ВИЧ. Политическая корректность и этика. Взгляд изн

Помню, когда в 90-х в постсоветское пространство хлынула масса информации абсолютно разного порядка и характера о ВИЧ, людей охватила паника. Нас, тогда еще подростков, практически запугивали СПИДом, и это стало причиной того, что в наших умах развились серьезные фобии, что стала еще одним подводным течением в океане проблем, связанных с вирусом иммунодефицита человека.
Сегодня перед многими врачами, политиками и СМИ стоит непростая задача – нам просто необходимо, чтоб истерия, дискриминация и непросвещённость, связанные с «чумой ХХ века» окончательно прекратили своё существование, чтобы в обществе сформировалось верное и трезвое отношение к различным сторонам проблемы СПИДа. Аспектов этих за несколько десятилетий существования болезни образовалось действительно много и пренебрежение «политкорректностью» и этикой в вопросах проблемы СПИДа – одни из наиважнейших, так как ошибочные представления мешают людям принимать правильные и трезвые решения, а мифы которых, следует заменить, образовалось за эти годы немало, становятся причиной дискриминации и даже человеческих трагедий.
О проблеме этики в вопросе о ВИЧ, мы поговорили заведующей СПИД-центра, врачом – инфекционистом, Эльмирой Тофиковной Алуте.
-Замечали ли вы, что те, кто впервые сдает тест на ВИЧ, боятся факта инфицирования и неизлечимости болезни? Как проявляется это в поведении людей?
-Да. Во-первых, чаще всего человек, который приходит сдавать анализ, уже подозревают, что он мог инфицироваться. Есть те, которые буквально вчера «переспали» и прибежали провериться. Есть те, у кого был период, в течении которого человек сомневался, боролся, но вот, вот пришел. Кому-то в связи с другими заболеваниями (как например, туберкулез) предложили сдать анализ… И среди всех их есть люди, которые легко соглашаются, но многие все же говорят: « Нет, я не хочу». Однако, взять сейчас без спроса кровь на ВИЧ никто не имеет права.
Результаты приходят через 7-10 дней, и часто человека приходиться убеждать, чтоб он пришел за результатом. Бывает так, что хватило храбрости сдать, а прийти за результатом - уже не хватает. И потом через 5-10 лет человек попадает в больницу, мы поднимаем на него историю, а там положительный результат.

-Давайте попробуем пролить свет на определенные вопросы людей. Существует ли на самом деле проблема быстрого прогрессирования заболевания, трудностей лечения и последствий для здоровья и даже жизни? То есть так ли мрачна картина, как ее описывают СМИ?
-Во многих вещах, конечно, проблема раздута. ВИЧ ничем не страшнее рака или гепатита, но эти навешанные ярлыки типа «наркоманы», «проститутки» совершают свое дело. Именно из-за них многие люди боятся сдавать анализ на ВИЧ. Люди говорят : «Меня приравнивают к тем-то».
Хочу заметить, что есть большая разница между теми, у кого вирус был обнаружен в 90-х и теми, кто получает положительный статус сегодня. У вторых быстрее происходит развитие болезни и ее прогрессирование, то есть сам вирус мутирует.
-Во времена нашей юности нам рассказывали о маньяках, маниакальность которых заключалась якобы в том, что они намеренно заражали своих жертв либо через сексуальные отношения либо подбрасывая инфицированные предметы в места общественного пользования (например, ходил слух о том, что к перилам в подъездах прикрепляются зараженные иглы). Какова возможность заразиться в подобных нестандартных ситуациях?
-Надо понять, что больше суток вирус не живет, а также спирт и антисептики в секунды убивают вирус. По сравнению с гепатитом вирус ВИЧ очень быстро умирает. Еще раз повторю, что проблема во многом раздута. Риск заражения в маникюрных салонах невероятно минимален. Даже чтоб заразиться при половом контакте нужны определенные условия. К тому же существуют 5% счастливчиков, которые имеют некоторую мутацию генов и вообще не могут заразиться ВИЧ.
-Позволяет ли врачебная этика сообщать о диагнозе интересующимся родственникам, родителям или супругам?
-Нет, нет и еще раз нет. Есть лишь три ситуации, в которых можно рассказать о диагнозе. Первая - это требование суда. Вторая – человек находиться на грани жизни и смерти и нуждается в переливании крови. Третья – это случай, когда пациент дает письменное согласие о том, что он не против, если его статус будет открыт. Мы же не имеем права говорить никакому другому медработнику и даже лечащему врачу о статусе.
-Нам известно, что вы являетесь человеком глубоко верующим. Этот факт как-то влияет на вашу работу?
-Мне один человек как-то сказал: « Как ты здесь работаешь?! Здесь никакого позитива! Ведь они все умирают…»
А я думаю как раз здесь и нужна молитва. Как раз здесь нужны те, кто будет говорить этим отчаявшимся людям о том, что жизнь не кончилась, она продолжается, что диагноз еще не приговор.
Я вижу одну интересную тенденцию – люди услышавшие о положительном диагнозе через какое-то время попадают в Церковь. Из-за этой ситуации или нет – я не знаю, но по крайней мере я очень рада, что на сегодняшний день это спасенные души.
-Думаю, что с вопросом «Кто виноват?» мы разобрались! И хочется подвести итог другим не менее важным вопросом : «Что делать?»
-Поменяв законодательство, сделав обязательным присутствие в штате работников каждого СПИД – центра психолога и юриста, мы во многом смогли бы изменить ситуацию к лучшему.
И в первую очередь менять что-либо необходимо в мозгах людей. Лишь тогда мы сможем увидеть действительные результаты в борьбе с этими проблемами.