Манна небесная

Алла давно уже свыклась со своим имиджем, если можно так про это её увлечение сказать, «собачницы». Сколько себя помнит, она всё время занималась воспитанием собак, сначала просто из любви к братьям нашим меньшим, а потом и, уверенно об этом заявляю, по призванию. Пройдя курсы дрессировки собак, она увлеклась своими питомцами настолько, что уже и не мыслила свою жизнь иною. Так получилось, что не нашла своей половинки, и теперь её семья – это любимица Шера и мама. Совсем недавно у неё были сразу две овчарки Ларс и Дофина. Ларс был крупный «восточный европеец», умный, послушный, почти «человек». Алла повелевала им жестом, шёпотом, взглядом, можно даже сказать – мыслью. Ларс выполнял её команды точно, отчётливо. Он и на выставках участвовал довольно успешно. Дофину Алла взяла незадолго до кончины постаревшего Ларса и воспитала её такой же умелой умницей. Но, что поделаешь, жизнь скоротечна: не стало Ларса, Дофина не много его пережила
Зима что-то запаздывает, конец декабря – и ни снежинки. Шера обследует комли деревьев, густо растущих вдоль лесной тропинки. Зелёная трава, тёплый влажный воздух настроили на весеннюю волну эмоций и воспоминаний. Вдруг Шера насторожилась, алертная стойка её не сразу привлекла внимание Аллы: мало ли что Шера там учуяла. Но вот со стороны ручья, что протекал по дну глубокого лесного оврага неподалеку от тропинки, послышался пронзительный душераздирающий крик. Алла резко остановилась и испуганно глянула в ту сторону. Шера вытянула шею, сделала шаг, другой и стремглав, бросилась туда, откуда только что прозвучал этот звук отчаяния и катастрофы. Алла побежала вслед за ней, продираясь сквозь голые ветки деревьев. Мелькнула мысль: «Ты куда, а вдруг там бандиты? Но там Шера, вперёд, быстрее!» Крик прекратился, послышалось теперь уже членораздельное, хотя всё ещё и отчаянное, мяуканье. Вот и ручей. Шера из воды тащит зубами за загривок котёнка, махонького, мокрого, беспомощного. Он уже не кричит. А сперва это был именно крик, не кошки, не собаки, но крик существа, не желающего умирать, цепляющегося всей своей плотью и сутью за пространство, за воздух, за бытие вокруг: «Жить!, Жить! Жииить!!!»
Алла вынула из пасти Шеры котёнка, дрожащего, беспомощного, почти голого, с не совсем ещё созревшей шёрсткой, голого пред этой безжалостной суровой действительностью вокруг, сняла свою шапку, положила в неё дрожащий комочек, завернула ещё и в шарфик и быстрым шагом, почти бегом, ринулась по направлению к домам на опушке леса.
- Шера, за мной!
Шера и так не отступала ни на шаг. Она вертелась под ногами Аллы, то забегая вперёд, то сбоку, вставая на задние лапы, поскуливая и задирая голову, стараясь непременно узнать: «Ну что там, живая, как она?!»
- Шера, не мешай, вперёд, быстрее!»
- Что это? Опять?! – встретила Аллу мама, открывая дверь на длинный и тревожный звонок.
- Мама, молчи, это «манна небесная», быстренько таз с тёплой водой. И грелку!
И началась санобработка. Купание, расчёсывание, поиск блох и налипшей на шерсть гадости. И вот уже, закутанный в пуховый мамин платок, под одеялом, с грелкой под боком, котёнок тихо посапывает, закрыв глаза всё ещё подрагивающими вибрисами.
- Мама, кто-то утопил котят. Этот всплыл. Орал «во всю ивановскую». Шера вытащила. Что ты ворчишь? Мне тоже утопить, что ли?!  Вон Шера, настолько кошек не любит, а вытащила…»
- Думала – отдохну малость от твоих собак, извини Шера, это не о тебе, а тут опять… - продолжала ворчать мама.
Котёнок ожил. Сначала неуверенно, но со всё большим аппетитом Манна (так пока и зовут котёнка) вкушала подаваемый размятый пальцами Аллы корм. Шера сидела рядом, изображая явное равнодушие к новому постояльцу квартиры, всем своим видом показывая, что ей, мол, всё равно, кто тут вот отнимает у неё внимание любимой хозяйки.