А всё могло быть иначе...

    Улица, вернее то, что от неё осталось, была безлюдна и дома  с заколоченными окнами наводили тоску и уныние. Егорова уже потеряла надежду кого-либо встретить, но тут заметила  приближающуюся  ссутулившуюся старушку и  остановила её, чтобы хоть что-то узнать о старожилах.
      – Да тут из старых-то  уже почти никого не осталось. – ответила прохожая, пристально вглядываясь в Ольгу Сергеевну. – Только Комаровы да Жарковы ещё пока не съехали. А ты чего это интересуешься?
      – Так я здесь жила когда-то... Ольга Егорова я... Ой, Петрова...
      – Надо же!? Как изменилась, сроду бы не узнала тебя!
      – Простите, а Вы кто? – Ольга рассматривала женщину.
      – Дык я Аня... Зайцева...
      Ольга на минуту опешила. Она никак не могла предположить и тем более узнать в ней красавицу Анечку, сводившую с ума всех заудинских парней.
      – Вас... я очень хорошо помню... – волнуясь произнесла Егорова, не зная, как обращаться к Анне.
     – Я ж тебя лет на десять всего постарше. Так чего ж выкать-то?! Давай по-простому, на «ты». –  Аня облегчила Ольге задачу.
      Егорова хотела задать вопрос, но Анна перебила её:
      – Ну, чего же тут стоять? Пошли ко мне во флигелёк! Чайку попьём, да и поговорим.
      Ольга согласилась и женщины свернули в переулок.
      Девчушкой, она бегала по нему домой, сломя голову. Почему-то  всегда казалось, что какое-то жуткое огромное чудище гонится за ней по этому длинному и страшному проулку...  А сейчас узенький проулочек, с двух сторон огороженный серыми от времени прогнившими дощатыми заборами, оказался совсем маленьким.
      Да! Всё, когда-то большущее, теперь видится совсем маленьким... 
      Избушка Зайцевых  осталась такой же, какой помнила её Ольга: сенцы, печь-лежанка напротив двери и крохотная комнатка с одним окном. А в ней когда жили пять человек: трое взрослых и двое детей.
      – И как же они все тут умещались? – подумала гостья, войдя вслед за хозяйкой. В детстве она любила  приходить сюда к Аниной бабушке и пить чай с брусничным вареньем и шанюшками.
      Хозяйка подбросила дров в печку и сняла с печурки чайник.
      – Я выходила за молоком, а чай сварила ещё до этого. – объяснила она и налила душистый чай в кружки. –  Ты уж не взыщи за угощение, я гостей не ждала. Вот так тут и живу... вернее, доживаю.
      – Аня, а мы, девчонки, тогда старались тебе подражать! Ты была модницей: высокая причёска с бантиком, чёлка во весь лоб, широкий ремень  на тонкой талии и короткая юбка рюмочкой...
      – Ишь, запомнила! Да... была... когда-то...  – Анна тяжело вздохнула и закурила папиросу. – Вот эта красота-то меня и сгубила!
     И она поведала Ольге свою историю, как эту девочку-картинку присмотрел взрослый дядя, намного старше её. Он увёз её в Москву и там они поженились. Муж не чаял души в  своей жене-красавице, одевал в дорогие наряды, исполнял все её капризы и прихоти.
      Анна со второй попытки поступила в театральный. Уже на третьем курсе ей предложили небольшую роль в художественном фильме. На съёмках и случился роман с известным киноактёром. Длился он почти два года. Анна собралась переселиться к любовнику, от которого была беременна.   
      Пришлось всё рассказать мужу. И что поразило изменщицу, что тот спокойно выслушал и умолял остаться. Он обещал, что будет любить ребёнка, в то время как любовник настаивал  чтоб она избавилась от беременности.
      Анну распирали  противоречия: с одной стороны стареющий  бездетный муж, а с другой – молодой, страстный и любимый мужчина.
      Вот и окунулась в омут любви с головой!
      Сделала первый и последний  аборт, о чём теперь  жутко жалеет, но... ничего исправить уже нельзя.
      Жизнь не складывалась. Новый муж жил своей жизнью и его чувства  к ней как-то уж очень быстро остыли. Более того, он стал рукоприкладствовать. Свои синяки под глазами Анна прикрывала солнцезащитными очками. И как-то в  пасмурный день  её случайно встретил на улице бывший муж. Он снял с неё очки и без предисловий предложил  возвратиться домой, к нему.
      Анна  не могла сделать этот шаг. Но когда отношения  со вторым мужем стали уже совсем невыносимыми, вернулась.
     Но вернулась с пустотой в душе. Анна не могла побороть себя и стала заполнять душевное пространство алкоголем. Из театра уволили, а искать другую сферу деятельности она не горела желанием.
      Первый муж умер от сердечного приступа после её очередной пьяной выходки. А поскольку они не были второй раз зарегистрированы, то Анну  выселили из квартиры.   
      Но она всё ещё оставалась красивой женщиной. Мужей меняла столько раз, что даже сбивалась со счёта. Только счастья так и не нашла! Всё чаще перед глазами стоял её первый муж... Он был единственным, кто любил по-настоящему, но она слишком поздно это поняла...
     Сама не помнит, как очутилась в компании фарцовщиков. Продавала заграничные шмотки и неплохо на этом зарабатывала. Все деньги тратила на развлечения и застолья, пока в одночасье их лавочку прикрыла милиция.
      Анне удалось сбежать, да спрятаться в бабушкиной каморке. Но, Слава Богу, что никто её не разыскивал! Ну, а теперь она такая никому не нужна...
     Ольга слушала леденящую душу историю и не верила в то, что такое могло произойти с той гордой, смелой  девочкой-картинкой, превратившейся раньше времени  в увядающую старушку.
     – Вот так теперь и живу... одна... ни детей, ни родни! – закончила свою исповедь Анна. – Родители и бабушка  давно умерли, а брат Колька со мной не роднится. Он живёт в центре, на Куйбышева.  Бо-о-льшой начальник стал!  Ну, а я гордая! Никогда ни перед кем не кланялась, и перед ним не буду! Работаю... только не смейся... в драмтеатре... уборщицей! С пьянкой завязала... Мне на жизнь хватает... Вот так и закончу свою никчёмную жизнь здесь, на бабушкиной печке... или в театре на сцене... со шваброй...