Васькина жизнь

 Это грустная и поучительная история об одной жалостливой старушке и старом брошенном коте. Уже прошло много времени, но до сих пор, когда вспоминаю этот случай, горечь и сожаление душат меня. Я не могу не рассказать вам об этом, потому что после этого случая, поняла - жалость бывает лишним чувством.
 Может быть, деревенские хозяева бросили кота Ваську, потому что он перестал ловить мышей, может, начал гадить, где попало, а может быть, горожане привезли кота на дачу, а уезжая осенью домой не докричались блудливого котейку. Но так или иначе, а Васька, больной и явно подранный собаками явился в дачный поселок Калиновские выселки. Бродил кот от участка к участку в поисках доброго человека. Однажды лишь на минуту отвлекся от страданий, играя с невесть откуда прилетевшей бабочкой. 
 Старушка из желтого домика с кружевными занавесками на окнах, бросила Василию колбаски. Он обрадовался, с жадностью слопал весь кусок, но не успел поднять благодарный взгляд на старушку, как получил оплеуху засаленным полотенцем. От неожиданности Васька даже подпрыгнул на одном месте и проскочив между прутьев в заборе, попал на другой участок.
 Весь в цветочках, ухоженный и благородный сад заканчивался большим в два этажа бревенчатым домом:
-  Живут же собаки! -облизнулся Василий, увидев в окне лающую морду крупного пса. Тропами, известными только котам, Васька прошел незамеченный людьми на третий участок.
- Ната, смотри, к нам котик зашел! – крик девочки застал Ваську на тропинке к крыльцу. Интуитивно Васька остановился, сел, закрутил вокруг себя хвост и сощурившись посмотрел на рыжеволосую девочку.
- Мяу, - вырвалось из него,- и тут же он зашелся кашлем и чиханием.
Я забыла вам сказать, Васька давно и сильно болел. Он простыл еще в первую зиму бродяжничества. И с тех пор никак не мог найти травку, которую когда-то ему показывала его кошка-мать. У него текло из носа, заставляя его беспрерывно чихать и сморкаться в лапу. Он кашлял так, словно в горле у него стояла кость, а вид был скажу я вам жалкий-прежалкий. Подоспевшая на крик девочки Ната, так Вера называла свою бабушку, воскликнула:
- Да он же весь больной! Его надо срочно лечить!
А надо сказать, что мама девочки, дочка той самой Наты, Людочка, была врачом и надо сказать, очень хорошим! Она тут же достала из дачной аптечки антибиотики, капли и глазную мазь.
 Васька был счастлив. Его накормили теплой вареной курицей, дали воды, в шесть мягких заботливых человеческих рук гладили его, чесали за ухом, капали в нос, что-то щипкое, мазали на глаза что-то мутное, залили в рот ложку чего-то горького, но все равно это было самое прекрасное утро за всю его кошачью жизнь. 
Так, в ежедневных процедурах и нежности Васька провел весь июль. Наступил август и Людочка уехала в Москву, у нее закончился отпуск. Васька почти перестал кашлять и чихать и вышел к воротам провожать ее. Верочка тоже поехала с матерью, ее отправили в лагерь на весь август и август стал грустным. Во-первых, уехали девочки, осталась только Ната, и им было не так весело. Во-вторых, у Наты в городе была своя кошка, когда шел дождь Ната садилась на рейсовый автобус и уезжала к своей ней. На время отъезда старушка оставляла Ваську на улице, запирая любимый Васькин дом на суровый замок. Когда котейка чувствовал в себе силы, он прыгал на замок, пытаясь сбить его своими лапами, но куда уж там, ведь у него не было маленькой железной штучки, под названием ключ. Он шел в поисках пищи к ближайшему мусорному контейнеру. Там всегда можно было найти обрезки колбаски, куриные косточки, вспенившийся  суп. Иногда он видел, как рабочие, строившие соседнюю дачу, специально для него оставляли рыбные кости. Васька был очень им за это благодарен. Наевшись, он снова возвращался на дачу Наты, и ждал ее приезда. Так прошли август и сентябрь. В октябре начались первые заморозки.
Ната причитала все чаще и чаще:
- Как же ты ту зимой без нас? И взять я тебя не могу.
 Васька понимал немного по-человечьи, но не слова, а больше как они вздыхают и смотрят. Вот такие взгляды и вздохи явно означали, что ничего хорошего впереди не жди. Время перевалило уже за середину октября. Васька проснулся под крыльцом на войлочной подстилке. Хотел соскочить, как обычно, но почувствовал, что боком пристыл к войлоку. Он вдруг снова раскашлялся, снова потекли из носа зеленые ручейки, а глаза было трудно продрать от отека. Грустить не пришлось!  Раздался у калитки голос Наты:
- Вася, Вася….кыс-кыс…..
Васька бросился навстречу! Прямо так с пристывшим куском подстилки он запрыгнул на руки к обомлевшей старушке. Ната приехала не одна, а вместе со своей соседкой на машине, специально, чтобы забрать его Ваську – домой! Его согреют, его полечат, опять дадут горькое, закапают щипкое и намажут мутное – и в шесть рук будут чесать, и гладить, и дадут курицу.
 Вся процессия: соседка и старушка с Васькой на руках проследовали в машину, суетно разворачивались на узкой дачной дорожке, сдавая взад и вперед, обильно сдабривая росистый дачный воздух автомобильными выхлопами. Васька уже почувствовал тепло машины и мягкость натиных рук, зажмурился в предвкушении и даже замурчал. 
 Когда подъехали к дому  и торжественно шли по двору Васька, по старинному кошачьему закону, оглядывал окрестности и присматривался к местным жителям. Его порадовали и удивили сытые чистые кошки и коты, важно гуляющие по двору, спящие на машинах, зевающие в окнах теплых зарешеченных подвалов. Некоторые коты вальяжно подходили к мясу, наваленному горами в углу дома и рыбе на крышке канализационного люка. Умом он понимал, что такое возможно, но в реальности видел впервые.
 В квартире у бабули было тепло, пахло кислой капустой и другим несъедобным духом. Однако Васька сразу учуял и запах кошки или кота, какого-то хвостатого существа, который не вызывал в нем желание драться за территорию, но и совершенно не порождал в нем любовного пыла. "Это очень странно", - тщательно фильтруя носом воздух, размышлял Вася. Но желание выяснить, кто владелец непонятного аромата, быстро прошло, Василий окончательно согрелся, забыл, что он сегодня совершенно ничего не ел и не пил, он тихо отключился на подстилке на стареньком диване.
 Ваське приснился сон. Нет, что вы, не впервые, ему часто снились сны и когда он бродяжил, и когда жил при натиной даче и вот сейчас, такой красочный сон, где Васька бегает по саду за бабочкой. Она такая красивая яркая, аж вся светится. А Васька такой пружинистый ловкий и легкий прыгает за ней в воздух, но при всей своей легкости не может ее схватить. А это он не то чтобы не может изловить бабочку, а он не хочет, потому что ему с ней весело играть.
 Он проснулся от собственного чиха. Он чихал и не мог остановиться, и все его дыхательные пути закрывала какая-то густая жидкость. Ната пришла на звук, запричитала и достала капли. С капель Ваське немного полегчало. Он даже кое-как поел старушкиных угощений, еще раз принюхался к кошачьему соседству, снова ничего не понял и опять запыхтел во сне.
 Как вы все могли уже догадаться, кот не просто простыл предыдущей ночью, он серьезно заболел: у него была двусторонняя пневмония, гайморит и при этом обнаружена мочекаменная болезнь.
 Все эти страшные диагнозы Васька слушал, молча щурясь под лампочкой на железном столе ветлечебницы. Ему сделали рентген. Крайне неприятная процедура не только для людей, но и для любых живых существ. Приговор звучал страшно. Особенно для старушки. Ната ослабевшим голосом все приговаривала:
- Где ж я возьму деньги на его лечение? У меня своя кошка – ее надо кормить, а тут все платно и лекарства, и прием, и дорога…
- Вы можете его усыпить, если денег нет на лечение или отпустить обратно на волю, может он сам выздоровеет… Что вряд ли…- добавлял искренне молодой доктор с модной бородкой и обильно татуированными руками и шеей.
От всех этих грустных разговоров и неоднозначных взглядов у Васьки кружилась голова: болезненные уколы, посягательства на его свободу, счастье домашней жизни и просто жизни, все это рождало в нем тяжелые мысли и ему становилось страшно, глядя в глаза Наты, он тревожно  мяукал, а Ната в ответ плакала.
Ваську капали каждый день, кормили таблетками и нос уже почти прошел и кашель прошел и был хороший аппетит. Васька выяснил, что хозяйская кошка – не настоящая кошка, а как бы это сказать, кошка без запаха.  И не волновался на ее счет. Все было хорошо. Ната расклеила по улицам объявление, что отдаст его, Ваську в какие-нибудь добрые руки, что он красивый и нежный кот, отличный мышелов и прочие хорошести. Но тут у Васьки пошел камень. Камни, которые выкатываются из почек рождают резкую боль. Он очень хотел пить, пил много, но сходить в лоток не мог. Страшная боль разрывала его изнутри, скопившаяся жидкость давила на все внутренности и Васька, закрывая глаза, кричал и не слышал сам себя, а Ната слышала, и ее сердце не выдерживало натиска его страданий. Она попросила соседку отвезти ее в ветклинику, просила врачей помочь и те сердобольные, в надежде хоть на какое-то улучшение, промывали, отжимали, выворачивали и снова заворачивали, передавали из рук в руки и измочалили его вконец.
 Он больше не принюхивался к съестному, не смотрел на сытых дворовых кошек, не видел снов и почти не чувствовал боли. Он заглушал ее стоном. Старушка то плакала над котом, то кляла свою жалость к нему, то взывала к медицине, то отдавала все на откуп высших сил. И однажды она зашла решительно к соседке и с порога попросила громко как бы уверяя себя в правоте решения:
- Пожалуйста, отвезите нас с Васей к ветеринару, это последний раз.
Это был действительно последний раз. Понимали это все, и Ната, и соседка, и Васька. И толстая красивая стерильная кошка, вышедшая на порог проводить.
Жгучий горячечный укол медленно вливаясь в тело кота, забирал жизнь Васьки. Сначала все тело его сжалось от новой непривычной боли, потом весь воздух из легких выкатился через открытую пасть, хвост задрожал, напряглась шея, Ваське на миг показалось, что он снова пристыл к подстилке всем телом. Последний вопрос, метался в отвердевающей голове Васьки: А бабочка прилетит?
Он больше не чувствовал боли и не тяготился измученным телом. Он сам словно стал бабочкой, подлетел к потолку к самой лампочке, увидел себя на железном белом столе. И сам себя не узнал. "Какой я стал старый и странный". Он увидел плачущую Нату, но не мог ее успокоить, хотя очень хотел. И вдруг все исчезло и он сам исчез.
 Ната еще долго ходила к соседке и все спрашивала то ли соседку, то ли саму себя:
Я ведь сделала все, что могла?
Он бы замерз зимой в безлюдном дачном поселке, правда?
Ну, хоть немного, я сделала его жизнь прекрасней? Или нет?