Как я провел рождество

"Когда бы вы знали, из какого сора...".
(А чего тут знать, сора - хоть отбавляй, только стихов нет, одна сплошная проза.)

Куличей не было и крестные давно уже где-то потерялись.
Сначала мы пили у меня.
Я и двое единомышленников.
Колядовать отправились в караоке Виват, что напротив гостиницы Зирка.
Посещение Вивата это всегда плотное приближение к народу: певцы там все, как один, в тренировочных штанах и певицы на вид осуждены, хотя бы по разику.
Песню про владимирский централ там поют, как гимн, стоя.
Говорят, что посещение гостиницы Зирка оставляет примерно те же впечатления, номер там можно снять на час гривен за сто.
Была оттепель, полурастаявшие ледышки хрустели под нашими несмелыми ногами.
В Вивате дым стоял, как от пожара, пьяный мужик в трениках и кожаной куртке маялся в центре зала с микрофоном.

К нам подсели две девушки, мама и дочь, обе достаточно достойные экземпляры.
Девушки пили черниговское, курили и стреляли глазками.
В меня, как обычно, глазками стреляла мама.
Дочка, вся в мать, но не потерявшая еще упругости форм, метила в моих единомышленников, тоже, в отличие от меня, еще не потерявших.

Девушки оказались инициативными, сами приглашали нас танцевать и усиленно аплодировали нашим нетрезвым завываниям.
Где-то, часам к трем этой славной рождественской ночи я уже сидел в обнимку с мамой.
Она положила свою не очень мытую голову мне на плечо и тут я сказал ей, что мы все пидоры.

Каминг аут с бл**ями - мое любимое развлечение в караоке.
Мама сначала отпрянула.
Потом не поверила.
Я ее долго утешал.
Раньше она видела геев тока по телику.
-И, это, а кто из вас женщина, кто мужчина?
Она не знала, что еще спросить.
Брезгливости в ее взгляде было, все же, больше, чем любопытства.
Ее дочь сидела напротив, между двумя гомосеками, и кокетничала, как могла, с обоими одновременно.
Мать призвала дочь к себе, что-то пошептала ей на ухо.
Дочь не слишком удивилась и попросила нас заплатить за их пиво.
Не понимаю, зачем я заплатил.

Тем не менее, девушки нам больше не аплодировали и, вообще, как-то сникли.
Вскоре дочка уже танцевала с рецидивистом с соседнего столика.
Мама не могла так быстро переключить тумблера и сидела в некоторой задумчивости.

В конце, когда мы уже уходили, дочь отозвала меня в сторону, сказать "что-то очень важное".
Мы отошли и она нежным шепотом, на ушко попросила у меня сто гривен.
Я послал ее нахуй и мы исчезли.