Жало обезьяны - часть 55

XIV.

В пять утра зал встречающих бишкекского аэропорта выглядит неуютно. Мутный полумрак. Толпа. Теснота. Пахнет забродившей плесенью. То и дело подходят бомбилы, тянут за рукав. Хорошо ларек открыт.  Взял фляжку коньяка, чтобы заодно ароматизировать выхлоп. Дал себе установку сконцентрировать волю и собраться. Пара глоточков. Пауза. Ещё пара глоточков. Скушал половинку шоколадной конфетки. Появилась некоторая бодрость. Начали выходить пассажиры с рейса Жены. Допил остатки. Доел конфетку. Бывало хуже. Жена вышла почти последней. Выглядела бледной и усталой. Раскрыл объятия, пошел навстречу. Жена унюхала выхлоп за пять шагов.

- Хреново выглядишь. Что, допился? Ну, и пьянь же ты, - Жена не стеснялась в выражении своего возмущения. Такой у нее характер. - Сейчас у меня сил нет, и голова ужасно болит. Но завтра я тебе так врежу, что мало не покажется.

Домой ехали молча. На трассе темно, в машине тепло, музыка тихо играет. Как не боролся, сморило. Прикорнул, взяв сидевшую рядом Жену за руку и положив голову ей на плечо. Я был ей так рад! Она меня растолкала, когда мы подрулили к подъезду:

- Пошли, алкаш! Просто поражаюсь, где ты смог к пяти утра так нализаться.

- У меня был рабочий ужин с источниками, - признался я неосмотрительно.

- А потом баня с бабами, - съязвила Жена.

- Нет, бани не было, - я наивно пытался отвести занесенный над моей головой карающей меч. Мы вошли в лифт. Тусклый свет молочного плафона почему-то резал мне глаза. Виски ковыряла головная боль. Господи, и за что мне такие муки?

- Бани похоже действительно не было, - согласилась Жена: - Иначе бы от тебя так не воняло. Ну, а бабы?

- Баб тоже не было, - повторил я безнадежно.

- И чем же ты с твоими источниками до пяти утра занимался? - поинтересовалась Жена. Яду в её голосе хватило бы, чтобы убить меня тысячу раз.

- До четырех. В пять я уже был в аэропорту. - уточнил я для порядка. Хотя прекрасно знал, что положение мое абсолютно безнадежное. Живой труп.

- Хорошо, до четырех. - Жена щедро подарила мне завоеванные сантиметры.

- Пил, - признался я упавшим голосом.

Попасть ключом в замочную скважину было тяжелым испытанием. Жена с интересом наблюдала за моими манипуляциями. Но мне удалось сохранить лохмотья достоинства, открыв дверь с третьей попытки. Жена оглядела практически свободный от мебели интерьер. Пройдя в спальню и обнаружив там лежащий на полу матрас, на миг застыла в удивлении. Но быстро с ним справилась, разделась и залезла под одеяло. Я пристроился сбоку. Светало.

Проснулся около полудня от жуткой головной боли. Жена еще спала, тихо посапывая и наморщив во сне лоб. Чувствуя неотвратимость приближающегося возмездия, сумел помыться. Сейчас бы остограммиться, и все было бы чики-поки. Порылся на кухне, но Жена успела вылить вся запасы. Когда успела, вроде вместе легли. Встала что-ли потихоньку? Пустые бутылки вызвали печаль. Как-то мне было нехорошо. Необычно нехорошо. Резко завязать после месячного запоя - рискованное дело. Соответствующего опыта у меня не имелось, и к чему себя готовить, я не знал. Через пару часов начала кружиться голова. Прилег на матрас. Кружилась не голова. Вокруг нее кружилась комната. Стены распались на пластины, которые двигались независимо друг от друга. Вся комната колыхалась. Матрас вместе со мной беспорядочно болтался на волнах штормящих стен. Неудивительно, что меня укачало. Кое-как добрался до туалета. Там тоже все ходило ходуном. Для устойчивости обнял унитаз. Жена наблюдала. Молча.

Шторм усилился. Пластины стен помчались друг за другом по кругу, словно я ехал на карусели. Свозь зашторенные окна жидко сочился желчью слабеющий день. Время от времени проваливался в черноту, снова всплывал. Попробовал выпить воды, но меня била такая дрожь, что удержать стакан я не мог. Даже двумя руками. Когда снова подступила рвота, оказалось, что ноги не слушаются. Скатился с матраса на пол, который угрожающе накренился, и пополз в туалет на четвереньках. Невидимые волны бросали меня из стороны в сторону Зацепиться за унитаз стоило больших усилий. Смыв рвоту, опустил голову пониже и нажал на слив ещё раз, окатив лицо и затылок холодной водой. Чуть отпустило, но ненадолго.

Ударяясь о стены, вернулся к матрасу. Облегченно упал на него. И промахнулся. В последний момент матрас отъехал в сторону. Со всего размаху ударился о паркет. В голове что-то хрустнуло. Поймал матрас рукой, зацепился, взобрался на него. Будто из бушующего моря выбрался на спасительный плотик. Меня пронзил ослепительный страх. Я был уверен, что если свалюсь с матраса, бушующий паркет поглотит меня. Стены комнаты продолжали кружиться, но вдобавок пол с матрасом начали делать "бочки". Я то и дело оказывался висящим над потолком и судорожно цеплялся за матрас, чтобы не упасть вниз. Или вверх?

Жена вызвала "скорую". Мой добрый приятель Игорь с бригадой приехали через пять минут. Да и что им было ехать? Из ворот в ворота. Игорь сделал укол магнезии, потрепал по плечу. Мол, не бери в голову, дело-то житейское. На меня кое-как натянули одежду, и под конвоем двух крепких санитаров я на четвереньках пополз вдоль колышущихся стен в направлении прихожей. Заполз в лифт. С нижней площадки к дверям вела короткая лестница, ступенек семь. Единственным доступным для меня сравнительно безопасным способом преодолеть это препятствие было скатиться боком. Я уже прицелился и начал движение, но санитары разгадали мои намерения. Из машины принесли брезент, разложили на полу, перекатили меня поверх и втроем снесли по лестнице. На улице было темно и холодно. Сыпал мелкий снег.

Не без труда запихнули в машину. Длинноват оказался. Лежать на спине без подушки на жестких носилках очень неудобно. Поехали. Проезды около дома ухабистые, меня крутило-вертело и в виртуальном мире, и в реальном. Лекарство начало действовать. На смену леденящему страху пришло безразличие. Голова постепенно наполнялась ватой. Жена сидела на откидном стульчике рядом, понурив голову, и всю недлинную дорогу до больницы молчала.
В приемном покое пусто, холодно и темно. Одна лампочка на длинный коридор. Неподвижно лежать у меня получалось неплохо. Пришел дежурный врач. Чистый и отглаженный халат. Под ним виднелась белая рубашка с галстуком. Аккуратный вид врача рождал надежду. Попросил меня сесть на каталке. Стило пошевелиться, как снова начало колбасить. Трясясь всем телом, все-таки сумел.

- Как давно пьете? - поинтересовался доктор скучным голосом.

- Месяц. С лишним.

- Каждый день, - утверждающе уточнил врач.

- Каждый день, - подтвердил я на всякий случай, хотя врачу, очевидно, и так всё было ясно.

- По скольку? - врач поджал губы и наморщил лоб.

- Литр. Иногда больше, - ответил я, немного поскромничав.

- Водки? - доктор подержал меня за кончики пальцев. Попросил вытянуть руки. Посветил в глаза.

- Пополам с коньяком, - признался я без лукавства.

Жена и врач отошли в сторонку. Сначала врач что-то объяснял Жене. Она слушала. Потом Жена что-то говорила врачу. Теперь он ее слушал. Похоже они о чем-то договорились, потому что меня положили обратно на спину и куда-то покатили. На свете то ли экономили, то ли лампочки воровали, но всю дорогу по коридорам мы ехали в полумраке. Одно колёсико у каталки было погнуто, и она прихрамывала. Приехали в корпус. Длинный коридор, двери в палаты закрыты. Санитары в белых тужурках поверх ватников привезли кровать с панцирной сеткой, поставили вдоль коридора у стенки. Развернули ватный матрасик, накрытый шерстяным одеялом. Постелили белье. Поставили каталку параллельно и вплотную к кровати. Перепад высоты я оценил сантиметров в сорок. Уперся левым локтем и коленкой. Мне помогли повернуться на левый бок, в сторону кровати. Подтолкнули. Сделав четверть оборота, упал на матрас животом.

Подождал, пока унялась дрожь.  Собравшись с силами, перевернулся на спину. Панцирная сетка под моим весом существенно прогнулась. Лежать было мягко и удобно. Жена куда-то исчезла. Стены коридора вели себя неустойчиво, но не кружились, а извивались на месте, как мираж над раскаленным шоссе. Терпимо. Бесшумно появилась Жена с пластиковым мешком. Вынула из него бутылки с прозрачной жидкостью. Где она их взяла среди ночи? Подошла медсестра, поставила капельницу. Жена молча сидела на стульчике сбоку. Я закрыл глаза и начал медленно падать в тартарары, кружась на лету как осенний лист.

Проснулся уже засветло. Стульчик у кровати пустовал. По левую сторону коридора шли двери в палаты. По правую большие окна, через которые струился жидкий серенький рассвет. В окно напротив моей кровати глядели голые деревья больничного парка. Посередине стены с окнами находилась дверь наружу. Когда она открывалась, в затхлый воздух коридора влетал морозный шар. С одной стороны, вентиляция. Но с другой, в коридоре и так было прохладно.
Получил в капельницу новую бутылку. Главная мука для лежачего больного, справлять нужду. Ноги по-прежнему не слушались. При самой невинной попытке сделать осознанные движения начинало колбасить. Вспомнился старый анекдот про алкашей с похмелья - "три раза кончил, а поссать так и не смог. Руки тряслись. " Совсем не смешно. Но утку кое-как освоил. А куда деваться? Хорошо в желудке ничего не осталось, и по-большому не тянуло. Единственное доступное развлечение, смотреть на входную дверь. Движение через нее оказалось вялым. И все медперсонал. Родственники, наверное, ближе к вечеру повалят.

Бутылка в капельнице убыла на треть, когда дверь в очередной раз распахнулась, и вошли двое мужчин. Оба киргизы. Одеты одинаково в длинные черные кожаные пальто и меховые ушанки. По коридору шли в ногу. Было в них что-то зловещее. Около моей кровати замедлились, почти остановились, и внимательно меня оглядели. Глаза у одного черные, у другого темно-коричневые. Взгляд цепкий, оценивающий. Не праздное любопытство. Скрылись в ординаторской, дверь шагах в пяти за моей головой. Напряг слух. Слышно несколько голосов, но разобрать удавалось только отдельные слова. "Лучше в коридоре...посетителей записывайте...вот телефон, сразу звоните если появится...пять дней, лучше неделю".

Тут дверь наружу опять открылась, вошла Жена. Села на стульчик. Сделала скан и объявила:

- Жив, значит.

- Наполовину. Ты устало выглядишь...

- Еще неизвестно, кто из нас первый концы отдаст. Ты со своей пьянкой. Или я с твоей. Ты же знаешь, мне перелеты с большим трудом даются. Вот и вчера в самолете плохо стало, кислородная подушка спасла. Вроде только оклемалась, тут ты в аэропорту в жопу пьяный. Как тебя сюда привезли, побежала по аптечным киоскам раствор для капельницы искать. У них же тут больные сами себе должны лекарства добывать. Ночь, темень, фонари горят один через пять. Подмораживать стало, скользко. Куда наступаю, не видно, под ногами лужи да канавы. Канализационную шахту без люка в последний миг заметила, уже ногу занесла. И никого. Я в шоке, от страха озноб бьет и руки почище чем у тебя трясутся. Тебе все по барабану, а я к таким приключениям совершенно не приспособлена. Просто ужас, ужас.
 
Жена опустила голову и замолчала, теребя в пальцах уголок простыни. Пальцы дрожали. По бледной щеке медленно ползла слеза.

Продолжение - http://www.proza.ru/2016/01/12/1619