Путешествие из Москвы в Москву

ПУТЕШЕСТВИЕ ИЗ МОСКВЫ В МОСКВУ

Никоим образом не уподобляясь Радищеву, в приснопамятные времена путешествующему из Петербурга в Москву, выбираю другой путь: из Москвы в Москву, но… через шесть стран Европы. Само по себе притягательнейшее слово «Париж» - безусловно, наиглавнейшее в моём выборе. Итак, вперёд.

ПОЛЬША. Нет, не граница, которую нужно официально пересечь, определяет «до» и «после». Разница очень проста, нет только двух вещей: мусора на дорогах и сорняков на полях. А в остальном – те же берёзки с осинками по сторонам дороги, аккуратненькие, скромные, но очень ухоженные дома с милыми палисадниками, магазинчики. Латинские буквы на вывесках складываются в знакомые слова: «деликатесы», «забавки» (ясно, что игрушки), «кветы» (цветы), «склад панелей», «паркет». Ой, это просто по-русски написано, ведь по этой дороге в большинстве своём проезжают наши челноки. А вот это мне не нравится: «склеп». Оказывается, никакой это не склеп, а по-польски это – «магазин». Кстати, и «печень» - не печень, а вообще – любое мясо.

Поля. Они какие-то удивительные здесь. Прежде всего, это не беспредельные наши неухоженные просторы, а чистенькие, словно по линеечке расчерченные полосы земли, на которых рядами растут кукуруза, пшеница, томаты, яблони, опять кукуруза, пшеница, рапс, кукуруза и так далее. Спрашиваем гида, почему полосы, да ещё такие неширокие, метров по двадцать -  тридцать, но длинные, сколько видно из окна автобуса. Оказывается, это частная земля, каждый хозяин сам решает, что растить на своём уделе. А подъезд удобный для всех – с дороги. И эти полосатые поля всё тянутся, тянутся. Чистоты и аккуратности необыкновенной, а людей на поле нет. Зато на машинном дворе (или как у нас в деревнях называют место, где валяется металлический хлам, бывший когда-то сельхозтехникой?) – просто как операционная – машинки все рядочками стоят, все покрашены, чистенькие, наверняка отремонтированы. Как говорится, просто плюнуть некуда. Ужасно завидно.

Когда появились за окном пастбища, а на них – коровы, возникло у меня запоздалое уважение к Хрущёву, Никите Сергеевичу. Так вот чего он хотел, насаждая кукурузу у нас! Только теперь пришло ко мне точное понимание фразы «разлеглась как корова». Вот такими они должны быть, эти жвачные животные, но в отличие от наших, имеющие достаточное количество жвачки, в основном, именно кукурузной. И никогда, никогда не удастся мне добиться на любимой даче такого замечательного газона, как пастбища, на которых возлежат эти мясомолочные глыбы. Не поверите, но известных «лепёшек» коровьих тоже нигде не видно. А я уже не удивлюсь, если окажется, что где-то здесь в кустах притаился и коровий биотуалет.

Опять посёлочек. Оштукатуренный кирпич, металлочерепица, стеклопакеты даже в сараях, всё прилично, лаконично и достойно. Вообще эти городки настолько чисты, аккуратны и уютны, словно это макет какой-то или картинка. Пуританство католичества? Только одно «излишество» позволяют себе поляки в плане жилой, да и общественной застройки: не поверите, но практически нет ни одного окна, не украшенного цветами. И на балкончиках, чистеньких и неостекленных, тоже ничего, кроме цветов. Ну, иногда стоит пластиковый стульчик. Пристрастия в плане цветоводства разнообразны, но превалируют малиновые петуньи. А где же тогда поляки барахлишко хранят? А лыжи?
Фундаменты домов невысокие, уровень пола практически на уровне земли. Оград между домами немного, в основном – ряды пирамидально постриженных деревьев. Кажется, туя. А у нас туя – полторашка за саженец высотой сантиметров тридцать. Рекламы немного. Сейчас в Польше предвыборная кампания, и на редких щитах – лица улыбающихся претендентов. Что это? Неужели Путин? Нет, это некий Мрожек. Но  как похож…

Поляки религиозны. Не только в каждом посёлке, не говоря о городках, есть костёлы, но и на обочинах дороги устроены небольшие молельни Матке Боске Ченстоховской, покровительнице Польши, или простые распятия.
Племя полян под предводительством Ляха (так и называют иногда поляков – ляхами) пришло на эти равнинные земли в девятом веке. Здесь самый центр Европы и всегда через него проходили не только торговые пути, но и катились волны захватчиков. Поляки, народ гордый и отважный, защищали и оберегали свои земли, словно орёл своё гнездо. Вот и появился орёл на польском знамени, да и слово «столица» по-польски – «гнезно» - как гнездо. А Варшава… Говорят, жили тут, на берегу Вислы, две красавицы- подруги. Варс и Сава. У что уж там произошло, но только одна из них является символом Варшавы – та самая красотка с рыбьим хвостом. А птиц, даже ничьих, и сейчас привечают в Польше – врыты в землю высокие столбы, на них устроены помосты, на которых и гнездятся большие птицы.

Варшава. К концу войны 85 процентов домов города были превращены в руины. Два миллиона кубометров щебня вместо прекрасных старинных построек. И поляки приняли не только смелое, но и героическое решение: не отстраивать, а восстанавливать город. И эта колоссальная работа была завершена только в конце семидесятых годов. Последним был возрожден королевский дворец, в котором теперь расположился государственный музей. «Старая» Варшава – неширокие улочки с узенькими двух – трёхэтажными домами, двумя- тремя, а подчас и одним окном на этаже. Ведь в старину налог с владельца дома взимался по количеству окон на фасаде, вот и строили дома длинной стороной во двор. Современная Варшава – стекло, бетон и опять цветы, цветы, цветы. Смешно называется аквапарк – плевальня.

Продвигаемся дальше в сторону фатерлянда. Опять ровненькие поля. Смешно, на поле, где убирают лук, пустые ящики не валяются, где попало, а тоже стоят ровненько, как на плацу, в рядок. Поля не огорожены. Через каждые несколько километров устроены торговые «точки», где каждый проезжающий может купить всё, что растёт рядом, по минимальной цене. Не удивительно, что продают, удивительно, что покупают. Не воруют у них, что ли?

И опять – бесконечные яблоневые сады, краснющие помидоры в открытом грунте (это в конце сентября – то!). И опять не видно ни одного сторожа. Даже неприятно. Берегут здесь не то, что растёт на земле, а саму землю. Вот магазин, торгующий подержанными автомобилями. Машины установлены на этажерках, в три – четыре ряда, причём всё видно прямо с дороги. Правильно: понравилось – остановился, приценился, купил. Сейчас добавлю «отогнал в Россию». Конечно. Главное – под магазин отведён минимум площади.
Опять посёлок. Опять все дома в цветах, даже сараи. На рекламном щите – аппетитный карбонат. Быстренько перевожусь на евро, потом – на злотые. Получается, кило отличного карбоната – сто тридцать рубликов. Неплохо.
Эта часть Польши более «промышленная», здесь «рубают уголёк». Но почему шахтёрские посёлки тоже такие же чистенькие? Нет, она меня раздражать начинает, эта Польша. Пора в Германию. Но сначала – переночуем. Аккуратная, чистенькая гостиница, это понятно. Захотелось пройтись по ночным польским улочкам, и непонятно почему никто из встречных подростков не задел нас, не сказал чего-нибудь эдакого в адрес «поганых москалей». Городок–то маленький, ясно, что мы – туристы из России. Странные какие-то дети. А в гостинице…Какое простое решение: не делать ремонт часто, а просто закрыть деревянными панелями в тон дверей и мебели те части стен, которые наиболее подвержены «обтиранию», и всё – в ажуре. И чисто, и красиво, и экономно.
Семь утра. За окном гостиницы видна поливальная машина, моющая улицу. Что там мыть-то? Улица и так – чуть не стерильная. И даже главное не это. Главное – ощущение, причём материальное, кожей, не только чистоты вокруг, но и покоя, умиротворённости, ненужности спешки и идиотизма жизни. В этот покой просто погружаешься, как в вату. Почему так? Почему на родимой сторонушке вечно какие-то проблемы, даже на отдыхе? Мы что, всем народом недоумки, кретины? Почему почти за шестьдесят своих лет у меня, у многих моих друзей и знакомых почти никогда не возникало ощущение подобного покоя нигде: ни дома, ни на работе, ни в пути. Вечно тревожишься за детей, супругов, родителей. Всё проблемы, проблемы. Почему? Может, законы у нас какие-то неправильные? Конечно, ведь даже стадо коров считают по головам, а законодательное собрание – по членам…Понятным становится, почему люди так рвутся на запад. Устали.

Гостиница частная. Многое продумано, даже в мелочах, и чтобы сэкономить, и чтобы не пострадало удобство гостей. В коридорах – сенсорное освещение. Нет движения – нет света. Открыл дверь, выходя из номера, пошёл по коридору, свет тут же зажёгся, и провожает тебя, выключаясь за твоей спиной. Персонал исключительно приветлив, завтрак вкусен и свеж. Невольно выплывают из памяти какие-то слышанные от бабушки моей, польки, слова, и с удовольствием и вкусом говорю портье, уезжая: «Дзинкую забардзо, вшистко пшиятно, пан. До видзення».

Обидно, что многое новое у нас – просто передёрнутое, перевёрнутое, и, не дай Бог, «улучшенное» то, что давным-давно есть у них, на Западе. Это во многом – и та же маталлочерепица (у нас это – престиж, у них – сараи покрыты), пластиковые корзиночки с цветами, появившиеся недавно рекламные щиты с перевёрнутыми вверх ногами или просто неграмотно написанными буквами и словами. Конечно, быстрее обратишь внимание на такую рекламу с «ошибками», и зациклишься, запомнишь, но всё это, притянутое на нашу почву, придуманное «там», приживается с трудом. Однажды в обувном магазине я слышала пламенную речь продавщицы, утверждавшей, что наша обувь – ничуть не хуже известных английских «кларкс», даже лучше, ведь наши «подправили колодку». А сама стояла в тапочках. Вот и мы используем у себя чужие придумки, а сами стоим в тапочках. И где же Кулибины и Черепановы в наше грустное время?

Подъезжаем к границе. Быстрая проверка паспортов, штампик на шенгенской визе, и мы – в ГЕРМАНИИ. Обидно становится сразу же: навес над автобусной стоянкой, как навес, а вот краешек его по длинной стороне не опущен, чтобы дождевая вода стекала прямо за воротник выходящих, а приподнят. И дождик стекает в водосток. Ну, это уже слишком.
Опять поля-сады: пшеница, яблони, помидоры, кукуруза. Но немецкие поля  значительно больше польских по площади и огорожены со всех сторон весьма симпатичными, но крепкими заборами: и чтобы животные на дорогу не выходили, не создавали аварийную ситуацию, и чтобы проезжающие не могли попасть на поля, причину понимаем чуть позже.

Польша, Германия, Франция – приблизительно равны по площади, по полмиллиона квадратных километров. Население разной численности: в Германии – за восемьдесят миллионов человек, во Франции – поменьше, в Польше – ещё меньше. Самая развитая в промышленном отношении – Германия, Франция – чуть менее, Польша - более аграрная страна. В Польше больше полей, в Германии – лесов. И контроль экологии здесь – реальный. Немцы – народ пунктуальный, требовательный и точный. Это во всём. Например, удивило, как это фуры проскакивают границу с такой лёгкостью, мало ли что там везут? Нет, не взрывпакеты, а контрабанду, например. Ответ прост. Да, пройти границу легко, показал паспорт с отметкой – и вперёд. Но встать на дороге практически невозможно нигде, кроме специально отведённых под стоянки мест, кстати, прекрасно оборудованных и столиками, и контейнерами для мусора, и туалетами (в том числе, и для инвалидов), некоторые - и кафешками. Всё очень аккуратно, и на каждой стоянке – передвижной пост полиции. И неожиданные осмотры грузов. И взяток не берут. То есть – и свобода, и постоянный контроль  свободы. Ясно теперь, почему и поля все огорожены, с контрабандой деваться просто некуда. Молодцы. Орднунг так орднунг.

Очень красивая страна. И очень большая. Что им было нужно от нас, ведь у них всего своего полно? О дорогах немецких – отдельная песня. Именно песня. Говорят, перед войной Гитлер требовал ежедневного отчёта о количестве проложенных километров дорог. Хорошо, что у нас дороги всегда были погаными, а Гитлер перед войной к нам не заглядывал. Но немцы и теперь очень щепетильно относятся к своим дорогам, например, отслеживаются «духи» - водители, выезжающие на встречную полосу. Отслеживаются и лишаются возможности нарушать правила в прямом смысле – навсегда лишаются водительских прав. Дорожная разметка ну просто идеальная, а им всё ещё что-то хочется усовершенствовать. Считают, что дороги третьего тысячелетия должны быть ещё современнее. Вас бы в глубинку нашу, да осенью – весной, когда развезёт… Не сразу становится понятно, что за арочные мостики проходят над дорогой. Оказалось – так оборудованы пути передвижения, миграции диких животных. Мостики не просто предусмотрены, на них ещё и деревца высажены, чтобы лось какой-то там думал, что по лесу идёт. Ну, предположим, переходные мостики для животных есть и в Москве, под МКАДом, но вот деревца на них высаживать… Совсем уж…

В плане государственности Германия сложилась сравнительно недавно – если Польше как единой стране больше тысячи лет, то немцы ещё двести лет назад были разобщены на удельные княжества. Поэтому немцы так чтят Мартина Лютера, своего просветителя, который создал литературный немецкий язык как таковой, переведя на него Библию с латыни, что и послужило, в свою очередь, основанием для создания единого государства. Но различными остались традиции, обычаи, обряды у франков, швабов, баварцев. Говорят, что швабы – скупы, прирейнцы – веселы, а саксонцы – трудолюбивы и находчивы. В общем, немецкий язык сегодня в Германии единый, но не единственный, как и немецкие народности.

Педантичность, стремление к порядку и единообразию у немцев, на мой взгляд, даже чрезмерные. Например, проезжаем небольшой городок, так неодинаковые, но единообразные домики не только выстроились в идеальный ряд, но и по высоте равны. Причём, рельеф местности меняется, где – повыше, где – пониже. Но домики – одинаковой высоты, как говорится, от уровня мирового океана. То есть фундаменты у них то повыше, то пониже, а коньки домов – идеально на одном уровне, как штакетник забора. Немцы исключительно рациональны и экономичны. Страна большая, ветер по ней гуляет вовсю, так немцы понаставили огромные ветряные генераторы. Представьте себе бетонный столб высотой метров в тридцать, увенчанный трёхлопастным винтом, с размахом лопасти не менее двадцати метров. И всё это крутится, вертится, запасая электроэнергию, или просто гоня её в сеть. И стоят эти громилы кучками, по пятнадцать – двадцать штук рядом, словно приземлилась стая каких-то огромных неведомых птиц. Как-то и жутковато, и изумительно хорошо. Тут бы ещё музыку Вагнера погромче, и был бы смотрящим на это полный капут.

Гамбург. Портовый город, с чудесными готическими зданиями, красоты необыкновенной. Город – второй по величине промышленный, но один из самых зелёных в стране. Город музеев, культуры, искусства, родина Бисмарка, завещавшего «на Россию меч не поднимать». Умный был мужик. Не зря установлен ему здесь памятник тридцатичетырёхметровой высоты. Интересно решал многие проблемы. Например, в портовом городе Гамбурге, естественно, жило много семей моряков. К сожалению, многие моряки погибали, а семьи их, несмотря на горе, должны были чем-то кормиться. Чем? Торговлей. Но патента на торговлю женщинам не давали, ведь они были лишены гражданских прав, не голосовали. Помните: «Киндер, кирхе, кюхен»? Только дети, церковь и кухня исстари должны были быть женским уделом. А Бисмарк дал немецким женщинам, первым в Европе, право голоса, следовательно, гражданские права и право на свой бизнес, то есть возможность выжить. И вблизи от изумительного собора Святого Михаила и проходит эта скромная «улица вдов».

Портовые сооружения – пакгаузы, доки, верфи – самые крупные в мире. Самый большой в мире склад ковров, установленный прямо в порту на двадцати тысячах свай. Вообще каждый десятый гамбуржец сегодня работает в гавани. И…китайцы. Здесь, в порту, работает более трёхсот китайских фирм, переправляя, перешивая, продавая и покупая всё, что только можно. Впрочем, город – вообще многонациональный. Мусульман, например, в Гамбурге тоже немало – более ста тысяч.

Оплата труда различна для мужчин и женщин. Дама, служащая в офисе банка или фирмы, получает в среднем тринадцать евро (они тут говорят «ойро») в час, в месяц – порядка двух – двух с половиной тысяч. Мужчины той же квалификации – на тридцать процентов больше. Минимальная «социальная» пенсия – четыреста евро.

Интересно решён вопрос образования. Здесь для детей оно бесплатное, но в  школу ребёнка примут не в зависимости от толщины кошелька или национальности родителей, а только в ту, что находится по-соседству с домом. И никаких исключений. И никаких «престижных» колледжей. А богатством здесь кичиться вообще не принято. В центре города – прекрасное озеро, на котором живут сто тридцать лебедей. Люди в озере не купаются, боятся потревожить птиц. Вокруг озера расположен район миллионеров. Очень красивые, не вычурные, а именно красивые двухэтажные особнячки, окруженные только живыми изгородями. Масса цветов и никакой видимой охраны. Здесь считают, что честным деньгам заборы не нужны. Нечего им скрывать, видите ли.

Как во многих портовых городах есть в Гамбурге свои злачные места. В том числе – улица красных фонарей. Девочек много, самой старшей «девочке» - семьдесят лет, но, говорят, пользуется успехом. Ведь она – профессионалка высокого класса. Причём «профессионалка» в прямом смысле, с некоторых пор «проститутка» в Германии – не оскорбление, а официальная профессия. И всё под контролем – и налоги, и здоровье нации.
Впечатлений масса, но одно из самых приятных – впереди. Гостиницы в Германии прекрасные, если и хочется придраться, так не к чему, это же относится и к их шведскому столу.

НИДЕРЛАНДЫ. ГОЛЛАНДИЯ. Впрочем, я повторяюсь. Первое, что поразило в Амстердаме, прекрасном городе каналов, это почти полное отсутствие ограждений этих самых каналов. Будь такое у Москвы-реки или Невы, скольких бы соотечественников, учитывая их нетвёрдое хождение по пьяному делу, мы  бы не досчитались! А здесь это оправдано тем, что каналы – торговые пути, которые словно годичные кольца на срезе дерева, расходятся полукружьями от самого центра города. «Нидер ланд» не зря переводится как «низкая земля», уровень воды поднимается вместе с приливом, в прошлых веках дома затапливались здесь регулярно, а город-то торговый. Оригинальным и правильным было решение использовать первые этажи домов под магазины, вторые – под жилье, а третьи, куда водичке не добраться, - под складские помещения. Вот и украшены эти прекрасные узенькие фасады не только лепниной: на каждом фасаде под коньком крыши имеется внушительный крюк. Мы сами были свидетелями того, как с помощью перекинутой через него верёвки поднимали на верхний этаж солидного вида диван. Кстати, и грузчикам легче, чем тащить что-то по лестницам, кстати, и лестницы могут быт поуже, кстати, это и есть разумная экономия. А ограждений вдоль каналов почти нет, чтобы они не мешали поднимать на берег груз с кораблей, ведь берега каналов – сплошная пристань, а где вы видели ограждения у пристаней?

Красивые дома, узкие, как везде в Европе, по фасаду, похожие друг на друга, но разные, и все – светлых палевых различных оттенков. И очень много зелени. И очень много жилых барж вдоль всех каналов. Баржи – это не те огромные, практически без палубных надстроек, суда, груженные щебнем, песком или чем-то подобным, какие мы видим в России. Здесь баржи – обычное жилье для четырёх категорий жителей: для богатых, коим надоело подниматься в пентхауз, и хочется поближе к водичке, для бедных, не имеющих возможность приобрести что-то на суше, что значительно дороже, для творческого клана, художников, которые постоянно могут находиться «на пленере», и для нелегалов, коим просто некуда деваться. Соответственно, и баржи эти весьма разнятся по своему виду, размеру и убранству. Кстати, все они, даже самые незатейливые, подключены к городским сетям водоснабжения и канализации. А дважды в месяц производится полная замена, перекачка всей воды из каналов в море, что исключает гадкие запахи и прочие неприятности. Большинство из барж, даже самые простенькие, - не просто домики на воде, а постройки, окруженные зеленью. Только эти деревца,  цветы, даже помидоры растут в кадках и горшках, сплошь уставленных на палубах. Очень интересно, проплывая мимо на катерке, рассматривать эти водоплавающие домики, в открытые окна которых видна то современная кухня со всеми положенными причиндалами, то красивая библиотека или небольшой спортзал, то изящная гостиная. Никогда не заглядываю в чужие окна, но здесь это – как в картинной галерее – просто выставлено на показ. И невозможно отвести глаза, тем более что проплываешь в трёх – четырёх метрах от распахнутых окон, а штор на них нет – не принято.
«Тюльпаны – сыр – бриллианты»» - вот три кита, поддерживающие Голландию. В своё время даже самый красивый из этих домов можно было купить за три луковицы тюльпанов. Сейчас луковички подешевле, но сколько же их на цветочном базаре! И я покупаю эти, и ещё эти, и ещё те, ведь, кроме родных и близких, на родине меня ждёт дача…Бриллианты. Здесь, на алмазной фабрике, я, наконец, вижу воочию пусть искусственные, но полные аналоги известных «Орлова», «Шаха», «Регента» и прочих. Поразил не самый большой, но ярко желтый 137-каратный «Флорентинец». Как говорится, «красиво» - не то слово. А можно что-то и купить.

Маленьких нужно любить. Знакомясь с Голландией, понимаешь, что маленьких нельзя ещё и не уважать. Эта небольшая страна, многократно подвергавшаяся нападению, в частности, Испании, вместо глухой обороны выстроила свой собственный флот, стала весьма могущественной морской державой. И даже нынешний Нью-Йорк -  бывшая колония именно Голландии, которая колонизовала в своё время и многие страны Азии и Африки. А сами голландцы – народ весёлый и шумный. Во время одной из прогулок по городу, мы вышли на центральную площадь: такого смеха, шума, гама, исходящего от толпы, захватывающих в свой водоворот, мне не приходилось ощущать, кажется, никогда. И почти весь народ – на велосипедах, причём довольно задрипанных (иначе уведут, несмотря на увесистые замки). А чего и не смеяться-то? Минимальная социальная пенсия – 830 евро. Остальные блага – соответственно.

Образование для детей от четырёх до тринадцати лет – абсолютно бесплатное, даже тетрадки, ручки, учебники. Ребёнок находится в школе не на «продлёнке», а под присмотром своего учителя до самого вечера, здесь же готовит уроки, которые не задают «на дом», которые он ни у кого не может списать. А в тринадцать, зная его способности досконально, без обид, неравенства и давления родителей, школа рекомендует направленность последующего обучения – гуманитарную или техническую – в соответствующей платной гимназии. Но и эта оплата – лишь за учебники и экскурсии, но никак не на зарплату учителей и ремонт школы. Все «накладные» расходы государство берёт на себя. Как это у них выходит? Ведь страна малюсенькая, ни нефтью, ни газом не торгует. Откуда денежки на детей? Не от проституции ли?

Не шучу. Зашли, зашли мы в квартал «красных фонарей». Никакое это не отдельно расположенное «гнездо разврата». В самом центре города, куда пришедшим в порт морячкам недалеко добираться, на первых этажах обычных домов вместо магазинов расположились эти заведения. Отдельный вход, отдельная, видная через окно, спаленка с умывальником. И девушка, сидящая на стульчике у окна, или стоящая на пороге. Вот уж «девушки бывают разные: белые, чёрные, красные…». Вот уж тут – шторы, причём обязательно красные. Если штора  задёрнута – девушка работает. Открыто окно – заходите, люди добрые… Но любопытно не это, любопытно отношение к этим жрицам любви (и жрецам, кои тоже имеются) их соседей по дому. А отношение простое: одна соседка – швея, другая – проститутка.  Но обе – работают для людей, обе платят налоги. Обе имеют равные права, медицинское обслуживание и пенсии. И обозвать одну из них проституткой –  всё равно, что другую – швеёй. Здесь это – просто профессия. Как говорится, «люди этой профессии встречают горожан и гостей столицы, и готовы разделить с ними их нелёгкую судьбу и постель». И денежки, причём немалые, идут не в карманы сутенёров, а на социальные нужды горожан.

А насчёт сыра – сами подумайте, каким может быть сыр, если коровы эти, разлегшиеся на зелёных лугах,  такие холёные, гладкие, пышные. Кажется, и не могут эти животные быть толще. Нет, могут.

В БЕЛЬГИИ. Всё наше путешествие – словно спираль, раскручивающая красоты Европы. Если Польша – милый пастушеский рай, Германия – мощь гамбургского порта, сила соборов, роскошные дороги, Амстердам – очарование каналов и домов по их берегам, то Брюссель – город – гурман. Здесь - сплошная череда чудесных уличных ресторанчиков. Подобных домов, узких, едва разъехаться машинам, улиц, мы видели уже немало, а вот бесконечные, разные, но очень красиво сервированные столики, необычайно уютная обстановка, вкусные запахи… И как красивы витрины магазинов, торгующих кружевами, шоколадом, игрушками, сумками, бельем, посудой! Такая красота, такое изящество, такой вкус, что не сразу ощущаешь потрясение, охватывающее при выходе на самую красивую площадь в мире – Гранд Плятц. Площадь не очень большая – чуть больше ста метров в длину, шестидесяти в ширину, окруженная дворцами. О ней трудно говорить. Её нужно видеть. Добавлю только одно: когда её сплошь покрывают ковром из живых цветов, что происходит нередко, вряд ли она становится прекраснее. Ведь всему есть предел, даже совершенству.   

Удивительно соединены в Брюсселе средневековые здания и соборы и дома современной высотной постройки, в том числе – штаб-квартира НАТО. Вообще Брюссель – портовый город, город ремесленных и торговых гильдий, театров, культуры, и…писающих детей. «Писающий мальчик» и «писающая девочка» - неизменные туристические атрибуты. Дети как дети, в натуральную величину и с натуралистическими подробностями, только металлические. Забавны легенды, окружающие их. Говорят, во времена набегов захватчиков именно таким путём малыш предвосхитил взрыв родного города  - просто намочил шнур.

Прощай, Брюссель! Едем дальше мимо лугов с коровами, валяющимися  на них от сытости. Едем и попадаем прямо в сказку. Вы читали книги братьев Гримм? Теперь я знаю, где живут все их герои: в городе Брюгге. Мощёные камнем улочки, изящные дома, красивые соборы, но главное здесь – роскошный парк, в котором собственно всё это и размещается. И очень точно и соответственно названо озеро в центре города – «озеро любви». Ну, а о чём ещё в этом сказочном месте можно думать и мечтать? И очень-очень вкусные штучки в ресторанчиках. И отличное пиво! Ночуем в старинной бельгийской гостинице, сплошь уставленной скульптурой и увешанной картинами, но… с очень слабенькими электрическими лампочками. Режим экономии на марше!

ФРАНЦИЯ. С некоторым трепетом вступаю на парижскую землю, ведь столько лет грезилось об этом. Если о других городах можно сказать, с трудом выбрав из многих восторженных, несколькими словами, то здесь можно сказать одним: город свободы. И ещё одно: удивительный витающий дух интернационализма толпы. Здесь нет чужаков. Это город общий, город для всех. Никто и никому здесь не может сказать «понаехали», ведь смешение рас почти полное, люди вокруг – ширины, длины и цвета – разнообразнейших. Как таковой нет и парижской моды. Вот дам в сапожках в тёплом двадцатиградусном сентябре – полно. Причём выше талии – только майки. У нас так не носят, у нас – или сапоги и куртка, или майка и кроссовки. Ну,  что с них возьмёшь – далековато от наших центров моды живут, не въезжают…Целуются здесь не по-нашему, встречаясь, а словно боясь обжечься, только чуть-чуть касаясь губами щёк.

Двери в метро открываются не автоматически, нужно кнопочку нажать или ручку повернуть, а не успеешь - не нахамит рядом стоящий подросток, а, мило улыбнувшись, поможет тебе.  Вокруг темнокожих не много, а очень много. На одном из перегонов в метро, которые протяженностью здесь не более минуты, подсчитываю: из десяти рядом стоящих мужчин – только трое белые, причём один из них – мой муж – москвич. Дикторов в метро нет, это и понятно: не хватит времени перегона, чтобы озвучить названия на нескольких языках, но наглядная информация довольно доходчива. И очень быстро начинаешь разбираться в этих, более полутора сотен станций и их пересечениях, невольно зауважав себя за сообразительность.

Но всё это -  не то, о чём хочется сказать. Ощущение полной свободы, мысленное «как мне хорошо!» - вот лейтмотив парижской жизни. Мне так кажется. Я так думаю.

Рассказать  про Эйфелеву башню? Зачем? Вы же сами хотите её увидеть, а главное – увидеть Париж с высоты второго или третьего уровня. Довелось мне в своё время увидеть Москву с обзорной площадки Останкинской телебашни. Здесь – даже пониже, но что-то есть в воздухе, что ли, Парижском, или изумляет ощущение сбывшейся мечты… И обязательно, обязательно прокатитесь, если будете здесь, на катере по Сене. Помните, как у Жванецкого: «Чего больше всего хочется, когда поднимаешься по лестнице вверх? Плюнуть вниз!». Здесь не хочется! Мы плывём по Сене, любуемся мерцающей огнями в вечернем небе Эйфелевой башней, а на набережной и парапетах – полно народа, кто-то целуется, кто-то танцует (не поверите!) под аккордеон. И все смотрят на наш кораблик, и приветственно машут нам руками, посылают воздушные поцелуи. И, уже не поняв, как это получилось, и мы, москвичи-пенсионеры, солидные люди, энергично машем им в ответ руками, и самоотверженно любим вообще всех вокруг, и этих, на набережной, в частности. Нет, мы не пили ничего сегодня. Ничего, кроме этого сумасшедшего, пьянящего парижского воздуха. И понятно, почему именно здесь началась революция – жить здесь спокойно, не взрываясь эмоциями, просто невозможно.

Гостиница, в которой нам предстоит прожить несколько дней в Париже, на окраине. И нам предоставляется возможность узнать ещё один Париж – предместье, более всего, на мой взгляд, напоминающее улицы небольшого турецкого городка. Тот же набор магазинов с такими же ценами, те же бесконечные, практически в каждом доме, кафешки. Те же лица неопределённой национальности – то ли арабские, то ли африканские.

А на следующий день мы начинаем бродить по Парижу. Конечно, сначала в самый центр, к Лувру, где томится прекрасная Джоконда. Спускаемся в сады Тюильри, немножко посидели (а муж – и подремал) около фонтана, где дети запускают деревянные кораблики. Пошли к Елисейским полям. Эта двухкилометровая улица, оплот самых шикарных магазинов, очень зелена, прекрасно декорирована цветами, окружающими великолепные каштаны. Почти все широкие тротуары заполнены столиками подряд идущих кафе. Разноцветная толпа народа течёт вдоль улицы плавно и спокойно, общий гул голосов прерывается только громогласной музыкой свадебных автомобильных кортежей. Молодые, как правило, стоят в открытом кабриолете, фата невесты развевается, шлейф платья спускается почти до земли, масса цветов, фотовспышки… Съемка кинофильма? Нет, традиционный день свадеб - суббота. От обилия впечатлений мы немного устали, ушли с «Полей» на параллельную улицу, а там… абсолютный покой и тишина. Конечно, сегодня, как и в среду, и в пятницу, парижане не сидят дома, а выходят «в свет», и возвращаются домой только заполночь. Даже, говорят, программы телепередач в эти вечера – почти пусты – все гуляют.

Париж – весь из светлого камня, каждый дом – просто произведение искусства, весь в лепнине, красоты невероятной, с красивыми мансардами.  Но главная отличительная черта города – французские окна, остекленные до самого пола, и прикрытые снаружи невысокими коваными замечательными неповторяющимися решётками. Не хочу описывать туристические красоты. Нам было невероятно приятно бродить здесь, и на острове Сите, около Нотр-Дам, и по парижским улочкам, которым несть числа. Весь Париж состоит вообще не из улиц, а из площадей и коротеньких улочек, связывающих их. Есть дома, окруженные пятью – шестью улочками и столькими же площадями, вот такое интересное градостроительное решение: словно ажурная ткань.

А на следующий день – Версаль, загородная резиденция королей в окружении потрясающих парков и садов. Ну что я буду вас дразнить? Скажу одно: трудно воспринять всю эту роскошь и красоту, наворачиваются слёзы изумления и восторга.

Побывали  мы и на парфюмерной фабрике «Фрагонар». Скажу по секрету: именно здесь вы купите самые лучшие для всех знакомых дам парижские сувениры. Скажу по большому секрету: не очень дорого. Ещё пара дней прогулок по Парижу, наполненная радостью, удивлением и уже узнаванием, и.. в обратный путь вновь по тем же странам.

Но впереди ещё Великое Герцогство ЛЮКСЕМБУРГ, притулившееся в треугольнике между Францией, Бельгией и Германией. Двадцать раз разрушали эту страну и этот город, где живёт треть населения, римляне, французы, испанцы, вновь французы, но герцогство так и осталось самостоятельным и вечно нейтральным. Зелёное, сказочное, с дубовыми и буковыми лесами и плодовыми деревьями вдоль дорог. Сам город Люксембург – небольшой, но очень красивый и опрятный. И красоту его определяет, прежде всего, перепад высоты между центром и «старым» городом почти в восемьдесят метров. «Стоишь на крепостной стене, любуешься Люксембургом…» - буду, буду потом в зимней Москве вспоминать…
Вновь в Германии, теперь едем через Дрезден, но сначала – Трир, город, где родился и жил Маркс (какая знакомая фамилия!). Ну, вот что ему было ещё нужно, ведь такая красота вокруг, и где он тут увидел этот пресловутый «призрак, бродящий по Европе»?

Время, проведенное в Дрездене, запомнится, прежде всего, нашим активным участием в политической кампании вновь избранной канцлерши (или вновь избранной канцлера?). По крайней мере, мы с удовольствием поедали чудные жареные колбаски, коими, помимо прочего, угощали народ на митинге. А вот Сикстинская мадонна, украшение Дрезденской картинной галереи, меня просто потрясла. И невозможно было не перекреститься на неё, как на икону, так проникает в самую душу её неповторимый тихий ангельский взгляд.

Снова дорога. Эта часть Германии, южная, значительно колоритнее по географическим меркам северной: горы, долины, туннели. Очень впечатляет. А по обочинам дороги, чтобы поддержать утомившегося водителя, отвлечь его от возможной дрёмы, - украшения: метровые цветные шары, треугольники, кубики.

Но кое-чего мы не увидели в Европе из того, к чему уже успели привыкнуть в России. Прежде всего, на дорогах европейских нет «крутых» машин, кои  дефилируют по нашим улицам с затемненными стёклами. Никаких джипов, «навороченных» кабриолетов и подобного. Небольшие, юркие, красивые и надёжные машинки – вот личный транспорт европейцев, особенно в городах. За всю поездку мы не увидели НИ ОДНОГО игорного заведения, ни тем более, ни одной рекламы на эту тему. Кстати, нет рекламы со спиртным  и сигаретами. Нет не только мусора, нет обычной грязи на улицах даже очень небольших городков – всё убрано, как у хорошей хозяйки перед приходом гостей. Нет ларьков на улицах, открытых прилавков, вообще нет неорганизованной торговли – всё только по магазинчикам и, кстати, всё – только через кассу. Нет праздношатающихся подростков, а дети на улицах вообще видны только в сопровождении взрослых – либо воспитателей, либо, судя по всему, родителей.
Опять Польша.

И – почти дома, Белоруссия. Эта дорога уже не столь впечатляет. Зато впечатляют своей, мягко говоря, неопрятностью и неухоженностью родные просторы. Ведь не бережём природу-мать. Почему не заботимся, не трём руками каждую горсть родной земли, чтобы сделать её пышнее, мягче и плодороднее? Слишком много всего, что ли, не жалко? Ах, как хочется любоваться и российскими просторами так же, как дивными европейскими! Но не хочу об этом. Главное для меня сейчас – осуществление давней мечты, ощущение причастности к красотам Европы. Ведь действительно лучше один раз увидеть, причём собственными глазами. Эти дни были одними из лучших в моей жизни.

 2005 год