Назовите суду Ваше имя

Часть первая

— Назовите суду Ваше имя!
— Мэтью Стоун, Ваша честь.
— Какое Вы имели отношение к экспедиции «Триарий»?
— Я был инструктором службы безопасности этой экспедиции.
— На какой из трёх планет Вы курировали безопасность?
— На Брутии.
— Какова была численность отряда, работавшего на этой планете и сколько человек из его состава удалось эвакуировать?
— Из ста пятидесяти человек удалось вывести сто двадцать два человека.
— Эвакуировать остальных не было технической возможности?
— Нет, Ваша честь.
— Не было транспорта?
— Транспорт был, но вывозить было некого.
— Объясните суду что значит «некого».  Люди погибли до отлёта десантного судна?
— Нет, они перестали быть людьми еще до нашего отлёта.
— Итак, техническая возможность эвакуации была. Признаёте ли Вы себя виновным в оставлении остатка отряда, работавшего на Брутии?
— Нет, Ваша честь, не признаю!
— Садитесь, Стоун. Суд вызывает свидетеля Дзе-Вея!
***
    Гравиплан сделал круг над заливом и пошел на посадку со стороны открытой его части в направлении острова. Сперва в иллюминатор была видна не только водная поверхность, но и подробности рельефа дна на мелководных участках. По мере снижения эти подробности исчезли и можно было наблюдать только блики полуденного светила и тени от облаков, пробегавшие по водной глади. Наконец десантное судно коснулось днищем поверхности воды, скорость движения стала падать, а за бортом забурунились изумрудные волны. Дзе-Вей направил гравиплан к дикому песчаному пляжу. Судно медленно вползло носом на песок. Передний обтекатель раздвинулся и началась выгрузка.

    Лучшего места для базы найти было бы трудно. Остров находился почти в центре залива и напоминал своей формой, если смотреть сверху, вытянутый треугольник. Острый угол заканчивался песчаным пляжем, на который теперь десантировалась экспедиция. Основание треугольника представляло собой скалистое плоскогорье, гранитную основу которого предполагалось использовать в качестве естественного фундамента главного ретранслятора. Между плоскогорьем и песчаным берегом расположился небольшой лес, состоящий преимущественно из высоких споровых деревьев, каждое из которых напоминало одновременно пальму и гигантский папоротник. Именно под пологом этого леса предстояло установить балки, предназначенные для жилья и рабочих помещений отряда.


Глава 1

ХАМ

    Всё началось с рекогносцировки. Отряд Кислина, курировавший кибергруппу на строительстве подстанций, выбрал для базирования посёлок, брошенный отщепенцами примерно семьдесят земных лет тому назад. В сильно заросшем травой и кустарником посёлке сохранилось большинство строений. В основном это были деревянные здания, дешевые, как всё, что строилось отщепенцами. Покосившиеся, на просевших фундаментах, они не годились для жилья. Но Кислину приглянулась большая бетонная площадка в центре посёлка. Бетон конечно сильно растрескался и кое-где превратился в серое крошиво. Но площадка была еще достаточно ровной и весьма обширной, то есть годилась для парковки киберов и перевалки грузов. Сразу после осмотра площадки Кислин и Стоун принялись осматривать заброшенные строения. Дома когда-то были аккуратно заперты, но теперь двери (где они еще оставались в дверных проёмах) «открыть» было несложно. За час блужданий от постройки к постройке было найдено лишь несколько предметов, представлявших интерес для любопытных людей. Среди них три изрядно траченные плесенью бумажные книги: какой-то любовный роман, кулинарная книга и небольшая медицинская монография. Все три были набраны шрифтом, применявшимся на Земле еще лет пятьсот назад. Но в этом шрифте странным образом сосуществовали буквы латинского алфавита и кириллица, что несколько мешало чтению. Кроме того, странным и неудобным для чтения казалось построение фраз. Кислин, подумал что роман, как и остальные книги могли оказаться находками новыми для Земли. Стоун нашел на втором этаже большого деревянного дома цветную карту, рассмотрев которую, пришел к выводу, что это карта материка, на котором они сейчас находились. Вскрывая дверь за дверью, проникая из дома в дом, разведчики наконец добрались до павильона вообще не имевшего дверей. Двери когда-то были. Но теперь остались только дверные проёмы с прогнившими выемками для когда-то существовавших металлических петель. Пройдя сквозь небольшой тамбур, Кислин и Стоун оказались в коротком коридорчике, уставленном вдоль одной из стен узкими диванами без спинок. В конце коридорчика угадывался вход в какое-то помещение. На одном из диванчиков сидел человек. Он никак не отреагировал на подошедших к нему людей. Только после того, как Кислин зажег свой фонарик — отвернул лицо в сторону от света. Впрочем лица как такового не было. То, что следовало считать лицом напоминало его меньше, чем физиономия манекена, демонстрирующего новый костюм. Да и вместо костюма было нечто среднее между белой кальсонной парой и коротким кимоно борца-дзюдоиста.

— Ты кто? — обратился к живому манекену Кислин.
Ответа не было. Тогда Кислин тронул незнакомца за плечо, пытаясь повернуть его лицом к себе. Стоявший рядом Стоун на всякий случай расстегнул кобуру и как ковбой на дуэли принял боевую стойку. То, что произошло в следующие секунды оказалось совершенно неожиданным. Когда не получивший ответа Кислин попытался осветить фонариком лицо манекена, тот медленно, не делая резких движений, как бы не желая спровоцировать Стоуна, встал и пройдя между опешившими десантниками, вышел из павильона.

— Нет, ты видел этого отщепенца? — Кислин обратился к напарнику.
— Видел. Только это не отщепенец. Отщепенцы — обычные люди, цивилизация отпочковавшаяся от нашей, а этот наверняка гуманоид, но чужой.
Десантники направились к выходу. Осечка с первым контактом заставила их поспешить. Как оказалось, незнакомец и не подумал удирать. Не торопясь он прошагал вдоль фасада павильона и свернул за угол. Кислин и Стоун пошли следом и сразу же обнаружили хозяина белого костюма сидящим на завалинке в тени и смотрящим прямо перед собой.
— Поговорим? — обратился к нему Стоун, но ответа не получил. Встав прямо напротив незнакомца, десантник внимательно всмотрелся в то, что должно было быть лицом, но лицом явно не было. В верхней части тела располагалась голова яйцевидной формы. При этом острая часть яйца была подбородком, а тупая —  затылком. Все детали были только намечены. Едва обозначен рот, слегка выступал нос, почти сливались с черепом ушные раковины. Только глаза были нормального человеческого размера. После примерно минутной паузы Стоун застегнул кобуру и, присев на корточки, продолжил изучение живого манекена. Закончив внешний осмотр, десантник медленно поднял руку и коснулся рукава гуманоида.
— Рука. — негромко, но внятно сказал Стоун. Затем, указав пальцем правой руки на предплечье своей же левой, повторил громче — Рука!
Незнакомец продолжал отрешенно смотреть прямо перед собой. Он позволял дотрагиваться до своей одежды, бахилл, в которые были обуты его ноги, но общаться с людьми не желал.
— Хам! — произнёс Кислин. Самый настоящий хам.

* * *
Экспедиция занималась оборудованием канала быстрой связи в освоенной части галактики. В основе проекта было использование гравитации и излучения больших звёзд для передачи сигнала в нужном направлении. Сигнал подхватывался ретрансляторами, расположенными на астроцентрических орбитах и перенацеливался на следующую звезду. На каждой из ступеней происходила энергетическая подпитка сигнала. Условное название проекта «Американские горы» лишь частично соответствовало его сути. Дело в том, что в старинном аттракционе происходило постепенное затухание движения из-за энергетических потерь на трение. В случае успешной реализации проекта удалось бы получить усиление в канале связи, то есть каждая последующая энергетическая горка могла бы быть не ниже, а напротив, выше предыдущей. Источником энергии для подпитки сигнала служили сами центральные светила. При проектировании не обошлось и без проблем. Вблизи звезды сигнал скатывался в глубокую потенциальную яму, из которой вытащить его было бы себе дороже. Чтобы свести энергетические потери к минимуму, сигнал решили перехватовать на значительном расстоянии от светила, расположив приёмники и ретранслятор на одной из отдалённых орбит. Однако чем отдалённее была орбита и чем менее глубокой становилась потенциальная яма, тем больше приходилось расфокусировать сигнал из-за параллактических эффектов. Проблему удалось решить установкой на одной орбите сразу трёх приёмо-передающих станций, работающих согласованно. Это сужало параллакс и снижало энергетические потери. Планетная система в которой теперь приходилось работать была необычной. Она уже содержала на одной из орбит сразу три планеты практически одинаковой массы. Геологический анализ показал, что лишь на Самнии имеются осадочные напластования, по которым можно отследить этапы естественного формирования биосферы. Остальные две планеты имели лишь очень тонкие слои биогенного происхождения. Сразу под ними залегали породы высокой степени восстановленности. Это могло означать только одно: Брутий и Лаций были доставлены на орбиту Самния сравнительно недавно — каких-нибудь пять миллионов земных лет назад. Отщепенцы, попытавшиеся освоить эту планетную систему несколько десятков лет назад неожиданно быстро покинули её. Почему это произошло на Земле не знали. Но можно было предположить, что в этой точке пространства пересеклись, но не совпали во времени пути не двух, а трёх цивизизаций: двух родственных (земной и отщепенцев) и неизвестной, хотя и очень мощной, способной перемещать планеты с орбиты на орбиту.

* * *
Возня вокруг незнакомца продолжалась довольно долго. Кончилась она тем же, чем и началась. Манекен медленно поднялся с завалинки и, завернув за угол, уселся в тени павильона.
— Действительно хам. — Стоун наконец согласился с Кислиным. — На нас реагировать не хочет. Похоже, что яркий свет это единственное, что его беспокоит.
Действительно, пока десантники пытались установить контакт с яйцеголовым гуманоидом, местное светило успело изменить положение на небе и тень от павильона переместилась на его тыльную сторону.
— Что будем делать? — обратился Кислин к напарнику.
— Работать здесь пока нельзя. Инструкция запрещает любую деятельность в системах с инопланетным разумом без согласия аборигенов. Чтобы получить согласие надо установить контакт с местным населением, а с контактом возникла заминка.
— Ты уверен, что Хама вообще можно считать представителем какого-либо разума?
— Если бы на нём не было штанов я бы ещё сомневался.
— Значит штаны определяющий признак разума?
— Безусловно!
— Но ведь их можно надеть на обезьяну, на собачку наконец.
— Вот здесь появляется ещё один аргумент в пользу присутствия инопланетян. Вернее два аргумента.
— Выкладывай!
— Чтобы надеть штаны на собачку или обезьянку должен быть кто-то кто их наденет на животное. Кроме того, обезьянка или собачка не догадаются, что в некоторых случаях одежду надо снимать. Поскольку от Хама ничем таким не пахло...
— Не продолжай!
— Резюмирую:  надо найти тех, кто одел Хама в белый костюм.


Глава 2

ЗАМОК У ЛЕСНОГО ОЗЕРА

Вернувшись на остров, Стоун немедленно связался с флагманом, находившимся на околопланетной орбите. Выслушав его доклад и предложения, координатор приказал остановить развёртывание техники.
— Продолжайте рекогносцироку, готовьте резервные базовые площадки, но не начинайте монтаж. Контактную группу сформируем завтра. Организация поиска аборигенов — на Вас. Состав групп разведчиков и направления поиска определите сами. Вопросы есть?
Вопросов не было. Стоун прекрасно понимал, что для обеспечения контакта необходимо сначала выявить все сооружения искусственного происхождения на планете, а уж вслед за этим искать вблизи таких сооружений тех, с кем следовало установить этот самый контакт. Очень кстати пришлась найденная в одном из домов карта отщепенцев. Стоун отсканировал её и ввёл в память воздушного кибер-рейдера, поставив задачу выявить новые, не учтённые на карте постройки.
Возвращения рейдера ждать не требовалось. Собранная информация передавалась кибером-топопривязчиком на радиочастотах и по мере облёта материка выводилась на экран в лагере экспедиции. Поскольку был выбран режим кругового облёта с центром в заброшенном посёлке, на экране сначала возникла отсканированная карта с более светлым пятном в районе посёлка отщепенцев. Это означало, что рейдер достиг точки отсчета и произвёл съёмку местности прямо под собой. Затем рядом с первым пятном появилось второе, точно такое же и светлая зона приняла вытянутые очертания. Далее начался облёт посёлка. Это напоминало раскручивание улитки. Второе пятно начало двигаться вокруг первого по расширяющейся траектории. При этом светлая зона на экране увеличивалась. Индикация освоенной рейдером территории осуществлялась более контрастным обозначением подробностей местности на более светлом фоне по сравнению с неизученной еще местностью. Новые, не обозначенные на карте отщепенцев объекты, обозначались мерцающими символами. Однако никаких мерцающих квадратов, прямоугольников и иных правильных геометрических фигур не возникало. Стоун отметил лишь изменение контуров леса, вплотную подступившего к посёлку, а кое-где и вклинившегося в него. Бросалось в глаза и постепенное исчезновение двух дорог, отходивших от посёлка. По мере расширения светлой зоны тонкие линии дорог исчезали, скрываясь под плотной пеленой дикого леса. Правда, кое-где они вновь обозначались, но это было больше характерно для безлесных участков материка. Всё, что можно было видеть на экране, выглядело вполне естественно и не очень интересно. Обращала на себя внимание лишь высокая точность карты отщепенцев. Топопривязчик не внёс практически никаких корректировок в обозначения реки, скалистых массивов и береговой линии. И вот, когда съёмка была выполнена почти на 50 процентов, на карте появилось первое мерцающее пятно. Оно имело очертания буквы П, опиравшейся своим основанием на берег небольшого лесного озера. Почти сразу, в противоположной части материка возникла целая группа мерцающих пятен. Пятна имели вид дуг и отрезков прямых линий, которые не соединялись между собой, но всё же составляли какую-то систему. Все эти дуги и линии как бы объединялись в две, расположенные параллельно друг другу, пунктирные линии. На узком пространстве между пунктирами кое-где мерцали беспорядочно раскиданные точки. Сообразовавшись с масштабом, Стоун прикинул размер выявленного объекта. Длина параллельных пунктиров на местности должна была составлять около пяти километров. Ширина каждого из отрезков колебалась от трёх до пяти метров. Стоун увеличил изображение, пытаясь понять, что же обнаружил рейдер. Однако выявить детали не удалось. Возникло впечатление, что найденные объекты, хотя и относительно новы, но имеют не искусственное, а естественное происхождение. Иначе обстояли дела в северной части материка. Увеличение, хотя и не привело к лучшему разрешению подробностей, но полностью подтвердило геометрически правильные контуры объекта. Кроме того, внутри буквы П удалось разглядеть нечто напоминавшее по форме и размерам пассажирскую авиэтку или автоматический летательный аппарат. Вернувшись к рассматриванию центральной части карты, Стоун нашел на большом увеличении несколько маленьких мерцающих квадратиков прямо в самом посёлке. Один из квадратиков мерцал рядом с обозначением того павильона, где они с Кислиным встретили Хама. Напрягая память, десантник идентифицировал находку с небольшим сараем с крест-накрест заколоченным входом. Сарай стоял к востоку от павильона и имел столь же ветхий вид, как и остальные строения. Нетрудно было догадаться, что карта, найденная в посёлке, была составлена до того, как сарайчик был построен.

Когда съёмка была закончена Стоун отдал приказ топопривязчику возвращаться и пригласил Кислина и Дзе-Вея. Обсудив ситуацию, десантники решили произвести поиск сразу по двум направлениям. Дзе-Вей с тремя помощниками отправился в южную часть материка к непонятным пунктирам. Стоун и Кислин вылетели на север к расположенному в глубине материка лесному озеру.
На берегу озера среди невысоких деревьев возвышался деревянный замок, красивый даже в своём нынешнем ветхом состоянии. То, что на карте выглядело перекладиной буквы П было главной его стеной с мощными воротами, окованными большими металлическими пластинами. По краям главной стены расположились башни с боевыми площадками и с шатровыми черепичными кровлями над ними. Башни соединяла галерея, также крытая черепицей. Ворота были плотно закрыты, площадки пусты, а черепица кое-где осыпалась. Боковые стены, перпендикулярами упиравшиеся в берег озера, имели по несколько окон, но столь высоко расположенных, что нечего было и думать дотянуться до них, даже встав на плечи друг другу. Обращали на себя внимание уцелевшие стёкла в оконных рамах. Вокруг деревянного замка был выкопан ров, соединявшийся с озером и потому заполненный водой. Мост, висевший на мощных цепях, был опущен.
Стоун первым выбрался из авиэтки и пошел по трухлявым брёвнам моста к воротам. Подойдя, он несколько раз ударил рукояткой бластера по металлической пластине, скреплявшей ворота в нижней их части. Звук получился не гулкий и недостаточно звонкий чтобы его можно было услышать за стенами замка. Стоун повторял попытку ещё несколько раз, пока смех Кислина не прервал его благих порывов:
— Сэр Ланселот стучится в замок Мерлина.
Вместо ответа Стоун подобрал валявшийся у ворот камешек и, размахнувшись, бросил его вверх, в направлении надвратной галереи. Камень, уже на излёте, слабо ударился о стропило и упал на галерее. Однако из-за этого слабого удара несколько пластин черепицы соскользнули с крыши и посыпались на Стоуна. Тот, ругаясь,  едва успел отскочить в сторону.
— Брось, Мэт! По этому мосту давно никто не ходил.
— Да, здесь толку не будет. Попробуем подойти со стороны озера.
— Нет, давай прямо через ворота.
Авиэтка с десантниками плавно оторвалась от земли и начала вертикальный подъём.  Когда она преодолела высоту главной стены, Кислин остановил движение чтобы осмотреться. Большой двор замка местами зарос кустарником. По периметру двора когда-то были проложены мощеные местным камнем дорожки. Вдоль дорожек росли мощные деревья, корни которых местами взломали мощение. Раскидистые ветви деревьев кое-где упирались в столбики внутренней галереи. Молчание нарушил Кислин:
— Когда-то здесь был прелестный регулярный сад.
— С фонтаном в центре.
— Со статуями у входа в покои замка.
— И с пристанью на берегу.
— У причала которой покачивался на волнах вон тот катер — Кислин указал рукой на стоящий в центре двора остов судна.
— Да, это то, что я принял за авиэтку на карте топопривязчика — согласился Стоун.
Кислин повёл авиэтку на снижение, осторожно маневрируя среди крон старых деревьев.
Внутренний двор замка имел размеры около половины обычного футбольного поля. В центре двора действительно когда-то был фонтан. Десантники обнаружили фонтанную чашу как раз под остовом брошенного отщепенцами катера. Статуй не было, но в боковых стенах замка, вернее в двух его корпусах, под внутренними галереями, имелись высокие двустворчатые двери, по обе стороны которых располагались небольшие подиумы. Двери не были заколочены досками, а просто заперты на большие висячие замки. Замок южного корпуса прикрывал прибитый к двери лист пластика, на котором угадывались ряды букв. Это были стихи:

На лоне вод стоит Шильон — 
Там, в подземелье, семь колонн
Покрыты влажным мохом лет,
На них печальный брежжит свет —
Луч ненароком с вышины
Упавший в трещину стены
И заронившийся во мглу.
И на сыром тюрьмы полу
Он светит тускло, одинок,
Как над болотом огонёк,
Во мраке веющем ночном.
Колонна каждая с кольцом —
И цепи в кольцах тех висят —
И тех цепей железо — яд;
Мне в члены вгрызлося оно;
Не будет в век истреблено
Клеймо надавленное им.
И день тяжел глазам моим...

Стоун, прочитавший стихи вслух, отогнул пластик и обнаружил под ним два ключа, нанизанных на общую металлическую цепочку. Ясно было, что цепочка уже около 70 лет висела на вбитом в дверь гвозде. Стоун не без некоторого трепета осторожно снял связку с гвоздя и, сравнив бородки ключей друг с другом, вставил один из них в замочную скважину. На всякий случай он оглянулся на Кислина, как бы ища поддержки у товарища:
— Открываем?
Вместо ответа Кислин молча кивнул. Неожиданное поэтическое послание из прошлого создало и в душе второго десантника атмосферу некоторой тревожности и ожидания чего-то непредвиденного.
Замок открылся неожиданно легко. Откинув тяжелый засов, Стоун потянул за ручку двери. Дверь со скрипом открылась. За ней в полумраке виднелись ступени лестницы.
Не осматривая наиболее тёмные нижние помещения, десантники поднялись на второй этаж и оказались в одном из углов большого зала, достаточно хорошо освещенного через окна естественным дневным светом. Судя по обстановке, зал предназначался для общения и отдыха. Мягкая мебель, бильярдный стол, старинный музыкальный инструмент на едва намеченной эстраде, несколько подобий кадушек, в которых когда-то были комнатные растения, — всё это было внезапно оставлено отщепенцами тогда же, когда прекратил своё существование посёлок в центре материка.

* * *
    Кислин и Стоун мало интересовались историей отщепенцев. Функциональные обязанности десантников не требовали глубоких знаний на этот счёт. Правда, в общем курсе рассматривалась история исчезновения большой межзвёздной экспедиции первой эпохи звездоплавания, когда надпространственные броски ещё не были технически выполнимы. Звездоплаватели тех лет навсегда теряли связь со своей временной эпохой. Возвращение на Землю обычно приводило к тяжелейшему душевному кризису, единственным выходом из которого был уход в новую экспедицию с себе подобными, столь же отставшими от земной жизни астронавтами. Именно в это время возникла идея однонаправленного исследования галактики большими экспедициями в несколько кораблей, способных нести в своих каютах сотни людей, согласившихся не возвращаться на родную планету, а осваивать новые планеты у новых звёзд. Планировалось, что возникающие там и сям колонии будут создавать форпосты для дальнейшего распространения земной цивилизации, снабжать Землю новым сырьём с помощью беспилотных транспортных кораблей, служить пограничными опорными пунктами...  И вот одна из таких экспедиций пропала. Если говорить точнее, самостоятельно, вопреки воле Земли, самая многочисленная по своему составу экспедиция изменила курс и прекратила выходить на связь. В своей последней передаче, надо сказать весьма продолжительной, звездоплаватели сообщили, что решение о последующем прекращении связи принято демократическим путём, на основе всенародного опроса всех взрослых членов экспедиции. Путём всенародного обсуждения был принят Манифест, в котором изменялись цели экспедиции. Во главу угла ставились моральные ценности, порождённые особой обстановкой длительного космического полёта, а не цели, поставленные на Земле. Сообщение заканчивалось блоком научной информации, регулярно передаваемой на материнскую планету. При этом подчеркивалось, что в дальнейшем такая информация передаваться уже не будет. Попытки Земли восстановить связь закончились неудачей. Отщепенцы исчезли надолго. Обнаружить их следы удалось только в связи с началом надпространственных полётов. Корабли, пробивающие пространство, имели бортовое время практически не отличающееся от земного. Экспедиции уходили в различные уголки галактики, а время возвращения определялось лишь продолжительностью работы в выбранной звёздной системе. Дальность полёта зависела только от запаса корабельного топлива. Отщепенцев нашли не сразу. Сначала были обнаружены лишь следы их кочёвки в виде небольшой станции и шурфов, пробитых на одной из планет, совершенно непригодных для жизни. Шурфы были богаты ирридием, но признаков разработки найдено не было. Далее последовало ещё несколько подобных находок в близких звёздных системах. Некоторые месторождения были частично разработаны. Но положения Манифеста отщепенцев полностью подтверждались. Они не хотели обосновываться на неудобных планетах, вести стоический образ жизни и снабжать Землю сырьём. Наконец, на одной из планет звезды спектрального класса, близкого к солнечному, беглецы были обнаружены. Первый же контакт с ними привёл к кон-фликту. Экипаж надпространственного крейсера повёл себя на осваиваемой отщепенцами планете как у себя дома, то есть стал решать задачи экспедиции, не считаясь с мнением первопроходцев. Была начата расчистка участка леса для добычи на нём полезных ископаемых. Такие действия, как вскоре выяснилось, совершенно не укладывались в уже сложившуюся схему жизни отщепенцев. Они противоречили ей, несли ей угрозу. Если бы Земля в своё время внимательнее отнеслась к Манифесту, то реакцию беглецов на вторжение можно было бы спрогнозировать, а конфликта избежать. Но исправлять ошибки задним числом еще никто не научился. Зато сами отщепенцы предвидели такое развитие событий, и, как оказалось, были к нему готовы. Понимая, что земляне технически значительно более вооружены, беглецы пошли на хитрость. Действия отщепенцев  лишь иммитировали желание восстановить связи с материнской планетой. Притворство оказалось весьма успешным. Отщепенцев приняли на борту крейсера как своих. Для них даже был ор-ганизован курс лекций и практических занятий по надпростран-ственной физике. Только поняв принцип устройства корабля и по-лучив основные сведения по управлению им, отщепенцы перешли к осуществлению своего плана. Корабль был захвачен за какие-нибудь несколько минут. Послать на Землю SOS экипаж не успел. Дело в том, что во вторую эпоху звездоплавания возникла парадоксальная ситуация. Перемещение звездолётов осуществлялось в надпространстве, а передача сигнала — по-прежнему, в пространстве. Это был первый случай в истории, когда технические возможности межзвёздной связи сильно отстали от технических возможностей межзвёздного транспорта. Передатчики на кораблях были, но в законсервированном состоянии и лежали, как говорится подальше, чтобы не занимать полезный объём в рабочих отсеках. Да и что толку от сигнала с корабля, возвращение которого ожидается через месяц, если сигнал достигнет Земли лет эдак через 400. Итак, корабль не вернулся в назначенный срок. Дальнейшие события, связанные с поиском корабля, с требованием к отщепенцам его вернуть и т.д. развивались столь нелепо и прямолинейно, что привели к затяжной войне между Землёй и отщепенцами, в которой победить никому не удалось. Не последнюю роль в развитии конфликта сыграло отсутствие прямой быстрой связи между Парламентом отщепенцев и Советом Земли. Как уже отмечалось, такая связь была технически невозможна. Отщепенцы не могли победить из-за своей малочисленности и технической отсталости. Земля же была ограничена в возможностях так как не знала расположения баз противника, фактической численности и особенностей тактики. А тактика отщепенцев лучше всего могла быть охарактеризована словом «партизанская». Боевые действия продолжались около года и были прекращены после того, как командующий межзвёздными силами Земли попал в плен вместе со своим штабом во время высадки на одну из необитаемых планет. Пленение генералитета было осуществлено отщепенцами с одной единственной целью — чтобы вступить с ним в переговоры о прекращении войны. Боевые действия были прекращены, но официального мира заключено не было. Земля продолжала считать колонии отщепенцев зоной своего влияния, а отщепенцы по-прежнему не соглашались на какое-либо вмешательство в свои дела. Надпространственный флот Земли обходил стороной планетные системы, заселённые отщепенцами. Однако, в тех случаях, когда отщепенцы сами оставляли те или иные планеты, земляне, не спрашивая разрешения у прежних хозяев, быстро снаряжали туда экспедиции и высаживали десант. В этом смысле Брутий был типичным случаем реколонизации. До землян постепенно стало доходить, что отщепенцы откололись от материнской цивилизации видимо навсегда. Поэтому их начали изучать. Стала оформляться особая ветвь антропологии — ренегатология. Специалисты в её области анализировали любые виды информации о культуре отщепенцев. Отсутствие прямых и тесных контактов с ними требовало сбора материальных предметов: приборов, книг, документов, описаний жилищ и т.д. и т.п. Вот почему Кислин не оставлял своим вниманием ни одной книги, из тех, что ему удавалось найти в брошенных домах. Однако до чтения дело не доходило. Непривычный стиль изложения, старинный шрифт и ветхость самих книг не способствовали возникновению интереса к их чтению. Поэтому после возвращения из каждой очередной экспедиции все свои находки Кислин аккуратно сдавал в институт ренегатологии.

* * *
    Осматривая зал отдыха, Стоун обратил внимание на удиви-тельный порядок в помещении. Правда значительный слой пыли покрывал пол из наборного паркета и предметы обстановки, но это было естественно, ведь прошло столько лет. Зато кадушки, в которых когда-то росли растения, были очищены от земли, диваны и кресла зачехлены, а бильярдные шары и кии находились в шаровнице и на стеллаже на своих штатных местах. Книг не было. Полки, на которых  их следовало искать, были пусты.

    Большие комнаты, непосредственно примыкавшие к залу, судя по всему, также не предназначались для работы. Из их окон открывались приятные виды на лес, горы и озеро. Главным предметом мебели в каждой из этих комнат был большой овальный стол, вокруг которого располагались красивые стулья с высокими спинками. На стенах комнат висели пустые картинные рамы. Ни книг, ни документов, ни приборов не было. Кислин, уже несколько раз чихнувший от поднятой пыли, потянул Стоуна к выходу:
— Здесь мы ничего не найдём. Они всё кроме мебели вывезли.
— Да мы не это ищем. Нам нужны хозяева Хама, а не хлам отщепенцев.
Ответ Стоуна отрезвил Кислина. Может тому виной было стихотворное послание, оставленное у входа в корпус, но изыскательское хобби действительно отвлекло внимание десантников от основной задачи.
— Мэт, хозяева Хама, если они действительно существуют, должны были давно уже отпереть тот замок, который пришлось открывать тебе.
— У дураков мысли сходятся. Я как раз подумал о том же. Пойдём в северный корпус.

    Планировка второго корпуса оказалась сходной. Лестница привела людей в большой зал, который раньше видимо был столовой. Несколько небольших столиков, по четыре стула вокруг каждого из них и большие буфетные шкафы, за стёклами которых когда-то хранилась посуда. Вся мебель носила признаки изысканной отделки. И опять обращала на себя внимание чистота, а вернее порядок, оставленный прежними хозяевами в брошенных ими помещениях. Столовая сообщалась с небольшими холлами, в каждый из которых выходило по три двери. Стоун открыл одну из дверей. Одного взгляда было достаточно чтобы понять, что это спальня или личная комната. Порывшись в ящиках и даже заглянув под кровать, десантники перешли в другую комнату. Всюду было пусто. Обойдя, таким образом, спальни, сообщавшиеся с одним холлом, Стоун с Кислиным перешли во второй и продолжили обход. Войдя в первую же спальню они поразились увиденному. Комната была оставлена в таком состоянии, будто в неё собирались вернуться. Об этом говорил вид постели, аккуратно застеленной и укрытой покрывалом. Шторы не были сняты с карниза, а на небольшом столике с гнутыми изящными ножками лежала книга. В шкафу на плечиках были аккуратно развешаны женские платья. Стену украшал большой цветной постер, представлявший собой профессионально выполненное пейзажное фото. Фотограф запечатлел стоящий у воды одноэтажный домик, в три окна, небольшой, но с очень высокой двускатной кровлей. Кровельные скаты не были прямыми, но живописно прогнутыми. Снимок был сделан в сумерки: на водной глади играли блики от струившегося из окон яркого света. Садовый торшер освещал причал с пришвартованной к нему яхтой.
Практически одновременно Стоун и Кислин протянули руки к оставленной на столике книге, но немного поколебавшись, Мэт уступил находку товарищу, который прочел имя автора: «Джордж Гордон Байрон». Обнаружив закладку, Кислин раскрыл книгу и нашел на заложенной странице именно тот текст, который был перенесён на пластик. Показав его Стоуну, он заключил:
— Первый случай демонстрации присутствия со стороны отщепенцев.
— Вряд ли это демонстрация ради самой демонстрации. Надо искать скрытый смысл.
— Поищем в других комнатах?
— Попробуем, но я сомневаюсь, что мы его найдём сразу.
Действительно, осмотр остальных помещений второго этажа северного корпуса не выявил ничего интересного. Всюду был порядок и пустота.
Приближалось время выходить на связь с Дзе-Веем. Десантники спустились во двор, и, заняв свои места в авиетке, принялись за бутерброды. Первым нарушил молчание Кислин:
— Что ты обо всём этом думаешь, Мэт?
Стоун ответил не сразу. Он не торопясь отпил кофе и выдержал небольшую паузу, как бы обдумывая ответ.
— Мыслей у меня две, и обе о том кем был автор записки, компилятор Байрона.
— Автором была женщина, любившая древнюю поэзию.
— Это бесспорно, но это не всё, что можно о ней сказать.
— Интересно, но что ты имеешь в виду?
Неожиданно включился автомат связи и голос Дзе-Вея нарушил завязавшуюся беседу:
— Как дела? Нашли что-нибудь?
Поскольку Стоун дожевывал свой бутерброд, инициативу отвечать взял на себя Кислин:
— На берегу озера найден дом отдыха отщепенцев, которые, покидая планету, оставили нам на его дверях стихотворное послание.
Стоун, дожевав наконец бутерброд, вступил в разговор:
— Аборигенов мы не нашли, но есть кое-что новое по части ренегатологии. Как дела у вас? Разобрались в пунктирах?
Дзе-Вей сразу приступил к докладу:
— Найдены остатки оборонительных сооружений. То, что на карте выглядит как параллельно расположенные отрезки прямых, на самом деле является траншеями.
Стоун от неожиданности поперхнулся кофе и лишь откаш-лявшись продолжил диалог:
— Траншеи боевые, свежие?
— Боевые, но очень старые. На брустверах поверх глинистых отвалов очень толстый слой новообразованной почвы. Ребята сделали срез: тянет лет на семьдесят.
— Откуда уверенность, что траншеи боевые?
— Нашли остатки электроразрядников, точнее их станины.
— И что ты думаешь обо всём этом?
— Предполагаю, что лет семьдесят назад здесь была война и отщепенцев отсюда кто-то вытеснил.
— Вот что, Дзе-Вей, мы с Кислиным летим сейчас к тебе. Включи для верности маячок.
— Маяк включил.
— Еще какая-нибудь информация есть?
— Это всё.
— Тогда до встречи!
Кислин дал автопилоту команду лететь на радиомаячок Дзе-Вея, определив безопасную высоту и установив среднюю скорость движения. Наблюдать внизу в общем-то было нечего. Под авиеткой проплывали кроны высоких деревьев, изредка возникали и исчезали заросшие кустарником поляны. Кислин нарушил молчание:
— Мэт, ты собирался что-то еще сказать о любительнице поэзии?
Стоун некоторое время остолбенело смотрел прямо перед собой, потом как бы встряхнулся и вернулся к прерванной было теме:
— Да, дама, увлекавшаяся древней поэзией, играла далеко не последнюю роль в команде отщепенцев, действовавшей на Брутии. Она занимала должность, дававшую ей определенную власть над людьми, если не над всеми, то над какой-то большой группой. Видимо именно она занималась консервацией «дома отдыха».
— Почему ты так думаешь?
— Мы уже не раз могли убедиться, что отщепенцы очень аккуратны и своего имущества не бросают. Это относится не только к приборам, технике и документам, но и к личным вещам членов их экспедиций. Можно даже предположить, что на этот счет существуют довольно строгие инструкции. Ну, а если есть писаные правила, то должны быть и люди, отвечающие за их соблюдение. Нарушить же инструкцию легче всего тому, кто следит за её исполнением.
— Убедительно. Но если всё было так, как ты говоришь, то значение сегодняшней находки возрастает.
— Конечно, если я прав, а я скорее всего прав, то нас хотели предупредить об опасности.
— Об опасности, контуры которой начинают выкристализовываться в связи с сообщением Суна?
— Возможно, хотя пока не ясно в чем тут сама связь. Нельзя исключить, что женщина имела в виду не вооруженное столкновение с инопланетянами, а какую-то другую угрозу.
— Угрозу, природа которой нам пока не ясна?
— Возможно, что не только нам, но и отщепенцам тоже.
Характер местности начал меняться. Лес сменился редколесьем, затем на пути авиетки стали попадаться вовсе не занятые древесной растительностью пространства, напоминавшие земные пампасы. Наконец скорость стала падать, пока движение вовсе не прекратилось. Метрах в ста под зависшей авиеткой десантники увидели такой же, как у них приземлившийся летательный аппарат и фигурки троих людей, занимавшихся тем же, чем занимались Кислин и Стоун минут тридцать назад: они перекусывали.

    Кислин дал сирену и повёл авиетку на снижение.
После короткой беседы с Дзе-Веем десантники решили пройтись вдоль того, что Сун считал траншеями. Осмотрев неглубокие канавы, и дойдя до первой брошеной станины разрядника, Стоун согласился с выводом пилота гравиплана.  Кислин, в свою очередь, обратил внимание на беспорядочно разбросанные там и сям воронки. Стало ясно, что кроме электрического оружия здесь использовалось и разрывное. Начало смеркаться. Завершив обход, обе группы десантников по-грузились в авиетки и взяли курс на остров.
Пока Стоун докладывал координатору о результатах неудавшегося поиска инопланетян, Кислин вернулся в свой балок....


Глава 3

МИК И БЕАТА

    Результатом вечернего сеанса связи с флагманом стало то, что вместо контактной группы Координатор прислал на Брутий подразделение охраны и группу военных специалистов, среди которых оказался Мик. В общем-то, Мик сам напросился в этот отряд. Военным он не был, зато увлекался  ренегатологией. Это было его так сказать хобби. Чтобы доказать, что он в данный момент больше нужен на Брутии, чем на Лации, Мик принёс в каюту координатора и положил на стол оттиск своей статьи, опубликованной два года назад в одном из академических журналов. Статья содержала попытку оценки технических возможностей отщепенцев по остаткам образцов их вооружения. Мик был неплохим инженером, а благодаря своему хобби, создал блестящую, как отозвались специалисты, реконструкцию технологии производства и применения боевых разрядников. Этот вид вооружений Земля никогда не производила и не применяла. По мнению Мика разрядник был порождением особого образа жизни отщепенцев, требовавшего постоянно и во всём экономить материалы, энергию и сырьё. Разрядник был очень экономичным видом вооружений. Он никогда не срабатывал, если не было цели, или если цель находилась на ненадлежащем расстоянии. При этом не было необходимости в наведении на цель и в дорогостоящих устройствах, обеспечивающих это наведение. Самое интересное состояло в том, что разрядник не мог промахнуться. Его можно было сравнить с миной многоразового действия. Пока были целы разрядники, к позициям отщепенцев подойти было невозможно. Это было усвоено вскоре после начала боевых действий. Поэтому уже в начале кампании тактика землян сводилась к первоочередному подавлению их действия. Однако снаряды детонировали, не долетая до цели. Принцип действия разрядника, по реконструкции Мика, напоминал древнюю мину-растяжку, которая взрывалась, если солдат наступал на проволоку, связывавшую между собой два взрывных устройства. Отщепенцы додумались до того, что связали два соседних разрядника электрическим полем столь высокой напряженности, что появление вблизи них любого нового проводящего элемента вызывало мощный электрический разряд. Молния проскакивала через личное оружие, боевую технику, а также через любого бойца, в тяжелом защитном скафандре. Но Мик реконструировал не только принцип действия разрядника, но и технологию его производства, которая оказалась столь же проста и дешева, как и сама продукция.
Однако Мик стремился перевестись с Лация на Брутий не только для того чтобы заниматься ренегатологией, которая составляла его хобби. Дело в том, что на Брутии работала Беата, на которую молодой инженер имел свои виды. Знакомство их состоялось накануне отлёта, когда происходило формирование экспедиционного отряда.

    В тот памятный день Мик сидел у окна за столиком в кафе космоцентра и любовался видом, открывавшимся с двухсотметровой высоты. Внизу раскинулась панорама города, представлявшего собой чересполосицу квадратов почти одинаковых по размеру зелёных парковых зон и таких же квадратных жилых кварталов. Этот шахматный порядок, распространявшийся до самого горизонта, нарушало лишь вольно извивавшееся русло реки, по которой там и сям сновали небольшие прогулочные лодки. Над городом на разных высотах и в разных направлениях проносились авиэтки. Разнообразия явно не хватало. Только теснившиеся в небе белые кучевые облака напоминали о существовании природы. Тени от облаков медленно проплывали по земле, внося в картину движения, порождённого человеком, определённую долю движения природного.

    Мик медленно допивал холодный яблочный сок, когда к столику, за которым он сидел, подошла светловолосая девушка, одетая в песочного цвета комбинезон. У девушки был такой же, как у Мика значок с изображением звезды и трёх планет, вращавшихся вокруг светила на одной орбите. Кроме значка был ещё и бейдж, на котором было обозначено имя девушки. Её звали Беата.
— Здравствуйте! Здесь не занято?
— Нет, пожалуйста.
Мик подвинулся, уступая девушке удобное место у окна. Беата заказала творожную массу с изюмом и кофе с пирожным. Прежде чем приняться за еду она бегло взглянула на Мика, затем перевела взгляд за окно. Потом, глядя на роящиеся авиэтки, быстро заговорила:
— Простите меня за назойливость, но, судя по значку, Вы тоже участвуете в экспедиции «Триарий». Я в отряде никого не знаю, а это не очень хорошо, особенно для работы. Вы случайно не знакомы с  Миком Гурьевым?
Если бы к этому моменту Мик ещё пил свой сок, то он наверняка утонул бы в собственном бокале. К счастью сок уже был выпит. Тем временем Беата продолжала говорить быстро и не останавливаясь:
— Гурьев заведует электротехническим блоком, а я назначена к нему в команду. Вы случайно не знаете, что это за человек, ну, в том плане на какую конкретную работу у него можно рассчитывать, как он руководит и всё такое...
Мик чувствовал, что начинает краснеть. Ему было невыразимо приятно уже от того, что эта юная и очень красивая девушка уселась именно за его столик. Но от того, что она, как выясняется, проявляет интерес именно к его персоне у инженера забегали по спине мурашки. Монолог Беаты продолжался:
— Надеюсь, Вы меня правильно понимаете? Молодёжь ведь должна помогать друг другу, ну, например, адаптироваться в новых условиях, в контактах со старшим поколением...
Мику скоро должно было исполниться тридцать. Девушка явно ошибалась в оценке его возраста, а это тоже было приятно. Впрочем, она видимо стеснялась своей инициативы в разговоре и смотрела то в свою чашку, то в окно, но ни в коем случае не на Мика. При этом Беата продолжала развивать свою мысль:
— Понимаете, я кое-что о Гурьеве узнала, но этого недостаточно для определённой картины.
— Что именно, если не секрет?
— Да какой тут секрет. Здесь, в центре, я несколько раз вызывала по компьютерной сети «Электротехнику мощных полей» Говинджи. Файл всегда был занят, и мне каждый раз приходилось заказывать копию. Наконец я сделала запрос о том, кто его держит. Оказалось, что Гурьев. Дальше - больше. Поискала в авторском каталоге на его имя. Нашла какую-то окрошку из статей по электротехнике, по ренегатологии и по сверхсенсорной биологии. Даже сборник стихов нашла.
Тут Беата звонко и заразительно засмеялась и, пожалуй впервые, посмотрела на Мика прямо. Смех её тут же пресёкся.
— Что с Вами? Вам нехорошо? — Спросила девушка, обнаружив неестественно яркий румянец на лице инженера.
— Нет, что Вы! Со мной всё в порядке, просто нам давно пора познакомиться. Вы не против?
— Конечно не против, мы же летим вместе и чем скорее познакомимся тем лучше. Меня зовут Беата.
Девушка протянула Мику руку, держа ладонь тыльной стороной вверх. Мик осторожно пожал упругую тёплую ладошку и не отпуская её сказал:
— А меня зовут Мик, Мик Гурьев.

* * *
    Хлопот с размещением на острове подразделения охраны не было никаких, так как казармой в данном случае служило само десантное судно. Но военспецов пришлось  подселять к уже расквартированным в балках людям. Когда Стоун увидел среди прибывших Гурьева, то испытал некоторое нехорошее чувство. Он сразу догадался зачем прибыл Мик — разумеется из-за Беаты. Так как Мик не военспец, то и заниматься на Брутии он будет не делом, а налаживанием отношений с девушкой, которая нравилась самому Стоуну. Кислин, прекрасно знавший о существовании этого треугольника, видел как Мэт и Мик ведут себя при встрече, как избегают смотреть в глаза друг другу. Желая разрядить ситуацию, он первым подошел к Гурьеву и, протянув руку для пожатия сказал:
— У меня есть кое-что новое по отщепенцам, если хочешь — подселяйся. Будем распутывать вместе.
Нетрудно догадаться, что Мик сразу же согласился. Он благодарно пожал протянутую ему руку, а во время недолгого пути от берега до посёлка постоянно озирался по сторонам. Кислин подумал, что Гурьев высматривает Беату, но Мик заговорил вовсе не о ней.
— Немного же  вы успели сделать, даже оборудование не расконсервировали.
— Тут такое происходит, что возможно и расконсервация не понадобится.
— Брось! Подумаешь нашли старые окопы. Не закрывать же программу экспедиции из-за них. Траншеи и брошенные со времен войны железки в этой части галактики не редкость.
— Это так, но возраст траншей не соответствует времени войны с отщепенцами. Траншеи были отрыты лет семьдесят назад, а тогда мы с ними уже не воевали.
— Что ж, тогда это серьёзно. Те, кто смог вытеснить отсюда отщепенцев могут помешать и нашему делу.

    В балке у Кислина задержались ненадолго. Всё напоминало какую-то стандартную церемонию. Хозяин вежливо показал Мику его отсек и передал найденные книги. Мик вежливо улыбался и выражал большое удовлетворение по поводу этих находок. На этом процедура подселения закончилась. Пора было идти на завтрак.

    Общая столовая размещалась под надувным куполом в центре посёлка десантников. Завтрак должен был плавно перейти в оглашение плана действий. Обсуждения не предполагалось. Можно было лишь задавать вопросы. По уставу экспедиции в случае возникновения непредвиденных обстоятельств, угрожающих жизни членов какого-либо из отрядов, инструктор службы безопасности этого отряда получал дополнительные властные полномочия. С этого момента его распоряжения приобретали такой же вес, как и приказы координатора экспедиции. Кислин обратил внимание на то, что Мик отправился в столовую, держа в руках небольшой свёрток. Пока шла трапеза, свёрток покоился на коленях у Гурьева. В конце завтрака Мик обратился к Кислину с прямым вопросом:
— Где обычно сидит Беата?
Кислин немедленно дал предельно прямой ответ:
— Третий столик в правом ряду, рядом со Стоуном.
Такой ответ ничуть не смутил Гурьева. Во всяком случае, не было внешних признаков смущения. Мик глазами нашел Беату и убедился, что она действительно сидит в компании Стоуна и оживлённо с ним переговаривается. Стоун иногда скользил взглядом по рядам присутствующих, очевидно выжидая пока все покончат с едой. Натолкнувшись на взгляд Мика, он отвёл глаза, медленно поднялся со своего места и не спеша пошел к подиуму в центре столовой. Почти одновременно встал и Гурьев. Он направился к столику, за которым сидела Беата. Некоторое время соперники шли во встречном направлении, но пути их разошлись, когда один и тот же встретившийся столик они обошли с разных сторон. Всё это время Кислин с интересом наблюдал за происходящим. Вот Стоун подошел к подиуму и поднимается на него. В это же время Мик подошел к столику Беаты и что-то говорит ей. Девушка безусловно ничего не знала о его прибытии на Брутий. Её взгляд выражает удивление. Вот Стоун, находящийся на подиуме, оборачивается и смотрит туда, где сидит Беата. В это же время Гурьев передаёт девушке ярко алую розу. Беата принимает подарок. Удивление на её лице дополняется новой эмоцией. Это смесь восторга и благодарности. Улыбаясь, Мик что-то говорит девушке. Та в ответ указывает рукой на кресло, в котором только что сидел Стоун. Гурьев спокойно усаживается. Обменявшись еще несколькими фразами, Мик и Беата смотрят на Стоуна.
Сказать, что Стоун испытывал в этот момент чувство досады всё равно, что об ужаленном змеёй сказать, что он нечаянно укололся. Стоун видел, что молодые люди смотрят на него и улыбаются. Но на него смотрели не только эти двое. Весь экспедиционный отряд ждал начала его сообщения. Поэтому не остался незамеченным его и  Мика «встречный полёт» между столиками. Что он должен означать на самом деле из ста пятидесяти человек догадывалось менее трети. Но к следующему завтраку будут знать и остальные. Такова логика жизни небольших групп людей в экспедициях, где общественная жизнь бедна событиями, а информационный голод часто удовлетворяется любыми сплетнями. Однако пора было начинать и Стоун заговорил:
— Координатор поручил мне сообщить, что программа экспедиции Триарий находится под угрозой. Самое неприятное состоит в том, что источник угрозы не определён. Установлено только, что около семидесяти лет назад здесь на Брутии произошло военное столкновение отщепенцев с какой-то третьей силой. О боевых действиях говорят обнаруженные траншеи, воронки от взрывов и остатки боевой техники. В результате этого столкновения колония отщепенцев покинула здешнюю планетную систему. Поскольку, как известно, технические возможности цивилизации отщепенцев близки к нашим, то и  степень опасности оценивается как значительная. Поэтому сегодня утром к нам на Брутий с флагмана прибыл отряд военной охраны. Солдаты развернут систему поиска вероятного противника и создадут защитную сеть тут на острове, а также на всех рабочих площадках на материке. Параллельно с этими действиями здесь, дополнительные защитные мероприятия сегодня начинаются и на двух других планетах — Самнии и Лации, а также в малом космосе. На время развёртывания средств защиты монтажные работы приостанавливаются. Члены отряда могут привлекаться на оборонные работы только с их согласия. В случае, если военная опасность окажется реальной — объявляется мобилизация по второму служебному расписанию. Теперь прошу задавать вопросы.
Поднялось сразу несколько рук, в том числе и рука Мика. Стоун, придерживаясь заведённого порядка, начал с первых рядов.
— А что-нибудь ещё, кроме окопов и металлолома, указывает на опасность? Есть ли какие-то другие необычные находки?
— Такие находки есть. Обнаружен гуманоид, но совершенно неконтактный. Он скорее похож на больного с нарушенной функцией больших полушарий головного мозга.
За столиками возникло оживление, а врач отряда, нарушая дисциплину и даже не затруднив себя поднятием руки, громко спросил:
— А в чём внешне выражается патология?
Стоун поначалу замялся, как бы обдумывая ответ профессионалу, но выдержав паузу секунд в двадцать, ответил:
— Я не утверждаю, что нами обнаружен именно больной экземпляр. Но его поведение таково, что ни я, ни работавший со мной Кислин не смогли не то, что втянуть гуманоида в контакт, нам не удалось вызвать элементарного ориентировочного рефлекса. Единственным раздражителем, на который гуманоид реагировал, был яркий свет. Прошу обратить внимание: не свет вообще, а яркий солнечный свет. Экземпляр всегда стремился переместиться из ярко освещённого пространства в тень, чем бы мы ни пытались привлечь его внимание. Все животные, которые обитают на этой планете, обнаруживают обычную ориентировочную реакцию, но только не этот индивид.
— Так как же Вы определяете эту находку как животное или как разумное, но больное существо?
— Это предстоит выяснить. Не исключено, что ни то, ни другое.
— Тогда что-же?
— Ну, биоробот, например, биокиборг, у которого работает только базовая встроенная программа. Во всяком случае, такая гипотеза как-то объясняет его поведение.
Наконец пришла очередь выслушать вопрос Гурьева:
— Что конкретно указывает на поражение отщепенцев в их столкновении с инопланетянами?
— Об этом говорят две вещи: во-первых сам уход их колонистов с планеты. Во-вторых обнаружены некоторые материальные предметы, вещи специально оставленные отщепенцами, которые в совокупности можно рассматривать как предупреждение нас об опасности.
Послышались возгласы удивления, обозначилось ещё не-сколько поднятых рук.
— Вы хотите сказать, что кто-то из отщепенцев захотел вступить с нами в контакт? Но это немыслимо! Нельзя ли поподробнее рассказать о находках?
Выслушав спрашивавшего, Стоун воодушевился:
— Спасибо за вопрос! Дело в том, что до того как Вы его задали я предполагал скорее положительный ответ. Теперь думаю, что ситуация сложнее...
— Нельзя ли конкретнее?
— Пожалуйста! Ни один из найденных предметов не указы-вает на желание вступить в контакт. Есть только демонстрация присутствия. Все находки интерпретируются мною только как желание предупредить об опасности. Никакого намёка на желание установить двустороннюю связь нет.
— Если ни один из предметов не указывает на желание установить связь, то что указывает на опасность?
— Представьте себе, что вы собрались с приятелем на рыбалку. Вы прилетаете в условное место и обнаруживаете там не авиетку вашего товарища, а сложенные в определённом порядке его личные вещи. Подчеркиваю, не разбросанные как попало, а сложенные в определённом порядке. Какие эмоции и мысли это у вас вызовет? Полагаю, что тревогу и прежде всего тревогу. Далее, поручусь, что такая находка подтолкнёт вас не к рыбной ловле, а к более внимательному осмотру местности и изучению тех вещей, которые он оставил. Возможно, что приятель просто ненадолго отлучился и, не найдя способа оставить письменное предупреждение, оставил некоторые предметы, свидетельствующие о том, что он скоро вернётся. Но полной уверенности в правильности такого предположения не будет до тех пор, пока вы внимательно не изучите местность и на основании совокупной информации не придёте к какому-то более обоснованному выводу. В нашем случае мы обнаружили траншеи и остатки боевой техники.
Ответы на вопросы продолжались. Стоун подробно рассказал о «доме отдыха», о находках, найденных в нём. Когда подъём рук прекратился, общее собрание было закрыто, а Стоун отправился на развод подразделения охраны, — за третьим столиком в правом ряду ненадолго задержались двое: Мик и Беата.


Глава 4

ТОМИТЕЛЬНОЕ  ОЖИДАНИЕ

    Тем как после собрания в отряде стали разворачиваться события Мэтью Стоун должен был быть доволен уже хотя бы по двум причинам. Во-первых, защитная сеть и линия ближнего боя были развёрнуты в предельно короткие сроки, всего за одни сутки. За это время не случилось какого-либо ЧП. Следовательно, он свою задачу выполнил на все сто. Сегодня утром основные работы были возобновлены под специальной защитой. Во-вторых, на Брутии теперь работали военспецы, почти коллеги. Они занимались важным делом — обеспечением безопасности отряда. В связи с этим возросло значение самого Стоуна. Его роль в отряде в мирной обстановке воспринималась как чисто вспомогательная. Теперь же он стал главным лицом на Брутии.  В отряде не было никого, кто посмел бы не считаться с его, Стоуна, распоряжениями, кто просто посмел бы выйти за границы технологической зоны без его ведома. Всё это льстило  самолюбию Мэта, но полного удовлетворения от проделанной работы не было. Покопавшись в собственном сознании, он нашел и причины своей неудовлетворённости. Их было также две. Прежде всего, не установлен характер предполагаемой опасности. Отсюда проистекала неясность в вопросе сработает ли сеть, защитит ли она отряд, когда такая защита потребуется? Кроме того, в осознании неудовлетворённости присутствовал личный момент. Теперь на Брутии был Гурьев, его личный соперник. Конечно он, как все на этой планете, теперь был подчинён Стоуну, но в том-то и дело, что приказывать Гурьеву напрямую в этой ситуации было не очень-то удобно. Стоуну и раньше не особенно хотелось общаться с Миком, которого он считал несерьёзным, хотя и удачливым парнем. Позже, когда оказалось, что они оба ухаживают за одной девушкой, холодность отношений переросла в неприязнь. Так воспринимал ситуацию сам Стоун. Где-то, в глубине души,  он мог предполагать, что Гурьев, как человек с более живым характером, проще воспринимает происходящее и мягче относится к Стоуну, чем Стоун к нему. Однако легче от этого не становилось. Поэтому все контакты с Миком Мэт перепоручил Кислину. Сам же Стоун, запустив машину защиты и обеспечив продолжение основных работ отряда, отправился вместе с военспецами к найденным группой Дзе-Вея траншеям.  Именно там, по мнению Мэта, мог быть разгадан источник опасности.

* * *
Солдат находился на боевом дежурстве. Капсула, в которой он сидел, была изготовлена из особо прочного пластика и напичкана самой совершенной аппаратурой и самым надёжным оружием ближнего боя. Капсулу нельзя было обнаружить путём прямого наблюдения, так как она была погружена в подпочвенный слой грунта. Поиск капсулы с помощью локаторов, работающих на самых разных частотах, также был безнадёжен. Любое излучение, направленное на капсулу извне, вызвало бы ответный поток импульсов, возникающих с той же частотой и амплитудой, но противоположный по фазе. Следовательно, капсула была абсолютно невидима. Но сам солдат видел всё, что находилось снаружи. Перископ, через который велось наблюдение, был частью ствола дерева, выросшего на опушке леса всего несколько часов назад. Разумеется, настоящие деревья так быстро не растут. Вместо дерева был муляж, имитация растения. Солдат наблюдал за местностью, примыкающей к посёлку, брошенному отщепенцами. Он знал, что сектор его обзо-ра перекрывается с секторами обзора соседей слева и справа, сидящих в таких же невидимых капсулах. Дежурство приближалось к концу. Сидеть оставалось около часа. Однообразие видимой картины утомляло. Погода стояла ясная и безветренная. Солдат давно уже привык к небольшой сопке метрах в четырёхстах в правой части сектора. Слева, азимут тридцать, на расстоянии около пятидесяти метров, была группа деревьев, а за нею отдельные куртины колючего кустарника, сливавшиеся вдалеке в сплошную зелёную полосу. Иногда в поле зрения попадала тень летящего гигантского насекомого, например жука размером с воробья или проносился силуэт стрекозы величиной с сороку. Бабочек не было. Не было ярких цветков. Казалось, что мир поделен на две зоны: однообразное голубое небо и столь же однообразную зелень поднебесного мира. Снаружи должно было быть жарко, но внутри капсулы температура была около 16; по шкале Цельсия. Иногда, казалось без всякой системы и какого-либо ритма, в шлемофоне возникал переливчатый звуковой сигнал. Этот сигнал мог прозвучать либо в правом, либо в левом наушнике, но никогда в обоих наушниках сразу. Если сигнал возникал справа, то солдат должен был сообщить невидимому командиру о том, что он наблюдает в своём секторе обзора. Звук слева предупреждал о возможном появлении в поле зрения своих солдат, членов экспедиции или своей техники. В основном приходилось отвечать на запросы о результатах наблюдения. За время двухчасового сидения в капсуле солдат уже раз десять повторил стандартную фразу: «В седьмом секторе наблюдения всё спокойно». Только дважды прозвучал сигнал слева. После первого сигнала последовало предупреждение о пролёте авиэтки Кислина из посёлка. За вторым сигналом ; сообщение о движении группы, проверяющей маскировку постов. Больше ничего не происходило. Однако солдат не ощущал внутреннего спокойствия. Дежурство для него было не просто боевым. Оно было его первым боевым дежурством. Чужая планета, неопределённый характер опасности, неизвестный враг, под давлением которого с планеты ушли отщепенцы, — всё это определяло скорее естественную профессиональную настороженность. Но кроме естественной настроенности на опасность была также тревожность, свойственная именно новобранцу. Солдат конечно знал, что помимо линии визуального наблюдения, которая одновременно была и линией ближнего боя, существовала сложная сеть защиты, включавшая стационарные локационные посты, спутники разведки и другие устройства, позволявшие обнаружить предполагаемого противника на значительном расстоянии от капсул, в которых сидели солдаты. Было и мощное оружие дальнего действия. Обо всём таком ему было известно, но от этого не становилось легче. Какая она, эта ожидаемая опасность? В чём она проявится? Как её отличить от необычного, но безопасного явления? Ответов на эти вопросы солдат не знал. Не знали ответа и его командиры. Сознание раз за разом воспроизводило картины тактических учений, в которых солдат несколько раз участвовал. Тогда, на учениях, условного противника обнаруживали с помощью технических средств разведки и уничтожали достаточно далеко от боевых капсул ближнего боя. Последние вступали в бой в том случае, если врагу удавалось подавить боевые средства дальнего действия, либо в том случае, когда по каким-то причинам не срабатывала электронная сеть обнаружения. Тогда и только тогда человеческий глаз находил цель. Тогда и только тогда тонкие плазменные лучи скрещивались на прокравшейся вглубь обороны вражеской боевой машине и поражали её. Так было на учениях, но как будет здесь?
Внезапно в шлемофоне возник переливчатый сигнал. Но на этот раз он возник одновременно в двух наушниках. Повинуясь выработанному в дни учений рефлексу солдат отозвался немедленно:
— Седьмой пост на боевом!
Практически сразу же прозвучал приказ командира:
— Седьмому: цель наземная, одиночная, подвижная курсом из пятой зоны наблюдения направлением в ваш сектор обзора. Дальность полторы тысячи, азимут двадцать пять. Наблюдать, идентифицировать!
Солдат в соответствии с уставом повторил приказ:
— Вас понял: цель наземная, одиночная, подвижная в мой сектор из пятого, дальность полторы, азимут двадцать пять, наблюдать, идентифицировать!
Теперь всё внимание солдата было приковано к левой части сектора, к той группе деревьев, за которой проходила граница между частым кустарником и свободным пространством, заросшим невысокой травой. Сначала ничего нового замечено не было. Потом, где-то в средине кустарниковой зоны, возникло едва уловимое движение. Движение возникло и опять прекратилось, но ненадолго. Солдат заметил, как ветви колючих кустов пришли в движение в другом месте. Вот шевеление веток подступило несколько ближе, затем ещё приблизилось. Солдат обхватил ладонью правой руки рукоятку плазменной пушки и навёл прицел на шевелящийся кустарник. Он понимал, что кто-то или что-то, не отличающееся большой высотой, движется в зарослях кустарника, задевая его ветви и вот-вот выйдет на свободное пространство. Прошло ещё несколько секунд и крупное приземистое животное с тупой клыкастой мордой и на коротких толстых ногах выбежало на открытое место прямо напротив группы деревьев, служивших одним из ориентиров. Солдат немедленно доложил:
— Цель определена! Экзодонт!
Командир отреагировал моментально:
— Понял, на экзодонта не отвлекаться! Наблюдать по сектору!
— Понял, наблюдаю по сектору.
Однако выполнять приказ в полной мере было сложно. Экзодонт, периодически тычась мордой в траву, направлялся прямиком к искусственому дереву, под которым находилась капсула. Иногда животное останавливалось, выковыревало кусок дёрна из почвы и принималось копаться в грунте, пользуясь мощными клыками верхней челюсти как плугом. Почти каждый раз такая операция заканчивалась выкапыванием большой, размером с хороший башмак, личинки жука. Личинка быстро съедалась, после чего экзодонт продожал свой путь в направлении спрятанной в почве капсулы. Солдат догадался, что животное обладает хорошим чутьём, которое позволяет находить добычу на приличной глубине под слоем дёрна. Вот экзодонт сделал ещё несколько шагов к искусственному дереву, принюхался, постоял немного на месте и... повернул в направлении сопки. Солдат облегчённо вздохнул. Теперь никто не отвлекал его от наблюдений. Мешали только собственные мысли. Экзодонта, видимо, обнаружила локационная сеть. Обнаружила, но не опознала. Если предположить, что вместо животного был бы человек или иной гуманоид, вооруженный... Сможет сеть его обнаружить? А опознать?... Очевидно, обнаружить можно любой новый объект, если он отражает то излучение, которое на него направлено. Именно так и был обнаружен экзодонт. А вот идентифицировать сеть может только такой объект, чьи параметры отражения уже хотя бы один раз были зарегистрированы и соотнесены с этим объектом. Следовательно, любой новый, ещё ни разу не описанный объект, может быть воспринят сетью просто как животное и допущен до капсул ближнего боя. Стоп! Но параметры отражения экзодонта, как и других животных Брутия, были внесены в блок идентификации сети. Почему же зверь не был расшифрован сетью до того как вышел на линию ближнего боя? Лёгкий холодок пробежал по спине солдата. Ему не хотелось признаваться себе в том, что он трусит, но всё шло именно к этому. В голове начали роиться неприятные мысли, прокручивая различные неблагоприятные варианты столкновения с врагом. Вспомнилась книга «Уроки войны с отщепенцами». В ней упор делался на способности противника использовать технические уловки землян против их же самих. Всплыла из памяти иллюстрация, на которой было изображено минимальное боевое подразделение отщепенцев ; так называемая «тройка проникновения». Бойцы были в защитном обмундировании, боевых шлемах с цифрами принадлежности к своим кораблям и при полном штатном вооружении. Солдат попытался прикинуть, как отщепенцы могли бы использовать здесь на Брутии технические новинки землян против самих же землян. Ничего не получалось. Солдат не был инженером. Он был только солдатом. Поэтому его встревоженное воображение нарисовало совсем другую картину. Солдат представил себе, что «тройка проникновения» вооружена устройством, реагирующим на излучение сети и генерирующим ответное излучение в противофазе. Тогда группа отщепенцев не будет обнаружена локаторами и спокойненько выйдет на линию ближнего боя. Солдат не задумался над тем, что даже если его рассуждения верны, то в его сектор скорее всего войдут не отщепенцы, а те, кто их с Брутия вытеснил.   Но ТЕХ он не мог себе представить предметно. Поэтому перед мысленным взором солдата разыгрывалась воображаемая картина с участием в качестве противника именно отщепенцев. «Тройкам проникновения» придётся преодолевать тот же кустарник, через который без особого труда прошёл экзодонт. Возможно одна или несколько «троек» воспользовались бы тоннелем, который проделало в колючках гигантское насекомоядное животное.
Внезапно, в левой половине поля зрения, как из-под земли возникли три фигуры. До них было метров двести ; двести пятьдесят. Фигуры шли прямо на перископ солдата. В центре группы шагал командир с плазмотроном. Справа от него — миномётчик, слева — миноустановщик. В правом наушнике прозвучал сигнал. Солдат немедленно доложил:
— Вижу цель: «тройка проникновения», направлением на меня, дальность сто пятьдесят!
Ответ командира был стандартным:
— Цель поручаю, сопровождать на готовности к поражению!
Солдат взялся за рукоятку прицельного устройства и трижды нажав на кнопку привязки, отметился по каждой из трёх фигур. Чужаки шли быстро, не переговариваясь и глядя, как казалось, прямо в перископ солдата. Солдат ждал приказа. Он понимал, что приказа может не последовать и тогда решение придётся принимать самому. Тем временем противник,  а в том, что это именно противник солдат не сомневался,  приблизился на расстояние около пятидесяти метров и остановился. Из-под боевых шлемов на солдата смотрели три пары вражеских глаз. Эти, невесть откуда появившиеся здесь люди, были в полной власти солдата. Чтобы прервать их жизни солдату было достаточно нажать на педаль. Но он этого не сделает до тех пор, пока те не нападут первыми. Томительное ожидание длилось уже около минуты. Но вот командир «тройки» вскинул на плечо трубу плазмотрона, и в тот же миг три голубые стрелы ударили в неподвижно стоящие перед невидимой капсулой фигуры. Каждое из трёх тел скорчилось от внезапной судороги. Роняя оружие, солдаты отщепенцев падали на траву чужой и для них и для землян планеты...


Глава 5

ШИЛЬОНСКИЙ  УЗНИК

Авиэтка Кислина летела из посёлка отщепенцев к деревянному замку у озера. Но теперь рядом с водителем сидел не Стоун, а Мик Гурьев. Разговор Кислина со Стоуном был коротким. Тот сказал, как отрезал:
— Вы оба — инженеры. Значит понять друг друга вам будет проще простого. Посмотри, где от него будет хоть какой-то толк. Там и приставь к делу. Ты меня понял, к делу...
Раньше они никогда не общались на столь жестких тонах. Кислину даже показалось, что Стоун распространил на него то чувство неприязни, которое должен был испытывать к Гурьеву. Сам Кислин к Мику относился спокойно. Никакого соперничества между ними не было. Правда Беата нравилась и ему. Но нравилась как прелестный цветок, как живописная роща на склоне холма, как летящее по небу затейливое кучевое облако. Именно так она много кому нравилась. Эта непосредственная, но неглупая, общительная, но не кокетливая девушка естественным образом вписывалась в любую неформальную компанию. Она никогда не требовала, чтобы её развлекали. Живой интерес ко всему, что её окружало, был путеводной звездой её молодости. Беата сама находила повод для разговора, но и сама непринуждённо из него выходила, когда считала своё любопытство удовлетворённым...
Кислин не смог «пристроить к делу» Мика в оставленном отщепенцами посёлке. Причина была проста: в посёлке не было брошенной техники. Посетив ещё несколько домов, из тех, что остались неосмотренными во время первого посещения, они в этом быстро убедились. Впрочем, такой результат был вполне ожидаем: отщепенцы ничего работающего и ценного никогда не оставляли. Ненадолго задержались из-за Хама. Его нашли сидящим в тени того самого павильона, где живой манекен был обнаружен при первой встрече. Когда Гурьев удовлетворил свой интерес к этой находке — отправились к замку.
По пути к замку инженеры иногда переговаривались. Мик задавал вопросы, а Кислин на них отвечал. Точнее было бы сказать - пытался отвечать. Вопросы касались того, что было внизу, под летящей авиэткой. Например, увидев среди деревьев участок заросшей, мощеной бетонными плитами дороги, Гурьев спросил:
— Куда ведёт эта дорога?
— Да как раз туда, куда мы летим.
— Дорога прямая?
— Не очень. Я видел карту у Стоуна: ландшафт неровный, местами скалы. Так что она не очень прямая.
— На дороге что-нибудь интересное есть?
— В каком смысле интересное?
— Ну, если из посёлка ОНИ всю технику эвакуировали, то может быть на дороге что-нибудь завалялось? Не искали?
— Нет, не искали. Да и зачем. К делу это отношения не имеет.
Гурьев некоторое время молчал, но заметив внизу на полянке пару больших рогатых животных, указал на них рукой:
— Это что за звери?
— Не знаю. Видел, правда, несколько раз, но не интересовался. Их здесь много, они травоядные.
— А какие животные здесь еще встречаются?
— Да, разные... Есть травоядные, а есть и хищные.
— Нападения были?
— На кого?
— На людей.
— Пока не было. Стоун за это отвечает. Он нам пищалки выдал. Если какая-нибудь местная тварь подойдёт очень близко, то пищалка так ультразвуком распищится, что будь то хищник или травоядный сразу убегает.
— А как он пищалки настраивал?
— Не знаю. По-моему биологи с Лация передали. Там и настраивали. Зверинец-то что там, то и здесь — никакой разницы.
Показалось озеро. Замок на низком полёте нашли не вдруг. Мешали высокие деревья. Поэтому Кислин заставил авиэтку зависнуть над центром озера, где инженеры огляделись и почти сразу увидели на западном берегу бревенчатые стены заброшенного замка. Зная причуды своего пассажира, Кислин решил не торопиться с высадкой. Он посадил авиэтку на воду и повёл её по водной глади как катер. По плавной дуге новоиспеченное судно подходило к берегу. Знакомый с некоторы-ми образцами архитектуры отщепенцев, Мик внимательно всматривался в сказочное строение. Из книг он знал, что дома разного назначения отщепенцы строили по-разному. Общей была простота и дешевизна технологии. Но при этой простоте  существовало два основных подхода к проектированию. Постройки чисто технического назначения, то есть не предназначенные для жилья, были очень незатейливы. Общественные и жилые здания, напротив, всегда отличались известным изыском, красотой и оригинальностью проекта. Поэтому земляне находили либо сараи и бараки, либо терема и сказочные замки. Практически никогда два архитектурных стиля — сказочный и примитивный — не встречались рядом.
С воды вид постройки был еще внушительнее. Вспоминая ответы Кислина на свои вопросы, Мик пришел к выводу, что отщепенцы спланировали её в виде замка ещё и потому, что так им легче было оградить себя от диких животных. Гурьев не сомневался, что никаких пищалок у отщепенцев не было. Следовательно, забот с местными хищниками было больше.
Выбраться на довольно крутой берег с воды не удалось. Уровень воды в озере оказался значительно ниже уровня суши. Поэтому Кислин посадил авиэтку на прежнем месте, высадил Мика и собрался выбираться сам, но Гурьев его остановил:
— Послушай, тебе здесь очень интересно?
— Да, не особенно. Когда мы с Мэтом здесь осматривали верхний этаж,  было забавно. Но лазать по этим руинам еще раз мне не очень хочется. Да и дела в посёлке есть. Там как раз начинают разгрузку киберов.
— Ну так предоставь лазать по руинам мне.  Что, говоришь, вы уже осмотрели?
 Кислин подробно рассказал о планировке обоих корпусов замка и о найденных в различных помещениях находках. Он даже поблагодарил Гурьева за избавление от необходимости терять время на не относящееся к цели экспедиции дело. При этом внимательно посмотрел в глаза Мика. Тот отнюдь не смутился, а в ответ лишь широко улыбнулся:
— Вы, я вижу, осмотрели не всё. Думаю, что самое дельное оставили мне. Давай договоримся: контрольный сеанс связи через два часа. Буду ждать твоего звонка. Ну, будь здоров, — и Мик протянул Кислину руку для пожатия...
* * *
Когда военспецы выгрузились из авиэток и принялись за изучение траншей, Стоун взял на себя труд осмотреть прилегающую к ним местность. Линии ближнего боя здесь организовано не было, так как никаких плановых работ в этой части материка не велось. Приходилось полагаться только на глобальную защитную сеть и собственную наблюдательность. Поднявшись на одной из авиэток метров на пятьдесят над траншеями, Стоун принялся за наблюдение.  При этом краем глаза Мэт иногда посматривал и в сторону военспецов, но основное внимание сосредоточил на прилегающем ландшафте. Местность была открытая и весьма неровная. Причина неровности была установлена ещё Дзе-Веем: воронки от взрывов. Поэтому военспецы, предпочитали передвигаться по брустверам окопов. Военные работали добросовестно. Разделившись на две группы, они начали осмотр сразу обеих паралельных линий траншей. Почти два часа ушло на движение от левого фланга к правому. Стоун видел, как военные в каждой из параллельно двигающихся групп иногда останавливаются, делают замеры, снимают что-то на видео, собираются вместе, очевидно обсуждая результаты этих замеров, и вновь расходятся для новых замеров. Наконец, работа была закончена. Стоун судил об этом по косвенным признакам. Сверху было видно, что активное общение людей внутри групп прекратилось. Кое-кто из спецов уселся прямо на траву и перекусывает, кое-кто отправился на экскурсию к ближайшему кустарнику. Одним словом, финиш. Однако сажать авиэтку Мэт не торопился до тех пор, пока не увидел приглашающих жестов толстяка Кирилла Герца, военного куратора экспедиции. Когда авиэтка опустилась на грунт, Герц забрался внутрь и тяжело отдуваясь, и вытирая платком потную лысину, медленно заговорил:
— Известно ли тебе, друг Мэт, как отщепенцы строили свою линию ближнего боя?
— До сих пор я думал, что это мне известно. А в чём дело?
— Дело конечно не в тебе, друг Мэт, но всё-таки, очень прошу тебя: скажи, что ты об этом знаешь на данный, так сказать момент?
— Вижу, Кирилл, что ты пытаешся меня заинтриговать. Ну да ладно. Обычная линия ближнего боя, согласно тактике отщепенцев, состоит из двух параллельных рядов траншей. Передняя линия, или линия, обращенная к противнику, служит для размещения автоматического и полуавтоматического оружия, в том числе разрядников, для управления которым не требуется непосредственного присутствия людей. Больше того, размещение разрядников в первой линии окопов исключает присутствие рядом своих солдат. В противном случае они поражались бы электрическим ударом еще успешнее, чем солдаты противника. Я правильно излагаю?
— Всё так, друг Мэт, всё так. Но продолжай, прошу тебя. — Герц уже более-менее отдышался и теперь пил из банки газированную воду.
— Вторая линия окопов, то есть линия, обращенная в тыл, служит для размещения солдат и командиров, вспомогательной техники и всего того, что не является оружием первой линии.
— Отлично, друг Мэт, отлично! Это ты очень хорошо сказал: «...и всего того, что не является оружием первой линии». Очень хорошо. Теперь я не буду тебя больше интриговать, а скажу прямо: отщепенцы здесь воевали не по уставу. — То есть?
— То есть здесь мы нашли два параллельных ряда окопов, но не в виде первой и второй траншей линии ближнего боя. Мы нашли почти одинаковые траншеи, каждая из которых служила для размещения разрядников. Траншей для живой силы здесь никогда не было!...
— ?!...
Выдержав паузу и полюбовавшись выражением лица Стоуна, Герц продолжал:
— Теперь я скажу самое главное, друг Мэт. А оно состоит в том, что ряды траншей обращены не в одну сторону, к какому-то неизвестному противнику отщепенцев, а друг к другу. Иными словами: здесь на Брутии отщепенцы воевали против отщепенцев.
— А ошибки быть не может?
— Совершенно исключено, друг Мэт. Совершенно и абсолютно исключено. Впрочем, если угодно, доказательства покажем на местности. Только не я, друг Мэт. Если хочешь Юнис покажет. — И Герц кивнул в сторону достаточно ещё молодого спеца, сидевшего на бруствере ближайшего окопа.
— Спасибо Кирилл. Показывать мне это всё на местности не нужно. Но ваш видеопротокол мне посмотреть придётся. Я ведь должен буду визировать отчёт.
— Как знаешь, ты ведь здесь теперь главный. Но нам тут делать больше нечего. Давай собирать ребят.
Ребят, то есть военспецов, уговаривать не требовалось. Стояла жара градусов за тридцать. Поэтому, собрав приборы, люди заторопились к авиэткам. Однако быстро улететь не удалось. Около одной из авиэток, в её тени, сидели двое существ, одетых в нечто похожее на короткое белое кимоно. Они как две капли воды были похожи друг на друга.

***
    Гурьев был уверен, что разгадку источника опасности можно и нужно было найти именно в замке. Прочитав стихи, Мик приподнял пластик, на котором они были написаны. Оба ключа оказались на месте. Логика подсказывала, что искать надо в тех помещениях, которые не были осмотрены Кислиным и Стоуном. Но прежде чем начать поиски, Мик не смог уступить соблазну осмотреть жилую комнату хозяйки замка. Несколько минут он провёл сидя в кресле и рассматривая висящий на стене цветной постер. «Скорее всего, это её дом», — подумал Мик. — «Иначе здесь висело бы не фото, а картина либо репродукция». «Впрочем», — размышлял он — «далеко не все любят лицезреть изображение оставленного бог весть где родного жилища. У некоторых это вызывает только тоску, а вовсе не приятные воспо-минания».
Настроившись таким образом на работу, которую таковой почти никто в экспедиции не считал, Мик расстегнул свою полевую сумку, достал из неё томик Байрона и нашёл отмеченную закладкой страницу. «Попробуем поискать разгадку в тексте», — сказал он вслух. «Отрывок короткий, но если в нём есть подсказка, то она составляет лишь какую-то часть текста. Интересно какую?». Мик прочёл первую строчку: «На лоне вод стоит Шильон; — Ну это о самом замке, который действительно стоит на берегу большого водоёма». «Там, в подземелье, семь колонн покрыты влажным мохом лет, на них печальный брежжит свет — луч ненароком с вышины упавший в трещину стены и заронившийся во мглу. И на сыром тюрьмы полу он светит тускло, одинок, как над болотом огонёк, во мраке веющем ночном. — В этом отрывке много слов, но за такими словами трудно найти что-либо кроме художественно описанной обстановки подземелья. Возможно речь идёт о подвальных помещениях «дома отдыха», но вряд ли я там действительно найду именно семь колонн. Тем более невероятно найти там тюрьму, в которой отщепенцы содержали своих преступников да ещё в таких условиях: Колонна каждая с кольцом; и цепи в кольцах тех висят; и тех цепей железо — яд; мне в члены вгрызлося оно; не будет в век истреблено клеймо надавленное им. И день тяжел глазам моим... Ну, естественно, если человека долгие годы держать в тёмном помещении, то его глаза отвыкнут от солнечного света... Но, чёрт возьми! Кто здесь, на Брутии, не терпит яркого солнечного света?  Конечно Хам. Это странное существо, которое Кислин показывал в посёлке всего минут сорок тому назад. Так что же, источником опасности является Хам? Но при чём тут подвал?»
Мик решил немедленно осмотреть нижние помещения замка. Спустившись, он обнаружил совершенно пустые комнаты со следами какого-то технологического оборудования. Об этом говорили кое-какие остатки труб, проводов, голый цементный пол-фундамент с выемками для установки чего-то такого, что отщепенцами было давным-давно вывезено. Самая большая комната находилась в центре первого этажа. Посередине этой комнаты был люк, круглая крышка которого оказалась откинутой. Встав на четвереньки, Мик посветил вниз фонариком. Метрах в трёх под поверхностью цементного пола первого этажа он увидел покатое цилиндрическое дно и понял, что люк ведёт внутрь вмурованной в фундамент замка металлической цистерны. Вниз, до самого дна этой цистерны, уходила вертикальная металлическая лестница.  Ни воды, ни какой-либо иной жидкости внутри не было. К одной из ступеней цистерны была прикреплена железная цепь, уходившая куда-то в сторону. Разглядеть где же она кончается было невозможно, не забравшись внутрь. Но Мик был почти уверен, что знает, чем эта цепь заканчивается. Чтобы убедиться в верности своего предположения он взял валявшийся поблизости обломок трубы и принялся стучать им по верхней ступени лестницы. Металлический звук в замкнутом объёме странно преобразился. Казалось, что по металлу бьют не трубой, а деревянной палкой. Но всё же звук был громким, хотя и недостаточно резким. Мик колотил по ступени больше минуты, внимательно вглядываясь в положение цепи — оно не менялось. Тогда Гурьев положил трубу, лёг на живот и опустив фонарик как можно глубже внутрь люка, повёл им в том направлении, куда уходил невидимый конец цепи. медленно натянулась. Мик повёл лучом в противоположную сторону, ; цепь вновь ослабла. «Что и требовалось доказать», — подумал Мик. — «Пора идти знакомиться с Шильонским узником».
Легко было сказать: «Пора идти...» Сердце Мика учащенно билось. Он снял куртку и засунул включенный фонарик за ворот футболки. Потом, уже почти в полной темноте, нащупал крышку люка и, держась за неё левой рукой и сжимая в правой обломок трубы,  поставил ногу на верхнюю ступень, уходившей в цистерну лестницы. Во время этих приготовлений внизу не возникло никаких звуков. Ничего не изменилось и позже, когда Мик начал медленно спускаться. Опустившись на дно цистерны, он различил в полумраке человекообразную фигуру, сидевшую на покатом дне. Цепь была прикреплена к кольцу, охватывавшему лодыжку правой ноги неизвестного узника. Мик медленно обошёл вокруг лестницы и встал напротив незнакомца. Тот никак не отреагировал. Тогда, очень осторожно и медленно, Гурьев стал вытаскивать из-за пазухи фонарик. И вот в тот самый момент, когда отражатель показался из ворота футболки, прикованный к лестнице узник встал и гремя звеньями цепи стал взбираться по ступеням. Однако длина кандалов не позволила ему выбраться из цистерны. Цепь натянулась и узник остановился. Его яйцеобразная голова и покатые плечи просунулись в люк. Всё остальное осталось внутри цистерны. Мик понял, что заперт. Он погасил фонарик, надеясь, что этот родственник Хама спустится вниз. Однако ничего подобного не произошло. Очевидно, сумеречное освещение первого этажа не беспокоило гуманоида, укладывалось, так сказать в его зону толерантности. Прошло несколько минут ожидания. Мик попытался включить карманный передатчик, но тот работал на радиоволнах и не мог своим слабым сигналом преодолеть металлическую скорлупу цистерны. Мик надеялся, что узник, в конце концов, устанет стоять в таком не очень удобном для человека положении. Но потом оставил эту мысль, поняв, что гуманоид провёл без еды и питья в подземелье не меньше семидесяти лет, с тех пор как его посадили на цепь отщепенцы. Очевидно, понятие удобства и неудобства для этого существа действительно сводится к интенсивности освещения и только. Поэтому придётся ждать когда вернётся Кислин. У Кислина есть фонарик, которым он воспользуется, разыскивая его, Мика. Примерно часа через два, когда не сможет состояться контрольный сеанс связи, Кислин прилетит на своей авиэтке и светом спугнёт хамова родственника. Тот спустится вниз, в темноту, и освободит выход. С этой мыслью Мик сел на дно цистерны и вновь включил фонарик. В двух метрах от него была лестница, а на уровне чуть выше лица — обутые в белые бахилы ноги инопланетного незнакомца. Выше смотреть не хотелось.
***
Оперативное совещание Стоун проводил в посёлке отщепенцев. Из-за жары пришлось собраться в павильоне в центре посёлка. Присутствовали Герц, Кислин и Дзевей. Об-суждался факт военного столкновения с отщепенцами и возможное развитие событий в контексте этого столкновения. Докладывал Герц:
— Как военный специалист могу сказать, что уничтоженный отряд был очень хорошо вооружен и экипирован. Боезапас отряда полный, обмундирование новое. Версию о том, что на нас напали потомки дезертиров, осевших на Брутии около семидесяти лет назад, эти факты полностью опровергают. Мы имеем дело не с моргиналами, а с отщепенцами, как с цивилизацией.
— Но как они сюда попали? Где их корабли, десантные суда и всё остальное?
— Ну, если помозговать, то можно объяснить и это.
— Не можно, а нужно. Под угрозой программа экспедиции.
— Хорошо. Я предложу один из вариантов объяснения. Только он, наверное, не единственный. Возможны и другие гипотезы.
— Выкладывай всё. Нужна хоть какая-то рабочая версия.
— Итак, мы видим, что солдаты отщепенцев на Брутии есть. Они хорошо вооружены и одеты во всё новое. Но при этом нет десантных судов и звездолётов. Во всяком случае, их присутствия в ближнем космосе не обнаружено. Всё это вместе означает только то, что мы имеем дело  с форпостом, если угодно с пограничниками, охранниками и тому подобным.  Корабли были, десантные суда тоже, но они ушли, оставив на Брутии вооруженный заслон. Когда они вернутся со сменой и поймут, что мы убили их погранцов, то всем нам тут не поздоровится, а рамочные соглашения с отщепенцами пойдут ко всем чертям, да и программа экспедиции тоже.
— Что же делать, подставляться и не отвечать огнём на огонь?
— Подставляться конечно не нужно, но и открывать огонь первыми тоже. Стрелял-то наш солдат, а не отщепенец.
— Тот просто не успел. Видеозапись из черного ящика мы все видели. Плазмотрон не игрушка, — если бы солдат чуточку по-медлил, от его капсулы, да и от него самого остался бы только кусок спёкшейся породы.   
В разговор вступил молчавший до этого момента Дзевей:
— Минутку, но если здесь оставлен только форпост, то где-то должна быть его база с инфраструктурой жизнеобеспечения. На этой базе сейчас сидят военспецы отщепенцев и рассуждают о том, как им поступить.
— Наверное, не стоит тратить время на эмоции. Конечно, сидят и обсуждают.
— Постойте, постойте, проблема не в эмоциях. Дело в том, что у отщепенцев раньше не было технических возможностей выставлять форпосты на границах своей области распространения. Мы здесь обсуждаем рабочую версию, которая должна быть проанализирована со всех сторон. 
— И что же тебе в ней не нравится?
— Я в отряде отвечаю за связь и коммуникации. В этих вопросах я разбираюсь неплохо. Поэтому меня интересует каким образом отщепенцы осуществляют смену патрулей здесь на Брутии. Как и на каких кораблях доставляют сюда солдат. Звездолёты на досветовых скоростях с этой задачей не справятся. Слишком велик объём охраняемой области пространства. Командиры, принимающие в метрополии решения о смене караулов, успеют состариться и умереть, пока смена долетит до Брутия. Да и длительная аскетическая жизнь патрульных не в обычаях отщепенцев.
— Но отщепенцы для выставления и смены патрулей могут воспользоваться надпространственными кораблями.
— Верно, могут. Однако, как нам известно, у них было только два таких корабля и оба трофейные. При этом только один имеет военное назначение.
— Ты имеешь в виду транспортный корабль, захваченный в начале конфликта и штабной звездолёт, переданный отщепенцам в рамках рамочного соглашения, подписанного в конце войны?
— Именно эти два корабля я и имею в виду. Теперь я позволю себе задать вопрос всем присутствующим: Можно ли с помощью двух довольно старых звездолётов обеспечить смену патрулей на всех планетах по периметру зоны распространения отщепенцев?
— Вопрос риторический. Это и нам не по силам в нашей зоне распространения.
— Вот именно. Даже нам, если конечно мы поставим цель охранять патрулями десантников все планеты на границах области нашего влияния. Если же в какой-то звёздной системе имеется планета, представляющая особый интерес для всей нашей цивилизации, то на охрану такой планеты, включая десантирование и регулярную смену на ней патрулей, Земля средств не жалеет. Так почему же в аналогичной ситуации отщепенцы должны поступать иначе?
— Так ты считаешь, что Брутий чем-то особенно ценен для отщепенцев?
— Безусловно.
— Интересно чем?
— Мне это тоже интересно, но знать этого наверняка мы не сможем, не поговорив с живыми отщепенцами. Могу предположить, конечно, в рамках обсуждаемой рабочей версии, что ценность представляет собой не Брутий, как одна из планет, а вся здешняя планетная система. Поскольку на одной орбите расположены сразу три планеты, то колонизация их даёт отщепенцам большие возможности в экономии средств именно на коммуникациях. Освоить планеты сразу отщепенцы не смогли, но решили зарезервировать для себя этот лакомый кусочек космоса. Возможно, мы скоро увидим вблизи Брутия один из двух надпространственных звездолётов, которыми располагают отщепенцы. Скорее всего, это будет боевой корабль. Звездолёт привезёт здешним патрулям свежую смену, а возможно и подкрепление. Поэтому предлагаю до того как это случится выйти на контакт с командованием форпоста и принести свои извинения. Надежда на благоприятный исход переговоров достаточно велика, поскольку мы располагаем видеофильмом из черного ящика. Фильм доказывает, что первыми напали не мы.
— Но до установления контакта монтажные работы придётся приостановить.
— Вовсе нет. Их можно продолжать под прикрытием развёрнутой защитной сети.
— А как быть с инструкцией, запрещающей любую технологическую деятельность в системах с инопланетным разумом.
— Ну, экспертом в области галактического права является главный координатор экспедиции. Наша роль состоит только в выдаче полной и объективной информации, в выработке рабочей версии происходящего и в формулировке профессиональных рекомендаций. Но лично я считаю, что с правовой стороны никаких препятствий для продолжения работ не возникнет. Статус самостоятельной цивилизации для отщепенцев не признан. Кроме того имеется серия юридических прецедентов...
Дзевея прервал Кислин:
— Что же получается, мы пытаемся извиниться перед командованием форпоста за трагический инцидент и одновременно навязываем им своё присутствие на планете, представляющей для них особый интерес? Не кажется ли вам, господа, что когда-то именно такой подход привёл к войне.
Стоун буквально сорвался со своего места. Он был явно раздражен высказыванием Кислина:
— Я тебя не понимаю, по крайней мере, как профессионала! Разве не ты, а кто-то другой должен отстаивать здесь необходимость продолжения работ?! Ведь подстанцию на Брутии строим под твоим руководством. Кроме того, у нас тут не беседа за чаем, а оперативное совещание. Устав экспедиции требует, чтобы специалисты высказывались только со своих профессиональных позиций.
Далее в течение нескольких минут говорил только Стоун. Он на это имел право. Перечислив все статьи устава, регламентирующие порядок ведения оперативных совещаний, он напомнил главный, как ему казалось пункт:
— «В случае возникновения непредвиденных обстоятельств, способных помешать осуществлению задач экспедиции, каждый из участников оперативного совещания предлагает варианты преодоления этих обстоятельств, опираясь на свои профессиональные знания и профессиональный опыт», — процитировал он и добавил: — сегодня и впредь  на оперативных совещаниях будут присутствовать только профессионалы. Мы занимаемся серьёзным делом. Поэтому рабочая гипотеза не должна быть построена на дилетантских и любительских измышлениях... Теперь я извиняюсь перед всеми за резкий тон и прошу Дзевея сформулировать его предложения в окончательном виде.
Кислин совсем забыл о Гурьеве и о необходимости выйти с ним на связь. Вспомнил только теперь, когда Стоун упомянул о дилетантизме и любительстве. Сам Кислин не считал Мика дилетантом, но его изыскания на поприще ренегатологии были явно любительскими. Сейчас, глядя на часы, Кислин понял, что время выхода на связь уже давно прошло. Следовательно, в замке случилось что-то непредвиденное. Срочно надо было предложить сделать технический перерыв и попытаться дозвониться до Мика. Однако уже звучал голос Дзевея:
— Я начну также с извинений. Ведь это я первый вышел за рамки своей профессиональной компетенции и начал обсуждать правовые вопросы. Что касается моих предложений, то они уже прозвучали. Я предлагаю продолжить работы под прикрытием сети, но одновременно выйти на контакт с командованием форпоста отщепенцев, чтобы предотвратить развитие конфликта. Думаю, средства для выхода на контакт у нас есть.
— Какие именно?
— Прежде всего, радиосвязь. Общение с помощью радио-волновой аппаратуры типично для отщепенцев. Такая аппаратура проста и дешева. Кстати и мы используем аналогичные приборы.
И надо же было случиться такому, что именно в тот момент когда были произнесены слова о дилетантизме и любительстве, а Дзевей высказался по поводу радио, зазвонил зуммер радиосвязи и голос Гурьева совершенно некстати нарушил деловую атмосферу оперативного совещания:
— Кислин, мы кажется договаривались, что ты мне позвонишь.
Это вмешательство любителя в деловой разговор профессионалов вызвало оживление среди присутствующих. Из четверых пожалуй только Герц не понял пикантности ситуации, но поэтому именно он и предложил сделать перерыв для того чтобы Кислин мог ответить на звонок Гурьева. Стоун не возражал.
Кислин вышел из павильона, держа возле уха трубку радиофона. Жаркий безоблачный день клонился к вечеру. Но не смотря на довольно позднее время светило ещё ощутимо припекало. Зайдя в тень, Кислин увидел неподвижно сидящего Хама. Отпустив кнопку «подождите» начал разговор:
— Извини Мик, но здесь у нас оперативное совещание по поводу столкновения с отщепенцами. Трое из них убиты. Решаем что делать. В общем, такие дела, что я не мог выйти на связь. Как у тебя?
— У меня всё здорово. Думаю, что нашел разгадку. Но мне нужны понятые и видео.
— Попробую организовать, но будет лучше если ты скажешь, что именно обнаружил. Понятых и видео мне придётся просить у Стоуна, а он нам с Дзевеем только что нагоняй устроил. Боюсь, не даст без подробных разъяснений.
Последовало несколько секунд молчания. Казалось, что Гурьев обдумывает ответ.
— Понимаешь, — заговорил наконец Мик. — Понятые и видео для того и нужны чтобы зафиксировать экстраординарный факт. Я тут нашел такое, что нужно либо самому видеть, либо помалкивать в тряпочку о том, что видел ; всё равно никто не поверит.
— Хорошо, всё, что ты говоришь мне понятно, но и ты понимаешь, что всё же что-то сказать Стоуну придётся.
— Скажи, что в подвале замка я обнаружил живого манекена, как две капли воды похожего на найденного вами Хама.
Выслушав эти слова, Кислин посмотрел на того, к кому на Брутии пристало это имя. Хам сидел неподвижно, глядя прямо перед собой. Диалог продолжался:
— Извини Мик, но это его не удивит. Дело в том, что военспецы, изучавшие боевые траншеи в южной части материка, нашли еще двоих таких близнецов. Стоун их тоже видел. Им даже имена дали: Сим и Яфет. Только они, как сам понимаешь, на эти имена не отзываются.
— Хорошо, тогда скажи, что мой экземпляр сидит на цепи. Посадил его на цепь не я. Следовательно, без вреда для себя манекен просидел в подвале не меньше семидесяти лет.
— Вот это уже интересно. Что есть ещё?
— Да то, что таким образом окончательно установлено, что текст записки, оставленной у входа в один из корпусов замка, толковать не нужно. Стихи следует понимать буквально. В них ведь речь идёт об узнике, заключенном в подвале замка. Узник мною обнаружен. На нём действительно кандалы.
— Так ты хочешь заснять на видео своего узника?
— Да хочу, причем в присутствии понятых. Дело в том, что ведёт себя этот манекен не вполне обычно. Он реагирует не только на свет, но и ещё на некоторые виды слабых электромагнитных полей.
— Это всё?
— Это не всё, но это тот минимум, который я могу сообщить по радио. Остальное надо видеть. Очень буду признателен за понятых и видео.
Когда перерыв кончился и четвёрка снова собралась в павильоне,  Стоун официальным тоном поинтересовался, имеет ли сообщение Гурьева отношение к теме оперативного совещания. Кислин дал утвердительный ответ и подробно рассказал о находке Мика. Повторив всю аргументацию Гурьева, он сказал:
— Гурьев просит понятых и видео для регистрации обнаруженного им экстраординарного факта.
По выражению лица Стоуна Кислин понял, что тому не хочется сотрудничать с Миком. При этом было очевидно, что Мэт прибегнет к любым уловкам чтобы придать отказу вид коллегиального мнения. Это подтвердили и слова Стоуна:
— Поздравим колегу Кислина, нашедшего полезное применение энергии инженера Гурьева. Я действительно очень рад, что с его помощью обнаружена разгадка письма, оставленного для нас отщепенцами.
Из произнесённой Стоуном фразы нельзя было однозначно понять с чьей же помощью найдена разгадка — с помощью Гурьева или Кислина. Если бы Мэт выступал перед большим количеством слушателей, то примерно половина из них склонилась бы к мнению, что Стоун хвалит Гурьева, а другая половина порадовалась бы за Кислина. Однако в павильоне находилось лишь четыре человека. Поэтому нужны были дополнительные дипломатические усилия. Вот почему вслед за первой родилась следующая фраза:
— Чрезвычайно ценной считаю информацию о долговечности манекеноподобных гуманоидов, а также о способности их реагировать помимо света и на слабые электромагнитные поля. Это действительно новые и экстраординарные факты. Но позволю себе спросить присутствующих вот о чем. Скоро начнётся закат местного светила. Нужно ли именно сейчас, в конце светлого времени суток, отряжать понятых и видео, чтобы заснять объект, сидящий на цепи в подвале замка вот уже семьдесят лет. Ваше мнение, коллега Герц?
Ничего не подозревавший вояка отреагировал немедленно:
— Думаю, что объект может подождать до завтра. В конце концов не сорвался же он с цепи за семьдесят лет, посидит еще немного.
Кислин понимал, что к нему Стоун обратится в последнюю очередь. Следовательно решающим будет мнение Дзевея. И это мнение не заставило себя долго ждать:
— Полагаю Гурьева надо срочно эвакуировать из замка. Вообще не следовало оставлять его там одного, тем более без транспортного средства. Это опасно уже потому, что началась стрельба. Предлагаю срочно выслать за ним авиэтку.
— Коллега Кислин?
Кислин понял, что его мнение теперь не сыграет существенной роли, но всё же попытался превратить простое высказывание точек зрения в дискуссию:
— Считаю, что необходимо удовлетворить просьбу Гурьева о предоставлении ему понятых и видео. Насколько я помню устав, в нём специально обращается внимание на необходимость использовать понятых и видео в случае обнаружения ранее нигде не описанных явлений, особенно если они могут нести угрозу экпедиции. Присоединяюсь к предложению Суна послать за Гурьевым авиэтку, но не пустую, а с понятыми.
Но развиться дискуссии Стоун не дал. Он даже не спросил Дзевея согласен ли тот с корректировкой его предложения:
— Поскольку трое из четверых присутствующих высказались за эвакуацию и лишь один настаивает на немедленном составлении видеопротокола наблюдений, приходим к выводу, что эвакуацию инженера Гурьева следует организовать немедленно с помощью беспилотной авиэтки. Понятые и видео будут направлены в замок  в светлое время суток, то есть завтра. Продолжаем совещание.
Так, за Миком была отправлена автоматическая авиэтка. Стоуну казалось, что теперь о Гурьеве больше никто  не вспомнит. Однако, прежде чем Мэт успел поднять вопрос об организации радиосвязи с форпостом отщепенцев слова неожиданно попросил Герц:
— Друзья, у меня не выходит из головы эта троица — Хам, Сим и Яфет. А тут ещё и друг Гурьев нашёл четвёртого. Не знаю как и назвать этого нового. Но если не ошибаюсь, друг Мэт, единственная гипотеза, объясняющая присутствие этих «манекенов» здесь на Брутии, это гипотеза биороботов. А если это биороботы, то чьи, отщепенцев? Какую роль они играют в конфликте и на чьей стороне?
Поскольку автором гипотезы биороботов был Стоун, то он из председательствующего временно превратился в отвечающего:
— Думаю ни на чьей. Уверен, что они вообще не способны участвовать в конфликте. Биоробот с отсутствующей ориентировочной реакцией не может служить ни разведчиком, ни боевой единицей. Лично мне эти «манекены» больше всего напоминают брошенные и никому не нужные механизмы. Хлам так сказать. И уж вовсе невероятна ситуация, что эти биокиборги являются изобретением отщепенцев. Те способны потянуть только очень простые и дешевые технологии.
— А как же последнее существо, сидящее на цепи? Ведь хозяином собаки является тот, кто её сажает на цепь.
— Ну, на цепь можно посадить не только собаку, но и пойманного дикого зверя. Скорее всего так всё и было. Отщепенцы в своё время пытались изучать яйцеголовых, а чтобы это было удобнее делать — посадили один экземпляр на цепь.
— Тогда что же получается, — вступил в разговор Кислин, — выходит, что результаты изучения были столь серьёзны, что вынудили отщепенцев даже нас предупредить об опасности. И какое место во всём этом переплетении гипотез и фактов занимает их война друг с другом?
— Что касается их войны друг с другом, то может быть это была и вовсе не война.
— Тогда что же?
— Ну, например неудачная попытка немногочисленной группы вооруженным путём уйти от ответственности за совершенное преступление.
— А при чем тут биокиборги?
— Возможно преступление было совершено в отношении их создателей и хозяев. Впрочем Хама, Сима, Яфета и особенно этого, четвёртого надо как следует поизучать. К сожалению у нас нет биокибернетиков. Есть только биологи и кибернетики.
Вот здесь Кислин пошел на обострение:
— А что если использовать Гурьева в качестве биокибернетика? В конце концов, только он знаком с основами обеих дисциплин: и биологии, и кибернетики.
На этот раз Стоун отреагировал не столь бурно как полчаса назад, хотя и достаточно резко:
— Вот именно, с основами. А человек, знакомый лишь с основами науки, специалистом не является. Поэтому приглашать Гурьева я не стану.
Имя Мика больше не упоминалось. Совещание продолжа-лось ещё около часа. Было решено выйти в эфир одновременно на разных частотах с одними и теми же позывными: «Как утомительно межзвёзное молчанье, как тягостна жестокая война...». Такие позывные использовали отщепенцы, когда выходили на связь с эскадрой космофлота Земли сразу после пленения его командования. Эти же позывные применялись и после окончания войны, чтобы обеспечить взаимное опознание и безопасное расхождение кораблей двух родственных цивилизаций. Теперь вся надежда возлагалась на автоматику. Система автоматической радиосвязи будет постоянно сканировать эфир, передавая сообщение о трагическом столкновении и предложение немедленно вступить в переговоры. Ещё один день на Брутии приближался к концу.

***
Мик и Беата вышли на западный берег острова. Под ногами шуршала гладко обкатанная галька. Песка в зоне прилива практически не было. Поэтому звук от их шагов звучал сухо и громко. Светило почти совсем скрылось в морских водах. Уже меньше чем половина диска виднелась над горизонтом, окрашивая своим сиянием закатное небо в ярко кровавые тона. Движения воздуха не чувствовалось. Искрящаяся и обычно отчетливая на волнующейся водной поверхности дорожка на спокойной воде выглядела размытой. Молодые люди остановились и некоторое время молчали, любуясь морским видом. Потом, не сговариваясь уселись на ещё тёплые прибрежные валуны. Беата первой нарушила затянувшееся молчание:
— Ты так и не скажешь, что произошло в замке? Я никому не передам. Неужели ты мне не веришь?
— Что ты, конечно верю. Вернее даже знаю, что не пере-дашь.
— Тогда почему не хочешь рассказать?
— Хочу, но не могу. Если расскажу, то испорчу основу нашей дружбы.
— Раньше ты считал это не дружбой, а чем-то другим.
— Что касается меня, то ничто не изменилось, но важно не то что я думаю о нас, а то, на что мы вместе согласны.
— Не будем об этом,... пока.
— Ладно не будем, но ты меня радуешь.
— Чем это?
— Словом «пока».


Глава 6
КАК ТЯГОСТНА ЖЕСТОКАЯ ВОЙНА

На следующее утро Мик вместе с понятыми и видеооператором снова был в замке. Проводив группу к люку в центре подвала, он не стал спускаться вниз, а сел на корточки и стал ждать когда же спустившиеся внутрь цистерны люди вернутся на поверхность. Сначала было слышно шуршание обуви десантников по ступеням лестницы. Потом  внизу зажегся свет. Сразу же послышался звон звеньв цепи, кто-то чертыхнулся и из отверстия люка высунулась яйцеобразная голова с едва на-меченными ушами и носом. Некоторое время внизу происходила какая-то возня. Потом послышался голос видеооператора:
— Послушай, Гурьев, а что тут снимать. Задницу твоего клиента что ли?
Мик понял, что теперь над ним будут ещё и смеяться. Его взяла такая досада, что он не сдержался и ответил со злостью:
— Если хочешь снимай задницу. Когда надоест попробуйте сами выбраться на поверхность. Я подожду.
Теперь послышались возмущенные голоса понятых. Наперебой они ругали Мика, напоминая, что он оторвал их от исполнения важных профессиональных обязанностей. Особенно недоволен был Рамирес ; приятель Стоуна:
— Где же Ваши эффекты со слабыми электромагнитными полями? И в чём они проявляются? Или давайте вместе делать дело или возвращаемся на остров составлять акт о ложном выезде.
Мик несколько минут молчал, выслушивая глухо раздающиеся снизу разнообразные высказывания в свой адрес. Постепенно выражения и комментарии стали звучать всё реже. Потом прекратились совсем. Наконец раздался голос второго понятого, Ёрика Юхансона:
— Ладно, Мик, мы тут наверное погорячились, но потрудитесь нам всё-таки объяснить что Вы хотели освидетельствовать.
— Я хотел освидетельствовать способ посредством, которого вчера вышел из положения в котором теперь оказались вы.
Вновь раздались возмущеные голоса, среди которых громче всех звучал голос Рамиреса:
— Да он издевается над нами! Здесь делать нечего. Надо возвращаться.
Внизу явно происходила какая-то возня. Скрипела железная цепь, блики света метались внутри цистерны вокруг лестницы со стоящим на ней манекеноподобным гуманоидом. Очевидно трое мужчин пытались стащить его вниз. Однако яйцеголовый даже не шевелился. Мик терпеливо выжидал когда же спустившаяся внутрь троица сама, естественным путём, поймёт, что силой проблему выхода не решить.
***

Солдаты собрали оружие убитых отщепенцев. Трупы отнесли в холодильник. Трупов было девять. И это в дополнение к тем трём которые были доставлены вчера. Врач отряда, которому предстояло осмотреть их ещё не прибыл. Однако осмотру трофейного оружия это не мешало. Из павильона вынесли несколько ветхих, рассохшихся диванчиков, обитых каким-то подобием клеёнки. Диванчики составили вместе и начали раскладывать на них оружие убитых. Раскладывал Юнис. Беря в руки очередной экземпляр, он громко называл вид оружия, внимательно осматривал его, после чего делал заключение об исправности и укладывал на диванчик. Потом переходил к боекомплекту, который обследовался столь же подробно. Стоящий напротив видеооператор снимал картину осмотра для видеопротокола. Когда последний комплект был осмотрен, Герц предложил провести выборочное испытание трофейных средств боя:
— Первая война с ними, — Герц кивнул в сторону стоящей в тени деревьев холодильной камеры, — была давно. Неплохо было бы оценить насколько улучшились тактико-технические характеристики этих игрушек за прошедшее с той поры время.
Угрюмо молчавший на протяжении всей процедуры осмотра Стоун поинтересовался где именно Герц предлагает это сделать.
— Разумеется у нас в тылу. Метать снаряды в том направлении откуда приходят эти чёртовы тройки нельзя. Отщепенцы по радио пока не отвечают. Вероятно, они нам не доверяют и боятся быть запеленгованными. Надо думать, их здесь мало.
— Если их мало, то отчего же они лезут напролом на наши позиции, а не пытаются их как-то обойти. Ведь ухитряются же они скрытно преодолеть предполье. Я хочу понять, для чего они на боевой линии подставляются.
— Я не знаю, друг Мэт.
Показалась низколетящая авиэтка с красным крестом на борту. Когда она села, военные обменялись несколькими словами с прибывшим врачом отряда, выбрали три комплекта оружия из разложенного на диванчиках и отправились испытывать.
Местом испытания решили сделать ту самую пустошь где были обнаружены траншеи семидесятилетней давности. Начали с комплекта миноустановки. Юнис задал метательному приспособлению угол 45;, надеясь оценить максимальную дальность стрельбы. Затем громко сказал: «Выстрел!» и нажал на спусковой крючок. Мина, издавая свистящий звук, пошла по траектории. Взрыва не было. Да его и не должно было быть. На месте падения от удара о землю взрыватель только взводился. Взрыв мог произойти лишь теперь, если кто-либо наступит на мину или что-либо изменит её положение. Солдат, обслуживавший такой вид оружия так и назывался — мино-установщик. Также испытали миномёт. В принципе это было такое же устройство, но заряжалось оно гранатами, взрывающимися от удара о землю. Соответственно вслед за свистящим звуком уходящей к цели мины последовал и её достаточно звонкий разрыв. Когда произвели замеры дальности падения мин, то оказалось, что отщепенцы либо не занимались совершенствованием этих видов оружия со времён войны, либо используют на Брутии старые боевые комплекты. Дальность полёта оказалась той же, что и много лет назад.
— Я этому ничуть не удивляюсь, друг Мэт, — сказал Герц, обернувшись к Стоуну. — Отщепенцы экономят на всём и не станут, полагаю, тратить средства на новые военные разработки, если только не поймут, что старое оружие стало неэффективно.
Стоун ничего не ответил. Казалось, что этот энергичный и самодостаточный человек впадает в ступор. Ещё утром с ним всё было нормально. Однако когда последовали сообщения о новых нападениях отщепенцев и к трём трупам, лежащим в холодильнике, прибавились ещё девять, его как подменили. Стоун явно не знал, что теперь следует предпринять. При этом он осознавал, что его бессилие лежит на поверхности. Окружающие понимают, что обстановка меняется, а человек, отвечающий за безопасность, новых действий не предпринимает. Стоуну казалось, что вчера на совещании всё было предусмотрено. Постоянно по радио передавались предложения вступить в переговоры. Но на них никто не отвечал. Вместо этого тройки отщепенцев стали чаще выходить на линию ближнего боя с попытками атаковать позиции землян. Попытки приходилось пресекать. При этом гибли люди. Пока это был противник.
Осталось испытать плазмотрон. С ним было сложнее всего. Юнис натянул на себя защитный костюм, надел на голову боевой шлем и опустил его забрало. Стоун и Герц предусмотрительно отошли от испытателя шагов на десять и сели на землю. После этого испытатель указал на отдельно стоящее дерево метрах в шестидесяти от себя. Стоун и Герц поняли этот жест и надели защитные очки. Юнис направил плазмотрон на дерево и громко произнёс: «Выстрел!». Десантники, наблюдавшие за этими приготовлениями ожидали услышать что-то похожее на раскат грома и увидеть слепящий плазменный шар, метнувшийся в сторону намеченной цели. Однако ничего подобного не произошло.
Несколько секунд все как бы пребывали в состоянии оцепенелости. Первым пошевелился Юнис. Он снял с плеча плазмотрон, внимательно осмотрел его, оглянулся в сторону Герца, своего непосредственного начальника. Тот снял очки и начал задавать короткие вопросы, получая ещё более короткие ответы:
— Индикатор питания?
— Светится!
— Индикатор поля?
— Горит!
— Индикатор энергии?
— Сияет!
— Тогда придётся повторить. Сделаем две попытки. Выполняй!
Впервые Стоун услышал приказное «Выполняй!», произнесённое одним военспецом в адрес другого. Военспецы, старшие офицеры в ранге полковника, в обиходе общались друг с другом исключительно в дружеских тонах. Знаменитые герцовские «друг Мэт», или «друг Гурьев» были типичными проявлениями самой распространённой формы обращения среди армейской элиты. Однако в уставе они никак не предусматривались. Отдельные военные историки полагали, что слово «друг» в отношениях между военными восходит к древней и давно утраченной форме обращения «товарищ». Однако сами военспецы считали слово «друг» всего лишь своим корпоративным обращением. Употребление его в адрес лица гражданского указывало на признак особого уважения к данной конкретной личности. Человеку, наблюдающему со стороны общение между военспецами могло показаться, что он наблюдает жизнь какой-то тёплой компании, где все хорошо относятся друг к другу. И вдруг приказное «Выполняй!».
Юнис снова поднял трубу плазмотрона и, положив её на плечо, прицелился. Однако с выстрелом не спешил. Вот он опять снял оружие с плеча и опустился на одно колено. Снова попытка прицелиться. Наконец звучит слово «Выстрел!» — и...  никакого результата.
Когда и третья попытка применить плазмотрон по цели оказалась неудачной Герц решил прекратить испытания.
— Снимайте скафандр, Юнис! Оружие неисправно это очевидно, ;  сказал старший военспец. — Попробуйте его разрядить и разобрать. Как Вы считаете, у Вас это получится?
— Мне знаком общий принцип действия плазмотрона и расположение его блоков. Думаю, что смогу отключить энергию  и разобрать оружие на составляющие его блоки. Что касается внутреннего устройства каждого из блоков, то здесь для анализа неисправности потребуется справочник.
— Хорошо! Разбирайте на блоки, а справочник запросим во время вечернего сеанса связи. Но до этого у нас должны быть предварительные результаты.
— Анализ по блокам несложен. Думаю, что управлюсь минут за тридцать.
— Нет друг Юнис. За полчаса не успеете. Разбирать Вам придётся все четыре плазмотрона, а не только этот. Так что грузите всё это имущество в авиэтку. Летим в посёлок.
***
Каскад отрицательных эмоций, извергавшийся из цистерны, постепенно прекратился. Мику удалось привести и понятых и видеооператора в рабочее состояние. Они больше не злились на Гурьева, так как осознали, что он и сам вчера был в таком же совершенно безвыходном положении, но как-то выбрался-таки наружу. Прошло уже полчаса с того момента, как сидящие внутри цистерны приняли «правила игры». Однако и теперь, когда рабочая обстановка была восстановлена, Мик не вполне надеялся на успех предприятия. Ведь возле яйцеголового теперь находился не один человек, а четверо. Каждый из четверых имел собственное слабое поле, отличавшееся по параметрам от полей других десантников. Если действие разных полей будет разнонаправленным, то и отчётливого эффекта получено не будет. На практике это означало, что яйцеголовый останется на своём месте. Уже минут двадцать занятый такими мысленными рассуждениями Мик вдруг понял, что достижению результата может мешать он сам, предполагая и пережовывая в своём сознании неудачный вариант публичного эксперимента. Поняв это, он сначала растерялся, но потом решил нейтрализовать своё влияние. Проще говоря, попытался прекратить думать о чём-либо конкретном, предоставив такую возможность понятым и видеооператору. Позже, анализируя собственное состояние, он пришел к выводу, что ему удалось временно отключить своё сознание. Однако к успеху это не привело. Вообще весь эксперимент пошел ко всем чертям, когда ещё минут через пятнадцать молчание нарушил голос Юхансона:
— Послушайте, Гурьев, у меня есть предложение.
Стоит ли говорить, как был раздосадован Мик тем, что один из участников «игры» отвлекается сам и отвлекает остальных. Однако отвечать пришлось вежливо:
— Я Вас внимательно слушаю.
— В своём предложении я исхожу из того, что условия, в которых проходит наш сегодняшный эксперимент существенно отличаются от тех условий, в которых вчера оказались Вы. Прежде всего, Вы выпутывались в полном одиночестве, без чьей-либо помощи. Вы с этим согласны?
— Безусловно согласен.
— Поскольку условия иные, то и воспроизведение ранее полученного результата находится под большим вопросом. Скорее всего, выйти наружу нам без посторонней помощи не удастся.
Мик хотел возразить, сославшись на известное правило, согласно которому для воспроизведения эффекта необходимо не полное воспроизведение всех условий эксперимента, а повторение лишь тех уловий, которые являются существенными для изучаемого явления. Однако, справедливо прикинув, что это правило известно и Юхансону, предпочёл сразу перейти к сути:
— К чему Вы клоните, Ёрик?
— Я предлагаю составить не акт о напрасном выезде, или как там его, а напротив, засвидетельствовать, что в совершенно конкретных условиях, возникла довольно острая ситуация, выразившаяся в том-то и том-то. Ну, здесь речь пойдёт о той ситуации, в которой вчера оказались Вы, а сегодня — мы. Далее будут описаны все эти трудности. В заключении будет сказано, что для официальной регистрации эффекта, понятых и видео следовало высылать вчера, по Вашему первому требованию. Сегодня эффект не воспроизводится в связи с изменением сопутст-вующих условий. Вы согласны.
Мику очень хотелось сказать ДА, так как реализация пред-ложенного Юхансоном варианта, позволяла бы с честью выйти из сомнительной ситуации. Но Гурьев уже давно приучил себя не спешить с принятием ответственных решений, особенно когда от этого зависела его личная репутация. Поэтому вместо ответа он сам задал вопрос:
— Не кажется ли Вам что такое предложение должно быть обращено не ко мне лично, а ко всем присутствующим. Дело-то ведь не в том, согласен ли я прервать эксперимент, а в том придут ли понятые к общей точке зрения. Кстати, и мнение видеооператора мне представляется важным.
Неожиданно первым отозвался не Юхансон, а Рамирес:
— Я готов подписать такой акт и прошу прощения за несдержанность в начале работы.
Оператор сразу же выразил и своё согласие с общим мнением. Только после этого Мик решился оформить свою точку зрения как согласие с предложением всех членов комиссии. Дело сделано не было, но и от очевидных неприятностей уйти удалось. Мик достал карманный фонарик, попросил людей, находящихся внутри цистерны, отойти от лестницы и после этого включил свет.
***
Несмотря на пассивность Стоуна, на отсутствие с его стороны каких-либо распоряжений, к вечернему совещанию было собрано изрядное количество новой информации. Прежде всего, Юнис установил, что все четыре плазмотрона отщепенцев неисправны. Это было не только странно, но и усиливало трагичность происшедшего. Дело в том, что в каждом из четырёх случаев огонь на поражение открывался в ответ на агрессивные действия противника. Говоря точнее, как только командир очередной тройки направлял плазмотрон на замаскированную капсулу, сидящий в ней солдат уничтожал всю тройку. Теперь выяснилось, что эти плазмотроны стрелять в принципе не могли. Следовательно, стрелять по отщепенцам и убивать их никакого смысла не было. Несколько неожиданными оказались и результаты врачебного осмотра трупов. Врач доложил, что солдаты каждой из троек проникновения имели общую внутри неё группу крови. Трое убитых имели нулевую группу, трое первую и шестеро третью группу крови. Когда врача попросили объяснить в чём он видит смысл комплектования троек по принципу единства группы крови, то он стал что-то говорить о том, что, по-видимому, так легче оказывать помощь при кровопотерях, связанных с ранениями. По его мнению, лучше, если рядом с раненым находится солдат одной с ним группы крови. Не надо долго искать донора. Других объяснений он предложить не смог. Совещание закончилось принятием решения не открывать огонь, если противник пытается применить плазмотрон. Юнис должен был выяснить, какой именно блок этого вида оружия неисправен и в чём конкретно заключается неисправность.
***
На следующий день, вернее сказать ранним утром следующего дня, Кирилл Герц сообщил Стоуну, что Юнис установил причину неисправности плазмотрона:
— Вместо плазмогенератора, Друг Мэт, Юнис нашел установленную на его место ничего не содержащую коробочку. Ну а поскольку нет плазмогенератора, то не может быть и плазмы.
— В принципе действия плазмогенератора разобрались?
— Разобрались! Вернее сказать Юнис разобрался. Всё дело в сочетании сильного разогрева с мощным электрическим полем. Плазма не депонируется, а создаётся за доли секунды в момент наведения плазмотрона на цель. Выброс плазмы в сторону цели обеспечивается сильным воздушным потоком в стволе плазмотрона. Стабилизация плазменного шара поддерживается его собственными внутренними полями. Дестабилизация происходит в момент контакта с целью.
— Короче, отщепенцы и здесь сэкономили на энергии.
— Безусловно, друг Мэт, безусловно. У нас в аналогичном оружии плазма депонируется, то бишь хранится внутри оружия в ионизированном состоянии. Это требует поддержания постоянного и сильного электромагнитного поля. У отщепенцев же ничего не хранится внутри оружия. Нажал на спуск и плазма, родившись, тотчас уходит к цели. Не уйти она не может, так как моментальный разогрев вещества порождает мощную воздушную струю. Если нет разогрева, то нет и струи, но тогда нет и плазмы. Безопасность стопроцентная, простота невероятная.
— Но дальность стрельбы не может быть большой.
— Да, у ручного плазмотрона она невелика. Но у отщепенцев есть не только ручные виды оружия.
Поскольку тема была исчерпана, Герц хотел уйти на наблюдательный пункт, но Стоун его остановил.
— Послушайте, Кирилл, Вам не кажется, что мы должны изменить нашу линию ближнего боя?
— Разве она не эффективна?
— Дело не в её эффективности, а в том, что она тщательно замаскирована.
— Это плохо?
— Думаю, что в данной ситуации это очень плохо.
— Что-то я Вас не понимаю.
— Всё очень просто. Если мы хотим переговоров с отщепенцами, то надо совершать поступки, направленные на создание атмосферы доверия.
Герц с сочуствием посмотрел на Стоуна, но вслух высказался достаточно осторожно:
— Давайте вынесем вопрос о состоянии линии ближнего боя на очередное оперативное совещание.
— Но тогда всё останется без изменений ещё на сутки?
— Если изменений не будет ещё сутки, то это не так уж и плохо!
— Как это понимать?
— Очень просто, друг Мэт. На оперативном совещании каждый его участник обязан высказываться только со своих профессиональных позиций. Как профессиональный военный я считаю, что отсутствие изменений означает, что ещё в течение суток с нашей стороны не будет жертв.
Сказав это, Герц направился к выходу, но остановился на пороге. Постояв немного, он ещё раз внимательно посмотрел на Стоуна и сказал:
— Приглашаю Вас на ЭН-ПЭ. Профессиональная интуиция подсказывает мне, что сегодня там будет на что посмотреть.
— Что Вы имеете в виду?
— Ничего конкретного. Но меня интересует, что будут делать отщепенцы когда их плазмотрон не выстрелит.
***
Солдат вновь был на посту. Под его охраной как и раньше находился седьмой сектор. Местность в зоне обзора была уже до такой степени им изучена, что солдат мог бы и с закрытыми глазами представить её себе с мельчайшими подробностями. Он знал все ориентиры, все неровности ландшафта до самого горизонта, а на ближнем плане изучил и запомнил буквально каждый кустик, если не каждую травинку. Он больше не трусил, как это было во время первого дежурства. Все его действия были признаны командирами абсолютно правильными. Больше того, именно он, новобранец, а не кто-то из старослужащих уничтожил наибольшее количество врагов, — целых две тройки. Теперь не было никакой тревоги. Было лишь ожидание противника. Солдат был уверен, что противник появится непременно и именно на его участке наблюдения. Он также знал, что больше не станет стрелять по плазмотронщику, даже если тот будет целиться в его капсулу. Утром, на разводе, командир объяснил, что плазмотроны противника неисправны. Он даже разобрал прямо перед строем один плазмотрон и показал в чём именно состоит неисправность. Поэтому поражать тройки следует только в случае применения ими других видов оружия. Но солдат прекрасно понимал, что боевая капсула, в которой он сидит является надёжной защитой против мин. Следовательно он неуязвим и бояться ему абсолютно нечего. Так он думал и в тот момент, когда в поле зрения появилась очередная «тройка проникновения». Как уже было дважды, в центре группы шагал командир с плазмотроном. Справа от него — миномётчик, слева — миноустановщик. В правом наушнике прозвучал сигнал. Солдат немедленно доложил:
— Вижу цель: «тройка проникновения», направлением на меня, дальность двести!
Как обычно прозвучал стандартный ответ командира:
— Цель поручаю, сопровождать на готовности к поражению!
Солдат взялся за рукоятку прицельного устройства и трижды нажав на кнопку привязки, отметился по каждой из трёх фигур. Теперь оставалось только ждать. Солдат был уверен, что противник остановится в нескольких десятках метров от его капсулы. Как отщепенцы обнаруживают капсулу он не знал, но предполагал, что и сегодня, как это уже было дважды, враг остановится, а командир тройки наведёт плазмотрон на его скрытое убежище. Выстрела не должно последовать.
Всё произошло почти в точности так, как и предполагал солдат. Не дойдя до цели метров пятидесяти, тройка остановилась. Прошло секунды три и командир подразделения отщепенцев поднял плазмотрон и навёл его на казалось невидимую капсулу. Всё произошло почти, как и предполагалось, но не совсем так. Поэтому последним, что в своей жизни увидел солдат, была ослепительная вспышка от только что родившейся и тут же распадающейся плазмы. Пятый плазмотрон оказался вполне исправным.
***
Когда авиэтка уже приближалась к наблюдательному пункту, Герц и Стоун видели яркую вспышку  в районе седьмого поста, но не сразу сообразили в чём дело. Стрелять-то мог и свой солдат. Но доклад дежурного по ЭН ПЭ внёс полную ясность:
— Противник плазменным ударом уничтожил боевую капсулу седьмого поста. В настоящий момент непрерывность боевой линии восстановлена. Нападавший противник уничтожен.
Выслушав доклад, Герц распорядился отменить приказ, запрещающий открывать огонь в ответ на попытку применить плазмотрон. После этого обернулся в сторону Стоуна и сказал:
— Друг Мэт, на мой взгляд, наша линия ближнего боя противнику не кажется замаскированной. Надо бы обсудить это на оперативном совещании.


Глава 7

ЕСЛИ ЭТО ВОЙНА, ТО С КЕМ?
Подписав акт, составленный понятыми, Мик отправился в балок, где расположился в отведённом ему отсеке. Ему хотелось конечно прямо сегодня попросить для себя небольшую авиэтку чтобы поэкспериментировать с другими яйцеголовыми. Но встревать сейчас в дела Кислина, который руководит монтажем технологического оборудования, было бы несвоевременно. Скорее всего, тот вежливо отказал бы в помощи, сославшись на тревожную ситуацию на планете и необходимость вести работы ускоренными темпами. Попытка действовать самостоятельно создала бы такую степень риска, что потерпи Мик малейшую неудачу и Стоун получит формальный повод для удаления своего соперника с Брутия. Неожиданно для себя Гурьев вдруг осознал, что для его удаления с планеты даже не нужен формальный повод. Достаточно признать результаты его работы незначительными, второстепенными и т.п. Следовательно, чтобы остаться на Брутии нужно как-то связать эффект, открытый им в подвале замка, с самыми актуальными событиями, происходящими именно здесь. Актуальнее столкновения с отщепенцами ничего быть не могло. Поэтому Мик решил вспомнить во всех подробностях события вчерашнего вечера.
Тогда Гурьев сам себя запер внутри цистерны, спугнув све-том яйцеголового. Мик сидел на полу, иногда включая фонарик чтобы посмотреть на часы. В двух метрах перед ним была лестница, а на уровне чуть выше лица ; обутые в белые бахилы ноги инопланетного незнакомца. Мик надеялся, что часа через два Кислин сделает попытку выйти на связь по радиофону. Отсутствие связи должно толкнуть его на немедленный вылет к замку. Когда прошло два с половиной часа, а Кислин не появился, Гурьев вдруг подумал, что прилетететь за ним может и вовсе не Кислин, а отвечающий за безопасность отряда Стоун. Нештатная и даже нелепая ситуация, в которую Мик по сути загнал себя сам, может послужить поводом для изгнания его с Брутия. С этого момента Гурьев стал прислушиваться к тишине своего подземелья, надеясь по звуку ожидаемых шагов определить кто же за ним прилетел. И как часто бывает в таких ситуациях, в абсолютной тишине, становится трудно отличить реальный, но тихий звук от порождаемых настороженным сознанием чисто внутренних эфектов человеческой психики. Вовсе невозможно понять теперь, сутки спустя, был ли в действительности первичным звук, запустивший всю последующую цепь событий, или всё началось с фантазий сознания, а бытие оказалось вторичным. Впрочем, Мику казалось, что какой-то звук был. И этот, видимо совершенно посторонний звук, подтолкнул всю цепь последующих фантазий. Гурьев представил себе, что произошло именно то, чего он больше всего не хотел, что за ним прилетел именно Стоун. Звук вдруг прекратился. Мик представил себе, что Метью Стоун пытается сориентироваться в тёмном подвале. Вряд ли на это уйдёт много времени. Очень скоро Стоун спустится в подвал... Мик вдруг услышал шуршание тяжелой обуви о ступени лестницы и включил фонарик. Прямо перед собой он увидел мощную фигуру Мэта. Тот не спеша спустился на дно цистерны, повернул в сторону Мика лицо, неподвижное в своей волевой маске. Затем, гремя железной цепью, сделал шаг в направлении Гурьева и остановился. У Мика от осознания невероятности случившегося на голове зашевелились волосы. Яйцеголового больше не было. Цепь, прикованная к лестнице, охватывала своим железным кольцом лодыжку правой ноги инструктора службы безопасности Мэтью Стоуна.
Испытав стопроцентный рафинированный ужас, Гурьев смог взять себя в руки лишь выбравшись из цистерны. Помнится он даже пытался что-то говорить двойнику Стоуна о том, чтобы тот располагался поудобнее, а он, Мик Гурьев, сейчас вернётся. Так, мелкими шажками, пританцовывая вокруг того, кто только что был немым яйцеголовым гуманоидом, боясь оторвать взгляд от его лица, и, одновременно, опасаясь смотреть прямо ему в глаза, Мик добрался до лестницы. Подъём по лестнице плавно перешёл в бег на четвереньках по цементному полу подвала в направлении выхода.
Гурьев взял себя в руки только когда как ошпаренный вы-скочил на свежий воздух. Пошатываясь, он добрёл до берега озера и сел, прислонясь спиной к стене противоположного корпуса. Интуитивно, почти на уровне животного, он выбрал свою позицию таким образом, чтобы никто не имел возможности подойти к нему сзади, а сам он мог видеть тот дверной проём, из которого только что выбежал.
Отдышавшись, Мик нащупал в кармане куртки радиофон. Естественным желанием было как можно скорее дозвониться до Кислина. Гурьев достал радиофон и уже хотел-было набрать код своего абонента, но остановился.  Надо было сперва решить, что именно сказать Кислину. Вариантов было несколько. Во-первых, просто попросить прилететь. Во-вторых, узнать почему Кислин не прилетел сам когда подошло время контрольного сеанса связи. Узнать это и попросить прилететь. В-третьих, рассказать о проис-шедшем и попросить прилететь. Проанализировав мысленно эти три варианта, Мик пришел к выводу, что второй из них предпочтителен. В конце концов, когда Кислин прилетит можно будет привести его в подвал замка и показать сидящего на цепи Псевдостоуна. Подумав об этом, Гурьев пришел к выводу, что одного свидетеля будет недостаточно. Тут он вспомнил устав экспедиции, согласно которому в случае обнаружения ранее нигде не описанных явлений требовалось использовать понятых и видеосъёмку для их документального освидетельствования и запечатления на видео. «Именно так и надо поступить, ; подумал Мик, ; вызвать не одного свидетеля, а целую группу. Но сначала нужно убедиться, что объект не реверсировал к своей прежней ипостаси. Иначе все эти дополнительные хлопоты закончатся смехотворно». Гурьев заставил себя встать и медленно пошел ко входу в южный корпус.
Остановившись перед открытым люком, Мик откашлялся и едва справляясь с волнением заглянул внутрь цистерны.
; Мэт, Вы меня слышите? ; спросил он у зиявшей черноты круглого отверстия в полу и добавил уже несколько громче, ; это я, Мик Гурьев.
Ответом ему была тишина и молчание. Тогда следопыт-одиночка включил фонарик и посветил им вниз. Снизу, прямо в пучке света, на Гурьева глядело волевое лицо Стоуна. С трудом выдержав взгляд оборотня, Мик вновь подал голос:
; Если Вам не мешает свет, будьте добры, поднимитесь на пару ступенек, так нам будет удобнее разговаривать. ; Сказав это, Гурьев сделал несколько приглашающих жестов.
Псевдостоун продолжал смотреть на Мика прямо, но никак не реагировал на приглашение подняться. Взгляд его был прямым, но нельзя сказать контактным. Это был скорее взгляд человека, который рассматривает незнакомый предмет для удовлетворения своего собственного любопытства.  И это был, если так можно сказать, типичный взгляд Стоуна. Так он смотрел на многих незнакомых людей. При этом казалось, что всю необходимую информацию он получает именно через органы зрения. Рассмотрев как следует человека, Мэт редко занимался какими-либо расспросами о нём. Обычно, удовлетворив своё зрительное любопытство, он или вступал в контакт или наоборот, отказывался от общения.
Гурьев сделал ещё несколько попыток разговорить оборотня, но постепенно осознал их полную бесполезность. Тогда он нашел на полу старую водопроводную муфту и, стараясь не за-деть того, кто смотрел на него снизу, отправил её в цистерну. Муфта с громким стуком упала на дно металлической ёмкости. При этом Псевдостоун резко повернул голову на звук её падения. «Отлично, ; подумал Мик, ; ориентировочный рефлекс есть и проявляется в ответ уже не на один, а на разные внешние раздражители». Пора было идти звонить Кислину. Теперь Гурьев был абсолютно спокоен и даже доволен. Ведь именно ему удалось продвинуться вперёд в изучении яйцеголовых: вызвать трансформацию одного из них в человеческий облик и отметить расширение ориентировочного рефлекса. Жаль только, что нельзя вот так прямо по радиофону сказать в чей облик трансформи-ровался «шильонский узник». Пока его новая ипостась сохраняется, но в какой степени она устойчива не ясно. Следова-тельно объяснять ситуацию придётся обтекаемо, не говоря прямо что тут происходит. Мик вышел из корпуса и набрал на радиофоне личный код Кислина. Когда прозвучал зуммер установления связи, Гурьев, не дожидаясь вопроса своего абонента, заговорил сам:
; Кислин, мы, кажется, договаривались, что ты мне позво-нишь.
Теперь, перебирая в памяти события того вечера и последу-ющего утра, Мик пытался связать их с тем, что происходило на боевой линии. Самое простое, что можно было предположить, ; это наличие на Брутии некоторого количества яйцеголовых, трансформация которых инициируется солдатами, дежурящими на линии ближнего боя. Естественно, что любой солдат на боевом дежурстве ожидает встречи с противником, но, одновременно, и опасается этой встречи, не хочет её. Не желая боевого контакта, солдат, тем не менее, прокручивает в своём сознании варианты боя, думает о том какой противник выйдет на его боевой пост и что этот противник станет делать. Понятно, что наиболее конкретные мысли могут быть связаны с отщепенцами, война с которыми была относительно недавним историческим событием. Для Мика, запертого яйцеголовым в подвале замка, крайне нежелательной была встреча со Стоуном. Поэтому яйцеголовый трансформировался именно в Стоуна. Для солдата крайне нежелательна встреча с противником. Поэтому трое яйцеголовых преобразовались в солдат «тройки проникновения». Рассуждая таким образом, Мик пришел к выводу, что настоящих отщепенцев на Брутии в данный момент вообще нет. Следовательно, попытка установить с ними радиосвязь и вызвать на переговоры абсолютно нелепа и бесперспективна. Переговоры следовало вести с кем-то другим. Но с кем?
Итак, Мику удалось связать эпизод, случившийся с ним в замке, с тем, что происходило на линии ближнего боя. Его радовало, что связь эта не придуманная, а реально существующая: главным звеном её являются яйцеголовые биороботы, способные к трансформации под действием слабых полей человеческого мозга. Однако как убедить в этом людей, принимающих решения здесь на Брутии? Стоун считает этих биороботов хламом, брошенным на планете неизвестно когда и неизвестно кем. Аргументацию его, Гурьева, он всерьёз не воспринимает. Следовательно, начинать надо не с Мэта, а с Кислина.
Дальнейшие события разворачивались следуюшим образом. Вернувшись, Кислин внимательно выслушал Гурьева и на некоторое время задумался. После минутной паузы он начал задавать Мику вопросы, из содержания которых тот понял, что у его гипотезы есть ряд слабых мест.
 ; Ты, как и Мэт считаешь, что мы имеем дело с биороботами?
; Да, в этом мы с ним сходимся.
; А если это не роботы, а разумные существа, способные к перевоплощению?
Теперь задумался Мик, но тоже ненадолго.
; Для любого разумного существа характерна способность разумно реагировать на источник опасности. Больше того, даже животное не станет так подставляться, как это делают ОНИ на линии ближнего боя. Имей мы дело с разумным противником, обладающим такими феноменальными способностями,  от нас давно бы один пепел остался.
; Хорошо, но ты утверждаешь, что утрата связи со слабым полем человека, вызвавшего превращение в ожидаемый объект, приводит к реверсии биоробота в его исходное состояние, в прежний облик.
; Да, именно это и произошло с тем, оставшимся в подвале замка, после моей эвакуации на автоматической авиэтке.
; Ладно, предположим, что всё так и было.
; Всё именно так и было. Я ведь сразу просил прислать понятых. Если бы Мэт не упёрся, сейчас всем многое было бы яснее ясного.
; Не будем уходить в эмоции, тем более, что я тогда сделал всё, чтобы тебе помочь. Скажи лучше, как ты объяснил бы длительное сохранение биороботами человеческого облика после поражающего выстрела? В холодильнике у доктора сейчас уже дюжина этих трупов. Ни один из них не реверсировал, не смотря на то, что на боевой линии регулярно происходят смены боевых нарядов, а бойцы улетают для отдыха на остров.
; Ну, это очень просто. Повреждение биоробота приводит к потере всех присущих ему функций. В частности становится невозможен приём слабого электромагнитного излучения. Поэтому биоробот остаётся в том состоянии, в том облике, какой имел на момент поражения.
; Ещё один вопрос. Оружие! Исправное, большей частью не повреждённое, готовое к новому применению оружие.
; Что значит «большей частью не повреждённое»?
; Это значит, что все гранатомёты, которыми были воору-жены пресловутые биороботы, настоящие. Из них можно стрелять. Это проверено. Но достоверно установлено также и то, что плазмотроны, попавшие к нам в руки, ни на что не годятся. Плазма в них не образуется и образоваться не может. В каждом плазмотроне обнаружен один и тот же дефект. Что же получается, каждый солдат, на позицию которого выходит тройка проникновения, должен представлять себе, что гранатомёты противника исправны, а плазмотрон никуда не годен? Прости, Мик, но наши солдаты потому и открывают огонь, что полагают плазмотрон исправным. Что скажешь?
; Скажу, что по какой-то причине часть структуры пред-ставляемого объекта не воспроизводится в правильном виде. Это как раз то, что надо изучать. Это хорошая зацепка чтобы отличить подделку, оборотня,  от настоящего человека. Кроме того, ошибка в воспроизведении может быть не единственной. Если с этим не разобраться сегодня, то завтра противостоять ИМ будет сложнее. Попробуй это втолковать Мэту.
; Попробую, но сначала поговорю с Герцем или Дзевеем.
; Даже лучше с обоими. Возражать сразу троим Стоун просто не сможет.
; Вот именно. Но давай сначала прикинем, что следует сделать чтобы проверить твою гипотезу. С чего нужно начать?
; Полагаю, что  с инвентаризации биороботов. Их всех надо пометить так чтобы метка сохранялась и после перево-площения.
; Ну это только легко сказать, а как это сделать?
; Думаю, что и сделать нетрудно. У меня не выходит из головы этот, в подвале замка. На нём была цепь, которая никуда не делась и после трансформации. Яйцеголовые практически никак не реагируют на прикосновение к их телу или, с позволения сказать, к костюму. Думаю, что на кимоно Хама, Сима и всех остальных нужно прицепить номера. Если моя гипотеза верна, то на боевую линию теперь будут выходить не безымянные отщепенцы, а пронумерованные биороботы, лишь имитирующие своим новым обликом солдат ожидаемого противника. Как только наш врач снимет с очередного трупа бейдж с номером ; всё будет доказано.
; Что ж, твоя идейка красива уже по своей простоте. Бе-рёшься за мечение яйцеголовых сам?
; Берусь, но мне понадобится авиэтка и доступ не только в посёлок и замок, но и на передовую?
; Ну об этом я похлопочу.
Глава 8
МЭТ И БЕАТА
Итак, разговор с Кислиным закончился вполне успешно. Мик был не просто доволен его результатами. Уже давно у него не было такого хорошего настроения как теперь. Ведь проблема биороботов приближается к решению благодаря его, Гурьева, изысканиям. Да и в личном противостоянии со Стоуном намечается перелом не в пользу последнего. Однако в течение последних дней накопилось значительное нервное напряжение. Хотелось расслабиться, отвлечься. Мик ушел в свой отсек, лёг на койку и взял в руки одну из книг, переданных ему Кислиным. Книга называлась «Вега, dочь dвух отцов». В нижней части титульной страницы значилось: Планеtа «Зелёныj мир», 514 г. Переворачивая страницу за страницей, Мик попытался читать по диагонали, и, не вникая в подробности, понять о чём же идёт речь. Однако сделать это оказалось непросто. Неудобными были шрифт и построение фраз. Пролистав так около пятидесяти страниц, Гурьев понял лишь то, что повествование идёт о тяжёлом детстве маленькой девочки, которая вскоре после поступления в начальную школу, сбежала из интерната и едва не замёрзла в лесу. Планета, на которой происходило действие романа, была из малонаселённых. Поэтому для получения необходимого образования детей приходилось учить в школах-интернатах. Ситуация вполне обычная для цивилизации отщепенцев. А вот интрига романа состояла в том, что у матери девочки было два законных мужа. Пока Вега, названная так за голубой цвет глаз, жила в семье, где все её любили, она не находила ничего неестественного в своём положении. Проблемы начались в школе. Новые «подруги» Веги начали над ней смеяться, когда услышали от девочки, что у неё не один папа, а целых два. И вот тогда Вега сбежала...
Мик отложил книгу в сторону и улыбнулся. «Интересные люди эти отщепенцы», ; подумал он про себя.  «Кучно жить не любят. Зато у женщины два мужа, при этом оба законные». Тут мысли Гурьева обратились к его собственным личным проблемам и он попытался представить себя в той ситуации, какая описана в романе: Беата жена, у которой два мужа. Одного зовут Мик, а другого ; Мэт. От этого Гурьеву стало так противно, что и словами не выразить. Он встал с койки и хотел выйти из балка, чтобы сбросить с себя неприятные эмоции, вызванные книгой и собственными мыслями, но остановился. «Угораздило же меня по-обещать эту книгу Беате. Нет бы сначала прочесть самому», ; подумал он. Потом взял книгу, но, прежде чем выйти на открытый воздух, ещё раз посмотрел на титульный лист. Над заглавием книги значилось имя автора: Поллукс Алексеj Верныj. «Надо же, мужчина», ;  сказал уже вслух Мик и вышел из балка под потемневшее вечернее небо.
***
Никакой любовной интриги Между Миком и Беатой перво-начально не было. Беате было интересно с Миком уже потому, что тот оказался человеком «не таким как все». Если подавляющее большинство людей интересовались лишь своей специальностью и тем, что непосредственно связано с их профессией, то Гурьев знал многое из того, что не относилось к его непосредственным обязан-ностям. Проявлялось это и в том, что Мик называл отдыхом. Отдых для большинства окружающих был чем-то несерьёзным. Но этому несерьёзному процессу большинство отдавалось так старательно, так ответственно, словно танцы, теннис или волейбол были их обязанностью, выполняя которую, нужно как следует отдохнуть, чтобы с ещё большей отдачей выполнять свой профес-сиональный долг. У Мика отдых был иным. Он состоял в том, что свободное время Гурьев тратил на чтение специальной литературы не по своей, а по другим специальностям. Это расширяло его кругозор совершенно особым образом. Если большинство черпало общую информацию о мире из популярных передач, научно-популярных, а то и вовсе ненаучных изданий, то Мик пользовался первоисточниками. Массовая информация его не удовлетворяла. Окружающие понимали, как проводит свой досуг Гурьев, но не оценивали его по заслугам, считая, видимо, что любой отдых нужен лишь самому отдыхающему. Следовательно, работа не должна пересекаться с тем, чем занимается человек в своё личное время. Таков был мир, так тогда жили люди.
Мику было приятно, что девушке, лет на десять моложе его, с ним интересно. Но Беата была не просто красива. Она выделялась не своей красотой, а сочетанием привлекательной внешности и неподдельного интереса ко всему на свете. Её натура была настолько живой и непосредственной, что самые разнообразные эмоции постоянно волновали её глаза, уголки губ, морщили гладкий лобик. Но эмоциональным было не только лицо девушки. Руки Беаты, да и вся её фигура, вернее тело, своим движением отзывались на изменения внешнего мира, на погоду на планете, на отказ и согласие, на утро и вечер, на дождь и солнце. Мик обратил внимание на это ещё в первый день их знакомства. Надо было видеть выражение лица Беаты, когда она узнала, что расспрашивает о Гурьеве самого Гурьева. Она вовсе не смутилась. Эффект был совсем иным. Высвободив руку из рукопожатия, она вдруг несколько раз встряхнула ладошками, потом спрятала за ними лицо и некоторое время оставалась в такой позе, мелко вздрагивая от беззвучного смеха. Когда каскад эмоций угас, Беата сложила руки на столе как дисциплинированный первокласник и спокойно глядя прямо в глаза Мика сказала:
— Извините меня, Мик. Я себе Вас представляла лет на де-сять старше.
Так началось их знакомство ; просто и весело. И Мик и Беата показались друг другу людьми совершенно неспособными на лукавство. Это их сдружило. Однако всё имеет своё начало и свой конец. Мик не сразу понял, что любит Беату. А когда понял это, то понял и другое ; Беата его не любит. Чтобы рассказать о том как это произошло, придётся вернуться ко времени отлёта экспедиции.
***
От старта надпространственной экспедиции до прибытия её в заданный район проходит несколько недель. Большую часть полётного времени занимает выход на планетарных двигателях из плоскости эклиптики в точку старта, которая располагается перпендикулярно к ней на расстоянии порядка двух астрономических единиц над Солнцем. В целях обеспечения безопасности межпланетных перелётов в плоскости эклиптики Солнечной системы запрещены старты и прибытия надпространствееных кораблей. Поэтому довольно значительное время перемещения на планетарной тяге используется для практической подготовки членов экспедиции к работе в точке назначения. В этот период многочисленные тренажеры и стенды-имитаторы находятся в постоянном вахтовом напряжении. Люди выходят как бы на работу и в виртуальной реальности, под-креплённой нешуточными физическими нагрузками, доводят до автоматизма те действия, которые будут выполнять в точке назначения в реальном мире иной звёздной системы. Каждый из участников экспедиции был проверен и подготовлен на Земле. Теперь приобретённые умения превращаются не просто в навыки. Действия доводятся до филигранной точности, а скорость их выполнения приводится в оптимальные рамки, когда дело каждого должно выполняться параллельно и одновременно с делами всех остальных. Только синхронность, высокая согласованность, а не безудержное стремление к лидерству могут стать гарантией успеха общего дела, которое предстоит им сделать.
Такой была атмосфера экспедиции. Почти таким был дело-вой ритм и на Земле. Различия состояли лишь в степени опасности. На материнской планете всё было предсказуемо и отрегулировано так, что в рутинной работе места для риска практически не было. Оставались, правда, научные разработки, связанные с новыми видами энергии. В этом деле случалось всякое. Однако, что касалось искательства приключений, то с этим надо было выходить в космос, желательно дальний. Земля требовала устойчивости и равновесия.
Теперь следует сказать, что в экспедиции существовало два штатных расписания. В точке назначения всем предстояло работать по первому из них. Говоря проще, синергетики будут выращивать основные конструкции, монтажники будут монтировать ретрансляторы, наладчики аппаратуры готовить преобразователи сигналов, кибернетики обеспечивать компьютерное согласование трёх ретрансляторов, расположенных на разных точках орбиты и так далее и тому подобное. Второе штатное расписание вводилось в случае инопланетного нападения на экспедицию. Правда, каждая крупная экспедиция имела в своём составе штатные подразделения охраны, состоящие из профессиональных военных. Однако их численность была относительно небольшой. Поэтому устав предусматривал, в том случае если силами одних военных подразделений нападение отразить не удаётся, то координатор экспедиции вправе вооружить участников экспедиции. По второму штатному расписанию технологические отряды превращались в боевые подразделения, а во главе их становились инструкторы службы безопасности. Вот почему на всех кораблях экспедиции проводили учения с боевыми упражнениями и стрельбами. Понятно, что внутри замкнутого пространства, на звездолёте, стрельба боевыми зарядами из тяжелых видов оружия невозможна. Поэтому для тренировок применяют имитаторы. Исключение составляют натоящие ручные бластеры, учебная стрельба из которых проводится в спортзале. Вот здесь-то, в спортзале одного из кораблей экспедиции Беату увидел инструктор службы безопасности Мэтью Стоун.
Стоун проводил занятия с электротехнической группой Мика Гурьева. Построив группу, Мэт напомнил правила обращения с бластером, сам показал как из него ведётся огонь, после чего стал по очереди вызывать людей на огневой рубеж. Беата стреляла отлично. Стоун ценил умение стрелять едва ли не выше всех других умений. Но вряд ли Беата приглянулась ему именно за это качество. Скорее боевые таланты девушки даже мешали Стоуну. У него долго не возникало повода сделать ей замечание или помочь овладеть сложным приёмом. Сперва Гурьев недоумевал, отчего же Мэт не делает глубокого анализа ошибок, допускаемых другими людьми, и почему переходит к новым, всё более сложным упражнениям. Но вот, когда надо было произвести серию выстрелов в сочетании с уклоняющимися движениями, Беата допустила, наконец, ошибку. Сделав выстрел, она перекатилась вправо, как бы уходя от возможного поражения противником её исходной позиции. Сделала она это, как и полагалось, в положении лёжа, путём вращения вокруг оси соб-ственного тела. Ошибка состояла в том, что перекатываясь, она держала бластер, прижав его к себе. А нужно было совершать ма-нёвр, удерживая оружие в вытянутых руках. Вот тут-то всё стало яснее ясного. Нет, Стоун не высказал порицания в адрес Беаты. Он просто взял из её рук оружие и выполнив манёвр правильно, вежливо попросил Беату повторить его. Беата всё сделала без ошибок. Тогда Мэт решил блеснуть собственной спортивной подготовкой. Взобравшись на батут, он совершил серию акробатических прыжков разной сложности, стреляя из бластера по мишени во время исполнения каждого прыжка. В программу подготовки бойцов второго штатного расписания это явно не входило. Но всё выглядело столь эффектно, что стоявшие в строю электротехники не удержались и принялись аплодировать. Надо было в этот момент видеть Беату. Стоявший на батуте Стоун понял, что демонстрация удалась. Спустившись, он обратился к строю:
— Десантник должен быть готов к тому, чтобы поразить противника, находясь в любом положении. Упражнение, которое я сейчас показал не входит в программу вашей подготовки, но я могу позаниматься с желающими овладеть частью этой техники в неурочное время. Если конечно есть желающие...
Желающих оказалось трое и среди них Беата. Мик сразу понял, что девушка отозвалась на приглашение вовсе не потому, что вдруг захотела стать десантницей. Просто Беата встретила человека настолько мужественного, насколько сама была женственной. И вот с этого самого момента Гурьев стал замечать две вещи. Во-первых, вдруг резко снизился интерес Беаты к его собственной персоне. Во-вторых, возникло желание, во чтобы-то ни стало удержать девушку в своём так сказать биополе. Инженер понял, что влюбился. Что касается Беаты, то она сначала встречалась со Стоуном только на организованных им дополнительных занятиях. Но вскоре их стали замечать вместе и в часы отдыха. Гурьев понимал, что соперник у него появился незаурядный. Мэт был не просто десантником, а десантником с боевым опытом. Человек немалой физической силы и большой силы воли, Стоун выделялся среди окружающих какой-то внутренней собранностью, сосредоточенностью в достижении по-ставленной цели. Теперь одной из его целей стала Беата. Нет, де-вушка не прекратила встречаться с Миком. Во-первых, он был её руководителем. Это уже создавало формальный повод для нефор-мальных встреч. Гурьеву довольно часто удавалось между делом развлекать Беату рассказами о том, что он знал помимо электротехники. Во-вторых, пообещав ей во время первой встречи свою помощь в практической элетротехнике, он добросовестно и с удовольствием выполнял своё обещание. Консультантом он оказался хорошим, благодаря чему Беата с удовольствием удовлетворяла своё профессиональное любопытство. Однако, чтобы заинтересовать девушку собой настолько насколько она заинтересовалась Стоуном, двух перечисленых условий было недостаточно. Мик начал ухаживать за Беатой. Но возможностей для ухаживания в условиях экспедиции было значительно меньше, чем на Земле. Поэтому ухаживал он демонстративно, хотя и не навязчиво. Период подготовки подходил к концу. Последняя неделя перед уходом в надпространство по традиции объявлялась неделей отдыха. Начиналась она с отвального бала, который в свою очередь, открывался традиционной юмориной. Пользуясь случаем, Мик сочинил для Беаты и о ней сонет, который прочёл в день объявления недельной готовности к надпространственному старту. Сонет был построен таким образом, что имя той, кому он посвящен было названо лишь в последней строке. Первые строфы раскрывали достоинства героини, позволяя слушателям догадаться о ком идёт речь. Поэтому когда были прочитаны первые две строфы, все сидевшие уже смотрели в сторону Беаты. После двух заключительных строф раздались аплодисменты куда более внушительные, чем те, которые достались Стоуну в спортзале. Так экспедиция узнала о возникновении треугольника МБМ, о начале соперничества Мика и Мэта вокруг Беаты.
Мику казалось, что в своих проявлениях внимания к Беате он куда как изобретательнее Мэта Стоуна. Мэт лишь демонстрировал себя в полноте своего волевого величия. Он был всегда одинаков и  при этом самодостаточен. Однако чаша весов всё никак не могла склониться в сторону Гурьева. Больше того, после надпространственного броска, когда корабли экспедиции уже на планетарных двигателях маневрировали в системе трёх планет, Беата получила от координатора новое назначение. Местом её работы становился не Самний, а Брутий, то есть планета, службу безопасности на которой курировал Стоун. Мик попал в самую невыгодную для себя ситуацию. На Брутии Мэт и Беата смогут встречаться практически каждый день, а он, Гурьев, может выпасть из треугольника поскольку лишается возможности дарить девушке цветы, гулять с ней, рассказывая о цивилизации отщепенцев, сочинять стихи и т.д. и т.п. Но накануне десантирования он понял, что его дела не так уж плохи. Оказывается Беата узнала, что новое назначение для неё устроил Стоун. Сделал он это, не спрашивая мнения девушки на сей счёт. Беата, как человек с независимым характером, страшно обиделась тогда на Мэта и отказывалась общаться с ним до самого момента десантирования. Не ожидавшему такого развития событий Стоуну оставалось только «чесать репу», в то время как Мик почти едино-лично наслаждался обществом возлюбленной.
Десантирование состоялось. Оно развело в пространстве Мика и Беату, отделило их друг от друга. Молодой инженер понимал, что Мэт в новой ситуации получает новый шанс добиться цели. Поэтому стал искать повод перевестись с флагмана на Брутий. Повод, как ни странно, был найден не без помощи Стоуна, обнаружившего на планете следы военной деятельности отщепенцев. Возможно, координатор не стал бы откомандировывать Мика на Брутий, но он знал о существовании МБМ  и, будучи человеком ещё не старым, не считал чужую любовь  и связанные с ней переживания чем-то таким, на что можно вовсе не обращать никакого внимания. Не будь, конечно, гурьевской статьи о разрядниках отщепенцев, координатор не имел бы оснований для перевода этого парня на планету, но был не только повод. Координатор всерьёз надеялся, что однажды проявленное Гурьвым умение анализировать ситуацию и прогнозировать её развитие в сложной обстановке может проявиться ещё не один раз  и действительно поможет делу. Надо сказать, что в истории с откомандированием Гурьева на Брутий сыграло роль именно это деловое обстоятельство, а не амурные страдания инженера. Координатор даже даровал Гурьеву некоторые особые полномочия, которые, правда, были оформлены так, что ими практически нельзя было воспользоваться больше одного раза. Говоря точнее, восполь-зоваться ими можно было только для того, чтобы, не взирая на субординацию, передать на флагман информацию о конкретных результатах работы. Результаты же ещё надо было получить.
***
У Беаты был озабоченный вид.
— У меня очень мало времени, — сказала девушка и, взяв Мика за руку, потянула его в противоположную от пляжа сторону. — На берег мы не пойдём, меня вызывает на связь флагман. Сеанс через двадцать минут. Посидим пока у радиобал-ка.
Гурьев был удивлён:
— Какое дело может быть у координатора именно к тебе?  У тебя здесь есть непосредственный начальник. Почему через его голву...
— Постой Мик! Не задавай пока вопросов. Скоро всё и так выяснится. Что это у тебя, книга? Отщепенская?
— Она самая. Я ведь обещал.
— Здорово! Ты уже прочёл? Интересно?
— Только начал, но  уже пожалел, что обещал показать её тебе.
— Это ещё почему?
— Мне кажется, что в сюжете есть безнравственное начало.
— Ты боишься, что книга может как-то испортить меня? — У Беаты изумлённо округлились глаза.
— Нет, конечно, но, видишь ли, там идёт речь о...
— Постой! — Беата прикрыла рот Мика своей ладошкой. — Я сама как-нибудь разберусь и в сюжете и в том «что такое хорошо и что такое плохо». Расскажи лучше, как тебе сегодня работалось.
Гурьеву было приятно прикосновение девушки. Раньше она не позволяла себе с ним таких жестов. Он отвёл руку Беаты, но не отпустил её. Потом, глядя в глаза своей пассии, в нескольких словах рассказал о намерениях пометить ходячих манекенов пронумерованными бейджами. Инженеру казалось, что в озабоченном взгляде Беаты начали проскакивать искорки интереса и одобрения. Наверное, так оно и было на самом деле. Беата даже предложила вместо цифр использовать имена:
— Так интереснее, Мик. Да и имена уже есть: Хам, Сим, Яфет. Кстати, как звали байроновского героя?
— Боннивар.
— Для живого манекена сложновато. Надо подобрать имя покороче.
— Тогда Бонни. Подойдёт?
— Отлично! — Беата оживилась. Выражение озабоченности ушло с её лица. — Бонни или даже Бонька. — Беата беззаботно рассмеялась.
Но в этот самый момент дверь радиобалка открылась и де-журный по связи пригласил девушку войти внутрь. Не прошло и минуты, как он вновь показался на пороге, пробормотал что-то вроде: «Такого ещё не бывало» и уселся рядом с Гурьевым. Некоторое время мужчины сидели молча. Тишину нарушил связист. Он показал рукой на книгу, которая лежала на коленях инженера и спросил:
— Отщепенская?
— Да,  Кислин нашёл её в посёлке на материке.
— И о чём она?
— Я только начало просмотрел, — ответил Гурьев и коротко пересказал содержание первых глав.
Связист выругался потом встал и начал прохаживаться взад и вперёд перед входом в балок. Потоптавшись так с минуту он снова уселся и опять обратился к Мику:
— Всё-таки мерзавцы эти отщепенцы. Хитрецы и мерзавцы!
— Что ты имеешь в виду?
—  Сегодня они уничтожили одну нашу капсулу, наш солдат погиб.
— Не может быть!
— Ещё как может. Я же говорю мерзавцы. Это и по их кни-гам видно. Ещё и хитрецы. Представляешь, преодолеть нашу линию обороны не могут ; техники у них такой мощной нет. Прикинулись будто их плазмотроны неисправны.
— Да, я в курсе, но как они...
— А вот как, — перебил Гурьева связист. — Когда солдатам приказали не открывать огонь по плазмотронщикам даже если те будут целиться в капсулы, ; плазмотроны сразу стали нормальными, способными к стрельбе. И первый же из наших солдат, не открывший огня, моментально был убит командиром их тройки. Я сам, ещё днём, в начале дежурства, передал рапорт Стоуна на флагман. Такие вот дела.
Дверь радиобалка вновь открылась. Связист вернулся внутрь на своё рабочее место, а из балка вышла Беата. Уже было темно и Мик не заметил яркого румянца, покрывавшего лицо девушки. Выйдя на воздух, она кивком подозвала инженера и, не дожидаясь пока он догонит её, быстро пошла к берегу. Гурьев понял, что беседа с координатором оказалась неприятной для Беаты. На берегу молодые люди уселись на свой любимый камень и девушка заговорила:
— Координатор предложил мне поменять место работы и перевестись на Самний. Он думает, что вы со Стоуном сможете нормально сотрудничать только в том случае, если здесь на Брутии не будет меня.
— Да как он мог до такого додуматься?
— Он днём получил рапорт Стоуна. Не знаю, что было в этом рапорте, координатор не сказал, но я поняла, что на принятие решения относительно меня этот рапорт повлиял.
— И когда же тебе предписано перебраться на Самний?
— Никакого предписания нет и не будет! Я всё должна ре-шить сама. Координатор он хоть и главный начальник, но достаточно деликатный человек. Он дал мне сутки для принятия решения.
— Я могу советовать?
— Нет, Мик, не надо. Ты так всё можешь испортить, а я этого не хочу. Лучше дай мне обещанную книгу, очень хочется заглянуть в мир этих людей.
Мик передал книгу Беате и проводил её до балка. Там молодые люди расстались.
Глава 9
ПРОСТЫЕ РЕШЕНИЯ
Кислину не составило труда убедить Дзевея в обоснованно-сти гурьевской гипотезы. А вот Герц преподнёс сюрприз, вовсе от-казавшись обсуждать предложенную тему. Ему, как профессиональному военному, показалось неэтичным обсуждать важные вопросы вне регламента оперативного совещания.
— Вы меня извините Кислин, но я устал за день и теперь  способен разговаривать только о местной рыбалке, погоде, природе... А что касается серьёзных вещей, то о них нам и так придётся завтра утром говорить. Хотите чипсов?
Понятно, что Кислин чипсов не хотел и извинившись за беспокойство вернулся восвояси.
Происшедшее накануне трагическое событие ; первая жертва среди землян  ; больше прежнего обескуражило Стоуна. Это было ясно с первых минут совещания. Больше того, он даже не стал особено сопротивляться предложению провести инвентаризацию биороботов, хотя автором его и был Гурьев. Казалось, что он даже рад этому предложению, поскольку своих идей в области дальнейших действий у него не было. Некоторый традиционный скепсис он всёже высказал:
— Не думаю, что это даст нам что-то существенное, но ин-вентаризацию проведём. Чем могут помочь основные службы?
Так как произнося эти слова Стоун посмотрел на Дзевея, то тот справедливо понял его взгляд как приглашение к ответу и сразу же сказал:
—Транспорт есть любой: авиетки, рейдер, грузовики. Но последние, я думаю, сегодня не понадобятся.
Настала очередь Герца.
—Думаю, надо заложить параметры яйцеголовых в сеть для идентификации их появления в секторах обстрела, а также дать задание рейдеру на их поиск. Пусть друг Гурьев будет наготове, но не таскается за рейдером. Будут находки  ; пусть вылетает, но не один, а с нашими ребятами, например с Юнисом. И не на простой, а на боевой, бронированной, авиетке.
У Стоуна выступили желваки на скулах. Ещё один прокол! Не он, а другой додумался до необходимости ввести параметры биороботов в сеть. Оставалось только согласиться.
***
—Что же, стрельбе скоро конец? — с таким вопросом Юнис обратился к Мику, когда авиетка-штурмовик взлетела с пустоши, которую пересекали линии обнаруженных Дзевеем траншей. — Манекенов всего девятнадцать. Семерых мы нашли здесь. Хам ; в заброшенном посёлке, Бонни ; в подвале замка. Его мы пометим в последнюю очередь. Остаётся ещё десяток. Из этого десятка всего четверо в предполье. Остальные шесть в лесах, вдоль заросших дорог.
Мик не ответил ничего. На его душе было неспокойно.
Вечером  в лагере на острове все обсуждали итоги дня. День единодушно был признан самым удачным из последних. Ещё бы ; не произошло ни одного боевого столкновения. В оценке инициативы Гурьева члены экспедиции разделились. Значительная часть членов отряда хвалила Мика за сообразительность. Но среди них были и такие, кто считал его действия недостаточными. «Не нумеровать их надо, а уничтожить прямо в сыром виде, пока они не превратились в вооруженных убийц», — так говорили некоторые. Были и такие, кто  сомневался, что вообще существует какая-то связь между яйцеголовыми и боевыми инцидентами на линии ближнего боя. Большинство же вообще не имело собственного мнения. Именно представители этой группы людей поговаривали, что Стоуну пора провести ещё одно общее собрание, чтобы проинформировать экспедицию о состоянии безопасности отряда.
Гурьев увидел Беату кагда она уже выходила из радиобалка. Вид у девушки был очень спокойный. Никаких отрицательных эмоций на её лице не было.
—Разговор состоялся? — спросил Мик.
—Состоялся, Мик, состоялся.
—И каково твоё решение? Остаёшься?
—Остаюсь.
—Ну я очень рад! Я так рад, что ты просто не представля-ешь!
—Не представляю, зато вижу. — При этих словах Беата улыбнулась. Но улыбка также быстро исчезла с её губ, как и появилась на них. — Моё решение, Мик, состоит не только в том, чтобы остаться до конца работ на Брутии. Я дала обещание координатору не общаться с вами, с тобой и Мэтом, до отлёта экспедиции на Землю.
—Но координатор не мог от тебя такого потребовать. Это же личное дело.
—А он этого и не требовал. Просто ещё вчера он просил меня решить вопрос так, чтобы помех работе отряда больше не было. При этом он говорил со мной очень деликатно, а перед разговором даже попросил дежурного по связи выйти из помещения.
—Да, деликатность нашего большого начальника не знает границ. Чтобы быть деликатным с подчинёнными он даже идёт на нарушение инструкций ; выдворяет дежурного с места дежурства.
—Ну при чём здесь инструкции, Мик. Я лишний раз убеди-лась, что наш координатор славный старик. Теперь давай прощаться.
—Прямо сейчас? И мы больше не будем разговаривать друг с другом?
—Не будем, но только до отлёта.
—Что же, и здороваться с тобой нельзя?
—Почему же? Мы люди вежливые, а все вежливые люди при встрече здороваются, а расставаясь, прощаются. До свидания, Мик! — и Беата, оставив опешившего Мика у двери радиобалка, пошла к себе. Сделав несколько шагов, она обернулась и помахав Гурьеву рукой крикнула громко, так, чтобы слышали все, кто сейчас прогуливался под деревьями, — А книга интересная, Мик, после отлёта мы её обязательно обсудим!
***
Работа по монтажу ретрансляторов шла быстрее, чем это было запланировано на Земле. Военная опасность послужила катализатором, ускорившим ход монтажных работ. А после первой жертвы среди защитников линии ближнего боя координатор официально ввёл коэффициет 1,2. Это означало, что все те технологические операции, на которые раньше отводился один час рабочего времени, теперь должны были выполняться за 50 минут. Регламент не позволял работать быстрее. И без того в экспедиции применялся десятичасовой рабочий день. Его продолжительность не могла быть увеличена. Но теперь за десять часов каждый выполнял ту работу, на которую в обычных условиях требовалось 12 часов. Правда, кое-кто из молодых монтажников предлагал довести коэффициент и до полутора, ссылаясь на способность роботов работать даже в 2 раза быстрее, но такие поползновения были тут же пресечены. Во-первых, на Самнии и Лации боевых столкновений не было, а так как работы требовалось вести синхронно, то ускорить их темп пришлось на всех трёх планетах. Поэтому напрягаться пришлось даже там, где прямой опасности как-будто не было. Во-вторых, тесты  во время предполётной подготовки гарантировали надёжность выполнения работ лишь при ускорении их в 1,2 раза. Выдающиеся спо-собности отдельных членов экспедиции не могли помочь общему делу, если кто-то в другой части единой технологической цепочки не поспевал за рекордсменами.
На следующий день после инвентаризации яйцеголовых, случилось то, чего так опасался Мик Гурьев и так ждал Мэтью Стоун: на линию ближнего боя было совершено два нападения. После осмотра тел убитых отщепенцев стало ясно, что гипотеза Мика несостоятельна. Никаких бейджев с номерами или именами на обмундировании поверженных врагов не было.
Во второй половине дня Мэт созвал оперативное совещание. Все уже знали, о случившемся на линии ближнего боя. Кислин заранее догадывался, что будет предлагать Стоун.  Но тот начал действительно с главного:
—Только что вернулся рейдер. Облёт материка показал, что 18 биороботов остаются почти на тех же местах, где их осчастливили бейджами. Девятнадцатый надо думать сидит на цепи в подвале замка. Кирилл, что показывает сеть?
—Сеть отслеживает 18 яйцеголовых. Их положение на местности за сутки изменилось очень мало.
—А накоплена какая-нибудь информация по появлению це-лей на линии ближнего боя? С какого момента и на каком расстоя-нии сеть обнаруживает отщепенцев?
—Сеть засекает противника когда тот уже находится на расстоянии прямой видимости от наших капсул.
—Ну а что происходит раньше, первой срабатывает сеть или сначала её обнаруживает солдат?
—Это происходит практически одновремено.
—Что значит «практически»?
—Как только сеть обнаруживает цель, она сразу посылает сигнал солдату того сектора, где эта цель находится. Не было ни одного случая, когда солдат доложил бы о цели раньше, чем она была обнаружена самой сетью. Но, с другой стороны, все солдаты, и погибший в том числе, единодушно докладывали, что в момент получения звукового сигнала от сети они цель уже наблюдали, но не успевали сообщить о её появлении.
—Теперь вопрос к Кислину. Каково настроение в отряде? Не мешает ли происходящее на боевой линии ходу работ?
—Всё, что там происходит конечно обсуждается, но не во время работ. Их темп ускорен и людям не до разговоров. Но сегодня в обеденый перерыв был такой галдёж, среди которого чаще всего прорывались слова «общее собрание». Да ты и сам наверняка слышал. О необходимости его проведения говорили и раньше, но после утренних выстрелов...
—Отлично! Теперь, когда точно установлено, что яйцеголовые к противнику никакого отношения не имеют, нам надо сделать две вещи: во-первых предложить гипотезу, объясняющую механизм его появления на линии ближнего боя, а во-вторых подготовиться к общему собранию отряда чтобы погасить возникшее беспокойство среди его членов. Есть ли вопросы или предложения?
На несколько секунд воцарилось молчание. Наконец раздался голос Кирилла Герца, самого старшего по возрасту среди присутствовавших:
—Предложений, друг Мэт, у меня нет, а вот один вопрос есть ; скажите прямо, у Вас подготовлена для обсуждения собственная версия происходящего?
—Да, у меня есть некоторые соображения по механизму появления отщепенцев на линии ближнего боя.
—Тогда мы Вас внимательно слушаем.
Настала очередь Стоуна. Он говорил недолго. Его позиция основывалась на предположении о том, что отщепенцы овладели техникой надпространственных перемещений на небольшие расстояния:
—Это позволяет им преодолевать предполье в надпространстве и появляться непосредственно перед нашими капсулами. Я думаю даже, что в этой технике они опередили нас. Наши устройства позволяют лишь усаживать солдат в скрытые капсулы и извлекать их оттуда при смене дежурства. При этом капсула содержит часть аппаратуры приёмки-передачи. Отщепенцы, которые как известно экономят на всём, видимо как-то обходятся без такой аппаратуры в месте назначения, ограничиваясь устройством отправки. Где оно находится мы пока не знаем, да и засечь надпространственные перемещения не можем. Чтобы их засечь, надо дежурить в надпространстве, а не перемещаться в нём, а для этого нужно куда больше энергии, чем мы располагаем. Такова в основных чертах новая рабочая гипотеза. У кого-нибудь есть возражения? Кирилл?
—Я попытаюсь рассмотреть происходящее с позиций про-тивника. А здесь сомнение вызывает несоответствие высоких тех-нических возможностей и примитивной тактики. Если отщепенцам действительно стали доступны короткие надпространственные броски, то почему же они используются только для того, чтобы подставить солдат под убоный огонь нашей обороны? Почему противник не забрасывает десант нам в тыл?
Стоун не стал немедленно отвечать на возражение военспеца, а решил собрать все возможные вопросы в один пакет. Поэтому выслушав Герца, Мэт обратился к Дзевею:
—Теперь слушаем Вас, Сун.
—Эксперименты по надпространственной переброске мате-риальных тел без участия принимающих систем ведутся довольно давно и небезуспешно. Но на Земле до сих пор удавалось переме-щщать в точку с заданными координатами только неодушевлённые предметы. Из этого конечно не следует, что такой транспорт невозможен в принципе...
—Кислин.
—Любой надпространственный бросок вызывает определённые изменения в пространстве, как в момент отправки, так и в момент прибытия. Ведь в одном месте предмет исчезает, а другом появляется. В простейшем случае в обоих пунктах создаются колебания среды близкие по частоте и мощности, но не совпадающие по фазам. Это относится, конечно, к случаю, когда и отправка и приёмка происходят в одной и той же среде, например в воздушной. При этом возникают звуковые волны.
—А если среды разные?
—То параметры колебаний также будут разными.
—А может сеть обнаружить такие колебания?
—Это зависит от размеров перемещаемой массы. Поскольку речь идёт о десятках килограммов, то можно почти со стопроцентной уверенностью сказать, что сеть должна засекать колебания в точке отправления. Насколько я понимаю, нас должна интересовать именно точка отправления?
—Совершенно верно. Мы должны засечь базу отщепенцев и принудить их к прекращению враждебных действий! Поэтому необходимо сегодня же сделать все необходимые расчёты и задать сети параметры возможных колебаний в точке отправки.
—Тогда уже завтра утром можно провести общее собрание и ознакомить всех членов отряда с состоянием дел?
—Нет, не завтра, а послезавтра. Сначала надо убедиться в том, что гипотеза подтверждается.
—А если накануне нападений не будет?
—Лучше если нападений не будет больше вообще, хотя в этом мы все тут сильно сомневаемся. В любом случае собрание я проведу послезавтра. Но объявить об этом нужно уже сегодня, чтобы снять у людей состояние напряжения. Есть ли ещё вопросы?
Со своего места поднялся Кирилл Герц:
—Новых нет, но есть уже заданные: «Как объяснить тот факт, что вооруженный надпространственной техникой противник не забрасывает десант нам в тыл?» Думаю, что в этом несоответ-ствии тактики и технических возможностей состоит не слабость противника, а заключается слабое место гипотезы. Уверен, что и на собрании кое-кто это заметит. Поэтому, друг Мэт, лучше обсудить эту проблему заранее, иначе возникнут нежелательные общественные процессы, что в конечном итоге может повредить выполнению проекта.
Здесь вмешался Кислин:
—Ну это уж слишком! Люди тщательно подобраны ещё на Земле, в том числе с учётом возникновения различных экстремальных ситуаций. Никто в отряде не говорит об эвакуации. Обсуждают только отсутствие необходимой информации.
—А речь может пойти совсем не об эвакуации экспедиции, а об эвакуации кого-нибудь из нас, как не справившегося со своими прямыми обязанностями.
Стоун решил разрядить накаляющуюся ситуацию:
—Стоп! Решение о смещении с должности каждого из при-сутствующих на этом совещании может принять только координа-тор. Отстранение от работы своих подчинённых мы инициируем сами, но утверждает наши решения опять-таки координатор. Давайте не обсуждать то, чего в принципе не должно быть! Давайте придерживаться устава, не уходить в эмоции, хотя и такое у нас уже случалось, а рассматривать и решать только вопросы обеспечения безопасности экспедиции. Прошу Вас, Кирилл, сесть.
Однако Герц садиться не спешил. Он выдержал паузу и подчёркнуто спокойным голосом сказал:
—Я охотно сяду, друг Мэт, но только после того как получу ответ на свой вопрос: «Как объяснить тот факт, что вооруженный надпространственной техникой противник не забрасывает десант нам в тыл?» Этот вопрос всё равно будет задан на общем собрании. Например друг Гурьев наверняка до него додумается. Какой-то ответ должен же быть!
Стоуну удалось сохранить невозмутимое выражение лица. Но отвечал он медленно, стараясь подбирать слова. Это могло указывать на скрытое волнение:
—В своей гипотезе я исхожу из того, что любая техника транспортировки, и в том числе надпространственная, ограничена в своих возможностях. Думаю, что и Дзевей и Кислин лучше меня объяснят, что одним из наиболее трудно преодолеваемых ограничений является ограничение в дальности. Поэтому я предполагаю, что точка отправки находится на предельном расстоянии от нашей линии ближнего боя. В связи с этим отще-пенцы может быть и хотели бы забросить своих солдат к нам в тыл, но не могут это сделать чисто технически. Могу даже предположить, что их надпространственная аппаратура настолько громоздка, что не может быть перемещена силами местного патруля.
Стоун замолчал, но продолжал пристально смотреть на стоящего Кирилла Герца. Тот не только выдержал этот взгляд, но задал новый вопрос:
—Если я Вас правильно понял, то противник действует на пределе своих технических возможностей, располагает ограничен-ным ресурсом живой силы и техники, удалён от своих баз и при этом не желает вступать в переговоры, которые мы ему предлагаем начать в любое удобное для него время. Но это означает, что отщепенцы, совершенствуя технику перемещения в надпространстве, совершенно разучились воевать и вести переговоры. Неужели Вы не видите в этом явного противоречия?
—Разумеется вижу. Моя гипотеза объясняет появление от-щепенцев на определённом расстоянии от наших позиций, а Вы хотите чтобы она бъяснила вообще всё. Лично я предлагаю в течение будущих суток обдумать мой вариант объяснений, чтобы по возможности снять обнаруженные внутренние противоречия. Если их устранить не удастся, прошу предлагать иные гипотезы. Ну а сегодня мы должны ещё раз обойти все свои объекты, чтобы оценить их уязвимость или неуязвимость с позиций изложенного мной.
Вопросов больше никто не задал. Герц чисто символически опустился на своё место, но тут же, кряхтя, поднялся, так как сове-щание закончилось.
Глава 10
РАЗ КИСЛИН, ДВА КИСЛИН
Кислин направлялся на место монтажа ретранслятора сигналов. Медленно шагая по каменистой почве, он пытался разобраться в сегодняшних действиях Стоуна и был ими озадачен. Кислин ожидал, что уже в начале совещания Мэт заявит об удалении Гурьева с Брутия, поскольку предположение Мика о превращении биороботов в отщепенцев не подтвердились. Но он этого не сделал. Почему? Может быть Герц своей настойчивостью просто отвлёк Стоуна. Хотя вряд ли ; Мэт никогда не упускает из виду ничего важного для себя. Тем более, что Кирилл в разговоре прямо назвал фамилию Мика. Не задумал ли Стоун отослать Гурьева, не сообщив об этом участникам совещания? Стоп! Но ведь приставить Гурьева к делу Мэт предложил именно ему, Кислину. Может быть действительно настал такой момент, когда Мику надо поручить что-то относящееся к технологическим задачам экспедиции...
С такими мыслями Кислин пересёк полоску леса и остано-вился у подножия плоскогорья. Перед тем как начать подъём он посмотрел вверх и вперёд. Там, как бы устремляясь в высокое лазурное небо, высилась белоснежная башня, которой было предназначено служить опорой гигантского шара ; главного ретранслятора межзвёздной связи. Шар был установлен вчера и уже начал расти. Рост шара должен завершиться в течение десяти дней, после чего синергетики проверят качество своего детища и начнётся отладка всей приёмо-передающей системы.
***
Техносинергетика была одним из новейших достижений земной цивилизации. Началась она с изучения влияния внешних условий на рост кристаллов. Оказалось, что мощные электромаг-нитные поля не только изменяют скорость роста кристаллов и вли-яют  на направление их роста, но делают возможным формирование кристаллов на основе молекулярных структур, какие в обычных условиях вообще не кристаллизуются. Среди новых молекулярных структур оказались такие, которые вырастали в виде простых геометрических тел невероятных размеров ; полых цилиндров, кубов, сфер, пирамид и так далее. Ретрансляторы создавались синергетиками на основе двух форм: цилиндра и сферы.
***
Преодолев подъём, Кислин остановился у ближайшей шахты и стал ждать. Прошло примерно полминуты. И вот из зияющего в скале отверстия показалось серебристое брюшко робота-рудокопа. Рудокоп выбрался на поверхность, выпустил суставчатые конечности и быстро побежал в направлении строящегося ретранслятора. Тут же появился другой рудокоп, сложил свои лапки и юркнул в освободившуюся нору-шахту. «Дело идёт» — подумал Кислин и пошёл по краю плоскогорья, намереваясь обойти растущую конструкцию вдоль кольца шахт.
Идти прямо к строящемуся ретранслятору инженер не собирался. Автоматическая защита не пропустила бы Кислина к основанию белой башни. Она не пропустила бы туда вообще никого. Это было понятно ; у подножия башни бушевало мощное электро-магнитное поле, создававшее необходимые условия для роста конструкции. Вообще говоря, для того чтобы контролиро-вать ход работ не было никакой необходимости блуждать среди шахт, мешая киберам выполнять их работу. Пользуясь портативным компьютером, Кислин мог отслеживать весь технологический процесс из любой точки на острове или материке. Больше того, он прекрасно понимал, что сейчас как минимум шесть технологов видят на своих рабочих экранах своего начальника, слоняющегося по технологической площадке, и недоумевают, что ему там понадобилось.  Для самого же Кислина всё объяснялось просто. Он отвечал за ход монтажа. В связи с гипотезой Стоуна и возражениями Герца Кислин решил прикинуть может ли появление отщепенцев в рабочей зоне нару-шить ход работы. Строить же любые предположения лучше всего именно в той обстановке к какой они и относятся. Вот почему ин-женер находился теперь среди шахт и снующих между ними и ре-транслятором киберов.
Итак, отщепенцы. Киберам они не являются помехой по-скольку те способны к самостоятельной ориентации и обойдут лю-бое новое препятствие, встретившееся на пути. Разумеется кибер может быть повреждён и даже разрушен если по нему применят достаточно мощное оружие. Но сам Кислин поостерёгся бы стрелять в незнакомое устройство, из-за возможного выброса энергии из повреждённой оболочки. Следовательно, если предполагать, что отщепенцы не глупее землян, то и они по автоматам стрелять не должны. Далее полоса автоматической защиты. Её могут преодолевать только киберы, снабженные соответствующей меткой. Если кибер не имеет такой метки, то он попросту увязнет в невидимой преграде. Тоже будет и с человеком, даже если он попытается преодолеть эту полосу с разбега.
Кислин опустился на покрытый пятнами лишайников круп-ный валун метрах в трёх от защитной полосы и продолжил свои размышления. Теперь он думал о том, что будет, если отщепенцы, воспользовавшись надпространственной техникой, появятся по ту сторону защитной полосы. Во-первых, выйти из-за неё они не смо-гут. Полоса является двусторонним экраном. Во-вторых, подойти к башне вплотную им также не удастся. Это не только невозможно, но и смертельно опасно. Генераторы поля, обеспечивающего рост конструкции, убьют любого диверсанта, если это человек, приблизившегося на критическое расстояние. Эффект будет посильнее, чем от боевых разрядников самих отщепенцев. На секунду Кислин представил себе жуткую картину: неизвестный человек, оказавшийся по ту сторону невидимой защиты, безуспешно пытается её преодолеть. Это ему не удаётся и тогда он принимает решение идти в сторону искусственного сооружения в центре плато. В этот момент какая-то тень коснулась зубчатой гряды белых камней в глубине закрытой зоны, метрах в пятидесяти от того места где сидел Кислин. Ему показалось, нет, он увидел, как кто-то быстро перемахнул через эти камни и скрылся за ними. Внутри у Кислина похолодело. Он поднялся со своего валуна и шагнул было вперёд, но тут же отступил, натолкнувшись на невидимую преграду. Оставалось только одно. Кислин вернулся к валуну, взобрался на него и поднявшись на цыпочки увидел часть той местности, которая скрывалась за цепью камней. По ней в направлении белой башни быстро двигалась человеческая фигурка. Инженер не успел даже как следует сосредоточить своё внимание, чтобы понять, кто же это идёт к своей гибели, как на идущей фигурке воспламенилась одежда и неизвестный человек упал.
Катастрофу, непосредственным свидетелем которой оказался Кислин, наблюдали на экранах мониторов ещё несколько человек. Больше того, с нескольких точек постоянно велась запись всего, что делалось на технологической площадке. Поэтому восстановить во всех подробностях картину происшедшего не составляло труда. Кислин и Гурьев сидели у монитора в своём балке и уже в четвёртый раз просматривали запись. По ходу просмотра Мик задавал вопросы, а Кислин отвечал.
—Когда у тебя возникла мысль о том, что кто-то мог про-никнуть за полосу защиты?
—Я стал об этом думать ещё до того, как сел на тот валун, но человек в зоне появился позже, минуты через две.
—Что же произошло за эти две минуты?
—Ну, я сосредоточился на обдумывании этого варианта. Собственно я и уселся-то на камень чтобы возня киберов не отвле-кала от размышлений.
—Строить предполагаемую цепь событий начал сразу?
—Конечно.
—А был какой-нибудь качественный переход в размышлениях?
—Что ты имеешь в виду?
—Ну, поскольку человеческая фигура появилась на экране как минимум через две минуты после начала твоих умозрительных экспериментов, а не сразу, то можно предположить, что мысленный импульс, вызвавший её появление по структуре чем-то отличался, от остальных твоих раздумий.
—Верно! От относительно абстрактных рассуждений я как раз перешёл к тому, что постарался представить себе цепь гибель-ных для человека поступков с некоторыми подробностями. Именно это по времени совпадает с появлением постороннего человека в кадре.
—Я так и думал. Чем предметнее мы представляем себе объекты своих опасений, тем с большей вероятностью они материализуются.
—Неужели ты думаешь, что мы сами являемся первопричи-нами всех трагических событий на Брутии?
—Ты не прав Кислин, на Брутии произошло только одно трагическое событие ; гибель нашего солдата.
—То есть убитые солдаты отщепенцев...
—Не являются ни отщепенцами, ни солдатами, ни вообще людьми. Это просто материализованные образы сознания разных людей. Я очень рад, что теперь у нас есть вещественные доказательства не проникновения в наш лагерь каких-то там врагов, а возникновения совершенно определённых объектов в ответ на совершенно определённые мысли.
—Но с позиций традиционной науки всё это полный бред! Материя первична, а сознание вторично.
—Тогда давай просмотрим запись в пятый раз и снова убе-димся как инженер Кислин силой мысли создал новый материаль-ный объект можно сказать из ничего. Кстати, кого ты себе представил тогда? Вражеского солдата?
—Уверен, что не солдата. Я думал скорее о событии, нежели о человеке с конкретными чертами лица, в определённой одежде и так далее.
—Что же, тем интереснее было бы посмотреть что осталось от погибшего.
—Какая гадость! Он же сильно обгорел.
—Думаю, что и оставшегося хватит, чтобы проверить моё предположение.
—В чём оно, если не секрет?
—Не секрет. Я думаю, что у башни валяются останки одного из представителей хамова племени. Ты ведь не размышлял там, у невидимой границы, какими могут быть черты лица человека, проникшего в опасную зону. Вот и материализоваться должно было нечто безликое, только самыми общими признаками, напоминающее человека. Иное дело бойцы на линии ближнего боя. Они представляли себе солдат противника, изображение которых видели на страницах учебника. Короче, надо посмотреть, кто же лежит возле башни.
Действовали быстро. Для экспертизы пригласили двух понятых. По обоюдному согласию Кислин и Гурьев выбрали их из числа технологов, которым довелось наблюдать гибель неизвестного на экранах мониторов. Таким образом, не только соблюдались формальности, но и предотвращалось дальнейшее расползание информации. Кибера из числа резервных снабдили телекамерой и вооружили длиннющими манипуляторами, изготовленными из диэлектрика необходимого качества. Возле валуна, на который присаживался Кислин установили видеокамеру и начали. Оба инженера и понятые встали перед объективом и Кислин подробно объяснил ситуацию, то есть, глядя в объектив, рассказал по какому поводу, в какое время  и с какой целью проводится расследование. Потом было сказано несколько слов о том, какие действия предпринимаются. После всего этого кибер отправился к башне.
Шестиногий кибер медленно шёл по пересеченной местно-сти. Изображение на экране монитора слегка подрагивало. В центре его виднелась человеческая фигура, валявшаяся у белой стены. Кибер остановился. Изображение также стало неподвижным. В нижей части экрана возникли клешневидные захваты телескопических манипуляторов и потянулись к тому, что казалось человеком. Робот, изловчившись, ухватил лежавшего за края одежды. В этот момент Гурьев отметил про себя, что обгоревшая одежда не похожа на белое кимоно Хама и ему подобных. Одежда была длинной и напоминала рабочий комбинезон члена экспедиции. Робот стал тянуть труп на себя, втягивая манипуляторы. Вокруг волочащегося по бурому грунту тела с шипением заискрились огоньки разрядов. По мере удаления от башни, разряды становились всё слабее и, наконец, совсем прекратились. Картинка на экране остановилась, фиксируя общий вид тела, после чего объектив был наведён на голову лежащего.
Вся правая сторона лица была изуродована ожогом не просто до неузнаваемости. Неповреждённых покровов почти не осталось. Кем или чем был погибший до катастрофы сказать было невозможно. Установилась гнетущая тишина, которую нарушил голос Кислина:
—Процедура неприятная, но попробуем посмотреть на левую часть черепа. Даю команду киберу перевернуть тело.
Надо было видеть выражение лица Кислина после того, как робот выполнил его команду и вновь навёл объектив на голову трупа. Левая часть лица имела лишь незначительные повреждения, полученные видимо в процессе оттаскивания тела от стены. Объект стал вполне узнаваем. Он имел полное сходство с самим Кислиным, но не живым, а мёртвым, убитым сильнейшим электрическим разрядом.
Кислин был настолько ошеломлён зрелищем собственной смерти, что не смог продолжить ведение видеопротокола. Его роль взял на себя Гурьев. Войдя в кадр, он пригласил туда понятых и задал им один вопрос: «На кого на Ваш взгляд похож погибший?». Каждый из понятых дал один и тот же ответ: «На руководителя монтажных работ инженера Кислина». На этом экспертиза была завершена.
Возвращались молча. Настроение Кислина было подавлен-ным. Гурьев сначала тоже не обнаруживал признаков веселья, но по мере приближения к жилому балку стал держаться заметно раскованнее. Когда вошли в балок он сразу сказал:
—Я знаю, что произошло в закрытой зоне!
Кислин уселся на свою койку, несколько секунд молча смотрел в стену прямо перед собой и, наконец, заговорил:
—Извини, Мик, но ты и раньше знал что происходит. Сперва знал, что в отщепенцев превращаются биороботы. Потом знал, что мысленные представления способны материализовываться в виде яйцеголовых, то есть тех же самых биороботов. Что ты знаешь теперь?
Гурьев не был уязвлён высказываниями своего соседа и хо-зяина. Он тоже выдержал паузу и спокойно задал вопрос:
—Кислин, мне подождать пока ты успокоишься или можно высказаться по делу?
—Если по делу, то можешь высказываться. Я спокоен.
—Хорошо. К твоему сведению для объяснения происходя-щего на Брутии я всегда исходил из одной и той же гипотезы. То есть считал и считаю, что вся эта чертовщина ; отщепенцы, яйцеголовые, наконец этот в закрытой зоне ; как-то связаны между собой. Больше того, всё, что нам мешает здесь работать, является порождением человеческого сознания. Ожидание опасности в любой форме порождает конкретные представления об источниках опасности. Эти представления каким-то образом материализуются. Ну а потом начинается стрельба. При этом стреляем мы не в противника, а в собственные страхи. Хуже всего то, что в определённых обстоятельствах созданные нами самими объекты начинают стрелять в нас.
Гурьев остановился, вскрыл банку с газированной водой, сделал несколько жадных глотков и продолжил:
—Ты упрекаешь меня в том, что два моих предположения не подтвердились, а я лезу с третьим. Пусть так, но базисная то идея от этого никак не меняется. Она проста: сперва мыслительный процесс, а потом его материализация. Это значит, что на Брутии нет отщепенцев, но есть нечто посерьёзнее их. Я не говорю некто или кто-то. Никакой разумной жизни здесь нет. Но есть признаки того, что нечто не только вмешивается в нашу жизнь, но в дальнейшем будет вмешиваться всё чаще и чаще. Не случайно отщепенцы ушли с Брутия, продержавшись на нём  не дольше нескольких лет.
—Ты собирался объяснить, что произошло в технологиче-ской зоне.
—Хорошо. Вернёмся к тому, что ты не думал тогда как конкретно должно было выглядеть лицо человека, оказавшегося в запретной зоне. Поэтому я предположил, что и материализоваться должен был некто без конкретного образа, а точнее яйцеголовый двойник Хама. Так?
—Так.
—Так вот, нечто устроено таким образом, что материализуя человеческие мысли, оно черпает недостающую информацию из самого объекта.
—Что-то туманно. Какую недостающую информацию? Из какого объекта?
—Ну, если боец видел изображение солдат отщепенцев на страницах учебника, то он и представляет лица этих солдат такими какими он их там увидел. Здесь недостатака в информации нет. Нечто материалирует мысли бойца без всяких помех. В твоём случае, нечто достраивало незавершенный тобою мысленный образ по твоему подобию. Видимо где-то, в этом нечто, работает программа, которая не терпит неполноты информации об объекте. В этой программе заданы два обязательных для выполнения условия. Во-первых, при определённых условиях материализация обязательна. Во-вторых, недостаток информации компенсируется копированием некоторых черт того, кто создал мыслительный образ. Не исключено, что у погибщего твоя группа крови, твои отпечатки пальцев и так далее и тому подобное.
—А мысли?
—Какие мысли?
—Ну, мысли того псевдочеловека, который создан по моему образу и подобию. Они тоже как у меня?
Гурьев на некоторое время задумался. Сделав несколько шагов по комнате, он допил воду из банки, бросил её в контейнер для мусора и твёрдым голосом сказал:
—Уверен, что твоих мыслей у него быть не могло, иначе он не полез бы к самой башне. Двойник делал не то, что ты делал бы, оказавшись на его месте, а выполнял то, чего ты от него ждал. Со-гласись, что оказавшись в запретной зоне, ты пошел бы к ближай-шей видеокамере, встал бы в кадр и попросил бы вывести тебя из-за невидимого экрана. А из этого первоначального вывода, между прочьим, следует ещё один очень интересный вывод. Он состоит в том, что нечто, при таинственном участии которого материализу-ются наши мысли, не руководствуется в отношении нас злым умыслом.
—Поясни пожалуйста, почему ты так думаешь?
—Чтобы навредить нам, людям, надо оказаться среди нас. Сделать это легче всего, если обладаешь не просто человеческим обликом, а обликом кого-либо из нас, реальных участников работ на Брутии. Так вот, твой двойник, выйди он из зоны, мог бы причинить нам вреда куда больше, чем просто человек никому из нас незнакомый. Последнего быстро бы задержали и обезвредили. Псевдокислин, позволь мне его так называть, самоуничтожился, не причинив никому даже малейшего зла.
Услышав это, Кислин настоящий криво улыбнулся:
—Ну, если моральный ущерб не в счёт...
—Вот именно, если моральный ущерб не принимать во внимание.
—Хорошо, Мик. Допустим ты меня убедил. Есть нечто, способное в некоторых условиях превращать наши мысли в реальные объекты. Возможно, что никакой идеи зла это нечто не содержит. Но я хотел бы понять не может ли ОНО навредить нам, и прежде всего нашей работе, даже будучи не запрограммирован-ным на зло?
—Чёрт его знает! Это действительно самый главный вопрос. Хотелось бы думать, что ответ на него должен быть отрицательным. Ведь кроме материализации наших собственных мыслей ОНО, видимо, ни на что не способно. Нам остаётся только думать правильно. Но всякий бред только тогда и возникает, когда человек начинает очень уж внимательно следить за собственными поступками, мыслями и т.п. В этом выражается известный феномен шизоидности. Кроме того, один из наших солдат погиб, а это указывает на то, что вред уже причинён. Наконец опыт пребывания отщепенцев на этой планете скорее всего отрицательный. Удержаться здесь они не смогли.
—Но Стоун до сих пор считает, что у нас тут военное противостояние с отщепенцами.
—Надеюсь, что ты больше так не думаешь.
—После всего, что что мы сегодня сняли на видео я так ду-мать уже не могу. Надо показать запись на оперативном совещании.
—Запись надо показать координатору. Это я точно знаю. Чем скорее, тем лучше. А для оперативного совещания можно сделать копию.
—Но все доклады координатору, касающиеся безопасности отряда, могут идти только от имени Стоуна.
—У меня есть свой выход на координатора.
—То есть?
Вместо ответа Гурьев расстегнул молнию на куртке и выта-щил из-за пазухи цепочку с висящим на ней жетоном. На голубом эмалевом фоне жетона были две крупные золотистые буквы ОМ. Под буквами значился личный номер жетона ; 18. Дав Кислину рассмотреть жетон, Мик сказал:
—Координатор разрешил мне воспользоваться жетоном один раз ; только тогда, когда будет получена важная для безопасности экспедиции информация, чтобы я смог сам доставить доказательства на флагман. Использовать жетон на что-либо другое я не имел права. Даже если бы Стоун нашел повод для удаления меня из экспедиции из-за каких-то моих служебных промахов, даже в этом случае мне пришлось бы подчиниться. Я рад, что мы с тобой успели добиться полезных результатов до того как Мэт выгнал бы меня с Брутия с позором.
По ходу того, как инженер рассматривал жетон, слушая объяснения его владельца, настроение Кислина прямо на глазах улучшалось. Из почти что заговорщика, который тайно поддерживал неизвестно чем тут занимавшегося парня, он вдруг превратился в важнейшего участника расследования. Нет, речь не шла о каком-то тщеславии. Просто никто теперь не упрекнёт Кислина в потакании дилетантским увлечениям своего постояльца. Информация-то действительно получена важнейшая. Кислин вдруг оживился:
—Я, кажется, догадываюсь, почему Стоун не выгнал тебя с Брутия сегодня.
—Интересно! И почему же?
—Наверняка утверждать не могу, но полагаю потому, что сегодня нет транспорта на флагман. Транспорт будет только завтра вечером. Не отправлять же тебя на специальном челноке. Скорее всего Мэт на завтрашнем совещании и скажет то, чего я ожидал услышать от него сегодня, а именно, что инженера Гурьева необходимо отослать для выпонения работы в соответствии с основным штатным расписанием, поскольку его пребывание в составе отряда на Брутии не привело к полезным результатам. За эти дни я убедился в том, что Стоун оказался слабее тебя по части построения рабочих гипотез. Он, видимо, и сам это понял, а поэтому предпочёл не рисковать. Действительно, вдруг он объявит о твоей отправке, а ты за остающееся до отлёта челнока время докопаешься до чего-нибудь важного. Наверное и общее собрание назначил на послезавтра, чтобы провести его уже после твоего отлёта.
—Знаешь, — прервал Кислина Гурьев, — я буду рад если всё действительно так и задумано.
—Понимаю.
—Нет, я не в том смысле, что этот жетон или вон та кассета помогут мне утереть нос Стоуну. Я о том, что и в мои собственные планы входит вылет на флагман уже завтра.
—Надеюсь, ты не станешь ждать ордонанса от Мэта чтобы это произошло?
—Нет конечно. — При этих словах Мик почти демонстра-тивно приколол на куртку жетон, который до этого момента прятал на цепочке под одеждой. —Поскольку жетон обозначает выполнение его владельцем особой миссии, то Стоун с этого момента лишается возможности выгнать меня отсюда. По той же причине я не обязан давать отчёт кому-либо кроме координатора о результатах своей работы. Завтра, во время завтрака Стоун узнает о моём особом статусе и о том, что я по своей собственной инициативе улетаю на флагман с докладом координатору. Сейчас я иду в радиобалок чтобы дать координатору свою первую и последнюю радиограмму. Текст будет примерно такой: «Получена важная информация по состоянию безопасности экспедиции. Вылетаю на флагман с отчётом. М.Гурьев.».  Прошу тебя не уходить далеко. Нам ещё есть что обсудить.
Пока Гурьев отправлял своё сообщение, Кислин, не просматривая видеозаписи, сделал с неё копию.
Вернувшийся из радиобалка Мик имел озабоченный вид.
—Что-нибудь со связью? —спросил Кислин, заметивший перемену в настроении Гурьева.
—Да нет. Дело сделано ; радиограмма отправлена, — сказал он, усаживаясь напротив Кислина. — Обе линии ближнего боя на Лации сегодня были атакованы. Завтра Стоун об этом расскажет.
Казалось, что Кислин даже не удивился. Переварив услы-шанное, он спросил:
—Связист рассказал?
—Естественно. Кто же ещё. Дежурный по связи сразу заме-тил мой жетон  и тут же «разрядился» на меня. Информация, сам понимаешь, горячая. Хочется ею поделиться, но с кем попало нельзя. А тут я подвернулся, новоиспечённое официальное лицо. Со мной ; можно.
—Какие известны подробности?
—Феноменология обычная. Сидит солдат. Идёт тройка от-щепенцев, останавливается. Потом кто-то  из этих троих прицеливается, но первым стреляет наш боец. Результат ; три вражеских трупа.
—Ну, теперь стрельба пойдёт по возрастающей.
—Вот именно. Теперь каждый солдат там будет всматри-ваться в горизонт, полагая, что противник есть и на Лации.
—А что если убрать капсулы и вернуть солдат на корабли. Противника-то на самом деле нет.
—Такое решение может принять только координатор, но я не стану его педалировать в этом направлении.
—Но почему?
—Солдаты уйдут, а страхи останутся. Вернее страхов станет даже больше. Это нечто такая чертовщина, что в неё вряд ли все поверят, хоть сто раз показывай людям эту запись. — И Мик кивнул в сторону лежавшей на койке кассеты. —Теперь представь себе, что наших солдат здесь больше нет, —продолжал он, —а кто-то, скажем из младших техников, людей с не очень высоким коэффициентом incef, всё равно думает, что отщепенцы на Брутии это реальность. В конце концов он их себе вообразит. Дальше ; всё просто. Невооруженный техник увидит перед собой вооруженных людей, которые в него целятся. Что помешает технику представить, что те в него стреляют?
—Действительно! Случись такое только один раз и люди начнут убивать себя собственными мыслями. Хорошо хоть верую-щих здесь нет. Нам ещё только «божьей кары» не хватает. Лучше уж оставить всё как есть.
—Оставить всё как есть тоже вряд ли получится. Обстанов-кой надо научиться управлять. Иначе мы не сможем довести проект до завершения. А чтобы управлять обстановкой надо направлять мысли людей в безопасную колею. Именно такую точку зрения я стану отстаивать перед координатором.
—А как мне поступить здесь? Что говорить на оперативном совещании?
—Думаю, не довести до коллег информацию, которой мы теперь располагаем нельзя.
—Но довести её можно и без комментариев, а там видно бу-дет.
—Пожалуй, ты прав.
На этом тема была исчерпана и собеседники временно рас-стались.
***
На следующее утро, в столовой, сразу после завтрака, Стоун объявил, что намерен провести ещё одно общее собрание, чтобы информировать членов отряда о состоянии безопасности на Брутии. Когда гул одобрительных голосов стих, со своего места поднялся инженер Гурьев и направился к подиуму, на котором ещё стоял Мэт. Остановившись в двух шагах от подиума, Мик подал Стоуну большой бумажный лист. Ещё по одному такому листу Гурьев положил на ближайшие обеденные столики.
Стоун долго молчал, всматриваясь в текст. Потом ещё не-сколько секунд безмолвствовал, рассматривая жетон, прикреплён-ный к одежде Мика. Этого времени хватило на то, чтобы люди, сидевшие за ближайшими к подиуму столиками успели изучить копии представленного Стоуну документа. Наконец Мэт поднял вверх руку с листом бумаги и сказал, обращаясь ко всем присутствующим:
—Коллега Гурьев выполнял здесь на Брутии особую миссию, порученную ему координатором экспедиции. Миссия его выполнена в связи с чем сегодня он убывает с докладом на флагман.
Сказав это, Стоун протянул Мику руку для пожатия, а когда тот принял её, в полголоса продолжил, обращаясь уже только к самому Гурьву:
—Надеюсь, информация собрана столь исчерпывающая, что возвращаться сюда уже не потребуется.
На это Мик невозмутимо ответил:
—Если координатор не решит иначе, впрочем, я всегда к твоим услугам. 
—А вот это уже мужской разговор, — оставил за собой по-следнее слово Стоун.
Глава 11
МУЖСКОЙ РАЗГОВОР
Встреча с координатором, доклад ему с просмотром ви-деопротокола опознания погибшего в технологической зоне проходил в том же духе, что и беседа с главным виновником происшедшего, инженером Кислиным. Координатор внимательно выслушал аргументацию Гурьева, задал несколько вопросов и наконец фактически согласился с его версией происходящего. Он был в курсе и других версий, поскольку получал ежедневные рапорты со всех трёх планет, в том числе с Брутия, от Стоуна.
В это же время у Мэта возникли проблемы. Вернее сказать не возникли, а обострились. Когда он объявлял о своём намерении провести общее собрание, то предполагал, что сообщит там соб-ственный взгляд на происходящее, имея в виду гипотезу об овладении отщепенцами надпространственной техникой. Видеодокумент, подготовленный Гурьевым и Кислиным, после просмотра на оперативном совещании спутал все карты Стоуна. Да ещё и Кислин упёрся, отстаивая точку зрения Мика. В результате на сторону последнего перешли Сун Дзевей и Кирилл Герц. Одним словом, ещё раз проявилась относительная слабость Стоуна как следователя. И это было для него тем более обидно, что ещё неделю назад он публично  намекал, что Гурьев всего лишь дилетант и не способен добиться в расследовании происходящего на планете полезных результатов. Теперь же все видели, что не на высоте оказался он сам. Мэту ничего не оставалось, как только доложить о существовании двух точек зрения на появление чужаков на Брутии. Готовясь к этому, он не-сколько раз перебирал версии, пытаясь выбрать наиболее выигрышный для себя вариант выступления. Ничего не получа-лось. Поэтому Стоун решил проявить инициативу в практическом плане. Отправив на флагман очередной доклад, в котором среди прочьего сообщалось ещё о двух «нападениях» на линию ближнего боя, он попросил разрешения вооружить всех членов отряда личным оружием, но пока без введения второго штатного расписания. При этом Мэт просил координатора принять решение срочно, то есть до начала объявленного собрания. Координатор, считая гипотезу Гурьева основной, решил, что лучше будет, если каждый участник экспедиции будет вооружен против своих материализованных страхов и дал согласие.
Собрание состоялось. Оно не привело к установлению спо-койной обстановки в отряде. Людьми положительно оценивалось только одно ; выдача каждому личного оружия. Правда, были и такие, кто не хотел вооружаться. Их оказалось немного, в том числе и Беата. Однако не хотеть это одно, а отказаться выполнять приказ координатора ; совсем другое. Поэтому оружие получили все.
Ещё два дня прошли спокойно. Не было никаких боевых инцидентов. На Брутии Стоун считал это своей заслугой. Ведь именно он инициировал вооружение членов отряда, а практика показала, что это привело к неплохим результатам. Однако на флагмане координатор думал иначе. По его мнению личное оружие позволило меньше зависеть от вооруженного защитника, присланного со стороны, от его боевых умений и навыков. Точнее, в течение двух дней люди осознавали, что помимо защиты официальной, защиты внешней, каждый человек получил возможность защищать себя сам. Следовательно защита усилилась, а безопасность возрасла. Возросшее внутреннее спокойствие и определило ослабление личных страхов, состоящих в ожидании новых нападений на линию ближнего боя. Солдаты, дежурившие в капсулах на линии ближнего боя, также чувствовали себя увереннее, так как понимали, что даже в случае прорыва противника за удерживаемую ими линию, за ней есть лю-ди, способные дать вооруженный отпор. Стоун, ободрённый этим временным улучшением ситуации, вновь начал подумывать о Беа-те, но затишье было недолгим.
Шло время, а значит шло дело. Уже было выполнено более половины запланированных работ. Сфера ретранслятора почти достигла проектных размеров, но непрятности не прекратились. Это выразилось не только в том, что на линию ближнего боя возобновились нападения. В одно прекрасное утро стрельба раздалась в самом посёлке. Один из технологов, заступивших на дежурство по управлению киберами-строителями, разглядел в ближайших зарослях кустарника двоих прячущихся посторонних людей и открыл по ним стрельбу. Осмотр трупов показал, что убитые не были солдатами отщепенцев. На них была камуфляжная одежда, но не было ни знаков различия, ни номеров бортовой принадлежности. Вооруженным оказался только один из убитых. Его индивидуальный бластер имел точно такой же номер, как и бластер выстрелившего по нему технолога.
После этих событий обстановка только ухудшалась. Чужие начали появляляться практически повсюду. Почти всегда их появ-ление заканчивалось уничтожением. Но были и трагические исключения. В посёлке отщепенцев погибла одна из лаборанток отряда, а на острове младший техник из группы синергетиков. Погибшие были убиты выстрелами в спину в момент, когда находились в относительном одиночестве. Смерть этих людей вызвала настоящий переполох в отряде. Стоун на целый час остановил работы и лично обследовал места происшествия. В обоих случаях он обнаружил яйцеголовых гуманоидов. Кимоно биороботов не было помечено бейджами. Следовательно эти экземпляры были новыми. Сеть, оказалась практически бесполезной, так как не смогла предотвратить гибели людей. Правда теперь она регистрировала наличие уже не восемнадцати, а двадцати яйцеголовых. Орудия преступления, ручные бластеры, были найдены неподалёку от тех мест, где неподвижно сидели те, кроме которых совершить убийство землян было некому.
Координатор, получив информацию о гибели сотрудников, отреагировал немедленно. Его решением было сворачивание работ в связи с обнаружением фактов, которые можно оценить как свидетельство инопланетной деятельности. В своём ордонансе координатор особо указал, что работы прекратить немедленно невозможно. Растущие под действием мощных электромагнитных полей конструкции должны достигнуть своих проектных размеров. Иначе они быстро разрушатся. Разрушения допустить было нельзя так как только Земля могла окончательно решить судьбу проекта Триарий. На завершение монтажных работ и эва-куацию отрядов требовалась примерно неделя. Чтобы поддержать работавших на Брутии координатор решил заменить здесь младший и средний персонал специалистами, действовавшими на Самнии. На последнем никаких неприятностей не происходило. Сеть была развёрнута, боевые дежурства шли спокойно. Правда тревога в связи с происшествиями на Брутии передалась и туда, но абсолютно никаких трагедий и даже просто опасных ситуаций не возникало. Хуже было на Лации. Судя по всему, дело там шло к тому же, что и на Брутии, к человеческим жертвам, но события развивались с отставанием примерно дней в десять. Поэтому координатор надеялся, что до гибели людей на Лации не дойдёт.
Рассчет координатора оказался верен. Прилетевшая с Самния смена работала спокойно и сосредоточенно. Так как работы на всех трёх планетах велись синхронно, то новичкам на Брутии не потребовалось терять время на адаптацию. Те операции, которые они прервали на Самнии, были продолжаны ими здесь. Монтаж шел без потерь времени и людей. И вот, когда до финиша оставалось два или три дня, координатор вдруг вызвал к себе Мика, а когда тот вошел положил перед ним жетон со знакомыми буквами ОМ.
—Придётся снова лететь на Брутий, — обратился координатор к Гурьеву. — Стоун хочет уничтожить яйцеголовых. Считает, что они собирают и передают информацию о действиях людей кому-то, кто руководит этими биороботами.
—Я должен помешать ему в этом?
—Нет. Вернее не требуется активного вмешательства. Про-сто лучше, если Стоун не будет зацикливаться на борьбе неизвестно с чем. Это ухудшает общую обстановку в отряде. Люди начинают беспокоиться, ждать последствий.
—Что же, я буду играть роль громоотвода?
—Будем надеяться, что до грома и молний не дойдёт, хотя не скрою, что хочу с твоей помощью отвлечь Стоуна от опасной суеты в самом конце работ, когда дело уже почти сделано.
—Ну а конкретно чем я буду заниматься?
—Разрешаю выбрать любое занятие по своему вкусу. Лишь бы оно было полезно для экспедиции.
—А кто будет определять полезно ли оно ей?
—Определи сам, а там посмотрим. Да захвати оружие. На Брутии теперь все вооружены.
Гурьев не спешил уходить. Ему не очень-то хотелось мозо-лить глаза Стоуну, присутствуя на оперативных совещаниях, но для того чтобы служить постоянным раздражителем этого и не требовалось. Достаточно было подойти к Беате на глазах у Мэта. Однако при мысли о том, что он должен будет сделать это не только исходя из собственного отношения к девушке, но ещё как бы по обязанности, выполняя поручение начальства, Мику стало как-то не по себе.
Координатор видел, что Гурьев переживает какие-то внут-ренние колебания. Поэтому задал инженеру два вопроса:
—Скажите, Гурьев, Вы отдаёте себе отчёт в важности данного поручения? Или может быть не знаете как подступиться к его выполнению?
В ответ Мик чистосердечно выложил причину своих колебаний, сказав, что не считает этичным использование личных чувств членов экспедиции для решения пусть даже важных, но организационных проблем.
Координатор моментально превратился из старшего товарища, из самого опытного и уважаемого члена экспедиции, авторитет которого держался на колоссальном опыте, а отнюдь не на волевых приёмах руководства, в формального и жесткого лидера, не терпящего возражений. Медленно поднявшись из-за пульта управления, координатор оправил на себе форму и, глядя не на Мика, а как бы сквозь него, повторил свои вопросы, попросив инженера дать на них прямые ответы. Короче говоря, Гурьеву пришлось не только подчиниться, но и отправиться на Брутий с ощущением того, что отношения с начальством безнадёжно испорчены. Впрочем, как позже выяснилось, опасения молодого инженера на этот счёт были беспочвенны. 
***
За время, пока Мик был на флагмане, на Брутии многое из-менилось. О новых трагических событиях ему было известно. По-мимо того испортилась погода. В районах выполнения работ начались дожди. К счастью формирование основных конструкций было завершено. Синергетики отключили электромагнитные поля буквально накануне возвращения Гурьева на планету. Началась проверка конструкции, на что отводилось всего два дня.
Едва сойдя на сушу, Мик отправился к дежурному по связи. Предъявив ему жетон, Гурьев потребовал сообщить координаты Стоуна. Оказалось, что Мэт был на материке и возвращаться оттуда до начала эвакуации отряда не собирался. Надо было искать оказию на материк либо выходить на связь с ответственным за коммуникации Дзевеем.
***
Мэт и Сун сидели в бронированной авиетке. Авиетка нахо-дилась на поверхности планеты, в небольшом углублении местности метрах в ста - ста пятидесяти позади линии ближнего боя. Собственно это было не просто углубление, а воронка, возникшая совсем недавно от взрыва прилетевшей сюда мины. Судя по мощности взрыва, мина была типичной отщепенской фугасной миной. Достать капсулу она не могла, зато вполне могла повредить подготовленные к эвакуации киберы, долети она до бетонной площадки в заброшенном посёлке. Справа и слева от воронки с притаившейся в ней боевой авиеткой зияли свежевывороченной почвой ещё две такие же ямины. Десантники сидели молча. За дни, прошедшие со времени первого инцидента на передовой,  Мэт и Сун уже привыкли к тому, что ситуация всё более и более ухудшается, а окончательной разгадки происходящему нет. Отвратительно  было уже то, что невозможно было даже предположить как события будут разворачиваться дальше. Чем такие прогнозы заканчиваются показал пример Кислина. Ясно было только то, что дальше будет хуже, чем теперь.
 Полчаса назад несколько мин, одна за другой обрушились на линию ближнего боя. Солдат, капсулу которого попытался поразить неопознанный враг, ничего не сообщил о цели. Да и не мог он этого сделать, поскольку стрельба велась противником с закрытой огневой позиции, из-за сопок, то есть из-за пределов прямой видимости. От момента падения мин и до уничтожения тех, кто их послал, прошло ровно столько времени, сколько потребовалось сети для обнаружения стрелявших, для отсыла сигнала на боевой спутник и, наконец, для достижения смертоносным импульсом указанных целей. Противник смог лишь накрыть цель, но поразить её не успел. Да и в лучшем для врага случае могла быть поражена лишь переферийная часть устройства наблюдения. Капсула же находилась слишком глубоко, так, что разрушить её ни одна из посланных мин не могла.
Сун и Мэт только что слетали за сопку, где собственными глазами видели то, что осталось от тройки проникновения. Больше всего пострадали тела миномётчика и миноустановщика, так как при них находились способные к детонации боеприпасы. Третий труп не пришлось собирать по частям, поскольку ничего взрывоопасного командиру тройки иметь при себе не полагалось.
Молчание нарушил  Сун:
—Долго будем сидеть?
Вместо ответа Стоун медленно потянул на себя рукоятку управления. При этом авиетка столь же медленно поднялась над поверхностью планеты и зависла над ней в метрах пятидесяти, как только Мэт перевёл ручку в исходное положение. Не обращая внимания на то, что Дзевей продолжал вопросительно смотреть на него, Мэт развернул воздушное судно и повёл его в сторону предполья, туда откуда совсем недавно прилетели мины, откуда почти каждый день приходили солдаты противника или нечто, что было похоже на них. Сун удивился, но  не стал спрашивать Стоуна зачем тот решил слетать ещё раз туда, где они совсем недавно уже побывали. Авиетка медленно пересекла невидимую передовую. В этот момент ожила громкая связь и десантники услышали как солдат в капсулах предупредили о выдвижении авиетки в предполье. Полёт продолжался медленно, почти как если бы Дзевей и Мэт шли пешком, с той лишь разницей, что с высоты птичьего полёта (вообще-то птиц на Брутии не было) всё было видно гораздо дальше и шире. Наконец авиетка оказалась над сопкой и Стоун приостановил полёт и обратился к Суну:
—Ты видишь внизу что-нибудь новое?
Тот внимательно посмотрел туда, где были обнаружены трупы отщепенцев или тех, кто был на них так похож и отрицательно покачал головой:
—Нет, всё как и было.
—Только там где мы высаживались или везде?
Дзевей ещё раз осмотрелся, но опять не нашел ничего подо-зрительного:
—Внизу обзор был сужен, да и кустарник мешал, так что большую часть местности можно было видеть только из авиетки. Поэтому не знаю как насчёт новизны, но ничего подозрительного я как не замечал, так и не замечаю.
По-видимому Стоуна устроил такой ответ. Авиетка развер-нулась и быстро пошла в тыл.
—Я решил проверить одну вещь, — сказал Мэт. —Хоть это было не к месту и не ко времени, но когда мы сидели в воронке, я подумал, что помешать противнику могли бы разрядники отщепенцев, окажись они в предполье. Разрядник ведь не различает своих и чужих. Он просто уничтожает любую живую тварь. Так вот, подумав об этом я вспомнил о версии, которую теперь принял координатор, ну, о материализации мысленных образов. Пришлось слетать проверить. Результат сам знаешь какой.
—Поэтому ты меня так напрягал рассматривать местность?
—Да, разрядники не материализовались, хотя мы оба пре-красно знаем как они устроены, а я даже представил себе, как они могли бы расположиться на местности.
В этот момент неожиданно прозвучал сигнал вызова на связь, вслед за которым в кабине вдруг раздался голос Мика Гурьева:
—Здесь Мик Гурьев, «особая миссия», вызываю Суна Дзевея.
—Дзевей на связи! Здравствуйте Мик! Мы со Стоуном рады Вас слышать. Чем можем помочь?
—Мне нужен транспорт. Необходимо пометить новых яйцеголовых и слетать к озеру.
—Где Вы сейчас?
—Раз у меня нет транспорта, то я могу быть только в месте посадки, на острове.
—Свободных лёгких авиеток у меня нет. Могу предложить только грузовик до завтрашнего утра.
—Если не жалко, то подойдёт и грузовик.
***
Грузовая авиетка прилетела на остров в автоматическом режиме через полчаса после того как была отправлена туда Суном. От последнего Мик узнал, что Стоун уже был в курсе его прилёта на Брутий, но никак не отозвался на эту информацию. Гурьеву же вовсе не хотелось лишний раз встречаться с этим «ковбоем», как он его мысленно окрестил. Навесив на манекенов-убийц бейджи, Мик отправился к замку, но не напрямик, а предпочёл лететь вдоль заросшей лесной дороги. Вот тут-то он пожалел, что так быстро согласился на грузовую авиетку. Гурьеву очень хотелось представить себе как выглядела эта дорога во времена отщепенцев. Однако лететь над самым дорожным полотном, имитируя наземный экипаж, на грузовике было трудно. На тех участках, где лес вплотную подступал к дорожному покрытию, двигаться было ещё можно. Беда была в том, что за семьдесят лет образовалось изрядное количество бурелома, который встречался столь часто, что Мику надоело постоянно, то взмывать вверх, преодолевая очередной завал, то вновь опускаться к поверхности планеты. И, хотя вестибулярный аппарат у Гурьева был в полном порядке, удовольствия такие «качели» ему доставляли очень мало. Поэтому Мик решил придерживаться иной тактики. Подняв авиетку до максимальной высоты, с какой ещё можно было разглядеть дорогу он не сходил с неё, пока не высматривал достаточно продолжительного участка, не содержащего помех к движению. Тогда Гурьев снижался и медленно вёл грузовик, пытаясь представить себе как видели эту дорогу и этот лес отщепенцы. Вскоре этому любованию пришёл конец. Пошел дождь, капли которого быстро скатывались с полукупола кабины, убегая назад косыми дорожками. Мик ещё более снизил скорость и включил «дворники». Внезапно ему открылось подлинное очарование древнего способа передвижения в наземном самодвижущемся экипаже когда водитель успевал не только объезжать встречающиеся рытвины и следовать изгибам дороги, но и ухитрялся любоваться проносящимся за окнами пейзажем сквозь пелену тёплого летнего дождя. И вот, после нескольких минут такой езды, когда некоторые субъективные обстоятельства потребовали от Гурьева сделать небольшую остановку с экскурсией в природу, он вдруг увидел у обочины дороги столбик с какой-то табличкой. Дождь был ещё не очень сильным. Поэтому Мик решил удовлетворить свои потребности здесь, хотя тут и  не было больших деревьев, способных укрыть его от дождя, рассчитывая попутно рассмотреть указатель. Поэтому он вышел из грузовика и прикрыл его полукупол.
На обочине дороги стоял деревянный столбик, на котором едва угадывались чередующиеся косые светлые и более тёмные полосы. Своим основанием столбик был укреплён в круглом бетонном диске. На верхушке столбика под углом друг к другу были закреплены таблички с цифрами. На табличке, обращённой к заброшенному посёлку значилось 72, в то время как в на-правлении замка стояло 73. Не утруждая себя размышлениями о том что бы эти цифры могли  означать, Мик решил осмотреть окрестности дороги и быстро пошел к опушке леса, что обозначилась метрах в трёхстах от столбика. Зайдя под кроны ближайших деревьев, Гурьев поспешил осмотреться, не особенно надеясь найти что-нибудь стоящее человеческого внимания. Травянистый покров в этом месте был составлен главным образом каким-то папоротником, растения которого своей листвой практически полностью скрывали поверхность почвы от глаз случайного наблюдателя. Это напомнило Мику Землю, осенний лес в заповеднике и сбор грибов в этом лесу. Поэтому он остановился среди зарослей папоротника, любуясь знакомой с детства картиной. Падавшие с небес мелкие и частые дождевые капли задерживались в кронах деревьев, где накапливая влагу вырастали и срывались с краёв листьев вторичным более редким дождём. Эти дочерние более крупные капли там и сям падали на тонкие листья папоротников, вызывая среди них беспорядочную дрожь. Казалось, что какие-то мелкие зверьки рыщут среди лесной травы, потревоженные случайным вторжением человека. Гурьев решил пересечь лесную прогалину, заросшую папоротником и взобраться на расположенную за ней возвышенность. Он сделал несколько шагов, но вдруг споткнулся, зацепившись за какую-то корягу. Чертыхаясь, Мик освободил ушибленную ногу из случайного капкана и, сломав несколько растений папоротника, разбросал их по сторонам чтобы разглядеть коварное препятствие. Результат осмотра оказался неожиданным. Вместо коряги Гурьев нашел какую-то явно искус-ственную конструкцию, представляющую собой треугольник, со-ставленный из металлических труб. Тут же валялись два металлических обруча и более мелкий металлический хлам. Велосипед! Ну конечно! Давным давно кто-то из отщепенцев проезжал по этой дороге на обыкновенном велосипеде, самом экономном виде транспорта. Возможно, с хозяином велосипеда что-то случилось, но прежде чем это произошло, тот забрёл под полог леса и вышел на ту же прогалину, на которой теперь на-ходился Мик.
Стоя под усиливающимся дождём, Гурьев ощущал опреде-лённое волнение. Однако оно не было связано с ожиданием опасности. Мик вдруг осознал одну странную вещь. Она заключалась в том, что и Земля и отщепенцы оказались вдруг странно близки друг другу, как два случайно встретившихся и разминувшихся на просёлочной дороге человека столь же случайно встречаются много лет спустя ещё раз, чтобы опять разойтись в пространстве. Как знать? Пройдёт ещё лет семьдесят и возможно кто-то уже из отщепенцев будет бродить по этой же дороге, пытаясь понять что делали на Брутии земляне. Наш общий мир — вселенная, а мир, как известно, тесен.
Произошел ли здесь несчастный случай или старый велоси-пед был просто выброшен кем-то из отщепенцев? Последнее мало-вероятно. Отщепенцы так не поступают. Но если имело место не-счастье, то что послужило для него причиной? Проще всего предположить, что на человека напало дикое хищное животное. Помнится, что ещё во время первого полёта к озеру Кислин подтвердил наличие хищников на Брутии. Прокрутив в голове та-кие мысли, Гурьев на всякий случай достал бластер и, держа его в руке, начал внимательно осматриваться. Почти сразу он увидел среди древесного подроста нечто светлое и одновременно грязное, копошащееся в лесной подстилке. Овальное туловище зверя почти не имело шерсти, ноги или может быть лапы были короткие. Мик подумал про себя, что зверь был больше всего похож на крупного, но довольно тощего поросёнка, роющегося в лесной почве в поисках пищи. Не прошло и минуты, как Гурьев получил возможность убедиться в верности этого предположения. Свинья, имевшая вполне домашний вид, вышла на участок, только что расчищенный Миком от папоротников. Инженер понял, что может вложить оружие в кобуру.
 Откуда здесь взяться домашнему животному? Единственное объяснение, которое пришло в голову инженера, было связано с отщепенцами. Где-то Гурьев читал, что свиньи быстро дичают на островах и планетах с достаточно тёплым климатом. Видимо у отщепенцев на Брутии была свиноферма, часть животных из которой скорее всего сбежала. Гурьев достал из кармана три оставшиеся от полдника галеты и бросил одну из них на землю прямо перед мордой животного. Свинья принюхилась к новой для себя пище и быстро схрупала предложенное ей угощение. Использовав вторую галету в качестве приманки, Мик увлёк животное на дорогу. Свинья съела галету возле самого грузовика. В это самое время Гурьев открыл борт грузового отсека авиетки и бросил в отсек оставшуюся галету. Не подозревавший ничего плохого поросёнок вошел в отсек, после чего Мик быстро закрыл за ним борт.
Тем временем дождь усилился настолько, что инженер начал ощущать влагу, проникающую сквозь ткань куртки на плечи. Он открыл полукупол, юркнул внутрь и с удовольствием ощутил комфорт кабины. Подняв авиетку невысоко над лесом, Мик задал автопилоту направление на замок, выбрал кристалл с одной из своих любимых мелодий и стал наслаждаться музыкой, уже не пытаясь разглядеть сквозь пелену дождя каких-либо подробностей по ту сторону пластикового полукупола. Авиетку иногда слегка покачивало. Это было следствием того, что одновременно с дождём усилился и ветер. Автопилот удерживал воздушное судно на курсе, компенсируя ветровой снос, реагируя на него с едва заметным запозданием. Однако поскольку ветер был порывистый, а порывы следовали беспорядочно, возникали небольшие толчки, от которых слегка укачивало. Мик не заметил как задремал.
Проснулся он от какого-то резкого толчка. Это произошло оттого, что заданная высота полёта, оказалась недостаточной для преодоления стены замка. Автопилот самостоятельно принял решение об увеличении полётной высоты. Поэтому прежде чем остановиться авиетка резко взмыла вверх и только после этого зависла над внутренним двором замка. Протерев глаза, Гурьев начал подбирать место для посадки. Тут он понял, что грузовик посадить здесь не удастся. Двор слишком зарос деревьями. Мик вспомнил свой первый прилёт сюда и то, как Кислин сажал авиетку прямо на воду. Поэтому он повторил манёвр Кислина, а когда грузовик приводнился, медленно повёл его к берегу, создавая на рябой от дождевых пузырей воде расходящиеся волны.
Выбравшись из полукупола, Гурьев взобрался на крышу грузового отсека, а с неё без особых помех перепрыгнул на высокий берег. Какого-либо отчётливого плана у Мика не было, но это его не смущало. В конце концов у координатора тоже не было конкретных соображений по поводу его использования на Брутии. Гурьев решил ещё раз посетить комнату любительницы древней поэзии. Когда он вошел в галерею, то  оказался в условиях относительной защиты от непогоды. Найдя ключи на прежнем месте, Мик вновь посмотрел на пластик со стихотворным текстом. И тут его осенило. Следуя примеру отщепенцев, Гурьев решил оставить им ответное послание. Поднявшись на второй этаж северного корпуса, Мик вновь воспользовался гостеприимством некогда жившей под его крышей женщины. Сидя в кресле и вслушиваясь в шум дождя, он начал обдумывать идею своего письма отщепенцам. Немного поразмышляв, он решил отказаться от стихотворного варианта. Поэтому Гурьев написал следующее:
«Благодарим за предупреждение об опасности, связанной с безликими существами, одно из которых находится в подвале этого строения. Материализация мысленных образов срывает запланированные монтажные работы. Предполагаем, что препятствия человеческой деятельности порождены присутствием на планете инопланетной цивилизации более высокого уровня, чем земная. Вопрос о продолжении работ будет решать Земля».
Удовлетворившись этим вариантом текста, Мик переписал его на новый бумажный лист, потом взял пластик со стихами, перевернул его чистой стороной вверх и как можно аккуратнее повторил свой ответ отщепенцам, выписывая его несмываемым фломастером печатными буквами. Бумажный вариант он решил оставить на столике в жилой комнате, а пластик прикрепить на прежнее место. Пока Гурьев упражнялся в каллиграфии, ветер изменил направление и капли дождя, прежде барабанившие по стеклу, перестали его касаться. Мик встал из-за стола, внимательно осмотрел комнату, стараясь запомнить все подробности её обстановки, и, наконец, направился к выходу.
 Спустившись, он бросил беглый взгляд сквозь двор на озеро и начал укреплять пластик на прежнем месте. В процессе этого недолгого занятия в душе Мика родилось и стало быстро разрастаться ощущение неприятного беспокойства. Когда он уже вешал ключи на гвоздь позади пластика, то вдруг осознал причину своего состояния. Авиетка! Он не увидел её на том месте, где оставил, высадившись на берег. Кто-то угнал его авиетку. Мик вспомнил, что в кузове он оставил найденного в лесу поросёнка. Неужели на этой чёртовой планете даже от свиньи можно ожидать пакости? С такими мыслями Гурьев выбежал из галереи под дождь и бросился к озеру.
Всё оказалось значительно прозаичнее, чем предполагал Мик. Грузовик отнесло от берега изменившим направление ветром. Авиетка была ещё совсем недалеко, метрах в сорока от берега, но добраться до неё, оставшись сухим, было уже невозможно. Гурьев видел, что его грузовик очень медленно сносит ветром к западу и одновременно к центру озера. Лезть в воду не хотелось, а лезть в неё раздетым тем более. Бог его знает какие гады водятся в озёрах Брутия. Мик вернулся в галерею, вошёл в первый этаж и начал обследовать его помещения в поисках какого-либо плавучего материала. К счастью достаточно быстро в одной из комнат он нашел большой фанерный упаковочный ящик, в который к тому же была сложена стружка, когда-то служившая амортизирующим наполнителем. Гурьев быстро наложил на ящик валявшуюся неподалёку гвоздатую крышку и наскоро прибил её, используя вместо молотка короткую трубу водоарматуры. Потом он выволок ящик из корпуса и потащил к воде. На самом берегу Мик на несколько секунд остановился. Ему было важно успокоить себя, найти аргументы в пользу того, что купание не будет опасным. По крайней мере один такой аргумент был найден. Действительно, отщепенцы отгородились стеной замка от леса, где водятся хищники, но не отгородились от воды. Следовательно большой опасности водная среда представлять не могла. Подтолкнув ящик к береговому откосу, Гурьев крепко вцепился в брусок на его задней стенке, оттолкнулся и вместе со своей ненадёжной опорой плюхнулся в тёмную воду озера. Ящик тонуть как будто не собирался, но плыть в нужном направлении, держась за него, было трудно. К счастью вода не была холодной. Минут через десять барахтания и борьбы с ящиком Мику удалось вплотную приблизиться к авиетке. Теперь одной рукой он держался за ящик, а второй за рым, прикреплённый к борту в той части воздушного судна, где полукупол кабины состыковывался с грузовым отсеком. Гурьев рассчитывал использовать плавающий ящик в качестве опоры чтобы взобраться на рым-площадку. Однако первая попытка закончилась неудачей. Толчёк оказался недостаточно резким и Мик погрузился с головой в воду между ящиком и авиеткой. Вынырнув, он вновь прибуксировал ящик к борту грузовика, ухватился за рым, и, подтянувшись водрузил собственные ноги на верхнюю крышку ящика. Чувствуя, что ящик начинает переворачиваться под его тяжестью, Гурьев ещё раз подтянулся и резко оттолкнувшись от ящика, оказался на рым-площадке.
С Мика водопадом текла вода, сверху лил дождь, а внутри организма возникала простуда. Поэтому, не дожидаясь пока поток воды с одежды иссякнет, Гурьев открыл полукупол и прямо во всём мокром плюхнулся на сидение. Оказавшись в кабине, он первым делом поднял температуру её отопителя потом разделся до нага, нашел в аптечке таблетки контрострессина с аскорбиновой кислотой, проглотил две из них и только после этого решил осмотреть местность. Подняв авиетку над озером, он увидел замок, стоящий в струях дождя как в тумане. От ветра струи дождя то и дело пересекались, а пересекаясь концентрировались, благодаря чему по черепичной крыше пробегали неравномерные потоки воды, срывающиеся со скатов вниз. Гурьев подавил возникшее где-то внутри его сознания чувство тоски, потянул рукоятку ручного управления на себя и поднял авиетку высоко над лесом. Неожиданно прозвучал сигнал вызова на связь. Мику сообщили о порядке эвакуации. Она должна была происходить одновременно из двух пунктов — с острова и из посёлка отщепенцев. Поскольку Гурьев был исполнителем особой миссии, связист предложил ему самостоятельно выбрать пункт отправки. На это Мик ответил, что ему совершенно необходимо отправляться из той же точки, из какой будет эвакуироваться и Мэт Стоун. Поэтому он попросил сообщить откуда будет эвакуироваться инструктор службы безопасности. Но быстрого ответа Мик не получил. Дежурный связист извинившись сказал, что Мэтью Стоун в данный момент находится на месте какой-то аварии, очень занят и обговаривать второстепенные вопросы сейчас не может. Поэтому, если Гурьеву не угодно изменить своё решение, то с ним свяжутся позже, когда аварийная ситуация будет ликвидирована. Мик предпочёл остаться при своём мнении, на чём сеанс радиосвязи пришлось прекратить.
Поскольку определённости в том куда теперь лететь не было, Гурьев решил исследовать вторую дорогу, отходившую от посёлка отщепенцев в противоположном, юго-западном направле-нии. Судя по карте, составленной топопривязчиком, никаких строений в этой части материка не было, но, как справедливо предполагал Мик, дорог просто так не строят, дороги всегда ведут к чему-то конкретному.
***
Стоун проклинал себя за то, что буквально накануне распорядился перевести Беату с острова в посёлок. Прекращение проектных работ и начало сворачивания экспедиции позволяло инструктору службы безопасности достаточно вольно обращаться со штатом отряда. Разумеется Мэт перевёл на материк не одну только Беату, а сразу несколько специалистов по электротехнике. Припаркованных здесь киберов было слишком много чтобы небольшая группа техников, работавших в посёлке, могла успеть подготовить их к отправке. Поэтому никто из переведённых не удивился новому назначению, в том числе и Беата. Однако, переводя сюда людей, Мэт не предполагал, что новички сразу попадут в беду.
На заброшенный посёлок стали падать фугасные мины отщепенцев. Это случилось вскоре после того, как произошла смена патрулей на линии ближнего боя. Обстрелу подверглось самое большое строение — павильон, в котором вскоре после высадки Стоун и Кислин нашли Хама. Возле павильона выстроились как на приём к врачу киберы, а в самом помещении расположились специалисты со своей аппаратурой. Шел дождь и тестирование проводили под большим тентом, натянутым у входа. В шум дождя неожиданно вмешался какой-то свист после чего поверхность планеты вздрогнула от взрыва, один из киберов, расположившихся у павильона подбросило в воздух, после чего он тяжело упал на другой автомат, перебив своей тяжестью его антеннулы. Всё это видел техник, стоявший с разъёмом в руке у первого в очереди кибера-рудокопа. Человек не успел сделать и одного шага, как еще две мины ударили прямо в угол павильона, в самое его основание. От новых взрывов павильон резко накренился, с его крыши посыпалась черепица и всё строение с глухим скрипом завалилось прямо на тент, подмяв под себя и техника и роботов, которых тот готовил к тестированию.
Мэт лично принял участие в разборе завала под которым оказались несколько человек, а среди них и Беата. В одиночку ворочая огромные скользкие от дождевой влаги брёвна, он клял себя за то, что вчера своим распоряжением так неудачно вмешался в судьбу девушки. Когда с ним попытался связаться дежурный связист, Мэт сорвал на нём досаду за свой собственный просчёт. В любой другой ситуации Стоун наверняка сдержался бы, но связист доложил, что никто иной, как Гурьев интересуется из какой именно точки будет эвакуироваться сам Мэт.
Когда завал был разобран, а погребённые под ним люди перенесены в медицинскую палатку, Стоун вздохнул с облегчением. Беата, судя по всему отделалась сотрясением мозга. Она сразу узнала Мэта, но не могла вспомнить сам момент обвала здания. Девушка помнила лишь то, что произошло минуты за две до взрыва. Опираясь на руку Стоуна она самостоятельно дошла до медицинской палатки, где врач уложил её на одну из свободных походных надувных коек. Стоун пытался остаться возле пострадавшей, но врач, попросил его удалиться.
Об обстреле посёлка Мэт дал немедленное сообщение на флагман. Тотчас пришел ответ: «Тестирование прекратить, эвакуацию начать немедленно. Старт по готовности».


***
Сказать, что Мэт не имел ни малейшего желания дождаться Гурьева в то время как почти все члены отряда уже были либо от-правлены на корабли, либо сидели на своих местах в последнем челноке, было бы, мягко говоря, не вполне точно. Дело в том, что Мэту приходилось задерживать отлёт, поджидая не кого-нибудь, а своего соперника по любовному треугольнику. Стоун же привык считать, что человек, способный составить ему конкуренцию, дол-жен быть подобен ему самому, то есть обладать незаурядной физической силой, быть ловким, метко стрелять и всё такое... Мик же в такой образ вписывался с большим трудом. Но вот, по мере того как спираль событий на Брутии всё более и более раскручивалась, становилось всё яснее, что Гурьев, личность, по меркам Мэта весьма и весьма мало полезная, начал обходить его в борьбе за сердце Беаты. Что будет когда Гурьев узнает о происшедшем с Беатой? А может быть он уже узнал об этом по радиосвязи?  Ведь это он, Стоун, распорядился перевести девушку на материк. Следовательно Стоун и виноват в несчастном случае. Неважно, что вина Мэта всего лишь косвенная. Но сам Мэт в такой ситуации не стал бы церемониться. Если Гурьев попытается поступить так как поступил бы на его месте Стоун, то немедленно получит достойный отпор. Это даже хорошо, что возле челнока почти никого нет кроме самого Мэта да нескольких солдат, обеспечивающих прикрытие эвакуации. Вояки не станут помехой для выяснения отношений между двумя мужчинами.
Шли минуты, складываясь в часы, а Гурьева всё не было. Разумеется Стоун мог бы выйти с ним на связь, но не делал этого по двум причинам. Во-первых, откладывание старта было на пользу Беате, еще не оправившейся после происшедшего. Врачу удалось несколько унять головную боль и погрузить пострадавшую в сон, но он же определённо заметил, что лучше было бы оттянуть время отлёта. Во-вторых, у Мэта вообще не было никакого желания разговаривать с Миком даже по связи. Координатор не торопил отлёт челнока, а сам Стоун предпочитал в такой ситуации выжидать. Из челнока вышел Юнис и во главе отделения солдат отправился сменить посты. Для смены требовалось около двадцати минут. Шедший почти всё время ожидания дождь почти прекратился и Мэт решил прогуляться вокруг орбитального судна. Готовый к старту челнок стоял в центре бетонной площадки. Стоун шел вдоль его правого борта, не обращая внимания на неглубокие лужи, ступая по ним в своих высоких ботинках десантника и вновь пытаясь представить себе скорую и неизбежную встречу с Гурьвым. Внезапно Мэт остановился так как вдруг понял, что Мик может и вовсе не прилететь. Что если на него где-то было совершено нападение, а он не смог защититься?! Однако, поколебавшись несколько мгновений, Стоун отвёл эту мысль. Ему было известно, что Гурьев имеет при себе ручное оружие. Мэт вспомнил также, что на тренировках во время полёта Мик довольно метко стрелял, правда по неподвижной цели. Составить конкуренцию Стоуну он конечно не смог бы. Чтобы развлечь своё воображение Мэт представил себе как могла бы происходить дуэль между ним и Гурьевым. Если предположить, что такое невероятное для этого времени событие всё же произойдёт, то он, Мэт, не стал бы стрелять первым. Рассуждая так, Стоун увлёкся. Идея решить дело дуэлью его захватила. Он подумал, что в древности отношения между мужчинами решались значительно проще чем теперь. Проще и в каком-то смысле лучше. Действительно, сколько ещё может просуществовать треугольник МБМ? Очевидно долго. Во всяком случае и на Земле соперничество не прекратится. Дуэль бы решила всё сразу и в его пользу. Только стрелять первым он не стал бы. Если бы Гурьев направил на него свой бластер, то Мэт угадал бы момент выстрела и, уклонившись от поражения, сам бы уже не промахнулся. Надо только отойти от челнока метров на сто, чтобы исключить случайное поражение кого-либо из пожелавших выйти на воздух размяться.
Через телеиллюминаторы правого борта сразу несколько человек могли наблюдать как из-за отдалённой группы деревьев вышла человеческая фигурка и быстрым шагом направилась к челноку. Шла она как-то странно, делая в такт шагам отмашку левой рукой, в то время как правая придерживала открытый клапан кобуры бластера. Навстречу этой фигурке, в которой уже кое-кто узнал инженера Гурьева,  пошел инструктор службы безопасности Мэтью Стоун. Вот он расстегнул кобру и остановился. Остановился и Гурьев. Все дальнейшие события произошли очень быстро. Один за другим последовали два выстрела. В результате Гурьев упал, а Стоун остался стоять, глядя на поверженного соперника. К Стоуну подбежал Юнис, воз-вратившийся со старой сменой, и отнял у Мэта оружие. Арестованного Стоуна солдаты отвели в челнок, а тело убитого Гурьева отнесли в транспортный отсек орбитального судна. После этого последние посты были сняты и челнок стартовал.
Часть вторая
—Назовите суду Ваше имя.
—Самуил Блюменбаум, Ваша честь.
—Какое Вы имели отношение к экспедиции «Триарий»?
—Я был врачом отряда, работавшего на Брутии.
—Охарактеризуйте психическое состояние членов этого отряда.
—На данный момент все здоровы.
—Суд интересует ситуация не на данный момент, а в период выполнения работ.
—Но, Ваша честь, я не могу разглашать врачебную тайну в отношении моих пациентов до тех пор пока кто-либо из них не будет признан виновным в совершении преступления. Да и в этом случае...
—Суд интересуют не медицинские персоналии, а общая картина событий. Если у членов отряда начались расстройства психики, то когда и в связи с какими объективными обстоятель-ствами. Как ситуация развивалась? Вы, как профессионал, были обязаны анализировать ситуацию в этом плане.
—Разумеется я пытался её анализировать.
—В таком случае сообщите суду к каким выводам Вы при-шли.
—Я пришел к выводу, что у ряда работавших на Брутии людей начали развиваться локальные ситуативные неврозы.
—Что значит локальные?
—Это означает, что они возникают лишь в определённой обстановке и порождены неспособностью человеческой психики приспособиться к присутствию постоянного источника опасно-сти.
—В чем проявляется заболевание?
—Всё начинается с возникновения нервной неустойчивости. Однако первоначально работа не даёт зациклиться на ожидании опасности. Но далее, поскольку объективно ситуация усугубляет-ся, индивид начинает отвлекаться от своих обязанностей, ему всё труднее становится сосредоточиться на их выполнении, он постоянно ожидает чего-то плохого. Если человека не вывести из неблагопрятного круга обстоятельств, то невроз может перейти в психоз с самыми плохими перспективами.
—Что Вы понимаете под самыми плохими перспективами?
—Ординарный психоз может закончиться острым поме-шательством, которое вообще не выличить.
—Какие меры, как врач, Вы предприняли чтобы не допу-стить этой перспективы?
—Я докладывал  старшему врачу экспедиции о необходимо-сти вывести всех невротиков с Брутия.
—Их вывезли?
—Вывезли не только невротиков, но и целые штатные группы, в составе которых они работали.
—Куда были эвакуированы все эти люди?
—На Самний. Там не было ни одного нападения за всё время ведения работ и психическое состояние переведённых туда людей быстро нормализовалось.
—А у оставшихся на Брутии были отмечены невротические состояния?
—Острых случаев замечено не было. Но после отлёта де-сантных судов положение тех кто остался должно было стать критическим. Источник опасности сохраняется, а возможности эвакуации больше нет. Думаю, что состояние психического здоро-вья этих людей будет ухудшаться.
Глава 1
СОВСЕМ ОДНИ
Грузовая авиетка с простуженным пассажиром быстро летела в направлении посёлка отщепенцев. Не смотря на простуду, водитель был доволен собой. Поездка оказалась не напрасной. Несколько часов назад Юго-западная дорога вывела его на берег живописной реки, русло которой, там где дорога оканчивалась, расширялось, образуя затон с бурлящей мутной водой. По обе стороны затона, из более мягких почвенных пород проступали скалы разного уровня. С этих скал река скатывалась двумя красивейшими водопадами, образующими естественные границы затона — верхнюю и нижнюю. Дорога, над которой прилетела авиетка Гурьева, оканчивалась смотровой площадкой, с которой открывался великолепный вид на затон и верхний водопад. Однако Мик направил авиетку в центр затона, где заставил её зависнуть над клубящейся белым паром водой чтобы полюбоваться водопадом. После этого Гурьев вернулся к смотровой площадке, посадил грузовик и выбрался наружу. Тяжелые свинцовые облака ветер гнал на северо-восток, в направлении заброшенного посёлка. В воздухе ощущалась сырость, но явного дождя не было. Сжимая в руке рукоятку бластера, Мик подошёл к деревянной баллюстраде чтобы посмотреть на окружающее глазами тех, кто её построил. Место было выбрано превосходно. Ландшафт на противоположном берегу затона представлял собой серию естественных террас, уступы которых были оформлены грядами камней и невысоких скалистых обнажений. Их поверхность, обращенная к воде, об-росла коврами из мхов или была покрыта пятнами лишайков. Вся эта примитивная растительность имела разные цветовые оттенки от зелёного и сине-зелёного до золотисто-желтого и оранжевого. На планете, где совсем нет цветковых растений, этот редкий своим многоцветием уголок природы безусловно должен был служить отдохновением человеческому глазу.
Впрочем, долго оставаться под открытым небом не было ни желания, ни времени. Надо было возвращаться. Кроме того, любоваться видом мешало ощущение простуды и приносимая ветром от водопада морось. Мик забрался в авиетку, проглотил ещё одну таблетку контрострессина и поднял аппарат в воздух. Прежде чем включить программу возвращения, Гурьев на ручном управлении подвёл авиетку к нижнему водопаду и тут обнаружил то, что искал.
Прибрежный колючий лозняк почти совсем скрывал под собой две бетонные площадки на правом и левом берегах бурной реки. Металлическая ферма, когда-то связывавшая их между со-бой, была сорвана со своих оснований и уродливо торчала теперь одним своим концом из пены нижнего водопада. Два притопленных турбинных колеса довершали картину разрушения построенной здесь когда-то электростанции. Недалеко от берега грудой хлама было обозначено место сгоревшей, видимо от удара молнии, подстанции. Её руины окружали полукольцом ещё несколько размытых дождями фундаментов уничтоженных огнём деревянных зданий.
Мик пытался найти что-нибудь ценное среди перемешанного с почвой пепла, но не нашел ровным счетом ничего кроме ржавых гвоздей, скоб, обрывков проволоки и нескольких расколотых керамических изоляторов. Два трансформатора оказались самыми крупными и менее всего поврежденными предметами, которые можно было сразу опознать по их внешнему виду. От трансформаторов прямо в грунт уходили в разных направлениях несколько сильно оплавленных кабелей. Гурьев обратил внимание, что пепелища изрядно заросли лишь травянистыми растениями. Следовательно, пожар возник здесь относительно недавно, года три-четыре назад. Гидротехнические сооружения, напротив, были повреждены не менее чем за десять лет до пожара, — в противном случае хвойный стланник не успел бы так разрастись и закрыть собою основания металлической фермы. Придя к таким выводам, Мик подумал, что землянам повезло, что они нашли у озера ещё совсем целым дом отдыха отщепенцев, а найдя его, обнаружили и оставленное кем-то из них письмо. Теперь, взирая на пепелище, Гурьев с грустью размышлял о том сколько ещё лет может простоять деревянный замок и приходил к неутешительному выводу. Вывод заключался в том, что замок может сгореть от удара молнией уже в этот сезон, а в огне неизбежно исчезнет и оставленная Миком записка. Поняв это, Гурьев достал из кармана несмываемый фломастер и, подойдя к трансформатору с подветренной стороны, воспроизвёл на его относительно сухой поверхности следующий текст: «Благодарим за предупреждение об опасности, оставленное в галерее строения, расположенного на берегу лесного озера. Материализация мысленных образов срывает запланированные монтажные работы. Предполагаем, что препятствия человеческой деятельности порождены присутствием на планете инопланетной цивилизации более высокого уровня, чем земная. Вопрос о нашем возвращении и продолжении работ будет решать Земля». Чтобы текст был лучше виден, Мик обвёл буквы ещё раз. Потом он полюбовался написанным, привязал фломастер к одной из монтажных петель трансформатора, забрался в авиетку, проглотил последнюю таблетку и взял курс на посёлок отщепенцев.
***
Мартен Дюпон не поверил своим глазам когда, подняв тучи пыли и опалив огнём стартовых дюз ближайший кустарник, челнок с грохотом стартовал и быстро скрылся в тучах дождевого неба. Совершенно ошарашенный этим происшествием солдат выбрался из своего неглубокого убежища и бродил теперь от окопа к окопу, пытаясь найти кого-либо из своих товарищей по смене. Никого не было. Грохот неожиданного старта давно смолк и только опалённые огнём ветви кустарника да оплавленная бетонная крошка говорили о том, что здесь совсем недавно стоял десантный корабль. Мартен, как и любой другой на его месте, не мог понять почему его оставили на Брутии. Случившееся казалось столь невероятным, что несколько минут к ряду солдат думал, что погружен в сон и видит во сне до жути похожий на реальность, но всё же нереальный кошмар. Постепенно, приходя в себя, Дюпон восстановил в памяти картину последних событий, понял неразрывность её фактов и пришел к выводу, что всё произошло наяву.
Несколько успокоившись, солдат стал думать, что его отсутствие на борту должно непременно обнаружиться при пересадке людей в надпространственные корабли. Следовательно, за ним вернутся и достаточно скоро. Надо только не уходить далеко от бетонной площадки. Мартен прошелся по её периметру, нашел подходящий пенёк и уселся на него, глядя в клубящеся посветлевшими облаками небо. Не успел он как следует сосредоточиться на этом занятии, как вдруг откуда-то с юга на бреющем полёте пронеслась авиетка и, сделав круг над площадкой, опустилась на бетон в пяти шагах от сидящего на пеньке солдата. Полукупол кабины откинулся и спрыгнувший на грунт Гурьев обратился к Мартену:
—Где Стоун?
Мартен Дюпон показал пальцем в небо и в свою очередь спросил:
—Вы-то сами откуда взялись? Я думал, что все улетели.
Несколько минут ушло на взаимные распросы, которые за-кончились принятием общего решения — ждать возвращения чел-нока, но не под открытым небом, а внутри авиетки.
Некоторое время мужчины молчали, будучи погружены в состояние ожидания и в свои собственные мысли. Но прошел час, затем второй и возник новый повод для разговора — чем заморить пробудившегося червячка. Небольшое количество пищи у них было. У солдата — ЭН-ЗЭ, неприкосновенный запас, состоящий из нескольких больших таблеток, содержащих высушенные гидролизаты белка и жира. У Гурьева — две банки концентрированного молока и банка комбинированной каши. Решили начать с невкусных таблеток. Согрев немного воды в бортовом кипятильнике грузовика, товарищи по несчастью растворили в ней таблетки и долго пили энергетическое пойло, постепенно согреваясь и притупляя чувство голода. Прошел ещё час. Гурьев предложил выйти и размяться. Мартен выходить не хотел, но когда Мик рассказал ему о найденном в лесу поросёнке, пожелал на него посмотреть. Уже начинало темнеть. Чтобы рассмотреть животное пришлось включить свет в грузовом отсеке. Поросёнок был на своём месте и весьма позабавил солдата своим вполне земным видом.
—В крайнем случае, мы могли бы его съесть, если конечно челнок задержится. —Сказал он Гурьеву.
Мик хотел ответить, но не успел. Вокруг неожиданно стало значительно светлее, будто время возвратилось на несколько часов назад и закатившееся было светило вернулось на прежнее место на небосводе. Однако посвелело всего лишь на несколько мгновений. Как только сумерки восстановились Гурьев повер-нулся к Мартену и громко и отчётливо сказал:
—Типун тебе на язык!
Мартен посмотрел на него непонимающе и спросил:
—Что случилось?
—Стартовал один из наших надпространственных кораблей.
—Вы уверены?
—На все 100 процентов. Дело в том, что в момент старта корабль не просто исчезает, а создаёт временное искривление про-странства в точке, где он ранее находился. Благодаря этому на мгновение изменился путь света от местной звезды, что мы только что и увидели.
—Значит за нами никто не вернётся?
—Ещё один типун тебе на язык. Кто сказал, что стартовал именно тот корабль, к которому мы с тобой приписаны, а? Мы ведь не знаем расположения кораблей на орбитах, ни относительно нас, ни относительно местной звезды. Возможно за нами вот-вот прилетят. Пойдем-ка лучше в кабину да послушаем эфир. Кстати, где твой радиофон?
Услышав такой вопрос, Мартен снял шлем и долго искал у себя за шиворотом выпавшие из ушей шлемофоные кружочки. Мик, видя, что солдат ничего не находит, посоветовал поискать их в карманах, где те и были найдены.
—Когда ты их снял? — спросил он у остолбеневшего парня.
—Знаете, я их и не надевал.
—Ну да? Быть не может!
—Точно. Когда Юнис в последний раз разводил нас по по-стам, то не стал проверять снаряжение. А я точно помню как поло-жил эту мелочь в карман ещё после первого дежурства. С тех пор я ими не пользовался.
—Значит, если приказ об оставлении постов и срочной по-грузке в челнок был отдан по радио, то ты его не услышал.
—Естественно. Но я не мог себе представить, что Юнис не удостоверится лично в том, что вся смена вернулась на борт. Ведь если солдат не возвращается, то разводящий обязательно должен лично явиться на его пост. Разве не так?
—Так, приятель, так. Но поскольку Юнис не пошел чтобы снять солдата с поста, видимо солдат всё-таки вернулся в челнок.
—Но я же здесь.
—Вопрос не в том, что ты здесь, а в том кто вместо тебя те-перь там. —Сказав это, Гурьев показал пальцем вверх. —Видимо солдата Дюпона Юнис ждал столь нетерпеливо, что Дюпон с поста вернулся. Следовательно возвращаться сюда челноку не за кем.
У Мартена был столь ошарашенный вид, что не смотря на тяжесть ситуации Гурьев позволил себе рассмеяться.
—Не дрейфь, дружище! — сказал он. —Меня там, по всей вероятности, тоже дождались. Так что за нами никто не прилетит.
Глава 2
НЕ СОВСЕМ ОДНИ
Мик и Мартен сидели в авиетке. Гурьев медленно сканиро-вал эфир в надежде, что ещё кто-то из землян застрял на Брутии. Эфир отзывался лишь атмосферными помехами, связанными с грозовой деятельностью. Только один раз человеческая речь вплелась в эту какофонию. Но это был всего лишь автоматический радиомаяк, забытый в спешке срочной эвакуации и повторявший неизвестно кому предложение вступить в переговоры: «Как утомительно межзвёзное молчанье, как тягостна жестокая война...». В конце концов Мику надоел треск в эфире и он решил попытаться вызвать кого-либо сам. Первая же попытка привела к успеху. Отозвались несколько человек, причем практически одновременно. Призвав собеседников к порядку, Гурьев попросил одного из них подробно описать ситуацию, в которой те находились. В результате выяснилось, что на острове осталась группа людей, выполнявших экстренные предстартовые операции у ретранслятора. Все они были ошеломлены неожиданным отлётом челнока, который не дождался возвращения их на борт. Короткое радиосовещание закончилось тем, что Мик с Мартеном остались на материке до утра караулить возможное возвращение челнока. Поскольку челнок так и не вернулся, на следующие сутки, около полудня, Гурьев привёл авиетку на остров.
Лагерь выглядел отвратительно. На месте столовой лежал её сдувшийся купол. Там и сям валялись раскисшие от дождя упаковочные коробки, а ветер носил по острову клочки тарного наполнителя. Несколько балков исчезли со своих мест, в том числе радиобалок. Должно быть их успели разобрать и вывезти. Один жилой балок был разобран, но не отправлен. Остальные оказались нетронутыми. Всё говорило о том в какой спешке, граничившей с паникой, проходила эвакуация землян.
Долго уговаривать оставшихся перебраться на материк не пришлось. Все и без уговоров понимали, что на небольшом острове восемнадцать человек не смогут найти себе пропитание. Несколько оставленных в предстартовой спешке упаковок с концентратами не могли решить пищевой проблемы. Обсуждали только место будущей базы. Большинство склонялось к посёлку отщепенцев, где могла бы высадиться очередная экспедиция землян и легко найти оставшихся. Однако коллективная экскурсия к озеру изменила общественное мнение и начался переезд в замок. Жить решили в балках, которые предстояло установить во дворе замка, предварительно расчистив место. После переезда энергетическую установку нужно было снять с авиетки, чтобы использовать её только для бытовых нужд. Это означало, что у людей будет освещение и тепло, но не будет антигравитационного транспорта. Так как антигравы больше были не нужны, то запасов энергии должно было хватить года на три. Впрочем никто из оставшихся не сомневался, что за ними вернутся значительно раньше. Тревогу вызывал дефицит продовольствия и практически полное отсутствие медикаментов. Охота на местных животных могла удовлетворять лишь спортивный интерес людей. Есть добытое таким образом мясо было нельзя из-за несовпадения химического состава белка брутианских животных с таковым у землян. Самая малая неприятность, которая могла произойти от такого употребления, заключалась в недостатке нескольких важ-нейших аминокислот. Самая большая — в том, что похожие по структуре, но всёже другие аминокислоты будут-таки встраиваться в тело человека и вызовут такие заболевания, вылечить которые не удастся. Правда Мик нашел в лесу поросёнка, который никак не мог быть единственным. Если одичавшие свиньи встречаются на Брутии и через несколько десятков лет после ухода отсюда людей, то, следовательно, они здесь размножаются.
Мик никогда не думал о том, что ему придётся выступить в роли организатора случайной группы людей и не хотел этого. Всё решилось помимо его воли. Среди оставшихся на острове ока-залось ещё двое военных, людей для которых устав экспедиции был своего рода конституцией, главаным законом, нарушить который, если и можно было, так только без свидетелей. Поскольку свидетелей оказалось предостаточно, пришлось вспомнить об уставе, где в пункте 78 провозлашалось следующее:
«78.1. В случае гибели основной части экспедиции, включая службу координатора, а также во всех ситуациях когда невозможно установить связь ни с координатором ни с кем-либо из его заместителей оставшийся контингент экспедиции считается её арьергардом.
78.2. Руководителем арьергарда становится в порядке предпочтения:
1. лицо заблаговременно назначенное на этот случай руко-водством экспедиции.
2. лицо, имеющее на момент возникновения  арьергарда наибольшие служебные полномочия.
3. лицо, имеющее в служебной табели о рангах наиболее высокую должность.
4. при одинаковом ранге нескольких членов арьергарда, лицо имеющее из них наиболее высокое звание.
5. при всех равных перечисленных в п/п 2-4 обстоятель-ствах, лицо имеющее наибольший стаж работы в экспедиционных условиях, исчисляемый в месяцах.
6. при всех равных перечисленных в п/п 2-5 обстоятель-ствах, лицо, фамилия которого стоит выше в алфавитном списке членов арьергарда.
7. при всех равных перечисленных в п/п 2-6 обстоятель-ствах, лицо, выбраное по жребию.
Итак, трое военных, включая Мартена Дюпона, взяли на себя инициативу, напомнив оставшимся штатским о существовании устава экспедиции. Таким образом, Гурьев стал руководителем всех оставшихся на Брутии по пункту 78.2.2., то есть по той простой причине, что имел особые полномочия, подтверждённые жетоном, красовавшимся на его куртке. Правда, Мик был обязан не позднее определённого срока назначить себе заместителя. Срок по уставу определялся голосованием всех членов арьергарда, которые посчитали возможным, исходя из того, как складывалась ситуация на Брутии, установить его равным 10 суток. За это время Гурьев должен был, интенсивно общаясь с каждым из оставшихся, получше узнать людей и организовать, на первых порах, их жизнь и работу. Хотя Мик и руководил до этого электротехнической группой, но сам себя хорошим организатором не считал. Однако уже в первые дни ро-бинзонады ( так все стали называть период своей жизни после отлёта основной части экспедиции на Землю ) Гурьеву удалось сделать главное — решить пищевую проблему. Помог случай. Для перевозки балков авиетку пришлось освободить от томившегося в кузове поросёнка. Гурьев сам загнал его в подвальное помещение замка и улетел на остров. Во время его отсутствия четверо первоприбывших занялись расчисткой площадки под балки. Работа была сделана достаточно быстро, после чего люди, ожидавшие прибытия груза, разбрелись по помещениям замка. Двое из них решили осмотреть подвалы и обнаружили там вместо поросёнка какое-то странное создание, напоминающее двояковыпуклую линзу на четырёх опорах. Не-ведомая тварь никак не реагировала на присутствие людей, только когда те стали светить на неё фонариками, засеменила в самый тёмный угол. Но самое интересное произошло после возвращения Мика с первой партией груза. Занявшись разгрузкой, люди на время забыли о превращении, зато Гурьев не только помнил о поросёнке, но и весь обратный путь прикидывал как бы получше устроить свиноферму и чем кормить животных. На всякий случай Мик насобирал на острове несколько пучков разных трав, которые теперь собирался предложить поросёнку в качестве корма. Фонарика он с собой не взял, поэтому, войдя в подвал, не сразу нашёл то, что искал. Наконец, в самом тёмном углу он увидел знакомый силуэт и решил подманить животное видом и запахом пищи. Зная, что у свиней прекрасное обоняние, Мик как следует размял один из пучков, а когда появился отчётливый даже для человека запах травы, тоненько посвистел. В ответ животное выбежало из угла, подошло к Гурьву и стало своим подвижным пятачком обнюхивать угощение, впрочем не притрагиваясь к нему. Именно в этот момент в подвал вошли те самые двое, кото-рые незадолго до этого обнаружили метаморфозу. По их ошарашенному виду Мик сразу понял, что произошло нечто из ряда вон выходящее. Объяснения не заставили себя ждать, а ре-зультат их свместного обдумывания привёл всех к естественному выводу, что поросёнок фальшивый.  Для большинства оставшихся не существовало вопроса можно ли есть фальшивую свинину. Местные оборотни до сего дня доставляли людям только неприятности, принимая сами человеческое обличие. Теперь, когда основной проблемой людей стала добыча пропитания, НЕЧТО начало притворяться потенциальной пищей. Из всех десантников только Гурьев знал, что подобное уже один раз происходило на Брутии, причём в этом же самом замке. В первый раз метаморфоз происходил по схеме: манекен ; Псевдостоун ; манекен. Теперь — поросёнок ; общая схема четвероногого ; поросёнок. После недолгих размышлений Мик пришёл к более общему выводу:   биоробот под влиянием идеальных усилий чело-веческого сознания способен обратимо превращаться в конкретный живой объект. При утрате идеальной связи с человеком, происходит обратное превращение. Гурьев не долго размышлял над вопросом есть или не есть фальшивую свинину. Он был уверен, что всю недостающую информацию о внутренем, в том числе биохимическом строении поросёнка, НЕЧТО ско-пировало с человека. Следовательно, аминокислотный состав белка, полученного из фальшивой свинины, должен быть такой же как у человека. Как только с перевозкой балков и других грузов было покончено, Мик приказал Дюпону пристрелить животное, после чего сам выпотрошил и освежевал поросёнка. Делать это было крайне неприятно, но выбирать не приходилось. Поскольку холодильника не было, а автоклав ещё только налаживался одним из механиков, освежёванную тушу подвесили на нижней ветви одного из многочисленных деревьев, выросших внутри замкового двора. Расстелив под тушей большой лист полиэтилена, принялись за разделку. Не станем здесь описывать все подробно-сти этого мало эстетичного, а для большинства просто отвратительного процесса. Отметим только, что ничего необыч-ного в строении внутренних органов Гурьев не обнаружил. Сказать по правде у него и не было никаких специальных знаний в области анатомии свиней. Поэтому наблюдаемую тошнотворную картину приходилось сравнивать с сохранившимся в памяти рисунком из школьного учебника  физиологии человека. Сходство Мику показалось вполне достаточным и он громко, чтобы все хорошо расслышали, сказал, что в ужин все будут есть свинину. Поскольку процедура иногурации руководителя арьергарда только что завершилась, оспаривать это решение никто не стал. Надо сказать, что и зарождавшийся в желудках людей голод тоже не давал оснований для спора.
Шашлык из свинины испекли над угольями хорошо прого-ревшего костра в самом центре двора замка. Свою порцию каждый готовил самостоятельно. Дождь еле накрапывал. Харчевались в галерее, молча глядя на шипящие уголья костра. Некоторые не скрывали чувства отвращения к такому давно забытому виду пищи и, откусывая очередной кусок, закрывали глаза. Но постепенно голод отступил, а вместе с тем установилось хорошее настроение, завязался разговор, который продолжался в сумерках. Говорили главным образом о том, что дела не так уж плохи, что Брутий планета достаточно земного облика и что энергии конечно хватит чтобы дождаться очередной экспедиции с Земли. Сумерки быстро перешли в мутную пасмурную ночь, дождь вновь усилился и люди начали расходиться по пустовавшим комнатам северного корпуса.
Военных Гурьев попросил задержаться. Мик понимал, что теперь вправе им приказывать, но чувствовал при этом явное не-удобство в связи с тем, что такой стиль общения никогда не был для него характерен. К тому же обстоятельства требовали прибегнуть к вынужденному обману. Поэтому, стараясь держаться в несвойственных ему официальных рамках, он скорее продекламировал, чем распорядился:
—На вас троих возлагается охрана нашего лагеря и добыча пищи. Боевые дежурства — по восемь часов. Место дежурств — галерея над воротами. Отдых — перед дежурством. Охота — после. На охоту будете брать по два человека штатских. Местных животных не отстреливать. Для нас они не съедобны. Охотиться будем только на свиней, овец, кроликов, кур и прочую земную живность. Вопросы есть?
—Разве кроме свиней здесь есть другие земные животные?
Мик был готов к такому вопросу. Он знал, что с ответом на него не следует тянуть, поэтому продолжил врать очень быстро, чётко и уверенно:
—Здесь есть все названные мною животные и, по-моему, в весьма значительном количестве. Во всяком случае вчера на дороге я несколько раз пролетал над группами овец. Что касается кур и кроликов, то они то и дело разбегались при пролёте над буреломом, перегорождавшем дорогу.
—Но тогда здесь есть и люди?
—Людей нет. Вернее нет никого, кто присматривал бы за животными. Поблизости от скота нет и никакого жилья, кроме того, в котором мы сейчас находимся, а оно, как видите, давно оставлено хозяевами, скотина же с тех пор размножается, будучи предоставлена самой себе.
—От кого же мы будем охранять лагерь? От отщепенцев?
—Маловероятно, что они здесь появятся. Если считать, что они тут есть, то их видимо мало. Кроме того, отлёт челноков, эвакуация экспедиции, события столь заметные, что не попасть в поле зрение кого бы то ни было не могли. Думаю, что отщепенцы, если они тут есть, скорее всего считают, что землян на Брутии не осталось. Если мы будем тихо сидеть за этими стенами, то  спокойно дождёмся повторного прилёта экспедиции.
***
Итак, в первый день своего руководства арьергардом Гурьев взял на себя первое ночное дежурство. Делать это было нельзя из-за недолеченной простуды. Однако, как говорится: «Хорош тот десантник, который задним умом крепок, да еще и жив остался».
Пройдя по коридору второго этажа до самого его конца, Мик толкнул узкую дверь и оказался на скрипучей площадке одной из двух шестигранных башен. Здесь было темно и сыро. Сквозь прохудишуюся кровлю на плечи и голову Гурьева падали редкие, но крупные капли. Мик посветил на стены фонариком и нашел еще одну дверь, которая при попытке ее открыть от толчка просто выпала на надвратную галерею. Там было полное царство воды. Скользкие доски под тяжестью инженера оказались настолько податливы, что Гурьев не решился пройти по галерее до входа во вторую башню. Втащив дверь внутрь башни, Мик расположился на ней, прислонясь к стене у той ее части, где с крыши меньше капало и постарался вздремнуть. Дежурить всерьёз он не собирался, понимая, что охранять замок неоткого. Однако сон не приходил. Заснуть мешал не только холод, но и ощущение, что какое-то важное дело, которое нужно было сделать еще вчера, осталось несделанным. Перебирая в памяти все недавние события, Гурьев понял, что так и не дал ответа на вопрос десантника — от кого же надо охранять замок? Ответ-то был прост — ни от кого! Но тогда зачем? Очевидно для того, чтобы все остальные чувствовали себя в безопасности и не думали о внешней угрозе. А как же трое военных? Неприятности в экспедиции как раз и начались из-за того, что солдаты на боевых дежурствах думали о возможных источниках опасности. Следовательно, необходимо сделать так, чтобы пока все считали, что солдат находится на посту, он на посту бы не был, а если бы и был, то занимался бы совсем другим делом. Каким? Этот вопрос казался второстепенным, и его решение Мик перенёс на потом. Архиважным становилось исключительное положение военных. Им не только придется внушить, что дежурства как таковые не нужны. Требовалось еще и доказать, что эта ненужность не должна стать достоянием всех остальных! Это последнее обстоятельство вынуждало Мика назначить себе заместителя из числа этих троих. Только так можно было сохранить эту не-бывалую военную тайну.

Глава 3
СОВСЕМ НЕ ОДНИ
Можно сказать, что Мик проснулся от голода. Спать хоте-лось, но есть хотелось еще больше. Еще не открывая глаз, Гурьев понял, что находится не в деревянном строении отщепенцев и не в балке десантников. Вокруг стояла тишина, в которой почти растворился едва ощутимый гул. Возникло впечатление, что источник последнего был где-то поблизости, но отделен от того места, где лежал Мик какой-то очень неслабой преградой. Корабль!
—Я - в корабле! — подумал Гурьев и открыл глаза.
Окружающая обстановка до такой степени его удивила, что Мик решил, что видит на редкость чёткий и красочный сон. Инже-нер увидел, что лежит на постели под ярким шерстяным одеялом, цвета которого были бы совершенно неуместны не только в штат-ной каюте надпространственного корабля, но и в его госпитале. На столике, прикрепленном возле иллюминатора, стояла лампа с ярким абажуром. Сам иллюминатор был зашторен голубой занавесью с золотыми разводами узоров на ней. Возле койки лежал прикроватный коврик с вытканными на нем изображениями лягушек и каких-то водных растений. Помещение, в котором находился Мик, безусловно было каютой. Об этом говорили и блокаторы каютной двери. Но в таких каютах Гурьеву бывать еще не приходилось. Впрочем, нет. Было! Он вспомнил как во время учебы в школе, на одной из ступеней промежуточного цикла, он целый семестр провел на борту большого океанского лайнера, единственным назначением которого было служить плавучей школой и обеспечивать уроки практической географии.
Гурьев выбрался из-под одеяла, открыл узенький шкафчик и, не найдя в нем своей униформы, надел то, что там нашел – темно-синий комбинезон. Единственной обувью оказались шлепанцы, приютившиеся на прикроватном коврике. Одевшись «как бог послал», Мик взялся за рукоять блокатора и хотел-было открыть дверь, но остановился увидев на ней надпись, нанесенную по трафарету красной краской:
Si iнпосiблоsti открыtija дверi
— проzвонitь беsпечноstь
da оtkрываtь альteрнаtвен zаsлон напроtiв
Не беремся утверждать, что по спине Гурьева забегали му-рашки, а волосы на голове зашевелились, но можете сами предста-вить как должен себя чувствовать десантник, предполагавший, что никаких отщепенцев на Брутии нет, и, в результате, сам попавший к этим отщепенцам. Придя в себя, Мик оглянулся и увидел этот самый альteрнаtвен zаsлон. Он представлял собой  небольшую, в одну треть от настоящей, дверцу с такими же блокаторами, как у основной двери. Подергав ручки блокаторов, инженер понял, что открыть большую дверь он не сможет. Тогда Гурьев решил действовать по предложенной самими же хозяевами инструкции и нажал на кнопку с нанесенной под ней надписью «беsпечноstь». Возле обеих дверей загорелись зелёные лампочки. Всего несколько секунд Мик раздумывал какой из двух выходов открыть, потом подошел к маленькой дверце, а вернее люку, взялся за блокаторы и решительно развел их в противоположные стороны. За спиной раздался негромкий звон. Гурьев оглянулся ; над большой дверью теперь светилась красная лампочка. Отлично! Теперь сюда войти будет непросто. ; подумал он и отвел дверную заслонку в сторону. Войти в соседнее помещение Мику не удалось. В проем маленькой двери просунулась голова, а затем и торс Мартена Дюпона. Тот некоторое время молча тара-щил на Гурьева изумленные глаза, потом оглядел каюту и, быстро перебравшись через высокий порог, оказался рядом с инженером.
; Вы что же, живы?
; Точно не знаю, но надеюсь, что жив. Я ни черта не помню с той ночи после ужина с шашлыками. Откуда взялись отщепенцы?
; Прилетели через несколько дней и почти сразу нас нашли.
Мартен принялся рассказывать.
; Вас нашли на следующее утро в башне и в полной бессо-знанке. Сильный жар, бред и все такое. Перенесли в дом. Пока ребята собирали во дворе балки, снимали антигравы с грузовика, Вы были в доме. Присматривали за Вами по очереди. Потом в балках заработало отопление и Вас перетащили в балок. Настроение у ребят было хреновое. Руководитель – в отключке. Выбрать нового нельзя, пока старый жив, это при том, что Вы еще и заместителя себе не назначили. Одно хорошо – одичавшей живности много. Каждый день – свежее мясо. Спасибо, что успели до болезни разведать, дежурства назначили. Работы было много. Наладили освещение двора, на башнях прожекторы поставили, сигнализацию пожарную. Начали мастерить лодку. Погода плохая, что ни день – то дождь. Когда сильно льет вообще тоска. От тоски все чаще радио на прием включали, но там ничего кроме наших позывных про «межзвездное молчанье». Веселее от него не становится, просто все-таки еще один родной голос. Вот как-то через недельку после того, как Вы заболели включил я опять радио, а позывных-то и нет. Начал эфир сканировать, и на тебе – музыка. Да такая приятная, веселая. Пошел к ребятам – дал послушать. Поверили не сразу. Думали – плеер. Но разве я стал бы так шутить. Стали и другие включать. Нашли эту волну – обрадовались. Кричат, смеются, обсуждают как наши быстро вер-нулись за нами.  Радовались недолго. Музыка утихла, заговорил ди-джей. Мы все как опешили. Слова вроде знакомые, а вся речь звучит как тарабарщина. С трудом поняли, что следующая песня посвящается командиру крейсера Денебу Астрофилу. Тут уж всё стало ясно, имя-то типично отщепенское. Забили тревогу. Большинство Вас ругает, дескать ошиблись Вы, а Стоун прав был. Кое-кто так прямо и говорил, что отщепенцы, пока нас много было на Брутии, не решались открыто напасть. Так, по мелочи, пакостили. Теперь, когда экспедиция ушла, сила – на их стороне. Вот они и и не стесняются, даже открыто в эфир выходят.
; А вы сами, Мартен, что Вы подумали?
; Я-то? Сначала тоже так решил, но потом, думаю, нападения-то нет. Тут и группа с охоты вернулась. Все целы и с добычей. Я и говорю: давайте в эфир выйдем на той волне, где радиомаяк наши позывные повторял. Его, видимо, отщепенцы отключили, когда высадились на остров. Хуже от выхода в эфир не будет, тем более, что изначально позывные передавались по приказу координатора.
; Ну и как остальные?
; Пошумели, посовещались, но не долго. В общем, в конце концов, проголосовали и согласились выйти на связь. Меня, как инициатора, заставили повторять по радио слова позывных: «Как утомительно межзвёзное молчанье, как тягостна жестокая война...». остальные, кроме вахтенного, уселись рядом и настроили радио на отщепенскую волну. Сидят, а там музыка, шутки какие-то на отщепенском наречии. Ди-джей загадки загадывает, а отщепенцы, видимо из их десанта, варианты ответов предлагают, пытаются выиграть какой-то приз. Вдруг, на моей волне, а не на той, что ребята прослушивали, появился тональный сигнал: два длинных, один короткий и еще один - очень длинный. Я сразу замолчал, только громкость увеличил. Ребята свои приемники выключили – мой слушают. Сигнал повторился несколько раз, а после паузы женский голос: «Ваши позывные приняты, что случилось?». Я от волнения молчу, пытаюсь ответ придумать. Пока молчал она эти слова повторяет. Наконец я собрался и говорю: «Здесь экспедиция с Земли. Терпим бедствие. Потеряли связь со своими кораблями. Просим помощи». Вот за это «Просим помощи» меня потом чуть свои не побили. Дескать, выйти на связь с отщепенцами еще координатор распорядился, а вот просить у них помощи никто приказа не отдавал. А Вы как считаете, я не должен был так говорить?
; Теперь это не важно, Мартен, но думаю, что все сделано было правильно. Ведь если решили выйти с отщепенцами на связь, то уж не для того же чтобы с ними о музыке разговаривать.
; Ну вот и я так подумал, не сразу, правда. Сперва не нашелся что ребятам ответить. Тут снова голос по радио: «Мы Вас засекли, встречайте планелеты со стороны озера». Минут пять прошло – летят целые три крылатые машины. Кружок над нами сделали и сели прямо на озеро.
; Забрали Вас сразу?
; Не то, чтобы забрали, но почти сразу.
; Что значит «не то, чтобы»?
; Сказали, что если Вас, больного, не вывезти с планеты немедленно, то Вам конец. На это ребята ответили, что полетят все вместе и обязательно с Вами, поскольку Вы наш начальник. Вот и получается, что не забрали нас, а мы сами напросились.
; Когда это было?
; Да часов 12 уже прошло.
; Да что Вы? Получается, что 12 часов назад я почти что подыхал.
; Ну! А я-то как удивился, когда Вас увидел. Интересная у них медицина.
; Послушайте, Дюпон, а что Вы делали эти 12 часов?
; Да мы все делали одно и тоже. Сперва в их челнок погрузились. Полетели. Сидим в салоне. Иллюминаторов никаких нет – тоска. Правда, в передней части салона большой экран. Сначала на нем никакого изображения не было. Потом наступила невесомость и почти сразу на экране возник их корабль.
; Как он выглядит снаружи?
; Внушительно, даже очень. Я таких никогда не видел.
; Боевой?
; Ясное дело. Пока челнок делал полный облет вокруг ко-рабля мы все рассмотрели: ракетные установки, плазменные пушки, еще какие-то штуковины в носовой части и на корме, пакетами штук по шесть в связке.
; Корабль надпространственный?
; Судя по трубе – да!
; Вы хотите сказать, что все палубы, вооружение и надстройки смонтированы вокруг полого цилиндра?
; Именно так!
; При этом утверждаете, что никогда такого корабля не видели, даже в пособиях по военной технике отщепенцев?
; Даже там не видел. Этот корабль новый.
; Значит они научились строить надпространственные ко-рабли.
; Зачем же они нам его показали, это же, как ни посмотри, военная тайна?
; Пока не знаю, Дюпон, но раз показали, значит хотели показать. Между прочим, они Вас кормили?
Оказалось, что кормёжки не было. Мартен тоже был голоден, и именно направляясь на поиски пищи, попал из своей каюты в каюту Мика. Гурьев запер переходной люк, соединявший каюты, после чего разблокировал большую дверь и выглянул наружу. За порогом был коридор в который выходили двери нескольких кают, в том числе и гурьевской. По коридору парами и по одному слонялось несколько человек, одетых, как и Мик с Мартеном в синие комбинезоны и шлепанцы, - ни дать, ни взять госпитальный отсек. В слонявшихся Гурьев узнал своих товарищей по экспедиции.
Когда всеобщее изумление, вызванное появлением Мика, и последовавшие за ним эмоции несколько улеглись, а взаимное лю-бопытство было удовлетворено, появился человек в униформе и от имени хозяев пригласил всех, как он сказал, в каффэ.
Каффэ представляло собой большой зал с огромным столом в виде незамкнутого кольца. На Земле такие столы использовались для деловых встреч, конференций, предполагавших обмен мнениями, но здесь «круглый стол» имел совсем другое назначение, ; за ним принимали пищу. За столом могли бы разместиться человек пятьдесят, но приборов на нем оказалось только около тридцати. Человек в униформе указал широким жестом на стол, а когда все расселись и обнаружилось что приборов ровно на один больше, чем землян, занял пустующее место и спокойно приступил к еде. Ел он без особого аппетита и мало, зато часто и с интересом посматривал на обедающих землян. Этот единственный из присутствовавших представитель хозяев все время молчал, так что его роль видимо сводилась к определению порядка поглощения блюд, имевшихся на столе. Земляне сначала сосредоточились на еде, но по мере того, как чувство голода отступало, принялись в свою очередь разглядывать незнакомца. Парню было лет двадцать – двадцать пять.  На нем была легкая форма военного образца со знаками различия в виде фиолетовых петлиц окантованных серебряной тесьмой. На темном поле петлиц не было ни звезд, ни каких-либо иных знаков командирского достоинства. «Рядовой», — решил про себя Гурьев. Примерно в средине трапезы в начавшийся тихий разговор обедающих вмешался посторонний голос. Пожелавший всем приятного аппетита мужчина, обратился к Мику:
— Коллега Гурьев! Меня зовут Денеб Астрофил, я командир надпространственного крейсера Пилигрим. Приглашаю Вас к себе для беседы. Думаю – нам есть о чем поговорить. Примерно минут через 15 Мицар, он сидит сейчас за одним столом с Вами, проводит Вас ко мне, если конечно не возражаете.
— Нет, не возражаю, — ответил Мик в пространство.
— Ну, вот и прекрасно. Жду.