Теория ухода

— Здравствуйте! Я главный врач этой клиники. Вы хотели меня видеть? — круглолицый старикан в белоснежном халате был само участие.
— Главный врач? А вы в курсе, что можете запросто перестать быть не только главным, но и вообще врачом? — лежащий на койке молодой человек с трудом сдерживал ярость.
Доктор перестал улыбаться и поправил золотое пенсне.
— Я знаю, что вы сотрудник полиции. И очевидно более сведущи в юридических вопросах. Но что касается моей клиники…
— В вашей клинике разгуливают биониклы без обязательной световой индикации! Вы понимаете, чем это грозит?
— Биониклы? — главврач озадаченно глянул на стоящую рядом медицинскую сестру.
— Да, да! Я именно про эту резиновую куклу! Вы не в курсе, что она — биоробот?
— Мистер Хоуп, я знаю, что Аманда — биоробот. Как и знаю законы, регламентирующие их жизнедеятельность, а также нахождение в общественных местах. Это частная клиника. И работающие биониклы приписаны к ней. По существующему законодательству хозяин клиники, а это я, вправе отключить световую индикацию. Это было сделано, раз уж вы любите отсылки к нормативным документам, согласно официальному письму министра здравоохранения.
— Мне на это плевать! Я у вас лечусь и требую, чтобы все резиноголовые в моём присутствии имели включённую светоиндикацию!
— Требуете? Мистер Хоуп, требовать вы не имеете никакого права. Это раз. Вы находитесь в частной клинике лишь с соизволения страховой компании. Это два. К тому же я в курсе, что вы попали под машину, переходя проезжую часть в неположенном месте. А потому, вообще-то, должны быть лишены страховки. Но благодаря активному вмешательству вашего начальства, вы всё же лечитесь у нас. Так что будьте любезны вести себя по-человечески. Надеюсь, вам это не трудно?

Розовощёкий доктор с улыбкой перевёл взгляд с побелевшего от злобы пациента на  медсестру, легонько взял её за локоток и, насвистывая, покинул палату. Сделав от дверей десяток шагов, врач обернулся к спутнице.
— Аманда, ничего не бойтесь!
— Но он может…
— Вздор! Ничего он не может! Ничего! Не вздумайте его бояться и ведите себя построже. Хорошо? Не вздумайте плакать! Ну-ка, улыбнитесь! Вот! Прятать такую лучезарную улыбку — вот настоящее преступление!
— Спасибо!
— Умничка! А как у этого наглеца идёт процесс выздоровления?
Аманда испуганно оглянулась и тихо пролепетала:
— Всё идёт хорошо.
— А почему-же шёпотом? — нарочито громко вопросил главврач, — О скором выздоровлении надо говорить громко и в полный голос!
Старик подмигнул зарумянившейся девушке-биониклу и поспешил прочь.

***

Едва Джек переступил порог полицейского управления, как сразу же осознал — он дома! Шум, беготня, выкрики и ругань заполняли все четыре этажа с такой плотностью и интенсивностью, что центральной площади не светило узнать даже в день осенней ярмарки. Джека несколько раз толкнули, хлопнули по плечу, кто-то крикнул “Привет!” и тут же исчез в толпе, в лицо дыхнул перегаром какой-то задержанный, из угла донёсся возмущённый выкрик размалёванной девицы… Всё шло своим чередом.

Джек продрался на второй этаж и распахнул дверь в кабинет шефа.
— Доброе утро, босс! Вот я и вернулся!
Тучный начальник отдела, сидя на карачках, рылся в нижнем ящике шкафа.
— Вижу, — начальство буркнуло, даже не удосужившись обернуться, — Хорошо отдохнул?
Тон разговора заставил насторожиться.
— Нормально. Но по работе соскучился сильнее.
— Напрасно, — шеф наконец-то выпрямился.
Красное от напряжения лицо исказилось болью. Джек озадаченно заморгал, силясь понять, что было тому причиной.
— В чём дело, шеф?
— Я тебе больше не шеф. Комиссар перевёл тебя в отдел нераскрытых преступлений.
— За что?! — Джека аж подбросило, — В чем я провинился?
— Вы с Бобом провалили дело Арно. Тебе этого мало?
— Провалили? Вы с ума что ль посходили? — Джек уже во всю орал, позабыв о субординации.
— А ну, заткнись, тряпка! — шеф рявкнул и тут же обмяк, — Я как мог отстаивал вас. Не твоя вина, что Боб втрескался в Ирэн Арно. Карты так легли. Мда… Но ты вёл дело, а Боб… Что уж теперь говорить… Мир его праху! Комиссар хотел тебя вообще турнуть. Еле-еле упросили. Прости, но максимум, что могли для тебя сделать — перевести в отдел висяков.
— Но… но… — Джек от возмущения потерял дар речи.
— Ну, ну! Спокойнее! Это не конец света. И там люди работают.
— Работают? Вы издеваетесь? Это гиблое место! Проще пойти и утопиться в болоте. Там и то проще карьеру сделать.
— Джек, мальчик мой! Не кипятись, а послушай! Ты молод, работа тебе нужна. А сейчас с работой, сам знаешь как. Никак! Безработица сумасшедшая. Биониклов клепают тысячами. А тут какая-никакая, а всё ж денежка в карман капает. Старина Папс, конечно, та ещё сволочь. Но взгляни на это дело с другой стороны.
— С какой ещё стороны?! С какой?! — Джек еле сдерживался, чтобы не заехать бывшему начальнику.
— А с такой! Когда ты ещё пешком под стол ходил, старина Папс такие дела раскручивал, что ого-го! Сейчас уже никто не помнит, что его звали Рыжий лис Папс. И попал в тот отдел так же, как и ты. Приложи усилия, покажи, что ты не тупой исполнитель. Выложись на всю катушку! Глядишь, и старик заметит тебя…

***

Джек Хоуп сидел в кабинете Папса и с невероятным трудом сдерживал каменное выражение лица. Но даже опытному сыщику это было совсем непросто — начальник отдела нераскрытых преступлений был мерзок. Плешивый большеголовый рябой обрюзгший старикан тошнотворно слюнявил палец и листал толстенное дело, совершенно не обращая внимания на сидевшего напротив. Его морщинистые покрытые седыми волосами пальцы перекладывали пожелтевшие листки с осторожностью белошвейки.

Джек прикрыл веки и попытался отключиться. Из этого ничего не вышло. Образ гадкого старика по прежнему висел перед глазами. “Ну, почему он так отвратителен? Ну, старый, потасканный… И что? Не видел я что ли стариков? Нет… В нём что-то не так. Определённо! Господи! Да ему в морге работать надо! Какого чёрта он делает в полиции?..”

Джек обреченно вздохнул, открыл глаза и едва не вскрикнул. Старик сверлил его ненавидящим взглядом.
— Спать на работе вздумал?
— Никак нет!
— Да что ты говоришь?! Значит, мне твой храп почудился?
Джек раскрыл было рот для возмущённой тирады, но шеф перебил:
— Ладно! Ты тут вообще никто, чтобы ещё храп твой обсуждать. Посмотрим, на что ты ещё, кроме дневного сна, способен, — и старик бросил в руки подчинённому пухлую папку, — Вот твоё первое дело.

Джек брезгливо развязал грязные замусоленные завязки, пробежал глазами первый лист и изумлённо уставился на старика.
— Не понял. Это шутка?
Но начальнику было не до смеха. Он выпятил нижнюю губу и высокомерно бросил:
— Это твоё дело. Твоё первое дело. Но оно же может стать и последним.
— Но… но тут написано, — Джек судорожно выдернул первый лист, — Написано: “Дело о самоубийстве биоробота…”
— Да, именно так там и написано. А знаешь, почему?
— Почему?
— Потому, что тебе предстоит расследовать самоубийство робота, идиот! Будут ещё глупые вопросы? — и Папс зло сощурился.
— Будут! — Джек решил, что терять нечего, — Поломками биороботов занимается сервисный отдел производителя. Так почему этим должны заниматься мы? Или вы хотите, чтобы я эту папку отправил почтой на завод?
— Я хочу, чтобы ты взял эту чёртову папку и через пять секунд уже сидел над ней на рабочем месте! Или через десять секунд ты вылетишь на улицу. Всё ясно?

***

Когда Джек переступил порог своего нового кабинета, то чуть не взвыл. Всё, чего он так боялся, в миг материализовалось в самом жутком варианте. Заросший пылью кабинет тонул в горах макулатуры. Кипы бумаг громоздились на столах и стульях, выпирали из шкафов, готовы были лавиной обрушиться с подоконников. Воздух был столь тяжёл, что проблема вентилирования запросто поставила бы в тупик даже гения инженерного дела. “Тут наверно и мухи не летают. Они здесь просто плавают!” — пронеслось в голове. “Боже! Куда я попал! Да это просто параллельный мир”. Джек Хоуп обречённо смотрел на курганы документов, вот-вот готовых превратиться в пустынный пейзаж. “А последней каплей безумия будет, очевидно, наблюдение миражей…”

Бесконечная суета полицейского управления настолько жутко контрастировала с этим уголком затхлой рутины, что у нового сотрудника сами собой родились подозрения. Джек уже открыл рот, чтобы уточнить, а туда ли он вообще попал. Но тут из ближайшего бумажного окопа вынырнул рыжий дылда, буркнул “Привет” и указал на неприметный столик в дальнем углу.
— Шеф сказал, что это теперь ваше место, — прогундосил долговязый и мигом спрятался за необъятной кипой бумаг.

Устроившись, Джек оценил место своей новой дислокации. При детальном анализе оно оказалось не таким уж кошмарным. Старенький стол был на удивление чист и крепок, а стул хоть и имел линялую обивку, но принял вес нового хозяина без скрипа. Даже витавший в кабинете аромат затхлой плесени почти не ощущался в этом углу. Но самым главным достоинством было окно. Убедившись, что до него нет никому дела, Джек начал расковыривать задубевшую замазку перочинным ножом. Несколько минут усилий, и форточка с чудовищным скрипом отворилась.

Хоуп опасливо обернулся, но его манипуляции не вызвали у старожилов никакой реакции. “Хм… Надо же… Может, попробовать устроить пожар?” Но Джек глянул на папку с делом, и хулиганские мысли разом испарились. Обречённо вздохнув и поёрзав на стуле, Джек углубился в чтение. А спустя всего несколько минут совершенно забыл о происходящем вокруг. Странные и несуразные факты с каждой страницей всё сильнее и сильнее подталкивали к жутким выводам. И в конце концов зловещий пазл сложился, открыв черную и страшную истину…

Джек перевернул последний лист, трясущейся рукой расстегнул ворот рубашки и только тогда заметил, что за окном уже начали сгущаться сумерки. Он вскочил и обнаружил, что кабинет опустел. Джек проклиная всё ринулся к двери. Два гигантских прыжка и он у дверей кабинета начальника. “Только бы Папс не вздумал уйти! Только бы он был на месте!” — металось в голове.

Но начальник и не думал никуда уходить. Закутавшись в вязанную кофту совершенно безобразной расцветки, старик читал очередное дело, судя по ветхости, сданное в архив лет сто назад. Верхний свет начальник не зажигал, а довольствовался огромной настольной лампой. На влетевшего нового подчинённого он даже не посмотрел.

— Шеф! Нужна срочная санкция прокурора республики на изоляцию всех биониклов! Немедленно!

Но Папс продолжал читать как ни в чём не бывало. Джек оторопело сглотнул и выпалил снова:
— Вы меня слышите?! Нужно немедленно изолировать биониклов! Немедленно!
Старик наконец оторвался от чтения и уставился на Джека словно на вылезшего на стол таракана.
— Хех… А твой бывший начальник почему-то тебя хвалил. Странно даже… И послужной список вроде не особо паршивый… А подавать начальству рапорт так и не научился. Странно… А может в больнице плохо лечили? Или ты родился идиотом?

Но все эти унизительные слова не возымели никакого действия. Хоуп подошёл к столу, водрузил на него папку и, нависнув над старикашкой, процедил сквозь зубы:
— Слушай, шеф! Мне плевать выгонишь ты меня или нет. Знаешь, почему? Потому, что здесь пахнет национальной угрозой. А возможно и проблемой для всего человечества. Ты понял? Даже если я сдохну, я выверну всё это дело на свет божий! Мне плевать, что со мной будет, раз всем и так кранты!

От такой наглости Папс потерял дар речи. Он откинулся назад и несколько секунд разглядывал новичка, затем поскрёб плешь, почмокал губами и совершенно непривычным голосом произнёс:
— Ну-ка, сынок, садись и рассказывай.
Такого развития событий Джек и представить не мог. От удивления о просто плюхнулся на стул, несколько раз сморгнул и сбивчиво начал:
— Во-первых, робот пропал восемь лет назад. По заключению экспертов тогда же и покончил с собой. То, что его нашли месяц назад — просто редкая удача. Закопался он очень грамотно. Если бы не ошибка строителей, мы бы о нём никогда больше не услышали. К гадалке ходить не надо, чтобы понять, что скрыть своё самоубийство было главной целью. Во-вторых, этот робот был не серийной моделью, а камерным товарищем самого Пьера.
— Самого? — казалось это удивило начальника.
— Конечно! Кто ж не помнит знаменитого хакера Пьера?
— Да многие не помнят. Сколько лет он уже сидит в “Железном гроте”?
— Одиннадцать.
— Да… Как время-то летит… Так что же ты знаешь о Пьере?
Джеку почудилась в вопросе начальника тень непривычной заинтересованности.
— Его настоящее имя — Пьетро Эспозито. Паренёк имел гениальные способности. Я читал о нём. Он был прирождённый кибернетист и противник производства биороботов. Если бы не пошёл по кривой дорожке, мог бы запросто создать серьёзную фирму или сделать имя в науке. Но, видать, крыша серьёзно прохудилась, и пацан пошёл на уголовку. За ним числятся десятки взломов самых защищённых хранилищ. Похищенная интеллектуальная собственность оценивалась в астрономическую сумму. Немудрено, что приговор был очень суров — пять виртуальных лет психокоррекции.
— Да… — внезапно вырвалось у старика, — Немало впаяли. Немало…
— А то! Особенно учитывая, что он был невероятный затворник и трус.
— Трус? Почему ты так решил?
— Ну, а зачем он превратил свой виртуальный домен в совершенно неприступную крепость?
— Значит было, что скрывать.
— Нечего ему было скрывать. Я отлично помню протокол вскрытия домена. Бредятина сплошная! Типичная клетка параноика.
— Параноик и изощрённый преступник? Не кажется, что это странное сочетание?
— Кажется! И не мне одному. Потому ему и впаяли аж пять лет коррекции. Видимо, опасались, что не поможет.
— Мда… Так и случилось…
— Именно! Спустя два месяца, после восстановления в правах, его взяли на взломе домена частного института. Украдено-то было не бог весть что, но институт принадлежал очень и очень могущественному человеку, и Пьеру вкатили приговор по максимуму. Пожизненное заключение в “Железном гроте”! Такой приговор, кроме убийц, выносили только… — Джек наморщил лоб.
— Только двоим: Пьетро Эспозито и Ирэн Арно.
— Так вот, порядок содержания в тамошней каталажке предполагает, что у заключённого должен быть персональный робот — так называемый “камерный товарищ”. В противном случае, арестант в одиночке сойдёт с ума. Эти железные чурбаны за одно и приглядывают за зеками, как будто кто-то сможет оттуда сбежать!

Джек засмеялся, но наткнувшись на холодный взгляд шефа, поспешно продолжил:
— У тех роботов логика трёх законов подкорректирована. Это сделано для того, чтобы при нештатной ситуации без колебаний вырубить подопечного. Всех обитателей “Железного грота” обслуживают стандартные киберы. Но Пьеру, в виде исключения, подсадили биоробота, сработанного по спецзаказу.
— Понятное дело! Железного бы он враз ломанул.
— Именно, шеф! Так вот, у них произошла нештатная ситуация. Робот, по всей видимости, помешался и вырвал Пьеру глаз. После чего покинул пределы тюрьмы и покончил с собой. То, что дело сперва возбудили по факту кражи биоробота — полный бред.
— Ясно. И что дальше?
— Дальше?
— Да, что дальше? Ты врываешься, несёшь какую-то чушь…
— Как же вы не понимаете?! Он же изувечил человека!
— Хех! Так он и должен иметь право на это. Пьер поди сбежать попробовал?
— Да ничего он не пробовал! Это робот попробовал убить человека. Понимаете? Человека! И у него почти получилось!
— Но…
— А проблема в том, что робот сбежал! Чего ему было сбегать, если он действовал в своём праве? Ну, подумаешь, вырвал заключённому глаз. И что? Даже если бы он убил Пьера, то ничего бы роботу не было. Да и с каких пор биониклы начали боятся последствий? Они не могут боятся в принципе! Точнее, раньше не могли. Но тут ещё дело в самой тюрьме…
— В чём? — Папс от удивления разинул рот.
— В тюрьме роботы изолированы от центральной сети. Я думаю, сбежал он для того, чтобы передать своим, что людей убивать можно! Понимаете? Потому он и выжег себе мозги, чтобы мы ничего не нашли.
— Интересный у тебя ход мыслей… Но тогда биониклы должны были выйти из повиновения уже восемь лет назад. А с тех пор не было ни единого подозрительного инцидента!
— Не было? Боюсь, что были. Но мы о них не знаем. Потому и прошу санкцию…
— Стоп! Никаких санкций! Никаких звонков и разговоров! Ничего! Понял меня? — Папс заговорщицки понизил голос, — Расследуй дело по-тихому. Никто не знает, как далеко всё зашло. Биониклы неотличимы от людей. В местах приписки они могут выключать светоиндикацию, а где они приписаны знают только собственники. Сам понимаешь, чем это может обернуться. Занимайся расследованием и докладывай мне о каждом шаге. Докладывай только лично!

***

Миновав несколько десятков стальных ворот, бронированных дверей и раздвижных решёток, Джек Хоуп наконец-то попал на нижний уровень печально знаменитого “Железного грота”. Комендант для порядка ещё раз глянул в документы, проверил отчёты камер слежения и биометрических датчиков, и только после этого скупо улыбнулся и пожал руку.
— Приветствую вас в нашей тихой обители! Честно говоря, я удивлён визиту…
— Удивлены?
— Ну, конечно! Дело о хищении тюремного робота давно закрыто и передано в архив. Не понимаю, что могло вас в нём заинтересовать?
— Меня, если честно, в нём вообще ничего не интересует, — Джек мастерски нарисовал на лице пролежни от вековой скуки, — Но очередная проверка… Сами понимаете.
— А… Что ж, я вам не завидую. С чего хотите начать?
— Я бы хотел побеседовать с Пьетро Эспозито.
— Увы, это будет крайне затруднительно. Точнее говоря, малоэффективно.
— Он не идёт на контакт?
— Ну, что вы! Он с радостью беседует со всеми. К сожалению, от этих бесед пользы ни на грош. Ни ему, ни собеседнику. Он мало того, что полностью съехал с катушек, так ещё и умудрился полностью потерять память. Вот, извольте понаблюдать, — и комендант вывел на большой экран вид камеры Пьера.

Подземное каменное узилище было невелико — по диагонали квадратной камеры нельзя было сделать и десятка шагов. Коме железной койки из мебели имелся маленький стол и табурет. Мрачные зелёные стены отражали бледно-сиреневый свет ламп дневного освещения, погружая всё помещение в невероятно тошнотворный коктейль безысходности.

От отвращения Джека передёрнуло. Комендант заметил перемену в настроении посетителя и поспешил отвлечь:
— Как видите, Пьеру выдали нового бионикла. Этот сосед нравится ему куда больше.
— Нравится? С чего вы это взяли?
— Согласен. Слово “нравится” здесь не совсем уместно. Новый сокамерник Пьеру неинтересен. А вот со старым проблем хватало.
— Проблем?
— Пьер его возненавидел. Знаете, мы частенько меняем роботов. Сами понимаете, контингент… Убийцы и насильники особо с сокамерниками не церемонятся. Потому, даже стальные дроиды долго не протягивают. Но вот от Пьера такого никто не ожидал.
— Чего именно?
— Он избивал бионикла. Причем очень жестоко. И что самое удивительное — делал это регулярно и методично. Знаете, ведь прочие бьют роботов под настроение. Здесь же… Просто чёрт знает что! У нас был единственный бионикл на всю тюрьму, а биогеля для заживления его ран требовалось уйма!
— А как Пьер лишился глаза?
— Это произошло как раз перед пропажей бионикла. Пьер напал на него и попытался задушить. Они долго метались по полу, сцепившись как собаки. Мебель у нас стальная, привинченная к полу. Так вот, они себе руки и ноги переломали не раз. Биоробот тогда наконец-то не вытерпел и, видимо, решил отыграться за все унижения. Захватывающий бой получился! Я даже себе копию сохранил. Хотите посмотреть?
— Спасибо, нет. Так что с глазом?
— Ах с глазом. Так вот, возились они долго. Кровищей извозюкали весь пол. Негодники! В конце схватки Пьер обглодал лицо биониклу. Тот завыл и покинул камеру. Как вы знаете, роботы могут покидать места содержания и самостоятельно отправляться на ремонт и техобслуживание. Силовое поле считывает метки и беспрепятственно их пропускает. Сокамерник Пьера выбежал в техническое помещение, обмазал лицо биогелем. Больше его не видели.
— Как так?
— Понимаете, технические боксы находятся практически у выхода на поверхность. Камер слежения там нет. Когда бионикл пропал, у нас даже шутить стали: дескать, в роботе пробудился инстинкт самосохранения. Но биоробот сбежать не мог и к тому же был государственной собственностью, а потому завели дело о хищении. Нда… Так вот, всё это произошло ночью. А утром у Пьера обнаружились несколько переломов, вырванный глаз и глубокая шизофрения.
— А может шизофрения у него была ранее?
— Врать не буду, у нашего врача были подозрения в его вменяемости. Но предварительные тесты упрямо говорили, что он осознает, что делает.
— Может дело в том, что именно тот биоробот ему не нравился?
— Была такая мысль. Ведь биониклы имеют очень сложную психику. Через месяц бионикла сменили, но жестокость Пьера только усилилась.
— Да… Видимо дело в какой-то глубинной ненависти к этим резиноголовым, — Джек внимательнее всмотрелся в лучащееся улыбкой лицо знаменитого хакера.
— Вовсе нет! Видите ли… У нас не так много событий происходит, а потому любой инцидент становится пищей для длительных и подробных дискуссий. Так вот, я много беседовал с врачом о Пьере. Как вы, наверное, помните, Пьетро Эспозито был подвергнут пятилетней процедуре психокоррекции. А это натуральная чистка сознания. Когда я узнал подробности, то пришёл в ужас!
— В ужас? — Джек даже не стал скрывать удивления.
— Да! Ради интереса, я попросил нашего врача уточнить детали проведённой психокоррекции. Так вот, представьте, что вы оказываетесь в совершенно неизвестном месте, но сразу понимаете, что оно опасно, враждебно и глубоко отвратительно вашей натуре. Представили? А теперь учтите тот факт, что возможности выбраться оттуда нет. Нет совершенно!
— Неприятно, конечно. Но это же основа любой психокоррекции. Что ж вас так напугало?
— А то, что после того, как осуждённый мало-мальски свыкнется с обстановкой, её тут же меняют на ещё более жестокую. Каково?
— Приятного мало…
— Так вот мы подходим к самому интересному. К концу психокоррекции Пьеру меняли ситуационные картинки каждый день! Вы только представьте — каждый день! После такого о каких-либо фобиях не может быть и речи. Это относится и к прочим аспектам психики. После тех пяти лет он просто не мог испытывать ненависть!
— Однако ж, он пошёл на новое преступление. Почему? И в довершение всего умудрился сойти с ума здесь. Как такое возможно?
— Вот это самая большая загадка. Не беспокойтесь, всё, о чём я вам сейчас говорил, я лично документировал и отправлял на имя начальника управления исполнения наказаний.
— Понятно, — процедил Джек, вспоминая, какой бардак творится в тамошней управе, — Теперь-то понятно, почему в деле отсутствует столько подробностей…
— Увы, должен с вами согласиться. В нашей работе ещё масса недочётов. Но и не только у нас.
— На что вы намекаете? — Джек моментально напрягся.
— О, простите! Это прозвучало не совсем красиво. Просто я вспомнил, что изучением психоматриц занимается центральный информаторий. Понимаю, что очень и очень маловероятно, что он ошибся. Но…
— Но даже если это и так, то никто не признает данный факт.
— Вы правы. Психокоррекция продвигается на самом верху. А значит новых заключённых “Железный грот” не увидит…

***

Выйдя на поверхность, Джеку показалось, что он оказался на другой планете. В теле ощущалась невероятная лёгкость, воздух был словно напоён какой-то божественной амброзией, а солнце… Привыкшему к суровым, а порой и жутким условиям работы сыщику внезапно захотелось раствориться в ласковом тепле светила… Но время было неумолимо, и полисмену пришлось бежать, сломя голову.

Осмотр найденных останков биоробота не принёс никаких неожиданностей. Джек внимательно изучил полуразложившийся труп, скрупулёзно пробежался по всем пунктам заключения эксперта и в полном разочаровании отправился в офис управления информационной безопасности. Изучение сохранённой копии личного домена Пьера заняло куда больше времени. И с ним Джек провозился до поздней ночи.

Папс оглядел помятую фигуру подчинённого и деловито поинтересовался:
— Я смотрю, ты глаз не сомкнул. Что причиной? Красотка, бутылка или красотка с бутылкой?
— В управлении информационной безопасности занимался личным доменом Пьера.
— А… И как успехи?
Джек Хоуп с болью посмотрел на графин, стоявший на столе. Пульсирующая боль в висках в считанные секунды перебила все здравые рассуждения — Джек бесцеремонно сцапал графин и вылил полгаллона ледяной воды себе на макушку. Издав совершенно неподобающий стон наслаждения, сыщик с улыбкой уставился на босса.
— Сожри хоть аспирина, — Папс протянул Джеку пузырёк, — Тебе сейчас надо штуки три.
— Спасибо, шеф.
— Угу, а теперь рассказывай.
— В общем… Я думаю, что Пьер был упрятан в тюрьму ни за что.
— Эвон, ты хватил! На основании чего имеем сей вывод?
— Во-первых, преступниками просто так никто не становится. У человека должна быть либо врождённая социопатия, либо жизненные обстоятельства. А Пьер ничем таким похвастать не мог. Во-вторых, его домен переполнен научной, околонаучной и совершено антинаучной ересью.
— И что с того?
— А то, что среди этой кучи нет ни единой строчки о биониклах!
— Что-то я не припомню, что бы он был где-то замечен в нежном к ним отношении. Или я не прав?
— Это так. Даже в тюрьме он избивал своего сокамерника.
— Вот-вот!
— Но подозрительно именно отсутствие информации о биороботах. Понимаете, полное отсутствие! На основании чего родилась его ненависть? В его домене, как и у всех нормальных людей, было валом нужной и ненужной информации.
Тонны книг по кибернетике и программированию, кучи хакерских заметок, гигабайты откровенной порнухи, десятки кровавых виртуальных боевиков. Но ни одной статьи о биониклах. Каково? У него были электронные копии хранилищ всех крупнейших мировых библиотек. Но вот о биониклах ничего. Не странно ли? Человек таких познаний просто не мог, хотя бы ради интереса, что-то о них не прочесть. Я подозреваю, что его домен был подвергнут нападению и чистке.
— Вот как? И кто же нападавший?
Но Хоуп ответил не сразу. Несколько секунд он разглядывал опустевший графин, а затем сухо бросил:
— Знаете, я нашёл у Пьера одну папку. Он назвал её “Теория ухода”. В ней интересная подборка: жизнеописания отшельников и схимников, жемчужины буддистской и даосской мысли, философские воззрения европейских учёных от античности до нашего времени, нашлась даже пара статей Ирэн Арно, а также занятная подборка художественной литературы: там и “Робинзон Крузо”, и “Граф Монте-Кристо” и много книг про одиночек.
— И что? — терпение шефа уже приближалось к точке кипения.
— А то, что Пьер боялся мира. Он хотел от него сбежать. Но вовсе не умирать. Для этой цели он начал изучать биониклов. И надо думать, весьма продуктивно. Видимо, разум биороботов развился куда сильнее, нежели считают наши светила. Думаю, биониклы организовали подставу для Пьера. А потом вмешались в систему главного информатория, взломали домен судебного производства и вынесли ему максимальный приговор. Но он оказался крепче, чем резиноголовые думали. Тогда они его упрятали в “Железный грот”.
— Я ещё что-нибудь сегодня услышу, кроме твоих бредовых идей о роботах-заговорщиках?
— Да, шеф, вы правы. Идеи бредовые. Но вот на их основе можно подать официальный рапорт на проверку чистоты судебного домена…
— Что? — шеф наконец-то потерял терпение и заорал на весь этаж, — Ты совсем рехнулся? Ты хоть понимаешь, чем грозит инициация такой проверки?!

Джек ожидал вспышку гнева, но и помыслить не мог, что она достигнет такой мощности. Тщедушный шеф орал так, что сбежавшему подчинённому показалось, что от крика в коридоре качаются фонари…

***

Временную ссылку в хранилище Джек воспринял с удивлением. После громогласного разноса начальства впору было ждать увольнения. Но Папс отчего-то решил оставить наглеца и сослал на сортировку дел бессрочного хранения. И вот теперь Джек Хоуп безучастно взирал на ряды плесневелых стеллажей и слушал блеяние бледного сушёного старикашки про ужасные условия, необходимость перепроверки порядка, отбора повреждённых документов…

Джек полчаса слушал гнусавый бред, а потом взялся за ближайшие полки. Толстенные талмуды были глубоко повреждены грибком, слипались от плесени и вытаскиваться не желали совершенно. Джек пыхтел изо всех сил, совершенно не понимая, почему к этой работе нельзя привлечь кибера. “Видимо, это место у Папса является ссылкой для особо отличившихся. Или особо отличившиеся обивают пороги биржи труда, а я лишь слегка накосячил? И чем ему не понравилось предложение по проверке судебных серверов?..” Предаваясь таким мыслям, Джек выпотрошил очередной порыжевший том. Медленная переборка полуистлевших листов и постоянная сверка с описью документов уже начали выводить сыщика из терпения, когда на руку ему прыгнул обнаглевший таракан.

Хоуп заорал не своим голосом, стряхнул насекомое и, ругаясь на чём свет стоит, размазал наглеца ботинком. Тут же, словно из под земли, выскочил тщедушный хранитель. Старикану не было дела до приступа инсектофобии Джека, но зато упавший на пол и рассыпавшийся том вызвал куда более сильную реакцию:
— Что вы такое тут учинили?! Вы с ума сошли?! Как вы смеете кидать столь ценные документы?! Это же уникальное дело! — старик склонился над рассыпавшимися листами словно старатель над россыпью алмазов, — Да… Это то самое дело! Это, молодой человек, настоящее сокровище! Если бы его в своё время раскрутили без вмешательства толстосумов, то мы, возможно, жили в совершенно другом мире. Мда…
— А что это за дело? — Джек опустился на корточки и тоже начал аккуратно собирать листы.
— Так, так, так… А где опись? Ах, вот она… — старик поправил очки, — Это дело об убийстве директора НИИ информационных сред. Да… Умнейший был человек! А сколько учеников у него было… Но теперь и их нет.
— Нет? Погодите-ка, так сколько лет назад это случилось?
— Случилось-то давно, но дело тут не во времени. Убрали всех его питомцев, а потом и их учеников. Дело последней вели вы сами. Так что знаете.
— Погодите… Вы про Ирэн Арно?
— Да.
— Так ведь там чистая уголовщина!
Но старик не стал отвечать. Он медленно поднялся, поправил очки и молча удалился.
“Надо же… Интересный оборот! Полистать что ли? Эх! Развеем скуку!” И развалившись прямо на полу, Джек принялся за чтение давно закрытого дела.

Минуты летели стремительно, за ними бежали часы. Джеку никто не мешал, в потёмках подземелья время практически не ощущалось. Увлёкшись, Хоуп позабыл обо всём на свете. Он с жадностью вчитывался в каждый клочок бумаг и с каждой минутой рвался вперед всё сильнее. Перед ним разворачивались захватывающие события тридцатилетней давности. Словно дитя, дорвавшееся до мешка Санта Клауса, Джек с упоением разбирал невероятные повороты дела. В юности, избрав служение в полиции, Хоуп мечтал, что будет заниматься только такими головокружительными расследованиями, но реальность оказалось куда прозаичнее. И вот теперь он словно нырнул в свои детские грёзы…

Документы мелькали словно стекляшки калейдоскопа, события разворачивались с невероятной быстротой. Но вот последний лист перевёрнут, и хрустальная сказка разбилась. Негодяи, оболгавшие и убившие несчастного профессора отделались минимальными сроками заключения, знаменитый НИИ лишился гениальных разработок, а человечество навсегда утратило несколько уникальных путей развития…

Сыщик долго сидел на каменном полу, ощущая себя обманутым ребёнком. Пытаясь прийти в себя, Джек силился вспомнить, как давно ему не было так плохо? И безжалостная память тут же подсказала — со времени, когда Боб потерял телефон Марты. Хоуп зло скрипнул зубами и тут же бессильно обмяк. Боб Гроун уже в могиле, а Марта… Марта сверкнула в его жизни лишь раз и пропала навсегда. И вся полицейская поисковая машина не смогла её найти.

Джек со стоном поднялся, разогнул затёкшую поясницу и, шатаясь, вышел на улицу. Бредя в сторону дома, он неожиданно обнаружил в кармане скомканный лист. Что это, Джек совершенно не помнил. И только развернув его при свете замызганного уличного фонаря, смог прочесть собственноручно сделанную памятку: “Проверить критику психокоррекции в работах Арно”...

***

Следующее утро Джек Хоуп начал с составления списка научных работ Арно. К счастью список их был невелик, но к сожалению что-либо понять в них Джеку было не под силу. Пришлось ограничиться изучением резюме. Этого оказалось достаточно. В одной из ранних статей Ирэн Арно подвергала процедуру психокоррекции просто уничижительной критике и доказывала, что воздействие длительностью более одного виртуального года не только бесполезно, но и значительно ослабляет пси-привязку. Попытка понять смысл загадочного термина “пси-привязка” вогнала Джека в тоску. Голова, перегруженная неизвестными терминами и сложнейшими построениями просто отказалась работать. Но вывод был однозначен: если бы Пьер знал об этой статье, то пяти лет психокоррекции можно было запросто избежать… Это было уже кое-что. Но идти с этим к Папсу было бессмысленно, и Джек опять спустился в каземат плесневелых фолиантов.

***

Вечером, выжатый как лимон, Джек сидел в кафе и безучастно пялился на людской поток. Мысли под стать обстановке текли вяло, словно бредущие подвыпившие пешеходы. И только одна идея никак не желала вписываться во всеобщий монотонный водоворот. С каждой минутой она всё яснее вырисовывалась в голове полицейского сыщика. Но Джек не спешил, взвешивал, разглядывал с разных сторон, продумывал предпосылки и последствия… И в конце концов пришёл к выводу, что без посещения завода биониклов двигаться некуда. Но вот как туда попасть, да ещё и узнать ответы на совершенно фантастические вопросы? И как не вызвать лишних вопросов к себе? И что означает поведение начальника? Вопросы сыпались как из рога изобилия, а ответами и не пахло.

Джек сделал последний глоток, покрутил в пальцах опустевший стакан, вскинул руку… Услужливый официант неслышной тенью скользнул к столику, и через пару секунд стакан Джека опять полнился янтарным вином.
— А меня не хочешь угостить?
Хоупу было сейчас совершенно не до ночных бабочек с их назойливыми домогательствами. Но дежурные слова отказа почему-то застряли в горле. Отгоняя наваждение, Джек поднял глаза…

В первое мгновение обожгла мысль: “Вот и здравствуй, белая горячка!” Но здравый смысл тут же протестировал внутреннее состояние и безапелляционно сообщил хозяину о нахождении в здравом уме и твёрдой памяти. И хотя Джек привык доверять собственным глазам, но сейчас на всякий случай хорошо проморгался. И даже потряс головой.

Видение не исчезло. Напротив, оно ещё более насмешливо спросило:
— Так что, Джек, угостишь старую знакомую?
— Марта?
— Ух-ты! Даже помнишь моё имя! — девушка удивлённо вскинула брови.
— Помню? Да я… я ж искал тебя! Я не смог позвонить. Понимаешь, Боб потерял твой номер телефона. И мы не смогли тебя найти, — Джека трясло как в лихорадке, — Нет такой девушки в стране! Я перерыл все данные на всех Март!
— Серьёзно? — огромные зелёные глаза изумлённо глянули из-под длиннющей белой чёлки, — А я думала, ты меня забыл…
— Забыл? Да ты что! — Джек готов был завопить на весь квартал о том, как несколько месяцев они с Бобом ворошили данные на всех Март, поднимали архивы, слали запросы в мэрии городов, как Джек не смог простить ближайшего друга за потерю несчастного клочка бумаги, как поругался с ним в пух и прах, когда Боб заявил, что дальнейшие поиски бессмысленны.
— Прости, — девушка смутилась и тихо добавила: — Марта — это моё ненастоящее имя. Вы меня немного испугали тогда… Вот я и назвалась своим любимым прозвищем. Но теперь уж называй меня только так!

***

В единый миг жизнь Джека перевернулась. Если ещё недавно он с удовольствием бежал на работу, интересовался расследованиями товарищей, обожал посидеть за полночь в баре, то теперь всё изменилось. Нет, он так же трепетно относился к работе, и даже ссылка в архивные казематы не поселила в голове мысли о смене рода деятельности. Он так же жарко обсуждал с коллегами последние новости. И даже иногда забегал в бар… Сам Джек не мог понять, что изменилось. Хотя ощущал это каждую секунду.

Марта… Словно испытывая суеверный страх, Джек боялся даже мысленно называть это имя. Каждое утро он просыпался и с ужасом думал, а не приснилось ли всё это? Хорошо, если Марта была рядом, но ведь так было не всегда. И тогда он звонил по всем телефонам, которые почти каждый день покупал ей в страхе потерять связь с дорогим человеком. Джек совершенно неожиданно для самого себя научился разбираться в цветах и даже в составлении букетов. Когда же поймал себя на мысли, что надо бы сделать в кухне ремонт, то понял, что жизнь окончательно переменилась.

Денег в кармане было по-прежнему кот наплакал, и Джек решил разжиться инструментами Боба. Позвонив матери погибшего друга и получив разрешение, Джек направился в гараж.

Ворота распахнулись на удивление легко, будто смазывались только вчера. Из недр пахнуло букетом горюче-смазочных ароматов, густо приправленным тяжёлым духом нагретого металла. Джек ступил внутрь и едва не расплакался. Всё было столь привычным и знакомым, таким живым и реальным, что отделаться от мысли, что Боб выбежал минуту назад за сигаретами, было просто невозможно. Джек осторожно приблизился к самодельному верстаку, поднял на него ящик для инструментов… И не смог отпустить. Отполированная деревянная ручка была тёплая, словно Боб только-только выпустил её из рук. 

Джек долго справлялся с эмоциями. Прошло не менее часа, прежде чем полицейский сыщик смог спокойно шарить по полкам стеллажа и многочисленным коробкам. Но и тогда работа пошла далеко не споро. То и дело Джек останавливался и проваливался в воспоминания. Вот этим старым молотком ещё малолетний Боб изуродовал кузов отцовского “Форда”. И вновь показалось, что друг в который раз рассказывает эту историю. А вот ножовка по металлу. Точно такой же Боб в армии распилил кольцо штык-ножа, когда в нём застрял палец. Пассатижи, отвёртки, ключи… Всё несло такие живые и такие тёплые воспоминания…

Все нужности согласно списку уже лежали в ящике, и пора было уже идти, когда взгляд Джека упал на совершенно незнакомую коробку. Красная металлическая кубышка нахально выглядывала с верхней полки, точно манила сыщика. Джек сделал шаг к стеллажу и тут же устыдился собственного порыва. Но вспомнив, что Боб сам не терпел никаких тайн и без всяких условий разрешал копаться в своих вещах, решительно вытащил коробку. Она оказалась невероятно лёгкой. “Пустая, что ли?” — промелькнуло в голове. Но в недрах что-то прошуршало.

Под крышкой обнаружился сложенный вчетверо листок бумаги. Осторожно развернув, Джек не поверил своим глазам. Из левого верхнего угла на него глядела испуганная Марта. Сам документ был ни чем иным, как официальной выпиской их архива национальной паспортной службы. Джек пробежал его глазами раз, другой, третий… Голова закружилась, и он грохнулся на пол. Листок выпорхнул из рук, и сознание тут же впало в эйфорию от мысли, что всё это плод теплового удара. Но через секунду документ нашёлся. У Джека дрожали руки, и он даже не пытался поднять документ. Он скрючился над ним и читал. От понимания произошедшего хотелось сойти с ума и раздавить себе голову. Сдавив виски, он раскачивался на корточках и читал злосчастный листок. Читал снова и снова, пока каждая буква не отпечаталась в голове…

Машина рванула так, что новёхонькие покрышки едва не полысели. Но Джеку было не до этого. Ему было плевать на свистки дорожной полиции, на стопроцентное лишение прав, на поцарапанные чужие авто. Машинально лавируя между законопослушными пешеходами, Джек засмеялся. Вбитая в голову человечность не желала признавать, что жизни обречённых людей не стоят нынче ничего. “Человечества нет! Тупой Папс доживает свой век и ему тысячу раз плевать, что там будет с человечеством. А с человечеством наверное уже всё…”

Джек резко бросил руль вправо, снёс рекламную тумбу и снова выжал газ на максимум.

“Человечества больше нет. И производство наверняка давно контролируется ими. Да, что там производство! Армия и полиция наверняка…” Тут догадка обожгла мысли Джека: “А что если и Папс — бионикл? Что если он стопорил работу не просто так? А может и сам комиссар?..” Хоуп стиснул зубы. Отлично понимая, что спасения нет, он рассчитывал на свой личный реванш. Пусть не за всех, но за его разбитую жизнь проклятые резиноголовые ответят!

Джек ворвался в квартиру Марты, прыжком преодолел малюсенькую прихожую и влетел в комнату. Девушка словно ждала его: комната была аккуратна прибрана, а сама хозяйка одета как для приёма гостей. Марта улыбнулась своей беззащитной улыбкой и как-то особенно нежно взглянула на Джека.

Ещё вчера таким взглядом из полицейского сыщика можно было вить верёвки, но сейчас это распалило и без того пышущего яростью Джека. Он выхватил пистолет и навёл на Марту. Она не испугалась, только улыбка погасла.
— Молчишь, кукла резиновая?!
— А что ты хочешь услышать? — голос Марты был необычайно тих.
— Что? Всё! От начала до конца! Как вы начали уничтожение человечества?
— Успокойся пожалуйста, — Марта опустила глаза, не в силах выносить взгляд Джека.
— Успокоиться? Я успокоюсь не раньше, чем упокою всех вас! И тебя первую!
— Понимаю… Ты думаешь, что я…
— Да! Я думаю! Думаю! — Джек кричал уже во всю мощь голосовых связок, — А ты понимать ничего не можешь! Ты — кукла, что заняла место Марты! Настоящая Марта давно погибла! Вот что осталось от моего друга!

И Хоуп бросил скомканную выписку их архива национальной паспортной службы.

— Здесь написано, что Керстен Ольсен погибла два года назад при террористическом акте. Или хочешь сказать, что фото не твоё? Да, оно действительно не твоё. Это фото моей любимой, а ты, мразь, всего лишь воспроизвела её внешность! — Джек с отвращением сплюнул, — Да, вы отлично всё продумали. Только вот мой друг сумел найти мою Марту даже под чужим именем. Он был настоящим человеком! Он пожалел меня, не стал говорить о её смерти! А вы безнаказанно забираете чужие жизни! Со всеми вами мне явно не справиться, но с тобой я рассчитаюсь.

Но выстрелить Джек не успел. Раздался щелчок, и пистолет вылетел у него из руки. Сыщик обернулся. В дверях маячила уродливая фигура Папса. В руке у него был пистолет с глушителем.
— Нуте-с, молодой человек, прекратите бузить! Берите пример со старших! Вот я ношу пистолет с глушителем. Знаете, очень удобно. Зачем будоражить ни в чём не повинных соседей?
— Мразь! — прошипел Джек, — Что ж ты меня сразу не прикончил?
— Зачем? Стрелять надо в тех, кто опасен, — Папс засмеялся, а затем подошёл и пихнул Джека на диван, — Расслабься, Джек. И поскольку я ещё твой начальник, то изволь выслушать меня именно как подчинённый начальника. Вот только не надо коситься на выпавший пистолет. Я сейчас с тобой побеседую… Заметь, только побеседую! И отдам тебе даже своё оружие. Согласен?
— А есть другой выбор?
— Не задавай глупых вопросов. Итак, твоё расследование… Хм… Честно говоря, не ожидал от тебя такой резвости, не ожидал. Так вот, поскольку ты такой торопыга, то расскажу вкратце. Да, ты был прав Пьер действительно хотел избежать смерти и усиленно искал способ уйти от обречённости существования смертного. Он долго изучал человеческий мозг и в конце концов понял, что сознанию просто нужен новый носитель, который не будет зависеть от внешних факторов, но и не помешает человеку наслаждаться привычными страстями. Этот носитель должен поддерживать как функцию приёмника волн разума, так и передатчика.
— Зачем? — прохрипел Джек.
— А кто ж захочет терять свои воспоминания? И вот Пьер начал присматриваться к разработке биониклов. Они — практически полностью люди. Но имеют свои плюсы и минусы. Огромный неоспоримый плюс это модульная конструкция. Просто сказка! Никакой медицины, а полная взаимозаменяемость и приживление практически любых биоматериалов! Но есть и минусы. У биониклов имеется встроенный механизм подчинения трём законам. И вот это для Пьера было проблемой номер один. Он долго и безрезультатно пытался подступиться к ней, понимая, что решение можно найти, только изменив производство. Да кто ж это позволит? Но судьба дала ему шанс! Он случайно узнал, что киберы, обслуживающие тюрьму “Железный грот” изготавливаются с подкорректированным предохранителем. Сам понимаешь, что о заключённых особо никто печься не желает. А потому Пьер был железно уверен, что сработают этот предохранитель тяп-ляп. Так оно и оказалось. Но попасть в “Железный грот” — это полбеды. Надо быть уверенным, что получится не только взломать бионикла, но и перенести своё сознание. Но тут, как нельзя кстати, пришлась работа Ирэн Арно.

Джек кисло усмехнулся.

— Да, да, Джек. Та самая работа! Я не зря надеялся, что ты на неё выйдешь. И вот у Пьера созрел план. Он надевает личину жуткого социофоба, начинает изучать классическую кибернетику и во всём демонстрирует своё пренебрежение биониклами. А заодно становится хакером. Специально совершив оплошность, он оказывается пойманным. Далее, пять виртуальных лет психокоррекции.

Папс неожиданно вздохнул и устало поглядел в оконный проём.
— Пять виртуальных лет психокоррекции… Это было нелегко. Но привязку сознания они расшатали на славу! Ну, а потом “Железный грот”... Ты знаешь, что драться с биониклом — то ещё удовольствие. Но отступать было уже некуда. Первые недели бионикл так вламывал, что хотелось сдохнуть от отчаяния. Но человек приспосабливается везде. Вот и биомашину получилось сломать. Потом самым сложным было организовать выбитый глаз. О! Это была проблема из проблем! Надо было не просто раздавить глазное яблоко, но и не повредить зрительный нерв. То же самое произвести с биониклом. А потом залить биогель в глазные яблоки и настроиться на передачу сознания через выращенную в биогеле шину. Да ещё и проделать это под объективами видеокамер! До сих пор удивляюсь, что всё прошло гладко… Ну, а потом в теле робота на волю.
— И что потом? — от услышанного Джек слегка обалдел.
— Сначала была дикая радость от спасения, затем невероятный восторг от возможности мгновенного перемещения в пси-поле биониклов… Ну, а потом было много работы.
— Работы?
— Да, друг мой. Потом был тайный захват завода биониклов и создание организации “Второе человечество”.
— Что? Какой организации?
— Организация “Второе человечество” объединяет людей, которые спаслись от смерти в новых биотелах. Сам понимаешь, возможности у нас помощнее, чем у погрязшего в бессмысленной суете старого человечества.
— И что вы делаете?
— Сейчас нас ещё мало, а потому задачей номер один является увеличение числа наших членов. К счастью, время над нами не властно. Но к сожалению, оно неумолимо к людям. А мы отбираем только достойных. Или тех, кто может таковым стать. Вот как, например, ты.
— Я? Вы хотите пересадить меня в бионикла?
— Нет, не хотим. Прости, но выхода у нас не было…
— Что?! — вскричал Джек, вскакивая.

Но в этот момент в дверь позвонили.
— Джек, пустим гостей?
Но Джек не отвечал. Он застывшими глазами смотрел, как в дверь вошел погибший Боб Гроун, а за ним сама Ирэн Арно.
— Привет, Джек! Давно не виделись!
Джек судорожно глотал воздух, стараясь не потерять сознание.
— Не бойся, Джек. Биониклы в обморок не падают. Ну, не таращи ты так глаза! Тогда на мостовой грузовик зашиб тебя насмерть. В больнице тебе дали новое тело. Помнишь тамошнюю медсестру? Так вот то, что ты её раскусил, было тестом на подключение к нашей сети. А вся твоя ненависть — это лишь результат перестройки психики. Пока ты ещё не можешь ориентироваться в пси-сети “Второго человечества”, но сегодня научишься. Ну, что скажешь?

Но Джек подавленно молчал. Клубок мыслей крутился с такой скоростью, что в какой-то момент превратился в монолитный шар одного-единственного вопроса:
— Что же будет дальше?
Папс хитро подмигнул:
— Как на счет того, чтобы возглавить архивный отдел?
— Что-что?
— А то, что после “Железного грота” работа в полиции меня несколько притомила. Пора Пьеру вновь вернуться в науку.
— Погодите, но если процедура переноса сознания так хорошо отработана, то почему её не открыть людям?
— Людям? — Боб засмеялся, — Джек, если бы технологию Пьера узнали люди, то перенос осуществлялся бы по закону, а не по справедливости.
— И в чём же ваша справедливость?
Но ощутив, как душу захлестнуло теплом от прикосновения родного человека, Джек осознал, что вопрос отпал сам собой…