Старомодная комедия на сцене Камерного театра

«Старомодная комедия», или Чехов? Арбузов? Ланцов?

15 июня 2010 года в Камерном театре (Екатеринбург) состоялась премьера спектакля «Старомодная комедия» (автор пьесы – Алексей Арбузов, режиссер – Евгений Ланцов). Эпитет «старомодная» в данном случае не несет негативного смысла, скорее, поднимает на пьедестал времена минувшие. Это гимн 1960-м, искренним чувствам, настоящим ценностям, которые от времени становятся лишь крепче. «Комедия»… и действительно часто зритель смеется, и это добрый смех над остротами, жестами, интонацией героев, но эта комедия постепенно становится драмой, а в ней отражается судьба целого поколения, людей, которым суждено любить «вопреки».
Пролог. Кулисы закрыты, актеров нет, но зритель уже в тексте, сценическое пространство красноречиво вводит в эпоху и косвенно указывает на некоторые штрихи к портретам героев. На кривых, неровных «кусках» бревенчатых заборов обнажается история XX века, ее светлое советское прошлое в лицах (фотолетопись из черно-белых фотографий – интересный ход, чтобы ввести в экскурс!), о медицинском профессиональном статусе главного героя намекает белый халат, висящий на «старомодной» коричневой вешалке, а еще на горизонте маячит скамейка, а это значит, без романтических свиданий здесь не обойдется.  Открывается занавес, и на заднем плане все богатство рижской природы: воркуют птицы, качаются в зеленой дымке деревья – сцена ожила.    
Эта комедия (или драма?) о двух людях, которым было суждено завести курортный роман и разойтись на исходе отведенного им летом и судьбой сроком. И в эту, казалось бы, уже некогда рассказанную Чеховым историю погружаются герои XX века. Теперь центральными персонажами оказываются доктор из санатория и его пациентка – на момент роковой встречи цирковая кассирша.  В новом сюжете появляется ряд нюансов, усложняющих чеховскую историю любви. Есть слово об Отечественной войне, о твисте, «стилягах из Москвы», о том, что XX-й век необъятен, велик и в своей огромности погубил многих людей. Этот подтекст становится очевидным из монологов героев и еще одного, внутреннего, сюжета, в котором играют простые люди, в обычных одеждах, без имен. Итого, историю любви Валентина Воронина (конечно, его героя – Родиона Николаевича) и Эллы Прийменко (по роли – Лидии Васильевны) допевают (в прямом смысле этого слова) саксофон  и два очень симпатичных человека («парень» и «девушка»). Сюжет в сюжете, прошлое в настоящем, смех сквозь слезы… настоящая «старомодная комедия о главном».

Основная сюжетная линия…
 
выстраивается из ряда встреч и диалогов Воронина и Прийменко. Каждая встреча – этап в развитии отношений, эмоциональная громада, показывающая всю глубину человеческих переживаний. Мимика, жесты, тонкие хитросплетения в аксессуарах – все это психологические моменты, позволяющие актерам войти в роль и прожить моменты счастья, которые, как вспышка, «солнечный удар», с людьми иногда случаются и ослепляют на целую жизнь.
Знакомство героев отнюдь не несет в себе романтический ореол (как, скажем, в рассказе Чехова «Дама с собачкой»): больная (Лидия Васильевна) приходит на прием к врачу (Родиону Николаевичу). Обычный визит к доктору в силу темперамента и юмора героев превращается в остроумный диалог, причем лидирующую позицию занимает женщина. Элла Прийменко показывает свою героиню импульсивной, экзальтированной дамой, которая не пасует даже перед таким франтом, как Валентин Воронин в роли врача. Вот, к примеру, Лидия Васильевна обвиняется своими соседками в пении «ни свет ни заря», на что та отвечает: «Но я же  не пою в дождливую погоду».
Родион Николаевич:
- В графе ВОЗРАСТ вы поставили прочерк
Лидия Васильевна:
- Мне нет еще и 80-ти
Очевидно, что в этом раунде победа за героиней, однако ее образ открывается лишь с одной – артистической – стороны. Да и герой покамест являет себя лишь как врач, допрашивающий пациента. Костюмы дописывают психологические недоговоренности: «она» наступает красными аксессуарами, «он» уравновешивает стройными клетками своего пиджака.
 
Узнавание друг друга происходит в кондитерской. И здесь каждый норовит задеть соседа и вместе с тем пробудить к своей персоне интерес. С «ее» стороны очевиден флирт, «он» стремится показать свою неприступность и отпускает колкости в ее адрес. Язвительность обостряется советскими шаблонами, применимыми в официальной ситуации, но не в данной: герой называет свою собеседницу исключительно «товарищ Жербер». Очевидна нарочитая игра героев. В этой сцене афоризмами блистает уже «врач». Так, он делится своими впечатлениями о санаторных дамах и об одной говорит: «снимает платок, а у нее синие волосы». С этой сцены в общем антураже усиливается романтическая струя, медицинская тема уходит на второй план. Сам факт встречи в кондитерской, где можно насладиться чаем с маковой булочкой (что герои и делают) и где-то неподалеку услышать призывный крик морских чаек, – уже романтика.
   
Душевное сближение героев происходит на лоне природы, в дождливую погоду. В этой сцене «товарищ» больная превращается в красивую, интересную женщину, и герои начинают раскрывать свои скрытые уголки души. Они говорят о прошлом, ведь оно у каждого есть! О Москве, о Ленинграде, о мечтах и о стремлениях. Родион Николаевич, как и чеховские герои, напрасно ждет перемен (вот-вот приедет дочь), но «на рижском фронте без перемен». Все так же будет идти дождь, те же странные пациентки будут приезжать с синими волосами, и дочь так и не приедет Что важно, герои все-таки пытаются вырваться из «футляра» обыденности. Так, Лидия Васильевна в надежде побороть старость со страстью пытается сломать зонт (тоже своего рода футляр), правда у нее ничего не получается.
В этой сцене больше пауз, значимого молчания, дождь становится одним из персонажей, говорящим за людей. Родион Николаевич восклицает: «Вы фантазерша!». Лидия Васильевна: «Нет, я кассирша!». «Она» опять же напоминает чеховских героинь, так увлекающихся какой-то идеей, воспаряющих и приходящих в итоге к простым человеческим истинам. Быть драматической актрисой для Лидии Васильевны – хорошо, а помчаться за мужем, артистом цирка, на край света – восторг. Стать «кассиршей в цирке» – и это замечательно: там «бьет ключом общественная жизнь».
Сценическое пространство материализует дождь, показывает виды старой Риги (на заднем плане все время меняются картины – компьютерная графика), и в этом художественном мире герои уже не играют, они живут, вспоминают, и в своих воспоминаниях становятся мудрее и честнее.

Новое знакомство героев друг с другом происходит в больнице. По сравнению с первой сценой ситуация меняется на 180 градусов: теперь пациент – Родион Николаевич (у него больное сердце), а потенциальным доктором является Лидия Васильевна (навещает в больнице, приносит исцеляющий бульон и котлетки). В эту встречу «они» как на исповеди друг перед другом, она рассказывает о своем прошлом, раннем замужестве, сыне… он вспоминает о дочери, которая родилась перед войной. Война неотступно следует за героями, их любимыми, близкими людьми. Война, как тень, окутывает их воспоминания.

Следующие две сцены можно было бы назвать «возвращением в молодость». «Он» приглашает «ее» в ресторан, но акцент в спектакле не на ресторанном действе, а внутреннем состоянии героев, радости, дающей им силы. Не с зонтом, оказывается, стоит бороться и ломать его, а с самим собой! Улица, все те же заборы, и герои танцуют. И как танцуют!  Твист, шейк, чарльстон… да все что угодно теперь доступно этим двоим «больным» людям. Кто фантанирует идеями? Кто так азартен в своем стремлении жить? Актеры Прийменко и Воронин или их персонажи? Вероятно, не двое, а все четверо! Танец подменяет слова,  на сцене царит веселье, которое вскоре, как и должно быть, оборвется на паузе… Но в тот момент «она» в горошковом платье, «он» в белом костюме. Они, молоды, счастливы, жизнь, кажется, только началась. Это кульминация. Как жить дальше? – вопрос.

«Я» подменяется «мы» в другой сцене – на кладбище у моря. Нет «ее», нет «его», есть «они» – хранящие память о людях, о времени. И в этой сцене  другое настроение, иная интонация, чайки кричат, будто поминая погибших на войне.
«Катастрофа» – так называют  все происходящее герои в финале. Символичная сцена: оба на чемоданах и произносят уже знакомые слова: «В Москву, в Москву…».  «Она» должна уезжать, «он» продолжает врачевать в своем санатории. Финал открытый. Но это не катастрофа! Другое значение у этой сцены, другой смысл у этой роковой встречи. И об этом уже другой сюжет, в котором играют другие актеры.
 
Еще одна сюжетная линия – в подтексте
 
Параллельно с историей летнего романа Родиона Николаевича и Лидии Васильевны развивается еще одна. В ней главные герои – «парень» и «девушка» (Алексей Петров и Ирина Самылова). Можно предположить, что это и есть те «он» и она», врач и пациентка, которые в настоящем встретились в санатории, а когда-то были совсем юными. Может статься, роль этой молодой пары – быть голосом времени, и они вещают то, что люди думают, но не могут сказать?! «Парень» и «девушка» не говорят, они поют, и в их голосах, пронзенных тревожной холодностью саксофона, есть нечто «невыразимое» обычным слогом. В музыке, манере исполнения есть что-то современное, близкое нынешней молодежи. «Старомодная комедия» обретает новое звучание, комедия на все времена, о вечной любви – такой смешной и грустной.
 
Спектакль строится таким образом, что после каждой сцены Родиона Николаевича и Лидии Васильевны появляется эпизод, в котором центральные персонажи – «парень» и «девушка»: пророки и обычные люди. Они поют о времени,  о прошлом, «чуть-чуть порыжелом», о заоблачной любви, о долгом призрачном пути влюбленных.  В финале парень и девушка, ранее фантомы, призраки, оказываются на месте Эллы Прийменко и Валентина Воронина: садятся за тот же стол, те же стулья, но разговор у них свой, музыкальный, далекий от реальности.  Они поют о любви, подобной ветру, о любви без фальши, о том чувстве, которое возникло между зрелыми людьми в старой Риге, на берегу моря. Возникло вдруг, вопреки логике и к чему приведет неизвестно.
Встретятся ли Мужчина и Женщина в Москве? Если да, будет ли так же «невыразимо» прекрасна их встреча? И нужно ли продолжение? В спектакле открытый финал. А у Чехова герои все-таки встретились в Москве. Но к счастью ли?

Соло
 
В этой истории сольные партии у музыкантов:
Незаменимый саксофон – Юлия Киприянова
Лиричный рояль – Александр Поляков
В этой музыке – август,
        В этой грусти – любовь…