Некромант Виллар - набросок 3

- И чего ты так на них набросилась? – Ви сдул упавшую на глаза челку. - Мы вместо завтрака и ужина мертвяков шеренгами поднимаем, а тут ты устроила нагоняй детям из-за какой-то собачонки.
Рона отложила в сторону флейту, едва смолкла музыка, щенок открыл единственный уцелевший глаз и замер. Некромантка рассеянно погладила звереныша по спинке и тихо заговорила.
- Знаешь, когда мне было восемь, мы жили с родителями в самой обычной деревушке, вроде той, в которой мы сегодня с тобой были. Я никогда не якшалась с деревенскими ребятами, они казались мне странными. Как-то вечером, когда я разбирала травы на заднем дворе, то услышала крики и чей-то отчаянный плач, а выйдя за околицу, увидела, как дети со смехом ломают кошке хвост. Животина была обмотана веревками – чтобы не царапалась. Сначала они ломали ей хвост, потом рвали уши, а потом просто били палками, а наигравшись, бросили умирать, пинком отшвырнув в канаву. И все время, что они издевались, кошка кричала от боли и ужаса. Страшно, отчаянно, человечьим голосом кричала. Будто бьют не зверя, а ребенка…
Она помолчала немного. Затем скривившись, будто выплюнула слова.
- Знаешь, что я сделала? Ничего. Я постояла немного, а когда поняла что происходит, то просто ушла в дом. Не позвала старших, не одернула живодеров. Я ушла.
Виллар пожал плечами.
- Ты была ребенком. Вряд ли ты понимала…
- Нет. Я была такой же как они. Не лучше. Бездействие – тоже деяние. Нельзя оправдывать такие вещи тем, что творят их дети. Если не остановить их сегодня, не объяснить, не наказать, они даже не поймут, что совершили недопустимое. И когда у них будут дети, им даже в голову не придет одернуть их, когда те станут издеваться уже над человеком. Так и множится зло. От молчания. От бездействия. От равнодушия. Запомни это, малыш. Каждый раз, когда на твоих глазах творят зло, и каждый раз, когда ты отворачиваешься и уходишь, считая, что тебя это не касается – ты множишь это зло.
Парень промолчал. Он не понимал, откуда в его наставнице такая щепетильность. Ей не жаль людей, она сделала смерть своим ремеслом, а тут такая болезненная реакция на обыденную ситуацию – дети мучили собаку… В его рассеянные мысли прокрался переливчатый звон, возникающий каждый раз, как к их обиталищу приближалась Рыжая Ведьма, такой вот «подарок» от Великой Матери, всегда и везде чувствовать Её дочь и единственную жрицу. Едва он повернул голову в сторону калитки, как из-за поворота тропинки показалась огненная грива Лли, она приближалась пружинистым шагом, на плече, как всегда сидел солнечный зайчик.
- Лес нашептал, что вам нужен лекарь? – она широко улыбнулась, - Ну, показывай страдальца.
Виновник разговора завозился на коленях Роны, пытаясь поудобнее устроить израненное тело, ткнулся разбитым носом в пряжку на ее ремне, вздрогнул от боли и замер. Лли наклонилась и бережно завернула звереныша в свою безрукавку, стараясь не тревожить изломанные лапы. Щенок заскулил, Фол подбежал к ведьме и внимательно посмотрел на нее.
- Не переживай, Рыжий, ты же знаешь, не обижу. – Лли развернулась и пошла обратно, - Утром верну вашего найденыша.
Рона встала и, не проронив ни слова, ушла в дом. Виллар остался сидеть на крыльце. Сам того не замечая, под разговор с наставницей и странные мысли, он вырезал вместо совы мордочку одноглазого щенка с висячими порванными ушами. Покрутил в руках заготовку, которая из большой совы, похоже, станет маленькой собакой, улыбнулся, и, сложив незаконченную фигурку и инструменты в короб, поднялся в дом вслед за Роной.