30. Шестьдесят священников-мучеников

30.
Шестьдесят священников-мучеников,
убитых на Качугском-Нижнеудинском тракте.


"Итак всякого, кто исповедает Меня пред людьми, того исповедаю и Я пред Отцем Моим Небесным".
                Мф. 10, 32


В 1930, 1931, 1932 годы я посещал все места Сибири, – пишет свидетель, – а в 1933 году наша поездка в город Иркутск, Нижнеудинск и Балаганск.

Город Качуг – на берегу реки Лены, двести верст от города Иркутска, с Качуга на Нижневартовск – Балаганск вел тракт. Тракт проходил исключительно по тайге, населения никакого нет, на строительстве были только заключенные. В Качугских лагерях в то время царил неслыханный произвол. Людей ни за что расстреливали, били палками, пороли нагайками, плохие бытовые условия, в бараках помещалось шестьдесят-восемьдесят человек, сплошные нары, причем двухэтажные. В случае если кто из заключенных не выполнит дневное задание, то лагерная охрана палачей имела полное право издеваться над ним и держала заключенных на производстве по целой неделе под открытым небом. Люди умирали с голоду и холоду.

Из города Иркутска на Нижнеудинск мы выехали пароходом "Бурят". С Нижнеудинска мы ехали подводами по Качугскому тракту, вернее по просеке, и сто с лишним верст отъехали от правого берега реки Ангара по направлению Качуг. В это время я работал как водомерный наблюдатель.

С 8-22 июля 1933 года наша экспедиционная партия остановилась на несколько дней, причем недалеко от концентрационного лагеря, которые в это время назывались "фалангами": "фаланга" № 35, № 3, № 9 и так далее. В том районе была более подходящая почва для сельского хозяйства, на схеме уже был обозначен совхоз. Погода стояла весьма хорошая. После ужина мы сидели до поздней ночи у костра. Мы часто слышали какие-то крики, которые эхом раздавались по тайге. Для нас было еще неизвестно, что это за крики.

Ночь была ясная и тихая, свежий сибирский воздух разливал душистый аромат таежных цветов по долине. И век не забыть мне этой долины, буду я помнить ее всегда! Наш сладкий утренний сон был нарушен каким-то унылым человеческим стоном. Все мы быстро поднялись. Начальник экспедиционной партии, уроженец города Иркутска, быстро взял в руки бинокль, другие установили два нивелира, и мы, берясь за работу, стали всматриваться в движущуюся толпу по направлению к нам; из-за кустарника трудно было понять, в чем дело.

Шло шестьдесят человек заключенных, по мере их приближения мы могли хорошо разглядеть, что все они были истощены от недоедания, от непосильного физического труда. Что же видели? – У каждого из них веревка через плечо: они тянут сани, в июле месяце – сани! А на санях стояла бочка с человеческими испражнениями!..

Сопровождавший конвой, очевидно, не знал, что на территории концентрационного лагеря находится экспедиция. Мы отчетливо слышали приказ конвоя: "Лехай и не вертухайся", то есть ложись и не шевелись. Один из конвоиров побежал обратно в лагерь, то есть на "фалангу", очевидно они нас посчитали подозрительными, может быть шайкой белобандитов. Б.Н. почему-то быстро определил положение заключенных и сказал: "Мы продлили им жизнь на несколько минут". Первоначально мы этих слов не поняли. Быть может, прошло 15-20 минут, и мы были окружены взводом лагерной охраны. К нам приближались стрелки, винтовки держа на боевом взводе, как будто собирались вступить в штыковой бой. К нам подошли командир взвода и политрук. Они потребовали от нас документы. После проверки документов, они объяснили нам, что эти шестьдесят человек приговорены к расстрелу как элемент, чуждый советской власти.

Уже готова была яма для этих шестидесяти. Политрук предложил нам зайти в палатки; мы зашли в свои палатки. Шестьдесят мучеников – это были священнослужители. В июльское тихое утро мы отчетливо слышали многих священников, их слабые голоса доходили до нас. Из числа палачей кто-то спрашивал по очереди становившихся около ямы священников: "Вы последний свой дух совершаете, говори, есть Бог или нет?"

Ответ святых мучеников был твердый и уверенный: "Да, есть Бог!"

Раздался первый выстрел. У нас, сидящих в палатках, сердца бились... Раздался второй, третий выстрел и так далее. Священников по очереди подводили к яме, стоявшие около ямы палачи каждого священника спрашивали, есть ли Бог? Ответ был один: "Да, есть Бог!" Мы живые свидетели, видели своими глазами и слышали своими ушами, как люди перед смертью исповедовали Бога.

Пройдут, быть может, еще года, десятилетия, но эта могила на Качугском-Нижнеудинском тракте должна быть найдена. Все и повсюду православные не должны забыть этих святых мучеников, которые отдали свою жизнь за веру.


Источник. Archpriest Michael Polsky The New Martyrs of Russia, Jordanville, NY. Vol. 2, pp 214-216. – Протопресвитер Михаил Польский "Новые мученики Российские", Джорданвилль, Нью-Йорк, т. 2, стр. 214-216.