цветы мерцали среди листвы трепетными округлыми лепестками, мы вышли к нему на аромат, тонкий, но сильный, он был разлит по всему парку.  Покидать парк совсем не хотелось, я всё представляла, как здорово было бы здесь работать, ухаживать за прекрасными растениями, оберегать, любоваться, познавать их жизнь.
         Дальнейший наш путь вдруг окрасился настроениями полной неопределённости. Следовать далее по маршруту, предлагаемому "Туристом" не удалось. По описанию нам предстояло, минуя деревню Крюковка, двигаться через леса и дубравы до села Кочаки, преддверие Ясной Поляны. Но Крюковка оказалась совсем не там, где её предсказывал маршрут. А о дороге через лес на Кочаки местные жители и слыхать не слыхивали. Нас пугали непроходимыми чащобами, населёнными злобными прожорливыми кабанами.
       Мы стояли на просёлке, в раздумьях жевали смородиновые карамельки и не знали, что предпринять. На наше счастье на дороге появились Жигули. Изысканно интеллигентный водитель, оказавшийся работником лесничества, обстоятельно описал ситуацию. Кабаны, действительно, небывало расплодились в лесах, и дорога на Кочаки была теперь опасной и достаточно запутанной.
      Он предложил заночевать на территории Крюковского лесо-питомника, за заборчиком, где кабаны не промышляют, и сам в этот питомник сопроводил. Утро вечера мудренее, решили мы и разбили палатку среди крепких хвойных - будущих лесных саженцев.
        Вечер стоял ясный, но алый закат в полнеба предвещал холодную ночь и ветреный день. Мы развели костерок на дорожке, подальше от молодых сосенок и елочек. На огонёк подошли две молодые женщины, сотрудницы  питомника, предупрежденные о гостях.  Они поудивлялись нашей смелости, расспросили о дальнейшем маршруте и тоже посоветовали не плутать по лесу, а выбрать путь полегче и  на прощанье огорчили нас прогнозом погоды. Ожидалось похолодание.
          Мы плотно поужинали гречневой кашей с тушёнкой, напились чаю с карамельками и приготовились мужественно мёрзнуть. Ночь прошла в борьбе с теплоотдачей (борьбе фатально неравной и мучительно долгой). Апофеоз замерзания пришёлся на рассвет. Даже  наша синяя палатка от холода, казалось, стала ещё синее.