Был рассвет

Моя память занимает самый последний этаж. Возможно, он – обветшалый чердачный. Из открытых окон виднеется неподвижная пелена облаков. Ровный и спокойный свет. И мне тоже спокойно. Воспоминания – бабочки, нанизанные на тонкие иглы. Они в огромных рамах на белых стенах. Некоторых из моей коллекции так сильно разъело время, что они растворились в его отраве. А некоторые…

Пару дней назад присмотрелась к одной крылатой. Она оказалась в моих ладонях примерно десять лет назад; тогда она плавно спустилась в мои руки, чтобы умереть. Её дом – небосвод. С небосвода всё началось, и его я запомнила исключительно хорошо.

Тогда правил Декабрь. Чувствовалось, что он развернулся во всю силу, стоило ему только венчаться на царство, - так до ожесточения холоден он был. А по ночам он превращался в чёрного оборотня и носился по пустынным улицам, а все думали, что это ветер.

Утром я его не застала, хотя было довольно-таки рано. Мне необходимо было принять участие в очередном художественном конкурсе, что меня и вынудило выйти из дома раньше обычного.

Был рассвет.

Чистое небо - бледное нежное море. И в нём звёзды – мерцают тонко, исчезая. И всё представлялось драгоценным в этом ускользающем зрелище. Скоро выше поднимется бесстрастное солнце и иссушит небесное голубое море, украдёт призрачные звёзды. И я старалась надышаться увиденным. Выдох становился густым паром, а воздух ранил лёгкие как лезвиями. И мне было счастье, потому что тогда я поняла, что у моего Вечного глаза именно такого цвета, как этот небосвод.

В маршрутном такси я особенно обратила внимание на профиль одной девушки – её черты представлялись мне похожими на его черты. И от этого было сладко.

…А на художественном конкурсе было задание написать картину, ориентируясь на музыку. Не помню того произведения и композитора, но было сказано, что композиция – о разлуке, о невозможности быть с тем, с кем желаешь быть. Концепт меня не особо волновал. И я просто изображала то, что просилось. Туманные акварели оформились в пейзаж ранней весны. Нагой лес, заводь, не освободившаяся от зимних оков, тусклое небо. Нет ярких красок.

Одна из участниц жюри обратила на меня внимание. Она остановилась рядом с моим мольбертом и начала со мной говорить.

- …А какое название у твоей картины? – деликатно и осторожно начала она.
- «Моё Настоящее». И «Настоящее» - обязательно с большой буквы.
- А почему именно так? – продолжала она с заинтересованностью. 
- Поскольку именно этот снег, именно эти тона и слабая весна меня отражают. Это «Моё Настоящее».
- Как печально!.. А как ты считаешь, что заставляет людей рисовать такие вещи?
- Внутренняя невосполнимость. Чего-то не достаёт.
- В таком-то юном возрасте! Тогда мне тебя жалко!

И она ушла после этого. Неизвестно как, но я получила второе место, хотя вообще не стремилась ничего получать (первое место заняла девочка, что изобразила весёлых румяных детей, взявшихся за руки, что тоже весьма концептуально).
Миновала зима. Потом - написанный мною пейзаж предстал воочию. Я пыталась нарисовать множество раз его, моего Вечного, но не выходило так идеально, как я желала. Пыталась писать про него, но результаты распечатывала и символично сжигала.

…Весна разнежилась в теплыни, в лености. Начались грозы. Ночью, когда свет их разрывал темноту и завесу косого ливня, то я думала: «Когда он зол, то его взгляд должен сверкать так же, как эти вспышки». Дождевые воды стали туманом. В середине июля, когда спело-зелёная чаща ворожила своими запахами, а на полуразрушенной дороге не было никого, кроме нас с Аней, то был такой туман, которого не увидишь второй раз за свой век. Всё было иным. Мы хотели молчать, что на нас было чрезвычайно не похоже. Мягкая тишина легла вместе со мглой, и ей хотелось вторить.

- Ты сейчас думаешь о Мидиане? – она меня спросила.
- Да… Мне сейчас пришла на ум одна сцена…

Я рассказала Ане о своей идее. Как показал результат, данная сцена не вошла в заветное произведение, что появилось спустя долгие годы.

…Вот о чём мне напомнила одна из моих бабочек на игле.

Они пока нужны мне. Я не могу без их узорных крыльев. Не могу без того, чтоб не протирать от седой пыли рамы, в которых они спят. И вот когда я усну навсегда, то их крылья встрепенутся, и они покинут этот временный дом, возносясь ввысь.

(в ночь с 6-ое на 7-ое января)