Опыт редактирования

Вот только не подумайте, что я умею редактировать, какой из меня на фиг редактор! Я пишу об опыте, который приобрела, обратившись к профессиональным редакторам со своими мемуарами. Слово мемуары мне не очень нравится, от него веет затхлостью, серой пылью, скукой и пауками. Поэтому я продолжаю называть свой «Дом на берегу» романом, хотя в нем события и фамилии подлинные, то есть это именно мемуары. Все, как было, но, разумеется, с моей точки зрения. Так вот рискнула, обратилась.

То, что я испытала, получив первые замечания, можно назвать только шоком. Мне захотелось немедленно выбросить все ручки и тетрадки и никогда к ним больше не прикасаться. Или, во всяком случае, никому не показывать. Спасла фраза «писать вы можете, но…» Этих «но» было очень много, так ведь могу же, значит не все потеряно. Нарушение хронологии, перескоки, провалы, повторы. Собралась с силами и стала выправлять. Три первые главы пришлось переписать полностью, добавить еще одну.

Почти ничего о работе, сплошные личные переживания. Говорить о своей работе я много лет не имела права. Даже должность свою не могла называть, писала в официальных документах «служащая СА», это все, что позволено. Но сейчас-то те давние «секреты» ничего не стоят, да и тогда не многого стоили.  Как говорила одна из наших библиотекарей: «Пытать будут, а что я им расскажу, если сама ничего не знаю?» Конечно, она не читала все методики и руководства, которые выдавала сотрудникам.  Я работала программистом, но знала немногим больше. А в бухгалтерских программах и вообще никаких секретов нет. Мы этими программами занимались чаще всего.

Но добавила производство. Хотя вам нравилось, когда на новогодних «Огоньках» рассказывали о повышающихся удоях и знатных урожаях? Мне нет. Это только в нашей социалистической стране умудрились сделать производство, призванное облегчить жизнь человека, важнее самого человека.

Не понравились мои диалоги – «кухонные», а не литературные. Но я что-то не замечала, чтобы на кухне разговаривали литературными диалогами, все больше почему-то кухонными. Диалоги я не придумывала, взяла из дневника такими, какие они были.

Я вспомнила письма отца и матери. Отец мне всегда был ближе, чем мать, говорить я с ним могла откровеннее, чем с матерью. Но от непосредственных, с множеством грамматических ошибок писем мамы веяло большим теплом, чем от четких, выверенных, суховатых фраз отца.

Повторы, провалы и перескоки легче заметить свежим глазом со стороны, с этим не поспоришь. Не удалось выправить все корявые предложения, стилистические погрешности, это следующий этап редактирования, на который у меня не хватило денег. Труд редактора, несомненно, тяжел и кропотлив, это мне как раз нетрудно понять. В программировании тоже очень много творческого и кропотливого. Причем проще найти ошибку, если программа  не работает. Значительно сложнее, если она работает, но дает неверные результаты.

А вообще я, конечно,  глубоко благодарна редакторам Лихачеву С.С. и Харитоновой Н.А. Большое им спасибо!