Человек одинокий. Глава - 27

   Если ты человеку что-то обещал, вселил в него надежду, не отнимай её у него, сославшись на непредвиденные обстоятельства. Прежде чем брать на себя ответственность за какое-то решение, подумай о том, что можно кого-то обидеть так, что человек просто угаснет, потеряет интерес к жизни. Нужно просчитывать свои действия на три шага вперёд, прежде чем объявлять свой вердикт.

 Самая простая и категоричная форма внушения, легко проникает в мозговые сосуды, при условии её адаптации к текущему моменту. Облегчённая от словесного изобилия мысль, способна привлечь на твою сторону, даже твоих недругов. Не нужно никакой логической цепочки, никакой последовательности, - лишь самую суть, в двух словах.
   Бытует мнение, будто высшее образование позволяет сглаживать несносный характер, однако если человек хам, никакое, даже самые академические знания, не в состояние восполнить жуткие пробелы в воспитании.

   И то, и другое относится к подлой сущности человеческой натуры. Но был ли Толик подлым человеком? Казалось бы, высказал нелепую мысль, спровоцировать Иру на признание, всего-то и делов. Однако эта идея возникла в его голове, и какие бы благие намерения он ни преследовал, поступать, таким образом, с больным человеком, мягко говоря, некорректно. Слово не воробей, вылетит, не поймаешь, гласит народная мудрость. Как сказал поэт: «Строчки с кровью, убивают».

   Нельзя утверждать абсолютным образом, будто у Толика нет сострадания к Ирине, но подчинившись своим рассуждениям, охваченный азартом ищейки, он не заметил, как забрался в такие дебри своего разума, что заблудился, попытавшись больную фантазию претворить в реальность. Любую, даже самую глупую мысль, можно облечь в шутку, однако такой словесный блуд, не снимает с тебя ответственности за необдуманное слово, высказанное в пылу азарта.

   Толик, приютивший умирающего Джека и бездомную Мурку, по определению не мог быть плохим человеком. Толик, который сам умирал, ещё полгода назад, обязанный своим выздоровлением не только Лёхе и Валентине, но тем же, Джеку и Мурке, ибо мы ответственны за тех которых приручили, высказал глупость, и теперь мучился от этой своей опрометчивости.

   Легко заставить себя пожертвовать своей жизнью, ради благой цели, когда твоя жизнь ничего не стоит, в конце концов, это твоё личное дело. Но подставить под угрозу жизнь близкого тебе человека, это верх подлости! Чувство вины перед Ириной так овладело им, что он ходил за ней по пятам, угождая во всём. Он звонил ей, когда бывал в городе, подробно расспрашивал о её текущих делах, клялся в любви и преданности.

   Каждый раз, возвращаясь из города, он привозил Ирине какой-нибудь подарок, и она, как ребёнок, радовалась каждой безделушке. Чувство вины можно лишь загладить, но неприятный осадок, который образовался у него в душе, не давал ему покоя.

   С недавних пор, Валентина с каким-то зловещим пристрастием, стала расспрашивать его о здоровье Иры. Она советовала ему определить Иру в лечебницу и, даже бралась похлопотать в таком «благородном» деле. Толик понимал, что Валентине требовалось любым способом изолировать Иру от общества вообще, и от него лично, в частности. Видимо, Валентина ощущала себя сидящей на пороховой бочке, фитиль которой может загореться от одного неосторожного слова своёй подопечной.

   Как-то, вернувшись из города ночью, Валентина попросила Толика отвезти её не на квартиру, как это было всегда, а в офис. В офисе она достала из бара бутылку дорогого коньяка, протянула бутылку Толику, чтобы он её открыл и налил волшебный напиток в изящный фужер. Сделав приличный глоток, и закусив обломком шоколада, она, хищно улыбаясь, сказала:

   - Неужели, тебе не хочется выпить?

   - Хочется, - честно признался Толик, - иногда мне снятся сны, в которых я выпиваю. Просыпаюсь в ужасе, в холодном поту…кошмар! Оказывается, пить водку во сне – к тревоге и нужде в доме.

   - А коньяк? – рассмеялась Валентина.

   - Что коньяк? – не понял Толик.

   - Коньяк, когда снится – что означает?

   - Надо вспомнить…- Толик задумался, припоминая, что говорится о коньяке в «Соннике», - Вспомнил! Пить во сне коньяк – причинять вред своему здоровью.
 
   - А Ирине ничего такого не снится? - хитро улыбаясь, спросила Валя.

   - Она не рассказывала, а я не спрашивал, - ответил Толик.

   - А ты спроси!

   «Я тебе сейчас спрошу! – подумал Толик,- Я тебе такого нафантазирую, что мало не покажется!».

   - А ты знаешь, - почему-то шёпотом, начал Толик, - как-то она рассказывала, что видела себя во сне в лесу. Ночь, она заблудилась, потеряла всякую надежду на спасение, и вдруг видение! – Толик сделал паузу.

   - Какое видение? – хрипло спросила Валентина.

   - Женщина! Представляешь, женщина, в испачканном  землёй платье, с прилипшими к лицу листьями, подошла к ней и сказала: «Я была живая, а вы меня похоронили. Я умоляю тебя, похороните меня по-человечески, иначе не будет мне покоя!».

   - Не может быть! – воскликнула Валентина, взяла дрожащей рукой бутылку, налила почти полный фужер коньяка и выпила до дна.

   - Что не может быть? – нарочно сделав глупое лицо, спросил Толик.

   - Бред! Бред! – она тяжело дышала, обернулась себе за спину, будто кто-то стоял у неё за спиной.

   - Да, всё нормально, Валя, - это всего лишь сон. Мало ли какая чепуха приснится. Вот в армии со мной случай был…

   - Какая армия? Причём тут армия?

  - Нет, ты послушай, Валя, - он взял бутылку и налил ей полфужера коньяка.

 - Отвёз я командира домой, это тридцать километров от нашей воинской части. Зима, метель, не видать ни зги. Еду обратно, и километров за пять до части машина сломалась. Ночь, вьюга, а до части пять километров топать. Бросил я машину на дороге, мобильников тогда не было, чтобы позвонить в гараж и вызвать помощь. И пошёл я пешком по сопкам, в темноте. Приблизительно, я знал, в каком направлении идти. Но как всегда, бывает в таких случаях, сбился с пути и заплутал! Ничего не видно, и вдруг огонёк! Мгновенно, в долю секунды блеснул огонёк, я сориентировался, и через час дошёл до части! Но фишка заключалась в том, что в части не было света! Ветер оборвал провода, когда я ещё не доехал до дома командира. Я-то подумал, что это сквозь метель пробился луч прожектора, но полная темень, которая окутала месторасположение нашего батальона, заставила меня поверить в путеводную звезду! Я до сих пор не могу разобраться в этой мистике! Но, ведь, что-то же, было, что указало мне путь!?

   - Слушай, Толик, неужели ты веришь в эту чушь? Может самолет пролетел, может вертолёт… - её ещё била нервная дрожь, несмотря на то, что она уже выпила больше полбутылки коньяка.

   - Погода была нелётная, а вертолёты в метель не летают, - быстро ответил Толик. – А тебе какие сны снятся? Наверное, золотые?

   - Не твоё дело! И часто ей этот сон снится? – осторожно спросила она.

   - Почти каждую ночь! Она уже вся извелась!

   - Вот, видишь, - Валентина ожила, успокоилась, взяла фужер с коньяком, и сделала небольшой глоток. – Я же тебе говорила – её лечить надо!

   - Я её лучшее лекарство!

   - И тебя вместе с ней!

   - Да, хоть куда! Но только с ней!

   - Любишь?

   - Люблю!

   - А, как же Света? Неужели разлюбил? Такая женщина! И на кого ты её променял? На психопатку!  Ни кожи, ни рожи…Чем она лучше Светы? Колись!

   - Во-первых, ты мне её подсунула. Во-вторых, как сказал поэт: Никогда не возвращайся в прежние места. И, в-третьих, совесть не позволяет мне, поступить с ней по-скотски.

   - А, где была твоя совесть, когда ты начал бухать, и бросил Светку? Где была твоя совесть, когда ты вшивый и грязный валялся под забором? Где была твоя совесть, когда детей, при живом отце, сделал сиротами? Чуть что, сразу совесть у него просыпается!

   - Вот только, не нужно спекулировать детьми! Чуть что, сразу – бедные дети! Да, у них у самих уже свои дети!
 
   - Нарожаете кучу детей, а потом бежите ко мне – помогите Валентина Ивановна! Не дайте погибнуть деткам от голода! Зачем рожали столько? Не пойму! Зачем плодить нищету?
   - Валя, опомнись! – Толику сделалось не по себе от такого неприкрытого цинизма Валентины, - Ты ничего не понимаешь! Если все будут с высшим образованием, сидеть в офисах, кто же будет вас обслуживать? Откуда возьмутся строители, сантехники, электрики и другая рабсила? Ваши детки – белоручки! Они и гвоздя забить не могут! Вы, как те два генерала у Салтыкова-Щедрина, которые подохли бы с голоду, если бы не мужик, который их накормил! А пушечное мясо? Ты своих детей,  что ли пошлёшь умирать за Родину? Да вы в Америку сбежите, а ещё рассуждаешь!
 
   - А, если так, тогда, знай своё место! – зло сказала Валентина, - Умный какой! Только и мечтаете о том, как бы нас уничтожить! Да вы без нас – никто и имя ваше – никак!

   - Но и ты помни имя своё! – обозлился Толик, - Вспомни из какой грязи ты выкарабкалась!

   - Ладно, не наглей! Отвези меня домой, и иди к своей психопатке!

   На этот её последний выпад, Толик не ответил. Он отвёз её домой и поехал к Ире.