Страдая Фигней

Ничто не предвещало страданий. Моя жизнь протекала нормально, и я не замечал, как быстро пролетали дни. Большую часть своей юности я проводил в веселой компании, и вместе с ней пинал балду и валял дурака возле одного трактира. Это было наше ежедневное развлечение. Дурак падал в грязь, вставал на ноги, а мы его валяли обратно. Дураку это нравилось. Дурак- он и в Африке дурак. А когда мы пинали спящего балду, тот не оказывал никакого сопротивления и только бормотал во сне. Но однажды, в самом разгаре веселья, возле трактира остановилась бричка, в которой восседала Она. Она… Она… Да, это была Она… Она была прекрасна, как никто. Почему, как никто? Ну, я женщин никаких не знаю, и поэтому не с кем сравнивать. Эта госпожа, прекрасная как никто, выглянула из брички, надменным взглядом обвела нашу компанию и вздохнула. 

-Мальчики, вам больше заняться нечем, кроме как дурака валять и балду пинать? –спросила Она.

Мы повернулись к Ней и ответили: «Нет!!!».

-Ну смотрите,- со вздохом ответила Она.

Я смотрел на Нее и не мог оторваться! Шея не хотела поворачиваться, глаза тоже упрямились. В общем, упрямился весь мой организм. Так бы на Нее смотрел и смотрел. Но Она сказала кучеру: «Кати!».  Бричка унесла Ее прочь от трактира. Я долго смотрел Ей вслед, хотя и след Ее давно простыл. Когда мне удалось отлепить глаза от того места, где стояла бричка, я спросил ребят: «Кто Она?»

-Фигня! –ответил один из друзей, вяло махнув рукой, и принялся вновь пинать балду.

Но больше мне не хотелось никого валять или пинать. Я попрощался с друзьями и пошел домой. Во мне что-то разгоралось, и нужно было понять, что именно.

С тех пор я перестал валять дурака и пинать балду. С тех пор я начал страдать Фигней. И со мной творилось нечто малообъяснимое.
 
В последующие дни я не ел и не пил. Еда не лезла в рот.

-Че, мы скалолазы какие-то, чтобы в тебя лезть? –грубо отвечала мне еда с тарелки. –Вилку в руки и хомячь!

Вот до чего докатился! Уже с едой начал разговаривать. И это была не единственная проблема.

Сердце пыталось выпрыгнуть из груди. Оно стучало в стены моего организма, с болью и стоном. Ему, видите ли, было слишком жарко внутри! От переполняющихся страданий, похоже. Но ребра оказались сильнее, и сердцу пришлось остаться в моей груди.

Земля уходила из-под ног. Но она не рискнула сойти с орбиты и поэтому она проста вращалась вокруг своей собственной оси, а я всего лишь вращался по ней, как на карусели. Впрочем, мне это могло почудиться.

Вселенная вращалась и спорила со мной вокруг меня и внутри меня. А что я? Я ничего не желаю, кроме Фигни. И при этом не знаю, ответит ли Фигня взаимностью. Считает ли меня Фигня достойной Ее? Чем все может обернуться? И мучают мысли: имею ли права страдать Фигней? С одной стороны, страдание- признак того, что я живой. С другой стороны- нужно ли страдать Фигней? Но если я хочу страдать только Ей, насколько это безнадежно?

Это было невыносимо. Я чувствовал, как пылает мой нос от переизбытка страданий. Я чувствовал, как краснели уши, как бурлила кровь. Жаль, что нет на свете вампиров, которые могли бы избавить меня от такого бурления. Зато в нашем городе были палачи. И я решил обратиться за помощью к одному из них.

Я зашел в гости к знакомому палачу. Я поведал ему, что в последнее время начал страдать Фигней. Это страдание было таким страшным страданием, что все мое эго исстрадалось изнутри. Особенно страдалось в моем носу.

-Отруби нос, -попросил я.

Палач взял монокль, рассмотрел мой нос со всех сторон, задумчиво почесал затылок на протяжении минуты и ответил: «Жалко.».

-Зачем ты хочешь его отрубить? -спросил он.

-Чтобы потом повесить его на виселице, -ответил я.

Палач дружески похлопал по плечу.

-Не вешай нос, -сказал палач. –Заруби себе это на носу.

С этими словами палач взял напильник и зарубил на моем носу такую фразу: «Не вешай нос!». Я поблагодарил своего друга за поддержку и вернулся домой.

Страдать Фигней все равно хотелось. И с каждым днем желание это разжигалось ярче и сильней. Я даже воду стал кипятить, прикладывая ухо к чайнику. Мне жутко хотелось что-то сделать.

Однажды я выбежал на улицу и ворвался в ближайший магазин. Это был магазин деревянных баклуш. Я схватил попавшиеся две баклуши и принялся отчаянно их бить. Они тут же сломались, я взял еще баклуш и тех перебил. Не прошло и пяти минут, как все баклуши оказались перебиты, а меня взяли под стражу и увезли в темницу.
 
В темнице было холодно и сыро. И было темно- на то она и темница. В этом помещении можно было задохнуться от тоски, которой веет со всех щелей между кирпичами. Но в глубине моей души засел образ божественной Фигни, и страдание Ею согревало изнутри. И сердце пробивалось через грудь, все так же требуя свободы. И еда с грязной тарелки не лезла в рот, хотя и не разговаривала. И голову кружило не так сильно, как прежде. Похоже, начинаю привыкать.

Ночь за решеткой пролетела мгновенно. Потом мой друг палач забрал меня оттуда и сказал: «Знаешь, сходи-ка ты лучше, исповедуйся! Может, батюшка чем поможет?».

Я послушался совета друга и пришел в ближайшую церковь. Батюшка принял меня в свои объятия и спросил: «Чего стряслось, сын мой?».

-Трясет меня со страшной силой в последние дни,- начал я свою исповедь.  –Раньше я валял дурака, пинал балду. А недавно я начал страдать Фигней и вчера побил баклуши. Что мне делать, батюшка?

Батюшка ухмыльнулся, судя по едва заметным движениям седой бороды.
 
-Сын мой, страдать Фигней- это грех, -ответил он. –Ведь в мире столько всего прекрасного. А ты какой-то Фигней страдаешь. Тебе нужно уйти от греха подальше.

-Спасибо, батюшка, -ответил я.

Я решил во чтобы то ни стало уйти от греха, и уйти как можно дальше. И я пошел, куда глаза глядят.

И я шел все дальше и дальше, ибо глаза глядели в какую-то неведомую даль. За кустами, за домами. Вот уже и город остался позади. Вот и дорога кончилась, остались лишь сплошные травы, деревья и безоблачное небо над головой. Я шел без остановок, не зная цели. Ибо глаза смотрели куда-то дальше. Я отправлялся в никуда. И мне стало так тоскливо от того, что я лишился цели. Я повесил нос и увидел отражение в роднике. В тонкой струе различалась надпись, вырезанная на носу палачом : «Не вешай нос!». Больше я не вешал нос и продолжил  путь.

Я шел все дальше и дальше, и чувствовал, как ум отдалялся от меня. Я сходил с ума.

Зачем иду! Куда я все-таки иду? Идти без цели? Ну уж нет! Надо что-то сделать! Не идти впустую! Не вешать нос! Не шагать без цели! Надо сделать что-то! Хотя свернуть бы гору, желательно в трубу… Кстати, это мысль! 

Я подошел к одной горе, схватился за самый его низ и принялся сворачивать, как газету. Камни хрустели, пот лился рекой, внутри рук мышцы играли в догонялки. Сердце пыталось вырваться из груди. Я не слышал его криков. А ведь оно пыталось вырваться наружу, словно тонущий аквалангист пытается вырваться на поверхность.

-Ну ты совсем долбанулся, страдалец чертов! -вот о чем наверняка думало сердце.

Голову снова кружило. А еда со мной не разговаривала в силу ее отсутствия.
В то же время мышцы перестали играть в догонялки, выстроились в одну огромную гору мышц, чтобы я смог поднять целую гору камней, свернутую в трубу. Я погрузил «каменную трубу» себе на плечи и направился домой.

Спину ломило, ноги сводило, голову кружило, и в целом было мне нехило. Я шлепал по ручью, чтобы прохладная вода приободрила ноги. Не спорю, был соблазн согнуться в три погибели, повесить нос. Но в отражении воды различалась надпись на моем носу: «Не вешай нос!». И я его не весил. И сгибаться в три погибели тоже не стал. Кто знает, что такое погибель? Три раза погибать из-за какой-то Фигни я был еще не готов.

-Хлюп, хлюп! –раздавалось под ногами.

Всплески воды омывали ноги. Солнце светило в лицо, мешало сосредоточиться. Все мое тело стонало от боли. И мозги тоже напрягались, и не было им времени подумать: «А на хрена ты это делаешь? Неужели из-за Фигни? Но на фиг это нужно Фигне? Сдалась Ей эта гора? Ну принесешь ты Ей эту гору, свернутую в трубу? И дальше что? Она из-за этого должна тебя полюбить? Нужны ли тебе такие пустые страдания? Может, хватит страдать Фигней?».

Если б не груда камней, давившая мне затылок, я бы задумался над этим. Но на это не хватало сил. И посему, не отягощенный мыслями, я донес «каменную трубу» до города. Оказалось, неудобно таскать такую тяжесть в узких переулках. И верхние этажи некоторых домов одним прикосновением горной трубы превратились в груду рассыпанного бетона.

Среди людей поднялась паника. Все разбегались от меня. А я шел по улицам, искал Фигню и звал Ее: «Фигня! Фигня!».

-Нет! –кричали из толпы. –Это не фигня!

И тут мимо меня проезжает до боли знакомая бричка. Да, как только я узнал эту бричку, в груди вспыхнула невыносимая боль. Плечи застонали, мышцы надулись, как обожравшиеся лягушки. Я кричу Ее имя. Вокруг столпился народ, полный гнева и недоумения.

И вот, из брички высунулась Она.

-Что за хрень? –спросила Она.

-Фигня, просим тебя, разберись с этой хренью! -толпа взмолилась чуть ли не хором.
 
-А ну, -кричит Она мне. –Гору с плеч!

Я повиновался. Гора упала с плеч. И меня окатил с головы до ног водопад облегчения. Не вынеся такого потока наслаждения, я потерял сознание.

Темнота. Как все-таки в ней темно. Нет ничего темнее, чем темнота. Запомните это. Меня качало из стороны в сторону. Мысли плыли в голове, как желток в сыром яйце. Я не чувствовал ни жары, ни холода. Как это странно- осязать ничего. Я не чувствовал ни страха, ни тревоги. Это было так… бессмысленно. Наверное, именно ее я чувствовал. Я чувствовал бессмысленность.

То ли сверху, то ли снизу, то ли сбоку, то сзади… В общем, примерно где-то из ниоткуда до моих ушей долетели голоса:

-Вот настрадался!

-И на фига!

-Небось, ради Фигни!

-Ради нее?

-Ага!

-Но она же всего лишь фигня! Фигня! И ничего больше! Таких Фигней- миллионы!
Правда, в нашем городе эта Фигня одна у нас такая…

-А ведь он страдал ею!

-А он нас слышит?

-Не знаю.

-Ну так пусть услышит… Эй, слышь! Хватит страдать Фигней!

-Перестань страдать Фигней!

-Право же!

Я слышал крики из реального мира и все понимал. Хотя понимал далеко не все. Как мне теперь жить? Что я делал прежде? Валял дурака и пинал балду. А теперь, когда я повстречал Ее, я захотел чего-то иного! А теперь? Как я буду без Нее? Без Фигни? А может, не все потерянно? Может, Она прибежит ко мне! Я, вроде как, на грани между жизнью и смертью. Она обязательно прибежит ко мне и признается, что еще никогда ради Нее не сворачивали горы. Она скажет, что очень ценит такой поступок, и признается мне в любви. Ведь так должно произойти, несомненно! А между тем, голоса из реальности продолжали диалог:

-Кстати, а где Фигня?

-Фигня? Уехала.

-Уехала?

-Ага. Она так испугалась этого психа, который гору сюда припер, и сказала, что не намерена оставаться в этом безумном городе, собрала свои вещи и в бричке покатилась.

-Ее можно понять.

-Еще бы…

И тут во мне что-то зашевелилось. Я почувствовал холод. Я был шокирован. И тут я почувствовал жар. Я был разгневан. Темнота задрожала в моих глазах. Уши пульсировали. Под ногами затрещало. Тело напряглось, как будто по венам провели ток.

И я очнулся.

Я поднялся с земли и растолкал изумленных людей, окружавших меня посреди улицы. Я снова погрузил на плечи горную трубу и принялся искать следы уехавшей Фигни. Плевать на крики горожан, плевать на их мнение! Лишь бы найти следы! И я нашел их. 

Я пошел по дороге, на которой оставались две полосы от недавно проезжавшей брички. Я бодро шагал по следам Фигни с горной трубой на плечах. Сердце все так же стучало, надеясь сбежать из меня. И голову по-прежнему крутило от страданий. Еды рядом не было, поэтому говорить было не с кем.

Пускай Она меня считает недостойной, но я постараюсь убедить Ее в обратном. Возможно, погоня за Фигней будет длиться вечно, но и жить тогда я буду вечно. Я буду вечно страдать Фигней, и я вечно буду жить.
Потому что я живу, страдая Фигней.
 
Конец.