Девчоночье...

        В доме, где мы жили, было много детворы, а вокруг него большущий двор. Выступать на самодельной сцене я стеснялась. А вот организовать концерт детской художественной самодеятельности, распределить роли, упросить участвовать вредных мальчишек могла. Вместе клеили и красили бумажные шапочки, фартучки, юбочки, бантики. Эти концерты жители двора ждали с удовольствием. Народ в доме жил простой, телевизоры имели немногие. Они ещё только входили в обиход, потому зрелищ не хватало. Объявления рисовали заранее, зрители приходили со всей улицы, «артисты» волновались. Но нам так громко хлопали и так дружелюбно поддерживали, что мы приятно алели и были довольны успехом.

        А книги в детстве читала запоем! Недалеко от нашего дома находилась библиотека с читальным залом и уютными старыми кожаными диванами. По выходным туда набивалось полно детей. Всех «Мушкетёров» перечитала, сидя в уголке такого дивана. От романов Дюма и Гюго веяло нежной романтикой и уносило из сибирского холода в далёкую Францию, почти знакомый Париж. Видела его как наяву: мосты, улочки, крыши, величественный Нотр-Дам де Пари, королевский Версаль… (Может птичкой была в жизни прошлой! Муж говорит — собачкой).

       Тогда времяпрепровождение с книжкой считалось развлечением. И от родителей мы порой слышали окрик:

       — Сначала в доме нужно прибраться, картошку почистить, за хлебом сходить, а после с книжечкой отдыхать!

       Зато теперь нынешние мамы с папами буквально заставляют читать книги своих отпрысков, оттаскивая их от компьютеров и телефонов.

       На уроках физкультуры хорошо каталась на лыжах, часто финишировала первой среди девочек своего класса под одобрительные крики мальчишек. Стала им нравиться…

       Однажды вызывают меня к завучу. Ничего себе! Даже трухнула слегка: «Что такого сотворила?» А в кабинете завуча, за столом восседала незнакомая тётенька. Оказалось, родительница мальчика из параллельного класса.

       — Варвара, ты знаешь Олега Смирнова? — спросила завуч.
       — Нееет, — заблеяла ученица шестого класса.
       — Ты с ним встречалась? — уже конкретно задала вопрос завуч.
       — Нееет, — продолжала блеять ученица шестого класса.
       — Девочка, а как ты учишься? — взяла слово мамаша юного «Ромео».
       — Хорошо, — не понимая, чего от неё хотят, замяукала «Джульетта».
       — Варя, мама Олега считает, что он из-за тебя стал плохо учиться, — наконец-то раскрыла все карты завуч.
       — Не знаю я никакого Олега, — разревелась я.
       — Ладно, иди! — смилостивилась завуч.

       И зарёванная ученица зашагала в свой 6-Б. Как мне было стыдно! И очень обидно, что мальчишку этого в глаза плохо помнила. Вот, дурёха-то! Радоваться надо было такому успеху! Но тогда нравственность шибко блюли! В школе думать о подобном нельзя было. Хорошо, хоть родителям ничего не сказали…

***

       В начале шестидесятых с едой в стране стало совсем худо. Одну из зим наша немаленькая семья питалась только тушёной капустой с томатным соусом. Продукты «выбрасывали» фрагментарно в определённых местах, и к ним сбегался народ со всего города. На Центральном рынке иногда продавали треску, и мать посылала за ней старшенькую.

       В Барнауле самый центр города с проспектом Ленина был похож на город, всё остальное — большая пыльная деревня. Рынок находился далеко. Чтобы дорога не казалась скучной, я с разрешения матери покупала пятьдесят граммов леденцов «Ассорти» и с подружкой, болтая обо всём на свете, доходили до места и возвращались домой с «уловом». Дома жарили тресочку, и на следующий день родители спокойно уходили на работу, зная, что их трое детей будут сыты.

       А ещё выручали бабушкины посылки, и это было всегда праздником! В каждую она клала пару килограмм тихоокеанской селёдки, конфеты, яблоки и что-нибудь лично для любимой внучки - кусочек ткани на платье или свитерок. Одевали меня родители бедненько, впрочем, как и многих детей в ту пору. Банально не хватало денег, да и выбор детских вещей в магазинах был не велик.

       Однажды, в новогодние каникулы меня отправили в цирк на представление лилипутов. И ведущий, рассказывая о какой-то плохой девочке в белом фартучке, показал в мою сторону. Из всех детей, присутствующих на этом празднике, я была одна в школьной форме и белом фартуке. Конечно, все дети посмотрели на меня, и я, застеснявшись, опустила глаза. День был испорчен, праздник тоже. Еле досмотрела концерт до конца и ушла домой со слезами.

       — Как прошло представление? — спросила меня вечером мама.
       — Плохо, — сказала я и заплакала.
       — Почему? Что случилось?
       — Клоун при всех показал на меня пальцем и обозвал плохой девочкой, — продолжала я рыдать.
       — Почему именно тебя?
       — Как ты не понимаешь! Я одна была в школьной форме и белом фартуке.
       — А остальные дети?
       — Остальные… кто в чём. Кто в кофточке, кто в нарядном платье.
       — Шла бы без фартука, просто в платье, — выкрутилась мама.
       — Надо было, — согласилась я, догадавшись: несмотря на слёзы, ничего мне не прикупят.
       — И вообще! Нечего реветь из-за глупости какого-то придурка! Я в твои годы голая, босая ходила… И ничего, выросла, — разошлась она не на шутку, намекая на своё военное детство…

       После этого случая я не только ничего и никогда не просила у родителей, но даже не пыталась заикнуться о каком-либо желании.

       Много позже, вспоминая свои детские переживания и несправедливость взрослых, став сначала мамой, а потом бабушкой, поняла, какое адское терпение и чуткость нужно иметь, чтобы ненароком не обидеть своих маленьких близких. Они тоже всё помнят и имеют собственное видение происходящего, а усталость и несдержанность родителей будет понятна им через много-много лет! И будучи уже взрослой тётенькой, корю себя за ошибки, не сплю ночами, вспоминая собственные промахи по отношению к сыну и внукам. Но время уходит, а поступки наши остаются в их памяти и не всегда замечательные...

       В детстве обожала пионерские лагеря. Посылали меня туда редко. Почему? Не знаю. Может из-за нехватки денег, а может, чтобы летом приглядывала за братом и сестрой. Но уехать от своей семьи подальше, было для меня истинным счастьем и полноценным моральным отдыхом. Уехать туда, где не было разборок между отцом и матерью, а была свобода и возможность заниматься творчеством. Я с удовольствием участвовала в художественной самодеятельности и совершенно не скучала по родителям. А вот мой братишка наоборот: терпеть не мог жить в детском коллективе, никогда не посещал ясли, детсады и пионерские лагеря. Однажды мать приобрела нам три путёвки на один сезон и отправила в летний лагерь. Брат после недельного пребывания в этом учреждении запросился домой и согласен был сидеть дома один, чем жить в коллективе. Предпочтения на сей счёт среди нас троих оказались кардинальными, несмотря на то, что росли в одной семье и родились от одной матери.

***

       Бабушка тосковала по любимой внученьке, потому слала не только посылки, но и приезжала сама. И для меня это тоже было настоящим расслаблением души. Мама говорила, что она своими наездами портила ей дочку. Может и так, но я действительно при бабушке чувствовала себя более раскрепощённой: будто камень с души падал. Скорее всего это происходило от того, что мать не терпела никаких возражений, и мы никогда не разговаривали по душам.

       Однажды, приехав к нам в Барнаул, бабушка выторговала у кого-то целый мешок игрушек. Чего там только не было! И куклы, к которым я была равнодушна, и разная игрушечная посуда с мебелью, а ещё кубики всех размеров. С их помощью, играя в школу, я научила брата и сестру читать и писать. Вот, когда мы познали настоящее детство!

       Почему бабушка понимала, что детям без игрушек нельзя — не знаю… Родителям было не до наших развлечений. Может, не придавали этому большого значения, поскольку росли в военное время и были элементарно лишены детства, а бабушка помнила о нормальной человеческой жизни ещё из прошлого, но только поступки её были верными и доставляющими своим внукам радость.

       Помню случай, когда такая радость чуть не довела нас до преступления… Мой одноклассник предложил купить у него велосипед за пятьдесят копеек! Ничего себе! Я побежала к бабушке, и она тут же выделила мне эти деньги. Велосипед был куплен, и целый день я каталась на нём, как на собственном. А на другой день к нам пришёл участковый и велосипед забрал. Оказывается, велик был ворованный! Бабушка настолько перепугалась, что о пятидесяти копейках даже не вспомнила…



Прод.  http://www.proza.ru/2016/10/29/999