Кергуду

                Сергею Брину и Ларри Пэйджу
     Ништяковская итальянка из " Cadaveria " рычала на английском, я же вспоминал русские строчки еврейского комиссара, тот смешной момент, когда влюбленный в посудомойку мудак тоскливо гонит за мировой пожар социалистической революции, посудомойка сидит на ступеньках вагона в обнимку с поваром-любовником, слушает байду дикую, зевает, чешется. И финальная точка всех разглагольствований - мудрое замечание повара : " Айда, Ариша, блох давить". Уводит он бабу в вагон, а большевик еб...м торгует, тоскует, вот она, несознательность. Я расхохотался и удалил свой аккаунт в " Фейсбуке", сам не знаю, зачем я его заводил, наверное, хотел снова попробовать говно на вкус, а может, думал, что кал еврейско-американский почетчей будет русского изобретения Пабло Дурова, не помню, да какая разница, что я думал, главное, результат не обманул ожиданий. Все те же стаи шакалов, отсасывающих друг у друга, облизывающих своих, сучьих своих. Я никогда не был всем им своим, поэтому просто угорал над придурками, жующими хрень, каждый день новую, пока не надоело. Сказал  по-итальянски " баста", не в смысле пидорского репа, а, типа, харэ, зиганул Цукеру и отправился на Проза ру, обновив аккаунт в Гугле, помнится, в детстве я любимую машинку все мыл и чистил ( машинку настоящую, игрушку, а не баян, телегу, аппарат), пока не затерялась она где-то на просторах великой страны. Сел, закурил и задумался. Как жить дальше. За морем война. Выборы. Коррупция. Короче, пиз...ц. Но самое стремное - решения президента Мадуро. Я даже спать не мог от возмущения, хотел уже написать Акунину открытое письмо с призывом объединиться людям доброй воли и дать достойный отпор зарвавшимся латиносам, но тут подумал о вчерашнем фильме, увиденном на порносайте и по лени не скачанным, с клевыми писсинг-оргиями. Я плюнул в окно, злясь на себя самого, надо же, вместо реально насущных дел думаю о бабах, но делать нечего, против себя не попрешь, ничего не остается, как сдаться, капитулировать перед низменными инстинктами. Скачивая фильмец, вздрогнул, дубак, однако. Холодно. Растопил печь книжкой Витухновской, либертины тридцатого века нашей эры, заварил чаю, вполголоса бормоча из Велемира Хлебникова и Льюиса Кэрролла, вспомнил почему-то Лесли Нильсена и Николая Лукинского, выругался матом, очень громко, напугавшись такого эмоциального проявления чувств, не свойственного мне, полез под кровать, прятаться. Под кроватью лежали мертвые, мумифицированные власовцы, одинокие люди, брошенные сбежавшими в ЖЖ бандеровцами и мусульманскими батальонами СС, сменившими дислокацию, убывшими, бля, к величайшему историку Зубову на Каспаров ру. Лишь власовцы остались невостребованными историей, Солженицын же, вроде, умер. " Интересно, наши руководители читали его ? То место, где он говорит, что бандеровец и власовец - братья ему, а гэбэшник - враг. Даже не знаю. Боюсь подумать. Лучше пойду полюбуюсь на Чиндяйкина, голос, правда, не его, Ильина какого-то, но Ильиных на Руси было много, как и Соловьевых, посему - х...й на них на всех", - бормоча всю эту дичь, как все та же Алиса, я укрыл мертвых власовцев шотландским пледом, помолился за царя Ивану Сусанину, погладил кошку. Вылез, сел зачем-то на стол. Подумал об отцах-основателях Гугл. Надо бы им историю подогнать, пусть Илон Маск завидует...
     ...  Лев, Федор, Алексей, Фекла и Петр Толстые кружились в хороводе под музыку Салтыкова-Щедрина, ху...щего на ложках " Гром победы, раздавайся", Родион Щедрин и Родион Раскольников обнимали Родиона Газманова, не обращая внимания на его папу, утратившего актуальность, как песня про зайцев, как Новороссия, как удвоение с помощью Белоголовцева ВВП, как модернизация соледобывающей промышленности купцов Строгановых, клеветнически серебрящегося сединой в углу, за печкой, в пыли и паутине, сотканной трудолюбивым Пауком Троицким, по-пьянке потерявшим цилиндр, найденный Артемием, переданный им Петросяну, тем - Новгородцеву, от Севы перешедший к Иванову, и в конце концов, доставшийся мяснику Биллу. Ди Каприо даже расплакался, надел кепку и стал, как Ленин, всегда живой, улыбающийся у себя в Мавзолее, ждущий того заветного мига, когда экономика окончательно наеб...ся и Жириновский предложит для спасения ситуации захоронить вождя, Зюганов не согласится, Миронов возмутится, Навальный отыщет коррупцию, народ махнет еще по стакану, Медведев что-нибудь подпишет, Путин куда-нибудь приедет, Иванов откуда-нибудь уедет, Суркова снова заподозрят и обвинят патриоты, Кадыров скажет такое, что все упадут и покритикуют, лежа и осторожно, а китайцы высадятся на Марс, положив китайский прибор на все три Америки.
     - Ты, Федор, мошенник, - густым голосом басил Лев, заглядывая филиппком под юбку Фекле. - Как есть мошенник. Просто каналья.
     - А я ? - спросил Петр и закрыл один глаз.
     - А тебя мы не знаем, - отрезал Алексей, закусывая бужениной стопочку шустовского коньяку, на дне которой покойно лежал, " обмывался", орден Ленина.
     - И знать не хотим, - закричал Раскольников. - Человек - это звучит гордо.
     - Дурак, - тихо и в сторону произнес Щедрин. - Это Горький.
     - Он снова Нижний, - влез Газманов.
     - Как есть дурни, - вспылил Салтыков-Щедрин и запульнул в друзей ложками, тут же подобранными здоровенным пьяным мужиком, руководителем какого-то завода с Урала, в волейбольной майке и троллейбусе, гордо шевелящем рогами над стоящими в пробках черными " Волгами" и " Чайками". - Глупов он Глупов и есть. И был. И будет.
     Вошли мы с Гоголем и Островским. Островский презрительно сплюнул.
     - Не Глупов. Белая Арапия. Вечная и твердая, как закаленная сталь. Как булатный кинжал Хасбулата-удалого, чемоданы Руцкого и усы Лукашенко.
     - Батьку не замай, - вступился за любимого руководителя я, - тем более, он вообще - Беларусь.
     - Трактор ? - вылез из-за печки мужик в шинели, но увидев Щедрина, от стыда ушел в запой, навсегда.
     - А что у нас Николай Васильевич молчит ? - заулыбалась Фекла, подмигивая мне и Раскольникову, но тот уже уходил по Владимирскому тракту вдаль, а я ждал, когда скачается фильмец, и не обращал на нее внимания...
     Во, скачался. Короче, вот вам история, а у меня дела поважнее нарисовываются. Порно - это порно, самое лучшее и самое честное из всего, что есть в интернете.