А ну-ка, девушки!

Самой странно, но Ольга Егорова совсем не испытывала трепета и волнения перед объективами телекамер. Вела себя  так естественно, как будто всю жизнь работала  телеведущей!
      Вот это-то  удивляло, да подкупало зрителей и  знакомых.
      А опыт приобрела на Новосибирском телевидении, году… так… в  шестьдесят девятом, когда студентке Егоровой посчастливилось участвовать в телевизионном конкурсе  «А ну-ка, девушки!».  За смелость и решительность её  назначили  капитаном  команды студенток своего института.
      Предстояло выступление в прямом эфире.
      Ольга помнит, как тряслись руки и ноги. А зубы  звонко отбивали во рту чечётку. Огромные софиты светили в глаза, как  полуденное солнце в пустыне. По лицу и спине  водопадом  струился пот. Физиономия перекошена от испуга.
      Режиссёр вытолкнул её в студию первой, иначе  сама она не смогла  бы сделать и шага. Капитану сборной института  нужно было не только шагать, но  ещё и что-то  говорить. Только вызубренный  текст не вовремя  вылетел из головы. И вот  Егорова выбежала и запнулась  о кабели, но чудом удержалась на ногах. Получилось, будто она «весело и непринуждённо» вбежала в студию.
      Так, по крайней мере, замыслил режиссёр.
      За  капитаном последовала  вся её команда. Девчонки также, в полусознательном состоянии, «весело» выбежали  с искажённо-«радостными»  лицами, будто их всех одновременно  придавило в переполненном автобусе!
      Егорова заговорила слабым  дрожащем-блеющим голосом. За нею проблеяли свои речи все члены команды. Пока девчата что-то невнятно мямлили, Ольга успела освоиться и взять себя в руки.   
      – Сибирячки мы или кто? – мысли бешено крутились в её голове, соображая, как выйти из дурацкого положения.
     Вдруг, сама того не ожидая,  задорно выкрикнула:
     – Мы показали телезрителям, как  бы  вели себя девчата, никогда не жившие в Сибири и не выступавшие на телевидении в прямом эфире!
     У долговязого режиссёра округлились глаза. Он стоял позади транслирующей телекамеры и отчаянно сверлил пальцем  у своего виска. Потом  сделал страшное лицо.  А руками махал, будто ветряными мельницами, показывая Ольге какие-то знаки!
      – Но мы – настоящие девчонки-сибирячки! – продолжала капитан команды,  совсем никак не реагируя на него и его угрожающие  жесты.
      Егорова заново произнесла свою речь громко, с выражением и задором. Девчата также с огоньком повторили свои слова.
      Довольный режиссёр облегчённо вздохнул, и  поднял высоко руку, сжатую в кулак  с оттопыренным вверх большим пальцем.  Что на его языке жестов означало: «Хорошо!»
      Девушки уже совсем освоились, и потом  уже всё пошло по заранее утверждённому сценарию.
      Их  соперницы из электротехнического тоже заняли свои места перед телекамерами.
      Этот институт сокращённо назывался НЭТИ. А в шутку  на студенческом языке переводился, как Новосибирский эстрадно-танцевальный институт! В основном  в нём учились ребята, помешанные на электрических  схемах. Вероятно,  подобрать достойную команду из девушек-студенток стоило ректорату большого труда.
      Может, с параллельными и последовательными  соединениями цепей у  «нэтинок» было всё в порядке, но вот с юмором – весьма туговато. Дефицит этого чувства и подвёл их! В итоге Ольгина команда  выступила успешно, победив своих противниц  по всем параметрам и с большим преимуществом.
      По окончании  конкурса объявили получасовой перерыв, во время которого Центральное телевидение транслировало новости.
      Ольгина команда, как победитель состязания, после московских передач должна дать небольшой концерт.
      Воспользовавшись паузой, заботливые болельщики в целях  утоления жажды преподнесли девчатам напиток. Как  потом оказалось – коньяк.
      Ну, явно  же  не студенческий размах!
      Так вот, глоток  этого благородного напитка свершил весьма неблагородное дело – победительницы  вмиг захмелели!
      Немудрено! Ведь на телевидение студентки приехали ранним утром. Они репетировали несколько часов подряд, не выходя из душной комнаты.
      Вот теперь, голодные и  уставшие от нервного перенапряжения, конкурсантки держались перед телекамерами из последних сил, борясь  с последствиями выпитого и жарой от софитов.
      Опять первой надо было выступать  Егоровой, спеть «Червону  руту» на украинском языке. А пела Ольга с младенческого возраста, как только научилась говорить. И надо отметить, что пела она здорово!
       Солируя в институтском ансамбле, смело и непринуждённо держалась на сцене. На втором курсе девушку заметили и даже пригласили петь на профессиональном уровне  в Оренбургском народном хоре. Но она твёрдо решила получить высшее образование и специальность, а уж петь можно и в самодеятельности.
      Вот и в этот раз выручил  выработанный годами артистизм!
      Хорошо, что телевизионщики  заранее записали весь концерт на фонограмму. «Артисткам» оставалось только синхронно со звуком открывать рот и создавать соответствующий образ.
      Режиссёр махнул своими длинными руками и в студию подали звук.
      Ольга шла мимо телекамер медленно. С озабоченно-задумчивым видом, девушка, будто что-то искала под ногами, низко опустив голову. Певица  покачивалась из стороны в сторону. При этом она добросовестно открывала рот, пытаясь попасть в свой голос, звучащий в студии.
      Егорова всё  сделала  как надо: и попадала в голос, и жестикулировала руками, только голову так и не подняла!
      – Шукает червону руту! – наверное, подумали телезрители. – Ну, то есть ищет красную траву…
      Потом, уже в стенах родного института,  однокурсники  горячо спорили по этому поводу, разбившись на два лагеря. Одни утверждали, что у Ольги всё  получилось  естественно. Другие  же подозревали, что и Егорова и вся команда «приняли на зуб»!  На что из противоположного лагеря аргументировали про тепловые излучения софитов, влияющие на нервную систему гомосапиенсов.
      Сокурсники  дискутировали,  отстаивая свои убеждения.  А закалённая  в телевизионном сражении  Ольгина команда, по-партизански упорно молчала!  Девушки  никому  так и не выдали достоверную информацию. Ведь истина обернулась  бы студентками бо-о-льшими проблемами в институте. Они это прекрасно понимали, потому-то тщательно скрывали правду  даже от самых проверенных и  близких людей.
      Но, несмотря на некоторые издержки и приключения, все  были безмерно счастливы! Ведь впервые в жизни они стали популярными не только в масштабах  своего родного института!
      Без свидетелей  девчонки  восстанавливали картину пережитого до самых мелочей. Они от души хохотали, изображая друг дружку, «весело» вбегающих к телекамерам!  Копировали  одуревшего режиссёра, строили  смешные гримасы, будто утоляли жажду коньяком. Озорницы прохаживались взад-вперёд, изображая опьяневших артистов, поющих под фонограмму.
      Эти воспоминания ещё долгое время веселили их!
      Только  вот  предположение о том, что коньячок-то  был  страшной местью проигравших противников  возникло у команды не сразу, а с очень  большим опозданием. Но ведь такая  версия могла быть единственно верной!