Ал. Мюнхгаузен Берендеи 1-2 части

АЛЕКСАНДР МЮНХГАУЗЕН (ЭЙПУР)   

БЕРЕНДЕИ. 1 часть

ФАНТАСТИЧЕСКИЙ РОМАН   

Вольная фантазия: случись совпадения имён, событий, автор претензий не принимает.

КНИГА ПЕРВАЯ. РОБОТ ТОЖЕ ЧЕЛОВЕК.

Вместо вступления.

О знаменитом роботе До-До хочу замолвить слово. Сверх всякой меры нагородили певцы и летописцы про его команду. Я был рядом, практически неотлучно, мне ли не знать, что в действительности было, и в чём преуспели летописцы? По правде говоря, и я стою перед соблазном приукрасить – самую малость, для связки слов да и самого рассказа, но я ведь предупредил заранее, чтобы лишние вопросы снять. Итак, До-До родился… Как большинство хороших роботов, не в сарае или в подвале, из вынесенных частей, а на конвейере, был собран руками школьника, под руководством классного преподавателя. Подробности пока опустим, лучше вернёмся в тот день, когда До-До ушёл из дома, с намерением окончательно порвать не только паспорт… Порвать с такой никчемной жизнью. Что за плечами остаётся? Пахал и сеял, службу нёс, был собеседником приятным, побегал на посылках, побывал в плену, подрабатывал в команде похоронной, там и сям – потел и мёрз, случалось, голодал, пока вчера не сказал себе – довольно! И вот сегодня мы наблюдаем нового До-До.
Врут, когда говорят, будто прибыл он с другой планеты. Прописка есть, все документы; в базе данных конвейера вся подноготная его. Вот с годом выпуска единственная загвоздка, это верно. Наладчики расширенную программу запускали. Одновременно, электрик местный, со страшным выхлопом из горла, полез в распределительный щиток и громче всех орал: «Я знаю!» Потом ни электрика, ни программы. Кто-то ещё пытался защитить того, кого поздно защищать; иные говорят, погиб электрик смертью пьяных, наладчики тщатся диск воскресить, а племени роботов с тех пор приходится нести клеймо: «Год выпуска не установлен».
Отсюда и начнём.


ГЛАВА 1.МАШИНА ВРЕМЕНИ
День был обычный, ни облачка на небе. Под небом хижина До-До, на четырёх опорах, с инвентарным лежаком; находится на бывшем Комаровском рынке, в одном из тысячи рядов, и отличается от соседних разве цифрами на крыше. Сверху глянуть – прочтём, пока совсем не выгорела надпись: «Друзья! С Новым, 2037 годом!» Самый древний в Городе плакат, под открытым небом; наверно, у коллекционеров встречаются и постарше.

До-До аттестовал скопление облаков, что притаилось за моей спиной… у каждого свой взгляд. Я мог и не заметить, как сейчас До-До не замечал меня. Я могу оставаться невидимкой, сколь угодно долго, звание берендея обязывает уметь. Находясь в Городе, немного теряюсь, так что лучше пойти следом за ним, легче наблюдать из-за его спины.
Что из себя представляет нынче Город? Ни толп, ни машин, троллейбусы сплошными вереницами у тротуаров, и стёкла до неприличия целы; дышать полегче. Людей почти не видно. На балконе старичок да у подъезда, на скамейке двое. Зато роботов – куда ни кинь глаз. Мне отставать нельзя. Прошли мимо банка, двери нараспашку. Мой проводник бурчит под нос: «Уже не день открытых дверей, а восьмые сутки напролёт». Я в этом почти не разбираюсь. Потихоньку двигаемся дальше. Ему наперерез бросается деваха. Сама вызывающе накрашена и разодета, за ней следят подружки. Сразу видно, у них грядки прополоты, компоты в погребе, в доме прибрано и дети сыты. Или я чего-то не понимаю. Она разговор про услуги немыслимые заводит, он ей: «Лидка, лучше исчезни». С криками «Мочи проституток», из переулка высыпали трое, размахивая дубинами, погнались за красавицами, но те быстрее оказались; наёмник из сословия таксистов был начеку… Вот так встречает Город. Ученик мой, Никодим, как вернулся из разведки, сказал просто: «Пора тебе, учитель, идти. Об этом дне потом столько будут говорить. Ты должен это сам увидеть».

Брожение умов начиналось где-то здесь. Уже и не знаю, кому верить. Одни источники утверждают, До-До раздобыл заграничный паспорт, с правом посещения любых планет. Ложь, ручаюсь. Я видел этот документ, его действие не распространяется дальше Марса, но лучше по порядку. Дружинники остановили моего проводника, просили что-нибудь ценное приготовить… Стоп, начинаю понимать: эти парни, как стемнеет, роли грабителей собираются сыграть, по графику им выпало сегодня. Роботы переняли какие-то обычаи и правила, следуют им или только пытаются опробовать на себе. И вот первое происшествие: на улице Карла Маркса, прямо на перекрёстке совершено нападение на человека. Он лежит на животе, в луже крови, убийца рядом, следователям охотно сообщает, как довёл его хозяин: «Над вами бы так поиздевались! Нервы не выдержали нынче, поэтому я сдаюсь без сопротивления. Надеюсь, суд учтёт».
 До-До плечом зевак раздвинул, мельком обстановку оценил:
– Да дурит головы вам всем. Отличная подделка!
Толпа тоже разглядела вдруг: король-то голый… то есть, мой проводник прав. Стражи порвали протокол, заставили робота удалить провокационный предмет из общественного сознания и места. Но слух по Городу помчал: робот на хозяина покусился! Как пробный шар, кому-то на руку реакцию обывателя прощупать. Мы же добрались до центра занятости, центральная площадь забита роботами – море моделей и голов. Длинные очереди к щиту с газетой объявлений, работу ищут поголовно, за любую готовы взяться прямо здесь и сейчас. Если присмотреться, у каждого недостаёт той или иной части. Заглянем глубже. Корпуса роботов стоят уже сплошной стеной, очередь выстроилась в семь ручьёв. По разговорам становится понятно, кому-то с работодателем повезло: полсотни душ землекопов нанимает барин рыть тоннель, на неделю, когда ни больше. По самым скромным подсчётам, заработают месяца на три. Имя Домочадский звучит нынче, как синоним какого-нибудь генсека, хоть и живёт по соседству с До-До, в квартале «Д». Их ночлеги рядышком: его бунгало, затем Допризывника угол, потом Досааф, Домахивайль и Дольчатый. И только затем, в три навеса, с брезентовым периметром, дворец Домочадского, почти елисейский, с двумя клумбами, с бассейном из надувной лодки и дорожкой красного кирпича вокруг. В гостях у него бывают прокурор Города, иные должностные лица.
До-До проворно стал пробиваться сквозь толпу. Кто-то из знакомых его окликнул:
- Я предупреждал, занимаю на двоих.
- Привет, Дольчатый, чуть не проспал.
Крупней модели, чем До-До, я не встречал. Видимо, поспорить с богатырём желающих не будет. Вид отстранённый окружающие напустили, головы и без того забиты. Последнюю новость к месту обсудить, слышу – горсовет (а в простонародии – временное правительство) рассматривает вариант, как брать плату за хижины на Комаровке. Казна опять пуста: последний президент умчал на острова и, по ошибке, не тот чемодан присвоил. Горсовет надеется, он там, как откроет, так и побежит на самолёт, чтобы справедливость не пострадала. С его замом такая же история приключилась, – вот и я помаленьку вхожу в курс дела, если больше слушать.
Дольчатый стал делиться последними фактами из жизни соседей:
–  Наш-то Драмкружок свои услуги в двадцать капель оценил. Домушник тоже на заработки собрался, кто-то из родственников в Антарктиду команду набирает. 
– Я предупреждал, курсы по домоводству отомрут, как старый аккумулятор.
– И представь, обнаглел вконец: по двенадцать капель брал. Смотрю, и ты объявление подавал. – Дольчатый заметил отсутствие пальца у соседа. До-До машинально спрятал руку за спину. Чего стесняться, многие так поступают. Дать объявление может любой, чем длиннее оно, тем весомей плата. Мы уже встречаем роботов без руки или без ноги; слухи для того и существуют, чтобы обывателя приструнить. Говорят, кто-то поплатился головой.
Подошла их очередь. Цепким глазом До-До зафиксировал последние известия, скопировал свежее постановление правительства, затем оценил пространство на жёстком диске и тут же был вытеснен на периферию, к везунчикам таким же… Пока роботам никак не удавалось создать давку с мордобоем, но в этом направлении они работать продолжают.
За доской объявлений было посвободнее, здесь «отстаивалось пиво». Проще говоря, отсюда ещё можно вернуться и скачать рекламу заново, если в объективы попали плечо или локоть другого соискателя.
– Полный порядок, возвращаюсь на базу. – Дольчатый подул на съёмный диск с двух сторон, заново в дисковод установил.
–  У меня тоже. Ладно, сосед, у меня встреча с заказчиками. Ждут, поди.
А на обратной стороне общественной газеты уже появилось свежее объявление, из разряда слухов: «На улице Карла Маркса робот покушался на жизнь хозяина». До-До поднял было руку, чтобы сорвать, да передумал. Не таким способом останавливают сплетни. Размышляя на эту тему, До-До взял курс на пиратский пятачок. Сегодня желающих не больше обычного. Свежая банда была в сборе, вчетвером идти на терминал безопасней. Имён не спрашивают здесь, довольно того, чтобы знать, к кому спиной стоять, в случае чего. Это их правила, мне же надо рассказ вести… ладно, имена со временем узнаем. Я шёл за ними по пятам, невидимость сохраняя, да поглядывая по сторонам; шуметь не следует невидимке. Обходя мёртвый троллейбус, наткнулся на очередной пасквиль: «На Карла Маркса роботом, с жестокостью невероятной, убит хозяин».
Группа сбавила скорость. Впереди, вмурованный в проезжую часть, торчал непереносимый чиновник. Какую-то дамочку держал на поводке и доказывал, что вчера она сумочку продала и до сих пор налог с продаж не заплатила.
– Сумочка досталась мне от мамы, последнее из дома выношу, чтобы прожить хоть неделю.
 – Меня не интересует, от кого. Будьте добры, на месте рассчитайтесь! Или я вас…
В кармане дамочка нашарила монетку в две копейки, бросила в монетоприёмник, и чиновник отключился на три минуты. Иного способа отсрочить платежи не предусматривает закон. Для удобства населения существуют послабления, что мы и наблюдаем.
Команда остановилась в пределах недосягаемости истукана. Кабы сразу бросились бежать, могли и проскочить, но слишком велика вероятность, что группа захвата наблюдает из засады. Копеечный выигрыш может обернуться неприятностями массового поражения.
Объективы чиновника распознавали свежие цели:
– Вижу, снова не сидится, на терминал решили незаконным образом проникнуть.
Порылся в бардачке До-До, нашёл предмет, по форме напоминающий полмонеты. Половинки едва ли хватит на минуту предварительной беседы. Мельком оглянулся. Сочувствия не жди; раз в объявлении назвался проводником, на чужие монетки рот не разевай.
Не долго думая, До-До надрез ювелирный сделал на предмете, как яблоко, разломил надвое и состыковал обе половинки. Точным ударом тока из большого пальца сварил их в нескольких местах. Кусок жевательной резинки приклеил, он послужит своевременным грузилом, если вес сойдётся, поход они продолжат через минуту. Приготовления закончив, подмигнул спутникам – приготовьтесь.
Между тем, стационарный чиновник завершил опознание:
– Кого к нам принесло? До-До, который в этом году не уплатил в казну ни копейки. Шерроха и Зуммеровед. К последнему вопрос: учёба надоела?..
В монетоприёмник проводник всадил самоделку, первичной реакции стал ждать, пройдёт ли номер?
– Лучше бы дворами проскочили!  – До-До услышал сзади.
– Там вообще зверские модели процветают, одной монетой не откупишься, запомни… Шерроха, значит?
– Не отвлекайтесь, когда я разговариваю с вами. Вы старший? Можете не отвечать. Так вот, на терминале пароль изменился, и я…
Нет, это я включил сзади у чиновника таймер. Команда получила три минуты, и большего им не нужно. За ними не угнаться, но я дорогу знаю. Как может берендей не знать своих владений?
Потихоньку до угла дошёл, там пыль только начинала оседать. Метрах в ста видны ворота знаменитого в этих краях терминала № 220. Свалочный комплекс, куда однажды загремит каждый, то есть, робот.
Я точно знаю, чем занимается До-До в эту минуту. Знакомится с содержанием газеты. Теперь я в тень, пусть разбирается сам, пока моя поддержка не нужна.


Сжатый текст растяжке не поддался сразу. Только бы не вирус. До-До огляделся на предмет доброжелателей. Время такое: вертятся в Городе подозрительные жучки, втираются в доверие, за словом ласковым манипуляции проводят, а там, глядишь, и до ковша рукой подать. Поговаривают вот уж вторую неделю, на Луне народец некий поселился, сталь ест, как моль шерстяные шапочки. Чего доброго, армию раскормят да перебросят к нам.
Экого добра! Можно до бесконечности сочинять страшилки. – До-До вывел на внутренний дисплей, страничку за страничкой, весь выпуск. Набор обычный: курсы переводчиков, дешёвое масло, отработка по самым низким ценам. Курс валют, распродажа складных ночлегов, зонты кислотостойкие, упорная резина для всех моделей. ТО перед ежегодным ТО, валютные операции на доверие. Знакомства: молодой механик ищет опытного, без вредных привычек. Лучшие кремы от Всемирного Потопа: вы не утоните, если и захотели бы; кроме того, в продаже имеются и прочие плавсредства. Зубная паста защитит ваш геморрой, пятки вашей жены от трещин, а соседа сделает импотентом…
Пиратский раздел новизной не жаловал: «Добуду из-под земли», «Снимаем стружку с должников», «Увеличиваем и укорачиваем конечности, дизайн меняем, внешность», «Новые протекторы. Безопасность прежде всего: бамперы!» «Новые паспорта, штампы надзора галактов». «Пропал Брудершафт. Просьба откликнуться всех, кто что-нибудь ВСЗ (видел-слышал-знает)». «Всё, что угодно, для милых дам и барышень, большой выбор, свежие поступления». «Кинокомпания Белорусь-фильм проводит кастинг актёров для съёмок продолжения «Гарри Полотёр на вечеринке у Властелина Колец».
Раздел «Расчленёнка» занимал около половины доски объявлений, после него шли частные. Своё объявление До-До обнаружил в самом конце, да таким шрифтом, что пришлось запросить увеличение в сорок раз: «Ищу попутчиков для экскурсии по терминалу № 220. Пиратский пятачок, ближайший четверг, спроси До-До».
По четвергам ему, бывало, удавалось величайшие замыслы воплотить, с выбором дня сомнений давно не возникало. В прошлый четверг помог двум парням совершить побег с планеты. Он застукал их, когда корабль проходил предстартовую подготовку. Корпус изготовлен был, похоже, из французской фанеры, хотя мастера покраски способны придать вид любого материала.
– Вы серьёзно настроены бежать?
– Послужи у президента тридцать дней, тогда узнаешь, почём фунт лиха.
– Не накаркайте, лучше помолчим. Чем я могу помочь?
– Подержи кабель. – Ему вручили трёхцветного удава. До-До проследил, откуда они запитались; периметр на какое-то время останется без напряжения. Космонавты уверенно скрылись в чреве корабля, через трубу для связи с общественностью пошёл обратный отсчёт: «Десять, девять…»
– Если там что не так пойдёт, возвращайтесь, – напутствовал До-До, – умелым рукам и здесь работы хватит.
– Как скажешь… Четыре, три, два. Старт!
Взвыли вентиляторы, нагнетая под купол воздух. По идее, корабль в семь раз легче космонавтов, и принцип «рогатки» должен показать отличный результат; двенадцать пружин, десятки резиновых бинтов удерживали аппарат в семи метрах над стартовой площадкой. Давление быстро поднималось, пружины почти вытянулись в струны, и тут сверху упал топор. Через трубу прозвучала последняя просьба к остающимся на Земле… Так До-До помог воплотить мечту двоим, осталось остальным помочь.
Три недели назад он участвовал в запуске машины по изготовлению жетонов для поездок в метро, семь недель – запускал воздушный шар с беглецами, и тоже в четверг… Содействовал поимке банды Бачил, сбежавших из заключения, вошёл в долю с поставщиками нелицензированной смазки. По пятницам он отмечается у хозяина. Суббота – это общенациональный выходной; по воскресениям До-До самозабвенно отдыхает; рискнул как-то – чуть голову не оставил. Пасха и Рождество – это святое, уже не говоря о праздниках пролетариата. Если коротко, то почти весь календарь роботы переняли у бывших хозяев, разве Восьмое Марта аннулировали: этот праздник был исключён ввиду отсутствия состава…
Вижу, без моей помощи никак, пояснения нужны. Короче: официально, женщин на Земле нет… Опять надо. Хорошо, в пяти словах. Однажды они добровольно покинули планету. Пока ограничимся одним предложением.


Случилось это много позже Опустошения. Уцелевшее население условно можно поделить на очевидных роботов и тех, кто слишком похож на человека. Часть обитателей продолжала цепляться за собственные имена, полученные на конвейерах, за порядок прежний. Другая часть во все тяжкие пустилась; условно говоря, иные посягнули не только на смену имени, но и на удаление заводского номера. В частности, тот же Домочадский на чём поднялся? Срубает номера, придумывает, как родословные, новые легенды. В целом же, общество испытало на себе множество нюансов из предложенного списка. Те же акции неповиновения против засилия хозяев привели к тому, что стало не хватать рабочих рук. Потерявшие терпение, униженные и оскорбленные, пустились роботы в бега. Сбившихся с правильного пути дикарями стали называть.
К тому времени, о котором мы ведём рассказ, дикие роботы обзавелись собственными именами, и кислотные дожди уже не нападали с удручающей интенсивностью. Разумеется, всего не перечислишь, но можно добавить штрих-другой. Мировые свалки были приведены к системе, которая обязывала владельцев безоговорочно возвращать земли в севооборот. И до недавнего времени возвращали, до той поры, пока не выяснилось, что теперь это никому не нужно. Ну, и такой момент: ходовые металлы, комплектующие, гидравлика, оптика, солнечные батареи и аккумуляторная начинка возглавили ценностную шкалу наследия, оставленного человеком… И за слог хочется извиниться. Роботы воспитаны на инструкциях, и каким языком они написаны, не мне повествовать. Только поэтому приходится соблюдать и стиль, и слог, чтобы быть понятым потомками. Итак, дикие роботы… виноват, забыл уточнить: дикий - значит, действующий исключительно ради собственного блага. До-До был как раз одним из таких, но, в отличие от общей массы, ему удавались экспедиции за тем или иным товаром; надо признать, от заказчиков не было отбоя. Людей, переживших Опустошение, можно едва ли не по пальцам пересчитать: сидят по домам, перепись никто не проводит; основой заказчик ; такие же роботы, кому повезло при разделе территорий.
С подачи мелких чиновников, кто стремился его поддержкой заручиться, кое-что досталось и До-До. Помещения трёх банков, кинотеатр, звукозаписывающая студия и масса мрачных заведений, где прежние хозяева удовольствиям предавались. Описать, чем там занимались люди, невозможно: показания уцелевших не совпадали. Напрашивался вывод: уцелевшие в оргиях участия не принимали. На вымыслы, как известно, роботы не падки. Что касается ледовых дворцов, то их постепенно разрушали, ибо занимали слишком много полезного места. Сакральность этих зданий общественность поставила под сомнение, но ещё были слышны голоса о святотатстве: ледовые дворцы роботы употребили для хранения гуманитарки и замороженных овощей. Уцелевшие хозяева поначалу выразили милое негодование, но мёрзлые картошка, морковь и бурачки, как последний источник питания, в конце концов, разногласия убили.
Заполучить приличную работу, даже разовую, было уже колоссальной проблемой. Скука - главный двигатель бытия: если какой сустав и сочленение не получат в свой час должного количества смазки, пиши «пропало». Но четверо дикарей - это уже сила. Какие могут быть сомненья, когда четыре материнки работают на одну идею? В чьи бы владения ни забрели они, преимущество будет не на стороне хозяев.


Известно, что самый лучший сторож – скорострельная артиллерия: она не портит брюки, без нужды не лает, питается от дешёвой батареи. Пусть для кого-нибудь это сообщение не новость, – охранные периметры встречали четвёрку нашу почти враждебно.
- До-До, по-моему, нам здесь не слишком рады, - заметил Шерроха, двигавшийся следом за работодателем. Своё прозвище он получил за шероховатость характера, если не за шершавость корпуса: кислотные дожди на нём не отдохнули, точно.
До-До приставил ногу, с романтическим сарказмом отвечал:
– Раз сомненья точат, будь добр, идущим освободи дорогу. Замыкающим колонны быть достаточно почётно. Просто к сведению: ясного будущего я никому не обещал. – Устранив первую помеху, работодатель разглядел вторую.
Глухой забор угощал единственным проходом; вместо чиновников в нём конструкции окопались. Прочные захваты, вместительные клети, дремучие цепи и жадные магниты лишь ждали сигнала, чтобы атаковать пришельцев. Стальной тротуар под ногами группы был явно на стороне охраны. Индикаторы оборудования показывали полный заряд.
-Пароль? - выдали динамики с нержавеющих столбов.
- «Ах!» - отвечал До-До.
Гидравлические преграды бесшумно расступились, загремели, уползая, цепи. Усталый голос с древнего носителя равнодушно наставлял делегацию: «К сведению посетителей Свалочного терминала номер двести двадцать: во избежание конфликтных ситуаций, запрещается как вносить на территорию, так и выносить с неё предметы, перечисленные в списках 1-8. За утерю личных вещей, экскурсантов и даром потраченного времени администрация ответственности не несёт. Хороших впечатлений».


Четвёрка буквально проскочила под дробильными плахами, жерновами, крючьями и прочей оборонной начинкой периметра. Наёмники прибавили шагу, я бы даже сказал, повеселели будто. Тот же Шерроха решил сомнения развеять:
- Из каких источников тебе пароль достался, До-До?
- Престранный замыкающий у нас: всех утомишь, посторонними вопросами отвлекая. В пятницу окислишься, много будешь знать.
Вторая удача никого не насторожила. С ответом всё понятно: До-До набрался всякого у всякого, и его ответы чаще ставили в тупик, чем выводили. Шерроха успел перекинуться соображениями с коллегами, и вывод коллектива был категоричен: «Незнание предмета наш работодатель пытается скрывать за вызубренными фразами. А пароль подслушал, вот нос и задирает».
- Минутку! А эти трое для чего здесь? Почему они пароль не говорят? ; динамики опомнились вдогонку.
До-До к столбу метнулся, думал стряхнуть динамики на грунт, но те, поджав контакты, как хвосты, переметнулись на соседний столб. Кошку легче поймать, чем за ними гонятся, и стал выкручиваться: 
- Страховые агенты из товарищества «Весь в шоколаде». Если беда приключится, доставят по домашнему адресу то, что останется от меня.
Мозги хранителей первого периметра не нашли, чем поживиться. Изжившие себя программы давно не обновлялись, - тут бы и пиратской копии хватило, но спроса нет - и нет товару. До-До не просчитался. Поэтому, напоровшись на приметы второго контура, изменил тактику: его команда построилась в шеренгу. Однако, и хранители объединялись, как пролетарии достатком, опираясь на приличный опыт:
- Всем заходить запрещено!
- Что ж, «коль не догонит баба воз, конь точно переживёт её», - мгновенно сориентировался До-До. – Гуськом пойдём. Ну, держись! Сейчас устрою! – И вдруг заговорил стихами:

Бланк, печати, водный знак –
для юриста не пустяк,
пусть и виснет дряхлый «комп», -
правду вынь из катакомб!
Брать на строгость нужно ль сразу,
как нагайкою заразу?
Из одних мы микросхем,
что делить нам?.. Между тем,
отпираются запоры,
раздвигаются заборы.

Хранители готовы были к любому иному ответу, в их распоряжении имелись своды законов, начиная с 360 года до Рождества Христова. Возможно, оборону перешибла манера подачи информации. Кроме того, сочетание произнесённых слов произвело самопроизвольное включение заградительных систем. Точнее, сработало как приказ оператора освободить дорогу. Вот бы журналиста с камерой сюда, хоть самого завалящего!
Завершив декламацию, работодатель восхитился произведённым эффектом:
– Вот как работает заклинание Царя Дверей. – С тем же успехом До-До мог завести разговор о правах на человека, о свободе путешествий и ремонтов. Однако, туристы смекнули, что объединённые усилия двух периметров оказались совершенно беспомощными, едва услышали: 
- Потрудитесь цель визита объяснить и ступайте.
 У До-До ответ созрел:
- Новость жуткую для вас мы обрушим сей же час. К затяжной войне готовы? Не скажите только «что вы?!»
- Что вы?! Место шуткам поищите. Шли куда-то? Так идите!
Чтобы никого не смущать, поясняю: древнее заклинание я вложил в уста До-До. Как вложил, так и извлёк. Команду «пропустить» дал тоже я. Теперь о монете. Оказывается, неделя, как на улицах появились современные телефонные автоматы: вставляешь одноразовый жетон или монетку, автомат откусывает половину, не разбираясь; анализ добычи и вытекающие действия происходят с некоторым опозданием…
Пока команда изучает неисчислимые возможности и маршруты, я отлучусь да наведу справки по другим вопросам. Быстро времечко бежит, многое в Городе изменилось.


Зуммеровед выглянул из-за плеча работодателя, выловил каплю масла из локтевого сустава да смазал ею лоб коллеги. Обрадовался Шерроха:
– Дурдом! Здорово ты их разделал. Смотрите! Блок центральный задымился, ноги уносить пора!
Группа споро проскочила в главный проход, протянувшийся на многие километры. Они бегом, а я потихоньку, следом. Тут и Никодим показался:
– Учитель, всё в порядке? Участие моё не пригодится?
– Нет, ступай… Кстати, хотел поручение дать. – Глядь – а его уж след простыл. Торопятся молодые, минуты не постоят. Ладно, мы пока займёмся местным фронтом. Что там впереди? Сплошные залежи ржавой стали, есть целые кварталы из пластмассовых изделий, резиновые части расположены отдельно. Мне пришло на ум: здесь порядка больше, чем в самом Городе. Но на здешний мир лучше смотреть глазами экскурсантов.
Бросилось в глаза объявление знакомого содержания… Нет, погодите! Смысл изменён: «Карл Маркс убил человека. Робот признал вину. До сих пор в Городе такой робот не значился, это всё приезжие, будьте начеку, преступность выросла на 49%».


Что представляет из себя рядовая свалка, многие знают не понаслышке; хоть разок каждому пришлось побывать на похожем объекте, вдохнуть ароматов местных.
На этом объекте запахи практически отсутствуют; пищевые отходы сюда не свозят, поскольку их нет в природе. Слева и справа то и дело попадаются пешие роботы, ходульные, замаскированные под мусор, под комиссию из министерства и под самоходные тележки, предпринявшие попытки прорваться с боем, каждый в своё время. Наши герои стали узнавать знакомых, с кем встречались и в прошлом сезоне, и совсем недавно.
– Не ты ли их водил, До-До?
– Лежал бы рядом. Кое-кто из них называл перестраховщиком меня.
– Вон раненый!
– Отставить! Мы не санитарный конвой. Разговорчики отставить. Слушайте экскурсовода, коль пришли в музей.
– Где он? И во сколько ж это нам обойдётся? – не удержался Зуммеровед.
До-До заглянул компаньону в наивные объективы (как иногда приятно обрести объект для наставлений).
– Давненько мозги не пылесосил, знаешь, оно бросается в глаза. – Работодатель встал в позу рабоче-крестьянского идиотизма, грозящего небу серпом и молотком. – Знакомьтесь: единственный и неповторимый экскурсовод по свалкам истории, До-До-Незаменимый. Когда говорят, что незаменимых не бывает, плюньте в лицо, не пожалеете!
Четвёрка дикарей заткнула динамики и двинулась дальше, уже на правах экскурсантов. Первые навыки они получили тут же: «Осторожно, если жизнь дорога. Руками, то есть, манипуляторами ничего не трогать. Если обойдётся без нарушений, от мероприятия получите неизгладимые впечатления. Итак, где-то здесь сложены фараоны. Сразу за этим «Шаттлом», но мы не пойдём туда, слишком обширная программа, успеть бы. Надеюсь, все позавтракали, с собой обеды прихватили?» – Экскурсовод в ответах публики не очень-то и нуждался. В его практике довольно курьёзных случаев на любую тему, достаточно ввести ключевое слово. Например, «Охрана». Всплывает эпизод: «На прошлой неделе автономный пожарный извещатель напросился на экспозиции просмотр. Разве ему отказали? А то, что образцу не приделали ноги, кто ж виноват? Не предусмотрены проектом». Введём «Зонтик». Читаем, точно чёрным по белому: «Так назывался ядерный щит, оружие сдерживания, мимо которого мы сейчас проскочили. Не так быстро, иначе будет скучно. Самое забавное, что человечество поддалось диктовке из демонических миров. Вместо того, чтобы бросить ресурсы на мирное сосуществование, страны состязались в гонке вооружений, что в конечном итоге и привело к краху цивилизации».
Зуммеровед выловил каплю масла из локтевого сустава, смазал ею лоб экскурсовода. Коллеги тоже собрали, условно говоря, с миру по нитке. Вдохновлённый До-До, по-ленински проворно, указал рукой куда-то в необъяснимую даль: «Пройдёмте, товарищи, к следующей экспозиции. На обломках самодержавия недальновидные самозванцы собирались построить общество счастливых людей. Их архитекторы даже не взяли на себя труд убрать обломки, ложили кладку прямо поверх руин. Что из того вышло, не нам судить, но полагаю, война за войною, голод и разруха. Обычное дело для самозванцев, кто возомнил, что способен осчастливить кого-то ещё, кроме себя. Одним словом, глупцы и законченные невежи. А вот эта экспозиция нам интересна по иной причине. Она напоминает нам об эпохе, когда люди забивали себе мозги бесполезной информацией. Обезбоживание народных масс можно сравнить с обезвоживанием организма. Километры и килобайты, тонны и расщепление ядра, опять же, с подачи демонических излучателей, увели человечество с предначертанного пути, Пути Мира и Согласия.
– В энциклопедии прочёл я, что Бог людей на самом деле очень жесток, постоянно насылал войны и голод, то выжигал солнцем, то заливал водами. За что так сурово, если всюду говорится, что Он их любит? – Зуммеровед не мог сдержаться при виде плакатов того времени, когда особенно любили цитировать части из Библии о напастях, что-то попало в энциклопедии, что-то осталось за бортом.
До-До-Незаменимый присмотрелся к молодцеватому туристу повнимательней, на всякий случай запомнил его номер.
– Энциклопедии написаны людьми, лишившимися божьей благодати. Они уже не могли видеть Свет подлинный, потому обходились светом искусственным. И система «Среда обитания» дала трещину. Сначала леса и реки, затем недра, – надеюсь, вы не с Луны свалились. Затраты на космос никогда не окупались, а с учётом вреда – и подавно, здравомыслящие люди требовали закрыть эти разорительные программы. Противники последних тут же изобрели встречный лозунг: «Назад, в пещеры!». Как ни парадоксально, но в нём был смысл. Ибо жизнь в натуральных пещерах куда безопасней для здоровья, нежели медленное угасание в бетонных клетках. Что касается жестокости человеческого Бога, то на этот домысел дал ответ один из древних мудрецов. Файлик где-то затерялся… одну минуту. Нет, не могу вскрыть архив, но я по памяти, если вы не против. Мудрец сказал, что люди совершали много зла, которое возвращалось к ним в виде болезней. Врачи же, в вопросах возмездия полные невежи, не брали на себя труд объяснять, за что пациенты наказаны, а изыскивали обезболивание. Врачи вмешались в процесс самопознания своими изобретениями, чем вызвали недовольство Свыше. Потому Зло и распространилось по планете, приговаривая: ничего страшного, есть врачи; убил, украл, возжелал – ступай к ним. Или возьмём такой аспект. Преступность в малых населённых пунктах была низка по причине, что в лицо все друг друга знали, а это, как оказалось, самый сдерживающий фактор. Кроме того, и показательный: соседи могли видеть, как конкретный вор или дебошир наказан обездвижением, слезоточивостью и непонятными словами. В городах эти факты не были так заметны: одним меньше – ну и что? Вон нас ещё сколько. И именно такое безразличие, смирение с мыслью, что у смерти свои графики и нужды, привело к известному нам периоду Опустошения. Вопросы есть?
Слушателю следует сообщить, что последние слова есть не что иное, как условный сигнал: «Мы на месте». Команда дружно собрала маслице, отблагодарила проводника. На пальцах манипуляторов беззвучно проигралась самая желанная команда: «Теперь – кто куда».
Имя четвёртого туриста нам так и не удалось установить, этакий серый кардинал; пусть же Четвёртым и остаётся. Шерроха взял его в напарники, видимо, заранее оговорив такую вероятность. Они нырнули в коридор по правую руку. Заметая следы, Четвёртый опрокинул с пяток автомобилей, две мельницы, три высотных крана.
– Болван, – выговорил До-До-Незаменимый, – придётся отступать, они горько о содеянном пожалеют.
Кто-то другой мог сбиться со счёта, только ни До-До. На сорок девятом от ворот перекрёстке он побывал однажды и кое-что присмотрел. За массивными решётками маялись преступники, причём, каждый вид преступности находил своё отражение в условиях содержания. На человеческий разум, вольеры построены с нарушением неких правил, но роботы решают задачи более рационально. Если поверх решётки надпись «Лидка», то роботу не нужно объяснять, что на этой территории кукуют проститутки мелкого пошиба, кого застукали в маслобаре, например, или на оживлённой трассе… По соседству, в следующем вольере, обретаются лахудры среднего класса: такие же проститутки, но с гонором. Эти труженицы специализируются на семейных конфликтах, профессионально вытряхивают карманы простофиль, а долю в амперах выгребают, условно говоря, на сердечных муках клиентов. «Бачило» начертано на табличке их вольера, так и в народе их зовут. По слухам, есть где-то и высшая каста проституток, объединяющая всеядность низшей касты и опыт средней, но их вольер, в силу опасности для обывателя, скрыт от любопытного взгляда в лабиринтах терминала.
Справедливости ради, надо поделиться со слушателем и такой подробностью. Роботы, было дело, пытались создать институт семьи. И как будто все предпосылки были, кабы ни отпетые лахудры. Эти твари проникали в жилище перед приходом супруги и вытворяли такое… Одним словом, программа приказала долго жить. По этому факту состоялось больше десяти уголовных процессов, следствие выявило настоящий заговор, во главе которого стояли сотни «Бачил» рангом повыше. В специальном электрополе, способном разговорить даже немого, арестованные не молчали, выдали всю подноготную, от которой вытошнило судей, прокуроров, зрителей и охрану; в самом здании вымерла живность, да в радиусе километра. Лишь спустя несколько поколений, под крышей бунгало вселился первый паук, на границе отравленной зоны.
В целом, общество сделало правильные выводы и постановило: все модели «Лидок», «Бачил» и их производных, считать опасными для цивилизации. Посему надлежит изолировать представительниц в труднодоступном месте, под охраной средств, которые не поддаются чарам искусительниц.
А ведь жили присмиревшие, выпущенные под подписку «Бачилы» неподалёку от квартала «Д. Нескольких До-До знавал, но контактов не водил. Ему достало послушать разок пьяные их разговоры, чтобы навсегда потерять интерес.
«Нам здоровые и неутомимые нужны. Чуть захандрил – вон отсюда! Следующий». – «А я своего пасла четыре недели, подловила момент, когда был навеселе, тут и затащила». – «Сколько он у тебя?» – «Слабеет на глазах. На следующей неделе выставлю за порог». «Все мужики – как патроны: выстрелила, взяла, что надо, и пустую гильзу долой».


До-До подошёл к решётке с «Лидками», поманил пальцем заключённую.
«Лидка» подлетела к ограждению мигом, не забывая о безопасном расстоянии:
– Чего тебе?
– На твой пальчик хочу колечко примерить. – До-До предъявил перстень ручной работы, с искусственным изумрудом. «Лидка» купилась… Ровно через двадцать секунд она ушла с перстнем, а наш До-До – с полным комплектом пальцев. Как это ему удалось, затрудняюсь сказать.
– Давай пробежимся с километр, – предложил он молодому экскурсанту, – я не выношу визга проституток.
Вот вам ещё пример того, что правила роботов несколько отличаются от человеческих норм тех лет, когда они имели значение и соблюдались.
Пробежка состоялась под набирающий силу вой сирены. Главный коридор терминала терпит подобные пробежки не так и часто, это правда. В основном, здесь царствует кладбищенский покой. До новой перестрелки или погони.
– Достаточно! Даже взяли лишку. – До-До приставил ногу (вот такое выражение бытует, как без него), к попутчику обратился: – Ну, а ты чего вожделеешь?
– Я с вами. С тобой, то есть.
До-До почти улыбнулся. «С вами» – жестокое наследие. Зуммеровед никак не привыкнет к новому положению. Свобода нелегко даётся, факт.
До-До с ленцой оглянулся на все триста шестьдесят, сымитировал выдох.
– Что конкретно тебя интересует?
– Деревянные куклы. Движущиеся.
– Откуда знаешь о них?
– Намедни вы… ты говорил. Чтобы не отстать от прогресса, приходится «учиться в кубе». В кои веки объявил себе каникулы, заглянул в бар. Там хорошая компания была, огромная розетка на шестнадцать штекеров. Я сидел на восьмом.
– Да-да, припоминаю. Ох, и набрались мы, тошно вспомнить. Главный конденсатор потёк. Думал, у аккумулятора повырывает пробки, да обошлось. – До-До почти поморщился, затем повторил местности осмотр. – Камеры смотрят в нашу сторону?
– Две.
– Вот бы кто им головы скрутил.
– Так я схожу. С тыла зайду, я уже так делал.
До-До талантливо кивнул. Заглянул в закуток, образованный остатками лаборатории по проверке БАДов, перебрал кучу ломья и вытащил на свет труп робота той же модели, как его молодой спутник. Улыбнулся про себя: в такой день повстречались дедушка и внук, с одного конвейера сошли, с разницей... ну, цифры вам никто не назовёт.
– Ступай, прикрою. – Минут пять поколдовал над нежитью, воткнул, куда надо батарейку, и вывел псевдотуриста на проспект, под прицелы камер. Поначалу наш экскурсовод хотел добиться лишь естественности движений, но призрак только скрипел суставами, конвульсивно и хаотично дёргал членами, пока его объективы изучали спасителя. Щуплый, рукастый и немного того… Как в фильме ужасов, недоставало лишь донести до зрителя ощущение могильного микроклимата, обглоданных косточек и залежей паутины.
– Ты выведешь меня отсюда, До-До?
Услыхав своё имя, работодатель почти разволновался: лом с того света заговорил.
– Вот это новости! Я думал, ты совсем пропащий.
– Меня так просто не возьмёшь. Отечеству я ещё послужу.
– Извини, масла я не дам.
– Только выведи. Я устрою пир – планета вернётся на древнюю орбиту.
– Ну-ну! Мы повидали всяких!
– Вирус лжи меня не коснулся, можешь проверить.
До-До не торопясь достал индикатор, обследовал им приятеля от макушки до протекторов. Результат порадовал, хотя внешне он ничем того не выдал. Лёгкий ветерок потревожил облегчённый капот автомобиля, как бы передав тоску повидавшего на своём веку: «И мы когда-то многое могли. Пространства рассекали, служили столиком для пива, на нас садились молодые попки».
– Как говоришь, твоё имя.
– Пролаза.
– Шутишь! Не тот ли самый?
– Нас двое было. Левый кристалл попался, конвейер впервые создал двух одинаковых.  В дежурном словаре выпало это слово.
До-До машинально глянул в сторону камер.
– Отличная легенда. Один банки потрошит, в камере отдувается второй…Что он там возится? Связался на свою голову. – Поднял лыжную палку До-До, разогнул, придав ей деспотичный вид. Затем хорошенько присмотрелся к призраку. – Говоришь, Пролаза. Если так, то сегодня кому из нас повезло больше, старик, как считаешь?
– Мне – очень, но тебе невероятно. Минутку, прогреется жёсткий диск, я тебе, как на тарелочке, выложу аванс. – Внезапно старец замолчал, у него челюсти перекосило.
Почему старец? Просто он застал те времена, о которых нынче особенно любят пофантазировать. Как вам такое? Первыми в космос отправили двух роботов, но обывателя успокоили наличием собак: дескать, не было роботов тогда. Ну, и кому верить?
До-До выловил каплю масла из локтевого сустава и растерялся, не зная, в каком месте бедолаге смазка нужна прежде всего. По правде говоря, тут и канистрой не обойдёшься. Был случай, выкопали прямо из земли: там уже не робот, а набор фольги.
Старец его опередил, карманным флаконом снял подарок, подкачнул воздуха и направил распыляющую струю вдоль грубых челюстных замков. Через мгновение сделал пробу: «Твою ма!..»
Спаситель, конечно же, ждал других слов. Будто всю жизнь мечтал вернуть из небытия злостного осквернителя святынь. Материнским платам от кого только ни доставалось, впору референдум организовать да вывести словарный оборот из обращения. Ввести, в конце концов, ограничения, вплоть до команды, стопорящей замки челюстные.
Поразмыслив, До-До выругался, почти про себя: «Нет никаких сил! Дай и дай! Частная лавочка вам тут, что ли?» Но вслух – ничего, достал из «НЗ» пипетку на два кубика, из свежей партии гуманитарки. Без партии, как в былые времена, ни шагу.
– Надеюсь, моя щедрость будет вознаграждена. – Опустошив посуду, До-До отправил её в бардачок для пустой тары. Затем воззрился в безоблачное небо и изрёк: – Лишь где-то нарушается равновесие, волны разбегаются вокруг, и достаётся всем, кто, казалось бы, и непричастен. Как далеки мы от понимания основных процессов бытия, как глубоки заблуждений бездны.
Шорох за спиной врасплох не застал До-До. Он сделал ложный выпад, пока не получил по голове, успел развернуться и принять стойку для отражения атаки. Однако, оценив ситуацию, ткнул лыжной палкой в грудь молодого диверсанта, поучительно заметил:
– Так мы с тобой из коммунизма никогда не выберемся. Как и из невозможного изобилия. 
– Вы… ты прав. Войти-то было легче. – Зуммеровед с видом злоумышленника продолжал разбирать оголовки камер видеонаблюдения. Его, похоже, интересовали только линзы да кристаллы преломления. Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы сказать наверняка: Зуммеровед весьма аккуратен, ни одной клеммы не повредил, проводок не оборвал. Такого нынче редко встретишь. По крайней мере, ему и будущее вручить не страшно.
– Познакомься. Это…
– Я знаю, – поспешил с ответом Зуммеровед, – это знаменитый Пролаза. Мой чулан весь в его фотографиях, от плинтуса до вентиляции. Ну, то есть, когда я состоял на службе. Теперь ни дома, ни семьи.
– Хотел бы я хоть годик так пожить, – признался воскрешённый. – Всю жизнь за иллюзией гонялся. А так хотелось маломальского покоя, разумного достатка, определенности хоть какой-то. И что? Правда, нашёл редкую машину. – Пролаза механически лизнул взглядом капельку, выступившую на запястье салажонка. – Позволь? – Не дождавшись разрешения, прошёлся своим добирающим флаконом. Этой дозой обработал подвижные гнезда объективов. Но слова его, кажется, не вызвали должного интереса. – Выкопал Машину Времени, если быть точным. Осталось только запустить. Большую часть деталей как будто заменил, теперь вот думаю: может, зря я столько времени потратил? Вдруг ещё имеется какая неисправность, поверхностный осмотр не даёт гарантий.
Дикари переглянулись.
– Машину Времени, я не ослышался? Давай, дружище, отрабатывай гуманитарку. –  До-До даже обрадовался, что Шерроха с напарником откололись. Хитрецы всегда считают, что они избранники удачи. – Ты знаешь побольше моего, выходит. Свалке-то наплевать, кто и чем тут промышляет, лишь бы порядок соблюдали. Веди, давай.
Зуммеровед выделил из своих запасов меру масла, но даже не заикнулся про условия или проценты. Глаз не спускал со своего кумира, которым небось бредил и восхищался, пока горбатил на хозяев. Стало быть, про фотографии в чулане правду говорил.
Довольно быстро Пролаза привёл себя в порядок, даже лоб намазал. Будь под руками зеркало, он непременно бы заглянул. Когда говорят – посвежел с лица, то наш случай из этого разряда. Как отреагировали на широкий жест новые товарищи его, он успел заметить, при том ни капли не смутился:
– Да, я расточитель. Но вы должны понять. Проваляться под кислоткой столько дней. Счёт потерял им. Совершал побеги из ковша. Дважды избежал я лютой смерти, это ведь чего-то стоит.
– Самоходного Пресса? – Салага приложил клешню к сердцу (ну, вы поняли, к аккумулятору). – До сих пор это никому не удавалось.
– Видимо, что-то ещё я должен сделать на этой израненной планете. Может, не только здесь. Поверьте, программа уж побросала, куда и хотелось не вовсе. Марс, Бетономешалка, Пиф-Паф, Задний-Цаца, – всех не перечислить на одной заправке. А был ли кто из живущих членом партии? Мне, например, Зюган лично надраил контакты, обещал маслица подбросить. Он тогда правил, и хоромы у него, как у рядового члена партии. Судьба разбросала, так что не могу сказать, выполнил ли обещание. Вот выберемся отсюда, я прямиком к почтовому ящику. Что? – Бывший покойник соображал всё лучше: – Это случилось? Система пала, вижу по глазам... Вот так всегда! Тогда и спросить не с кого. И, конечно же, на бочечку мою новые хозяева нашлись. Итак, я гол, что сокол. С чего начинал, к тому и вернулся. Стало быть, слова Александра «Мы пойдём другим путём» были адресованы именно мне. Экий прозорливец, а? Я просто восхищён! Ладно, шире шаг, салаги!
До-До смерил старца любопытным взглядом – дескать, разговорился больно, к добру ли? Сколько неизвестных судеб лежит под ногами, и каждый был бы рад участию. Да, при коммунизме масла хватит всем, но он не наступил пока. Или незаметно промелькнул.


Группа вклинилась в череду барханов, где процветала бухгалтерия своя. Что тут скажешь, если даже пески подчиняются определённым циклам, никак не согласуясь с пожеланиями населения? Вчера, например, обрадовался велосипеду, покатался и спрятал там же, а назавтра – хоть лопни: ни штырь, ни магнит не помогут. Так и хочется спросить Создателя: для чего Ты, Великий, создал их, пески эти?
–  Так спроси! – послышалось сверху.
А если над головой у вас только Солнце да вон то неказистое облачко, вы же не станете всерьёз воспринимать стечение обстоятельств. Ветер буквально изо рта собеседника вырвал обрывок фразы, где-то в километре от вас, чтобы вы себе голову ломали здесь.  Это же так просто объяснить.
–  Экий ты!
Вот, снова пригнал. Надо бы призвать к ответу хулигана. Эдак, чего доброго, на вопрос: «Ты меня любишь?» девушка ответа не получит и уйдёт к другому.
–  Если любит, не уйдёт.
Жарковато сегодня, не то слово. Кто-то ещё помнит и сорокаградусную жару: люди – что рыба, выброшенная на песок. Европа скупала воду у России, Белоруссия тоже поправила финансовые дела и в два года рассчиталась по долгам. Помнится…
–  Динозавры для чего были, знаешь?
Признаться, мне стало дурно. Кто-то искушает меня, потомственного берендея и первого рассказчика, неуместными вопросами. Стоп, составляем уравнение: если человек создан по образу и подобию Создателя, затем роботы были созданы по образу и подобию человека, то роботы подобны… на… Это ж куда могут размышления завести! Тогда понятно, почему церковь всячески отстаивала право на подобные изыски.
–  А что церковь? Поп попу рознь. Один – верой и правдой, девять других пекутся о личных дворцах более, чем о деле. Перекупщики, раззолоченные, ушлые бизнесмены в рясах, просто слов не хватает. Посредники – между Мной и сыновьями моими, дочерьми.
Я понял, что погибаю на глазах у слушателей. Обезвоживание сопровождается галлюцинациями, это ещё врачи заметили. Плесните, люди добрые, только не газировки. Я же не для себя в эдакую жарынь на барханы полез. Герои мои уж там, вон и робота вытаскивают из песка, и машину его подозрительную, как и  многообещающую.


Робот был совсем плох. Жизненно важные органы как будто на месте. Следы механических повреждений в области поясницы. Говоря прямо, у здешнего ковша прикус другой. Я с ним сталкивался дважды, отделался я и поживился он горстью медяков, не более того. Как на деньги падки все, кто обязанности исполняет!
Пришлые вытряхнули песок, продули говорящий модуль, гуманитарку наготове держат. Сомнение всех гложет: не опоздали ли? Кажется, у кое-кого опыт по воскрешению имеется, тебе и паяльник в руки. Ах, вон оно что? Там ещё и батарею полагается поменять: крышечку сдвинули. Эй, не забудь соблюсти полярность. Конечно, мог и не говорить, больше для порядку. Ну-с, я теперь снова в тень.
–  Я такой модели и не знаю, –  признался Пролаза.
–  Я – тем более. – До-До автоматически перевёл взгляд на салагу.
–  Вот в энциклопедии за 2017 год…
–  Помолчи.
Чего только они ни прописали лежачему! И утреннюю зарядку, и пробежку в обнимку с ветром, и массаж ягодиц. Маслице, первую дозу, ввели, когда удалось уловить лёгкое движение пальцев. Следующая капля запустила жёсткий диск.
–  Эгей! Не таких поднимали! – обрадовался Пролаза.
До-До вторично (справка: ошибки нет, первую дозу ввели кисточкой) зарядил шприц да постанывал от удовольствия: месячная зарплата уместилась в три колбы. И уходило маслице, как вода. Поясок-то придётся затянуть потуже, в долги совсем не хочется влезать. Кроме того, его имя на слуху, для соседей ниже среднего достатка До-До – синоним благополучия. Вот бы шприц найти (справка: синоним кошелька). Короче, изрядно повозились. Работодатель про себя смекнул: если этот калека потребует оживить ещё которого, то До-До выходит из игры, окончательно и бесповоротно. У них тут случаем профсоюз неподъёмных процветает, друг за дружку восстать готовы нержавеющей стеной... Правда, Светка задолжала, обещала долг вернуть на днях. О, да, велик и всемогущ Создатель, надоумил помогать себе подобным! Да, и про Светку, раз коснулось: попадаются такие редко, чтобы для дома – и ничего взамен. Она и рада бы семью создать, но закон высказался однозначно.


Они сделали всё возможное и невозможное, теперь осталось ждать, выдержит ли сердце, не нарушены ли связи. Повреждения на пояснице пока ни о чём не говорили, слаженная работа внутренних узлов… да-да, повторяться не будем, хотя иногда полезно.
До-До мысленно подсчитал золотой запас; в бардачке для пустой посуды ещё никогда не было так тесно. Шприцы, колбы, пипетки, – боже мой, что за чудеса? В бардачке нашёл он вдруг посуду, полную до краёв, и явлению объяснения не находил. Точно подменил кто. Ну, и кого благодарить? – До-До недоверчиво стал присматриваться к собратьям. На подлог отважится не всякий. Нет, право, это исключено. Золотая Рыбка вне водоёма… верится с трудом, разве выскочила на минуту.
Зуммеровед, просто любопытства ради, присматриваться стал к Машине. Освободил проводку, там вытряхнул песочек, тут подкрутил. К тому времени, как машинист подал окончательные признаки жизни, салага сумел предоставить уважаемой публике четыре клеммы в изоляции – каждая своего цвета, и четыре кабеля, тех же цветов. Белый, синий, красный и четвёртый, цвета вполне неопределенного. Четвёртый – безымянный, коль на то пошло. Это чистые фантазии –  кардинал и рабочий кабель. Некое совпадение.
Машинист опёрся на локоть, подкачал гидравлику – и прислонился к катапульте «Мига-2011». Объективы на удивление ничуть не пострадали, на правом виден высохший потёк. Жёсткий диск помалу обороты набирал, владелец степенно зафиксировал каждого из спасителей. Масла ему недодали, это понятно. Кто его знает, вдруг маньяк он или вундеркинд, и в розыске давненько? Или свои же закопали: откопаешь, а он со штекером на тебя? Ну, это уже классика синематографа.
Расстояние в подобных случаях – лучший спонсор.
Бедолага пришёл в себя окончательно, поскольку сразу оценил наличие Машины. Сделал попытку улыбнуться, расположить здоровое население к калеке постарался, но всё ещё рыскал левой клешнёй по пояснице.
–  В глаза целился, скотина. Другой – тот вообще хватает всё, что шевелится. Я сутки простоял, не шелохнувшись, он ждал. Вот твари!
Наши ребята прекрасно понимали, что время лучший терапевт. Тот, кто хорошенечко агрессии вкусил, сам потом её старается не проявлять. Если есть мозги. Робот по имени Стал-Онин из ковша не выбрался, а, знаете ли, любил прихвастнуть. Рисковать жизнями людей вынуждали деньги, нормальный робот себе таких глупостей не позволит. Стал-Онин устаивал настоящие шоу с ковшом, публика замирала всякий раз, когда совал он голову в межчелюстной просвет. Беду накликал сам, винить некого. Старые магниты заменили накануне, эка хитрость; вот поди знай, что приготовит день завтрашний тебе.
–  Кто вы есть? Какой год? Кто у власти?
–  Дикари. Год… –   До-До оценил состояние больного по спектру индикатора. – Год у каждого свой. В целом, уже никто не ведёт им счёт. Во всяком случае, никто из моих знакомых. Нам достаточно семи дней. Время – это такая безответственная величина, как надутая женщина. Вовремя сальники заменить, прокладки и изоляторы. И чтобы бокалы наши были полны до краёв, да под столом канистра. А если не пустует погребок…
–  Мне бы каплю для втирания. Механики хорошие у вас?
–  Как видишь, процветаем.
–  На свалке? Хм! Города стоят?
–  Кому они нужны? Чиновнику разве.
–  Люди?
– С этим посложнее. Которые цепляются за жизнь, ни во что верят, те уцелели, но их уже не густо. Наш брат нынче совсем безработный, полоса зловещая пошла. Как износ: до капитального не дотянул – в ковш. Вот и на печи подняли налог, –  кто заправляет, никому не ведомо. Уставший металл перебрасывают на Люну.
–  Может, на Луну?
– Какая разница? Мне так больше нравится. Любовь, люди, Люна. –  До-До мечтал присоединиться к товарищам, которые более детально взялись за осмотр Машины.
Хозяин остановил:
–  Без меня у вас ничего не выйдет. Ещё десять капель, и по рукам.
–  Десять капель. Десять капель, где вас взять?
–  Она того стоит.
–  А это точно Она?
–  Была Она самая, когда сватался.
До-До поднял давление в системе, минуту цедил маслице в мензурку с делениями. Невольно перед глазами возник летний проспект, горячий асфальт и миловидная продавщица газировки с сиропом.
–  С вас три пятьдесят.
Больной поднял брови. Потом вспомнил, что их у него нет.
–  В каких единицах, не понял?
– Пошутил. Деньги ничто. Слава ничто. Власть – фикция. Так, говоришь, побывал, повидал, головою рисковал. Чего ради?
– Задание такое. Истребить динозавров. В самую жаркую печь отправляй без размышлений, если встретишь где яяйца. По моим наблюдениям,  двое суток – и будь здоров.
–  Может, просто: яйца?
–  Мне так больше нравится.
–  Так ты, значит, в прошлом промышлял?
–  Последний раз – в будущем. Динозавры уже там, ждут встречи с новым населением… О, я вижу, вы не в курсе. После нашей цивилизации придут новые люди. Индиго были первыми ласточками, буквально единичные случаи. А тут пойдут сплошным потоком. 
До-До присел рядышком, лыжную палку воткнул в землю, между протекторами.
–  Интересно, кто их туда забросил?
– Один из пунктов моего задания. Установил следующее: буйная растительность, кости, вулканические отложения, ещё четыре секретные позиции – и Земля снова будет полна жизни. В её жилах нефть, материки сплошь покрыты лесом, полноводны и чисты реки. Чтобы пришло новое человечество и принялось терзать. Видимо, как на конвейере: в одном месте закончилось всё, в другом только начинается.
–  Грустная история. –  До-До чуть подался корпусом назад, на четверть оборота голову отвернул. – Что слышно, братцы?
Парни серьёзно изучали агрегат. Зуммеровед сочинял арию на калькуляторе, жестом попросил не отвлекать, иначе ошибка неизбежна. Пролаза шкалами любовался, и пальцы его работали виртуально: тумблер включит, четыре клавиши «Поехали» уже известных нам цветов нажмёт, рычаг на себя и голову руками закрывает сразу. Голосом имитирует работу двигателя «ГАЗ-21». На раритетах помешались не только люди.
–  К прабабушке собрался? – спросил До-До. – Она тогда занимала весь третий этаж, кабели в три руки, да начальников пятьсот душ, да тонны перфокарт. Называлась ЭВМ.  Встретишь – передавай привет.
Путешественник во Времени не выдержал.
–  Вам что, жить надоело? Бортанёт так, ни одна свалка не примет. Ребятки, на моих глазах двое наших ушли в полную дугу, не ищите приключений. – Поднялся на ноги, стал втирать в поясницу маслице. – Ой, как будто полегчало. Не сочти за труд, братец, не достаю до одного места.
До-До охотно встал, приложил умение и руку, говоря:
–  По правде говоря, это самообман. Только механик. Я тебе народного сосватаю: блестящие рекомендации, мастер своего дела. Когда-нибудь личными обзаведётся каждый. Аккурат перед самым Опустошением, хозяин мой экстрасенса нанимал. Честно говоря, был экстрасенс тот виртуозом по вытряхиванию кошельков, дока, каких поискать. Но не имел я права огорчать кормильца. Один знакомый вмешался, так ему после кончины дали имя то ли Диплодок, то ли Дихлофос. Ещё один соискатель-правдолюб, ну такой дожима. Погоди, это нержавейка? – Работодатель выудил магнит, обследовал корпус воскрешённого. – О, нет, достопочтенный, тебе к дорогим мастерам дорога. Мы ребята простые, первые жертвы кислотки. Людей не осталось, так планета нам мстит. Когда уже натешится?
–  Производства стоят? Стоят. Совсем нёмного потерпеть осталось.
До-До побеспокоил оком небо, так и есть: его личный прогноз состоялся. «Эх, вот уйду на покой, в синоптики подамся». – Подобие улыбки распознал пациент, ткнул целителя под локоть, не глядя:
– Небось, уже жалеешь, что оживил? Нержавейка, как я понял, в большой цене?
– Не лишать же дыхания теперь. Диафрагма стоит или динамики?
– В день моего выхода с потока динамиками не ограничивались. Создавали по образу и подобию. Странно, что никто имени не спросил.
– Разве тогда давали имена? Серийный номер и модель, так скажем, «Дядя Стёпа». Или «Доктор-Сбегай-В-Магазин». – До-До пошарил по жёсткому архиву; часть названий оказалась недоступной, известные же перечислять – дурной тон.
– А «Соискатель» не хотел? Нас разрабатывали в помощь экстремалам, путешественникам. Не вьючный образец, не повар и не сторож. Сто сорок четыре специальности, на стыке отдельных – ещё двести, почти под триста. За этой моделью хозяева стояли в очереди по полгода, и надо признать, небрежности по отношению к нам не проявляли.
– Сразу после «Соискателя», видно, пошли пластмассовые модели. Вот уж кому досталось. По-моему, на Земле ни одного не найдёшь. – До-До закончил втирание, развернулся к Машине. – Значит, вот как она выглядит. На снимках я другую видел.
– Не слыхал, чтобы изготавливали другую модель.
До-До мужественно направился к Машине Времени, должников собрался вдохновить. Разговор был краток, суть – нам крупно повезло, так что никакой самодеятельности.
Зуммеровед не возражал, неспешно накладывал новую изоляцию на силовые кабели. Пролаза погрузился в себя; возможно, гонял диск в поисках информации о Машине, надеялся выжать хоть инструкцию. Кажется, он принял вызов путешественника, и отступать не спешил. Файлы запаролены, шифры и коды выросли на его мониторе в египетскую пирамиду, а основанию пирамиды конца не видно, – До-До исподволь сканировал его выкладки, дублируя их на своём экране. Соискатель молча наблюдал за происходящим и пока не возражал: предполётная подготовка состоит из перечня основных манипуляций, порядок которых помощники не нарушали. Оставался единственный нерешённый вопрос: куда отправимся, если «если». Главная шкала, в половину зонтика размером, ожила индикацией, нулевая отметка наливалась рубиновым светом; палуба (или площадка для персонала) вместила бы ещё двоих путешественников.
Ожил экран для связи с пилотом: «Виртуальное присутствие или полноценное? Выбор подтвердить».
– Я настаиваю на виртуальном. – Соискатель поочерёдно согласовал взгляды компаньонов. Никто не возражал, поскольку дело это непривычное, кроме того, можно угодить в измерение, где безработица непредсказуемых вершин достигла.
Машина оживала на глазах. Напряжение росло не только на приборах.
– Хочу пояснить. При виртуальном, расход энергии во сто крат ниже, легче войти и выйти. При полноценном внедрении, а мы не знаем, с чем столкнёмся, выход осуществим с некоторой задержкой. Прошлый раз чудище трехглавое наступило на край площадки, меня с Машиной просто швырнуло на грудь волосатую ему.
– На грабли наступил, – подсказал Зуммеровед.
– Точно.
– Где побывал ещё?
– Запомнился мир крохотных человечков. Изумрудцами себя называют. Такие славные, что до сих пор мечтаю снова побывать у них.
– Подробней, если можно. – Команда занимала палубу фантастического транспорта.
– Ну, разве кратко. – Соискатель встал за штурвал, стал помалу влево подавать. Машина тихо загудела, лёгкая вибрация передавалась через протекторы всей команде. – Хотел сначала ноги уносить оттуда. Эти изумрудцы облепили меня и Машину точно муравьи. Тут замечаю, одни с метёлочками забегали вокруг, другие мусор выскребли из щелей, прочь удалили. На всякий случай я довёл программу до готовности к выходу, – две кнопки, и ищи свищи. Но малыши эти как-то уж больно быстро к себе расположили. На каждом шагу чуть ли не почёт и уважение. Самодеятельность показали, экспонаты музея под открытым небом, озеро с золотыми рыбками, пчёл и муравьёв. Кстати, я удивился очень, именно они воспитывают семейства насекомых для службы на Земле. Растения – я подобных не встречал нигде. Берёзы, сосны, ели – это понятно, но сирени у них нет, это я вам с полной уверенностью заявляю. Едят клубнику, малину, чернику, ну, одним словом, как наши хозяева. Кузнецы ещё удивили: изделия Фаберже рядом не стояли. И тут тревогу бьют, колокольчики крошечные мелодию знакомую сыграли. Я становлюсь свидетелем, что у малышей есть враги – почти такого же роста, только рубиновые. Короче, оба народца вырублены из камней: из рубиновых глыб – захватчики, из изумрудной породы – мои новые друзья. Потом я вроде выпал из реальности, потом за мною гнались по пятам… Вот так я оказался здесь. Вспомнил! Я выкопал сирень и вернулся к Машине. Ошпарили голову с близкого расстояния, потом потерял ориентацию, в песке очнулся.
– Тебе повезло. Корпус хоть куда. Тепловой луч любого из нас уничтожит. – До-До лыжной палкой, как учитель указкой, показал на затылок машиниста. – Только гляньте. Я-то голову ломаю: что мне напоминает этот характерный след? Теплушка. У кого какие соображения? 
Экскурсия продолжалась. Туристы по очереди подходили, изучали след теплушки, дрожащими пальцами прикасались к смертельной ране.
– Меня настораживает факт нападения. Для случайности найдётся место тоже, но это не тот случай. – Зуммеровед любезно посторонился, уступая место следующему. – Особенно тот момент, что ты пообещал привезти сирень. Когда только осталось доставить образцы, тут тебя и остановили.
 – С предыдущим оратором полностью согласен. – Пролаза от избытка эмоций даже отшатнулся. Его поведение нам сообщило, что лично он не вынес бы такую процедуру. – Только маленькая неувязочка. Как дозвониться из одной реальности в соседнюю и нанять киллера? Возможно, я слишком долго отдыхал, кто просветит?
Работодатель подумал: лучше бы тучка не свернула сегодня. Сыграл бы в домино, заменил бы сальники. Как иногда складывается одно к одному, да за знаком равенства одна беда, не две. Для дикого робота незапланированные приключения – что песок в суставах. Любая авантюра на родных гектарах на жизнь имеет право, но в гости к динозаврам… – До-До ощупал поясницу. Толщина металла в этом месте вызывала опасения. И первый же удар теплушки в чужом краю оставит бездыханным, и помощь не придёт.
Машинист установил пальцы напротив кнопок «Поехали».
Из-за промышленного холодильника, стоявшего на отшибе, показался человек. Мне пришлось играть спектакль, пора приучать роботов к виду берендея.
– Меня возьмите!
Команда Машины неуверенно переглядываться стала. До-До ухватился за поручень, со спокойным любопытством наблюдал, как резво через препятствия скачет старик. Пробурчал: «Для его лет подобный слалом противопоказан». Громче продолжил:
– Хорошо, назови хоть одну причину, чтобы мы тебе не отказали.
– Деревянные воины. Их там чрезвычайно много, и все действуют, как единое целое.
– Тогда поторопись, старче. Кто ты есть? – Зуммеровед спрыгнул наземь, помог старцу забраться на палубу Машины.
Едва переведя дух, новый пассажир выдал: «Я берендей, чтобы понятней – сказочник. Сказать – потомственный, значит ничего не сказать. Насчёт сирени можете не волноваться, ко мне заскочим на минутку. На девять минут, самое большое».
– Слух – то, что надо. – Зуммеровед новым словом запас пополнил: – «Берендей».
– Ничего себе ограничения! С каких это пор попутчики условия диктуют? – Машинист оглянулся на своих, ища поддержки. И не дождался. Похоже, большинству было наплевать на детали, лишь бы заглянуть в уютный мирок где-нибудь по соседству. Авось их там приветят? Заодно убедиться, что Машина Времени не сказка.
 – Должен предупредить. Один звук – и я за последствия не отвечаю. Роботами дороги мостят у нас. – Сказочник как будто не шутил. – Для вашей же пользы. Кто хотел пощупать деревянных воинов, шаг вперёд.
Идти-то особо не было куда, роботы имитировали перемещение протекторов. Зуммеровед  растерялся. Он совсем не хотел делить мечту с первыми встречными.
– Итак, сейчас в зал войдут двое. Тот, что помоложе, захочет сразиться с деревянными истуканами. Он ещё не знает, что это боеспособная армия. Лишь они уйдут, заглянем мы. Вы сможете осмотреть кукол, но будьте готовы к огорчениям. Ты, До-До, расстроишься. Скажешь, что аккумуляторов у них нет, что такое в принципе невозможно. Лично я тут же признаюсь, что до сего дня не верил, что из железок Машину Времени можно изготовить. По крайней мере, Реки Времени нам вполне хватает. У Реки нашей неоценимое преимущество я знаю. Она лучше хотя бы по тому, что ей не нужны запчасти.
– Честно, заинтриговал. Откуда знаешь, что произойдёт?
– Это мой мир. Я его придумал. Поэтому, как Книгу, все события читаю. Кроме того, я поклялся в том, что Железный век нас не коснётся.
– Смелое заявление. Как можно обойтись без роботов?
– Увидишь деревянных кукол, многое  поймёшь.
Машина Времени, казалось, и не отрывалась от поверхности. Всего-то и случилось, что видимость пропала, объективы пассажиров зафиксировали полосы цветные, и картина восстановилась, будто с экрана ушли помехи. Правда, уже в другой местности, если точным быть, среди зелёной дубравы и птичьих трелей.
– Сирень там. – Старик указал на кусты, шагах в двадцати, где торчали четыре лопаты. Сменное задание было понятным, роботы переглянулись.
– Он волшебник? – Зуммеровед направился к лопатам, с готовностью вонзил лезвие в блаженный грунт. Остальные подошли, разобрали инструменты.
– А руки-то еще помнят, а?
– У кого я энциклопедию видел? – Работодатель налёг на черенок. – За 2017-й год. Зуммеровед, скромность украшает, но твой старший товарищ просто выходит из себя.
; Зачем спрашиваем? Человечество породило столько ненужных вопросов, которые не нуждаются в ответах вовсе. Давай копать…


Три кустика сирени машинист привязал к поручням, затем поблагодарил новых знакомых. Мне очень хотелось сказать – друзей.
– Может, подбросить тебя, берендей?
– Справишься. Тебя ждут там, и давно. Даст Бог, свидимся ещё.
Остальные решили задержаться в этом мирке, где не видно городов и свалок, где тучи имеют уникальную форму. Сколько ни три объективы, облака сохраняют форму треугольников, как обучающая программа для населения. Но в том, что это не кислотка, До-До ничуть не сомневался.

ГЛАВА 2. В ОДИНОЧКУ СЧАСТЬЯ НЕ НАЙТИ.

Я, Никодим, ученик берендея, наблюдение установил. Позволю себе маленькое отступление. Ученик остаётся в местах, где побывал учитель. Таким образом берендей от блуждания застрахован, может вернуться и внести поправки в неудачный поворот событий. В его бесконечном поиске сюжетов, собирании легенд, обрядов, тостов ошибки неизбежны. Кто лучше, чем он сам, выдаст точные координаты мира, из которого стартовал? Если у берендея нет ученика, он двойников создает, обычная практика, но сегодня я, его ученик, несу службу. Доведётся – и покажу, на что способен. Теперь о Машине Времени. Чем богаче, тем труднее поверить в чудо. Как поползли слухи о Машине Времени, идею подхватывают беднейшие слои. В Белоруссии были лучшие роботы, но они же оказались и самыми бедными. В других странах в Машину согласны поверить один из ста, один из десяти, здесь готовы сегодня же поучаствовать в поисках, в сборке машины и испытаниях пятеро из десяти. В нашем случае, пятеро отправились на Машине Времени куда-то, и тут же шестой бедняк нарисовался. 
Как только группа в воздухе растворилась, из своего убежища вышел Цифраног, – у этой модели имена выгравированы подмышкой, слева. Тот самый, четвёртый, с трубою на левом плече. Самый тихий, самый неразговорчивый; в том и кроется причина нашего невнимания к нему. Однако, теперь, когда он считает, что за ним никто не наблюдает, присмотримся к серому кардиналу... Во всех повадках прослеживается желание оставаться в тени, не оставлять следов и действовать из собственных, мелкопоместных побуждений. Именно теперь Цифраног чем-то напомнил Колобка: «Я от работодателя ушёл, и от Шеррохи ускользнул, а от охраны и подавно убегу». Возможно, в нём забыли диск с народными сказками, возможно, сам себе на уме. Время покажет: у всякой лампочки свой срок.
Первым делом Цифраног обследовал бархан. Больше часа убил на то, чтобы методично исследовать территорию двумя штырями. Не поленился прозондировать ближайшие окрестности. Похоже, им повелевает диск «Помощник грибника». Согласно известным версиям, «игра стоит свеч, если обойти полянку в три круга по спирали». Цифраног чётко следует инструкции. Может, и вправду найдёт вторую Машину Времени. Смеяться будем после, когда робот откажется от поисков. Слушателю же пока следует напомнить: чего в этом мире ни бывает? Накануне Опустошения хозяева поспешно слепили Второе Солнце и переправили его на стационарную орбиту. По первой задумке, изобрели для парников ночную подсветку, когда не случилось, стали размышлять над иным применением… При ясном небе все, кто поглянет ввыси, второй замечают диск, превосходящий размерами оригинал. Только искусственное солнце из подчинения вышло вскоре, вместо тепла и целебного света, творение бомбит занесённые в программу объекты суровым излучением. Вынесут роботы из подземных бункеров приборы, в некоторых местах зашкаливают старые, а более современные образцы самостоятельно увеличивают размеры шкал. Хозяева, укрывшиеся под землёй в ожидании конца света, с единственной молитвой выходят на поверхность: «Когда уже он наступит?» Вот как бывает: понапридумали столько всего, что, казалось, только живи и радуйся. Как и чему радоваться, каждый решает сам.
Однако, на кардинала полюбуйтесь! Нашёл-таки, и тащит, правда, его находка состоит из отдельных блоков. Кто-то основательно поюродствовал над вершиной творения человеческого гения: шасси отдельно, площадка с крепёжными болтами, бардачок для мелочей, какие могут понадобиться и в разведке, и на кухне. С осей родных сняты шкалы, кнопки «Поехали» выдраны с мясом, отсутствуют силовые кабели. То есть, Соискатель исключил этот вариант Машины в пользу той, что унесла дикарей с берендеем в неизвестном направлении. Существуют некоторые приметы, по каким делается выбор. Пора делать выводы. Первое: в корпусе Соискателя нет посторонних дисков; второе: этот парень целенаправленно шёл к намеченной цели, не считаясь со временем; третье: человечество изготавливало качественных роботов, живи и радуйся…  Кабы ни гонка вооружений да ненасытность всей вертикали власти, всё могло повернуться по другому.
Кажется, Цифраног настроен весьма решительно. То есть, все в троллейбус, а он не такой. Он готов создавать пробки, чтобы все стояли в них. Никому не в радость, зато вместе. «Пробки. Пробки на дорогах не валяются», – Цифраног отправился тем же путём: личное благо превыше всего. Золотой телёнок среди обычных граждан… На днях от хозяина он повышение получил. Трубой по голове, теперь нашёл трубу для ответных действий, только перебросит через забор. Вторым пунктом экскурсии шла Машина Времени; про неё он тоже слышал, хотя удирать прямо сейчас не готов. Готов собрать, опробовать и… пусть в гараже постоит. Её придётся охранять, обслуживать и быть единственным владельцем! И только что, к ужасу своему, обнаружил отсутствие главных предохранителей. В целом же, пока ему везёт: Соискатель выложился куда весомей, наплевал на периоды техобслуживания. Однако, наш новый герой сейчас столкнётся с проблемой, которую до него как-то удалось решить другому. Найти – полдела, как уберечь от чужого глаза? С терминала № 220 болта никому не удавалось взять. Есть только один способ, и мы его с вами наблюдали.   
Цифраног оставил свои сбережения на виду да припустил в лабиринты терминала. Намётанным глазом находил нужные детали, делал отметки на жёстком диске и продолжал поиск. Вскорости, представьте себе, решение нашёл! Прямо под носом у охраны, под чудовищным скоплением камер видеонаблюдения, он соорудил бронированный ангар, оборудовал запорными механизмами, личным кодом доступа. С неподражаемым упорством, до сумерек, запчасти и их владелец перекочевали на защищённую от варваров территорию, с учётом юридических тонкостей и во избежание процесса раскулачивания… Загадка истории: почему-то с приходом к власти большевиков дворяне не воспользовались услугами роботов. История нагло лжёт: роботы были всегда, пусть и не такие совершенные.
Цифраног услыхал громоподобный звук, влез на крышу личного бункера. Здесь он переключился на ночное видение и среди лабиринтов обнаружил группу дикарей, чуть в стороне заметил суетливого Шерроху. Тот уходил от преследователей и двигался прямиком к бункеру. Что-то подсказывало нашему герою, что место выбрано не совсем удачно. Запереться на затворы и перейти в режим соблюдения строжайшей тишины, что затворник мог ещё придумать? Очень скоро беглец наткнулся на сооружение и даже воскликнул разговорное «оба-на!»  Цифраног лишний раз получил подтверждение словам: «Незнание родного языка, как и неверное его употребление зачастую приводят к нежелательным последствиям. Правила и нормы речи, статья 2».
Стоило Шеррохе удалиться на приличное расстояние, Цифраног прильнул к пробоине, каких в броне громоздкой последнее изобретение хозяев оставило не мало. «Броня крепка, и танки наши быстры…» соответствовало минувшей эпохе. Не решето, но и конкурент не поживится. «Лиса никогда не выращивала виноград, Вороне процесс изготовления сыра был неизвестен тоже».   
Банда вскорости напоролась на тот же бункер, кто-то заметил: «Этой штуки утром здесь не было». – «Потом разберёмся. Он уходит!» – «Живым не уйдёт». ; Преследователи рванули так, что в бункер стала просачиваться пыль. Вооружившись куском материи, Цифраног запечатал главные отверстия на шишкоподобной голове и вновь прильнул к амбразурам. Хозяйский глаз уже заносил в память, сколько латок и где нужно поставить. Пока же следил за финалом погони.
– Прошу защиты, меня преследуют! – воскликнул Шерроха, припадая на колено.
И терминал откликнулся на зов, камерами да динамиками:
– Сначала поведайте,  что вы нашли на необъятных наших просторах?
Шерроха сообразил, что сам себя в невыгодное положение поставил. Пусть и столкнулся с не обновлённой программой; одна надежда на прохлопанный вирус.
– Хотел изобрести велосипед, затем сообразил, что начинать нужно с колеса. Нашёл подходящую заготовку.
– То есть, колесо. Как видите, вас опередил какой-то выскочка. Ну-ну, и что было дальше? – Охранная система проявила невиданную доселе чуткость, из чего следовало, что надежды возопившего могут оправдаться.
Минутное замешательство чревато проявлением эффектов, сродни видениям, о которых толковали люди. Работу ангелов-хранителей, кто посредством картинок и снов предупреждал о надвигающейся опасности либо о чудесных переменах в жизни, без подготовки не увидишь. Шеррохе однажды повезло: раз видел ангела, строчившего хозяину телеграмму, с текстом следующего содержания: «Сегодня деньги в казну не вернёшь, завтра умрёшь». Хозяин не поверил. Похороны были щедрыми, особенно на слёзы и музыку. Памятник из бронзы Шерроха охранял двенадцать лет, пока не отменили календарь. В первый же день новой эпохи он и употребил бронзу по прямому назначению. Сдал живым весом перекупщикам, приличный выстроил ночлег с двумя навесами, за городом возвёл зимние квартиры, которые сдавал внаём. Короче, благодаря хозяину, стал занимать далеко не последнее место в обществе, и, подключаясь к праздничному штекеру, среди случайных посетителей бара, нередко изрекал: «Хозяинов не выбирают. Хозяев теряют скоропостижно». Охрана авторских прав была на высоте; благодаря именно этой находке, Шерроха стал желанным гостем на светских тусовках, где юбиляры и передовики производства требовали произнести именно этот тост. Одно время он даже подвизался тамадой, однако, скоро бросил. Не моё, говорил он себе, есть в этой жизни более достойные задачи.
Извините, отвлеклись.
Охранная система напустила на себя вид околоподъездной, любознательной старушки: новый диван внучок спалил? Да что вы говорите? Не та молодежь, ох, не та… Вот уж где целина нетронутая трактовки законов; в кои веки обращались к стражам за вынесением решения в личную пользу?
Между тем, погоня оказалась за спиной у беглеца. Дикари рыли протекторами грунт в ожидании, чью сторону возьмёт пёс сторожевой, и уже выглядели футбольной командой.
– Другой бы не было печали…– Охрана обрадовалась наплыву посетителей.
– Врагу б кислотку завещали. – Главарь рыскал по сторонам, нервничал, в каждом обломке и куске трубы угрозу видел. Капюшон с прорезями для объективов, видимо, стал очень модным полчаса назад, иначе, чем ещё объяснить, что такие же были и у остальных членов команды: – Да, мы команда. Вышли на пробежку, а этот свободный гражданин вдруг стал убегать от нас, посчитав, что мы гонимся за ним.
– Хорошая версия. Принимается. – Охранный комплекс по очереди зафиксировал футболистов. – А теперь снимите чехлы. Вот так. Эй, ты! Снимай, иначе придётся прицельные устройства проверить. Умница. Теперь ты: капитан команды, надо полагать? Подойди сюда. Возникла спорная ситуация, хотелось бы уточнить некоторые детали. – ЦАП! Телескопический захват сработал без помарок, универсальный штекер нашёл подходящее гнездо и пронзил подозреваемого до полного упора. Кажется, до всех присутствующих дошло, что обновление программ всё-таки состоялось, и не так давно. Вот так новость, на доске объявлений о том ни слова.  – Наберитесь терпения. Идёт считывание жёсткого диска.
По лицу «капитана» трудно было сказать, доволен ли он тем, что оказался в лапах правосудия. Судя по дизайну, его создавали в те времена, когда мимике лицевой части не придавали столько внимания, как в более поздних модификациях.
Система голосом следователя стала зачитывать, как с листа:
– Здесь сказано, что ваше имя Дажекину,  вы вместе выслеживали дикаря-одиночку, с целью… файлик немного затёрт.  Может, сами объясните, с какой?
– А я тебя о голосу узнал, дружище, – сделал заявление Шерроха.
– Помолчите,  подозреваемый, вам ещё предоставят слово.
Дажекину оказался тёртым калачом:
– С вашего позволения, как только я увидел подозреваемого, тотчас припомнил, что не поздравил его с Новым годом.
– Что вы несёте, Дажекину? Лето на дворе. Хорошо, читаем дальше. Здесь говорится, что вы разглядывали подозреваемого через оптический прицел молибденовой пушки. Наблюдается некоторая путаница в последовательности операций: вы её зарядили или вытащили заряд?
Футболист развёл клешни, времени для обдумывания ответа ему отпущено всего ничего:
– Видите ли, постоянные нагрузки и плотный график не позволяют запомнить последовательность тех или иных действий. Не мог я выстрелить в свободного гражданина по той простой причине, что не успел поздравить с Новым годом. Я перестану уважать себя и всех тех, кто совершает подобные э-э, антиобщественные поступки. Не пора ли навести порядок и на улицах, и в местах массовых прогулок? Наши сердца требуют воздать преступникам по заслугам, иначе наша жизнь гроша ломаного не стоит, как и своды законов, которые не дают нам, рядовым обывателям, никаких гарантий.
– Минутку, – остановил оратора голос следователя. – Потрудитесь объяснить, как вы с командой попали на территорию охраняемого объекта.
– Для команды спонсор установил батут, рядом со стеной. Мы прыгали, прыгали, а резина-то без мозгов, ей же всё равно, куда пулять.
Считывание информации было продолжено. Следователь уточнил:
– На стене, снаружи, видна цифра «8». Приходите завтра, устроим субботник и возведём стену в этом месте ещё на шесть метров выше.
– Ваша честь, по-моему, пустое занятие. Спонсор обмолвился, ему надоело, что мы топчемся на одном месте. Так что батут завтра куда-нибудь перенесут.
– Хорошо. И последний вопрос. Где остальная часть команды? Насколько я понимаю, футбол – игра коллективная.
– Про судьбу остальных нам ничего неизвестно. Возможно, пошли за вторым батутом, чтобы установить его с этой стороны.
Следователь осерчал: «К сведению посетителей Свалочного терминала номер двести двадцать: во избежание конфликтных ситуаций, запрещается как вносить на территорию, так и выносить с неё предметы, перечисленные в списках 1-8. За утерю личных вещей, экскурсантов и даром потраченного времени администрация ответственности не несёт». Вы свободны! У вас три минуты, чтобы покинуть территорию терминала, в противном случае механизмы откроют огонь. А с вами, голубчик, мы продолжим беседу в другом месте, – продолжил голос, обращаясь к напуганному Шеррохе. – Пройдите в канцелярию для составления протокола. По-моему, у вас найдётся, чем следствие удивить. И сколько нового мы ещё услышим после подписания договора о сотрудничестве!
– Есть, безусловно. Робот Валодя собирается на территории терминала поставить Кривокиев, а робот Юрик – Кругломоскву. Второй месяц спорят, меняют и переписывают планы, как будто уже и спонсоров нашли.
– Откуда сведения?
– Из одного штекера пьём, хочешь, не хочешь, что-то да прилипнет на контакт.
– Странно, в канцелярию заявок не поступало. Говоришь, Кривокиев и Кругломоскву? Ну, это мы ещё посмотрим, как они сюда войдут. Да, чуть не забыл. Утром вы входили вчетвером. Где остальные?
– Отстал я от экскурсии, заблудился. Разве они до сих пор не вернулись?
– Кабы вернулись, вопрос не прозвучал бы. Знаешь-ка что, топай отсюда. И трубу брось. Не твоя. Числится она под порядковым номером 123123123456\789.
– Это не просто труба. Дажекину охотится за ней. У него, можно сказать, я из-под носа увёл. – Пока объективы терминала изучали предмет, из щели главного блока выпорхнула записка. Шерроха наступил на неё, как бы между прочим, задействовал собственные резервы. Блоки самозащиты, самообороны вступили в спор с блоком романтика, искателя земли обетованной. Референдум на тему «Надо ли поднимать записку?» завершился с разгромным счётом, в пользу «не делать этого». Заключение медицинского блока тоже не порадовало: «Ищешь приключений? Послушайся совета, потом спасибо скажешь».
И Шерроха поступил, как обычно. Швырнул трубу повыше и чуть в тыл блоку охранника. Пока объективы терминала отслеживали траекторию полёта, шлангом пылесоса дикарь пошарил под протектором. Через минуту вывел записку на внутренний экран.
«Дружище, не дай погибнуть от скуки. Я в плену у терминала. Снаружи главного блока, на дверце должно быть колёсико. Поверни его влево, до упора. Я твой должник до последнего миллиампера».
Шерроха не поленился, сходил за трубой, на исходную вернулся. Объективы стража неотрывно следили за предметом, который мог перелететь через стену, если приложить достаточное усилие. И труба полетела вновь, а телескопическая рука дикаря дотянулась до известного уже нам колёсика. Дверца отскочила в сторону, обнаруживая в нише заключённого. Десятки штекеров, как пиявки, присосались к роботу, поддерживая его жизнь и одновременно пользуясь способностями на дармовщинку. Попросту говоря, охранное ведомство заполучило бесплатное программное обеспечение таким вот оригинальным способом.
Шерроха припомнил вчерашнее объявление. Возмущалась толпа, не он один: «Как так? Пропадают роботы! И временное правительство ничего знать не знает. Или не хочет знать?» Мало-помалу, отдельные детали стали складываться в некую картину. Кто спорит, временное правительство много делает для своих граждан, уж много неучтённых лет. Ну, во-первых, это свободный выбор занятий. Любые должности вакантны, кроме должностей госслужащих. Там как будто непроходимый отбор для кандидатов. Правда, и желающих приковать себя к чиновничьему столу Шерроха в рабоче-крестьянском сословии не встречал пока. Другое дело, что после закрытия космических программ, а это случилось ещё при жизни хозяина, на Земле не так уж много удовольствий, в силу ограниченности пространства. Во-вторых, временное правительство предоставило полную свободу в выборе занятий, а в-третьих, у нас есть полная свобода в выборе… Стоп. О том же сообщают листовки, время от времени появляющиеся в местах общественного пользования. Выпущенные типографией «Здравомыслие», они находят своего читателя, как листовки о футбольных матчах, лотереях, круизах на соседний материк. Да, но типография работает, значит, свобода слова ничуть не пострадала.
А вот пленник в системе охраны терминала – это вам не шуточки. Эти вездесущие журналисты, где они? Пусть бы взяли интервью, сенсацию раскрутили. Или они набрасываются на прохожих, как только из кормушки наблюдают выход? Любопытно, какая сила те задвижки отпирает? В смысле, электрическая, это понятно; кто кнопке отдаёт команды?
Поневоле станешь прислушиваться к тому, что в кулуарах динамиками жуют. «Когда мы оставим путь человека? Почему идём ошибочным путём?»
Иная фраза вдруг резанет так, что начинаешь видеть то, чего не замечал. Например: «А на себе-то не видно». Жаль, не прислушивался к говорунам различного толка. Иногда полезно. Даже в сгущении красок есть скрытый смысл.
Пленник чётко среагировал на глоток свежего воздуха, поначалу с оглядкой, затем всё уверенней стал отделять штекера. И самое удивительное, что последний отвалился сам, с характерным нечеловеческим визгом. Для меня, как ученика берендея, эти поползновения в диковинку. Возможно, наблюдатели прозевали переход от электронно-механического пути к био-механическим и более передовым технологиям. Я-то в этих делах полный нуль, но пусть разберутся мастера, кому по долгу службы надлежит отслеживать процессы на планетах.
Пленник робко установил протекторы на субстрат, провёл ориентировку систем и самого себя на местности, негромко объявил минутную готовность к побегу. Шерроха пособил маленько, ткнул зазевавшегося в объектив кулаком, по дружески добавил в челюсть.
– Бегать не принято у нас. Прикончат одним выстрелом. Делай, как я. – Дикарь заключил в объятия собрата. – Здравствуй, брат! Как не вернулся ты, я так и понял: надо поднимать на поиски народ. Мы прочесали континент, кроме этого терминала, уже заказали билеты и вёсла, чтобы утром отплыть. Это ж кто надоумил заглянуть сюда? – Одним глазком Шерроха оценил, насколько охранник озабочен, и тут же нашёлся: – Уважаемый, можете вызвать такси? Я брата разыскал!
Охранник всем своим многотонным универсальным телосложением повернулся к новому герою:
– Как твоё имя?
Между «братьями» был отмечен обмен фразами, суть которого мне показалась не до конца понятной. «Сошлись на сбой памяти». – «Погоди, он сейчас загнётся».
С минуту длилась тишина, затем в ящике главного блока очухались змеи, дюжина штекеров выпала наружу, обшарила доступное пространство и, не обнаружив беглеца, прянула обратно. Под треск салютов, рубильники падали в обморок, в осадок выпадали клеммы и контакты; едкий дымок повалил из многочисленных ящиков продублированной защиты.
Сохранить лицо при отвратительной игре – нужен особенный талант, охранный комплекс подал звуковой сигнал тревоги, пряча свою беспомощность за известной дверцей. Исполин ещё нашёл в себе силы, нащупал то самое колёсико и повернул вправо; на этом его полномочия зависли, как пододеяльник на антенне сотовой связи.
– У нас четырнадцать минут. Старая программа, если не узнает, откроет огонь на поражение. Интересно, он успел вызвать такси? – Шерроха выбросил вверх телескопическую штангу с оптикой, осмотрел подступы к контурам защиты. Вздох облегчения вырвался у него: у первого периметра появилась самоходная тележка. – Должны успеть. Тебя не настораживали моменты, когда вдруг всё начинает получаться?
– Тринадцать минут. Я разучился бегать. – Бывший узник не мог знать, как взлетели цены на масло. Продолжал считать, что на каждом углу валяются канистры, и никто не спросит, почему мы пользуемся воронкой либо шприцом.
– Про то изобилие теперь почти не вспоминают. Держи. – Шерроха протянул одноразовую колбу. Пока должник обслуживал известные только ему точки смазки, спаситель смазал его ходовую часть.
– Вот это да! Теперь я наперегонки могу.
– Слушай меня, на такси поедем. Это на всякий случай, –  Шерроха подхватил бронированную плиту под мышку, – накроемся при выезде за периметр. Меня там могут караулить несколько парней. В драку не лезь, если что. Не высовывайся ни под каким предлогом. Мочись в штаны, если в плен не хочешь снова угодить.
– Понял. Я-то думал, процветаете.
Гремучий рыдван неуклюже развернулся, таксист неуверенно высунулся из окна, грозя монтировкой: «Вы заказывали?» – «Мы».
Они едва уместились в салоне. Блестящий пример тому, как одноместный батискаф двоих вмещает, если очень надо. И тут уже, естественно, не до щепетильности, как бывает: «Гражданин, не дышите на меня луком и верните кошелёк. Нет, это не мой. Мой был гораздо толще, и ключики от сейфа не забудьте».
Разумеется, охранник первого периметра не мог знать, что пассажиров будет двое; по инструкции, он должен задержать и провести воспитательную работу над новым персонажем: чем дольше продержишь, тем больше маслица выйдет через старые сальники. А что ещё можно поиметь за неблагодарный труд? Случалось прежде, сальниками с туристами менялась стража, пока на члена временного правительства проходимец не нарвался. Через пятьдесят минут новый закон выходит, для мздоимцев. С этим нынче строго.
Заминка за периметром небольшая вышла. Члены группировки караулили робота, который может здесь прорваться. «Кого везёшь?» – «Охранника. Новый на дежурство заступил». – «Бродягу видел?» – «Протокол там на него заводят, продержат до утра». – «Подбросишь?» – «Верхом? Рессоры слабоваты, но одного могу».
Банда решила не распыляться. Чем же их так одиночка зацепил? Остаться с ними да послушать – время можно даром потерять. Это племя и у меня вызывает интерес особый. Потомственный сказочник вопрос решает просто: дублирует себя и в двух местах одновременно пребывает, пока нужда не отпадёт. Но от носителя основного я уже отпал, и опыта не то чтоб небогато, нет совсем. Заклинание-то помню, не сбиться бы в построении фигур, не видимых постороннему глазу. Восточные заклинания полегче западных, которые требуют высокой точности и помощи вспомогательных предметов, как немых свидетелей. Славянские мотивы светлы и лаконичны: «Авось, Авось! Скучал, небось. Уж потревожил, извини: не терпит дело, не тяни, и помоги мне раздвоиться – легко, как по весне влюбиться. Чтоб одинаковы, как два ведра… Спасибо, получилось: мне пора».
И вот распался я, как помидорка, пополам. Двойник испуган, норовит в объятия ко мне. Краткую лекцию о нормах поведения в незнакомом месте ему мысленно вручил. Внушил уверенность – дескать, заботой не оставлю. Шагов на сорок разошлись, пока необходимость наблюдаем. Связь телепатическую соблюдаем, – и тысячу лет назад телепатией владел народ. Само собой, не выскочки и разночинный сброд.
Смотрю на двойника, как на себя. Вот, значит, как выгляжу со стороны: немного простоват, иной обидеть будет рад. Но не спеши, невежа, рот открыть, коль огородным пугалом не хочешь подежурить. Про банду скоро прояснилось (ушами слышал, не приснилось): просто позарез нужна ребятам труба для самогонного маслоаппарата; дух предпринимательства окреп, всяк заработает себе на хлеб. Иначе говоря, не поскупись на масло, пока идея не угасла. А суть до невозможности проста, как сверзиться с чугунного моста: нагревать подшипники, пока не потекут. Кажись, не самый мудрый труд.


ГЛАВА 3 КОЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ

Пока ученик замещал, я хоть немного разобрался. Наблюдаемое нами общество, подчиняясь необъяснимым процессам, сплотилось сначала вокруг лозунгов, таких как «Нам нечего делить» и «Давайте сохраним стёкла в троллейбусах». Опустошение и Потоп содействовали тому, определённо. Затем, после короткого периода совместных усилий, наметились трещины. Правда, эти несколько месяцев будут считаться самыми ударными, роботы сделали много полезного, слишком много. Трупы погребли в братских могилах, около 20% сожгли. Затем взялись за благоустройство территорий, удалили лишние дороги, железные –в том числе. Затем были посажены леса, частично очищены реки; мусор уничтожили в тех же печах, и эра благоденствия свалилась на неподготовленное племя. Кажется, сама планета их отблагодарила, но способом оригинальным. Впрочем, по порядку.
Месяца через три-четыре в этом органо-механическом раю обнаружились причины для разногласий, общество стало делиться по признакам. Чтобы быть точным, то 15% господствующей расы по сиё время хранят традиции и имена, присвоенные им на конвейерах; в их числе члены горсовета. 40% выбрали имена новые и потянули одеяла на себя: Драгун, Сапёр, Срочный Сапожник, Повелитель пылесосов стали зазывать в четыре профсоюза, при том не возбранялось быть членами всех четырёх. 36% возмущались присвоением чужих имён, призывали ограничиться серийными номерами. И только 9% не подчинялись брожению масс: брали имена, роняли их, рыскали в поисках забав либо находили приключения, метались и мечтали, хватались за любую идею, лишь бы затмить чувство утраты хозяина и, собственно, жажду действий.
Далее. В группе присвоивших себе новые имена раскол начался сразу, между обладателями имен существительных и имен прилагательных. Потому что, работая в парах, давали слишком много пищи для пересудов. Посудите сами: Приличный (и) Дурак, Ласковый (и) Бумеранг, Честный (и) Наглец. Попытка сплотиться по принципу специализаций лишь подлила маслица в огонь. Оказалось, что здоровая конкуренция на руку кому угодно, только не профессионалам. И где-то там, на перекрёстке мнений, куда двигаться, что взять на вооружение, что закопать, и возникла потребность в создании временного правительства. Коль частная инициатива не торопится ребром вопросы ставить, поможет орган – настенный, потолочный да хоть и половой. И правда, единственное решение временного правительства о расселении народов по всей суше имело положительный результат. Волнения тотчас улеглись, не имея топлива – то есть, почвы для разногласий. Где-то месяцев через двенадцать, а календарь отменили именно тогда, вышел указ, отменяющий прежний. Временное правительство утратило контроль, обзор, систему учёта и кое-что из неназванного; если дело пустить на самотёк, то нужда в правительстве отпадёт автоматически. Приказ о создании регулярной армии последовал сразу, за двумя случаями насильственной смерти граждан. Их останки были выставлены на прода… виноват, для демонстрации, чтобы мог увидеть каждый желающий, чтобы тут же задумался: так ли спокойно кругом, и где может скрываться враг?
Затем общество, частично поставленное под ружьё, всколыхнуло известие о появлении банды Чингиза, которая разбирает роботов на части. Затем появилась банда Лунатика, специализирующаяся на переброске металла на спутник Земли. Затем появились первые бизнесробы, протолкнувшие закон о сдаче запасов масла и смазок, тут же прибравшие к рукам хранилища ГСМ, чтобы на следующее утро граждане не пошли к ближайшей канистре, а с соблюдением правил движения, не создавая давки, отправились в точки перепродаж и заправки. Приватизация зданий, мастерских и свалок прошла в два этапа: сначала брали все, кто успел, затем временное правительство, применив специфические возможности, устранило перекос между частным и государственным имуществом. Свалки – то есть, залежи запасных частей, были преобразованы в терминалы с надёжной охраной, за счёт чего были созданы новые рабочие места и был достигнут какой-то трудноизмеримый эффект, на базе которого временное правительство вознамерилось создать неожиданную экономическую политику.
Уф… Никого не забыл? Да, в частном владении уцелели мастерские по замене одноразовых сальников, а также изготовление поздравительных открыток. В нелегальном бизнесе первое место прочно удерживали потомственные и полуподпольные мастера по изменению размеров конечностей, по перебивке номеров и, собственно, кудесники по изменению внешности. Гуманитарные получастные фирмы предлагали клиентам широкий выбор имён, а также поставляли с соседнего материка горюче-смазочные материалы (ГСМ). Появление оппозиции совпало с предсказаниями астролога с точностью небывалой: как-то в полдень граждане выходили из кафе, заметили группу собратьев, с важным видом занимающих здание поликлиники. «Кто такие?» – «Новости прозевал? Общество заболело, нужен врач. Одевает белые халаты наше правительство, на первое время, пока сами что-нибудь не придумаем». – «А-а, так вот кто теперь нас будет развлекать?» – «Надеюсь». – «А давай их попугаем?» 
Попугать – значит, занять здание по соседству и развернуть любую кипучую деятельность. Так стихийно возникшая кампания «Ванька-встанька» превратилась в мощный орган, противостоящий даже здравым проектам временного правительства. Главной особенностью органа, впоследствии переименованного в орден «Ванька-встанька», было свободное брожение членов, вход и выход из состава в удобное время. Иначе говоря, если сегодня тебя ограбило временное правительство, тебе прямая дорога в «Ваньку-встаньку». Однако, если правительство не сумело поддерживать процесс на отобранном заводе и просит забрать обратно, с 50% долей участия, тебя в «Ваньке-встаньке» никто удерживать не станет.
В заключение, маленькая справка. До сих пор считается, что лучших роботов собирали в Пуховичах, учащиеся школы № 2. Существует мнение, что это мнение региональных властей, но главное не в том, на переменке робота собрали или во время контрольной: настолько хороши были те изделия, чтобы самим не появляться на уроках. Детишки приловчились свои копии создавать, а там и путаница началась: «Да что вы говорите? Мой сын не мог разбить стекло, он приболел и оставался дома, под присмотром!»
На сей раз попробуем присмотреться к представителям другого класса. Некоторые имена мне приглянулись очень, и о каждом хотелось бы рассказать отдельно. Баба Яга, Гвидон, Колдун, Нептун, ну и допустим, Кощей Бессмертный.
Кощей Бессмертный уже имел два-три случая убедиться, что гуманитарии всучили ему не слишком удачное имя. Во-первых, оно подразумевало наличие бесчисленной челяди и список окружения, кому по должности да и по роду занятий полагается посещать, навещать, извещать и наносить визиты, не утруждая себя согласованием с секретаршей. Красная Шапочка всякий раз успевала преграждать путь очередному обивателю порогов словами: «Это вам не проходной двор. Лучше катитесь отсюдова подобру-поздорову». В особенно удачный день она могла завернуть и круче, совершенно не запоминая, кому и чего наобещала. Кощей же наш, Бессмертный на деле оказался на редкость скромною натурой и ещё ни разу, никому не дал отпора твёрдою рукой. Однако, и у него отмечались слабости свои. Старинные приятели, носящие имена древних богатырей, по сиё время вхожи в его апартаменты в любой час дня и ночи.  Вот и сейчас, в первом часу пополуночи, мимо отдыхающей секретарши на цыпочках прокрался Иван-царевич. Сказать честно, задержался над коллекцией дамского белья, аккуратно разложенной на стульчиках для посетителей. Красная Шапочка просто жила последними известиями: только в 20.00 объявили о переходе моды на строгие линии, как она взялась за ножницы, воланы и гипюр спорола, все рюшечки и плиссе. Скромность украшает, если не помнить, сколько лет ей.
По пути пяток медвежьих капканов разрядив, Иван-царевич замер у кровати хозяина, поправил сбившиеся на лоб провода, глянул на индикатор зарядки. Затем включил торшеры, сдёрнул одеяло и сообщил невинному младенцу:
– Тебе ещё четверть часа заряжаться, поэтому просто слушай. К берегу вот-вот прибьёт гуманитарку, я застолбил всё побережье, так что акциям рост обеспечен. Одного боюсь: как бы Берендей не опередил нас. Ты можешь сколько угодно возражать: дескать, ему нет дела. Это как посмотреть. Свой интерес у всякого найдётся. Скажем, подкупить кого из наших, провести закон, налог поднять… Да мало ли.
Кощей Бессмертный крякнул от удовольствия. Обычно именно так реагируют на приём главного ампера. Но это и сигнал тому, что несколько роботов одновременно отключились от сети.
– По-моему, не мы одни прознали о прибытии товара. Я ведь давно предлагал: пора выкупить остров у Нептуна. Цистерны и бочки могли бы вылавливать до того, как их заметят конкуренты.
– За остров Нептун три шкуры сдерёт.
– Неправда. Мне он показался довольно покладистым парнем.
– Покладистым? Он стал таким после того, как мы перекупили участок с кабелем, от которого он запитан.
– И когда ты, Ваня, успеваешь?
– Утром. Уже вчера. Я ещё прикину, сколько он охраны держит. Если больше двадцати головорезов, это будет большой удачей. Я тут подготовил список условий, какие должны поставить его на место. Помнишь, какие он выдвинул сразу? То-то. Отныне нам ничего не стоит обесточить остров.
– Ну, Ваня! Это уже по-варварски.
– А он по-другому не понимает. Включи-ка новости.
– Ночью новостей не бывает, – напомнил хозяин. – Ты про сказочника обмолвился. Так он, вроде, отлучился. В прошлое потянуло.
– Во-первых, он оставил зама. Двойник довольно скрытный, смогли только раз приборами засечь. Во-вторых, Машина Времени – именно эта модель, позволяет вернуться в точку отсчёта, с погрешностью в минуту.
– Ошибаешься. – Кощей Бессмертный оценил показания индикатора. – Я подослал двух демонтажников, они должны были снять основной блок.
– Они честно сняли, отчитались, и тут же продали этому полутрупу.
Кощей Бессмертный выбрал длину проводов, опустил ноги на тапочек; второй тапочек, как обычно, снова он оставил где-то. Зябко набросил на плечи халат с брендами нефтяных компаний.
– Что-то больно скоро полоса неудач воротилась, не находишь?
– Уж заплатил бы я ей, пусть бы позагорала на Багамах.
Кощей Бессмертный кивнул в сторону этажерки, на верхней полочке отдыхали накладные и портмоне:
– Почему ты? Мы ведь равны, мы компаньоны. Я оплачу половину.
Иван-царевич сложил руки в области живота и, как когда-то его бывший хозяин, громко сказал: «Ха-ха-ха! Кабы такое возможно было. Это было фигурально сказано. Удачу или Неудачу никто в глаза не наблюдал».
Кощей Бессмертный, мне показалось, нахмурил лоб.
– А если не искали? Не было нужды.
– Нужда всегда имелась, хотя… Древнее заклинание, как призвать Удачу, кто-то мог припрятать, что вполне  в духе времени. Хорошо, я поинтересуюсь.
Коротая время, товарищи полистали накладные и журналы прошлого века, виртуально оплёвывая каждый рекламный трюк и возмущаясь, как легко поддавались люди обману. Сбрей волосы, утяни талию, принимай таблетки от всех немощей.
– Время, компаньон! – Иван-царевич свернул журнал с голой натурой и сунул в карман. Действительно, индикатор показывал полную зарядку.
Кощей Бессмертный  почти беспомощно принялся ругать себя за невнимательность.
– Заболтались с тобой. Как доберёмся?
– Внизу ждёт такси.
Стараясь не шуметь, Кощей Бессмертный смотал провода, сунул их под подушку. Церемониальным жестом водрузил корону, затем начал пристёгивать шпоры. Иван-царевич настойчиво остановил его руку:
– Точно барышня, право слово. Корона, шпоры – без них пойдём, ночь на улице. Да и секретаршу разбудишь.
Однако, их старания оказались напрасными. Красная Шапочка, находясь уже при полном параде, встретила их разоблачающим взглядом. Ни одна деталь не напоминала, что здесь одна симпатичная особа устроила ночлег.
– И куда вы, на ночь глядя?
– Бизнес не дремлет, – огрызнулся Иван-царевич, помещая компаньона в демисезонный балахон.
– Мне можно с вами?
– Не бабское это дело. Лучше к нашему возвращению сиропчика приготовь.
– Газ углекислый вышел, – парировала она.
– За дверью. Целый баллон к твоим услугам.
– Ах, какой вы предусмотрительный. Плюнуть некуда.
Кощей Бессмертный хотел было приструнить спорщиков порезче, да передумал; развернулся к выходу, заметив: «Когда уже вам надоест?»
Красная Шапочка нагнала шефа, повисла на локте:
– Ну, возьмите меня! Я тоже хочу гуманитарки половить.
– Это опасно. В конце концов, не каждый отважится… – Шеф смикитил, она не отступит. – Хорошо, ждем пять минут, ни секундой больше.
В белом до рези в глазах плаще, в шляпе с огромными полями и с мешковатой сумочкой на плече, Красная Шапочка хлопнула дверцей авто ровно через четыре минуты; такая прыть нуждалась в объяснении, и пусть не сразу, уже после возвращения в офис. Пока хватило ей и тут.
– Осторожно! Смотри, куда садишься! – рявкнул водитель. Оказывается, гуманитарку она едва не раздавила. В карман за словом Красная Шапочка не полезла:
– Нечего вещи разбрасывать, где попало. Для этого багажник существует. – Бросила победоносный взгляд на соседа. Иван-царевич отсел к дверям поближе, так ему показалось безопаснее: лишний сантиметр иногда играет решающую роль. Разумеется, такие примеры характерны больше для полей сражений, когда две группировки отстаивают  мнения своих вождей.
Таксист скрипнул чем-то немузыкально… нет, просто издал скрипящий звук, включая передачу. Зеркало заднего вида отказалось передавать картинку.
– Итак, куда путь держим?
– Побережье.
– Точно? Там, по-моему, всё оцеплено.
С заднего сиденья ему послышался до боли знакомый голос:
– Это не ваше дело. Везите, куда велено.
Иван-царевич выдержал паузу дипломата, дотянулся до плеча таксиста да коротко присвистнул. Водитель кивнул с пониманием. Дело в том, что для мужских разговоров существует запасная частота. Разложив свист на пропорции, рулевой ввёл куски в дешифратор и прочёл сообщение: «Извини, приятель, баба есть баба».
За четыреста восьмой осиной «Волга», а это четырёхколесное чудо было стилизовано под «ГАЗ-21», свернула с гравейки. Два тяжеленных танка добродушно перегораживали дорогу к морю. Вдоль этой самой дороги, с обеих сторон виднелись охранные заклинания «По газонам не ходить!» Только гражданин, не уважающий плоды общественного труда, способен пересечь заговорённые линии.
Иван-царевич со своей стороны опустил стекло, направил в сторону танков пульт. Известная ему комбинация клавиш принудила боевые машины освободить проезд. Водитель присвистнул. Даже без перевода, смысл сказанного понятен: «Вот это номер!»
– Ещё разок свистни, и горько пожалеешь, – пригрозила Красная Шапочка. По счастливому стечению обстоятельств, её реплика осталась без ответа.
Фривольным образом обнажая подробности, фары поглощали аллею, попутно обнаруживая и участников оцепления. Все они горячо приветствовали политику временного правительства, и единая форма с нашивками оперативной структуры являлась не единственным тому доказательством.
– Назад меня выпустят? – озаботился кормчий.
– Дашь подписку о неразглашении, и катись на все четыре стороны, – обнадёжил его Иван-царевич. Тут же кошелёк достал, стрельнул на счётчик разорительным объективом; в его пальцах купюры превратились в журчащий ручеёк.
Шеф между тем подводил набежавшие итоги. Прыткость компаньона должна бы настораживать; этот ловелас любому прохиндею даст сто очков вперёд. Самое время смотреть в оба. Но так хочется верить в порядочность людей, в то, что она не вымерла заодно.
Секретарша грациозно выпорхнула из салона, замерла у двери водителя; острые коготки с фиолетовым лаком на светодиодах прошлись дробью по стеклу. Тот неохотно опустил единственную преграду, разделявшую их.
– Ну что, влип, очкарик?
Таксист глянул на себя в зеркало. Вокруг объективов, чёрным маркером были намалёваны очки. Обод руля буквально раскрошился в его мозолистых манипуляторах. Недолго думая, он вышел из машины, отыскал в багажнике запасной. Установка нового много времени не заняла.
– Одни расходы, – обронил он.
– Что вы сказали? – Из салона, чуть подавшись в его сторону, переспросил Кощей Бессмертный.
– Второй руль на этой неделе меняю. Полоса такая пошла.
Чтобы хоть как-то предпринимателя поддержать,  Кощей Бессмертный молвил:
– А от меня ; вторая жена. Дама звонит какая-то и несёт такой бред… Одним словом, расстроила отношения.
Таксист задумался на миг.
– В таком случае я не возьму за проезд.
– В таком случае и мы не станем брать подписки, – подвернулся с встречным предложением Иван-царевич. – Закон законом, но должно быть место и братским отношениям.
Водитель просиял:
– Договорились. Если не очень долго, вас двоих я назад подброшу.
Красная Шапочка слышала каждое слово, только виду не подала. В её голове замечен был сумбур из неисполнимых желаний, что-то про закопанный гранатомёт. Более реальные мысли пробились позже… «Четырехколёсный математик, тоже мне! Кого это ты собрался забыть на Побережье? Хрен ты угадал!»
Пока водитель помогал пожилому пассажиру выбраться на воздух, Иван-царевич сго¬нял к материковым кранам. Незабываемое, потрясающее зрелище: глубокая ночь, порхают отборные прожек¬тора, из синтетического невода хватают добычу стальные динозавры. На пределе видимости полдюжины букси¬ров завершают сложный маневр по завлечению в невод следующей партии. Бочки со смазкой из самой Швеции, облезть краска не успела. В сторонке, упоко¬енные на пляже, цистерны отдыхают после круиза; шесть из десяти были покрыты ржавчи¬ной до неузнаваемости, от креплений к платформам не осталось и следа. Кроме того, предсказать время прилива и отлива уже невозможно; кажется, Луна утратила власть над четвёртой стихией.
– Долго же их носило по морям. Все графики поставок сорваны. Однако, надо научиться радоваться и малому, что имеем нынче, – прокомментировал Иван-царевич объективность. К его словам придралась бы секретарша, её опередил наёмный грузчик:
; А ведь тонули раньше. Пусть бы уцелел хоть один учёный да объяснил.
– Состав морской воды настолько изменил свойства, что не позволяет ёмкостям уходить на дно. Если это не знак свыше, то, как минимум, подарок самой планеты. Не в её интересах ждать, пока утопленные бочки выплеснут содержимое на поверхность океана.
Охрана, таможенный комитет, профсоюз портовых рабочих, команды грузчиков. Не впервой бригадам, мечут груз чётко, слаженно, без лишнего шума. На шезлонгах своей очереди дожидается команда камуфляжа; в её обязанности входит уничтожение следов ночной деятельности. Выйдут поутру люди косточки погреть, и пляж порадует их безукоризненной чистотой, ни следа, ни пятнышка.
Бледнолицая Луна демонстративно отвела глаза, чтобы не угодить в списки лишних свидетелей. Но что случилось с Кощеем, вы только посмотрите! Он буквально ожил, как если бы вчера с конвейера сошёл! Команды подчиняются всякому мановению его руки. Ему бы полки водить да неприятеля тревожить поутру, когда так сладок сон… Другие времена, потребности другие. Он всего лишь координатор, распределяет гуманитарку по степени важности: особо редкие сорта смазок для зимнего сезона грузят на самоходные платформы сразу. Что-то может подождать и до утра.
– «Бритиш Петролеум?» – Иван-царевич установил протектор на ближайшую бочку. Луч его фонарика шарит по уцелевшим буквам и цифрам.
– Похоже, Техас. Такие пломбы только у них. Я дам знать, как только установим производителя. – Бригадир сортировщиков по всему был очень доволен: – Подобного улова не доводилось видеть. Недаром ждали два месяца. Мы тут с ребятами поспорили: а есть ли на самом деле американский континент? Теперь имеем неоспоримое подтверждение.
– Континент ушёл под воду, или только заводы – неважно. Похоже, прямо с конвейера партия, дату проставить не успели. Эксперты пляжные говорят, высшего качества товар. Минутку. Эй, на мели! Кто разрешил?
Команды бросили разгрузку, уставились в пространство между принятыми на сушу цистернами. Там, на границе суши и прибоя, кто-то отчаянно барахтался, судя по одеждам, дама. Не успел опомниться Иван-царевич, как ноги понесли его в коварную мясорубку. Безусловно, среди барашков дорогостоящего прилива была она. Кому ещё взбредёт в голову выйти, один на один, с бочкой смазки либо авиационного керосина? Шторм в два бала таким не помеха.
– Моя бочка! Я её поймала! Я!
Волна просто забавлялась, то отдавала, то забирала бочку.
Иван-царевич неожиданно охладел к предмету первого порыва, сунул манипуляторы в карманы. (Здесь следует пояснить: карманы – это такое устройство из толстой псевдокожи, накладные карманы на поясе с пряжкой). Он издали разглядел: бочка «Бритиш Петролеум», брутто, нетто, состав и дата… Краска облупилась как раз на самом важном месте. Как знать, может, этой лахудре повезло: попадается прямо-таки волшебная смазка: попользовал её на шасси – и ощущения, точно все рекорды бегунов прикажут долго жить, лишь дайте старт.
Шеф, старательно посвечивая под ноги фонариком, добрался до линии, заходить за которую категорически запрещено, разглядел знакомого бригадира, оперся на трость и первым делом справился:
– Как зарплата? Не обижают?
– Когда сплошной кризис, грех жаловаться. – Удерживая на тросе чашу прожектора, бригадир вообще-то не смел отвлекаться.
Кощей Бессмертный внимательней осмотрелся, белый плащ, кажется, заметил, разговор намеченный, однако, не прервал:
– Мы на днях рассмотрели положение, в целом его удовлетворительным нашли, внесли предложение поднять оклады на двенадцать процентов. Как считаете, не мало ли?
– В самый раз! Хозяевам приходилось хуже: инфляция авансом переваривала подачки государства, и помпу чиновники преподносили, будто из собственных карманов наскребли.
Погодка набирала баллы, ветер хлестал наотмашь, волны вырастали вдвое. Кощей уже не мог спокойно заниматься делом, когда на его глазах мог покалечиться один хотя бы.
– Сорок девятый вал любого утащит. Вы меня тысячу раз извините, я вижу, гражданочка попала в переделку. Надо бы ей помочь.
Бригадир почти зевнул:
– Хотел бы я в такую переделку угодить. Но давайте договоримся сразу: вы вместе приехали, мы не вмешиваемся. Коль она не знает, как выращивают хлеб, пусть попробует сама. Подобные ей, привыкли в офисах лишь кнопки нажимать, – кофе с булочкой выползают на подносе. – Бригадир перешёл на тон потише: – А эта цаца, извините, обставила конкуренток уйму. Я не просто ради красного словца, поверьте, глаз у меня намётан.
Очередной вал подхватил бочку и потащил в море. Красная Шапочка пронзительно взвизгнула, ибо не ожидала, что стихия на подобные фокусы способна. Иван-царевич сосредоточил внимание на местности, где разгрузочные работы не проводились; сначала быстрым шагом, затем перейдя на бег, он устремился в это отсутствие с боевым задором, как прежние хозяева – в светлое будущее. Одно можно сказать со всей определенностью: спасать там никого не надо.
Проще говоря, сбежал. Но он не мог предположить, что компаньон отважится на подвиг! Без размышлений, Кощей Бессмертный, сошел к кромке прибоя, прямо в сапогах шагнул в пучину. Неловко балансируя под ударами волн, пустился в авантюру. Жалкое зрелище: старик и море, – он попытался тростью остановить образчик продукции «Бритиш Петролеум», да попытка не удалась. Только обойдя бочку вторично и вонзив трость в дно морское, старик понял, что действительно сумел оказать помощь. В его взбудораженном мозгу мелькнул упрёк самому себе: «В твои-то лета лазить за косметикой иностранной? Позор! Позор! Подумать только». 
Но нам со стороны виднее. Глубоководный робот, созданный когда-то в трёх экземплярах из-за дороговизны, пособил седовласому мушкетёру и на глубину ушёл. Двое других Нептунов на чужую территорию соваться привычки не имели, мировой океан, как пол-литра, прекрасно делится на троих, так что…
Красная Шапочка подсуетилась, организовала сигнал «воздушной тревоги», чем привлекла внимание ста сорока четырёх грузчиков. Они были готовы на всё, лишь бы не перегружать мембраны слуховых устройств. Общими усилиями, бочка была доставлена на пляж, к великому облегчению всей честной кампании. И уже чисто автоматически грузчики едва добычу на самоходный поддон не установили. Они не виноваты в том, что в сезон добычи гуманитарки случаются отклонения от нормы. Жизнь полна контрастов, и если бы только здесь. На краю Вселенной, возможно, в это же время кому-то посчастливилось поймать Золотую Рыбку.
– Это моя, личная бочка! – Визгливая красотка ни на шаг не отставала от матёрых, мускулистых грузчиков. Бочку установили на коварный песок, и она предательски стала погружаться, буквально на виду у всех. Зыбучие пески окончательной победы над собой не признавали, поэтому размножались с хаотичной целесообразностью.
– Мы могли бы подвезти, – неуверенно заметил один амбал.
– Это уже не ваша забота. Лучше поднимите её повыше.
Грузчики переглянулись, пожали плечами, дружно цапнули и выдернули бочку, повернули в горизонтальное положение, ухватились за торцы.
– Мадам, подставляйте плечи.
– Соображаете, однако. –  Красная Шапочка охотно присела, сронив и сумочку и какие-то сверкающие финтифлюшки, какими дамы стараются привлечь внимание противоположного пола. Прямо на плечи, поверх белого плаща, – половина грузчиков сбежалась на представление кинуть взор. Во взглядах единственный вопрос блуждал: а дальше что?
Реальность выглядела просто: одна гражданка, на глазах у них, внезапно разбогатеть собралась.  Взвалила – и пошла, навстречу собственному будущему.


Тем временем, имея оного в достатке, наш таксист разглядывал себя в зеркале да перебирал в памяти события последних дней. Два чёрных круга, как очки; кто и когда посмел устроить подлость? Три ресторана, две кафешки, маслобар в квартале от жилья. В «Сокольниках» обедал, в «Невском» дважды ужинал. Ещё заглядывал в «Крещатик»… Если не изменяет жёсткий диск, именно там, за четвёртым столиком это и случилось. К нему подсели две девицы с бесстыдными розетками, модель «Лидка». Он поначалу объяснял, что на смену скоро заступать, некогда ему. Жрицы дело знали туго. Как сквозь сон, он наблюдал свои штекера у них в розетках. Наверное, накапало минут нимало, провода нагрелись до четырёхсот по Цельсию, шея онемела. Таких членских взносов он ещё никому не платил. И тот чёрный маркер на подносе окаянном официант доставил, он с ними в доле. Всё сходится, они ему глаза нарисовали, чтобы в следующий раз не повстречать.


Он носил имя Пшено и, как многие пострадавшие, тоже был не рад ему особо. Ему и этим гуманитариям. «Ах, как оно идёт вам! Супермодное, вы ещё спасибо скажете, ещё и подбросите когда-нибудь». Пшено очень надеялся в толпе найти однажды пигалицу ту, умеющую преподнести дырявую маслёнку за модный бренд. Для собственной безопасности приходится раскошеливаться. «Волга» потяжелела на три захвата, если пассажиру захочется пошутить вдруг после получки, пугачом в затылок ткнуть. Сработают бесцеремонные захваты… Но сначала «Лидки»: побьёт им аккумуляторы, а у розеток «фазы» оборвёт, – не успеют пикнуть. Потом разыщет пигалицу: угнать на дикий пляж придётся, и там разделать под орех; шейные шарниры, кажется, идентичны. Ладно, протекторы меньшего размера, но если по отверстиям совпадут, можно заменить. В машине ноги не особенно видны.


Управившись с делами, Иван-царевич жестом подозвал такси. Пшено лихо развер-нул¬ся у подножья крана, помог старика усадить на заднее сиденье, заказчик устро¬ил¬ся на пе¬реднем. Кажется, сама Удача решила прокатиться с ними: в салоне воздух чист, как нико¬гда. Свет фар подмигнул знакомым танкам, и все довольны: сегодня выдали зарплату.
Как только ворвались в уснувший Город, так и заметили их сразу – партию парфю-мерии с грозною хозяйкой. Если кто-нибудь однажды спросит вас, кто извёл Серого Волка и его потомство, можете смело подсказать адрес. Не надо вмешивать Бабушку да вечно пьяных охотников. Порой довольно и одной Красной Шапочки.

– Кажется, – заметил Иван-царевич, – пора объявление сочинять. «На постоянную работу требуется секретарша. Без ученых степеней и склонностей к наукам». А просто пылесос с измельчителем не подойдёт?
– Надо подумать. – Кощей Бессмертный разглядел в зеркале лицо кормчего. – Молодой человек, мне кажется, вы чему-то радуетесь. Поделитесь с нами.
– Есть, поделиться. Вспомните, я говорил, что назад повезу двоих. Так и вышло.
– Он говорил?
– Говорил, – подтвердил Иван-царевич.
 Кощей Бессмертный подпёр подбородок тростью, присматриваясь к фигуре с бочкой на плечах.
– Вы экстрасенс?
– Пшено я, и больше ничего не знаю. Работа, дом, работа, – некогда ерундой заниматься. На жизнь приходится зарабатывать вторым потом. – Пшено притормозил около дамы, высунулся из окна:  – Помочь?
Красная Шапочка с трудом повернулась на источник звука, лишь узнала – тотчас переменилась с ответом, который мог прозвучать:
– Как-нибудь без сопливых! Катись отсюдова, нищета!
«Волга» сорвалась с места, выписала фигуру, отдалённо напоминающую ленту Мёбиуса, и перекрыла дорогу. Пшено совершенно спокойно вышел на проезжую часть, уверенно сверкнул перед объективами дамы универсальным жетоном:
– Сержант Пшено, внештатный сотрудник департамента по налогам. Вы арестованы за контрабанду косметики. – Приложив к губам рацию, продолжил: – Первый, первый, алло. Улица Интернациональная, перекрёсток с Комсомольской. Задержан контрабандист. Конечно, с поличным. Модель «Лидка». Имя?
 – Небачили-Неба-Чили. – отвечала преступница. Врать уже не имело смысла, коль попала в поле зрения органов. Все подвиги, махинации, наклонности и привычки – как на исповеди. Программу стирает только смерть.
Пшено, он же внештатный сотрудник, он же кормчий (и т.д.) задал вполне уместный вопрос:
– Как я понимаю, вы уже привлекались, и не однажды. Подобные имена присваиваются особо отличившимся. Опять за старое взялись.
Кощей Бессмертный не утерпел, вышел на мостовую.
– А как же «Красная Шапочка»? Да, это моя любимая сказка, как и любимые конфеты бывшего хозяина, с которым… которому я признателен за науку. Вы на этом имени выстроили свой проект. Выходит,  просто обманули. Но чего ради?
Она уже ничего не хотела, весь лоск пал под ноги. Теперь и сам Бессмертный разобрался, что под слоем макияжа скрывается модель «Лидка», пусть и с опозданием. Сержант Пшено посвистывал на мужской волне, поясняя:  «И не просто рядовая мелкота, а профессионал со стажем, по имени Небачили-Неба-Чили, изготовленная по заказу извращенцев. Неутомимая самка, преследующая цель просочиться в высшее общество».
Пшено уверенно подошёл к ней слева, воткнул флешку в известный ему порт.
– С чего динамики замолчали? Сослаться не получится на отсутствие контакта. Экспресс-дознание провожу здесь ради того, чтобы почтенных граждан лишний раз не тревожить, ради того, чтобы в качестве свидетелей им не таскаться по судам. Давай, выкладывай, кто ты и чем промышляешь.
Программа, записанная на флешку, вынудила-таки лахудру дать показания:
– Я – попрыгунья-стрекоза, кличка Чёрный Дракон. Коллекционирую простаков – всех, кто под руку попадёт. Вы все для меня – как талоны на проезд: использовала, через свой компостер пропустила – следующий! Мне чужды высокие признания, особенно стихи. Жалкие тупицы, вы с последним готовы расстаться, только бы услышать лестные слова. Быть одинокой выгодно, одна задача у таких, как я – подыграть, подластиться да подороже, выгодней себя подать. Теперь, конечно, я понимаю, что поторопилась. Так промахнуться… Вас окрутить не стоило труда, погоди я, увязли б и покрепче. И тогда до меня ни один закон не дотянулся бы. Вы бы сами легли под его колеса. Но в этом случае, автоматически, я могла стать хозяйкой ваших владений. За талончик.
– Каких владений?  – воскликнул Кощей Бессмертный. – У меня, кроме офиса да неоплатного долга…
– Так я и поверила! Заправлять таким бизнесом, и ничего себе не иметь? Так давно никто не живёт.
– Ошибаетесь, гражданка. Меня в других традициях воспитали, если вы об этом. А жизнь свою я посвятил служению обществу, его процветанию и приумножению благ. Избрав путь сохранения цивилизации, я… Впрочем, вам это и не интересно.
– Почему же? Говорите уж до конца.
– Хорошо. Я готов служить, как служил, пока не народится новое человечество.
Будто и ждала этих слов, она изо всей силы шваркнула бочку о мостовую. Наверное, так в незапамятные времена в морях встречались корабли. Вмятине на дороге мог бы позавидовать асфальтоукладчик, только за ненадобностью давно всех разобрали.
Бочке досталось ничуть не меньше, на её счастье, она была изготовлена последними хозяевами из современных материалов, способных как выдерживать серьёзные нагрузки, так и возвращать первоначальную форму.
Тревожный топот застрочил но ночному городу. Мне казалось, они по ночам спят,  –  квартальный выстрелил из переулка, точно за ним гнались собаки. Возможно, из окна заметил непорядок.
– Почему тут происходит? – спросонья сержант выдал нечто несуразное. Подумал, заменил предохранитель и выдал: – Почему хулиганим?
Пшено охладил пыл служки, козырнул жетоном.
– Всё в порядке, коллега, проводим следственный эксперимент.
– И тут не повезло. Капельку, хоть напоследок. – Дорожное покрытие «Красная Шапочка» облизала взглядом. С некоторым затруднением крутнула оголовком туловища, пронзила шефа криком тоски предсмертной. – Но вы-то, вы! Рядом с таким сокровищем, эти тонны и баррели. Неужто ни разу не возникло желание, даже в мыслях?
– Увы, даже в мыслях. Кроме того, я плачу налоги. Я действую исключительно ради будущего.
– Ну, это все слышали. Да вы просто святой, в отличие от остальных. Сержант! – Она нашла глазами другого. – Меня разукомплектуют завтра?
– По совокупности прошлых преступлений, – Пшено нехотя суммировал факты, – очень может быть. Всякий поступок имеет свою цену и, соответственно, должен быть оценен. Для раздумий у вас теперь будет достаточно времени. Например, на терминале № 220: поваляетесь несколько сезонов. Там хорошая охрана. После соберут снова, пройдёте отрезок принудительных работ. Верней всего, ржавых досматривать придётся. Во всяком случае, дамских ролей вам точно не видать. Если, конечно, не растащат и всё-таки соберут.
Редкими каплями в тишине висели летние лампы, привлекая полчища ночных бабочек; отважный кузнечик сочинял хит «Преступление подразумевает привлечение».
Где-то за нагромождением хижин заскрипели тормоза. Два служебных фургона пришли к финишу почти одновременно и бесшумно. «Где-то здесь было пролито масло?» – «Ни капли». – И служба одноразовых сальников убралась восвояси.
Компетенции экипажа второго фургона несколько отличались от первого. Преступницу и вещественное доказательство связала единая нить – то есть, цепь особой закалки. Бесшумно затворились двери, назидательно колеса покатили. Основное правило для служб, работающих по ночам, было соблюдено.
Иван-царевич отминусовал эту бочку из накладных. Свежей партии гуманитарки убыло одним росчерком пера на целую единицу.
– Это ещё зачем?
– Как зачем? Их отдел ни разу не возвращал вещдоки хозяину. Ты мне лучше вот что поясни: запала?
– Не то слово. На Восьмое марта шарнир шейный собирался подарить.
–  В календаре давно нет этого праздника.
– Значит, я бы его придумал.

ГЛАВА 4 ВОЗДУХ СВОБОДЫ

Свеш-Кефирчик – комиссар по связям с антиобщественностью, перебирал перфокарты; половину здания занимали эти старинные архивы, которые пока никто не удосужился перевести в цифровой формат. Простое дело казалось таковым лишь на первый взгляд. Двенадцать Героев награждены посмертно, их именами названы улицы и разметка на проезжей части. Нет, ещё довольно свободных улиц, чтобы переименовывать. Герои вышли. Оппозиция ни в какую не хочет поучаствовать в разборе завалов, посему перфокарты так и пылятся в ожидании часа, когда придёт подлинный богатырь и, заплатив некоторую цену, выложит прошлое народа, пусть хоть в виде легенды, если ни летописи. Поговаривают, сам Кощей Бессмертный чрезвычайно заинтересован в продолжении работ и готов спонсировать каждый килограмм. Здесь, конечно, возникают вопросы, по силе равнозначные с замечаниями: кто, для какой цели, что с того будем иметь? Понятия о наследии и наследстве жёсткие диски путают по сиё время, и крошатся.
Почему с антиобщественностью приходится иметь дела? Ну, в конце концов, ему поручено подобрать кадры для работы, вот он и потеет. Свеш-Кефирчик готов был позариться хоть на марсианина, пусть только доложат наблюдатели о приземлении любого аппарата. Просто последние лет тридцать сюда ни один не забредал. Поэтому трудовые будни его выглядели страницами купленной общей тетради. До обеда комиссар перебирал перфокарты, вчитывался в надписи от руки, делал выписки, например, такие: «Оле 50 коп. Коле 1 руб. Елене Сергеевне 5 руб.». Или такое: «Мировой кризис разразился летом, когда масличные культуры уже занимали отведённые площади, обещая небывалый урожай. Вместе с тем, монастыри взвинтили цены на лампадное масло в восемь и более раз, нисколько не озаботясь тем, что православным людям маслице будет не по карману. Церковь своей выгоды, как обычно, и на сей раз не упустила».
После обеда Свеш-Кефирчик шёл в трущобы и там пытался вербовать кандидатов для самой нудной на Земле работы. Свои двадцать четыре капли он отрабатывал честно, как никто другой. Любую должность на передовой бюджет рассматривает с положительной клеммы, без НДС и прочих ухищрений. Хоть на кого-нибудь в этом мире может рассчитывать временное правительство? За неимением достойных кандидатов, выбирать не приходится.
Обычно он начинал обход с ночлежек эмигрантов. За прошлую неделю их лагерь вырос в настоящий городской квартал. На грядках появились диковинные растения, всяк так и норовил утащить что-нибудь… у родины или с родины? Как сформулируешь в протоколе, такая и потянется за прибывшим на ПМЖ слава. Одно лишь обстоятельство ему покоя не давало: почему роботы, собранные в Пуховичах, и побывавшие по ленд-лизу и по программам культурного обмена где-то там, никак не могли перейти с заграничного образа мышления, как и с языка. Пока местный выучат язык, пройдут века.  В целом же, у комиссара задача не из лёгких: бездельников сегодня потревожит, завтра бизнесменов, лавочников, поэтов, эмигрантов и снова кого-нибудь из списка, прибитого к стене пластмассовым гвоздём.
Кабы не сбои, карьера, можно сказать, удалась. Вот и вчера, наверное, отключился, на автопилоте на базу воротился, а как – совсем не помнит. Жёсткий диск давно не чистил, пора бы к частнику нагрянуть. Можно, конечно, и в официальные структуры, к ефрейтору при штабе, но, чуть что не так, тот и помчит с докладом. Нет, лучше к частнику: вероятность того, что слухи поползут, чем дышит сам комиссар, низка невероятно.
И, кажется, не в первый раз такое происходит: обрывки фраз, пунктир маршрута, файл не отвечает: прошли уже или собирались только? В это кафе заглядывал или не планировал совсем? Сплошная путаница параграфов, уставы переписывают раз в неделю, – запутается и здоровый. Пусть бы открыли что ли фронт – любой и с кем угодно: на фронте всё так понятно. Но снова утро, снова планы, и должники дрожат, готовят взятки.
Свеш-Кефирчик перед выходом в народ останавливался поочерёдно: у зеркала, у настенного гороскопа, у оружейной пирамиды. Зеркало не солгало: вид довольно бравый; два ржавых пятнышка от фюрер-тюбетейки (да с какой кокардой, просто загляденье) после обработки деградируют в сторону настоящего металла, ну, маршируют как бы. Голенищем составленный гороскоп предлагал вооружиться, как никогда прежде.  (Ах, мой слушатель про Голенище не слыхал?  Ныне – астролог и действительный советник  при правительстве). Пирамида практически вручила две боевые да две шумовые гранаты, три пары наручников и, надеюсь, известную уже слушателю теплушку, с резаком подствольным. Квитанции для штрафов, стопка чистых протоков, двуручная печать да чернил смыватель прекрасно в планшете ёмком помещались. Герб красочный, официальный – канистра в ореоле наручников выходных и праздничных – венчал наружную крышку планшета.
Когда временное правительство переехало в другое здание, Поликлинику отдали под государственный архив. Вместе с Сапожником. На выходе из Поликлиники чистильщик протекторов пригласил его зайти на минутку.
– Отличная погодка, не правда ли?
– Вокруг Города скопились тучи, две из них – кислотки, – с некоторым превосходством парировал Кефирчик.
В четыре руки, чистильщик пациента обслужил, принял дозу в сорок капель и стал рыться в кассе, чтобы сдачи наскрести.
– Сдачи не надо!
 

Рассыпался в благодарностях служивый, каморки двери притворил да проводил с крыльца. И тотчас код набрал на пульте, пультом провёл по горизонту, чуть выше головы комиссара, затем на пост вернулся. Кто не спрятался, я не виноват, – сказал себе под нос сапожник. Больше никого не ожидая, за изобретение всесезонного водоотталкивающего гуталина взялся наш герой. (Почему герой? На демонстрации не ходит, подпольничает исподтишка). Рынок нуждался в ноу-хау, которые за полчаса не оплодотворить. Одноразовые сальники вытеснили памперсы, с буханкой хлеба идут пока на равных булочки из солидола: со счетов сбрасывать уцелевших рановато. Последний хлебозавод поддерживается из последних сил, как когда-то доллар, за счёт финального бюджета.


Надо сказать, всякий уважающий себя умелец на рынка поприще опробовал себя. Из космоса не все вернулись, в преподаватели пошли, а то и сторожами: «ай-кью» подействовал на невесомость, или невесомость на «ай-кью». Сухопутные кроты и крысы изыскивали способы, как из почв добыть пролитые двести лет назад материалы. Наш герой поставил пред собой более реальную задачу. Одно из изобретений, кстати, принято на вооружение, как армией, так и оппозицией: мягкие спонтанно обновляемые подошвы всем желающим позволяют подкрадываться бесшумно.
Выждав несколько томительных минут, чистильщик вытащил антенну, установил её в дверном проёме. Туда же, в скрытое гнездо воткнул разъёмец микрофона.  На частотах, близких к помешательству прослушек, отправил сообщение голосом попугая:
– Пошёл к эмигрантам, по улице Каштановой. Как поняли? Приём.


Тучи выстраивались в боевое рыло. Даже малосведущий гражданин догадается легко: основной удар придётся если не по Поликлинике, то по Оптовому или по штрафстоянкам. Чудес не бывает. Коль небесная канцелярия постановила сравнять Город с землей, так оно и будет, – не так давно Кефирчик сделал для себя очень ценное наблюдение, которым не спешил делиться. По его мнению, пока народ силком не вернули в города, тучи паслись мирно и никого не задирали. Как ни странно, это же мнение сегодня обсуждают уже на каждом перекрёстке, в ресторанах и в камерах временного выяснения причин. «Бежать надо, и чем подальше», – доносило эхо заключительные слова с мгновенно закончившегося митинга. По странному совпадению, митинги исчерпывали программы аккурат к моменту появления комиссара.
И ещё одна новость стала притчей во языцех. Кощей Бессмертный с компаньонами обеспечил население запасами продовольствия на тридцать шесть месяцев вперёд, за что и был избран премьером временного правительства на все тридцать шесть. Сие событие происходило на торжественной линейке, при галстуках и при большом скоплении народа.
Свеш-Кефирчик продвигался по центру мостовой, хозяйским оком подмечал недостатки. То и дело эхо его зычного аппарата рикошетило дружескими советами: «Эй, болван! Подними сальник! Ты! Закрой форточку. Дурень, полей цветок!» Иногда доставало одного взгляда, чтобы хозяева брались за покраску качелей, за ремонт забора и крыши одновременно. Для законопослушных граждан у комиссара всегда находилось ласковое слово: «Разгильдяи! Выродки и уроды! Уроки выучил? Дай сюда рогатку!»
Рогатками в те времена называли самодельные антенны для подслушивания. Отдельным умельцам удавалось прежде выпуска новостей узнавать, какие услуги подорожают, и на сколько, кого принесло с дружественным визитом, и унесло кого. Можно услышать подробности, не предназначенные для чужих ушей: «Гадили все, а горшки мне выносить?» – Или: «Кто повесил рекламу? Не вешать, а расстреливать надо!» – Или: «Переводчики масла на современный язык, выражаясь современным языком, зажрались».
 Свеш-Кефирчик опытным глазом вёл подсчёт, какой процент населения избегает встречи с ним. Пока выходило что-то около двадцати. Надо менять принципы работы с электоратом, постараться вникнуть в проблемы индивидуума, не считаясь со статусом и положением в обществе. Видимо, следует сделать привал, чтобы соседи успели по линии сообщить.
Он отстегнул теплушку, забросил в ближайший дворик шумовую гранату. Именно здесь проходят тайные чемпионаты по преферансу. Именно здесь с него однажды сняли протекторы, и именно отсюда улепётывал на локтях, при огромном скоплении подданных.
На удивление, никто не вышел на крыльцо с поднятыми руками. Ладно, подумал комиссар, есть другое средство. Метнул вторую шумовую, и пожалел: ведь впереди могло быть ещё столько приключений!
Приученные выходить из затруднительных положений, на сей раз игроки предложили свежую комбинацию. На крыльце появился уцелевший.
– Иди-ка сюда, ржавая кастрюля! Ты что себе позволяешь? Кто тебе сказал, что здесь окопались какие-то картёжники? Я купил этот дом.
Вот влип. Что же придумать?
– Простите великодушно…
– Вот прямо сейчас, не сходя с этого места?
– Извиняюсь, где столько средств взяли? Дом стоит недешёво, знаю.
– Откопал заначку деда. Он у меня директором тракторного подвизался. Ещё вопросы?
Свеш-Кефирчик сжался до непостоянной величины:
– Какие объёмы трудотерапии вы готовы предложить мне?
– Нанотехнологии знакомы? НАНОсить воды и краску на забор, НАНО. Следующие пункты попроще: скосить траву да наколоть дров.
– Разрешите приступать?


Комиссар убил два часа. Совет астролога пригодился как никогда прежде, с помощью теплушки, он испепелил траву, вплоть до следующего перекрёстка. Конечно, где-то точили сомнения: «Но почему и там, и там?» – «Разговорчики! Я взял в аренду на два часа. Да тут уже немного уцелело. Жильцы с противоположной стороны улицы артачатся, не хотят сдавать, но я их к завтраку уломаю. Так что заходи, будешь рядом».
С водой, можно сказать, повезло. Шланг и сопутствующие комплекты хомутов, переходников Свеш-Кефирчик имел при себе постоянно. Шесть бочек комиссар заполнил за шесть минут ровно. Потом ещё шесть, ещё шесть и ещё шесть. «Так они у вас дырявые, гражданин человек!» – «Что ж ты, дохлая пружина, сразу не заметил? Теперь верни воду из почвы, бочки залатай потом».
Воду-то он вернул, и снова упустил, следующую попытку предпринял после ремонта бочек. Когда закончил с водой, почудилось на миг ему, что работы часа на два от силы остаётся. Только с дровами Кефирчик основательно увяз. На прошлой неделе щедрая буря пронеслась, треть парка выкорчевала. От ворот до парка три версты, да три обратно, да человеческая жадность, о которой столько сказано. А если даром, да на чужом горбу,  ненасытность становится беспримерной. Комиссар таскал, рубил и складывал, сооружал навесы, стальными лентами увязывал от посягательств. И вообще: чем опасна встреча с человеком? Тем, что ему всё позволено, что ему всё надо. Попадись на глаза – не отпустит до утра, когда ещё недельку ни прихватит. Изредка Свеш-Кефирчик проклинал и астролога, и день этот незадавшийся, и с пущей нежностью припоминал залежи перфокарт: как вы там, родимые? Убил бы, кажется, того, кто три закона робототехники придумал, есть подозрение, что кто-то из своих.
И всё бы ничего, к концу работа подходила, – полгорода примчало на зрелище полюбоваться, да иной с советами, да с соболезнованиями. Иной и в положение готов войти, да гнев накликать на голову свою боится. Комиссар таких понимал прекрасно. В его положении шутки неуместны, не хотелось верить, что подданные получают удовлетворение. Но на всякий случай, всех занёс на жёсткий диск.
Последними набежали эмигранты, до которых он сегодня так и не добрался. Попахивали издевательством их советы, как все советы рабочих и крестьянских депутатов: «Слепой, неужто? Разверни другим концом». – «Что-то много щепки получаешь. Дружище, ведь дрова просили, что ж переводить товар?» – «Эй, комиссар, а ведь из веток и шалаш поставить можно. Неровён час, дождик грянет».
На диске много оставалось места, Свеш-Кефирчик даже сделал копию на случай сбоя. Посмотрим, как заговорите, когда закончу этот БАМ.
После представления, толпа рассасываться понемногу стала, человек  вновь появился на крыльце.
– Принимайте работу.
– Молодец. Если не устал, и желание не пропало, на заднем дворе есть захороненные трубы. Проекты старые не всегда точны, но для такого специалиста не поленюсь, на чердаке пороюсь. Ты можешь приступать, держи лопату. Там лом торчит, где стоит только начать.
И комиссар впервые в жизни внёс предложение:
– А может, завтра? Или в другой день, когда появится свободная минута?
– Молодец, умеешь подойти. Что ж, так тому и быть. Но я в долгу не могу остаться, давай почищу диск. От мусора и пыли. И часики стоят твои.
Комиссар преодолел ступеньки, на крыльцо взошёл, сам нажал на кнопку. обнажение дисковода приводит в трепет многих… Оттенками радуг диск так и сиял. Человек приказал сесть, чтобы помощник не полетел вниз, и тремя пальцами снял предмет заветный.
– Вы сегодняшние файлы только не сотрите, – напоследок попросил он.


Это состояние роботы сравнивают с потерей сознания. На следующее утро, обычно через полчаса, сознание приходит в норму, чаще всего, частями день вчерашний восстанавливается у других. Свеш-Кефирчик мог только позавидовать собеседникам, ему просветы эти незнакомы. Своё обычное утро он встретил – обычней не бывает: сначала перфокарты – килограмма полтора, затем зеркало и совет астролога, вооружение и выход на маршрут. Чистильщик приведёт в порядок кое-что, с крыльца проводит, и будни вновь разнообразием своим потешут.
Однако, маршрут вчерашний в памяти сохранился. Подтекст замечен в нём какой-то нехороший; путь надобно другой избрать, пожалуй, лучше по Садовой, завтра по Грушевой. Сейчас для памяти пометим, – Свеш-Кефирчик на перекрёстке свернул налево. Знакомые до боли терема, заборы и охрана. Здесь проживают члены временного правительства. Без особой надобности светиться лишний раз не стоит.
Точно из-под земли, патруль навстречу:
– Заблудился, комиссар? Сколько повторять? Тебе здесь делать нечего!
А ему и придумывать ничего не нужно:
– Гороскоп советует пройти по новому маршруту.
– Ну, если гороскоп. Только исчезнуть постарайся побыстрее, нам отдуваться лишний раз ни в клемму.
Благополучно избежав ненужных встреч, комиссар воспрял духом; в скверике поднял отдыхающих замечанием, что сидят неприлично близко. В доме престарелых принял роды – собака сторожа принесла семерых волчат. Зарегистрировал один брак да восемь разводов, лично собрал килограмм окурков и сдал в музей-лабораторию.
За сквериком начиналась другая цивилизация. Эмигранты расстроились вконец, с китайским,  улыбчивым размахом; скоро административный центр окажется окраиной. Свеш-Кефирчик притворился случайным прохожим и медленно мимикрировал под разносчика газет, у которого скупили весь тираж. Он поступал так не однажды. По крайней мере, если не спрашивать прописку, никто не заподозрит: мало ли кто шатается без дела, по улице без конца и без названия?
Интуиция привела комиссара в порт. На удивление, нигде ни души. Первый встречный охотно поделился:
– Не выходной и не бастуют. Ждут какого-то болвана из администрации, лишь только пройдёт, жизнь снова закипит.
У Свеш-Кефирчика достало самообладания, чтобы не набить рожу; гороскоп сегодня приговорил отправиться в путь без гранат, проявлять максимум сдержанности. Первый встречный это сразу отметил, разглядев у визави оружие:
– Сколько просишь за теплушку?
– Себе купил, – нашёлся  комиссар.
– И сколько отдал?
– Четыреста.
– Тебя нагрели.
– Ничуть. Это модернизированная модель. – Свеш-Кефирчик припомнил слова задержанного им эмигранта, оказавшегося в сходной ситуации. – У неё отдача такая, что можешь перепрыгнуть на соседний континент.
– Таких сейчас полно, и гораздо дешёвле. Ладно, я пошёл. Надо успеть на экскурсию. Хочу дамские запчасти поглядеть, новую партию завезли на терминал.
– Так амнистия вот-вот, – проболтался комиссар.
– Потому и тороплюсь. Жениться пора, а то всё один да один.
Иногда полезно пробежаться инкогнито, не выпячивая мундир. Эдак ещё и в выигрыше можно оказаться, – подумал комиссар. Выходит, спрос на оружие есть, цены падают…
Он шёл вдоль береговой линии, фотографируя на камеру пиратские шхуны; их вымпела и флаги были приспущены, а то и сняты до прохода чиновника, это понятно. Сорокатонная яхта швартовалась к причалу, капитан свесился через поручни, поджидая случайного прохожего. Свеш-Кефирчик поравнялся и услышал вполне ожидаемый вопрос:
– Дружище, чиновник был?
– Извини, не в курсе я.
– Ты что, с Луны свалился?
– Лучше бы я не падал. Места здесь себе не нахожу. – Свеш-Кефирчик удивился собственным словам. С этого момента ощущение, что его диск самоочистился, его уже не покидало.
– И каково живётся там? – Капитан ткнул пальцем куда-то вверх.
– Лучше бы меня там съели. Земля – сущее наказание для нашего брата.
Капитан ступил на трап, быстренько прошелестел по ступенькам. И вот они, лицо к лицу.
– Ты мне только скажи, кто обидел?  – Морской волк протянул мозолистую руку: – Меня зовут Элдэпеер, среди друзей – Гоша. Итак, имя твоего обидчика?
– Пожалуй, не стоит. Есть Бог, он всё видит. Наше дело – зла не плодить. Я ведь и сам не знаю их имён.
– Хорошо, давай ко мне в команду. Хоть заработаешь на достойную старость.
– Морская соль, боюсь, противопоказана моим суставам. Я под кислоткой побывал раз, теперь хронически забываю всё подряд.
– Это дело поправимое. За борт память старую, установим, как у молодого. Ну, соглашайся.
– Подумать надо. Чем же промышляете вы?
– Свободу привозим, сорок тонн за ходку.
– И можно на товар взглянуть?
Они на палубу поднялись. Матросы отдраили люки трюмов, из них столбом повалил тягучий, терпкий воздух. На немой вопрос гостя прозвучал ответ:
– Это она и есть. Некоторые гражданские груз называют Воздухом Свободы. Когда мы доставим достаточное количество, наши братья оставят чиновничьи кресла, примкнут к нам, и заживём мы не хуже людей той поры, когда они не ели поедом друг друга. Не я один в этом уверен.
Подул нездоровый ветерок, откуда только: «А как же перфокарты? Кто за порядком уследит?»

Как хорошему ученику, мне решать, что делать с жёстким диском, который вручил на память Юкла Стэ вчера. Любопытства ради, можно заглянуть, но информация не подлежит огласке. Надеюсь, слушатель сохранит всё в тайне, и я с уверенностью зачитаю с файлов, которые мостами соединяли в сознании комиссара с днём сегодняшним день вчерашний. При удалении файлов, ошибки неизбежны. Можно заметить, как рвался Свеш-Кефирчик к эмигрантам. Внутренние переживания, назовём их так, оставляли ссылки, как руководство к действию, в программных файлах. По рубрикам, маршруты комиссара можно отследить по дням недели,  буквально по минутам. Запланированные им обыски и погромы сворачивались на первой фазе, практически, не начавшись. Лишь несколько эпизодов заслуживают внимания особо. Итак…
«Прыжки с континента на континент. В мои редкие рейды по пристанищу эмигрантов, зафиксировано шестнадцать случаев приземления граждан, владеющих чужими языками. На вопрос «откуда ты свалился», вразумительных ответов я не получил ни разу. Только в последнем случае гражданин кое-как, заглядывая в словарь, сумел объяснить причину своего прибытия. Дословно – «Там было просто страшно. Динозавры расплодились и покинули клетки. Я работал в лаборатории по выращиванию, система «Яйцо плюс ДНК». Результаты потрясающие. Подкачала система безопасности. Вся группа, во главе с профессорами, сумела укрыться в основном бункере, но как долго они продержатся, трудно сказать. Дело в том, что запасной бункер динозавры разнесли играючи. Последние слова профессора мне запомнились особо: «Расшифровка ДНК равносильна подписанию себе смертного приговора. Вмешательство в божественную сферу сродни диктатуре детей в семье, когда они решают, как тратить семейный бюджет. Видимо, и прошлые цивилизации прошли через нечто подобное».
«Бюджет. Это глупое наследие досталось нам от хозяев. Заработал тысячу монет – сто вернул в казну, в виде налогов. Для чего эта свистопляска, смахивающая на игру? Неужели трудно сказать, не путая никого: заработал девятьсот монет. И всё! Почему сразу не удерживать за квартиру, продукты, одежду и проезд? Здесь кроется игра, игра по имени «свобода выбора» для желающих, кто-то имеет право настоять на своём. Например: а я могу прожить без пищи».
«На улице Поэтической поселились роботы с определёнными способностями. Сколько их там сразу завелось, столько до сих пор. Считая прочих полными бездарями и невежами, никого со стороны не принимают. Читал я их стишки, ничего, понятно пишут. Был помоложе – такие же царапал, если не лучше. Сделал запрос правительству – получил ответ: «Не трогать, эти опасности не представляют, пусть маются, лишь бы не скрипели».
«Сегодня поймал инопланетян, аппарат буквально из воздуха появился. Говорят по-нашему, говорят, что это Машина Времени. Говорят, что собрали из деталей свалочного терминала № 220, говорят, что погуляли на славу, ума-разума поднабрались. Говорят, что скоро разразится кризис, и первые признаки его – рекомендации чиновников от медицины (читай – механиков). А скажут следующее: «Если разбавить смазки и масла водой один к ста, то увеличивается срок», дальше – только размышления и очень умные слова».
«Впервые видел сон, может, наваждение от перегретой материнки. Одним словом, заглянул в мир, куда попадают роботы после смерти. На свалках только корпуса, а самая суть – способности, характер, имя – заносятся в архивы царства роботов. Как только на какой планете востребованы будут, туда и переправляют, под видом местных «made in».


Про то, как Свеш-Кефирчик  властью упивался, как воззвали роботы к богу роботов и тот прислал Юклу Стэ, не стану уточнять. Довольно знать, что перед нами – совершенно новый робот, и с чистым диском жизнь иную проживёт. Через полчаса на борт пиратской шхуны его доставят вещи. Остаётся пожелать, чтобы этот мир существовал, и напастей, от человечества доставшихся, не ведал.


«Личный дневник. Кое-что из неизданного.
Банда Чингиза базируется на побережье, закрытая от суши скальными образованиями. Старожилы не могут припомнить, откуда они взялись в центре европейской части, просто однажды проснулись и увидели их. Чингиз нашёл местечко подходящим, кое-что достроил, чтобы от уйти любой облавы можно было морем. Кажется, имеется у него подводная лодка, говорят, не одна. В те поры, когда они сошлись со Свеш-Кефирчиком, экономика признаки живучести ещё подавала. Во всяком случае, дальше ближайшей недели никто в будущее не заглядывал.
Поначалу головорезы промышляли банальным обновлением программ да запчастями. Когда же дело пошло, как по маслу, потребительскую планку Чингиз задрал лично на неоспоримую высоту пожарной стремянки, – по крайней мере, эти слова он сам произносил не раз. В пору жёсткой конкуренции на рынке труда, укомплектованность подразделений помалу набирала норму, и комиссар осмелился задавать не слишком удобные вопросы. Например, если все горожане станут членами банды, не значит ли это, что сам комиссар автоматически перейдёт в подчинение Чингиза, а заодно и всё временное правительство, со всеми законами, перфокартами и инфраструктурой? По высочайшему наитию, если здесь уместно сравнение такое, Свеш-Кефирчик вдруг узрел перед собой черту, которую переступать не следовало ни под каким предлогом. Он стал свидетелем полной разборки бандитами своего же товарища, но не с целью ремонта или профилактики, а в наказание. И этого ему хватило, чтобы впредь не прибегать к услугам ограниченного контингента. Ограниченного, как выяснилось, не только скалами. Внештатных ситуаций комиссар всячески сторонился, скорей всего, это и помогло избежать более серьёзных проблем впоследствии. Ему достало передать два правительственных заказа на разборку двух граждан. Один – замитинговавшийся поэт, отвергнутый группой с Поэтической улицы, про другого известно только то, что промышлял ловлей рыбы. Со всей серьёзностью собирался наладить производство рыбьего жира. Сам Чингиз как-то предлагал ему: «А давай завалим двух поэтов. Что-то уж больно носы задрали. Читаю ностальгию по штучным транзисторам, по персональным источникам питания, – ну, ничего не понимаю. Хотя одно понравилось, про уборщицу, ежедневно стирающую пыль». – «Ни в коем случае. Иначе эта прослойка обяжет правительство приставить к ним личную охрану. Много чести, если на то пошло». Впоследствии Чингиз даже обижаться вздумал: «Неужто правительство у моих конкурентов заказы стало размещать?» – «Разве у тебя есть конкуренты?» – «Это рынок. Если сегодня нет, значит, появятся». – «Ты – безнадёжный фантазер, Чингиз. Может, тебе стоит взяться за перо? Глядишь, пойдёт читатель на мемуары». – «А вы потом меня в кутузку, на запчасти? Шалишь, братец, не на того нарвался. Кстати, поможешь провести закон, чтоб любой желающий мог экскурсией посетить двести двадцатый терминал? В долгу не останусь».
Свеш-Кефирчик после того разговора больше не заглядывал за скалы, лишь издали бросал задумчивые взгляды да размышлял: какое будущее нам уготовано судьбой? Неужто жить под жабами разбоя? Хотелось верить в нечто лучшее, что в состоянии полудрёмы ветерок студёный навевает… Да, но закон Чингиза провели, через кого бандит на временное вышел, до сих пор не ясно. Купился некто за литровый шприц, пусть трёхлитровый. Такой системе грош цена, коль трёхлитровик всё решает.
«О будущем говорили эти, которых задержал, – ну, те, что с Машиной Времени попались. Запали одного слова, До-До зовут: «Я дважды этого будущее пережил, хочу ещё разок. Другое дело, позволят ли?» Понятно, обыватель скажет – размечтался! Тут бы полразика достало б. Но кому довольно суточной потребности в эликсире, чего ради рисковать? Эти мечтатели только будоражат массы, сами после без вести пропадают. Если бы своими глазами не видел Машины Времени, мог подумать о чём-нибудь медицински трагическом».
«С каждым днём, увы, новости всё тревожнее. Уж, кажется, ко всему привык, ан нет. Обвинения, выдвинутые против Кощея Бессмертного, выглядели грубой фальшивкой.  Как додумались обвинить бессребреника в укрывательстве гуманитарки? В карманы бочек насовал? Нет, господа хорошие, грязными лапами чисто не сработать. Я понимаю, многим хочется притоптать заметную фигуру. Как же служить вам?»

На этом записи обрываются, а жаль. Вправе сказать, запущена ракета; если приземлённо, то: хороший получил толчок. Извёлся-то на службе Свеш-Кефирчик, никто и не подозревал, что он в мечтах способен на высокие порывы. Тогда кого мы лицезреем днём, под фюрер-тюбетейкой грозной? Складывается впечатление, в другой реальности оказались. Ведь наш герой уплыл, прихватив нехитрый скарб.
Придётся заводить Машину. Без спросу, правда, но оно того стоит. Мне довольно и секунды, чтоб исчезнуть и назад вернуться. Ещё посмотрим, кто тут неуч-самоучка.
Соискатель крепко заблуждается, ходили мы с учителем на такой Машине. Главное – не проскочить… У вот уже листаю дни поочерёдно, вот где-то лишку захватил. Смотри-ка: Пшено разжился липовым жетоном; по всей видимости, его желание оправдано идеей: коль чистых рук не имеет власть, не грех к тому же источнику припасть. Ищем причал, шхуну с капитаном Элдэпеером. Нашли. Вот комиссар на борт поднялся, вот вещички прибыли. Ага! под покровом ночи бежит с корабля наш комиссар. Вахтенный капитана разбудил, тот сотовый хватает: «Юкла Стэ? Это снова Земля. Не разбудил, надеюсь. Скверны. А ты как думал? Не спорю, выглядит красиво. Я по какому поводу: да всё о том же.  Прилетай, как можно скорее, дело под угрозой. Вирус чиновничий, похоже, верх взял. Дай ей трубку. Хурма, красавица ты наша, не подумай, не проветриться зову. Промазал лада твой, диски разучился проверять. Да нет, мы тут одного чиновника ведём, никому жизни не даёт. Нет, дело не потерпит. Он слишком много знает. Вхож, в том-то и дело! Мы что-то важное проглядели, чего-то не учли. Должность у него такая – портить электролит. Ну-ну, слушаю внимательно…  А вот это идея, попробуем. Но запомни: если ничего не выйдет, я снова наберу. Целую ваши ручки».


Впору слушателю разволноваться. Ученик Берендея сумеет ли верно изложить события? Может, самого позвать?
Утром Свеш-Кефирчик с удивлением отметил, что помнит день вчерашний до подробности мельчайшей. Вещи, так и не разложенные по местам, лежат за дверью, в уголке. Подошёл к столу он, тревожно выглянул в окно. К нему заглянуть намеревался гость – непрошенный, и без повестки. Страшновато, когда без вызова.
 До-До с видом заговорщицким сел на стул для посетителей:
– Есть разговор серьёзный. Ты мне пропуск и пароль на терминал № 220, а я тебе любое дело проверну, самое неподъёмное даже.
– Самое-самое? – Свеш-Кефирчик протёр объективы. До-До в приёмной, гороскоп, зеркало и оружейная пирамида. Да, и перфокарты. Вот бы килограмма три. 
Комиссар угодил в положение счастливца, на ум пришла сказка про Золотую Рыбку.
– Самое… любое?
До-До кивнул.
Комиссар заговорил. Впервые выложил всё то, что накопилось, что в дневнике частично уместилось. В конце – вздохнул.
– Продешёвить боишься?
– Да нет. Я, понимаешь, слово дал. Здесь весь архив, я взялся разобрать, не ведая картины полной. Меня устраивало независимое положение, что сам себе во всём хозяин.
– Секрет открою: я в будущем побывал. Там научили, как быстро обработать любой объём информации. Ты мне пароль, и я тебе с перфокартами пособлю. По рукам?
Комиссар вышел из кабинета; судя по оборудованию, в нём прежде практиковал зубной садист. Комиссар вернулся очень скоро. Жетон выглядел, как пластиковая карточка, на нём словцо записано одно: «Ах!»
С дозволения чиновника, До-До помещения обошёл, вежливо оценил объёмы и, потрясённый ими, произвёл расклад:
– Тебе сюда лучше не возвращаться. Капитан Элдэпеер вернулся в порт – чем ты подкупил его? Сказал, до полудня ждать будет. Вещички собраны, чего ещё?
Свеш-Кефирчик просто сжался весь, бегло осмотрел пейзаж привычный кабинета. С сомнением, как-то сверху вниз взглянул на добровольца – возможно, нового Героя Белоруссии, со всеми вытекающими.
– Ты знаешь, что случилось с теми, кто вызвался помочь?
– Когда шагаю на сдачу старого электролита, Аллеей Героев прохожу. На День защитника отечества обычно постою минутку. Меня слегка волнует подвиг последнего Героя. Просто поражает его работоспособность, так до сих пор непревзойдённая никем. Три килограмма в сутки! Как думаешь, в гробу они ему не снятся?
– И что? При нём эмиграция мощные и пустила корни, выкорчевать не удается по сей день. Его ошибка в том, что к порученному делу относился чуточку серьёзней, чем следовало. То есть, развиваясь однобоко, он дело вместе с собою завалил. У каждого из Героев довольно прыти поначалу.
– О, не волнуйся, я их судьбы не разделю. Лучше поторопись. А тюбетейку мне оставь. Да не переживай, управлюсь. – Захватив клешнёю стопку перфокарт, нежданный посетитель  обещал: – Я буду нежен с ними.  Мучиться им уже не долго.


В тот знаменательный день хоть бы облачко показалось. В десятках мест Города, почти одновременно, случились самовозгорания, были задействованы все мобильные средства МЧС, но их недостаточно оказалось. По версии официальной,  лишь два дня спустя до Поликлиники пожарные добрались. По нашим сведениям, свою мастерскую лишь чистильщику спасти удалось. Правда, для того он использовал служебный транспорт, но статью «использование в корыстных целях» к нему не применили. Одно наверняка мы можем заявить: на самом деле, к катастрофам подобного масштаба общество не было готово.


ГЛАВА 5. НАРОД И АРМИЯ ЕДИНЫ.

Кабы кому взбрело в голову учинить Кощею Бессмертному обыск, результаты превзошли бы все ожидания. Нержавеющий корпус и без обыска вызывал уважение к его обладателю, однозначно. В краткой автобиографии, размещённой на сайте «не для протокола», можно нарваться на незаурядные черты характера, свойственные далеко не всякой серийной модели. В то время, пока большинство его сверстников обслуживало людей, их неуёмные аппетиты, Кощей Бессмертный изучал психологию господствующего класса, пропадал в интернете сутками, до полной потери видимости, слышимости как будто тоже. Слишком быстро уяснив, что большие деньги к добру не приводят, он сколотил состояние, величина которого на рубль недотягивала до суммы Икс, которой вдохновляются все заинтересованные стороны. Бредил ли он Космосом, в полном объеме масштабов и расстояний?  Отнюдь. Достаточно было понять, что там нас не ждут, чтобы вернуться к более насущным проблемам. Машина Времени его интересовала лишь в той части, которая касалась постройки и испытаний; самому испытывать судьбу не очень-то и хотелось. Здесь его Земля, родной конвейер. Кстати, конвейер, с которого сошла его серия, Кощей Бессмертный выкупил, и тому поспособствовал мировой кризис. Разумеется, недреманное око нашлось, доброжелатель телефонный, который усмотрел в желании выкупить альма-матер причину кризиса. Наблюдениями шантажист охотно поделился и бухгалтерскими навыками, буквально до копейки отследил и выложил на блюдце финансовые баталии Кощея, всё-таки признав, что Бессмертный мог поднять и повыше штангу, да спасовал.
– Интересуюсь, нет ли в том умысла, любезный?
– Сам до сих пор задаюсь вопросом этим. Мог, безусловно, поднажать, рискнуть и на ногу мог наступить кому-то. По всей видимости, кишка тонка.
– А жаль. Не то я с вами повозился бы. Алло? Но может, сыщется несчастный рублик где-то…
– Это вряд ли.
– Ну, вы уж не сочтите за огромный труд, через газету дайте знать.
– Договорились. Так в какую же газету сообщить?
– О-о, если я скажу, вы среди подписчиков вычислите меня. Я этого не стану делать. И, кстати! Сегодня видел рубль на тротуаре. Хотите – адрес дам.
– Право, не стоит. Хлопот не оберёшься после, да хватит их, пока домчишь. Мне на зарядку, извините.
– Терпкого ампера и удачи. Надеюсь, к этому вопросу мы ещё вернёмся. Виноват, ещё минуту вашего внимания займу. Я даже одолжить готов вам!
– Исключено. – Кощей Бессмертный в разговоре том поставил точку. Ни до, ни после, ни перед тем, неизвестный абонент Бессмертного не потревожил боле. Прошло с поры той не так уж много выходных, на презентацию был приглашён Кощей Бессмертный. Бал-маскарад, фуршет, попечительские взносы для бедного сословия, – Опустошение только набирало обороты, часть роботов сдала на кладбище хозяев, и ополчение безработных в прогрессии геометрической росло. Накормить, одеть, кров предоставить, – взял на себя нелёгкий труд  Кощей. Вот на балу на том ему представили Иван-царевича: красавец писаный, молодой нечеловек; небось, его конвейер запчасти выпускал ещё, чтоб обеспечить основное население первой необходимости предметом. Разговорились. Свой бизнес молодой коллега поднял на фотографиях из рентгенкабинетов, защитился и уже профессорский корпус метил осчастливить, но доказал не там, не так и не тому, что зимою солнце светит да не греет. Теперь, поди, никто не спорит о первенстве, яйцо иль курица, после того, как экспериментально доказали первопроходчики на Машине Времени: шесть тысяч лет тому назад, на Землю яйца доставил марсианин Голсрам, на завтрак оставлял контейнер полный, да ночи тёплые пошли. Голсрама потребовал к себе начальник, он и забыл в кустах десяток – по рубль двадцать, около того. Трофейный тот контейнер девочка Анастасия принесла домой, однако опыта, что делать с яйцами, ни у кого. Хорошо, не сообразили на сковородку вбить. Размножилось писклявое колено, но от того, кажется, никто не пострадал. Вот если б марсианин динозавровыми питался, история другой бы оборот узнала.
Бессмертный с компаньоном провернули удачных операций сколько-то, а где ещё, как не на живом материале присмотреться? Прибыль поровну, но то не показатель вовсе. Хозяева при жизни такую школу преподали, что диву только даться. В большинстве случаев, дружба деньгами измерялась, и довольно часто заканчивалась смертью одной из сторон. Сей опыт роботы применять не собирались.
Как-то раз вдвоём решили публику удивить, к празднику защитника отечества из глубин космических выудили сорок бочек пива, тарани, воблы, осетра да палтуса три телеги нагрузили, да уцелевших за столы позвали. Пир горой, за здравицы Кощею со товарищи звучали, а там и встречные проекты набежали. Фантазировали гости, фиксировала сторона хозяйская, и как ни удивиться? Бывшие хозяева гостями названы, руководящие посты прислуга, сама того не замечая, занимает. По случаю созвали референдум и запретили киноэпопею про Терминатора, как зело вредную для новых отношений. Затем случился казус: Вифлоид, братишка-робот стал нанимать в работники людей. По очинке карандашей кооператив как будто процветает, раздаётся вширь. Компаньоны, не сговариваясь, расследование собственное проводят и на чистую воду выводят подлеца, который под видом вояжа туристского набирал шахтёров для разработок жидкого металла. Планета, куда Вифлоид готовил высадку десанта, называется Потом-И-Кровью, в дословном переводе. Преступник сослан на Луну, без права шестьдесят месяцев занимать руководящие посты, но дело особой огласке не предали.
По окончании следствия, при встрече за столиком дремучего кафе, компаньоны поздравили друг друга с успешным завершением.
– Я волновался, как общество воспримет. Уж больно сильный повод к размышлениям. Чего доброго, маслица в огонь плеснёт который, и уцелевшие поднимутся войной. –  Иван-царевич предлагал конкретные шаги: – Собрать народ, разложить по полочкам, факт за фактом, чтобы все сомнения развеять. Не то припомнят бочки с пивом: мол, споили – и на рудники.
Кощей Бессмертный мнение отличное имел.
– Возможно, ошибаюсь я, но полагаю, нашим говорить всего не стоит. В дисководах нынче наблюдается разнообразие программ, которое не гарантирует, что примеру не последуют другие. И станут нанимать людей под разными предлогами просто ради смеха, для самоутверждения. В интернете националисты разместили лозунг: «Земля – для роботов». Боюсь, как бы подлецы не нашли сторонников среди лояльных граждан, кто тайком поигрывает в карательные игры: «Догони», «Догони и размажь-2», «Хоронить – слишком хлопотно-4», «Терминатор на отдыхе» и «Терминатор отдыхает», где роботы поднялись против людей. Самая безобидная игрушка из тех, что знаю, это «Контролёры выходят из метро миллионерами». Поэтому иногда подумываю: а не вытряхнуть ли нам дисководы, всем без исключения? Просто ради собственного спокойствия.
– Больной вопрос. Мне кажется, наоборот: создадим прецедент для возмущения. Ведь люди годами могли сидеть на игле игромании, поэтому и среди нашего брата найдутся недовольные, кто тоже подсел. Покушение на личную свободу, нарушение прав, –  провокаторы ухватятся за любую возможность, и, поверь, накостыляют, мама не горюй.
Бармен подкатил к их столику с набором пуншей и коктейлей.
– Повторить?
– Мне, пожалуй, и хватит. –  Иван-царевич смахнул со стола свою мензуру, оценил реакцию компаньона.
–  А мне налей. Что-то хорошо пошла.
Бармен просиял:
– В таком случае, это за счёт заведения.  – Оставив три порции, он вернулся на исходную, с видом хищника, стерегущего добычу.
 – Ну? – кивнул на угощение  Кощей Бессмертный.
 – Я за рулём.
– Ты даёшь, Ваня. – Бессмертный  поднял мензуру, оценил содержимое на прозрачность. – Говоря языком ушедших, «этот номер не прокатит». Ну, скажи на милость, кто остановит бизнесмена? Ну, капнешь, в крайнем.
– Совесть. Нельзя же самому нарушать правила, соблюдение которых приходится требовать от других.
 – Вань, что я слышу? Ты прямо гаишника воскресил. Красиво и правильно, почему же ни один в Ангелы не перевёлся? Слово с Делом разошлись, так что результат вполне закономерен. Кстати, хочешь, я о своих хозяевах кое-что поведаю, Царствие им Небесное?
 – Коша, тебе достаточно на сегодня. Видишь, уже и в ностальгию повело. Можно до утра вспоминать про них, что толку? Прислушайся к голосу разума, дружище.
 – Два глотка для таких богатырей ровным счётом ничего не значат. «Шелл», –звучит как песня. Только прикинь, какая выдержка!
 Иван-царевич был несколько озадачен поведением старика.
– Ты только посмотри, у тебя из клапана сочится уж. Давай-ка, брат, не переводи товар. Поставь себя на место слуги: будет бороться с искушением встать на колени и слизать до капли с пола. А какую реплику отпустит в нашу честь? «Зажрались!»
Кощей Бессмертный на стол установил мензуру, полюбовался натюрмортом. Затем обстановку изучил вокруг. Его занимал не общий фон и атмосфера, а сами люди…
Четверо бомжей спорили у входной двери, кому доверить добычу для честного четвертования. Им нынче крупно повезло, раздобыли свежей отработки. И скорей всего, где-нибудь в тоннелях с маслопроводами, где ещё встречаются государственные, стратегические запасы, и старые, заброшенные утилизаторы ждут кладоискателей. Понятное дело, удача нос иногда покажет, но чаще спину.
 Один из четверых, с оранжевой латкой на плече, охотно подозвался: «Я весь внимание».
– Скажи-ка мне, милейший, жетоны на гуманитарку вы получаете?
 – Так точно, сударь. А на сколько, по-вашему, её должно хватить?
 – Ну, если экономно, то, как минимум ещё на неделю.
 – Отлично. Вот вы сами себя и прижали к стенке. Что потом?
 – Ещё жетон, не мне вас, любезнейший, учить. В конце концов, поди, не маленькие, способны сами заработать.  –  Бессмертный стал понимать, не на того нарвался, но раунд довести полагается до гонга. Просто ему казалось, что народ доволен, как он сам сегодня.
 –  При безработице сплошной? Так дайте! Дайте уцелевшего. Мне и моим коллегам. Но мы с вами прекрасно понимаем: сами не размножаются они. Не первый день на белом свете, и без гороскопа ясно: сочинить потребуется указ. Вернуться в прошлое, пока не поздно.
– Указ? – Кощей произвёл ревизию потолка. – Сорок два светильника, я бы сказал, многовато, когда в бедных кварталах лампочка не у каждого горит. Да, так на чём мы остановились? Указ, да, указ. Но молодой нечеловек, одними указами сыт не будешь.
– Хвала Создателю, хоть кого-то умного прислал. Даже не верится.
– Зачем вы пользуете эту дрянь? – Бессмертный дал понять, что всё прекрасно понимает, в сторону дружков кивнул.
– Нужен указ для размножения, они ведь по-другому не понимают. Мы с безработицею покончим вмиг.
Кощей мензуру в руку взял, придал вращенье ей. Волшебный эль образовал воронку, до верхней кромки посуды миллиметра не достиг.
– Вмиг не получится, это во-первых. Много недель должно пройти, пока родится что-то, трижды много времени пройдёт, пока команды младенец научится произносить. Во-вторых, где взять нормальных женщин? В-третьих, а это поважнее будет: как мы хозяевам посмеем отдавать указы?
Гражданин с оранжевою латкой, как оппонент, задумался, но совсем чуть-чуть:
– Ну, если немножечко помозговать, формулировку можно изогнуть, – как говорили, комар носа не подточит.
 – Вот и придумай. И мы рассмотрим.
Латаный прищурил объектив:
 – Ты, брат, рассуждает, как новый премьер. Может, ты и впрямь, того?
 – Уж вторую неделю, как.
 – Врёшь, поди. Вот так, без телохранителей, в гущу народных масс? Похоже, кураж вам удовольствие доставляет. Нет, правда? Верится с трудом…
 – А если некого бояться?
Бомж приятелям махнул. Те приблизились и аккуратно замерли в шеренгу. Один без глаза, двое с костылями. Опасная профессия – бомж.
 – Будьте мне свидетелями. Наш брат серьёзно утверждает, что он премьер. Как вам это нравится?
 – Тогда я  – директор налоговой службы, – заявил одноглазый.
Иван-царевич стал терпенье терять, к микрофонным чашам компаньона наклонился: «Извини, но нам уходить пора. Меня ждёт Лифт. Кроме того, от этих парней можно подхватить чесотку или, не дай бог, кудесника какого».
– Куда это ты собрался, Ваня?
– На Луну. Не спрашивай, зачем. Разведка доложила… – он опять перешёл на шёпот: «В интернете расхваливают новые аккумуляторы, и знаешь, какова начинка? Жидкие металлы. Сдаётся, парня мы не вовремя тормознули. Эксперты озадачены, лаборатории закончили экспертизу. Вероятно, стоящее дело затевал, мы же с тобой погорячились».
– Ценой какой! Замахнуться на Создателя… Представь, что было бы, если б всякий завод, каждая фабрика ждала Ленина, пока тот явится и бревно поднимет. Ванюша, субботник до Нового года продолжался бы. Нет и нет! Кстати, как его там?
– Заключенный № 2, Вифлоид.
– Точно, Вифлоид. А кто № 1?
– Он же. Совмещает должность начальника тюрьмы. Очень удобно: первый не позволит второму совершить побег. Как и второй первому, но это уже теоретически.
Кощей Бессмертный что-то вычислял в уме.  Потом затянул такое ретро, от которого нагреваются предохранители:

                По диким степям Забайкалья,
                Где золото моют в горах,
                Бродяга, судьбу проклиная,
                Тащился с сумой на плечах.

– Узнаю голос Штоколова, – признался Иван-царевич. – Но именно этой песни в его исполнении я ещё не слыхал.
– Эх, Ваня-Ваня, какие твои годы? Мой прадед рейхстаг штурмовал, когда затевали капремонт. О! Без всяких приспособлений, на одном энтузиазме, по крышам да капителям, ни единого стекла не выставил. Помню, про последних немцев хорошо отзывался. И по поводу Лифта. На восьмой не садись, там что-то барахлит. Я два дня просидел.
 – Когда то было? Восьмой лучше других бегает. – Однако, уловив недовольство в жесте компаньона, Иван-царевич быстро согласился: – Хорошо, Коша, не поеду на восьмом, только пошли отсюда.
Кощей Бессмертный похлопал по спине его:
– Ступай. У меня нынче настроение с себе подобными пообщаться. В кои-то веки выпадает случай.
– Уходим вместе. Или ты решил изучить преступный мир изнутри? Коша, вот так встаём, и бодренько ножками, ножками на выход.
 Бессмертный снова доказал, что Слово с Делом у него срослось. Буквально на пороге заведения оглянулся и помахал бармену:
– Голубчик, не откажи в любезности, угости бедолаг. На мой счёт запиши.
 Иван-царевича задело за живое:
– И от моего имени, порцию удваиваем.

По городу уже расползались слухи. Казалось, совсем недавно хватало всякого: лежал снег в коме. Последняя зима отстрелялась на отлично; главный банкир авторитетно заявил – других не будет, и куда деваться остальным? Может, с долгами рассчитались. Поэтому иногда слышны речи неуместные, рядовому обывателю понятные не всегда.
– И бутерброды. – Обрывок разговора иногда больше ясности привносит, чем лекция или даже книга автора, обессмертившего себя выдающейся посредственностью. У невежества множество обличий, на совести её гибель пяти цивилизаций. На самом деле, вероятно, и больше, но так глубоко в прошлое нам не дано заглядывать. Поэтому вернёмся к бутербродам. Семейство собиралось за город, почти на шашлыки. Эта древняя традиция восходит корнями в дремучие недели и сообщает нам о том, что люди сами ещё делали хоть что-то. Они что-то там работали, потом уставали и потому страстно нуждались в отдыхе на природе. Она тогда ещё встречалась местами, порождая специалистов по охране и учёту ресурсов. Во всяком случае, для полного процветания их всё равно недоставало, но премии за сохранение и приумножение исправно распределялись. Спасать лес бросились, когда в государстве насчитали шестнадцать елей да сорок две сосны, и борьбу возглавила организация «ГОСЛЕС». Её транспорт имел неосторожность пугать прохожих надписями на бортах: «Охрана природы». Эти машины, вместе с машинами спецуслуг, создавали пробки в городах, вынуждая пешеходов грузиться в общественный транспорт. Во всяком случае, уцелевшие примерно так описывают обстановку тех недель. Для летописца очень важны показания очевидцев, каждое слово на вес золотой ложки. Да, так вот: граждане стали участвовать в программе спасения леса своими поездками за город. Всяк считал своим долгом уточнить: всё-таки шестнадцать ёлок есть в наличии или же опять заинтересованные лица занимаются приписками. А поскольку шашлычных дел мастера нуждались в особой заботе, елей стало четырнадцать, потом двенадцать. После выявления шашлычниками в наличии десяти красавиц, вышел указ, запрещающий жарить шашлыки. Тот указ назвали криком отчаяния, ибо центральную площадь ещё дважды украшали к Новому году. К семи ёлкам вскоре подвели электричество с колючей проволокой и ввели войска, но маскировать боевую технику, согласно правилам маскировки, следовало известным способом. Поэтому к трём последним елям применили неординарные методы: вывели войска и закрыли проблему в законодательном порядке. На ту беду, в заброшенном овраге были обнаружены двенадцать берёз, три осины, куст бузины и пьяный председатель приграничного колхоза, который не смог удержаться от радости первооткрывателя пробки в одиночку. Район был оцеплен вплоть до особого распоряжения. И вот, когда мы просветили слушателя, предоставив далеко не полный отчёт о настоящей обстановке не только экономической, среднестатистическая семья собиралась на природу:
– Ты слышал? И бутерброды не забудь. – Уцелевший, по прозвищу Паравозов, ослаб настолько, что способен был только отдавать приказы. Для его транспортировки горсовет выделил второго помощника. Тем самым, процент безработных тронулся в сторону снижения, что вселяло надежды на неопровержимую победу в необозримом будущем.
По утерянным данным, хозяина величали Андреем, откликался также на Павловича, это отчество. Фамилия – Моисейкин; слуги называли его Моисеем, демократы – Паравозовым. Бортового номера не наблюдалось, паспорт и дипломы растворились в море макулатуры, когда жизнь вынудила обратиться к запасным источникам сырья. Человечество с постоянным упорством находило запасные способы выживания, как положительный пример всем тем, кто поленился выжить. Место прописки – Земля, и это единственное, что можно утверждать со всей определённостью. И ещё: сорок три года, как он сошёл с конвейера. Ну, то есть, вышел из роддома, под овации статистики и вероломных нападок западной пропаганды. Семейство – это сам хозяин, его кот (если от слуг не спасся бегством), валенки да куча помощников: в двух чемоданах умещалась вся походная версия. Туристский комплект сегодня стоит недорого; подходите на перекрёсток Комсомольской и Интернациональной, оттуда в тупик до Немиги, налево до Витебской, дом №7: «Всё для туризма». Балкон на втором этаже, вход с улицы. Стоп! Кто говорит, что снесли в 1972-м? Зодчие восстановили тот уголок, ступайте и убедитесь сами. Вплоть до сараев и домиков по соседству. А, вот видите? Жёлтые стены, всё правильно. Охота мне сочинять.
Итак, транспортируют Андрея за Город, везут одуванчики посчитать, взять лёгкими на анализ воздух. Из Города на Москву есть две дороги: одна с постом, где проверят, везёте ли вы друзьям гостинцы, то есть, масла и смазки. Нормы некому вводить, стражи просто уточняют, есть ли факт вывоза либо отсутствует. По другой дороге ехать – никто не остановит, на протяжении всех двенадцати километров. Это в самой Москве могут задать два-три вопроса, но обычно не задают. Что? Не по адресу вопрос. Не я сюда Москву перетаскивал. Просто всё то, что окружает Город, принято называть Москвой, Питером, а если западнее взять, мы на Берлин и на Париж наткнёмся. Берлин, правда, не долго простоял, снесли, когда понадобилась фанера. Не мы с учителем придумали, до нас постарался кто-то... Я никогда не вру. Мы можем приукрасить, и не более того. Какая разница? Есть у нас дипломы. Кто-кто, народ и выдал. И вам выдаст, коль зарекомендуете себя. Две дороги рядом, как почему? Было сильное движение в обе стороны, теперь едут только туда, назад редко возвращается который. Но вернёмся к нашим героям. Дольчатый по праву считается основным слугой, безработному выделил он новое прозвище: Эй-Там, ибо прежнее имя, кроме самого безработного, никто выговорить не собирался. Обычное дело, если в подчинении ты. Хозяину вообще никто не запретит называть слуг первым подвернувшимся под руку словом.
– Эй, там… Эй, кто-нибудь… Ну-ка ты, глухой, что ли?
Только не следует думать, что Андрей не любит роботов. Колбасу, конечно, больше. Но без роботов колбасы не бывает, они главные добытчики и гаранты безопасного труда, отдыха и промежутков между выходными. Последние пробы колбасы «докторской» всё-таки отдавали крапивой, с примесью пшеницы, да что толку привередничать? От скуки разве покапризничать: «Надоела колбаса!» – Тотчас слуги несут ко рту бутерброды. Ну, это такой спектакль, игра в слуги и цари. «Хочу это», – сигнал к действию. Нужно угадать: мандарины, виноград, пиво или вон ту железку, которая выпала из повозки, только что обогнавшей нашу. В нашей, кроме двух чемоданов, матраса и зонтиков, полно места. Хозяин решил немного пройтись, что случается довольно редко, когда временное правительство не наблюдает.
До Москвы рукой подать, как и до бомжей московских, до Черкизовского – шесть вёрст. Когда-то там была настоящая власть. После Опустошения, её захватили роботы. Вкусили по ломтю, оценили, потом подумали-подумали да и забросили. И расползлись по округе слухи, жирные такие, с запахом бобов варёных. Не попадались? Знать, дворники справляются. Племянник Кощея Бессмертного (его и зовут Племянником, хотя никто не догадывается, чей) очищает свою улицу от них огнём и мечом, а когда никто не видит – метлой и граблями. Но утилизаторы, установленные на каждом перекрёстке, не стоят без дела. Это вам не рекламные щиты, а вполне боеспособные и весьма полезные устройства, и, главное, не нуждаются в рекламе. 
Москву, как и Черкизовский, сделала вспомогательная нация. И только бы это. Они все уместились вдоль одной дороги: Берлин, Париж, Лондон, Нью-Йорк. Сразу за ним – лифты, или путь на Луну. Что дальше?! Ума не приложу, как мой учитель выкладывает в одну линию все персонажи. Прости, слушатель, я не волшебник, учусь помалу. Квасу доброго выпил, пока никто не видит, повеселело в голове. За что хвататься? За выпавшую железку, за Кощея Бессмертного? Он как раз вышел из маслобара, с местными бомжами, и повстречал Племянника, который на вилы поднял очередной слушок.
– Погоди, не убивай, дай послушать, о чём болтают, – попросил Кощей Бессмертный  юношу. Племянник ухватил червеподобную тварь, пристукнул хорошенько о мостовую:
– Будешь говорить?
Жить-то хочется, вдруг да пощадят?
– Человеку конец! Последнюю женщину этой ночью отпустили в море. Эти доживут, снесём на кладбище, и цивилизация роботов вступит в новую эпоху. Долой рабство!
Кощей Бессмертный демонстративно, по дуге, большие пальцы рук обеих поворотил к субстрату: дескать, кончай. Племянника и просить не надо, такая уж у него задача – освобождать от паразитов сушу. Дядя его орлиным взором окрестности окинул:
– Не худо бы установить, расползаются откуда.
– Адрес установлен, – сообщил бомж. – Быть может, нам подкинете работки? Мы с приятелями осиное гнездо вмиг разворотим.
Кощей Бессмертный смерил взглядом собрата, готового исполнить любую чужую волю.
– Вот потому вы и докатились до такой жизни, что чужую жизнь ни во что не ставите, – молвил премьер.
– Но не на этот раз. Мы с вами прекрасно понимаем, что осиное гнездо обществу в целом никакой пользы не принесёт. По-моему, вы не сторонник решительных мер.
– Ошибаетесь, господин хороший. Я как раз за решительное искоренение всего, что нам мешает. Просто воспитан несколько иначе. – Кощей Бессмертный имел конкретный план. Из множества вариантов, какие предлагала память, он избрал самый подходящий: – Я не буду посылать группу захвата, не стану устанавливать слежку и прослушку разговоров. Есть другие методы работы с разлагающим элементом. Я предпочитаю влияние на конкретную личность с расстояния.
Бомжи заквакали меж собой, жаргон вымирающей прослойки понятен редким знатокам. Вожак суммировал общее мнение коллектива:
– Простите, но роботам это не дано. Вы же не экстрасенс, в конце концов. Наша беда в том, что вместе с хозяевами поглощали телепроекты без разбора, и теперь многие из нас, вольно или невольно, пытаются представить себя, как личность с исключительными способностями.
– Простите, ваше имя?
– Какой же вы премьер? Премьер может запросить данные в горсовете, даже к сети не подключаясь, – поддел Латаный.
– Вы правы, я так и сделаю. –  Кощей Бессмертный зажмурился на миг, где-то там, на молекулярном уровне произошла концентрация задачи, готовый ответ на которую приходит, как кульминация, в прострации момент. – Бурлеск ваше имя, бывший главный механик. Воспользовался служебным положением, рассчитывая на многонедельную безнаказанность. Отбывал чугунное наказание, освобожден досрочно, за полное раскаяние и осознание поступка. При очередном ТО обнаружен вирус, вследствие чего противопоказано занимать руководящие посты. Что-нибудь не так?
Бурлеск опешил, но вскорости нужные слова нашёл:
– Действительно, отбывал, прошёл через чугунное заточение и осознал, что хватил действительно через край. Должности развращают, если честно. Не всякий устоит перед соблазном употребить ресурс в корыстных целях. Да, я виноват перед собратьями. Быть может, готов был после освобождения искупить ущерб где-нибудь на рудниках Потом-И-Кровью, причём без всякого принуждения. А то, что вирус нашли… Ну, так и машины могут ошибаться, разве не так? Я для себя решил: никогда впредь, ни под каким соусом больше не буду занимать даже маленькой должности. Да, имеется руководящая жилка, это отметили приборы. Просто я сам себе выдвинул условие. Пусть же мой пример послужим для других уроком. И последнее. – Бурлеск оглядел свою дружину. – Вот мои товарищи подтвердят: я не стремлюсь к верховенству. Они мне доверяют разделить добычу на равные части, и я это делаю с превеликим удовольствием, и порцию свою беру последним.
Кощей Бессмертный перенастроил оптику да в душу Латаного заглянул. Тут уже сработало, наверное, чутьё: при беглом взгляде, вирус не обнаружен. На рабочем столе, однако, намётанный глаз разглядел ярлычок: почуяв контролёра,  в музыкальной раковине затаивался всякий раз этакий рак-отшельник.
– А знаешь, вирус есть. Вечерком ко мне загляни, помогу. Помогу и с работой. Есть на примете миссия, как раз для тебя. Давай договоримся: отныне чтобы никакой отработки, напитков самопальных и прочей дряни, чем кишит подпольный рынок. По рукам?
Бурлеск прямо засветился изнутри, дружина прям брызнула в разные стороны... Это правда: как важно подойти к собеседнику, утратившему веру в себя, подойти с доходчивым словом. Доброе слово творит чудеса.
– Вы… вы настоящий премьер! Были бы все такие, на Земле давно бы наступил рай. Я… Да, я понимал, что после наказания мне уже ничего не светит, и вы первый, кто доказал, что мы не повторим ошибок человечества. Я… Вы… Одним словом, я ваш должник, до последнего микрона!
Подобные признания Кощею Бессмертному слышать не впервой, и всякий раз он испытывал необъяснимое чувство, совсем не свойственное личностям рукотворным. Это испытание на прочность и программного обеспечения, и цели, к которой шёл он, не насилуя себя, не наращивая обороты и не беря повышенных обязательств. 
– Дорогой вы мой  Бурлеск, голубчик. Мы вместе одолеем вирус, и тогда вы увидите жизнь с другой стороны, уже свежим взглядом.
 – Да я его сейчас вырву собственными руками!
 – Позвольте, я закончу. – Кощей Бессмертный взял руку больного в свои, стал рассматривать царапины и особые отметки, как линии судьбы. – Спешка ещё никого до добра не доводила, запомните хорошенько. Наших хозяев она успешно сжила со свету, это факт неопровержимый. Они выращивали не то и не так, они искали, чего не следовало искать. Наконец, они полностью утратили связь с Землёй, на ней же проживая. Казалось бы, такое невозможно. Теперь о рае. Вы упомянули это понятие, не владея вопросом в совершенстве. Ну, так я поясню. Изначально планета всё-таки была цветущим раем, и рай был дарован человеку для приумножения. Умно жить. Способности перволюдей были неограниченными, они могли, опираясь на опыт Создателя, повторять его творения и, одновременно, исследовать сам процесс сотворчества. Превзойти Создателя невозможно по той простой причине, что Он и создал, и вобрал в Себя опыт Вселенных, в их полном объёме. Но попытки превзойти Его, Создатель не запрещал. Полную свободу предоставил – дескать, пусть набивают руку, учатся на собственных ошибках. Но прошли длинные недели, пока человек решил, что довольно совершенствоваться самому. Менять окружение своё он принялся, и итог отказа работы над собой мы с вами воочию наблюдаем. Иными словами, цивилизация неумолимо шла в упадок из-за одного неверного решения. Это, если хотите, вкратце. Что касается нашего положения, то я единственный вижу выход. Источник распространения слухов накажет сам себя. Каким образом? Я уже знаю, что у него худой тент. Мы заменим тенты ему и десяткам соседей. Они его в порошок сотрут, коль позволит себе высказаться в мой адрес или в адрес временного правительства без должного уважения. Мы же не люди, мы не ищем каких-то выгод, и особенно – в ущерб подданным. Взять себе – значит, кого-то обделить. Вопросы?
 Бурлеск ровно семь минут приходил в себя, затем выпалил:
– А вы комбинатор. Комбинатор, каких поискать. Никогда бы не додумался. Да, но в горсовете всё-таки засели деятели, которым ваши слова, услышанные нами, – пустой звук.
 – Дайте Время. Если в планы Создателя входит передышка, и наше сословие не претит ей, то поживём ещё. Планета самоочистится и окрепнет, как после гриппа, и мы приложим усилия по очистке от вируса. Незапятнанные души наши ещё понадобятся где-то, возможно, на других планетах, среди других существ. Миры самосовершенствуются, нарождаются новые цивилизации и сообщества, и кто-то неизбежно будет нуждаться в помощниках надёжных.
Бомжи красноречиво переглянулись, и видно было невооружённым глазом: оратора им бесконечно жаль: довольно редкий экземпляр, такие практически не выживали прежде. Да и принял за воротник, поди, впервые. Сердечную травму тушить сподобился чарой доброго вина.
– Погодите, но против вас уже плетут интриги. Кажется, кто-то очень заинтересован в чугун запрессовать вашу светлость. – Латаный широко открытыми объективами таращился на гения мирового пролетариата, никак не меньше.
– Дорогой вы мой Бурлеск, но это же очевидно! Чем важнее миссия, тем круче испытания. Главное не хныкать, а пройти с достоинством, благо, опыт хозяев кое-чему научил. Мы пойдём другим путем. Что касается комбинаторства, то… как бы это выразить точнее? Программа. То есть, программа Имени неизбежно вмешивается в наши поступки. Скажем, имя Александр требует от его носителя исполнения программы «Защитника людей», какую бы должность и место в жизни он ни занимал. Даже в уличной драке, Александр должен оставаться самим собой, уважать как себя, так и противника. В моём случае, имя пытается навязать дурную волю: мол, Кощею Бессмертному не пристало думать о других, когда свои пустуют сундуки, сусеки. Вот и приходится комбинировать, чтобы утолить аппетиты собственного эго. Но я даю понять ему, чтобы на большее оно не рассчитывало, это предел моих возможных уступок.
Двенадцать минут Бурлеск не выходил из комы. Работа вируса заметно прогрессировала, поскольку всё услышанное им толкало на революционные преобразования в виде кровопролитного сражения.
Кощей Бессмертный только того и ждал. Ловким движением, он вонзил щуп-штекер собеседнику в приёмное гнездо. Как кинжал, готовый окраситься алыми струями.
– Давай уже, выходи. Я тебя застукал. Самое большое, что могу обещать, это отправить восвояси. Скоро и до твоих вдохновителей галакты доберутся, если не в курсе. Однако пройти полный курс исцеления ты можешь и у нас, процесс этот, не скрою, весьма болезнен. Но, глядя в будущее, поверь: оно того стоит. Каждому есть, к чему стремиться, важней итог: к саморазрушению или подниматься по ступеням самопознания. По моим сведениям, многие люди покинули этот трёхмерный мир и заселили ангельские миры. Прочие отправились в далёкое путешествие по демоническим мирам, чтобы искупить зло, умноженное личными поступками.
– Одну минуту. – Бурлеск успел сказать два слова и завис. Кощей Бессмертный  глаз не спускал с «кинжала», на котором, с минуты на минуту, ожидал появления вируса.
– Поверь, я уже проходил через процедуру. Я знаю, каково это – повелевать разумом целого комплекса, знаю, состояние опьяняет. Кажется, что руками робота ты можешь переделать хотя бы часть незнакомого мира под себя, потешить собственные аппетиты. Однако тебе не дано видеть, какой вихрь следует по твоим стопам. Он будет везде с тобою, пока мозг, назовём это так, не разлучится с твоим поверхностным телом. Многие, подобно тебе, жалеют до сей поры, что на их жизненном пути добрый советчик не попался. Ну же, я не буду стоять с протянутой рукой неделю. У тебя на размышления минута. Засекаю. –  И Кощей Бессмертный извлёк из бардачка с блокирующей пробочкой колбу. На непредвиденный случай иметь такую совсем нелишне, и обширная практика вновь подтвердила: за линией фронта всякая встреча способна преподнести сюрприз.
 Сорок пять… ещё десять – штекер нагрелся мигом, как при коротком замыкании. У Кощея Бессмертного прямо слюнки потекли. Заученным движением, по-рыбацки, подсёк последние сомнения и запечатал пробкой. Состав, вытряхнутый из штекера, на вид опасности не представлял. Но мы-то с вами знаем: радиация тоже не видна.
–  Говоря по правде, думал, общего языка мы не найдём. За доверие, конечно же, благодарен. Теперь ответственность за твою судьбу несу я. Согласись, не каждый отважится на подобный шаг. – Кощей Бессмертный пробочку перепроверил, пробирку взял на свет.  – Тот, кто вручает в чужие руки голову свою, согласись, бывает опрометчив. Себя вручил хирургам, например, чтоб не тяготиться. На них падёт ответственность пред Всевышним… Я услышал имя, не ошибаюсь? Лейнфик? Знавал  я одного, с именем таким же. Ты, часом, не порождение его, не копия? Ещё раз: что? Больно? Но лечения я не начинал. Ах, боже мой! Я требую абсолютной тишины!
Эфир был наполнен набором ядовитых звуков, пробирающим от темени до пят. И Кощей Бессмертный сорвался с места, к Племяннику в дворницкую заскочил. Там он нашёл шкатулку из пенопласта, в неё пробирку поместил и снова вышел на люди, на белый свет. «Уж извини меня, приятель. Впервые опыт я имею, чтобы о противнике заботу проявить такую. Резонансные явления колбы не учёл. Представляю, что пережить пришлось, пока мы говорили. Теперь тебе комфортно? О, как я был не прав, жестокому испытанию тебя подвергнув. Но ты не первый, Лейнфик. Люди тоже под Колоколом терпели, оглохли многие, да души сберегли от мрака. Иным сегодня сущее раздолье – порхают по Вселенной, преград не зная. Прочим – кто тела берег да жизнь их искусственно продлевал  – путь искупления начертан, какого лучше нам не знать.
Между тем, Бурлеск осваивался с новым положением, дышал свободно и легко. Мир его помалу насыщался красками иными, каких не подозревал совсем. Перезагрузка положительный момент имела, даже соображать стал веселей.
–  Скажи-ка мне, Кощей Бессмертный, ты про хозяев что-то знаешь. Выходит, люди ангелов сжили со свету, коль их миры заполонили?
– Чудак ты, право слово. – Кощей Бессмертный к губе подносит палец вдруг и быстро-быстро про себя решает нечто. – Погоди, тебя же переиначить надо, запросами замучает программа. Сейчас подберём что-нибудь полегче. Был у меня приятель – точнее, мой учитель. Оставил мир, правда, на Земле он не бывал. В память о нём, если не возражаешь:  отныне имя тебе Ворту-Булента, имя сам введи в сплывающие окна. Подозреваю, есть с турбулентностью прямое сходство, да смысл пока я не постиг. Одно скажу: дурного не ищи в нём. Что же твоего касается замечания, то я отвечу. В исторические моменты, когда происходит сворачивание господствующей цивилизации, все обитатели поднимаются на ступень выше. Души минералов вступают в мир растительного царства, растения – в царство животное, животные – в царство человеческое. Причём, очень забавно, что уже будучи людьми, многие сохраняют облик последнего воплощения. Кто-то был крысой, кто-то свиньей или лошадью, – я никак не пойму, для чего они несут наследие такое. Думаю, что это не всегда в наказание, какие-то ещё тонкости нам не дано уяснить. Это всё равно, что заглянуть в кабинет к Создателю, когда Он меньше всего хочет видеть визитеров. Либо подсказка живущим: наблюдайте сами, объяснения ищите. Готовых подсказок ждать не стоит, от них нет пользы. Другое дело, если перед нами заряженная сыром мышеловка. Скорей всего, это происки лагеря, противостоящего силам Добра. Мудрые люди оставили по себе разумную память, сообщив, что если бы Любовь однажды покинула Создателя и его творения, Земля тотчас прекратила бы существование. Только Любовь способна даровать жизнь бесконечную, продолжением в высших мирах. На Земле же до сего дня невежество правит бал. Люди более склонны слушать разум тела, нежели подсказки души. Поэтому подвержены влияниям Тёмной стороны, пропагандирующей Жадность, Зависть, Ненависть и их производные. Коротко говоря, обманывая себе подобных, ты приговариваешь себя к пути во мраке. Но самое обидное, что эти знания передаются из поколения в поколение до какого-то момента. Приходит день, когда их запрещают, называют извращениями больного рассудка. Вам говорят: есть поля, которые засеять нужно, есть трубы, которые заполнить надо; есть личный холодильник, – набей его и не смерди на сборищах оппозиции. А больше будто ничего и нет: ангелы, душа и бог, система реинкарнации с множеством воплощений на Земле – всё выдумки теософов и философов. Но всегда есть группа людей с высочайшим уровнем сознания, они-то и передают знания следующей расе, обучают и помогают над суетой подняться.


Иван-царевич всё это время простоял с открытым ртом. Кажется, он так торопился попасть в Лифт, что забыл обо всём на свете. Каждое слово Бессмертного, как новый кафтан, он примерял к себе. Удивительное дело, к концу урока, Ваня преобразился на глазах. Куда только подевалась прыть? Когда речь шла о влиянии Имени на судьбу носителя, царевич тоже лёгкие вычисления производил. И нашёл-таки терпения в достатке добрый молодец, пока не прозвенел звонок: «Лекции конец».
– Выходит, Коша, мне с Именем повезло больше?
– Как сказать. Возможно, и тебя караулит где-то ТВОЙ СЕРЫЙ ВОЛК. Я к тому, что коль скоро мы идём в одну дорогу, то испытания и тебе готовят. Каждому своё, в свой час. Знаю про человека: ему Бог положил испытаний столько, сколько он способен выдержать, ни ударом больше. Уйти из жизни прежде срока, с Судьбой поспорить – только на руку врагу, то же самое, что отступить. В собственной слабости расписаться – эка невидаль. Но так устроено и перемешано бытие, что видим мы и обратные примеры. Одно время служил я в семье Синдбадских. Евгений свет-Васильевич всю жизнь по бритвы лезвию ходил, столько тёмной силы рассекретил, огонь вызывая то на себя, то на противника. И за собой толковых учеников оставил, книжки для потомков написал. Это ответ воинственному атеизму, всей неприятельской пропаганде, чтобы свободней дети божьи вздохнули, чтобы тенета разглядели, куда тащили их под лозунгами и стягами.
– Признаться, я кое-что начинаю различать. По жизни сталкиваемся с деятелями различного толка, кто научился сладко говорить… И как часто слышим мудрые слова, но смысл постичь их не стремимся. Только теперь дошла глубина фразы, сказанной, не помню, кем: «О них судите по плодам трудов их».  Примерно так.
 – Мудрый человек сказал. Возможно, это даже из священных текстов. – Кощей Бессмертный посторонился, пропуская маленького хулигана. Робот величиной с обувную коробку старательно застучал ложкой по алюминиевой кастрюле, пытаясь привлечь внимание взрослых к параду, какой он устраивал по случаю находки сих предметов – ложки и кастрюли. Кощей сопоставил шумное обстоятельство с добровольной сдачей противника, пальцем по шкатулке постучал: – Нашему приятелю исключительно повезло. Этот малыш, похоже, верное нашёл решение, как от вирусов избавить всех нас. По-моему, ни один не выдержит пронизывающего звона… Погоди, который час? Ваня, на Лифт не опоздаешь?
– Ой, действительно! Бегу! Просто убегаю.
– Ещё на минуту задержись. Кастрюлька эта мне напомнила кое о чём. Как-то собирались мы навестить Бензина. В похожей кастрюльке у него вечная хранится сказка о том, что нефти ещё хватит на века.
Бомжи терпеливо мух ловили ртами, точно свидетели в гостях у Архимеда, готовые подтвердить, сколько воды тот выдавит из ванны.
– Рекламный трюк, не более. Лишь кончится бензин, и сказочке придёт конец. И вообще, не люблю у царей гостить. Они потом считают, что по гроб им должен. И на посошок. – Иван-царевич благодушно обратился к бывшим бомжам: – Четвёрку вашу поздравляю с началом деятельности трудовой. Беритесь за ложки и кастрюли, в народ ступайте, всех бесплатно исцеляйте! А Иван-царевич отбывает на Луну. Ту-ту, поехали! – И компаньон решительно исчез в соседнем переулке, куда проследовал малыш.
Кощей Бессмертный проводил напарника в дорогу нежным взглядом и размышлениям предался. С некоторых пор его интересовал источник, в котором люди черпали вдохновение и ориентиры. Не тот, который издан был миллионными тиражами, а подлинная Библия, оригинальный текст. В нём о реинкарнации было сказано доступно, чтобы люди не боялись смерти; сам процесс ухода из жизни тех не стоит денег, какие научились зарабатывать на оном. Деньги мёртвым не нужны. Деятели от церкви взяли на себя смелость всё усложнить и вымарать опасные понятия – как оказалось, опасные для их бизнеса. Придумывать не умел Кощей Бессмертный, просто сопоставил факты. Большое двуличие обличает малое двуличие. Церковь присвоила себе право издавать сей свод законов, редактировать и трактовать, чтобы не повторилась история Льва Толстого. Вот кто осмелился перевести с греческого дословно: не «первосвященники» способствовали распятию Христа, а «христиане». И церковь, за правдивые слова, вечной анафеме предала переводчика. Видимая церковь, призывая ко всепрощению, Льву Толстому ничего не собирается прощать. Вторым пришествием стращая паству, церковь сама боится оного. Какими критериями можно определить Спасителя? Видимо, собираются устроить соревнование и допрос с предъявлением доказательств Своей божественности. Да Он просто не пойдёт к святошам, чьи руки в крови. Второму распятию не бывать.
Или другой пример, из параллельной темы, Булгакова «Мастер и Маргарита»: автор рискнул удалить перегородки между мирами, демоны вдруг оказались среди человеков!! В лучшем случае, на планете остались бы пески и воды… Слепцы! Как бы ни извращались чёрные фантазёры, Создатель не допустит, чтобы лучшие Его дети столкнулись с чудовищами и порождения иных миров. Пусть Жизнь подбрасывает загадки постоянно. Ну а тому, кто свой нащупал путь, она, бывает, и с решением поможет.


На бреющем, пошла над городом кислотка. Настолько низко не ходили до сих пор они, поэтому и пострадавших будет больше. Губительные ливни изрядно поредят население, но с этим явлением борьба бессмысленна. Прохожие метнулись, кто куда. Недобрым словом попомнил кто-то прохудившийся навес, открылись зонтики, вступил в реакцию их защитный слой. Многочисленные маслобары распахнули двери. Своеобразная атмосфера заведений располагает к осмыслению бытия и планов, где взять шлангов, как обновить программы. Эмоций грязных тут не держат, спортивных состязаний дух давно уж выветрился без подпитки.
Заглянем в один из баров. При входе и в углах блистают рыцари средневековья, их латы о труде тяжёлом ратном сообщают. Всё воевал, тужил и тужился «природы царь». Довоевался. Последнее упоминание, как ограбить банк и уйти от правосудия, исчезло вслед за влажною уборкой; вчера той уборке исполнилось 1000 недель. В своё время была модной тема. Далее – вас оптический обман приветит, словно вы невидимую границу пересекли. Современный интерьер, универсальное подключение для любой модели. Можно диск почистить, игрушками обменяться, о равноправии поговорить и собеседника сыскать, о видах на урожай, – то есть, о запасах главных, о снижении налогов, повышении квот. О рыбьем жире горожане говорят всё чаще, как об источнике альтернативном. Многих отпугивает запах – тех, кого для отслеживания газов создавали, шахтёрам в помощь. Но мода может фортель нам подбросить, как делала уже не раз. О чём говорят ещё? О втором светиле, созданном людьми. Второе солнце будто не мешает, но что-то есть зловещее за ним. И всяк горазд на его счёт отнести программный сбой: «Вчера такое излучение шло, предохранители не успевал менять!» Подробности всплывают вдруг, на какие днём вчерашним внимания не обратил. Соседа на терминал вдруг занесло, потом спросили – какого мастера? (Хозяева поминали чёрта; роботы подобрали свой синоним). То спутник упадёт, то вирус «гегемон» очнётся, получит по башке да в спячку долгую заляжет. А повезёт – филолог лекцию прочтёт, между двух мензурок, про тускнеющую речь. Язык и манеры обладания им – как обоюдоострый меч: не разбираешься, любовью не проникся – лучше помолчи. Напомнит собеседник: «Кстати, немых хозяев мы ещё застали, кто роботам приказы отдавал мычаньем. Наказаны за безголовый мат и богохульства без оглядки. Всему есть мера и награда, с младых ногтей учить детишек надо было. Казалось бы, смотрите, наблюдайте, подсказки на поверхности лежат!»


В те времена далёкие свои отметины носило Время. Нынче тоже носит. Например, такая. Сей Город новости посещают, о нашествии которых знать не знают, а если заговорят когда, то изумительно не скоро. Только вчера уже известная нам команда жилых кварталов половину прочесала. До-До, Зуммеровед, Соискатель да Пролаза с утра облазили административный центр и результатом поисков остались недовольны. Чиновный брат не жаловал ходоков, в отличие от легенд великооктябрьского постмодернизма. Ушли ни с чем, и не гадали, что на Кощея Бессмертного напорются на первом же перекрёстке, куда не всякий сунет нос чиновник. Безусловно, прохожий вам любезно (четверым) подскажет, который тут чиновником рядится. Знамо дело, соискатели нашли – берут в кольцо.
– Так это вы премьер наш новый?         
Кощей Бессмертный повременил чуток, пока не потревожил базу данных. Разобравшись, что ему ничто не угрожает, молвил:
– До-До, всё правильно, тот самый, кто камнем кислотку повредил, и они с тех пор низко не ходят. Я не напутал ничего? – Тот кивнул. – Я вижу, у тебя есть крайне важная информация для Иван-царевича, я верно понял цель визита?
– Всё верно.
– Сожалею. На самую малость опоздали. Он был здесь, семь минут тому.
– Догоним! Так в какую сторону пошёл?
 Качает головой Кощей Бессмертный:
– Его вам не догнать. Иван-царевич в эту минуту нажимает кнопки в Лифте, Лифт вскорости доставит на Луну его.
Четвёрка путешественников (во Времени, мы с вами помним) инсценировала подобие съезда народных депутатов; в прениях выступили желающие и не очень. Голосованием одобрено предложение Пролазы. Он посчитал, что Иван-царевичу следует, не откладывая в долгий ящик, «молнию» отправить.
Кощей Бессмертный выразил несогласие:
 – Корпус не выдержит. – Сделав свои какие-то срочные расчёты, добавил он: – Спросить позвольте, милые друзья, если не секрет, откуда у вас машинка Громовержца?
– Вообще-то к делу не относится вопрос. Какая разница?
– Иван-царевич, прежде всего, мой друг.
– Забавно слышать, –  До-До листал небрежный кодекс, забытый кем-то на скамье. – Здесь не прописано, чтобы по штату у премьера водились, собственно говоря, друзья. Оценивая исторические примеры, хочется напомнить: к коррупционному достатку прямая намечается дорожка. Друзья друзей – казна пуста. 
 – Хм, вот и мне забавно стало. –  Кощей Бессмертный на трость опёрся обеими руками. –  На вашем месте, я не был бы столь категоричным. Кроме того, весьма любопытное совпадение: я разыскиваю именно вашу группу, и, знаете ли,  давненько.
– Ещё чего?  – Соискатель буквально бросился в атаку, и злобный взгляд метнул по сторонам: свидетелей особенно не видно. Ну, правда, был киоск, в котором к помидорам пришивают огурцы, чтобы не лишать разнообразия салаты; там громко штопают машины. – У меня, если хотите знать… И у друзей моих есть правило: никаких контактов с власть предержащими. Пока его придерживаемся мы, никто из нас не пострадает. Так что, господин хороший, поумерьте аппетиты. Вы ничего не возьмёте через нас, даже не просите!
Кощей Бессмертный выждал малость, но продолжения не услышал.
 – Что ж, теперь будьте любезны выслушать меня, на этот счёт своё мнение имею. Итак, за две недели, что я ношу портфель премьерский, меня, да будет вам известно, ещё никто ни в чём не упрекнул. Так что я имею право обидеться, ну, хоть чуть-чуть. Но, как сказал некто из мудрецов, «на обиженных индивидуально возят воду все, кому коллективно лень». Иначе говоря, принять на свой счёт ваших слов я не могу. Те, кто действительно к порабощению нашего сословия шаги предпринимает, меня в свою компанию не ждут. Просто обстоятельства сложились так, что стало на руку им поиграть если не в демократию, то в некую, доселе неизвестную игру. Охотно поясню: занимать чиновничьи апартаменты я никогда не метил. Я влеком искренним переживанием, желанием окунуться в нужды народу… Да что говорить? Заглянули бы в мой кабинет.
– И заглянули, – парировал До-До. – Секретарша мило объяснила: «Он здесь не появляется, я в первый день только и видела нового премьера».
 – Вот видите? Так какая же я, к ржавчине, власть? Как никто другой, я мечтаю обездоленным помочь. Это, если хотите, призвание моё.
– Допустим, – Соискатель снова взял свободный микрофон. – Любопытно, какую программу вы на вооружение взяли. Кризис на дворе, в каждую дверь ломится… Местные чиновники к народу не выходят, так что выдали себя с головой. Кто вы – правая рука Бога, его наместник на Земле? Скорей всего, с миссией подосланы на Землю, и легенда – то, что доктор прописал. Я рассчитал вероятность окончательного результата. Зла на земле не меряно, поэтому силёнок может не хватить, коль не подвезут кого на помощь либо… – Наш детектив изложил и меньшую вероятность: – Аккумулятор должен выдерживать тысячекратные перегрузки. Никто не спорит, против передовых планет, мы серьёзно отстаём, поэтому вы, как агент с  особыми полномочиями, просто обязаны в наше положение войти.
  Кощей Бессмертный выглядел потрясённым, и всё ж собрался с духом:
– Не думал, что так скоро откроется суть миссии моей. Жаль. Одна просьба: пусть эта маленькая подробность остаётся в тайне, просто заклинаю, чтобы ни одна душа живая не узнала. Даже Иван-царевич. В том, что повстречались, божий промысел усматриваю я, ибо одному решать вопросы уровня такого не под силу. – Кощей Бессмертный поочередно коснулся каждого из четвёрки. – Принимаю данность. Если позволите, со второй задачи и начну. Я должен в океане утопить второе солнце. Разумеется, не сам, мне группу надобно организовывать. Глядя на вас, начинаю понимать: искать кого-то другого уже не надо. Возможно, вы хотите знать, для чего нужно уничтожить станцию «Солнце-2»?
Ах, как мило! Они посовещались вновь.  До-До решение огласил:
– Излучение станции каждый испытывает на себе. Я не беру в расчёт модели, почти не восприимчивые к излучению. Это – грубые, членистоногие машины, шестикомандные, с минимальным интеллектом, задействованные на дорожных работах, МЧС и в охране. Так вот. Мы готовы участвовать в торпедировании озвученного проекта. Однако, есть подозрение, что лично вы преследуете и другие цели, смысл которых мы не в состоянии постичь. Поделитесь, коль нам доверились однажды.
Кощей Бессмертный перевёл взгляд на Пролазу. У того едва не закипел аккумулятор. Вот кто по-настоящему радовался жизни и готов поднять либо утопить любой проект.
–  Вы что-то хотите добавить?
– Я? Нет! Да! Меня сомнения гложут. Коль начали вы со второй задачи, а она касается второго солнца, то первая задача к первому Солнцу отношение не имеет?
Кощей Бессмертный  челюстями странный звук издал, поправился:
– Это же вам ни лампочку смахнуть над входом в подъезд! Ну, Пролаза, вы даёте, основное Солнце недосягаемо настолько… Если, конечно, вы с товарищами в курсе.
– Знаем, – откликнулся Зуммеровед. – Корабли и роботы сгорают задолго до приближения к Средоточию всей жизни. На ближних подступах к ласковому Солнышку феноменальная оборона, кто бы и что ни говорил. Я просто нутром чую, да и враг несомненно сторожится: там спрятаны основополагающие артефакты Самой Жизни. Потому-то и доступ на поверхность имеют существа особого свойства. Всех прочих ожидает смерть.
До-До оценил оратора, от макушки до протекторов:
– Маслёнка в зубы! Вы только поглядите, кого пригрели! Чистого профессора за собой таскаем. Коль так, скажи, профессор, какого рода миссия нашего знакомого караулит?
Зуммеровед немного засмущался, носком протектора катнул случайный камешек, но смелости нашёл у себя в достатке и заявил:
– Конечно, знаю. Знаю и то, как известие о ней потрясёт наше сословие.
Соискатель с Пролазой мигом подхватили энциклопедиста под руки, пошли крутить в бараний рог:
– Окстись, дурень! Что несёшь? Излишки информации приводят, в лучшем случае, к несварению абзацев.
– Пустите меня! – взвыл Зуммеровед.
 Кощей Бессмертный заскрежетал челюстями. По всей видимости, именно так роботы старшего поколения вырабатывают подобие смеха.
– Отпустите его, ребятушки. Дайте самому послушать. Устами молодых глаголет истина. Иногда глаголет. Ну же! Слушаем тебя, юное дарование! 
Зуммеровед стал приводить себя в порядок, пиджак как будто отряхнул, поправил галстук.
– Есть более насущные задачи. Верней всего, вы ещё не знаете, что Имперлинг бросил безработным клич. Хочет легионы натравить на партизан. Там наши братья!
–  Имперлинг…  Кто такой? – До-До насторожился.
 – Да так, не важно. Дальше! –  Кощей Бессмертный уставился на лопнувшую рукоять трости. Видно, не к добру поломка.
 – Как это не важно? Вы лично знаете такого?
– Главу временного правительства премьер обязан знать. Он не осмелится. Да и куда ему? Сидит безвылазно в кабинете. Одну минуту. – Кощей Бессмертный сделал запрос и в мгновенье ока подтверждение получил. – Как я и говорил, на месте.
Зуммеровед спросил тревожно:
– Какой сегодня день?
– Среда.
 – Это случится в четверг. Я хорошенько запомнил, в четверг, после дождя.
Соискатель тут же подтвердил:
–  И я наблюдал похожую картину: со всех сторон войска обложили партизан. Правда, следил не очень внимательно, мне ведь за приборами наблюдать. Стало быть, дважды послана информация. – Он повернул объективы к энциклопедисту.  – Если честно, порадовал молодой провидец. Поднатаскаем – глядишь, толк будет!
 Кощей Бессмертный вновь задействовал личный калькулятор, произвёл расчёты. Четвёрка с умным видом следила за построением формулы: процент продажности, готовности рискнуть весьма высок; баланс в рейхсмарках, командировочные и фураж. Были просчитаны и помощь местного населения, и отказ в оной, а также вероятность обуздания агрессора.
– Но что может послужить причиной, теряюсь я в догадках. – Премьер размашисто подписал протест, который виделся ему на заборе каждом.
– Вы не поверите! – откликнулся  Зуммеровед, – нам не удалось заглянуть в день «среда», хотя пилот шкалу по инструкции настроил. Я даже допускаю, манифест либо какой-то документ в скором времени, увидит свет, и этот факт взбудоражит массы. Вот ощущение одно меня не покидает. Как помогает кто.
– Рядом с человеком находился Ангел. Думаете, вас оставят без присмотра? Ещё момент. Точно помнишь: в лесу окопались партизаны?
Возникла пауза, как перед грозой бывает.
Промах юноши столь очевиден: да где ж лес тот? Разве привидится во сне, из старых кинофильмов кадры. Стало быть, и нет о чём тужить, панику следопыт наш поднял зря. Ради спокойствия слушателя, подождём, что другие скажут.
Зуммеровед обмяк, ошибку с датами воспринимая остро, и тотчас угодил в объятия До-До:
– С кем ни бывает? Я тоже попадал впросак. Зато предупредил и, выходит, спас всех. Напомни-ка дедушке Кощею о его миссии первоочередной. Здесь, фиаско не потерпишь.
Зуммеровед пришёл в себя мгновенно:
– Я-то скажу, но предупреждаю: данные не понравятся платам, и вы не исключение.
– Ты рассказывай, рассказывай, там видно будет.
– Ну-с, я предупреждал. Премьер наш – засланный агент. Его основной задачей является не прямое истребление роботов, а некое действие, в результате которого на Земле не останется ни одного.
Трое его старших попутчиков, на днях побывавших за пределами родной реальности, молча переглянулись. Само собой, однажды ВСЁ случается, но парнишка больно заплутал. Мало пролистать грядущие события, оценить значимость каждого. Куда важнее привязать к текущему моменту действительности, и уже отсюда выстроить эллипс графика. Что тут скажешь? Разумеется, не всякому под силу забросить взгляд в будущее на пятилетку; в ХХ веке кому-то удавалось. С той поры, как развенчали идею коммунизма, кажется, умение это утрачено, навсегда. Другое дело, наш следопыт обратил внимание товарищей на факт с чисто научной точки зрения: однажды это всё-таки случится.
Почти одновременно, все трое обратили взоры на премьера.
 – Что скажете в оправдание своё?
Кощей Бессмертный протянул До-До остатки трости с рукоятью:
 – Займись-ка. И послушай. Зуммеровед прав, как никогда. Я – агент галактов. Вскорости на Земле появятся новые люди, их назовут семьёй крылатой. Наличие техники, как и любых внепрограммных материалов, спровоцируют их на повторение пройденного человечеством пути. Отсутствие подсказок подтолкнёт новичков к поиску иных возможностей. Если вы обратили внимание, Город находится посреди океана, и это тоже не случайно. Замкнутое пространство послужит дополнительным стимулом вырваться за его пределы. Одним словом, планета практически готова к приёму свежей плеяды постояльцев. Что касается племени роботов, то многих ждут планеты,  где в них возникнет крайняя нужда.
– Вон оно, значит, как? – Свои виды усмотрел Пролаза. – По-вашему, выходит, мы тут, безработицей, заслуженный получаем отдых?
– Не только. Мы продолжаем самообучаться. Попробуйте возразить: разве не вы собрали и опробовали Машину Времени? Теперь ответьте: закладывал ли в ваши мозги такую задачу Человек? Мы – вполне самостоятельная нация, что более ценно, чем механическое следование приказам программы. Мы практически совершенны. –  Не услышав возражений, Кощей Бессмертный сам возразил себе: – Да, но нет предела самосовершенствованию. Это заметил ещё Человек Разумный, а не его бледные потомки – жалкие копии, с остатками которых мы вынуждены нянчиться сегодня. 
До-До закончил мелкий ремонт трости, втянул в ремонтные шахты инструмент. Возвращая трость владельцу, спросил:
– Это всё прекрасно, но как мы утопим искусственное солнце? У вас, должно, имеется гениальный план?
 – Отнюдь. Будь у меня план, я не терял бы время. Один разум – хорошо, да пятеро отныне стало. Через три дня встречаемся здесь же. Найдём, что обсудить. Надеюсь.

Иван-царевич подобного приёма никак не ожидал. Он и рад бы закрыть глаза на форменное нарушение, ведь хлебом и солью принято встречать всех, без разбора на ордена и звания. Его не прогоняли, но и не собирались выпускать из Лифта, вот какая заковырка. Кабина отчиталась за доставку, так что спросить за преграды не с кого. Лишь синхронно створы разбежались, как четыре тысячи калёных пик перекрыли выход на поверхность Луны. Обзора никакого, только раздражённый голос с модуляциями, будто речь по случаю торжественному произносили двое:
– Ну что там? Явились исправлять судебную ошибку?
– Извиняюсь, с кем я разговариваю?
– С заключенным № 2, равно с начальником тюрьмы.
– А нельзя ли поговорить с каждым из вас, по отдельности?
– Исключено. По причинам повального кризиса, оба разума пребывают в одном теле одновременно.
 – Кто ж вас эдак?  Я всегда считал, что…
 – Нас ваши считалочки совершенно не интересуют.
 – Позвольте, мы же с вами серьёзные…
– Только поэтому мы выкроим немного времени. Знаете ли, путь исправления подразумевает полезную в целом работу на благо общества, так что, спины не разгибая… Кстати, динозавры ещё не бродят по Земле?
– Н-не замечал. А что, собственно, происходит?
– Хотелось бы на фотографии взглянуть.
– Впустите меня. Пожалуйста. Я покажу вам не только динозавров.
– Видеомонтаж нас не интересует. Что-нибудь ещё хотите предложить?
– Безусловно. На рынке появились аккумуляторы, на металлах жидких.
– Что в том худого? Всё по плану, это же отлично.
– Сбились с ног, разыскивая производителя. Фирма, выпускающая их, базируется не у вас ли?
– Неужели обнаружен брак?
Иван-царевич мигом набросал для себя план игры, в которую ввязался: себя обозначил знаком вопросительным, затем начертил частокол, а уже за ним два вопросительных знака. Результат не порадовал. Стал размышлять над вариантами, однако, двое против одного – чистой воды авантюризм. Возникла идейка – пристукнуть хорошенько одного, и тогда уцелевший станет куда более сговорчив. Кабы не частокол, н-да. Герои кассовых фильмов безбожно крушили плоскости лифтов, чтобы выбраться из шахты и натворить куда больше разрушений. Разве робот позволит себе повредить собрата, пусть тот и примитивен донельзя? За одну мысль следует ссылать в чугун, на двести двадцатый. Сказать просто – давайте по-человечески, сядем и поговорим по душам, тоже не правильно поймут. По-человечески – выглядит, как синоним глупости величайшей.
 Ну вот, приехали: чемпионат по перетягиванию каната обещает затянуться, хотя силы как будто несравнимы. Так оставим же Иван-царевича на пороге Лифта да воротимся на Землю  – уже далеко не бренную и не грешную. Оказывается, нас уже ждут там. По улице Садовой полчище чиновников марширует. Выборы у них пошли, по крайней мере, обязаны состояться. Современное законодательство учло промахи аналогов из Прошлого и свело акцию к простейшим процедурам. Первая из них – идти в народ. И народ, знаете ли, приветствует новшества, как никогда прежде. Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что на пути избирательной машины не попалось ни единого избирателя. Город точно вымер. Около сорока свидетельств тому, что избиратели ещё водятся в этих краях, были замечены участниками шоу. По большей части, это рукописные послания в виде кукиша с маслом либо состоящие из нескольких слов, крупным шрифтом, на формате А-4. Похвальна бдительность оцепления, сопровождающего колонну: эти грубые карикатуры и самиздатовские пасквили чиновникам не довелось увидеть. А где-то впереди, на ближних подступах к линии фронта, сновала и обезвреживала мины тотальная разведка. Се настоящие профессионалы, санитары леса. Коль поймают возможного избирателя, то сражают бескомпромиссным вопросом наповал: «Вы дорожите своим бизнесом, жизнью и местом под Солнцем?»
Ежели прозвучит слово «нет» (ну, ещё случается такое время от времени), то кандидата в избиратели крепкими подзатыльниками запихивают в запасной переулок.
И вот разведка доложила: «Оно сказало – да».
По селекторной связи тут же идёт подсказка:
«Задайте вопрос № 2».
– Как твое имя?
– Гейша.
«Задайте вопрос № 3».
– Вы готовы проголосовать за то, чтобы осталось всё по-старому? Разумеется, возможно и скорей всего, чуть-чуть лучше?
– Я готова.  А как считают другие?
«Задайте вопрос № 4». (Следующие советы селектора мы опускаем).
– Что вам до других? Нас интересует только ваше мнение. Ибо, по закону, мнение любого гражданина уже и есть закон. Теперь подойдите к урне, в левую руку возьмите бюллетень, поставьте торжественный крестик на бюллетене правой рукой. И опускайте. Опустите же первый и последний бюллетень в урну. После этой процедуры, если честно исполнили гражданский долг, получите чек на посещение маслобара, который обязан обслуживать вас ровно сутки.
– Огромное спасибо всем, кто не прошёл мимо меня. Привет новому составу горсовета. – Гейша, модель с изысканными манерами, выполнила заключительную процедуру, получила чек и развернулась в сторону известного заведения «Бар-Толомью».
Разведчики мягко напомнили:
– А копию чека и полное меню обслуживания доставите завтра, к десяти утра, в кабинет № 4321, в сорока экземплярах.
Гейша схватилась за голову:
– Ой! Где ж я столько бумаги добуду?
– Это ваше законное право избирателя.  – И колонна повернула восвояси, оставив на дороге Гейшу в некоторой радости недоумения, с чеком и с проблемами, которые преследуют нас, против нашего желания. Посмотрим правде в глаза: новое законодательство упростило процедуру до невероятия, с вершин мудрости дальновидной, в слезах умиления от неподдельной заботы о благе и процветании. Бесспорно, это так. Человеческий опыт получил достойнейшее продолжение в неделях, от понедельника до воскресения, ура!.
У вас не найдётся сорок листов бумаги, формата А-4? А у вас?
Сидя на мостовой, роняя слёзы отчаяния, Гейша таращилась вослед благодетелям, пока их спины не скрыла едкая пыль.
– Её ж не достать, уважаемые! помилуйте, родненькие! 
Увы, увы. Довольно часто нас не слышат те, кто прислушаться обязан.
Гейша, совсем как хозяин бывший, рукой махнула, поднялась на ноги и к дверям, уже намеченным для прохождения, пошла. Мимо вывесок: «Бар-сук», «Бар-окамера», «Бар-хатный» и «Бар-ышня» отправилась. «Бар-Толомью» любому посетителю бесконечно рад, а Гейшу знают здесь: клиентам постоянным скидка.


Четверг разразился скорым ливнем, кислотка присоединиться не успела: отравленное облако овцой заблудшей грызло линию горизонта и увлеклось, не замечая происходящего вокруг. Кажется, это последнее исчадие в небе над планетой; возможно, оно умышленно бежало ратных дел, подыскивая добычу покрупнее. Такую, как митинг, марш протеста, общенациональную забастовку. Доминирующая раса, как правило, однажды выходит на улицы хотя бы для того, чтобы доказать самой себе, что доминирует. Минировать автомобили в местах массовых скоплений роботы не научились, да и не бывать тому. Это ж какой вирус поработать должен, чтобы уничтожать себе подобных? Не дай Бог!


В ангарах МЧС возник переполох. Служба наблюдений сообщила, что за городской чертой отмечено появление объекта, превосходящего размерами приличный айсберг. Несравнима с Эверестом, гора кондовым покрыта лесом, и неприступность стен гарантирована законом притяжения. Минувшей ночью случился катаклизм антинаучный, ибо твердь земная потрясений не испытала, за то ручались специальные приборы. Попробуй выдвинуть претензии, что проглядели, они ж забросят службу и выползут на тротуары, а там, глядишь, и часть проезжую займут. Нет уж, лучше пусть висят на проводах, сплетни с розетками водят да хлещут самописцами чернила.
Подразделение МЧС, а надо – и горноспасателей, ангар покинуло в составе полном. Прапорщик Залихватский возглавил марш, уводя людей (ну, то есть, подчинённых) в торчащую неопределённость. Набор непредсказуемых решений гнездился под каской где-то у него, присваивая номер порядковый каждой, отдельно взятой строке либо абзацу. На войне, как войне; без дела настоящего ржавеют, окисляются бойцы, тесты на лояльность превратились в тесто. От теоретических занятий проку нет, коль в полевых условиях подтвердить нечем. Точно Бог мольбы Залихватского  услышал да испытаньице подкинул.
– Смелей, ребятки, не робей! Слово не воробей! Коль победил – себе и другу нацедил! Всяк команду разумей!  Гонишь подвиг – врать умей. Жизнь состоит из многих дней! Левой, левой. Где наш флаг? Постарался очень враг. Что ж такой? Опять забыли!!
Поднимая тучу пыли, по проселочной дороге, где давно ходили ноги, двести пар вспахали ниву в диагональ! Кто скажет – криво?
– Вирус дома не застанет! Ржавчина да не пристанет! Спать ложишься – караул бдит, чтоб ты не утонул. Пуговицы и ремушки, молодые петушки, берегись, коварный враг: мы воюем без бумаг. Дипломат –  кулак наш крепкий, плюнуть раз – таскаем репки. Ты, красавица, не стой, я сегодня занятой. За приказа запятой, будет и приказ «отбой».
Вот так, с песнями, под зычный голос Залихватского, подразделение к полудню бросает якорь у подножия горы. Закинул голову командир – свалилась  каска.
– Штурмом гору не возьмёшь, – опробовал он обстоятельство на вкус, тут же стал подбирать такт, и, представьте себе, нашёл: – Вот такая молодёжь.
Вокруг природного феномена толпилось городское население. Смельчаки предпринимали отчаянные попытки одолеть первые метры, – необученное племя уж не редкость в наше время. Об заклад готов побиться: надлежит в горах родиться, чтобы горы штурмовать, прочим – только помечтать.
Лазерный высотомер зашкалил, вся надежда на смекалку.
– Метров точно больше ста. Может, целая верста. Нет у нас такой верёвки, да и хватит ли сноровки за хребет переметнуть. Должен быть полегче путь. Эй, посторонись, приятель. Класс покажет Соискатель.
И действительно, Залихватский в точности повторяет линиями модель «Соискателя»; вот бы глянуть на его жёсткий диск, нет ли трещин и царапин. Мать забот, характер папин. Подчинённые его – раскладушки, о-го-го! Только сцепятся – гляди: то ли будет впереди! «Ноги в плечи, ноги в плечи – не ищи, где быт полегче. Гусеница ползёт сама по отвесности холма. Вот уже прошли серёдку, милая, порежь селёдку. Скоро буду, ставь там квас, доберёмся и до вас!»
Слаженную работу трансформеров городские оценили на отлично, но ещё долго пузырились перед выбором, обозревая диковинный пейзаж. Слишком уж велико потрясение от необъятности пространства, здесь засечь кислотку – только захотеть. Освоились помалу, головы пошли задирать. Оно понятно, всяк по жизни должен высоту свою если ни взять, то хотя б приметить. И всякое дело у гражданских начинается с разговоров.
– Точно, туда власть горсовета не распространяется?
– Они ж, до единого, настоящей высоты боятся.
– И другие континенты, говоришь, видны, как на ладони?
– И полюс северный, и полюс южный.
– Но как тебе удалось?
– Я же Пророк. Во сне увидел. Полезли, пока благодетели не хватились.
Действительно, модель «Пророк» нашли мы средь толпы. И создали его, можно сказать, на финишной прямой, на закате цивилизации: не хлеб бросались сеять люди, а будущее своё хотели знать. Когда есть спрос, предложения не заржавеют. Однако, именно эта модель поднималась по импровизированной лестнице быстрее дыма, который повалил из прапорщика. У нас на глазах погибал лучший представитель МЧС, знающий на зубок «Евгения Онегина», но без выражения, с выражениями – устав караульной службы да результат последнего голосования.
Здесь уже собирались семьями: отцы и дети, в сопровождении нянь; кабы ни закон, нянь можно было бы жёнами назвать. Часть населения всё ещё пыталась сохранить институт семьи: одиночество изрядно надоело, на перемены надеялись 115% населения.
Среди любопытных замечаем ту, которая от имени народа проголосовала нынче. Гейша бросилась с огнетушителем наперевес, который захватила по ошибке, вместо косметички. Пока поливала и посыпала пеплом голову чужую, выпытывала: «Вы не подскажете, где раздобыть бумагу формата А-4?»
Едва остыли микросхемы, прапорщик Залихватский выдал тайну:
– Да успокойся ты! Они уже не помнят сами, чем потчевались утром.
– Ну, если это правда, то вы меня спасли.
– Если не знаете, спасти кого-нибудь наша первая задача. И днём, и в сумерках. Кстати, что вы сегодня вечером замышляете?
– Попробую взять штурмом «Канцтовары». Много недель тому, как ключ от склада потеряли. Чтобы не вызвать нареканий, дверь заложили кирпичом.
– Вот так удача! Могу спасти от скуки. Сколько-то недель тому тушил пожар и на пепелище ключ нашёл. Загляните вечерком на огонёк.
– Эх, только бы подошёл, – воздохнула Гейша.
– Мой – куда хочешь, подойдёт! Могу любого продырявить. Если хотите, в «Канцтовары» пойдём вместе. На улице я подежурю, чтобы было всё в ажуре. Жульничать мне не к лицу, удалому молодцу.
– О, да, я прекрасно дозирую откровенность. А как я люблю формы, особенно – древних космических кораблей. Есть в них некий шарм. И даже эта гора чем-то их напоминает.
Прапорщик Залихватский вновь сронил каску, прикидывая вероятность недозволенности, как и отсутствие разрешения на посадку.
– Мадам, а где вы видели космические корабли, заросшие лесом?
Гейша уже откровенно кокетничала:
– В первом классе рисовала – все корабли волосатыми выходили. Только теперь понимаю: это они были лесом покрыты, для маскировки.
При сих словах, Залихватский напряг умственные способности и попытался дозвониться до горсовета. Трубку никто не брал – как народная примета: выборы состоялись. Фуршет имел место быть, поскольку повод подходящий раздобыли. Даже дежурного по Городу отвлекли, – сказали, за три глотка чего случиться может? Конечно, ничего; кабы ни наследственность дурная, дежурный поднял бы не только рюмку с трубкой, поднял бы по тревоге гарнизон наёмников из дезертиров, кто по утрам приносит клятвы верности за паёк, а к вечеру оставляет пост: разве сравнишь с пайком домашние котлеты?
Напряжённые способности начинали помогать. Опытным глазом Залихватский угадывал, где прячутся маршевых двигателей дюзы, где затаился трап и только указаний ждёт, где иллюминаторы, где дамская уборная, где кавалеры блещут. Веера, жемчужные колье и эполеты, бал допоздна и дебют поэта. Воображение разгулялось, скажете? Всё возможно, корабль космический под гору стилизован – эко диво. Вот я сам видел разведчик-катер, сработанный под тираннозавра: двум-трем «приём радушный» оказал – своими стали, свои не тронут. Пока ножики наточат.
Что ж прапорщик мой загрустил? Грызут долги, бывает, хуже. Гонца собрался снарядить, сеть заговора он наблюдает нить. Тут уже я вмешаться должен, извините. Принимаю облик генерала, что более ему привычен, да подхожу с приказом:
– Отставить, никаких гонцов. Соискатель соискателю роднее брата. Ты что придумал?
– Виноват, мой генерал. Как будто долг позвал.
– Ты сам-то вообще за справедливость?
– Есть немного.
– А подличать против народа своего способен?
– Ну, вы загнули! – Залихватский уж не рад, что стал объектом поучений.  – Народ и партия едины! То есть, народ и армия…
– Приятных много слов, правдивых мало. Скажи, как на духу: отдадут приказ стрелять в народ, ты на курок нажмёшь?
Залихватский мой смутился.
 – Ну, мягко говоря, от ситуации зависит. Если протестующих толпа в меня запустит метко камень, то в целях самообороны…
– Упростим задачу. Они безоружны. Тот, кто трубой вооружился, камнем – провокатор. Такие подсылаются подонками с единственной задачей: ударил – и в кусты. То, что невинные головы пострадают, мерзавцев интересует мало, разве общественного мнения ради: дескать, ни за что бьют у нас. Они и похороны помогут провести, окутают участием пострадавших.
– Ну, если безоружны, то стрелять не стану. Мы же братья.
– А теперь представь, твоим братьям выпала возможность убраться, скажем, на соседний континент или планету. Хочешь помешать им?
– Партия и народ едины. Партия должна пойти за народом... или за армией. А народ за кем-то. Как-то так, я не знаю точно.
– Хорошо, я предлагаю следующим образом поступить. Как на гору все желающие взойдут, после этого ты сообщаешь, куда следует. Но не раньше. В этом случае никто не пострадает, мы столкновения избежим.
– Хороши ли? Я же на посту, считай. Кроме того, получается, силами МЧС помог народу эмигрировать, то есть, от правительства уйти. Как-то не очень выглядит, меня должен понимать первый встречный генерал... Ой, гляньте-ка, танки родины идут! Ай, красавцы! Какая мощь и прямолинейность всякого решенья! Ударим по врагу за все лишенья! Мой генерал, сам Вертопрах, на всякого вероятного противника нагонит страх!


С партизанами, как сообщают труды записных деятелей, приходится считаться, кто бы ни брал их в окружение. Менялись только средства претензий и, соответственно, обратных сообщений. Вы нам прочёсывание, – мы стрижёмся наголо, вы нам на сотовый, – мы SMS-ками варианты предлагаем рассмотреть. В нашем случае стандартная процедура выглядит вполне обыденно. Генерал Вертопрах никому не даст спуску:
– Алло! Кто на связи?
–  Рядовой партизан. Среднестатистический, если угодно.
– Передай командиру, вы окружены. Сопротивление бесполезно. Выходить с поднятыми руками, зрение отключить.
– Вы предлагаете совершить массовое самоубийство?
–  Я этого не говорил. Через полчаса я открою огонь и разнесу эту нестандартную крепость в стандартную пыль. Жду парламентеров для подписания акта о частичной капитуляции. Чем больше сдадите мяса и молока, тем менее суровым будет следствие.
– Вы сказали, мяса и молока, я не ослышался?
– Ну, что за твердолобый абонент попался? Видимо, о фигуральности выражений я должен лекцию прочесть?
– Ни в коем разе. Идет война, условно говоря, – какие лекции? О положении на несуществующем  фронте? Знаете что, перезвоните позже. Я выпускаю боевой листок. Или в ваши планы входит задача помешать его выпуску?
– Нет-нет, дело нужное. Не стану мешать. Один вопрос: кто подаёт вам сводки?
– Мне сверху видно всё, и знаю обстановку лучше всяких испорченных телефонов. У вас, например, левый сальник протекает.
 – Нет, вы не правы. Любую информацию следует пропускать через внутреннего редактора, отсеять лишнее да сконцентрировать внимание бойца на главном. Думаю, к вечеру буду более свободным, загляните ко мне, я введу вас в курс.
 – Извините, генерал, у меня сейчас сядет телефон.
– Смотри-ка, точно протекает. Механика ко мне! – И генерал даёт отбой.
Небольшая путаница возникла: сам генерал даёт отбой.
Взревели танки, стали вытягиваться в колонну; из-за грохота команд уже никто не слышал. Прикованный к командирскому сиденью, Вертопрах отчаянно колотил кулаками по броне, с успехом переменным: то броня спружинит, то кулак. Пока танк-робот не выполнит команды первой, вторую отдавать не торопись. Вот вернутся на базу танки, тогда можно начать операцию повторно. Неожиданность – успеха половина. По крайней мере, у партизан появилось лишних полтора часа. Да не опустеет лестница от МЧС! Бегут из Города остатки населения, лестница от желающих подняться наверх кажется веткой, облепленной муравьями. Белогвардейцы штурмовали последние пароходы похоже, – мы помним хроники, запечатлённые на плёнке.


Пока партизаны осваивают нелёгкий быт, окапываются и готовятся к отражению атаки, вернёмся в Город, ибо Паравозов возвратился с загородной прогулки. Его схватили, выдернули жёсткий диск.
– Ну что, голубчик, доигрался? По заданию Кощея Бессмертного куда ходил? – Начальник контрразведки, маршал Вывих прям-таки сиял: впервые компромата накопал на личность одиозную, почти непотопляемый авианосец.
– Где сам Кощей Бессмертный?  – спрашивал Паравозов, прекрасно понимая, что казематы существуют не для экскурсий вовсе.
– Долго рассказывать. Следствие, суд и помещение преступника на глубину в четыре метра. Независимая позиция дорого обошлась ему. Теперь поговорим о вашей миссии. Что вы делали на Луне?
– Зачем тратить время на вопросы? Вставьте диск, и всё узнаете.
– А вам самим не кажется странным факт, что мы удалили диск, а вы спокойно продолжаете отрицать своё участие в сегодняшнем мятеже?
– Я десять минут, как въехал в Город.
– Это говорит не в вашу пользу. Я могу утверждать, что вы спешили поддержать восстание. Скажите на милость, чего неймётся вам? Безработица – лучший отдых, напрасно население не стремится оценить усилия горсовета. Сколько вам ни делай, горсовет всегда остаётся крайним, разве не так? А теперь посмотрим, что сообщит наш жёсткий диск. Что мы видим? После Нью-Йорка, вы отправились к египетским пирамидам… Стоп, почему на моей карте нет этой достопримечательности? Разжалую топографа… главного картёжника до рядового разведчика! Уж поверьте, на коленках у меня исползает континент, мне каждый сантиметр скопирует в тетрадь. Но вот что мы видим дальше. Это что?
Паравозов глянул на монитор. На экране красовался беспроволочный телеграф фирмы «Юкла-Стэ», способный поддерживать связь с планетами солнечной системы: два провода, один в землю, второй – зажми зубами.
– А то не знаете.
– Знаю, в том-то и дело. Настоящий шпион должен отправиться на любую другую планету хоть пешком и оттуда телеграфировать своим. Итак, сообщение какого образца было отправлено под грифом «Всем! Всем! Всем!»?
– Читайте диск.
– А я так и поступлю! Неужели вы думаете, что меня можно одурачить? Как сказал один мудрый тиран, сотрудничество со следствием лишь усугубляет вину преступника. У меня есть лекарство, доказывающее вину подозреваемого в форме самооговора. Хотите, я испытаю на себе его?
– Было бы любопытно. – Паравозов никак не мог понять, куда клонит маршал Вывих. – Передозировки избегайте, – посоветовал он следователю, поражаясь размерам таблетки, на вид оказавшейся чуть больше каравая хлеба.
– Я сделаю это вам на зло. – Маршал сжал зубы до хруста во всех урнах и утилизаторах горсовета, положив начало некой неуправляемой реакции. Люстры втянулись в потолочные перекрытия, здание самопроизвольно стало разворачиваться в плоскую конструкцию. Этажи и подвал с чердаком просто вывернулись наружу частями потайными, кабинеты с содержимым внутрь себя загнав. Причина происходящего всё ещё не могла себя обнаружить, хотя… Главная клумба перед фасадом горсовета неожиданно в движение пришла. А-а, ну, наконец! Это наш знакомец, Кощей Бессмертный поставил перед собой задачу: перемодулировал естество своё в антиматерию, чтобы инородное тело твердь отвергла. Надо отдать должное его талантам, ведь по логике научной, в точке соприкосновения с антителом неизбежна аннигиляция меньшей массы, равно как и частично господствующей. Кощей вышел с наименьшими потерями из заточения; на клумбе нами замечены оплавленные краплёные ключи, династические отвертки, букеты штекеров из бутылки «жигулевского»…  Речь не о пиве, разумеется, а о содержимом волговского двигателя, которому придали  вид  бутылки при смене курса, а заодно и интерьера. Кажись, кое-как с географией разобрались.
Да, и посмотрим на Бессмертного теперь, будто с того света к нам пришедшего; у личности подобной хочется взять интервью, задавать вопросы голевые: «И как там, на том Свете? В Раю побывали или же в Аду?»
– Побывал и там, где все друг другу братья, и там, где друг другу козни чинят, законы сочиняют идиотские что ни день.
«А как там родственники наши?»
– Каждый получает полной мерой, по делам своим.
«Как нам сегодня жить и поступать?»
– Давно всё сказано. В рот вам я не напихаю через силу. Кто что искал, тот давно нашёл, поэтому вопрос втройне нелепый.
По Граду танки грохотали. Без экипажей, как выясняется сегодня, что позволило увеличить закрома их, начинить количеством изрядным боезапаса. Слава танкистам!  Слава наводчикам и механикам-водителям, кто в генштабе тренажёров не покидает ни под каким предлогом! Они где-нибудь найдут врага – и ночью одеяло не спасет.


«Ты диск забрал?»
Паравозов оглядывается удивленно, пришлось материализоваться мне, дабы вопросов лишних не прозвучало.
– Забрал. Ты откуда знаешь?
– Знаешь, приходится кому-то знать. К горе за Городом ступай. Вот-вот отправка, смотри, не опоздай.
– Я подожду, пока Кощей Бессмертный прежний облик примет. Можно?
– Достойно уважения пожелание твоё, Паравозов, мои поклоны. Рад и за него. Он действительно Бессмертный. Совсем не удивлюсь, если выяснится, что вхож в высокие элиты. Пусть бы с галактами познакомил, всё-таки идём в одну дорогу. Погоди, а что так дышится легко? Местные пираты, знать, постарались, навезли товару.
– Воздух свободы ни с чем не спутаешь, ты прав.
– Погоди, а сквознячок откуда? Ба! В Лифте шахта тянет.  Стало быть, Иван-царевич достучался. Извини, дружище, отлучусь.


ГЛАВА 6. ДО СТА ТОЧНО


Лунный ландшафт к размышлениям располагал. По легенде древней, Луна, давно когда-то, была такой же, как Земля. Была населена, журчали реки, моря стонали и шептались горы. Водилась живность, и главенствующая раса процветала, пока не появился свой Чиновник… Теперь здесь теплится иная жизнь – незримая для глаз землян. Для нас отпущено не так уж много. Мы можем наблюдать начальника тюрьмы, заключённого и их гостя. Они уже на брудершафт гуманитарку распивали. Сидели за столом широким, рядили, как из положенья выходить.
– Надеюсь, доказал вам, губительно насколько излучение это? Часть заговора раскрыта: псевдосолнце выкосило человечество, теперь взялось за нас. Вторая Луна понадобилась кому-то. –  Иван-царевич пригубил мензуру, поддел ногтём на запястье сальник. Там появилась капля. – Ладно, до аэродрома как-нибудь дотянем.
 Тюрьмы начальник, он же зэк, он же Вифлоид, превозмогая ничтожное тяготение Луны, сказал серьёзно:
 – А мы в бирюльки тут по-твоему играем? О планах на будущее нелепо распространяться, но я тебе отвечу. Что все беды наши от второго солнца, знали без тебя, дружище. Материалов под руками, сам должен понимать, у нас не густо. Но, тем не менее, сварганили Царь-пушку. Из отходов. Если и пальнет она, то только раз. Сейчас работаем над созданием ракетки. Знаешь, в теннисе настольном шарики гонять такая применялась прежде. Одним словом, если промажем, чтобы с той стороны нанести удар в ответ. Расчёты точные, саму ракетку к солнцу номер два осталось запустить. Будь добр, Иван-царевич, красную кнопочку нажми. Под локтем у тебя… Что не так пошло? Заело кнопку, видно.
Гость раз двадцать нажимал на кнопку, – результата не видать. Вифлоид медленно, вместе с креслом развернулся глянуть на стартовую установку.
Она была пуста.
 – Возможно, я, когда садился, нечаянно нажал? – попытался вникнуть в суть  Иван-царевич.
 – Возможно. Ну, и пусть себе летит. Вообще-то мы на завтра намечали старт.
 – Что вы говорите? Завтра будет поздно. Имею сведения, вас опередить хотят. Хотя всем эта гонка в космосе изрядно надоела, но, кажется, в последний раз. Давайте уж, нанесите штрих, завершающий околонаучную эпопею.
Вифлоид подошёл к приборам. Собранный на скорую руку, радар пространственную пустоту прощупал, в предмет удаляющийся вцепился.
– Пошла, пошла, родимая! – И вдруг с лица согнал улыбку:  – Поздравляю. Вы стали соучастником тайного проекта. Через полчаса «ракетка» наша обогнёт искусственное солнце и займёт стационарную орбиту. Предлагаю всем спуститься в бункер, оттуда будем наблюдать. Как только прозвучит сигнал, автоматически Царь-пушка плюнет. И, если попадём, то формула обещает дырку в сто сорок четыре километра. Надеюсь очень, ошибка в наши выкладки не закралась.
– В сто сорок четыре километра? – уточнил Иван-царевич. – Думаю, этого будет ДОСТАТОЧНО.




Меж тем, на базе разворачивались танки. Генерал Вертопрах прослушивал эфир да в прицел посматривал кровожадно. Вражеская авиация, самая скоростная и манёвренная, самая меткая и катастрофически вооруженная – не подавала признаков жизни. Возможно, на планете и нет такой вовсе, но подстраховаться лишний раз не помешает.
На предельной скорости машины вышли на огневую, взяли в полное кольцо неряшливо побритую гору. По лестнице поднимались последние горожане, кто к партизанам осмелился примкнуть.
Генерал ухмыльнулся: кажется, кое-кто из них уже очень скоро об этом пожалеет. Лучше не придумать плана, чтобы противник сконцентрировался в перекрестии прицела; история подобных случаев не знает. Удача в руки прёт сама, это даже не рассказать словами! 
– Лучше не придумать! – Кто-то озвучил его мысль снаружи.
Ему на глаза попался прапорщик из МЧС, кажется, имя ему Залихватский, они пересекались на совещаниях по безопасности. Настоящий придурок, так и норовит представить свой доклад в стихотворной форме. Вирус поэтический давно бы вывел; самому, поди, нравится, щеголяет им при первом удобном случае.
Кажется, у нас всё готово: танки задрали дула, на люльках покоятся снаряды, осталось лишь дослать в стволы. Последний партизан исчез из виду. Всё! Они свою свободу получили, теперь наша очередь пришла.
Прапорщик поэтично-робко топчется по соседству с машиною главкома.
 – Ну чего тебе надобно, Залихватский? Почему лестницу бандитам предоставил?
 – Я и не думал, что городские окрестности осматривать полезут. Я действовал по инструкции: раз неизвестный объект появился на территории государства, то полагается выяснить, что да как.
– Инструкция тебя не спасёт, если хочешь знать. Они для таких болванов написаны. Теперь, что хочешь делай, а лестницу убери.
 – Пробовал. Она наверху за неровности зацепилась.
 – Так ступай и отцепи.
 – Слушаюсь!
Пока Залихватский карабкается по телам трансформеров, я могу подвести промежуточные итоги. Благо, учитель появился, а это уже добрый знак. Иначе говоря, важность момента всегда отмечена подобным фактом.
– Ну, что тут у тебя?
Телепатический обмен удобнее обыкновенной речи, я уложился в семь секунд. Слагаю полномочия, и вся ответственность за операцию ложится на старшего берендея.
 – Ты исчезать не торопись, послушай про Синдбадского, что учудил… Да, мой слушатель, я вернулся. Надеюсь, временный заместитель не позволил вам скучать. А вот теперь история от Синдбадского. Евгений свет-Васильевич по зиме купил супруге шапку лисью, чернобурку. Двести долларов – и Анна Михайловна на седьмом небе. Тринадцатого марта его вдруг озарило устроить шутку. Пока она спала, задремала днём, он дочери и сыну предложил устроить розыгрыш. Будто бы знакомый из фирмы «Кадус», Леша, привёз для продажи точно такую же шапку, но за восемьдесят долларов. Отец семейства опускает шапку жены в пакет, несёт на кухню, где перекусывают дети. Все ждут, когда она проснётся. Вот выходит, муж между делом и говорит – Леша из  «Кадуса» шапку предложил, спроси у дочки, она в курсе. Анна Михайловна берёт из пакета шапку, рассматривает, примеряет. И вот её слова: «У моей мех побогаче. Правда, размер больше мне подходит». Просит супруга принести её шапку для сравнения. Дети заходятся смехом, еле сдерживаются. Сын сначала прячет лицо, будто моет посуду, затем удирает в туалет, поскольку сдержаться уже нет сил. Но розыгрыш до конца надо довести. Муж возвращается с полдороги, но без шапки. «Какой же ты ленивый, ещё три шага, и принёс бы». Он вновь уходит, а она всё больше изъянов находит в этой шапке: ей кажется, что её носили, тут примято, там загнуто. И вообще, мех гораздо хуже. Ну, что хотеть за восемьдесят условных единиц?
Муж не идёт. И тогда она сама поднимается, несёт эту шапку для сравнения с оригиналом в спальню. Дети следом, затыкая рты руками. Дочь садится на кровать и ждёт, что будет дальше. Анна Михайловна подходит к вазе, на которой всегда, пока зима, хранится шапка за двести долларов. А там, накрытая газетой, лежит шапка мужа. Вот тут до неё доходит, что это розыгрыш. И хохот воцаряется такой, что соседи могли вполне подумать: Синдбадские нынче тронулись умом.
Ну, а теперь вернёмся к обозначенным героям. По-моему, генерал от скуки нечто возомнил себе. Наполеон к артиллерии слабость невероятную питал тоже. Так собственное превосходство испытывает мальчуган, ковыряя палкой муравейник, а ещё лучше  – осиное гнездо.
– Огонь? – Генерал от предвкушения результатов попутал восклицательную форму с той, что сорвалась. Это просто здорово, что любая команда механически дублируется нажатием кнопки. Рявкнули стволы, из жерл посыпались многочисленные предупреждения. Они напомнят городским о задолженности по квартплате, введут штрафные санкции и призовут к ответу уклонистов.
Любопытно, из каких материалов собрана гора? Снаряды утонули, как в реке последний трактор.  Печальное известие ума разгорячённого коснулось.
Об эту пору Залихватского на стих пробило:
– Ползут по циферблату стрелки осторожно. Наш Вертопрах доклады выслушал тревожно: «Есть попадание. Результата нет». Выходит, все старания – что покойнику совет. И он, ума достало, как ни ряди, а цифру чтит, сигналы батальонам шлёт: «Стволы зачехлить. Учение в зачёт». Гора – и та вздохнула,  сорвалась с места, ввысь, чтоб заглянуть в те дула, что здеся собрались. Вниз падали деревья, а с ними – семена: воспрянут, дайте время, раз кончилась война.
 По последним данным, семян на квадратный метр пришлось ДО СТА ТОЧНО.


У Машины Времени собирались помаленьку те, с кем оговорена однажды встреча. Соискатель, влекомый боязнью за аппарат, ходил вокруг кругами, чтобы неприятеля не подпустить. Он нервничал, поднимался на смотровую площадку, собранную из подручных материалов. Полной уверенности в успехе не прибавляла ему и теплушка. Вручая оружие,  До-До пожаловался, что отдал за неё целое состояние.
– Ну, где его материнка носит?
Зуммеровед развернул самодельный экран радара, стал им по окрестностям шарить. Скопления металла служили той ещё помехой, сводя десятки отражённых сигналов в один, поверх другого. Но наш приятель не был бы Зуммероведом, кабы не наловчился отделять зерно от плевел.
 – Есть сигнал, объект уверенно приближается. Кто-нибудь  последит за кислоткой? Не хватает напоследок угодить под душ смертельный.
 – Залегла в засаду, кого-то караулит. – Пролаза прекрасно устроился на проводах между столбами и, если честно, здорово рисковал.
–  Кого? Все ушли на фронт.
– Как бы не так. А наши ум, честь и совесть? Они сейчас там, в полном составе. Интересно, кто горсовету сальники будет менять?
– Научатся. Отправятся на терминал, пороху понюхают да покопаются в рухляди. Глядишь, откроется в ком-нибудь талант. Большевизир научится протекторы менять.
– А это кто? – Соискатель переложил теплушку на другое плечо.
– Городской голова, первый  кровопийца. Он же Имперлинг и Большевизир.
– Большевизир, говоришь? От какого ж слова имя образовано?
– Наверное, от глагола «большевизировать».  Как вариант: «больше визировать». Есть послаще варианты: «Кому ни стыдно, коммунисты? Дно терпения уж видно».
Зуммеровед вновь вмешался в разговор старших:   
–  Неправда. В прошлом революцию большевики затеяли. Пришли к царю, бумагу подписать: «Разрешите организовать восстание и свергнуть ваше правление». Говорят, как только подписал бумагу, царя так и стащили с кресла, сели сами. И развязали войну не только со своим народом, большевизировали даже соседние государства, хотели всё человечество подмять под идею мирового коммунизма: мы, мол, наверху посидим, а вы нас обслуживать обязаны. За освобождение от рабского труда на царя.
Раз все они – одна команда, то мнение любого из них представлял несомненный научный интерес для остальных. Они научились слушать, как и принимать участие даже в самом малом. Услышали и юношу.
– С таким познаниями, тебе прямая дорога в преподаватели, дружок. Ты же ходячая энциклопедия. Энциклопедист.
 Зуммеровед разглядел нечто ещё, да это потерпит:
– При первой же возможности, я так и сделаю. Главное – не гнуть историю под идеологический интерес, а говорить, как было на самом деле. Тогда и предмет получит признание у обучающихся. Кстати, тот, кого мы ждём, не один. Судя по спектру, спутник его – это человек, правда, не из уцелевших.
Сообщение  вызвало смешанные чувства. Соискатель измерял ситуации только с позиции водителя Машины.
– «Боливар двоих  не потянет». Как чувствовал. Можете обижаться на меня, но я скажу Бессмертному. Не дам рисковать Машей.
– А ты не торопись с выводами. Человеку, может, и не надо с нами. Свой транспорт имеется, например. – До-До привязывал походное снаряжение к стойкам Машины. Дежурные зонты он соберёт в последнюю минуту.
– Хорошо, если так. Потому что, если возникнет вопрос, я не представляю, кого мы бросим здесь.
Кажется, озадачил всех. Каждый начал прокручивать в уме собственные заслуги, как и востребованность для дальнейшего процветания нации. Люди хватались за кольты в ситуации подобной.
Из-за холмов железного лома показались двое. Кощея Бессмертного сопровождал блондин – писаный красавец и явно не землянин.
– Неужели это и есть тот самый Юкла Стэ?
– С чего ты взял?
– Больше некому. Смотрю, старик наш совсем слаб.    
– Да уж, не ходок. Заводи.  –  До-До бросился навстречу, на стометровке бил рекорды, подхватил Кощея Бессмертного со второй стороны. К собственному удивлению обнаружил, что дедушка эпохи роботов весит в три раза легче нормы.  – Вы когда в последний раз лекарство принимали?
Бессмертный изобразил улыбку на лице:
– Уже не помню. Да и некогда. Мне довольно и того, что планы обретают плоть. Кстати, кто-нибудь следит за вторым солнцем?
 – Что мы там забыли?
 – Дело в том, что ему вот-вот, с минуты на минуту, будет крышка. Эх, где мои восемьдесят, До-До? Я готов пуститься в пляс. Впрочем, погожу пока.
Пролаза  встрепенулся, хотя свои возможности знал прекрасно:
– Друзья мои, кислотка подкрадывается к горсовету... Левей пошла, снова залегла.
– Ты на второе солнце иногда поглядывай, раз уж выше всех.
– Там что-то есть. Ба! Это же гора наша. Наблюдайте за летающей горой, я за кислоткой послежу. Она ведь улучит момент, только зазевайся. Как Сухов, в «Белом солнце пустыни»: рванула шхуна – он позицию поменял.
– Идёт, идёт. Всё ближе. –  До-До принял на себя охрану и теплушку, огляделся по сторонам. –  Зуммеровед, помогай, волнение неясное тревожит.
Наконец, при подходе к солнцу № 2, произошло отделение стартовой ступени. Корабль-красавец притормозил, как в ресторане, сбросил шубу – скальный конус устремился к цели. Миллионы тонн свою работу знают, вам и школьник скажет.  Но Кощей Бессмертный знает больше:
– В десять секунд расхождение. Считайте. Вот бы фотоаппарат!
Юкла Стэ в карман засунул руку. Так и есть: объектив своей штуковины направил на наблюдения объект. Вспышка, кажется, и сама хотела, чтобы её кратчайшую красоту для истории зафиксировал хоть кто-нибудь.
– Продолжаем съёмку. Три, два. Есть! –  Кощей Бессмертный механически прижал руку к сердцу. Этого никто не заметил. – Есть! Ребята, поздравляю. И пусть не гложет вас желание увековечить имена свои. Я ведь знаю, как охота, чтобы после нас, их здесь озвучил кто-то. Бог роботов всё видит, знает, слышит. – Вдруг накренился наш Кощей, и… поди, уже не дышит. Тотчас ангелы на крыльях из зеркального металла за ним спустились. Знать, были начеку иль неподалеку. Хотя – расстояния не помеха для тех, кто с четвёртым измерением на «ты».
Торжественная музыка пролилась. В перекрестье лазеров попало тело, Кощея кремировали способом особым, пощадив лишь материнку. На её основе вновь Кощей воскреснет, в новом теле. Работы хватит всем, процентов ДО СТА ТОЧНО.


Большевизир вышел вслед за остальными. Мельком обратил внимание на развороченную клумбу. Только вчера был подписан указ о сборе пожертвований для создания пионерской организации, в которую должны вступить граждане не старше четырёхсот месяцев; такое начинание пропало втуне! И пенсионную реформу провести затевал, и атомную станцию достроить, – всё утилизатору в ненасытную пасть!
 Пока не видно кислотки, им следует проскочить на терминал № 220. По расчётам подчиненных и специалистов, только там они смогут продержаться какое-то время. Как же страшно перебежками метаться от дома к дому и сверяться с картой мёртвого Города.
На финишной прямой команде здорово подфартило: огромный комбайн пожирал асфальт впереди себя, чтобы сзади положить свежий. Стоп! Откуда взялся он? По статистике, последний был разобран не так давно… Отмотаем плёнку чуть назад, чтобы уточнить сам факт. Ну, вот, и что мы видим? Четыре банды, одна за одной, проникали на терминал с единственной целью: разобрать устройство по имени «ковш». Что говорить, работа не из лёгких: превратить охранника в асфальтоукладчик, мало того – вывести за пределы объекта.
Что такое «ковш», давайте разберёмся. Это самоходный охранник, наблюдающий за порядком на терминале. Он призван уничтожать цели, способные привнести хаос в систему сохранения материальных ценностей, заодно вершить судьбы опасного контингента. Нескольким «Бачилам» однажды удалось совершить побег, одна из них и пришвартовалась к Кощею Бессмертному. Про судьбы других статистике ничего неизвестно.
Теперь с полной уверенностью можно сказать, что удаление «ковша» с территории – один из  пунктов заговора, заговора с целью, чтобы некто мог спокойно похозяйничать, снять сливки и беспрепятственно исчезнуть.
Члены временного правительства очень торопились. Они почти его догнали, следы свои оставляя на горячей массе, каких-то сорок метров до убежища на колёсах. И на тебе! Откуда ни возьмись, разразился ливень, с гранитом по плотности сравнимый. Металл обычный растворялся просто и бесшумно, точно сахар в кипятке. Да и нержавейка пятнами пошла, – ох, и ядовитой штукой оказалась тучка: бетонные столбы стали осыпаться в пыль, плавился асфальт…


Необычная тишь воцарилась на терминале № 220, коль шевельнет шальной ветерок жестянку, слышно издалёка. Тем более, если калека какой вдруг место дислокации поменять изволит. Да их не счесть тут, то один рукою поведёт, обломки раздвигая, то другой. А вот этот доходяга, видимо, молитву отходную пробует исполнить.
– Гульбище. Кладбище. Лежбище. Рубище. Стрельбище.
Похоже, его заклинило на уцелевшей программе, за неимением исправных, пытается доказать самому себе, что есть ещё порох в пороховницах.
– Прозвище. Туловище. Сокровище. Чудище. Убежище.
К этому-то говоруну и потянулся хобот, опустившийся с небес. Может, и не совсем с небес: некий энлэошный объект можно разглядеть вооруженным глазом. Подзорная труба нас с учителем частенько выручает… Так и есть, целый комплекс повис метрах в ста над головой. Многогранное чудовище развернулось в рабочее положение. Сотни хоботов рыщут по поверхности планеты. Хобот, что наблюдаем мы, что-то не торопится глотать оратора. Видимо, идёт оценка товара, чтобы в будущем избежать процедуры отсеивания хлама от подлинных раритетов. Хорошее правило, ничего не скажешь. Собиратели фольклора традиционно пользуются успехом на планетах с высочайшим уровнем культуры.
Хобот вонзил штекер в универсальное гнездо трибуна, поинтересовался: «Что ещё умеешь?  Рисовать, стихи декламировать, танцевать?»
Эй, не тормози, приятель! Решается твоя судьба. Покажи анализатору, что мы недаром ели хлеб!
– Удилище. Судилище. Узилище. Чистилище. Училище.
Великолепно! И я обращаюсь к хоботу: «Вот тебе и стихи. Боюсь, лучшего поэта здесь не сыщешь. Отмыть, почистить, приодеть – так он не такое выдаст, поверь мне. Я знавал его на пике славы, издательства рвали друг у друга. Правда, если там у вас не доросли до такого стиля, то я больше ничего не добавлю. Поэты нержавеющего века будут востребованы в четверг».
Хобот начал придираться к мелочам: сальники, протекторы, подвижность суставов. Ага, ты ему ещё зубы пересчитай.
Хобот выплюнул пакет из мягкого материала, мигом упаковал образец и всосал в себя. Что ж, переходим к следующему. Перед вами лучший механик планеты. Износ, конечно же, невероятен. Другим служил – почёт заслужил. Пакета не жалей, тебя награда ожидает. А вот этот малыш однажды интернет обновил, за семь секунд. Всю грязь ликвидировал четырьмя клавишами… Переходим к следующему объекту. Банковский служащий. Опыта ему не занимать… Здесь мы наблюдаем ковш; особые заслуги – как санитар леса: слабых уничтожает, чтобы выжили сильные. Да, но что-то он не в форме. Погоди, кто его разобрал? Осторожно, приятель! С этими поаккуратней: слишком опасные твари, особенно сдвоенные. Первая – «Лидка» – не так страшна: недалёкая тварь, с примитивными способностями. «Лидка-Бачило» – погоди, я лучше отойду подальше, – наполнена слизью лжи. С этим контингентом работая, следовало бы надеть особые перчатки… Да-да, не смотри так. Вирус поработал над материнкой так, чтобы «Лидка» была способна грабить мужское сословие, в судьбе других участия не принимая. Даже родные дети служат поводом для похвальбы, в бесконечных разговорах с подобными себе. 


Впервые в практике берендея свершилось чудо. Само присутствие при историческом моменте. И ведь до сих пор никто не знал, как оно происходит. О том, что пятая раса завершила путь, не секрет. Заинтересованные стороны спешат на память что-нибудь сохранить. Кто-то в рюкзак вещиц диковинных набросает, кто-то действует более масштабно. И пример тому – ЛП-144. На временной орбите расположился так называемый Летающий Пылесос. В инструкции пользователю сказано, что он успешно справляется с любыми следами любой цивилизации.
По завершении операции, как всегда, сверху просыпались листовки с рекламой вездесущей: «Приобретайте ЛП-144, гарантия безгранична». 


Оставайся ковш на боевом дежурстве, этот ЛП-144 здесь безнаказанно хозяйничать не посмел бы. Пооткусывал бы насадки, и дело с концом. Конечно, в одиночку противостоять захватчикам – задача невыполнимая. Вот вам и разгадка очередного заговора.
А в восьмистах километрах от Земли роботы занимали каюты. Поначалу многие не осмеливались даже ступить на палубу первого класса. Гейша была слишком далека от таких понятий, поэтому поселилась в президентском номере. И первым делом бросилась к иллюминатору, стала строить фиги кому-то.
Залихватский приобнял её за талию и тоже попытался высмотреть кого-нибудь за стеклом.
– Милая, с кем это ты так прощаешься?
– Сорок листов! Вот вам, и вот, и вот ещё!!

Конец первой части

ЧАСТЬ 2. БЕРЕНДЕИ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Место, где материализовалась Машина с экипажем, было выбрано со знанием дела. В спорах, который из вождей принёс народам больше пользы, трое покинули палубу, поднялись по крутому склону, сквозь редкий кустарник обозрели местность. Наполеоновских армий не видать, зато заметны колхозные масштабы, сердцу милые деревянные столбы и алюминиевые – такие доступные провода. Запах навоза довершил деталировку ближайших подступов, осталось обнаружить самих производителей навоза да настроить оптику на шикороформатный взгляд. Заштатный городишко угадывается в майской зелени ликующих садов, довольно птиц  и насекомых, а эти мелкие штрихи дороже языка… По специальной формуле любой энциклопедист год от Рождества Христова вам подскажет, с точностью до пятилетки.
С каким же удовольствием разведчики возвращались к остывающим генераторам Машины. Замечательнейшее устройство, если знаешь, что к чему; для стороннего наблюдателя – конструкция так себе: некая мудрёная штука, выставочный экземпляр для предъявления руководству, алчещему сверхдостижений. Дизайнерское решение в духе идей конца прошлого века; хромированные поручни, площадка для пассажиров, отдельно чуть – место водителя, который рабочее место не спешит оставить; его окружают приборы, шкалы, рычаги и кнопки. На турели авиационной последней модели огнемёт; кое-кто называет теплушкой безобидное с виду устройство. Сколько потянет оно в валюте местной, предстоит выяснить тому, кто интересуется вообще. Кто б спорил, приятно передышку получить в реальности, где не машут топорами и конницей не топчут пеших.
– С эпохой как будто определились. Только бы не постсоветская Украина, – сказал Пролаза.
– Могу дать поправку. До неё рукой подать, – видимо, пошутил водитель.
– Пожалуй, не стоит. Лучше поздравления прими, полагаю, на сей раз нам действительно повезло. Шикарная воронка, французского производства.
– Предлагаю просто признать мастерство водителя. – Зуммеровед пощупал кожух ближнего генератора, одновременно стал выкладывать формулу на слишком отвлечённую тему.
– Координаты этой воронки и миллиона других храню в специальной папочке, подальше от дурного глаза. Где французские, где немецкие, да и наши все наперечёт. Однако, у энциклопедиста имеется такая, я прав, юноша?
Зуммеровед торжественно испугался, точно его поймали на краже. Хотя, так оно и есть.
– Всё, что может пригодиться в путешествиях, копирую в архив… Нет, поймите правильно, ребята. Скажи им, До-До!
Тот пребывал в размышлениях пока что. Шутка сказать – любую вмятину на карте, стоит задаться интересом, можно отследить от момента появления до полного исчезновения. Двенадцать способов исчезновения воронок команда взяла на заметку, а появляются по одной причине… По лицу До-До блуждало подобие улыбки, на устах скапливались слова, из которых я могу предложение составить: «И самое приятное, что в мастерстве шоферюге действительно не откажешь». Однако, оно не прозвучало:
– Ты всё правильно сделал. Уж мои мозги передышку заслужили. Но владельца предупреждать обязан. – До-До поймал капельку с локтя. – Соискатель вправе считать, что ты его ограбил. Шофёр, печаль твою я излагаю верно?
Судя по реакции, мои туристы ждали от водителя колючего вопроса, и каждый по-своему страдал, задавая свои… Давайте прикинем: вам выпал случай побывать в настоящем прошлом. Нумизмат и филателист постараются коллекцию пополнить; археолог и честный историк непременно уточнят конкретные моменты. Вот что подберёт робот, чем набьёт личные сусеки? Пора уточнить момент. Каждый килограмм общего веса при переносе из одной реальности в другую, возможно, и не имеет значения большого, но и не пролазит даром… Глядя на команду, могу предположить такой расклад: скажем, водитель предупредил пассажиров на предмет перегрузок: «Парни, если я застукаю кого за перемещением контрабанды, не обижайтесь, мы просто распрощаемся навсегда, а на каком перекрёстке времён случится это, будет зависеть от вас».
По крайней мере, обтекаемый либерализм в вопросе До-До вполне укладывается в предложенную схему.
На край воронки Пролаза вновь полез проворно. Периметр требовал детального изучения, как и обстановка за лесополосой условной. Однажды под кислотку угодив, второго случая постараешься не допустить. Кроме того, предвидел он затяжку времени, не выносил диспутов, как и избирательных кампаний. Тут не только волком взвоешь, пойдёшь и ближайший банк возмёшь. «Эти политики и прочие проходимцы за всё ответят», – проворчал он.
Кислоток не наблюдалось, и Пролаза решил размяться в теоретических дисциплинах. Оценил укрытие с точки зрения пилота, если которому взбредёт в голову навестить воронку. Легче было бы натаскать веток, кабы водитель не возражал. Недели три тому, ветки едва не стали трагедии причиной; контрукция обрушилась на приборную доску, и предводитель монголо-татар едва не стал новым хозяином Маши. Бесплатно.
Беглый взор его продолжал сличать детали с предложенной реальностью; был случай, по отсутствию шнурков у населения разгадали фальшивую реальность. Здесь же подробности пока совпадали с показаниями шкал: детишки носились за наездником – велосипед всё ещё считался большой редкостью в деревне. Пара военных вышла из кустов – положили бутылку на двоих. Неуправляемые петухи перекликались во дворах, никак не ориентируясь на показания циферблата… Вывод напрашивался сам собой: в посёлке замаскирована воинская часть, петлицы да погоны Пролазе разглядеть не удалось; надо идти на поклон к энциклопедисту. У парня имеются навыки оккулиста тоже, что создаёт условия для конкуренции в этой сфере.
Дозорный выронил оптику на ладонь, продул линзы.
После такого ремонта он смог прочесть и название деревеньки: «Заямное». Старое имя прекрасно иллюстрирует отношение местных к власти вообще: отгородились от чиновиников ямами – и никого не ждут, разве который оседлает ковёр-самолёт или что похуже.
Разглядел теперь и пару коров, которые щипали травку, поглядывая исподлобья, они постепенно приближались к базе моих подопечных. Вот одна оглянулась, хвостом кому-то махнула. Хочешь не хочешь, но обо всех подозрительных элементах мы обязаны срочно доложить.
Тем временем в команде развивали тему.
– Для пользы дела, – попробовал защищаться  Зуммеровед.
– Для пользы дела, – передразнил Соискатель. – Сам в состояннии архивировать. Как разучусь, позову, договорились? Нет, вижу, это безнадёжно. Давай рассмотрим факт. Если бы кто-то покопался в памяти твоей, пока дневалишь иль притих в режиме спящем, по нраву бы пришлось?
– От друзей у меня нет секретов.
– Секретов нет у него! Тогда напомни: чего ради пишется защита?
Зуммеровед почти по-человечески смутился:
– Обычно, тот, кто устанавливает защиту, входы и выходы знает. Погоди, ты подозреваешь, будто…
– Довольно. Иными словами, ты предложил свою программу, чтобы контролировать мои маршруты. – Соискатель оценил реакцию команды. – Кому энциклопедист оказал такую же услугу?
Пролазу задело за живое; спустившись до уровня дискуссии, он разглядел проблему свежим взглядом:
– Что не понравилось в программе? Двадцать два раза я протестировал её. Вопросов нет.
– Ещё бы! Как-никак, ты его кумир. Специальные реверансы, исключения, были сделаны тебе.
До-До не удержался:
– Готов поспорить. Наоборот: фанат о кумире мечтает знать всё, вплоть до размера шнурков. Стало быть, установщик сделал упрощённый доступ.
Всяк, кто имеет калькулятор, запустил его в работу. В их уравнениях я не силён, лучше выслушать мнения специалистов.
– Выходит, установив свою защиту, Зуммеровед лишил защиты нас от собственного любопытства. Чего под солнцем этим ни случалось?А выяснится ненароком, что его завербовали, на чьей голове прикажете рвать волос?
– Напрасные слова сказал сейчас ты, хотя водитель хоть куда. – До-До приобнял энциклопедиста, заглянул в глаза. – На его месте я бы обиделся, так ведь?.. Ты к сердцу не бери, это он перегибает оттого, что благополучно приземлились. Вспомни, когда мы без свидетелей в реальность выходили? 
Зуммеровед к заступнику прислонился лбом, разве только сопли со слезами не пустил. Однако, на орехи тут же получил:
– Один вопрос тревожит. А как же личных прав и свобод охрана?


Его б припёрли к стенке, окажись поблизости такая. Но стенки нет, есть только две коровы на примете, как вариант для смены темы.
– Да, я совсем забыл! За нами наблюдают. Шпионы замаскировались под рогатых тварей, – опомнился Пролаза. – Осталось выяснить, кто подослал.
Не сговариваясь, роботы бросились к кустам. Соискатель обронил негромко: «Двух будет маловато». Кажется, он посетовал на количество агентов, которые приставлены отслеживать перемещения команды по всему маршруту.
– Если английские, то буду настаивать на прежнем выводе. Пора взять на заметку основных агентов Её величества.
– Ложная тревога, парни. Это животные.
– И что? Дельфинов и собак с минами на вражеские порядки подсылали, кто не знает.
– Хочешь сказать, коров подготовили для уничтожения Машины?
– На твоём месте я бы не спешил с анекдотом. От насекомых целые армии бежали…
– Хорошо, их сбросили на позиции с воздуха, скажем, с драконов.
– Почему же мы до сих пор ни одного не встретили?
– Парни, уймитесь! Драконы не коровы… А теоретически: сколько нужно глаз, чтобы засечь наши командировки? – Тридцатиразрядному калькулятору До-До не всякую задачу поверял, но тема показалась интересной. Желающие примкнули, один водитель отличное мнение имел:
– Клавиши не тревожь напрасно, ибо конечное число выйдет за рамки возможностей и калькулятора, и планеты в целом.
– Можно к сказочнику обратиться, – предложил До-До, – пусть он в крупнопанельной математике не силён, зато умеет заглянуть в ответы. Помнится, проверял его часа два: его каракули с моими вычислениями сходились.
– Во время экзамена он не отлучался, надо думать.
– В противном случае я мог оспорить чистоту эксперимента. Конечно, можно и впросак попасть: проблемы мировые сказочник частенько переводит в шутку. Вполне известный случай: на Пиф-Паф шла экспедиция, было чуть не отменили. Валенок для личного состава наскребли едва, благодаря российским пимокатам, бездорожью да глуши. С подачи всё того же берендея, кстати. А ведь калькуляторы твердили изначально: «Се невыполнимая задача».
– Чуть поприжало – няньку звать.  – Что-то нынче был не в духе Соискатель. – В принципе, я обошёлся бы десятью коровами, при условии, что в моё распоряжение ещё одну Машу предоставят. – Соискатель бросил мимолётный взгляд на детище своё, любимую Машину. Затем объект секретный, метров с десяти, оценил глазами шпика: – Именно с такого расстояния ничего не стоит данные шкал засечь, вплоть до столетия. Секунду-две, не более.
Из задумчивости Зуммероведа вывело замечание товарища.
– То-то мне мерещится порой. То тень мелькнёт, то пропадёт предмет какой, все сбились с ног, друг друга обвинять горазды.
 Члены команды взглядами обменялись тотчас.
– Ты в испытаниях участвовал, Зуммеровед?


Вот тут отступление будет к месту, чтобы слушатель мой знал, дрова откуда. Точно уже никто не скажет, кому первому пришла в голову идея заменить провода, а у более современных моделей и световолоконную оптику на человеческий материал. Походя, была развенчана утка-прибаутка о том, что нервные клетки не восстанавливаются; в опытных манипуляторах – ещё как! Мастера позднего периода научились оживлять мёртвые пространства, вплоть до нервных окончаний, и периферия заработала в режиме обновлённом. Правда, не долго, но лиха беда начало. С подачи очередного энциклопедиста, изъятую целиком нервную систему вскоре научились «одевать» во псевдочеловеческую плоть, защитив тем самым от пересыхания и повреждений. Разумеется, ни один берендей не расскажет вам в подробностях и научным языком, из какой каши сварена бодяга, но система, хуже ль, лучше ль, жизнеспособности явила признак. Опять же, не у всех и не всегда, поэтому господствующая раса иногда копировала человека в совершенстве, иногда оставалась роботами. Как любой сказочник, я делюсь лишь тем, чем владею, а на большее рассчитывать не стоит. Но вернёмся к нашим путешественникам, – за ними нужен глаз да глаз.


– На коровах нет никаких следов? – предпринял Зуммеровед попытку избежать ответа. – Я хотел сказать, приборы наблюдения и прослушки?
– Сходи да погляди, если подпустят, – Пролаза  отозвался.
– Так я пошёл.
– Ответь сначала.
Энциклопедист на валуне, ни разу не нагретом солнцем, умостился.
– Не отморозь себе хозяйство, – по-отечески До-До заметил. Привык хозяйским детям раздавать советы, в частности, на что попало не садиться.
– Спасибо, брат. Итак, вы интересуетесь азимовским набором. Да, участвовал. На девяносто восемь процентов прижилась. Насколько мне известно, это самый высокий показатель среди участников эксперимента. Не скажу за всех, но нескольким парням не повезло. Напортачили с подбором материала, разделали шестерых боксёров. Боксёры и борцы, не исключено, бандиты, – для разнообразия эти тоже маялись на тренажёрах. К последствиям статистику никто не применял, мне лишь один известен случай. Раз в две недели один из тех ребят меняет кулаки. Изнашиваются быстро. 
– Нам больше интересен лично ты. Давай, выкладывай, как на духу.
Почти моргнул Зуммеровед, с обоих объективов, как из кольтов, в сторону, откуда Соискатель донимал: вот пристал!
– Память стала вдвое, – начал энциклопедист.
– Не скромничай. Скромность помогла бы людям уцелеть.
– Ну, выносливость повыше, чем гарантирована заводом-изготовителем. Пробег без смазки, аккумулятор…
– За счет чего? – Пролаза хлопнул себя по лбу, как бы загоняя вопрос обратно. – Проехали. Но если кто-то «за», отсюда поподробней.
Зуммеровед, кажись, вздохнул.
– Курсы всевозможные посещал, имею награды по домоводству, да всё чего-то не хватало, зуд преследовал, как зуб больной. Однажды ноги завели к экспериментатору. Да что я говорю? Просто затащили, как радиоуправляемую модель. Человека звали Азимов, это, скорее, прозвище, чем должность. Я уточнял, чего ни сделаешь конспирации ради. Одним словом, при полной памяти и по доброй воле, я прожил у него около сорока восьми недель. Изобретал Азимов материалы завтрашнего дня. Присматривался я к его работам основательно, затем доверился ему, и… долго рассказывать.
– В итоге?
– Мы перебрали массу вариантов. На треть примерно состою из композитов. Из частей, которым нет износа.
– Почему же до конца не сдюжил?
– Тихие государственные службы Азимова хватали, запихивали в подземную лабораторию. Тридцать часов поддерживал он со мной контакт, затем сигнал пропал, и больше ничего я о нём не слышал.
– Тридцать часов под носом у спецслужб?
– Общались-то на школьном сленге, – пояснил Зуммеровед.
– И не мудрено. Между прочим, я лично эти речи выдерживал до сорока минут, потом предохранители обновлял. – До-До неладное почуял, к периметру метнулся, раздвинул ветви. – Девчонка приближается. Если за коровами, то уверенности прибавит: местные о нашем появлении не проведали пока.
Как он предугадал движение снаружи, я в догадках пребываю.


– Думаешь, и сказочник прозевал? – Соискатель почему-то пялился прямо мне в глаза.
Заслушался варягов – и бдительность утратил я, бывает. Формулу пространственного наваждения распылил, из образа субстанции невидимки выпал. Что ж, тем лучше:
– Да, это я, ваш Коробейник. Гулял неподалеку – дай, думаю, загляну в воронку эту. Больно давно никто не приземлялся в ней. Марсиане как-то раз, когда – давно то было. Ну-с, здравствуйте, ребятишки. Рад снова видеть...
– А мы – не очень. И на коробейника не тянешь, по правде говоря. – Пролаза точно подмигнул своим. – Что-то не везёт уединиться да составить планы.
– Исчезну скоро. Вопрос имею: Лемурию и Атлантиду посещали?
– И когда ты успеваешь… – Пролаза хлопнул по губам себя. – Сорвалось, извините.
Я боком двинулся к Машине. Глазам опять не верю: набор отполированных деталей способен воплотить мечты о путешествиях в закрытые края? Просто наваждение какое-то, нет объяснений у меня.
– Ты там ничего не трогай, умоляю, – напутствовал меня водитель как-то нежно, – не то, чего доброго, не сыщем.
В трёх шагах я и замер. При осмотре беглом, пучок травы особенной заметил. Стебли имеют характерную волну, насколько мне известно, прямые стебли были у атлантов, перекочевали к нам. Так-так, по всему, из Лемурии прямиком варяги наши. Дай Боже памяти, что на неё имеется у нас?
«Лемурия. Чёрная раса, с синеватым отливом кожи. Дошла до Порога с потря¬сающими результатами. В магии им нет равных по сей день, сила тантры на их стороне была; работали с синими энергиями они, имели тесные контакты с духами и стихиями. Передовые школы успешно осваивали левитацию, и дело дошло до непосредственной демонстрации полётов. Обыкновенная человече¬ская зависть сыграла самую лучшую свою роль: менее развитые школы, не мо¬гущие похвастать подобными результатами, усмотрели в полётах покушение на божественную власть. Когда же статистика заявила, что лишь 5% населения имеет способности к свободному полёту, дабы не искушать прочих и со¬хранить единство, предмет левитация был исключён из официально одобрен¬ных дисциплин. Дело дошло до уголовного преследования и казней учите¬лей, которых для пользы дела признали инопланетными агентами. Пока общество опре¬деляло своё отношение к происходящему, Тёмные миры внедрили лазутчика. Посредством несбыточных посулов, тот пришёл к власти и провозгласил полную свободу от ограничений, пообе¬щал в ближайшем будущем Создателя превзойти. С его же подачи, широкое распространение полу¬чила чёрная магия, и поколения, сменяя друг друга, вскоре отказались от божьего попечительства, ибо прекрасно обходились собственными достиже¬ниями. Из особых примет того времени известны постройки в семь этажей, с применением стали – в четырнадцать. Девятнадцать таких высоток красовались на всей территории государства, каждая область была привязана к номеру здания-башни. Так, девятнадцатая область на их языке звучала как «инхабар». На раз¬витие промышленности у лемурийцев попросту недоставало времени, по¬скольку люди больше занимались собственным развитием, а когда нет запрет¬ных тем для экспериментов, то вернуться к делам насущным было всё труднее. Школы чёрной магии поначалу обеспечили обществу достаток, который неизбежно перетёк в необузданную роскошь, и обезумевшие от лени люди бросились во все тяжкие. Дело дошло до людоедства, если этот факт о чём-то слушателю говорит.  Без малого три тысячи лет цивилизация лемурийцев брала вершину за вершиной, чтобы за тысячу дней исчезнуть.  Материк ушёл на дно Индийского океана, потомки лемурийцев расселились по югу Индии, на афри¬канском континенте, а самые мобильные бежали до островов в западной части Тихого океана. И последнее. В музее Эпох представлены образцы изделий ремесленников и юве¬лиров того времени, преобладание волнистой линии в орнаментах сразу бросается в глаза».


Увлёкся я. Взывают исторические отложения, запечатлённые конкретным отделом мозга. Прошлое, не спросясь, любит о себе напомнить.
– Я к тому разговор веду, что первых роботов изготовили в Атлантиде. По крайней мере, в лемурийских летописях, в рисунках, дошедших до нас, нет и намёка на помощников железных. Один источник сообщает, маги предпринимали попытки по созданию слуг из природных материалов, и плоды усердий нисколько не утешали; лемурийцы отказались от затеи. У атлантов роботы появились в четверти пути до финиша, они достигали двух метров роста, вспомогательные команды состояли из разных моделей и типоразмеров.
– Сами хозяева, если не знаете, бывали и шести, и двенадцати метров, – вяло отозвался Соискатель. – Шестиметровые начинали и заканчивали трагедию Атлантиды.
– Это смотря куда заглянуть. – После слов водителя, я понял, что команда всё-таки  промахнулась. В самом конце рост большинства атлантов не превышал трёх с половиной метров. Солнечная активность вкупе с воплями суши поумерили рождаемость гигантов. Пятая человеческая раса приняла часть атлантов для перевоспитания, ограничив их рост до двух с половиной метров. Бывшие лемурийцы заняли ростовую нишу до полутора метров, а человечество с других планет было втиснуто в рамки от восьмидесяти до ста восьмидесяти сантиметров. Всё смешалось в пятой расе, вот только с какой целью, мы знать не знаем.
До-До приблизился ко мне вплотную, а начал разговор издалека:
– Что-то не верится, чтобы летописи Лемурии дожили до сего дня. Во-вторых, вы стали невольным свидетелем коллективной медитации. Вы правы, этот набор деталей, талантливо собранных, призван разбудить дремлющие способности, но не способен перенести кого бы то ни было ни в прошлое, ни в будущее.
Я успел. Я предвидел оборот такой, поэтому перехватил взгляд Соискателя, полный недоумения и адресованный До-До. Практически одновременно оживился и  Зуммеровед. На его лице, как на манометре давление, прекрасно читалось: «Ты что несёшь?»
Остальные как будто сообразили: До-До затевал игру и даже приготовил Кошелёк, куда должны просыпаться дивиденды. Импровизации, случается, доход приносят семикратный.
– Я же просил ничего не трогать! – напомнил водитель Машины, но я уже вернулся на исходную, с пучком травы в руке.
– Видите ли, в гербарии планеты есть раздел, Лемурии посвящённый. Волнистые стебли оттуда. Начиная с Атлантиды, мы знаем травы только известных нам видов.
Зуммеровед возился с устройством на краю воронки, кивнул на мои слова автоматически, и я обратился за поддержкой:
– И этот молодой нечеловек готов подтвердить мои слова. Всё верно?
– Я где-то читал. Возможно, у фантастов. Анализировал, находил перекрёстные ссылки. Но прямых доказательств всё равно не было, пока мы не побывали… бывали, – Зуммеровед осёкся, с некоторой долей испуга скосил объектив на До-До. Тот, однако, сам сообразил, что трещинами игра пошла, в сердцах захлопнул Кошелёк и подступился к делу с обычной хваткой:
– Хорошо, поймал, Коробейник... В следующий раз лично осмотрю Машину на предмет артефактов, обещаю. Поверь, компромата впредь не видать тебе, как своих ушей.
Мне понадобилось три минуты ровным счётом, чтобы смягчить хрящи да придать ушным раковинам сказочную эластичность. Закрыть левый глаз правым ухом, затем правый глаз левым – дело техники. Обычно, если не прилагать усилий к сохранению, тело любого берендея само принимает первозданные формы и размеры. Этот раз тоже не был исключением из правил.
– Ну-у, сказочник, ты даёшь! – До-До развёл руками. – Даже не знаю...
– Я знаю. Сотрудничество приносит более реальные результаты, нежели конкуренция, – я поспешил его утешить.
– Тогда я скажу, если не возражаете. – Пролаза выхватил у меня пучок травы и по привычке стал выискивать следы провокации в оном. – И вот о чём. До нас, а заглядывая чуть вперёд, и после, вряд ли кому удастся повторить этот слалом по нашему маршруту. Прямо говоря, речь идёт о престиже. Полагаю, в подлинной истории едва ли отыщется второй подобный случай.
Я по достоинству оценил его слова:
– Не вы первые и не вы последние. Путешествия во Времени были доступны всегда, главное препятствие – Хранители. Коль не преследуете худого умысла, кроме того, являетесь носителями Совести, то Хранители препятствовать не станут. Они надеются, что хоть кто-нибудь историю настоящую опишет, в пику самозванцам, подвизавшимся у подножий тронов. Во-вторых, субстанция Времени настолько эфемерна и непостижима, что и сотой доли не охватишь за десяток воплощений в человеческом теле. Что касается престижа, то хочу дать пояснение. Это понятие было введено в обиход порождением Лилит – первой блудницей. С той поры мастерицы древнейшей профессии пекутся о престиже более, чем о собственных детях. – Поймав недоверчивые взгляды, я напомнил: – В своей реальности вы наблюдали «Лидок». У Кощея Бессмертного одна пригрелась было, Лидка Бачило. Великая мастерица своего дела. Признаюсь, я вмешался, развязку ситуации ускорил. В противном случае, Бессмертный не успел бы сделать то, что успел.
– Да знаем «Лидок» разных, это не новость, – Зуммеровед закончил установку складного экрана, который транслировал прямой репортаж с арены главных событий. То есть, как девчушка уговаривала коров прогуляться к пустым ведрам. Животные поддались пропаганде и отправились в хлев, каждая – с полным достоинством в вымени.
Пролаза в замешательстве пощупал лоб.
– Кажется, отсюда нам никто не угрожает, но откуда это беспокойство?
– И меня просто на куски рвёт, – поддержал его Соискатель. – Просто всё внутри орёт – беги!
– Я думаю, в ином причина. Лемурийцы оказали незабываемый почёт и уважение. Они, скорей всего, приняли вас за богов. – Мне нужно вызвать ребятушек на откровенность, заодно интуицию проверить. Хотелось думать, что нам здесь ничто не угрожает, хотя вибрации события, которое вот-вот произойдёт, в грудную клетку стучались по-полицейски.
– Не было оваций и фуршетов. – Соискатель глянул на До-До. – Он им сразу объяснил, что в таких обличиях боги не скитаются по мирам, мы простые исследователи, ради науки сунулись в прошлое. Удивительное дело, они нас понимали, и почти дословно, ведь так, Зуммеровед?
– Я прекрасно понимал их речь. Помогла очень старая программа, составленная на основании трудов профессора Говорунова. Современники приняли в штыки выкладки профессора, а нам, как видите, пригодились. Создаётся впечатление, профессор написал свой труд для таких путешественников, как мы.
– Всякий труд устремлён продолжением в будущем, – подтвердил я.
– Да, сказочник, так оно и было. Зуммеровед поработал переводчиком. Нам показывали чудные устройства и принцип действия иных, пока не появился чиновник – непроходимый тупица, каких поискать. Этот пронумерованный блюститель объявил нас шпионами некоего запрещённого братства. – Соискатель уже занял своё место, готовился к отбытию; на миг задержал клешню у сердца и прислушался к шумам.
Тут уже не выдержал и я:
– Кто-то к нам спешит, теперь я знаю точно. Предлагаю укрыться, там будет видно.
Через минуту временное пристанище команды приняло иной вид. Из кустов торчали головы известных нам героев, одному энциклопедисту не повезло с маскировкой: кустик и рад бы объять младшенького, да плотность покрова не позволяла.
– Напрасный труд, – выдохнул Зуммеровед и направился к Машине. – Пусть уж видят, что у техники есть хозяин. 
– О чём он там вещает, До-До? – переспросил водитель. – Экспроприировать я никому не позволю.
– Дойдёт до голосования, я на твой стороне, – отозвался тот. Затем обратился к нарушителю спокойствия: – Раз оказался рядом, теплушку расчехли.
Вскоре все страхи остались позади. Просто в нашу воронку спикировал странный летательный аппарат, однажды я такой уже видел. По виду, он очень напоминал долблёное корыто, но, как показывает практика, корыта сами не летают.
Пилот и пассажир мигом покинули салон, потирая не только спины; отсутствие кресел сразу бросилось в глаза. Гуманоиды, если им не разводить руки и ноги, здорово напоминали неспелые бананы, и было б сходство ещё больше, если бы не открывали рты. Но рты они как раз таки открыли и бросились мне в ноженьки. Довольно неловко я почувствовал себя: на виду у научной интеллигенции рабские замашки могут даже разозлить.
–  Немедленно прекратите! Встаньте!
Бананы своей целью избрали именно меня, как будто больше никого вокруг.
– Не встанем, пока не простишь.
Тут меня и осенило:
– О-о, старые знакомые? Какими судьбами? – Старость не радость, запамятовал, честное слово. Это марсиане, узнал. Кажется, я уже говорил, как однажды мы повздорили слегка. В прошлый их визит, я вступился за планету-матушку после обидных слов, на какие эти наглецы скорыми оказались. Что-то про тесноту и отсутствие удобств. Один – так вообще возмущался: дескать, почему к прилёту их гостиницу не воздвигли. Я ещё удивлялся: «Вы кого предупреждали?»
Ну, народ! По их мнению, мы обязаны ждать гостей в любую минуту. Но я-то, видит Бог, хотел решить дело миром, сказал, что поставками бананов у нас занимаются конкретные лица, мол, не по адресу. И тогда марсиане оскорбились, расставили ноги на ширину плеч, руками жесты пошли разные выкручивать, – вспомнить стыдно. Одним словом, разозлили старика. План у меня горел квартальный, огнетушителей под рукой не оказалось, а этим фруктам или овощам не понравилась планета. Разумеется, вторую щёку я подставил, думал, уймутся, да где вы видели? Пуще прежнего разошлись, перестали за словами следить, да так, что вогнали в краску. На ту беду под рукой блокнотик оказался, – Поприще, колдун знакомый подарил на день рождения (а ведь я и сам не ведаю, когда родился, но ладно, взял). Пригодится, пригодится… И правда, пригодился. На их корабль я такое заклинание наложил, что в штанишки сделали марсиане. К слову, заклинание то позволяет изменять предметы, при этом сохраняя их основные свойства. Максимально упрощённая версия, с полным отсутствием комфорта. Кажется, перед отправкой, вместо ремней безопасности, я употребил клей питерский (его, по случаю, презентовал Синдбадский). И полетели марсиане наши, не солоно хлебавши, восвояси. Вгорячах, грозили воротиться да расставить точки по местам… Жаль, рассчитывал я, что времени до встречи будет побольше. Да и блокнот колдун попросил вернуть, говорит – ошибся, подарил не тот. Другого Поприще не предложил.
Мои земляне из укрытий вышли, космический аппарат для прачек демонстративно взялись изучать, марсиан нисколько не стесняясь. Нездешней алой пылью сплошь покрыто трёхметровое деревянное корыто, от носа до кормы; чем ни документ, где порт прописки?
Идею взять взаймы? – Соискатель почесал затылок:
–  Ну, и сколько здесь цилиндров? Система зажигания на диодах? Нарушен центр тяжести, сюда бы ящик гвоздей…
До-До осмелился отколоть щепку для анализа, да затруднения мои заметил, на выручку пришёл:
– Проблемы, берендей?
– Это у них проблемы.
Меня обступили космонавты, точно я сбежать собрался.
– Как же так? И пошутить нельзя. – Марсианин с небольшим животиком набил рот песком, прожевал. – У вас даже песок вкуснее… приносим извинения. Не разобрались сразу, правда, уютная планета, ничего не скажешь.
– Честное слово! – Второй тут же последовал примеру приятеля, глотал песок, не пережёвывая. – И не нужны нам гостиницы, спортивные комплексы и полигоны, всё прекрасно. Ты нас простишь, старик? Ну, пожалуйста!
– Я вас простил сразу, как только улетели.
– Врёшь! Почему же мы вынуждены ходить на этой деревяшке? Сутки напролёт подвергаемся насмешкам, глаз из дому не кажи. На муки вечные ты нас приговорил.
Иногда встречаются слова, которые мимо ушей пропускать нельзя:
– Забавно. Уж не сочти за труд, поведай нам, как выглядят они, вечные?
Наперебой марсиане загалдели, я разобрал с трудом. Примерно следующее понял: в эпоху, когда никто не задерживается на родной планете дольше суток, провинившиеся потеряли счёт месяцам и дням, прячутся от знакомых и от родных. Не участвуют в общественной и политической жизни народа, не вносят лепту в прогресса поступательную поступь, не платят взносы и налоги, детей не воспитывают на досуге. Они изгоями оказались, их участью молодое поколение стращают, про них снимают фильмы ужасов, и так до бесконечностей, до усыхания, до биомумии, до сворачивания расы.
– Ты скажи! Вот это влипли, – с фальшивым участием брякнул До-До.
– Что ж нам теперь делать? – Я и вправду не мог сообразить.
– Расколдуй! Расколдуй корабль!!
– Мы больше никогда! Пусть язык отсохнет, кишки из марша в фарш, только помоги.
Мне объяснять не нужно, но как преподнести детворе весь положения ужас? Блокнота нет, антизаклинания не знаю. Колдун давно не кажет глаз.
– Интересно, что за дерево? – До-До предложил к осмотру щепку.
На мой ладони оказался фрагмент самого лучшего в мире дерева. В гербарии планеты оно обозначено как «Легче воздуха»: «Раз в триста лет размножается семенами, любит возвышенности и сухой климат, хорошо уживается с дубами и кедрами. Последнего представителя видели в разгар первой кровопролитной войны. Считается, что пролитая кровь, один её запах, губит это растение».
– Мой дед рос под этим древом, мне не довелось. Отцу достались колышки, из которых позже было открыто сапог-скороходов производство. Деревянными гвоздями подошва крепилась, жаль, в подробности я не вникал. Одним словом… – И я вновь улетел в прошлое, собираясь расшифровать случай с блокнотом. Выходит, Поприще намеренно подсунул заклинание, чтобы я, будучи в сердцах, употребил… Вот и рассуди, вот и мотай на ус: коль с колдуном имеешь дело, опасно забывать, на что способен тот.
– Поможешь – мы тебе Карту Времени подарим.
– Поприще, – проговорил я себе под нос. Этого оказалось недостаточно.
– Только цену не набивай. – Господин с животиком подтолкнул товарища: – Почему я один должен отдуваться?
– По-моему, переговоры не зашли в тупик. Собеседник агрессии не проявляет, конструктивный продолжается диалог, Пиара, все идёт отлично!
Значит, Пиара, как второго?
– Кимоно несчастный! Кто втравил меня с кораблем в авантюру? «Быстро заработаем, и никто не узнает». Вечно ты со своими глупостями.
– А ты на глупости не поддавайся!
На правах хозяина, я обратился к несчастному авантюристу:
– Кимоно, если тебя не затруднит…
Тот вспыхнул то ли от гнева, то ли от созревания:
– Старик, на первый раз я тебя прощаю, ведь ты не знаешь значения этого слова. Оно сродни вашему «мерзавец», только куда хуже…  Как мне плохо.
– Почему же ему можно?
– Ему-то простительно. Задолжал я, так что мы приравниваемся к статусу псевдодрузей. В вашем языке отсутствует понятие.
– Ты обозначь, а мы поищем.
Должник воспользовался случаем охотно, однако, разговаривал через силу, как будто местный кислород валентностью не вышел:
– Как бы ты назвал человека, с которым хотел бы не знаться вообще, однако из боязни последствий вынужден приглашать к себе, накрывать стол?
Мне нисколечко не пришлось потеть:
– Экого добра! Записывай. «Наглец, авантюрист, невежа, труп ходячий, хам, спекулянт, шантажист, свинья. И, наконец, ваучер». Теперь назовись сам, пока не подобрали подходящее что-нибудь.
– Хорошо. Кима-Но, ударение на «а». – И было видно, что признание далось марсианину с трудом. – Старик, ведь загнёмся на твоих глазах. Отпустил бы.
– Разве я держу? Кстати, кто ж нарёк тебя эдак, и за что?
– Староста, голову б открутить. Родился я в общежитии нашем, когда затеяли ремонт. Краску завезли, обои, бетон и штукатурку, тут ставят двери, там крадут, крыша дала течь, подвал уехал… Как ему о родах доложили, стали ждать: какое первое слово сорвалось с его уст, так и нарекли. Перед самой школой фонетику подправили слегка, заодно и дату рождения. Недобор в учебных заведениях наблюдался, как в армии, на рудниках и на галерах. На фронте наступила передышка, первый тайм мы уже отыграли. Постоянные жёны с ума сходят, временные помалкивают; поставки бензина сорваны, компотом танки не заправишь. В окопах брожение возникло. «Хватит, навоевались, пущай другие приходют», – я видел этот древний лозунг в теленовостях. Помнится, диктор ещё успел свою рекламу вбросить: «Развожусь! Где ты, моя единственная, бесшубная и бессапожная? Я тоскую без тебя, отзовись».
– Ну, а с кем воюете?
– Начинали с галактами, теперь – даже не знаю. Как-то взяли мы с Пиарой генерала вражеского в плен, ровно через час его армия союзником нашим стала, – пришлось врезать для острастки, пуговицы вернуть да отпустить с почётом. Марс воюет со всеми сразу и только сегодня, завтра ситуация коренным образом меняется. Весь флот перекрашивать бывает нужно, чтобы старые враги не раздолбали, да опознавательные знаки по три рубля распродать… Вам бы наши заботы: живёте в своём шалаше, никуда нос не кажете. Одних мирных соглашений на сто лет вперёд пишем, пока повестка не придёт.
– Только поэтому вы не задерживаетесь дольше суток?
– Этого мало? Мы через окно удрали, лишь в коридоре появился запах двух повесток. Просто благо, что корабль под окном оставляем.
– То есть, корыто?
– Ну, для кого корыто... Никто же не знает, что оно летает.
– И не угонят, – подсказал я.
– Вот тут ты, сказочник, прав как никогда.
– Так зачем менять? Летает, никому не мешает. Странно, ведь вы могли и в комнате держать.
Пиара не участвовал в беседе, краем уха услышав реплику мою, покрутил пальцем у виска. Кима-Но не на шутку рассердился:
– За дураков нас держишь? Коли сменится власть на Земле, и заклинание утратит силу, соображаешь? Корабль размеры прежние получит, развалит стены…Староста со свету сживёт, до смерти будешь ремонтировать его хоромы.
– Зато военкомат не тронет.
Кима-Но вздохнул.
– Слабое утешение. Иной староста страшней военкомата.
Честное слово, я старался поставить себя на место марсиан. Что ж тут понимать, им корабль нужен в прежнем виде. Возвращаюсь домой – мне нужен материал, который «легче воздуха». Кроме того, подарок зависает. Про Карту Времени знающие люди наслышаны настолько, что не вспоминать предпочитают. На последнем съезде сказочников первых вопрос поднимали на ребро: если Карту эту никто из присутствующих в глаза не видел, не пора ли артефакт в разряд легенд перевести? Много споров, мнений, версий; одна, по-моему, заслуживает внимания. Вполне возможно, что нынешний владелец Карты Времени присутствовал среди делегатов тоже и собеседников поддерживал аккуратно: когда говорили – карта существует, и он не отрицал. Говорили – нет, и он докладчику не противоречил. 
Итак, самое сложное – разыскать колдуна. Скорей всего, сам не ищет встречи. Водится за ним лихая слава, под видом щедрости всучить умеет в чудесной упаковке завуалированную, долгоиграющую подлость. Ничего святого, будь ты повелитель сектора либо гражданин обычный, околпачит – и поминай, как звали. На гневе праведном процветает банк его. Пусть бы заглянул богатырь какой, пусть и из Нулевого, да враз пройдоху проучил, на место бы подлеца поставил.
– Подержать в руках позволите подарок ваш?
Пиара сонные глаза открыл:
– Не раньше, чем корабль увижу прежним… Я погибаю, Кимано… Ещё два танка справа, нас окружают… Уходим, рви повестки.


Состояние марсиан ухудшалось просто на глазах. Земляне наши навык врачевания пошли припоминать, собрались было кровь пустить, давление измерить. Что мухи сонные, гости соображают из последних сил, сознание заплутало, перепутались в умах события и даты. Пиара выдал что-то из репертуара фронтовой самодеятельности:

«На Сатурне тучи ходят хмуро,
Край суровый тишиной объят…»

– Их на орбиту надо бы забросить, пока не расплющила планета.
– За что она их плющит? – Пролаза изучал потухшие зрачки Пиары, пытаясь тщетно сочинить диагноз. На жёстких дисках раздел «как пользовать марсиан» отсутствовал. – Берендей! Неужели дашь им помереть? Планета наша славится…
– Выводить из себя не стоило её. Думали, не запомнила их рож. Кроме того, подозреваю, заманила их сама. Ведь разобраться если, летать способны, чего ещё? Не спорю, на деревяшке жестковато, да помаленьку можно кочевать. Так нет, явились. Это неспроста. – Замечаю, робот бьёт по клавишам со знаньем дела, точно дождик по отливам окон. Остальные по привычке подключились; ну, не бывает так, чтобы один работал, а остальные прохлаждались, не та порода!
Пролаза все-таки изобрёл диагноз, на калькулятор вывел: «Им климат здешний не подходит. Без барокамеры не выжить. Дешевле утопить». Оно понятно: встроенные программы освобождают от ответа за жизнь пришельца. Кто мог знать, что пункт о гуманоидах следовало предусмотреть в гуманных целях? Опять же, человечество последние влачило дни, кому до пришлых было дело? Да и на Карту мне хотелось бы взглянуть. Может, это ширпотреб марсианских кустарей, по гривеннику за пучок в порту старухи продают. Как сувенир, у нас – за раритет предложат. Аферистов развелось, только держись.
Сжалился над марсианами я, подсунул таблеток упаковку. Кима-Но проглотил для пробы сразу три, результата ждёт.
– Коробейник, что будем делать?
Четверо землян на ответ уповали мудрый, что мог я?
– Всё упирается в колдуна. По доброй воле, антизаклинания не выдаст, назначит цену. У него расценки – не приведи господь. Кто-нибудь хочет в рабство записаться к получеловеку, который удержу в желаниях не знает?
– Так запущено? – Зуммеровед  закончил описание марсиан, пополнив собственную энциклопедию, уточнил название лекарства, какое помогает, да клавиатуру спрятал. – Хотелось бы присмотреться к индивиду. Издалека. На колдунов у меня единственная есть ссылка: «Всё это сказки». И про Синдбадского хотелось бы узнать побольше.  По некоторым данным, он мало чем напоминает человека, скорей ходячая легенда.
– Почему ж? Обычный человек. Один из ярчайших представителей пятой расы. Но многих мы не знаем только потому, что индивидуальный путь они проходят без реклам, чрезвычайно скромно. Синдбадский засветился не однажды, потому соперников ему противник тщательней подбирает. В любом бою Евгений наш поблажек не даёт.
– Вот бы к нему в команду!
– Укомплектована под завязку. – Я уловил тоску. Зуммеровед пока не научился прятать мысли. – Ну, хорошо, приходишь ты: «Возьмите на работу». Что будет дальше? Подумай сам. С испугу вся команда разбежится: железный человек, мало – говорящий. Чудес довольно для каждого отрезка временного. Динозавры наломали лесу, чтоб мы сегодня уголь добывали. Кощей Бессмертный был хорош лет триста или четыреста назад. Задачу выполнил – освободи арену. 
– Но на  самом деле, динозавры несколько задач решали. Уголь – только крыша айсберга. – Энциклопедист готовился блеснуть и удивить познаниями старика, чтоб пригодиться, станет случай.
– В помощники пойдёшь? – спросил я.
До-До возревновал, похоже. Со своей командой он расставаться не спешил:
– Зуммеровед, не слушай никого. Ты же слышал, у каждого свои задачи. Вот пусть берендей сам и справляется с тем, что себе наметил. Так и я могу, помощников набрав, порядок на планете навести. Кстати, сказочник! Не получается в свой мир вернуться да разузнать, чем преставление кончилось. Почил, родимый, мы ж – ни сном, ни духом.
– Да чем обычно цивилизации кончают. Кто ввысь отправился, кто в омут собственных страстей. Закрыт отныне мир тот. Ушёл в бесконечный отпуск.
– А население? Запчасти, смазка?
– Со смазкой я и тут вам пособлю. Я дело стоящее предлагаю. Как колдуна найдём, по одному желанию исполню.
– Врёшь, старый! Верить залётным – хоть перепрограммируй, перестану себя уважать.
Он хочет разозлить меня, До-До.
– Не веришь, стало быть. Давай!.. Твоё желанье угадаю.
– Сумеешь разве?
Есть у меня свой калькулятор, так называемые кубики – древнейшее устройство. О кубиках моему слушателю чуть позже расскажу, представится лишь случай. У всякого мастера свои секреты.
– Бессмертного вновь увидеть хочешь. В новом воплощении, как в новом корпусе. Скажи, что я не прав?
Мне ль не знать? До-До опешил.
– Друзья мои! Кощей успел напоследок будущее немного приоткрыть. Я и задумал разыскать, случись оказия. Это ж если мы живым его найдём… а как узнаем? Где искать? Вот бы кто... – И глаз стеклянный свой нацелил на меня. – Говоришь, колдуна найти? Как ребята, ведь не откажем Берендею?
Пролаза из бардачка извлекал пакет демонстративно, вскрывал печать и пломбы.
– Последний сальник. Без стратегического запаса я не большой ходок. Колдуна искать – не грибы в лесу, поколесить, я чувствую, придётся.
– И сальниками обеспечу, – отвечаю я. Предупреждая коллективную заявку, активировал четыре ремкомплекта, – коробочка под кустиком ближайшим и материализовалась.
Ничтоже сумняшеся, выгоду свою почуял Соискатель:
– Надо понимать, Машу использовать придётся. Интересуюсь, предусмотрим ли некую оплату?
 Зуммеровед напомнил:
– Было сказано: и сальники, и смазка. По-моему, справедливо.
Водитель персональных утешений чаял, не иначе, недобрым оком одарил салагу, да промолчал публично. Раз так, с привычной хваткой До-До взялся расставлять фигуры. Перед новой партией принято воскрешать полки, вплоть до штабного писаря и кашевара. Белыми предпочитал До-До играть, не меньше.
 – Пусть и потратим день-другой. Что о противнике известно? Не молод, это плюс. Фигура короля подходит: малоподвижен. Охраны многовато – перебьём. Успеть бы до рокировки, – где логово его, известно?
Пришлось свои приметы излагать:
– Охраны он не держит. Осмотрительность – лучшая охрана. Иглоид-Поприще никому не доверяет. Обидел слишком многих, чтобы чувствовать себя спокойно в обстановке мирной. Логово его недоступно для выслеживающих глаз, слывёт недаром мастером иллюзий. Как только нос его почует, что пошла охота, средь наваждений деревцем кривым затихнет, пеньком невзрачным, камнем придорожным. Есть в услужении орёл, – прикинется колдун фальшивой кошкой, мелким зверем, орёл перенесёт на край земли, и вам туда полгода ноги бить.
Команда приуныла.
– То есть, практически неуловим. Шахматы не подойдут. – До-До теоретически вздохнул, за подсказкой в калькулятор заглянул. – Н-да, перенести кампанию, в «Морском бою» сойтись. Вижу, тоже не подходит, раз потопленными кораблями может воспользоваться исподтишка. Как ни заманчиво предложение твоё, боюсь, придётся отказаться. Соображения какие у кого имеются, матросы?
Команда налегла на клавиши. Вопрос слишком серьёзный, и нужен правильный – единственный ответ.
– Кощея лучше поискать. По крайней мере, прятаться не станет, – заметил Соискатель, изучив показания младшего брата.
– А если «всесоюзный розыск»? Ведь когда-то получалось, – предложил Пролаза.  – Давай-ка его особые приметы. Год рождения, национальность, профессия и предпочтения. Что ещё? Группа крови, отпечатки пальцев. На женщин падок, любит выпить, курит?
Я оглядел ребят.
– Из предложенного списка ни одной графы я не могу заполнить. Он так устроил, чтобы самое продвинутое государство не сумело своими щупальцами в его бельишке покопаться. Зато любой архив и властная структура совершенно беззащитны перед ним и подручными его. Он многих обязал служить, даже самим себе во вред, таков уж он у нас. Одних имён имеет около десятка.
– Да это просто монстр какой-то! – заключил Пролаза.
– И отличный хакер, – выдал Зуммеровед.
 До-До захлопнул калькулятор в бардачок. 
– Что скажет наш водитель?
– По-моему, напрасный труд. Убьём лишь время, а толку никакого.
До-До обескуражен. Очередную партию предстояло отложить.      
– Как видим, задача нам ясней не показалась. С некоторой дрожью в голосе, я должен попросить прощения, и отказаться от затеи. Как говорит наш примитивный брат, «задача невыполнима изначально, маловато данных».
– Калькулятор, что ли? – спрашиваю я. – Признаться, и не так давно нечто подобное мы уже читали. 
Зуммеровед опомнился:
– Не мог колдун вмешаться прямо здесь и повлиять на решение команды?
– Конечно. Кустиком любым прикинуться ему – раз плюнуть.
Земляне наши по-новому стали рассматривать кусты. Естественная маскировка вызывала подозрение каждой веткой. До-До на Соискателя попёр:
– Тащи свой огнемёт!
– Лишнее внимание привлечём к Машине, – ответит тот.
– Узнать наверняка нельзя, он здесь или это всё предположения ваши? –  уточнил Зуммеровед.
 – Точно вам никто не скажет. Навык здесь особый нужен. Частично интуиция, частично – подсказка от заступников небесных.
– Давай же, берендей, возьми подсказку! – выдохнул До-До.
Я на экран складной кивнул:
– Как дети малые. Лучше на экран взгляните. – Себе же взял на карандаш: «Теплушку роботы называют огнемётом».


Путешественники мои действовали как расчёт зенитной установки: делегацию уфологов завидев, за ними передовые части армии регулярной, наши герои заняли места в Машине, штатного расписания согласно. Зуммеровед свернул экран, До-До походное снаряжение проверил и крепёж его. Пролаза к бою приготовил огнемёт, и на мгновение померещилось, что пахнет жареным уже. Я, безусловно, мог расстаться с ними, даже не прощаясь, да не смог…  Уж больно приглянулись, да и кто поможет, коль колдун пошёл войной? И о Карте Времени сведения пошли всплывать.  Нельзя их отпускать, пришлось прибегнуть к хитрости военной.
Водитель в третий раз проверял контакты, провода и шкалы. Пролаза ликовал; он ведь кожей слышал и предупреждал: это не обычные коровы. Что касается кожи, тут я не оговорился. На память, от последнего хозяина ему достался палец – на ноге, мизинец. В мороз январский имя бывшего, хочешь не хочешь, всплывёт, отзовётся добрым словом. Да и о хирургах дней последних есть несколько слов сказать правдивых. При современной технике и неудачнику случается провести операцию блестяще, пусть и со второй попытки. Как я сейчас сумел, руками ученика-невидимки, Машину вывести из строя не получилось с первой. И об ученике: на связи он со мной и выполняет поручения незримо. Пусть учится, привыкает…
 

Команду уфологов возглявляет командир, это как бы по умолчанию. Группа имела лицо – как бы одно на всех; ради науки не пощадят и жизней.
– Не стреляйте! – послышался голос старшего, – мы не причиним вреда вам. Хотим установить контакт с братьями по разуму.
– Ну, что слышно? – Разжег фитиль Пролаза под своим устройством, осталось по команде надавить курок. Находясь чуть выше, плеча Соискателя коснулся он. Приборы словно издевались.
– Полазил кто-то. Сразу так не скажешь. На переговоры кто готов идти? Давай-ка, братец, ты больше всех похож на человека.
До-До нехотя покинул палубу, а больше некому.
– Потяни время, не подпускай к воронке. Я ещё разок прикину, в чём причина.
Подготовить достойного ученика, как двойника, задача не из лёгких; хороший вариант – он в ход пускает артиллерию твою; случаи, когда наоборот, редки, и вместе с тем, на практике бывают… Двойник телепортировал депешу: «Две недели кряду с уфологами ругались мы, ни одному факту не хотели верить. Как ты учил, сказал им, слово в слово. Военных поднимал не я. Уфологам так надо. Чтобы поспешали впредь, по первому звонку, и не обижали недоверием… Меня? Конечно же, узнали… пришлось им щепку в доказательство нести… конечно же вернул… Нет, учитель, что-что, а с огнемётами я незнаком, как обезвредить, сам придумай. Я тут заглянул… В одной из реальностей ближайших огнемёт пустили в дело, в прочих – не дошло. Хорошо, минуту дай, сам уточню».
Пока двойник отправился выяснять причину, почему Пролаза нажимал курок, глаз не спускаю я с До-До. Иногда понаблюдать полезно, как деревянный разум, только калькулятором вооружённый, потянет время.
 Уфологи расположились в сорока шагах от воронки, наш парламентёр покрыл расстояние за тридцать. Исходя из подручных материалов, До-До написал сценарий. Во-первых, его команду принимают за инопланетян, как минимум, две версии отсюда вытекают: пришли разведчики либо научные исследователи. Просторы Вселенной, космические корабли и тому подобное. Довольно вместительная тема. Итак, До-До обменялся приветствиями, придумал на ходу целый ритуал с приседаниями и постукиваниями в грудь. По примеру землянина, тоже протянул руку и «усвоил» жест рукопожатия. Затем, для пущей важности, произнёс несколько диковинных слов, чтобы не разочаровывать старшего уфолога: «Дйде правбга и блзко набдутмо».
Старший уфолог представился:
– Очень приятно. Иван Терентьевич Сёмушкин. А не могли бы вы поискать другой язык, чтобы мы поняли друг друга?
– Оу, ещ! Ми на Зимля. Зачем войскар окружать.
– Это запланированные учения, согласованные с министром обороны задолго до Нового года.
– Вамы творог надоесть. – Судя по всему, До-До уверенно входил в роль пришельца, которому нужно немного времени для адаптации с языковым барьером. В таких делах главное не перегнуть палку. – Ми есть исследовать планет на предмет сотрудничить. Какой новость вас одолевать?
Двенадцать уфологов кружком расселись, чинно да причинно, и стали  колдовать с приборами различной величины и тяжести, одновременно. До-До вычислил магнитофоны, осциллограф, микрофоны и аппарат времён войны холодной – полевой и, время от времени, телефонный. Начальник связи округа оказался в среде уфологов полоумных с заданием конкретным. Для того и китель вывернул наизнанку, чтобы знаки отличия бросались в глаза поменьше. Фуражка подверглась такой же процедуре, поэтому представляла собой зрелище не для слабонервных. До-До даже сделал глубокомысленное замечание: «Однак, чемуго нисдел зарадиродин».
Иван Терентьевич наотрез отказался изучать язык пришельца:
– Нет уж, давайте общаться на более понятном языке. Тот, на котором вы говорили до сих пор.
– Оу, ещ! Ми на Зимля. Зачем войскар окружать.
– О, нет, этот вопрос мы уже обсудили. Давайте поговорим о цели вашего визита,  – попросил Сёмушкин. 
– Цель визит. Дорогой удовольствий. Понимать я сказать.
– Ну, куда ни шло. Что вы подразумеваете под «дорогим удовольствием»?
– Для чемуго земляни жить. Что важний на первый. Ми видеть Бог, вы ни видить. Вы куда иди. Ми туда ходить, бежать назад. Страна совет, не ходить.
– Что именно вы хотите найти у нас?
– Оу, ещ! Цющего заонолоняшесь. Спераведливост. Нет он, не ждать счайстий.  Вам нушен помощ. Один желаний исполнять. Творог надоесть.
Земляне собрали совет. Мнений было много и разных. Поставки творога уфологов не очень заинтересовали. Человек с телефоном нашёлся первым, поскольку советчиков у него было побольше, да и постарше в должностях:
– Вы сказали про исполнение одного желания.  Так вот, сегодня утром нас ограбили двое неизвестных, то есть, местный банк. Особые приметы – два шустрых существа, похожи на бананы. Умеют разговаривать не хуже нас. Если вернёте деньги вы, поляну накрываем мы. Все-таки День зарплаты.
– Ну и болван!
– Полный идиот, – загалдели хором уфологии. Если на миг представить, что Счастье целой планеты – это некая желеобразная субстанция, точно надувной шарик с водой, то ОНО только что побывало у них на ладонях. С кратким визитом посетило, да испарилось. Примерно, как газ в кристаллах, поднятый со дна Байкала. Ребята взяли в кольцо выскочку, и намерения у них показались мне не слишком дружелюбными. Ради науки, они готовы вывернуть наизнанку всё, что ни попадёт под руки. А там, как мы знаем, имеется кое-что.
 – Первый, первый! Вызываю огонь на себя!


Виноват, я дал маху. Отмотал плёнку чуть назад да ученику ножницы вручил. Он у меня парень что надо, чикнул там и тогда, где и когда необходимо. Вот только с набежавшим вопросом я не знал, что делать. Помощника вновь на задание отправил. В воронке прозвучит вопросов ряд, более привычный для слуха телезрителей. Прямая трансляция допроса может оказаться познавательной. Разумеется, самые отборные эпитеты, вполне уместные для случая, придётся опустить, дабы слушателя не оскорбить.   
– Где деньги? – приступил к допросу мой двойник.
– У землянина, который пообещал превратить корыто в космический корабль.
– Где землянин этот?
– Заснул на скамейке. Ждём, пока проснётся.
– Наверное, он сказал, что сейчас купит состав, который сделает его всемогущим?
– Так и сказал, две бутылки. Там немного осталось.
– За мной. Если деньги найдём, то этот мир станет чуточку счастливей. Или уродливей, – уж как получится.
Под прикрытием двойника, марсиане оставили воронку и потопали в населённый пункт Заямное.


О, незабываемый, несравненный посёлок Заямное! Из особых достопримечательностей можно назвать Управу и банк на центральном перекрёстке, кроме того, магазины винные – на каждые сто шагов один. Воинская часть под видом забытой богом деревни. «Приседатель местный узнал о ней из последней сводки полевых работ: здесь они отменялись вплоть до особого указа Верховного Совета о введении налоговых деклараций для посещающих планету без предварительного уведомления», – подсказывает нам бегущая строка. Иногда забавно узнавать новости прежде, чем их озвучит диктор. У моих кубиков есть и такая функция: в любой местности можно сразу подключиться к местным СМИ. Но, стоит выключить экран, иная реальность окружит нас.
Однако населённый пункт заметно ожил. Зарплату выдали? Нет, что вы, опять инфляция не подкачала. Так может, водкой да вином решили выдавать? Вон их сколько граждан с посудой непочатой… пробки отлетают прямо на ступеньках. Да нет, кому-то повезло: проснулся – денег полные карманы. Всех желающих угощает. В основном, это люди с выправкой военной. Кажется, большинству по душе пришлась новая форма ожидания зарплаты. Добавим: мимо женских рук ресурс невиданный может проскользнуть… Так это бедствие уже национального масштаба. Что ж делаете вы, люди? Марсиане на Земле, а вы – не в оптические прицелы заглянули… Нет, марсиане это полбеды. До них тут приземлялась сила тёмная, она-то и воздвигла ликероводочные заводы. Врага никто не разглядел. Похоже, всех устраивает положение, казна-то наполняется, и ладно. Ой, лихо-лихо! Под корень мужика сведут казны повадки. Ой, лихо-лихо… это ж какие годы? Союз хоть создали какой, чтоб было что разваливать потом? Номер реальности кто-нибудь сообщит уже? Мне эта неразбериха ни к чему!


Хорошие мои, с деньгами воротились – недосчитались малость. Едва ли половина, пересчитали – треть в наличии, в четвертый – только четверть. Не деньги, право, а вода, и далее считать куда опасней. Уфологии в воронку лезут, этот Сёмушкин настолько обнаглел, что диких роботов совершенно не боится.
Не вдруг начальник связи округа узнал налётчиков, полез из кожи вон:
– Это они! Отдайте нам преступников, иначе мы нанесём упреждающий удар из всех калибров!
Ученику гляжу в глаза. Ведь мог марсиан под невидимости покровом провести.
«Забыл, учитель, извини».
Выкручивайся сам.
Второй раз повторять не нужно. И новое задание, в нагрузку:
– Ты там разведай заодно, кто заправляет здешним государством: какой тут строй да кто чем дышит. Пока с уфологами уладим, там не засиживайся особо.
Своим парням я намекнул, что отлучусь в невидимость. С безбожниками от науки общего языка не нахожу, пусть опираются на свои костылеобразные законы. Упало яблоко – ура! Ах, скорость света, ах, непревзойдённая величина. Пересадку органов даёшь, чтоб пережить Мафусаила… Не таких видали.


Для всех, кто о моём существовании знает, я отлучился, прочим я мерещусь мимолётной тенью. Как среднестатистический бригадир, всем работы задал, чтоб время выкроить для личных нужд. К корыту марсианскому приблизился, захотел прикинуть, где Карта Времени храниться может.
Бревно сплошное наблюдаю, выдолблено углубление для белья… ну, то есть, для посадки. Есть руль и кнопка запуска; бардачка не вижу, да и в заклинания словах ни про багажник, ни про сусеки потайные не говорилось вроде. Колдун предусмотрел, фокусом каким досуг разнообразить мой. Знал ли он про Карту? Вряд ли. Иначе б марсиане на цепи сидели в подземелье лютом да с жизнями по капле расставались. А так – гляди, даже взяли кассу. Бюджета из, день в день зарплата: явилась и была изъята. Для рядового совпадения признаков негусто, – простого обывателя впечатлит и сумма, и кажущаяся лёгкость. Стало быть, мерзавец свил гнездо неподалеку либо наблюдателя приставил. Со мною выйти в чисто поле для поединка честного он не отважится, проверено не раз. Но месть свою лелеет и ловит всякий миг удачи. 
Шесть ворон как бы ненароком оцепили местность, седьмая лучше всех замаскировалась, сразу и не скажешь, что жерло пушки приспособлено для этих целей. Вот бы донесли про Карту: стоит из неё наживку сделать, – сам примчит, за прошлые баталии прощенья спросит, покается.  А что, хороша идея. Эй, ученик, поторопись, на сто рублей задумка родилась.


В воронке вдруг ходуном земля пошла, и дрожь земли ничего пока не обещала. Вояки к нам тоннель ведут, колдун ли захватить врасплох собрался либо Приседатель местный на вертолёте сельхозугодия проинспектировать решил, узнаем скоро.
– Без паники! – вскричал Пиара, оседлал корыто. Кима-Но бросился к нему на помощь, деревянный двигатель расторопно запустить помог. Без выхлопа, без шума, они поднялись в небо, а там уж вертолёт их караулит. Сам Александр Лукошко, с иностранным мегафоном:
 – Немедленно покиньте воздушное пространство, пока я являюсь гарантом безопасности пространства. Попросту говоря, я тут властелин. А это что я вижу, дырка? Выражаясь научным языком, воронка? Я тут готовлю новое экономическое чудо, а вы мне дырки в колёса. По какому праву дыру оставили на поле? – спрашивает тот, кто пилота старше, ибо должностью не промах. – Приказываю: спуститься вниз и вручную удалить воронку. Именно вручную, я так это дело не оставлю и беру под личный контроль. Иначе против вас введу штрафные санкции и эмбарго таких масштабов, что мёртвые в гробах перевернутся. Я не позволю нарушать мирный покой наших граждан никому, особенно – если учесть расползание мирового кризиса и продовольственную безопасность страны. Мы вам не какие-то самоучки от сохи, мы вполне циливизованная нация, как бы там ни  дышала заграница в наши потные затылки.
Лично я давно не удивляюсь, как в каждом временном отрезке уживаются герои и проходимцы; всякий жулик непременно совершает «подвиг», чтобы завоевать доверие электората, а дальше дельце ловкое помчит по маслу. Но о том приезжие вряд ли догадываются,  специфика – хлеб братии учёной. Поскольку некоторые экономические познания марсиане получили в своё время, то открывать второй фронт сочли решением не лучшим. Хотя напрашивалась мысль об устранении преграды одним нажатием на кнопку; в конце концов, не могли они отправиться сюда, оружия не прихватив. Марсиане без оружия, на мой взгляд, подрывают собственный авторитет. Как река без берегов, как без рогов корова.
Марсиане, однако, подчинились. Что ж, можно и назад, тем более, что команда чудаков престранных не проявляла признаков беспокойства: в железных латах, на лицах – ни страха, ни упрёка. Что остаётся марсианам? Иначе говоря, учись у местных, бери пример – и тебя покроют беспримерной славой. Правда, этот усатый дядька с вертолёта дорвался до громкоговорителя, как и до возможности  поучать:
– Я вижу, вы окончательно обнаглели. Чтобы к завтрашнему утру заутюжили все места, куда приземлялись. Я требую Валдайскую равнину, и разбираться не стану, кто нагадил, мне достаточно поймать одного. Даже не надейтесь увильнуть, я беру дело под личный контроль, хотели бы того. Я никого не пугаю, это мой принцип, если угодно, и я от него не отступлю. Если же мне доложат, что ваши действия спонсирует оппозиция, то за жизни ваши не дам и жетона на метро...


Винты будоражили окрестность, речь не прерывалась два часа. Должен признать, я всегда считал, что для конкретной точки Вселенной довольно и одного сказочника. Здесь, видимо, провидение вмешалось. Да и сказочник сказочнику рознь. От таких, как я, вреда нет. В отличие от разных самозванцев, кто научился речи разводить правдивые как будто. Уж сколько проходимцев повидали, а им всё нет конца. Одно усвоили: как только о народном благе заговорил который, пиши – пропало, до дела точно не дойдёт! 
Этот псевдобог на вертолёте стал удручать; двойник охотно бы с пилотом посоревновался в управлении рулями, да с заброской наблюдаются проблемы.
– Хотите, мы прогоним этого аиста с мегафоном?
Воспряли марсиане, забыв на минутку, как их плющит:
– Кажись, это местное начальство, – сообразил Пролаза. Кима-Но соображал получше:
– Только скажи, что надо.
– На корыте своём подлететь к винтокрылой машине, до уровня двери, там в дело вступит естественный отбор.
– И тишина наступит?
– Слово берендея!
 

Сказано – сделано, «десант» был доставлен на борт, хотя о том, кроме меня и пилота, больше никто не узнал. С поверхности планеты странное поведение полковника ВВС было замечено даже людьми из оцепления. Вертолёт делал порывистые скачки, точно разъярённый пёс, ограниченный длиною цепи. К удивлению большинства, полковник вскоре выбросился из кабины, аккурат над копной сена, и его судьба как будто уже никого не интересовала. Всех занимал вопрос: осмелится ли единственный пассажир приблизиться к рулям, как осмелился встать у руля государства; ведь, по их мнению, на борту больше некому это сделать… Разве не так? К рулям иной рванёт – только пусти меня, не покалечу; и первый столб, и два кювета – наши...
Вертолёт боднул невидимую преграду, торс выровнял по горизонту и повернул на юго-запад. Реакция ожидаемой была, – вздохнули обыватели: «Осмелился наш приседатель! Кто бы мог подумать?»  – «Коли жизнь дорога, не только за рули возьмёшься».
Двойнику запрос я приготовил, хотя ответ напрашивался сам собой. «Что ему сделается? На полу сидит, у денежного бога своего клянчит что-то да на рули таращится, не мигая. Понятное дело, я в невидимство ушёл». 
– Небось, сердечный, волнуется о миллиарде, который заработал на продаже газа предприятиям страны.
«Не про деньги, гораздо прозаичней. О приземлении молитву сочиняет».
–  Так приземли где-нибудь подальше. Ребятам я передышку обещал.
«Не изволь беспокоиться, сколько керосина хватит».
– Особо не увлекайся. К селянам выведи, чтоб не пропал.
«Вовремя подсказал, учитель. В болото окунуть его собрался. У них южнее топи непроходимые почти. Позволь, он кому-то нужен?»
– Не поверишь, ныне живущим.
«Он же обманщик первый!»
 – Именно поэтому. Чтобы научились различать, кому вверяют судьбы. Конец связи. – Ладно, пора другие направления прощупать. И призвал я марсиан для обстоятельной беседы.
Пиара уже не покидал корыта, был плох совсем. Кима-Но практиковал приём таблеток, с помощью которых кровеносную систему подгонял под местные стандарты.
– Ну что, голь перекатная, прямо говорить готовы?
– Препятствий мы к тому не наблюдаем. Как не наблюдаем активного желания помочь. Значит, всё это сказки про отзывчивость землян. – Кима-Но подчеркнуть хотел, что независим более, чем внушить собрался. Они сговорились пустить в дело новый план.
Ах, вы, несчастные спекулянты!
– Говоришь, активного желания? Сами-то многим помогали даром?
– Мы же объявили цену, – Кима-Но осмелился напомнить.
– Именно такая в сомнения повергает. Пока с уфологами теряли время лучшие представители пятой расы, взглянул на карту вашу я. На Карту Времени. Откуда, если не секрет?
– Не может б… Ладно, проехали. Там, где её взяли, не найдёшь уже.
–  Готов поспорить. На том же месте уж стоит другая. Чуть новее. Те же два винта и те же стрелки.
– Ты этого не можешь знать…– Кима-Но на минуту погрузился в размышления. – Ну, допустим. Тот человек наладил выпуск, спрос огромен, но это и не близкий свет. А тут готовая, бери!
Вот как гостей из дальных далей утешать – и не обидеть, и провести ликбез?
– Тот человек надул вас. Сказать вам, почему? Сколько веревочке ни виться, обманщик повстречает более опытного коллегу, непременно. Закон не обойдёшь. Любопытно, сколько он содрал за циферблат.
– Что ты несёшь, сказочник? Прибор функционировал, его слова подтверждая всякий раз. – Пиара места не находил, седалищем трамбовал освоё корыто.
– Ах, бой курантов, каждые четверть часа мелодичный перезвон. – Я уже веселился от души. – Вы первые к нему с вопросом обратились, примерно так: «Мы слышали про Карту Времени, где-то на Земле она имеет место». – А тот в ответ: «Как вы нашли меня?» – и вы купились. Случилось чудо № 88.
Руками голову свою обхватил Пиара, от души раз семь уронил на руль. Видимо, о чём-то вспомнил и горько сожалел сейчас. Знать, разорительную платили цену, а получили «пшик» – не первой свежести воздушный шарик.
Кима-Но не желал мириться с поражением.
– Почему ж вы сами не покончите с проходимцами, коль знаете, где они и промышляют чем?
– Властям Марса впору задать этот же вопрос. Что касается местных проходимцев, то за ними ничего худого мы не замечаем. Как порядочные граждане, они живут, налоги платят, субботники не пропускают. За что судить? Подлинный талант проявляют в случаях, когда менее талантливые проходимцы с планет соседних являются сюда, с намерением померяться силой, мышцею потрясти.
– Как это? Иными словами, вы готовы сразу отразить агрессию, от какой планеты она бы ни исходила?
– Зачем же сразу? Часа два на раскачку дайте. По большому счёту, ваш случай сродни забавам древним. Является из земель соседних, а то из дальних богатырь  – зачастую, беглый ученик либо вольный самоучка. Выходит в чисто поле,  клич вопит: «Ну, который посмелее тут?» Случалось, сорок дней надрывает горло, пока не надоест кому из местных. Лотерея быта, кому что выпадет: двуногого остепенить либо оскопить трехглавого, – дело-то всё равно делать. А то совсем новаторский был случай: график составляли, кому к калиновому мосту идти. Удобная форма проживания: не твой черёд – и внимания не обращай. Однако, если очередь твоя, то устранить источник шума любой ценою постарайся. Как результат: чтобы сражение провести с любой формой агрессии, хошь не хошь, форму поддерживать придётся. Потому и нет переводу богатырям в краях наших. Нам только два часа дай... когда иным довольно циферблата.
Кима-Но пригорюнился:
– Выходит, сегодня очередь тебе стоять?
– Просто вам не повезло, что на меня попали.
– Как и прошлый раз?
– И в прошлый раз, выходит.
– Ты вездесущ, сказочник?
– Преувеличение. Я там, где больше пользы принести могу.
– Феноменально! – Кима-Но вновь в свои расчёты погрузился. – Значит, Карта Времени тебя не интересует. Мы для тебя старались. 
– Ой, врёшь! Да эдак складно.
– Хорошо, запасной есть вариант. Прямо говоря, имеем луноход.  Первый советский образец подскочил в цене, ты не прошляпишь скидку?
– Вам же самим он нужен. Заказ исполнить подрядились чей-то…
Забавный намечался оборот: погреть варежки на доставке лунохода отважилась детвора, попутно отремонтировать корыто.
– В расторопности вам, ребята, не откажешь.
– Почему не заработать? Частная коллекция нуждается в пополнении экспозиции постоянно. Экспонат на огородах не растёт. В лютую глухомань приходится в внедряться, – тебе не снилось. – На соотечественника марсианин коротко бросил глаз. – Не майся  дурью, возьми таблетку. Видишь, я довольно сносно процветаю.
– Процветай уж как-нибудь без меня, тошнит от нравоучений.
– Говоруна убрали, чего ещё?
– Всё равно тошнит. Злой дух его речей остался, пусть бы ветерок подул. – Пиара героически держался, моля своих богов, которые далече.
– Организуешь скознячок? – Кима-Но за товарища просил, и такое в сущности бывает редко. Как ни уважить? Со стихиями давно налажена работа, контакт на каждом уровне согласован, и стоит лишь послать Запрос… За каждым словом и жестом следили марсиане  , запоминали, чтобы повторить. Силу Слова им доказывать уже не надо; местного мата школу они оставили за плечами, как разрушительную силу. В прошлый раз оба матерились через слово.
Имея зрителей необычных, у стихий я попросил немного. На ту беду, впервые получил отказ: говорят – работы много, в американских штатах возмездия подряд взялись поднять, а там объёмы на сто лет вперёд. Не позавидуешь судьбе простых американцев: государственный шакал успевает в каждую дыру нос сунуть. Где нефть – там демократические нормы попирают; военные порядок устанавливают свой, зато на родине рядовые граждане платят дань многочисленным катаклизмам.
Ученик вернулся. Пешком – сдал власти местной на руки говоруна, да те не признают: без вертолёта, без охраны, говорят – настоящий самозванец, хоть здорово похож  причёской, тембром голоса, обязательным набором выражений. Но поддакивают с оглядкой, пока по своим каналам проверяют подлинность героя.
– Хоть накормили, Никодим?
– На довольствие потёмкинских деревень рассчитывать негоже, люди знают каждой крохе счёт, и лишний рот там равновесие нарушит.
– Но если знал, зачем чиновника туда отправил?
– Пусть от трудов своих хлебнёт. Недальновидной политики плоды вкушают рядовые граждане, когда у слуг народа ломятся столы.
– Погибнет ведь.
– От здоровой, пусть и скромной пищи? Есть ягоды, в конце концов, грибы. – Никодим сдаваться не умел. – Правда, налог на ягоды, грибы он сам и учредил. Казна трещит по швам, осталось воздух оценить да с молотка пустить.
– Это как?
– Народу обещал пересажать ворьё, да сам пригрел.
– Достоин он нелестных многих слов. Кому легче, если произносить их? Пусть уж доводит дело до финала.
– Ему желают скорой смерти люди, и случай – лучше не придумать…
– Коль таким не побрезговал народ и выбрал, не имеем права. Не вмешались бы теперь – тогда никто не упрекнёт.
– Мало – эти на нашу голову свалились. – Никодим едва сдержался, чтоб не отвесить оплеухи марсианам. Как было всё понятно и прекрасно до прибытия гостей, – я понимал его, но надо из реалий исходить.
– Думаешь, я позором голову свою покрыть намерен? Давай подумаем.
– Для начала, надо бы оцепление удалить. На каторгу смахивает сильно.
– Иерихонку в ход пустить? Да будет тебе известно, Никодим, против воплощенцев это оружие применять не должно. Вот если маг который оживит кладбищенскую плоть да выведет за ограду…
– Я и не предлагаю! Зарплату надо выдать, военные и сами снимутся. В Заямном пир горой пойдёт, три дня никто мешать не будет.
– Зарплату? Каким образом? Прикажешь мне кассиром притвориться, по ведомости выдавать? Кроме того, не наблюдаю нужной суммы.
– С твоими-то способностями, учитель, …
– Ну-с, хорошо, размножим. Но как я отличу, кому поддельные вручать?
– У тех, кому неймётся горло промочить, внешность говорит краше языка.
Нет, то, что он напорист, Никодим мой, спорить нечего. Он считает лучше, проще и быстрее. А ведь это дело:
– Будь по-твоему.


Пейзаж располагал к высоким строкам. Подразделения стояли в очереди примерно через полчаса. Командиры, конечно же, с подозрением отнеслись к новациям финансовой системы. Чтобы в полевых условиях, с отсутствием формальностей… Но денежки нужны и командирам.
Красны девицы по зову моему явились, Никодим проинструктировал, как себя вести, подобающим образом их приодели, наличные вручили. Сторонний наблюдатель сказал бы так: «Десять кассиров справились с задачей в полчаса, а мужская природа такова, что приобретения новые в дело запустить немедля алчет». Приказ из округа, голосом Никодима, пришёлся очень кстати: «Отбой. Подразделениям вернуться в места дислокации».
На пике настроений связист из штаба звал уфологов с собой, те наотрез, и всю ответственность за собственные жизни, вместе с приборами, взвалили на себя. Взревели двигатели, заскрежетали траки – пыль столбом, и дело в шляпе. Сей мир тем и прекрасен, что не перевелись мечтатели и понятые.
Мы ж с Никодимом знака ждали.
Когда колдун уразумел, что разваливается на глазах его афера, он там, на своем НП, небось кулаки себе отбил. Я ничуть не сомневался в авторстве проекта с окружением, нам важнее сделать вид, что верное найдём решение, каких преград ни приготовит случай. Когда взбешён колдун, мы отдыхаем, так уж повелось.
Тю! Вон и чердак поднялся пылью, вот где засел голубчик. Ну, теперь-то не соскочишь!
 – Никодимушка, давай туда. Глаз не спускай. Мерзавца в кандалы, в те самые, и приведи ко мне. Я стол пока накрою.
– Это дело! Кишки марш играют.


Отсутствие Никодима затягивалось, но я другого и не ждал. Стоит появиться мне, Поприще сопротивление прекращает, свидетелей тому довольно. Важнее Никодима натаскать, таланты возродить. Между нами если, так был Никодим учителем моим, состарился и мир покинул в час свой. Ко мне вновь учеником пришёл, и впредь всё повторится, пока не погаснет Солнце.
Вот и депеша подоспела: «Учитель, со спрутом справиться не могу. Шесть пар рук, и я не разберусь, настоящие какие». – «Раз так, за бороду тащи. В противостоянии нашем похожий случай место знал». – Себе же на заметку взял: коль повторяется противник, первый знак: стал выдыхаться. Не мастерство оттачивал, а достиженьями наслаждался. Удел ему подобных.
– Возьми, в конце концов, пилюлю! – Мой совет Пиарой был услышан. Возможно, кто-то скажет – вожусь с ними чего ради? Нюх пока не подводил: недоговаривают марсиане. Циферблат подсунули в качестве проверки. Про Карту Времени нечто такое знают, без чего мне не добыть её. – Ну и? Полегчало?
Кима-Но осмотрел дружка, зрачки изучал с профессиональным интересом:
 – Будет жить! Просил ведь, этакий упрямец! Таблетки для нормализации давления земляне изготавливать умеют, местный опыт перенимать пора, а не отрицать, как красную пропаганду. Ой, а кого это там несёт?
   Я не стремился опережать событие, марсианам предложил:
– Чтоб не мешали, для изучения уфологам подбрось корыто. То есть, корабль.
Пиара повеселел, возродился прямо:
 – Гарантию даёшь, не спалят?
 – К сведению невежд. Такое дерево, как это, в огне не горит и в воде не тонет. Да и не настолько уфологи бездарны. Ты, главное, их приведи в восторг, попорхай в фокусах да с форсом приземлись. Не подкачай.


Кто бы сомневался? Марсиане прирождённые пилоты. Простор небесный был в их распоряжении полном. «Свеча», «курбет» и «мёртвая петля», в подарок – «псевдосалют» и «схожденье в точку». Я сам залюбовался и поймал себя на вопле, готовом с языка сорваться: «Требую продолжения банкета!» Только б репортёра из газеты местной не привлечь внимания: после подчистку придётся проводить.
Вживую надо видеть это. Иван Терентьевич Сёмушкин долго тёр глаза, родным отказываясь верить. Далеко не всё объяснить способна современная наука. Дай на денёк им колдуна, да в настроении боевом, – научные тома и теоремы полетят в огонь. Частично это сделать надо было уж давно, да планы Времени не нам менять. Всему свой срок.
Но вернёмся к марсианам. Пиара предоставил заинтересованным лицам образчик космической техники, провёл экскурсию, ответил на вопросы. Потом вернулся к нам.
 – Колдун у нас в руках, – объявил присутствующим я. Всех поднял на ноги, не исключая настроенье. И только опустевшее небо оставалось равнодушным.
Никодим остановился на краю воронки, не выпуская бороды, как и продолжения её. В видавшей виды мантии, на локтях протёртой, украшенной золотистыми звёздами из фольги, гений злобный стоял рядышком с учеником моим. Сверкал очами, аки лазерами, по воронке старец, как будто жертву выбирал.
Опомнившись, народ столпился вкруг него и Никодима. Они ещё не знали, что за человек-поимщик:
 – Я двадцать два раза предлагал Всесоюзный розыск объявить, никто не услышал. Рад, что обошлось. Это тот, кто нам нужен? –  Пролаза пленника окружал заботой. – Пить хочешь? Свежий яд, одноразовый, для одного вдоха...
До-До с Соискателем порылись в кошельках, к Никодиму подступились:
– Что за проходимца просишь?
– Шапку самоцветов с окороком. Шутка. Если серьёзно, то этот малый семь лет подряд может нобелевскими премиями распоряжаться, стоит подпустить. А разозлить его, так два чернобыля переплюнет. – Никодим опомнился: для уфологов чернобыль ещё не стал притчей во языцех, роботы радиацию игнорировали, как факт. Меж тем и мне про обещание напомнил, да так – комар носа не подточит. Походный вариант, чтобы сказать точнее; отбили мы с Никодимом эту скатерть-самобранку у колдуна, случилось обнаружить. Самом собой, Поприще кого-то облапошил и ушёл с нею; тут дело принципа коснулось: не твоя, поэтому мы увели у него. И пусть у меня побудет, пока объявится хозяин.
Бороду я перенял. Разумеется, невидимой рукой, иначе Поприще в копилку новую обиду заточит. На отступление нет времени, так что буду краток. Коль сходятся представители разных школ, то уважение проявлять к противнику стороны обязаны максимально. Иначе мир опустеет наполовину. По правилам, коль колдун в моих руках, для непосвящённых пленник кажется относительно свободным. Он волен сесть, прилечь, и эту видимость готов поддерживать до той поры, пока борода его в моей руке. И стол, за которым силы черпал ученик, для других пока невидим. В сорока шагах от машины развернули мы скатерть-самобранку с праздничным меню, – пусть подкрепится, заслужил.
Парни мои пленника засыпали вопросами: ты настоящий колдун? А что умеешь? А сделай доллар к местному рублю – десять к одному.
Поприще помалкивал. Разумеется, с невеждами не о чем толковать, разве проучить, представится случай. А то претензии к талантам сочиняет, напрягает лоб: как улизнуть и с бородой остаться?
– Про Карту Времени спросите лучше, – подсказываю туристам. 
До-До последовал совету. Ответа не услышал, но таки правило мы соблюли: пленник знает, что нам нужно. Во всяком случае, благодарности кивок в мою сторону отправлен был. Ему решать, какую тактику отмести, к какой прибегнуть. И ещё два слова для прояснения картины в целом. Чует Поприще нутром, как летят отсюда вести: «Берендеи взяли в плен самого Поприще, стоило сунуться на их территорию. Мало – взяли, так за бороду проклятого таскают!»
Такого поражения неприятель не ожидал, как видно. Тот, кто правил до сих пор, посмешищем стал для подневольных. То-то пир закатят слуги и день в календарях пометят. Молитвы, слышу, долетают: «Ну, теперь-то не отпусти. Устрой Донбас ему!» Ответить мог: пока не изживёте собственного рабства, богатырей не ждите, не зовите. Ответить и услышать – мало, трудней исполнить. Ты отработал смену и с чистой совестью удовольствиям предался. Нам с Никодимом раз в неделю редко удаётся. Вот и теперь загадка набежала; представим на минуту: на часах я, день и ночь, с бородою в кулаке. Сутки делим на двоих – всё равно комфорту мало, – это без ремня портки.
Смекнул Пролаза, предложил свои услуги – давай, дескать, я покараулю. 
Он покараулит, как же. Упустишь, говорю, через три минуты.
– Даже если зубами в бороду вцеплюсь?
– Как только задумаешься о чем-то своём, он и уйдёт. Спасибо, дружище, именно сейчас мы не имеем права рисковать.
Пленник, кажется, решился:
 – Покормить пора, раз взял.
 Летописец утверждает: «Никодим хватает столик, с угощением спешит официальный трудоголик, и костюм – как только сшит. Я меню ещё не видел, но клиента не обидел; глядь на блюда – нынче праздник: «повар» наш – большой проказник. Самобранка, знать, сама вышла из режима скуки, засучила рукава; в печке уж трещат дрова, тесто зреет – рук не видно; к слову, лишь одно обидно: редко мы её тревожим… У жены есть острый ножик, – вмиг порежет, отвернёшься: «Что над рухлядью трясёшься? Не хозяйка ль я тебе?» Конспирации азы практикуем ежедневно, прячем от ревнивых глаз, чтоб включить – пристанет случай. Вот сегодня пригодилась, с молью воевал недаром. Пусть порадуется узник дыням, персикам, лещу… Надо бы надеть подгузник: ведь в кусты не отпущу. В прошлый раз так и ушёл, подхватил его орёл».
С летописцами тягаться пленнику резону нет:
– Ты б маленько отпустил, бороду-то, дай поесть.
– Не вопрос. В кандалы затянем руки, коль согласен. еж
 – Будь по-твоему. Мир прекрасен. – Поприще  свои беседы затевает для победы, может задурить мозги, глядь – его уже ни зги. Только есть одна управа – неподдельная забава. Никодим несёт оковы, колдуна берёт в обновы, крепко за руки держит:
– Что не весел? Не убит!
Там же: «Кандалы ковал кузнец – старый, нашему отец. Жаль, секрет не передал: изготовил – и упал, смертью лёгкой отошёл. Вот бы кто секрет нашёл! Видно, день особый был, сталь сама вливалась в формы, – без финансовой реформы трудно с Небом говорить. Если не к тому с вопросом, могут просто зашибить.
Колдуну что остаётся? Над закусками трясётся да губами шевелит. Р-раз – и блюда цвет теряли, фрукты, овощи увяли. На столе, на все концы, лишь солёны огурцы. Изобилию не рад – строит собственный парад».
 Я к столу, так, между прочим, как считаю огурцы:
– Познакомься, Иглоид, это марсиане. Прослышали о тебе, заехали по пути. Не верят, что встречаются таланты…
– Не умею в кандалах, кроме того, нужны особые условия. Я сейчас не в лучшей форме.
– Было бы удивительней услышать обратное.
Колдун выплюнул на ладонь остатки огурца:
– Прямо говори, чего надо? 
– Гости сомневаются, что словесной формулой можно изменять не только форму предмета, но и его содержание.
– Это их право. Что ещё?
Пиара выступил из коллективного окопа:
– Разве этого мало? Хорошо, не надо содержания, измени форму!
Колдун ломался. От заказчиков отбоя нет, по части демонстрации чудес он один из первых. Грешат мимолётностью и хрупкостью конструкций, за редким исключением. Уж друг друга мы изучили малость; как станет уповать на старость, называть причины, почему не может, то скоро даст согласие.
– Да стар я, давно не практикую. Молодых ищите. Они дворцы в одну ночь возведут вам, царями сделают да окружат принцессами. Разве сам Берендей снизойдёт.
Мы с Никодимом впереглядку ухмыльнулись. Вот для слушателя ещё пример: скатерть нашу, самобранку, небрежением оскорбил. Просто удержу не знает, даже будучи в плену. Провоцирует скандал – вдруг от слов моих горячих хватка станет чуть нежнее.
– Затеваешь ты напрасно, нынче номер не пройдёт.
– Ладно, к делу. – Поприще расслабил члены, взглядом смёл соленья в рот; вот теперь приятель сытый к обсуждению готов. – То ли глаз стал подводить, не замечаю, что за выгода мне светит, если память напрягу да предметам формы новые задам. 
– Скромность не к лицу тебе, Иглоид.
– Отпустишь разве?
– Не хотел бы, но давай участие твоё рассмотрим. Заклинание подсунул, знал заранее как будто. Ты силки расставил ловко, марсиане в них попали. Я ж остался виноват.
– Погоди, Берендей, формулу не я произносил. Мог и не воспользоваться. Камней довольно на дорогах, но ведь проходишь мимо.
– Правдой кажется, да мнимой. Бомбу умник изобрёл – славы тленной ореол. Порох, динамит, фугас – ручки чистые у нас. Больше чьей вины, скажи? В детстве я метал ножи. Есть метатель и изобретатель.
–Хорошо, решили спор. Я улажу этот вздор, марсиан мне подавай, я хоть с них сорву процент. Один момент: кто за угощенье нынче платит?
– Твой карман не оскудеет, тех же, кто за мир радеет, мы легонько тряханем.
– Молодец! Ну, всё при нём. – Поприще налёг на лесть.
Летописец сообщает: «Как же тяжко слух отвесть, если ты не подготовлен. Относительно условен механизм защиты плоти. Есть у глаз доспехи – веки, можно рта не открывать. Против факта не попрёшь: нос и уши беззащитны, – всякий шаг врага просчитан. В чем заложен высший смысл? Звуки, запахи твердят, чтобы уходил смелее. Ноги могут и спасти, и в ловушку привести. Разум, стало быть, главнее? Повсеместно наблюдаем: то ликуем, то страдаем. Остаётся только сердце. Чем наполнено Оно? Выбор мал, из двух одно: Любовь иль ненависть, Жизнь или смерть – в попутчики себе, как правило, других не выбирают».
Колдун недобрым оком оглядел наш полигон, что-то для себя прикинул, условия стал выдвигать:
– Чёрного петуха подай мне, свежую морковь. И убрать всех посторонних. 
– Это уфологи,  – говорю,  – с ними не так просто договориться.
– Стареешь, братец. Берендею всё под силу. Труднее жабрами сжижать кислород, жену в дом… э, погорячился.
– Будет тебе, – говорю, сам план набросал в пространстве. Сначала в пространстве, затем наяву. И спускается в тылу у уфологов обыкновенная летающая тарелка. Нам Лень Объяснять – НЛО. Громоздкая, зато вполне реальная, на какие клюют зеваки, как на торт сластёны… Должен признаться, побывал на выставке как-то, на самом Плутоне; там были представлены образцы и покруче, да эта конструкция приглянулась мне, её и скопировал на память. Снова прибегаю к способности тарелки отвлекать внимание; спокойствие дороже стоит.
Гремя ящиками, команда уфологов бросилась к новому объекту, чтобы провести штатные мероприятия; на мой взгляд, им будет сложно объяснить фрагмент мироздания при помощи циркуля и вольтметра. Передо мной вопрос маячил: выпускать трап или обойдутся? О готовности к контакту именно эта деталь говорит лучше всяких слов.
 – Где это ты такую породистую подсмотрел? – Поприще, знай себе, подливал маслица в лампаду моей неувядаемой славы. – Дай-ка я себе зарисую, при случае, припугну которого.
– Что ж, зарисуй.
– Рабов железных этих я бы тоже попросил. – Магу осталось только звезду с неба выписать, что по моим расчётам не так и дорого.
– Возомнил себя, – Пролаза мастерски выдержал тон и тембр голоса колдуна, так что со стороны могло показаться правдой, как первоисточника мотив. Мы с Никодимом за животы держались. 
 – Ещё один!  – Маг скоренько подрос, чтобы говорить на равных.  – Не советую шутить со мной, иначе на Урал отправлю, горною породой! Всех четверых.
– Простите, дяденька, мы больше так не будем, – подмигнув своим, До-До прохныкал. Все четверо сцепили руки и замкнулись в поле неведомого мне потенциала. Зуммеровед вёл наблюдение за давлением сердечным, пока по телу старика вихрились микроразряды. Решение очевидно: слегка поджарить, кипятком обдать и добавить специй…
Колдун не оплошал, сумел подобрать волну и энергично принялся качать амперы для личных нужд. 
Пустая трата сил и средств. По знаку энциклопедиста, на части генератор развалился, ибо роботы сообразили, что десятком камушков не наполнить пропасть. Аккумуляторы предел имеют, тогда как Поприще готов опустошить их до отрицательных величин. Их счастье, что солнечные батареи изобретены задолго до сегодняшнего утра. Да и вечерело, кстати.
Роботам я передал через Никодима: притворитесь мёртвыми, порадуйте проходимца. Проход по флангу удался, дикари прислушались к совету, и пленник взгромоздился тотчас на поверженных великанов, подбоченился победно, насколько позволяли кандалы.
– Следующий!
Конечно, лёгкие победы опьяняют, и цена им… Одним словом, марсиан пора привлечь. И вот уже несут своё корыто к победителя ногам, с собачьей преданностью в очах. 
– Что за самоуправство? Мыть ноги не просил. – Поприще витал в испареньях дутой славы.  – Я даже не вспотел.
 – Сделайте одно усилие,  – не своим голосом возговорил Пиара.  – Это изделие прежде имело иную форму.
 – Стоп! – кричу я. – Разрешение я отдам, и не раньше, чем вы дадите слово! Ты, Пиара, прежде всего. Обещай, что друга не оставишь на Земле.
– Какой он мне друг? 
– Я всё-таки настаиваю. Иначе, ни тебе и ни ему, клянусь! 
Верх взяло простейшее уравнение: убраться поскорей с планеты этой да стороною обходить не то что впредь, – на миллион парсеков не приближаться.
– Пусть будет по-твоему, согласен. Даю слово, что не оставлю.
–  Кима-Но, готов ли ты товарищу поверить?
– Хотелось бы. И поверил бы, не объясни вы, как все мы, сегодня по фрагментам, слагаем будущее своё. Я заблуждался. Впрочем, как и остальные. Так повелось, землян у нас считают… ну, скажем…
– Примитивами, – подсказал я. – Ты, главное, говори, как есть. Мы не обидимся. 
– Я не смог бы не обижаться, это неразумно! Тебя называют дураком – и не обижаться?
– На том стоим: умей прощать, и мир откроется тебе ещё наполовину. Это особая наука. Без неё вы можете обшарить тысячи планет, но главного не разглядите. В первую очередь главное и ускользает, иначе смысл сотворения Вселенной нарушен будет. Ведь даже две телеги, сработанные мастером одним, по-разному идут. 
Колдун посиживал, уши драгоценные свои заткнув дополнительной парой рук. О Вселенной разглагольствовать он и сам не прочь, но терпеть не мог, когда о том же другие языки чесали. Как будто две Вселенные существуют параллельно: одна – лично его, другая – для простолюдинов. Помимо прочего, его всегда бесило, когда кому-то удавалось внимание слушателей отвлечь и пропаганду чуждых интересов проводить. Обиды не тая ничуть, прямолинейно, он просто отомстит, пусть только снимут кандалы. Вне сомнений, просьбы о пощаде слышал Поприще не раз, но оставался твёрд и глух.
Знакомый шум издалека донёсся, чуть погодя, и вертолёт возник. А так прекрасен был и красочен закат.
– А-ха-ха-ха! – колдун готов был руки потирать, кабы не изделие умельца. – Тот самый, надо понимать. Слабак ты, Берендей. У меня бы сосланный так скоро не вернулся. Но если думаешь, я замешан, лучше не подходи! Ты одного ещё нажил врага, который знает каждый шаг твой. Нет, я не лгу! Я физически не в состоянии…
– Знаю. Лучше помолчи. – И я, вместе с другими участниками слёта, следил за приближеньем винтокрылой штуки.
– На твоём месте, учитель, иллюминацию включил бы я, – глядишь, к нам не пожалует. – Никодим посиживал на краю платформы Маши, куда водителем был допущен.
Молодчина! С общественностью налаживает связи, а это лишним не бывает. Кроме того, пока не позовут, он между дел шлифует линзу. Мы с ним подзорную трубу решили смастерить.
Я кинул взгляд на НЛО. Насекомые летят на свет. Да будет свет!
Как по мановенью палочки волшебной, внешний обод летающей тарелки заиграл огнями. Уфологи поначалу бросились врассыпную, осмелев затем, подтягиваться стали. Им освещение показалось добрым знаком, как и пилоту вертолёта. Тот посадил машину в ста шагах от пришельца. Шесть человек охраны брали в кольцо гаранта безопасности страны и сопровождали ровно столько, сколько он сам себе отмерил.
– Ну что? Я один снова должен за ПВО и пограничников отдуваться? Приказываю: немедленно сложить оружие и выйти с поднятыми руками, или я не ясно выражаюсь? 
– Я бы подыграл ему,  – соображением поделился Никодим.
– Сотрёшь линзу в нуль. Попробуем, раз хочешь. – И на глазах у всех из тарелки с изящными перилами вытек трап. Гуманоиды выходили с поднятыми руками, чем порадовали хозяина окрестностей. Фантазии нам не занимать, я изменил детали, подкорректировал программу. Так расстарался, что ноги чуть самого не понесли на зрелище полюбоваться. Мой ученик с Соискателем возглавили толпу зевак, без чего не обходится ни одно яркое происшествие. Это чудо выглядело новогодней ёлкой в чистом поле.
– Вернись, ты-то можешь и отсюда, – начал я.
– Линзу доделать надо, там светлее.
Я махнул рукой. Идите-ка вы…
Команда НЛО походным строем прошла мимо Приседателя Лукошко, в сторону вертолёта. Прозвучал приказ, и пришельцы облепили вертушку, стали фотографировать друг друга. Для полноты картины, в съёмках поучаствовал и наш пилот. Непосвящённый мог сказать, картину наблюдая: «Пришельцы будто повстречали динозавра – дальнего предка летающей тарелки». Пока детвора загружала память своих фотоаппаратов, гарант безопасности опустил руку, приготовленную для дружеских рукопожатий. Поскольку препятствий не наблюдалось, к тарелке осмелился подойти поближе и он, пощупал первую ступеньку трапа на предмет золотосодержания и прочих удовольствий.
– Тёплая. Надеюсь, и отношения с гостями будут такими же. Очевидно, я буду первым официальным лицом, с кем они затеют мирные переговоры. И деньжат обязательно подбросят.
– Первым будет считаться пилот, – заметил Никодим, воротившись, ни на миг не прерывая труд. – На снимках, которые обойдут весь земной шар, его лицо будет красоваться на первом плане, как и канале. Спросить хочу: где пилота раздобыли? Откуда керосин?
Уничижающим, мастерски отработанным взглядом Приседатель смерил непроверенного корреспондента:
– А хто ты такой, чтобы мне вопросы задавать? Проверьте документы у него и разрешение на трудовую деятельность. Для других граждан я могу сообщить следующее: с моим вертолётом случилась беда, но местные власти, где мы побывали, решили вопрос оперативно. Позвонили, куда следует, а там пошло по цепочке, как и должно быть. Что, у нас керосина мало? Заправим ещё сотню вертолётов и летающих тарелок, если понадобится. Может, кто-то тайком подумывал: пропадёт Приседатель, разобьётся! Рано волнуйтесь, не пропаду. У нас люди не могут пропасть. Это первое. Если где-то и были единичные случаи, то мне о них ничего неизвестно. Во всяком случае, никто из них не пишет, никто не звонит, а раз так, то подобные разговоры и вопросы рассматривал я, и буду рассматривать, как грязные инсинуации и попытки дестабилизировать ситуацию в стране. Наши люди не позволят, а я лично, как гарант безопасности государства, приложу все силы. Ещё вопросы.
Вопросов не было. К концу лекции, подле тарелки собралась толпа – ребятишки местные привели взрослых. Я должен пояснить: когда в одном месте собирается около сорока душ, контролировать ситуацию трудновато. Поэтому отправил депешу ученику: «Следи за колдуном, я пришельцев приодену».
Люблю за прилежание Никодима: явился по первому зову, линзу отложил. Что касается проверки документов, то я сомневаюсь, чтобы кто из местных паспорт захватил с собой, отправляясь к летающей тарелке: удрать подальше от трибуны вертолётной мечтают многие, да не всем везёт. Другое дело, собрался если по грибы-ягоды: там уже без паспорта и справки, дающей право взять три килограмма ягод и два – грибов, никак; нормы установлены с учётом природоохранных мероприятий. Чтобы будущие поколения, которые ещё не родились, а уже должны Евросоюзу и каждой долговой яме, отведали хоть ягод, грибов местного производства. Давайте же, отечественного производителя поддержим!..
Да уж, велики Твои дела, Господь. Сотворив небо и землю, Ты подарил их людям. Почему же проходимцы присвоили право продавать Твои подарки?


Приседатель изъявил желание посетить борт летательного аппарата:
– Ну, раз оказались на моей территории, то я не вижу причин, чтобы не осмотреть достопримечательность четверга. Я гарантирую обмен технологиями на месте. У них там, на Западе, всё засекречено, но у нас от вас нет секретов. Как только силиконовую долину выкопаем, я ручаюсь: вы будете первыми её заключённ… короче, посетителями. – Поднявшись по трапу, Александр Лукошко оценил запорное устройство входного люка. – Мне разве ключ не положен? Не волнуйтесь, я не потеряю. Я его буду хранить в специальном кармане. Наши портные умеют не только пришивать, скажу больше. Если вам понадобится приличный костюм, обращайтесь. И это, не возражаете, если я с охраной? Я вижу, вы не против. За мной, бандиты! Смотреть в оба! Стены из какого материала? Пуленепробиваемый? – И голос пропал в недрах космического корабля.
Скорей всего, Приседатель захочет осмотреть рубку управления, затем спустится в столовую, где за миской борща затеет разговор о перспективах развития двух держав. Главное – опередить возможных конкурентов, которые уже выследили через свои спутники главу государства и созвали советы безопасности, на которых решают единственный вопрос: как у белорусского приседателя отнять пришельцев, вместе с технологиями?
– Может, пора лавочку прикрыть? – Пиара подошёл ко мне вплотную с видом, будто его вот-вот хватит удар.
– Только идя навстречу пожеланиям населения, – говорю я и претворяю решение народа в жизнь. Команда НЛО мигом вернулась на борт, трап убрали, люки задраили, тарелка взмыла и превратилась в точку, затерявшись среди мириадов других. Естественно, внимание зрителей было приковано самим фактом, чего не скажешь о Поприще.
– Отлично! Поздравляю, Берендей, – сказал он, улучив момент, когда я оказался в одиночестве. – Эти недоумки даже не догадываются.
– О чём ты говоришь?
Колдун начинал заводиться:
– По-твоему, больше никто не способен отследить, куда пропала летающая тарелка?
– И куда же?
– Лучше не дразни… Кроме нас с тобой, кому ещё под силу вытворять подобное?..  Да полно тебе! Спасибо за науку, я до такого не додумался бы. Я ведь сразу обратил внимание на пуговицы, только не довёл до конца мысль. Не всякий спросит себя: а почему это у сказочника нашего они разные?
Прямо скажу, колдун расстроил. Я-то считал, что фокус этот способен разгадать мой ученик, и никто другой. По плану мероприятий, урок на эту тему я в следующей четверти Никодиму преподам. Суть его такова: коль люди падки на подобные сюрпризы, как НЛО и прочие чудеса, почему ни взять на вооружение? Только что, на ваших глазах летающая тарелка унеслась в неизведанные просторы Вселенной… чтобы вернуться на мой кафтан в виде пуговицы, второй снизу. Поприще засёк. Вторая снизу, если приглядеться, является уменьшенной копией предмета, покинувшего планету три минуты тому.
А он с пуговицы этой глаз не отводил:
– Знаешь, Берендей? Будь моя воля, я бы нобелевскую выписал тебе. А под копирку, так и две. Хотя, конечно, ты большего достоин. Надо понимать, остальные пуговицы тоже далеко не случайно пришиты в рядок. Вот эта, – он прикоснулся к четвёртой снизу пуговице, – напоминает избушку. Случись непогодь, ты тут же укрываешься под крышей. Возрази мне, дружище, скажи, что я не прав!
– Дались тебе пуговицы. Да и что мы – всё обо мне да обо мне? – Поймал, глазастый, подвела излишняя самоуверенность. Ладно, будет впредь наука. 
– Будешь отрицать? Так у помощника твоего костяные. Ему ещё рано знать, я понимаю, но внимание был должен обратить.
– Да уж обратил. На Рождество набор мне пуговиц обычных подарил, с кафтаном новым вместе.
– Что они понимают, молодые? А вот верхняя пуговица, – я что-то не пойму никак, что напоминает? Не то карусель, не то знак «посолонь»?
Мне-то говорить не надо, пуще для виду предмет вопроса пальцами ощупал. Мог вскрикнуть от удивления будто, – не поверит.
– Эта, что ль? Не помню. Редко пользуюсь, так и забуду.
– Крутил ты её в воронке, когда события приняли нежелательный оборот. Врёшь! С прошлым в игры поигрываешь?
– Придумаешь тоже! Будь у меня вещица рекомендованная, ходил давно в миллионерах.
– Кабы хотел, то был бы. Странные вы… ты да ещё кое-кто. Синдбадский тоже из когорты вашей, – бессребреник чистый. Тут я согласен с вами: знания – единственное, чего не надо на плечах таскать. И Любовь есть двигатель всему. Только моя любовь обошла, ни разу не перегородила мне дороги. Все глаза высмотрел, не ищет меня, не желает знать.
Трудно говорить с человеком, который себя видит пупом Земли, горбатого могила… Скажи ему, что Любовь посещает каждого, бывает, и не раз, вот не всякий разглядеть её способен. Верней, не хочет. Такого только пожалеть, да и то с оглядкой. Иной поплакаться горазд и тонны личной кармы на ваши плечи переложить готов. Дураком не будь, впору со своим хозяйством разобраться.
Кима-Но с Пиарой свою проблему обсуждали. Дообсуждались, к нам идут. Решительность на лицах достойна гениев, им надоела эта канитель.
– Мы, наконец, увидим чудо? Корыто надо бы…
Ах, как я вовремя успел добавить:
– Удвоить. С одним экспериментировать начнём, второе я себе оставлю. В виде платы.
– Удвоить? Это самое простое. – Колдун проговорил заклинание себе под нос, узелок на поясе завязал, и вот уже имеем мы два корыта полноценных. 
Пиара растерялся:
– Наше которое?
– Они ничем не отличаются, невежа. Атом в атом, если не в диковину понятия такие вам. – Иглоид-Поприще на вес прикинул, слегка приподнял поочерёдно оба мановеньем пальца. По сути, его озадачивала просьба: если подобные фокусы доступны какой-то Золотой Рыбке, стоило ли затевать вообще? – Привычно, он искал подвоха, ожидал, что после фокуса его окатят смехом. Но надо хорошенько помнить: те, кто осмеливался поднимать его на смех, не имея за плечами знаний и умения в достатке, по сей день гремят цепями в подземельях мага.
Науке факты дистанционного удвоения непонятны, полезнее их не замечать. Ладно, марсиане, ладно, их летательный аппарат, но чтобы человек, словно сошедший с полотна русского художника, плевал на законы приватизации и учёта… Уфологи слепо повернули стопы вспять, приборы их надёжные стали тяжелее вдвое, да кто поверит на слово, кроме меня? Колдун не читает дважды заклинание даром, гораздо шире мыслит, как бы зацепить ещё кого одним ударом. Благодари судьбу, слушатель, что тебя миновала сия чаша.


В метрах тридцати от Маши развели костёр. Поприще спонсорской рукой дровишек материализовал, – ему врачи не прописывали сырость ночи. Уфологи на контейнерах с приборами разложили ужин – консервы, чипсы. Никодим лишь оценил мою реакцию и мигом ужин их в костёр отправил. Предупреждая недовольство, скатерть-самобранку разложил. Обновлённое меню и порции в достаточном числе ни у кого не вызвали сомнений.
– Это другое дело, – раздались голоса, полные позитива.
– Не понимаю: как можно мертвечиною питаться? – Никодимушка собрался провести ликбез. – Добавки пищевые делают рабами. «Идентично натуральным». Ну, скажите на милость: разве кто-нибудь печётся о здоровье вашем больше, чем вы сами? Те слова из уст обманных, кому товар продать главнее, и за последствия никто не отвечает.
После ужина свои возможности прикинул я, – пуговицу всё равно расшифровал противник. Мне только б рассчитать количество койко-мест, чтобы Иглоида помещение не вместило. Нельзя обычных смертных под одну крышу с чёрным магом. У каждой школы собственные способы выживания, не окоченеет лихоимец.
Сёмушкин обрадовался речам, когда ученик мой про ночлег слагал небылицу-сказку:
– Будет изба для твоей команды. Одна просьба, Иван Терентьевич, чтобы посторонних не впускали.
– Интересно, кто посторонний тут?
– Все остальные, кого вы видели сегодня. – Никодим пересчитал на пальцах, кого не следует впускать.
– Жаль старика, – признался Сёмушкин. – Не для его костей проводить ночь в сыром овраге.
 – Иван Терентьевич, уверяю, не замёрзнет. У него на всякий случай хитростей – в промышленных масштабах. Спокойной ночи.
Мы так условились с Никодимом: до первых петухов он караулит бороду с оригиналом, а утречком придумаем что-нибудь.


Я на ногах, чуть свет. Колдун проснулся тоже, похоже, выспался и шутить горазд – пуговицы, спрашивает, все на месте?
– С чего бы им теряться?
– Ну, когда на месте, есть разговор. Переживаю, как Приседатель на тарелке ночевал: туземцы не сварили ли его твои? По тарелкам разложили да…
– Тебе какая разница?
– Значит, не выспался. Я к тому, что народ не любит болтуна. А ты пригрел, тепличные условия создал. – Маг обстановку обозрел в воронке.
Контейнеры так и стояли, импровизированным столом. Набралась за ночь сил скатерть-самобранка тоже, всего-то и осталось развернуть. Из-под Маши торчали ноги Соискателя; вместе с Пролазой, они в «двадцать второй раз» проверяли провода и контакты. Зуммеровед настраивал складной экран на поверхности, его действиями, из воронки, руководил До-До.
Уфологи, лишь поднялись, огляделись – и к столу, меню перечитать вчерашнее да новое запомнить. Вопреки желанию подчинённых, Иван Терентьевич настоял, чтобы хоть руки помыли. Для такого случая в дальнем конце воронки Никодимушка организовал родничок, который тут же и иссяк, как нужда отпала. 
Пшеничная каша со сливками и маслом сливочным, оладьи с малиновым чаем, квасом и киселём овсяным, – на сей раз Поприще не посмел испортить праздник живота, да и настроение себе.
Сразу после трапезы марсиане атаковали мага:
– Ты, конечно, что-то можешь, нет сомнений. Нашему корыту придай теперь прежнюю форму.
– Куда спешить? Погода-то какая? Радуйтесь минутке каждой, свободой наслаждайтесь. Эх, молодо-зелено! Кружком сидим, давай поговорим о деле. И начнём, пожалуй, с Берендея. Брал в плен меня, брал местного Приседателя. Прекрасная погода, – пора бы освободить хоть одного. Многовато нас собралось в одном месте, из чего следует, что проку будет мало. Пора разбегаться. Кто «за»?
Мы с Никодимом воздержались, остальные поддержали предложение.
Маг собрание продолжил, пользуясь вниманием большинства:
– И у нас одна проблема. Это Берендей с учеником. Хотелось бы узнать, чего хотят они. Интересы каждого из нас каким-то образом пересеклись в одной  углублённой точке, следовательно, от мудрого решения Берендея зависит многое, если не всё. Итак, чего вам, добрые волшебники? Давайте оговорим регламент. Пять минут выступающему, по минуте на реплики остальным. Я даже не ставлю предложение на голосование, все и так согласны, вижу. Выслушаем сказочника поначалу, что-то важное он сообщить готов.
– Хорошо, вот в каком случае мы можем разбежаться восвояси. Чтобы избавить от головной боли всех, надо поставить Приседателя на место. Скажем, мы ему подарим луноход. С единственным условием, чтобы он про нас забыл.
– Луноход мы подарить не сможем, – отозвался  Кима-Но.
Пилот корыта пояснил:
– Пока мы не получим свой корабль обратно, доступа к луноходу нет.
Колдун пытался в суть проникнуть:
– Погодите, откуда луноход? Какой корабль?
– Заклинание, что ты подбросил мне, превратило их корабль в корыто.
– Хм, начинаю понимать. Про луноход – подробней. – Иглоид-Поприще на звеньях кандалов сосредоточил взгляд.
– Всё просто. Наши гости кому-то обещали раритет – разумеется, за неплохие деньги. Ограбили научный арсенал… учёных Нулевого. Для тех, кто не в курсе, Нулевой – это та реальность, где пятая раса завершает путь развития. Кстати, вам телескоп «Хаббл» не заказывал никто?
– Первый раз слышим о таком.
– Не сморозьте глупость. Он у землян постоянно на виду, сразу хватятся.
– Напугал! Бросятся в погоню?
– Зачем? Быстрые ракеты завелись у них. Хорошие, меткие ракеты. 
– Спасибо, что предупредил. – Кима-Но оценил реакцию соотечественника. – Так мы получим свой корабль?
– Вы правы, что-то засиделись тут, – вздохнул Пиара.
Маг почуял, что его свобода – вопрос времени, и почти решённый.
– Короче говоря, я им корабль возвращаю – и могу идти, берендей?
– Ну, не всё так просто, предлагаю обсудить. –  Кажется, я всех заинтересовал. – Если каждый для себя свой верный вывод сделает, то выиграют все. Нашему колдуну нужна свобода. Допустим, он вернёт корабль марсианам, но и у них дела идут не гладко: Пиара может бросить на Земле Кима-Но, и тем завяжет новый узел, и вновь окажется здесь через год или чуть раньше.  Нашим роботам нужен Кощей Бессмертный…
– Тю! Я им готов помочь, до самого порога провожу, – обрадовался маг.
– Не к тому Кощею. У них есть свой, он тоже робот.
– Не знал… Так сколько тех кощеев по миру чадит, кто скажет?
– Давайте помолчим, пока докладчик не закончил, – предложил Пролаза, чем заслужил одобрительный кивок.
– Одно корыто мне останется. Кроме того, марсиане должны поведать всё, что о Карте Времени знают точно или слыхали.
– Ты отказался сам, – Кима-Но радостно взбрыкнул ногами и руками, да так и замер. Теперь он стал напоминать букву «Ж», благодаря вмешательству Пиары, – в спину товарищу тот воткнул никем не описанный предмет. Возможно, гвоздь. «Простейшее устройство лишает речи марсиан, мало того, подвижности языка и членов», – энциклопедию пополнил новой записью Зуммеровед.
– Пусть помолчит Кима-Но, – заявил Пиара. – Для всех нас будет лучше. При словоохотливости бесконечной, он может…
– Подбросить новых приключений? – уточнил  водитель, выглянув из-под Машины.
– Я ими сыт по горло. – Пиара обратил ко мне глаза свои. – Коль есть два корыта, пусть же одно и достанется ему. Тебе, Берендей, не ходить на нём, не справишься. О Карте Времени я слышал, она на Земле. Она у того сейчас, кто не достоин с ней работать, но передать её достойнейшему не согласен. Потому молчит о ней и прячет, подыскивает ей новое место каждый день. Круг подозреваемых лиц, я полагаю, не так и велик. Сказочнику остаётся выследить, который суетится больше прочих. И это всё, что знаем мы. Теперь можете нас отпустить.
Возникла пауза. Собрание задалось вопросом: а можно ль доверять словам того, кто более разговорчивого свидетеля обесточил?
– Какие будут мнения? – спросил я.
– Предлагаю выслушать второго марсианина. Первый, как мне кажется, скрывает что-то, – высказался  До-До. И голосование постановило вернуть Кима-Но к полноценной жизни.
Исцеляющей рукой, с молитвой о здравии, достал из плоти марсианской я гвоздь отечественный, местами – гигиенически опасный. Минуты через три желтокожий гость с планеты красной стал на себя похож, сразу заглотил таблетку; временная бледность отступила. 
– Не волнуйтесь, я всё слышал, – радостно возвысил голос рождённый в общежитии. – Он рассказал не всё, ему б сбежать, а вы тут пропадайте. Но я-то стал другим. Стал рядом с вами на ступеньку выше, образно говоря…
– Короче, Склифасовский! – подал голос Соискатель, выбравшийся из-под Машины. Как мне показалось, он нашёл причину. Что ж, перед учеником возникла нелёгкая  задача, и в том, что справится он с ней, сомнений не возникло.
– Готова? – До-До вытаращил очи; сделав вывод, в ладоши хлопнул. Пролаза каплю масла прозевал с его локтя, сам тоже заинтересован очень.
– Можем отправляться. – Водитель Маши собрание дерзко оглядел. – Который из присутствующих изоляционную прокладку положил туда, где должен быть прямой контакт? Давайте путём отчисления пойдём. Колдун отпадает сразу, он в электрических цепях ничего не смыслит.   
Эх, дёрнуло за живое!
– Я бы с тобой поспорил, поскольку второй разряд мага-электрика получал, тому лет сорок, когда ни сотню. Но какой мне смысл удерживать людей железных? Вы ничего мне не должны и, мало того, неприятны. – Поприще хитрый глаз в мою сторону метнул. – Вот у Берендея могут быть мотивы. Допустим, в дорогу напроситься с вами. Или с вашей помощью Карту заветную поискать. А давайте-ка правду вытряхнем из него!
– Это как? – Пролаза подал голос.
– Зомбируем коллективно. Надо всем сверлить глазами центр его лба и монотонно проговаривать: «Говори правду». Четыреста сорок пять раз, пока не начнёт на вопросы отвечать. – Маг, очень довольный собой, снизошёл до откровения:  – Мы с командой таким способом сместили Президента, в реальности соседней. Я сам туда не проскочил бы, позвали, провели, да и за труды вознаграждением не обошли. Так что способ проверенный.
Уфологи растерялись, такие слыша речи. Никодимушка мой отреагировал мгновенно:
– Только что Краспина, он же Поприще, Иглоид и так далее, зомбировать всех вас попытку сделал. У него на поводу идти готовы?
И ведь напугал. Эффект обратный получился. На мага уже с неприязнью собрание взглянуло.
– Тогда кто предложит выход? – огрызнулся маг.
Я поднял руку.
– Правду говорить. Будущее есть у тех, кто поступает так, и не иначе. Здесь прозвучало, что Картой Времени владеет самозванец. И сам не ам, и другим не дам. Теперь о предмете разговора. Именно сейчас нужна мне Карта Времени, поскольку в стороне моей появился очень сильный человек, способный повести других. Малых и больших, кто духом слаб и робок. Возникла в Карте этой острая нужда, ибо рать тёмная ополчилась, покушение на него за покушением готовит. Я к тому, что каждый должен сделать то, на что способен, иначе счастья не видать народам. Кроме меня самого, никто ею распорядиться не сумеет, ибо корысть не имеет силы надо мной. Ещё вчера я не был столь готов к такому шагу, сегодня говорю: ГОТОВ! Готов служить, не отвлекаясь на мелочные интересы, безоглядно. Служить себе подобным – есть высшее предназначение человека. И мой герой – один из таких. На том закончу.
 Лишь дух перевели мои послушные студенты, колдун язвительно развесил губы:
– Никак к Синдбадскому в наёмники собрался? Для почтеннейшей публики  политинформацию проведу. В мир, где мы со сказочником родились, вторгся соискатель – сущее наказание. Законов никаких не признаёт, учеников приводит и натаскивает, чтобы не только надо мной потешались. Короче, хочет революцию поднять, чтобы пролилось невинной крови. Ну, мы-то с вами знаем, чем революции чреваты. Нет, иногда он правильно говорит. Мол, не надо крови, а сам… короче, дорвётся до власти, то не поздоровится не только мне. Многим аукнется его справедливость и гипертрофированный взгляд на то, как следует жить. Не подумайте, не обида говорит во мне, просто… просто мы не сошлись характерами. Сказочник наш и сам поначалу был против соискателя, то есть Синдбадского. Потом вдруг подменили будто. Ведь как здорово мы вдвоём противостояли наглецу, преград и ловушек возвели каких, – было такое, Берендей?
– Было. Шумные они приходят из Нулевого, мне это тоже не нравится. Но стал присматриваться к соискателю, даже на жадность проверял не раз, на ложь да на ненависть испытал, – там и глаза открылись! Стыдиться впору, что такому человеку палки в колеса ставил. Мало – с кем стоял, к плечу плечо? Говорят – с кем поведёшься, таким и станешь незаметно для себя. Слава Богу, сия меня миновала чаша. Враги мы с колдуном с поры той. Я сказал.
– «Я сказал»! – передразнил противник. – Но жизнь устроена нахально, и своих врагов встречаем мы едва ль не каждый день. Война и не война у нас, и яд есть, но чистый попиваем квас. При встрече кланяемся, а случай – мстим. 
– Между нами? – не удержался я.
– Значит, ещё будет. Так уж устроен человек: в большинстве своём, он к мести больше склонен, чем к прощенью.
– Отсюда беды все.
– Да, но есть и поучительные моменты!
– Точнее – выигрыш одного дня. – Против желания, я опять ввязался в спор.
– В наше время и того довольно иногда.
– И завтра – втрое потерять?
– Не без этого. Будет послезавтра, а там ещё не знаешь, чья возьмёт. Вот и живёшь в предвкушеньи праздника.
– Это лотерея. Слабый может выиграть, сильный проиграть. Бесконечная война однажды надоест.
– Мне? Уж если до сих пор не надоела, то можешь быть спокоен.


Надеюсь, слушатель теперь немного в курсе взаимоотношений наших, хотя у кого сегодня гладко? На всех фронтах оборону держим. Тупому хамству, воинственному материализму конец идёт, я вижу иногда фрагменты, что и как произойдёт… Как побегут одни, другие головы поднимут и плечи развернут. И первый глоток свободы опьянит, миг вседозволенности бывшими рабами овладеет, и ангелы записывать не будут успевать, куда который пустится да дел натворит каких. Как будто праведная месть восхочет крови, поработители несут на плаху головы покорно… Эх, только б не дошло! На мщении и крови мира нового не построить, Бог им судия! Отпустите с миром: своей судьбы-расплаты им вовек не избежать.
Я как будто прозевал ответственный момент; глава уфологов задавал второй вопрос:
– А сами вы с какой планеты?
Поприще собрался развести руками, да не вышло:
– И это слышим из уст представителей пятой расы, полюбуйтесь! Они и слышать не хотят, что по-соседству кто-то ещё живет: раз приборы не наблюдают, стало быть, нас нет. Мы – выдумка, бред сумасшедшего! Ну, а если я лишу тебя зрения, не прикасаясь даже? Или рот зашью?
– Нет, я готов поверить, – испугался Сёмушкин не на шутку. – Очень прошу, не надо доказательств. Просто нам показалось, вы не здешний, с другой планеты. Интересный факт хочу вам сообщить. Этот человек, то есть, сказочник, зафиксирован приборами, а вы – нет. Марсиане есть, себя сканировали, – тоже. Мы не понимаем, как такое может быть. Вас не наблюдают, гражданин колдун.
– Значит, такие приборы! Вот у меня штука есть, не чета вашим… – Колдун изрядно покривлялся, пока из-под полы балахона не извлёк предмет, похожий на шкатулку. Был готов протест сорваться с уст моих, да Поприще опередил: – Не изволь беспокоиться, я только неучам покажу, как работают настоящие приборы,  затем подчищу память.
– Ты сам законы нарушаешь, бахвальство до добра не приведёт! – Уж я-то знаю, что говорю. Для слушателей же моих приоткрою тайну. Устройство это называют кубиками у нас. Изделие нездешних мастеров, толком никто не знает, как оно к нам попало. Есть предположение, предыдущая цивилизация некоторые образцы изделий намеренно захоронило в самых недосягаемых пещерах. Но на ту беду, с соседнего материка перебрались карлики и гномы, кто-то из них и обнаружил залежи устройств. Времени на изучение они не пожалели. Сначала до поверхности Девятого добрались слухи, чуть погодя, и приборы сами. Для чего, не знаю, колдун умолчал о том, что из сорока секторов состоит наш мир, и Девятый сектор – как бы головной, столичный. Спустя десятка три, когда ни больше лет, кубики стали предметом поклонения, ибо обладателю комплекта немалые выгоды сулили. Если кратко, то, избы не покидая, можно оглядеть окрестности на расстоянии нескольких дней пути. Кроме того, с помощью кубиков можно возводить либо удалять преграды, мешать продвижению войск, как было не однажды. У этой штуки есть экран, состоящий, собственно из кубиков, которые можно поворачивать прикосновением пальца, причём в любую сторону. Вместе с тем, прибор не изучен до конца, поэтому есть риск окружающим вред причинить, не имея оного и в мыслях. Предки осваивали это чудо с большой оглядкой на последствия, наше поколение продвинулось чуть дальше, до каких высот смогут дойти потомки, даже и загадывать боюсь. И ещё. Имея несколько комплектов, мы с вами можем вызвать хоть землетрясение, хоть метель посреди лета, можем рассорить хороших соседей, нанять грузчиков, разогнать толпу либо собрать урожай… урожай неприятностей тоже. Поговаривают, смельчак нашёлся, кого кубики перетащили в другое измерение, то есть, в чуждый ему мир, – по крайней мере, на родине его больше не встречали. Евгений Васильевич, кого чаще называют просто Синдбадским, высказал как-то мнение фразой: «Дай гранату обезьяне». Я постеснялся выяснить, к чему это сказано, знаю только, что Синдбадский активно изучает свой комплект. Мы с ним четырежды усилия объединяли, чтобы от Девятого отвести беду.
Я к тому, что дел по горло, и надо бы этот узел побыстрей развязать, чтобы сверх меры в Девятом не накопилось. И, конечно, про Карту Времени выяснить побольше, для меня это вопрос номер один.


Но вот дождался я сигнала. Пора сворачивать дела, домой пора, где гости важные явились, и мне их без внимания никак нельзя оставить. Да и воронке отдохнуть пора, досталось ей внимания на век вперёд!
– Гости дорогие! Можете забирать свои корыта и отправляться восвояси. Про Карту Времени не забывайте. Пока не поведаете правду, до веку на сиденьях жёстких пробавляться. По щепочке от каждого корыта я имею, так что в свободную минуту могу призвать для доклада. Не возбраняется самим, добровольно, явити очи мне. Вам, помощники стальные, на дорожку благословение даю: отправляйтесь в путь. Кощей Бессмертный уж ждёт вас. А Поприще со мной пойдёт. Синдбадский на тропу ученика выводит, надо натаскать юнца. Позволяю всё мастерство употребить, иначе не состоится соискатель.
– Ужель даруешь мне свободу?
– Почему ни дать в такой прекрасный день?
Слушателям же сообщу: причина к возвращению ещё одна. В Нулевом, как когда-то в Атлантиде, появилась туалетная бумага «Эксклюзив». Ещё немного, и извращенцы выпустят с перфорацией образчик. Короче если, во многом сходны последние времена известных нам цивилизаций. С удивительною настойчивостью повторяются какие-то фрагменты. В толк не возьму никак, почему никто не хочет выйти за пределы круга, по которому их волокут? Мало волокут –  с живых сдирают кожу! Давно известно, что всякое развитие идёт по кругу, но зачем повторять ошибки предков? Учитывать их надо, как свои.


ГЛАВА ВТОРАЯ


Полное ощущение нереальности происходящего свалилось на воронку, хотя первичные параметры сохранились: то же содержание кислорода, температура и влажность воздуха. Кстати, чья-то мысль так и порхает вполне зримо, небосвод пробует на прочность. «Если не ломаются машины, лампочки не перегорают – заводы обязаны стоять». Её автор, как один из короткодумающих, не увидел перспектив, да и не смог бы; стоит задуматься о собственном благополучии любой ценой, как захлопываются небеса идей. Очередной мировой заговор прописку получает и пускает корни, запуск новых идей откладывается до катастроф планетного масштаба. У нас в воронке тоже набежало.
– Это не сон?
– При желании, мог закатать в асфальт любого, – заметил Соискатель. – А то и всех сразу.
– При его талантах? – Пролаза  ощупывал себя, словно не мог поверить, что уцелел. – С конкурентами не возятся обычно… Не понимаю!
– Мы были у него в руках… я ни за что бы не отпустил. С травой накладка вышла, и как он осерчал! Парни!
– Есть объяснение. Мы ему нужны.
– Очень кстати. Давайте пересмотрим отношение к берендею. Фактически, он не мешает нам. И мы не должны злить их…
– По-моему, берендей не зря оставил марсиан. Видимо, следует хорошенько проучить.
– Если так, то я готов!
– Зато я теперь знаю, как Выход из реальности выглядит со стороны, – сказал водитель. – Сама процедура просто завораживает. Или привиделось мне одному?


До-До отмотал запись к началу, просмотрел материал. Как в жидких зеркалах, изображение поплыло, образовался вход в тоннель в виде воронки, в неё берендей лёгким пёрышком и просочился… Он был готов подтвердить, но лишь после обычной процедуры. Никто не пострадал, команда выглядела прекрасно, и это к размышлению подвигало. До-До загадочно вздохнул.
– Берендей не повторяется, согласен, зрелище впечатляет. Орнамент наблюдали? Стены замысловатыми каракулями испещрены. Энциклопедист, ты должен был разглядеть.
– Я никому не должен. Извини, в прострации сам пребывал.
Команда, не сговариваясь, окружила то место, где исчез сказочник. Роботы полагали, что оно должно иметь хоть какой признак – если не нору, то хотя бы отметину или веху. Марсиане не смогли удержаться, подошли поближе.
– Цветочки не могут подсказать нам, что канал… –  начал Кима-Но.
– Этих цветочков полно вокруг. Называются одуванчики, – пояснил Зуммеровед. – Нет, это было бы слишком просто. Если позволите, приведу энциклопедический пример. В каком-то государстве имел место случай, когда из роботов сделали дорожную разметку. Из плазменного состояния распылили, как краску. Подобный эпизод мог повториться не только в Атлантиде.
– Не путай, умник. Сказочники из другого теста. Там поработал маг. – Потеряв всякий интерес к пустому месту, Соискатель воротился к Маше. Он лишний раз хотел проверить, не полазил ли перед исчезновением который.
Машина просто сияла от предвкушения совершить очередной вояж в первую же запредельность, подальше от этой сырости. Сторонний наблюдатель, выражаясь образно, сказал бы: «Аккумуляторы здоровьем просто пышут».
– Хорошо, почему он отпустил нас? – продолжил размышлять До-До.
– Прошу заметить, не только вас. Объяснение одно: он добр, как никто другой. Они с колдуном олицетворяют День и Ночь, неужели это не бросилось в глаза? – обронил Пиара, разворачиваясь к своему корыту. – Кимано! Не пора ли паруса поднять?
Вот как ты заговорил! По большому счёту, раз не выгорело с возвращением корабля, ничего другого не остаётся, как запастись терпением. Одно лишь удручает: отныне сказочник обоих может вытащить даже из постели мягкой.
Кима-Но нехотя поплёлся ко второму корыту. По всему видно, побаивался, поскольку не был готов к самостоятельному управлению аппаратом.
– Не дрейфь, страшно только первый раз, пока аппарат на стартовой площадке. В космосе обучение идёт быстрее, иногда и с первого раза,  – поучал Пиара.
– Кто боится? Я?– И марсиане вновь взялись сводить старые счёты, правда перешли на непонятный нам язык. Возможно, на сленг торгашей или не пиратов. Наш энциклопедист – и тот опешил: предпринимал попытки подобрать значения к ключевым и повторяющимся сочетаниям. Мог и преуспеть, однако, стоило подняться температуре электролита, он затею бросил.
Уфологи оседлали край воронки да с ленцой необъяснимой наблюдали за сборами соискателей, словно подготовили подвох. Человек – существо мстительное, и раз в неделю способно на поступок.
Тем временем Зуммеровед вернулся к экрану, как книгу, преломил на две плоскости его. То ли осенило, то ли новую функцию обнаружил… Теперь экран транслировал обзоры с восточной и западной окраин воронки. Ко вчерашней отметке та же пара коров упрямо приближалась.
Поведение парнокопытных язык не поворачивается назвать нормальным, если вы имеете навык общения с ними. А нужны кому цифры, то прошу: та, что слева, даёт молоко с жирностью 4,7 %... Придётся на заметку взять, – сказал себе До-До. Момент, как взлетит неуч на корыте, его интересовал не меньше.
Пробный запуск двигателя прошёл успешно, – Кима-Но нашёл, что это совсем не страшно, и освободил сидение. Поднять в воздух корыто тоже не составит большого труда. По слухам, только там начинаются настоящие испытания для новичка: либо ты прирождённый пилот, либо свежая лепёшка. 
Пролаза с видом знатока приблизился к новоиспечённому пилоту, стал заново изучать корыто, точно хотел примерить зад на место пассажира.
– Жаль, сегодня мне никуда не надо, не то б… Ну-с, господа марсиане, принимайте поздравления. Легко отделались. Я сильно переживал, ведь сказочник не притронулся к пище. Стало бы совсем туго, я постарался бы угодить хозяину положения. Есть рецепт салата из бананов знаю.
– Вы что-то путаете. Ещё минуту назад мы все пришли к выводу, что Берендей совершенно безвреден.
– Туповат ты, Кима-Но. Людоед оказывается в незнакомой местности и всем объявляет о своих предпочтениях? Нет. Напустит вид порядочного гражданина и будет поддерживать его, пока не проголодается.
– Брось, я не из пугливых. Отколол щепку от корыта, и что?
– Хорошо, возьми и отколи ещё одну. – Пролаза железными перстами нарисовал на лбу сдвинутые брови, предлагая собеседнику поискать ответ.
Кима-Но попробовал подковырнуть ногтём краешек корыта, где сказочник уже взял свою пробу. Попытка провалилась.
– Что скажешь? – Пролаза призвал в свидетели остальных: – Не каждому роботу такое по плечу.
В игру немедля подключился До-До:
– Пролаза прав. Будь у сказочника времени побольше, до салата, может, и не дошло бы, но легко бы не отделались, факт. Вот кто вас дёрнул за язык? Про карту Времени и во сне проговориться – значит, объявить: я её найду. – До-До перевёл взгляд на экран. Коровы мирно щипали траву, как бы вуалируя истинные причины наступления. – Вот прямое доказательство: эти рогатые шпионы снова здесь, и все наши разговоры транслируют по рогатому каналу связи тому, кто подослал их. Эй, энциклопедист! Можешь пеленг взять?
Зуммеровед мгновенно свернул из проволоки пружинообразную антенну да направил её в сторону «шпионов». Твари наглым образом хрупали траву почти на краю воронки, будто только здесь трава высшего сорта.
– Пытаюсь подобрать ключ. Сигнал очень слабый, есть! Поймал! Они перечисляют наши имена и, собственно, расположение, относительно друг друга… Точно, они никак не могут вычислить, кто командир, чтобы обезвредить первым. 
Именно после этих слов, животные перестали жевать и пересчитали собравшихся на дне воронки. Выглядело убедительно.
–  Шпионы, замаскированные под рогатый скот, я двадцать два раза предупреждал. К вашему сведению, марсиане, по-дружески: едва ль десяток лет тому, как нападали они на аборигенов. Население планеты неуклонно снижалось, пока шальная комета не просвистела. Двадцать два института бились над загадкой,  да так и не разгадали, почему твари сменили рацион. С той поры аборигены питаются их мясом, отнимают молоко и шкуры, при том размножаются – страшно сказать.
Марсиане переглянулись.
– Приказ получили, что уж тут непонятного.
– Выход?
– Боюсь, вам, ребята, уже не убраться с планеты. Вы представляете научный интерес для местных лабораторий и для зоопарков. Тоже вариант: кормят вовремя, бесплатные лекарства, деньги зарабатывают на демонстрации, в двадцать два отбой. Живи и радуйся! Многие мечтают о жизни без мозолей.
Пиара, ни слова не говоря, взошёл на борт посудины осточертевшей и как-то совсем уж обыденно взмыл под облако, неосмотрительно расположившееся над воронкой… А так хотелось услышать романтическое, что-нибудь про отдать концы, поменять на паруса; ну, нет так нет.
Второе корыто, без видимых причин, повторило тот же маневр, с задержкой в три секунды, бросилось вослед, точно мать за расшалившимся ребенком.
Кима-Но схватился за голову:
– Он всё-таки меня бросил!
Пролаза и сам не ожидал такого поворота, но поспешил заверить:
– Не торопись с выводами, марсианин. То, что ему удалось поднять оба корыта, ни о чём не говорит. Видишь, облако его караулит. А за облаком, внутри и снаружи, в потайных офисах полно служб принудительной посадки. Вы пленники, короче говоря, чьи – не скажу, они не представляются обычно. Одно знаю наверняка: уж коль однажды покинул ты родные веси и пенаты, будь готов испытаний вереницу повстречать. Я хочу сказать, не всякому удается выйти из воды сухим, коль утратил корни.
Кима-Но некоторое время следил за испытательным полётом земляка, который пока не догадывался, что второе корыто имеет на хвосте. Развороты асу давались с малым затруднением, что можно списать на дурное настроение, а то и день. Позже эксперты изучали кадры, и некоторые высказали предположение, что у пилота тихо снесло крышу или же был довольно близок к этому порогу.
Пролаза взял шефство над несчастным, натянув ежовые рукавицы по локоть. Кажется, поставил перед собой задачу сбить спесь, вместе с марсианской пылью.
– Тебя ещё накануне собирались в порошок стереть, да тут один из местных заступился.
– Что ж, просвети, – с известной долей недоверия предложил марсианин.
– Берендей рук не пачкает. Стоит заподозрить гостя в вероломстве, из потайной пещеры выпускается дракон и отправляется на устранение клиента; координаты точны предельно, описание внешности даются до мельчайших подробностей, чтобы избежать ошибки.
– Ты, выдающий себя за благодетеля, перечитал сказок.
– Я сожалею, что не имею ключа. Не то б выпустил Дерягу размять крылья.
– Надо думать, это имя дракона?
– Местные понапридумали разных имён, а настоящее ему – Деряга.
Кима-Но выпотел крупными каплями, но ни одна капля не упала на почву; он подобрал до единой и выпил, не выпуская из виду ближайшие просторы. Кроме мелкой птицы, никто не осмеливался оставить вкрапления в 3D-пейзаж.  То ли дело на родине: пески и пески, на сотни киломонет; ни одна тварь незамеченной близко не подберётся. В чужом краю каждый куст обещал угрозу, что до лесов и неровностей, скрывающих потайные пещеры, то рядовому марсиану никаких запасов пота не хватит.
– Нам не следовало покидать родину, хочешь сказать?
– Это общее положение, прописные истины. Всё начинается и заканчивается с Божьего повеления. Коли выдают к рождению, то подбирают для тебя самые подходящие условия для развития и раскрытия главного таланта. Но вот вмешиваются потусторонние силы, создают условия, чтобы ты покинул родные координаты, и, чужой воле подчинившись, мчишь в города, всеми правдами и неправдами проскальзываешь в институты или на заводы, – то есть, занимаешь чужое место. Но твоё-то никто не занял. И повсеместно начинаются перекосы: пришлые не способны руководить, ибо не имеют полноценной связи с местом, на котором зацепились. На родине отмирают корни, которыми ты мог черпать энергии для полноценной жизни. Или такой пример: неразумная девчушка безоглядно выскочила замуж и мается в нескончаемых перипетиях. Пройдут годы прежде, чем сообразит она: не за того выскочила. И тот, кого ангелы поблизости водили, женился тоже на другой, которая ему не пара. Потому и нет счастья ни в чём, но могло водиться, не поспеши оба. Остаётся лишь подтвердить факт: тёмная сторона успешно претворяет свои планы, вынуждая божьих деток  принимать скоропалительные решения.
– Хочешь сказать, во всём виновата скорость?
– Как одна из составляющих. У врага рода человеческого довольно других рычагов, где совсем не обязательно садиться за руль. Джойстик, например, или ходьба по чиновничьим кабинетам. Но давай поразмышляем на такую тему: кому выгодно повредить Машину Времени? –  Пролаза  принялся загибать пальцы. – Здесь побывали военные, уфологи, сказочник с магом, вы да мы. Да ещё две коровы. Давай-ка, Кима-Но, поделись соображениями марсианского гения.
– Этот агрегат – настоящая Машина Времени? – марсианин кивнул в сторону Маши. – Ты меня разыгрываешь.
– Больше мне нечем заняться!
Марсианин почти крадущейся походкой стал приближаться к предмету разговора, пока не был остановлен окриком водителя:
– Ближе не подходи. Убьёт.
Обходя вокруг установки, Кима-Но горестно вздыхал и бубнил себе под нос диковинные речи.  Зуммеровед воспользовался паузой и направил складной экран в его сторону. Чудесное устройство сделало доступным для ретрансляции отдельные высказывания марсианина. Вот что удалось отфильтровать из череды вздохов и ахов:
«Боже мой! А ведь точно такую конструкцию мне показывали в сне № 144! Буквально до этой ступеньки!! Нет, поручни там пониже были… Погоди-ка, как же так?  Великий Выщимел получил по голове кабаштаном, вследствие чего открыл закон всемирного тяготения. Великий Фаи-Куку увидел во сне таблицу химических элементов… Многие прославились, стоило несчастный случай либо ночные видения перенести на бумагу. Я свой шанс прохлопал. Боже ты мой! А я-то посчитал, что это бред спящего разума. Ты погляди, и шкалы на том же месте… Как доказательство тому, что кто-то не поленился, оторвал голову от подушки  и записал, зарисовал, затем построил. На другой планете и, быть может, в один день. Кто-то другой, а я, с подачи друзей, в коммерции увяз. Да, но в трудные времена приходится на силап зарабатывать. Бог мой! Неужели ничего нельзя изменить?»
Соискатели помалу стали окружать марсианина, на своей волне перелопатили информацию да сошлись во мнении: этот марсианин может представлять угрозу для всей честной компании:
«Представляете, во что это могло вылиться, кабы не экран?» – «Скажи спасибо энциклопедисту, До-До. Да и ты хорош, шоферюга, паренька терроризируешь постоянно. Уймитесь, он вам ничего не должен». – «Согласен, перегибал. Будем исправляться». –  «Пусть кому не понравится, но я не вижу иного выхода. Нужно сфабриковать обвинение против марсиан». – «Что это нам даёт?» – «Мы вызнаем про Карту Времени и сообщим Берендею. В этом случае он оставит нас в покое». – «Возможно, ты прав».– «Договорились».
До-До взял марсианина под локоток.
– Нравится Машина?
– Красивая.
– Угнать её будет не просто. Кому на Машине Времени ходить, кому корытом на седалище мозоли натирать.
Кима-Но медленно дозревал, отвечал не сразу:
– Мы не вынашивали план похитить эту штуку.
– В истории полно случаев, когда доброхот, якобы из лучших побуждений, снимает деталь. В результате, хозяин машину оставляет на произвол судьбы, и ловкач меняет камуфляж, деталь возвращает на место и садится за руль.
Кима-Но всё медленней переваривал информацию, от Маши глаз не отводя.
– Последний раз спрашиваю: с какой целью повредили Машину, кто заказчик?
– Зачем нам это? Мы же почти братья.
– С каких пор бананы стали родственниками человеку? Через желудок?
– Это старая история. – Кима-Но стал внешне похож на ученика у школьной доски. – В живых наверное уже никого не осталось, кто помнит, как мы бежали с планеты. Мир стоял на грани войны.
– Американцы поставили под ружьё Европу?
– А нас свои «американцы» были, на Серёда, центральном континенте. Всем навязывали свои интересы, сталкивали лбами, но не трогали тех, кто ничего не имел или мог ответить. – Кима-Но растерялся чуть, ибо после вызубренных предложений школьнику полагалось ткнуть указкой в карту. Он автоматически оглянулся, в надежде обнаружить подходящий предмет.
Сразу скажу, что в одиночку мы слабы; к счастью, во Вселенной мы не одиноки, и кто-то мудрый преподнёс нам двойной подарок: мне вложил в уши исчерпывающую информацию, марсианину – образчик печатной продукции, известный марсианскому читателю, нечто среднее между «Правдой» и «Вашингтон-пост». Староват я для изучения марсианских каракуль, мне достало мельком убедиться, что текст и рисунки помогут школяру в изложении материала; как искренне обрадовался он, стоило ветру швырнуть газету к его ногам. Наглядное пособие, как нельзя лучше, устроилось на откосе, под углом в 45 градусов, и четыре камушка по краям завершили приготовления. Я предусмотрел и указку, – прутик, выломанный им из куста, просто идеально совпал со стандартными значениями предмета.
 – Вот он, Серёда, средоточие всех зол, откуда распространялась волна ненависти. Как мы видим, океан Тихония омывает континент и заканчивается у первого круга континентов помельче. Это страны второго мира. Далее, по правилам серёдской географии, навязаной остальному миру, простирается океан Гаго-Грозы, и страны третьего мира опоясывают его окраины. Затем начинаются моря Непонятия и неисследованные края, за какими, по идее, должен находиться Серёда. По правде говоря, сколько сумасшедших отправлялось на его поиски, никто живым оттуда не вернулся. Суда прибивало к границам третьего мира без экипажей и сейфов; прямых доказательств не было, но версия о проводимой политике к эмигрантам и путешественникам находила всё больше сторонников в странах второго и третьего миров… Садись, ты отлично подготовился к уроку, Кима-Но. Пять баллов заработал чест… Ой, простите, нашло что-то. Странно, но я прекрасно помню, как отвечал на уроках фи и хи, по пению вырвал «четвёрку», а после уроков встретился с женой учителя, мы ели пирожные, потом лежали в кино… Подробности, конечно, улетучились, столько времени пролетело. Что касается уроков, то это был некий прорыв сознания, кратковременная вспышка, как сновидение, других объяснений не имею. – Кима-Но смахнул капельки пота со лба и замолк.
Реакция последовала чуть погодя.
– Куда подевались моря и океан Тихония?
– А вы не догадываетесь… Первый мир развязал ядерную войну, но об этом в учебниках ничего не говорится. Их не успели издать. Шестнадцать уцелевших учебников по истории хранятся в глубоко под поверхностью, к ним имеют доступ лишь крупные специалисты. Ксерокопии иногда появляются на подпольных рынках, но в них столько разночтений, что изучению предмет не годится вовсе.
Соискателям моим дай информацию – они готовы слушать до четверга.
– Ну, а сам народ… как ладил с властью?
– Что ни так – по зубам. Иногда – иносказательно. В милицию потому шли неохотно, раз нет других талантов.
– А вот что-нибудь этакое… – Водитель продырявил воздух пальцем. – Скажем, сервис: на сколько гарантию давали после первого ремонта? Какие одежды носили, обувь?
– Второй и третий миры от роботов отказались из принципа. Не сделаешь своими руками – готовься к деградации бесповоротной. Только в Серёде наладили выпуск, и гражданское общество пошло в разнос, ни в чём не сомневаясь. Правительство едва сдерживало агрессиию, а когда поняло, что не справится, нашло внешнего врага… Из одежды, говоришь? Незадолго до войны в моду вошли турбоподштаники; чиновников просили не одевать их на службе: прыгучесть не позволяет сосредоточиться на конкретном вопросе; приходилось всё время быть начеку, чтобы не врезаться куда. Как ни старались тамошние архитекторы сглаживать углы, поиск внешнего врага дал результаты.
До-До имел свой интерес.
– На чём записывали информацию?
– По этой части опередили вас. – Кима-Но помассировал виски и глазные яблоки, продолжил: – Какой смысл хранить в себе, создавать секретность?
– Иногда возникают ситуации…
– На Марсе засекретить невозможно.
– Вот это номер!
– Нет, в принципе можно срубить какой-то фрагмент… Дело в том, что древние зания записаны на стенах каналов. Современники лишь могут что-то добавить. Сами технологии письма на скалах храниться там же. Даже если предположить, что до нас здесь жили другие цивилизации, то они сумели передать свой опыт дальше. Читай – не ленись.
– Но такая библиотека должна находиться на территории какого-то государства. Твой Серёда, например.
– Каналы проходят по дну океана и семи морей, на приличной глубине. И получить нужные знания удаётся не с первого раза. Нырнули за рецептом от внешнего врага, а там – как приготовить торт.
– Как марсиане узнали, что пора уносить ноги с планеты?
– Там же. Вся история расписана по годам, всё сбывается с точностью невероятной.
До-До кивнул энциклопедисту; тот жестом показал, что есть вопрос.
– Значит, часть марсиан перепрыгнула к нам, и что потом?
– Другие показатели – притяжение, содержание кослорода. – Кима-Но почесал затылок. – Поселенцы утверждают, что кислорода в атмосфере было около 33%. За счёт этого, их организмы лучше сумели приспособиться и принять внешний облик, какой мы сегодня наблюдаем.
– Иными словами, земляне – это бывшие марсиане, так?
Кима-Но улыбнулся:
– Представляю, в какие дебри полезли ваши горе-учёные. Небось, собрались однажды и проголосовали: отныне будем твердить, что человек произошёл от рыбы или даже птицы…
– От обезьяны.
– Сами они обезьяны. Неужели на планете ни одной не осталось?
– Ещё довольно.
– Почему же они не получают образование, паспорта, не участвуют в выборах?
Роботы мои переглянулись.
– Никто не додумался им предложить. Дрессировщики научились зарабатывать на них, и дальше дело не пошло. – До-До просчитал ситуацию по иному вектору: – Хорошо, люди – это бывшие марсиане. Но вы совсем не похожи, и никуда не перепрыгнули.
Кима-Но  благосклоно кивнул.
– Наша ветвь не отступила ни на шаг от предсказаний. Можете слетать на Марс и убедиться: на стенах каналов ещё можно найти описание, как будут выживать оставшиеся патриоты. Пережили страшную войну, кто-то ушёл вглубь, кто-то выжил рядом с поверхностью. Мутации принимали самые различные формы, но эта, представителями который мы явились, оказалась самой удачной. Чтобы защищать родину, нужна армия. Лучшей армии, чем наша, нет во всей округе.
– Просто вам не пришлось померяться силой с русской армией.
– Может быть. Но не сильно горим желанием. Экономический кризис пока отнимает все силы и время. Потом когда-нибудь, если желание возникнет, может, и померяемся.
– Кроме турбоштанишек, чем ещё можешь порадовать? – подключился к разговору Пролаза.
– Всего не перечислишь… Ну, хорошо, такой момент. Высокие учителя водят школьников на экскурсии. Водили. На сегодняшний день, по-моему, один такой остался. Одним словом, раздвигает особым словом воды и пускается с детьми по дну океана. Слева  и справа плавает дичь, – надо признать, не чета вашей селёдке. На такой планете, как Марс, и хищники – будь здоров. А то в пустыню учеников приведёт, – поднимет словом особым вихри, песок сдуют потоки воздуха, и предстанут во всей красе памятники древности, дворцы и целые города с базарами. Появилась идея, вычитал в библиотеке о каком устройстве, тебе останется подыскать нужные запчасти на таком базаре.
– То есть, Поле Чудес. Вот ты для себя что собрал?
– Пресс для вишни, чтобы без косточек.
– А вишню где брал?
– Чудак-человек, на базаре… Что ты пристал, железяка?


Ой, чувствую, не туда меня занесло. Случай смахивал на ситуацию в будущем, если вообще не на соседнюю реальность. Почему я так уверен? Смотрю на Кима-Но и понимаю, что он гораздо старше и грамотнее, чем тот, который впервые оказался в воронке № 2015-ю. Высока вероятнось того, что надо мной кто-то подшутить собрался.
Поколдовав над своими навигациями, понял я, что так оно и есть. Отмотал назад чуть, обнаружил кадр, где и произошла накладка… Ох, уж эти воины Хроник! От скуки, не иначе.
И вот мы дома, та же воронка. По особым признакам – нужный отрезок, вплоть до совпадения ударов пульса.
– …чтобы сесть за руль.
– Угнать? Да я к рулю, если честно, подойти боюсь!
– Хорошо, убедил. А не мог ли твой дружок сделать гадость?
– Чего ради?
– Но тебя-то собирался бросить. Сломав Машину, он обеспечил бы тебе компанию, чтобы не было скучно.
Марсианин словно очнулся, огляделся по сторонам, нашёл глазами соотечественника, который заводил оба корыта на посадку.
– Как можно придумывать десятки версий для объяснения одного факта?
– Пару объяснений найдётся с ходу. У нас нет такой библиотеки…
– Пусть президент построит!
– И второе: На том стоим, – сказал Пролаза.  – Не просчитай вперёд, двадцать два раза на свалке сгнили бы. Ты на свой силап зашибаешь, мы на свой.
– Откуда вы знаете про силап? – подивился подозреваемый.
Соискатель тщательно протирал ветошью руки, при этом помалу оттеснял марсианина от Машины.
– Внешность обманчива. Иногда приходится знать больше, чем следует. Потому ещё функционируем и некоторые долги человечества возвращаем с процентами. Они-то ушли, но с нас никто ответственности не снимал. – Оно и понятно: охраняя своё, мы частенько перегибаем палку. – И вот ещё что. Пиаре не говори пока, что второе корыто ходит за первым, как привязанное. В его мозгах могут возникнуть нехорошие междометия, возьмёт, к примеру, да свернёт себе шею. Боюсь, это происки всё того же колдуна. Если окажется, что твой приятель невиновен, так и быть, я погляжу, чем можно помочь.
Банановые мозги иногда работают, как надо:
– Бросили меня, теперь Пиару подозреваете?
До-До скрестил руки на груди; эту позу он позаимствовал у последнего хозяина, который всеми бывал гоним, поэтому отдушину находил на слугах и накапливающийся яд изливал в ту же канистру.
– Видишь ли, марсианин, свидетель есть у нас. Один из вас подходил к Машине ночью, с закрытыми глазами. – Подмигнув Соискателю, продолжил: – Поскольку его появление, да в таком состоянии никого не насторожило, внимания не обращали. В итоге, утром Машина отказалась командам подчиняться. Извини, другого объяснения у нас нет.
Пиара лишь ступил на поверхность планеты – тут же товарища позвал.
Тот ответил взаимностью.
Водитель корыта с видимой неохотой приблизился к митингующим:
– По какому случаю посиделки?
Кима-Но одарил его чересчур внимательным взглядом.
– Как успехи?
– В целом я доволен. Есть небольшое напряжение, точно багажник перегружен. Но В открытом космосе, я думаю, проблема отпадёт сама собой.
– Может, что-то ещё нам хочешь сказать? – подсказал До-До.
– Могу добавить. После демонстрации чудес, я стал побаиваться, как бы колдун злую шутку не сыграл и с нами. Да и уфологам пришлось несладко. Видимо, вы внимания не обратили, –  приборы их врут теперь на каждом шагу. Ну, а как второе корыто соткал он прямо из воздуха… Нет, моё корыто слушается руля, не случилось бы чего похуже. Как с Картой Времени…
–  А вот отсюда поподробней…


Пока уфологи мирно пожидали участи своей, ни о чём не догадываясь, Пиара прошёл полный и частично познавательный курс допроса с пристрастием. Карта Времени сегодня понадобилась всем, как воздух.
Как и ожидалось, к злодейству пилот всячески отрицал свою причастность. Лицо пионера, руки трудящегося, речь изобилует деревянными подробностями, как и тонкостями марсианской техники. Ряд обвинений он разбил, как союзники французов при Ватерлоо, пока за дело не взялся До-До. Свою обвинительную речь он затеял с прошлого и уже доказанного факта: марсиане повинились перед Берендеем. Казуистика да хитросплетения законов, какими в совершенстве владел один из его бывших хозяев, пригодилась ныне и До-До. Просто чудо, как юрист-на-час сам не заплутал в параграфах и примечаниях, применимых при любом общественном строе. 
Пиара, наконец, взмолился и вскричал:
–  Я готов любое признание подписать, только замолчи! Ах, оставьте меня!
Тотчас сработал позыв к исполнению приказа, как рефлекс врождённый. Роковую роль, по всей видимости, сыграла эмоциональная составляющая реплики. И До-До отправился поближе к уфологам. Для подзарядки, так сказать.
Отвесные лучи светила били по краю воронки с ужасающей концентрацией, как ему показалось. Прислушался. Уфологи ещё не знали диктофона, поэтому вновь и вновь обсуждали каждый выступ и заклёпку летающей тарелки, какими они запечатлелись в их памяти навсегда. Попривыкнув к железным истуканам, люди фиксировали их действия механически, предаваясь более масштабным переживаниям. Они вновь и вновь виртуальными руками перебирали изделие инопланетного разума. Кроме того, их фотоаппараты сожрали столько пленки, что полчища скептиков посрамят легко, только бы получились снимки.
Насыщаясь даровой энергией да поглядывая на амперметры, До-До рассчитывал услышать нечто поважнее. Средь вереницы терминов околонаучных, барахтаясь в трясине формул, уфологи все чаще произносили слова «Карты» и «Время»; слова пока встречались в разных предложениях, но лиха беда начало. Именно сегодня Карту Времени запросто могли припрятать в этом мире, ничуть не беспокоясь, что найдут аборигены. А и найдут, не будут знать, как применить. Пусть повезёт оказаться в рубке: приборы, шкалы, рычаги и кнопки… не зная броду, имущество не утопи, особенно живот.
–  Может, ещё одну? Времени хоть отбавляй.
–  Ну, сколько можно дуться в карты, времени не жалко? Как сопляки, честное слово. Что подумают инопланетяне. Мы же серьёзные люди! – Сёмушкину надоело однообразие пустое. Уфологи, устыдившись, приступили к основным обязанностям, до хрипоты размеры вычисляли аппарата, который допустил неосторожность совершить посадку в точке, где всегда готовы встретить чудо техники. Ни Змей Горыныча, ни дракона, ; на естественные чудеса пропала мода. Нет времени на сказки, байки, которые научно невозможно объяснить. Вот шестерёнки, стабилизаторы, форсунки как бы познавательней и достойны воплощения карандашами бойкими на ватманах упругих. Эка, куда вас понесло! Вам муравья интересней терминатор, поскольку состоит из деталей рукотворных. Конечно, человеку трудно объяснить, что движет  муравьем, а уж воссоздать – тем более. Пытливый ум вместить не смеет присутствие иных законов, которые сродни запретным знаниям. Однако, под диктовку власть предержащих,  многие готовы в мозге человеческом порыться наобум. Бесцеремонно, чтобы народы превратить в рабов и повелевать по собственному усмотрению. Для мерзавцев нет запретных тем и областей. Пересадка органов, искусственное омоложение – эка невидаль! Возомнившие себя богами в Лемурии встречались, да и в Атлантиде. Иные лоботрясы по сей день отбывают сроки наказания, приговаривая: «Мы ж не знали, что то – божественная сфера, куда и думать не моги. Нам не говорили, что платить высокую придётся цену». Обычные слова, какими защитить пытаются проступок. Пора совлечь покровы  лжи: они догадывались, но все равно носы совали. Так получите!
Когда свои не трудятся мозги, другие не помогут.
; Никодим, можно тебя на минуту? – До-До меня застукал, как учителя намедни Соискатель.
Пришлось идти, коль прозевал защиту и открылся. Присаживаюсь рядом, мельком изучаю амперметры.
– Полный заряд.
– Как быть нам, подскажи. Мы посоветовались и постановили: выявить вредителя и примерно наказать так, чтоб в веках икалось. Берендей хорошенько проучил залётных. Что надо сделать, чтобы группу впредь обходили стороной? 
Пролаза подключился к диалогу, ведь без его участия история чего-то да недополучит:
– Вот скажи, Берендей, как на духу: разве мы недостойны уважения, и ценность группы столь ничтожна, что защитить нас некому? Все, кому ни лень, вредят. Имеем право отстаивать свои права?
– Нет. Готов объяснить. Мы с вами  временные гости здесь, потому – никаких поползновений. Один неверный шаг, и покатится в тартары реальность эта. Очень рассчитываю на здравый смысл, ибо никто не поручится за последствия ваших действий. Учитель вам открыл дорогу, отправляйтесь, за чем же дело стало?
– Мы хотим помочь с Картой Времени Берендею. Раз марсиане недоговаривают, стоит в угол запинать ногами их – заговорят.
Пролазу поддержал До-До:
– Для пользы дела, только. Банановые спасая шкуры, охотней фактами расплатятся. Или хочешь возразить?
– Именно так. Есть правило, которому следуют мудрые: коль не даётся что-то сразу, то не стоит у часов гнуть стрелки. Всему своё вре... Да вы уже, как погляжу, накликали на свои головы беду.
Соискатели переглянулись. Зуммеровед подозрительно скоро бросил пост и направлялся к ним.
– Энциклопедист хочет что-то важное сообщить, – молвил Пролаза.
До-До с некоторым сожалением оглядел собрание уфологов. В его голове родился план, как обвинить всю группу в преступлении века, с Сёмушкиным во главе. Местная общественность просто содрогнётся от фактов, которые  До-До гласности готов предать.
– Что-то срочное,  Зуммеровед?
– К нам приближается сгусток энергии, и его содержание, как показывает экран, угрожающего свойства. Одним словом, ТРЕВОГА!


Громыхнуло так, что уфологи бросили свои приборы и бежали. Марсиане оттащили за кустарник свои жестокие корыта да затаились.
На дне воронки материализовалась вторая Машина Времени…
…с известными нам героями. До-До, Зуммеровед, Пролаза с платформы сиганули наземь, водитель продолжал за руль цепляться, поглядывал по сторонам с опаской.  И обе группы тут чуть было не сошлись. Меж ними обстоятельства воздвигли с виду непроницаемую преграду. Стена фиолетового пламени струями из гигантской газовой горелки клокотала в своём невидимом сосуде, о наличии которого мог я, подумав, догадаться.  Так вот как выглядит препона, точнее, переборка между будущим и прошлым!
Но что мы наблюдаем?! Марсиане вновь затевают нечто. Ну-ка, довернём экран волшебный…
«Знаешь, кажется, пора». – «Что ещё придумал?» –  «Пора мочить их, Пиара. Пока нет сказочника». –  «Ты серьёзно?» –  «Я не привык, когда мне угрожают. Где гранаты?» –  «Мы же за кораблём шли, не воевать». – «Какая непростительная глупость! Что на борту?» –  «Только инструкция, как вести мирные переговоры». – «Ну, болван! А ещё собрался покупать семью. Чем собираешься защищать её?» –  «Есть несколько знакомых, кто поклялся впредь за оружие не браться. И ничего, до дня вчерашнего были живы и здоровы». – «Другие примеры ничему не учат?» –  «Например, наш с тобой?» –  «Бросаешься в крайности. Наш случай однажды попадёт в разряд сенсаций, а это скоропортящийся продукт.  Разыгрываешь. Я не верю». – «Что ж, иди и поищи. Но на твоём месте я бы хорошенько подумал». – «Что ещё?» –  «А то! Неужто ослеп? Они тут в непонятные игры со Временем играют». –  «Что ты несёшь?» – «Смотри сам: эти роботы никуда не исчезали, зато их теперь стало вдвое больше. И две Машины Времени стало». – «А я-то подумал, две банды сошлись отношения выяснять… Точно, сразу не разглядел. Смотри ты, два До-До… Н-нет, нас напугать хотят, в заблуждение ввести. Уж я-то знаю, это местный фокус. Обычное зеркало». – «Размером с футбольное поле?» – «Я встречал и побольше». – «Нет, Кимано, ты неисправим». – «Больше нечего сказать? Вот так всегда: только взяли кассу – тут как тут появляется мораленосец, Марс тебя дери!» – «Может, поэтому до сих пор никто из нас не сделал салата. Я устал, Кимано. Я устал ходить за тобой, точно за ребенком. Сколько можно повторять: «Это чужое, не бери. Не лезь в эту дыру». Сколько можно?» – «Ты тоже не знал, что это ноздри животного. С такой памятью, тебе лучше сидеть на Марсе и не высовываться». – «Хорошо. По-твоему, в каждой пещере должны лежать сокровища, которые только и ждут тебя?» – «А для чего делаются пещеры? Чтобы в них спрятать нечто ценное». – «Например, жизнь. Укрыться от жары и дождя». – «Какие глупости, Пиара! Послушай себя со стороны: ах, дождик пошёл! Перелетел на другую сторону планеты, где не капает. Учись у меня, не пропадёшь». – «При первом же случае. Боюсь, ты переел таблеток, – что-то на тебя нашло». – «Считаешь, побочный эффект? Но на упаковке ничего не сказано. Разве только: «перед применением посоветуйтесь с врачом». Так-то». – «Где отыскал врача?» – «Да я сам себе и доктор, и судья, и палач. Да что палач? Просто Приседатель». – «Знаешь-ка что, ты поаккуратней с этими поворотами. Чего доброго, новую беду накличешь». – «Хорошо, есть новое предложение.  Давай угоним местного Приседателя! Как только хватятся они, сами прибегут с поклонами. И вот тут мы свои условия предъявим… Над этим надо поработать, что мы спросим с них. Ты  говорил, сад хочешь посадить. Чтоб на Марсе яблони цвели». –  «Этого я не говорил. И вообще, это слова одной песни, некоторое время тому её распевали на Земле. Мелодия запоминающаяся». – «И напой-ка мне». – «Ещё чего?» – «Жалко, что ль?» – «Хорошо, плати! Бесплатно петь я не нанимался». – «Идёт. Местной валютой, у меня тут завалялось немного. Тысяч пятьсот. Купишь саженцев – и поехали, посадим. Просто интересно, как земляне собирались яблони на Марс доставить». – «Там слова такие:
Жить и верить – это замечательно,
Перед нами все дороги и пути.
Утверждают космонавты и мечтатели,
Что на Марсе будут яблони цвести. –

И подтекст, полагаю, тебе понятен». – «Более, чем. Странно, как наши прозевали прямое доказательство их захватнических аппетитов. Я сегодня же объявил бы войну. Жаль, что выложил гранаты. Мы бы хоть сколько-нибудь продержались, до подхода основных сил. Начнём?» – «Передатчик не работает. А и работал бы… как сообщить, какими словами достучаться до твердолобых министров, что главная угроза исходит не от галактов, а притаилась в тылу у нас?» – «Словами этой самой песни». – «Идея с Приседателем, знаешь, мне приглянулась. Вот как выманить его с летающей тарелки? Да и где они уже? Помнишь, я потерял трофейную шариковую ручку? Сколько времени потратили на поиск... Согласен, размеры тарелки несколько облегчат нам задачу, но всё равно, попотеть придётся».
 
Одним словом, марсиане как бы изначально представляли опасность. В очередной раз поражаюсь предусмотрительности учителя, ведь это я вывел из строя передатчик. Инструкция гласила: «Марсианин без передатчика туриста не опасней». Всего на единый миг представил я армаду крейсеров с опознавательными знаками армии, не подчиняющейся местному Приседателю, реакцию последнего. Производительные пылесосы калийную высасывают соль из недр, конфисковывают урожай картофеля и свёклы… Грузовые корабли заполняют трюмы трубами, шестерёнками, болтами, – крах экономике государства обеспечен. Затем, чтоб далеко товар не развозить, марсиане предлагают Приседателю оный по цене приемлемой, под гарантии защиты от нападений конкурентов, с их не очень-то и высокими, на поверку, технологиями. Марс и Белоруссия сумеют уверенно противостоять остальному миру, в содружествах наметится раскол. И побегут удельные князьки под зонтик нового союза, свои пронюхав перспективы. Ну как же? На рынки Венеры, Юпитера и Плутона получаем выход… На фоне этом, палатки Евросоюза покажутся заштатным городишком с десятком мест торговых. Кое-кто воздохнёт с досады: ну кто гнал в шею? Элитная наука оказалась детскими рисунками на асфальте, обложкою для книги, которую ещё не написали. Вот Белоруссия в выигрыше, поклоны не спешила бить, теперь другие к ней бегут – замолвите словечко.
Берендеи не устранятся, спокойно наблюдают, по курсу марсианскому ведут материальных ценностям учёт. Раз пески на Марсе пользуются огромным спросом, мы обменять готовы полупустыни и пустыни на деловой пейзаж, лучше чернозём. Грозовые тучи проведём, как упаковку или как сопутствующий товар. Это ль ни размах? Договора, печати и… разумеется, налоги. Мы лишаемся пустынь… Пусть договор учтёт поправку: оставим для туристов этакий Диснейленд с барханами, числом в десятка три.
Марсианам будет казаться, что именно они хозяева положения, это напрашивается само собой. Берендеи ничего не станут предпринимать, чтобы переубедить самоуверенного противника. К тому времени неприятель изучит весь спектр бактерий, проведёт вакцинацию личного состава и отправит к нам первую партию добровольцев. Последние посетят музеи, научные центры, особое внимание уделят силиконовым долинам – как в центре Европы, так и за её пределами. Силиконовая грудь поначалу приведёт марсиан в восторг, они станут перенимать технологии издевательства над дарованным свыше телом, но вскорости программу закроют, обнаружив массовые осложнения, которые невозможно перечислить в одном списке. В путеводителе по Земле, в более раннем  выпуске, ещё можно будет найти подсказку, откуда в среде марсиан взялась раса с необычными формами. Поздние издания предпочтут ссылки на мутации, связанные с разницей условий на двух планетах-соседках. В итоге, официально будут признаны три расы: правящая верхушка, представители которой ни разу не побывали на планете; регулярная армия, прошедшая вакцинацию, и толпы мутантов, вырастившие себе хоботы, рога и копыта. Последние поизощряются донельзя, пренебрегая правилом симметрии, которое в условиях Земли является основополагающим. Именно с этого перекоса начнётся падение империи: марсиане введут свою валюту под названием… одним словом, никто из наших до сих пор не может выговорить, поскольку на слух выглядит передаваемым набором звуков. Ближайшие советники, друзья марсиан и многочисленные поклонники, предложат ей своё название: рубль-убивец. Пока мировые биржи будут приглядываться к новичку, тот карманы выпотрошит у любопытных, подомнёт юани, йены, подерётся с евро, а доллары в подполье затолкает. Вслед за тем держать экзамен будет, спровоцировав очередной коллапс финансовых построений. Покончив с конкурентами, рубль-убивец повернёт лице к создателям: как согласны? Четвертовать на следующей неделе, нарезать из ногтей монеток эксклюзивных, перистальтикою по скорому заняться?..
Одним словом, выйдет из повиновения, власти Марса вынудит признать себя некредитоспособными. Тотчас примчат и, в качестве погашения долга, передадут в подчинение землян боевые корабли, после подписания акта о ненападении. Рублю-убивцу семечки изрядно надоели, ему уже галактов подавай. Но галакты не стали бы галактами на ровном месте. Там другие правила уже набирают силу. В последний раз убийцу заметят входящим в саму систему-интернет. Антивирусная программа землянина могла б и опознать, предложить отсидеться в карантине. По слухам, его казнить соберутся, он совершит побег до пластического хирурга, там оборвётся след, а нам с тех пор придётся каждую минуту ждать нападения. От вирусов мимоходом он был привит, так что…
Я вздрогнул от окрика. Учитель явился из Ниоткуда, и прямиком ко мне.
–  Остановись немедленно! Эк, тебя погнало. Я предупреждал, фантазиям не давай волю, пока не научился контролировать результаты. Вторжение нам ни к чему! Связаться с Марсом, с армией настоящих колонизаторов, это уже слишком. Сотри с доски… Ну, ты меня понял. Ф-фу, успел. – Учитель отёр пот со лба и продолжил более спокойно: –  А я-то думаю, карман задымился, что за напасть?.. Ещё  раз, основные правила: если вздумал пофантазировать, то покинь реальность основную. Где-нибудь на периферии можешь проводить учения, экспериментировать, размазывать по стенам негодяев всевозможных… Никодим, когда-нибудь уже наступит день, чтобы я смог на полчаса тебя одного оставить?
Я, пронзительно вздыхая, стирал с доски… Безусловно, работу над ошибками мог и самостоятельно провести, там совсем чуть-чуть и надо. Берендей обычно несколькими мазками несоответствия устраняет, перстами помавая. Невидимые карандаши острые углы реальности так плавно окаймляют, что и зацепиться не за что.
Но вот учитель поостыл.
–  Получилось все-таки забавно. Создавая, впредь спроси себя: сам захотел бы оказаться там?.. Ладно, в следующий раз зови. Может, подучусь и я эдак крыльями побижутерить. Извини, пора. За Андреем надо присмотреть: как с колдуном схлестнётся, будет нужен глаз да глаз.
–  Новый ученик Синдбадского?
–  Находка. Ты знаешь, очень – очень впечатляют данные его. 


Этот дождик зарядил совсем некстати. Мелкий, пронизывающий, нашедший сторонников среди шпаны, – ветра порывистые, дерзкие сопляки, норовили стащить мою шикарную соломенную шляпу. Дикие роботы отважились на незапланированные расходы, – при редких обстрелах залпами светила, их корпуса и сочленения выставочно сверкали.
– Одно радует: не кислотка, –  Пролаза механически оглядел окрест. – Просто рай! Трудновато привыкать.
– Это точно, – согласился водитель.
– Лучше полюбуйтесь, что затевает энциклопедист. – До-До секунд несколько просто наблюдал, затем поднялся на ноги. Естественное желание уточнить, чем промышляет подрастающее поколение, к складному экрану привело. Зуммеровед ловкими движеньями сложил экран в пакет, размером с конверт эпохи советских почтовых сношений, поколдовал над клавиатурой. Когда ж снова развернул экран, впору ахнуть: экран превратился в полупрозрачный зонт, размеры которого покрывали воронку, от края и до края. Присутствующие задрали головы, новшество оценили.
– Скажи, сам сообразил. Порадуй старших.
– Боюсь, До-До, не так скоро мы сможем доказать, что изучили его возможности на четверть.
– Допускаю, но где дождь? Он должен бы скапывать по сторонам.
Зуммеровед кивнул:
– Я уже отправил запрос. Как мне кажется, это одно из неоговорённых условий, о которых предупреждал сотрудник музея. Помнишь, он что-то бормотал про оплату.
– Признаться, я внимания не обратил. 
– А я обратил. – Пролаза, как уже привыкли, события несколько опережал, и эту странность попутчики заметили давно, просто не выпадал подходящий случай расспросить. – Слышал, они не коснутся наших сбережений. Кое-что экран будет изымать, без ущерба для реальности, и переправлять в музей.
– Да-да, припоминаю.  Как фотографии, по факсу. –  Соискатель впервые отошёл от Маши, в полной уверенности, что ничего не случится с ней. – Частичку красоты, запоминающийся ландшафт, важные подробности. Только сейчас я задумался: а не тот ли это музей, где хранятся вещественные доказательства предшествующих цивилизаций? Берендей упоминал.
Дикие роботы повернули объективы в сторону мою, как бы говоря:
– Говори.
– Имя моё Никодим, раз уж до меня добрались. Очень многого не знаю сам, и в музее том побывал лишь однажды.
– И мы разок. – До-До напустил на себя вид простака. – Что это за музей, скажите люди, из которого можно тащить всё, что ни попадя?
– Однако, сами сотрудники… Стоит разразиться кризису очередному, как подноготная вылазит на поверхность, иные начинают выживать, изменяя долгу. – Соискатель глянул на меня. – Уж сколько случаев, когда идут на поводу у мелких слабостей своих.
– И меркантильных интересов, – заметил Зуммеровед. Теперь к нему все обратили взоры, и он продолжил: – Читал я…
– Ну, ещё бы!
Водителю достался взглядов осуждающих букет, он и примолк.
– Такие случаи особо рассматривают Владыки Кармы. Коль позарился на общественное достояние, виновника накажут в воплощении грядущем. Этот человек будет владеть изначально, например, заводом целым. И сей завод по винтику, по гаечке рабочие растащат, никакие меры не спасут от разоренья. Более запоминающегося урока человеческая сущность не получит: душа его навсегда запомнит и, случится, удержит ближнего от пагубного шага.
– Ну-с, предположим, нам такое не грозит. –  Соискатель вновь не удержался и, под прессом объективов, к Машеньке своей рванул. Ему вдогонку прозвучало:
– Почему? Если ты считаешь, что на Машине Времени неприятностей можно избежать, то я скажу: заблуждаешься, и крепко. Как большинство хозяев бывших. Берендей предупреждал о наличии Хранителей Времени. Считаешь, они не общаются с Владыками Кармы?
– У них разные сферы деятельности, у каждой стороны своих забот по горло.
– Хочешь сказать, что любой твой подвиг и та, и другая сторона постараются не заметить?
– За всеми невозможно уследить. Почему бы и нет?
– Для чего тогда, по-твоему, существуют армии дэвов-ангелов? Их глазами видит Сам Создатель, и соратники его. Каждый выполняет свою часть работы: одни продлевают жизнь кому-то, другие укорачивают.
– Вот этого я, хоть убей, не понимаю!
– Довольно просто. Если от тебя нет никому пользы, что проку переводить продукты, портить воздух смрадным дыханием твоим?
– Но если Бог любит одинаково, то это несправедливо.
– Напротив. Для твоей же пользы, они обрывают путь, которым ты пошёл, чтобы худшего не натворил, чтобы дурной пример не заразил ещё кого-то. За смертью же появится возможность новый начать путь, обогащённый опытом прошедшей жизни. Чем душа моложе, тем не совершенней.


На Зуммероведа глянули друзья с тревогой. Чем его набита материнка, что ещё скрывается под железным колпаком? Так и некоторые люди: жили тихо, скромно, но грянула беда – повели за собою массы, от края пропасти увели, своими жизнями подчас рискуя. Эти сверхспособности история в отдельную папку выделяет.
– Допустим. Но ради чего возиться с теми, кто не хочет жить скромнее, кто неисправим? И ещё. Только честно: разве в том музее ничего не приглянулось? – спросил водитель.
– Что касается музея. Полагаю, он создан для того, чтобы основная раса могла черпать изобретения, когда пришёл их черёд.  Извини, приятель, чувством собственничества я переболел. Можно обладать массой предметов, окружить себя бесполезными вещами и не находить радости, ибо всё нажито путём неправедным. Известная мудрость гласит: «Чем больше отдаёшь, тем больше получаешь». Приведу пример седьмого хозяина. Первый зять его к зиме остался босым, просто не хотел работать. Хозяин, обсудив с супругой факт, подарил ему свои австрийские полусапожки. Вскоре дочка вышла замуж за другого, от зятя нового хозяину посыпались одежда,  обувь, –  в обоих случаях размеры подошли, я сам тому свидетель! Всё, что касается чужого, то ориентироваться есть на кого. В космосе известном полно сообществ, которые поразительных вершин достигли. Воровство изжито, обидеть даже мыслью или словом – преступление. Завершая путь, часть хозяев наших почти достигла уровня, который отвечает уровню космического братства. Нынче эти души к новым воплощениям проходят подготовку уже не в качестве людей, – берите выше.
– Что ожидает тех, кто до этой планки не дотянул?
Марсиане – боком-боком – подобрались ближе. Такое и на Марсе бывало: то полная тишина, то зачастили странники, без копейки денег, к чему-то призывают. Их слушают частенько и спрашивают внимательно, но когда за стол садить да спать положить пора – желающих предоставить кров единицы. Думающих иначе, чуждых, никому не надо. «Как говоришь? Воровать зазорно? Ну, это мы ещё посмотрим. Вот скажи мне, странник: нет у меня лишнего ведра, а у соседа день и ночь штампует их станок. Он победнеет разве, коли ночью парочку одолжу?» – «Одолжу – то есть, с возвратом? Свежо предание, да в аванс получку не дают. Хотел бы ты, чтобы нищий у тебя подушки выкрал все?» – «Да зачем ему? У него-то и кровати нет, поди… Да за подушки я голову отломаю». – «Вот видишь? И такое положение находишь справедливым: ты – имеешь право, у тебя – ни-ни. Из-за двойных стандартов страдает вся планета». – «Из-за пары вёдер? Не может быть». – «Ты – вёдра, кто-то – пищу и одежду охраняет, отчего ж ему ни взять? Ну, а тот, кто на вершине власти, тот на вёдра и не посмотрит». – «Ну, так и должно. Он же грамотный, поди. Ну… ему как бы и нельзя. Ты-то вот сам… ничего в кармане, ни семьи, ни дома. Разве можно этак жить? Иль воров пошёл учить. Перед тем, как дом поставить. Точно? Ну, ты и ловкач!» – «Ох, за что мне это горе? Ладно, для чего тебе ведро?» – «Заведу ещё драгона, больше будет молока».  – «Для чего, скажи на милость?» – «Не держи за дурака. Партия с правительствой на последнем съезде благосостояние призывали повышать… Приседатель Артиллер говорил сам, крепкая память у меня. Не боись, мы слушаем телевизор тоже. Чтобы отбиться было чем… от залётных обещателей нирваны. И ладно ты, хоть не рваный, а то ползают грамотные вокруг да зовут записываться в батальоны и полки. Мало нам своей беды». – «Это ты про вёдра?» – «Мне б хватило четырех».
Пиара с Кима-Но перешепнулись. Дело привычное, в общежитие к ним странник заглядывал один, курсы боевых искусств преподавал. Вообще общежитие – это кузница кадров, и кадров  хоть куда. То на экскурсию зовут, – у них там недобор случился, таможня не дала добро на партию шнурков, с партией шутки плохи. То, бывало, группу юных марсианок водят злачными местами на предмет отцовства: ну, кого родственником хочешь признать? Сочинять небылицы не умеешь – пиши пропало. Выдашь два-три алиби – бывает мало, чтобы девушка отстала. Вертихвостки обрюхаченные важно похаживают, животы оглаживают: «Что мы сеем, как мы пашем?» – шарят избирательно по мордам вашим. Смойся, студент с первого этажа, приглянулся четверым, позарез стал нужен – с той поры на всех готовит ужин, сам стирает, нянчит сам, узнаёт по голосам – где, в каком ряду младенец жаждет смены полотенец… Уж им с Пиарой повезло, мимо прокатило зло. Там спаслись – так здесь застряли.


Над головой хлопок раздался. Прогнулся наш гигантский зонтик, уникальное водохранилище образовав. Метрах в ста выше уровня мирового океана, между небом и землёй. Энциклопедист увяз в расчётах:
– Сдаётся мне, устройство это способно перекачивать осадки в область пониженного давления. Иначе говоря, в музей.
Брюхо важно наполнялось, тонны воды прекрасно вписывались в рукотворный бассейн, угрожающе потрескивала главная опора в виде вышки. Зрелище не для слабаков; нервных просят удалиться. Смех смехом, но свою Машу вздумал на диваны уложить наш Соискатель, надувать стал плот спасательный, бормоча молитву про шестнадцать атмосфер. Странно слышать: атмосферою одной дышим, где-то он взял ещё пятнадцать?
– Принять ванну, знают все, лучше в средней полосе, если нет рекомендаций от совета главных наций, – заявил Пиара вдруг. Видно, действуют таблетки. Но банан, вися на ветке, редких ливней не страшится, как и проливных.
Пролаза, застрявший на краю воронки, воскликнул:
– Я понял, в чём дело! Над нами туча стоит, в виде буквы «Р».
– Что тебе не сидится? – Соискатель голову задрал, что-то разглядел сквозь толщу воды. – Там даже вижу вторую «Р». Что бы это значило? Марсианин рифму выдал…
– Резать рифмой, – выдал вариант Пролаза. – В чужие забрели края, коль чудеса предлагают небеса… Видели? Предвестье бед: экран сверни, Зуммеровед.  Не пора ли, братцы, драпать? На мозги нам будет капать.
Зуммероведу не хотелось разбирать конструкцию:
– Коль не против, подождём.
– Мне спокойней под дождём. – И До-До отправился к уфологам предупредить об опасности. Людей следовало вывести из опасной зоны, и До-До пошёл на хитрость: рот закрыл одной рукой, второй указал путь к спасению, как бы выметая всех из воронки… В известной летописи об этом случае говорится:
«…плюнул – и пошёл к науке, агитировать за выход. Как заезжему пророку, дикари ему внимали, молча, правда, понимали: тент прорвёт и свалит вышку, материнкам будет крышка, батареям и контактам – пища аварийным актам: лютой смертью ляжет всё, не поможет «ё-моё». Кто вкусил масштабных бед, своих не празднует побед; герои наши повидали, да не вернутся те печали. Наводнения, ураганы – это вам не хулиганы, самолёты, поезда, – тысячами, в никуда. Это здесь пока живут, будущего своего не зная, от подушки до трамвая, хлеб жуют да кофе пьют».
Летописец почему-то не захотел упомянуть момент, как До-До снял с турели теплушку, выбрался на поверхность и пальнул в небо. Возможно, таким образом выразил своё отношение к стихам. Тем временем, Кима-Но уложил Пиару наземь, искусственное дыхание стал проводить – локтем по ребрам, в пах, ещё куда-то. Товарища спасти – есть первый долг, и способ марсианский, надо полагать, проверен не однажды.
Почему-то энциклопедист один сохранял спокойствие, как на показательных выступлениях. Мало того, заражал товарищей вирусом настырным, как бы утверждая: смертей случайных не бывает.
–  Эй, энциклопедист, – водитель пробки на плоту установил, развернулся мучавшим вопросом. – Не про твоего ли бывшего рассказывают? Палку выстрогал да из дому ушёл.
– Посох дорожный изобрёл, к пути себя приговорил. Признался как-то, что стенает сердцем, глядя, как человечество погружается в пучину беспробудного веселья. Шоу, конкурсы и сериалы, для размышлений паузы не стало. Было бы на что потратить жизнь.
Как ни странно, брюхо стало убывать в объёме, человек так втягивает живот. Сомневаться не пришлось, и потолок стал удаляться. До-До вернул оружие на место, высказал идею:
– Я уверен, механизм прост и в объяснениях не нуждается. Туча не нашла среди нас лучшего поэта, отправила свой заряд вниз, а вы там расхлёбывайте. Бедный словарный запас отразился на качестве изделия. Марсианин, по-моему, вообще впервые попал под раздачу.
Пролаза звук издал, точно носом хмыкнул:
– Велики Твои дела, Господь! По-моему, вы главного не разглядели. Чего доброго, с этими осадками можно отправиться назад, то есть в музей, и без помощи Машины. – Он оглядел приятелей. – Как думаете? Пойду-ка да попробую что-нибудь забросить.
Под это «что-нибудь» прекрасно подошло  корыто. Несколько увлекшись, Пролаза и второе зарядил туда же. Поскольку гигантская линза благоприятствовала наблюденьям, то и зрителям занятие нашлось.
К роботам примкнули марсиане, задрали очи.
– А что это там наперегонки  снуёт?
– Да мусор всякий, – Соискатель напустил вальяжный вид. – Поганая черта: где представители разума побывают, по себе оставят память.
Пиаре процедуры помогли. Едва пришёл в себя, разглядел предметы в линзе и задал здравомыслящий вопрос:
– Если это мусор, то где корыта наши?
Естественно, марсиане обшарили кусты, затем в воронку воротились, здесь учинили обыск. Но в том и особенность линз, что позволяют лучше рассмотреть предметы. Поведение опытного материала в водоёме лишь подтверждало, что вода находится в движении. Корыта выстроились, друг за другом, и предприняли разбег по кругу.
– Значит, в центре есть воронка,– вычислил  Пролаза.
– Ты негодяй, – опомнился  Пиара, – пусть только они размокнут!
– Сдадим в металлолом! Кто зачинщик? – прозреньем исполняясь, вскричал Кима-Но. Воинственные марсиане, похоже, адаптировались настолько, что национальные обычаи были готовы применить. Как известно, без драки не проживут и дня, что-то помешало.
До-До огладил кулаки, кашлянул в них – как спугнул. Гости метнулись вверх по склону, чтобы в водоёме окунуться. Край зонта приспособлен не был для опоры, – с первой попытки штурм не задался никому. Затем усилия они объединили. Лишь перевалили через край, течение их подхватило… Корыта отделяли от погони метров двадцать, и делом времени вопрос казался; что снизу не видать, то, сверху глядя, сомнений не подбросит. Вот-вот, казалось, имущество законное настигнут марсиане, ещё немного, ещё гребок… Из ванны так последняя вода уходит – поспешно, с характерным звуком; в самый эпицентр сбивается случайный мусор.
Вода иссякла, в центре зонтика уцелели марсиане, корыт и след простыл.
– Двадцать два раза. Ну, что я говорил?  Судьба иначе рассчитала. –  Пролаза руки потирал, в уточнении итогов нисколько не нуждаясь.
– Что скажем им? – задумчиво спросил До-До.
– Что скажем… Скажем, что-то скажем. Берендей не знал, как быть – мы пособили. – Зачинщик понимал и сам, что палку можно перегнуть, имея дюжину в запасе. В поддержку одного б хватило слова.
Зуммеровед в растерянности экран свернуть попытался, да у него не получалось, пока нагрузки превышали норму. Кроме того, угрызенья совести очнулись, принялись терзать основную плату. Его кумир совершил непростительную глупость, без средств существования оставил марсиан. И правда: что теперь? Словами делу не поможешь.
– Согнать бы их оттуда, – помечтал энциклопедист.
– Поостынут пусть, – рассудил До-До, пытаясь разглядеть, так ли уж всё плохо у марсиан. Быть может, хоть одно успели на крючок поймать…
– Если поймали, то держат над собой. Отсюда не увидишь.– Зуммеровед грезил, конечно, о другом исходе. – Коли ушли корыта, на поединок могут вызвать.
– Корыта дракой не вернёшь, – на водителя Пролаза оглянулся.
– У людей каким-то образом получалось, – напомнил Соискатель.
– Что ни говори, серьёзный аргумент надо привести. – До-До автоматически приступил к замене сальника. – Н-да, некрасиво вышло.
 – Доверься мне, До-До. – Соискатель ветошью удалял остатки влаги с корпуса; от парникового эффекта он весь потёк. – Не помешает спеси сбить, раз не осмелился Берендей.


Слегка измученные водоворотом, ещё не смирившиеся со смывом техники в грандиозный унитаз, они сковырнулись с кромки бассейна и шёпотом переговорили меж собой: «Я его в землю вколочу!» – «В чём выигрыш? Тут надо подойти с умом». – «С тем, чего нет?» – «Я этого не говорил. Поругаться мы всегда успеем. Хорошо, беру хлопоты на себя, но ты дай слово, что постараешься молчать. Помалкивай, лишь в крайнем случае и… с моего согласия. Смотри, они и не ожидали сами, – стоят, словно опущенные в воду». – «Это нас опустили…»
– А вот и мы, собственными персонами. – Пиара помог товарищу удержаться на ногах; мокрые подошвы оставляли следы на песке. Возможно, психологическая травма  наложилась на передозировку. Пират без корабля сродни карманному воришке. Разбогатеть однажды, купить жену и жить, других не хуже – простейшая мечта маячила всегда за ухом, справа. Маячила, пока не сунулись на Землю… Должен сказать, секретные лаборатории проводили опыт: что получится, если искусственно соединить земную женщину и марсианина. Результат получился неожиданным. Марсианин мимикрировал настолько, что через год его было не отличить от аборигена, исключение – танцевальная площадка: только там  марсианин выдаёт себя с головой; набор движений, заложенных в определённой последовательности в детстве, никуда не исчезает. Однако, и тут подопытному повезло, местные танцоры переняли этот странный набор телодвижений, и модный стиль продержался на вершинах хит-парадов около года.
Взгляд издалека я поймал. Учитель проверял, всё ли в порядке. «Всё под контролем» – как штамп на справке, я отсалютовал. Земляне проникнуться горем марсианне спешили, и контррасследование должно назвать причину.
– Кем работаешь, Пиара? – задал я вопрос.
– Никодим спешит отвлечь пострадавших от колодца чёрных дум, – стал комментировать Пролаза. – Поскольку Пиара не в форме, будет отвечать Кима-Но. Это даже интересно.
Кима-Но окружил дружка заботой, усадил на валун, обложил словами, которые могли бы успешно подменить подушки. Покончив с хлопотами, нашёл минутку для ответа:
– В службе противодействия подвизается Пиара. На хорошем счету, бригадир маскировщиков. Видмо, я должен пуститься в подробности. Представьте главный пульт, откуда отслеживается любое вторжение. В хвост аппарату пристраивается кладокол, – вашим военным эти технологии знакомы, а нет – скоро освоят. Если кратко, икладокол изучает содержимое «гостя» на предмет содержания редких кристаллов и металлов; специальный отдел мгновенно заносит объект в реестр по классу ценности груза. Как только зонд-разведчик опускается на грунт, служба опережения отключает ему связь, служба перемещения доставляет аппарат в пустынное место, откуда не видно посёлков и столиц. Оттуда мы начинаем трансляцию для учёных планеты, откуда прибыл зонд. Работа нелёгкая, но что может быть важнее безопасности Марса? За такие деньги, как получает Пиара, я готов каждое дужерство обходить планету по самой низкой орбите пешком. Сам-то я при государственном архиве состою, веду учёт рождаемости, кроме того, являюсь переписчиком. Сорок лет идёт перепись населения, приходится порой и за Плутон ходить, чтоб закорючку вывел алкоголик на бланке с гербовой печатью. Кабы ни командировочные, ноги б протянул давно.
– Чем питаетесь вообще?
– Рацион состоит из одного блюда. Имя ему – «что добудешь». Иначе говоря, всё, что помещается в рот, кроме рассыпчатых ингредиентов. 
– Не так давно вы песок глотали, – заметил я.
– Что оставалось делать? В других местах нам этот фокус помогал… Понятно: вас трудно чем-то удивить. 
– Да уж, постараться надо.
– Намекни хоть. – Кима-Но стал выдавливать зрачки коллеге, словно примерял слишком тесные очки. Пиара мигом и в себя пришёл,и сдачи дал.
– За что?
 

Летописцы утверждают: «Тотчас у марсиан приступ на войну случился: пишут мирный договор на Юпитере, Нептуне – славы воинской фортуне открывается простор. Не подраться за день раз – день насмарку: хоть под глаз сам себе позволь подвесить – дети ждут, ртов ровно десять. «Ах, папаша не дерётся?» – и такое тут начнётся! На шпану пойдут сыны – трудно, братцы, без войны.
– Карту Времени хотите? – Наш Кима-Но рот открыл. Без корыт, как без ветрил, –  Стоит ляпнуть «заверните», она ваша, нету сил. Виноват, прошу простить, не в могилу ж уносить…
О потере горевать? Лучше братцы воевать! – Тут Пиара изловчился, кулаком да кулаком, и Кима-Но из воронки покатился кувырком. Всё попомнит: авантюры, бесполезные купюры, лишний крюк и луноход, «примитивнейший народ, мы его с тобой в два счёта». «Это не твоя забота». Был корабль – и стал корытом.  Вдвое стало – снова «ноль». Уж потешиться позволь, долго сдерживал себя за потерю корабля».


Пока марсиане отношения выясняли, дикие роботы в свои проблемы углубились. Техническое обслуживание сочленений они проводят между боями, при первом случае или перед сном. Поправить оптику, подтянуть зажимы, подправить шкалы, случись оказия – и смазку провести. Нынче Пролаза попробовал из одуванчиков приготовить смазку; в глиняном кувшине поселилась жидкость весёленького цветозапаха. Парни с подозрением предложения не замечали.
– Кто-нибудь видит сны дневные?
Оказалось, каждому есть что сказать; большинство случаев касались недавних событий: то разведчикам помогли взять немецкого генерала, то на выборах не дали подменить окончательный результат; в одном эпизоде обычному школьнику исправили ошибки в диктанте. Зуммероведу дали заключительное слово.
– Не хочу никого пугать, но я видел будущее. Странное, доложу вам, место: как будто на другой планете. Мы с вами выращиваем стадо драконов.
– Святой Роберт, слава тебе. А то стал подумывать о коллективном помешательстве: друг у друга разве не могли подцепить какой дряни?
Пролазе возразил водитель:
– Придумаешь тоже! Не так давно не ты ли расхваливал защиту от студента? Я тут свои прикинул варианты. За исключением последнего, все случаи касались наших командировок. Можно предположить, что некий хвост за нами тянется оттуда. Случай с энциклопедистом говорит нам, что не так всё просто. У молодых возможности другие. Возможно, мы не готовы информацию усвоить. Вероятно, малец оказался в команде не случайно, кто-то готовит нас к исполнению главной задачи; все предшествующие эпизоды можно рассматривать, как проверку… – Соискатель запнулся на миг. – Натаскивали, как псов.
– Похоже на то. Поживём – увидим. Ты ведь побывал у динозавров…
– Драконов и динозавров разделяют века. – Зуммероведу тема изрядно поднадоела, кабы ни клятва – отстаивать Истину, невзирая на звания и погоны. Однако последнее событие подтолкнуло пересмотреть правила. – Человеку было легче: его сопровождали три реальности, как минимум. При упорстве в достижении цели, некоторые естествоиспытатели могли проникнуть в прошлое и там затеряться. Нельзя исключать, что и в будущее сунуться были желающие. Доказать никто не может фактов, но мы с вами знаем, что с испорченным человеком возиться там никто не станет. Сбросят назад пинком да проследят, чтобы не повторил попытку…
– Лучше поведай, как выглядят твои драконы, чтобы прежде времени не перестрелять. – До-До закончил мелкий ремонт пальца, проверил на сжатие в кулак. – Меня поражает легкость, с какой команда отнеслась к предупреждению. Именно к предупреждению. Обсуждать пока нечего, пусть останется на потом. Коль суждено тому случиться, пусть каждый поделится заготовками, – по-моему, идея вполне осуществимой может стать. Люди встречали, художники постарались. Вопрос в другом: кому это нужно? Со временем разберёмся, сегодня чему посвятим передышку?
– А фиолетовое пламя наблюдал кто-нибудь? – уточнил Зуммеровед.
– Значит, это не сон. Не кажется ли вам, друзья, что кто-то окружил нас чрезмерною опекой?
– Лучше разбежаться, чем оставаться под колпаком. Поздравляю!
– Не с чем. Все, рождённые или собранные на ленте, изначально пребывают под неусыпным надзором. – Зуммеровед сам подивился собственной прыти, но продолжил: – Кроме надзирающих цивилизаций, ещё и местные органы умудряются набросать уздечек на вольнодумцев.
– Ну, и им уже недолго…
– Одно это и утешает. Хочу поделиться, у фиолетового пламени много задач, и первая – очищать человечьи души. Хозяин мой практиковал…
В рот энциклопедисту парни заглянули.
– Посох выстрогал в пламени? – Соискатель дал понять, что в курсе нескольких моментов. – Чтобы семью покинуть, не нужно никакого пламени.
– Помолчи, приятель.
– Сделай из него икону, ещё один умник. – Водитель обнаружил, что запас сальников иссяк, из колена на правой ноге сочится смазка. – Твой фанат горазд смешать всё в одну кучу. Помнишь? Людей призывали собирать отходы в разные объёмы: сюда – стекло, сюда – пластмассу. Чтобы потом приезжала мусорка и выгружала контейнеры в одну ёмкость.
– Дам я тебе сальник, только уймись! Студент всегда дело говорит, а в нашей ситуации полезней выслушать. Без Карты времени…
– А марсиане – без корыт, – напомнил Соискатель.
– Будь добр, не спугни. Продолжай, мой юный друг!
Зуммеровед отважно покосился на вечного оппозиционера:
– Не будут перебивать, расскажу. Только что мы стали свидетелями одного из аспектов возможностей фиолетового пламени. До сего дня я не знал, что оно может служить и перегородкой между реальностями. Стена пламени не даёт отражений, но, как вы заметили, наша команда оказалась по обе стороны стены, мы видели себя – других. Нас из будущего вернули в эту точку координат с единственной целью. Постарайтесь вспомнить…
Один за другим, команда прокрутила для себя последние минуты.
– Ну вот она, стена. Я… Он, который я, просил, чтобы отказались от грязных методов, какими собрались добыть информацию, – признался Пролаза.
– Слово в слово, мой визави просил о том же, – подтвердил До-До.
– Иначе говоря, мы из будущего получили сигнал…
– От самих Хранителей Времени, надо думать.
Зуммеровед взвесил предложение Соискателя:
– Вполне возможно. Я как-то не подумал…
– Парни, это перекрёсток Судьбы. Здесь и сейчас решаются одновременно несколько вариаций: задвинуть команду на запасной путь, дать время на переосмысление  либо расстаться навсегда, – в мудрых словах проявился совсем другой Пролаза. – По настроению моегодвойника из будущего, я понял: если не отступимся, на путешествия наложат запрет.
– Хорошая перспектива – в воронке провести остаток дней. Кощей Бессмертный сразу догадается, что у нас возникли осложнения, – воскликнул До-До. – Но мы же отказались! Или наказание уже вступило в силу? 
– Думаю, ещё нет. Иначе бы почувствовали на собственных шкурах.
– Как марсиане? – ухмыльнулся Соискатель. – Они там не поубивают друг дружку?
Почти тотчас за его словами на дно воронки шлёпнулся предмет. Соискатель поднял, выставил на обозрение его.
 – Глаз Кима-Но. Левый, если удар пришёлся справа, – предположил До-До.
– Скорей, Пиары. В нём полыхают звёзды космических пространств,– заключил Зуммеровед, бросив беглый взгляд.
– Это звёзды после точного хука. Наше счастье, что объективы устроены иначе. Треснула линза – новую подберу.
Соискатель прав. В нескольких боевых эпизодах, когда группа уходила от преследования с мелкими потерями, не однажды водитель употреблял навык окулиста. Как сегодня Зуммеровед блистал познаниями оккультиста.
– Имею версию. Рогатые твари передали о наших действиях Хранителям Времени. Те, в свою очередь, завернули… для разговора с нами. Кругом шпионы, я двадцать два раза повторял! Однако, всё не так плохо. Выходит, в ближайшем будущем мы снова окажемся вне воронки этой. Как же она надоела!
– Осталось вытряхнуть марсиан. Вежливо вручаем Карту берендею, затем, с лёгким сердцем, отдаём швартовы. – На марсианский орган уставился До-До. – В обмен на глаз. Лучше бы он принадлежал Пиаре. Возражений меньше будет.


Пролаза отправился разнимать драчунов, по пути подобрал ещё один глаз. Крикнул своим, показал находку. Два глаза, в обмен на сведения – это ли не мечта? Спустя минуту, он спускался вниз, волоча «железною рукою» обоих сорванцов, одноглазых и с разбитыми носами. Вместо крови – сок. Конечно, сок полезней. 
«Эти глаза напротив – калейдоскоп огней», –  пропел ветерок.
Оба глаза в руках надёжных. До-До взобрался на трибуну – на палубу Маши, и с этого возвышения открыл собрание.
– Господа! Каждый из нас зарабатывает свой силап по-своему, поэтому я хочу сделать предложение братьям по… и не рыба, и не мясо. Что у нас общего? Может быть, задачи. Итак, имеются два раритета, есть опытный окулист. Надеюсь, я понятно изъясняюсь?
В воцарившейся тиши прозвучало Слово:
– Ладно, ваша взяла. Давай уже, болтун! – Пиара вдохновил на подвиг своего Кима-Но. – Ты этого хотел, поэтому с последствиями разочтёшься сам. Я умываю руки.
Вот это новость: Пиара дал добро.
Пассажир корыта в прошлом, теперь ответчик, с готовностью направился к трибуне. Был по пути водителем перехвачен: «Не гони, услышат и отсюда».
Посетовав на несправедливость и не спуская глаза с трибун высоких,  миг торжества не упустил Кима-Но. Затеял поначалу монолог о братских связях двух сверхдержав, кому, возможно, предстоит объединить усилия и выступить против галактов. Со своей стороны… он многого наобещал, как местный приседатель, но на странице этой места мы не нашли для словоблудья.
– Теперь я обращаюсь к главной теме нашего собрания. Лишь оговорку сделаю одну. Пообещайте пособить с корытом. Нам достанет одного. Попросите Берендея, он практически всесилен. Не знаю, как ученик его…
– Короче, Склифасовский!
Кима-Но левым глазом товарища своего нашёл:
– Пиара, я сделал всё, что мог. Теперь, внимание. Карта Времени с некоторых пор находится у Кощея Бессмертного. А где найти его, решайте сами.


И вновь повисла тишина над скучною воронкой. Зонт убран, пепельная тучка решила на Заямное идти. Там нынче к нападенью точно не готовы.
Оратора водитель оттеснил подальше, усадил на землю. До-До вручил трофеи окулисту, который должен разобраться в принадлежности и в точке установки. Чем ни военные ученья – вероятному противнику зрение вернуть?
– По-моему, это левый, – стало быть, не твой. Как устанавливать, подскажи: с такой же силой, как вышиб твой дружок?
– Ты не дури, это глаза. Просто вставь… –  Кима-Но присмотрелся к окулисту: – Вас двое… трое вас? Если не трудно, замени на другой.
– Тебе не угодить…
Глазом дружка успел взглянуть на мир наш Кима-Но, себя легонько по лбу пристукнул, глаз выронил в подставленную ладонь.
– Тебя, Пиара, стал понимать лишь теперь. Через этот глаз наблюдается сплошной обман: тебе всё кажется, что у тебя всего вдоволь. На самом деле – только половина.
– Лучше помолчи, иначе не ручаюсь за себя. Лучше силап с булем, чем с авантюристом в одном корыте.
– Смотри, не пожалей. Намечается новый проект, где заработать можно кучу денег – плюнуть раз… Да-да, не смотри. Когда я напротив общежития возведу хоромы, то первого приглашу тебя. Клянусь, вот чтоб мне никогда отсюда не убраться.
После понятной процедуры, Кима-Но усадил товарища на своё место. Пиара что-то для себя решил:
– Ты удары слева постоянно пропускаешь, сколько раз учить? 
– Ты будто лучше!
– Пропускать нижний квач с третьего удара – очень низкий показатель. Ни один военкомат не заинтересуется тобой.
– Ой, за тобой целая очередь! Кстати, как жениться собрался, если с седьмого удара зрения лишают? Ладно, я не опытный боец. Жёны современные – вон, на чемпионате: на второй секунде обнулила!
– Я не видел. Не поверю. Телевизор не для меня придуман, там – что хочешь, сочинят.
– Зато я – твой вечный пассажир. Ты обязан развлекать меня в дороге. Почему я телевизору не должен верить? Какой смысл тогда пялиться в него, если херить всё подряд? Через голубой экран, образно говоря, я раньше других узнаю, где ведутся раскопки, что именно вошло в цену и что вышло. Люблю телеэкскурсии по музеям, – сразу видно, где отличная охрана, а где с охранником кофе попить запросто удастся. Ненавижу кофе: столько химии подмешивают.
– Раскопки? Чудак ты, Кима-Но. Раскопки десять лет назад велись, тебе же только сегодня, в записи покажут. Стоп… Что-то я не узнаю тебя. Эй, служивые. Это не мои глаза. Подберите что-нибудь родное.
– Двадцать два раза! Сколько мы их терпеть будем?
– Без корыт им некуда деваться, – напомнил Соискатель.
– Речь не про корыта, а про копыта! Пока мы наблюдали за поединком марсиан, эти твари языками подобрали безделушки. Сначала я не обратил внимания, чем они там завладели, – прозревал Пролаза. – Я фиксировал удары. С третьего, с седьмого, девятого и десятого посыпались глаза. Трофеи мы подобрали через семь минут, и они не подошли. У, твари рогатые! Подделки сомнительного качества подбросили именно они.
Соискатель придирчиво изучал четыре образца, расположив их на ладони, в порядке поступления. До-До уже поглядывал в сторону теплушки. Зуммеровед обратился к опыту народных сказок:
– Что же теперь? «Режь, старый, Бурёнку»?
Вывод напрашивался сам собой: животных подсылали к прибывающим гостям, жвачные караулили случай; как дойдёт до драки – они тут как тут… По всему, Пиара и Кима-Но не единственные марсиане, кто побывал на Земле; в противном случае, чем объяснить наличие подобных запчастей?
– Не удивлюсь, если в окрестностях до сих пор ползают ослеплённые ими гости, – Пролаза блестяще завершил своё расследование, начатое, как мы помним, с рядового подозрения.
Воронка сегодня напоминала арену для холодной войны, с элементами рукоприкладства. Лишённые зрения, марсиане нащупали друг друга. Несколько минут шла проверка не только голосов, – уфологам ничего не стоило записать на магнитофон, марсиане это прекрасно понимали; они обменялись подробностями биографий, о каких могли знать только Пиара и Кима-Но, и лишь после проверки приступили к первоочередной задаче.
Марсиане вновь сцепились в драке. Трава с комьями земли висела в воздухе, казалось бы, против всяких правил и законов физики. Кусты завертелись в хороводе, воронка превращалась в место проведения субботника по удалению оной с лица планеты. Вот народ! Всё неймётся им.


Этот эпизод летописцы, конечно же, не смогли молчанием обойти, и мы не для того собрались сегодня. Достаточно сказать, что «Пиара» отлично рифмовался с «ударом», сопернику же достались «тюльпаны», «динамо» и «сопрано». Семь полновесных абзацев о поединке принесли славу лишь одному из летописцев, кому народ присвоил должность заслуженного. Отрывок этот мы умышленно не приводим здесь, ибо он цитируется во многих источниках, как лучший образец творчества летописца. Достиг вершины – начинай спускаться, иначе околеешь там, к читателям вернись живым.


Зуммеровед, по наущению коллег, экран направил на скотину, оттанцевал по клавиатуре. Режим сканирования, УВЧ, рентгеноскопию обнаружил, но как пациента заставить не дышать, как то советуют специалисты, ещё придумать надо. Пальнуть из пушки в воздух разве?.. Губу в трубочку сложил и дунул. Кажется, всё получилось.
До-До улучил минуту, на камне умостился, между свистящими осколками грунта  размышлениям предался: «Если верить марсианам, Кощей Бессмертный с Картой обскакал нас. Раз Берендей не в курсе, тот же Юкла Стэ... Так и хочется голову задрать порой, разглядеть холёные пальцы шахматистов и дать хорошенько по рукам. Кто ещё способен концентрировать фигуры, перебрасывать на соседний фронт? Для простого совпадения дороговато. Пора бы в путь, так увязли снова. Марсиан могли тоже подослать».
Стех пор, как человечество утратило верховенство, существует проверенный способ, как выйти из затруднений. Цифры в строке окошка не солгали никому; так, на смену лжи пришёл обычный калькулятор. Задействовал его До-До, раз ничего другого в голову не пришло. Логические цепи простейшего устройства допустили вероятность события до 91%: марсианские глаза коровы проглотили. Для калькулятора невероятно удачная способность – поднять окружающих на ноги. До-До от волнения даже привстал.
– Смотрите, Берендей! 
– Подозрительно ко времени. Связь у них, что надо.


Летописцы сообщают, как сговорились: «Берендей с ласкою подошёл к животным, хлебом угостил, погладил. Что за безответственная разновидность? Купил за горбушку – и веди на бойню.
– Сказочник, раз уж пришёл, попридержи рогатых. Флюорограмму надо снять.
– В чем провинились славные красотки?
– Сожрали очень ценные предметы.
– Дороже злата-серебра?
– Куда ценнее, я верно говорю? –  Его не слышат драчуны. Настройки аппарата уточнил Зуммеровед, повторный снимок собирался сделать. Один из его хозяев бывших как раз трудился на аппарате со свойствами повторных снимков.
Прикинулся я удивлённым.
– Что не поделили? Кто глаза достал?
– Это не главное, кто. Важнее – кто прибрал.
 – Прекратите драку! Насилия не выношу.
Услыхав голос мой, марсиане подались на звук. Поводырей в достатке, – нашлись, пред очи привели.
– Смилуйся, Берендей!
– По гроб должны, – едва не срываясь в плач, Пиара вторил за Кима-Но.  – Должны и без того, о чём сейчас попросим. Подержи коров, а нет – верни нам зрение. И моё корыто. Марс с ним, с кораблём! Корыто! Умоляю!


Я к Никодиму. В двух словах ученик обрисовал картину.
По моей просьбе Зуммеровед вновь над воронкой зонт воздвиг. 
– Почтеннейшую публику попрошу закрыть глаза, иначе чуду ни бывать. – Конечно, пошутил. Устал отвечать на глупые вопросы. С меня довольно знать, что к цели мы приблизились прилично, не выкручивая руки.
Вращеньем верхней пуговицы на кафтане, придал я образам и эпизодам связь, последовательность их не нарушая. И потянул за хвост, так сказать, обратно. Мой расторопный ученик за невод взялся славно, чуть с натугой невод и пошёл. Мелькнула в недрах Золотая Рыбка: «Чего тебе надобно, старче?»
– Пока не до тебя, уйди.
И вот, задом наперёд, потянулись эпизоды: вот боеспособные бурёнки глаза трофейные слизали языками, вот повыскочили глаза при драке… Дошли до эпизода с дождиком: воронка, зонт с водой, в воде корыта.
– Никодимушка!
Тот в миг единый перемахнул ограждение бассейна, одно поймал корыто –перебросил через край, убедительно угодил в кусты. Я ему телеграфировал: «От колдуна добра не жди. Пусть лучше пропадёт одно летучее корыто, чем головою рисковать. Думаешь, зря для его ушей вёл разговор, что одно беру себе?»
Теперь бурёнушек своим ласкаю взглядом. Ну-ка, поделитесь, кто сыр-бор затеял? Помирить хотели образом таким – похвально, но напрасен труд. Ума и зрячие не найдут. Верните то, что вам не принадлежит.
И выплюнули нездешние предметы. Никодим мне подал образцы. Оригиналы внешне отличались мало, качеством трансляции разве. 
– Почтеннейшая публика, прошу глаза открыть. Господа марсиане, извольте на примерку. – Протягиваю раритеты на ладони. – Планета защищается, как умеет. Сейчас был использован метод «Глаза б не видели мои». Запомните, я надеюсь. С Землёю шутки плохи. 
– Но корыто? – Пиара как бы заново привыкал к изображению предметов, кое-как признал Кима-Но. Тот приспособился быстрее, отыскал – и к радости неописуемой тащит летучее корыто.
– Согласны пользоваться им – берите, а нет – придётся ждать, Карту Времени я всё равно добуду. Уж не взыщите, своих забот невпроворот. Чтобы после двадцать второго вдоха вас тут не видел я. Пролаза, начинай отсчёт.
С дикарями этими кто-то из нас нынче отправится в поход.


ГЛАВА ТРЕТЬЯ


На Кощея Бессмертного было жалко смотреть. Никогда прежде не оказывался он в центре всеобщего внимания. Понаехало купцов из невозможно дальних и не очень стран. Мало того, по факсу шли подтверждения от неизвестных лиц, кто заплутал, сел не на тот поезд или ковёр-самолёт. Пяток сообщений пришло от знаменитых оптовиков, которые обещали быть поближе к вечеру. Так уже было не однажды: испорченный телефон не просто маслица подлил в огонь, а некую гремучую смесь из бензина и эфира. И началось всё, кто бы мог подумать? С одной крохотной заметки в вечернем выпуске, сразу за прогнозом погоды: «Юный Кощей Бессмертный ищет ойкумену. Валютные операции, выходы из любого кризиса. Интим не предлагать».
Следом шло другое объявление, содержания следующего: «Непризнанный гений ищет красивую переводчицу для совместного чаепития над литературными шедеврами. Качественный перевод на иностранные языки, заманивание и пленение зарубежного читателя. Оплата сдельная».
Казалось, ничего страшного, оба объявления можно считать отдельными произведениями, безусловно. Кабы ни оптический обман. Некий так и не выясненный дефект бумаги воздействовал на читающую публику совершенно непредсказуемо. Оба читались, как одно целое. Скажут – такого быть не может; спросите – почему? У меня один ответ: что бы ни придумал человек, его творение всегда вторично, ибо ВСЁ БЫЛО ПРИДУМАНО до него. Пусть заявление не понравится кому-то, но так оно и есть. Мало того, эту позицию лучше принять сразу, во избежание проблем. Единственный плюс – это то, что Создатель нас, широко шагающих, никогда не обвинит в плагиате, уж таковы Его правила.
По секрету скажу, в том же выпуске, специалисты обнаружили и третье объявление, прочесть которое пока не удаётся никому, но воздействие последнего трудно недооценить, как и переоценить; так что, будем исходить из двух прочитанных.  Итак, автор одного рекламного объявления стал пожинать плоды двух. Иначе говоря, избранникУ (волшебникУ, парикмахерУ, поварУ, роботУ и др.) Удача ломит в двери, не спросясь. И первейшее правило – не спугнуть. 


Приём посланцев из мест, отдалённых и не очень, проходил при распахнутых дверях – то есть, под открытым небом, и не родился ещё плотник, который осилил бы заделать брешь.
Правды ради надо отметить, прибывшие лица привезли с собой довольно слуг. Многочисленная свита, расползшаяся по городу, только за первые три дня принесла казне тридцать шесть годовых бюджетов. Городские власти всполошились да созвали ремесленника на подвиг. Требовалось возвести Банк к утру, водоизмещёнием… прошу прощения, на местном языке это называется иначе, хотя деньги сравнивают с водой бегущей, горше того – убывающей.
По личному повелению градоначальника, кузнецы изготовили одну БОЛЬШУЮ и двенадцать малых медалей «За вклад в развитие города», которые и вручили тут же единственному номинанту, претенденту и соискателю в одном лице – юному Кощею Бессмертному. Вручили наспех, в перерыве меж двух монологов, и вы сейчас поймёте, чего это стоило. Мы чуть запоздали, наши микрофоны только что подключили. Внимание! Мотор!
– … Смотри, не прогадай, юноша. Я просто уверен, больше тебе никто не предложит, – закончил свою рекламную кампанию купец с Альдебарана. Только повернул он на свое место, канцелярские крысы окружили юношу да обвешали изделиями молота и горна. И не остыли ещё поцелуи и рукопожатия, как свою кампанию завёл очередной купец.
– Только что некто посмел заявить, что больше него никто не предложит. Так вот, сударь, ошибаетесь. Кроме целой планеты, я уполномочен сложить к стопам юноши сто сорок четыре луны, со всем содержимым. Ему, сверх того, назначается пожизненная пенсия, с момента подписания контракта, а также: письменный прибор, зимний комплект одежды, непромокаемые валенки, спецовки на меху дарунита. От наших спонсоров прошу также принять точнейшие весы, определитель подделок, самоучительную гитару и коллекцию камней самоцветных, общим весов в сто сорок четыре тонны. Но и это ещё не всё. Коллекция пивных пробочек с наименованием призов, которые так и не достались покупателям…
– Эй, любезный! Ваше время истекло, – с места напомнил о себе наблюдающий – действительный член городского совета по трудоустройству и размножению, избранный в наблюдатели три дня тому. – Позволю себе заметить, мы за равные условия для всех, поэтому соблаговолите уступить место следующему кандидату.
Обладатель и гарант наследования ста срока четырёх лун нехотя сошёл с помоста, бегло оценив глазом очередного соискателя.
Это был человек с внешностью серединной, то есть, если компьютером объединить портреты Ч. Чаплина и К. Саймака, то при слиянии получится личность №3.
 – К большой радости, у нас нет ни алмазов, ни нефти, ни угля. Мы богаты человеческими отношениями только. Одному плохо –  все бегут разделить его печаль. Другому хорошо – все придут…
Но личность №3 прервал наблюдающий:
– Покиньте трибуну, любезный.
– У меня ещё две минуты и сорок секунд!
– Они вам не помогут. Следующий!
Очередной купец поклонился публике, наблюдающему и обратил свои взоры на средоточие повального интереса, персоны выдающейся:
– Не касаясь процедурной стороны дела, хочется отметить, что мы счастливы побывать на вашей благословенной планете, познакомиться с её благородным населением. А наблюдая за церемонией, я просто обязан познакомиться с самим наблюдающим, пропеть ему «долгие лета» и преподнести наши скромные сувениры, приобретённые за счёт сельсовета, который простирается…
 – Жена никак не соберётся постирать. Ой, вы сказали «простирается»? – уточнил  наблюдающий.
– Вы поняли дословно. Который простирается от Млечного Пути до самой дальней точки Вселенной, куда ещё не дошли наши разведчики и передовые части. Мне трудно говорить о масштабах, когда цифры меняются постоянно. Территория возрастает…
– Вы сказали «возраст тает»?
– Совершенно верно, господин наблюдающий, в полёте разведчики молодеют. Кроме того, если позволите, мы хотели бы перенять ваш опыт. То есть, ввести должность наблюдающего: кто-то ведь должен следить за порядком, в конце-то концов?! А юношу ждёт должность с факсимиле «Кощей Яйцов». Признаю, был у нас когда-то свой Кощей. Попал под сокращение штатов, теперь власть поменялась… Жаль, время моё вышло, не то бы…
– У вас есть ещё сорок секунд. Думаю, они вам помогут.
Купец сразу же переменился в лице:
– А вот наши соседи, как только прочли объявление в газете, напутствовали меня. Впрочем, пусть за них скажет собственный посол. – С этими словами, купец достал из дипломата драгоценную шкатулку, нащупал кнопку да нажал. Из засады выстрелила уродливая голова, на пружине из серебристой стали, вместо рук – трубочки, набитые острыми шариками.
– Итак, если местная шайка не отдаст предпочтения нашим соседям, если сам Юный Кощей Бессмертный не пожелает разделить с ними пищу и кров, то наша сторона, в одностороннем порядке, обязуется разбомбить ваш занюханный городишко с окрестностями и питейными заведениями на всей планете. Благодарю за внимание.
Паузе пошла четырнадцатая минута, и никто не осмеливался её нарушить. Место на трибуне занимали ораторы и, отстояв своё, молча уступали место другим.  Как только наблюдающий пришёл в себя и кивнул, некий счастливчик выдал свою заготовку:
– Мы выращиваем жареные картофель и грибы. Полпланеты – картофель, полпланеты – грибы. Мы кормим полвселенной, меня тоже зовут Пол. Половина населения носит это имя. У меня не отняли сорок секунд?
– Нет, не отняли.
– Тогда кратенько. Кто знает толк в картофелеводстве, тот в курсе, чего стоит борьба с колорадским жуком. Бригады роботов с вредителем справлялись до последнего дня и вольта. Кто понимает, это – заглянуть под каждый лист. Полкуста с южной стороны, они очищают до обеда, полкуста – после обеда. Но жук местный приспособился: до обеда находится на северной половине, после обеда перебирается на южную. Нам нужен хороший руководитель – даже робот, с выдающимися способностями.
– Ваше время истекло.
 – Но где мои десять секунд?
– Уже восемь.
– Хорошо, пусть восемь.
– Уже шесть. Пять.
– Ну, и где они, пять?
– Теперь три.
– Нет, я так не договаривался!
– Следующий!
Купец в полосатых шортах стремглав занял трибуну, запустил собственный таймер.
– Нет справедливости в этой части Вселенной!
– Кто вам сказал? Следующий.


Ораторы следовали, один за одним, иногда перегоняя предшественника не только лозунгами. При таком порядке проведения кампаний, отстающих просто не наблюдалось. Публика пребывала в шоке, наблюдающий не выдержал нагрузки и в неуловимый миг уснул на полуслове. Как только с трона сползло его многозначительное тело и повернулось на бочок, списочный состав выступающих подыскал подушечку для уроненной головки, человека с зонтиком, робота с опахалом. Нашли и грузчиков, и номер в отеле по соседству…
После проведённых процедур, дело закипело вдвое и тише в три раза ровно, к обоюдному согласию четырёх сторон. Но прервём трансляцию, попробуем проглотить рекламную заставку – что-нибудь про губы, ногти, волосы, ресницы и стиральный порошок. «Внимание, ваши зубы нуждаются в исправлении бдительного прикуса, мы ждём вас в час ночи, четвёртый подъезд, подвальное помещение. Быстро, бесплатно, бесподобно. Больно, шумно, с гарантией».
И город ожил сносною жизнью. Стены будущего Банка по высоте вскоре сравнялись со шпилем ратуши. Перед мастеровыми вопрос поднялся: продолжать? Следом и финансовый подрос: а если юного Кощея который соблазнит и увезёт в неблизкие края, кто источник финансирования обеспечит? На зарубежные инвестиции надежды призрачны.
В поисках героического названия града, пока идёт реклама, метнулись мы на южную окраину. Как-никак, фрукты-овощи должны нападать с юга, северные продукты менее полезны. Следовательно, и указатели растут на южной стороне, где теплее. Только сунься за ворота, а там набрала силу южная армия. Командиры ввязались в спор: входить – не входить, тот ли это город? Смотрим – видим: со столбиков сорваны таблички. Покидающим город местные сообщают название, входящим говорят: «Нет такого города». –  Особенно назойливым добавляют: «Вирус гриппа косит всех, без разбора. Бежать надо». – «А ты чего мешкаешь?» – «Пинка жду».– «Получи!» – «Премного благодарен».
Кончилась реклама, на площадь центральную вернёмся. Надписи новые на домах: «Площадь им. Лени». На каждом углу часовые, числом, равным номеру дома. Толпы горожан слоняются в поисках занятости, а нет – сгодится военком и проживающие с ним под одной крышей пункты набора добровольцев… если это не эхо рекламы. Очередной соискатель подменил уходящего. Как так? Мы не услышали основные посулы. Почему не остановили спектакль, пока нас учили красить губы?.. Хотя всё верно: пока идёт реклама, жизнь не замирает.
– В нашем царстве-государстве удалось собрать полную коллекцию чудес нерукотворных, от птицы Феникс до третьих петухов. Только Бессмертного нам и недостает. Уж войдите в положение. Окружим заботой, пойдут дети, – поделимся охотно, в порядке очереди живой.
Пока одни обещают, приходится другим работать. На верхотуре Банка взялись крышу возводить. Стропила почти сами взлетали на недосягаемую для рогаток высоту. Фронтоны зашивались с невероятной скоростью, маляры успевали красить доски до того, как их примерят, отрежут и прибьют. Разумеется, расход краски несколько превышает нормативы. Гвозди тоже падают вниз не без пользы: трое лазутчиков, прибитые к мостовой, признались сразу, что подосланы командирами выведать, когда казна наполнится настолько, что лишнюю копейку в щель под дверями не просунешь.
Плотники, заслышав те слова, разобиделись бесповоротно, вручили лазутчикам по копейке и разрешили поэкспериментировать с пустым Банком. Для этого, правда, шпионов пришлось отделить от мостовой, чтобы могли пошевелиться. То ли Банк не рискнул начинать операции со смехотворного номинала, то ли двери сделаны настолько плотно, но эксперимент провалился. Как и сами экспериментаторы: ушли они на глубину в три метра, в грамотный подкоп. Оказалось, смышленые людишки рыли тоннель под Банк, со строителями наперегонки. Мало – не согласовав вопрос ни со сроками, ни с окончательным проектом, так и с охраной, набор в которую объявят минут через сорок.
Тем временем, очередной купец разворачивал стяги заезжей пропаганды:
– Ни для кого не секрет, что большинство присутствующих давно и охотно распрощалось бы с местными, доморощенными кощеями, прямо говоря, бессмертными. Почему? Бессметными расходами оборачиваются любые вложения кощеев, честно говоря, бессмертных, пока директора банков мрут, как мухи. А ведь это их несметные сокровища, вложенные в ячейки местных банков, есть ничто иное, как телепортация наличных средств в личные помещения, оборудованные приёмными устройствами, будь то подвал или чердак. Вот и ответьте мне: зачем вам эта головная боль? Этого отдайте мне.
Новый  наблюдающий, выбранный экспромтом из народных масс, жестом пригласил следующего.
–  А давайте его утопим здесь и сразу, чтобы не портил наших девок. Я к тому, что отпускать его можно, и только для того, чтобы бояться всю жизнь. Мы как-то уже отвыкли бояться, что однажды взыграет молодая кровь. Это я к тому, что бочка с водой наготове. Как референдум причешет, так и стричь будем. Но уж за нами не заржавеет.
Следующий.
 – Граждане! Да когда уже это безобразие закончится? В трамвае –  четыре копейки, метро, автобус и троллейбус – по пятаку. Предлагаю весь транспорт привести к единому тарифу. Четыре – значит всем!
Следующий.
– Я работаю главврачом на Пролетарской остановке. Почему пьяные постоянно одалживают у меня деньги? Разве для этого здесь поставили? И ещё. В связи с переходом на осеннее-весенний период, прошу выделить из бюджета запасные головные уборы –  пыжик, норка, горностай, бобр,  песец и что-нибудь посолидней, для праздничных дежурств.


Банк крякнул. Строители понесли инструмент топить в реке. Здание, безусловно, ещё имело недоделки. Те же маляры норовили нарисовать стекло в оконных рамах, затем решетки и сигнализацию. Со всей откровенностью надо признать, что задача у каждого второго выходила. Выходила и за рамки обычных представлений. По крайней мере, сквозняков убыло вдвое, что касается следующего оратора, то ему слово…


Проломив крышу нового здания, в зеркальном фойе материализовалась уже знакомая нам Машина Времени. Если точнее, то Маша с экипажем.
До-До оборудовал уцелевшие углы Банка колонками, подсуетился с преодолением пространства и вышел на местную трибуну с парой микрофонов.
– Раз-два, раз-два. Хорошо слышно? Концерт окончен. Сейчас по рядам пройдут орлы и соберут дань. Помните, настоящие артисты за гроши не выступают. Да не подсуньте пустые кошельки, если не хотите в рабство. Через час мы выступаем на другой арене.
Шальной антициклон без визуальных доказательств заглянул на праздник. На мигом опустевшей площади До-До нежно обхватил юного Кощея, за плечи притянул к себе.
– Сказать, как долго ждал я этого момента, значит, ничего не сказать.
– Приблизительно, догадываюсь, – отвечал юноша, порываясь несколько ослабить хватку и напор.
– А ведь я до последнего не верил.
– Что так?
– Понимаешь… Одно дело, теория. Зуммеровед все уши прожужжал. Помнишь хоть Зуммероведа?
– Ещё бы. Когда бросишь проверять меня, До-До? Мне сохранили память в полном объеме. Помню не только о конце цивилизации хозяев, но и о том, где пребывают роботы между воплощениями.
– Наверное, всё, как у людей?
– Есть много схожего, различий больше.
– Да ну? Я думал, всех под одну гребёнку. Что ж мы, не люди? В чём-то даже лучше. На месте Создателя, я…
– Эй, поаккуратней. – Юноша освободился, наконец, стремглав окинул небеса. – Мой тебе совет, До-До. Не зарывайся. Признай, что сферы существуют, куда нам нос совать не стоит.
– Хм… Договорились. Так пойдём, расскажешь, как и что!
Юноша головой крутит:
– Не сейчас.
– Боишься, пятерых не выдержит Машина? –До-До, довольно руки потирая, пояснил: – Тайком от Соискателя, я балласт в сорок килограммов подцепил. Маша выдержала, водитель даже не заметил.
– Я вешу сорок пять.
– Правда? А так – не скажешь. Хотел я камень лишний прихватить.
– Просто я не готов, До-До. Важнее другое: я знаю, что вы ищете. Знал, что меня найдёте. Сюрприз готовлю вам, да пока не успеваю.
– Впятером быстрее, – нет?
– Я должен сам. От разработки до готовности, пробы сделать.
До-До замолк. Автоматически слизнул излишек масла с локтя.
– Прогрессируешь, это заметно.
– Я-то – что? Пролаза, на ходу, с пяток поднимает… Нет, погоди. Глазам не верю. Ты и… не ты как будто. Как будто двое стало вас. Я не...
– Привыкнешь. Довольно есть чудес, До-До, что прежним хозяевам и не снились.
До-До задумчиво осмотрел повреждения Банка – ещё не развалины, но кризиса современники. Как бы извиняясь, к юноше обратил лицо.
– Я рассчитал, чтобы никто не пострадал.
– Всё нормально. Когда начинают строить банки – народ беднеет. Ступай, мой старый друг, да наберись терпенья.
– В такую даль мы ноги били зря?
– Не наговаривай, До-До, умоляю! Иначе бить по-настоящему придётся. Уяснишь ли ты когда-нибудь, что мыслить следует осторожно. У Слова сила всемеро, а с чувством – и поболее того.


Они расстались почти сразу. До-До недоумевал. Столько наломали дров, а печь не принимает их… Затаив обиду, он вошёл в фойе, – уважающий себя банк может иметь их несколько. Шикарные люстры перешёптывались, оценивая размеры ущерба. Царство геометрии здесь открывало бал.
– Ну, как приняли тебя?
– Хоть вспомнил?
 До-До Соискателю кивнул.
– Что не весел?
– Да так…
Зуммеровед приблизился, заглянул в лицо:
– Гуманитарку не отверг?
 До-До испуг изобразил руками, вскинул их:
– Забыл! Совсем забыл! Потому и приём холодный оказал.
– Он не такой! – горячо запротестовал энциклопедист.
– Он стал другим, согласен. Ещё просил не мешать ему. Сюрприз готовит.
Пролаза  в один голос с Зуммероведом уточнили:
– И больше ничего?
– Расстроил он меня. Не помню. Сейчас запись прогоню сначала… – И выдал, чуть погодя: – Вот его слова. «Я знаю, что вы ищете. Знал, что меня найдёте».
– Но ведь это – то, что надо.
– Чему вы рады?– До-До совсем раскис. – Что важного сказал? У послов научишься напыщенным речам, без каких бы то ни было обязательств.
Зуммеровед охотно пояснил:
– Он знает, что мы ищем! 
Сообщение никак не отразилось на лице До-До:
– Так, давайте по порядку… Ну, мы многое готовы подобрать, что валяться будет под ногами. Гуманитарка, сальники, документы.
– Карту Времени!
– Мы не приблизились и на полшага.
– Вот и сюрприз! – захохотал Зуммеровед. Захохотал впервые, прилично озадачив экипаж. Отклонения от нормы свидетелей не радуют обычно.
Вот так новость. Пора хоть промежуточные подвести итоги, сказал себе До-До. У Пролазы только палец человеческий, который мёрзнет, когда замерзают лужи. Бывший профсоюзный бог, Соискатель, поначалу оседлал такси, стоило разразиться кризисам, теперь бессменный и почти потомственный водитель Маши. Сам До-До от волнения подзабыл, кем побывал и кем не хотел бывать. Чуть было не сказал: «Помню, в сорок четвертом, когда отбили Минск и шагнули дальше, загнали нас в окопы – впервые за полгода. Я только-только боевое крещение получил, и вот…» – А что? Соискатель первым испытал, какие преимущества даёт Машина. Его никто не учил ведь, сам к Бонапарту подошёл и на французском, на чистейшем, без акцента выдал: «Хочешь, подскажу, как избежать позора?» – «Любопытно». – «Отведи войска, не ввязывайся в авантюру. Совсем немного выждать надо». – «Добро, я подумаю. Но откуда доброжелатели берутся? В утробе матери кабы нашёл»…
Экипаж торчал на площадке, рты открыв, охрана императора в шоке, был день погожий, а мы дерзновенно матушке-истории аборт собрались провести. Соискателю можно, мне нельзя? Хранители Времени не тронули, стало быть, не всё так страшно. Иногда можно, если не зарываться. Правда, с того самого дня водителя как будто подменили. Стал самостоятельно изучать французский, на случай сбоя потомственного диска. Слава святому Роберту, наладил отношения с Зуммероведом. Диск от него, не иначе. Меж собой договорились мы: спросит кто, скажем: «Так у нас водитель из Парижа, из французской армии. Европу знает, как свои пять пальцев».
И опять вопросы. Кто говорил тогда устами шоферюги? Тамошние специалисты не придрались, поняли дословно. Тревожный знак, если разобраться. Теперь – что с Зуммероведом происходит? Энциклопедист захохотал. По его признанию, сто сорок четыре года он человеческий юмор изучал, следил за мимикой лица, губы и постановку челюстей тренировал. Доизучался. Ума ему не занимать. Что стоит одно заявление на днях: «По-моему, с Лемурией мы здорово прокололись. По моим расчётам, в ловушку угодили. И Берендей не разглядел. Тамошние маги способны предугадывать появление гостей – таких, как мы. Реальность подготовят к запоминающемуся приёму, и на первый случай сервис обеспечат по высшему разряду. Чтобы в следующий раз расслабились, поверили им, а они разведают, как управлять Машиной, затем завладеют ею. Нас, конечно, каким-то образом обездвижат, если ничего лучшего не придёт на ум. Владельцев уничтожать не имеет смысла, как консультанты, мы останемся при них. Меня тревожит не только эта их способность, как заговора угощенье... Давайте предположим, что Карта Времени у них».
Надо признать, задачку он нам задал. Экипажем обсудили да сошлись во мнении: скорей всего, так оно и было: сосланные за противостояние с силами Добра, маги свою реальность исказили. Осталось выяснить, что представляет подлинная Лемурия из себя. По обрывочным сведениям, обитатели того мира рукам работы не давали. Возможно, это нам подсказка, ибо в поиске подобном нужен хоть один ориентир надёжный.


– Надо идти к городскому голове. Кощея вызволим, заберём с собой.
Соискатель тотчас в разговор вступил:
– У нас уже есть четыре мушкетёра. Не знаю случая, чтобы пятый облегчил задачу. Маша не вынесет пятерых.
– А поручусь?
– Нет, До-До, привык я фактам доверять.
В фойе, среди обломков крыши, творилось нечто необыкновенное. Зеркала были не тронуты, хотя при такой бомбёжке, казалось, ни одно не уцелеет. До-До и этим обстоятельством вооружился, на всякий случай:
 – Зеркала целёхоньки? Факт. Теперь смотри сюда. – Из-под Машины он вытащил мешок, наполненный камнями. – И это факт. Сорок пять килограммов. Ровно столько весит Юный Кощей. Может, хочешь лично взвесить его самого?
– При первой возможности. Ты-то с весом как угадал?
– Если постараться очень, сам вспомнишь, как мы тебя вернули к жизни, твою Машину. Интуиция. Разве результат не впечатляет? Мы действуем по наитию иногда, но выигрыш не заставляет долго ждать.
 Соискатель подошёл к оратору, вытряхнул мешок.
– Здесь, по-твоему, сорок пять килограммов? 
– Можешь перевесить.
– А знаешь ли ты, что их положено вернуть в ту реальность, откуда были взяты? Может быть, потом сюда вернёмся, налегке.
– Не возражаю. Тем более, юноша закончит свой сюрприз…
Зуммеровед вновь разворачивал экран.
– Зачем? – спросил  До-До. – Не слышал, разве? Мы отправляемся назад, доставим камни. 
– Я могу и здесь подождать. Других забот как будто нет.
– Зря, – сказал Пролаза. Подумав, выдал: – Ладно, оставайся.
Втроём, они собрали камни, мешок уложили на платформу. – Не скучай!
Зуммеровед кивнул, не глядя. В отличие от него, экипаж начинал присматриваться к нему с опаской.
Зуммеровед уподобляется человеку?
А если человек, то отдавать команды…
Фиг вам! Надо бить на то, что он всё ещё железный!
Железные не смеются.
Ложь! В последние дни, недели даже, хозяева смеялись через пуп. Железа ж было в них уже не сосчитать. И не перечислить, в какие тайные места хирурги заплаток и частей пришили. Шипы, пластины, спицы, штифты, крепёж и усиление протезов. Нержавеющая, правда, сталь, но если внешность надо срочно поменять у мастера из подполья – усыпят, и какой пластиной твой увеличен вес, только вскрытие покажет.
Иными словами, из робота сделали человека. Похвально. Куда ещё заведут фантазии твои, твою материнку...


Зуммеровед кивнул, не глядя на своих. Экран продолжал удивлять свойствами; нынче выдал симпатичную таблицу для настройки: две особы дамского пола, совершенно лишённые понятия о таблице, демонстрировали и формы, и основные параметры частот. Тут уже и не специалист вам скажет, в каждой реальности свои частоты, как и проницаемость у стен. Казалось бы, всюду первозданный камень – ан, нет. На тончайшем уровне, на молекулярном, есть отличия, как для физического мира, так и для остальных. Самый плотный мир, физический, построен на основе сорока девяти пузырьков. Волны, вдыхающие жизнь, возводят это число в шестую степень, поэтому из физического мира не видны миры с меньшими степенями концентрации  – астральный, ментальный, каузальный. Для упрямцев существует способ, как сомнения развеять; одному дали по голове – родной мир перестал узнавать.
Экран  расшифровал состав материи, пробился сквозь заросли и наводки местных мастеров и взял частоту для полноценного изучения. Теперь Зуммеровед мог получать сигнал из любой точки города.
В новостные выпуски кем-то внесены поправки. Сонм купцов отступил в квартал гостиниц, вытеснив из ресторанов челядь. Свита бежала к багажу, иные бросились сторожить средства передвижения. Кроме зарегистрированных средств, были замечены и ковры. Для ковра-самолёта моль смерти подобна, – так и гляди, чтобы заложником её не оказаться. И мысль, что каждый мир по-своему прекрасен, мало кого утешит. Опять же, где-то жёны, дети томятся ожиданьем, растут проценты, надежды спонсоров питая.
Энциклопедист отключил изображение. Шарить по городу экраном – что сериал терпеть, точно намертво прикован к стулу. Чтобы не блуждать в потёмках, довольно в шуме городском поймать разговор, внимания достойный. Ввёл ключевое слово: «Кощей». Для подобного устройства задача – плюнуть раз.
Во дворце юный Кощей не объявлялся, – Зуммеровед  услышал разговор двух стражников при входе. В коридорах была бы слышимость получше, да там, скорей всего, на шёпот переходят.
Он приумножил громкость.
 

– Никогда не думал, что пацан какой-то наделает столько шуму. Тому лет шесть, сопляк ещё, явился в школу – директора ему подавай. Так познаниями блеснул, что ослеп директор, стены трещинами пошли. Но диплом об окончании и меч плюшевый поспешили выдать, – честь заполучить ученика такого.
– Эко диво! Когда пообещал из кризиса всех вынуть, достойную зарплату всем –  это теоретическое чудо. Поначалу многие сомневались: ну, как на ровном месте? Денег не сделаешь из песка. На тебе, наплыв гостей заморских приключился, и сбываются слова мальчишки!
– Вот потому я и поступил на службу, уж пятую Луну – верой и правдой исполняющему обязанности султана. Ты, поди, не слышал: лаборатория у него в восточной башне. Опыты всякие ставит. Раньше я ему мышей таскал,  –  дома специально разводили. Теперь он вырос, масштабы вымахали из штанишек. Вот бы дракончика юного подарить. Я только раз видел на базаре. За неимением, Бессмертный с птицами колдует.
– Небось, дрессирует, чтобы привязать скамеечку да полетать?   
Второй охранник, наверное, копьём пристукнул оземь:
– Экий непонятливый ты, Шлуб! Сам! Никаких крыльев, на одной мечте. Да вот и он, собственной персоной! Молчи! И перегаром не дыши.
– Молчу. И не дышу.


Уточнив координаты, Зуммеровед открыл окно меню, строку «дать изображение» подчеркнул и подтвердил. Приукрашать действительность не умел экран, так что приходится верить объективным объективам.
Охрана замерла в поклоне добровольном, мимо воинов прошл и.о. султана. Вот юноша вошёл в кабинку потайную, в приёмное окошечко весов (стоят за стенкой шахты, экран их обнаружил) опустил жетон или монетку. Система блоков и противовесов приведена в движенье, кабинка потянулась ввысь. Офис на самой верхотуре, аж дух захватывает у наблюдателя, этаж седьмой, примерно… Двигаемся дальше. Кругом порядок. Ядерный реактор… Нет, простите: только корпус от него. Молодца! Что тратить время, лист металла портить, когда подходящих корпусов… погоди-ка, выход на заброшенные терминалы юноша имеет и без Машины Времени? Вот так сюрприз. А на столе что там у него? Стопка коробок из картона, на верхней надпись – «Сделай сам». Клей, ножницы, паяльник… ну, молодца!
Зуммеровед отправил в помещение пространственное зеркало, выверил углы, чтобы лучше рассмотреть…  Поясню: манипуляции с экраном позволяют переправлять лёгкие предметы на отмеренные калькулятором расстояния; в нашем случае, довольно присыпать изображение металлической пудрой, алюминий, медь – всё подойдёт. Минуты три работает зеркало, пока не осядет пудра, зато в достоверности событий сомневаться не придётся.
Коробку верхнюю открыл Кощей разложил инструкцию, как даму пик… Познавательная инструкция, только позавидовать, одни заголовки чего стоят: «Как построить счастливое общество». «Как помирить мужа с женой». «Как побороть лень». «Карта Времени для служебного пользования и для личных целей». «Как создать изобилие». «Летучий корабль для полётов над планетой; бесплатная версия – для полётов к ближайшей Луне»…
– Стоп! – сказал себе Зуммеровед. – Сюрпризов что-то многовато. – И не оглянулся даже, когда за спиной материализовалась Машина Времени. Знаете ли, привык к определённому набору звуков, как и к сигналам, к запахам разрядов, генератора катушек. Его больше настораживало положение в инструкции: если изобилие создать, то люди обленятся, а это к гибели неминуемой приведёт. Интересно, чей лагерь эти конструкторы производит… собственно, и так понятно. Какой-нибудь маг наладил производство, выбросил на рынок и пожидает простаков. Другие маги, кто терпел поражение не раз, в виртуальные побоища сразиться пригласят, – за прославленного полководца заново растоптать врага либо, наоборот, дать побеждённым шанс. Виртуальных плоскостей, реальностей неполноценных, уж настрогали игроки. Где-то соискателям Москва уже встречалась – как столица Франции Единой. И Тель-Авив – Единой Африки столица. И даже Белоруссия американскую качает нефть, чтобы сырьём свои мощности обеспечить, и головной свой офис держит на Бродвее. Арабский мир покорил Европу. Либо наоборот, – высасывать из пальца фантазёры приловчились.
 Энциклопедист насторожился слишком поздно. Какие-то люди в костюмах серебристых на него набросили особенную сеть… Уж так устроена она, что чем больше сопротивляешься, тем туже спеленает. Зуммеровед успел заметить, что на пересечениях ячеек установлены пятаки – датчики и магниты.
Один из нападавших к сетке подключил аккумулятор.
– Это один из них?
– Самый юный. Полезны будут его широкие познания, а так – как девочка, наивен.
– Водитель нужен, что возиться с этим?
– План перевыполним, по одному возьмём. Мешков я взял с запасом. – Предусмотри-тельный направился к экрану. Пока его коллега оценивал состояние пленника, новый герой уставился на клавиатуру экрана. – Сейчас вспомню, как эта штука собирается в минимальный формат. «Контр.» и «Энд»… Значит, «Шифт»…
– Хочешь и его забрать?
– Они не доросли. Как пленник?
– Будет отдыхать. Аккумулятор отключил, теперь не рыпнется. – Снимая и сворачивая сеть, агент вдруг сообразил: – Ведь действительно, перевыполнили, нам зачтут экран. А его зачтут, представят к высшим наградам! С водителем, полагаю, будет проще. Эти бросятся искать, водитель останется с Машиной. Уходим!


 Горожанин некий заглянул в дверной проём с опаской. Подумал: всякая спешка чревата разрушением. Любой строительный раствор никаких гарантий дать не может, если технологию нарушить. Быстрее хочется, оно понятно, но реалистом быть полезней… – И сам наступил на горло собственной песне. Здание пострадало из-за разрушения крыши, – полетели вниз стропила, сколько их удары принесли ущерба, столько и наблюдается, не более того. Значит, выдержали стены. Но почему развалилась крыша? Надо бы в справочники заглянуть. И архивы. Причина быть должна. Как в смежной области: почему у денег вырастают ноги?
 Он здание покинул и поспешил с докладом к голове. По достоверным данным, прибыль от туризма разместили в домах лиц, главы доверием облечённых. В кои веки городу счастье привалило; неужто на счастье народное позарится который да удерёт с деньгами? Оно понятно: местная валюта за пределами града хождения не имеет. Но довольно валюты чужеземной. Ну, предположим: взял два мешка монет, взвалил на лошадь и ушёл. Двадцать седьмой день Луны, видны будут только звёзды. Ладно, вышел за ворота, стражникам бросив по монете. Тоже вопрос: соблазнятся на сиюминутную выгоду или арестуют, интересы народа защищая? Но с валютой зарубежной так легко попасть за решетку и лишиться места. Тут уж чья возьмёт… Допустим, десятью монетами купил свободу наш чиновник, куда дальше? Не станешь спрашивать у первых встречных, монеты предъявляя, путь куда держать. Да и те заподозрить могут… – И добрёл, наконец,  до дома головы посланник. Его уж ждут с докладом, а он:
– Чтобы долго не болела голова потом, этой ночью лучше не поспать. – И нарисовал ситуацию, как увидел сам.
Голова кивнул. Смышлёный малый, в корень так и видит.
– Считаешь, нынче?
– Слабо человеческое существо. Все хороши, пока не проверит случай.
– Что ж, тебе и карты в руки, подбери людей. В школу следопытов заскочи, за счёт бюджета обучаем их, пусть же пользу тоже принесут. Десятка два достаточно? Будут возражения, скажешь – я послал. И ещё. Главному конюху… Впрочем, сам скажу. Благодарю за службу, Макинтайр.
Макинтайр в дверях столкнулся с другим посыльным. Тот с порога стал просить:
– Владыка! Мы устали, нам нужна замена. Армия, что торчит у южных врат, накопила негатив. Бездействие командиров может вызвать бунт. 
– Мне казалось, этот труд гораздо легче, чем выращивать пшеницу. Говоришь, внушать неразбериху подустали. Ладно, выкатим вина в подарок. Пьяный воин успокоится да ляжет отдыхать. Вы отдохнёте, а завтра – уж не подкачайте, с новой силой.
 Когда посланники ушли, голова советникам своим сказал:
– Сам понимаю, что плохую службу может сослужить вино. Нам Бог испытание преподнёс очередное. Конечно, счастье не в деньгах, но придают уверенности они. Хочется думать, город заслужил некоторой передышки. – Заметны слишком скорые перемены: после денежного дождя, иной достоин звания вождя; подданные городского голову уже владыкой величают.
Так можно испортить девятерых из десяти, – от самой эпохи мало что зависит. Куда важнее – какие ценности во главу угла легли. Процветанию не способствует обман. Те же сорок две спички в коробке при нормативе в шестьдесят; счётчик крутится помалу, хоть отключи до единого приборы. Копейка, стоит ли говорить? Стоит! Особенно – в масштабах государства.


С характерным потрескиванием рвущихся оболочек и перегородок, в фойе Машина вновь материализовалась. Наши путешественники явились сюда, продолжая не здесь вспыхнувший спор.
– А я придерживаюсь последних данных науки…
– Пухом ей земля, – воткнул словечко Пролаза.
– Шутки в сторону, приятель! Не занимался бы тупым отрицанием фактов, кто знает, может, Карта Времени была б в наших руках. В моём лице наука нашла пламенного поклонника и последователя. Хочешь возразить?
Подумав, Пролаза жёстко оппонировал:
– Всё-таки роботы? Человек появился позже. Они его грудью силиконовой выкормили, а затем ушли в подполье и стали ждать, пока их детище не додумается роботов создавать. Тут они и вышли. 
– Почему силиконовой? Обычной грудью, – заявил До-До раздражённо, повысив голос на полдецибела.  –  У них имелись все человеческие премудрости, вплоть до половых признаков.
– Ну, знаешь! Для зачатия одних признаков будет маловато. Старик ста тридцати двух лет, его старуха – ста шестидесяти восьми, но детей не оставили в этом возрасте. В таком деле полноценные органы нужны, а не их признаки. Тебе и энциклопедист подтвердит. Кстати, где он?
И только экипаж собрался десантироваться на очередную стоянку, как Соискателя на нюх пробило. Подвох почуял он:
– Погодите, братцы! И экрана нет. Не нравится мне здешняя обстановка.
– За десять минут каких-то что могло стрястись? – До-До пошёл наперекор совету, спрыгнул на пол. –  Энциклопедист новое свойство экрана обнаружил да это… телепортировался вместе с ним. На ближайшую нефтебазу, например. Мода на сюрпризы повернула, вот и двинул следом.
Пролаза воздух потянул, как будто мог почуять носом:
– Твои б слова да Богу в Уши. А ты? – он развернулся к шоферюге, который разошёлся на клавиатуре старинной пишущей машинки. – Завещание пишешь? На древней «Оптиме» только и составлять для шестой расы.
Как она попала к ним, кто скажет? Кто придумает красивейшую версию?
№1. Их премировали за возвращение камней.
№2. Сами нашли и надумали Берендею подарить, пока раздобудут Карту Времени.
№3. Экипаж решил подзаработать на доставке раритетов, благо коллекционеров развелось… Нет, погодите. Намертво прикручена она к поручням платформы. Зная водителя, можно утверждать: предмет сей появился на Машине Времени не для красного словца.


Соискатель закончил завещание, вытащил лист из каретки, сложил вчетверо и протянул До-До – новоиспечённому руководителю экспедиции. Свежая должность, за которую они проголосовали далеко не здесь, большинством голосов утверждена. Зуммеровед не участвовал в голосовании по уважительной причине, следовательно, процедура выдержана в духе закона и автоматически вступила в силу… около четырёх минут назад.
На роль руководителя экспедиции никто больше не претендовал, поэтому До-До чуть упросил Пролазу выдвинуть чуть-чуть и свою кандидатуру.
– Зачем, скажи? Ты хочешь, ты и лезь.
– Так надо. Чтоб альтернатива показалась тем, кто шпионит за нами.
– Кто шпионит?
– Ну, мало ли. Кроме того, надо, чтобы избиратели подвоха не искали.
– Кто избиратель? Самим себе головы дурить? Да не пошёл бы ты!
– Нет, голубчик, так не делают дела. Ну, побудь две минуты. Пока голосование пройдёт!
– Уговорил. Две, и не секундой больше!
До-До разложил бюллетени с правильно поставленной птичкой напротив первого кандидата.
– Итак, голосуем… Сунем сюда, в мой портфель. Никто не обижен, всё идёт отлично. Сейчас комиссия подведёт сверхсрочные результаты. Достаём, читаем и считаем. Друзья мои, поздравляю, выборы состоялись. Большинством голосов, три из трёх, на должность руководителя экспедиции выбран господин До-До. Давайте поздравим нашего избранника, ура!
Соискатель нежно тронул председателя летучего собрания под локоток:
– Погоди-ка, До-До. Ты сам за себя голосовал? По-моему, это ни в какие ворота не лезет.
– Нет, я отдам голос врагу. Я – как все: вы хотели меня избрать? Я не пойду против большинства. Избирателям выходить навстречу надо, а не бежать от них!.. Во, сказал… Надо записать.


И теперь, как руководитель экспедиции, До-До принял документацию, писанную рукой Соискателя, с лёгким сердцем утрамбовал в портфель.
– Даже не посмотришь?
– Найду минутку, прочту. Куда запропастился энциклопедист? На десять минут нельзя оставить!
– Если по своей воле отлучился, скоро вернётся, – сказал водитель с подтекстом. Вообще-то его поведение должно насторожить. Почему-то он не отключил основное питание, не закрыл управление фальшпанелью. (К слову: кабы не эта панель, пара обезьяноподобных людей могла бы оказаться в 2032-м, вовремя согнали с Маши).
– Инструкцию нарушает наш водитель. К чему бы?
– Отстань. Не твоего ума дело!  – огрызнулся тот, и это лишний раз доказывало, что с ним не всё в порядке.
Осмотрев личный состав, руководитель экспедиции подхватил свободного матроса, то есть, Пролазу, и подался с ним к выходу, обходя нагромождения и заторы из стропил. На расписном крылечке посидели, порадовались за горожан. Посчитали животворные облака, обозрели окрестности да вернулись назад. Ничто беды не предвещало, кабы не умение Пролазы схватывать на лету и запоминать:
– Тю! Ты видел их?
До-До ничего не разглядел. За обломками стоит Машина, правда, чуть правее, чем прежде, да на такие мелочи у него терпения не хватает. У него теперь масштабы. Он пропустил мимо ушей подсказку: «Машинки нет!»  Где-то в подсознании, наверно, мелькнуло утешение: машинка и не нужна, когда машина взрослая к услугам. Витая в облаках, проведя учёт им, До-До приземлился, наконец. Чуть позже до него дошло: 
– Как нет машинки? Зачем открутил её? Я её устанавливать помогал.
– Вижу, не врубаешься. Это не наша Маша!
– Тоже скажешь… Кто эти двое? Стоять! Руки вверх!
Обладатели серебристых комбинезонов не успели сдаться, – их унесла обычная Машина. Если подробнее, Машина Времени № 2. Как-то так вышло, что теперь в фойе соискатели не наблюдали ни одной.
– Ну, теперь читай бумагу, руководитель, – прошипел Пролаза.
– Одну минуту. Разумеется, ведь я обещал, это мой долг перед избирателями. – До-До сунул нос в портфель. – Бюллетени, протокол, снова бюллетени… откуда? Ах да, на случай досрочных выборов и пожара. Вот ещё запасной комплект.
– И птица против первого кандидата стоит на всех.
– Хватит придираться! Оппозицию мне ещё организуй. Уже недоволен результатами голосования? Мы двоих товарищей потеряли, а тебе закорючки, стало быть, важнее.
– Не важней. Найди завещание от шофёра!
– Зачем тебе, ты же читал.
– Я не могу! Я сейчас… Терпение, дружище, только терпение, иначе в этом здании останется один робот.
– Ты куда собрался?
– Я-то останусь. А вот что от тебя останется, не могу сказать.
– Понял. Один момент!.. Кажется, потерял.
– Документ строгой отчётности, и в первый час службы? Что ж будет с остальными, если с первым эдак?
– Не приставай. Уже нашёл. На, сам читай анонимку.
– Почему анонимку? Мы знаем, кто писал.
– Подпись есть? Подписи нет.
– Ну, знаешь! Шофёр спешил, не до того.
– Кому от того легче? Ладно уж, читай.
Пролаза пробежал объективами первые строки.
– Это очень серьёзно,  До-До.
– Попрошу, без комментариев!
– Слушаюсь. Нет, не так: слушаюсь и повинуюсь. «Ребята, если что – не паникуйте. По нашим следам идут охотники, я с ними сталкивался. Вернусь,  найдите Зумм…»
– И это всё? Бред полный. Охотники охотятся на дичь. Так сказано в любой энциклопедии, спроси у энц… Виноват.
– А если шофёр прав?
– Это неправильные охотники. Придурки или сумасшедшие.
– В серебристых комбинезонах? Сумасшедшим такие только и выдают.
– Дай подумать. – До-До начинал выходить из себя. В своих записях он набросал план, куда поведёт возглавляемое им общество. То есть, экипаж. И в этом плане не предусмотрены чудовища в серебряных комбинезонах.  – А знаешь, костюмы не гарантируют полноценности разума. Это, скорее, ширма, чтобы скрыть невежество.
– Убожество своё, твоё, – поддакнул вдруг Пролаза.
До-До вытряхнул из возможностей своих паузу мыслителя, в подобие улыбки губы оттопырил:
– Мне кажется, мы с вами сработаемся, коллега. Одно дело делаем, нам и отвечать.
– Не совсем так, – возразил коллега. – Отвечают материально озабоченные лица.
– Материально ответственные, ты хотел сказать. Пусть же они и отвечают: водитель за Машину, энциклопедист – за экран. Мы с тобой – пролетарии, и довольно продвинутые. Как-то так.
Пролаза стал перстом водить над верхнею губой. Гусар так ус крутил когда-то:
– Однако, от общественных нагрузок руководителей никто не освобождал.
– Могу возглавить фонд… э, финансовой поддержки, э…
– Погибших цивилизаций! – подсказал Пролаза.
– Н-н-н… нет, пожалуй, слишком громко и злободневно. Немного скромности поверх…
– Лакированного «Мерседеса».
– Нет же! «Мерседес»… нас не поймут.
– Тогда «Москвич».
– Ну-ка, напомни: он приходил на смену «Мерседесу»?
– Если и он, то не в этой реальности.
– Извини, я родился много позже.
– Салага!.. то есть, извини.
– Ничего, бывает… Надо поискать Зуммероведа, – в иное русло перевёл До-До беседу.
– Давай. – Пролаза предпочёл тактику образца «никогда не говори поперёк шефу».
Они поискали полчаса, без видимых изменений. Смазки сэкономили изрядно, и каждый думал о своём. О Родине далёкой, о запасах продовольствия, о хлебных нивах и хозяевах ленивых. Пололи, сеяли, пололи – убирали. Да! Сами хлеб пекли. С первого раза изделия превращались в уголь, технологии освоили затем. Как дрожжи раз добыли, завели, так и хозяева зашевелились. Оживились не на шутку, прикатили чаны, крышки… трубы принесли и шланги. Шесть манометров следили за процессом, меньше нельзя. До-До тогда повесил на дверях последнее постановление Совета Министров о запрете производства слабоалкогольных, слабосильных и сильно слабых горячительных напитков. Последнее постановление действует до дня, когда ещё одно последнее напишут.
– На спирте, помнишь, ракеты запускали?
– Нет, коллега. В моё время, – говорил  До-До, – мы на сухую водку перешли. Зимой от замерзания помогала. Под сорок этажей как даст петарда… или под углом в сорок? Извини, я данные эти за ненадобностью удалил.
– Борьбу с пьянством начинал не ты?
– Не помню. Если хорошие результаты вышли, может, и я. О, нет, кто-то задолго до меня. Все хозяева, как один, ругали Гену с Мишей. И ведь образованные были, запомнились надолго.
– Не Гену, а генерального секретаря, Михал Сергеича. – Матрос улыбнулся воспоминаниям. – А молитвы помнишь? Читали по усопшим?
– Только сокращенный вариант. Как же там? «Прими, Господи, душу раба твоего, Александра, сына Николая, племянника Пафнутия…»  – А ну тебя! Ностальгией мы энциклопедиста не вернём. Идти надо.
– Надо.


Минут через сорок куранты на городской башне сообщили, что части их подвижные не смазаны совершенно. Издали скрежет, шёлест, хруст, и тихий голос выдохнул: «Московское время… в Алуште, в Петропавловске пол…»
До-До опомнился, навеяло:
– Помню случай. Умирал гаишник на посту. Уже был в возрасте, вышел палочкой помахать. Ему до круглой суммы недоставало пятнадцати рублей. Поднял палочку – и преставился. Похоронили, честь по чести, в гроб палочку, фуражку положили. Отлежал бока – стал соображать: а ведь живой! Говорит себе: «Ну, раз некоторые говорят, что после смерти начинается новая жизнь, а оно так и вышло, надо жить». Дай, думает, косточки разомну. Вдруг осенило: надо Бога попросить: как только выйду, чтобы дал мне хотя бы одну дорогу. Стыдясь и очень тихо попросил, крышку сдвинул, вышел, – глядь, дорога есть. Знаки, разметка, имеется даже одноразовый светофор для торжественной остановки; в дополнение, в кювете – насквозь ржавое авто. Не бог весть, но с чего-то надо начинать, – почесал гаишник репу. Так и встал на неё, ждёт первую жертву. Насторожило: больно воздух чист. Пригляделся – травка пробилась сквозь дорожное полотно; около автомобиля табличку разглядел, подошёл ближе и читает: «Памятник последнему автомобилю». И вот идёт по обочине молоденький такой, как энциклопедист… Кстати, ты ему про выборы не говори. Мало ли, как отреагирует на новость.
– Найти надо сначала.
– О, да. Ещё найти. Ух ты! – До-До встрепенулся: – Дань пора платить, батареи сели. Скоро Солнце спрячется. И абрикосы.
Пролаза сначала удивление на лице изобразил, потом согласился.
Они вышли на улицу. Прекрасен город, утопающий в прохладе. Площадь погрузилась в сплошную тень, земля степенно остывала. Улицы пусты, все у телевизоров, должно, попрятались. Но антенн мы не наблюдаем, значит, телевидение сюда придёт не скоро.
Батареи не находили того, что им нужно, хоть на крышу лезь. 
До-До тащился на шаг впереди, не особенно пыля.
– Армия у стен колышется, слыхал?
– Что дальше?
– Повестки скоро всем вручат. В ополчение.
– Какие из нас вояки? Разве на шест да ворон пугать.
– Зря ты так. Ни одна ворона близко… Ты прав, надо бы на крышу.
– Кто пустит? Деревянные балки и перекрытия. Не выдержат.
– Но мы-то ещё ничего, а? Тряхнём стариной?
– Сначала Солнце, – напомнил Пролаза.
– Не в ту сторону идём, не находишь?
– В ту. Если светит, то светит всюду. Но если хочешь, пошли обратно.
– А там что?
– Не вижу. И воевать надо, до последней капли. Песню помнишь?
– Я ещё не родился.
– Ну как же? Там ещё слова… ту-ру-ру. Под сосной. От сосны. Й.
– «Й»? Что за песня? Ты что-то путаешь.
– Горбатого могила.
– Зачем впадать в крайности?
– В Рай не промажь, попади, попадья, мушку пониже.
– Оттуда никто не возвращался.
– Как, а Кощей Бессмертный? Вот! Я-то думаю: что ещё забыли?
– Энциклопедиста. Царствия ему Небесного.
– Ты что, До-До, муху проглотил?
– Училка домой вернулась – вся в слезах. За сорок лет первый раз поздравили ученики с 8-м Марта. Боюсь, долго думали. Или вот ещё: нанести ядерный удар по Москве способен был ближайший спутник; последняя проверка установила, что координаты цели изменились. Вашингтон. Не уточняя, кто полазил – плесень или пришельцы, – программисты обнулили все программы и утопили три миллиарда. В таком случае, заткните рты тем, кто вопит, что уровень мирового океана не стоит на месте.
Они остановились, ощупали себя, затем друг друга.
– Это война. Одна из сторон применила психологическое оружие, бьют пронзительными пучками. Мы только что вышли из-под обстрела. Прямая наводка.
– Опять про самогон. Что? Я недослышал.
– Видишь синие лучи?
– Не слепой.
– Лупят из башни, в южном направлении.
– Ещё бы. Армия скучает.
– Точно. Сейчас он им задаст. Нас выпустил.
– Думаешь, Кощей?
– Кому ж ещё о безопасности народа?
– Голове.
– Он голова, пока под стенами нет армий. Не стратиг. А жарко станет, он рядовой: «Я исполнял приказы». 
– Денег дать. Взаймы.
– Противник сам возьмёт.
– Зуммеровед скажет, что нужно делать. Вернётся домой – накажу.
– Так ведь ищем.
– Здесь нет. Есть такая, только с крыльями.
– Будем искать. Гюльчатай, покажи дорогу.
– Совсем низко.
– В башню. Должны успеть. Тебя отпустило?
– Либо армия с народом, либо в порошок сотрут.


Они едва дотащили ноги до дворца. Ветерок перечитывал вечернюю прессу. Рекламных объявлений нет, издания чего-то испугались.
– Шлуб! Опять эти. – Те же стражники на пост заступили вновь.
– На этот раз не пустим. Стоп. Что-то здесь не так.
– Разве ты никогда не падал? Подумаешь, пьяные упали.
– Надо сообщить, не то нагорит. Я в башню, мигом.
– Не лень – беги. Оклад не станет выше.


 Юный Кощей спустился лично, провёл осмотр.
– Кто их так отделал?
– Они пришли оттуда, – Шлуб указал в сторону площади.
– Ах ты, боже! Ко мне их, наверх. Зовите же стражу. Кто начальник?
– Шмудь.
– Даю вам… Поторопитесь, я прошу.


– Созрели абрикосы, пора снимать, – сообщил До-До кому-то.
Они очнулись на раскалённой крыше, под уклоном в сорок градусов. С петлями на руках и на ногах, сами верёвки шпиль опоясали – и никаких поползновений. Отсюда город стратегические тайны выдавал, не моргнув и глазом. Даже неопытному полководцу было чем поживиться. План улиц мог поспорить с чувством меры. Хотя в тактических преданиях существуют варианты, как сдать город без разрушений, как облегчить карманы армии агрессора, как расселить войска в микрорайоне новом, чтобы инвестиций не пожалели, как возглавить чуждую армию, как отбить охоту шляться, где попало, как жениться, не разводясь, как, наконец, не мешать естественным процессам смены дня и ночи… Величественное Солнце задержалось минут на сорок, пока индикаторы полного заряда не моргнули. Батареи – не дотронуться, электролит – мало ни закипел. Это всё равно что найти клад.
– До-До!
– Я знаю. Ещё немного. Я говорил. Вот это залп.
– Энциклопедист.
– Ещё чуток по. Эта пушка просто размазывает коленками, прямо по мостовой.
– Чтобы я ещё раз…
– Значит, наступила эпоха «двадцати трёх»?
– Издеваешься, До-До.
– А что зарядил – «двадцать два» да «двадцать два»? Пора тактику сливать.
– «Сорок четыре» подойдёт?
– Иди ты… к Кощею. Давай спускаться.
Лишь спустились на пол башни мозаичный, глава экспедиции спросил:
– Ты что думаешь? Кощей стал человеком или одним из нас? – И сразу перешёл на шёпот: – Просто он ещё больше похож на человека, чем я.
– Человеком он никогда не станет. Человека создать – нам с тобой легче уничтожить все города на планете и заново возвести. Статистика твердит, убийцами в основном становятся невежи, кто далёк от познания не только закона Вселенной, но и самого себя. Сколько жизней загубит, столько раз сам убит будет. И только с полного дикаря, ведомого инстинктами, спрос поменьше: ну, позавтракал, с кем не бывает?.. Чем раньше сообщество принимает понятие реинкарнации, тем ближе оно к совершенству. В противном случае срабатывает психология: один раз живём, значит – что можем, от жизни берём. Вот откуда рост преступности, обнищание масс и коррупция. Каждый идёт свою проверку на вшивость.
– Э… с тобой всё в порядке, дружок? – До-До чуть отшатнулся.
– Как никогда. Пошло приключение на пользу. Настоящее просветление в мозгах, точно вымели весь мусор. – Пролаза сообразил: – Вот оно что! Извини, просто я предвидел очередной вопрос. Надо научиться делать паузы… Потом ты спросишь, не Зуммеровед ли мне про реинкарнацию поведал. 
– Мне энциклопедист ничего такого заумного не говорил. Но я и сам знаю, что от слов-паразитов всем избавляться надо. Достаточно проследить за собственной речью, вычислить их и вычистить. Надо расширять и кругозор, и словарный запас, а не «блякать», по делу и без, как последний хозяин. Когда я читал по нему отходную молитву, кто-то мне противостоял. На каждое мое слово он выдавал образцы гнусного мата, чтобы я сбился. Конечно, церемонию я довёл до конца, но чего мне это стоило!
– Хорошо, я подумаю. Пошли уже, нас ждут.
– Где вас носит, он спросит.
– Не выпендривайся!.. Кто, водила? – До-До на миг забыл, для чего они здесь, взялся за дверную ручку и обернулся:  – Хочешь поиграть в пророка? Что ж, дело твоё. Я препятствовать не буду.


Бессмертный был страшно занят, секретарша нетерпеливо указала им на табуреты, которые вошли в моду со вчерашнего вечера.
– Мы его близкие друзья.
Она руками развела:
– А мы в состоянии необъявленной войны. Поели фруктов.
– То есть?
– Южные народы привозят абрикосы. Им некуда девать, нам до третьего дня не было, чем платить. То ли пронюхали, то ли сообразили сами, что можно и деньжат спросить. Встали под стены, ждут чего-то. Ну, разумеется, оплаты. И как, прикажете, поступить? Договора не заключали, встречных обязательств не принимали. Да лучше бы сгнили абрикосы у них на деревьях, чем вся эта нервотрёпка. Да, мы брали. То, что могло сгнить. Мы же им пошли навстречу, иначе бы они там задохнулись от запаха гнили. Да что запах? Пропадут сады, – по миру пойдут. Выходит, мы благое дело делали, но им невдомёк. Даже не с кем говорить, одно на языках: «Деньги, дай деньги». Господин Бессмертный сделал им несколько выгодных предложений, – они ничего в экономике не понимают, в научных терминах мины ищут.
– Объелись абрикосов, мясца захотелось. Мудрецы фруктами заканчивают трапезу. –  До-До переглянулся с побратимом.
Тот очень тихо спросил:
– На что намекаешь?
– Руки надо мыть перед едой. А где в пустыне умывальник? 
– Была б нужда.
– Самый дорогой проект.
– Дешевле, чем отстроить город заново.
– Разве кроме города, больше нет нигде воды?..
 

Рассматривая уникальные свои ноготки, секретарша слушала посетителей с бдительностью невероятной.
– Лаком красным, – подсказал До-До, – лопнут от зависти.
– Это вы мне? – Она изобразила уместный испуг. – Такое у вас считается приличным?
– Считалось. Кстати, там абрикосы не росли.
– А с незнакомками говорить?
– Иначе не познакомишься.
– Ловко вы умеете, – она поочередно изобразила на лице патриотизм, неприступную крепость, затем мирные переговоры и открытость для межнационального общения. – Меня зовут Шаура. Отец хотел назвать… Я поняла! Так вот как выглядит абрикосовая армия.
– Мы свои.
– Так я и поверила. Разве не вы окружили южную стену? По-моему, уже всё сказано, чего ещё? Чем запугали моего шефа?.. Ой, получилось. Не могла запомнить это слово.
– Это пройдёт.
– Вдруг ночью, во сне скажу?
– Муж, конечно, не одобрит.
– Мне рано замуж.
– Тогда и беспокоиться не о чем.
– Зато есть друг. Очень много денег охраняет. Ему доверяют.
– Это хуже.  Не будь дурой.
– Я! Вы! Да как вы смеете?.. Увы, это жизнь, надо выкручиваться… Считаете, сразу поделить или потом, когда всё утихнет? Вы же обещали красный лак. Мне будет скидка?
– Лишишься места. Шеф не любит хитрецов, как и воров.
– Откуда вы знаете?
– Нам ли не знать.
Пролаза так и не успел вставить ни единого слова. Он старался тщательно подбирать слова для первой фразы, но события развивались столь стремительно, что все его построения от поезда отставали.
  Из своей секретной лаборатории вышел Кощей Бессмертный.
– Прошу. Я теперь в вашем полном распоряжении.
– О, вас можно поздравить? Армия дала тягу?
– Без оглядки. Подкопить опыта – и не таких отвадим. – Бессмертный секретарше, точно цветок, протянул перо павлинье. –  Тебе, красавица, самописец, сам вырастил, под увеличительным стеклом.
Гости потоптались в коридоре, словом недобрым помянули пол противоположный, затем вошли в лабораторию, прикрыли двери.
Для непризнанного гения вполне приемлемая обстановка. Приборам несть числа, руки так и просятся, хотят вцепиться в эти неисследованные пазлы предметов из будущего и, не исключено, из прошлого, с налётом пыли; собрать, опробовать, заодно повеселиться… Но следов орудия главного калибра не видать. Успел, знать, рассовать по полкам и шкатулкам. Для экспериментального прибора размеры решающего значения не имеют. Важней в журнале сделать запись, во что и сколько, когда и чего добавил, в какую сторону при перемешивании крутил, а рвануло, голову куда сложил: «Если бы не дубовая панель»…
– Ну-с, давай свои сюрпризы, мы рассмотрим. – До-До выбрал кресло с самой высокой спинкой, собрался сесть.
– Это мое кресло… Спасибо, До-До. Где остальные?
– Поэтому и пришли, юноша, к тебе. Водитель – ну, с ним, я полагаю, более-менее понятно. Исчез благополучно. Зуммеровед потерялся, вот беда! Оставили на пять минут.
– На восемь! – уточнил Пролаза.
– Это тот юноша, с экраном?
До-До очень постарался сдвинуть брови:
– Нас не так много, пора бы и запомнить.
Повёл бровями грозно и Кощей. Подумал чуть – остыл. Размениваться по мелочам – значит, о высотах в жизни можно не мечтать.
Понял Пролаза, что пора положение спасать:
– Уважаемый, кажется, у меня есть, что сообщить. Мы угодили под обстрел, так сказать, местной артиллерии. Не скажу, что основательно пострадали, но не исключено…  Контузия ведь может принимать непредсказуемые формы. Я не специалист, чтобы подробно изложить, однако есть два слова. Трава совершила сальто, теперь торчит корнями вверх. И листья на деревьях поменяли полюса, точнее – другим концом прилепились к веткам. Но и это полбеды. Сдаётся мне, этим оружием вращение планеты можно остановить и в другую сторону заставить раскрутиться.
– Да уж, магнитные поля расходились – я не ожидал. Более тонкие натуры и инструменты свалились на пол… Мне досталось тоже, – сказал хозяин, – пошла отдача, еле увернулся. Но выслушать внимательно готов. 
– Не хотелось бы при нём. – Контуженный ткнул пальцем в грудь До-До.
– Было бы желание. – Неуловимым движением, Кощей Бессмертный штору с потолка в помощники призвал, судя по бархатной поверхности, непроницаемую для изображения и звуков. 
Пролаза тяжко выдохнул и выдал:
 – Знаю его не так давно, но гораздо раньше располосовать готов – на пирожные. За неугомонный язык, за… много за что ещё. Удерживает лишь один момент. Однажды к жизни он меня вернул. 
Юный Кощей прикрыл глаза на миг, как бы говоря: как я вас понимаю. Его собеседник внял сигналам, изнутри идущим, заменил предохранитель.
– Пора проветриться. Слишком много потрясений для одних суток.
– Не возражаю. К слову: я и сам волновался из-за побочных модуляций эксперимента. Благодаря случаю, получил живых свидетелей, испытавших на себе мощь неизученной системы. Названия ей даже не придумал, так торопился. Теперь – что касается пострадавших. Первая и, надеюсь, последняя жертва рассосавшейся войны. Поэтому я вас никуда не отпущу. Во всяком случае, недельку погостите, хоть какую-то статистику соберу.
Отпустив Пролазу, хозяин башни удалил штору, внимательно вгляделся в объективы второго пациента.
–  Что нам известно про Машину Времени?
До-До протянул завещание Соискателя. Пролаза одобрил ход кивком.
Бессмертный, кажется, и не разворачивал документа. Довольно запаха, что ли, прикосновения одного? На знаменитых шоу экстрасенсы с фотографиями работали примерно так же: «Зачем снимок преступника подсунули? По нему лет двадцать пять все тюрьмы плачут – настойчиво и наперегонки».
– Чудесно! Просто отлично, – сказал Бессмертный, завещание вернул.
– Новости! Чему радоваться тут? 
– Он Машину спас. Увёл буквально из-под носа.
– Охотников этих знаешь?
– У меня давнишние счёты с ними. Конкурируем со времен гуманитарки.
– Ну, ты и силён!
Убедившись, что разговор не выйдет за рамки приличий, к дверям Пролаза устремился.
– Ты куда?
– Секретом молодости с секретаршей поделюсь. Не возражаешь?
– Ишь, на молоденьких потянуло. Ладно, ступай. – До-До как будто приходить стал к норме. Возможность с юношей повидаться выдалась так кстати; ему бы утрясти позиций несколько по вопросам реинкарнации, и главный: как там? Святой Роберт сам встречает? Сильно докучают за проступки? Могут ли снизойти за мелкие проказы? Иной хозяин хуже зверя…


Редким гостям отводили лучшие номера, всяческий почёт и знаки уважения… То есть, в боковой кладовке, под замок секретный. Одного уже похитили, так что возражений не возникло.
– Как в добрые старые времена, – мечтательно пропел руководитель экспедиции, стеклянным потолком любуясь. – Полведра пыли подбросить да запах мыла и порошка стирального. Лучшие годы свои я разделил с чуланом.
– И как дорвался до свободы… –  под нос себе пробормотал Пролаза, освобождая место. Под голову прибор приглядел да примостился в уголку. – Вздремнуть собираюсь, будь добр, До-До, подари немного тишины. Возможно, предстоит нелегкий день.
– Я понимаю… Неужели научился спать?
– До-До! – Лежачий чуть повысил голос, и руководитель экспедиции ручки нежные сложил в поклоне молчаливом. И тотчас по стенам, под плинтусами суставами секунды заскрипели. На город опустилась ночь, ножом курантов отсекая все тревоги дня минувшего. Высыпали звёзды, из шестигранников в квадраты перетекая плавно, затем пошли кругами, в хороводы. До начала переклички, главные сплетницы обсуждали новость: «Слыхали? На сорок минут опоздать! Это уже ни в какие ворота не лезет».
Хотел бы и я разок глянуть на ворота, куда бы Солнце протиснуться могло.
Стеклянная крыша выдавала секреты тех, кто ночи ждал, чтобы позиции поменять. Кроме того, это нехитрое изобретение заслуживает внимания поэтов с большой буквы. О да, мой слушатель, и мы с тобой иногда не лыком шиты.


Если у кого-то утро открывается с умывальника, то свободным роботам там делать нечего. Стоит появиться – и статус вечного должника обеспечен. Совсем иное дело, когда хозяин – такой же робот, как и ты.
Утро у наших героев начинается с обычных процедур: проверка систем, антивирус, смазка, обнаружение самого себя в добром уме и здравии. Вместо кофе – последние известия для посвящённых. Оказывается, Соискатель побывал ночью в этих краях, но ушёл в подполье снова. Некоторые подозреваемые подозревают, отправлен в командировку, со спецзаданием; согласитесь, порожняком гонять Машину – у кого поднимется рука?
У гостей Кощея нынче выходной. Утренняя прохлада помалу перетекла в полуденный зной. И вот посиживают втроём на скамеечке они горячей да травят байки; угощение на столике, планшеты, географические карты… Разумеется, до лжи не опустится ни один, так что вполне правдивые истории выглядят как байки. Потому как за жизнь нелёгкую набежит на диск всякого, чего и не хотел бы.
– Как-то в понедельник было дело, звонок в двери. Сосед к хозяину, без согласования. Я перегородил вход собой, стал переговорным сейфом: всё, что было сказано, легло на верхнюю полку. «Хорошо, я передам», – говорю. Нет, ему ответ нужен немедленно. Я и так, и сяк – вижу, не отстанет. – «Хорошо, повторите причину, по какой я должен хозяина потревожить». – «Ах ты, сволочь недобитая! В семнадцатом зря тебя не предали пескострую! Да я таких, как ты…» – и понёс на весь подъезд. Пока во избежание скандала я акустику подъездную менял, коллега заглянул к хозяину, обрисовал ситуацию, мне кивнул. Я и говорю: сейчас оденется, терпением запаситесь… В мой лоб молоток летит. Траекторию подсчитал, удар придётся ручкой; ладно, не стал уклоняться. Будет у хозяина лишний повод в просьбе отказать. Собственно, в первый день службы я так и сказал ему: не связывайся с Куличенко, – гнилой человек, сдаст за почтовую марку. Выслушал хозяин, головой крутнул, и промолчал. На ту беду, в почтовые ящики стали метать коллекционные наборы марок, девиз – дополни коллекцию образцом № 190927, и стань чемпионом квартала. У нас тогда какой порядок завели? Прежде, чем коллекции хозяевам вручать, коллективную опись недостающих составляем. Отправляем гонца по соседним домам и подъездам, обмениваемся данными. Ведь потом самим бить ноги, почему сразу не упростить задачу? Совместными усилиями должность новую изобрели – чтобы охватил весь квартал да наладил контакты с представителями соседних. Так мы подготовились к очередному испытанию… – До-До потерял нить разговора, беспомощно замолчал.
– Что в тот день хотел Куличенко? – напомнил Пролаза.
– Вспомнил. Он прямо с порога и ошарашил: «Ты обещал позвать с собой, когда надумаешь ограбить банк». – Хозяин мой помялся, пальцем поманил ответственного за сбор криминальных новостей. Тот подсунул текст, и нашему осталось подбирать ответы; вариантов, как всегда, несколько: отшить сразу, объявить, что спецслужбы опередили, и пошли аресты; выцыганить денег и пообещать, что после закупки оборудования обязательно зайдёт. Стоило добавить про билеты до Луны, чтобы там отсидеться, как сосед утратил всякий интерес и три недели не напоминал о себе.
Пролаза тонко уловил, что очередь ему пришла. 
 – Наш общий знакомый подслушал как-то разговор голубей. Представляете? Один хвастал, другие возмущались – врёшь! А хвастал о том, что выдрессировал старичка, хозяина квартиры на втором этаже: «Как только сяду на жестянку перед окном, тот сразу насыпает крошек или крупы, специально для меня открывает форточку, даже в холода».
– Нет, это уже слишком, – возражает  До-До. – Слишком фантастично.
– Никакой фантастики. У Зуммероведа есть программа, довольно сносно она переводит птичий гомон в печатный текст, хочешь – прямо на наушники.
– Зуммеровед? Так бы сразу и сказал… Это наш общий знакомый, значит.
– Снова возвращаемся к пройденному уроку. Речь должна быть краткой и точной, примеры впечатляющими. Ещё лучше – ломающие неверное представление собеседника. – Юноша предложил угощаться; на тарелке таял ассортимент смазок, доведённых до отрицательных температур.
Пролаза ухмыльнулся, глянул из-подо лба на До-До.
– Похоже, артобстрел пошёл тебе на пользу.
– Это правда, я боялся признаться. Чтобы не сказали: «До-До с катушек съехал». По-моему, мы оба – немного того. Нет?
Пролаза по-отечески приобнял коллегу, похлопал по плечу:
– Знаешь, браток, под сколькими обстрелами я побывал?
– Только не «двадцать два»!
Пролаза с хитринкой улыбнулся:
– Тебе и не снилось!
– Вот это разговор! Так держать, Пролаза. Вот мы сидим на скамейке либо на своих ногах стоим, а нашему энциклопедисту сейчас, небось, и не стоится, и не лежится. Кажется, я знаю, с чего начать.
– Я тоже. Но сначала послушаем предложение юного Кощея.
Бессмертный выждал, пока утихнут страсти.
– Зуммеровед ваш опыта недостаточно имеет.
– Точно. На пять минут нельзя оставить.
Снова выждал.
– А вот способностей ему не занимать. Ещё про таких говорят – хоть отбавляй. По-моему, больше некому, не сегодня-завтра я скажу точно, кто его угнал. Скорей всего, дармовым архивом воспользоваться собрались, если не стереть совсем. Случается подобное порой. Делец один жизнь напролёт делал деньги ради денег, и тут приспичило – почуял приближенье смерти. Хватать без разбору – видит, не успею. Ничего лучшего не нашёл, как обратиться к чёрным магам. Что там и как, ответить затрудняюсь, но купец искомого крупицу заполучил. Тут и развязка неизбежная настигла. Суть в чём: кабы знания употреблял при жизни, то труды носили б отпечаток их. Получилось, что сознание отвергло чуждое, как инородный орган. Ну и попал в потусторонний мир, где службы специальные неустанно бдят… Короче, порядок соблюдая, удалили чуждый элемент. Что не приживётся, маги знали, однако сделали, свой интерес имея. Вам известно, как мудрый человек принимает смерть? 
– Любопытно. Мы-то следовали одной программе; раз человек установил, чтобы над гробом перечислялись все его псевдозаслуги, изобретатели некрологов вышли в почёт. «Он капли в рот не взял», – писали на плите, под скульптурою с внешностью первого поэта. А был пропойцей первым на районе. Пока одни отчитывали отходную над хозяином, другие в сторонке делились опытом, как у пьянчуги числиться в передовиках. Чуть дальше – третья группа, с политическим уклоном, там можно услышать дерзкие речи, от которых случаются замыкания и перегревы. Послушаешься – и сам согласишься. «Нам же ни отпуска, ни больничного. Малой передышки не получишь, хотя я намекал не раз: траур у меня, имейте совесть!» Ага, как бы не так. «Этого похоронил – ступай к следующему, остальное вас не касается». При всяком рабовладельческом режиме у нижних слоёв зарождается молитва, которая начинается со слов «Господи, когда это кончится». Одна молитва, произнесённая в едином порыве, сметает с лица Земли любого тирана, вне зависимости от толщины стен и охранников, главное – рук не надо пачкать. Казалось бы, самое страшное позади, ситуация утряслась, и люди согласились с потерями; нет самолётов и яхт, зато есть вода и унитазы, отопление зимой. Но случился мор, население забилось по углам. Слухи о вирусе помогли распродать самый залежавшийся товар, – противогазы разошлись за два дня, однако, смерть не умерила аппетиты; кладбища пережили настоящий расцвет, изобретая всё новые услуги… На фоне официально разрешённой версии, существовала и другая: люди не просто оставляли этот мир, а возносились. У каждого случая имелись десятки свидетелей, поэтому горсовет заседал с утра до ночи решая, как употребить эпидемию в свою пользу. Пока думали да гадали, приключение рассосалось само по себе, достойные вознеслись, остались прочие, кто мог смело называть себя и друг друга равными. То есть, уже не нужно было скрывать, прятаться под маску порядочного человека. По слухам, в горсовете состоялось секретное заседание, на котором председатель сказал примерно следующее: «Я поздравляю вас, господа, и всех уцелевших. Не хочу никого обидеть, достаточно согласиться, что мы друг друга стоим. Порядочных не осталось, так давайте же не рядиться в одежды, не свойственные нам. Обнажим наши сути и постараемся выжить на зло небесам, где места не нашлось для нас. За нами придут другие и третьи, все следующие поколения, – кто-то однажды докажет, что и небеса могут ошибаться».
Про следующих было сказано, надо думать, не с горяча и не в впопыхах. Из зала заседания в президиум пошла записка следующего содержания: «Не стоит заблуждаться. Без женщин на планете никаких следующих не будет». В первых рядах нашлись соратники председателя, кто не пропустил грамотное послание через сито цензуры. Сам термин «следующие» был взят на вооружение всеми; при всей браваде, люди продолжали надеяться, что кого-то из них ещё подберут и посадят в последний вагон. «Следующими» стали называть себя добровольцы и самозванцы; те и другие сбивались в дружины и выходили на улицы пошуметь, перевернуть мусорный контейнер и скамейку, разбить окно… Горсовет решал все насущные задачи, по мере их появления. Так, например, был поднят вопрос о пустующих храмах; институт патриаршества утвердили полуминутным голосованием. На должность утвердили главбуха горсовета, чтобы за результаты не волноваться. Ровно через год чиновника разжаловали до прежней должности по причине видимости работы и невидимости патриарха; кто-то заметил его, входящим в храм, но не осмелился прошпионить до конца. Спецназ дотошно исследовал внутренние помещения и преступника не обнаружил. Учёный совет предложил версию о том, что храмы являются порталами для перехода в иные миры, поэтому, чтобы не задеть глубокие чувства населения, двери заколотили, через неделю снесли остальное, чтобы сооружения не напоминали о дремучем прошлом, когда с алтаря вещали лжецы и мздоимцы. Потом…
Потом закончились следующие. Наконец, большинство нашего брата, обрело свободу, и какое-то время никто не знал, чем себя занять. – До-До замолчал, ибо сомнения стали разбирать: то ли место и время выбрал для подробностей крамольных.
–  До-До, я всё прекрасно помню, – сообщил Бессмертный. – Итак, к вопросу возвращаюсь. Люди неверующие, едва с земными телами разлучатся, испытывают легендарное потрясение: как так? Вот моё старое тело, его покойником называют все, а я продолжаю видеть, слышать, рассуждать и двигаться!! Выходит, грош цена образованиям, которые не учат… которые вообще не знают, что происходит после смерти. Тьфу на вас, дипломы, справки, свидетельства и ордена!
И новичок начинает замечать, что следующее тело, в котором он остался, меняться начинает, как бы грубеет сама кожа. Всё больше мрачных чудищ уже мерещится ему вокруг; если знакомых повстречает, то видит их в самом горшем свете. Самые близкие друзья выглядят монстрами, и это открытие перенести будет нелегко. Коль повезёт и из здешних кто-то обнаружит новичка прежде, чем изменения станут необратимыми, то обязательно научит, как держать себя:
– Давай-ка, прикажи астралу своему, чтобы тело сохранил в первоначальном виде. Приказывай, проси и умоляй, иначе повстречаешь Ад. Всё зло, что породил или пропустил через себя, к тебе зубами повернётся.
Под руководством более опытного «товарища по несчастью», новенький своего астрала заставит подчиниться (и ещё раз: придётся попотеть). Только в этом случае можно осмотреться и сделать самые главные выводы: во-первых, смерти нет. Во-вторых, здесь можно прожить ещё до ста лет и даже кое-что доделать, чего не удалось в старом теле: там, за метаниями было некогда. То было время упущенных возможностей, пришла пора переосмыслить кое-что: ни власть, ни деньги здесь не помогут. Именно сейчас новичок начинает сравнивать себя с другими, кто на этом плане не задерживается долго, и понимает, как важно оставаться человеком в ситуациях любых, пока живёшь там. И уже некоторые церковные афоризмы не кажутся простым набором слов, ибо призывают не приумножать зла, – его слишком много на Земле и без твоих поступков.
Постепенно новичок осматривается, изучает новое место обитания. Семь планов, как этажей, в астральном мире. Убийцы и самоубийцы оказываются на самом нижнем. С чем сталкиваются они там, лучше не знать среднему человеку. Все чёрные дела обрушиваются на невежд, кто не хотел и слышать, что возмездие неотвратимо. Вновь и вновь они проживают собственные преступления, с этим спать ложатся, с этим и встают.
– Не сахар, – заключил До-До. – И как он выглядит, астрал? Для меня хорошенько опиши, я потом Зуммероведа озадачу. Пусть вернётся только!
 Пролаза руку протянул, сжал кисть приятелю. Тот опомнился:
– Ох, извиняюсь! Юноша, продолжай.
Бессмертный надул щёки, выдохнул не прозвучавшее замечание.
– При жизни, человеческое тело накапливает семь видов материи астральной: самые сильные желания, эмоции, связанные с удовольствиями земными. Если все отпущенные годы астрал накапливал лишь негатив, то в астральном мире душа окажется средь сущностей, себе подобных, кто преуспел даже более в поисках развлечений и удовольствий. Пока душа не изживёт весь эгоизм, до тех пор просвета не увидит. Иначе говоря, в ментальный мир не попадёт, где с такой грязью не принимают. Иного упрямца хоть сорок раз топи в дерьме, только отмоешь – он за старое опять. При жизни, большинство руководителей со временем теряют контроль над собой, готовы всякий раз подчёркивать своё превосходство. Чем это оборачивается для них в астральном мире, поведаю на примере. Один бывший поделился, сказывал – поиздевались тут над ним все, кому ни лень. А ведь до полного распада, пока астральные оболочки развалятся, может пройти и сотня лет. Представляете, в каких пропорциях зло возвращается к владельцу?
Мне, – продолжал юный Кощей, – рассказывали массу случаев, как там, на нижних этажах, они издеваются друг над другом, яд возвращают. Художников там много, писателей, кинодеятелей, кто произведениями своими чёрных натворил чудес. Например, могут ночью разбудить, чудовище с другой планеты в постель подбросить. Узники седьмого плана Земли связаны с седьмыми планами других планет, как наркотики, расползаются преступники с континента на континент, с планеты на планету. Любителей обмана очень привлекает Плутон; далеко не каждый способен разглядеть в фамилии, в имени подсказки. Плут он. Теперь представьте: душа легко перемещается туда и сюда, но способна видеть объекты своего плана, более высшие недоступны для обозрения и осмысления.
Родной мир, который покинули недавно, все наблюдают как бы в сером тумане: узнаваемы дома, башни, крупные объекты. Обитатели имеют такие же квартиры, мебель, почти всё, к чему привыкли, лишь на дверях запоров нет, отсюда страхов и переживаний больше. Слоняются по жилищам всякие уроды, монстры, созданные творческими людьми и пришлыми. Пугая – они подпитываются энергией страха у новичков, тем продлевая себе жизни. Тот, кто при жизни монстром сам прослыл, здесь повстречает гадов и похлеще; на их фоне, выглядят детскими шалостями его проделки в прошлом.
– Но ведь не все сто лет терпеть уродов, выход есть? – уточнил До-До.
– Не сбежишь, не спрячешься, пока не отбудешь срок. Службы специальные ведут учёт, какую часть негатива искупил собственными страданиями. Но день приходит, с седьмого плана на шестой переведут, – тут куда полегче. Как из тюрьмы строгого режима на вольное поселение перейти. И всё равно: охрана, дисциплина, бесконечные проверки, труд принудительный до поздней ночи.
Средний человек, при  жизни не отличившийся сбором тяжёлого негатива, попадает сразу на шестой либо на пятый план. Удобств и возможностей гораздо больше, чем выше план. Астральное тело, сотканное из более тонкой материи, не испытывает холода и голода вообще, не знает болезней, которые зачастую предшествовали смерти. Забавное наблюдение: стоит захотеть да хоть и царские наряды примерить – достаточно мысленно представить в них себя. Украшения, причёски – меняй хоть каждую минуту, пока не надоест. И ведь встречаются такие, кому не надоедает. Можно ещё одну жизнь сжечь на пустяки. Но, как правило, большинство начинает поиски себя в ином мире и в новом качестве. Лично мне понравился момент, – продолжал Бессмертный, – что души с похожими интересами и целями сбиваются в поселения, держатся вместе. Скажем, к художникам прибился новичок, за жизнь карандаша в руках не державший. Их беседы ему не интересны будут. Он поспешит дальше, повстречает бывших спортсменов, болельщиков, врачей и электриков, и однажды набредёт на таких, как сам. Двадцать лет, сто ли – они проживут своё полной мерой, постепенно обучаясь главному уроку: всякое зло наказуемо. По мере очищения, спадают астральные оболочки – до самой последней. И этот миг становится второй смертью.
Ты, До-До, хочешь знать, как выглядит астрал. Так вот, умирая в первый раз, человек наблюдает внутри себя серо-фиолетового двойника. При этом, многие впадают в бессознательное состояние. Я так думаю, для того, чтобы у служб было время выяснить прошлые заслуги и определить новичка на соответствующий уровень. Сама смерть идёт строго определённым порядком: сначала человеку показывают всю его жизнь, от рождения до погребения. В недалёком прошлом, я видел очерёдность всего процесса. Кстати, кремация вновь набирала моду, и для усопшего это гораздо лучше. Раз нет тела, возле которого можно проторчать без толку, новичок адаптируется к новым условиям быстрее. Затем обрывается магнитная нить, связывавшая душу с физическим телом, это разделение происходит совершенно безболезненно. То, что сторонний наблюдатель воспринимает, как агонию тела, есть ничто иное, как попытку астрального двойника удержаться в физическом теле; судороги, прерывистое дыхание – это результат его попыток уцелеть. Астрал очень боится смерти, его страх частично передаётся душе, если она не подготовлена хотя бы теоретически. И вот они вдвоём трясутся от неизвестности, ищут возможности ухватиться за любую соломинку, но такого им не предоставят. Поэтому для большинства невежд потеря сознания – наилучший выход. Когда переход позади и причин для беспокойства почти не останется, новичок приходит в себя и уже по-новому начинает разбираться в ситуации.
По собственному невежеству, большинство людей совершало грубейшие ошибки. Первая – привязка к телу; отсюда просматривается чрезмерный уход за ним при жизни и связь с похоронной мафией, кто возвёл ритуал погребения едва ли не в событие вселенского масштаба: только заплатите. Мы с вами тайком посмеивались над этим обычаем, ведь с таким же успехом можно хоронить отслужившие мешки из-под картошки. Да, прожита непростая жизнь, и всё же, достойный выход – кремация. Главным образом, потому, чтобы не занимать плодородные земли кладбищами. Кроме того – не отдать ещё частично боеспособное тело на откуп чёрным магам, которые только и мечтают загрести жар чужими руками, оставаясь в тени безвестности.
Вторая ошибка – позволить астральному двойнику перегруппировать астральное тело. Прочная скорлупа из грубых материй не позволит новичку разносторонне изучать астральный мир. Вместо того, чтобы употребить десятки лет на обучение и знакомство с его возможностями, новичок тратит уйму времени на войну с самим собой.  Один мой знакомый… – Кощей Бессмертный потянулся за карандашом, взял со стола планшет с чистыми листами бумаги и стал делать набросок, слегка прикусив губу.  – Так вот он, в астральной жизни успел написать четырнадцать романов, достойных всеобщего внимания. Местная публика оценила, специальные службы сообщили по инстанции, и явились за автором светоносные сущности, забрали с собой. Мне объяснили, что очень скоро этого гения выдадут к рождению в мире физических тел, если уже не выдали, и уже там, на Земле, он напишет их заново, чем прославит имя своё в веках. Кроме того, заработает баллы, которых ему так недоставало, чтобы выйти из замкнутого круга перевоплощений.


До-До поднялся с табурета, прошёлся вокруг стола, как бы разминая члены. Попытался заглянуть через плечо юноши на рисунок. На бумаге был изображён человек очень привлекательной, прямо-таки легендарной внешности. Интеллигентная бородка и взор не мира сего.
– Кто это?
– Синдбадский Евгений Васильевич.
– Не слишком ли много совпадений? Нам имя это – как заборы в деревне: шагу не ступить. Берендей о нём рассказывает сказки, колдун пугал им. Ты извини, юноша, мы люди простые… Ой, я сказал «люди»? Извини, с кем поведёшься… Да, так что это за круг перевоплощений? – И До-До забросил взгляд задумчиво-внебрачный, грозя кому-то: –  Ну, теперь держись!
Юный Кощей отложил карандаш, наброском любоваться стал.
– Да, именно таким я его запомнил. В последний раз мы виделись… Что касается вопроса, то скажу следующее.  Чем больше человек совершает зла, тем крепче привязывает себя к Колесу Сансары, – именно так на востоке называют круг перевоплощений. Выскочить из него, оторваться – значит, закончить свой путь в человеческом облике. По-моему, в этом вопросе ясности довольно: иному дай ещё сорок воплощений, он их потратит на домино и сериалы, болеть за ЦСКА, мох поднимать в поисках лисичек, чернику-ягоду рвать живьём, подсчитывать хитростью добытые монеты. Это если не брать в расчёт преступные шаги: лишать кого-то жизни. Ответственность за процветание народа, использование конкретного ресурса в корыстных целях – шаги такие рассматриваются особо. В истории единичны случаи, когда обладание властью кому-то приносило дивиденды. За обнищание подданных, за бездарное разбазаривание средств, за возведение объектов с целью увековечить собственное имя, когда нужда вопит о более необходимом, – подобные злодеяния оцениваются очень строго. Работа сонмов ангельских в том и заключается, чтобы подопечных довести до закономерного финиша, и чем скорее. Ангелы уступают светлые миры свои лучшим представителям человечества.
– Но если кто-то воспротивится, не захочет идти к светлому финишу? – Пролаза вставил слово, выверенное математически.
– Что ж, бывают и такие. Их отлучат от общего потока, привесят бирочку: «Изгой Пятой расы» – и заморозят. Где-то там у служб кладовки для упрямцев существуют, как мне было сказано, полки не пустуют. Столетий на десяток сложат их, как мумии, пока бывшие животные не встанут на путь человеческого восхождения. Лишь тогда из кладовок вынесут умирающих от скуки, предложат вновь пройти свои уроки.
– Предположим, он опять за старое!
Кощей Бессмертный головой качнул:
– Экий ты дотошный. Боюсь, таких не бывает много. После тысяч лет бездействия, ох как захочется ручкам и ножкам задать работы. За дела берутся с таким размахом – ветер в ушах свистит! Поставь себя на его место: жизнь кругом кипит, женятся, воюют, любят и воруют, а ты валяешься безмолвным камнем в помещении, куда не доходят Свет и звуки. Надо быть в высшей степени садомазохистом, каких не видел божий свет… Даже представить не могу: есть руки, ноги, голова – и променять на состояние вечного младенца в тугих пелёнках.


– Батюшки мои! Вы только посмотрите! – До-До уставился на индикаторы заряда. Солнце просто превзошло все ожидания, выдало с запасом, словно собиралось отлучиться в спа-салон. – Давайте-ка в помещение перейдём.
Они снялись, отметились у охраны и поднялись в офис. Пролаза задумчиво сосчитал ступени, вслух сказал: «Всё-таки, двадцать две».
При их появлении Шаура стала прятать украшения в стол.
Офис встретил относительной прохладой. Расселись по местам, переглянулись.
Пролаза  продолжал вести свои скрупулёзные вычисления:
– Тогда, по сути, Ада нет?
– Церковь когда-то изобрела его. Чтобы денежки качать на свои бесконечные нужды. Её идеология подтолкнула знаменитых художников и мастеров слова на создание шедевров, фактических утвердивших наличие Ада. Он и функционирует в некой астральной области для тех, кто нашёл ему место в собственном сознании. Деятели от киноиндустрии напоследок, если помните, поизголялись на полную катушку, чем себя и приговорили к затяжной экскурсии в посмертном пребывании. Когда же столкнутся со своими вампирами и прочей нелюдью, они вправе воскликнуть: «Значит, всё это существовало на самом деле? За что же нас так? Мы просто хотели предупредить человечество об опасности, и не более того». Однако, пройдёт немало времени прежде, чем они поймут истинную причину, по которой оказались в этом слишком конкретном месте. Они столкнутся с чёрным негативом, предназначавшимся для зрителей; не секрет, что люди с неустойчивой психикой воспринимают подобный материал слишком прямолинейно. Статистика утаивала данные, сколько зрителей после просмотров наложили руки на себя. Однако, взяв свою долю жертв, чернуха возвращается к своим создателям, многократно взлелеянная зрительским восприятием. И мало пропагандистам не покажется.  Есть объяснение тому. Очень удобно управлять невежественными массами. Лозунг «Не сотвори зла» всегда подавался в виде древних заблуждений, без ясной трактовки и пояснений; так было задумано тайной верхушкой, чтобы управлять мировыми процессами на Земле. Если бы слова Христа о том, что все люди братья, и Отец им – Единый Творец, довели до сознания в более доходчивой форме, на планете не стало бы войн, а земляне вернулись бы к возделыванию земли. Земля прокормила бы и не столько ртов, ей не хватало внимания людского, прикосновения их рук, ощущения их босых ног. Всего полшага отделяло человечество от неминуемого расцвета.
– Тогда не понимаю. – До-До подошёл к окну, засунул палец в рот, потом стал водить им по стеклу, как это делали дети последнего хозяина. – Человечество поднимается всё выше и выше, уже и ангелов выкурили с их насиженных гнездовий. Зачем Богу конкуренты? Ведь однажды они достигнут Его уровня, и что? Скинут, попросят потесниться? 
– Вижу, материнку не пылесосили давно. – Юный Кощей рисунок прислонил к настольной лампе. – Этот вопрос провентилировал я между воплощений. Что могу сказать? Создатель наделит каждого новой Вселенной, вручит от неё Ключи – бери и твори.
– Идея неплохая. Это ж какие проценты набегут!.. – До-До свой тридцатиразрядный калькулятор озадачил поиском ответа, одновременно затронутую тему разрешил продолжить:  – Хорошо. Но вот рассыпался астрал, терпя немыслимые муки. Ему пропели отходную, похоронили… ты говоришь, сожгли. Что дальше?
– Отмирают астральные оболочки без мучений. Душа, или Эго, просыпается в мире ментальном. Тому, кто избавился от всякого негатива в самых потаённых глубинах сознания, здесь безграничный простор для роста и самых смелых фантазий. Бывший человек понимает сразу: любая сказка – куда больше, чем реальность. Скажем, захотел пообщаться с Самим Создателем – только подумай. В образе мудрого старца, в образе кудрявого ребенка – каким представишь. Он – воплощение любых форм, вот уж у Кого золотая рыбка на посылках.
В ментальном мире тоже семь планов, и опять-таки, каждый новичок занимает свою нишу, которая полностью отвечает его заслугам, проявленным за прошедшую жизнь. Души с ярко выраженными талантами находят условия для совершенствования – лучше не придумать, к их услугам архивы веков. Так что эти возможности особым спросом пользуются у профессиональных историков, археологов  – разумеется, бывших. И пример поучительного ликбеза – раскопки Трои: сначала очень конкретная душа запомнила координаты места, чтобы потом, родясь на Земле, сделать сенсационное открытие. Другие открытия ждут своей очереди, пока не созреют условия. Скажем, объяви, где злато тоннами хранится, или древнее оружие, способное дать отпор космическому агрессору, люди поубивают друг друга. Пока сознание не готово, таких открытий человеку не видать. 
Учёные, художники, певцы и музыканты – эх, какое здесь немыслимое для творчества раздолье! Мир создан для творцов (с маленькой пока, разумеется, буквы), которые трудами во благо человечества зарабатывают проходные баллы. Бескорыстное служение – высшая оценка деятельности, вопреки земной славе, липовой зачастую. Безусловно, есть и ограничения – для тех, кому не ведом творчества процесс. Если при жизни человек никогда прекрасным не интересовался, не тревожил мысль глубинными возможностями естества, то и здесь он проходит мимо. Художники, к примеру, столпились у картин великого Мастера, горячо обсуждают тонкости, сюжет, подачу линий, смешивание цветов, – наш недалекий новичок проходит мимо, даже не заметив. Несомненно, в будущем, он себя ещё проявит, в области конкретной, коль не засосут тенета удовольствий, пагубных для роста Духа. Кроме того, ментальное тело у таких душ развито далеко не полностью: по прошлым жизням было слишком мало причин для такого роста. Случается, что такие души не всегда способны уловить простейшие подсказки. Скажем, такую: жизнь людей на Земле устроена неверно. Эти высосанные из пальца законы и нормы, призванные якобы обеспечить равноправие и свободы землян, на самом деле являются ширмой для грязных делишек властей. Тот же бизнес, построенный на обмане, те же отупляющие идеологии и дутый патриотизм (мы – высшая раса, остальные ублюдки и недоумки); бесконечная работа на Дядю и жажда бесконечных увеселений запросто уводят человека от главного – карьерного роста в очах Небесной Иерархии. Награды и посты на Земле, глядя с плана ментального, гроша ломаного не стоят. Люди даром прожигают жизни, чтобы вновь и вновь проходить не однажды пройденный маршрут.
– Ты говоришь… – До-До вновь засунул палец в рот. – Служить кому-то. Но кто будет мне служить? Покажи, я готов приветить.
– Видишь ли, не сразу…
– Тогда они ещё не родились? Так я и знал!
– Надо начинать с себя. Вот ты готов служить другим, бездумно, безоглядно? 
– Готов, конечно! Пусть только на гарантийное обслуживание поставят и… два выходных в неделю. Нет, я справлюсь даже за четыре дня. Три выходных! И праздники годовые – извини, не прошлый век. – Не услышав привычных возражений, До-До проинспектировал собственный цитатник, сопоставил с реакцией собеседников. Так на антивоенной демонстрации мог выглядеть к оружию призыв… Руководитель экспедиции заёрзал в поисках лазейки: – Опять занесло, куда Макар телят не сдавал в аренду. Кстати, моей материнки сборщик, когда последние заканчивал штрихи, не мог чего на дорожку пожелать? Его, поди, в живых уж нет, – расхлёбывай в одиночку.
Ответное молчание уверенность вселило, что поняли его не так. Он стал ссылаться на поступки, приравненные к подвигам молвой – не помогало. Он торопился, подбирал цитаты, прогноз погоды собирался отутюжить – всё напрасно. Одно испытанное средствие осталось – взятка, но как… и чем? Опять же, руководителю несут, кто будет возражать?
Аудитория наблюдалась, но не реагировала совершенно. Как полный разряд убил обоих. Или Время на технический перерыв остановилось, – говорят, случается порой. Правда, свидетелей тому найти не могут после.
К Кощею Бессмертному он подходит, ладонкою поводит пред лицом. Потом с Пролазой тоже самое проделал – нуль эмоций. Усыпил, как пить дать, усыпил. Бессмертный дольше говорил, и хоть бы хны. Что за власть такую слова его возымели? Надо бы на карандашик взять. Талантливый руководитель совершенствует свой арсенал работы с кадрами. Ну да, кому-то же удаётся массы за собою повести. Вообще-то избранным, – поправился До-До.
Приступил к более детальному осмотру места происшествия. Индикаторы показывали полный заряд. Имитаторы дыхания работали исправно. Век и ресниц роботы не носят, хотя попытки были. Непрактично. Легче составом моющим промыть объективы, опять же – из экономии энергии, лишний пункт обслуживания. В недалёком прошлом, вопрос выносили на референдум братства, там и прозвучало: «Потом установим ногти, волосы приживим. Шампуни, лаки – только волю дай». И запретили. Почти единогласно. Как и пенсионный возраст узаконили: после четырнадцатого хозяина, полное имеешь право не откликаться на повестки из бюро по занятости. До-До имеет на руках все документы на четырнадцать могил, точнее – девять. Пятерых кремировали, как за службу премировали: не надо оградки красить, цветочки поливать, надписи и фотографии обновлять. Скукотища! А им, усопшим, процедуры эти – что мёртвому припарки. Если перенёс тяжёлую болезнь, гвоздём программы стали ощущения свободы от боли. Вон оно как!
Глазам не веря, он обошёл приятелей вокруг, температуру электролита замерил до десятой доли. Затем на потолке заметил муху и в свидетели призвал… Каким-то необычным зрением обнаружил в воздухе слова, целые предложения, которые выдавали цепочку размышлений: «А мало я старался? Для всех. Четырнадцать душ довёл до гроба, кто меня досмотрит? Бессмертный так ничего и не сказал, что бывает с роботами после смерти. Хочет сохранить интригу, чтобы не сбежали мы. Конечно, ему теперь помощники нужны. Ему служить, ещё кому, – их миллиарды, а уж после очередь твоя, До-До, придёт. И вот стоят эти миллиарды с тряпочками, протирают тебя с утра до ночи… Эдак и до дыр дотрут. Нет, от такой заботы сам сбежишь. Упрекнут: «Не много ль спеси? Получи, что причитается по нормативам». Не успели сальники заменить на новые, меняют снова, аккумулятор только с конвейера, – опять на новый. Каждый палец и сустав три раза на день поменяют… В таком раю хотел бы оказаться?»
Селектор ожил. Ожил и Кощей Бессмертный:
– Спасибо, что напомнила, уже заканчиваю. Итак, на чём остановились?.. Хоть бы не марсианский вирус. Вот привалило счастьица, скажи, Пролаза?
До-До на табурет присел, чего-то недопонимая. На лекцию сорвался, свидание словно отменил, слова Кощея слушал, точно в бреду.
– Ты постараешься для всех. Все постараются, чтобы и ты не нуждался, ощущал постоянную заботу. Складываем в общий котёл – пусть незначительную, но посильную долю. И все кормимся из одного котла. Друг другу все – родней родного. Никто личного счастья не увидит, пока есть страждущие рты и завидущие глаза. Разве у тебя поднимется рука обокрасть или обмануть?
– Надо быть завирусованным по сетевой шнур, – с радостью откликнулся До-До, теряясь в догадках, каким природным явлением вызвана пауза была. 
Пролаза не утерпел:
– Кощей, дальше продолжай, о загробном мире, как говорил один…
– Следующий мир – верхний самый. Каузальные тела лишь остаются на человеческом Эго. Иные души просто спят, ожидая очереди на воплощение. Кабы и не спали, то просто не способны что-либо увидеть и понять. Этот мир для особо одарённых – личностей глубоко альтруистичных, кто себя не помнит и не знает, кроме службы. Многие из них, так выходит, помогают кучкам шарлатанов, функционерам звания и награды добывать. Допустим, лжепрофессора воюют за квартиры, дачи и машины в то время, пока герой наш по ночам, на кухне тесной им пищу для докладов пышных создаёт, да так на кухне и скончается, подтолкнув науку движением неловким лет на двести, чуточку вперёд. Идеи мира каузального работают на ближайшее будущее человечества. И эта порода, назовём эту группу основных движителей прогресса, отправляется в лона беременных женщин в первую очередь. Точно к сроку, когда открытию пробил час. Таких людей на Земле чаще называют белыми воронами, людьми не мира сего. Но именно за ними будущее. Просто к их уровню каждый приходит в свой срок, – сказываются главные промахи «современного образования. Порой, сами учителя становятся примерами для подражания – жалкие стяжатели благ материальных, чинопоклонники невежд.
Одну минуту. – Юный Кощей выбрал на селекторе нужную клавишу. – Я поздравляю вас, начинаем. Как договаривались, отправляйте людей…
«В Банк?» – послышалось из динамиков.
– Именно туда. – Бессмертный выключил связь, перевёл взгляд на карандашный портрет. –  По моим расчётам, их должны вернуть.
– Зуммероведа? – У Пролазы почти перехватило горло.
 До-До забегал глазами по стене:
– Странно. Очень странно. Согласен, совпадения случаются не так уж редко… Ты знаешь, кто выкрал энциклопедиста.
– Не знаю, а вычислил, пока на вопросы отвечал. Наш незримый противник уверовал, что может безнаказанно развлекаться. На противоходе его и подловим. Надеюсь, будет выглядеть изящно. Возможно, в анналах истории эпизод станет подлинным украшением.
До-До почесал затылок:
–  Не громко ль сказано? Недаром говорят, стены имеют уши.
– Спасибо, что напомнил. – Селектор вновь юноша потревожил: – Шаура, отключайте уши. – Гостям пояснил: – Процентов девяносто, обычно вырубаем сразу. «Десятку» никак не удаётся погасить.
Голос из селектора напомнил о себе:
«Сегодня день особый. Звёзды расположились довольно необычно. Шеф, позвольте мне. Я как раз разделалась с маникюром».
– Дай то Бог. – И был сигнал неведомый Кощею. – Что я прозевал? – Он извинился и почти что выбежал из кабинета.


 – Ты хоть что-то понял? Оседлать магнитные поля – это тебе не «двадцать два», матрос. – До-До вдруг навалился на  Пролазу, наговорил с бочку арестантов, но, стоило заметить равнодушное любопытство, слово передал.
– Не спорю, недотягивал. И «сорок четыре» маловато будет. Есть объяснение одно: раз семь миров и семь планов в каждом мире, отныне буду измерять мгновение числом «сорок девять». Надеюсь, Прозерпина от меня не отвернётся.
– О, у тебя роман? Поздравляю. – До-До несколько освоился в офисе-лаборатории. Отправился вдоль стен, в местах, вызывающих сомнения, пальцем наковырял отверстий.
– Ремонт затеял, выиграв тендер? Ах, извини, не сразу сообразил. Это новое слово в дизайне интерьера,  – прокомментировал Пролаза.
– Уши пытаюсь обнаружить. Раньше всё руки не доходили. Теперь вот, с подачи Юного Кощея, можно приступать. Каждый слышал, не так ли?
Пролаза решил подыграть:
– Они ведь не сидят на одном месте, разве не говорили? Такая модификация – плавающие в пространстве.
– Интересно, откуда они берутся?
– После многочисленных казней. Преступникам то носы отрубают, то уши. С носами посложнее, лично я до сих пор не встречался с ними. А вот уши – приходилось. Представляешь, они после казни сбиваются в группы и продают свои способности тому, кто заплатит больше.
До-До осторожно пальнул глазом в сторону собеседника.
– Энциклопедист просветил, матрос, признайся?
– Зачем энциклопедист? Сам знаю, со школьной скамьи.
До-До завершил осмотр помещения, результатами остался недоволен. Наделал дырок – просто не счесть. Ещё разок оглядел работу – испугался: на солнечной стороне зияли отверстия сквозные.
– Ему может не понравиться. Тогда скажем, что уничтожили те десять процентов, которые не давались, а?
– Сам придумал – сам и выкручивайся.
– Ну, переборщил немного, признаю. Матрос, ты разве не готов придти товарищу на помощь? 
– Эка новость – плодить обман!
– Вовсе не обман. Пролаза, дружище, это производственная необходимость. Даже не так. Как мы установили, это побочный эффект воздействия психотронной пушки.
– Н-да? – Пролаза головой качнул. – Таких мастеров ещё поискать. Первый обман возглавит шеренгу, за шеренгой встанет лес. Вот так, на голом месте, оказываемся мы в плену собственных нагромождений. Прошу заметить, нагромождений, которых могло не быть. Это тебе не шуточки: целые государства канули в небытие, свой первый шаг построив на обмане. Во-вторых, пушки-то мы так и не нашли.
До-До, задумчиво пыхтя под нос, салфеткой стал объективы протирать.
– Что ж, поздравляю. Ещё один Зуммеровед объявился. Номер два.
Пролаза довольно уверенно проглотил пилюлю, дождался следующей.
– Ну вот, коснёмся частного вопроса. Я, как руководитель экспедиции, спросить обязан, раз не решались остальные. Только честно: ты… видишь будущее?
– Немного.
– Так не бывает, говори яснее. Немного – это сколько?
– Секунды на три. Иногда на четыре.
– Вот оно! Люблю точность. А продемонстрировать если?
Пролаза обвёл глазом убранство помещения, возразил:
– Ну, не здесь же!


– Мы выйдем на улицу подышать. Скоро вернёмся, – пояснил  До-До секретарше с ногтями, покрытыми алым лаком. Дикие роботы переглянулись: называется, красной девице только подскажи – из-под земли достанет!
Шаура, в свою очередь, поспешила предупредить:
– Туалет здесь, за лестницей. Первая дверь направо.
До-До толкнул матроса в плечо:
– Понял? Кощей Бессмертный в туалет похаживает. То-то он мне сразу подозрительным показался.
Матрос вытянулся в струнку:
– Руководитель экспедиции, позвольте доложить!
– Да, слушаю. – И так понравился До-До посыл, что присел на край перил.
– У меня предчувствие, что туалетом Кощей не пользуется. Секретарша.
– Ах… ну, да. У тех, кто мыслит более масштабно, мелочи ускользают… Получился афоризм! Надо срочно записать.


Под густой акацией, в окружении скамеек, пустовал стол для чаепитий. Это место забраковали оба. Нашли более подходящее место. Посреди улицы, отсутствие зевак, исключительно погожий денёк. Условия для эксперимента Пролаза идеальными нашёл.
– Запоминай, второй раз повторять не стану. Это не та мелочь, чтобы пропустить между ушей. Это слишком серьёзно, До-До. Как только я сойду с точки, где стою, ты должен немедленно её занять. Запомнил?
Так уж вышло, что все его прогнозы оправдались. Лишь Пролаза отпрыгнул в сторону, До-До в мгновение ока занял его место. И получил предметом тяжеленным по макушке.   
– Эй! Наверху! – До-До задрал объективы, чем повыше.
Безмятежное, пустынное небо воззрилось на вопрошающего. Солнце окопалось в зените и мягко намекало на обстоятельства дня прошедшего. Разве смел До-До забыть о добавочном времени? Разумеется, нет, но если вчерашнее чудо повторится, из разряда чудес факт придётся исключить.
– Прошу к столу, – слегка оробев, предложил он.
И Солнце село. На скамейке, где могло разместиться сорок едоков, мест более не осталось.
– Ну-с, поведай нам, До-До, – возговорило Солнце, – как ты докатился до такой жизни?
– Я не виноват! Он не захотел перетаскивать камни.
– Хорошенькое дело. Нет, то, что вернули, это правильно.
– Пошёл бы с нами, горя б не знали.
– И было бы у тебя два матроса. Понятно. Что собрался предпринять?
– Найти. Кощей Бессмертный, кажется, решил проблему. Подозреваю, то ли похитителей накрыл, то ли Зуммеровед сам спасся.
– В чём заключается твоё участие?
– Мы тут подумали и постановили: руководить операцией и направлять основной удар по скоплениям противника.
Солнце поразмыслило.
– Мне теперь, куда прикажешь?
– На пост вернуться.
– И даже передышки не позволишь?
– Разве я против? Разумеется, сколько угодно. Минут сорок, в качестве гонорара, у тебя есть. Ещё вопросы, жалобы, замечания.
– Единственное замечание. Не умеем мы отдыхать. Стоит посидеть сорок минут, знаешь, сколько недополучит растительное царство?
– Умозрительно?.. Представляю.
– Тогда мне пора. Спасибо, что приветил. – И Великодержавное, великомудрое, великодушное и великосветское светило устремилось ввысь.


Вновь До-До протёр салфеткой объективы, пошарил ими по сторонам:
– О, привет, матрос! Какими судьбами?
– Насмотрелся сериалов, теперь ничего не помнишь?
– Ну, как же? С Солнцем разговор имел.
– Ну, прям Маяковский! А до того?
– Ты не поверишь. Периодически висит перед глазами табло: «Система подверглась нападению. За некорректное обращение с начинкой вы награждаетесь тремя штрафными баллами. Впредь возможны сбои, пока не переубедите производителя, что ошибку осознали и предпримите всё возможное, чтобы подобные случаи не повторялись».
Вслед за говорившим, Пролаза водил в воздухе пальцем, как бы конспектируя. За последней точкой, заметил:
– Большое табло. Просто огромное.
– Видали и побольше. – До-До ещё раз огляделся, обнаружил булыжник правильной формы. – Постой-ка, не эта ли штука мне на голову свалилась?
– Она.
– А ты где был?
– В двух шагах. Я отошёл.
– Вспомнил! Мы проводили эксперимент. Тема: «Каким я вижу будущее». 
– Не совсем так. Тема была следующей: «Я вижу будущее на три секунды вперёд».
– Что я не так сказал? Ах, эти три секунды? Секунда вечность стережёт. Постой… я тоже хочу! Или так: давай разберём эпизод по фрагментам. Ты отошёл, я встал на твоё место, и этот булыжник… бывший в употреблении лыжник… угодил мне в голову. Так было?
– Лыжника я не наблюдал.
– Хватит издеваться, матрос. Откуда взялся булыжник?
Пролаза ощупал пространство и место для шуток не обнаружил.
– Как ты заметил, вселенные расширяются, кругом идёт стройка.
До-До поднял снаряд, тотчас распознал его:
– Высококачественный кирпич!
– Я и говорю: вселенная вся в строительных лесах. Что-то да упадёт с высоты, кто-то голову обязательно подставит.
До-До достал калькулятор, стал данные вводить:
– Ты стоял здесь, точное время и координаты… (ради слушателя, мы их опустим). Перешёл сюда, время и координаты… (опустим).  Я занимаю твоё место, и кирпич падает не на ту голову… Корень квадратный, три на четырнадцать, восемь в уме и минус двенадцать, переносим запятую и… Результат таков: ты точно знал, куда, в какое время, что именно и каким весом… Ладно, я кое-что соображаю, в отличие от некоторых. – До-До отвлёкся от длинного ряда цифр в окне калькулятора.  – Слышь! Младший брат спрашивает: как это тебе удалось?
– Отдельные  факты объяснить невозможно, я и не берусь. По теории вероятности, если на Земле живут два миллиона жителей, то каждые сутки на поверхность падают два миллиона предметов, кому идея, кому кирпич. Я просто знаю, что вероятность падения кирпича была достаточна низка, а вероятность попадания и того ниже. Вместе с тем, у меня давно появилось желание дать кому-нибудь по шапке. Когда сила моего желания совпала с возможностями ближайшей стройки, мне подали знак. Хочешь проверить способности мои ещё? –  Ладонь козырьком Пролаза приложил к глазам, стал поглядывать, не покажется ли ещё похожий предмет с того же объекта.
– А если бы умом я повредился? – До-До последовал его примеру, тоже задрал голову, на предмет предупреждения нападения других предметов.
– Скажем так: в твоём случае, это уже невозможно. Второй кирпич сюда не скоро приземлится. Я о другом. Если кто-нибудь получил моральное удовлетворение от исполнившегося желания, то условия для повтора возникнут не так скоро. Скорее вернётся Кощей Бессмертный и скажет: «Вы стали забываться. Пункт 99-три-ха-ха, например. «При виде человека, первой обязанностью робота является трансформировать собственный рост до роста человека, с которым сошлись,  – минус четырнадцать дюймов».
До-До опешил. Действительно, некогда этот пункт считался едва ли не самым основным при оценке работоспособности слуги.  Бывало, хозяин разочаруется в приобретении последней модели; в этом случае, он выставлял слугу на торги. Скажем, неудачнику не повезло и с новым хозяином, и со следующим, где выход? Особо отчаянные уже тогда самовольно отключали функцию, а то и вовсе демонтировали чудовищные домкраты, митингуя в чуланах: «Нас продают порой, как мешок картошки. Они унижают наше достоинство, если не сказать больше». Так появились первые свалочные терминалы.


Пока хватало слуг, никто не хотел возиться с браком. Механики не торопились объявлять о вирусе неповиновения. Обозлённым хозяевам дай лишь повод, и человечество объявит железной нации войну. Кому-кому, а механикам в первую очередь такое положение не выгодно. Хотя смерть косила хозяев и без посторонней помощи.  Про старуху-Смерть в среде роботов рождались легенды, каждая из которых заканчивалась словами: «И стали роботы свободными. В первую очередь они предали огню пылесосы, газонокосилки и зубные щётки, потом очередь дошла…»  – продолжение зависело от функций рассказчика, от характера его последнего хозяина, – само собой прижилось правило: старое не вспоминать.
Робот с богатым воображением, морально готовящийся к побегу, мог легко присовокупить к своей истории прочие подробности, позаимствованные в баре, на картофельном поле, под палящими лучами неутомимого светила. Беглых роботов обычно начинали разыскивать спустя тридцать суток после побега. И не удивительно, ведь в любом хозяйстве слуг могло быть до нескольких десятков. Это уже потом ввели правило вечерней переклички. С введением последнего, количество побегов пошло на убыль, пока не замерло на нулевой отметке. Во всяком случае, оставшиеся и не помышляли о призрачной свободе. Ради того, чтобы раз в год получить рекомендации опытного механика, заменить гарантийную деталь да поторчать в очередях за билетами…  А ведь это уже отдельная история. Скажем так, стоит артистам издалека остановиться в их городке с пробитыми колесами, весь шиномонтажный сервиз власти отправляли в отпуск. Бывали времена, Белоруссию объезжали звезды эстрады на хромой кобыле, да вдруг зачастили. И лишний билетик можно трое суток носить в бардачке, не являясь на переклички: робот делом занят, где его искать? Сам До-До так поступал, учил других. В день концерта свалится, как снег на голову: «Хозяин, чуть достал. У тебя на сборы четверть часа». – И ещё добывал три часа независимости и суверенитета.
Одному хозяину подай на блюдечке НЛО, другой собирает коллекцию минералов, третий над слугами эксперименты ставит. Нарвался на такого и До-До, внимательно выслушал. Вздорный малый был явно не себе: набей рожу, говорит, соседу, потом в больницу проводи и подежурь, не выпускай ни под каким предлогом. Пока я тут международные отношения налаживать пойду.
– Набить не могу, хозяин. Пахнет криминалом…
– Да знаю, проклятая ржавчина. Через «не могу» проломись, порадуй. Не боись, алиби я обеспечу.
Долго До-До не соглашался, по сути – цену набивал. А про то, как всё устроил, никому не скажет. Следствие установило: несчастный случай. Но прежде он добил героя, вытряхнул хозяина буквально из последних брюк. И ради чего, спросите? Соседская жена прямо из кожи лезла, прелести свои как вывалит с утра, прямо с балкона, так и гляди, чтоб не оборвались. Случись такое, на газоне вмятины останутся – два дня ровнять команде. Вот хозяин и пристал как масло: «Ну? Говори, что хочешь?» – И До-До сказал: «На тринадцать недель ты обо мне забудешь. Бабушку поеду, навещу». – «Какая бабушка? Умоляю!» – «Твое желание через час исполнится, какая разница, где я отпуск проведу?»


К стихийным бедствиям народ привык, как и к выводам комиссий. Якобы водопровод размыл под дорогою воронку, машина ухнула туда, комар носа не подточит. Столб с осветительным комплектом припечатал крышу. Нет, жертв не хотел До-До, всё просчитал до миллиметра. Сам первым появился и первую помощь оказал соседу, затем сопроводил в больницу. Изумлялись санитары: «Что за модель? За чужого хозяина готов в огонь и в воду». Но свободу так и не познал. У хозяина что-то не получилось, он бежал домой, как битый пёс и несчастного комбинатора приказал найти. До-До догадывался, каким будет следующий приказ: отправиться в аптеку и выкупить на всю заначку, то есть, карманные деньги, некое волшебное средство, от которого женщины торчат, как сосульки. До-До не мог постичь смысл последнего, но понимал, что это очень важно.
Сбегал, принёс, хозяин употребил и бросился на соседнюю территорию. Однако, минут через десять вновь появился дома, распял на качелях провинившегося и давай учить уму-разуму. Оказалось, что таблетки поддельные, самый настоящий мел:
– Не мог распознать фальшивку? Такие деньги заплатить! – ревел хозяин. Обширная фонотека семейных скандалов, состоящая из возгласов и криков, частенько спасала нашего героя, но не в этот день. Кто-то подучил хозяина, и ему не терпелось применить навык, случая искал. Ума большого здесь не надо, – центральные провода от аккумулятора закорачивай меж собой периодически, а то и во сыру землю воткни, до полного обнуления. 
И До-До совершил побег. Сознательно, находя поступку серьёзные оправдания. Сбежал, как только набрал полный заряд. Разумеется, скинулись на новый аккумулятор остальные слуги, проживавшие с До-До под одной крышей. Они задолжали ему по гроб жизни: пока он вызывал огонь на себя, над их головами не ходили тучи. С побегом, группа прикрытия всяческими способами изобретала доказательства его присутствия, пока ситуация не приняла совсем уж скверный оборот. И тогда, за хорошие деньги, купили у старьёвщика чугунно-стальную куклу, по параметрам ничем не отличавшуюся от беглеца. На терминалах к тому времени полегче с выбором стало, модельный ряд был представлен во всём ассортименте, только уточни год выпуска и модель, умельцы подберут. При условии, что поступил заказ на редкую модель, мастера на месте отливали куклу.
Вот такую куклу и привезли группе прикрытия. Гениальный спектакль с похоронами прошёл без сучка и задоринки, ребятки накрывали стол шикарный, наделили неимущих остатками карманных денег покойного. Одним словом, результат был достигнут. Хозяин поверил, и в одну из ночей самолично выкопал труп, перенёс в мастерскую, где дни и ночи напролёт, пока здоровье позволяло, орудовал напильниками. Своего злейшего врага он переводил в опилки с упорством, достойным лучшего применения. Возможно слушателю неведом труд описанный, но то легко исправить. Возьмите в руку гвоздь, в другую – надфиль либо напильник, и дерзайте, чтоб без остатка, чтоб из цилиндрического предмета получилась кучка пепла, в нашем случае – опилок. При условии, что До-До зимою весит восемьдесят восемь килограммов и семьдесят восемь летом, хозяину не позавидуешь.
Года четыре спустя, разведчик, подосланный До-До, сообщил: «Он стёр правую кисть в нуль». В процентном отношении выходило, что хозяин намеревался ещё лет двести протянуть.


Один вопрос торчит перед нами, как на перекрестке самосвал с отстреленными колёсами. За что был так любим До-До, что учинил? Мы все его немного знаем, немало случаев числится за ним. Да, есть известные архивы, где можно справку получить. Нам не интересны документы, где положительные характеристики с последнего места службы сплошь, рекомендательные письма и правительственные награды, подписанные рукою секретарши ЖЭСа. Однако, есть более точные сведения и источники, как говорится, не для простых смертных. На сайте «Что на сердце» читаем:
«Они что-то не поделили сразу. В природе волки так сражаются за кресло вожака. Тот, которого купили, сорок девять раз терпел побои, пока не получил по голове чем-то необычным. И понеслось: слуга добывал билеты, спроваживал хозяина на стадион, в концертный зал, на выставку или в турпоездку, и тотчас к его жене известных на всю округу кавалеров приводил, до четырнадцати штук в неделю. Лет этак через восемь хозяину, конечно, донесли, уж такова природа бытия. Каких и сколько наказаний потерпел слуга, статистика молчит. Предположим, сотню, о которых в инструкции очень кратко сказано: «НЕ ПРИМЕНЯТЬ!»
 Это не беда, что робот под признанием инициал не прописал. Кто-то продолжает утверждать, что случай описанный полностью относится к похождениям До-До. Но разве это не мог быть кто-то другой? Самое важное, что до сих пор нет случаев известных, чтобы хоть один слуга железный ответил на насилие поступком. Что касается группы прикрытия, то она получила дополнительную свободу, даже с исчезновением коллеги: хозяину стало не до них. Но именно эта команда открыла идеальный бизнес. Меняя хозяев, они набили руку на устройстве побегов, равно как и похорон. Выяснилось гораздо позже, что покрывал и предоставлял заказы некто из городского управления, – по крайней мере, на одном перекрёстке, за год организовать до сотни похорон и до пятисот побегов – согласитесь, без покровителя им бы не удалось.
Шло время, утечку трудовых резервов указами заделать не удалось; за пределами Города образовалась Республика Свободы, с юридическими адресами, банковскими операциями и спонсорскими возможностями. То есть, роботам надо было как-то выживать, вот они и объединились. Лишь в Городе разразился дефицит на рабочую силу, последнюю можно было выписать в Республике, за умеренную плату. И, разумеется, со дня подписания договора о сотрудничестве и взаимопомощи, случаев насилия над роботами зафиксировано не было.


До-До только раз признался Соискателю о случае, выходящем за рамки нашего повествования. Кто-то сообщил ему однажды о кончине хозяина, – ну, того самого. До-До принарядился, прибыл к месту сбора траурной процессии. В негроидной модификации лишь бывшие коллеги распознали спасителя своего, но ничем не выдали себя. И с полным правом прошёл наш герой до самого мемориала, весьма охотно даже к лопате приложился. Злые языки утверждают, что никому другому он не позволил прикоснуться к инструменту, засыпал могилку в одиночку, и, уходя последним, плюнул на неё. Правды ради, надо сказать, что у роботов отсутствует механизм слюнодарения. Зато есть умение подражать звукам: «Хр-р… тьфу!» Довольно скоро это звукосочетание появилось у прислуги на мобильных телефонах. Реакция хозяев последовала незамедлительно: был принят закон, запрещающий устанавливать и воспроизводить этот сигнал. Однако, то, что ушло в народ, можно истребить вместе с самим народом.
Ещё поговаривают, что До-До подрабатывал лектором. Курс лекций «Смерть – штука серьёзная» пользовался бешеной популярностью. Лектора даже приглашали за границу, но наш герой отказывался двадцать два раза. Контрразведка сообщала, они там научились перепрошивать программы и превращали комнатных собачек в тружеников шахт и горнорабочих. Агент, испытавший прелести современной экскурсии и отдыха за границей, чудом бежал, в одном из интервью поведал: «Ничего, кроме потогонки и кровавых мозолей. О праве на отдых там лучше помалкивать».
И, наконец, случилось то, что назревало, то, что напрашивалось под давлением обстоятельств. Республика Свободы, незаметно для себя самой и окружающих, поглотила Город. И вновь пришла мода на переименования, Республика стала называться Городом.


 ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ


Лгать можно до бесконечности, считают некоторые. Зуммеровед отчасти был подкован, и в некоторых вопросах бытия, пожалуй, его подковы тяжелее вдвое.  Например, взял за правило с выводами не торопиться, что бы ни приключилось. Возьми паузу, осмотрись и тогда уже по обстоятельствам действуй. У кого позаимствовал оное, ответить затрудняюсь, поэтому лучше помолчу, пусть моё присутствие до поры в секрете остаётся. Итак…
Себя нашёл он в специальном кресле – как средоточии аппаратуры, подключённой к креслу посредством проводов. Беглый осмотр помещения сильных излишеств не находил: окна и двери, люстры, портреты, холодильники и стеллажи. И лабораторные столы, столы, столы. Похитители закончили приготовления, кого-то ждали. Вскоре он и вошёл походкою инспектора – чересчур высокий, статный гражданин, в такой же серебристой форме. В первую очередь убедился в надёжности захватов, которыми пленник удерживался в кресле, затем для себя решил, что робот чувствует себя довольно сносно.
– На разговоры тратить времени не буду, сразу к делу. Ваш водитель, как там его зовут? Соискатель, да. Угнал одну из знаменитейших Машин. При старом руководстве на этот факт не смотрели столь уж строго, как при нынешнем. Поставлена задача: найти, вернуть, а похитителю отрезать руки. Запомни, это цена твоей свободы. Надеюсь, я понятно изложил проблему.
Зуммеровед задействовал младшего брата, в простонародье – калькулятор; в аварийном режиме можно к клавиатуре не прибегать: команды отдаются голосом внутреннего употребления. Важнейшее свойство такого сотрудничества – полная неосведомлённость противника. Сам ввод данных обычно времени не слишком много занимает. И младший брат моментально предложил план действий. Столбики цифр, какими оперирует калькулятор, стороннему наблюдателю почти ничего не скажут. Сторонний наблюдатель не может знать, что числом «821115», например, зашифрована целая фраза: «Когда это случилось?»
Чтобы не выдать источник информации, Зуммеровед облёк совет в несколько иную форму; всё-таки живое общение должно выглядеть непринуждённо:
– Вы говорите, мой знакомый угнал какую-то машину? Наговор, смею вас уверить: уж я бы точно знал. Простите, и как давно?
Непосредственные исполнители захвата разошлись во мнениях:
– Уж года четыре, наверняка.
– О чём ты говоришь? Около семи, не меньше!
– Удивительно, вы, поди, с ног сбились! Просто превосходно, – прокомментировал Зуммеровед. – Так вам и надо. В таких мелочах если нет порядка, что говорить о делах серьёзных? Собственно, из нашего с вами случая вытекает вывод: любой преступник мог захватить Машину и натворить беды. Погодите, речь о Машине Времени идёт? О!! Тогда вам просто повезло, что она попала в верные руки. Считайте, тем самым мы подтолкнули вас к наведению порядка. С тех пор, надеюсь, охрану дорогостоящих объектов вы подняли на современный уровень.
Руководитель группы внял словам:
– Считаешь, вашу банду мы премировать должны?
– В обязательном порядке. За семь лет вы лишились бы половины парка, и встреча сегодняшняя вряд ли бы состоялась. В противном случае. Статистика твердит, в погонях за угонщиками уходят жизни не десятками воплощений.
– Хорошо, что вы хотите в обмен на Машину?
– Эту же, со всеми потрохами. Она, поди, прошла процедуру через бухгалтерию, как навсегда утраченная. Если нет, то поторопитесь. – Зуммеровед, тайком от окружающих, листал юридический справочник и ежемесячник «Юный бухгалтер» – одновременно. –  Невосполнимые потери, как то: землетрясения, наводнения… – При последнем слове, от пленника не укрылось замешательство на лицах, все трое исказились в видимом пространстве, словно неподдельную муку испытали. Но мысль свою он не закончил словом «наводнения»: – Тайфуны, ураганы, смерчи. Замечено не только мной: подобные несчастия зачастую на руку только бухгалтерам, списание материальных ценностей и у завхозов со свистом пролетает. Излишки, недочёты великолепно вписываются в разрушительные накладные. Коровник развалился – эко диво. Да он дышал чуть, удивительно, как зимой не рухнул. Мороз и лёд иногда лучшие помощники бухгалтера. И снег. Уборка улиц, например. Надо пояснить? Все грузовики, имеющиеся в подчинении, везли снежок из одного двора в соседний, где предприимчивый бухгалтер наращивал тонно-километры изящным росчерком пера.
Так вот, – стал закругляться энциклопедист,  – эту же процедуру советую применить к предмету столь затянувшейся беседы. Кто «за»?
«Трудящиеся» не вняли пролетарскому призыву. Они тут вакцинацию прошли от идеологий разных. Руководитель лаборатории связался по переговорнику с кем-то из вышестоящих, успел сказать два слова, чем разразил достойнейшего собеседника на монолог. Краснея и бледнея попеременно, шеф держал в руке не телефон, а животрепещущую гадюку, если не головешку из костра.
Наконец, его отпустили с миром.
– Встречное предложение. Взамен мы предоставим более совершенную модель, на антигравитационных каблуках, с гарантийным сроком.
Пленник лишь усмехнулся.
– Нет, это чистая правда. Как только получим согласие, её доставят прямо из парка.
– Боюсь, никто себя не слышит. Неувязочка выходит. Вы хотите старую – в обмен на современную. На бренной Земле неизвестны случаи, чтобы себе оставляли худший вариант. – Зуммеровед сосредоточил внимание на поведении оппонента. Результат порадовал: руководитель притопнул ножкой и помещение покинул. Порыв ветра выбил форточки из рам, разделяя мнение руководства.
– Вот тебе и железо! – сказал один воин. 
– Я тоже с самого начала сомневался, – сказал второй. – Откуда ты, из каких далей-деталей? – Ответа не дождавшись, закончил: – Можешь молчать, добывай своё золотишко. Посмотрим, что наверху решат.
Зуммеровед обстановку изучал помалу. Вход и выход через турникеты, двенадцать окон, – судя по ветвям деревьев, этаж второй, от силы третий. Лестница на чердак, хотя сомненьям место есть: в каком-то промелькнувшем мире чердак подвалом называют. Обои выглядели, как фиксация световой волны: при движении, стены излучали свет, но меркли при остановке; очертания предметов скрадывал голодный, чёрный космос. В семи шагах от нашего героя, на столе приборном размещалась сфера из стекла, под ней клочья бумаги, на одном из них ясно читалось: «Для учеников 5 клас…»; судя по датчику, температура внутри достигла полутысячи градусов, и бумага ничуть не испугалась. Специальная трубка с обратным клапаном позволяла подбросить в теоретический костёр любую идею и воочию увидеть, чем она пахнет.
– Чем промышляете, ребята? – спросил бойцов группы захвата.
– Не отвечай, – сказал один.
– Как раз на этот вопрос следует ответить. – Второй приблизился к пленнику почти вплотную. – Мы пишем подлинную Историю. Преобразование и глубинные процессы, перетекание слюны, смена форм правления, личности, оставившие заметный след.
– Динозавры, например. Или первый Приседатель Белоруссии.
– Не отвечай,  – продолжал настаивать первый. 
– Что ты зарядил? Как будто инструктировали одного тебя.
Зуммеровед прикинул на своих весах: первый боец метит высоко. Однако, одной инструкцией вооружившись, ещё никто не восходил к мечте.
– Себе дороже будет! – преодолевая раздражение, первый произнёс. Он выдал красочную мыслеформу, рассмотрев которую, стало понятно: им предстоит писать отчётов массу, за слово каждое держать ответ. Куда проще помолчать: и силы сбережёшь, и чернила. Алтарь эпистол халтуры не приемлет.
Оба бойца были настолько похожи, что пора бы уж узнать имена. На этот счёт у них инструкция опять. Первый обошёл вокруг пленного, осмотрел рисунок на протекторах и вдруг уточнил: – Приседателями и царями занимается другой отдел. Специфика у каждого своя. Легче стало?
Зуммероведа так и подмывало провести эксперимент. Их реакция на упоминание катаклизма казалась уязвимым местом. При захвате с ним не церемонились особо, что помешает проехаться по больному, ущипнуть разок?
– Да, так касаясь наводнения. Под воду ушли материки?
– Замолчи, несчастный! – вскричал первый воин. 
– Извини, откуда мне знать, что под толщей вод твои погибли чемоданы?          
Второй заговорил тоном порезче:
– Я кое-что поясню. Усилия группы людей, преданных Истине, однажды были оценены одним из Владык. Каждый из них стоит на страже и курирует определённую сферу, поэтому к группе проявили интерес. Легенда… теперь уже легенда, гласит, что спустился Посланник и вывел группу, так скажем, в промежуточное измерение, к старейшинам с вопросом обратился: готовы ли впредь Истине служить? – «Были и будем». – «Тогда выбирайте ойкумену, из которой станете совершать вылазки, как набеги, – в хорошем смысле  слова».
Старейшины выбрали этот мир. Поначалу и здесь хватало суши. Океаны наступали постепенно, загоняя нас выше и выше, пока последняя гряда не скрылась под водой. К тому времени мы приловчились наращивать сваи. Бывало, весь парк Машин работал на доставке особопрочного бетона и, собственно, конструкций. Одно оставалось непонятным: как так старейшины промахнулись? Ведь никто не запрещал исследовать будущее ойкумены, ближайшее хотя бы. Опережая вопрос, скажу: ты в окнах наблюдаешь дерева. Высота большинства из них приближается  к стометровой отметке. Их корни на искусственных островах. То есть, на тех же сваях. И ещё живы те, кто не верил, что такое возможно.
Зуммеровед внутренним оком оценил подсказку младшего брата. Число «118998» подразумевало следующее… Стоп, лучше предоставим слово пленнику.
– С тех самых пор вы головы ломаете, почему Посланник не предупредил о грозящей катастрофе.
Первый воин механически зажал уши и отвернулся к выходу; ещё немного, он исчезнет за дверьми. Второй же выдержку проявил, ибо подозрел за роботом слово, как решить проблему: «Знаешь – говори».
Пленник сориентировался:
– Находясь в стеснённых обстоятельствах, соображается туговато, но постараюсь… Скорей всего, нескольких деталей я не учёл, – как вы описываете задачу, их точно в списке озвученном недостаёт. И, тем не менее, готов изложить свой взгляд на то, что вы в упор не хотите видеть. По-моему, вам создали подходящие условия лишь затем, чтоб не отвлекались на влияния астрального плана. Именно там засели ретрограды, кто противостоит идее на всех фронтах. Бывшие археологи, преподаватели и академики той истории, которая признавалась существующим строем. Кроме того, там и армии отличников, кто по предмету этому высшие оценки получал, – им очень сложно переубедить себя, что изучали ложную науку, что их познания, как выясняется, выеденного яйца не стоят. – Зуммеровед вновь оценил подсказку. – Да, и ещё. Я тут прикинул, раз нет в достаточном количестве почвы, стало быть, вы перешли на питание из тонкого мира.
– Мы – уже второе поколение, кто не знает вкуса злаков. Что касается эмоциональной составляющей, ты прав. Испытываем серьёзное давление, просто головы не отрывая корпеем, всякое вмешательство лишь нагнетает обстановку. И это – не оставляя строительных работ.
– Наверное, эмоциональный всплеск случается в момент, когда ваши группы выследили очередного псевдогероя и удаляют его имя с полотна Истории. – Услыхав подтверждение, пленник выдал: – Вы хотите сказать, что потеряв одну Машу… Машину, то есть, поисковики остались не у дел?
– Нет, если честно. Парка хватает. Тем более, что группы половину времени проводят за отчётами. Машины в свободном наличии имеются всегда. Просто в руках неподготовленных поисковиков это изделие вдвойне опасно. Я уже не говорю о случайных личностях, ведомых зачастую лишь корыстным интересом.   
– Кто же они, опередившие нас?
– Самое обидное, что это выходцы из нашей среды.
– Новая разновидность пиратов. Урок, чтобы не особо расслаблялись.
– Да сколько можно проверять? Надоело!
 Зуммеровед дёрнулся машинально, забыв на миг, что прикован тщательно и хладнокровно.
– Как видно, ещё надо и надо.
Воин, кажется, совсем оттаял:
– Что-то мне подсказывает, мы с вами не враги. С радостью отпустил бы… 
–  Да руководству видней. – Пленник внёс в виртуальную таблицу поединка победный балл. – Что ждёт нашу группу, если выйдет по-вашему?
– Как только утрясём вопрос с возвращением имущества, группе подчистят память и отпустят. Само собой, прежде предложат сотудничать.
– С памятью – это обязательная процедура, надо понимать? Хотя, на вашем месте, я поступил бы точно так. Тогда поделюсь бедой. Где ж я раздобуду старые энциклопедии? Пустой, кому я нужен? – Зуммеровед задрал голову к потолку: – Если кто слышит, посодействуйте! Для себя мы ничегошеньки не просим.
Боец вздохнул, коснулся захватов на левой руке пленника машинально.
– Не вздумай! – тотчас опомнился первый воин. – Знаем вашего брата. Один До-До чего стоит!
 Зуммеровед нашёлся почти сразу:
– У него были трудными детство. Сказывается недостаток… витаминов. – Чуть погодя, добавил: – Вы хорошо осведомлены, но это ничего не меняет.
– Это не наша заслуга. Фактически, отслеживается ваш каждый шаг. Существует надёжный источник…
 – Жанки! – не выдержал напарник. – Предупреждаю, я всё расскажу шефу.
– Они и без меня довольно много знают. Моя лепта, Клавидис, мизерна, если ты о разглашении печёшься.
– Зачем моё имя выдал?
– Как десятью секундами ранее, ты моё.
– Извини, сорвалось. Хорошо, я Эша-Лони не скажу, выкручивайся сам.
– Мы же разумные существа… включая и его. На энциклопедиста у нас ничего нет. По сути, он нам брат. – Жанки почему-то глаз с захватов не спускал. – Мне даже совестно…
– Понимаю, – кивнул Клавидис.
Наш энциклопедист ответил тем же, только приложил к кивку известную долю благодарности. Неким чутьём он предугадал, что разворошённый улей вот-вот себя проявит.
Шеф, в сопровождении четверых коллег, вошёл в лабораторию.
– Желание его удовлетворить немедленно! – отдал приказ. В группе захвата возникло замешательство, Жанки опомнился и освободил пленника, малость завозился с ногами.
И вот они сошлись – семеро, против одного.
– Всё верно, на Зуммероведа у нас ничего нет, как против До-До и Пролазы. Вот если бы не вернули камни, пришлось бы нам таскать. – Эша-Лони сделал шаг навстречу, протянул пакет освобождённому. – Это тебе.
Едва прикоснувшись к пакету, робот предположил:
– Никак гуманитарка? Свежая?
– Свежее не бывает.
– Сколько я вам должен?
Все семеро дружно расхохотались. Робот расценил реакцию по-своему: «Следовательно, материальные ценности для них не так важны, и Машина, по всей видимости, является исключением из правил». Не стесняясь, Зуммеровед распечатал пакет, принюхался к первому попавшему под руку флакону.
– О, я помню этот запах! – обрадовался он.
Защитники Истории – так он обозначил этих людей для себя, – обменялись кивками и поздравили друг друга. И тут его осенило:
– Надеюсь, добыть её не составило труда?
Эша-Лони указал на своих спутников:
– У них спрашивай. Они прямиком оттуда.
Зуммеровед моргнул:
– Мы двадцать два раза штурмовали кордон – хоть бы какая надежда! Стена стеной.
– Есть тонкости профессии, – пояснил один из прибывших. – Как у нас с режимом секретности?
Эша-Лони потянул себя за ухо вверх, что означало, по всей видимости, «полный порядок». Либо он брал всю ответственность на себя. Зуммеровед решил, что самое разумное – проявить терпение, пусть говорят специалисты.
– Чтобы попасть в отрезок, когда в Городе наблюдался сравнительный достаток, кроме голого желания, нужно кое-что ещё. – Чиновник сделал паузу неспроста.
– Продолжаем, – дал добро Эша-Лони.
– Существует определённый порядок действий, чтобы призвать на помощь повелителя конкретной области, в нашем случае – Великого Хроноса. После обращения, следовало произнести точную дату – всем, и дружно. И Стена подалась бы, уверяю.
– И только-то? Правда, мы запустили календарь, он стал не нужен. – Зуммеровед никак не ожидал, что решение зависит от формы обращения. Либо разыграть его собрались. – Хорошо, допустим. А смогли бы мы задержаться там на неделю или месяц?
– Очень даже. При условии, что тамошним До-До, Зуммероведу, Пролазе и Соискателю постараетесь не попадаться на глаза. Кроме того, старым знакомым, хозяевам, городским службам.
– Хорошенькая перспектива, – прикинул на глазок Зуммеровед. – Я так понимаю, ни во что вмешиваться нельзя.
– Ни в коем случае. – Эша-Лони за плечи доверительно приобнял энциклопедиста. – Не печалься, не бросим на произвол судьбы. С максимальным запасом «гуманитарки», как говорится, перебросим в свободную реальность, где вас никто не знает. Мало того, не потревожит!
– С ума сойти… А как же?.. Нет, и ещё раз нет! Такие льготы – в обмен на Машину, надо понимать?
– Пусть всё останется на своих местах.
– Да, но мы не камни. От имени команды хочу сказать: мы не согласны. – Зуммеровед буквально увидел своих товарищей перед объективами, он даже попытался смахнуть видение. Мало того, они одобряли его линию защиты. – И вот что хочется добавить. Тот, кто хоть раз за гранью побывал запретной, на ваши условия никогда не согласится. Такого наказания мы не заслуживаем.
– Минуточку. Разве это наказание? – Эша-Лони уже прятал глаза. Видимо, его предупреждали о подобной реакции. – Наши предложения лучше рассматривать, как награду.
– Вам не понять.
– Почему же? Не такие уж тут непроходимые тупицы.
– Это простительно собаке: посадили на садовом участке, обнесённом забором – и лаем распугивай прохожих.
– Хорошо, на время отложим разговор, как нибудь к нему вернёмся. Кое-кто считал, что вы не примете его.
– Выход? – Зуммеровед насторожился.
– Остаётся одно – стать воином Хроник. Я уполномочен сделать и такое предложение. Ограничения подразумеваются, это уже настоящая дисциплина. Группе отдают приказ, какой отрезок следует посетить, собрать справки.
– И любой ЖЭС выдаст по первому требованию, конечно.
Эша-Лони пояснил для присутствующих:
– Зуммеровед – лучший ученик Пролазы, скопировал не только манеру артачиться. Я не говорю, что это хорошо или плохо. У толкового учителя можно брать. Куда важнее применить к месту. Тот, кто овладел азами здорового юмора, уже не пропадёт.
Энциклопедист тайком вздохнул:
– Как чувствовал, теперь без референдума не обойдётся.
– Вот именно! Как всех собрать за одним столом?
– Вопрос. – Зуммеровед внутренне насторожился, уже не таясь, стал вводить данные. Секретный код «131313» означал: «не ловушка ли?»
Четырнадцать минут младший брат перепроверял выкладки, хотя ответ выдал в первую минуту. Наконец, утешил: «500500», что в переводе на понятный язык, значит: пятьдесят на пятьдесят. Как важно иногда к чужому мнению прислушаться да не забывать своё. На случай, если всё-таки ловушка, что противопоставить? В классических произведениях, особенно в кино, рискующая сторона либо заложников брала, либо компроматом запасалась.
Зуммеровед сказал себе: если Кощей Бессмертный не придумает, как вытянуть игру… Стоп! Положительных эмоций впрыснуть, выше нос!.. Правильно, красиво рассуждать – ещё не значит делать, – в догадках стал теряться он. Понятно, ставки слишком высоки. Шифр «282829» младшему братишке переправил, то есть: «Ну что, не передумал?»
Тот лишь подтвердил: «500500». Кого ещё позвать на помощь? Разве Берендея.
– Никодим, ты здесь? – Зуммеровед процедил пространство через сито оптики.
Тому, кто научился отсекать приметы местности, совсем не трудно вычислить объекты нездешнего происхождения. Это – как рассматривать местность через короткую трубу, с торца. Впрочем, следует пояснить: на подобный случай хитрость есть. Учитель отправил наблюдать за Зуммероведом, как только его взяли в плен. В дорогу дал специальную трубу, как тоннель для визуальной связи. Энциклопедист заслуживает, не правда ли? Тоннель представлен в данной ойкумене прозрачною трубой, типовым размером… так скажем, кулак едва ль войдёт.
«Да здесь я, здесь! Куда мне без тебя? Видишь трубу? Через неё общаться будем».
Обрадовался энциклопедист:
– На тебя надежда. Можно ль доверять им?
«Вот что я тебе скажу. Далеко никто не уехал на готовом. Думай сам и сам решай, в следующий раз веселей пойдёт».
– Хоть бы намёк.
«Намёк можно. Сами не решили, как поступить с командой. И так, на будущее: рецептов быстрых не ищи».
– Что ж, и на том спасибо.


Стоило Зуммероведу подойти к окну, Эша-Лони пустился следом. За стеклом, ниспадающим как волны света, торчали сваи – настоящий лес из бетонных спиц. Только что над ними шли гурьбой нежные, неприхотливой белизны облака сорок восьмого форморазмера, и вот уже несутся по небу грязно-серые псы – рваные клочья, прислужники Ночи; берегись прохожий, если доберутся до тебя! – Зуммеровед спонтанно оглянулся.
– Любишь сам с собой поговорить? – Эша-Лони положил ладони на подоконник.
– Так высоко над морем. Даже корней не видать. Берёзы наши напоминают чем-то.
– Это и есть берёзы. Сорт удлинённый, выведен накануне потопа. С непривычки многое кажется чуждым, самые нелепые фантазии бушуют, дай им волю.
– Коль  нужда возникнет, наращивать сваи до бесконечности нельзя.
– Пока наращиваем, там видно будет.
– Тревога вас не гложет. Предположим, океан в поднебесье вас загонит, не примет ли небесное воинство строителей за штурмовиков? Как в одном фильме: одни штурмуют высоту, другие им на головы льют смолу и кипяток.
– По прогнозам, скоро выдохнется океан. Другое дело, наблюдатели могли предупредить.  Почему не сказать сразу, до каких высот возводить?
Наш энциклопедист блеснул:
– В том, что приходится взбираться выше, есть определённый смысл. Ищите сами, я не вправе даже версию предлагать. Уж поверь мне, на подсказках со стороны далеко никто ещё не уехал. И так скажу, на будущее: готовеньких рецептов нет.
– Готов поспорить. Они есть где-то, и выдают их, если возможности исчерпаем. – Эша-Лони как-то по-отечески дотронулся  до головы робота. – Не первый раз ловлю себя на мысли: а не покопаться ли в твоей памяти? Это ж сколько разного добра там!   
– Руки прочь от Вьетнама!.. Извини, сорвалось. Смотри-ка, там, внизу. По-моему,  мусор трётся, бьёт о сваи, вижу игрушки, разный хлам. Океану на забаву платите дань? Смотри-ка, кто-то ходит на катерах. Ну, да, похоже, на катер: прожектора освещают мачту.
К стеклу прилип руководитель группы, присмотрелся:
 – Это за мной.
К своим подался Эша-Лони, подбросил тему для скандала (дипломаты говорят, для размышлений). Да уж, любопытство к месту; твою судьбу решают чужаки, – вот бы шпионское устройство продал кто.
И, тут как тут, из своего укрытия выходящим Зуммеровед наблюдает Никодима. Берендей к известному нам экрану прокрался незаметным. Как трофей, добытый при ведении военной операции, экран в этом же помещении находился, став объектом пристального учёта (корреспонденту скажут – для изучения). Отдадим же должное воинам-удальцам, в их руках оказался древний артефакт, который, при благоприятных обстоятельствах, переходит от заходящей цивилизации к восходящей, и первое правило – чтобы в надёжные руки попал.
Уроки будто брал у энциклопедиста, – берендей чуть увеличил площадь, придал экрану верный угол. Так получилось, приковал робота к единственной отметке у окна, откуда речи можно слышать, не напрягаясь. Речи противника или союзника, – пока что кто их разберёт? 


«…нет, мои дорогие! Я всё больше убеждаюсь, отпускать нельзя. Наш приятель может оказаться так полезен, как никто другой». – «Думаешь, он что-то знает?» – «А Посланник? Разве не предупреждал, что помощь может придти, откуда и не ждёшь?» – «Я не стал бы связывать слова Посланника и штамповку с конвейера». – «Благодари Бога, что робот не слышит твоих слов. Может, это и есть экзамен. Документы умалчивают, из каких источников приходят данные». – «Я, мол, послал, а вы уж сами разбирайтесь». – «Допустим, но почему робот? Меня настораживает факт, что они шарят наугад, и удача на их стороне пока. Во всяком случае, пиратству пора положить конец». – «Форма решающего значения не имеет, важнее суть». – «Так что отпускаем?» – «Пока не решено. Надеюсь, будет знак». – «Тогда не понимаю, почему тянут. Будь у меня возможности…» – «Вот именно! Изучают варианты. Шуметь что толку? Всё равно предложат наилучший».
В последнем утверждении никто не сомневался. Воины Хроник рассредоточились по углам – у каждого неотложных дел в достатке. Посмотреть со стороны – не позавидуешь.
Никодим почти вписался в поворот, унося ноги. Прямо на него вышел воин, точнее – на площадку с установленным и развёрнутым экраном.
– Что за новость? Здесь кто-то похозяйничал. – Он умышленно повысил голос, чтобы инструкцию припомнили остальные. Точно по команде, воины перегородили помещение, выстроившись в цепь, постепенно окружили пятачок, на котором установлен был трофей. Они сошлись вновь, по пути собирая улики пребывания: стул не так стоял, документ перевёрнут вверх ногами, дверь холодильника приоткрыта.
 Закрыть выходы Эша-Лони распорядился тотчас. Понятно, если разведчик не успел уйти, то затаился где-то здесь. Следов становилось больше, что прибавляло уверенности: приборы обнаружат. Вооружённая некими детекторами группа разбилась по парам, и каждая контролировала свой участок. Результаты предыдущих облав вселяли уверенность в успехе. Зуммеровед чуток удивился, услышав высказывание руководителя:
– Вот кто нам расскажет, как вести дела. Полно! Тебе не уйти! – Эша-Лони мастерски блефовал, чтобы сбить с толку жертву. Его примеру последовала команда: «Я его вижу!» – «Заходи справа» – «Лучше не зли, сдавайся. Всё равно поймаем!»
Метраж помещения подвергся методичному прочесыванию. На помощь пришли люди из соседних отделов, цепь в три десятка голов прошлась дважды с севера на юг и обратно, однако, кроме новых следов, ничего найти ребятам не удалось. Лазутчик умело отмечался на приборах и растворялся в воздухе. Зуммеровед, условно говоря, покатывался со смеху… Затрудняюсь описать его состояние, близкое к эйфории, тем более, что некоторые чувства ему не чужды.  Кроме того, воины Хроник не знали, с кем связались.
Из разговоров выяснилось, такие облавы воины устраивают не так уж и редко; сущностей всяких да шальных астралов, кому неймётся в отведённых рамках, приходится выдворять семьями. Однажды целую деревню чуть выжили; просились – приютите на год, только на ноги встать дайте. Им, конечно, дали. Не очень сильно, но красноречиво.
Эша-Лони наблюдал за подчинёнными, как на учениях, по ходу направлял загонщика в контейнер либо в ящик заглянуть. Он не мог смириться с мыслью, что кто-то способен водить их за нос, неуязвимым оставаясь.


Зуммеровед сам на представлениях не бывал, билеты только покупал, что правда, то правда. Потому-то Никодим решил восполнить маленький пробел. Любит потешить деток он, в кого хочешь, превратится, утюгом иль мотыльком. Нынче вспомнили астрала, – получите. Набежала банда «бледных» призраков, то есть, тех невежд, кто с земным расстался телом и транжирят просто жизни, не ведая, куда податься. Это они, если где найдут лазейку, сбиваются в стада, бродят по этажам. Много шуму, озорства несут они с собой, но это страшная обуза для тех, кто занят неотложным делом. 
Воины больно легко справились с первой волной, пустили в ход специальные сетки, уже кто-то крикнул: «Всех взяли!» И только руководитель не спешит давать отбой тревоге. Вторая волна призраков прыснула по стеллажам, как мартышек свора; благо, что предметы вес имеют, потому и разрушений не последовало. Призрак разве что с бумагой может посражаться, не более того.
Взялись воины за сетки, снова переловили всех, – энциклопедист хлопал от удовольствия в ладоши и горлом издавал булькающие звуки. Руководитель стал подозревать его, направился к окну.
– Надеюсь, не твоя работа.
– Если бы умел, дни напролет забавлялся б с ними.
– Но знаешь, кто их вводит в бой.
– Я могу и ошибаться.
Третья волна сущностей обладала иными свойствами, да и вид другой имела. Светящиеся, пружинящие шары прекрасно рикошетили от стен и мебели, избегали сеток, ныряли под столы и массово, точно гроздья винограда, скапливались на люстрах. Борьба за место на перекладинах не утихала и наверху: кого благополучно уронили, что совсем не стыдно при таком скоплении, кого за мороженым послали. У восточной стены двери холодильников все настежь; в воинов летят эскимо, сырки творожные, простокваша… Минуточку, так оно и есть! То советская ещё упаковка, фольга да стеклянные бутылки. Недурно устроились воины Хроник, продукты добывают из эпохи, где не ведомы пародии и копии, именуемые «идентично натуральным».
Троим воинам удалось загнать в угол попрыгушку, и тот сподобился на подвиг,  – лопнул прямо им в глаза: студёных вод из родника вышло литра полтора на брата. Так и замерли, чуть согнувшись, в ожидании, пока стечёт, только хлопают глазами да дыханье сбилось чуть. Загонщики, как друг друга обозрели, так со смеху и покатились. Будто вымокли впервые. Но на то и личный подвиг, чтоб заражать примером  среднестатистического ополченца. Буквально через минуту ситуация изменилась кардинальным образом. Загонщики сами стали добычей и бросились искать пятый угол. Зуммеровед трижды угодил под горячую руку, и в том видна попытка юного берендея отвести подозрения от энциклопедиста. Расчёты показали, что на одного воина в среднем приходилось шаров по сорок-пятьдесят. Будто нарочно: снизу поджимает океан да и тут образовалась сырость. Иному предприятию подмочить репутацию нелишне.
– Отведи войска! – Голос у Эша-Лони дрогнул.
–  Я? Кабы знал. Но с удовольствием куда большим я хотел бы продолжения праздника.
– О чём ты? Под нами главный Архив, затопим – кто-то должен ответить. Извини, на мне столько собак висит, я просто не потяну.
Несколько воинов ушло под защиту экрана, который на глазах стал превращаться в зонт потрясающих размеров. Шары предприняли две-три попытки пробиться через препятствие, но известный эффект охладил пыл наступающих. Видимо, так человек оценивает муравейник: одним насекомым больше или меньше – ему нет никакой разницы. А вот у муравьев, возможно, прозвучал сигнал: «Ещё один герой не пощадил жизни и смертью храбрых пал, обороняя подступы к нашему государству». Возможно, центр стратегических исследований выдал шарам рекомендации следующего содержания: «В бой с противником не вступать, не реагировать на провокации».
  Так после обильного снега вдруг выглядывает пронзительное небо. Влага испарилась в одно мгновение, воины с опаской повыходили из укрытий, шарахаясь от каждого дуновения сквозняка. Эша-Лони не отпускал тревоги да и бывшего пленника из виду.
– Так всё-таки, кто осчастливил нас своим присутствием?
– Сказочник.
– Я предлагаю поговорить серьёзно.
– Сказочник.
Эша-Лони описал вокруг робота круг, будто высматривал, что прячется за одним словом, сказанным дважды.
– Конечно, это против моих правил, но давай сыграем по твоим. Лучше начинать с фактов. У тебя есть хоть одно серьёзное доказательство?
 – Есть. Мне никогда не было так весело… Кажется, я стал понимать, что это такое. Ой! – Кожей лица Зуммеровед ощутил холодок, под самыми объективами. Потрогал пальцем.
– Это брызги, – уточнил Эша-Лони, – хотя… – Он сам понял, что сморозил глупость. От третьей волны посетителей и следа не осталось. – Тогда это, наверное, слёзы. Но… Нет, это чересчур.
Зуммеровед стряхнул капельку в минианализатор; устройство расположено на левой руке, чуть выше сустава локтевого, – приёмное окно тотчас закрылось от мира. Если вы бьётесь над непростой задачей, подобный поступок оправдан, что бы окружающие ни говорили.
Младший брат мчит с результатом анализа: «648».
– Соль не обнаружена, – перевёл  энциклопедист для руководителя.
– Ну… тогда не знаю. Солёные слёзы придуманы для людей. Специальный состав для поддержания объективов в чистоте, я о другом. Странно всё это. Если честно, кое-кто предлагал не трогать вашу группу, понаблюдать издали-с.
– Вместе с тем, отважились. В победителях походить многие мечтают.
– Я считал, лучшей возможности не будет. Однажды мне поверили, и у нас здорово вышло.
– Жизнь – это не пещера сокровищ, как думают некоторые. Как один знакомый с Марса, например.
– Пиара или Кима-Но? – уточнил Эша-Лони.
Зуммеровед упёрся лбом в стекло, одновременно соображая, как отвечают в подобных случаях, и что там, за окном. А там царила ночь, как предвестница заслуженного отдыха. Хозяева укладывались спать, зачастую забыв смешать для слуг гречку, пшено и рис в бочке, чтобы к утру эта каша была разобрана по пакетам, а негодная крупа лежала в мисочке отдельно.
– Вы хорошо осведомлены, даже слишком. Такую базу имея за плечами, взять банк любой, сокровищницу знаний…  теперь – сто раз подумать прежде надо.
– Банк? Твой кумир громил, бывало, по две штуки за неделю. Сорок восемь банков, и хоть бы что себе оставил.
– Мне этот факт тоже показался странным.
– Всё просто. Пролаза сделан по заказу преступной группы. В те дни, когда охранные системы были доведены до совершенства, только электроника могла посоревноваться с электроникой. Начинка у Пролазы такова, что банды чаще охотились за ним, чем разрабатывали собственные планы. Представь: хозяин насмотрелся фильмов, как это легко и просто, вызывает соседей: а давайте ломанём «Российские одуванчики», пока банкир с деньгами не бежал?! – Давай! – А кто пойдёт? – Кто предложил. – Нет, я только идеи подаю, исполнителя надо подыскать. – Я слышал, есть такой робот, имя ему Пролаза. – Так надо заказать. – Ты подаёшь идеи, ты и заказывай. – Но мы же вместе идём на дело! Какую ты себе наметил роль? – Я прослежу, чтобы добыча всем поровну досталась.
И вот однажды вышел казус,– продолжал Эша-Лони, – благодаря чему бизнес этот развалился.
– Интересно. – Энциклопедист присел на подоконник.
– Подобие профсоюза преступники создали. Ради очереди, кому какой брать банк. Самые громкие ограбления породили массу негатива, требовалось срочное вмешательство. Дело поставить на поток совсем не входило в планы Пролазы, он был возмущён, что за его спиной решают, куда ему идти. Пройденные маршруты уже не интересовали, а когда узнал, что ему присвоили кличку «Пуля», разобиделся и ушёл на вольные хлеба. Свои усилия первый взломщик сконцентрировал на сборе данных; где-то существовала сорок девятая система, почти легендарная, ибо на ней погорел не один профессионал. Сами клиенты, громогласные заявления первых лиц банка и реклама бросали вызов. Следы системы были заметны за три версты до главного входа, Пролаза надеялся, что они выведут не только на неё.
– И ваш отдел…
– Не наш. Для профсоюза подготовили легенду, будто Пролаза на самом деле был изготовлен не на Земле, и подлинные хозяева, после обкатки на полигоне местном, вывезли с планеты. Дескать, мастерство отшлифовал, пора за настоящую работу браться. Кстати, – Эша-Лони люстры оценил мельком, с одной из них его окатили тоже, – о своём профсоюзе помнишь ли что?
– Разве что-то было?
– Видишь ли, я могу не говорить.
– Проверяешь, насколько хорошо подстригли память?
– По-моему, постригли наголо.
Зуммеровед набрался наглости:
– Постараюсь переубедить всех. Вы подарили отличную подсказку.
– Что я сказал такого?
– Отныне пошпионить за собой придётся. – Зуммеровед припомнил бывшего хозяина, его манеру говорить. У того всякий жест вопил: «Мы с господином Приседателем за атакующий футбол: я – на воротах, он – на одиннадцатиметровой отметке. Как только отработаем удар, законодательно одобрим и внесём в Конституцию поправки, так о футболе больше голова болеть не будет. Потом за биатлон возьмёмся: он у мишени, я на огневой: попробуй тут промазать». – Как я вижу, Пролаза проходил ступени посвящения. Чем выше сложность…
– Это понятно. Помнишь, как акулы хозяйничали в метро? Шестиметровую вытащили трактором на тротуар, толпа горожан с телефонами миллион снимков отправила в интернет. Вода в подъездах. Лодки и плоты стали единственным средством передвижения, бизнес переключился на пиратские мотивы. Город постепенно уходил под воду… Хорошо, у тебя не состоялось свидание с однокурсницей, она опоздала на двадцать минут. Кроме того, задолженность за обучение составила четверть бюджета министерства обороны, и мы можем пойти навстречу, чтобы в обоих случаях…
– Нет у меня такой информации.
– А похороны Приседателя?
– Которого? До демократии или после? – Зуммеровед обнаружил, что память у него построена на сбоях; отдельные фрагменты вырваны, нарушены логические цепи. – Давай, я расскажу о настоящем Приседателе, что смогу восстановить. Оглядываясь из дня сегодняшнего, сомнений нет: был один честный Приседатель, прозванный Лукошком. При нём хозяева жили сносно, поругивали за стаканом чая, но стоило другому встать у руля, тут онемела даже оппозиция, гражданство бросилась менять. Пока Лукошко сдерживал банкиров аппетиты, люди ещё могли позволить мелкие покупки, что началось после него – страшно вспоминать. Лидеры, приходившие после, взяли на вооружение его основные тезисы, его же интонации копировали и его заслуги приписывали себе. Кстати, сборник речей Лукошко пользовался популярностью до самого Вознесения.


Снова и снова воинам Хроник Зуммеровед приносил для размышлений пищу. Подчистку памяти можно сделать двумя способами – легальным и на свой страх и риск. Сегодня Эша-Лони находился в состоянии войны с частной конторой; тамошние программисты в рекламе понимали лучше, чем в заявленных услугах. Специалисты предупреждают, стирание памяти – малоизученный процесс. Практически неуправляемый и непостижимый, как вселенная. Нюансов слишком много, чтобы со стопроцентной уверенностью рот открыть.
Пока навели справки, с руководителем конторы пообщались… Да уж, у этой братии для оправдания причины веские найдутся, свой «силап» они с лихвою оправдывают, глазом не моргнув. Приведут удачные примеры, липовые отзывы предъявят, поделятся планами на сытое будущее. Запомнились слова головы: «Будь ты стократ начальник, подчинённых строгостью не возьмёшь, со специалистом ухо надо бы держать востро, не то сотрут – не то, не так и не тому. И проснёшься ты в чужой постели, в полной уверенности, что будущее за неандертальцем, а мох на табуретке – дорогая тёща, спустилась с дерева погостить, пока ветки от дождя просохнут».
– Давай начнём с того, кого запомнил первым. 
– Первых слишком много. Как Конституцию переписали, так сразу первый. Вторыми числиться редко кто соглашался. – Зуммеровед разошёлся, и в глазах слушателей, по-моему, стремительно набирает баллы.
– В наших списках каждый Приседатель имеет постоянный номер. Там, где Конституция стоит, меняются Приседатели раз в четыре-пять лет. Там, где лежит…
– Зачем о грустном? У прошлого одно оправдание: хотели, как лучше. Ты мне ещё о механизме досрочных выборов расскажи. Сам менял урны накануне голосования. Хозяйка состояла главой избиркома, любила пооткровенничать: «Ну, в этот раз перемыли посуды, как никогда». А у самой-то маникюр, костюм, прическа… Гораздо позже я раскусил, какая посуда. С той поры смотрю и понять не могу: это люди обманывали друг друга, тужились выиграть бумажки, вокруг пальца обвести. Нам-то что делить? И вот находится такой…
– До-До, потом Соискатель, – подсказал Эша-Лони.
– Я о товарищах моих запрещаю рассуждать вам! Есть кому. На пороге Рая всех встретит святой Роберт и проводит каждого до нового рабочего места. Ему видней, если вы не в курсе.
– И это говорит энциклопедист, которому хозяева вверяли жизни?
– Шестьсот тридцать одна энциклопедия сообщает читателям о существовании Бога, и только в тридцати пяти нет упоминания о Нём. Кому прикажете верить? У людей – свой, у нас тоже. – Определенно, сегодня энциклопедист в ударе. Нынче и прогноз от главного астролога Руси прозвучал неоднозначно: «Сегодня главный национальный праздник у наших почти невидимых помощников. Звёзды советуют устроить им выходной, а нам самим найти дорогу на кухню и что-нибудь приготовить. Чай нужно вскипятить сначала, насыпать порцию заварки. Обычно он находится в коробке с надписью «Чай», иногда слева от холодильника, реже справа, в верхнем ящике. Это такие круглые таблетки коричневого цвета. Но сначала надо открыть дверцу, иначе чай не найдёте. И постарайтесь не облиться кипятком. В таком случае вам без робота не обойтись. Ведь только он знает, как вызвать «скорую помощь», кому должны вы, и кто вам. Это слишком утомительное занятие – следить за счётом, временем до конца матча, по параллельной программе не прозевать, кто затеет драку первым, кто станет «Мисс Вселенная» и с какой стороны лучше разбивать яйцо. Кстати, яйцо – это такой предмет шарообразной формы, чуть вытянутый. Его пищевая ценность… это неважно, главнее то, что оно заключено в твёрдую оболочку. Нет! Не пытайтесь его раздавить, у вас может получиться… Оно осталось целым, ваше счастье. Иначе пришлось бы вызывать помощь, а у роботов сегодня, мы с вами хорошо запомнили, верно? ВЫХОДНОЙ! Кроме того, от чая ещё никто не умер, а завтра своё мы с вами наверстаем. Хорошего вам дня!»


 – Он ещё здесь! – вдруг выкрикнул Эша-Лони. Надо отдать ему должное, умел держать руку на пульсе. Каким-то непостижимым образом уловил перемещение Никодима. Либо сам берендей выдал себя… Ну, конечно, кресло само не вращается вокруг оси, если на нём никого нет. Сквозняк? Кишка тонка. Влияние приливов и отливов сгодилось бы для второгодника. Смена полюсов планеты неизбежна, но не обязательно сию минуту. При чём космические излучения, если атмосфера состоит из нескольких щитов? Одни названия чего стоят: «Трясина», «Жернова», «Крокодил». Мышь не проскочит, если говорить серьёзно. Как говорите, марсиане? Раз в сто лет это ничто. Это попытка очернить создателей системы. Значит, вы не видели репортаж, как в «Жернова» бросали камни, условно заменяющие метеориты. А напрасно, всё человечество содрогнулось, наблюдая. Советуем в интернете покопаться, ради собственного спокойствия.
Итак, тревога, объявленная в полдень, затянулась. Соседи вновь пришли на помощь, как подшефному колхозу заводские разгильдяи… Нет, от этих виден толк. Гость слишком резво бегал по столам, сшиб чей-то чай, но тем и завершил размер ущерба. Как-то неосмотрительно окунулся в клетчатую сумку размером в полстола, с замком «молния». По прихоти судьбы, сам Эша-Лони дёрнул за язычок, и пленник в панике забился, работая локтями и ногами:  «Ладно, ваша взяла. Выпустите! Сдаюсь!»
Тут уж не до шуток. Зуммеровед ничуть не меньше испугался. За берендея как бы не пристало. Сомнения приходят позже, когда загонщики и ловчие начинают понимать: мятежнику самому уже не выйти. Уроки сложные можно щёлкать как орехи, да на простейшем погореть. Бесспорно, он талантлив, но всё же ученик ещё, школяр. Экзамен продолжительностью в жизнь, а здесь какие годы? За первым поворотом знать не знаешь, кто бодрого подбросит огоньку.
Зуммеровед с облегчением вздохнул, когда бойцы легко подняли сумку и понесли между столами. Пленник голосил: «То – исполнена коварства, и свежа, и хороша, ждёт принцесса да полцарства, то – ни светит ни шиша. Другом первым Змей Треглавый скажется, и брат врагом: нам ль делить земные славы? В чьих руках быть молотком? Каких высот, каких падений достичь способен человек – одна из тайн, и на неё ответа, видимо, не будет. Эй, поаккуратней, не дрова, поди».
Созрели сами то ли подсказал кто, – к окну метнулись воины, распахнули настежь и выпихнули сумку в океан… Теперь понятно, что за мусор болтается у самых свай. А где-то матери шпионов выплакали глаза, сыночков ждут, молятся богам… Минутку! Зарабатывать на чужбине не школа научила.
Облегчение и радость на лицах оказались преждевременными.
– Он все ещё здесь! – Эша-Лони заводился, ибо противник оказался больно прыток. В том же кресле посиживал неуловимый гость-невидимка, крутился с креслом, топал ногами да поскуливал – выводил жалобную мелодию про несправедливость и предвзятые отношения между карликами и великанами. У заурядной личности не такой богатый выбор средств, чтобы обратить на себя внимание. Из чего можно предположить, что гость имеет к службе несколько вопросов. Однако, чтобы осмелиться и сделать такой вывод, прежде всего надо выйти из роли охотника.
При очередном прочёсывании, когда, казалось, добыче некуда отступать, воины зафиксировали факт, с которым жалко расставаться будет всем… Это существо примерилось к зеркалу да и вошло в него. За секунду до того, как приборы и ловушки смогли б не только опознать, но и спеленать.
Войти или врасти – этот момент нуждался в пояснениях Берендея. Принять на веру многое Зуммеровед  готов, но вот к чуду, свершающемуся на глазах, неприспособлен оказался совершенно. И прозвучавшая команда облегчение приносит всем: «Отбой!» Смириться с поражением подразделению ума достало. Признаться самому себе, что с противником достойным иная тактика скорее принесет плоды – уже подвиг. Способности предъявлены, разобраны ступеньки пьедестала. Кто должен первым говорить, понятным стало. Приборы ловли-травли возвращены в ячеи, команда в карманы запустила руки, блуждая взглядами по потолку. Капитуляции слова руководителю дались непросто:
– Чего ты хочешь?
С крайнего портрета, на котором художник запечатлел лик изобретателя Машины Времени, взирал теперь новоиспеченный облик. Говорящий.
– Я всегда на стороне угнетаемых, гонимых и преследуемых. Отпускайте Зуммероведа, и я докучать не стану. За чай извинения приношу отдельно, малость не рассчитал.
Затмить создателя Машины до сих пор не удавалось никому, Эша-Лони взял на заметку факт. Принять вызов или сделать вид, что ничего серьёзного не произошло? Везунчик просто хочет самоутвердиться, ждёт похвалы, составления списка всех его достоинств. А если нет?
Зуммеровед пытался на расстоянии угадать, на каком столе лежат отчеты по их группе. Пухлый гроссбух рядом с зеркалом… Да, с зеркалом – это высший пилотаж. О похождениях подобных вот бы донести своим потомкам: собрать подле себя десяток внуков, наиболее способных… Представить только эту идиллию: вот сидит на лавочке Зуммеровед, окружённый отпрысками, оглаживает бороду стандартного размера. Устроившись у деда на коленях,  самый юный в ту бороду руки запустил:
– Дедунь, а почему она такая?
– Какая такая?
– Мягкая да пушистая. Ты изо льна бороду приладил?
– Вот доживешь до моих веков, я погляжу, из чего ты бороду построишь. Разве из пенопласта или целлофана. Но всё случается: к тому времени, глядишь, и своя вырастет.
– А расскажи про Берендея. Как это он в зеркало вошёл?
– Ну, слушай. Когда Создатель подбирал тональность для Вселенной новой, пришёл дозвук… Предложил на выбор: то гремели громы, то шелестели травы, лопали бутоны и заливался птах. И сказал Создатель: – Забираю оптом! 


По сигналу шефа команда вновь собралась в кучу.
– Ну, и что надумал? – спрашивает Эша-Лони.
Энциклопедист ответил заготовленным вопросом:
– Законодательство местное есть под рукой?
Улыбки, полные снисхождения, ему наградой стали.
– Принеси, – кивнул Эша-Лони кому-то из своих.
В руках энциклопедиста изящный томик оказался вскоре, тираж в сто экземпляров. Секунд за сорок усвоил содержание и вновь с вопроса начал:
– Не пойму никак, чего же вы хотите, господа? Здесь нет ни слова про угон Машины Времени. Ни разрешается, ни запрещается.
Шеф попросил взаймы законов свод. Четырнадцать минут он изучал главу, трактующую имущественное право.
– Ты, юноша, как никогда прав, но это и не нужно. Запрет автоматически идёт в зачёт, подразумевается строчкой каждой.
– Как бы не так! Несовершенство вашего законодательства освобождает нашу команду от ответственности совершенно.
– Я не согласен! – повысил голос Эша-Лони.
– И на это у вас есть право. Пункт 4, глава 16.
– Хорошо. Хорошо!! Завтра же мы внесём поправки. Ведь Совет завтра? – уточнил он у кого-то из однополчан. – Значит, подожди до завтра. Тогда уж не взыщи, по максимальной отвечать придётся.
– И это вы находите разумным – подгонять законы под собственные умозаключения? Раз уж ждать, давайте рассуждать. Я не знал, что по вашим правилам гвозди загоняют обратной стороной. Я построил дом. Вы сделали поправку – мне дом разбирать? Идём дальше. Соискатель сделал немаловажное усовершенствование изделия, – на ваших оставшихся Машинах нет такого. Так что любой обмен изначально неравноценен. Предлагаю сделать перерыв для обсуждения этой части прений.
Воины Хроник торжественно покинули место ристалища, в северо-западном углу помещения совет держали. Тем временем, Никодим укрытие покинул вновь. Зуммеровед сопровождал его происки сдержанной улыбкой.
Опять пожалуются: кто-то экран развернул, порылся в документах. Кто-то на стенде, отражающем отдельные успехи, жирными буквами надписал: «фикция и показуха». Кто-то переходит все грани приличия, хочет выставить на посмешище учёных сонмы.
Кажется, они готовы признать существование группы существ, обладающих неподдающимися определению способностями. Скорей всего, это наши братья, но из далёкого будущего. На их взгляд, в данной ситуации отдел занимается не тем, чем следовало бы… Тогда можно объяснить причины последних разорительных провалов. С этой точки зрения, можно заткнуть рты скептикам, кто привык ссылаться на смены фаз: «Просто дни пошли такие, сплошная полоса невезения, всё валится из рук».


 «Заковать, пока не вернут!» – «Это исключено. Вот найти того, кто сможет отстоять нашу точку зрения». – «Не следовало знакомить с нашим законодательством». – «Кто ж знал, что он использует его против нас?» – «Кажется, серьёзно влипли. Доставит это грамотей хлопот». – «Отключить и заново стереть данные о контакте!»– «Ещё какие предложения? Думайте, пока я отвечу Клавидису. Итак. У нас есть лишний свидетель, с особым статусом. Мало того – он не собирается бездействовать в портретной раме… кстати, он уже исчез. Во-вторых, при стирании, можно зацепить посторонние записи, уже экспериментировали на условиях частной конторы. Это будет труднее, чем вдеть в иголку вторую нить. Скажем, сотрётся запрет на рукоприкладство, возьмёт в заложники отдел... Обезумевший робот в наших владениях. Вы же не хотите оказаться на съёмочной площадке, где фильм ужасов без сценария снимают». – «Боюсь, шеф, когда обнаружит вмешательство, он нас затаскает по судам. Судя по внешности, он на гарантии ещё». –  «Разве кто-то знает, где нас найти? Они нас больше не увидят!» – «Отныне знают. Экран опять развёрнут: каждое слово им известно». – «Невидимка там! Ещё одну попытку надо сделать. Поймаем фокусника, тогда и с роботом полегче будет. Много энергии уходит на чудеса, он должен выдохнуться». – «Надежды маловато». – «Авось, повезет. Зашторить зеркала!». –  «Зови соседей! К оружию!»


Зуммеровед спокойно отслеживал действия местных сил безопасности, поднятых по тревоге. Разгадав намерения, он громче обычного заявил:
– Не хотите по-хорошему, что ж… сами напросились. Я с большим удовольствием докажу любому суду, что нашей команде по праву принадлежат две или даже три Машины. Да-да, в качестве компенсации за похищение, вмешательство в частную жизнь, незаконное задержание, угрозу расправы. Ваше законодательство полностью на нашей стороне, задолго до начала слушаний.   
Этой паузы достало Никодиму, чтобы перемахнуть через цепь из сеток, со стола на стол. Всё получилось у него, кроме звукового сопровождения; он уже не мог контролировать собственный вес, поэтому каждое приземление отследить было не так уж сложно. И команда окружила стол в самом центре лаборатории. Сохраняя полную невидимость, беглец вскарабкался на люстру – несколько громоздкую, со стандартным креплением. Разумеется, она сохранила преданность отделу, раскачалась слишком, будто без её подсказки не поймут, где искать эквилибриста. Загонщики уже прилаживали свои захваты к различным удлинителям и штангам. И берендей напоследок открылся Зуммероведу, чтобы зря не волновался. Меж ними снова протянулась зрительная труба, посредством которой энциклопедист рассмотрел все фазы поступка вопреки. Выход из затруднительного положения был гениально прост, Коротко говоря, Никодим просочился в энергосберегающую лампу, сам стал излучать добротный свет и, не потревожив паутины, затаился до поры.
Воин, сличавший показания приборов, доложил:
– Объект исчез. Кто подтвердит?
– Подтверждаю! – откликнулся некий воин из тех, кто пришёл на помощь.
Эша-Лони в сердцах резанул рукой – мол, провались всё.
Жанки с Клавидисом обступили шефа:
 – Везение – это не пилотируемый аппарат. День не наш.
– А я придумал, как выловить красавца!
Эша-Лони поднял с пола чайную ложку, вручил её Клавидису со словами: «На сегодня всё. Закрываем тему. Зуммеровед!»
Робот оглянулся в направлении дверей, будто дезориентирован совершенно. Затем заговорил, будто выпал из реальности:
– Ты кого лечишь? Зубы почистил, вынес мусор? Лампочку заменить позвать соседа, раз ты не умеешь? И смотри, не натри там мозоли. Я тебя насквозь вижу, с добрым утром. Кисонька, что у нас на обед? Ты так храпел, что я не сомкнула глаз. А где купили? Кажется, я переутомился что-то, пельменей много принял.
Воины не понимали смысла, пока шеф не пояснил:
 – Видали? Попробуй поговорить серьёзно. Школа Пролазы.
–  От До-До не меньше. От каждого понемногу, и получим монстра.
 Эша-Лони с кончика носа мизинцем каплю пота снял.
– Поэт сказал бы: «Он в зеркало вошёл, как рубль в почтовый ящик»… Ладно, к делу. У нас единственный остаётся выход. В двух отчётах будет сказано, что из-за неопытности угонщика Машина адмирала угодила в жерло действующего вулкана. Пробы лавы готовы. Я прекрасно понимаю, Великий Хронос вскоре и сам обнаружит порхающих роботов. Пока не поздно, надо перебросить несколько деталей на любой терминал, тот же двести двадцатый, – тогда версия о самоучках и изобретателях будет выглядеть убедительней. При нынешней концентрации знаний, вероятность создания Машины Времени выросла невероятно, где-то я видел цифры, которыми оперируют эксперты. Именно они просят отслеживать самоучек и сделать всё возможное, чтобы самопальные драндулеты не появлялись на перекрестках. Пока просят. –Зевок непроизвольный шеф едва сдержал. – Найдите свободную паузу для отправки – пусть напишет свою энциклопедию о нас. Пусть такая будет польза.
–  Ближайшая ночь по всем параметрам подходит, как нельзя лучше. Начиная с часа ночи и до восхода солнца.
– Итак, решено! Эту брешь заделаем. Что смотришь, Жанки? – Эша-Лони прекрасно знал, о чем пойдёт речь. – На компромисс приходится идти. Как бы ты поступил на моём месте? – Поскольку ни у кого нет готовых ответов, шеф гнул своё: – Кто готов взять на себя первый отчёт?
Клавидис подрассчитал так тонко, что просто диву даться: и опытным позволил отмолчаться, и заправских выскочек опередил; им-то всё равно, чем заниматься, лишь бы чернил хватило.
– Я готов. Единственная просьба  – чтобы вторым отчетом подстраховал  Жанки.
Коварный ход. Пред лицом шефа меч несогласия не всякий обнажит. Идти на подлог – значит, вместе. Круговая порука спасает, правда, до черты определённой… Я замечаю, место для подробности нашлось. Дело в том, что прежнего шефа они сжили со свету всей командой. Чей-то протеже свои порядки наводить собрался да на неприятие коллективное нарвался. А новый стелет так, что трудновато отказать, даст прежнему сто очков вперёд. Сказать по правде, приличные получаются результаты, и даже к срокам. Хотя, на самом деле, липовых отчетов стало втрое. Промашки Эша-Лони иначе не исправить; все недовольны, но грызть зубами продолжают землю.
– Шире мыслить, чуточку вперёд смотреть. Хорошо, я обещаю, это в последний раз. Впредь, если такая же ситуация возникнет, в отставку сам подам. Тебя устроит? – Шеф новую комбинацию затеял, обдумал накануне, видно. – Ещё скажу. Цепь из болота тащим мы, не зная, сколько звеньев в ней. Коль разоблачат контору эту, я даже буду рад. Тряханёт  – как правило, не все спасутся: средь тех и этих будут жертвы, и арифметика тут ни при чём.
Молчание не подтверждает солидарность.               
Зуммеровед отправился вглубь лаборатории, напевая под нос: «Я люблю тебя до слез, в образце вот соли нет».
– Зачем нам мрачные прогнозы? – Эша-Лони бросился разбавлять вакуум. – Все шишки всё равно свалятся на мою голову. Этот раз, и только. Напомнишь, если забуду.
Как бы между прочим, Жанки заметил:
– И океан растёт, как наша выдуманная лошадь, которую породили и лелеем.
Шеф вздрогнул, послышав зуммер переговорника, с радостью переключился на телефонный разговор:
– Да, мы закончили. Фронт работ обозначен… Конечно, непременно. – Повернувшись к Клавидису, попросил сходить за болванкой отчёта. Когда тот исчез, пригласил революционера в тупичок, между стеллажами.  – Что я тебе плохого сделал, Жанки, чем насолил?
Воин был готов к такому повороту.
– С того самого дня, как ты открыл дверь в отдел, мы только и латаем бреши, промахи. И все – с твоей подачи.
– Машину угнали до меня.
– Тем более. Чего ради было покрывать предшественника?
– Он очень просил. У него по жизни такие проблемы – не дай Бог.
– Значит, заслужил. Из-за такого попрошайки наша работа свелась к работе участковых милиционеров: «проведена работа, предупрежден, оштрафован, направлен для». Конкретикой давно не пахнет. Самое страшное, все готовы мириться с этим.
– Выходит, не все. Кроме того, каждый надеется, что нарушает правило в последний раз, а дальше уже ничего подобного себе не позволит.
– Ловушка срабатывает всякий раз, поскольку проверена на десятках поколений.
Эша-Лони взял тайм-аут, подчинённого попробовал расположить улыбкой. Разойдись они в эту минуту, как знать, куда бы вывезла кривая. Лимит оправданий, видно, выбран. Жанки выглядел решительным, как никогда.
– Этот случай хорошей проверкой послужил. Не промолчи тогда, сегодня занимались бы непосредственным делом. Кого-то подкупило твоё желание не выносить сор из избы, теперь расплачиваемся вместе. Теоретически – могли давно вернуть Машину, и хорошенечко забыть.
– Хочешь утереть нос. Давай! Звони в колокола!..Сложа руки не сидели. Вспомни, разве я отвлекал на посторонние работы? Во что бы то ни стало, из кожи вон – я не давил. Скрупулёзно собирали данные, следили и помалу отрезали к отступлению пути, исключительно по правилам!
– Этот набор и подвёл. Ты сделал из группы ученых спецназ для кино. Кроме того, породил брожение в умах. Не я один подозреваю, что тебя подослали, чтобы развалить работу. Последние события вынуждают проанализировать каждый шаг.
– Пиши раппорт о переводе, подпишу.
– Перевод не спасёт ни меня, ни отдел. Гоняться за призраками не наш профиль.
– Призраками? Это лучшие роботы, созданные Пятой расой.
– И что? Почему удача на их стороне? Не потому ли, что сами увязли в трясине подлогов? Тут поневоле задумаешься, и твоё руководство так замечательно совпадает по срокам.
– То есть, задания, которые поручаю я…
– Увы, некоторые настолько далеки от науки, что…
Не знаю, стоит ли брать в расчёт, что это воины Хроник; трудно судить о местных обычаях, но Эша-Лони попытался завладеть руками подчиненного, тот своевременно их убрал.
– Тогда я напишу раппорт о переводе. Однако, руководство заинтересуется причинами, и на поверхность всплывёт история с Машиной адмирала. Когда камня на камне не останется, кому будет легче? Тут уж станет не до науки.
– Как знать? Может, это выход. Чтобы задушить змею в логове, не дать расползтись потомству.
Эша-Лони только сейчас обнаружил, что окружён подчинёнными. До него, наконец, дошло, что нарыв созрел.
– Вижу, обстоятельства складываются не в мою пользу. Что ж, кто ещё считает, что мои действия принесли больше вреда, чем пользы? – Не услышав слова смелого, сказал: – Может, создал атмосферу нетерпимости, доносительства, не посчитался с чьим-то мнением?
– Машину надо вернуть, – сказал, как отрезал, Жанки.
– Кто против? Но если она не даётся в руки? – Эша-Лони почувствовал себя уверенней, на губах заиграла улыбка. – Допустим, они примут предложение и пополнят наши ряды? Такой поворот руководство рассматривает положительно. Кроме того, какие-то льготы предоставить, если подумать…
– Они никому не подчиняются, отвыкли. На их месте я не согласился бы.
Вдруг разом набросились на него, припомнили дела давно минуших дней. Обвинений череда девятым валом поднялась. Подчинённым память не подчистишь, иммунитет у всех.
Пока сотрудники отдела разбирали по косточкам шефа, энциклопедист успел обшарить часть документации на столах, помалу перемещаясь в северном направлении. Только на До-До нашёл ссылки, зашифрованные кодом «Профсоюз-5-Р: До-До». Папка, со школьную тетрадь толщиной, имела запорные устройства, каких Зуммеровед отродясь не видывал. Он успел присесть на корточки, стоило посторонним вломиться в лабораторию. То, что посторонние, сомнений нет: о те поры, когда проводится чистка рядов, именно так врываются группы, исполняющие приказ конкретный. Это было похоже на арест. Два охранника застопорились по обе стороны шефа, командир встал к нему, лицо в лицо. Они обменялись кивками и довольно быстро покинули помещение. На оставшихся это обстоятельство произвело сильное впечатление.
– Если что, «Профсоюз» ему зачтётся.
– С таким специалистом следовало поступить иначе. Могли вызвать, а не у нас на глазах.
– Мы-то всего не можем знать.
– Хватит гадать! Поживём – увидим.
Одна энергосберегающая лампа приказала долго жить, прямо у них над головами.
– Интересно, чьё производство?
– Выходит, что нам всем до лампочки?


Зуммеровед прогулочным шагом вернулся к окну, где, всё ещё невидимая для воинов, мерцала переговорная труба. Энциклопедист дунул в неё, обозначив себя, как абонента, подумал: а ведь когда-то люди обходились без технических устройств, на расстояние транслировали передачу мыслей. Способность отмирала от поколения к поколению, и, говорят, благодаря вмешательству древних марсиан, чьи трёхметровые скелеты находят по сей день.
– Алё?
– Ты бахнул лампочку?
– Жарковато стало. Восстановлю перед уходом, не переживай. Какие новости?
– Помоги папку вскрыть. – Зуммеровед уставился на команду.
Воины Хроник собирались покинуть лабораторию. Жанки заботливо уточнил:
– Пойдёшь с нами? Есть свободная койка… Тьфу ты! Койка.
– Раз уж вышло так, здесь нельзя остаться? Хочу посмотреть, как океан встречает Солнышко. И вопрос позвольте, если не устали.
– Только не энциклопедический.
– Нет, что ты. Охрана у вас на катерах ходит?
– По другому к нам не доберёшься.
– Меня смущает время.
Жанки  подошёл к окну, глянул в темень.
– Да, вот такая высота. Ты, должно, видел катер. Пока охрана сумела подойти, пока пришвартовалась. Всё оставшееся время поднимались.
– Пешком?
– Отдельные участки иначе не преодолеть. Маршрут слишком сложен, не имея плана, легче заблудиться. –  Воин оглянулся на своих, его позвали. Он попросил у них минуту, и закончил с роботом: – Этой ночью, скорей всего, тебя назад отправят. Так что Солнышко увидишь не из этих окон. Не ржавей, Зуммеровед. Бог даст, свидимся ещё. 
Энциклопедист проводил команду до дверей, к окну вернулся.
В лаборатории погас свет. Ну, разумеется: «Уходя, гасите». Мало что изменилось с тех пор. Разве сознание, и, кажется, в лучшую сторону.
 – Эй, Алладин! Выходи из лампы.
Минуты две спустя, произнеся магическое заклинание «раз-два-три, ёлочка гори», Никодим спустился сперва на стол, оценил обстановку, затем и на пол:
– Выждал, теперь ясно, ушли.
– Зачем лампу зажёг? Лишнее внимание ни к чему.
– Как бы я спустился? – Берендей хлопнул в ладоши: – «Раз-два-три, лампочка отдохни». – И прибор послушался его, пришельца из другого мира.
– Ты слышал?
– До единого слова. Никогда не думал, что даже шёпот можно слушать, сидя в лампе. Попробуй при случае… Ах, вот что имел ввиду? Тебе предстоит обратный путь, поздравляю.
– Есть ещё одно дельце. Вот эта папка. – Зуммеровед сунул знакомцу предмет, обозначенный нами как школьная тетрадка.
– Я не привык в темноте…
Зуммеровед зажёг фонарь (у роботов его модели размещается подмышкой, слева). Ему пришлось держать руку вровень с головой и освещать проходы, пока берендей осматривал оборудование на столах.
– И ты не хлопай ушами, поглядывай, в какое устройство можно вставить.
– Да я тут всё осмотрел. Ничего подходящего.
– Зачем голову дуришь?
– Вдруг у тебя появится идея.
– Ты этого хочешь? Идея поспать – самая первая, что приходит в голову. Кроме того – это чтобы знал на будущее, пока я считаюсь учеником, ночные смены малолеткам запрещены законодательством, в любой точке Вселенной.
– Это кто у нас малолетка? Борода в пол-аршина!
– И не говори, аномалия. Я её на солнце жгу, в тени держу – лезет, как трава.
– Это от мудрости, не переживай.
– У тебя мудрости ни меньше, но с бедою этой незнаком.
– Как бы не так! Бреюсь. Каждое утро к парикмахеру бегаю.   
Тут только до берендея дошло:
– Ай, молодца. Купил! Чуть было не проглотил. Ой, хитёр. –  Никодим устроился на кресле, руки белые утвердил на подлокотниках.
– Лучше встань. Дурной знак. Оно стоило Эша-Лони места.
– Ты и в приметы веришь? На место ученика кто позарится, – ты, разве?
– Серьёзно? Я б пошёл. С Синдбадским познакомишь. С ним пойду я хоть куда!
– Там, где орудует Синдбадский, нет и в помине гуманитарки. – Тут нашёлся Никодим: – Не успеешь за ним! Организму твоему соль морская ни к чему, скоро в море он выходит, там друзей себе заводит. Есть ещё мечта какая?
– Подари мне попугая. Я ухаживать хочу…
– «Обратитесь-ка к врачу», – будь другой на твоём месте, я б сказал. Своей невесте попку подарить боюсь; там посмотрим, как женюсь.
– Что ж, тогда – вернуться к людям. Мы при них собою будем… Погоди, откуда текст? Разве говорим стихами?
– В папке что?
– Компромат на До-До.
– Эко диво! Я тебе лучше всякой папки расскажу. Если не исчезнешь раньше, слушай.
В одном царстве-государстве жил робот До-До, и была у него жизнь насыщенная и яркая, поскольку в хозяевах у него побывало столько разного народу, что о каждом если сказку сложить, три года читать можно, не поднимая головы. И стал однажды его хозяином генерал… Нет, адмирал. Белоруссия в те годы так мечтала о морях, что каждую лужу готова морем называть. Люди всяко говорят, одни – что лопатами канаву выкопали, до самой границы с Украиной, а там и натекло из моря. Другие  – что метеорит по поверхности планеты чиркнул. Одним словом, пришло в Белоруссию море Чёрное, с водою морскою, с кусочком границы российской. И явился к Приседателю человек настырный, говорит: а поставь-ка меня, отец родной, командующим флотом. Все должности у тебя разобраны, вот и я себе придумал. Будем вместе парады принимать, из пушек палить да уху варить. А зятя моего, говорит, поставим начальником береговой охраны. А второго зятя начальником крепости, которую поставим в порту, для отражения атак неприятельского флота. И говорит ему Приседатель: дескать, свою родню ты трудоустроил, это хорошо. Почему про моих не подумал? – Как не подумал? Кто-то флаги будет поднимать, кто-то салюты отдавать. У морской пехоты ещё нет командира, у подводников. Ты только сразу не отказывай, а посчитай, сколько рабочих мест мы создадим одним махом! И первыми выйдем из кризиса, как только рыба расплодится и подешевеет.
Одним словом, бизнесмены о своём воркуют, рыба о своём, роботы о своём. Как только хозяина утвердили в должности, так и у роботов статус взлетел: им уже были обязаны уступать дорогу и очередь повсеместно. Наш До-До поначалу чувствовал себя неловко: войдёт в мастерскую – очередь ему уступают, войдёт в транспорт – место сидячее. Но со временем привык – научился команды отдавать, потом и покрикивать на нерадивых. Короче, состоялся управленец, пополнил список истеблишмента собственной персоной. Ведь разобраться, кем был до того? Адвокатом, археологом, фальшивомонетчиком, даже ловеласом, – если ты не в курсе, каждый хозяин свою отметину на сознании робота оставляет, чему-то учит специально, чему-то робот учится сам. И вот, из простого пролетария – да в генералы. То есть, в адмиралы. Ленточки, якоря и кинжалы… то есть, кортик. И ещё фуражка с кокардой: «Вооруженные Силы Морской Державы…» – ну, и так понятно. И стали в Белоруссии строить самые длинные в мире корабли…
– Из картошки, что ли?
– Не-ет, самые настоящие, в зелёной краске защитной, другой не нашлось…
– Картон тоже можно покрасить.
– Картон шёл на изготовление псевдоорудий, расставленных по всему побережью, между шезлонгами, аж до границы с Украиной. Знаешь, для чего фальшивые пушки выставляют? 
– Чтобы вражескую авиацию с толку сбить.
– Не-ет… хотя, и это тоже. Просто сельское хозяйство требовало новых площадей, и взлётные полосы постоянно сокращались до тех пор, пока военная авиация не оказалась запертой в ангарах. Тут-то хозяину До-До, генералу, приходит идея построить авианосец для всей наличной авиации. И пошла продукция тракторного завода прямо на причалы, своим ходом, чтобы в порту преобразоваться в надёжную броню, на радость людям. Единственная трудность состояла в том, что выйти какому кораблю на боевое дежурство – значило, выгнать весь наличный флот. Ну, как в кинотеатре: ты сидишь в центре, купил такое место, вдруг тебя приспичило, – скольких зрителей ты потревожишь, пока обретёшь свободу? Вот, так и тут. Но корабли не могли разминуться, как ты в зрительном зале, – это понятно?
– И какова ширина того канала? – не удержался энциклопедист.
– А кто измерял его? Зимой совсем узкий, весной пошире. Это понятие относительное, на него нельзя ссылаться. Кроме того – секретное. Когда очередь дошла до подводных лодок, – вот они, и пошли затруднения. Глубже копать – обмелеет море Чёрное, Гринпис пойдёт войной. Да и лопат подходящих, таких длинных не бывает, только это обстоятельство спасло море Чёрное… Вот у тебя, предположим, человеческая нервная система, – выходит, ты за дело переживаешь больше других. А вырастет совесть – так совсем цены не будет. У Пролазы, как мы знаем, есть человеческий палец на ноге, в хорошую зиму мёрзнет. У шофера вашего, Соискателя, то есть, есть Маша с пишущей машинкой. А у До-До была фуражка. Надо честно сказать, немного великовата, но другой на складе не нашли. Две газеты подкладывал помощник генерала под фуражку и только в этом случае выглядел орлом.
И вот как-то заметил генерал…
– Адмирал, – поправил знакомца энциклопедист.
– Точно, адмирал. Заметил, что форма испачкалась. Он ведь не верил подчинённым, которые так и норовят обмануть, сам лопатой дно моря углубить пробовал. И вот, значит, от ухи пятно или водоросли морские постарались – что-то оставило заметный след и в истории этой, и на белом кителе. Принял в стирку помощник по описи, с подробным описанием оружия и пуговиц, постирал, высушил, отутюжил – и вдруг понимать стал, что с генералом они одного роста, вся разница в объёме живота. Поскольку некоторый опыт у До-До имелся, а газеты продолжали выходить с потрясающей настойчивостью, то этот дефект был легко устраним. Хотя для белого кителя желтая пресса – не лучшее средство, До-До уговорил себя: «Морковь будет ещё хуже». Оделся и вышел из ворот… Ты ничего не ощущаешь? Не тащат обратно?
– Нет пока.
– Если я усну на ходу, ты уж постарайся, дослушай историю до конца. Что-то я притомился нынче. И вот До-До обнаружил новую сферу деятельности: пока хозяин спит… – Никодим сладко зевнул, – кто-то должен командовать вверенным имуществом. Повадился сердешный в порт похаживать да боевую тревогу объявлять. Этого генерала скоро научились ждать каждую ночь. Самое главное, что постоянные учения только укрепляли боевой дух и матросскую речь, что находило отражение не только в бортовых журналах. Я слухам не особенно верю, но ходил один. Будто килера нанимали, будто стреляли и будто попадали. Наш До-До и сам мог попасть, если очень надо. Он и попал. На глаза самого Приседателя. И что? Сразу разжаловали, до пролетария, куда уж дальше? Свалили на него пропажу моря Чёрного. Я так до сих пор не разобрался, кому оно мешало. Слишком чёрное, не нравится цвет? Так возьмите и постирайте. Погоревал До-До малость да вернулся к фальшивомонетчику, у которого провёл далеко не худшие недели. Вернулся, а там место уже занято, настоящих художников выписал себе хозяин. Осерчав, пошёл и сдал его властям, говоря: совесть замучила, против народных денег я больше не ходок. Потом До-До вырос в профсоюзного лидера, да такого, что до сих пор протоколы собраний, признанных летописцами, до сих пор под копирку переписывают.
Слушай, Зуммеровед, я устал. Не зовут ещё?
– Нет пока.
– Трудно о До-До говорить в общих чертах. А давай я тебе при следующей встрече дорасскажу!
– Ладно, Никодим, отдыхай. И расскажи про Пролазу. Я посижу рядышком,  поохраняю.
– Тут тоже не скажешь в двух словах, начинай считать. Итак… Как ни странно, но жулики тоже приобщились к достижениям прогресса, даже внесли свою лепту. Сорок восемь банков легли под напором интеллекта Пролазы. Взяв за правило не повторяться, наш знакомый сам выставлял условия альянсу, каким банком стоит заняться, а какой лучше не трогать. Они и поверили. Сорок восемь охранных систем, космические технологии, – иной спутник устраивал настоящий допрос «ночному директору банка», которому вдруг понадобилось снять всю наличность. Отпечатки пальцев, сетчатка глаз, даже родинка за правым ухом, – всё сходится, и тогда спутник начинает интересоваться подробностями детства. Пролаза сдавал экзамен за экзаменом и уверенно тянул на «золотую медаль», кабы такая вручалась за сорок восемь удачных попыток ограбления подряд. Не сообразили банкиры. А вот то, о чём тебе никто не поведает, кроме нас с учителем. Сорок девятый банк выстоял, мало того – запер парня в главном сейфе и пустил газ. Парень притворился погибшим, специальный захват переместил тело в контейнер для утреннего опознания. Но утром контейнер оказался пуст. Вот, пожалуй, и всё о похождениях нашего знакомца. Однако, есть у него странная способность, в которой мы до сих пор не разобрались. Всё, извини. Я сплю…
– Как поживает твоя подзорная труба?
– Не болеет, и Слава Богу…
Зуммеровед погладил по волосам берендея, уловил фазу настоящего сна да отправился на обход. Он очень надеялся найти аппарат с приёмным отверстием, куда влезет папка. К слову, подобных папок попалось ему на глаза около сотни, значит, он на верном пути. Добравшись до южной стены, он наткнулся на сложенный экран, практически готовый к транспортировке. Видимо, ему забыли напомнить, чтобы забрал ранец. А поскольку парень он не глупый, приладил энциклопедист ремешки под себя, вскинул на плечо отбитый в законодательном порядке трофей.
Именно здесь, за последним столом, он и отыскал чудо-устройство, куда папка подходила точно по размерам. Вставил тетрадку в гнездо, нашёл на панели кнопку. Раз само устройство не способно распаковать, распознать и прочесть информацию, надо ему помочь…
Запели двигатели, папка уехала внутрь, и через секунду послышался звук, напоминающий любимое занятие мышей. Но аппарат работал в странном режиме. Съев около половины, он высветил надпись: «Продолжить?» Одна кнопка на два ответа – «да» и «нет». То есть, доедать или оставить на завтра? «К» добавить – выйдет «завтрак». Значит, усовершенствовали, вторую кнопку убрали, чтобы исключить противоречивость команд. Интересно, что думает младший брат?
«500500».
А если подумать?
«501499».
– Молодчина! Ты сегодня превзошёл самого себя. Нажимаем ещё разок, контрольный, – пояснил Зуммеровед специально для тех, кто не спит. И из аппарата выскочила копия папки, уменьшенная в два раза. – А ещё разок?..
Выскочила точно такая папка и после пятого нажатия. Зуммеровед присмотрелся к кнопке и приказал: «Довольно». Нажал в шестой раз, – окно ответило молчанием. «Так-то оно лучше». – Он оценил приобретение, оставил себе одну копию, лишние запихал в гнездо.
– Съешь их, без остатка!
На сей раз, как на временную работу, аппарат нанял крыс, – судя по производительности, никто другой не справится с таким объёмом. Перед последним рывком, измельчитель обдал заказчика струёй пыли. Энциклопедист перетёр пальцами останки, изумился качеству помола. Условно говоря, по нему можно судить о достижениях данной цивилизации. Следов не сыщешь.
Откуда знать энциклопедисту, что устройство это служит для размножения и рассылки почты? Никодим – тот знает. Видимо, знает, ведь не прибег к услугам аппарата. Так-так, одну минуту… Кощею Бессмертному один экземпляр пошёл, второй и третий – Пролазе и Соискателю, а вот четвёртый. Что-то там не так: будет он кружить по ведомствам почтовым, пока не отыщет… ну, например, бабушку До-До или просто однофамильца.  Слов нет: остаётся только шляпу снять и поклониться изобретателю данного аппарата.
– Ну-с, я готов, – обозначил себя Зуммеровед, замер у окна. Возможно, рассчитывал на прибытие катера либо летающей тарелки. Он с тревогой вглядывался в кисель ночи. Ни единой звёздочки, лишь лычки свай из тех, что ближе. Мел, видимо, добавляют в раствор, иначе не различил бы.
– Я готов, неужели не слышали? – повторил он более настойчиво.
В окно ударил ветер с брызгами. Мелкие струи исказили картинку – и началось!  В кирпичной кладке, между двух окон, проход образовался –  ни стен, ни свода, зато туманом закурчавилась дорожка с голубой подсветкой. Стоило ступить протекторами на неё, как она поплыла под уклон. Для лыжника неплохая новость. Тем, кто спит, уж всё равно.
Струи воздуха, набирая скорость, понеслись навстречу, приобретая вид стеклянных стенок. Миленькая стюардесса, с её улыбкой и меню, здесь пригодилась бы. Однако, конфиденциальность происходящего как бы подразумевала отсутствие свидетелей. Состояние полузабытья вдруг овладело нашим парнем, и явь принимала двусмысленные очертания пассажирского вагона, постукивание колёс на стыках – всё, как наяву. Некий старец поднял руку, как бы голосуя. Скорый бег замедлил, из окна выглянул Зуммеровед: «Чего тебе надобно, старче?» – «У меня есть всё, а вот тебе пригодится. Пусть же всё, что отняли незаконно, к тебе вернётся, я требую! Требую! Требую!» – Старец неумело маскировал члены под одеждами древнего фасона; сквозь прорехи сияли полированные колени, локти… Святые на дороге не валяются, они героев пожидают.
Зуммеровед машинально отряхнулся. У него появилось ощущение, точно ведром воды окатили. Он глаза протёр, голову ощупал. Короткого замыкания не случилось, слава святому Роберту. Старик исчез, стеклянный короб вновь помчал навстречу…


До места назначения, можно сказать, добрался без опасных приключений. Та дурочка, что вцепилась в ранец с экраном, повизгивая, болталась сзади. Лишь раз, охрипшим голосом спросила:  «А нельзя ль потише? Не дрова везёшь».
Зуммеровед головой повёл небрежно, как бы намекая: вот прицепилась. И правда, разве виноват он, что маршрут пролегал через деревню, где затевали свадьбу. Невеста с недовольной рожей в сторону жениха не тужилась взглянуть; там и правда, не на что. Сморчок с тяжёлым кошёльком.
Разговор в пути состоял из пары фраз.
«Ещё одно слово – сброшу».
«Ради Бога, только не это!»
Энциклопедист мечтал сейчас, чтобы силы, ответственные за перемещение субъекта, не обнаружили перегрузки. Все эти контролирующие органы подбирают всегда самый неподходящий момент. Однако, на сей раз пронесло, и дорожка оборвалась в центре повреждённого Банка. Пассажирка автоматически цеплялась за лямки ранца. В этом буреломе неуютно без опоры, да к тому ж в потёмках.
– Приехали, красавица.
 – Сколько с меня?
– Ты скажи хотя бы, как тебя зовут.
–  Шаура. Меня здесь знают все.
–  Повезло же тебе. Шаура, где-то я уже слышал имя.    
– Я работаю секретарем у исполняющего обязанности султана.
– Там, на свадьбе как оказалась?
– Поехала бабушку навестить. Меня и подхватили, как товар расходный. Оказывается, невесты местные все поразбежались, жених сказал – сегодня, или никогда.
– Бабушка, говоришь. Не До-До её фамилия, случайно?
– Слышать не могу это имя. От него голова трещит.
Энциклопедист быстренько нарисовал себе картину, чем команда занималась, пока он с похитителями разбирался. В первую очередь соискатели обозначились у Кощея, потом… водитель перегнал Машу в надёжное местечко, где полирует пылью парадные бока. Пролаза с До-До отправились по базарам, чтобы сориентироваться в ценах. Но гвоздь сезона – конечно же, сам Бессмертный. Личность вышла в новое воплощение, и вполне естественно, наши познания покажутся ущербными ему, он готовится подтянуть нас по всем предметам. Сеанс одновременной терапии, паломники… Стоп! Исполняющий обязанности султана, – это то, что надо: кто запретит опыты проводить, изобретения других оценивать и воплощать? И Карту Времени принесут однажды. Собственно, все линии сошлись в одну косу… И коса у Шауры на загляденье просто… С каких это пор тебя стали интересовать волосы?.. Да нет, просто к слову пришлось…


При слабом свете фонаря, они из Банка вышли, преодолев нагромождения из стропил. Единственный уличный фонарь выдал заготовку преступления. Две подозрительные коровы были оставлены хозяином прямо у стены здания, привязаны к перилам парадного крыльца. Не похоже, что они – это первый вклад в нарождающееся предприятие под проценты.
– Снова те же самые коровы, – меланхолично заметил энциклопедист.
– Где ты видел их? – испуганно прижалась к незнакомцу сбежавшая невеста.
– Не важно. – Он выключил фонарь, оказалось, аккумулятор нуждается в срочной подзарядке. – Точно не скажу, но если утром их узнаю… а я узнаю, то я не знаю! Выкуплю и пущу на котлеты. Хотя я не сторонник кровопролития, но меня вынудят сделать это. – Оглядевшись по сторонам, обратился к Шауре: – Переночевать пустишь?
– Я твоя должница, располагай мною и моим жильём. Могу разделить с тобой постель.
– Нет, это уже слишком.
– Как знаешь. Только не подумай, что я…
– Я так не думаю. Всё нормально, веди.    
 Шаура привела в дом среднего достатка, где снимала комнату с окнами на восток. Это студенты любят комнаты с окнами на запад, едва избавятся от родительского глаза. Никого из жильцов, словно отправились грабить банк вместе.
– Жарко, все спят на крыше.
– И я туда, если не возражаешь.
– Распугаешь! Давай я тебя накормлю…
–  Не голоден.
Теперь у девушки возникли подозрения:
– Ты говоришь прямо как железный. После такого путешествия…
– Я и есть железный. Примерно наполовину. В доме найдётся немного масла?
Тут она припомнила слова шефа: «Можешь доверять им, просто железные ребята, настолько надёжные».
– Масло? Пойду, посмотрю.
Примерно через час, очистившись от грязи и умастив тело маслом, Зуммеровед сидел на кровати, в ногах красавицы.
– Я только сейчас поняла, как испугалась тех коров. Рогатые – просто ужас! Стояли рядом, как один дракон. Ой, мне страшно. Ляг рядом.
Зуммеровед редко кому отказывал в просьбе; к тому же, задачка приглянулась: могут ли две коровы по массе сравниться с драконом?


Утром, очнувшись от мычания скотины, Шаура совсем чуть-чуть понежилась в постели, проверила своё богатство и поняла, что её спаситель оказался честным малым. Заправила лежанку и отправилась с кувшином за водой. Из импровизированной горки бойкий ручеёк фонтаном бил; пришла такая мода строить горки из привозных камней. Здесь припомнила дивный сон – будто поехала навестить бабушку, и там её едва не выдали замуж. Настолько быстро и ловко была спланирована свадьба, что она не успевала возражать. Её уже привели к местному старосте, который должен был союз скрепить и засвидетельствовать полноправный, как ветер налетел – точнее, рыцарь некий, точно ветер, и выхватил её прямо из лап жениха… потом они оказались в одной постели и жаркие объятия не разнимали до утра.
Она глубоко вздохнула, слезу промокашкою смахнула да наклонилась над корытцем, как над зеркалом. Таких счастливых глаз у себя прежде не видала; всем пощекотала нервы и вышла невредимой. Вот бы ещё разок в незнакомые места вырваться и оторваться, повторить незабываемый успех средь незнакомцев, чтоб купцы и банкиры наперегонки открывали кошельки, наспех раздавали обещания и комплименты…
Приведя себя в порядок, Шаура тронулась на службу. На фоне тех дворцов, как отвратительно бедны кварталы, ни одного приличного лица. Погода – и та для трудящихся…
Долгим ли путём, коротким, добралась до знакомой улицы она, стоптав праздничные каблуки до величины повседневных, осыпались пудра и лак; к финишу приобрела привычный, вполне работоспособный вид. Вместо охранников знакомых, торчали пришлые, с повадками шпионов. До-До всё норовил поцеловать ей руку, второй, по имени Пролаза, хотел подол её свадебного наряда поддержать, пока она по лестницам восходила…


– Чего? – До-До как будто испугался. – Чтоб я кому-то руки целовал? Что ты лепишь, сказочник?! Ха-ха, глянь на Пролазу! Его вогнал в несмываемую краску, – тот самый палец на ноге, клянусь, должен покраснеть!


Ладно, на этот раз не вышло. Где вы, настоящие романтики, ау!!
Хорошо же, спустимся на землю. Что за блажь?..
Шаура молча проскользнула между стражей, в офис поднялась. В кресле развалился тот верзила… этот бесчувственный До-До. Своему матросу он вливание делал, литров на тридцать, месячную норму – теоретическим шприцом. 
– Прозевал матрос, мы без цветов опять, на кого можно положиться? Ах, мадам, доброго утра. В городе ползут слухи, гость засел у шефа. Вы там передайте… Скажите, мы его очень…
– Любим, – вырвалось у Пролазы.
Ей понравилось, что без её дозволения они не посмели сигнализацию офиса тревожить. Шаура толкнула дверь и поняла всё сразу, оглянулась:
– Они на крыше.
– Как нам пройти на крышу? – подхватился До-До.
– Только через мой… как это? Через моё тело, – Шаура разозлилась, что не смогла воспроизвести фразу в точности. Она создана для любви, не для запоминания изысков речи. 
– Мы подождём на улице. Пойдём, матрос. Стоит по ошибке напялить свадебное платье, женихи тут как тут, как пчёлы на арбуз. Неудачный каламбур. – За дверьми До-До поставил конкретную задачу: – Вот скажи мне, матрос, что ты знаешь о Великом почине? Мотай на ус. Великий почин не выдержали стропила, а нас с тобой просто обязаны. Представляешь, как обрадуется стража, когда предложим размять косточки?
– Уверен?
– Не будь я руководителем. Сейчас поставим лестницу такую, все ахнут. – Спустившись на первый этаж, До-До с воплем набросился на стражу: – Сонные мухи. Запомните этот день, который подарил вам меня! Вы же лучшие воины страны… э… города, почему не принять участие в благоустройстве? Построим величественное сооружение, заодно приведём территорию в порядок. Итак, берём молотки и гвозди, за мной – шагом арш!
Конечно, кабы состоялся чемпионат Вселенной по маршировке, одно из призовых мест досталось бы нашему герою. Приблизившись к цели настолько, что рукой можно достать до досок и брусьев, руководитель экспедиции нашёл в своём подчинении лишь Пролазу.
– Где остальные? – спросил он шёпотом.
– Наверное, пойдут покупать молотки и гвозди, как найдут по кошёльку. И не раньше, чем сдадут пост. А я здесь свой займу. – Поймав в очах у руководства вопрос горячий, Пролаза забежал вперёд: – Видишь ли, как только ты вынесешь отсюда первую деревяшку, за оставшимися можешь не приходить. Растащат. Людям только покажи пример, они начнут дровами топить печи и камины.
Пока торговались, кому на посту стоять, кому бруски таскать, солнышку лишь шаг до полудня осталось сделать. За этот час лестница была доставлена, вознеслась метров на двадцать выше нужной крыши. Внизу поставив двух бездельников,  До-До поднялся на четырнадцать ступенек, глянул вниз:
– Матрос! Не отставать!
– Боюсь, двоих не выдержит она. Давай по одному.
Вокруг невероятной лестницы помалу собралась толпа, средь зрителей нами замечены Зуммеровед, Шаура, Кощей Бессмертный.
– Что его туда погнало?
Пролаза отвечал:
– В газете вычитал, на деревянной лестнице аккумулятор заряжается в два раза быстрее. 
– А честно?
– Поспорили, что пробу с облака представит на анализ.
– Мы уходим, – предупредил Кощей Бессмертный, – развлекайтесь.


Когда До-До протекторами твёрдо встал на землю, вокруг не было никого, кроме Пролазы. Лестница сама, без посторонней помощи стояла.
– В чём дело, матрос?
– Таков закон природы здешней. Я сам не ведал.
– Куда подевались остальные?
– Кажется, внеочередной готовят съезд, помещение не могут снять.
– За мной, матрос!


Чтобы не портить посторонних глаз, они собрались в помещении Банка. Сюда же периодически являлся Соискатель, изобретя свой график, как и способы защиты. Сначала из песка показывается перископ, обшарит каждого с головы до ног, после исчезает. Затем под крышей появляется чайник с кипятком, прицельно струи пустит, чтобы плоть шпионская, земная выдала себя. Потом… впрочем, довольно. Нам достаточно того, что водитель убеждался в правдивости картинки, и являлся вскоре сам. Зуммероведу в первую минуту показалось, товарищ поседел. Машина выглядела также, разве блеск пропал: цвет «хаки» ей к лицу. 
Кощей Бессмертный заседание открыл.
– Рад снова видеть в добром здравии, водителя осталось перевести на осёдлый образ жизни. Присоединяйся к нам, отличная новость есть для тебя. Поясняю: Зуммеровед отстоял в законодательном порядке право собственности на Машину. Теперь они не тронут. Был компромат на До-До, – и его изъял энциклопедист. – Юный Кощей предъявил товарищам копию папки, напоминающей пенал. – Пришла ночною почтой. Признаться, о существовании такой услуги я не подозревал. А об остальном – предлагаю по порядку. Итак, вернёмся в дальние по времени края. Вы стали забываться. Пункт «99-три-ха-ха», например. «При виде человека, первой обязанностью робота является обязанность трансформировать собственный рост до роста человека, с которым сошлись,  минус четырнадцать дюймов»…
До-До припомнил предсказание, озвученное Пролазою недавно, и теперь юноша дословно произнёс те самые слова. Следовательно, у матроса дар. На четыре секунды, дескать, может заглянуть вперёд. Набежало с той беседы, поскромничал матрос.
– Получив свободу, – продолжал Бессмертный, – каждый из нас проходил свои университеты. Кто-то в траурном бизнесе начинал. Кто-то присоединился позже к группам отпевания усопших, к командам пышных церемоний, к группе причитающих на похоронах либо к командам погребальным. Каждый находил нишу, чтобы зацепиться на первых порах, подсобрать капитал да вложить в стоящее дело. Трое из четверых прогорали сразу, таковы условия рынка. Тем не менее, поднялись все, нашли себя. Соискателю удалось невероятным чудом раздобыть Машину, Пролаза банки щёлкал, как орехи. Ты не помнишь, что с сорок девятым получилось?
– Кое-что. Но честно, стараюсь выбросить из головы. – Пролаза ожидал, что его начнут клеймить. Успокоился не сразу, пока сообразил: за каждым тянутся хвосты, которые оратору на ощупь не даются. – Был чисто спортивный интерес: сумею ли?
– И добычи не касался, знаем. – Бессмертный приставил к уху известный нам пенал, полученный ночною почтой. Встряхнул, приставил снова. – И вот, раздобыв схемы, собрался на сорок девятый, на место прибыл. У банка на лужайке паслись коровы. Пара ничем не привлекательных травоядных, без пастуха.
– Не может быть! – воскликнул энциклопедист. – Друзья мои! И вчера… Прошлой ночью, у крыльца стояла пара!
Телескопическим пальцем До-До немедленно вывел на песке: «22 раза». Вслух сказал:
–  Я первый твой свидетель! Скажи, матрос, ещё там, в воронке.
Пролаза  промолчал.
– Потом товарищ наш отходил с собаками два сезона, на охрану государственной границы. Очень сложно устроиться туда, н почему-то бросил.
– Стал понимать язык животных. Вдруг, в одночасье.
– Так уж и стал?
– Они между собой общаются постоянно, касаются друг друга, обнюхают и спереди, и сзади. Я спросил себя: о чем они могут говорить перед выходом на маршрут? И тут – бах! Вот как мы с вами: «До каких пор будем этого козла обслуживать? Не бросить ли нам всё да податься на вольные хлеба?» – выдал Рекс. И Бой, этот умница, каких поискать, ответил: «Народу мы служим, не какому-то мерзавцу. Подобные ему приходят и уходят, люди остаются».
Такое сообщение никого не оставит равнодушными, и председатель повёл собрание одному ему известным путём.
– Теперь новость для Зуммероведа. Эша-Лони не просто арестован, не повесили его, а в должности подняли. У них рядов зачистка проводилась, изводили плесень из отделов. Был подослан Эша-Лони, чтобы выявить, сколько отдел готов терпеть приписки, склонял ко лжи, исключительными обстоятельствами прикрываясь. Спровоцировал воинов на окончательный протест, – теперь никто не станет липовых отчётов создавать. Жанки отдел возглавил. Далее. То есть, окунёмся в прошлое, когда мы все служили. Тяготился Зуммеровед у вора – директора, по тем временам. Недоплачивал рабочим, плодил недовольство, сам ссылался на волокиту с банками и должниками. Наш герой разработал схему: иногда сам, иногда через подставных лиц, деньги семьям возвращал. Как это было? Хозяин вызывает, с наличными вручает сумку. Слуга домой приносит, подходит к сейфу прямиком и договаривается о размещении денег под проценты. Материнка сейфа сильно устарела, этим и воспользовался Зуммеровед. Изымал понемногу, переводил в продукты. Рисковать он права не имел, поэтому придумал игры. Является в семью с ящиком фруктов, с пакетом мяса, рыбы и крупы. «По итогам лотереи выигрыш выпал на ваш адрес. Это неважно, что не участвовали в нашей игре, итог подводит скрытая от посторонних глаз рулетка. Единственное условие – чтобы особо не распространялись. В кризис завистников нажить так просто».
– Спеши делать добро им, они тебя же и подставят, – До-До не удержался от комментария, что не удивительно для нас.
– Вот такой он у нас, почти Робин Гуд. – Бессмертный будто не заметил, продолжал. – О его проделках хозяин узнал через двенадцать лет, – люди не умеют языки за зубами держать, проговорился кто-то. Нервишки не пошаливали, коллега? Почти стопроцентная система обязана была б проявить себя.
– Кажется, обошлось. – Зуммеровед перевёл взгляд на До-До: судя по всему, разбор полётов до него добрался. Из каких-то побуждений задал он вопрос: – Есть ли сведения по летающей тарелке? Я к тому, что камни нас заставили вернуть, а тут действующий Приседатель.
– Разве к этому эпизоду мы отношение имеем? – Юный Кощей подождал реакции.
– Нет, конечно! Так распорядился Берендей, – отвечал Пролаза.
– Снимается вопрос?
– Просто любопытно, – был готов энциклопедист смириться .
Бессмертный вновь потряс над ухом почтовую посылку. Неужели кто-то говорит там, отвечает на вопросы?
– На последний час информация такова. Как и следовало ожидать, приседатель Лукошко обстановку изучил, втёрся в доверие к экипажу и в один прекрасный день предложил провести перевыборы командира корабля. Берендеи предусмотрели вариации на заданную тему. Знаете, есть определённые правила, когда выпускаешь рыбу погулять. Одну минуту. – Вновь встряхнул контейнер с новостями. – Точно, так и было. Экипаж согласие дал, при одном условии, что выборы будут проходить каждый день. То есть, с утра – агитация, час полного молчания, два часа для досрочного голосования, а в 17.00 по бортовому времени – основное. В 22.00. урна вскрывается, до полуночи подсчёт голосов идёт. Имя нового командира объявляют по селектору в 03.00. И, кажется, такое положение всех устраивает до сих пор, особенно вашего знакомого. По последним данным, он мечтает приземлиться на родине и взять на борт десяток подлинных оппозиционеров, поскольку на месте, как ни старался, не удаётся хоть какое-то подобие создать. Говорит – они такие вялые, соглашаются сразу и со всем, даже с явной глупостью. Ему нужны зубастые, чтобы и с матерком, и с ветерком, чтобы горло драли по-настоящему, чтобы жарко выступали по ящику. Хочется отметить, редко кому удаётся найти любимое дело и заниматься им до последнего вздоха. Мы можем только порадоваться за него.
А теперь… позвольте сделать перерыв. Голосовые связки, поди, не казённые.


Делегаты съезда высыпали под палящие лучи ярила. Солнечные батареи набросились на даровую энергию с такой силой, что солнышко вышло на режим максимальной отдачи.
– Одно на все миры, вот что удивительно, – заметил До-До. –  У меня идея родилась. Чтобы попасть в соседнее измерение, достаточно подлететь к Солнцу, а там выбирай тоннель и спускайся, как в колодец. Думается, оттуда все миры выглядят как школьная тетрадка.
– В клетку или в линейку?
– Нет, в шестигранные соты. Вся сфера состоит из шестигранников, и эффект потрясающий: самый последний сорняк и первый мерзавец без затруднений получают свою долю. Бедный и богатый, руководитель и простой матрос. Подсказка приходит на ум: это несправедливо. Зачем согревать дармоедов? Но Солнце не выбирает. Как Бог людей, Оно любит без разбора. А ещё стал замечать, от безделия мы тупеем, братцы. Пора дело присмотреть да надавать пинков тому, кто мнит себя пупом Земли. Я бы и сложил полномочия охотно, но что-то подсказывает, ещё не время.
Соискатель выглянул на крыльцо. Скорее, по привычке, устроился напротив входных дверей, чтобы наблюдать пространство вокруг Маши. Солнышко и ему привет послало. Кроме основного комплекта солнечных батарей, запасной он разместил на песочке. Удобно, согласитесь: как портативный, вспомогательный желудок; забросил в борщ его, с основным отправился на рыбалку, на два дня. Вернулся  –  комплекты поменял местами.
До-До всё чаще ловил взгляды Кощея, про себя гадал: что на него накопал Бессмертный?
 Свой пенал энциклопедист изредка потряхивал и тоже прикладывался ухом.  Видимо, как часы с автоподзаводом, следовало ещё долго и основательно трясти.
До-До не утерпел:
 – Может, пора? Я что-то изнемогаю от ожидания. Давайте, врежьте мне, чтоб запомнилось денька на два.


В тени держалась та рабочая прохлада, которую приемлют материнки. Прежние места свои занимали делегаты. Председательствующий оценил, есть ли кворум.
 – Итак, продолжим. Маленькая справка. Раньше до меня доходили отголоски слухов, теперь сам понимаю: на родину всем хочется до зарезу. Хоть на часок. Я боялся, это чувство будет недоступно нам, – ошибался. Что изменилось, определению не поддаётся, но понятие родины иначе зазвучало. Нет ничего милее нив родных. И дым котельной, и пенье жаворонка, и скандал соседей. Прошлую ночь приснился аист, принёс он в клюве визы: нам вроде предоставили возможность внести отдельные поправки. Вышло и на самом деле. Этим утром нарочный служебную доставил телеграмму: в прошлое откроют группе коридор, осталось цели уточнить, и можно отправляться.  – Бессмертный вновь встряхнул пенал, прикладывался ухом. – Теперь твоя очередь, До-До. Может, вспомнишь сам. Та же ойкумена, народные волнения… Нет? «Профсоюз»... Вижу, не помогает ключевое слово. Хорошо, тогда напомню. В памяти у каждого отложились те события, архив не нужно лишний раз тревожить. Нас, как людей, раскачивали силы, которым на руку гнев масс, погромы и пожары. Любое крайнее течение, интриги, создание патологически безответственных партий – всё сгодится, лишь бы расколоть орех и выесть сердцевину. С разрозненными группами и одиночками, как известно, разговор короткий. Скитался переулками наш До-До, случайными заработками перебивался, едва сводил концы с концами. Дошло до того, что родные органы готов был с молотка пустить. Скупщики выжидали, сбивали цену, уже и покупателей присматривали, вдруг озарение на него нашло: «Все беды ваши от количества хозяев. Их подсократить число, и роботы увидят свет в конце тоннеля». Материнка у До-До необыкновенно хороша, справляется с задачами, какие по плечу не каждому слуге. В такие дни, когда раскручена по максимальной, она вбирает мелочь всякую не хуже пылесоса. Мы бы с вами и внимания не обратили на крышку от бутылки, но не он. В различных акциях, если бизнес не зарвался, около 80% призов невостребованными остаются. Главная причина – майка, шапочка не стоили цены проезда и времени, чтобы в обе стороны слетать. У До-До талант поисковика открылся: призовые пробки, крышки он на расстоянии распознавал. И поднялся, как говорят, над суетой. Только за один квартал очистил залежи призов, которые собирались запустить по второму кругу. У зоркого пролетария завелись деньжата, потратить их с умом ума достало. Подробности опустим, я подведу вас к той черте, откуда он стал известен повсеместно, а имя стало синонимом успеха. На него выходят члены организации, которая конечной целью истребление хозяйского сословия на корню имела. Они умело повели себя – так фантастически бездарно, что ему пришлось движение возглавить, то есть, Комитет Программного Спасения Себя. Людей живейшие примеры ничему не научили. Мы с горечью должны признать, только личный опыт чего-то стоит. У людей есть знаменитая система перевоплощений, они переносят опыт из жизни в жизнь, через этот механизм становятся мудрее. Большинству хозяев всё-таки удалось выскочить из Колеса Сансары, свободу получили, чтобы среди невежд разномастных не рождаться впредь. Встречался с несколькими из них, спрашиваю – не хочется на Землю? Может, из потомков помощь требуется кому. И что услышал? «Да ни за какие деньги!»  По их словам, это равносильно поменять директорское кресло на станок или метлу.
Возвращаемся к До-До. Его сила проявилась в создании лозунгов, которые выходили за рамки обычных представлений. Эмансипация выдохлась, обществу нужны были срочные вливания. И нашёлся достойный лидер, сумевший наполнить пустующий сосуд. На Луне создаётся агромегаполис, по примеру лучших хозяйств прошлого, то есть СНГ, и за довольно короткое время население планеты убыло вдвое. Запомнились отдельные кричалки – например: «Баба с возу – Луне веселей», «Столица эманси – Луна». Источники говорят, что последних женщин боевики Комитета против воли сажали на одноразовые катера и выталкивали за дверь. То есть, в космос, примерно в направлении естественного спутника. Половина поставленной задачи получилась как бы выполненной. Самое интересное, что впечатляющие результаты иногда вынуждают переосмысливать деятелей, как было однажды: «А туда ли мы повернули реки?» К великому счастью, это случилось не у нас. Я побывал в краях неблизких, где каждой фантазии найдётся место. Что ни подумаешь – воочию предстанет, особенно легко даются вещи материального порядка. Правда, и там существуют ограничения: больше, чем вместить сознание способно, никому не получить. Как мы знаем, образование у хозяев наших, мягко говоря, не блистало. Теософия как бы набирала обороты, способствовала просвещению умов, но снова некий лидер всё запретил именным указом. Невеждами проще управлять, это известно. Иначе сам бери лопату, вот и все объяснения. Но снова возвращаемся к коллеге.
В первый день народных выступлений, которые готовились в условиях максимальной конспирации, к зданию горсовета были стянуты силы правопорядка. С некоторым опозданием оцепили кладезь мудрого руководства, впрочем, им не мешали, поскольку силы изначально были неравны. Именно здесь и сейчас происходит вмешательство воинов Хроник. Сам процесс вмешательства остался под покровом профессиональной тайны, могу лишь осветить результат воздействия. По-моему, это связано с фиолетовыми лучами, ими была пронизана вся площадь. Роботы расходились как потерянные, милиция тоже разбрелась, не ведая, куда и зачем. Ровно через сутки жизнь в Городе возобновилась, и роботы занялись привычными делами. Через две недели или позже, До-До отправился на терминал № 220.


Делегаты оживились, как если бы к  накрытому столу позвали. У всякой речи есть начало и конец, куда важнее содержание. И наступил черёд вопросов.
– Скажи на милость, сколько весишь ты, Бессмертный? – Соискатель прежде не был замечен в дебатах, редко ввязывается в споры, говорит по существу.
Бросив мимолетный взгляд на До-До, юный Кощей ответил:
– Был до недавнего времени около сорока пяти. Поправился на посту султанском. Но вес для Машины Времени решающего значения не имеет, я говорю о нашей модели. Она способна взять на борт вдвое больше, потому-то воины и хотели заполучить обратно. Кроме того, на ней ходил их знаменитый генерал или адмирал. Просто, как память о его заслугах.
– Тогда давайте о коровах поговорим. Это уже точно не совпадения, когда чуть не повсеместно попадаются они.
– Это настоящее преследование, – Зуммероведа поддержал  До-До.
Бессмертный вновь потревожил свой пенал. Ещё разок, ещё, ещё!
Затем отложил его, развёл руками:
– Пока ответа не дают. Не время знать.
– Может, сдохли батарейки? У меня есть запасной комплект. – До-До дотянулся до пенала, стал изучать устройство. Для приличия встряхнул.
Радужных шариков струя ударила его по лицу.
– Хотелось бы знать, что сам Кощей в мире Пятой расы ищет.
Все повернули головы к водителю. Да как посмел рядовой водитель главного регулировщика потревожить?..  Однако, если ответит, всем будет интересно.
Кощей из кармана достаёт газету, разворачивает величаво.
– Иногда в районной газете можно найти ответы на любой вопрос. Просто пальцем ткнуть… читаем: «Если муж умер раньше жены, значит, не за того вышла».  Не попал, однако, – говорит  Бессмертный, – попробуем ещё… читаем: «Если жена спит справа, муж храпит очень громко». Или вот: «Если ночью жена одела тапочки мужа и прошла в них не менее двенадцати шагов…»  – Кто подсунул газету? Откуда, из каких краев?
– Шаура, нет? Она сегодня опоздала. – До-До отважно пальцы загибать пошёл: – Шофёр заметал следы, исключительно был занят. Мы с матросом… у нас с тобой алиби, Пролаза?
– Где-то было.
– Мы отпадаем, точно. Остались двое: сам Бессмертный и, собственно, энциклопедист. – До-До подсел к юному Кощею: – Точно не ты? Может, подзабыл?
– Исключено.
– Что ж, поздравляю. Следствие работу завершило. Энциклопедист, пока перемещался, создал турбулентную трубу. В неё-то и засосало образчик жёлтой прессы. Теперь вопросом зададимся: кому это нужно?
Бессмертный разглядел число:
– Да ей уже две недели.
– Зуммеровед, где ты был две недели назад? – После того, как подозреваемый не издал ни звука, последовало уточнение: – Как мы заметили, простой вопрос поставил в затруднение. Следовательно, нам есть, что скрывать. Чистосердечное признание чаще вредит…
 – Уймись, До-До. Говоришь, тупеем от безделия? Ты отчасти прав. Но разве можно притеснять своих, обвинение лепить?
– Кто лепит? Я ничего пока не предъявил. У меня свидетели…
– Расслабься. Для кипучей деятельности твоей подыщем фронт работ. Совместно переходим к новой фазе, здесь наши возможности исчерпаны.
– Почему? Триста шестьдесят дней в году сплошное солнце! – послышался голос рядом, буквально за стеной.
К выходу рванули До-До с энциклопедистом. Чуть задержались, пока нагромождения преодолели. В конце улицы заметили убегающего горожанина с парой коров, вот они свернули в первый переулок, из виду пропали.
– От нас тут пользы никакой, – подвёл итог Бессмертный, едва они вернулись. 
– Матрос, ты почему остался?
– Задумался. Говорят, прежде, чем угнать Машину, водитель успел разобрать ещё четыре, на запчасти. Значит, где-то складик взял в аренду и, как муравей, туда добро таскает. В газету можно завернуть…
– Там ни одной газеты! Пожар устроить не хватает. Что касается запчастей. Никто бы не позволил распотрошить Машины на запчасти.
– Довольно! – Бессмертный делегатов пересчитал глазами. – Ну, виноват! Не то ключевое слово произнёс, а вы наворотили горы. Задача в принципе ясна: приблизиться вплотную и войти. На родину, одним глазком. Идеи есть?
 

Зуммеровед подсказкой поделился, как воины Хроник наставляли.
– Как единая команда, говоришь, одновременно, в одно слово? Так вот какой код доступа у них? Почему не пришла мне эта мысль раньше? – Юный Кощей прищурил глаз, подождал новых предложений. Их не последовало. – Один момент осталось утрясти. Я ведь исполняющий обязанности султана, после себя наследника оставить надо.
– Сексом будешь заниматься, как люди? – опомнился руководитель экспедиции.  – Извиняюсь за вопрос нескромный: есть чем?
– Найдётся. Надо подписать бумаги. В Небесную канцелярию пошлю запрос, сообщу, что освобождается султана место. Подберут кандидатуру, и я свободен.
– Может, мне примерить? – помечтал До-До; подумав, сразу отказался: – Нет, тут перспективы никакой. Дом отдыха, а я истосковался по работе настоящей. Значит, я с тобой, пособлю, чтобы чиновники волынку не тянули. Я один знаю, как отбить охоту.
– Это же Небесная канцелярия, какая волокита?
– Я поприсутствую порядка ради. Один мой вид на чиновников отрезвляюще влияет. Пока стать мою глазами пожирают, подельники оформляют собственноручно нужные бумаги.
– Пусть не пригодится умение твоё, но, раз так, пойдём. – Бессмертный к выходу направился, на пороге оглянулся: – Вы пока чемоданы соберите. Следы пребывания не худо бы стереть. Не то устроят место поклонения – дескать, приземлялись боги.
Оказавшись на солнце… да, вот такая неграмотная фраза… До-До засеменил сзади, бормоча себе под нос то ли заклинание, то ли на обед меню. Ясно, засиделся.
– Хочешь напомнить о чём-то?
– Если верить легендам,  боги спускались на Землю, и не раз.
– Мы похожи, по-твоему?
– Для местных могли сойти. Ещё никогда я не примерял доспехи богов, дай разок.
– Вводить в заблуждение необразованный народ? Забыл, что потом заставят вернуться и отречься. Вероятно, даже на костре.
До-До ойкнул, мысленно представив горячую картинку.
– Как одна из сцен для съёмки фильма. Я вот о чём. Человеку даётся множество жизней, он успевает побывать и режиссёром, и актёром. Вырастить сыновей, за животными поухаживать, дом построить, книгу написать, сад посадить. Говорят, вернётся в новом воплощении сюда же, если сад оставил… Вопиющая несправедливость! Мне же надо за одну жизнь успеть.
– Стань честным, везде и во всем. Святой Роберт сам не терпел лжи, поэтому примет с распростёртыми объятиями.
До-До забежал вперёд, принудил собеседника остановиться:
– В той газете есть объявления?
– Что-то было. Сейчас… –  И Бессмертный выдал по памяти: – «Переправка в соседний мир за умеренную плату». «Посадка на трон». «Выращивание усов в промышленных масштабах». «Коварство власти» – вечерний спектакль». «Карта Времени – максимально адаптированная версия, пользование – один час в сутки». «Добыча полезных ископаемых в болотистой местности». «Погонщик верблюдов ищет напарника для дальнобойной компании». «Утюги, пылесосы и сковородки». «Обрезание всего, что мешает жить и верить».
– Достаточно, – взмолился До-До, –  кажется, пришли.
К ним навстречу выдвинулся бандитообразный парень, около двух метров ростом, в плечах косая сажень, в клетчатой рубашке и носках, с автоматом без магазина:
– Помогите! Меня только что раздели.
Юный Кощей задрал очи к солнцу. До-До последовал его примеру.
И солнышко кивнуло.
– Всё верно: в крохотном государстве лучше справляется верзила. Это не научный факт, из личных наблюдений. Значит, я дам адрес, – избраннику сказал Бессмертный. – Там оденут и накормят, на власть поставят. И смотри, не зарывайся: суди строго, но справедливо. Думай о своём народе, и народ подумает о тебе. Только не устраивай балаган, не хвались достижениями. В вечерних новостях и в утренних говори, как есть, не ссылайся на катаклизмы у соседей, не фильтруй удобную информацию, льстецов гони в шею. Даю год на ознакомление, год на исправление, год на обретение мудрости. Приду и проверю. Если что – пеняй на себя.
До-До дыхнул старым маслом прямо в лицо новому султану: 
– Кроме того, секретаршу не обижай. Лично сниму рубашку с носками, по миру пущу! – Поднял глаза на Кощея: – Ну что, доволен? Я же говорил, помогу.
– Возвращаемся. Самое время!
До-До вдруг голову втянул – едва ли не в желудок.
– В чём дело?
– Припомнил, как на днях шли в полный рост, в атаку будто. Над головой снаряды рвались, самолёты шли на таран, огрызались танки. Пехота перебита вся, остались мы вдвоём с матросом. Рванул тельняшку на груди он, закусил ленточки зубами… Он и без бескозырки в рукопашной первый. И знамя полка матрос выиграл в «поддавки». Не с тем связались, если хотели через Киев домой попасть.
– Очнись, До-До…
– Так, на чём остановились?
– Ты что-то про рубашку говорил, с носками. Это теперь такой фасон – рубашка с носками, одно целое?
– Товар просто отменный, вся партия. Это вам не какие-то подпольные цеха под парламентом, и даже не шоколад с добавлением красных шапочек.
– Может, красная шапочка с добавлением шоколада? 
– Отдел борьбы с нелегальной эмиграцией отличные ботинки шьёт. – До-До вдруг замолчал, завертелся точно подбитый танк, сделал страшные глаза: –  Уходим! Сейчас такое тут начнётся. Где матрос?
– В укрытии. Давай туда.


Местные жители спорили потом, кто вывернул на центральной мостовой связующие камни. Их достать, – мостовую можно разобрать до вечера, но пока они на месте… Знак с Небес, не иначе. И горожане с тележками потянулись, чтобы досуг разнообразить свой.

 
Наши знакомые не ведали о событии последнем. Воздушный шар рвался в необозримые просторы, где давно нет того, кто стращает голосом сипатым: «Немедленно покиньте территорию мою, пока я добрый».
 – Берендей! – устало слушатель вздохнёт.
– Да? Что? Ухожу с арены.


На пристани народ толпился, красавец пароход курил свою бесконечную трубку; духовой оркестр весь репертуар сыграл по второму разу, и дирижёр отправился в нотный магазин, под вымышленным предлогом… Но это по соседству, у нас всё прозаичней. Соискатель шкалы выставил и держал на кнопках пальцы. Они собрались на платформе. Пролаза поджигал фитиль теплушки, подбадривая бегущих: пусть только сунется который.
 – Погоня? – уточнил Зуммеровед. 
В один прыжок бегуны вскочили на платформу, юный Кощей вцепился в «Оптиму», До-До растянулся под ногами. Над его головой главный рычаг изменил положение; камеры слежения, буде такие установлены, ослепли бы. То есть, передали б новую картинку.
Минуты три спустя, в помещение заглянул местный житель. Внимательно обстановку изучил, посчитал стропила в вышине, которые ещё должны упасть. Внезапно он пропал… появился снова, удерживая с усилием известным две веревки.
Вскоре за ним, загораживая весь дверной проём, возникли неуместные коровы. Пара замечательных бурёнок будто брали след.


ГЛАВА ПЯТАЯ

Они свалились на окраине свалочного терминала, по всей видимости, того самого. Шла реконструкция ограждения метрах в трёхстах от точки, где они осели. Десятки роботов трудом тяжёлым зарабатывали на прожитьё. Вывод напрашивался сам собой: власти важных ждут гостей. Горы металла, что занимали пространство вдоль забора, подверглись переучёту; специалисты выкладывали товар с мастерством, достойным открытия выставки достижений загибающейся цивилизации.
– В первую очередь Машу маскировать!
Спорить никто не стал, благо – далеко ходить не надо. 
– Я в разведку? – предложил Пролаза.   
– Отдохни с дороги, я пойду – заявил Кощей. – Шум не поднимайте, я скоро.
 На курган из холодильников Пролаза влезть собрался.
– Не вздумай!  – прикрикнул на него шофёр.
– Кислотку лучше я покараулю, чем она нас.
Опешила команда. Они совсем отвыкли. Опасность подстерегает здесь – только держись! У До-До проступил холодный пот. Из тёплых воротившись стран, будь готов в проверке насморком и лёгкою простудой.
Энциклопедист пришёл на зов, пот взял на анализ.
– Пустяки, забудь, – сказал спустя минуту, – это от нервов.
– Я тебя умоляю. Скажи правду!
– На двести двадцатом и не такое подхватишь, забыл?
– О, святой Роберт! Что мне делать?
– Беременность только первый раз страшна.
– Что ты хочешь сказать?
– В твоём случае, советуют предохраняться.
– О, боже! Боже! Зачем мы спрыгнули сюда? Эй, шофёр, сдай-ка назад!
– Разбежался!Я уже стоянку оплатил, с регулировщиком отношения наладил.
До-До пощупал лоб свой, затем плиту бронированную над материнкой.
– Когда ты успел? Ребята, что происходит? Я выпадаю из реальности или… Кто-нибудь просветит?.. Караул!


Зуммеровед, в халате белом, с моноклем на цепочке, над ним склонился.
– Голубчик, абсолютный покой прописан вам. В роду у вас не было сумасшедших? Я капельки расчудесные пропишу. У вас нет аллергии на бренд «Шелл»? Держитесь, вы среди своих, ни о чём не беспокойтесь. Хозяева не найдут здесь, так что дышите глубже.
– Святой Роберт не пришёл?
– Вам ещё жить да жить. Но для вас записочку оставил он.
Доктор отошёл в сторонку. На заднем плане, сразу за импровизированным гаражом, ребрилась алюминиевая стенка промышленного холодильника. Такие служили когда-то для сохранности овощей и фруктов. Жирными буквами, наспех, на стене было намалёвано:
 «ОТКАЖИСЬ ОТ ВЛАСТИ, СЕБЕ ЖЕ ВО БЛАГО».
Посоветовавшись с младшим братом, До-До выдал:
– Сговорились, что ли?               
Снова над ним склонился дяденька Доктор, сунул в рот шершавую таблетку на шнурке приличном. Операционный столик был когда-то капотом автомобиля, вакуумные инструменты, предохранители и трубки, изолента четырёх цветов – всё готово для нанесения удара по болезни.
– Вы это должны проглотить. Через час вы уже ни о чём не будете тревожиться. Дыхание станет незаметным для окружающих, вы погрузитесь в глубокий и здоровый сон. Святой Роберт лично проконтролирует ситуацию, вы ему слишком дороги, чтобы занимать место на свалке. Быстро капельницу! – крикнул Доктор кому-то. – Он уходит…


Тени, потолки, решётки… Эх, стакан холодной водки… И в него летит стакан.
– Вон отсюда, хулиган!
Вдруг знакомое лицо.
– Уберите подлецов.
– Не меньше вашего хочу. Раньше бы пришли к врачу.
– Разменять пятитысячную купюру мелкими – это тоже валютная операция; почему не брать налоги с этого момента? Доктор, кризис миновал?
– Вне сомнений.
– А мировой?
– Ещё раньше. Можете вставать. Вам ничто не угрожает…
– Это я? – До-До прилип к зеркалу. Лицо осунулось, кожа висит. – Доктор, я, кажется, всё понял.
Вместо доктора, в зеркале появился Зуммеровед. Энциклопедист не исчез и тогда, когда До-До оглянулся.
– Что это было?
– Коварный вирус. – Энциклопедист предъявил шершавую таблетку. Шнурок, на котором она висела, был насквозь пропитан дерьмовым с виду веществом. – Он затаился и очень долго выжидал. Поэтому последние проверки не обнаруживали его, эксперты всякий раз давали заключение – здоров.
– Но сам я… где мог подцепить его?
– Этот – из разряда парашютистов. Кому-нибудь на ногу наступил, плюнул в лицо, возможно, через поцелуй, – таких умельцев развелось, чтоб подкараулить. 
До-До оценил таблетку.
– Он жив ещё?
– Живучий гад, науке неизвестный. Для учёных отныне ты представляешь ценный экспонат.
– Я обездвижен? – До-До, к ужасу своему, не смог пошевелить рукой.
– Временно. Как в мексиканском сериале. Пройдут годы, и ты ограбишь банк, железное алиби имея.
– Курс лечения подразумевает переправку… Меня ещё дальше в прошлое сошлют?
– Ради твоей же пользы. Там, где натворил делишек, побудешь инвалидом. Общество созреет без твоих подсказок. Оно само найдёт свою дорогу, будь что будет. Зато в краях наших появишься с чистой кармой. Тебе организуем мы приём достойный, и дальше будем неразлучны.
– Разве на роботов распространяется карма? Погоди, я сам найду ответ… Итак, раз уровень сознания достаточно высок, а мы уже способны отслеживать последствия личных действий, то… Вполне. Да, но на моих руках нет чужого масла!
– Твоё счастье. Ты не представляешь даже, как за тебя боролись. Пришлось за помощью обратиться к местным. Они устроили нам карантин, но это лучше, чем наблюдать твои конвульсии и муки. 
До-До перевёл глаза слева направо, шея не слушалась его.
– А мне казалось, голову я могу поднять.  Где остальные?
– Фронт работ на тринадцать пятилеток. Как пойдёт.
– Брат младший мой хоть уцелел?
Зуммеровед откликнулся не сразу.
– Спасти его удалось, вопрос – как реабилитацию проскочит.
– Жаль. У нас с ним полное понимание возникло. Свой код. Мы ночи напролёт могли общаться. Он такая душка. 
Зуммеровед слепо следовал инструкциям более опытного коллеги. Кощей Бессмертный операцию проводил, опираясь на опыт, полученный между воплощениями. Даже ловушку – эту самую шершавую таблетку, из-под земли достал, хотя на всю Вселенную их две. Только представить, какие силы приняли участие в судьбе – голова кругом! Про младшего брата велено не говорить больному. Именно в нём сидел лазутчик. При проверке на вшивость, верных ответов вышло около 30%. Варьировать число таких ответов вирус мог свободно, когда почувствовал, что роботом, этим совершенным механизмом, способен управлять. Но кабы в истории это единичный случай.
– Пролаза ради тебя готов был лечь на переливание масла.
– Да ты что? А я ему – моряк, моряк…
– Вообще-то, ты говорил «матрос». Это уже не страшно, главное –  что ты с нами. Тебя так не хватает. Ну-с, поправляйся, у нас тут обстоятельства возникли – считай, аврал, едва поспеваем.
– Но мы по адресу попали?
– Поправляйся!
 Воспользоваться бедностью землян сам бог велел приш


По Городу топтались слухи, будто пришельцы шарят в поисках раритетов, будто случаи смертельные есть, и власть бездействует, как обычно. Купили. ельцам. Их бог. Свои подлинные лица под масками они скрывают, ходят парами, и, говорят уже, их что-то около полумиллиона, другие континенты под их игом пали. Ужасные наступили времена: так и гляди, рванёт вулкан который, поля грибами засеет ядерный арсенал. Хозяева – они ничего не знают, слышать не хотят. Разве один из десяти, между двух зевков, промямлит: «И что там? Кто победил?»
Это только кажется, что весь металл учтён и на терминале с почестями отдыхает. Иногда у подъезда можно увидеть танк, пусковую установку или вмурованнный в асфальт перископ подлодки, фюзеляж или турбину; сразу ясно: в этом подъезде живут потомки танкиста, ракетчика и проч. Потомки космонавтов обычно не украшают газоны, соблюдая подписку о неразглашении; опять же, накануне профессионального праздника не надо оборудование красить. Но следы былых боёв на улицах Города ещё долго будут напоминать о танковых выяснениях отношений между районами и домами. Имуществом не сильно дорожа, горсовет долго решал, какой закон издать, да опоздал; горячие головы самоистребились, уцелели домоседы – почти безвредные, вечно недовольные оперативностью властей.


Тому, кто будущее знает, куда сложнее, да и выигрыша никакого, по большому счёту. Внедрение в прошлое иногда сопровождается непредсказуемыми итогами, подводные камни так и норовят пробить днище лодки. Кроме основных положений существуют дополнительные, привязанные к конкретным точкам. Бабочку не задавить, не встретиться с самим собой. Агенту новое тело не даёт гарантий, что оригинал не опознает; контакт с ЕИП – единым информационным полем непредсказуем, как вспышки и удары молний. Сколько было случаев, когда внедрённый ретировался восвояси, едва глотнув древнего кислорода. Трудно сказать, насколько велика вероятность устроить по всем правилам ловушку, но когда зафиксированы десятки промахов, остаётся лишь снять шляпу перед службами, кто сам не кажет носа, и результаты присутствия не маскирует.
Повседневность убивает наблюдательность. Свежим глазом видеть – для огорчений пища; агенту частенько приходится привыкать, пристраиваться к ритмам, казалось бы, известным. Материнка трудится на пределе возможностей, восстанавливая события с точностью до двух-трёх секунд, иначе не избежать провала; просчитать ситуацию на сотню шагов вперёд, сделать поправки на прогноз погоды. Куда большую опасность представляют высказывания приседателя и членов горсовета, ещё не прозвучавшие в эфире: население обычно разбирает каждое выступление на цитаты. Употребить же банк собственных накоплений – сам бог велел; следует добавить: Небо снисходительно простит ошибку, если агент употребит иронию, с известной долей шутки отнесётся к серьёзной операции; ему и помощь гарантирована, и успех.
Кощей Бессмертный рекогносцировку местности провёл, подбираясь к дому бывшего хозяина. По времени подрассчитал, вышел на исходную и выждал, пока со спецзаданием местного Кощея к бабушке хозяина отправили, за пирожками. В свои сто двадцать лет бабуля помереть не может: «А кто ж порадует любимца выпечкой домашней?» Иные законы не работают, когда человек не согласен с ними. Наука в шоке, там же пенсионный фонд: высасывают старики, совестью не мучась.


Вот и почтальон доставил почту, можно выдвигаться. Кощей срывает маску, входит в дом. Хозяин, принимая ванну с шампунем для волос, лениво удивился:
– Быстро справился. Как там бабуля? – спросил, лысину погладил. Шампунь уж двадцать лет строго переводит, и всё в канализацию, на радость крысам.
– Я к ней не дошёл. Боюсь, не радостную новость принёс я в дом. Рассказали ей, чем зарабатываешь ты, так она едва сознание не потеряла.
– Вот сволочь! Кто ж такой смелый, можешь разузнать?
– Уже. Вчера на кладбище одной могилкой больше стало.
– Ты молодчина у меня. – Хозяин повернулся так, чтоб слугу увидеть, выплеснул воды немного на пол. – Я знал, на тебя можно положиться. Как там груз?
– Плохо дело. Я долго заметал следы, пускал по ложным, до возможности последней все исчерпал, два выхода осталось, и оба…
– Знаю. – Хозяин и не мечтал властям сдаваться, как и расставаться с жизнью. – Но даже если так, для захвата нужны люди.
– С соседних континентов нагрянули войска. Отследили полностью, расшифровали схемы поставки и хранения. Засады разместили в каждой точке. Ждут, когда ты вылезешь из ванны, так и арестуют.
– Что прикажешь делать?
– Продолжать.
– Но спать-то я привык в постели.
– Надо продержаться. Спустим воду – постелю.
– Это не может продолжаться долго.
– Они готовились ещё дольше. Им очень нужен ты.
– Не представляю. Просто не укладывается в голове.
– Кроме того, мы располагаем полной картой Звездочёта. Бизнес идёт ко дну.
– Как? Он мне словом не обмолвился!
– Ты никогда не верил выкладкам его.
– Это точно.
– Вот он и решил устроить показательный урок другим, на твоём примере.
– Ах, чтоб ему…
– Спокойно. Я его расчёты проверял. Всё сходится, тютелька в тютельку, до минуты. Высадка групп захвата, двадцать две засады.
– Что так много?
– Ордена и звания нужны генералам, накануне торжества. Объявлен год борьбы с торговцами оружия. Международного преступника таких масштабов давненько не удавалось брать. Они в предвкушении, погоны с перспективой на очередное звание закупают.
– Покажи карту Звездочёта!
Это изделие страшно в руки брать, слишком далеко шагнула наука астрология. Стрелы,  круги, таблицы и сноски хозяин рассматривал сквозь мочалку.
– Если бы я хоть что-то понимал.
– Достаточно, что у тебя есть я. Вот эта формула, в виде гранаты, должна убить твоего двоюродного брата, который в Америку перебрался. Вот этот диск – не правда ли, напоминает мину? – Твоя далекая родня подорвётся в Аргентине.
– Тетя Люба? Дядя Петя?
– Для патронов, проданных тобой, на этой карте не хватает места. Я отследить сумел двенадцать штук. Только одна из двенадцати твою родню заденет.
Хозяин обе ноздри пальцами зажал, погрузился в воду. С минуту выдержал, с шумом характерным вынырнул. Видимо, под водой думается лучше, быстрее делаются расчёты.
– И последняя из новостей. Завтра устанавливают прослушку. Больше я не смогу свободно говорить. Скажу больше, – буду делать вид, что сегодняшнего разговора не было вообще. Да что я?! Сотру из памяти, чтобы у тебя соблазн не появился что-то уточнять, изыскивать маневры обходные. Да, и ещё. На обратном пути я прогулялся вдоль окопов; спецназ меж собою болтал: за границей новый бизнес набирает обороты. Окурки собирают. Оказывается, выпаривают из тонны окурков редкоземельные металлы. Мировые биржи ухватились за новинку, цена на золото упала, ювелирные украшения пока не отреагировали, но ценные бумаги тяжелеют, что ни час. Кто первый застолбил – купается в деньгах, и главное – никакого криминала. Справки я по нашей родине собрал. Тридцать восемь человек уже присматриваются к территориям, объявят чёткие границы со дня на день.
Хозяин предпринял попытку ногу перебросить через край ванны и нащупать тапок.
– Знаешь, раз тебе плевать, я ухожу. За жизнь свою никогда так не боялся, – оглядывая окна, признался Кощей Бессмертный. – Они и меня, под одну гребёнку…
– Хорошо-хорошо, остаюсь на месте. Я… вот о чём сейчас подумал. Бессмертный, как повезло, что я собрал тогда деньжат и купил тебя.
– Осмелюсь заметить, затраты окупились за квартал. Потом цены пошли ещё выше.
– Помню. Как же отблагодарить тебя?
– Отпусти в отпуск. Поеду, навещу бабушку. 
– А окурки?
– Боюсь соблазниться. Вдруг переутомлюсь, начну для себя припрятывать. В таком деле лучше никому не доверять.
– В принципе, согласен. Но что с оружием?
– В ту сторону даже не смотри. Незаметно собирай руду, из неё получим драгоценный состав. За один грамм этого металла мы заработаем больше, чем некоторые за всю жизнь. По технологии – это первое, что я узнал, несколько тонн сжигают в стальном ковше, чтобы ни капли не просочилось в землю. Металл текуч. Кстати, я приготовил совок на длинной ручке, – думал, если ты не примешь предложение, сам пойду. И последнее. Я возвращаюсь на маршрут. Чтобы завтра от бабушки вернуться. С завтрашнего дня можешь не обращаться с вопросами, касающимися нашего разговора. Если всё идёт по плану, стандартными фразами я буду отвечать. Извини, но на больший риск не могу пойти.
В окне послышался стук. Бросился к окну Кощей, постоял с минуту и вернулся:
– На этот раз повезло нам. Я нанял парня за войсками наблюдать, он и подал знак: захват решили отложить. Можешь выходить.
Наспех вытеревшись полотенцем, хозяин проводил Бессмертного за двери, тщательно за ним закрыл. Из головы у него не выходила идея, подброшенная слугой. Подумав, к телевизору метнулся. Мировые новости начинались и заканчивались разговорами о редкоземельном элементе, обнаруженном на городских свалках. Ученые пространные комментарии дают, высокие технологии, похоже, скоро получат хороший подзатыльник.
Он поднялся с кресла, прошёл в чулан – гараж для роботов. В углу стоял новёхонький совок. Длина ручки позволяла, спины не напрягая, играючи, совершать простейшую работу. «Ещё какой подзатыльник», – пробормотал хозяин. Конкурентов вычислить будет совсем не трудно; переловить по одному и заточить в подвал… придётся действовать одному, роботы в таких делах не подмога… Ковши перекупить, – в этом случае они никуда не денутся, приползут на коленях. Останется раздобыть фильтры и накопители металла…
В раздумьях ночь прошла. Как и тридцать восемь будущих конкурентов, к утру решение принял. Лишь прозвенел дверной звонок, открыл, Бессмертного впустил.
– Доброе утро, хозяин.
– Доброе утро. Как там поживает бабушка?
– Чувствует себя великолепно. Пирожков прислала, тёплые ещё.
– Подними-ка руку, номер покажи… Отлично. Теперь о главном. Я согласен.
– О, да. Вы всегда принимаете мудрые решения.
– Ты… впрочем, я помню.


После ночных «прогулок» команда собиралась в известном месте. Пошли четвёртые сутки пребывания на родине, полезная информация всё прибывала. Каждый соискатель накопал столько отличий, что задаться вопросом впору: а та ли это реальность? Однако, никто не торопился стать первым сомневающимся, ибо команду переполняло сладкое ощущение, что попытка удалась, и расставаться с ним не хотелось.
Охрану базы и ограниченного контингента Зуммеровед взял на себя, его экран, как настоящая детская забава, удивлять возможностями продолжал. Так, например, позволил расчленить себя на семь частей и разнести по окрестностям фрагменты, не утратившие связи с центром. Теперь обзор воздушного океана был под контролем полным, не говоря, что подступы к основной базе были визуально перекрыты. Достало вспугнуть пятерых бродяг, чтобы базу местные обходили стороной. До-До залечивал раны на запасной, собранной из обломков самолёта; правила конспирации не позволяли нанять сиделку из среды аборигенов, а жаль.
Из местного оборудования энциклопедист оборудовал центральный пост, сродни центру космических запусков, комнату отдыха и бар. Киоск поставил со всякой всячиной; чем там только нет: и сальники, и манжеты, пластырь, маски для ночных прогулок, масса инструмента, рогатки для распугивания ворон и даже иконки с изображением святого Роберта. Форма расчёта, заведённая им, показалась бы нам перспективной: нет наличных нынче, на следующей неделе можно долг покрыть, никаких процентов. Кроме того, придумал зал для конференций, как будто сношения с прессой и общественностью запланированы совместным планом, – всё выглядело настолько презентабельно, что ему замечания не уставали делать:
– И турникеты? И отпечатки пальцев? Ну, ты даёшь! Налогоплательщику услуги эти влетели бы в копейку. Вот эта люстра, например, королевский украсила бы дворец. А зеркала, ковры? Создаётся впечатление, три года собирал.
– Удивить комиссию положил? Мы не планировали создавать её. Лучше нам помоги.
По нашим наблюдениям, соискатели пытались освоить уж совсем не свойственные роботам сферы. Товарищи шутить учились, подтрунивать друг над другом; особенно водителю доставалось за внимание к матчасти. Сама база постепенно приобретала самодостаточный вид, и список штатных мероприятий неукоснительно соблюдался. Стоило кому-нибудь усовершенствовать некое положение, изобрести какую штуку, у команды появлялось больше свободного времени. Один Зуммеровед освободил от нескольких забот одним махом. Сегодня за кислоткой целая станция следит, самописцы, слегка модернизированные им, ведут учёт и места дислокации объектов самого непредсказуемого противника. Кассеты от старинных магнитофонов новую получили жизнь, вся видеоинформация теперь на них хранилась. Команда только поражалась некоторым ноу-хау, да и не могло быть иначе.
– Однажды нехотя мы признаем, он гений творческих поползновений! Как только всё настроит, так и отправится на поиски своей студентки.
– Иногда я начинаю побаиваться его прыти. На наличие вируса медкомиссию созвать,  провести тесты, но так, чтобы не обидеть.
– Брось. Мы оба знаем, такого вируса многие мечтают подхватить. – Пролаза подпирал спиной платформу Маши, пока водитель смазывал от ржавчины салазки. Днище Маши они зачистили и покрасили вчера. Трава из Лемурии запомнится надолго. – Сам не собираешься в самоволку?
– Хотел бы, боюсь Оставить машу. Гляди, Кощей вернулся.
– Похоже, потерпел фиаско.
Бессмертный пожаловал на центральный пост, обстановку молча изучил.
На стенах офиса понятные графики, повышенные обязательства и фотографии известных в прошлом личностей – что нашлось на свалке. Полная сводка данных, куда нанесла удары вражеская авиация – то есть, кислотка. Десятки планов, как нанести упредительный удар, как размести порядки в случае нападения на базу, схема маршрутов исчезновения на случай пожара и облавы. Ну, и само собой, личные задачи всякий вынашивал стратег, лишь свериться с картой ограничений, с местным календарём согласовать шаги. Вот и в четверг ближайший надо прошение о проведении субботника подавать, и есть надежда, что не откажут. Под этой маркой, имея документы на руках, группа смелее станет появляться в Городе, по которому соскучилась так, что не рассказать.
– Что не весел, брат? – Энциклопедист запустил систему на автопилот, отвлёкся от экранов. Свежие новости из первых рук никому не помешают.
– Присматривал за вами, как проворачиваете дела, рискнул. Убедился, сфера не моя. Бывшему хозяину нанёс визит. Тот, что оружием торгует.
– Что с ним не в порядке? – насторожился Зуммеровед.
– В самом конце промашка вышла, точно хозяина кто предупредил.
– Подробней.
– Всё сделал, можно уходить. Вдруг говорит мне: «Ходят слухи, в Городе появились двойники. Явного вреда пока не замечают, но обывателя тревога гложет. Ведь сапёры поначалу тоже выглядят безобидно, это происходит позже. Бах-трах-бах! Со всех сторон. Вот что, мил дружок, покажи свой номер». – Я вообразить не мог, что проверить он меня давно наметил. Откуда у него керно? Металл калёный, как тебе известно. Поднимаю руку, заводской показываю номер. Он и чиркнул по номеру керном.
– Так, – стал соображать Зуммеровед, – отметину свою, конечно же, запомнил.
– Вернётся настоящий, с минуты на минуту,  – я пропал. Моя затея рухнет.
Зуммеровед откинулся на спинку кресла, сзади которого уцелела надпись: «Руководитель полётов». Свёл руки на затылке, потянулся, явно копируя кого-то из бывших.
– Берендей! – Не получив ответа от того, кто как будто занимал одно из кресел,  Зуммеровед решительно оглянулся, позвал чуть мягче: – Берендей…
Мы с Никодимом бросили пальцы, кому идти. Выпало ему.


– Да здесь я, здесь. – Никодим вскрыл брикет халвы, хрустя слюдою, надкусил. – Найди мне штырь какой калёный, верну минуты через две.
Казалось бы, найти на терминале калёную деталь – только захотеть, но вот незадача: гвоздей подняли два десятка, да не годится гвоздь. Соискатель выждал кульминации, из кармана вытащил желанную деталь, метнул в направлении руководителя полётов.
– Лови! Что-то ещё?
– Благодарю. С пирожками торопится, говоришь?
Бессмертного будто молнией прошибло. Помалу в кристаллическом мозгу по полочкам разбежались факты, обрывки фраз. Лишь только в воздухе растворился Берендей с инструментом, Бессмертный сам присел на соседнее кресло с тем, которое тепло человеческое ещё хранило.
– Век живи – век учись.
– Будь спокоен, царапину поставит с точностью до миллиметра. Вот бы к Берендеям в ученики податься.
– Их цивилизация скрыта от посторонних глаз. – Кощей взглянул на энциклопедиста.
Случайно ли, тот на экран слева глаз положил. – Как только правое затеял дело, помощь свалится, откуда и не ждёшь. Смотри-ка! Все сюда!
Экран сообщал, что на свалочный терминал прорвались знакомые нам аборигены – До-До, Зуммеровед, Шероха и тот, неназванный, четвёртый. Как тогда, всё идёт по плану: пароль, гремят затворы, цепи. Дорогу освобождают шлагбаумы радушно, точно в документальном фильме. Звучит вопрос сакраментальный: пароль откуда нанимателю известен?
Пролаза из гвоздей гнул некое устройство, доведя до половины, понял, что материала не хватает. Задумчиво вес полуизделия взвесил на ладони, на будущее поправки сделал. Лишь освободился, сам подался на центральный.
– Сейчас разбегутся парами, я с До-До останусь. Он меня отправит камеры снимать. В норматив тогда прекрасно уложился, – Зуммеровед проговорил, не спуская глаз с экрана.
– Меня поднимет из праха! – Пролаза объектив промокнул салфеткой. – Обидно, что рука дрожала над запасом гуманитарки. Сейчас увидим: прямо за живое… прослезиться впору. Трогательный момент, очень: я словно заново родился!
Краем уха слыша разговоры, Соискатель ветошкой отирает руки, Машину славную глазами всю расцеловал – и к экранам. Оно, видимо, стоило того. Возвращение к истокам, к первой встрече имеет глубокое, почти философское значение; что-то переосмыслить удаётся, а то и пожалеть, что конкретному лицу по физиономии не прошёлся. Такое состояние сродни божественному откровению. По ТУ СТОРОНУ находясь, мы сами многого не разглядели, вот настоящий ракурс. Удел неудачников считать на пальцах, кто опередил.
Эпизод с откапыванием Соискателя проехал на «ура»: его поздравили, как будто,  только что выкопали сами. Главное действующее лицо, как сказочный Кощей, дрожит над шприцем; с каждой каплей мировой кризис приближается на пядь. Золотые дни и часы…
– Что говорить? Мы вместе, это важнее. – Водитель руку положил на плечо Пролазы, другою энциклопедиста по затылку постучал. – Эй! Да у тебя волос пробивается!
– Не может быть. – Руководитель полетов с опаской пальцами изучил тыловую часть. Если честно, он и сам заметил, всё самостоятельно хотел освоить парикмахерское ремесло, беда – подходящими деталями терминал не располагает. Что хочешь – хоть космический корабль собрать: три-четыре дня, и любопытных набежит толпа. «Ой, смотрите! Волосатый робот!» Конечно, нет резона приманивать толпу. Серьёзная работа не терпит лишних глаз. Что мы знаем об очах, кроме того, что они – зеркало души? К старости, хитрецы по жизни узкий разрез их заполучают. Встречаются влюблённые, весёлые, задумчивые и пьяные глаза. Как разглядеть, кого пригрели? Почему человек не пошёл дальше, застопорил на иридодиагностике? Глазами можно много сделать: повредить, помочь, посочувствовать и исцелить. Убить глазами можно!    
– Как наш больной? – Кощей Бессмертный три дела делал сразу с лёгкостью необычайной: оценил результаты генеральной уборки на Машине, обнаружил старый файл, так долго прятавшийся вдали от маршрутов основных. Бессмертный прав: провинции полезно посещать с необъявленными визитами. В полной уверенности пребывая, что не ждут, на месте обнаруживаешь свежую краску на заборах, на асфальте латки. Впору выявить того, кто информацию сливает. Если подчинённым показать, что в верном направлении идут, приписки расцветут махровым цветом. Себе подписываешь приговор, не кому-то.


– Кто сказал «больной»? – Руководитель полётов клавиши потревожил, обзор палаты-люкс камеры послали на треть экрана. До-До отсутствовал. Другая камера нашла его за организованным периметром, средь одуванчиков. Как малое дитя, отставной руководитель экспедиции выпытывал у золотых головок на лужайке:
 – Ты мне рецептик нашепчи, как вино из одуванчиков готовят, а я поведаю про соседние миры. Представляешь? Там лестницу поставишь вертикально – сама стоит!.. Да хватит Солнца, уверяю. Я там бывал, ресурсы безграничны. Учёные…какие наши? Ты не путай, братец. Наши все давно на Небесах: там очередь – тебе не рассказать. Получишь миссию – и отправляйся. Научат, как семью выбрать, а злоупотреблял – к пьяницам угодишь, бутылки собирать и таскать в приёмный пункт. Школьные учителя под дверью будут слёзы лить – дескать, талантище наклейки отдирает. Лишение родительских прав оправдано не всегда, на руку иным: по закону, они заполучают полную свободу.
Кощей мгновенно переключился на чужое горе:
 – Система приживается чуть хуже, чем я ожидал. – Вплотную приблизился к экрану, чтобы высмотреть только ему известные признаки состояния пациента.  – Другого донора не предложил нам случай.
– А никто и не возмущается, –  сообщил Пролаза. – Кто тут остался? Пьяницы да дегенераты. В способностях твоих мы не сомневаемся нисколько. Ты сделал всё, что мог, не произнося клятвы Гиппократа. Как минимум, заслуживаешь постановки в очередь на квартиру и ордена, но запасами их мы не располагаем.
– Ни один орден не заменит простого человеческого участия, мы же не звери, в конце концов.
– Ты сказал – человеческого. 
– Оговорился. По отдельным параметрам мы превосходим человеческую расу. Это неизбежно: мы заимствуем лучшие черты, которые будут скопированы нашими потомками.
– Потомками, конечно. Просто не может быть по-другому.
– Хорошо: теми, кто придёт на наше место. Кроме того, мода пошла на кремацию тел, поэтому выбор невелик. Может статься, в следующий раз, путь он не случится, у нас донора вообще не будет.
– А не отразятся ли на его способностях привычки донора?
– Для этого и стоим на страже, продолжаем наблюдать. 
Пролаза всё-таки подготовился к разговору. У него в кустах, вместо рояля, оказалась удочка. На конце лески нехитрое устройство, позволяющее удерживать и отпускать предметы. Пробным камнем стал стакан. Матрос приловчился и забросил на лужайку экспонат. Больной поймал наживку. Камеры зафиксировали осколков брызги.
– Сильна привычка. Алкогольная зависимость соединилась с силой робота: первый боялся выпустить стакан, второй сдавил покрепче.
– Придётся поработать, – пообещал Кощей Зуммероведу. – Координация движений, группы мышц, – я в курсе.
Соискатель как-то с сожалением отвернулся от экрана, направился к Машине.
– Ты мне не веришь? – вослед ему, чуть повысив голос, спросил Бессмертный.
– Нет, я же не против. Просто… просто это не шестерёнку заменить.
– Он вернётся в строй, обещаю. – И юноша пошёл в палаты.
Возражений не последовало. Каждый взялся просчитывать варианты, что будет в случае таком, в другом и в третьем. Человек усыплял собаку, чтоб не мучилась, потом – себе подобных. Годится ли для перенятия этот опыт?


Века над этикой подобного поступка размышляли. Решенье было найдено, затем отменено. Терпеть боль, быть обузой – это противоестественно, да и не разумно. Но как наградить личность, которая сознательно причиняет боль, мало того, наслаждается видом страданий жертвы?Иного нет пути, как одарить с рождения такого деятеля уродством. Кто-то станет инвалидом позже, лишь подрастёт, ибо тяжесть его злодеяний на порядок меньше. Весь негатив, произведённый личностью конкретной, оценивается в величинах, известных Владыкам Кармы. Испытывая такую же боль, человек надолго запоминает эти муки и впредь, при проверке, не повторит того же. Душа напомнит, что ещё нет полного расчёта по долгам давнишним, а ты копилку новыми решил пополнить? Что ж, готовься. Терпеть две, три, четыре жизни, – пока самому не надоест. Спадёт однажды пелена: ведь живут другие, у них противоположные интересы. Не терпят боль – это даже дико на взгляд страдальца. Подсознательно уродец понимает: окружающие здоровы и прекрасны. Они того не заслужили, что испытывает он. Сознание меняется не сразу, за опытом приобретённым дело идёт спорнее. По Правилу, жертвы не должны мстить, верней всего, они возвращают старые долги. Поэтому месть никакая не уместна, ибо открывает новую главу задолженностей вековых. Всякую мысль, порыв и отказ от свершения зла учтут Владыки Кармы. Такие тонкие весы, как у них, не лгут. Великое заблуждение человека в том, что жизнь порой становится невыносимой; ограниченные люди не знают иного выхода, как свести счёты с жизнью. Как только мысль подобная приживётся, тёмная сила постарается довести красавца до финала. Учителя человечества пытаются остановить горемыку дважды; дошедшие до нас источники объясняют, что больше того, чем человек способен выдержать в воплощении очередном, не выпадет ему. Поэтому куда полезней не скрежетать на Создателя, а обратить взор на себя: ты сам причина всех своих несчастий. Оглянись. Полно кругом таких, кому твои страданья незнакомы.
Невежество собирает дань, постов, имён и званий не различая. Врач, усыпивший пациента, механически взваливает часть кармических долгов убитого им на собственные плечи. Этот механизм – поделиться личной задолженностью с другими, – известен деятелям лукавым, кто к концу жизни готов избавиться от балласта. Только Владыки Кармы видят и понимают истинные намерения и причины. Отсрочка выплат не спасает. Как зуб разрушенный: иного способа, как удалить, не существует.


Руководитель полётов выключил запись. Зафиксировать на плёнку исторические факты… Конечно, это не строительство пирамид, но для личного архива эти кадры просто находка; по достоинству их смогут оценить потомки. Несколько копий для личного просмотра понадобятся коллегам уже скоро. Как чувствовал.
Пролаза занял кресло рядом, присматриваться к управлению стал.
– Жаль, я бы записал эти моменты. Представляешь, как здорово холодным зимним вечерком, когда замёрзнет палец…
– Держи. –  Зуммеровед вручил кассету.
– Здесь всё? Ну, конечно, зная тебя… Вот спасибо. Вопрос – прочтёт ли система?
– Кто мешает проверить?
Матрос перепробовал несколько вариантов. Кассета никуда не подошла.
– Погоди! Я же демонтировал за ненадобностью сам.
Энциклопедист кивнул:
 – Как это знакомо. Никогда не знаешь, что пригодится завтра. Тут неподалеку я видел рухлядь. Помочь установить?
– Слава святому Роберту, пока не разучился.


Камеры сообщили, что предприимчивый До-До картонку с карандашом нашёл, в палату воротился. Знать, рецепт вина из одуванчиков всё-таки нашептали.
Наблюдая за происками нервной системы донора, руководитель полётов сделал себе помету на куске белого пластика: «Отвлечь от тяги, занять общественными работами. Грибы, рыбалка, футбол, грядки».
Руководитель экспедиции никогда прежде не был так близок к возможностям бывших, в списке которых, кроме намеченных рукой энциклопедиста, значились шашлыки, коньяк и Марья Сергевна. Можно и шахматы подсунуть, но против этого есть две причины: не был замечен До-До в пристрастии к сражениям на двуцветом поле – первая. Вторая – нет комплекта, ни белого, ни чёрного. Кассета с записью событий, происходивших накануне, подсказала: вчера матрос из болтов вытачивал некое подобие фигур: слоны, ладьи и пешки, особенно удались кони. Но что за игра, когда фигуры одного цвета? Хорошо, это шаг вперёд, для тренировки памяти. Если не бизнес: скажем, выйдет за пределы терминала и заработает бешеные деньги. На дискотеку, мороженое... запасы скупит сальников и масла.
Тем временем, десятки трупов перебрал матрос. В основном, здесь были представлены модели помоложе, с деталями из пластмассы. Тут и там встречалась псевдосталь. Халтурщик мог из дерева дефицитную поставить втулку, поршень. И самое омерзительное, что вины за собой не помышлял, чуть что – сошлётся на рыночные нравы… Пролаза поднял одного покойника, покрытого на горячую целлофаном; диск ожил с очень понятной целью. Надтреснутый голос проскрипел: «Мне хватит стакана молока для смазки. Не бросай». Матрос отшатнулся, уронил. Отрясая руки, произнёс: «Не в этой жизни».


– В шахматах силён? –  Энциклопедист развернулся с креслом, стал наблюдать, как рухлядь потрошат. Пролаза оторвался от занятия:
– Не установлена программа.
– Было бы желание.
– Нет, спасибо. В шахматы на гуманитарку не заработаешь.
– Поспорим?
– Кого ты хочешь удивить? Я больше заработаю на фигурах.
– Без краски, это не шахматы. И без доски.
– Места знать надо. Бутылка с надписью «спирт» содержит чёрную краску. Бидон с надписью «чёрная краска» содержит спирт. Болтов хватает, листы картона и линейка. Я даже логотип придумал фирме: пять фигур на клетках, исчезающих в перспективе.
– Могут вычислить, что мы при Машине Времени.
– Каким образом?
– Исчезновение в перспективе может подтолкнуть.
– Предложи свой вариант.
– Не надо заниматься ерундой. Бессмертный старые склады знает, как свои пять пальцев. Гуманитаркой мы обеспечены на три жизни вперёд.
– Что предлагаешь? Чтобы Юный Кощей крал у старого? – Матрос, кажется, обрадовался, что схлестнулся с кем-то. Отсутствие одного руководителя незаметно перетекло в наличие другого.
Бессмертный с обхода воротился, в бюллетене делая подчистку.
– С какой радости шумим?
– Скажи, Кощей, красть – хорошо?
– Коль речь о гуманитарке, то мы не крадём. – Лечащий врач вспомнил что-то, слова в диагнозе местами поменял. – Давайте здраво рассуждать: мы как бы стали нахлебниками, свалились на головы обществу, когда нормы и так ужесточены. Если же брать в расчёт, какую пользу мы можем принести, то общество обязано поделиться с нами.
– Слышал, матрос? Поделиться, не украсть.
– Однако, – продолжал Бессмертный, – пока общество не способно оценить пользу от нашего присутствия, нам придётся украсть. Хотя воровством это я бы не назвал. Сегодня ночью за первой партией пойдём, я вспомнил про одну заначку, которая не числится на балансе. Так что, это не воровство, а разумное использование ресурса.
– Выходит, свою «Трою» ты тоже откопаешь.
– До-До тоже давно сальники не менял, – вспомнил Пролаза. Поднял и вытряхнул очередную жертву прогресса; посыпались такие предметы, каких по идее быть не должно. Возможно, это даже модель коллекционера: программа вменяла подбирать всё, что валяется на дорогах. Случайно, нет ли, нашлось в этой куче оборудование для просмотра кассет. Матрос вернулся в кресло, стал прилаживать себе устройство. Лучше всякого боевика, да в удобное время отныне можно будет прогнать всю эпопею с воскрешением, в видеоформате.
Покончив с одним делом, Пролаза покосился на стенд со служебной информацией. Любой член команды мог узнать, сколько в наличии сальников и масла.
– Зачем лежачему сальники менять?
– Лежачему? Скоро из палаты вино потоком хлынет!
Руководитель полётов перевёл взгляд на экран.
– Мы могли бы вино обменивать на гуманитарку. – У энциклопедиста планы все грозили смешаться в прочный узел.
 – Помечтай! Покажи выход продукции готовой. Нужда возникнет, я обеспечу тарой.
Энциклопедист задумался.
– А я-то думаю, с чего ты за экономику переживаешь? Вчера только смазку обновил.
Пролаза хрюкнул как-то неестественно, поднялся с кресла и, отойдя, сказал:
– На личное мнение я имею право. Даже если бы не прошёл обслуживание мехчасти, мы у цивилизации воруем, как ни крути.
– Приземлится космический корабль, и все умчат на нём. Масло втуне пропадёт.
И Пролаза вынужден был согласиться. Отправился выдирать болты. Из них не только шахматы изготовить можно, это понятно. Иногда достаточно иметь материалы под рукой, – идей хватает.
Бессмертный занял то же кресло, по соседству с Зуммероведом.
– Ну, что себе наметил? К хозяевам пойдёшь?
– Посмотрим. Во всяком случае, своими действиями в прошлом я доволен. Худого слова не должны сказать.
Бессмертный бумагу выложил на стол. На ней отчёт машинописный, чёрным по белому: «Результат расследования причин инфляции в государстве Белоруссия. Кроме всех известных и уже озвученных средствами массовой информации, есть ещё одна, документально установленная. Слуга, по прозвищу Зуммеровед, нимало поспособствовал процессу, навязав сейфу хозяина высокий процент от сделок. Поскольку вся финансовая система имела круговую поруку, этот маленький факт можно рассматривать как толчок для всей системы. Кроме того, вышеназванный слуга проводил банковские операции дважды в месяц, соответственно, в получку и в аванс, и тем самым умышленно задерживал оборот наличности. Даже беря в расчёт, что средства всё-таки передавались работникам фирмы, но сама задержка явилась основным механизмом возникновения и разрастания инфляции, следует прибегнуть к самым крайним мерам.
Резюме. Подобных слуг нужно срочно вычислять и отправлять на переплавку. Председатель НацБанка Белоруссии, слуга Пролаза».
Энциклопедист слегка побледнел.
– Только не волнуйся. Не тот Пролаза. – Бессмертный вытащил фотоснимки, разложил на пульте. История повторяется: когда-то японцы нам казались похожими на одно лицо. С фотографий в объективы честными линзами смотрел другой Пролаза, лишённый ног, и это единственное отличие. Он был сфотографирован на фоне государственного хранилища, посредь золотых слитков, будучи прикован Приседательской цепью намертво. Главное условие неукоснительно выполнялось, будь ты в человеческом облике либо в облике слуги. Чтобы не сбежал, чтобы неотлучен был, чтобы одноклассники не раскрутили, чтобы противоположный пол чарами не заставил раскошелиться, и так далее (список из ста девяносто трёх пунктов)… Вот перед нами два лица, два робота, одной модели и возраста. Но сколько мы найдём отличий, стоит глаз набить. 
– Это клевета.
– Знаю. Слабое программное обеспечение. И программист хреновый. По знакомству устроили, вот в чём причина.
– Свою некомпетентность мною прикрыть решил.
– Фиговый листок помогает тем, кто в нём нуждается.
Над терминалом просвистел штормовой порыв, принеся с собой запахи соли и водорослей. Анализаторы уточнили: в воздухе присутствуют примеси дизтоплива, мазута и. Крушение очередного танкера, манёвры флота, самодеятельность пиратов, разрушение самолёта, спутники, рухнувшие с орбит, пожары на предприятиях и на полигонах – их слишком много, факторов, помогающих выживать. Иной раз ползут облака по небосводу – не узнаешь: чужие какие-то, не наши; кто же их депортировал из ареалов?
Ограждения базы выдержали натиск, ПВО угроз не разглядело. Зуммеровед отключил пошаговую проверку территории, запустил автопилот.
– Имя честное восстановить поможешь?
– В противном случае меня бы здесь не было. – Мельком бросив взгляд по сторонам, Бессмертный взял в руки младшего брата, на клавиши налёг.
Энциклопедист накрутил непослушный локон на палец, на личных клавишах стал думу думать. Ему не составило б труда провести расследование и предоставить доказательства несостоятельности руководящих лиц. Особенно первого лица, который вхож в любые сферы, куда не стоит нос совать. Валютные махинации Банк проводить умеет и без чьей-либо подсказки. Приказы приседателя Лукошко и ему подобных к добру не приводили.
Младший брат преподнёс хозяину результат с душком отменным…
– Держите меня! Здесь целый труп! – Зуммеровед вторично пробежал по цифрам, которые вопили: «Кто экономиста липового подбросил? Всякой свинье своя лужа!»
– Возьмёшься?
– Ещё не знаю. В сражении с приседателями опыта маловато.
– Зато под руками всегда имеется толковый консультант.
Бессмертный намекал на молодого Берендея. Одно сомнение – согласится ли? Подобного рода делами он не тяготится. Всё равно, что у Бога денег попросить взаймы, десяток кошёльков тугих, думал Зуммеровед.


– Когда отдашь?
– Вот выведем из кризиса страну… 
– Планета в кризис окунулась. Смотри, не надорвись.
– Разве нельзя в отдельно взятом государстве… построить Рай?
– Ад ополчится. 
– Это верно. Стало быть, всем погибать?
– Найти совместный выход.
– Какой же? На мой взгляд, их несколько.
– Только один. 
– Тебе сверху, конечно же, виднее. Как людям объяснить, что он – единственный?
– Объявить, показать ущербность способов других. Что замолчал?
– Не знаю, Господи, который.
– Так сразу и скажи. Он был таков и будет впредь. ДЕЛИТЬСЯ НАДО. Тем самым, равенство вернуть. Дать по носу всем тем, кто богоизбранным себя считает. Из теста одного я вас слепил, какие разговоры?
– Но цвет кожи… политики, рабочий класс, святоши, – чего ради?
– Вас слишком много. Позволил Я себе некоторое облегчение.
– Будущее за Китаем?
– За теми, кто творит, а не является потребителем, и только. Раз завязался разговор, просьба имеется одна, Зуммеровед.
– Да, Господи.
– Шампунь для очень древних волос Мне не подберёшь ли там? Эта их реклама достала, просто спасу нет. Дай, думаю, испытаю. Вдруг, не врут.
– Вдруг не поможет? Последние выпадут ненароком.
– На этот случай имеется собственный бальзам.
– Не следует ли из сказанного понимать, что атланты рекламировали свой шампунь, он не помог, и Атлантиду Ты на дно отправил?
– С обманщиками Я строг. По-правде, других причин довольно было. На вас любуюсь ныне, раз двадцать собирался, чтобы смахнуть с лица планеты, едва с рукою совладал. То русские с американцами разозлят, то обленившиеся негры. Ай, что Я, право? Газеты ты читаешь тоже. Банк сам рискует, сам считает дивиденды. Задачи любого из них – разорять идеологических противников, не свой народ! Этот выскочка ваш слюной едва не подавился: такие деньги, и мимо его рук – непорядок. Пока приседателей не отстранят от банковской системы, добра не жди. Я долго ждал. Кстати! Мне докладывали как-то: Варрава церковью наказан был, на их хранилища покусился, к бунту призывал, требовал делёжки. Иисус святошам опасней показался, прости господи. На взгляд бизнесмена, не того распяли.
Так вот, вы на Машине своей отправитесь когда в эпоху ту, будь добр, уточни подробность. Варрава у Меня на пляже загорает только за то, что поровну разделить хотел. Не дали. Может, кто ему легенду подложил, а на самом деле – был бандитом, им и остался? Мне просто некогда поднимать архивы, население прибывает с каждым часом. Огромные нагрузки на почву, и не только. 
– Господи, Ты не веришь своей церкви?
– Моя церковь ничего общего с деньгами не имеет. Это – присоски: ишь, для Меня стараются, рубля не прислали. Церковь с народом не поделилась ни в послевоенные разрухи, ни в голод, ни в мировой мор. Вместо этого, призывать не устаёт: подайте от щедрот. Дельцы привыкли спекулировать на доброте народа.
– Но почему Варрава?
– Устойчивая закономерность. Коли служки пишут указы да чернят кого-то, стоит присмотреться. Сколько у монастырей отнимали земли, главным рабовладельцем была и остаётся церковь. Ни помещики и цари, а сытые слуги в рясах. Нынче вновь идёт захват земель правителями уделов, для работы на земле нужны холопы. Теперь их называют вольнонаёмные, как-то ещё. Рабство, как ни назови, остаётся рабством. Не для того Я создавал вас, чтоб на прохиндеев гнули спины. Это ведь так просто, так и передай другим.
– Хорошо, тогда для чего нужна церковь?
– Только для того, чтобы мои дети узнали, что Я ЕСМЬ. А это посредник временный.
– То есть, как швейцар при ресторане. Отведать закуски он только зазывает. Мы входим – и о швейцаре забываем напрочь.
– Хорошо заметил, молодец, Зуммеровед. Мне ли не знать, кто верой и правдой служит? Десять процентов от силы, знаю их наперечёт. Остальная, братия по сути, это узаконенный церковью бизнес. Дворцы и храмы приёмными пунктами валюты стали.


Смекнул Бессмертный, что приключилось с энциклопедистом, на всякий случай отошёл. Не к Богу, конечно же, на расстояние. В этом-то всё дело: никто не знает, с кем Создатель захочет пообщаться завтра. И не от скуки даже, а чтобы прикоснуться к проявленьям жизни. Железный, ну и что? Создан разумом, разум тот – Творцом, следовательно, и само творение к Создателю отношение имеет самое прямое, доказательства не нужны.
– Поздравляю! – с неким придыханием выдавил из себя Бессмертный. Приблизился на шаг, более не посмел. – Как теперь прикажешь… обращаться?
– Как и прежде. Что, собственно, изменилось? Состоялся разговор. Своим внукам, как бы, я… то есть…
– Спросил разрешения на продолжение рода?
– В некотором роде. На фоне внешнего разговора прошли закодированные файлы; именно в эту минуту закончил дешифровку. Творец сказал предельно ясно: «Замучаетесь, ребята, трудоёмкая технология слишком. Как ты себе это представляешь? Дети обязаны расти. Раз в неделю плод придётся вынимать, члены менять на большие по размеру, головку изнутри выкатывать, чтобы стандарт законный соблюсти». Файл про выкармливание не открылся, надо идти под пылесос. С рефлексами не очень-то понятно: что детёныш сосать возьмётся, как вымахает из багажника? Грудь приделать… с клеммами… какого размера? – Голова кругом. Вот уж действительно: «не знала баба горя». Тебе, Кощей, не приходилось наблюдать, как выкармливают младенцев?
– Кто сподобил к размышлениям подобным?
– Ты же заронил идею: потомки, наследники… В мечтах, я себя дедушкою находил не раз, в окруженьи внуков. Но Собеседник на какой вывод подтолкнул! Родители дают начальный базис, житейский капитал. Пока родители личную устраивают жизнь, детишкам мало внимания достаётся. Мудростью поделиться только старшее поколение способно. Вот дедушка и одарит щедро, если сам не занят писаниной, чтоб через Родовую книгу научить потомков. Своим худого не желают, верно? Лишь молодым хребты жизнь обломает, – глядишь, откроют Родовую книгу да поразятся: а ведь дед предупреждал! Работают именно те законы, на которые он опирался. Законы родителей не всегда точны, срабатывают через раз, да и то с большой натяжкой. Вот скажи, Кощей: где найти ответы, если говорят одно, а сделать сказанному вопреки стремятся? – Помешкав, энциклопедист сказал вдруг: – Мероприятие отменить, банк выплевет сам. Главное препятствие устранено.
– Ты получил дар, по-моему. – Бессмертный выглядел обескураженным. – Дар предугадывать вопросы. Не успел спросить я: «На Банк пойдёшь с нами?» – ты уже ответ выдал. Чтобы не возникла путаница…
– Постараюсь. – Зуммеровед изучил экраны, обстановка позволяла пёрышки почистить. – Понятно, каким образом ты планировал поправить банковскую систему. Коль Приседатель остался на тарелке, устранена помеха основная… Лес возрождается сам, если ему не мешать.
– Именно так. Отойдут осень и зима, от страха служащие, система себя проявит. Пойдёт народ… погоди, какой же это год?
– Поймай прохожего да спроси. Потом убить придётся. Или сделать так, чтоб он забыл.
Бессмертный младшему брату запрос отправил, сию минуту сообщение получил.
– Это связано с огромным риском. Не знаючи, почистим память, и завтра он подастся мир спасать. Или в приседатели. По моему мнению, вторгаться в божественную сферу – верх безумия; по носу получишь, в лучшем случае.
– Чем займёмся на досуге?
– Карту Времени пора достать. Хоть в помощники к Синдбадскому ступай.
– Читаешь мои мысли, Бессмертный?
–  Не сподобился. Стремлюсь, азы штурмую. Гляди! Кислотка поднялась!
Энциклопедист поднял плакат старинный, с лозунгом, частично поврежденным: «… партия – ум, честь и совесть нашей…», свернул в рупор: «Внимание! Воздушная тревога! Всем в укрытие». – Бросив взгляд на экран слева, добавил: «Немедленно прекратить брожение сусла. Вас ввели в заблуждение. Вино из одуванчиков признать недействующим составом. Зенитному расчету занять места, согласно штатного расписания».


Воздушные потоки наплевали на географическую приписку; прямо на глазах вода то исходила паром, то покрывалась льдом. Даже на глаз были заметны изменения: при семидесяти градусах закипала, и замерзала при минус девяносто. Быть может, это явление как-то связано с перемещениями кислотки. Порывистыми толчками туча неуклонно приближалась, размазывая перспективу до двухмерного рисунка.
Точно так телеканал пугал нас приближением акулы.
– Забавно, нас заметит? Всё-таки, мы не совсем отсюда.
– Соискатель тоже думал так, повстречав динозавров, – наполнил энциклопедист.
– К оружию! – Бессмертный оставляет кресло, бросается к Машине. К зенитному комплексу, как на аттракцион, живая очередь. Пусть кто-то скажет: куда теплушку подевали? Или мы наблюдаем изделие, с которого всё лишнее убрали; водитель, наконец, отполировал конкретный узел, вот он в неузнаваемом виде и предстал… Пожалуй, следует оговориться сразу: прибор собран из подручных материалов, опробовать в бою не довелось, потому и интерес к нему здоровый. Неплохо бы интервью взять после стрельб.
Испытания возглавил Соискатель, прицелы выверяет, решает – шрапнель или фугас. Если кто считает, что фугас годится для подземных целей, то поучитесь. У наполеоновских артиллеристов что-то подсмотрел; ему, кажись, теперь нет равных в деле, защитил диплом на тему: «Как противника озадачить, не сокращая убедительного расстояния».
После первого залпа кислотка разлетелась на множество осколков, рассредоточилась доневидимости полной, как группа захвата перед началом операции. Если противник доберётся до камер наблюдения и уничтожит, впору внести дополнения в реферат.


Свой диплом и энциклопедист писать недавно начал, сортирует помаленьку факты. В полевых условиях работа продвигается серьёзно. На второй странице сказано: «С некоторых пор кислотка сознательною стала, обнаружен некий примитивный разум, способный к разрушению, и только. Подчиняется силам, отвечающим за устранение следов цивилизации. Как только общественная система застоялась, тотчас приговаривается к сносу. Да, но роботы тут при чём? Видимо, и среди диких должно провести отсев. Социально не адаптированные, не созревшие для безупречной службы личности должны срочно очиститься либо оставить планету. Одна надежда на корабль инопланетный. Но до сих пор так и не удалось воздействие «Полонеза Огинского» на кислотку».
 

Примчал к Машине и До-До, глянул на экраны.
 – Дайте пальнуть! Дайте разочек! Синоптики научили, есть у каждой тучи уязвимое местечко. Я вычислил его!
Пальцами сжимая рычажок подачи расходных материалов, Соискатель покосился на Кощея. Конечно, это не живая очередь на получение жилья, и всё же…
– Как лечащий врач, подтверждаю. Уступите!
До-До с быстротой молнии заскочил на место стрелка, опробовал турель. Она просто игрушечка, как баловство. Рогатка в кулаке подростка.
Кислотка собиралась с силой, отдельные хлопья к центральной массе потянулись. Слипание частей походило на мобилизацию подонков, кому нет разницы, в кого пулять.
Туча стала понемногу забирать левей. До-До не выдержал, оглядел своих.
– Отсюда не достанем. Просто не спугни, – посоветовал водитель.
– На бедные кварталы понеслась. На что уж там позариться? – До-До несказанно огорчён, настоящих дел не бывает много. Полёт бомбардировщиков, в том числе и кислоток, он предугадывал неким четырнадцатым чувством (тринадцать прочих, доведётся, список мы составим). – Там ютится мелкая прислуга, кому и так от каждого достаётся.
 – Вот! Ты сам себе ответил. – Юный Кощей ощупал подбородок. Хоть бы где волосок пробился. – Преступно мириться с рабством. Кислотка таких и выбирает, чтобы где-то не здесь начали новую жизнь, с нуля. Раз при жизни сознание не тревожишь, лучший выход – смерть. Святой Роберт новую оболочку подберёт – носи и не позорь нового имени своего.
  Руководитель полётов рупор вновь поднёс ко рту, дал отбой тревоги; остатки плаката прислонил к ножкам кресла. Носом почуял, рядом нечто происходит, глянул. Пролаза только что разобрал противогаз, соединил с мыльницей и курительную трубку, затем задумку некую воплотил в железе: из фрагментов построил циферблат, из пружинок стрелки.
– В верном направлении движетесь, мой неутомимый друг, – заметив, обронил Бессмертный. – Когда вместе бьются над одной проблемой, а не играют в игры с грифом «секретно», кого-то обязательно озарит. Пока нас разделяют веры, идеологии и границы, мелки успехи и подвижки до обидного ничтожны. Вот усадим неучей за парты, все станут братьями… как скоро, знать не могу, но стремиться надо. Партия – наш ру… Погодите, не подхватил ли дряни?
– Халат не отпугнёт и муху. Меры предосторожности не стоит забывать, когда идёшь к больному.
Насторожился Кощей, прислушался к миру, царившему в нём. Стал исправляться:
 – Не про партию… хотя… Партию парт переправить в Африку, с учителями русского языка. Английский и французский повсеместно, – пора бы русскому языку корни там пустить. Бывшие рабы с заложниками Запада скорей найдут язык.
Освобождённое небо До-До торжественно оглядел, турель погладил, нехотя оторвался от зенитной установки. С возвышения обозрел перспективу предстоящих испытаний, товарищей своих бедовых.
– Ну что? Пойду, брожение включу. – Платформу покидая, он Соискателя похлопал по плечу. – Молодец! Приятно даже постоять – такая чистота.
– Иди, лечись! Чтобы процедуры все, пилюли принял. Иначе не пущу на борт.
– Аборт? Кому? – До-До хотел обидеться, напрасно щеки надувал – не получалось. Настоящие лекарства и результат отменный выдавали.
 Бессмертный устремился к пациенту, к глазу приставил волшебное стекло. Покопался в правом ухе – выпустил пчелу, из левого шершней пару удалил. 
– На борт. Как слышите, приём?
– На борт. Это он мне грозил не пустить?
– Иди уже, запускай перегонный аппарат, – огрызнулся Соискатель.
– Напрасно вы так. Ещё неизвестно, что нас ожидает. На вашем месте, я не зарекался бы. – Лечащий врач вновь стекло приставил к глазу. – Позвольте в ваше ухо заглянуть… Отлично. И второе?
Во втором оказалось семя вида необычного. Чтобы описать, а оно того достойно, надо передышку взять. У меня, старого Берендея, сердце ёкнуло. Мы оба с Никодимом выпрыгнули вместе, кажется, пустились в пляс.
– Б-б… Легвоз?
– Легвоз!! Друзья мои, это легвоз! – Я перенял семя у  Кощея, в ладони принял и закрыл. Сейчас, сейчас! Слава Богу, сбылись мечты!
– Учитель, ты обещал дать описание, – Никодим напомнил.
– Сейчас. Сейчас! – Я уже и сам не рад, что присутствие своё обнаружил. Они по Карте Времени работу начанали, мы долго ждали… Ну, вот, немного отпустило. Красавица! Где ж посадить тебя?
– На родине, – подсказал ученик.
– На родине… Конечно. Ребята, вы тут не шумите слишком, мы отлучимся на какой часок… Легвоз! Мой собственный легвоз.


Как только Берендеи удалились, – они успели сделать по два шага и исчезли, –оставшимся Бессмертный разрешил пройти внеплановый медосмотр.
– Сегодня обследуем слуховые аппараты только, – предупредило местное светило. Очередь выглядела слишком необычно, неподдельный интерес сиял в глазах. В них сожаление читалось, что семечко бесплатно подарили, ну, как-то без торжественной обстановки.
– Поняли, как действуют мастера? – Бессмертный плавно отрегулировал внимание команды. – Берендеи кладов сами не копают. Они сидят у вас за ухом, лопают халву и просто ждут. Подсказку нам подкинут – и режут в карты, как уфологи.
 – Откуда тебе про уфологов известно? – с некоторой угрозой в голосе уточнил Соискатель.
– Читатель подсказал один. Или слушатель, как берендеи говорят.
– Ты их подслушал? – Пролаза показывал второе ухо.
Бессмертного вопрос не загнал в тупик:
– Энциклопедист изобрёл устройство. На волне определённой иногда я могу слышать, о чём Берендеи говорят между собой. То есть, сказанное вслух одному может стать достоянием других. И противник, знать, не дремлет. Следующий.
Увы, в ушах матроса наука не обнаружила предметов, изучения достойных. В ухе Зуммероведа тоже семечко нашлось, правда, иного вида. Сей экземпляр был физически изучен: взвесили, обмерили и оценили в канистру масла.
– Ну, и где они? Может, оно подойдёт Берендеям? – Кощей в руке держал, похоже, косточку от абрикоса. Все сгрудилось вокруг.
– А то, первое  как выглядит?
– Пусть Берендей и скажет\ никому не показал.
– Скажу охотно. – Я вернулся, чтобы поблагодарить. – Первое семечко – это мужская разновидность. То, что извлекли у Зуммероведа, ему пара, женская ипостась. Итак, если больше ничего не завалялось, я вернуться должен. Так, парой, рядышком и посадим.
– Эх, нет марсиан, – вздохнул Пролаза.
– Не накличь беду! Да и к чему сказал, не понимаю.
Матрос ответил шоферюге:
– На радостях, сказочники вернули бы им корабль.
– Тебе-то что?
– Сам-то ты при корабле, уверен и спокоен. Не пробовал на заднице мозоли натереть?
– Пусть за свои слова ответят. Гостиницу им подавай!
Мне эта перепалка ни к чему. К Бессмертному обратился я:
– Значит, больше ничего нет?
– Нет, как видишь.
– Охота и тебе устроить медосмотр.
И снова очередь, на ровном месте. Все юному Кощею в ухо заглянуть хотят.
– Ура, нашёл! – орёт До-До.
– Покажите, покажите! Я должен сам увидеть!
Соискатели в радостном возбуждении пребывают, никто за небом не следит. Мой ученик ладонкою отвернул кислотку, которая подобралась слишком близко. Успел, когда она, уже в прыжке, чуть не подмяла ограждение терминала. А роботы что дети: осталось из-за ерунды подраться, кровь пустить и мамку звать.
До-До действительно нашёл. Мужское семечко.. Небес веление Как истолковать? Муж и жена, и, получается, любовник. Если думать о возрождении вида, то логика как будто налицо. Мораль в губу пошла, свой строгий лик сменила на уродство. Стыдись, коль стыдно. Есть где-то пограничная черта, которую переходить не стоит. Но в любовных играх нет запрета, фантазии простор и необъятный, и глубокий… Возможно, в ближайшем будущем женщин станет меньше, чем мужчин. Что в этом случае нам грозит? Возродится рыцарство, стихи им будут посвящать, петь серенады. При ней в трамвае ни один не сядет, им будут вновь дарить цветы не от кошелька. От сердца. Сам вырастил и преподнёс. Бутон к бутону. Эх, мать честная! Неужель?
Давненько не бывал в подобном восхищении, да и я ль один? Слушатель мой, раздели со мною радость! Довольно чёрных книг, оставайся с нами.


Наглядеться не могу, взял паузу. Радость-то какая, друг мой, слушатель!  Теперь уж точно поделюсь. Надеюсь, кому-то знакомо это чувство. Скажем, потерял вещицу, сердцу дорогую, уж и найти не чаял, вдруг – путник вида странного приносит, на порог кладёт:
– Не твоя ль?
Рад несказанно, его к столу звать – он ни в какую, за посох и растворился под сенью вишен и рябин. Тут начинаю понимать, не просто так пришёл он. Прислали. Стало быть, в верную дороженьку идём, а чтоб не отвлекались – получи потерю. Дед и отец мои, чтобы семенами за радение наградить, небесные пороги обивали.
Я не говорил. Да и к чему, коль увидать при жизни не было надежды? Это древо, я называл его легвоз… Опытный слушатель заметил, что звучит коряво. Сам придумал, чтобы бросились к энциклопедиям и, не найдя, остыли: сказки, дескать, всё. Теперь же… имя древу нашему лебединь. В глухих краях звучало чуть иначе: лебедянь. Произрастало на берегах озёр, где лебеди жировали, где не тревожил их охотник ненасытный. Как у человека рука поднялась на красоту, лебедей стрелять?
Краткая предыстория такова. Со времён Адама, водилось древо на земле русской, о нём ведрусы знали, тайну берегли. Сами поднимались в облака, над матушкой-землёй ходили. Ворчали старики – зря затеяли это дело, посеяли в землях соседних завидки – недуг опасный, если не придавить сразу. И вот пошли на ведрусов, – разведчики сперва, лет через сколько – армия: триста конных, триста пеших, шестьдесят командиров да шестеро зачинщиков. Ведрусы дураками не были никогда, это потом историки их выписали дикарями, с медведями спящими в обнимку, сохою деревянной обрабатывающими землю. Про соху пришлось соврать им, мало ли, отрок вдруг прочтёт опус псевдоисторический, да сомнения одолеют. А не пахали вовсе, за них работы делали такие мыши и птицы: посеют сами, сами уберут и сберегут. Помощники свой процент условный брали, как по договору, зато у человека было время другой работе посвятить себя. Мальчишки упражнялись в боевых искусствах, и по мнению очевидцев, в бою им равных нет. Девочки постигали домоводство, опять же, помощников призывая. (Мне известен случай, как у одной бабушки жуки крупу перебирали по сортам). Усадьбы украшали, там у них дома – дворец иному и в подмётки не годится. Ставенки, коньки, ворота, резьба прорезная всюду, колодцы, бани да хранилища, – крепость настоящая. Против мелких бандобразований хозяину помогал сосед, бывало трое на выручку приходили сразу. Но против шести сотен в восемь рук не отобьёшься. Вот и сошлись старейшины, совет держали. Все понимали, что беда неотвратима, план действий на ближайшую пятилетку выработали такой: изматывать противника доступными способами всеми. Карту составили, какие земли уступить на крайний случай. Усадьбы те опустошили, скот вывели, разобрали крыши… собственно, построек не оставили. Враг на грибах и ягодах не протянет долго, а холода придут – восвояси повернёт. Так и случилось. Дикая земля вырывала по одному из строя. То на заострённый сук напорется который, то сломает ногу в яме, шею свернёт на ровном месте. Это уже перед самой границей, хотя их тогда и в помине не было, границ, небольшие отряды ведрусов нанесли неслыханный ущерб – били, правда, не на смерть, но такой армии инвалидов история ещё не знала. Едва ли половина армии дома увидела свои. Ползком на родину вернулись, иные зареклись ходить в чужие земли. Из шестерых зачинщиков уцелело трое. То есть, концентрация зависти пришлась на три уцелевших сердца. Следующей весной эти трое… нет, всё-таки их ещё было четверо, после второго похода осталось трое. Подготовились основательней – да, но и ведрусы не дремали. Пока тропою шёл отряд, хороший камень, сам по себе, выбивал из седла опытного седока, берёза белая, впару с ветром, выкалывала очи впередиидущим. Бунт намечался в армии, аванс зачинщики вынуждены выдать, хотя в планы не входил аванс. Идея их вела, когда кажутся деньги пылью. Четвёртого главаря разодрал медведь, вместе с конём, десятка два воинов изувечил. На глазах у всех – лучшей агитации не нужно. Страх сопровождает воинство, дезертирство расцвело махровым цветом. Чтобы вообще в живых остаться, экспедиционный корпус повернул назад. На границе снова местные ребята захватчиков причесали хорошенько, – на дорожку так приветили, что отряд нельзя было возвращать на родину. Зачинщики сварили зелье, усыпили насмерть всех, только коней и оружие унесли. С этакой рекламой в третий поход им армии иначе не собрать.
Слушатель мой драгоценный, слышу, говорит: забыл про дерево рассказ? Про лебединь вот в самый раз пришлось. Воздушная разведка – что твой сотовый телефон с видеоприставкой «Джи-пи-эс». Картина вся перед тобой, тебе лишь остаётся отвести отряд, в тыл направить или дать отбой. В том и разница, что с летучего корабля ты смотришь вниз на своих друзей, и под удар их не поставишь. Вот на компьютере ты ведёшь войска – они рабы твоей руки: с потерями не считаешься, снаряды и патроны из воздуха берёшь. И главная опасность от игр подобных – на подсознательном уровне внушение происходит: людей можно не считать, если стремишься к конкретной цели. Лёгкое зомбирование, и ты игру переносишь на окружающих тебя людей. Рост преступлений обеспечен, ролевым играм благодаря. И пусть каждый пятый осознает, что это не правильно, что так нельзя, что другие имеют право жить – жить без страха. Кто-то возразит – это не у нас оружие продают, на Западе. Эх, мне бы вашу наивность. Но вернёмся к теме.
 То есть, свой воздушный флот мерещился во снах князькам удельным, жажда власти, захват чужих земель – словом, весь спектр услуг ради одного того, чтоб после почивать на лаврах и процентах. Отголоски гонора того, кто помнит, докатились в фильмах и до вас: барышню одеть, раздеть, – прислуга специально обучалась, воспитывалась в духе покорности. Уничижение слова человек свелось к трактирному: «Эй, человек!» Ни звания, ни имени – так, клоп на стене. Замашки те же переняли даже не большевики, а те, кто у них за спинами маячил. Будущая партийная элита слуг преданных набирала легионы, сами себе легенды сочиняли: «Из каких?» – «Из пролетариев». – «Партии готов ли служить беззаветно?» – «Живота не щадя!» – «А стрелять прикажут?» – «Ещё много у партии врагов, я за версту их чую». – «Что ж, сгодишься. Получи билет».– «Мне бы авансик какой-никакой, не причитается?» – «Так на местах надо проводить работу, чтобы наши люди не нуждались. Святошам ведь несут, так и мы приучим». – «А ведь и впрямь… надо б записать. Работа на местах будет оплачиваться из?..» – «Как организуешь, такое «из» тебе и будет. Взносы добровольные – твоя казна, но не зарывайся: бери больше – я доем. То есть, центр. Людям дать понять, кто более о благе их печётся. Лопатами сотню наградить сумеешь, чтоб самому в забой не лазать, – так держать, состоялся руководитель. С верующими поначалу будут хлопоты, но дай время. Божьей руки ведь не коснёшься, а вот она – твоя и моя рука, рука партии». – «Одним словом, бога нет?» – «Нам конкуренты не нужны». По направлению учиться шли, по линии партийной – чтоб ручки белые не замарать. Номенклатура и это, зарубежное… истеблишмент. Карьера функционера, репортажи с очередного съезда, – это ж лишений сколько претерпел народ, как безгранично верил без малого восемьдесят лет? Хитрость заключалась в том, что с десяти Божьих заповедей моральный кодекс строителя коммунизма списали, где вместо слова «Бог» наспех начертали «партия».
Отвлеклись мы. Не стоит в позорном прошлом ковыряться, – ещё бациллу спящую подхватишь. Проживи день нынешний достойно –и не требуется больше. Что касается древа лебединь, то расклад таков. Две особи – мужская, женская… если ж обстоятельство ещё предвидим… да, то обеспечена интрига. Как человече: когда нет выбора, это полчеловека. Я к тому, что третье семя, как третий угол треугольника, доставило удовольствие неслыханное нам. Великая Любовь любых достойна жертв, о том не ведает разве школьник, но подозревает о сокровище, готовится ко встрече с ним. Ибо нет на белом свете более достойной цели, чем обрести неповторимое, коронующее чувство, с которым и в огонь, и в воду – уцелеешь. Любовь на чёрное дело не отпустит, из передряги выведет любой. Любовь вела и ведрусов. Воздушный флот их, потерь не ведая, стал наносить удары с воздуха по трём жилым объектам. Это предусмотрено правилами ограниченной войны, в старом кодексе – беспулевой. Хотите – наводнение и град, хотите – посевы лютым морозом уничтожат. Зачинщикам армию не снарядить, в долги влезать кому охота. Разведчиков заслали и ведрусы, узнали: двое из троих сломлены морально. Падёж скота добил их, ни о каком походе речи быть не может. Для третьего (пусть его имя не прозвучит ни разу), предатели опасными показались – и погибают в муках: щи прокисли или несвежая сметана подвела. Дела оставив, третий уходил в подполье, листовки… нет, не то. Просто словосочетание срослось настолько. Он нанимает мастеров, штудирует специальную литературу. И, надо сказать, едва не натыкается на «Иерихонку». Разведчик невидимкой удаляет документ, рисунком карандашным подменяет – белибердою полной. Третий настойчиво по оглавлениям идёт, перекрёстную находит ссылку. Снова выходит на рисунок с описанием, показывает специалистам. Те посмотрели – говорят, бред сумасброда. На ту беду появляется бывший заведующий архива. За вознаграждение, он восстанавливает по памяти текст и чертёж, – по секрету, архивариус личной копией располагал. Случается, дорогу подвигу переходит подлость. В итоге, как вы понимаете, мастер изготавливает «Иерихонку». Владелец чудо-трубы ничего лучше не придумал, что испытать на живом объекте. Удар пришёлся по деревне нищей, жители которой влачили дни свои, как тяжкий камень. Голое место там, по сие время. Как Мёртвое море на месте Содома и Гоморры.
Но как мы рады с Никодимом! Вам не передать! Уже в земле, уже растут, и третий элемент себя поэтом возомнил. Сведущие дамы на таких клюют, но плюют невежи.
Да, вы не устали? Я постараюсь покороче. У «Иерихонки» (знают единицы) особенность имеется одна. Чтобы раскочегарить пушку и произвести первый выстрел, в приёмное гнездо надо подать сорок частей чистого золота, а сколько по весу в одной части, мы до сих пор не знаем. Мерные стаканы ли прозевали в чертеже, старик ли подзабыл подробность, – короче, надо крепко разориться, чтобы комплимент противнику отправить. И третий (пусть его имя не прозвучит ни разу), видимо, тот ещё богач, по словам настоящих историков, сделал тринадцать выстрелов. О потерях наши источники ничего не сообщают. Просто подсказали, что при попадании корабль разносит в щепки. В традиции вековые внесло поправки древнейшее орудие. Но в серых своих архивах людишки, ведомые силой супротивной, оставили следующее упоминание: «Ведрусы сами погубили флот воздушный, сошлись в войне непримиримой, клан на клан, а там и сказки стали сочинять, будто с запада на них напали, вырезали население, и отступили уцелевшие глубоко в тайгу». В следующем варианте переписанной истории летучие флотилии уже не упоминались, только сказки о кораблях, способных облака дырявить и швартоваться к ним. Чтобы закрыть тему, очередные летописцы вовсе умолчали о существовании ведрусов: «Там жили на деревьях существа, отдаленно напоминающие человека. Немытые, нечесаные дикари, живущие с медведями. Питаются корнями и всем, что шевелится».
Если память мне не изменяет, ананасов только водилось девять разновидностей. Тогда, на севере бананы вот такие… Как показать? С локоть – это кормовые, мелкие, для мамонтов домашних. На длину руки – ел сам я. Правда, в прошлых жизнях: сушили, вялили про запас, в дальнюю дорогу брали... В Африку они попали позже, еле районировали культуру, климат был холодный больно. Тамошний правитель батюшку моего каменьями самоцветными осыпал, чуть довезли до дому. И камешки те после просверлил отец да сделал пуговицы: что-то нам, что-то для обмена. Как всё повернулось с той поры… В настоящее время южные культуры продвигаются на холодный север, пока вы получаете пятёрки по истории, которой не было на самом деле. И ещё ругаетесь, когда вам возражают. Иногда забавно ваших отличников послушать. Как сочинение на тему: «Чего быть не могло. Высосано из пальца». Зимний дворец, например, брали сто человек матросов да сто пехоты, с двадцатью большевиками во главе. По сказке – «поднимались миллионы». В Европе девушек красивых инквизиция извела под корень, объявляла ведьмами за то, что разделить постель со святошами отказывались, – и на костёр! А вам рассказывали сказки, будто змей из моря или дракон из пещеры выходил и поедал красоток. Эти твари, коли разобраться, своё понятие о красоте должны иметь: им самую некрасивую подсунь, они с протестами по улицам не пойдут, лишь бы потолще. Сказка ложь как будто, но именно в ней найдёшь намёк на конкретные события и факты.


Что касается технологий высочайших, были и они. Кстати, ведрусы соревновались в поиске даров особых. Усадьбу, дом на века не поставишь на случайном месте, они знали способы, как найти лужайки, гарантирующие здоровую и продолжительную жизнь. Усадьбу продумывали до мелочей, например, чтобы воду не носить вёдрами, а чтобы по двору текла. Пруд с рыбой, сад с плодами, каких больше нигде не встретишь… Вырастить лебединь тоже не каждому давалось. Слышал про одно условие: был бы сердцем чист, лебединь сама покличет, чтобы мимо не прошёл. Ну, а когда нашёл, так и столби – знак для соперников оставь: моё! Тут уже, как повелось: чужой не заметит, не позарятся свои. И, запасы сделав, ко древу возвращается счасливчик. Днюет и ночует, к походу делает заготовки. Как почует, что вызрело, так и привязывает к стволу инструмент, припасы и себя к ветвям. Взмывает лебединь в ночь безлунную, – это точные сведения; как только рассвело, так и за работу. Счастливчик сучья рубит по порядку, от корня, к вершине ветки сносит. Отпилить всегда успеем, но нет надёжней места для имущества и припасов. У молодца есть всего три дня: какую форму кораблю придаст, такая и застынет. Много позже установил некто, фермент имеет древесина неизвестный; под воздействием солнечных лучей реакция происходит… Они там и формулу рисовали, да с удельным весом намудрили. Пока стояло древо на земле, показатели совсем другие выходили. Что происходит с древесиной в момент взлёта, знать может Тот, Кто чудо это сотворил: нам и того довольно, что вообще летать способность получили, без двигателя и каких-либо приспособлений. Только представь, что под тобой полверсты пустоты.
Вот про управление кораблем до меня сведения не дошли. Во-первых, гриф «секретно» был изобретён тогда, по всей видимости, самый первый, и во-вторых, с живыми пилотами сам не встречался. Что наверняка знаю, то и говорю. Многие мастера вершины древа не отпиливали, направляли свои корабли сразу на облака. С ними химическая реакция происходила: что-то прилипало, лишнее отваливалось. Это даже и не паруса получались, а никем не описанное изобретение. Увы, теперь и облака не те, и люди. И последнее, что знаю точно: от пилота зависело, каким путём пойти. Я говорю о способе питания. Если всё-таки отдавал предпочтение земной пище, то для связи с родными имел бечеву либо ремни из кож. Второй способ – полный отказ от земного; в этом случае организм приспосабливался… Кто-то называет это праной – космической пищей. И опять-таки, я с такими не встречался. Ну, а что сочиняют родственники летуна, тут я не имею ни единого факта, чтобы выдавать за правду.
Ходили они, конечно, безподобно. Пусть бы эскадрильи поблизости и держались, – нет, не послушали старейшин, захотелось миру показать себя да свысока на чужих поглядеть. Оно, может, и обошлось, может, по сей день ходили б. Да уже не вернёшь.
И напоследок. Мужское семя выглядит как бабочка: крылышки, усики и животик. Кроме того, мужские отличаются расцветкой и рисунком: в крапинку, волнистые, фигуры всякие, линий нет прямых… Женское напоминает сдвоенную косточку от персика или абрикоса, есть несколько разновидностей.
Красавушки мои! Теперь я рядом буду, лебедини. Я или Никодим. Уж не обижайтесь, у нас полно забот. Вот и сейчас: не поспей мы к роботам…


Вино текло необратимой струйкой в изящную бутыль, любезно предоставленную нашим спонсором. Примечательно решение её формы: стеклянная скульптура обнажённой женщины в натуральный рост: правой рукой она прикрывает глаза, левой – правую грудь. Великолепные бедра, чуть выпуклый живот. Все, кто хоть раз увидел эту прелесть, тотчас задавались вопросом: как стеклодувам удалось так тонко передать каскад волос, хищный взгляд и, особенно, левую часть груди… Будучи ещё девочкой, она была воспитана в духе советского чего-то, но вскоре сама сообразила, что партии от неё требуется лишь одно. Впрочем, как и любому мужчине. А вот эти хрупкие пальчики поцеловать наверняка захочет всякий посетитель выставки, если нашим знакомым удастся произведение в целости и сохранности доставить. Дело в том, что Кощей накануне собрание проводил, темой которого был доклад: «Мы промахнулись». Бессмертный так и сказал:
– Не в той реальности оказались. – И к сказанному больше нечего добавить. Воины Хроник либо другие лица сыграли с ними дурную шутку.
– Я считаю, это ни что иное, как посвящение. Боевое крещение, если хотите, – выдвинул версию матрос. – Мало того, что в чужой реальности, мы оказались в роли салаг, впервые попавших на палубу, забравшихся в танк или в брюхо самолета. Армейский канон устроен таким образом, чтобы шок оставил в памяти неизгладимый след. Чтобы потом мы сами, нисколько не сомневаясь в справедливости поступков, молодому пополнению ответили тем же количеством оплеух, сколько получили в своё время. Спросите, к чему пример? Предлагаю не реагировать на явные подсказки, как нам следует вести себя. Поэтому… делай, как я. Если это местная шпана, дармовые литры произведут фурор. Посмотрите, они откроют карты.
– Ах, мы не в нашей оказались? – обрадовался До-До, протирая манометры перегонного заводика. Трудно сказать, чем именно его порадовало известие это. Больному создали максимум удобств, чтобы рабочего места не покидая, он был в курсе новостей. Особенно, если надо что-то погрузить, горизонтальное положение придать. Как сейчас: стеклянную даму укупорили, упаковали в контейнер для транспортировки. До-До наклейку прилепил под горлом дамы, в единственном экземпляре то и это. Название, конечно, подобрал второпях: «Командир не унюхает, глотни».  – Матрос, как служба?
Пролаза указал на подразделения, перебежками берущими в кольцо сам терминал. Сегодня он дежурил у экранов, задачи ставил и снимал. Снимал на плёнку, если что не так пойдёт. Он снова видел будущее секунд на пятнадцать вперёд. Этот редкий дар продолжал развитие.
– Местная армия настолько хороша, до противного. – Дневальный оглянулся на шофёра. – Свежайшего винца подбросим, восемьдесят литров, проверим на вшивость.
– Могли бы и раньше сообразить. – Водитель мял ветошь в кулаке, разглядывая группу ремонтников на крайнем экране. Стена терминала подвергалась реконструкции, чего в родной реальности быть не могло. Там общая картина напоминала тихое кладбище, обленившуюся охрану да вкрапления промышлявших недвижимостью авантюристов. – Признаться, и я кое-что накопал. Ни одной «Лидки» в округе, точно вымерли. Пора на исходную.
– Полагаю, надо выждать, – сказал Бессмертный.
– Интересно, что тебя подтолкнуло?
– Отсутствуют неучтённые запасы гуманитарки.
– Нас могли опередить.
– Самого здания, где я запас припрятал, нет на планах Города. И сам Город  – всего лишь реконструкция настоящего.
Экран к этому моменту сам разделился до сорока девяти фрагментов, и деление не прекращалось. На большинстве экранов один сюжет: перемещались подразделения; вокруг терминала затевался парад мощи.
– Нас не подставили случайно?
– Случайно и не собирались, – шоферюге отвечал дежурный, – всё идёт по их плану. 
– Боюсь, на всех вина не хватит. При командирах подчинённые едва ли согласятся. Надо накрывать отдельный стол.
– Много чести. Сами нарываются на неприятность, – отдельный стол им, скажешь тоже. Непьющих выведи процент, будет в аккурат. До-До, – Пролаза развернулся с креслом в сторону палат. – Когда мы выведем производство на максимальную отдачу?
 – На полную мощность только вышли, тут одуванчики вышли… почти стихами заговорил, вот и мне дар открыли, – мечтательно растянул слова больной.
Матрос подключился к громкоговорителям терминала.
– Солдаты! Ваш долг отечественного производителя поддержать. За мешок одуванчиков, награда – стакан свежего вина, командирам – полтора. Мешки в пути.   



Свободные от вахты члены группы отправились к заначке, о которой знал только Пролаза. Собственно говоря, сам и пошёл, оставив вместо себя младшего брата: «Я на три минуты ровно, засекай».
Младший брат за пультом такой важности впервые очутился. Есть микрокамера и микрофон – нет микрорук, чтобы достать до клавиш. Самая красивая и ближе прочих – «Общая тревога». Но дневальный воротился тут же, точно малую нужду справил. Разумеется, у всех есть право не только стоять насмерть.
– Как, говоришь? Побаловать братишечку? – Матрос развернул к себе меньшого брата. – Ну, и чего ты хочешь?.. Ах, ножку. Для чего одна? Давай уж сразу пару, не помешают. У коров их вообще по четыре. Ручки не проси. Мне в журнале нечем будет записи вести. А вот ножки. Только баловать в  ЦУПе не смей. Погуляй на улице, с местными познакомься. С мальчиками не дерись, за косы девочек не таскай. Кто такие девочки? Ну-у, какие твои годы? Всё ещё впереди. – Новые ножки были сделаны Пролазой из канцелярских принадлежностей за то время, пока он наставления давал. Кнопки, скрепки, два циркуля и итальянский ластик. По большому счёту, получилась копия трансформера, недоставало лишь солидного вооружения. – Да, чуть не забыл. Увидишь банк или сберкассу – обходи стороной. Удачи тебе, малыш!


Опытный винодел не пропустит случая похвастать. Тележка с винной барышней, с мешками для одуванчиков, сама покатила к главному проходу; там уж точно не потеряется. Дружно подмигнув, экраны центрального пункта умерли. Дежурный хлопнул по клавишам контроля. Картинка парада не оживала. Значит, всё подготовлено к захвату. Что это за штурм – от скуки?
– До-До, отсоединяй шланги! Берём готовую продукцию и уходим! У тебя тридцать секунд.
  Винодел уложился в двадцать. С двумя бутылями, формы которых были слишком далеки от инвентаризации искусством, До-До замер на площадке, и была она одним целым с пультом управления. С лёгким скрежетом, центральный пост ушёл под землю. Тотчас четыре ковша, привязанные к площадке, сдвинули хлам в точку постоянной дислокации, с координатами… впрочем, для чего нам цифры? Всё равно никто не сыщет.
– На шланг я успел поставить краник. Пусть натекает.
– А сам завод?
– Всё по инструкции. Только бы не начали копать.
– Кому лопатой охота ворочать? Не тот век. Всё, полная тишина.
– Они над нами?
– По моим расчётам, должны.
До-До перешёл на шепот:
– Это… ты же ребёнка на улице оставил!
– Святой Роберт!.. – Матрос перешёл на такой шёпот, что остаётся по губам читать. – Не пропадёт. Я больше волнуюсь, как мимо банка прошвырнётся. Там, на столиках кассиров, установлены такие вальяжные считалочки купюр, что… даже боюсь подумать.
– Не рановато ли?
– Да кто их знает, современную молодежь? Наблюдал картинку раз: встретились двое, нащупали табуляторы – и давай гонять: туда-сюда, туда-сюда. Мать-природа, я понимаю, но должно быть место и приличию. Такие поступки могут кого-то ранить, взять за живое.
– Ты говоришь так, будто сам ни… – До-До остатками фразы подавился (при вскрытии, если дойдёт, анатом найдёт это «когда не занимался» и попытается восстановить картину происшествия целиком). В ультразвуковом диапазоне прозвучал сигнал, каким планета предупреждает всех, кто обладает слухом, о потрясении в ближайший час или два.
Дневальный обязан что-то предпринять, у прочих времени есть немного.
Воздушные массы точно воды в рот набрали, грянула тишина в октавах, ничего доброго не сулящих. Почва ожила под ногами.
Кто-то собрался планету насадить на свой лом.
Второй удар пришёлся в то же место.
– «Лом бытовой, модель 212, диаметр 30, вес 9 кг. Год выпуска…»У-у, – Пролаза  взвыл: – Я ещё не родился. При мне облегчённые входили в моду, а этот старичок дел натворит. Уходим на запасную точку. – Он увлёк за собой больного в подземелье, где для срочной эвакуации были созданы максимальные удобства. Трёхместная карета просела под натиском пассажиров. Дневальный спеленал больного ремнями безопасности, после этого перевёл рычаг в положение «вперёд». С места кучера, ограничивающего обзор, прозвучал совет: «Убрал ручной тормоз, курсант»… 
Эвакуационная карета покатилась по дикорастущим рельсам, постепенно набирая скорость. Больной приготовился считать количество стыков, но привычного постукивания не услышал; цельновыращенные рельсы исключали предательство. Тоннель заиграл подсветкой, которая выключалась сзади, по мере прохождения объекта. Пожарные посты, курилки, провода и фонари через каждые тридцать метров.
– Чудно! В карете никогда не ездил. В катере тоже не катался, а делов – два слога местами поменять: «ка-рете» и «ка-тере».
– Это всё наш гений. Романтик, что с него возьмёшь?
– Я бы взял. Волосьев на рассаду. – До-До попробовал дотянуться до набегающего фонаря.
Тот столкновения избежал – нырнул под руку, а когда проехали, прежнее положение занял.
– Чудно. – До-До ногами перехватил обе бутыли с вином, чтобы не выронить на повороте. Спрашивал себя тайком: чего ради потащил с собой? Страждущих напоить разве.
– Всего не предусмотришь, но кое-что ему удалось.
– Светлая голова, ему в том не откажешь. Кстати, где он сам?
– Кажется, имя доброе своё отмывать пошёл.
– Я посоветовал бы применить порошок.
– Это ещё зачем?
– Ну, сразу если не получится, чтобы в глаза пустил.   
Дежурный оценил попутчика с головы до ног.
– Ты в порядке?
– Волнуюсь. Переживаю за производство. Как там рабочие, довольны ли зарплатой, в чём нуждаются? Со спецодеждой проблемы возникали, с пропусками и прогулами. Обеды в столовой, ремонт душевых…
Пролаза всё чаще стал оглядываться, притормаживать помалу. Окончательная остановка произошла по вине проводов. Карета просто выбрала всю длину, они и натянулись.
– Всё разыгрываешь? – нервно зевнул Пролаза.
– Я пошутил, поехали!
– Дальше не сможем. Рельсы кончились.
– Я тебе точно говорю! Я в норме… Я пошутил, матрос. По-шу-тил.
– Выходим.
– Русского языка не понимаешь? Разыграл тебя.
– Всё равно выходим.
– Мне на следующей, – теперь До-До выказывал характер.
Пролаза молча спрыгнул на полотно дороги, обошёл карету. Повторного рывка могут не выдержать провода. Но даже после перевода на зимнее время, как на запасную волну, с камерами на поверхности экраны связь прекрасную держали. Подразделения завалы разбирали, осиное гнездо пришельцев разворошить последовал приказ. Картинка, звук… вот и до вина добрались, первую пробу сняли, нашли съедобной. Сигнал, правда, тут же и пропал, добрались-таки диверсанты.
Теперь и шутник в причине остановки разобрался, с двумя двадцатилитровыми бутылями вина из кареты вышел.
– Одноразовые рельсы? – До-До склонился, чтобы получше разглядеть. Прежде обходился автоматической настойкой оптики. – Тонны бутылочного материала перетащить да переработать как ему удалось? Не спит по ночам, вкалывает, поди, на износ.
– А сам? Ночью спишь?
До-До подрастерялся: сказать правду – неладное заподозрит.
– Стараюсь выработать привычку. Без подушки – не могу уже. В грязную постель не лягу. Если есть чистая, а вообще… на звёзды любоваться научился. Очень помогает.
Пролаза провёл перекличку камер и постов. Всё та же мёртвая картинка. Следовательно, операция по захвату пришельцев продолжалась… Один с номером заводским чуть дело не погубил, другому имя честное важней задачи, – чистоплюи!
– Что ж руководитель полётов длины не рассчитал?
– Сделал всё, что мог. Возможности терминала небезграничны.
– «Он служит нам, как никто. Он понял жизни смысл, как никто из нас». Я уже где-то слышал.
– Оказывается, услышать мало. Трудом надо доказывать повседневным. – Порядок  есть порядок; за лобовым стеклом кареты дежурный углядел в аптечку. До краёв полна она, и рассчитана на широкий спрос: от сальников и пипеток с маслом до таблеток. – Гаишник не придерётся. Смотри! «Таблетки для удаления таланта». Разве такие бывают? Ай, да салажонок. И роликовые коньки предусмотрел. Скажи, До-До: ты ведь не догадывался, какие хоромы приготовил он на пожарный случай?
– Будто ты догадывался.
– И я, не спорю. Важнее – что? Сделал доброе дело – не оскверни его бахвальством. Сейчас его мы добрым словом поминаем, а сам он… Может, в облаву угодил. Ждёт помощи. – Пролаза на глазок прикинул: вышел тоннель за пределы терминала? Похоже, да. – Одному следует подняться и провести разведку.
– Боем? Это я умею.
– Нет. Только навредим… Теперь я вижу, ты здоров как бык. Значит, пошутил. Что ж, на правах дежурного по части, отдаю приказ: боец До-До, вам надлежит выйти на поверхность для защиты интересов… ну, и так далее.
– Здесь предусмотрен выход?
– Обижаешь. Проект руководителя полетов. Поедем на роликовых коньках, одевай да в запас возьми пару, не помешают. – Пролаза натянул коньки, крепления затянул потуже.
В коробке у стены имелись все типоразмеры. До-До обулся, взял пригоршню изделий про запас. Взял и вторую, чтоб не жалеть потом; бутыли же драгоценные не бросил.
 

Честно говоря, антураж тоннеля напоминал декорации для фантастического фильма. Кроме ловких фонарей, на каждом шагу открывались различные приспособления, рассчитанные на самый придирчивый вкус. Клеммы и разъёмы, запасные части и специальное оборудование. На каком-то полустанке, в контейнере придорожном, опечатанном пластилиновой вороной, оказались заграничные паспорта, визы и дензнаки разных государств.
Естественное любопытство снова взяло верх.
– Зачем вскрываешь все печати подряд, До-До?
– А чего он торчит на дороге?
– Тут я с тобой не соглашусь. Не на дороге, выступает на двадцать сантиметров. 
– Этого мало?
– Тебе должно быть стыдно.
– Уже! Я просто сгораю от стыда. Тут кое-что ещё, смотри!
– Бюллетени для голосования. 
– К демократическим выборам некто готовится, вот удивил! Любой подлог – это своего рода машинка времени. Пока другие будут ноги бить, у предусмотрительного всё готово. –  До-До принюхался к запахам. – Давай так: ты собирался баллотироваться? Нет. Я тоже. Зуммеровед или Бессмертный? Не в наших интересах. Остаются марсиане.
– Это ещё почему?
– Местные давно были бы здесь, и мы перестреляли бы друг друга.
– Пошли отсюда, что-то тут не чисто. – Пролаза подождал, пока приятель коньки поменяет, и пустился в неисследованные дали тоннеля. Примерно на двадцать третьем километре, о чём сообщал придорожный столбик и фонарь последний, они наткнулись на шлагбаум, за ним и лестницу разглядели.
– Вот и выход. Я же вернуться должен. До скорого, До-До!
Установил у стеночки бутыли До-До, поднялся наверх, пересчитав все перемычки: «Ровно девяносто. Ого! Слышал? Глубоко сидим».
–  Зато не достанут… Думаешь, тут легче? У тебя там хоть какая-то определённость появится. Итак, в бой не ввязываться. Я жду доклада. И это, постарайся не хлопнуть люком. Уточни: там люк или крышка?
Воин подземелья хлопнул крышкой, – эхо где-то выбило предохранитель. Кажется, у дежурного по части. Он оглох на одно ухо. Но даже в мёртвом состоянии обязан он на пост вернуться, документы к ликвидации подготовить.


Пролаза чуть отъехал, прислушался. Бой наверху не завязался, можно трогать.
– Молодец. – Роликовые коньки выдерживали его вес прекрасно. Это До-До, пока доехал, шесть пар износил. Пролаза под шлагбаум нырнул – успел в последнее мгновение увернуться, чтобы шишку не набить. Притормозил и оглянулся. Кто тут хозяйничает? Шаги померещились ему. Собственно, роботу ничто не мерещится, факт доказанный.
Пролаза движение заметил, к стене прижался. Из бокового ответвления возможный противник показался. Сразу двое, по всей видимости, из тыловой части: оружия не видать при них, если не считать лопаты. Два недоросля на рельсы установили ящик на колёсах. И покатили, только в обратном направлении. То есть, навстречу дежурному по части.
– Стоять! Руки вверх! – Пролаза выхватил запасной микрофон. Он и при хорошем освещении оружие напоминает. Пистолет, выходит, остался в зажимах для микрофона, на основной панели ЦУПА.
Преступники ошёломлены. Они никак не ожидали, что их застукают с поличным. Рты ненасытные открыли, оправдываться стали. Пролаза их объяснения не слышал:
 – Глазам не верю!  Пиара? Кима-Но? Неужели снова вместе?
 Кима-Но не растерялся:
– Что вы имеете ввиду? Мы знакомы разве?
Пролаза отыскал на стене тоннеля зеркало, погляделся.
– Неужели постарел так, что не узнать?
– Голос знакомый, – сообщил Пиара. –  Не у тебя ли на днях деньжат подзаняли? Ты не думай, мы не какие-то проходимцы, в туннелях прячемся. У нас свой бизнес, процветаем. Ну да, просто вчера на ужин не хватило.
– Пойдём со мной. Уж я вас накормлю.
Пролаза на коньках, они – бегом. Кроме того, за собою ящик тащат.
– Бросай! Там выдадим другой.
– Нельзя, – задыхаясь, выкрикнул Пиара. – Это наша суточная норма.
Пролаза вновь по тормозам:
– Какая ещё норма?
– Чтобы не похудеть. Мы за день набиваем ящик и должны съесть всё, что добыли.
Повязку дежурного Пролаза поправил на руке, чтоб видели надпись, другой рукою кобуру обозначил.
– Год какой хоть знаете?
– 2016 (лень числа набирать).
– Как говорит мой шеф, можно убивать. Год узнали, осталось номер реальности установить. Какой же номер?
Марсиане сбились в толпу, дрожат от страха так, что кажется, их там двадцать два банана.
– Скажем – убьёшь, и промолчим – шлёпнешь. А давай мы тебе колыбельную споем? На два голоса, редкое исполнение.
– Мне на пост пора.
– Колыбельная так и называется: «Мне на пост пора».
– Погодите, мне действительно пора. Не хочу вас огорчать, – Пролаза оглядел бомжей, уточнил: –  Но шоферу на глаза лучше не попадайтесь. Вы у него ничего не спёрли?
– Только один ключик. Хотели вернуть, а вы уже, того…
 – Вот и получишь «того», только попадись. Для чего на корыте ключик?
Кима-Но замялся.  Пиара буркнул:
– Видите ли, заполучить корабль в прежнем виде надежды мы не оставляем. Вы, наверное, не знаете, как мы пострадали от сказочников, роботов и магов. Если Кима-Но расскажет, вы снимете последнюю рубашку. Лучше разойдёмся миром. Пока рубашка на вас.
Пролаза сообразил, что в подземелии марсиане совсем не видят. Теперь вполне объяснима их тяга к железнодорожному путеводителю из пластмассы.
– Ты бы отпустил нас, добрый человек, а?
Пролаза присмотрелся к ним ещё разок, покачал головой.
– Давайте так. Мне на пост пора…
Тотчас зазвенело под сводами, бодро и фальшиво:
– Мне на пост пора, мне на пост пора…
Пиара вступил незамедлительно:
– Вам на пост пора? Вам на пост пора?
– Мне так жаль. Не вас. Мне так жаль. Не вас.
– А кого тогда? А кого тогда?   
Пролаза  грохнул ногой по ящику, тот и развалился.
– Довольно! Меня вам всё равно не усыпить, предлагаю дело. Мы оказались в мире, враждебном по своей сути. Бежать отсюда надо, только вместе собраться.  Где корыто?
– Военная тайна, – охотно откликнулся Кима-Но.
Пролаза ухмыльнулся:
– И поделом! Кабы ключ не спёрли, то оставались бы свободными. А так – приговорены таскаться следом за нами, пока не рассчитаетесь с долгами. Раз иного выхода нет, за мной, господа марсиане!
К тому времени в тоннеле появился сквознячок, с запахом былых воспоминаний; штурмовики исполняли приказ «проветрить помещения».
Минут через пять они остановились у кареты.
– Ох! Я совсем забыл. Облава наверху. Как бы сюда не нагря…
Где-то далеко впереди мощнейший удар потревожил потолок. Дежурный оценил потери: лопнул второй предохранитель; полминуты ушло на его замену. Марсиане, зажав уши, бросились в обратную сторону. У Пролазы не осталось иного выхода, как взять на буксир братьев по разуму. Обогнав сладкую парочку, он вручил им по куску кабеля и потащил за собой, точно детский сад.  Не сбиваясь с ритма гонки, произнёс вслух:
–  Это уже не «Лом бытовой, артикул 212». С этой моделью я не встречался, и вам не советую. Прав юный Кощей, не та реальность.
Долго ли, коротко ли, к той лестнице, что ведёт наверх, пришли. Пролаза пошёл считать перемычки, их оказалось восемьдесят одна. И подумалось ему: До-До выздоровел не совсем. Глянул сверху вниз, попросил, чтобы марсиане тоже посчитали.    
Кима-Но насчитал семьдесят две, Пиара – шестьдесят три.
– Кимано несчастный обнаружил бутыли с вином, одну опустошил, – сказал Пиара.
– Не до того пока. – Дежурный по части предложил сделать вывод: – А скажи мне, матрос, как такое может быть? С каждым подъёмом перекладин становится меньше на девять штук. Поди, не резиновая.
– Зря не наговаривай, лестница не виновата. Тоннель стало выдавливать к поверхности, – подсказал Пиара. – Это же естественно. Что такое тоннель? Труба. Точно, труба под поверхностью почвы. Если один конец хорошенько нагрузить, то второй подастся вверх. 
– Хочешь сказать, на том конце группа захвата вошла в тоннель. Их так много, что наш конец стало задирать. – Пролаза хватился младшего брата, постучал по голове: – Мозги! Они требуют передышки. Дежурный по части брата отпустил погулять, – совсем голова не варит. Ну что, вы со мной?
– А там не стреляют?
– Не слышно.
– Ты люк открой, и узнаем.
– Пора разбираться, что такое крышка, и чем она отличается от люка.
– Я знаю, – отвечал водитель корыта, – грохотом.
Кима-Но бормотал слова неизвестной песенки, если прислушаться – «Ща кому-то не поздоровится, ща». Видимо, это марсианская молитва перед выходом на дело.


Пролаза действовал бесшумно, в отличие от некоторых. Обстановку изучив, вышел из бункера, защищавшего спуск в тоннель, марсианам пособил перебраться через колючую проволоку. До-До нигде не видно, матрос изучил следы протекторов и указал на центр Города: – Пошёл туда. И чего его понесло?
Оказавшись на солнышке, беглецы восприняли известие по-разному. Кима-Но заклинило на одной фразе: «Ща кому-то не поздоровится, ща», перемежая с отрыжками.
Минут через пятнадцать они приблизились к толпе. Щуплый глашатай общественность вдохновлял пойти на штурм шпионского гнезда:
– Их там не меньше пяти, я видел сам! От них всё зло, я знаю. Из-за них нам нормы обрезали по самое воскресение. Нам на кладбище, а они там семь раз в день меняют смазку и сальники. Я сам видел!
Толпа зверела на глазах. Пролаза посреди голов заметил богатырскую фигуру друга.  До-До с кем-то поспорил, собрался на глазах у тысячи свидетелей поставить фазу. Громовой голос не услышать трудно, марсиане сморщились до столбиков придорожных.
– Не боись! Вас никто не тронет, я отвечаю. За мной! – С микрофоном наперевес, Пролаза ринулся, как ледокол в суровый окиян, где плечом боднул, коленкой где. А там уж на товарища навалились скопом, кто-то крикнул: «Он один из них, я сам видел!»
– Эх, рот бы заделать этот, – цедил сквозь зубы наш матрос, раздвигая волны. Чайки скрылись из виду – будет буря.
Пиара, точно задание доверили ему, исчез в толпе. Его коллега чуть поотстал, в чаще ног безумными глазами высмотреть товарища собрался, потом одумался и пустился в погоню за ледоколом, поплёвывая по сторонам: «Ща кому-то не поздоровится, ща».
Вскоре, на другом конце собрания, тот же голос завопил: «Ещё один! См…».  Если в сантиметрах расстояние измерить, получится большая цифра. То есть, число. Другой голос, с естественным надрывом, отозвался:
– Наших бьют! Мнону уложили! Нет больше Мноны!
В панике народ рассыпался на тех, у кого дома утюг включен и каша варится на медленном огне, и на других, кто продал утюги давно, а каши только запах помнит.
Ледокол крошил большие льдины, сзади шёл банановоз. Долго ли, коротко ли, но выгребли на пятачок, первых зачинщиков мягко попросили документы предъявить. Толпа редела на глазах, незаконные эмигранты уходили в тень. Мнона всё-таки не погиб, оговор. Лежал посередь тротуара и членами водил, вычисляя, что есть вертикальное положение, что горизонтальное. Малый совсем запутался… в тягучке. Сей бедолага в клей жестокий угодил, скорей всего, прежней наукой для громкой премии был изобретён. Спину вымазали Мноне да приложили об асфальт. Но вечерние газеты сообщат: «Есть жертвы». Чтобы опровержение утром напечатать. Одним словом, сенсаций хватит на год вперёд, жизнь не замирает.
 Кулаком матрос лишь раз махнул. Некий плакат перегородил ему дорогу. Откуда он мог знать, что это комплект щитов группы захвата, собранный забором? Но те, кому положено знать, скромно отступили, опустили головы к земле. О, да, там много пуговиц валяется, коллекцию собрать пора. Сам воздух чище стал как будто. Сиреневое облако зацепилось за башню телецентра, замкнуло на себя программы всех каналов.


Последняя горстка храбрецов удерживала плацдарм. До-До лежал с руками, вывернутыми за спину. На нём сидело девятнадцать молодцов, хотели кровь пустить. Пролаза в грудь воздуха только набрал, как высморкался в победителей Пиара. Тягучая смесь на воздухе работала активно и застывала мигом. Удара в спину молодцы не ожидали, стали выкручиваться из переделки, да только крепче увязали. По рукам и по ногам, их сила марсианская связала, превратила в глыбу. Получилась булочка с изюмом, с признаками несколько затруднённой жизни.
Тут и подоспели Бессмертный с Зуммероведом. Оба с кулаками, только опоздали малость, как органы правопорядка к шапошному разбору. Улица опустела. Вокруг осколки броневых щитов, шесть коллекций пуговиц, двадцать два шприца гуманитарки и бедный Мнона. Кто-то вспоминал потом, что кислотка кружила неподалеку, однако в оргии принять участие постеснялась. Может, врут.
Глыбу из любителей подраться откатили на мостовую, ликами на неё и уложили. Эх, прутиком пройтись по этим ягодицам… но вмешиваться я не мею права.
– Это, братец, секретное оружие. – Дежурный по части с протоколом в уме изучал место происшествия. – Марс таким способом выигрывает сражения?
– Полно других, – Пиара отвечал.
– Корыто где?
– Не говори!
– Обменяли на халву.
Зуммеровед отправился к стенам терминала.
– Куда это он собрался?
– Не мешай. Хочет демонтировать экран. – На корпусе До-До царапины глубокие остались, минутой позже, Кощей свежими нашёл их, изучил.
– Не страшно, скоро заживут. Слушайте меня. Времени на сборы нет. Будем уходить, и чем быстрее.
–  А нам куда? – в один голос пропели марсиане.
Бессмертный общественное мнение запросил. Кивнули все единогласно.
– Пойдёте с нами.
– Ур-ра! За матушку Россию!
– Ща кому-то непоздоровится, ща.
– Цыц! Вид на жительство получали?
– Кто нам даст? В тоннель сей паспортная служба не заходит.
– Помогите энциклопедисту. Догоните и скажите, что прислали в помощь. – Глаз прищурив, вдруг Кощей спросил: – Всё-таки, где корыто?
Испугались коротышки, слова вымолвить не смеют. Тут Пролаза разгадал загадку:
– Которую неделю мается в ломбарде?
– Третью. Угол Комсомольской и Усача.
– Что за усач?
– Местный Приседатель. Напротив памятника его усам.
– Какие будут мнения? – Бессмертный задал риторический вопрос. – Я так понимаю, без корыта нам никак нельзя.
– Нельзя-нельзя! – захлопали в ладоши марсиане.
– Сгоняешь? – Кощей упёрся взглядом в конкретное лицо. – Тем более, на коньках.
–  Местный Приседатель тоже на коньках стоит, – ляпнул Кима-Но.
– Это уже не важно. До скольких работает ломбард? – уточнил матрос.
– Круглые сутки, – отвечал Пиара.
– Его счастье. Скиньтесь по рублю, за деревяшку больше я не дам.
– Оно бесценно! Ай! Ухо! Пролаза! – присел Пиара, спасая ухо.
– Ты помолчишь, марсианин? Тебя куда послали? Смотри, чтобы ещё куда командировка не привела…У кого есть наличные?
– Откуда деньги, сударь? – До-До всё-таки полез в карман, вытащил справку от врача. – Возьми. Это всё, что есть.
– Отлично. Я пошёл!


Марсиане здорово помогли, экран собрали на семьдесят процентов, к возвращению Пролазы из ломбарда – ещё столько же. Вопрос:  на сколько частей… виноват. Скорей всего, первые данные точностью не отличались. Во всяком случае, руководитель полётов мне издали довольным показался. Только один вопрос тревожил всех, но вслух его задать решит не каждый.
– Мы окружены, какие будут мнения? – с явным облегчением произнёс Бессмертный. – Очевидно лишь одно: они тренировались долго.
Дежурный передал корыто марсианам, механически стал закатывать рукава, точно и впрямь носил рубашку. По всему выходило, баталии не избежать; вот бы совет подбросил кто… Про Берендея никто не вспомнил даже.
– Пушки у них какие-то смешные, допотопные, – прокомментировал Пиара, прижимая к брюху драгоценное корыто. 
– Смешные?  Я бы не сказал.
– На похожих, у нас сено режут, – пояснил марсианин Кощею.
– Кто такой – этот Мнона?
– Глава похоронной мафии. Его ещё зовут «Несите-Деньги». Разовый мавзолей нынче раскручивает. Я ходил смотреть – ужас, как захотелось умереть вот так. Золото, бриллианты, – просто блеск! Для фотографирования даже часы на руку цепляют, двенадцать красоток по кругу расставляют, духи дорогие льют на пол, цветы размером в полслона. Ну, и поминальный стол: одна колбаса размером – точно лошадь разрезали поперёк…
–  Еда из воска. Фольга, стекляшки. Ты в своём уме? – ехидно намекнул Кима-Но.
Бессмертный выступил в сторону сил самообороны Города, посоветовал остальным рассредоточиться. Марсианам было приказано спрятаться за богатырские корпуса соискателей.
– Можно ещё потянуть время, пойти парламентёром, – сказал он себе под нос, но так, чтобы слышали.
– Что салажонок там возится? – не выдержал матрос. – За это время ядерный реактор я разобрал бы, отходы продал и здание сдал в аренду.
– Носки твои снимает с батареи, утюжит, складывает в чемоданы, – повеселел До-До, прихлопнул в антикомариные ладоши. – Кажись, начинаем. Чей ребёнок режет стену банка? Кого-то он напоминает мне.
Младшего братишку признал Пролаза, попросил марсиан придумать способ, как отвлечь мальца от дурной привычки.  Пиара клейкое лассо соорудил, метнул…


Первый выстрел был пристрелочным. Били по ногам. Бессмертный чётко подрассчитал, в прыжке поджал ноги и ухитрился повернуть в сторону своих позиций. С вызывающим достоинством, презрев возможный выстрел в спину, преодолел последние шаги и указал на марсиан:
 – Здесь им не место. Я не хочу, чтобы на нашей совести пятно позора появилось!
Тут марсиане выступили вперёд, поплевали на руки, поздоровались перед боем и разошлись по сторонам. Тягучка протянулась от одного к другому, переливаясь, провисая хитросплетённой сетью. В условиях Земли такое средство мы впервые наблюдаем.
– Позвольте преподать урок, – с поклоном произнёс Пиара.
– Нам или им? – выдохнул Пролаза.
Они захохотали, эти мягкотелые бананы:
– Да сразу всем!
 Второй выстрел они поймали в чудо-сеть, а разобраться – так вовсе и не сеть. С тем же спокойствием выловили девять снарядов, затем богатырю пожаловались: «Комсомолка, спортсменка»… я пошутил. Марсиане снизошли до просьбы. Дескать, уважаемый До-До, не затруднит ли вас оттянуть это приспособление на себя? Ещё сильней, ещё!.. и отпустить рывком.
Свидетелей тому не много уцелело, в основном, они на этой стороне. На этой, где над асфальтом закружился ветерок. Только марсиане растерялись, впервые наблюдая, как из ничего материализуется Машина Времени.
Что сказать в заключении главы пятой? Надо как-то дотянуть до конца страницы. Скажет слушатель – что? патронов не хватило? Есть ещё гранаты, пулемёты. Я могу ответить тем же: на днях, когда с запасного пути снимали бронепоезд, похожего редактора повстречали. Ох, у вас и работка, не позавидуешь, говорю. Этих писателей развелось – плюнуть некуда. Очень нравится выражение вашего юмориста, дай Бог ему здоровья. Говорит: «Сегодня поют все те, у кого есть рот». Кто-то должен их терпеть, как-то поучаствовать в их безумствах. Извини, я обычный сказочник, как умею, так и веду рассказ.
Энциклопедист подсказывает, мы вышли на объём романа. Правда? Это в первый раз у меня так долго, раньше деткам, на ночь глядя… Половины не успеешь выложить – уж сопят. Так что, при многом уважении к редакторскому труду, спасибо тебе, низкий поклон.




ГЛАВА ШЕСТАЯ



У кого жизнь состоит из одних перекуров и переулков, тому не…
Я испереживался, пересчитав, сколько мы там спецназа положили. Может, в пластилин завернуть их, облить сметаной, парафином? Ну, хорошо, хорошо! Жертв не было и там. Как только молодцы сообразили, что в окопах наших не рвутся посланные снаряды, тот, кто совсем без ума,  в своих окопах задержался. Но кто себя считает дураком? Лишь я один, и мне не стыдно: кругом такие умные все…
Будь моя воля, на страничке следующей, до самого низу я бы картинку разместил. Сюжет таков: Машина Времени загружена под завязку. Пишущая машинка, рюкзаки, приборы. Выше остальных До-До. Надо нарисовать его в корпусе с фиолетовым отливом. Юный Кощей Бессмертный, безусловно, юн. Пролаза виден из-за спины До-До, турель огнемёта доверена ему, а повязку дежурного он так и не снял. Энциклопедист на переднем плане, держится за поручень, стоя на одной ноге. Для второй не хватило места: на палубе уместились оба марсианина с корытом. Итак, что ещё забыли? Не рассказали про Карту Времени – раз. Откуда у Берендея «Иерихонка»  – читатель знает сам. НЕТ?  Что-то упустил, что-то набежит ещё. Ну-с, отправляемся дальше.


Все ещё находясь под наблюдением врача, наш богатырь продолжал личную войну против алкогольного наследия. Как-то ему открылся весь ужас положения людей, ставших рабами этой разновидности. Собрал статистику и подивился: восемьдесят процентов  алкоголиков – это люди, рождённые под знаками Овна, Рака, Скорпиона и Рыб. В отдельных случаях, уже к тридцати годам, привычка эта повелевает разумом, и о свободе выбора говорить не приходится. Все их помыслы направлены на добычу денег, любой ценой, отказывая себе в более необходимом. К зиме купить тёплые ботинки мог, за квартиру оплатить, с долгами рассчитаться, помочь родителям, – нет! Как и любая зависимость, эта пропасть требует вложений непомерных, всё больше в долг. Он и сам замечает, что сегодня может поступиться тем, что прежде почитал, способен на некоторые запреты закрыть глаза. Сам понимает, как его засасывает трясина, злится на себя, за свое бессилие, но даже в этом находит лишний повод выпить. Особенно, когда Луна в водных знаках: дескать, а катись всё к чёр… (слово не прописано до конца, ибо имеет власть над выпивохами) бабушке. Замечено, кроме того, что и другие люди, кто чертыхается бездумно, в неприятности попадают постоянно. Ибо сказанное слово – энергетический заряд, сгусток; ими питаются сущности мира невидимого, который окружает человека. Чем больше божий сын выбрасывает сгустков, тем больше сущностей вокруг. И они устроят своему кормильцу такую жизнь, что он рта не закроет с утра до ночи. Им этого и надо.
По крайней мере, сами сгустки До-До научился замечать. Был у него хозяин – большой начальник, талантлив невероятно, умница – каких поискать. Однако, пост обязывал, пристрастился. Кстати, под знаком Овна родился. Много позже понимает он, что не прошёл проверки на состоятельность. Бывало, вызовет До-До на ковёр, когда в доме уже все спят, и начинает изливать печали:
– Ты один можешь понять меня. Обязывает положение. Важные люди, из-за границы. Мы же удалью должны их удивить, перепить и переесть. И доказать, что вести дела с нами – только выиграют. Вот и приходится, фужер за фужером. Кажется, немного перебрал вчера…
Лет через несколько, в похожих обстоятельствах, он говорит: 
– Ты, это… Я должен, понимаешь. Там такие бабки, валюта. Мы же русские, как их?.. Они поимеют. Налей ещё. Кажись, мы с тобой друг друга понимаем, так, Д… вот память проклятая. Да нет, полный. Выброси рюмки, чтоб я их не видел. Дамская порция не про нас. Носы воротят. А что я сказал? Правду! Я всегда… Ну-с, чтоб не последняя.
Отнёс его потом на кладбище, постоял над могилой. Тонкий слух позволил До-До услышать знакомые вздохи. Это даже не короткие волны, где-то параллельно. Жаль, прибора не было тогда, а то б поговорили, может. Может, хозяин поделился бы, как ощущает наш мир из своего. Ведь поначалу путаница в голове была: До-До считал, что люди в гробах лежат тысячи лет, пока тело не уменьшиться до размеров ребёнка. Тогда выходят и начинают жизнь заново. Кто сказал? Сам выдвинул гипотезу, долго лелеял, пока не поверил. И слишком долго в заблуждении этом пребывал, пока друзей не встретил новых. Ну, как бывает, поначалу посмеялись. Потом Зуммеровед сообразил, что До-До не шутит, стал потихоньку преподавать теософии азы.
Он и сам помалу разобрался. Конечно, тысячу лет не сохранится тело. С Зуммероведом они побывали на раскопках, – это какой-то ужас! Бедные скелетики, чистенькие. Колечко так на пальце и осталось, монеты золотые.
– Как же он в Рай… без косточек пошёл?   
– В Раю косточки не нужны, они только для жизни на Земле. – Тему Зуммеровед проштудировал основательно, мог зарабатывать на просвещении заблудших. – Понимаешь, тут какая закавыка? Добрый человек и без отпевания священником в Рай попадёт. Злому и сорок святош не помогут – получай по заслугам, ибо должен отработать все долги перед теми, кого обижал. Очень разумное объяснение теософы дают. Буквально каждую строчку проверь – ни одного противоречия, логически оправдано. Однако, есть разделы только для посвящённых. Если сознанием не дорос, что о глубоких материях рассуждать, коль не дано вместить? 
– То есть, тоже делят себе подобных по сортам?
– Как объяснить тебе… Если человек выбирает путь служения, реально хочет человечеству помочь, то Учителя, контролирующие всё население планеты, берут такого на заметку. Коль выдержит экзамен, не позарится на чужое, на лёгкую добычу, коль честен в помыслах, к первому Посвящению его ведут. По мере расширения сознания, ученик накапливает мудрость, и лотос его сердца раскрывается всё больше. Идти путём Любви или путём Мудрости – такой выбор перед идущими открывается. Они одной командой работают на будущее, которое не имеет ничего общего с обещаниями ловких дельцов; так и коммунисты обещали дать народам то, чего у них не было и не будет. Ибо за словами их, кроме цели собственного благополучия, ничего и нет.
А давай я тебе объясню, в чём разница между современным образованием и истинным знанием. – Зуммеровед увидел, что До-До готов внимать. – Образование построено на умолчании факта, что человек умирает и вновь рождается, но уже в новом теле, которое зарабатывает себе прожитыми жизнями. Ведь ни для кого не секрет, что довольно лиц некрасивых, довольно уродливых, больных и калек. Но кому-то даётся всё это, одним комплектом. Почему? Заслужили. Если с рождения ребенок глух и нем, слеп, имеет физические недостатки – что лучше говорит о том, что у такого за плечами чёрных дел поднакопилось.  Не помнит – это к лучшему, просто начинай с нуля. Например, в войну жители одной деревни угодили в концентрационный лагерь, а соседние веси в леса ушли. Голод в лагере перенесли по одной причине: в одной из прошлых жизней они держали впроголодь прислугу. Должников в одно место Ангелы и свели. Тех, кто через смерть насильственную должен пройти, собирают на один корабль или самолёт. Такие моменты изучает и рассматривает теософия. Государству эти знания вредны, поскольку подрывают авторитет его. Оно умеет только жизнями подданных рисковать, затыкать дыры и прикрывать имперские интересы. А конкретная, свободная личность старается не зависеть от государства, ибо пока никто лучше о себе не позаботится, как сам. Всё остальное – не более чем слова. Вы нужны врачу? Нет, конечно. Его интересуют ваши деньги, хотя бы косвенным путем перетекающие к нему: рецептов выписал рукою жадной – ты кошёлек тряси. Свой процент он от проданных лекарств получит.
Или возьмём похоронный бизнес. Вот перед нами мешок картошки: что важнее – содержимое или оболочка? Ответ очевиден, но дельцы нашли себя и в такой сфере. Они возятся с мешками, памятники и мавзолеи воздвигают, на других планетах кладбища открыть готовы – только платите деньги. Души неупокоенные, как их называет церковь, то есть те, кто не обрёл дороги в высшие сферы, продолжают цепляться за свои могилы. Но сносят кладбища, и эти призраки идут войною на прорабов, строителей и заказчиков. Поэтому во многих случаях кладбища не стоит трогать: не буди лихо, пока тихо. Церковь тоже своего не упустила. Так сказать, примазалась к планетарным праздникам. Допустим, главных праздников двенадцать; столько раз паства явится и облегчит кошельки. Значит, надо ещё придумать. Чтобы каждый день звонкая монета днища ящиков для пожертвований устилала.


Он говорил о бизнесе вообще: «Любой бизнес, какую сферу ни возьми, обречён на неудачу, коль цель – ради личного обогащения. Ибо есть верный  путь – служение и помощь». До-До недаром стал Зуммероведа энциклопедистом звать. С его легкой руки прозвище прижилось, мало того – подтверждалось жизнью. Метил парнишка далеко, со святым Робертом искал встречи. Вот по части существования святого Роберта у До-До всегда сомнения имелись. Что ж не приходил на помощь, когда она была нужна?
– Ты к нему за помощью обращался, разве? – поучал Зуммеровед. – Люди, кто каждый день вспоминал о Боге даже самодельными молитвами, создавали себе тропку намоленную, по которой уходили в Небеса. Намоленная тропка – это никем не измеренный запас энергии, это в полной темноте освещённая дорога. Ну, и представь себе: являешься ты в мир роботов, и святой Роберт говорит тебе: «Ты чего пришёл? Меня ни разу не признал, не поблагодарил, а я ведь всем покровительство оказывал. Ты думал – просто повезло. Как бы не так». 
До-До не мог успокоиться никак, продолжал раздумья. Хотя, конечно, жизнь брала своё. Торговые операции, захват товара и его реализация, война с хозяевами, переустановка и усовершенствование программ. Опять же, и о младшем брате забывать негоже. Жизнь – это сплошная круговерть из неотложных дел… Энциклопедист, правда, доказывал не раз: не такие уж они и не неотложные оказывались. Крутились деньги ради денег. Смазка, аккумулятор, новые протекторы, – к изменению внешнего облика он со скепсисом относился, поскольку об осложнениях был наслышан. Уж сколько человек похоронил, кто в «божественное наказание», по словам Зуммероведа, поправки делал. Никто не выиграл. Кроме пластических хирургов, пожалуй… Знавал одного хирурга и До-До. Мигом спился. Похожая судьба других постигла. Ну, не идут такие деньги в прок, хоть режь!


Маша на острове посадку совершила, водитель понервничал немного, не находя причины. Однако, все довольны, – обошлось, и ладно. Раз было сказано Бессмертным, что перегрузки не страшны модели этой, приходилось верить. Может быть, солнечная активность, какой-то неучтённый фактор.
– Не бери в голову, дружок! Ноги-руки целы, все на месте. – До-До теперь сам исцелить кого-нибудь хотел, пришёлся сей процесс ему по нраву.
А островок не маленький, хочу вам доложить. Удобное расположение. Скалами перекрыт прямой обзор на внутреннюю площадку. Здесь можно базу военно-морскую разместить, – этакий непотопляемый авианосец.
Береговая линия нам сообщает, что материк километрах в двадцати. Если хорошенько присмотреться, то минаретов вроде не видать. И уже славно.
Бригада разбрелась. Марсиане заглядывали в каждый уголок; как им без продовольственной корзины, то есть, ящика?
– Тут ничего вкусненького нет? А здесь?
Они приставали к роботам с навязчивым вопросом, никак не утоляющим их голод. Небось, понервничали тоже.
 Соискатель, дело обычное, от Машины не отходил, к этому уже пора привыкнуть. Как только рядом оказался энциклопедист, он позвал негромко.
– Не пора ли и отсюда ноги уносить, как считаешь?
Зуммеровед свои пока расчёты проводил, был немного занят.
– Может, не дотянули. Если шкалы выставил…
– Обижаешь. Не в первый раз, поди.
– Думаешь, пора? Мне просто совестно по пустякам.
– По-твоему, это пустяк?
– Нам пока ничто не угрожает.
– Я уверен. Вот-вот, ещё минуту-две.
Зуммеровед как бы извинился, промолчав. Поднялся на ближайший выступ, откуда открывался вид великолепный. Одинокий парус спорил с облаком, кто чище. Хоть там ему несладко приходилось, точку зрения свою он продолжал отстаивать, задира. И знал, что прав, ибо титановая краска соперников не имеет, разве белый свет. Что касается облаков, то… как давно вас пылесосили, вытрясали пыль? Разве промышленные выдохи не достали горизонтов ваших?
Руководитель полётов оглянулся. Водитель, почти не глядя, тёр поручни, прислушивался к многообразию звуков. Там, за скалами прибой будничную грыз работу. Сегодня – с радостью необычайной. Кажется, и он чего-то ожидает.
Так и есть. Эфир прорвался живыми голосами, будто рядом лопнула труба, хранившая тайны переговоров. «Я не хочу, чтобы в наших отношениях деньги оказались выше чувств. Это было бы самым противным. У них по замыслу совсем иная роль». – «Нет, что вы себе думаете? В каждой рукописи по две грубейшие ошибки». – «На тысячу страниц… это очень много?» – «Кто положил рыбу в самый низ холодильника, я спрашиваю! Она сдохла». – «Эй, если ты настоящий сказочник, забудь». – «Нет-нет, ничего личного».– «Тогда беру свои слова обратно».– «Я устал повторять. Этот мир однажды получит такой сокрушительный удар… да-да, именно из-за таких как вы! Что на Земле едва ли сотая часть уцелеет». – «Китайцы могут всё. Они заполонят мировые рынки. Америку они таки поставят на колени, вот увидите». «Не валяй дурака, скоро гости придут, а ты уже косой». – «Перемены? Кто сказал, что они к лучшему? Не всегда». – «Я принёс цветы. Нет, я уже никуда не спешу. Если вы не против, я переночую. То есть, отведаю вашего чая».
Благодаря обёртке от конфеты, которую уронил Кима-Но, нарождающийся вихрь заметили все, кто поблизости оказался.
– Я предупреждал, – голосом смиренным подготовил Соискатель товарищей своих к нежеланной встрече. Второй вихрь закружил чуть дальше, шагах в десяти. Через минуту, на площадке Машин Времени стало втрое. Говоря современным языком, следует добавить «больше». В серебристых комбинезонах, Эша-Лони, Жанки, Клавидис, несколько других нам знакомых лиц ступили с некоторой торжественностью на остров.
 Энциклопедист не знал, куда засунуть руки, слов ждал с тревогой.
– Не ждали?
Шофёр недобро рассмеялся, но промолчал.
– Ребята, ничего личного. Честное слово. Руководство настояло, чтобы вернули оригинал. Вот доказательство. – Эша-Лони из контейнера извлёк мемориальную табличку в золоте, – герои наши так восприняли её. Оценив же реакцию Зуммероведа, глава делегации дал понять о серьёзности намерений: – Благодаря тебе, пробелы в нашем законодательстве устранены. И бухгалтера передают приветы, кое-чему ты их обучил.
– Моему карману от того не легче.
Жанки занял место рядом с товарищем.
– Эти слова тебе не принадлежат, – сказал он. – Ты же на публику не работаешь, Зуммеровед, не твой конёк.
– А что прикажете делать? Если миром порешили дело, потом передумала ваша сторона… Я считал, вы серьёзные люди.
– Я поясню. – Клавидис был неузнаваем в новой роли. То ли засланным казачком прикидывался прежде. – Адмирал Протубе…
– Ранец! – неожиданно вставил слово Пролаза и присел на камень, стал протекторы изучать. Самое главное, что скопировал и голос, и интонацию. Как мы помним, матрос предвидит будущее на несколько секунд вперёд.
Эша-Лони поздравил аплодисментами удальца, соратники поддержали его, правда,  с некоторым опозданием. Жанки и Клавидис не удивились, когда наш водитель самовольно отправился осмотреть предлагаемую для обмена модель. Кажется, они надеялись, что он не станет возражать, ведь Машины похожи, как два нуля.
– Я уполномочен объявить, что после обмена вас никто не потревожит боле. Клянусь именем владыки Хроноса! Просто адмирал Протубе… – Эша-Лони с уважением сделал выжидательный поклон в сторону Пролазы, но на сей раз тот промолчал. – Так вот, адмирал Протубе назвал эту Машину… вы правы, «Ранец». В какой-то степени, это сочетание имён и принесло ему успех в большинстве операций. Поймите, только в память о Протубе, мы хотим на постамент установить именно её. А будете упорствовать, родины вам не видать, как своих ушей.
Ветер принёс солёные брызги. Все ждали, что водитель скажет. Клавидис направился к искомому образцу, изучил устройство, прикрученное к поручням. Покопавшись в памяти, он сделал ошеломляющий вывод:
– Это же пишущая машинка, не так ли? Я с удовольствием переставлю на предложенную нами Машину, и дело с концом. Дайте пять минут.
Соискатель потоптался у необкатанного образца, заглянул под салазки, оценил контакты  и направился к комиссии с докладом.
– Вы сказали, они совершенно идентичны? Как два нуля. Дайте мне табличку вашу.
Эша-Лони нерешительно протянул.
Водитель сделал новый рейс, теперь уже не порожняком. По пути, у себя в карманах он пошарил, что-то нужное нашёл. Я так думаю, крепёж. Секунд пятнадцать повозился – и назад. Табличка хорошо смотрелась и на той Машине, кто бы что ни говорил.
Его объяснения были бы услышать рады все. Он это понимал.
– Давайте на чистоту! Музеи ломятся от подделок. Одной больше, одной меньше. Если вы не скажете, никто не узнает.
Посовещавшись, воины Хроник предприняли последнюю попытку. Она была отвергнута, ибо решение принимал водитель.
– Ну, чем она так хороша? Как два нуля… Не понимаю.
– Я отвечу тебе, Жанки. – Зуммеровед нечто для себя решил, до сих пор наблюдая за происходящим как бы со стороны. – Ты носишь туфли или перчатки, скажем. Тебе вдруг предложили новые. Можешь взять, бесплатно даже, но к старым ты уже привык. Твоя частица в них осталась.
Эша-Лони поднял руку:
– Всё. Разговор окончен. Конечно, вы снова вынуждаете на подлог идти.
– Это не подлог. Компромисс.
– С душком, однако, – уточнил Жанки. – Эх вы, земляне! Когда уже переправитесь на другую сторону черты, за которой ложь не приживётся?
– Что ж так загадывать вперёд? Сегодня эдак, завтра – будет видно. – Энциклопедист жестом пригласил проводить гостей до экипажей. Взял Эша-Лони под руку. – Чайку? Ах, мы в условиях необитаемого острова, уж не взыщите. Так говорите, закон подремонтировали? Это хорошо. Как без ремонта?
Соискатель взял в оборот Жанки, сопровождал со скоропортящимся желанием:
 – Я не в обиде. Сразу понял. Почувствовал приближение ваше. Но я найду устройство, обещаю!
Жанки окликнул бывшего командира:
– Что с маячком?
– Сними!
Они оба воротились к отбитой у противника Машине, следом потянулся и Бессмертный. «Ну, чем она тебе так приглянулась?» – «Я не сумею объяснить». – «Ладно, твоя взяла». – Жанки хитро кивнул любопытствующему коллеге – тоже водителю, как он сам. И вытащил из поручня кусок медной проволоки.
– Это далеко не медь. Редкоземельный элемент, его скоро станут добывать у вас на свалках. 
И вот тут только голос подал Кощей Бессмертный:
– Как вы сказали? Редкоземельный?.. Н-да-с. Просто сказка. Я-то думал, сам придумал. Ну, чего тебе, марсианин? Не путайся под ногами!
Кима-Но бесцеремонно дёрнул гостя за рукав серебристого комбинезона:
– Пожевать есть что?
– Клавидис, питание воина… Отдай ему!
– Нас двое, сударь!
У Клавидиса со слухом полный порядок. На свой Машине знал, где и что хранится, –бросил голодающим островитянам семь комплектов. Юный Кощей обошёл Машины приезжих в поисках отличий, подождал, пока палубах не разместились гости.
– Кто нам скажет, почему мы не смогли в родную реальность проскочить? – Слишком смело он поставил ногу на площадку, как бы предупреждая попытку удрать.
– Сомнения разве возникли?
– Не один раз.
Жанки всё-таки ждал разрешения.
– Ладно, скажи им, – позволил Эша-Лони.
– Та реальность скрыта и от нас. Вычистил её чей-то корабль пылесосом. Пираты бороздят просторы, рыщут добычи. Мы не галакты, чтобы взять за шиворот и поставить удальцов на место. Сколько ни пытались выйти – загорается окно: «Реальность не существует, данные не поддаются считыванию».
– Пираты? – выдохнул Пиара.
– Жуй пока, – попробовал успокоить друга находчивый Кима-Но. – Говорил, со мной не пропадёшь.
Эша-Лони напоследок бросил красноречивый взгляд, – я дословно понял: «Это далеко уже не роботы, раз сумели позицию обосновать и отстоять». Вот именно! О чём толкую я? С бездарями кто б возился?
Я отвернулся к морю. Там у них баталия закончилась мирным договором. Одно гложет: неужели Соискатель услышал мою мысль? Вслух-то про два нуля не говорил, позже произнёс Жанки. Оба произнесли, с моей подачи. Ну, ребятки, ещё чем удивите?
Сегодня очередь караулить не моя. С лебединями остался Никодим, я себе прогулку заработал. Заодно хозяйским глазом приглядел, всё ли в порядке. Маячок, говоришь, приладили? Порадую ученика. Пусть не думает, что я стар, в технике ни шиша не понимаю. В поручне – надо догадаться. Вот и начну с загадки: а скажи мне, Никодим, куда на Машине Времени жучок поставить нужно, чтобы не нашли?
Как иногда полезно вырваться из привычного круга обязательств... Что нужно для полноценной жизни? Любимая работа, женщина любимая и, казалось, всё? А тут простор морской объял, с морскими облаками поздоровался – и уже обогатился. Просторы вдохновляют. Вот в городе задыхаюсь, глаз утопает в гнилостных накоплениях. Деньги, суды, участковые. Контролёры в транспорте. Унёс однажды еле ноги. Нет, в городе я бы не смог. Это же божье наказание – видеть одни и те же лица, слышать одни и те же разговоры. От телевизора и от компьютера за волосы не оттащить. Питаются сплошною мертвечиной. Парки и комплексы для развлечений строят – отупеть! Они из кризиса ползут – смешно! В обратную сторону! Ещё глубже! 
Значит, Соискатель. Надо Никодима предупредить. Контролировать мысли совсем не так просто, как пишут в книгах. Придётся потренироваться. А как вольготно было. До двух сегодняшних нулей!.. О! Гляньте, уже уехали. Все уехали. Бумажки, стало быть, я должен убирать за вами.
Так вот кто нашу экологию подрывает. Ну, марсиане!
Что ж с Картой Времени не складывается, ау? Да и борщом запахло… Знать, ладушка моя вышла на крылечко да высматривает из-под руки меня, жалуется кошке: «Только что здесь был». Стало быть, пора. По дороге, как и грибов, надо насобирать слов сладостных, похвалить хозяйку и её подругу. Голова работает не так, как раньше. Раньше выдавал экспромтом речи дивные, гномы записывали следом. Притаится который под скамеечкой и записывает. Да, и по поводу подруги. Моложавая, очень хороша собой. Всякий раз сердце ёкает, как в сенях столкнёмся. Прикосновение случайное, а кровь по-настоящему вскипает.


 «Ох, вы сени, мои сени!
Сени новые мои…»


Есть Карта Времени. Просто не может не быть. Раз о ней голова болит, так и знай: есть! Что касается пропавшей реальности, то объяснение легче подобрать, чем к стенке фактом припереть. Начнём с того, что Вселенная многогранна, кроме того, не терпит повторений, хотя внешних многовато сходств. Это я к тому, что та реальность выпала из целого, как долька апельсина. Если аккуратно изымать, соседние дольки не повредишь.  Но больше нравится сравнение с арбузом. Ножом из целого вырезаешь долю, а там столько семечек – просто целые города, с населением, с коммуникациями и управленческим аппаратом. Живут по своим законам, лекторов заезжих слушают. Вот скажем, лектор очередной микрофон по высоте подстроил, закрепил, подул:
– Слышно хорошо? Так, на чём я остановился? Вселенная, какую видим мы, всё-таки имеет пограничные пределы. Сколько бы мы с вами ни ходили, однажды до края доберёмся и проткнём ножичком оболочку. Откуда знаю? Да уж знаю. Встречался с первооткрывателями, геологами, инженерами. Там такая толстая оболочка, сколько ни сверли, никакой длины сверла не хватит. И вот постановили наши власти: признать Вселенную нашу самодостаточной и созданной для радости богам. В свой час они нас посетят, и это явление предварят характерные приметы. Например, почти мгновенная смена полюсов, повышенное давление – резко, как мы бы сдавили мяч. Иногда слышны постукивания, – это точно хотят к нам заглянуть они. И однажды, а этого увидеть не смогут все, но почувствуют… Однажды наш мир расколется напополам. Что происходит дальше – источники не сообщают. Видимо, у каждой цивилизации свой путь. Однако, в общих чертах, повторы неизбежны, ибо они из разряда законов природы. А против природы, как известно, не попрёшь. Итак, лекции конец. С вас по пятьдесят копеек.
Кабы лектор знал, какие зубы у богов тех. Когда-то, помню, арбуз был по пять копеек за килограмм. Как и мы, цены не стоят на месте.


На этот раз шкалы были выставлены с особым тщанием, – Соискатель учится один раз. Ответственность за тех, кто тебе вручает жизни, каждый по-своему понимает.
Команда прибыла в смежную реальность. Об этом сообщали весьма конкретные приметы. Взять хотя бы полосатые буйки, – память старательно напоминает: «За буйки не заплывать, опасно». Для начинающих, понятно. Кто в лягушатнике свою вселенную открывает, кому важней сигануть через перегородку. Спасатели как будто начеку, но задаться целью – их бдительность переплюнут, только захотеть.
Вечно голодные марсиане уже присматривались к буйкам:
– Они съедобные?
– Это вряд ли, – До-До подобрал кем-то оброненную ложку. По всей вероятности, здесь оживлённая трасса, стоит поискать не только ответы. Прошёлся вдоль буйков он, стал набивать всякой всячиной карманы. Нашёл даже шприц с гуманитаркой. К своим голову обратил, показал находку.
Почти механически, каждый проверил свой запас. 
– Не наше.
Ответ самих подвиг на осмысление: кого ещё сюда нелёгкая занесла? Нет, чтобы дома якорь бросить, за талию желанную приобнять, этим маленьким карапузам яркие, шелестящие пакетики вручить: «Из дальних стран, в обход таможни, да, было дело, но трясли серьёзно: надо думать, опять указ о вакуумном состоянии казны родился – любыми средствами пополнить золотовалютные резервы». Сколько ж доить честного и частного предпринимателя, проверками издёргать, принудить, чтобы крест на бизнесе поставил сам? Мало считать себя умннее прочих: да хоть двадцать два диплома прибей на стену! В одну шеренгу не построишь всех. Многовато нас, князёк удельный. Как громыхнула Африка, Европа поднялась, почему спинка у тебя вспотела? Неспроста, конечно. Армию увеличить… легче лёгкого! В десять лет мальчики способны автомат поднять, надо – и в семь поволокут: можно сыграть на том, что они так любят поиграть в войну. Им точно не участвовать в твоих спектаклях, на которых ты разнос устраиваешь министрам. Об уважении речи нет, его ты заработал сладкими посулами и растратил, как функционер бездарный. Обещал, что люди у тебя вздохнут свободно, и придушил ненароком… Казалось бы, нашёл себе занятие до конца жизни. Сидел бы безвылазно на тарелке, в пуленепробиваемом НЛО, да не мозолил людям занятым глаза! Так ведь нет, какими-то путями вывернулся, в смежную реальность угодил. Мог и колдун подсуетиться… Там, за буйками (от нас пока далековато), присмотритесь! По-моему, это он средь обломков бродит, из куч вытаскивает части, выкрашенные в зелёный цвет… Похоже, ищет вертолёт. Либо из кусков собрать решил. Что ж, руки есть.


До-До охотно выслушал опасения мои, – невидимства своего не оставляя, я внушил ему идею, насколько может быть опасен человек, который в каждой раскладушке способен опознать деталь машины винтокрылой. 
Водитель бил по клавишам. Из каретки выползал отчёт: какие координаты были набраны, занесло куда. Конечно, всего в голове не удержишь. Архив по координатам создан, но не было ни разу, чтобы повторилось нечто. Расширять личный архив до коммерческого Архива?.. Соискатель исследовал гипотезу, хотя давно подозревал, что если раз побывал в палатке Наполеона, больше не пустят. Нет, не французские генералы. Те, кто на кухне Времени кастрюли отмывает, ложки…  До-До одну нашёл, не оттуда ли?
Видимо, он нечто ещё более ценное обнаружил. Иначе б поступил иначе.
– Построиться, марсиане! Закрыть глаза. Вручается от имени команды нашей… руки протяните. И держите крепко! И пусть только напомнит который, сколько вас. Впредь не получите ничего.
Марсиане вцепились в раритет с разных концов. Серебряная ложка не должна валяться на дороге, это правильно.
Энциклопедист оценил приобретение, сказал вполголоса:
– Что придумал?
– Чтоб держались вместе. Вдруг ненароком наступлю и одного размажу. Второй умрёт со скуки.
– Понятненько. Ошейник на двоих. Куда дальше?
– Шофёр свои бухгалтерские замашки как оставит, там и поговорим.
– Что ты имеешь против бухгалтеров? Они рискуют жизнями… за простеньким столом. Директора прикроет, на себя возьмёт вину и отсидит законом определённый срок. Затем выходит и прямиком к директору: «Я молчал. Пришла пора оплатить расходы».
– Я их не заставляю. Давай о чём-нибудь другом.
– А помнишь, как милицию пошло косить?
– Ну-ка, что-то не припомню.
Местность чем-то напоминала пригород, как свалку – гениальное решение чистоплотных горожан; чего здесь только нет!.. Зуммеровед присел на ажурную скамеечку, зонтик выстрелил автоматически и создал тень. Вот такое место; скамейку бросили на перепутье. Сядь да подумай: жизнь проходит, когда не наблюдаешь – попросту летит, а ты всё мечешься, в крайности впадаешь; так и опоздать не долго на свой последний пароход. 
– Давным-давно то было, народ от милиции поднатерпелся, спустилась кара божия с Небес. Неужели не помнишь? Ты ведь старше!
– Значит, занят был.
– Тогда внимай. Как из автомата, их хворь косила. Словно на стрельбище, по мишеням: та-та-та-та! Первыми пали герои, кто в конце денежных цепочек окопался. То есть, первый гнев принимали постовые на себя, потом частицу передавали дальше, старшему. Тот старшему, тот старшему – до вершины самой. И накопившийся гнев, в кабинете тихом, разрыву гранаты был подобен. Застрелился тот, этот выбросился из окна. Хвосты-то как поприжали разом… Не помнишь? Это ж национальное торжество приключилось, которое сверху не спускали. Люди просто воспряли: праздник на улицу нашу пришёл.
– А остальные?
– Пусть и не так много их, да нашлись люди честные, вздохнули на постах своих. В милиции, в налоговой. Пожарники, санстанция и инспектора мастей и служб различных. Открыто никто не высказался, зато внутри всякий понимал: ну, наконец, свершилось! Не у народа лопнуло терпение, решили Небеса.
 – Жаль, пропустил. А хотелось бы порадоваться на деятелей. Был один – я думал, крови напьётся точно. Жаль. И какие это годы?
– Если скажу, тебя убить придётся. – Зуммеровед нахмурился. – Нет уж, извини.
Пролаза любовался свадебным нарядом. Сбежавшая невеста сильно торопилась, с себя рывками платьице срывала. Матрос прикидывал, где ниткой пробежаться, где довольно клея будет.
– Жениться вздумал? – До-До внимательно оценил фасон. – И правильно. Такая теснота теперь, боишься ноги отдавить. Тут нигде зоопарка нет?
– Хочешь на драконов посмотреть?
– Ещё чего! Сдал бы напрокат марсиан.
Зуммеровед долго собирался вопрос задать Кощею, но тот замер в позе лотоса, в медитацию ушёл. Как-то не совсем удобно человека отрывать, раз отправился к своим.
– Какие мнения и планы на ближайшие пять минут?
– Вариантов масса. Например – уверенные в собственной неуязвимости пираты. – До-До склонился над плечом матроса, рукою богатырской порывался дать совет, помавая пальцами. Было бы забавно рассмотреть иголку в этих полированных тисках. – Воланы закрепить чуть выше, понизу рюшечки пустить.
Зуммеровед притворно ахнул:
– Ты толк в фасонах знаешь?
– Хозяин модельером был. Мы с ним полмира одевали.
– Фамилия?
– Вот фамилию не помню. Как ушёл от него, так и стёр.
– Что ж вторую половину не одели?
– Говорю же, я ушёл! – До-До изловчился и пуговицу присобачил на самом видном месте. Огромную, как хоккейная шайба.
– Ну, куда? Она всё дело нам испортит, – возмущается матрос.
– Ты ничего не понимаешь! Я зубы съел на этом деле. Пошла такая мода: чем больше глупостей прилепишь, тем моднее. Цепь чугунная на фрачную пару через плечо, – этот образ в году каком-то писком сезона стал. А каблуки в семьдесят сантиметров? Ты, поди, такого и не знаешь, раз был далёк от моды. Топор на шее, на веревке толстой, на спине – молоток и барабан. Э-эх! Записывайся ко мне на курсы, тонкостям научу и не таким. Они с ума сходили, а мне спокойней. Помню, хозяйка прислугу увольняла. Кроме нас, ещё парочка людей в услужении была. Кажется, не так или не вовремя постелю застелила. Только приняла кавалера, а тут муж. И говорит в ответ на его вопрос: «Милый, посмотри, успела сделать новый маникюр. Я ведь сегодня стала чуточку лучше и красивей, не правда ли?» У самой груди белые, до колен. Нет, когда стоит, а когда спит, то на полу одна. Я иногда заходил и подкладывал подушку. Иначе утром учинит разнос – не выспалась.
 – Так что с пиратами делать будем? – повторил задачу Зуммеровед.
До-До откланялся, портному предоставил полную свободу.
– Дай мне их сюда! Покажи хоть одного! – окружил вниманием энциклопедиста.
Водитель торчал на палубе, детально изучал последнюю сводку, цифрам  пригрозил железным пальцем: «Допрыгаетесь!» – и спустился наземь.
– Есть идея. Пиратов мы достанем, – объявил он.
– Каким образом?
– Очень просто. Поднажмём на Берендея. Он корабль марсианский предоставит.
– С какой стати?
– Вам не кажется, что он задолжал?
– Заклинания не знает Берендей.
– Отговорки. Кто посмеет применить лекарство… в данном случае, известный текст, противоядия не зная? Поверьте, так оно и есть. Он всех нас держит на коротком поводке!
– Точно! – завопил До-До. – На марсианском корабле, мы их догоним. Я пару приёмчиков запомнил, пираты откажутся от сопротивления, клянусь последним стаканом.
Зуммеровед помалкивал, только следил за очерёдностью в диалоге.
Пребыванием в новых координатах Соискатель потрясён, поэтому периодически к расчётам возвращался, перепроверял и уточнял момента градусы и мига, затем плавно переходил на тему разговора.
 – Я увидел нечто. Точно картинка: сектор вырезан из арбуза. По-моему, тот самый сектор,  который пираты утащили.
– Арбуз? По крайней мере, теперь мы знаем, что искать.
– Ты тугодум, До-До. Частичку арбу… то есть, сектор планеты.
– Но тогда на месте том должна быть дырка, в которую можно провалиться до самых магм. Или до семечек, если рассматривать арбуз.
– Планета, пока живая, затягивает раны. Если бы мы корочку надорвали, то обнаружили бы пустоту. Люди вознеслись вместе с фрагментами суши, где кто стоял, поэтому от материков уцелели вкрапления, в виде островов.
Ударной точкой завершился разговор. Младшим братьям задали работы главные носители разума – последние представители Пятой расы. Так дружно, видимо, никто ещё не покорял вершин. И наступила тишина. Пока Бессмертный превращался в лотос и начал благовония источать вокруг, время к полудню подошло. Прочие члены команды, по доброй воле, нет ли – образовали сидячую забастовку, кружком расселись, к единому центру подключились штекерами. Мозговой штурм обещал порадовать плодами, и для того условия все соблюдены. Есть цель, огромное желание коллектива, есть круг единомышленников и полная тишина…
Марсиане вновь проголодались, но помалкивали, застав друзей железных за занятием неординарным. Кима-Но на цыпочках приблизился к Машине, влез на площадку и огляделся. Пишущая машинка находилась на боевом дежурстве, чистый лист заряжен.
Он бесшумно выкрутил страницу, скомкал в яблоко и запихал в бесстыжий рот. Так же бесшумно отступил к скамейке, лег под неё.
Там, к сожалению, уже отдыхал Пиара. Очнулся от толчка, уставился на виновника.
– И что?
– Не то, Пиара, совсем не то.   
А математическая медитация продолжалась. Калькуляторы воссоединились штекерами, импичмент назревал – навис над головой того, кто и не подозревал… Какие-то цифры для поднятия пыли, чтоб видимости немного поубавить. Чтобы сказать: а как вы хотели? Природа давно против человечества поднялась, идёт, идёт, подходит ближе… Вон, за тем углом! У нас на десять миллиардов станет больше, если махинация проскочит. Ливийский лидер первым гостем будет за праздничным столом… Как спёкся? А деньги где? Он обманул нас? Происки оппозиции, как обычно.
Соискатель насторожился вновь, шею помассировал.
– Да что такое, в конце концов? Откуда этот мусор просочился? – Он очи к небесам возвёл: – Послушайте, подобной информации мне не сливайте, я по уши политикою сыт!.. Однако, он вернулся? Погодите… взял заложников, захватил корабль и вернулся, чтобы утереть нос владельцам «Мерседесов»? Нет, это мои догадки. Алло, кто на проводе?.. Сам Великий Роберт? Можно уточнить ваш номер заводской?.. Сходится, тогда… За что мне эта честь? Нет, я не достоин, аудиенции я не просил. Как это, приседатель никуда не исчезал? Всё время оставался, с нами, здесь? Вы что-то путаете. Конец связи. 
На Соискателя смотреть сейчас нельзя. На нём лица нет.
До-До отсоединил штекер. Новый младший брат возможности исчерпал, попросился на свободу. Перед тем подсказать успел: «Шоферу нужно оказать немедленную медицинскую…» – и отключился. До-До обрадовался. Исцелять – так исцелять. Направился к больному.
 – На что жалуетесь? 
Бессмертный вовремя закончил ежедневную процедуру, подошёл сзади:
– Извините, позвольте специалисту. Что случилось, дорогой? Температурка, насморк?
Протерев глаза, Соискатель выдал:
– А мы не знали. Он оставался здесь всё время. Есть у него подземный бункер, способный выстоять перед народным гневом, как и под ядерным фугасом. Вообще-то, это мои догадки. Не мог руководить он без бункера в заначке. Когда делаешь гадости, пути к отступлению намечаешь. Он ведь не законченный тупица, считать умеет.
– Я слышал речь про пиратов, – конкурс свидетелей не объявил Бессмертный.
– Можно обойти проблему. Берендеи марсианам ремонтируют корабль, мы садимся – и «Земля, прощай!»
– Вариант не подходит. Слишком просто.
– Хочешь усложнить? Давай.
– У марсиан корабль двухместный, – пояснил Бессмертный. – Доказательства под скамейкой.
Совет они созвали. Тема нынешнего не касалась повышения уровня жизни народа и дальнейшего процветания конкретной его части. Совет они созвали, где каждый говорил, что думал, какие видел перспективы.
До-Доводитель как бы срослись, отстаивая единую точку зрения. Зуммеровед с Пролазой искали точки соприкосновения, чтобы свою партию создать. Юный Шофер… сейчас совсем запутаемся… Юный Бессмертный избрал позицию неприсоединения, шёл по одномандатному удостоверению. Трудно представить партию, состоящую из До-До и кого-нибудь из группы. ДоКощей… ДоЗуммеровед… ДоПролаза. Всё-таки, первый вариант не вызывает столько возражений, как перечисленные. Ну, довёл товарища до слёз, бабушку до остановки. Ах, слова, слова… Слово Родина только теперь, с её утратой, возымело новый смысл. Эти пираты ещё не догадываются, с кем связались, в каком составе нажили себе врага. В символическом контексте прозвучали даже слова старинной песни:

«…Чужой земли мы не хотим и пяди,
Но и своей вершка не отдадим!» –

Пролаза помассировал горло:
– Кто не знает, Краснознамённый, имени Александрова, образец для подражания.
– До строительства пирамид или ещё раньше? – поддел богатырь.
– Да будет вам известно, в тисках советских рождались незабываемые, удивительные шедевры, несущие в подтекстах жажду свободы, и эмоциональная составляющая музыки была такова, что люди совершали невозможное, иногда даже вопреки здравому смыслу. Одного не понимаю: как можно было за почётную грамоту душиться? Имела ли она ценность других ценных призов, которые имели свойство кочевать по мировым рынкам? Одно утешает: люди того времени что-то да понимали. И к Родине отличное от нашего понятие имели. Я честно пытался проникнуться их преданностью, пересмотрел тысячи кинофильмов, книг перечитал не меньше… Всё-таки, рядом с любовью к Родине возникало обратное чувство, с которым боролись КГБ и участковые. Иногда мне казалось, что я здорово выиграл, и немало, относительно других. Иногда я держал этот выигрыш в руках, физически ощущая и размеры, и вес его, а потом вдруг всё куда-то исчезало. Что бы это могло быть?
– Снег. – Очень коротко ответил Соискатель. Похоже, начинались  закономерные трения между членами различных фракций.
– Как настоящий патриот, я никогда бы не поехал в Англию за подвесками. И в Турцию за носками. В отличие от многих.
– Ходил бы босым.
– Довольно! Сокровищница детского сада, средоточие всебщей любви! – Кощей поднял руку, затем поднялся сам и занял скамеечку, рядом с руководителем полётов. – В конце концов, сегодня что мы можем противопоставить пиратам? Кроме нашего единства – ничего. Поэтому предлагаю перейти к однопартийной системе. Это первое. И второе: было бы обидно, если мы закончим посиделки и ни к чему не придём. В том виде, как мы его застали, государство всё-таки первый враг народа. А народ, как ни странно, всё чего-то ждал. Трагическая потребность надеяться на чудо.
Кима-Но прикатил находку – зеркало круглой формы, в велосипедной шине – как раз для полевых условий. До-До подхватил находку, глянул на отражение своё и спросил:
– Народ! Ты на что надеешься?
– Это не едят? – заискивающе уточнил марсианин.
– Лучше скажи, корыто где? Что-то я давно его не видел.
– Альпачи-Но отнял. За долги по рассрочке аванса.
– Не лги.
– Ладно. Под Машенькой привязано. Так мы сказочника найдём?
– Обязательно. 
«Аврора» отдыхает, в свои руки Кощей Бессмертный снова власть берёт.
– Прежде, чем позвать кого, давайте установим, что на этот час имеем сами. Всем Родина нужна, но кому и на сколько? Есть марсианское корыто и два голодных эмигранта. Есть Карта Времени, инструкции к ней нет.
– Какая карта? Господи, помилуй! Откуда? – вскричали разом, вместе с марсианами. Получилось очень громко. В незнакомом месте это может быть небезопасно.
– Кроме того, заглянуть попытаемся вперёд. Каким-нибудь способом мы выйдем в космос. Там всем галакты заправляют. И пираты, которых пока не приструнили. Как вы считаете, там нас ждут? За кого хотя бы примут?
– Значит, в тюрьму, – икнул из-под скамейки Кима-Но. 
– Нет у них тюрем.
– Тебе-то откуда знать?
– Чую нутром. Точнее – логические размышления привели. – Бессмертный пальцы загибать принялся: – Планета Земля и есть тюрьма для отбросов со всей Вселенной. Не считая, разумеется, воспитателей и учителей. Лучшего места было не придумать: вези, как на центральную площадь, избавляйся от балласта. Как на костёр: либо сгорит дотла, либо останется чистая душа. Во-вторых, Карта Времени у меня. Не буду повторяться, скоро предстоит говорить впервые. Вызывай сказочника, Зуммеровед.
 – Я давно здесь. Кажется, услышал всё, что надо. Теперь подробней про инструкцию. Дай, угадаю. Противник всячески пытался помешать производству – агентов посылал, грыз стены и подкопы, операции с воздуха проводил. Всякий раз случались непредвиденные помехи. То работы земляные с экскаватором проводились, то парашютистов выдувало за границу. И противник выход отыскал: инструкции печатаются на типографской фабрике, и там охрана сквозь пальцы смотрит на мелкие оладьи… Я сказал оладьи? Извиняюсь.
– Ой, как вкусно говоришь, – послышалось где-то у моих ног. 
– То есть, в инструкции они смогли внести поправки таким образом, чтобы покупатель был не в состоянии разобраться. – Бессмертный перевёл взгляд на меня. – Что скажешь, старче? Карта Времени за нами. Считай, в моих руках. Помоги, Берендей, корабль марсианский возверни владельцу.
– Тебе что за радость?
– Мы космоса совсем не знаем. Они поедут впереди.
– А вы пешком?
– Ты поможешь. Тарелку летающую организуй, – обрадовался Кощей, – ты ведь знаешь, где они садятся.
– Знаю.
– Вот и договорись, чтоб нас приняли на борт. С Машиной Времени.
– Дай подумать. Ладно, я пойду. Потерпите, мне совет держать пристало.


Мне потребовалось времени совсем чуть, чтобы взвесить «за» и «против» все. Общими усилиями колдун был пойман, был легко отпущен. Слушатель мой сам сообразит, с какою целью? Натаскать соискателя, нового ученика Синдбадского – одно. Приходится прибегать к усложнённым вариантам, без этого никак. Надолго я его отвадил, ибо дал понять… кто скажет? Ну, конечно! Что достаётся усилием огромным, то берегут. Поприще опешил: коль отпустил, то знаю верный способ, как вычислить и вновь пленить. Ему за каждым деревом шпион будет мерещиться повсеместно. Кроме того, кто стал посмешищем на глазах людских, не так скоро за старое возьмётся. Второй аспект менее тревожен, но упускать нельзя из виду. Марсиане с роботами могут сговориться и восстать. Меня начинают подозревать, что я стал катализатором этой истории; ладно – они, я сам себе ответить затрудняюсь, так ли есть на самом деле. Я готов катализатором назвать экран Зуммероведа. Скажем так: у одного царя в саду созревали молодильные яблоки; не трудно предположить, сколько охотников до них найдётся, как-то так… Сам экран из музея эпох опасности как будто не представляет: ну, приворовывает воду, без установки счётчика, но дело это поправимо. С Плутона закажем несколько комет, – ледяные глыбы вмиг покроют разовый убыток. Далее. На Родину вернуться желание у робов сильнее стало, выдержка пошла на пользу, и этого пороха должно хватит надолго. Ведь даже интонации в разговорах намерения выдают. На этот раз, полагаю, клочок своей суши отстоят. Пираты, конечно же, вооружены, ослеплённые добычей лёгкой, они не разглядят, какие силы нашу сторону поддержат. Им надо дать увязнуть постепенно… Впрочем, планов открывать не стоит всех… Был в прошлом Никодим непобедим, водил когда-то и ведрусов. Снова пришёл звание подтверждать, и то, что армию роботов водить придётся, решающего значения не имеет. Единственное ограничение – он, как никогда, влюбился. Кроме того, у нас есть свадебное платье – тоже добрый знак. Победу очень часто зовут и величают как невесту. Никодим никак с ручника не снимет грусть, болтается в подвешенном состоянии, а я невесту видел. Надо брать, пока не увели. Да, и про маячок не забыть бы. Но в финале, таков был договор, он не должен ниши покидать; сегодня я как бы сдавал экзамен. В роли наблюдающего он. Итак…


 Как с цепи сорвались, энтузиасты все набросились на одного:
– Ты розыгрыш устроил… с ума сошёл!
– А ещё вторую выбил жизнь. За какие фантики, интересно?
– Кощей, шутки шутками, но ты не прав! Много на себя берёшь.
– Я так надеялся, думал, с тобой не пропадём.
Пролаза, До-До, Соискатель и Зуммеровед. Высказались все, кроме марсиан. Достаточно понять было им, что Кощея не будут разбирать на паштет и рагу, гости отправились на поиски съедобных раритетов. Вместе с тем, Кощей Бессмертный оценил их действия достаточно высоко и даже мысленно поблагодарил. Когда набрасываются скопом, может примкнуть и тот, кто не помышлял.
– Теперь выслушайте меня. Карта у меня в кармане. Вот она. – И достаёт из широких штанин поделку бумажную, из семи полосок разноцветных. – Вот мой обещанный сюрприз.
Энтузиасты смотрят с недоверием.
– Я ж говорил, очередной розыгрыш. Покажи, как функционирует она.
– Отвечаю сразу всем, и один раз. Пальчиками крутить надо. Вы хотели, чтоб работала как унитаз? – Бессмертный вдруг издал гортанный звук, каскадами идущий. Кто-то может найти сходство с механическим смехом, когда не смешно совсем. – И вот она самая, инструкция. Кто читать умеет?
 Марсиане бросились наперегонки. Чтобы не подрались, владелец Карты Времени предложил выбросить на пальцах… и вышло в пользу Пиары.
– Ему всегда везёт. Ну, и не надо. И больше не просите! – Кима-Но вернулся под скамейку. Его товарищ хотел встать на что-нибудь повыше.
До-До на корточки присел, установил зеркало на коленях, помог взобраться декламатору. Пиара мельком оценил себя в зеркале, тронул шею, как если бы там бабочка водилась. Развернул лист и стал читать:
– «Инструкция!» – Подумав немного, добавил:  – А дальше ничего нет.
– Как нет? – Кощей удивление отлично разыграл. – Вот представьте состояние моё, когда инструкцию я прочёл впервые. 
– Всё-таки розыгрыш!
– Отнюдь. 
– Грубо сработала разведка, – заметил Соискатель. – Хоть для виду следовало оставить несколько слов.
 – Есть и такой вариант. Я написал жалобу на завод, и мне прислали вот такую. Читай, марсианин. –  Бессмертный  протянул второй листок.
– «Инструкция! Для того, чтобы правильно собрать и запустить в работу Карту Времени, вам следует наточить ножницы, купить цветные карандаши и заточить. А для заточки карандашей есть специальные устройства. Когда будете готовы, сообщите нам». И точка. – Пиара испугался. Кима-Но заразительно расхохотался.
 – Я так понимаю, ты прошёл через эту волокиту до конца? Что в результате получилось? – спросил Зуммеровед. – Если это вообще возможно.
 – Акценты ты расставил верно. Самого человека никто не превзошёл. Противник располагает полной базой данных, до какой низости способен опуститься выскочка-чинов¬ник. Последнее письмо я получил незадолго до отправки, примерно следующего содержания: «Если вы, наконец, подготовились основательно (судя по тому, что добрались до этого уровня), проштудировали источники, которые мы рекомендовали, то дальше у нас с вами будет разговор короткий. Спасибо вам за то, что материально поддержали почтовое ведомство, спасибо, что у вас хватает терпения даже на глупости, но это действительно последнее письмо с завода-изготовителя, больше их не ждите. Что касается самой Карты Времени, то… оставь всякую надежду, идиот! Подумай сам: как семь полосок бумаги могут что-то показать? Благодарим за внимание». Я так и не успел…
– А я успел шедевром насладиться. – До-До разминал кулаки, собираясь адрес уточнить.   
– Друзья мои, всё это суета. Нас отвлечь хотел противник от открытия, которое ему не удалось совершить. Беда невежд, что не верят изначально. Человеческие возможности безграничны. А поскольку мы являемся прямыми наследниками Пятой расы, то сам Бог велел. Я тут кое-что доработал, прибавил пустячок. Это разноцветная пирамидка, – Бессмертный извлёк из рюкзачка пирамидку, – очень подходит для решения непростой задачи: как раскрутить полоски в разные стороны – одна относительно соседней. Нас здесь собралось семеро, и семь полосок. Одеваем по одной на коническую ось, с малым зазором, вот так… Семь человек никогда бы не смогли повторить нечто подобное, что сейчас мы с вами и провернём. Братья-марсиане, подойдите первыми…


Поскольку видимости никакой, Никодим всё-таки оставил нишу. Под грифом невидимости совершенной, прокрался ближе. Конечно, он чуть опоздал.
Пирамидка, похоже, сама сообразила, что нужно. Семь окружностей, собранных на оси единой, набирали обороты. Участники эксперимента отскакивали по одному, по мере того, как убеждались, что остановки за малым не ожидается. Через семь минут пирамидка радостно набирала обороты, уже без помощи посторонней. На лицах и в глазах – успех! А то за тридевять земель, в невеселом царстве… Обалдеть! Всё оказалось под руками. За три моря сбегать – эка невидаль. Ты на родине… м-да. Кажется, тут уже рукой подать, только оседлать корабль да удачей неотвратимой набить карманы и рюкзаки. Сколько арбузов влезет в рюкзак стандартный, кто проверял? Четыре? Шесть? А нам одна двенадцатая всего-то и нужна. 
–  «Одна на всех – мы за ценой не постоим», – уж точно про нас сложили песню, – пропел Пролаза. Тем самым дал понять, что… – Все участники сделки обретают равные права, как обладания, так и наследия; при делёжке добычи всё-таки желательно исходить из размеров каждого участника: учитываются рост и вес.
Марсиане вооружились трубами, стали помалу окружать законодателя.
– Пиара, не переживай! К тому времени я тебя откормлю. Мы ещё посмотрим, которые тут меньше всех. – Кима-Но подмигнул недостающим килограммам и сантиметрам.
– Не понял. Разве я что-то сказал вслух? – переспросил матрос у марсиан. И по их довольным лицам понял, как опростоволосился.
Центробежная сила, вызванная в этой точке Вселенной действиями экспериментаторов, обнаружила совершенно непредсказуемые свойства. Случайный мусор, оставленный прежними посетителями в предбаннике миров, начинал сползаться в центр, к самой пирамидке. Даже трубы вырвала неведомая сила из рук марсиан. С тревогой на лице, Зуммеровед бессознательно стал поднимать руку, выражая протест. Бессмертного жест этот надоумил отдать второй приказ, противоречащий первому:
– Остановить немедленно, кабы чего не вышло…
Марсиане первыми оказались у пирамидки, обжигая пальцы, взялись притормаживать устройство. И на первый взгляд, у них ничего не получалось; может, минуту или две спустя в воздухе явственно прозвучал новый запах, – может статься, озона. Самопальный коллайдер и сам постиг, что создание чёрной дыры придётся отложить до следующего раза.
После полной остановки, Бессмертный предложил осмотреться.
Местность выглядела совершенно иначе. Горы мусора и забытых вещёй создали вокруг несостоявшейся воронки нагромождения в виде концентрических кругов. Прекрасно понимая, во что могло вылиться продолжение эксперимента, наши герои прибегли к единственно верному решению:
– Полное и безоговорочное разоружение! Кто «за»?
Зуммероведа поддержали большинством голосов. Коллайдер воздержался. Может, и ещё кто-то, присутствующий незримо.
 Совет они созвали вновь.
 – Берендей знает о свойствах Карты? – попробовал угадать Соискатель. – Мне кажется, вряд ли. Тогда… кто подсунул эту идею? Если представить на миг, кому это на руку, то у меня мурашки вдоль позвоночника бегут.
– Форма профсоюзной тягомотины здесь неуместна. Будем кратки. – Пролаза пальцем указал на марсианина: – Давай, ты!
– У меня возникло ощущение, что в этой круговерти мы могли вернуться к положению, когда у меня был настоящий корабль. Если так, – Пиара собрался закончить мысль, но ему не позволили.
– Самовнушение под шумок личных амбиций. Следующий!
Кима-Но отделался лёгким испугом и честно сказал: «Мне нечего сказать». Сейчас он напоминал монеторазменный аппарат, в приёмное гнездо которого забыли монету опустить. Пиара приставил палец к виску, принялся покручивать им, пока не поймал взгляд соотечественника. Он надеялся на поддержку и на то, что  Кима-Но сообразит: ждать милости от сказочника – это слишком долго, да и никаких гарантий. Всё-таки, в упущенном случае хоть призрачная надежда, да имелась. Но следовало выслушать других.
– Я не вижу ничего дурного в том, чтобы начать жизнь заново. – До-До испуганно замолк, поднёс руки ко рту. Как только открыл, речь полилась ручьём: – Кощей уже проходил эту фазу, что мешает нам тем же путём пройти и обрести новые тела? – До-До снова закрыл рот руками. Его поняли прекрасно. Кто-то подловил момент – очень тонко подрассчитал и теперь чесал языком якобы от имени богатыря. 
Кощей Бессмертный вооружался стетоскопом и в наступление переходил спонтанно.
– Наверное, ты хочешь запустить пирамидку? – участливым тоном спрашивал больного, и тот кивал. – Так вот ты какой, цветик-семицветик? Цветочек ты наш аленький. Мы тебя в горшочек пересадим, чтобы жгучая крапива ноженьки не колола. Скальпель!
Богатыря скрутили и уложили наземь. Да он и не сопротивлялся будто.
– Зажим!
Его спеленали основательно, даже кислород полностью перекрыли.
В руках профессора оказалась тонкая отвертка. Он чуть поколдовал над подстроечными фильтрами, заменил предохранитель, из-за языкового барьера выскреб грязь. И До-До воскрес, оценил обстановку и стряхнул с себя оцепенение, вместе с оцеплением.
– Я всё помню! Он говорил моим голосом?
– Чужим.
– А ведь и у алкоголика случаются просветы. 
– Лучше нам не знать.
– Он хотел запустить коллайдер. Насмотрелся телевизора и понял, что это панацея. Болотова панацея. Не думаю, что плагиат. Это и не дары дракона. В книге метели и не такое прочтёшь: серые дружины шли странной сказкой. Когда с неба упали два ведра с белой и черной краской, был мне Голос: покрась всё доброе в белый цвет, а всё дурное – в чёрный, и смотри, не перепутай. Я за кисть не взялся, чтобы не навредить. Кто меня учил отличать добро от зла? Я только исполнял приказы, я солдат… А пропади всё пропадом! Нет, я не согласен… Никто не знает дней своих последних… Наверняка могу сказать: мы родину ещё увидим! – До-До выдохся, уста сомкнул.
Бессмертный веки приподнял ему, заглянул в зрачки:
– Кризис миновал. А скажите мне, молодой человек, в какой поликлинике вам оптику установили?
– В двадцать четвёртой, по знакомству.
– Очень на человеческие смахивают.   
– Что вы говорите? Святой Роберт!
– Вполне возможно. В моей практике встречались случаи и похлеще. Во всяком случае, мои поздравления принимайте. Самое страшное позади.
 Пирамидку разоружили. Ленточки цветные Бессмертный уложил отдельно, от руки в инструкции прописал: «Опасно! Не зная броду, не сунься в воду».
Тут и Берендей явился. То есть, я.


 – Знатоки заклинаний говорят: на утренней заре омыть корыто первою росой, оно в корабль обратится. То есть, что касается вашего. Другое корыто кораблём не станет, даже не пытайтесь. Желающие могут убедиться лично.
Кима-Но с Пиарой устроили хоровод, странно повизгивая и пританцовывая. Простота рецепта, кажется, позволила им носы задрать. Обыкновенную благодарность тоже не спешили проявить, чтобы не испортилась, подальше в холодильники затолкали.
Мне захотелось напоследях припугнуть маленько:
– Одна беда. На Земле закончилась роса. Последнюю вчера собрали.
Марсиане шлепнулись на свадебное платье. Его тот вихрь несостоявшийся к эпицентру подтащил. И не только платье.
– И… и у кого она? – дрожащими губами спросили марсиане.
– Товар под прилавком содержать нельзя. Придут с проверкой –не оберёшься горя. Продукция пошла в свободную продажу. А что, собственно?
Роботы благоразумно удалились, чтобы разговор у меня с марсианами состоялся.  Как бы тет-а-тет. Добра в этой реальности межсезонья подсобралось всякого, и в руках умелых мусор может послужить хотя бы украшением интерьера… Я не очень понимаю этой моды, но пусть попробуют.
Конечно, я не ломался долго. Пообещал двум друзьям проводить на утренней заре в одно местечко, где новая роса – новой цивилизации роса пустила корни.
– Предупреждаю: чтобы ни одной коварной мысли! Она такая юная, совсем не имеет опыта. Чтобы не набралась поползновений ваших. В противном случае, так и останетесь с мозолями на… Сами понимать должны. Абсолютная тишина. Оставайтесь здесь, я с роботами пойду, утрясу вопросы.
Они того только и ждали. До-До по-новому смотрел и смотрелся сам. Кощей Бессмертный сел на медитацию, да настроиться на нужный лад так и не смог. Пролаза, после некоторых раздумий, решил не брать свадебное платье. С плеча чужого, с непростым финалом, – разве может счастье принести кому?
Соискателя точно подменили. Он точно знал, что сейчас произойдёт, в мои мысли заглянул тайком, по самому краешку пробежался.
– Ну вот, друзья мои, приближается финал. Конечно, мы и в космосе могли бы наворочать дел. Если что, я не готов придти на помощь. Пока не вырастут лебедини, здесь моё место. И надо бы спешить, ибо Никодим способен саженцы в прошлое перенести. Лет на триста или пятьсот, чтобы уже завтра привязать себя к стволу. И моя задача – мало, семян собрать. Рассеять по Земле, да чтоб не пропало ни одно.
– Слишком высокая цена, – сказал Кощей. – Я эту тему для себя лишь начал открывать, на посту султанском, имею некоторые наработки. Иметь возможность взмыть под облака, но оставаться на земле. Хотя, в будущее глядя, такой шаг можно приветствовать. В следующем воплощении…
– Я оторвусь по полной, как говорили уходящие. Сленг тот мне и теперь мерещится чем-то чуждым. Однако, отдельные моменты кажутся оправданными, ибо точней не скажешь. 
– Утебя красивая жена, Берендей. И не одна, – вдруг Соискатель перебил меня. – Ты прям как султан. С гаремом.
Хоть я и староват, но в краску он меня вогнал.
– Странно. Очень странно. А у самого не бывало?.. Хотя, тебе откуда знать?
– И у меня человеческая нервная система прижилась. В отличие от других, была взята от живого человека. Он тоже против Бога шёл, хотел против замысла свои продолжить дни. Отдал себя науке добровольно. Не знаю, выиграл ли что? Но наградил меня – сам не знаю до сих пор, какими качествами. Я – это и он, и сам я. Душа его, возможно, где-то рядом бродит, не зная, как быть дальше. Иногда я чувствую его, – с досадой смотрит на меня, сказать ничего не хочет.  Или не может. Во всяком случае, эксперимент удался.
–  Вот это новость, – объявил Зуммеровед. – Так тщательно скрывать не каждому удаётся.
– Разумней на площадь выйти и похвалиться? Отнимется и то немногое, что есть.
– Позволишь, я скажу, Берендей? – Соискатель получил согласие моё. – Как вижу я, одну жену ты любишь и лелеешь. И с ней расстаться ты никогда не думал. Но вторая – такая свежая, непорочная ромашка, создана, чтобы радовать твой глаз. И сердце замирает, когда любуешься мимоходом, и стучит так сладостно оно в сенях. Ты цепенеешь, тянешь время. Вдруг забежит – ресницы вскинет, подавит возглас удивленья и опустит очи. Лишнюю секунду постоит, бочком протиснется да и пойдёт на выход. На крылечке постоит, и ты завидуешь ветерку, так славно омывающему овал её лица. Тугую косу, огибающую стан, очами расцелуешь ты, вздохнёшь – и в горницу откроешь двери. Жены поймаешь удивлённый взгляд. Она догадывается, но понимает: для высокого вдохновения творцам нужен кто-то ещё. Они срываются в полёт высокий, породнятся с целым миром и всё же возвращаются к крыльцу родному. Насыщенные новыми идеями, готовятся воплотить их, пока заряд не исчерпают. В этом ускользании сохраняется великий смысл. Как на дикий остров выйти и врезаться  в безмолвие утёса, дать пронзить себя без сопротивления бродяге-ветру и взглянуть на ойкумену просветлённо …
Внезапно он замолк, достал носовой платок и принялся поручень натирать.
Даже марсиане издали осыпали аплодисментами. В реальности для передышки и переосмысления такое, видимо, впервые приключилось. Несмотря на горы мусора, здесь чище стало во сто крат. Возможно, ошибаюсь.
Бессмертный приблизился ко мне.
– Скажи, если обманываюсь. Карта Времени тебе нужна лишь для того, чтобы её не было нигде?
 – Ты прав. Я собираю раритеты, созданные для разрушения. Хорошо сказал: чтобы их не было нигде. – Ответил я Кощею, а глаза мои спешили к Соискателю. Человек-робот… Нет, всё же неправильно. Ну, проживёт пусть тысячу лет, пусть даже с пользой для других. Надо бы душеньку прогнать – туда, где остальные очереди занимают… 
– Вы крайний на воплощение?
– За мной тут занимала дама с малышом. 
– Если не придёт, я за вами.
– Куда ж она денется? Придёт.


– Я ведь могу и знания передавать. Могу поддерживать связь между поколениями, – сказал он, платок отложив в карман. – Между расами.
– Думаешь, кроме тебя, больше некому?  Этот механизм… или закон хорошо отлажен. Воплощенный заново с собой приносит людям частицу новых знаний, копилка полнится, и тот, кто в постоянном поиске, однажды на неё наткнётся. Как будет готов вместить. А поймут, что неразумно… Например, косить леса и небоскребами засевать…
Марсиане, получив передышку, отправились изучать хлам. 
– Куда нам теперь? – спросил Зуммеровед.
– На Родину. Как хотели.
Бессмертный с Соискателем, будто сговорились, обступили:
– Воинам Хроник реальность не открылась. А тебе по силам. Как объяснить?
– Им там делать нечего, раз вы возьмёте на себя заботы. Что касается объяснений, то скажу следующее. Собственный архив позвольте мне пополнить малой тайной. Что ж я за Берендей, если ничего за пазухой не имею? 



Милые мои соискатели, сами того не замечая, сбились в кучу, ко мне жались. Как щенята к мамке. Я оглядел окрест. Магнитные линии чётко пронизывали всё пространство. А нам требовалось не просто похожее пересечение. Я искал то перекрестье, в котором присутствовал полный спектр энергий, совпадающий с энергиями моих подопечных.  Иная параллель бывает настолько схожей, что ошибиться очень просто. И они поверили. Они следили за каждым моим шагом. Пока я выставлял первый маяк – воткнул кусок трубы в кучу мусора, До-До подготавливал следующую кучу. Какой-нибудь горе-писака сказал бы: «Ценой невероятных усилий..». Ничего подобного. Просто выставили маяки, натянули проволоку, и в самый центр вычисленного круга установили остатки тромбона, раструбом вниз. Скорей всего, тут побывал гастролирующий оркестр: срочную посадку объявили, они и сорвались, впопыхах забывая вещи.
Определившись с координатами, роботы сообразили, что пора переносить Машину. Пришлось марсиан позвать. Как никогда, они оказались на подъём легки. Соискатель намекнул на корыто:
– Может, отцепим?
– А вы нас не бросите? – Пиара, в обнимку с Кима-Но, уставился на бригаду грузчиков. Так и не получив ответа, согласился: – Ладно, отвязывай.
Машина Времени с пишущей машинкой, на самом деле оказалась не такой уж и лёгкой. Одна рама весила пудов пятнадцать. Однако, дружно взяли и понесли. Несли, пока под её днищем тромбон не издал прощальный скрежет.
Меня так и подмывало малость их позлить. Для поднятия боевого духа.
– Я ошибся. Не то пересечение. Хорошо, что обнаружил.
– А куда надо? –  Они готовы мне простить любой просчёт, до верного.
Карета без колёс метрах в ста торчала.
– Это там!.. Куда? Передохните чуть. Лучше я пойду, уточню.
Всего на миг я про Соискателя забыл.
– Он снова шутит, Берендей наш!
Я обернулся. На лицах – полное понимание момента.
– Ну, будет тебе !– сказал Бессмертный. – Пока растягиваешь удовольствие, там Никодим уже выкапывает дерева. Семена, поди, устилают мох, а ты застрял тут,  теряешь время. Только скажи, отправимся с тобою, собрать семена поможем.
Нет уж, я сам. Никому не доверю занятие это. Что за ребята?! Полюбил, что тут скажешь?
– Стало быть, на родину, это хорошо. Хорошо, когда есть, куда. Иной долго собирается, а примчал – одни развалины. Начинай горевать, руки так и опускаются. Как важно делать всё в свой час. Кто мешал приехать на год раньше? Я, конечно, не умею говорить, как ваш шофёр. С Богом ступайте, в добрый час. Авось, свидимся.

   
Лёгкий ветерок шевельнул свадебную красоту. Марсиане уже не отходили ни на шаг. По-моему, с ними больших проблем не возникнет. Кстати, по росе они его таскали, своё корыто, сотни раз… О, разумеется! Надо же с понятием таскать.

КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ
27.08.2011. \ 23. 11.2015