Пьяный поход
май 1945г
Мы едем на восток. Несколько суток эшелон на максимальной скорости, почти без остановок мчит нас через разбитые станции от заветной цели всех четырёх лет войны - Берлина. Горько, очень горько принять такой приказ, сейчас, когда до конца Великой Отечественной осталось несколько дней. Хотелось, очень хотелось, в своих раздолбанных сапогах пройтись по берлинской брусчатке. Не радовал даже приказ о присвоении нашей бригаде звания гвардейской и награждении всего личного состава бригады медалями "За взятие Кенигсберга", тем более медали выдадут когда-то позже. Не берущийся город-крепость мы взяли за три дня. Немцы дрались остервенело. Здесь они бились не за идеи, а за свои дома, но устоять перед мощью Красной армии не смогли. Не защитили рвы с ледяной водой, продуманные каменные системы фортов, толщина стен которых, составляла от метра до трёх, а на перекрытиях до 10 метров каменного и земляного наката. Их взяли за день.
До штурма, три недели наша бригада провела в непрерывных учениях. Полковник Шпорт развил мой способ ослепления фортов. Через день на своём участке будущего наступления на открытые места выскакивали по три бронетранспортёра и в километре от дотов становились бортами к ним в одну сплошную линию.
Первые дни немцы открывали шквальный огонь. Потом не видя никаких опасных действий, стрелять перестали. Видно решили, что тупые русские никак не могут засечь их огневые точки. А в это время, с другой стороны леса, расчёты до изнурения тренировались разворачивать орудия и попадать в белые тряпицы, размером с немецкую амбразуру. Сперва с дистанции 500 метров, потом с километра и наконец с полутора километров. Это предельная дальность для "Зверобоя" на прямой наводке.
Шпорт с Чапаевым лично наблюдали и отбирали шесть лучших наводчиков, больше шести орудий для подавления огня фортов на нашем участке было не нужно.
Второй полк бригады, вообще перебросили на запад от Кёнигсберга, для отражения возможной танковой атаки извне.
6 апреля в 10 часов вместе с началом арт. подготовки шесть троек броневиков вытащили шесть пушек на прямую наводку и за 5-ть минут расстреляли все артиллерийские защищенные позиции, немцы даже не пикнули, потом мы сблизились до километра - подавлять пулемёты. Над головой шелестели "чемоданы" невиданных калибров, залпы "катюш" чертили свои линии в низких облаках.
Земля дрожала непрерывно. Такого артиллерийского удара я ещё не видел. Правда, "видел" - это не совсем правильное слово. Все органы чувств возмущённо дрожали, требовали забиться в какую-нибудь щель, да поглубже. Радовало, что это "счастье" не для нас. Впереди поднимались тучи пыли и облака дыма, сзади сплошная стена пыли. Когда артиллерия ведёт интенсивный огонь с позиций, через несколько выстрелов земля перед орудием, от вылетающих раскалённых пороховых газов, высыхает до состояния пыли. Пробовали перед боем поливать землю - не помогает. Пыль не только демаскирует позицию и отравляет жизнь артиллеристам, она попадает во все механизмы орудия, а главное в ствол. Отсюда износ, рассеивание попаданий, поэтому после каждого боя расчёт обязательно банит ствол.
Одна из амбразур "нашего" форта, изнутри, полыхнула огнём, потом соседняя. Это штурмовые группы пехоты проникли внутрь системы и огнемётами выжигали казематы. Сапёры уже налаживали понтонный мост через ров, для танков и самоходок.
К вечеру вся первая линия была наша. Утром, 7-го апреля, полку, по тревоге, приказали отбить танковую атаку западнее города. На прорыв окружения, со стороны Земланнского полуострова двигалась крупная группировка танков. Мы мчались на своих бронетранспортерах так, что прицепленные пушки мотало в разные стороны, а над головой всё летели и летели снаряды, а сегодня ещё и самолёты. Внутри кольца был ад, казалось ничто живое там остаться не может. Однако из развалин по- моему слабо бронированному "коню" ударил фаустник. Снаряд выпустили неумело, он только чиркнул по борту и взорвался сзади на обочине, зато "Виллис" с командиром и начальником штаба, после пулемётной очереди, вильнул и слетел с "дороги". В микрофон радиостанции, я приказал последним двум бронетранспортерам прикрыть машину и забрать командиров. Остальным " Вперёд".
Мы успели. "Тигры" только начали расползаться в боевой веер, из не широкого пространства между двух лесных массивов. Второй полк нашей бригады ждал их совсем в другом месте. Это была последняя сотня танков, на всём фронте, пытавшаяся прорваться в город. С машин, оставленных спасать командиров, передали: "Командир жив, но сильно ушибся, заместитель ранен". Передал всем, что принимаю командование на себя.
Встречный бой! Самый непредсказуемый и кровавый вид боевых действий. Ни одна сторона не может занять выгодное положение. Танкам - то, кроме простора ничего не нужно, а нам придётся "стрелять с колёс". Пушки, снаряды, люди - всё на виду. Не останавливаясь, определяю рубеж обороны и распределяю орудиям сектора обстрела. Если б не рации на каждой машине, не известно, как бы всё сложилось. Вот когда пригодились наши тренировки.
Броники лихими разворотами ставили "сотки" сразу в нужном направлении, расчёты горохом сыпались к своим орудиям, сразу вытаскивая по два ящика снарядов, (больше в машину не всунешь). Не густо, ну да хоть эти расстрелять. Станины разведены, сошники кувалдами вбиты в грунт. Поймать в панораму цель...
"Зверобой" - солдатское имя пушки БС-3. Почему? Всех зверей бьёт. Тигров, простых и королевских, пантер, причём ситуация в корне изменилась, если раньше Тигр мог нас расстрелять с километра, а 76 миллиметровка ЗИС-3 гарантировано ответить с 500 метров, то теперь мы их били с 1,5 километров, а им эту пятисотку нужно было протарахтеть.
Конечно они стреляли. Осколочными, но это на удачу.
Первый же залп остановил три коробки, второй четыре, почти всё, что успело расползтись в стороны от прохода.
Невесть откуда вывалившаяся четвёрка "пешек" сыпанула в этот проход бомбовую нагрузку, что мужества фашистам не добавило. Разворачиваются, тикают. Вот как пишется военная наука, даю команду, два бронека цепляют орудия и вперёд к проходу. Противотанкисты преследуют танки! Ещё две машины посылаю собрать выживших германских танкистов из одиннадцати застывших коробков. Честно говоря, два года назад, эти коробки внушали, если не ужас, то как минимум опасливое уважение.
Ещё два сожгли при отходе. Всего тринадцать, совсем неплохо. Даю отбой.
Сейчас самая тяжёлая минутка для бойца, усталость наваливается на каждую клеточку тела, нет ни мыслей, ни желаний. Тяжесть и пустота. На станинах, ближайшего орудия бойцы не спешно гоняют по кругу здоровенную самокрутку. Бреду к ним, тяжело переставляя ноги, ставшими пудовыми.
Сахару нужно, хоть кусочек, напряжение сразу пройдет.
Солдат показывает на меня пальцем и начинает хохотать, через секунду ржёт уже весь расчёт. В чём дело? Солдаты заходятся, один сползает на землю, другой хлопает по плечу, хочет чего-то сказать, но не может, хохочет.
Кто-то суёт богатырскую самокрутку и пальцем тычет мне в ноги.
Ё...!
Ниже ремня у меня практически ничего нет, ну то есть, спереди какие-то куски шинели остались, а сзади ни шинели в пол, ни бриджей, даже трусы в дырках. Представьте себе офицера в пилотке, шинели, сапогах, с пистолетом, планшетом на боку, биноклем на груди, одетого по пояс. Тут нужно бежать докладывать. Застолбить тринадцать танков, а то премию (тысяча за танк) кто-нибудь другой на себя запишет, хоть лётчики. Такое часто и густо случается. Я представил себя, докладывающим, всегда щегольски одетому Чапаеву и тоже зашёлся в таком хохоте, что цигарка, крепчайшего моршанского табака выпала из, оказывается, дрожащих пальцев. Постепенно присоединились и командиры батарей, прибывшие с докладами. Амуниция в клочья, а ноге всего один порез и то не глубокий. В какой момент меня подраздели, не заметил.
- А, я думаю, чего это мне снизу поддувает! - говорю, прекрасно понимая что эту историю с этой фразой будут после войны выжившие рассказывать друзьям-фронтовикам за бутылкой "казённой". Отсмеялись, и напряжение, пронзавшее всё тело ушло. Нашли солдатские галифе и шинелку поприличней. Отправился докладывать. Шестеро убитых, шестнадцать раненых, пятнадцать пленных, из них раненных одиннадцать, ну и конечно танки.
Командир стрелковой дивизии, которую мы прикрыли от удара, в знак благодарности разрешил бригаде воспользоваться захваченными в Кенигсберге винными погребами. Как он погорячился! Полковник Шпорт отнёсся к это вопросу по командирски. Приказал освободить все ёмкости для воды, очистить и приспособить остальные, какие найдутся. Вереница студебекеров подошла к погребам. Командир лично ходил по подвалу по щиколотку в вино-коньячной смеси (многие бочки высотой метров шести, были прострелены) и показывал откуда набирать. Заливали в термоса, в половину полевых кухонь (обойдёмся как-нибудь). В бочки из под топлива и масла, часть термосов выменяли у соседей (за три пустых - один полный рома). Всё записывалось и опечатывалось. Пехота наблюдала за этим разграблением с открытыми ртами. Я, как исполняющий обязанности начальника штаба полка, был абсолютно в курсе где, сколько литров, чего и в чём, не считая конечно солдатских фляжек и другой мелкой солдатской тары. Конечно находчивого русского солдата печати не остановят, но пьянка у нас в полку была не в чести.
Любителей спиртного на войне убивало в первую очередь, а так как артиллерия коллективный вид вооруженных сил, расслабленность или невнимание одного грозила гибелью, как минимум расчёту, а погибать дуриком в конце войны расчёт не хотел. Так что любителей выпить воспитывали без помощи офицеров.
Шпорт сказал, что знает ещё по Гражданской, лучше валюты чем спиртное во время войны нет.
Город разбит совершенно. Всё завалено битым кирпичом. Почти 100 тысяч пленных. Через день, после сдачи в плен, они уже работали на расчистке улиц.
Потом мы теснили сто тысячную группировку немцев на полуострове. Стреляли по врытым в землю "Тиграм" и "Фердинандам", обрабатывали площади, топили корабли, на которых фашисты пытались удрать.
Внезапно был получен приказ отойти в тыл, к железной дороге, сдать все орудия и снаряды. Затем закатили машины и бронетранспортеры на платформы, личный состав загрузился в теплушки и покатил назад на восток.
Двое суток эшелон спал. Что положено по Уставу, конечно делалось. Дневальные топили по ночам печки - буржуйки, наблюдатели за воздухом сидели у зенитных пулемётов, повара чего-то готовили. Бойцы курили, справляли нужду, без аппетита ковыряли ложками в котелках, но в основном спали. Ежесекундная готовность действовать сменилась апатией.
Я лежал одетый на полке штабного вагона, то проваливался в глубокое забытьё, то через дрёму прислушивался к сумасшедшей активности командира бригады.
На сколько я понял, по радиосвязи, шли какие-то переговоры с разными адресатами. Ключи радистов стучали непрерывно. Иногда Шпорт переходил на крик с затейливым матерком.
- Ты , сахир (сахар) мой, объясни этому...., что если... послезавтра, 9 мая.... на станции Курск .... наши ....составы (бригада по железной дороге передвигалась тремя эшелонами) не будут ждать...., минимум два, я .... реалист...., трёх не требую, два.... агитационных.... вагона, то... он....с партбилетом, это для начала, распрощается и если...через 15 .... минут, не будет... положительного ответа, то... .... .... А, будь то бы от себя, сахир мой, добавь пусть немедленно справится в Глав ПУре (Главное политическое управление Красной армии), кто такой полковник Шпорт.
- Не стесняется старик своими связями пользоваться - подумал сквозь дремоту.
- Хотя не для себя же он сердце рвёт.
Через какое-то время, голос командира опять пробился сквозь сон:
- Как ты, начальник связи, не знаешь как связаться с гражданскими властями? Свяжись с железнодорожной комендатурой, они с гражданскими властями всегда плотно общаются, пообещай им ведро коньяка.
Утром, третьего дня, я проснулся как новый. Выйдя из купе, столкнулся с Чапаевым.
- Отдохнул? Славненько, давай впрягайся, работы вагон и маленькая тележка.
Сегодня будет остановка с баней и с санобработкой вагонов. Нужна надёжная охрана. Тебя не сильно касается, но контроль лишним не бывает.
Что по твоей части, необходимо списать, что потеряно, вышло из строя,
у чего заканчивается срок эксплуатации. Вместе с зампотехом, зампотылом составите требование, что нам необходимо. Не стесняйтесь, всё равно дадут меньше.
- Товарищ полковник. А что с нами, куда нас.
- Всё узнаем, со временем.
На самом деле я - то знал. В 1943 году старик-цыган, мне рассказал, что с одной войны, поеду на другую. С кем воевать? Не с союзниками же. Конечно с Японией!
- За два дня куча приказов пришла, ознакомься, ну и соображай!
В последних словах был какой-то намёк, но раз напрямую не говорит, сам разберусь.
- Ещё. Командир приказал, после бани выдать все запасы нового обмундирования, так, что не спи, на всех не хватит.
А вот это чудеса! Наш запасливый командир не оставляет вещевого резерва. Точно "старик" что-то знает!
В целой кипе приказов полученных по радиосвязи, в основном о переводе бригады с фронтового обеспечения на тыловое, уменьшении продпайка, лишении наркомовской водочной нормы и так далее, были три приказа касающиеся меня лично. О присвоении очередного звания - капитан и назначении на должность начальником штаба 262 истребительно-противотанкового артиллерийского полка, а в списке награждённых за Восточно-Прусскую операцию, кроме медали, орден "Отечественной войны 1 степени", Шпорт не забыл своего обещания. Вот о чём намекал командир полка. Обмыть нужно.
После бани и обмоем.
Была баня. На запасном пути стоял мобильный железнодорожный банно-прачечный состав. Без парной, зато вода без ограничения. Бельё чистое, хрустящее, новое. Обмундирование с заводскими этикетками. Даже ремень новый нашёлся и планшетка. Всё, кроме погон и сапог. С сапогами беда. Весь вид портили.
Эшелон наш тоже мыли и дезинфицировали. Зачем?
Туалетов, кроме как в штабном вагоне, не было. Малую и большую нужду бойцы справляли на ходу. Далеко не всё оставалось на путях, часть оставалась, как минимум на колёсах. Через неделю эшелоны начинали благоухать.
Кроме полковника Шпорта потребовать баню для вагонов ни кому в голову не приходило. Большинство офицеров, проехавшие за войну тысячи километров, не подозревали, что это возможно.
Построив командиров, в мятой, местами мешковатой, зато новой, форме, Шпорт вызвал меня из строя и, вытащив из кармана новенькие капитанские погоны, вручив их и поздравив, извинился перед остальными, что на передовой не всегда получалось торжественно их поздравлять.
- Процесс товарищеской фиксации, очередного звания, прошу перенести на завтра. Через полчаса отправление, до утра подгонка формы. Завтра в 9-20 первый эшелон бригады прибудет в город Курск. К 10-20 вся бригада соберётся там, для вручения наград и гвардейского знамени, а затем обед с гражданским и партийным руководством. Нужно чтоб город запомнил освободивший его полк. Добром запомнил! Сегодня, перед ужином всем, кроме наряда выдать по 200 грамм и баста! Праздновать завтра. Я остаюсь ждать второй эшелон, с ним и прибуду. Всё, товарищи офицеры, по своим подразделениям!
Нужно сказать, что личный состав проникся. До поздней ночи ушивали, начищали, размещали ордена и медали, нашивки за ранения, чистили оружие. Офицеры драили валявшиеся без дела шашки. Один из старшин принёс в штабной вагон, неизвестно каким чудом, сохранившуюся у него баночку асидола. Толчёный кирпич, когда больше ничего нет, хорошее средство, но после асидола, все медные пряжки, бляшки, пуговки засияли золотом.
Вечером, Чапаев позвал к себе.
- Завтра наше Знамя нужно вынести, потом получить Гвардейское, под ним бригада примет Гвардейскую присягу.
- Так точно.
- Не уловил?
- Никак нет.
- Витя, знамя понесёшь. Ещё двоих солдат нужно. Кого возьмешь, чтоб и рост и выправка?
- Веситаев, разведчик и Попков, батареец, кстати, Иван Васильевич, старший сержант Веситаев давно до старшинских лычек дорос.
- А вот, давай, приготовь представления по полку от ефрейтора до старшины.
- Есть.
- Всё, иди Витя и не беспокойся, звёздочку твою мы обмоем как следует, и должность моего первого зама. Только не торопись. Тебе двадцати нет, ты на должности старшего офицера, не все этому рады, будь поосторожней.
- Есть!
Ни в каких торжественных мероприятиях я не участвовал. Присягу, правда, принимал три раза. Так получилось. Торжественности в этом ни какой не было. Расписался напротив своей фамилии и аля улю.
Покрутившись на полке минут десять, решил, что завтрашнее действо, не парад на Красной площади, как-нибудь пройдём.
9 мая.
Прибыли в Курск. Без малого, бригада, построилась на перроне. Я с двумя сержантами на правом фланге. Ветерок колышет боевое Знамя, солнце играет на обнажённых шашках. Ждём прибытие командира бригады с остатками личного состава. Вот паровоз начал втягивать эшелон на соседний путь и в это время одновременно с разных сторон закричали:
- Победа! Победа! Война кончилась!
Полк стоял. Чапаев сделал три шага вперёд, повернулся лицом к строю, отдал честь, да так и замер. Гражданские, кинувшиеся к солдатскому строю, остановились, а из ещё двигающегося эшелона, прыгали бойцы, тоже кричавшие:
- Победа!
Бойцы спешили, как будто на Победу можно опоздать. Поравнявшись с нами, они строились по-батарейно и без команды замирали по стойке "смирно". У некоторых на щеках заблестели на солнце прозрачные дорожки. У многих погибли семьи пока шла война, этот факт как бы откладывался. Теперь нужно будет как-нибудь жить, а рядом не будет хороших и не очень, но за эти дни ставших родными, батарейцев.
Шпорт появился с правого фланга. Я про себя отметил, со стороны знамённой группы. Глаза "старика" подозрительно блестели. Приняв доклад заместителя, отдав честь, вдруг снял папаху, в пояс поклонился:
- Спасибо, сынки! С Победой Вас! Вольно. Разойдись.
Накрылась наша торжественная часть, ну и бог с ней!
Быстренько сдали знамя и праздновать. Бойцы по вагонам, для офицеров в здании вокзала накрывались столы.
Женщины и девушки были везде. Обнимались с бойцами, плакали, смеялись. Солдаты, ошалевшие от такого количества людей не в защитной одежде, угощали их крепчайшим коньяком и ромом, некоторые не стеснялись действовать руками.
Пока я разбирался со знаменем, пока выпил со знамёнщиками и штабными, официальная часть в вокзале заканчивалась. Первый секретарь городского комитета партии, с заколотым ниже локтя рукавом пиджака, поднимал последний стакан, говорил, что город никогда не забудет бригаду своих освободителей ни павших, ни живых. Тра-ля-ля, тра-ля-ля, в такой день им, партийным и советским властям, к сожалению, необходимо быть с горожанами. Конечно, всем было всё ясно. Власти махнули по последней, захватили подаренный бочонок коньяку и отбыли организовывать праздник, но девушек-комсомолок оставили. Около часа мы пили и пели. За победу, за тех, кого с нами ни когда не будет. За Сталина, за Воронова (командующего артиллерией РККА), за Шпорта, Чапаева, Рукова (командира второго полка), за Курск и курянок, за офицеров бригады, за красноармейцев бригады, за капитана Колобова, единственного оставшегося в полку офицера, сражавшегося под Курском, за весну, за надежды.
Курское веселье закончил командир бригады, объявив, что через двадцать минут отправляется первый эшелон, последний через час двадцать. Оставив Рукова старшим, перецеловав всех девчонок, кому положено пошли грузится.
Не просто советского солдата, когда Победа, май, гулянка, загнать в теплушки. Ой, не просто от мужиков в военной форме оторвать женщин, забывших как это, сидеть в обнимку с мужчинами, а главное, совсем не уверенных, что такое когда-нибудь случится.
Тем не менее, в назначенное время, эшелон тронулся.
Меня уже покачивало. Имея солидный боевой стаж, питейного опыта, почти не имелось. Кто-то посоветовал пойти поспать, а возле купе стоял незнакомый старший лейтенант, что-то бубнивший про какой-то вагон, в общем послал я его,... праздновать, а сам завалился на полку. Заместителя мне, пока не назначили, так, что в купе храпел я один.
К вечеру проснулся, подскочил как ужаленный, что же с полком? Движущийся эшелон полный пьяных мужиков! К моему удивлению, ничего страшного не произошло. Комбаты со старшинами навели подобие порядка.
Сильно пьяных уложили, буйных успокоили, дневальных назначили, лазанье из вагона в вагон пресекли, в общем - потерь не было.
Голова гудела, во рту будто кошки ночевали, мутило.
Связисты затащили в свой закуток.
- Ты сегодня ел чего-нибудь?
- А...,- я махнул рукой.
- Сейчас полечим. Загоруйко, сделай чайку по крепче.
Возрастной капитан-связист одним движением вскрыл банку свиной тушёнки, жир выложил на краюху хлеба. Из фляжки налил треть стакана водки.
- На.
- Я сегодня годовую норму выпил.
- Сейчас это лекарство. Выпей, жирненьким закуси, чаю попей и спать.
Завтра как новый будешь.
Опытных людей нужно слушать.
Преодолев отвращение, сделал как сказали. Желудок, было, возмутился, но жир и крепкий чай, его успокоили. Зато новая волна опьянения снова ударила в голову.
Утром, действительно, проснулся почти нормальным. С удовольствием позавтракав, пошёл по вагонам. В одной из теплушек, меня нашёл посыльный.
-Товарищ капитан, Вас заместитель командира по политчасти приглашает в последний вагон.
- Чего там?
- ЧП!
В последнем вагоне выяснилось, что вагон теперь предпоследний, так как в Курске прицепили ещё один, агитационный. Вот чего Шпорт выбивал из какой-то тыловой службы. Зверюга, не командир!
За столами сидели, кроме замполита и вчерашнего старшего лейтенанта, две не совсем трезвые тётки.
- Вот, капитан, с Курска едут, бойцы их спрятали и всю ночь ...
- И полдня, похвасталась одна из тёток. А что нельзя? Война-то кончилась!
Мужей наших поубивало, дома сожгли. Мужиков других нам уже не достанется - молодух "голодных", как грязи. Хоть денёк, как в раю побывали.
- Но это же скотство какое-то.
- Эх, командир, что ты в женской тоске понимаешь! Солдатики у вас хорошие и накормили и напоили и отдохнуть давали. Всё по нашей воле.
- А забеременеешь, дура?!
- Сам ты дурачок, хоть и командир! Мы и поехали, чтоб понести! По другому деток не сделаешь.
- Ну дела, ёксель-моксель! А, ну, начштаба, пойдём покурим. Какие соображения?
- Ссадить по тихому, на первой станции. Солдаты болтать не будут.
- А этот старлей, прикомандированный?
- Баб в его вагоне оставим, там у него и сержант имеется, пусть пока охраняют.
- Эти бабёнки через пять минут их вместе с сержантом и разложат.
- Так и хорошо.
- Есть указание, на станциях не останавливаться, только на особо отведённых местах.
- Не будем останавливаться, попросим притормозить, выпрыгнут и аля- улю.
- Командиру докладывать будем?
- Я бы не стал, зачем расстраивать? Боеспособность не пострадала, даже наоборот. Время сейчас невоенное, нас уже на тыловой паёк перевели. Забудем?
- Но комбату я всё таки хвост накручу!
- Плевать он хотел на твои разносы,- это я уже, в слух не сказал.
- Загрузить бойцов нужно.
- Загрузим!
- После ужина, просмотр фильма, каждый день.
- Ух, ты. Здорово! Какие фильмы?
- Волга-Волга, Весёлые ребята, Остров сокровищ, Щорс и хроника.
- Отлично! Пойду писать план занятий и работ.
- Во-во, поплотнее. Завтра партсобрание, послезавтра комсомольское, перед ужином, в 18-00.
Только присели со всеми замами, разобраться, что кому, какими силами, в какие сроки, из купе спецсвязи, вышел мрачный Шпорт.
- Товарищи офицеры.
Полковник махнул рукой, мол, сидите уже.
- Собрать всех.
-?
- Всю головку.
- Не уж-то из-за баб так расстроился?
- Товарищи офицеры, Верховный Главнокомандующий и Генеральный Штаб РККА, не утвердили приказ о присвоении частям ИТТА звания гвардейских, мол изначально мы и так создавались как гвардейские, повышенный оклад, отличительный знак, привилегии и так далее. Расстраиваться не будем. Все награждены медалью "За Победу над Германией". Едем за Байкал. На станции Борзя получим новые улучшенные орудия. Маршрут следования не известен. Через пару дней продовольственный паёк придётся сокращать до тыловой нормы, пока кой какие запасы позволяют оставаться на прежнем уровне, потом будем пытаться обменивать продовольствие у местного населения, за Уралом посытнее будет.
Обмозгуйте, как это технически осуществить, так как остановки в городах запрещены. Повара жалуются, суток не хватает, для приготовления пищи, половина кухонь-то пьяными трофеями заняты. Кашу и чай бойцы могут сами в теплушках варить, как начпрод? Но питьевую воду не во что набирать. Прошерстить всё, найти способ заготавливать воду. Колобов, сахир мой, сходи на паровоз поговори с бригадой, может что подскажут.
- Товарищ половник, Япония?
- Получен приказ откомандировать переводчика немецкого языка, в Борзе зачислить в штат переводчика японского языка. Ещё вопросы?
Такой поворот нужно было не только обдумать, но и пережить. Не все были морально готовы. Старый сильный враг, больше десяти лет, угрожавший нападением на СССР. Два раза пробовали. Отбили, но с большими потерями.
К чему готовиться? Сидеть ждать нападения или самим атаковать?! Кто командовать будет. Жуков, Рокоссовский, Абрамян? Жукова в армии не любили. Где он, там большие потери, разжалованные, отданные под суд офицеры. С Рокоссовским повеселее. Как настроить солдат ещё одну войну ломать? Слова- то найдём и они ответят
- Есть - но если будут затяжки, дух быстро упадёт, тогда воевать, ой как тяжело.
Ещё часок посидели, уже в тесном кругу, план работ составили. От организации физзарядки и спортивных соревнований до полной разборки вооружения и двигателей бронетранспортёров.
Позднее, набрав фляжку рома, полез к машинистам.
К своему удивлению, в паровозе вместе с помощником, уголёк кидал рослый подносчик второй батареи.
- Ты чего здесь?
- Рядовой Зубик. Батя у меня, машинист, частенько брал с собой, соскучился.
- Не ругай его, капитан, хороший паренёк.
- Я наоборот, пришёл спросить, может помощь нужна?
- Дурак от помощи откажется, если б по бойцу каждый день выделяли, большое облегчение нам бы вышло.
- Рядовой, иди пока, через часок зайдёшь ко мне.
- Есть.
Боец исчез, как дым.
Отстегнув фляжку, поболтав возле уха, спросил машиниста
- Не знаю, как Вам, можно на вахте?
- Василёк, достань там...,- машинист определённо ни куда не показывая, покрутил пальцем.
Появилась фанерка, оказавшаяся столиком, тряпица с варёной картошкой и, о чудо, зелёным луком. Металлические стаканчики налили до краёв.
- За знакомство - машинист вылил стакан, как в топку и тут же сунул каменную ладонь.
- Дмитрич. Чего надо?
- Капитан Колобов. Виталий.
- Вася - представился помощник.
- Вода нужна, еду готовить, пить, мыться.
- Для еды - дадим, для питья тоже, только через 6-ть часов замена паровоза, а там другая бригада.
- Почему, Дмитрич?
Дмитрич ткнул пальцем в сторону стакана.
- Половину, забористая штука, чего это?
- Ром трофейный, крепче водки. Так почему?
- Плечё нашего депо заканчивается. Машинист обязан знать только своё плечё, но до самой последней ямки. Где подъём, затяжной или короткий, где спуск, крутой поворот, много чего про свой перегон нужно знать.
- Зачем, прости, Дмитрич. Я только из пушки стрелять умею.
- Затем, Виталя, чтоб вас не угробить. Правильно пар развести, чтоб на спуске назад на скатится, а на повороте с рельс не соскочить. Чего мы сейчас с тобой пьём - он опять показал в сторону стаканов - два часа участок ровный, да и до замены без хлопот.
Я ещё плеснул.
- Флягу я оставлю, служить идти нужно, ещё один момент..
Выпили, закусили. С громадным удовольствием хрустел луком.
- Зайцы у нас.
- Бабы? Они почитай, в каждый эшелон залезть норовят. Не беспокойтесь - приторможу на станции, часа, - он глянул на здоровенные, ещё довоенные наручные часы - через полтора. Только за солдатиками проследи, чтоб не сигали, останавливаться запрещено.
- Вась, отдай служивому лук, подхарчитесь свеженьким.
- Спасибо. Так за водой, я пришлю?
- Давай, да и сам заходи.
Рядовой Зубик уже ждал.
- Заходи в купе. Так где, батя твой составы гоняет?
Название станций мне ни чего не сказало.
- Где это?
- Сибирь.
Мы едем за Байкал, конечно болтать об этом не стоит. Хочешь с отцом повидаться?
- Конечно, товарищ капитан.
- Как с ним связаться?
- Урал проедем, с любой станции по телефону. Ну, не с ним, но ему передадут.
- Пошли к Шпорту.
Полковник мгновенно сориентировался.
- Отца, сахир мой, увидеть хочешь? А питаться в дороге, как у мамы, хочешь?
Тут и рядовой начал соображать.
- Вы хотите, чтоб отец подготавливал какие то продукты для обмена?
- В точку, рядовой. Только с казёнными харчами, нам связываться не резон. Это незаконно. А вот у охотников, лосятину, медвежатину, ну чего там у них ещё есть, запросто поменяем. Всё нам разнообразие в еде будет. Вся беда, не знаем мы, как едем. Только в конце перегона, следующий узнаём.
- Товарищ полковник, для путейцев, это узнать, не проблема.
- Ну вот ты, сахир мой, иди и подумай как отцу весточку передать и через капитана мне сообщишь. Всё, свободны, ступайте.
- Есть.
11-27 Мая.
Утром погода внесла в наши планы свои изменения. Весенняя гроза смывала следы зимы. Если бы так же легко, можно было смыть следы войны.
Снимать двигатели с бронетранспортёров под дождём на открытых платформах, не стали. Решили сосредоточились на оружии и артиллерийской науке.
Новобранцы считают периодическую чистку оружия, придурью начальства, сродни строевой подготовки. О компактном передвижении больших масс народа пешим способом в другой раз, сейчас о смазке. При выстреле из любого огнестрельного оружия, пороховые газы (крайне ядовитая вещь), не только выталкивают пулю, снаряд из ствола, но с такой же силой они давят на стенки ствола. Давление настолько велико, что газы проникают между молекул металла. А вот выдавливает, их, метал, постепенно. Выдавленные газы, соединяясь с атмосферной влагой оседают в канале ствола, начинают его разъедать. Образовываются каверны, разрушается нарезы, то есть, точность падает. Из пистолета, который чистили после стрельбы один раз, через год, с двадцати метров, слону в задницу попасть можно только случайно. Смазанное оружие перед стрельбой тоже нужно почистить, так как пыль садиться на масло и при выстреле действует как напильник. Много масла - много пыли.
Правильно ухаживать за оружием почти искусство. Смазка зимняя, летняя, когда много влаги. Всё нужно учитывать.
На фронте не всегда есть возможность регулярно ухаживать за оружием, да и смена личного и батарейного вооружения происходит быстрее. Теперь же у нас появилась возможность провести ревизию всех огневых средств.
Лучше всего понять настроение личного состава можно во время чистки, поэтому, захватив свой штатный Токарев, Томпсон и трофейный Маузер К-96, пошёл в теплушки. Маузер подарили разведчики, у них и пристроился. Немецкую "зверюгу" подобрали без деревянной кобуры и я таскал его в кармане галифе, проделав в нём дырку для ствола. Тяжеловатая машинка, но исключительного боя. Как по точности, так и по мощи. Стрелял, я снайперски. Частенько на спор. Наручные швейцарские часы, выспорил у французских лётчиков из Нормандии, перестреляв их лучшего "пистолетчика". Зато, в карты, они меня разделали под орех. Проиграл все деньги, которые были с собой. Около тысячи рублей. Правда, часы - это вещь! А деньги, для нас, никакого значения не имели. Полуторный оклад, я как и все, отправлял домой, маме. Ну а премии, надбавки особо некуда было тратить.
Когда шли по Польше, деньги были не нужны, процветал обмен. Мёд, соленья, самогон-бимбер на амуницию и консервы. Паненки за мыло, сахар и одеколон. В Пруссии местного населения не было, немцы всех эвакуировали. Заходи в дом, бери, что хочешь. Девать, только, не куда. Офицеры, периодически, перетряхивали бронетранспортёры, выбрасывая "конфискат". Жалко, а что делать? Самое ценное компактно укладывали в студебекеры. Сейчас всё равно, всё забито. С этим, что-то нужно было делать. Вечером нужно поговорить с Чапаевым.
Разведка чистила весело и тщательно. Они прекрасно понимали, что от состояния стволов зависит жизнь.
- У Вас пристроюсь?
- Конечно, располагайтесь. Может помочь?
- Спасибо, своё оружие чищу сам.
- Чайку?
- Можно.
- Как настроение, глаза и уши?
- Так бы ехать и ехать.
Снаружи хлестал дождь, время от времени орудийными залпами грохотал гром. В теплушке тепло и уютно. Котелок на печке забулькал, туда щедро насыпали чая. Котелок сняли, укутали шинелью. Действительно, так бы ехать и ехать!
- Однако когда-нибудь доедем.
- А что потом, опять воевать?
- Не хочется?
- Чего не повоевать? На гражданке, нам совсем не просто будет. Вот Вы, капитан, что делать умеете? Чем заниматься будете?
- Постараюсь в армии задержаться. Если не выйдет, не знаю. Учиться придётся.
- С сопляками за партой сидеть?
- Мне то самому ещё двадцати нет.
- Вы боевой офицер, здесь Вас знают, уважают, а на гражданке?
- А что делать? Раз нам такое время досталось.
- Я к тому, что большинству разведчиков торопиться некуда, Семей нет, домов нет, вон у Веситаева родственники есть, но не в родных горах, а чёрт знает где.
- В эвакуации?
- Выслали их.
- Как выслали, за что, Исса?
Тот махнул рукой, пошёл к неполностью закрытым створкам, навалился грудью на доску ограждения, подставив лицо дождю.
- Всех чеченцев в Северный Казахстан переселили, вместе с крымскими татарами.
- Ни хрена себе!
Я ничего об этом не слышал. В чеченских горах я не был, а вот Крым без татар, я себе не представлял.
Хотя чего мне теперь Крым? Вряд ли я туда вернусь. Не к кому.
Вдруг я понял зачем Веситаев встал под дождь, он плакал, но не хотел, чтоб кто - то это видел. Один из немногих бойцов, на которого я мог положиться в любой ситуации. Два ордена Славы, три медали, ой, уже пять, не много военных могут похвастаться таким набором. На "передке" ордена зря не дают.
Сделав контрольный спуск уже собранному Маузеру, подошёл и стал рядом с Веситаевым. Упругие , но тёплые струи наискось стеганули по лицу.
- Исса!
Он повернулся, полуобняв отвёл в сухую часть теплушки, присели на нары.
- Понимаешь, жизнь в горах не мёд, тяжёлая жизнь. Холодно не только зимой. Возле села, где я жил, леса не было. За дровами далеко нужно идти. Вверх, вниз и назад вверх, вниз. Круглый год. Я агроном, а чего агрономить, земли, пригодной мало, там кусок, за горой ещё кусок. Всё под кукурузу. Все
её едят и люди и коровы. Ни кому, понимаешь, ни кому, кроме нас эти горы не нужны, а их выслали! Всех.
- Но может на новом месте легче будет?
- Ты не понимаешь, там Родина! Там всё моё родное. Я призвался в сороковом. Отступал от Бреста. Обратно вернулся. Я за эти горы воевал, за кладбища своих предков, а дедушка умер по дороге в Казахстан, где его похоронили, как. Прочитал ли кто молитву...
- По тебе, тоже никто бы не прочитал и по мне. Время сейчас такое, ни чужих, ни своих не жалеют. Вернёмся разберёмся. Держи хвост пистолетом. На тебя весь взвод смотрит. И ещё, чем лучше будешь служить, тем легче твоим родственникам будет. Я чем смогу, помогу.
- Если до дембеля доживу, в Казахстан не поеду. В Грозный вернусь, а там видно будет.
Боец принёс две кружки чая.
- Товарищ капитан, подскажите как занятия со взводом провести - Исса произнёс фразу уже ровным голосом.
- Какие занятия, тема?
- Командир взвода приказал, после обеда провести занятия по специальности.
- Ага, а где он сам?
- К другу, в третий вагон пошёл.
- Значит, так, расскажи о способах маскировки. Ты по этому делу большой мастер. Кто влился с других частей, расскажут как они делали. Завтра снятие часового и захват языка с практическими упражнениями.
- Понял, спасибо, капитан.
Причем, благодарность, по моему, он выразил не за план занятий.
Я наклонился к его уху
- Храни тебя аллах, Исса!
- Будем жить, Виталя. Так же тихо прошептал разведчик.
Во втором вагоне заканчивали чистить пулемёты.
- По сколько стволов осталось на пулемёт?- спросил у комбата.
- По три.
Пулемёты "Кольт-Браунинг" - хорошие машинки, один тяжёлый турельный, два легких. Входят в комплектацию бронетранспортёра. Скорострельные с хорошей кучностью. Один недостаток: не стабильно работающая автоматика. Иногда гильзу патрона, разрывает на две части. Одна с пулей застревает в стволе и чтоб продолжить огонь, отжимается защелка, ствол поворачивается на 90 градусов, вставляется новый ствол. К пулемёту комплект 12 стволов.
Под Кенигсбергом месяц назад получали новые комплекты. Такой вот расход.
В третьем вагоне начали с личного оружия и к пулемётам только подступались. Присел у них, сначала, правда, командира разведвзвода наладил к себе.
Они с комбатом - 2 уже остограммились.
- У тебя после обеда теоретические занятия по теории стрельбы, не увлекайся.
- По сотке, под грозу.
- Сегодня собрания партийное и комсомольское.
- Я ....забыл.
- Петро, список составь, кому звания повысить до старшины включительно.
По максимуму, но согласно штатного расписания.
- Это как?
- Если по штатке положено семь старшин, их не должно быть восемь, а сейчас у тебя их три.
- Начинаются тыловые выверты.
- Просмотри приказы по батарее, чтоб все на бумаге были, сдаётся мне, нас ещё тыловые ассы инспектировать будут.
Разговоры разговорами, а руки привычную работу делали, прав Шпорт, под мелкую работу думается лучше. Детали затвора автомата с клацаньем вставали на свои места. Контрольный спуск, магазин на место. Порядок!
Пошёл дальше.
Так в простых хозяйственных хлопотах проходили дни.
Солдаты учились артиллерийской премудрости, соревновались кто больше поднимет автомобильный аккумулятор, подтянется на самодельном турнике, отожмётся от пола. Лучших премировали, то лишней пайкой, то плиткой шоколада. У Чапаева нашёлся какой-то друг - тыловик и на одном из полустанков нас ждали три почтовых вагона для посылок. Вагоны обычные, но с охраной и опытным персоналом. По батарейно - "Слева по одному", получили ящики для посылок, через пол часа опять построились.
Почтовики, по какой-то только им понятной системе, выкрикивали республику, область, край. Загружали новенькие фанерные ящики. За пол часа, всё закончилось.
За Уралом - большая остановка. Баня. Настоящая, с парной. Какое удовольствие! Обед в столовой. В офицерском зале скатерти! Графины с квасом. Пей сколько хочешь!
Станция плотно охраняется милицией и вооружёнными патрулями. сильно удивлёнными, что ни кто не пытается достать самогона.
После обеда построение и наконец - то, вручение орденов и медалей, а так же зачитывается приказ о присвоении очередных званий.
Сколько поводов!
Эшелоны переформировывают. Из трёх в два. Тащить будут мощные ФД (Феликс Дзержинский).
Объявился старший Зубик. Сын точная копия. Притащил две здоровенные сумки с вкусностями. Вяленое и копчёное мясо, рыба, грибы. После непродолжительной встречей с сыном, повели к Шпорту.
Только солдаты заскучали, объявили погрузку.
Сегодня, одна из полевых кухонь, занятых трофейным коньяком, точно освободиться. "Старик" разрешил "обмыть".
Плечи - перегоны стали длиннее. Теперь на железнодорожных пунктах замены, на паровоз садились две бригады и двое суток гнали без остановок.
А вот слава о "пьяном" эшелоне летела ещё быстрее. Туши цельные и разделанные, копчености, вёдра солёных грибов и кедровых орехов ждали на всех остановках. А какие хитрые рожи были у молчаливых сибиряков, когда обмен заканчивался. Наверняка считали это самой выгодной сделкой в жизни.
Никогда в жизни я так вкусно и разнообразно не питался. Бойцы начали обрастать жирком. Это ничего, приедем - быстро похудеют.
Однажды посыльный передал приказ явится к командиру полка.
Кроме Чапаева, в купе сидели контрразведчики, наш полковой и бригадный.
- Шифровка пришла из Москвы, срочно доложить о морально-политической обстановке в бригаде и особенно в 262-м полку бригады. Это значит, уже до Москвы слухи докатились.
- Пока только слухи, иначе комиссию бы прислали или сразу того...
- Комиссию, товарищ полковник, я уже дней десять жду. Приказы, планы, отчёты всё готово.
- С завтрашнего дня переходим на нормальный паек. Всё припрятать.
- Товарищи офицеры, а если благодарные граждане угощают бойцов, что ж отнимать?
Начальник контрразведки бригады внёс некоторую ясность.
- В обмене трофейных продуктов на другие продукты, криминала нет.
Есть приказ, установлены нормы обмена, только эти нормы для государственных или коллективных собственников, про частников там не говориться и коньяка в перечне нет. Я, думаю, в Москве решили, если меняют, то сами беспробудно пьют. Давай, капитан, всю свою бухгалтерию, планы, отчёты.
Мы, вроде, приказом изымим, дознание проведём, отчёт отправим, но к комиссии всё равно, готовьтесь и чтоб солдатам не капли!
- На этом и порешим, свободны товарищи.
Эшелоны шли на восток. Технику разбирали на платформах, что можно заменить, меняли.
Для технических работ на транспорте, привлекали и батарейцев. На бумаге оформили как водительские курсы, изучение конструкции автомобилей и бронетранспортёров. Комиссию, нам всё таки подсадили. Штабист, чекист, и майор из политотдела. Комиссия, написав положительный акт проверки, доехала с нами до станции Борзя. Там нас ждали 32 новенькие 100 миллиметровые пушки.
А меня встречал отец, мама и сестрёнка.
28 мая. Забайкалье. Станция Борзя.
Когда отец уезжал к новому месту службы, мне было четырнадцать.
Широкоплечий капитан, не очень напоминал севастопольского подростка.
Мама, конечно, сразу в рёв. Сестрёнка, уже стройная девушка, с неплохой фигурой, шмыгала носиком между моей грудью и под мышкой. Отец несколько располневший, крепко пожимая руку
- Молодец, что выжил, не подведи Виталя, ты один у нас остался.
- А Риммочка?
- Девка, замуж выйдет, фамилию поменяет.
- Не собираешься ещё? - спросил сестру.
- Что ты, Вить, я только в институт поступила.
- Кем будешь?
- Инженером.
- Здорово!
- Мы в посёлке полдома сняли, папа попросит командира отпустить тебя.
- Мам, я, начальник штаба полка.
Отец взял руководство на себя
- Ладно девочки, домой идите, готовьтесь, мы тут сами разберёмся, - мне,
- Веди к Шпорту
- Батя, поздравляю полковником!
- А тебя капитаном! Хорошо воевал. Знаешь куда едете?
- Догадываюсь. Ты надолго?
- Утром уеду. Стрелковую дивизию принимаю. Сам понимаешь, хлопот выше папахи. Ночью поговорим, вопросов у меня много. По тактике, взаимодействию. Я хоть на фронте на стажировке был, но не долго, да и год уже прошёл, что - то новенькое появилось.
- Батя, я всего капитан, только на своём уровне могу рассказать.
- А мне и нужно взгляд "с низу".
Не изменился отец.
- Капитан Колобов, к командиру полка - крикнул из вагона дежурный.
- Пойдём познакомлю.
- Возможности спросить не было, однофамилец?
- Сын.
- Я второго сына знаю, Аркадия.
Полковники представились, обменялись рукопожатьями. Немедленно появились стаканы, закуска, хотя оба были практически непьющими. Я же получив указание немедленно заняться приёмкой документации и материальной части (орудий и боекомплекта).
- Извини, Тимофей Николаевич, сына до вечера я тебе отдать не могу.
У нас времени, сутки с небольшим, а у него заместителя пока нет. А к Шпорту я тебя сам провожу.
До вечера лазил по платформам и грузовым вагонам. Пушки новые, укороченные. Вместо одиннадцатиметровых стволов, девятиметровые. Представитель завода пояснил, что у первых "Зверобоев", стволы прогибаться стали.
- Вы - сказал инженер-сдатчик - сильно быстро их таскаете.
- Жить-то хочется.
- Понятно. Стволы урезали, зато мы вам новый боеприпас приготовили. Так что поражение ещё сильнее будет. Да и на Востоке таких танков как "тигры"нет.
- В 41- м у немцев тоже не было.
- Думаешь это - он показал рукой в сторону - надолго?
- Я капитан артиллерии, а не маршал генштаба, ты мне лучше скажи, отличия в стрельбе есть?
- Для вас - нет.
Орудийные расчёты, уже удаляли консервационную смазку, артиллеристы за почти месяц бездействия, соскучились по технике и драили пушки весело и споро.
Завтра нужно принять пополнение. У меня наконец, будет заместитель и вестовой. Настроение не ахти, так ждал встречи с семьёй, а тут такая суета. Наконец собрались все комбаты, пошли на доклад к Чапаеву.
Искать съёмный дом пришлось в темноте.
Мама, всегда сдержанная на людях, всю гимнастёрку слезами промочила, сестричка составила ей компанию.
- Ну всё, кормите уже. Мне и поесть некогда было, отец спит?
Батя, если приходилось выпить, пьяным шастать не любил, сразу спать ложился, говорил
- Водку переспать нужно.
- Сейчас разбудим, садись за стол, я борща с костями наварила, картошку жаренную с рёбрышками разогреем.
- Здорово! Я о твоём борщике столько раз мечтал.
Мама опять всплакнула, тут из соседней комнаты вышел отец.
- Умоемся, поужинаем, поговорим, потом в баньку, хозяйка истопила.
- А где она, может позвать нужно?
- К соседям она ушла, чтоб лишних слёз ты не видел. У неё из пяти мужиков, трое не вернуться.
- Выпьешь - отец поставил на стол бутылку "Двина"
- Это который сам товарищ Сталин пьёт?
- Он. Фома Шпорт, пару бутылок всучил, завтра до десяти, ты свободен.
- Я, пап, и без водки пьяный.
Тут мама, своё слово вставила
- Что ж, мы с Риммой, одни пить будем? Мы бутылочку виноградного достали - откуда то вынула бутылку вина.
- За Победу!
Выпили за победу, помянули Вилю, за меня, конечно и хоть пили не стаканами, а стопками, крепкий напиток в голову ударил. Кушать расхотелось.
- Если не хочешь быстро захмелеть, хорошо закусывай - мама мазнула по куску хлеба, чем-то из маленькой баночки - На, попробуй.
Сказать, что во рту разгорелся пожар, ничего не сказать. казалось, что кожа облезла, моментально проглотил жирное мясо с рёбрышек.
- Что это?
- Приправа, китайская или корейская из икры креветок.
Мама с сестрой явно веселились.
- Вы что, на фронте, кроме соли ни каких изысков, вдруг обожгу без привычки рот и кушать не смогу?
- Ничего, вон как картошку с мясом метнул!
- Ладно, Ариша, хватит его кормить, нам ещё парится. Вы ложитесь, не ждите нас.
Сестра выпорхнула - Я, я можно я?
Появился свёрток, а в нём светло синее шёлковое нательное бельё.
- Японское!
- Ух ты! Роскошная вещь, на нём вши ползать не могут, скатываются в сапоги.
- Фу! - сестра.
Виталий, у вас вши? - мама.
- Если наступление, обязательно. Грязь и плохое нерегулярное питание, сразу "звери" появляются.
При безоблачном небе, даже при молодой луне без затруднений на задах огорода, мы нашли небольшую баньку. В предбанники зажгли лучину. Я забросал в печку дров. Отец достал из кармана коробку папирос
- Держи, куришь небось?
- Знаю, ты не одобряешь, однако курю. Когда живот от голода подводит, когда от холода пальцы на ногах, как лапы у вороны скрючиваются, после боя, закуришь и вроде легче становится.
- Самообман.
- Я знаю, я что хотел сказать все тебе все эти годы, спасибо, что ты нас так гонял в детстве, я только потому и выжил.
- А, вот Виля…
- Война, отец, не всё от тебя, лично, зависит. Миллион случайностей. Ты не знаешь, как Виля погиб?
- Солдатик с его батареи написал. Где-то под Выборгом, в начале наступления. Через озеро нужно было пройти. Лёд не крепкий. Решили сначала два орудия перетащить. Почти прошли, с фланга, из леса танки.
Два орудия, с прислугой под лед…
Командир полка, сука, их в пропавшие без вести записал.
- Тварь трусливая!
- Не суди, может человек отважный, но когда-то так напугали, что своих, больше фашистов боится. Тел - то нет и полбатареи бездарно погубил, а без вести, сами виноваты, утопли где-то.
- Мы, когда Днепр форсировали, раз туда, второй обратно и снова туда, две трети полка в Днепре оставили, но никого в пропавшие не записывали.
Мишка Заика, взводный, плавать не умел и когда немцы нас жиманули, в камыши как утка, забился. Через четыре дня, повторно переправились, вылазит, леший его забери. А ему, бац и Героя, мол держал плацдарм!
Бать, ты расскажи, что нас здесь ждёт?
- Много и я не знаю. Японцы в Китае около 15-ти лет. Квантунская армия около миллиона. Плюс, минус двести тысяч. Танки слабенькие, устаревшие.
Авиация на уровне. Ещё имеется оккупационная администрация со своими гарнизонами. Всю территорию не контролируют. Все эти годы здесь идёт война. Вяленькая, но война. Против японцев воюет армия Чан Кай Ши и Китайская Красная армия, правда больше они друг с другом воюют. Суммарно, они раз в пять превосходят японцев, но организация и вооружение на уровне начала века. Обе эти армии в основном на юге. Мы помогали Чан Кай Ши, но японцы быстро выгнали Чана с севера, организовали из северян, монголов и манчжуров, марионеточное государство Манчжоу Го. Что там настроено за эти годы, мы не знаем. Активную разведку не вели, был приказ не давать поводов для войны.
- Как в 41 - м с Гитлером!
- С 41- м всё непонятно и скорее всего при нашей жизни не прояснится.
- ?
- В феврале 41-го, вызывали в Москву, на закрытом совещании озвучивались цифры. На европейском театре у нас перевес в танках в 2,5 - 3 раза. В авиации в 2 раза. При таком раскладе, даже самоубийца пять раз подумает, нападать или дружить.
Что такого знал Гитлер, на кого надеялся, нападая с таким провальным раскладом?
Ты Виталя, знаешь, армия моя жизнь. Не себя, ни солдат, не вас, детей своих не жалел, чтоб к войне подготовить. И таких командиров Красной армии, было много. Дурней, пьяниц тоже хватало, но как получилось, что обученные, регулярные части западных округов, за четыре месяца, оказалась в плену?! Это миллионы бойцов.
- Пап, это не мой уровень. Я знаю только про себя.
Приказ занять позицию. Зарылись, замаскировались, хорошее место, "хлебное". Расчешем, пусть только появятся. Вдруг новый приказ. Отойти на 20-ть километров, прикрыть мост. Отходим, моста нет, а зачастую и реки нет. А лапотники - Ю-87, штурмовики с неубирающимися шасси, есть. Или мотопехота.
Караул! Танки в тылу! Кто сказал? Кто-то. Связи нет. Штаб где? В тылу, за 200 километров. Как управлять полками за двести километров? Дороги брошенной техникой забиты. У танков, тягачей, моторесурс вышел или топлива нет. Где ремонтные мастерские? Вообще никто не знает. До 42-го, мы почти не стреляли, только маневрировали. Воевать, по настоящему, под Ростовом начали.
Это мой опыт, у других могло быть по другому. Историй, всяких я, богато наслушался.
Пойдём париться.
Ты, знаешь, я часто вспоминал, как до войны жили, но про баню не разу не вспоминал.
- Напомнишь? - спросил раздеваясь.
- Эх, сынок, как тебя война пометила. Всего. Хорошо, мать не видит.
- Мы ж ей не скажем? Тем более серьёзное ранение только в живот и то обошлось. Пошли.
Больше часа парились, тёрли кожу жёсткими мочалками, хлестались дубовыми вениками, когда жар спал, вздремнули с часок.
Потом в предбаннике, обменивались военными хитростями. Отец рассказал о новом приёме придуманном в Китайской красной армии. Фугасами минировался большой участок дороги. Подрывник несколько дней, сидел в хорошо замаскированном месте. Когда воинская колонна противника полностью втягивалась на заминированный участок, производился одновременный подрыв головы и хвоста и середины колонны. Затем взрывы шли на встречу друг другу. У подразделения попавшего в такую ловушку, не оставалось шансов. Наверняка японцы применят такие сюрпризы. Как с эти бороться? Сапёрная разведка с собаками, раз, реже пользоваться дорогами, два. Дробить подразделения на мелкие части, а интервал увеличить, три.
Я же, открыл глаза на роль технических служб в современной войне.
- Вовремя не заменённые топливные фильтры и вы без транспорта, не заказали батареи, без связи. Роль вспомогательных служб, многократно возросла. Конечно воевать можно и по старинке, но это потери людей и времени. Вас будут прикрывать с воздуха. Познакомься с их командиром, пусть направит вам своего офицера с рацией. Они обязаны это делать, но если не потребовать, могут "забыть". Обговорить знаки обозначения передовой. Мы в момент появления немецких самолётов внимательно наблюдали за немецким передком. Немцы выпускали две, три сигнальные ракеты в направлении наших позиций. Тут же мы повторяли эту серию в тыл или в сторону. Чаще помогало. А если вместе с ракетами зажечь дымовую шашку, запутать лётчиков труднее.
Батя рассказывал о тактике снайперских команд, я ему объяснял организацию огненных мешков и танковых ловушек. Обоим было что рассказать, но и слушали друг друга с удовольствием. Я, с удивлением, понял, что отец, мой бесспорный авторитет, слушает меня со вниманием, как равного. Я-то как был его сыном, так и остался, а он, казалось, не сколько не удивлён трансформацией его не всегда послушного сына, в толкового офицера.
Тепло, в уютной баньке, постепенно выдуло. Вдруг проснулся аппетит.
Рот вспомнил вкус жареных рёбрышек и сразу наполнился слюной.
- Я, чего-то есть захотел, как из пушки!
- Так пошли позавтракаем, да и мне собираться нужно. В 6-40 проходящий до Хабаровска. Знал бы, сапоги хорошие тебе привёз. А то папирос, «Казбека», 100 коробок тебе припас.
- Куда столько, я ж получаю.
- Знаю, что получаешь. «Беломор». А в прочем, друзьям раздашь.
- Тут такая штука, друзей – то нет. Не потому что, я не завёл – не получается. Только начнёшь с человеком сходится, его или ранят или убьют и так четыре года. Сослуживцы есть, а друзей нет.
- Война! Всё на виду, все чувства обнажены. Для хитрости, подлости места нет. Ревности, жадности, зависти нет. Нет для них поля. Война закончится и ты, эти годы полные боли и грязи, будешь вспоминать как самые лучшие в жизни.
- Ну до этого дожить нужно, – а про себя подумал, никогда от отца не слышал ни одного матерного слова, и тут же поклялся, - будет сын, никогда при нём ругаться не буду!
Только в дом, мама тут как тут
- С лёгким паром. Довольные оба. Хорошо поговорили?
Вместо ответа, не сговариваясь, одновременно чмокнули в щёки.
- Вот оно, женское счастье, муж любимый, старший сын и дочь, пока под боком. Садитесь, покормлю.
Чемоданчик отца уже собран, стоял у стены.
На станцию все пойдём - удивил, я маму.
Отец тоже удивился.
- Что ещё за проводы, не люблю, знаешь же.
- Проводим за одно. Гостинцы с Германии. Без меня не допрут.
- Бать, маузер 96, сорокового года возьмёшь, только без кобуры?
- Ты чего его за поясом таскал, как в Гражданскую?
- Не, дырочку в кармане прокрутил.
- Хорошая машинка, не жалко?
- Ещё достану. Ещё сервиз обеденный, если не разбили, месяца полтора в студере вожу.
- А мне что-нибудь привёз?
Сестрица стояла босиком в платке наброшенном на ночнушку.
- Конечно, но это секрет!
- Я же умру от любопытства!
- Мам, кого ты вырастила?
- Девочек, Виталик, воспитывают совсем не так, как мальчиков.
- Придётся потерпеть. Секрет, значит секрет.
- Тогда одеваться, мам, давай быстрее.
- Ооо, ешь спокойно, мы и чайку попить успеем.
- Да, бать, давай часами махнёмся, у меня хорошие швейцарские.
- Трофейные?
- Нет, француза из пистолета перестрелял.
- Какого француза, наполеоновского?
- Лётчика, из эскадрильи "Нормандия". Под Кёнигсбергом рядом стояли.
- Из чего стреляли?
- Сначала из моего ТТ, потом из его. Неплохой стрелок, но в детстве с утюжком не стоял.
- Пригодились тренировки?
- Ещё бы!
Вообще, за четыре года, одного достойного стрелка встречал. Какая - то команда из Москвы застряла на нашем участке, то ли разведка, а может СМЕРШ. Стреляли из пистолета. С места, в движении. С правой и левой руки. Из винтовки, из автомата. Я предложил из пушки, он отказался. Короче ничья. Мужик засуетился, мол к нам переведу, но приказ по закреплению личного состава ИПТа, оказался сильнее.
- Ну, Виталь, если тебе хорошие стрелки не попадались, совсем не значит, что их нет. Так что, нос не задирай. Снайперов много, а пистолет, оружие вспомогательное. На крайний случай.
- Конечно ты прав, так берёшь часы? Мне такие не по чину.
- Ладно, бери мои.
- Наградные, не возьму.
- Да ладно, ещё наградят. Бери, Неплохие, хотя и отечественные. Московские. ЗиМ. Завод авиационные прицелы делает, взрыватели и часы.
Пока добрались до станции, два раза патрули проверяли документы. Откуда они взялись. Когда вчера вечером уходил, были только ограниченно годные из немногочисленной комендатуры. Попросил начальника патруля отойти в сторонку. Немолодой лейтенант – пограничник, на просьбу прояснить обстановку, ответил, поглядывая на отца,
- Сами не в курсе, получили приказ срочно передислоцироваться на эту станцию и обеспечит особый режим. С нуля часов, режим в силе.
- Что это за бяка такая?
- Вам утром всё объяснят.
- Ты мне скажи, женщины обратно одни пойдут, вопросов не будет?
- Если честно, запросто, первые дни всегда неразбериха.
- А если с сопровождающими?
- Если будет ваш офицер… Нас предупредили. Черный ромб на левом рукаве. Наверное мы вас и охраняем.
- Ясно, спасибо лейтенант, заходите вечерком в гости, спросите начальника штаба 262 полка.
- Спасибо, только где Вы будете вечерком.
- Да ладно! Нам разгружаться дня не хватит. По любому ночевать на станции.
- Тогда зайдём.
- Бывай.
Бате пересказал.
- Через Монголию пойдёте, по пустыне Гоби.
- А ты?
- Скорее всего через большой Хинган, это горы. Сервиз тяжёлый, девочки донесут?
- Я думал солдат дать.
- Ну дай, только командировочное выпиши.
- Цель?
- «Выполнение приказа командования» или «сопровождение членов семьи командования», но первый вариант лучше.
- ?
- Если будете выгружаться, ты десяток таких бумажек выпишешь и через два дня никто не вспомнит, кого за чем посылали.
В мирное время, все действия подтверждай бумагой, и будь готов за каждый приказ ответить.
Станция встретила комендантским патрулём, у них уточнили, куда будет приниматься отцовский поезд.
Время оставалось, пошли к нашим эшелонам.
Подъём только что сыграли, солдаты строились на зарядку.
После стольких обездвиженных дней, необходимо было побегать кроссы. Успел выловить командира разведвзвода.
- Двух бойцов и Веситаева, по полной форме к штабному вагону, часа на два.
- Есть.
Разведчикам объяснил, в какой машине ящик, потом у комбата 3 получить 10 метров панбархата (материал такой вроде велюра). Три рулона синего и бордового, переливающегося на свету разными оттенками, прихватили в разбитом ателье ещё под Кенигсбергом . (Как давно это было!) Было решено выдавать офицерам и старшинам по мере необходимости по пять метров на одну особу женского пола. У Афони Хилько шесть сестёр и мать.
- Что ж, вы мне 35 метров выделите?
- Не мы, а немцы. А женишься и на жену и дочь накинем!
Пока бойцы, побежали выполнять, выписал командировочное удостоверение – бред, пол часа медленным шагом с удостоверением… Другое дело, что мама просто так их не отпустит и за угощением постарается выведать про меня, как можно больше.
Отец общался с Фомой Шпортом. Командир, как всегда, вышел на зарядку обнажённым по пояс. Пугая неподготовленных, не только разрубленным лицом, но и шрамами на теле. Белоказаки рубили его раненного со всех сторон. На раненном коне, он вырвался из кольца, и добрался до своих. Выжил, несмотря на то, что зашивал его, в лучшем случае, сапожник. Страшновато выглядел комбриг.
Увидев меня, полковник махнул рукой, подойди мол.
- Знаешь как я его зову, Мозгой. Он такое придумал под Кенигсбергом, мы и задачу выполнили и людей не потеряли. Не рассказывал отцу?
- Не успел, Фома Лукич.
- Обязательно расскажи и как за танками гнался, расскажи.
Хорошего сына вырастил, Тимоша. Готовый командир полка, так в аттестации напишу, но конечно годик начштаба придётся посидеть, и поучится не помешает. Как только возможность будет, сразу пошлю.
Отец изо всех сил, старался не показать виду, что доволен, но глаза засветились, такой радостью, что в утренние сумерки, казалось стало светлее.
- Ты, Фома пей настойку из корешков, все хвори пройдут.
- Я, ему женьшеня привёз, – пояснил мне отец, увидев моё удивление
- Чудо корень, потом расскажу.
- Бать, твой поезд, – показал на вползающий в станцию состав.
- Разрешите, товарищ полковник.
- Давай, проводи отца.
Подхватив маму с сестрёнкой побежали, перепрыгивая через рельсы.
Состав был смешанный, вместе с гражданскими довоенными вагонами, несколько теплушек. Из них выгружались военные разных званий с чёрными ромбами на рукавах. Пополнение. Ну вот и сходил с мамой.
- Мам, мне пополнение принимать, приду как освобожусь.
Исса Веситаев с разведчиками Вас проводит.
Отец уехал.
Вернулись к нашим платформам и вагонам. Ящик стоял, Веситаев, под мышкой держал брезентовый свёрток - молодец завернуть догадался.
- Товарищ капитан, на минуту.
Я разных цветов ткань взял прошептал мне – на ухо.
Два раза молодец, сжал ему предплечье.
- Спасибо, Исса. Мам, Римма – это Исса, - а Исса только что рот не открыл глядя на раскосых черноглазых, черноволосых женщин.
- Да, да Исса, это мой сыночек, а ты кто по нации будешь?
- Чеченец.
- Красивый у твоей мамы сын.
- Что вы, уважаемая.
- Ариной Ивановной, меня зовут.
- Ладно, мы пойдём, вижу бежать тебе нужно. Пошли, мальчики.
- Мам, если что, пришлю посыльного.
- Постарайся сам прийти.
- Угу.
Перед штабным вагоном, стоял разношёрстный строй. Опытные бойцы, вперемешку с необстрелянной молодёжью в необмятой, плохо пригнанной форме. На левом фланге четыре лейтенанта, капитан докладывал Чапаеву.
- Держи документы – Чапаев протянул мне пакет.
- Это начальник штаба, капитан Колобов. Дальше в его распоряжение. Вольно.
Капитан представился.
- Я , по видимому, Ваш заместитель. Капитан Иосиф Трахт.
- Точно. Наконец – то. Виталий. Впрягайся – передал ему пакет с документами.
Пусть сразу поймёт, кто здесь главный. Начальник и его заместитель одного звания, это не здорово. Ну да, поглядим.
- Переводчик кто?
- Лейтенант Звегильский, - явно только из училища, паренёк сделал шаг вперёд.
- С Вами всё ясно, в штабной вагон, дежурный покажет Ваше место.
Остальные лейтенанты, казалось, имели опыт.
- Кто из офицеров после ранения?
- Лейтенант Синицин.
- Лейтенант Божко.
Вторая батарея, командирами взводов.
- Есть, - лейтенанты выхватили из кучи свои «сидора», пошли искать комбата-2
- Вы – спросил у оставшегося лейтенанта. Можно было с начала прочитать сопроводиловку, но я предпочитал наоборот. Иногда люди говорят не так как написано и это тоже характеризовало человека. Кто-то пытался приукрасить свои «подвиги», кто то наоборот, стыдился говорить про себя хорошо, мол в бумагах всё написано. Ничего там не написано, ранее занимаемая должность, рекомендуемая, причина перевода, всё.
- Лейтенант Успенский. Московская артиллерийская спецшкола, месяц оборонял Москву в московском ополчении. Затем окончил московское артиллерийское училище, преподавал там же.
- Что преподавали?
- Физподготовку и математику
- Отлично. Конспекты сохранились?
- Так точно.
- Пока пойдёте командиром взвода в третью батарею, но будьте готовы читать лекции в свободное время.
Старшинам и офицерам не помешает освежить теоретические знания. Артиллерия это алгебра и тригонометрия.
С офицерами разобрался.
Наводчики есть?
- Старший сержант Султанов.
Хрупкий невысокий сержант с шикарными усами.
- Воевали?
- Три месяца под Варшавой в 186-м отдельном.
- Соседями были. Национальность?
- Аварец.
- Это где?
- Дагестан.
- Третья батарея, второй взвод. Устраивайтесь, гостя ждите, земляка.
- Есть.
Распределив несколько специалистов. Радиста, водителя и санитара, пора было подумать о вестовом.
- Капитан Трахт.
Новый зам, добросовестно делавший отметки на документах пополнения, сделал шаг ко мне, я же, повернувшись, отошёл шагов пять от строя.
- Трахт, нам вестовой нужен, ты с ними ехал, кого порекомендуешь?
- Можно Дахно, закончил девятилетку, партизанил в Керчи, от туда, после освобождения призван в РККА. Вроде шустрый.
- Рядовой Дахно, ко мне.
Открыв планшетку, предложил рядовому написать свою фамилию, имя, отчество.
Почерк неплохой, с кудряшками.
- Писарем, в штаб 262 полка.
Остальных растолкал секунд за тридцать.
- Штабные, за мной, устраиваться.
На станцию, не торопясь, вползал эшелон с танками, а в проходе мялся лейтенант - переводчик.
- Дежурный, не знает куда меня определить, говорит мест нет.
- Давай ко мне, если не возражаешь против верхней полки, правда тебе, лейтенант придётся дать клятву о неразглашении.
У лейтенанта вытянулось лицо.
- Шутка. Но болтать, о том что услышите, не стоит. Вас, рядовой, это в первую очередь касается.
Вам придётся бывать во всех подразделениях полка и все будут стараться с Вами подружиться.
- Я понял, товарищ капитан. Не подведу.
Прибежал дежурный,
- Начальник штаба на совещание у комбрига, через 15 минут.
- Трахт, курите?
- Обязательно!
Из подаренной отцом коробки, достал пачек пять "Казбека"
- Держите.
- Ого, откуда такое богатство?
- У нас много чего имеется, пошли покурим.
На станции кипела жизнь. Наши батарейцы, сбивались в кучки с танкистами. Кто-то нашёл земляков, кто-то с кем-то лежал в госпиталях и теперь знакомил с друзьями. Мелькали фляжки, дымили самокрутки.
Трахт зажёг спичку, дал прикурить, прикурил сам,
- Предлагаю перейти на "ты", - и протянув руку представился по новой
- Йёська.
Это нормально, нам теперь всё вместе: есть, спать, жить и возможно умирать.
- Виталя.
- Вить, я как призвали в 43-м, на штабной работе и в основном на больших калибрах. В вашем деле, как артиллерист, ничего не понимаю, а вот в бумагах, дока.
- Ну вот и замечательно! Мне бумаги, как нож в печёнку, а по тактике, натаскаю. Тут, ещё такое дело, ко мне мать с сестрой приехали. Прикроешь, если что?
- О чём речь!
- Лады, ладно пойду на совещание, устраивайся пока, на довольствие встаньте, за переводчиком присмотри. Пацан с училища, порядков полковых не знает.
- Иди , всё будет "абге махт".
- Теперь, Йёсь, другой язык учить будем, хорошо, что учитель на верхней полке.
Совещание как всегда, прошло стремительно. Сегодня разгрузить технику, заправить, получить, загрузить боеприпасы. Утром марш через Монголию. Через 8 дней прибыть в район сосредоточения. Трофеи припрятать, так как при пересечении границы Советского Союза, будет досмотр.
- Чего досмотр?
- Всего!
Я довёл информацию о фугасном минировании дорог, на что Шпорт сказал:
- Когда мы ещё до дорог дойдём?! Брёвнами, лесом нужно запастись.
На станции наверняка шпалы имеются, пусть разведка прошустрит, что по чём. Со спиртным, всё равно, расставаться придётся.
Про фугасы, думать всем, время есть, месяц точно.
Всё товарищи, на выгрузку техники.
Вышли с офицерами покурить.
- Панбархат отберут, как пить дать. С пограничниками не договоришься.
- Спрятать в технике нужно.
- Где, не в пушках же.
- В Польше, стояли на хуторе, у пана пасека, ложки мёда не давал, гнида. Уехал как-то в город, бойцы мёд скачали. Вернулся пан и в крик, я ему:
- Не разумию шановни пан.
Он к начальству. Красноармейцы моментально стволы пробанили, с казённика ветошь набили и мёд в стволы. Один льёт, другой вертикаль подкручивает, на ствол чехол и аля - улю. Начальство примчалось, шмон. Всё перевернули - мёда нет. Только пчёлы - предатели над стволами вьются. Поляк на колени, отдайте хоть половину. Был бы человеком, не тронули б вообще. Потом командир ординарца с баклажкой прислал, он по пчёлам сразу всё понял.
- Как отрезы в ствол засунуть?
- По пять метров разрезать, скрутить.
- Стволы пробанить нужно.
- Пробанят, только закладывать ночью нужно и охрану выставить.
- Само собой.
- Машинами и брониками с боков прикроем.
- Что-то темновато сегодня.
- Тут, на Востоке поздно светает.
- Нет, тучи это, дождь будет.
- Не кстати, не уронить бы чего, при разгрузке.
- Тогда давайте в темпе, технику в первую очередь.
Офицеры скоро разошлись, через пару минут солдатские команды уже грохотали откидывая борта платформ, приставляя к ним деревянные сходни.
Через час пошёл дождь, сначала мелкий, потом всё сильнее. Спешка потеряла смысл. Однако, платформы постепенно пустели, зато станция наполнилась рокотом моторов. Разгружались не только мы, но и дивизия тяжёлых танков прорыва. Только что прибывшие эшелоны, без разговоров приступили к разгрузке.
Проконтролировав подготовку штаба к переходу к нормальной боевой жизни, решил пройтись по теплушкам, проверить затопили ли дневальные печки. Ребятам обсушиться нужно будет. Промокнут ведь, до нитки. Перед вагоном стоял Веситаев.
- Чего не поднимаешься, Исса?
- Сказать хочу, тебе.
- Что сказать, как сходили, нормально?
- Кунак ты мне теперь, командир. Я как дома побывал. Мама у тебя... как моя. Спасибо, доверил. Самых дорогих людей. Ни чего не говори. Только знай, брат у тебя в разведвзводе.
- Погоди, пойдём-ка в теплушку.
Печки топились, дневального послал покурить.
- Рассказывай.
- Не чего рассказывать. Слов таких не знаю.
Понял и меня любят и ждут. Мама всегда будет ждать. Сёстры тоже. Приедешь ко мне, мама как сына встретит и любить будет.
- Куда приехать, Исса?
- После войны решим, командир.
- Дневальный! - заорал я, в полный голос.
Рядовой оказывается мок рядом с вагоном.
- Мухой к комбату-2, срочно две фляжки сюда.
- Есть, - зашлёпал разбитыми сапогами по лужам.
- Исса, если ты мне такую честь оказал, то я для тебя не командир, а Виталий, со всеми удобными для тебя сокращениями и братом тебя тоже рад называть. Мы крепко пожали руки и неуклюже обнялись.
Он снял с пояса свой шикарный, очень острый нож с наборной ручкой в кожаных ножнах. Я достал из сапога, свой.
- Ножны сам смастеришь.
- Конечно.
- Мама покормила?
- Конечно, такой стол! Моментально испекла вместо хлеба, лепёшки. Не знаю, как по-русски называются. Очень вкусные, немного солёные из муки.
- Пышки. Печь она умеет. Мы до войны, не очень сытно жили, но мама всегда чего-нибудь пекла. Оладики, блинчики, пироги с рыбой, с мясом, ягодами, грибами, творожники, сырники, с зайчатиной. Подстрелишь зайца, через час, пирог готов. Говорила:
- Не важно какой обед, главное чтоб припёк к обеду был.
- Товарищ капитан, - дневальный заглянул в вагон, - ваше приказа...
- Ладно, спасибо. Давай одну, вторую отнеси в штабной, отдашь капитану Трахту.
Надо же по-людски познакомиться.
Давай, Исса, по-русски закрепим, знаю, не любишь и я не жалую, но другого способа не знаю.
Свинтил крышку, сделал глоток, передал кунаку. Исса тоже приложился. Занюхали рукавом. Я закурил.
- Сестра у тебя красавица!
- Когда уходил, плаксивая девчушка была. Мы с братишкой, с собой не брали, она хныкала, но матери не сдавала.
- Точно как мои.
Тут опять замаячил дневальный.
- Ладно залазь, сушись.
- Исса, такое дело, нужен лес. Брёвна, шпалы. Сейчас танкисты, тоже побегут, нужно опередить.
Снимай разведку с погрузки, если не хватит, у любого комбата моим именем, возьмёшь сколько нужно, они в курсе. Можешь, в разумных пределах, предлагать обмен на коньяк. Получишь у начпрода. У него, правда, только ром остался, но кто тут разберёт.
И ещё, трофеи, нужно спрятать. Погранцы отберут. В брониках, машинах, короче в технике, только не под капотом. Номера двигателей сверять будут.
Только своему командиру доложи.
- Ясное дело. Не первый день в армии.
Дождь не прекращался и меньше не стал. Не весенний какой-то дождь.
Одна радость, гнус, которого здесь было вагон и маленькая тележка, попрятался.
- Веситаев, - вспомнил, когда разошлись метров на 50, - Земляк у тебя в третей батарее появился.
- Чеченец?
- Аварец.
Исса убежал выполнять поставленную задачу, я тоже, особо не задерживаясь, проверил теплушки, посмотрел как идёт разгрузка. На душе было как-то не кругло. Что такого перевернулось в голове у чеченца. Не уж-то глоток семейного тепла, произвёл такой поворот в наших отношениях. Не скрою, мне было приятно. Война забрала у меня младшего брата, но взамен дала старшего. Война сломала наши жизни, жизни людей нескольких стран. Мы приспособились жить в таких условиях. Кончится война и снова всё придётся ломать, перестраивать. Быт, привычки, сроить новую схему взаимоотношений. Найдётся ли в той, новой жизни, место для дружбы с тем, с кем ежесекундно рисковал жизнью.
В прочим, чтоб это узнать нужно выжить ещё в одной войне.
Вернулся в своё купе. Пополнение сидело в полном составе. Трахт вертел в руках фляжку. Я достал из-за пазухи вторую.
- Во, это дело! - обрадовался капитан.
- Погоди.
Повесив шинель сушится, сходил к Чапаеву, тоже только что вернувшемуся.
- Проводил отца?
- Так точно. Товарищ полковник...
- Отпустить?
- До утра.
- В 7-00 выступаем.
- Спасибо. Товарищ полковник, разрешите идти?
- Как заместитель?
- Посмотрим, вроде толковый, а вот его и загружайте, если что.
- Хорошо, иди.
- Есть.
Вернувшись в купе, бросил Трахту вторую фляжку.
- Сейчас по сотке "за знакомство", после ужина лейтенант - пограничник должен в гости придти, флягу с ним уничтожить, ну и резерв, конечно.
- Я до утра убываю.
Закуска оказывается была уже готова. Хлеб, копчёная колбаса.
- Откуда? - спросил, нюхая, восхитительно пахнущую колбасу.
- Лейтенант, из сухого пайка, сэкономил.
- Дахно, так ты с Крыма?
- Так точно, из Керчи.
- А я из Севастополя, зовут как?
- Александр.
- Саня, найди командира разведвзвода, узнай как дела с брёвнами.
- Есть.
Когда вестовой ушёл, обратился к заму
- Теперь Иосиф, наливай.
- Понял. Вестовому не наливать.
- Оставишь ему во фляге грамм сто, прикажешь отнести пустую флягу комбату-два. Я рядовым начинал, в сорок первом. Ничего хорошего не получается, если с подчинёнными пить. И вообще, специфика артиллеристов - противотанкистов, занятие позиций с марша, впереди пехоты. В любую минуту может прийти приказ, так что пьянки не приветствуются. В семь утра бригада уходит.
- Иёсь, карты и маршрут должны передать, получишь.
- Ну со знакомством!
- Ух, что за штука?
- Лучший немецкий коньяк.
- Хорош! По второй?
- Давай.
- За победу!
Стукнули кружками, пожевали колбасу.
- Аркадий, куришь?
- Да.
- Держи "Казбек"- выдал пять коробок.
- Ты какого года?
- 25-го.
- Ровесник.
- Только по годам.
- Ладно, пойдём покурим.
Танкисты, уже разгрузили один эшелон, его место занял другой, с тяжёлыми самоходками СУ-152 с мощнейшей 152 миллиметровой гаубицей - пушкой. Эти махины тоже называют "Зверобоем". Разгрузившиеся танки сразу покидали станцию. Вместе с бронетехникой уезжали топливозаправщики, гусеничные тягачи техпомощи, крытые грузовики со снарядами Вот это мощь! Кто устоит перед такой силищей!
Вернувшись в купе, махнули ещё по сотке.
- До вечера, всё, сказал завинчивая фляжку - Я к маме, до утра, Иёсь, остаешься за меня.
Возле одной из наших платформ, шум, мат, скопление солдат.
Студебекер, съезжая, соскользнул передники колёсами со скользких досок. Тяжёлая машина, зависла в общем - то, в устойчивом положении. Ничего страшного, справятся без меня. Нет таких тяжестей, которых солдаты не смогут поднять. Опыт, смекалка, рычаг, домкрат и толковый старшина. Больше всего возится пришлось с орудиями. Уж очень добротно заводчане, принайтовали их металлической проволокой в палец толщиной, к платформам. Подходящих инструментов у нас не было и освобождение пушек заняло кучу времени, а тут ещё этот чёртов дождь!
Не особенно разбирая дороги, вышел со станции и добрёл до знакомого дома. Пока счищал щепкой грязь с сапог, на улицу выскочила сестрица.
- Брось, Вить, заходи, я сапоги помою.
- Зачем же их мыть, обратно пойду - чище не будет.
В сенях снял сапоги и мокрые портянки - Сапоги совсем худые.
Сразу началась суета.
Мама кинулась греть воду, помыть ноги, хозяйка, невысокая плотная женщина заскрипела крышкой сундука, чего то в нём выискивая.
Объяснять, что любая вода на фронте, за счастье, бесполезно. Одновременно, на огромной печи, передвигались чугунки, кастрюли, а я, закурив папиросу сидел на лавке, на всякий случай спрятав, не очень чистые ноги, под лавку. Наконец нашёлся таз, тёплой водой вымыты ноги, обтёрты чистой тряпицей, одеты мужские вязаные носки, подходящего размера. На столе появлялась горячая еда. Запахло так, что я сразу вспомнил, что поесть, сегодня, я, как-то не успел. Ахи, охи, всхлипывания постепенно сменились рассказами о жизни. Две женщины и девушка, поведали, как эти годы они жили, чего боялись, что ели, чему радовались. Жизнь в тылу была не намного легче. Другие опасности, другие проблемы.
Я вспоминал смешные истории, но ни одна из них не годилась и отделывался односложными ответами. В конце концов, меня уложили спать на настоящей перине. Погружаясь в сладкий сон, я решил уйти, после отдыха.
Как легко было с отцом, и как неловко с мамой. Она всё время, хотела задать какие то вопросы, но так не задала, побоявшись ответов. Если у меня будет будущее, оставим всё на потом.
Через пару часов невообразимо прекрасный запах жаренного теста, поднял с перины, как команда «В ружьё».
Мама пекла оладьи. И хотя, голода я абсолютно не испытывал, полтора десятка пахнущих детством кружков с коричневыми, чуть хрустящими краями, проглотил почти мгновенно.
- Вить, варенье, чай.
- Ничего, я и с вареньем съем.
Но, к сожалению, с брусничным вареньем и чаем смог запихнуть не больше пяти штук.
Около часа, я, терпел, как мне казалось, беспричинные всхлипывания мамы и хозяйки. Из подтишка бросаемые взгляды, вопросы не о чём. Сестра и то притихла, наверное рассказала, всё интересное, как она думала, что случалось с ней и её одноклассниками, за эти годы.
- На ужин пельмени будут - объявила хозяйка.
- Не хотел заранее расстраивать, но утром полк уходит, так что я должен уйти.
- Когда?
- Сейчас.
Мама всё правильно поняв, решительно пресекла, рвущие душу причитания,
- Иди сынок, служба есть служба. За тебя никто твою работу не сделает.
Ты только поберегись, если возможно.
- Всё будет хорошо, мы всех победим. Фашизму шею свернули, японцы, всё - таки пожиже.
Вылетел я из тёплого, уютного, чистого, гостеприимного дома и словно снарядный ящик с плеч сбросил. Что ж так тяжело, ведь самые родные люди на земле.
Дождь наконец перестал, зато поднялся сильный ветер. Хорошо, подсохнет быстрее. При попутном ветре, пулей доскользил, дочавкал по грязи до станции и призадумался...
Наших составов на месте не было. Много всякого стояло, двигалось, ну а наши где?
Потащился в комендатуру, там объяснили. Пустые платформы уже идут на запад, а теплушки, до утра стоят на таком-то пути. Побродив между вагонов и платформ с чем-то бесформенным, укрытом брезентом, в ранних сумерках, увидел группу куривших офицеров. Наши, во главе с Трахтом. Не доходя метров десять, остановился, вроде прикурить.
Йёська бросил папиросу и метнулся ко мне.
- Това...
Я махнул рукой, мол, докладывай.
- Полк полностью разгрузился, готов к движению, карты получены, нанесён маршрут, выданы, кому положено. Получены и розданы методички по вооружению японской армии и русско-японские разговорники. Пограничники пришли, принимаем.
- Лес?
- Два студера, под завязку.
- Фу, больше всего переживал.
- Ты чего вернулся?
- Потом, сейчас Чапаеву доложусь и к Вам.
Трахт уже возле офицеров
- Товарищи командиры, прошу.
Ох и шустрый у меня помощник!
Постучавшись к командиру, получив разрешение, вошёл.
- Что, Виталий, не дотерпел до утра?
- Почему так, Иван Васильевич? И соскучился и жалко их, а через час, говорить не о чем.
Чапаев покрутил кончик уса.
- Это нормально. Четыре года, мы жили в другом мире и возвращаться ещё рановато, а то и совсем можно не вернуться.
Через месяц, другой, новая война. Как она покатится, сколь душ заберёт, как выжившим души покорежит? Так что, рано нам к нормальной жизни возвращаться.
- Ты, начштаба, думай как дисциплину в полку наладить. Целый месяц сладко ели, крепко спали, а теперь опять под шинелькой на сырой землице. Когда боевые действия начнутся, понятно. Закон военного времени. А до того, как этих архаровцев в узде удержать?
- Ладно иди, там тебя погранцы заждались, понимаю, не просто так пригласил, выведай чего и как.
Подъём в пять, двигаемся в семь, так что не увлекайся, а заместник тебе вроде нормальный попался, уже со всеми офицерами познакомился и вообще...
- Ну, ступай.
В купе веселье, подкреплённое коньяком и водкой. На фронте такое часто случалось. Случайные люди, разных возрастов, разного боевого опыта, образования столкнутые самой страшной бедой, прекрасно понимали друг друга. Могли легко утешить или развеселить случайного товарища. Через час-два они разойдутся и никогда более не встретятся, но в этот момент с ними легче, чем с роднёй.
Один из пограничников, ровесник Трахта, заканчивал смешную историю про знаменитого ещё до войны, пограничника Карацупу.
Отсмеявшись, Трахт попросил меня рассказать про атаку танков под Кенигсбергом.
- Ты откуда знаешь?
- В том-то и дело, что не знаю, а послушать хочется.
Я рассказал, посмеялись, покурили, погранцы ввели в курс проверочных мероприятий при пересечении госграницы. Ещё выпили, покурили и разошлись. Навсегда.
В пять утра: "Подъём". Сдёрнул с полки лейтенанта Аркашу.
- С голым торсом, на зарядку выходи.
Пробежка вместе с разведчиками. Хочешь выжить должен научиться стрелять как ковбой, а бегать как его лошадь.
- Веситаев, принимай ещё два штыка, командуй без стеснения.
- Взвод, бегом, марш.
И понеслась, зарядка, туалет, проверка имущества и марш, марш к границе.
Июнь.
К вечеру, в конец вымотавшись на абсолютно разбитой танками и самоходками дороге, вышли к пересыльному пункту.
Марш по раскисшему просёлку, не сахар, а если по нему прошли две сотни тяжёлых танков, каторга. На каждой сотне метров приходиться вытаскивать из красной жижи, то орудие, то машину, хуже если бронетранспортёр. Причём проваливалась по брюхо, наша техника там, где раньше застревали танки. Грунт в таких местах был "взбит" как тесто и машины просто тонули. Чтобы вытащить бронник, максимально разматывали троса бортовых лебёдок двух "вездеходов". Поперёк дороги ставили третий. Вытаскивающий упирался в него и включал лебёдку на малую скорость. Затем каждый ехал за своей пушкой, кроме спасённого, его орудие катили в ручную. Короче, когда подъехали к лагерю, о месячном отдыхе и тщательно поддерживаемой чистоте, остались только воспоминания.
Комендант, капитан погранвойск оптимизма не добавил, объявив, что так как мы не уложились в график движения, то приданный ему передвижной банно-прачечный пункт, сегодня нас обслуживать не будет, а завтра с 8-00 до 12-ти, мы должны пройти досмотр техники, имущества, документов и личных вещей. Далее зайти на территорию сопредельного государства и двигаться по своему маршруту.
За периметр (окружённый двумя рядами колючей проволоки и сторожевыми вышками) выходить запрещено. Охране разрешено применять оружие.
Кому он это говорил?! Боевым офицерам! Бригада даже без пушек, разберёт эту тыловую забегаловку на отдельные соломинки и по ветру развеет!
Короче если бы не Шпорт, чем закончился этот инструктаж не знаю. Плохо закончилось бы, для всех.
Полковник сказал: - Ясно, а ну, капитан, пойдём- ка, покажешь, где мои героические бойцы-победители спать будут и отхожие места, куда мои героические бойцы срать будут. Пошли, сахир мой.
Обернувшись к остальным офицерам, присутствующим при разговоре:
- Бригаде, привести в порядок материальную часть. Даю час на всё про всё. Выполнять!
Козырнув, командиры полков с начальниками штабов развернулись и пошли на стоянку техники.
Не артиллеристам требуется пояснить, орудия, технику, мы бы всё равно драили в первую очередь, а вот срок, установленный командиром, это сигнал нам.
- Не ввязывайтесь! Всё улажу.
За час свежие бойцы не успеют всё помыть, почистить, а уж вымотавшимся до предела, в пропитанной грязью одежде тем более.
Ярость на этого не нюхавшего пороха, судя по отсутствию медалей и нашивок за ранения, капитана прямо душила, аж усталость прошла и когда передал команду офицерам полка, севшим от злости голосом, вопросов не задавали.
Через несколько минут, на сторожевых вышках, зажглись прожектора. Лучи направили на площадку с техникой.
Вот! Уже не в темноте елозить.
Посыльный командира передал приказ, направит всех свободных, рубить дрова для бани.
Вот! Чтоб командир какого-то капитана не обломал?!
Через пару часов, побатарейно, бойцы уже смывали подсохшую грязь, стирали обмундирование и бельё, менять на предложенные чистые обноски никто не захотел, а если б захотел, старшины мигом вразумили.
Вы когда-нибудь видели две сотни голых мужиков в сапогах, развешивающих на чём угодно своё нехитрое имущество? А я среди них был и рад был безмерно, что удалось постираться в горячей воде.
До утра двадцатиместные палатки трепыхались, норовя взлететь от мощного солдатского храпа.
Шесть утра.
Подъём, пять минут на поиск своего барахла, пробежка по периметру пять раз, оправиться (в траншеи, когда то бывшими окопами).
За прошедшие военные годы, меня всегда удивлял один момент военного быта.
Много я повидал всяких пунктов, где собирали военнослужащих и солдатских и офицерских. И везде неустроенность. Прелая солома в тюфяках, если они есть, протекающие крыши, отсутствие туалетов, это при том что лагерь забит людьми умеющими сделать что угодно, из того, что есть под рукой. Людьми соскучившимися по созидательной работе.
Занимая немецкие землянки, блиндажи, окопы всегда удивлялись, как же у них проклятых, всё продуманно устроено. В блиндаже уютно, окопы вода не заливает, сортиры отгорожены. Для рядовых, унтеров и офицеров отдельно.
У нас всё не так. Почему? Уровень культуры ниже? А может неустроенность с ненавистью гнали нас вперёд на запад?
Только на этой пересылке, находящийся на другом конце земли, всё устроено как везде. Кишащие насекомыми тюфяки, которые опытные воины сразу выкинули из палаток. Смердящие траншеи, над которыми орлами сидели в ряд бойцы. Солдаты над своей, командиры над такой же, но командирской.
Зато каких шуток здесь можно было наслушаться, не на одну книжку хватило б, только нельзя такие книжки писать. Дерьма и так в жизни выше маковки.
Умылись, позавтракали и началась тягомотина.
Орудие, номер...
Лафет, номер...
-Не пойму здесь тройка или восьмёрка?
- Ты чего, старлей, думаешь я втихоря лафет заменил?
- Извините товарищ капитан, мне сейчас не думать, а только фиксировать положено.
- Дахно! Мухой к зампотеху, кусок наждачки принеси.
- Не нужно. - Пограничник вытащил из планшетки кусок наждачной бумаги и начал тереть цифры выбитые на лафете.
Прицельное устройство...
- Нет подписи.
- Покажите приказ о закреплении.
- Дата отсутствует.
- Орудие номер...
- Номер автомобиля...
- Заводской номер...
- Номер двигателя...
- Рамы...
- Приказ о закреплении, номер приказа о передаче
- Номер двигателя не соответствует.
Заменили? Покажите приказ о замене. Нет личной подписи.
Не заверено печатью.
Фу, с техникой всё
Удостоверение личности.
Личное оружие.
Номер...
Бинокль номер...
- Не соответствует, Вы не волнуйтесь, я всё понимаю, этот лучше. Карл Цейс.
Вы только ни кому не говорите, что фашистские бинокли лучше советских, это я Вам по дружбе.
- Что делать? Ничего, просто запишем номер по факту.
А вот с наградами у Вас непорядок. Номера медалей "За отвагу" не соответствуют. Потеряли в бою? Ах, в медсанбате. В Особый отдел сообщали? И Особый отдел погиб? Весь? Ничего особенного не пишу, записал, что в Особый отдел не сообщали, а эти медали где взяли? Как у погибших? Товарищ капитан, придумайте другой ответ, не записывать же мне факт мародёрства! Чего я посоветую? А в медсанбате перепутали, а Вы не проверили.
У Вас часть нормальная, а до Вас танкисты были, у них больше шести Героев, мы думали поубивают нас здесь, через командующего округа удалось угомонить. Мы ведь не сами всю эту музыку придумали. Из Москвы документы, туда и отчёты отсылать. После проверки Вашего заместителя с Вами офицер СМЕРШ хочет поговорить.
- Ещё вопрос, это Ваш свёрток?
Старлей достал брезентовый свёрток.
- Что это?
- Кожаное пальто.
- Ёлки палки, совсем забыл.
Вспомнился Земланский залив. Позиция на берегу. Приказ топить всё, что попытается уйти в Германию. Здоровенный транспорт медленно выплывающий из тумана. Пытаюсь рассмотреть в бинокль. Радисту
- Доложи, невооружённый транспорт.
- Топить.
Тут бойцы прибежали,
- Товарищ капитан, мызу неподалёку проверили, пальто точно на вас.
Разворачивают шикарное кожаное пальто на меху, старшего морского офицера
- Спасибо, братцы, сховайте до времени, сейчас недосуг!
- Трофейная немецкая оптика выхватывает здоровенный красный крест нанесённый на транспорт.
- Радист доложи. Транспорт под красным крестом!
Нет ответа.
-Ексель-моксель на палубе, женщины и дети!
- Радист! Твою дивизию! Связь!
Из штаба наконец ответили.
Огонь! Витя это обманка. Внутри эсэсевцы. Топи!
Комбат, огонь!
Пятью снарядами пристрелялись (на воде ориентиров нет, пристреливаться сложнее). Полтора десятка попаданий и большой корабль жалостливо выдыхая, затонул. Спасательных шлюпок не было.
Три дня море выбрасывало женские и детские трупики. Коляски, куклы. Солдатских трупов не видели.
Денежную премию за потопленный корабль, получать отказались.
Сегодня из того тумана вынырнуло пальто, с неспоротыми знаками различия.
- Поверишь ли, граница, совсем забыл, такая запарка тогда была, не до кожанок было, а как узнали, что моё?
- Бумажка с фамилией в кармане лежала. Да ничего страшного, конфисковать, конечно можно, но если приведёте в порядок, старлей ткнул пальцем в нашивки на рукавах, можно не заметить.
- Дахно, быстро и аккуратно в божеский вид! Возьми мой нож, он как бритва.
-Айн момент, командир.
Старлей занялся проверкой моего заместителя.
- На каком основании находитесь в данной части?
- Как, на каком? На основании приказа.
Пограничник вернул удостоверение личности, с отсутствующей записью номера приказа о зачислении на должность.
Йёська хлопнул себя ладонью по лбу.
- Я, ведь ни кому из пополнения, не записал, командир дай печать, пробегу, устраню недоразумение, можно, граница?
- Как говориться не можно, а нужно, за 15-ть минут успеете?
- Легко.
- А Вы, товарищ капитан, пройдите, пока, в вон ту палатку.
- Спасибо, старлей, зовут - то тебя как?
- Василий я.
- А я Виталий. Спасибо, Вась.
- Да ладно. Удачи тебе.
В нужной палатке скучал капитан с пехотными эмблемами. Из нагрудного кармана достал потёртое красное удостоверение "НКО чего-то ещё, Смерш".
- А на Ваши документы можно взглянуть?
Протягиваю свою зелёненькую книжку.
- Ого, с августа 41-го! Сколько тебе тогда было? 16-ть? ИПТА. Училище в 43-м.
Возвращая удостоверение левой рукой, правую протянул, для рукопожатия.
- Алексей.
- Виталий.
-Такое дело, Виталя, под Кёнигсбергом было три разведовательно-диверсионные школы фашистов и ещё одна военно-морская. В районах санбатов нашли одиночные и групповые захоронения выписанных бойцов. Представляешь, полуторку, ещё не восстановившихся бойцов, останавливают и всех в ножи! Документы забрали, ребят прикопали и на сборный пункт, оттуда с добытыми документами по разным полкам. Через месяц красноармейскую книжку испортит, на новой, буковку в фамилии изменит, место призыва, найди потом изменника.
- Наша бригада оттуда и пополнение получили.
- Точно. Документы через тебя все проходят. Если кто обратится, документы сгорели или постирал случайно, без шума сообщи вашим особистам.
Зам у тебя, не из Ваших, как в ИПТА попал? Мы, то справки наведём, но и ты присмотрись.
- Так еврей он!
- Вот и говорю, присмотрись. Эти твари, чтоб от расплаты, уйти кем угодно готовы назваться, хоть сыновьями членов политбюро.
Я достал коробку "Казбека", взял папиросу, протянул Алексею.
- Ого, откуда такое богатство?
- Отец повидаться приезжал.
- Слушай, Вить, ваших ещё с час погранцы трусить будут, ты вроде неплохо стреляешь?
- Жаловаться никто не приходил.
- Пойдём постреляем, может научу чему новенькому.
- Чего в этом деле новенького может быть?
Оказывается много чего. У Алексея вся техника пистолетной стрельбы была поставлена на поединок с вооружённым противником, готовым выстрелить раньше. Уходы, нырки, стрельба в падении. Все эти приёмы были новыми для меня. И хоть попадал я процентов 80, Лёхе, не нравилось. Медленно, не точно, после переката, потерял скорость.
А я, прям млел от удовольствия. Оказывается я, совсем не представлял психологию и моторику противника. Через полчаса, расстреляв по две коробки патронов, пропотевшие, но довольные возвращались в лагерь.
- Эх, мне б с таким инструктором месяц позаниматься.
- Ничего, направление ты понял, схватываешь на лету. Тренируйся, но лучше чтоб не пригодилось. Подполковник Колобов твой отец?
- Полковник. А то ты не знаешь.
- Популярный у нас человек.
- Он же вроде снайперов готовил.
Это да. Только он ещё теоретик стрельбы, наставления, руководства, методики. То что сегодня показал, его разработки. Знаешь сколько раз мне эти приёмы шкуру спасали, так что, при встрече, поклонись ему в ножки от бойцов СМЕРШ.
Представив отца с его приличным животом, перекатывающегося, через этот бугор я заржал.
- Чего смеешься, думаешь только в Вас стреляют.
- Видел бы ты, моего отца, атлет ещё тот!
- А.., а то я обидеться захотел.
- Ты, чего, Лёха! В кого это на войне не стреляют! Генерала Черняховского под Кёнигсбергом убили, Ватутина тяжело ранили, чего про нас говорить!
Появился пограничник Василий.
- Товарищ капитан, интересующие Вас офицеры, проверку прошли и ожидают в Вашей палатке, - доложил он Алексею.
- Пошли, коли все собрались, Вась, организуй по быстрому,- достал пистолет из кобуры, Вить, давай и твой почистят.
В палатке ожидали, начальник штаба 173 полка с заместителем и Йёська Трахт.
Все уставились на мою пустую кобуру.
- Не волнуйтесь, отдал почистить.
На лицах читалось явное недоверие, мол знаем мы этих СМЕРШевцев, хитрые заразы!
- Товарищи офицеры, кто знает что такое РОВС?- спросил Алексей.
- Что-то контрреволюционное?
- Русский обще воинский союз. Организация из белых офицеров, задача - свержение советского строя. В тридцатых годах поняли, что советскую власть дуриком не сковырнёшь, перенаправили свою деятельность на террор и диверсии. Тесно работали с Абвером и японской разведкой. Много нашей крови пролили. Штаб у них в Китае, город Харбин. Высочайший уровень подготовки, свои методики подготовки. При движении через Монголию, любого "белого", говорящего по-русски, задерживать и сдавать в Особый отдел.
- Вопросы?
- Отлично, Ваши особисты, я думаю, дополнят информацию, со временем.
- Штаб 262-го полка свободен.
Возле палатки маялся Дахно с моим злосчастным пальто.
- Давай сюда, Саня, найди старлея, что меня проверял, забери у него мой ТТ. Я у Чапаева буду.
Пальто накинул на плечи, куда его девать, пока не поедем не представлял.
Офицеры толпились двумя кучками. Обрывки фраз, смех. До 12-ти часов 35 минут.
Доложил Чапаеву о готовности полка, тот пошёл докладывать Шпорту.
- Виталя, ты чего в пальто, замёрз?
- Ой, братцы чуть не погорел с этим трофеем, прям на проверке в кузове за снарядами нашли.
- Чё, спрятать не смог получше.
- Забыл совсем.
- Такую красоту!
- Да, его принесли, когда транспорт с детьми топили.
- Фу, мля, всё настроение испортил!
Подошло руководство 173-го. Через 5 минут .
- По машинам!
Из командирского виллиса просигналили, давай, мол сюда.
- Привыкайте, капитан, ездить с комфортом.
- Под бронёй поспокойнее было.
- Давай команду "Начать движение".
Встав на ноги, покрутил рукой вроде самолётного винта, моторы взревели. Два раза руку с сжатым кулаком поднял вертикально вверх, техника вслед за Виллисом Шпорта и нашим с Чапаевым, не торопясь, двинулась к границе.
Границу обозначал полосатый столб, возле которого стояла группка офицеров - пограничников, полдня выворачивавших нас наизнанку. Комендант отдал Шпорту пакет с документами и пожелал удачи.
А старлей Василий посоветовал набрать воды, куда только можно в колодце на той стороне.
- Где следующий я не знаю.
- Ещё раз спасибо, бывай, Василий!
Пересекли воображаемую линию и как-то свободнее стало. Опять всё зависит только от нас. Где колодец, танкистам, похоже не сказали. Степь уходящая за горизонт, испоганена в другом направлении.
Возле колодца сделали большой привал. Нужно было освободить от контрабанды орудия, подготовить их к стрельбе. Слить из солдатских фляжек остатки коньячного запаса, их погранцы не проверяли. Колодец быстро опустел, пришлось ожидать когда он снова наполнится. Точного маршрута у нас не было. Указан азимут от точки на границе и какой-то населённый пункт, в стороне от генерального направления. Ничего разберёмся.
Степь сверху подсохла и пока затруднений для движения, не предвиделось. Пока колодец наполнялся, переложили всё по боевому. Теперь в любую минуту бригада могла принять бой. Я довёл до офицеров информацию про диверсантов РОВС. Со стороны границы запылил небольшой автомобиль Джип.
Подъехали два офицера-геодезиста, прикомандированных к нашему полку. Они ещё вчера должны были нас догнать, но засели в грязи. Они и поведут бригаду по степи к границе с Китаем.
Шпорт дал команду перестроится. Двигаться будем не колонной, а шеренгой, то есть линией. чтоб не делать колею. Наконец всё было готово, вперёд к новым подвигам!
Пользоваться рациями запрещено, только на приём. Значит связь по старинке, жестами, ракетами и посыльными.
Через пару часов, стало ясно, что приятной прогулки не получится. Периодические тяжёлые машины проваливались, как в ямы, ничем не отличающиеся участки с жидким грунтом. Сверху травка, цветочки, хлюп и студер по самый кузов в грязи. Троса рвутся, шпалы мочалятся, грязь фонтанами. Вода только для машин, еды и экономного питья. На солнце грязь моментально высыхает сплошной жестянкой. При попытках очистить, обмундирование рвётся. Солдаты разделись до трусов, тут другая беда, Человеческая кожа тоже, такое сочетание не переносит. Чтоб сберечь солдат решили пораньше поужинать, отдохнуть пару часов, а двигаться ночью. Ночи здесь звёздные.
Через два дня, грязевых ловушек стало меньше и они как бы помелели, только шпалы у нас закончились, то есть стёрлись до щепочек. Местных видели только в бинокль. В основном одиночные верховые. Вечером на пределе видимости прошёл табун.
Утром, командиры выделили мне машину и поставили задачу найти местных. Без воды нам кердык.
- Возьми ракетницу, красная - "застрял", зелёная - "Вода".
Поехали в сторону, где видели табун.
На всякий случай прицепил шашку и шпоры, кавалеристов тут должны уважать.
На фронте часто встречались низкорослые мохнатые монгольские лошадки, не тяжеловозы, но очень выносливые.
Через час зигзагов, заметили одинокую юрту и табун с полсотни лошадок.
- Остановись метров за сто, если что не так, красную ракету и к нашим, вон в том направлении.
В войлочной юрте спал пожилой хозяин в сером халате рядом сидела особа женского пола, явно сильно моложе, тоже в сером, но со скромной вышивкой. Девушка, с лицом как тарелка, растолкала арата (пастух, ковбой). Тот пару минут ошалело разглядывал меня, а потом залопотал чего-то на монгольском.
- Хур хур, хур батыр, хур, хур.
Знаками показал на подушку, садись мол.
Батыр я понял, не ругает вроде. Из монгольского я знал два слова. Арат и батыр. Как тут объяснить. Отстегнув фляжку, показал, что она пустая. Девушка взяла фляжку и наполнила из котла. Приложив руку к сердцу, поклонился. Но руками попытался показать, что таких емкостей, как котёл, мне много нужно. Со стороны, наверное было смешно и женская часть юрты, на удивление очень мелодично засмеялась. Как пишут в книгах, словно серебряный колокольчик.
Мужик или дедок, резво вскочил на ноги и потянул меня на выход. Тронул за шашку, показал пальцем на шпоры.
- Хур, хур батыр.
Потом пальцем описал круг в направлении табуна и оставив один палец приложил мне к груди.
- Даришь одну мне?
Я тоже проделал фокус с пальцами.
Тот закивал
- Монгол хур, хур, хур.
Внезапно осенило: - Это ж, он меня проверяет. Взять лошадь из чужого табуна, это не куль муки, с руки сбросить.
У лошадей нюх не хуже чем у собак, а я здесь чужой. Пешком я и подойти к табуну, не смогу. Не подпустят.
Вспомнил всё, что знал и умел, чему цыган в госпитале учил.
Снял портупею, гимнастёрку, вытащил брючной ремешок, сделал из него петлю - не ахти какая уздечка, да другой нету, не просить же, а вот кобылку, привязанную к юрте попрошу. Кое как объяснил, хозяин закивал, бери.
Почти не держась за переднюю луку, взлетел в седло не высокой лошадки. Шагом направил к табуну не по прямой, а как бы по касательной. Ещё же и выбрать правильно нужно. Забирать лошадь, я не собирался, но ошибиться было нельзя. Объехал по кругу весь табун, осторожно втёрся внутрь. Лошади фыркали, скалили зубы, но в целом вели себя спокойно. Потрепал по шее жеребца, другого потёр между ноздрей и увидел её. Кобылка двухлетка. Тёмно гнедая с подпалинами. Потихоньку попытался приблизится, только с четвертого раза получилось. Похлопал, погладил, дал обнюхать.
Надавил точку между глазом и ухом. Цыганский приём, Осторожно продел в пасть ремешок и ... я уже на ней очень крепко сжимаю рёбра коленями. Деться ей было некуда и через пяток минут мы степенно процокали к юрте. Девушка тут же заменила ремешок, уздечкой. Хозяин цокал языком и как мог показывал восхищение. Я, же соскользнув на землю, дал понять, что лошадь не возьму, а вот вода сильно нужна.
Плосколицая молодуха принесла седло и потник, однако заседлать кобылку мне не дала. Хозяин потащил в юрту. Предложил выпить из белых с синим, очень тонких пиал. Жидкость была отвратительная. Крепкая и вонючая. Желтоватого цвета. Зато кефир из конского молока прекрасно охлодил желудок и перебил мерзкий вкус водки. Пастух предложил ещё самогона, но я опять постучал по фляге, рукой показал в сторону и провёл по шее ребром ладони. Не знаю, как он это понял, но я, хотел донести, что мои товарищи тоже хотят пить.
Мужик прокричал чего-то, вошла девушка, поманила за собой. Прыгнула в седло, и я не отстал. Сразу рысь, потом галоп. Какое удовольствие я получал от скачки!
Ориентироваться, однако не забывал.
Монголка перешла на рысь, потом на шаг, Периодически поворачиваясь, как-то лукаво улыбалась. Как-то вдруг перед нами открылось озеро. Ну как озеро. Чаша метров десять в диаметре. Вот бы искупаться! Солнце жгло немилосердно. Спешились, привязали лошадок к крепко вбитому шесту. Показав на озеро, провёл ладонью по поясу. Так?
Девушку покачала головой. По шею? Нет? А как? Девчонка подняла руку вверх и подпрыгнула.
- Ого! Конечно купаться!
Показал ей, чтоб отвернулась. Фыркнула, но отвернулась. Стремительно разделся до трусов (заодно постираю), осторожно сделал шаг в воду. По колено, ещё шаг – по пояс, третий – с головой. Вода прохладная, слегка солёная. Для техники пойдёт, да и для людей сгодится. Рванул саженками к противоположному берегу, обратно баттерфляем. На середине нырнул и к удивлению, не достал дна. Хитрое озерко. Не заметил, когда монголка тоже оказалась в воде. Полощет мою майку.
Ёлки! Да она как минимум с голой грудью.
Какие тут у них обычаи? Может и смотреть в её сторону нельзя?! Поплыл на противоположный край. Она опять зазвенела своим чудесным смехом.
- Батыр. Машет майкой.
- Зовёт?
Торпедой рванул к ней.
Взяла за руку и потянула на берег…
К этому времени я уже бывал с женщинами. Украина, Белоруссия, молоденькие вдовы, после распития бутылки бимбера, свекольного или картофельного самогона.
Польша – тётки всех возрастов, на выбор, как на работу приходили. Наверное своим непохожим на отцов детям, будут сказки рассказывать про изнасилования.
Брехня это! Шестая часть куска хозяйственного мыла или четыре кусочка сахара, изредка флакончик «Шипра», величиной с большой палец – пользуй, пока не надоест.
Здесь всё по другому. Не за барахло или еду. За молодость, ловкость и силу!
Девочкой она не была и дело своё знала. Крепко обхватив, своими кривыми ногами, вела как скачку. Быстрее или медленнее. Я чувствовал себя жеребцом под умелым седоком.
Небо упало в озеро, озеро соединилось с небом, а мы летели, не знаю, где но летели. Иногда прыгали в воду, смыть пот и опять… Да, не рассказать этого, да и не нужно!
Счастье у каждого своё, зачем о нём кому -то говорить.
Всё! Пора служить. Мне кажется я лёгкий, как воздушный шарик, взлетел в седло, но поскакали мы не к юрте, а куда–то в сторону, оказывается к колодцу с питьевой водой. Ракетницу, то я в водителю оставил, а найду ли я один колодец, был не уверен.
Ладно, разберёмся.
Давай домой!
Так мы шли по Монголии, от колодца к колодцу, мимо одиноких юрт, мимо черных труб,выступающих из земли около метра с приваренными заглушками с надписью "Гос. резерв СССР". Шли теряя в грязевых ловушках своё имущество. Всё, что можно было подложить под завязшие колёса, было утрачено. Даже часть снарядных ящиков разломали. Потом в ход пошли шинели, отрезы панбархата. Кожаное пальто разорвал колёсами засевший бронетранспортёр "Скаут". В шесть утра, солнце как из рогатки оказывалось в зените и висело там, до восьми вечера.
Мы дошли. В установленные сроки уложились. Зарылись в землю, прикрылись сетями. Стали обживаться. Постепенно подвозились запчасти, обмундирование, сформировался запас продуктов, топлива, кстати, продукты опять получали по фронтовой норме. Провели пробные стрельбы.
Всё было хорошо, кроме обуви. Предназначенные для нашей бригады два вагона сапог, потерялись ещё в Союзе и обувь упрямо к нам не попадала. Не у меня одного, подошва оторвалась от верха. День проходил, замотав сапоги проволокой, потом выпросив у геодезистов джип, съездил к соседям - связистам и за бешенную плату, литр водки и три банки тушёнки, выменял, не первой молодости, кирзачи.
Каждое утро, после зарядки брал, Володьку Успенского, Аркашу Звегильского и Иссу Веситаева. Пол часа, попарно отрабатывали приёмы с пистолетом. Одни тренировались быстро обнажать ствол, другие - уклоняться. Успенский, как хороший гимнаст, быстро научился и выполнял все трюки лучше всех. Звегильский, которого офицеры стали для краткости звать - Ша, ленился. В душе, он оставался гражданским и никакого восторга от такой части нашей жизни как, значки, патроны, не испытывал.
Исса тоже, выполнял всё добросовестно, но как-то без огонька.
- Знаешь, Виталя, если разведчик не готов стрелять первым, он долго не проживёт.
- Война кончится, когда-нибудь, кто знает, чем заниматься будешь.
- Я агроном! И стрелять и резать точно не буду. Не хочу. Кувыркаться с вами буду, может Вам пригодится.
Как-то, без свидетелей, спросил у Звегильского
- Ша, у тебя в личном деле записано, национальность - еврей.
- Да, а что?
- Ты можешь точно сказать, а Трахт, еврей?
- Конечно.
- Что конечно? Можешь сказать или еврей?
- Несомненно еврей. Я еврей столичный, а он местечковый.
- ?
- Настоящий, воспитанный по еврейским традициям.
- Говорит по-русски чисто.
- А я, ещё и на японском говорю, так что?
- Всё понял. О разговоре забудь.
Камешек, заброшенный товарищем из СМЕРШа, с души свалился.
- Дахно, тоже, просто не успел послужить на немцев. Так что, в штабе у меня чисто.
6 августа 1945 г.
С утра суета. Ждём начальство. Всё должно блестеть, внешний вид, само собой.
У кого обувь в непотребном виде, посадить в броники за пулемёты, в общим, по пояс спрятать.
Появились небольшие отряды конных пограничников. Появлялись и опять пропадали из видимости. Над головой, уже вторую неделю, постоянно летали наши самолёты.
Около одиннадцати часов наши позиции посетила группа верховых. Шпорт доложил генерал-лейтенанту и монгольскому высокому чину, с лампасами, мол бригада в полной боевой готовности, ждёт приказа. Генерал вручил командиру пакет под роспись.
Начальники прошлись по позициям, как водится, позадавали дурацкие вопросы. Хватает ли воды, за сколько минут бригада перестроиться в походную колонну и так далее. Когда же, один из старшин пожаловался на отсутствие сапог, оказалось, что по снабжению, у нас своё начальство и тут же начал распекать Шпорта, в общем генерал помог, как всегда. Жизнь положить в их интересах, обязаны, а всё остальное, связывайтесь с Москвой.
Только, высокое начальство, отправилось дальше по фронту, командир бригады собрал всех офицеров. Помахивая жёлтоватым пакетом с сургучными печатями
- Вскрыть седьмого августа в 12-00. Всем ясно, что за приказ в пакете?
Конечно всё было ясно. Начинается. Конец ожиданию.
Командир продолжал:
- Чтоб завтра, не бегать с мокрой задницей, подготовку начнём сегодня. Суету не создавать. Всё делать под сетями и не спешно. Пока местность позволяет пойдём как шли, в линию. Разведку в авангард. В двух бронетранспортерах по флангам. Дистанция километр. Всё. По подразделениям!
Командиры со старшинами, определили, что грузить сегодня, что завтра. Солдаты потащили снарядные ящики, шанцевый инструмент крепили в положенных местах. Разбирались временные склады. Чистили оружие, бригадное и личное. Страха не было, но холодок в животе периодически появлялся. Если верить методичкам, то вооружение японской армии, застыло на уровне конца тридцатых годов. Для нас, вообще, достойных целей не было.
Японские танки со смешными названиями Чи-Ха, Чи-Ни, вооружались короткоствольными мелкокалиберными пушками и не имели серьёзной брони. Спрятаться на почти ровной местности тоже не легко. Тревожно было от того, что пока подлянок разглядеть, мы, не могли. А их не могло не быть. Японцы воины отважные и хитрые.
Лейтенант Синицин предложил маскировочные сети на марше крепить к кабине бронетранспортёра а другой конец к щиту пушки. Расчёт сидевший в бронике, всё видел, но находился в тени, плюс, кой-какая маскировка в движении, а при остановках, сеть разворачивалась и накрывала сцепку полностью. Командир разрешил попробовать.
Прибыл офицер связи, со своей радиостанцией из авиадивизии, прикрывающей наше направление. Короче, всё постепенно принимало нормальный вид. Залили, всё, что положено, набили пулемётных лент. Облазили с Йёськой, все машины, броники. Надовали указаний, по мелочи. Не потому, что неправильно, а чтоб не расслаблялись, мол начальство бдит и заботится. Внутри, как часотка, скорее бы уже! Как говориться, ждать и догонять...
Вечером собрались с офицерами на товарищеский ужин, выпили за крайний мирный день, но лёгкость мужского застолья не пришла. Шутки не смешили. Я вообще быстро опьянел и ушёл спать.
7-го августа в 12-00 объёмистый пакет вскрыли. Шпорт зачитал Заявление Советского правительства, Приказ Верховного о создании новых дальневосточных фронтов и начале боевых действий с 8-го августа 1945 года. В пакете были и конкретные указания нашей бригаде. О вхождении в состав 2-го дальневосточного фронта. Кроме почасового графика движения и нескольких географических пунктов, куда бригада должна прибыть в определённое время, никакой конкретики не было. Прилагалась справка Разведуправления, где так же, неуверенно сообщалось, что Квантунская группировка располагает от 750 тысяч до 1,5 миллионов солдат. Вот это разброс! В два раза! Около 1000 танков и 1,5 тысяч самолётов. Где они сосредоточены? Как организованы, где рубежи обороны, всё что интересовало нас, было не понятно. Приказ о начале перехода границы, должен был прийти по радио. Опять ерунда, сколько ждать? От нуля часов? Или когда рассветёт? Решили отбой объявить после ужина, но спать возле техники.
В 13-10 построили личный состав и зачитали приказы. Без спешки, подготовились к движению и после ужина "отбились". Разбудил лязг железа и рокот танковых моторов.
Танковый полк пошёл вперёд. Рота 34-к, а остальные давно устаревшие, лёгкие БТ.
Они всю войну здесь, на Востоке, простояли. Слева, при свете фар, тоже пошли.
Нам приказ пришёл только с рассветом. Две зелёные ракеты, вперёд!
Упросил Чапаева разрешить ехать в авангардном бронетранспортёре с разведчиками.
- Почему зама не пошлёшь?
- Штабник, он, я солдатским глазом посмотреть хочу.
- Может так лучше будет. Езжай. Рацию не выключать!
Как будто я сам не знаю (про себя).
Первый этап, сто восемьдесят километров. Точка берег реки. Остановка с ночёвкой. Река прикроет тыл, а если учесть изгиб в право, то и фланг.
Летим с максимальной скоростью. Веситаев смотрит вперёд вправо, я вперёд влево, каждые полчаса нас подменяют опытные разведчики. Сзади окрик (по рации):
- Не увлекайтесь, держите дистанцию.
Гладкая степь, никого и ничего. Тишина. Справа на пределе видимости пыль.
Тревожно.
Пыль двигается параллельно. Наши.
Сопка впереди. Объехали вокруг, послал пятёрку разведчиков на вершину, никого.
Что за ерунда! Воевать кто-нибудь с нами будет! Я пострелять не сильно стремлюсь, но полное отсутствие противника сильно напрягает. До обозначенной точки добрались за пол дня, можно ещё столько же проскочить до темноты, но Шпорт приказал действовать по утвержденному графику. Стали, начали окапываться.
Мне делать нечего, решил сходить на речку, может искупаюсь.
Зашёл за Веситаевым.
- Старшина, сопроводи.
- Пойдём, братишка, искупаемся.
Берег с нашей стороны пологий с редким камышом, противоположный, сплошные камыши. Зашёл в воду по щиколотку, наклонился умыться. Метрах в трёх передо мной всплеск, будто камешек кто-то бросил, оглянулся на Иссу, не он. Опять всплеск, уже в метре. Прыжок в камыши - стреляют.
- Ложись!
Как выдра, по илистому дну, весь мокрый, между камышин выполз на берег.
- По моему из пистолета, с другой стороны стреляют.
- Сейчас возьмём!
Исса зигзагом побежал к стоянке. Через несколько минут два бронетранспортера рванулись, один ниже по течению, другой выше.
Ё - моё, искупался!
Через полчаса, бронники вернулись, из одного выбросили японского офицера.
Большие пальцы рук связаны сзади, остальными пальцами держит распоротые сзади, до паха галифе, обычный способ транспортировать языков, наших разведчиков. (Со спущенными штанами далеко не уйдёшь). На одном боку пустая кобура, внушительных размеров, на другом пустые ножны, от меча.
- Принимай, командир.
Лютый япошка! Все патроны расстрелял, с саблей на бронек кидался.
- Как взяли?
- Немного толкнули.
- Чем?
- Бронеком.
- Ходить-то, может?
- Сейчас поглядим.
Разведчик пнул пленного, стволом автомата показал "Встать". Тот на удивление проворно поднялся. Гортанным языком чего-то отрывисто коротко произнёс.
Представился что ли?
Потянулся народ, посмотреть на первого японца. Пришлось власть употребить.
Разведчик передал мне оружие пленного. Здоровенный пистолет типа Маузер или Люггер и двуручный меч.
- Развяжите его.
Метрах в двадцати остановились Шпорт с Чапаевым.
Махнул Веситаеву:
- За мной.
Пошёл докладывать командирам.
После подробного доклада моего и Веситаева, спросил
- Допросите?
- Много чести! Сам побеседуй, потом доложишь.
- Есть.
Наконец - то переводчик проверит на практике свои знания, а то истомился молодец. Монгольского не знает, китайского тоже, а те немногие с кем мы общались не говорили по-японски.
Устроились на снарядных ящиках, под растянутой сетью. Майор - особист, переводчик и я.
Японец встал представился.
Ша, чего то у него спросил, после длинной фразы, Звегильский, радостно перевёл
- Заместитель командира четвёртого чугая, 69-го сентая майор такой-то.
- Чего он там заместитель, решил уточнить особист.
- В том то и дело, что это авиационные подразделения, вроде эскадрильи и полка. Здесь он после ранения, вроде военного советника при армии императора ПУ-И, государства Манчжоу-Го.
- Чего тут делал?
- Решил сам посмотреть. Не поверил докладам разведчиков.
- Значит разведчики всё таки, были!
- Зачем стрелял?
- Когда самурай видит противника, он атакует!
- Спрятавшись в камышах?
- Военные хитрости ни кто не отменял.
- Аркаша, переведи, когда через водную поверхность стреляешь, на таком расстоянии нужно превышение брать на фигуру. Хотя, вряд ли, это ему пригодиться.
Подошёл начальник разведки бригады, потихоньку пристроился у бронетранспортёра. Я же, рассматривал трофейное оружие. Меч с длинной шершавой ручкой, заточен не как шашка, а по всей длине. Острый, ёлки-палки!
Пистолет тоже удивил. Такая конструкция никогда не попадалась. Предельно оптимальная простота. Японец с удивлением наблюдал, как я разобрал, собрал, снова разобрал и снова собрал его личное оружие, из кобуры он, достал запасную обойму и протянул мне. Калибр 8 мм. Значит их патронами из наших пистолетов стрелять можно, длинна позволяла, а нашими , из японских, проблематично.
Ничего интересного советник не сказал, ссылался, что здесь недавно. Где японские войска, он не знает. Китайские части Манчжоу-Го ненадёжны. Километров в 15-ти аэродром. Два чугая устаревших японских истребителей КИ-27 с китайскими пилотами. Эту информацию тут же отправили в штаб авиадивизии и штаб фронта.
Ещё пленный сообщил, что зря доблестная Красная армия нарушила мирный договор и здесь, на полях покорённого Китая, нас ожидает сокрушительное поражение.
Особист и разведчик спрятали исписанные протоколы допроса в полевые сумки, козырнули и покинули нас.
- Куда ты его денешь? - уходя спросил особист.
- Вам хотел передать.
- Невозможно. Охранять не кому и не где. Вы уж, у себя пока подержите.
- Ну, лейтенант Ша, ты теперь с этим япошкой наговоришься.
- Чего это?
- Девать его не куда. Охранять не кому, ну до утра Сашку, тебе дам.
- Дахно! До утра, с лейтенантом пленного охраняете.
Аркаша забеспокоился.
- Товарищ капитан, это ж головорез. Сюда в одиночку не побоялся, с мечом на бронетранспортёр бросался. Давайте свяжем его.
- Пленных связывать не положено.
- Придушит он меня и сбежит!
- Аркадий, Вы советский офицер! Спать ночью не будешь.
Пленный закурил папироску, закинул ногу на ногу, демонстрирую обалденные кожаные сапоги на толстой подошве. Высочайшее качество, цвет спелой вишни.
Никогда таких не видел. Непонятно из чьей кожи их сделали. И размер, вроде, подходящий.
Глядя мне в глаза, пленный что-то сказал.
- Он говорит, что у него был ещё малый меч - тенто, солдат, который его задержал, мне его не отдал, - а ещё - Перевожу дословно.
- Требует его вернуть, так как он офицер и без меча, ему ни как нельзя.
- Если бы он сдался добровольно, мы бы ему оба оставили. Спроси из чего его сапоги и какая марка его пистолета.
Ша с пленным "квакали" пару минут.
- Чего так долго?
- Уточнял про сапоги. Меня таким словам не учили. Ну насколько я понял, из шкуры буйвола, это вроде коровы.
- Знаю, про индейцев книжки читал. Бизоны, буйволы, мустанги.
- Марка пистолета "Намбу". Японская конструкция.
- Посидите здесь, пойду попробую эту Намбу, а то у меня зуд прям какой-то начался.
С приятным звоном, обойма встала на место. Затворная рама оттянулась легче чем у ТТ.
- Сними с него кобуру и ножны. Я скоро.
Возле речки попробовал пистолет по консервным банкам. Хорошая машинка. Мягкая отдача, точный бой. Не смотря на неказистый вид, отлично сбалансирован. Решено - оставляю себе. Патронами как-нибудь разживусь.
Вернувшись, нашёл пленного без кобуры, ножен и сапог. Дивные сапоги стояли возле моего ящика, в смысле там, где я сидел.
- Майор, предлагает Вам померить, - перевёл почему-то Дахно.
- Намба, гут, - вдруг по-немецки обратился я, к пленному.
- Ша перевёл.
Тот только слегка наклонил голову.
Мои глаза отказывались отрываться от замечательных сапог. Примерить, что ли? Обязательно! Может и не подойдут.
Ещё как подошли! Колодка такая удобная, жёсткие голенища, помыть, начистить, можно вместо картины на выставке показывать!
Майор залопотал:
- Примите в подарок от императорской армии.
Нехорошо, как-то сказал и улыбочка какая-то презрительная.Сидит тут с голой задницей и лыбится. Передадим его когда-нибудь, он на первом же допросе меня сдаст. Какой человек будет допрашивать, как всё обернётся... Дахно, даром что в регулярной армии недавно, стоя у майора за спиной, глядя мне в глаза провёл стволом автомата по горизонтали, а я кивнул.
Мгновенно, Дахно, скинул свои перетянутые проволокой кирзачи, натянул мои, сунул в руки, майору свои обноски - ветераны.
- А это тебе, от Советской армии. Можно не одевать, нам не далеко.
Через минуту, короткая автоматная очередь и довольно притаптывающий, моими сапогами, Сашка, докладывал
- При попытке к бегству, лейтенанта свалил, гадюка, и бежать.
- Аркаша, понял?
- Да сто лет он мне не вс...., что б, я ночами из-за него не спал! Тоже мне ещё первый японец!
- Ну, значит договорились. Пойдём, особисту доложим.
- Вы чекисту саблю японскую отдайте!
- Это меч, называется катана. Все офицеры носят, даже в танки и самолёты с собой берут.
- Спасибо, Аркаша, вот пусть особист, эту катану носит.
Такие дела. Человека загубили, а вроде, всем легче стало.
Однако, снился мне этот майор, всю жизнь. Народу за две войны я побил не мало, а снился, японский майор с сапогами.
Пока шли в особый отдел над головой пролетели две шестёрки фронтовых бомбардировщиков Пе-2.
Быстро среагировали. Пол часа как наш летун передал своим об аэродроме. Вскоре по степи долетел далёкий рокот. Хана двум чугаям. (Знать бы что это). А вот и наши соколы возвращаются. Все двенадцать, без потерь!
Особисты, на сообщение о пленном прореагировали спокойно.
- Захоронили?
- Так он через речку переправлялся, там и плавает.
- А сапоги, на берегу оставил?- майор ткнул пальцем мне в ноги.
- Точно, видать утонуть боялся.
- Ну и хрен с ним! Хитрый япошка был.
- Разрешите идти? Если что, я у командира полка.
На полдороги перехватил Дахно,
- Срочно к командиру.
- Чего там?
- Всех офицеров собирают.
Между двух грузовиков натянули сеть, в тени - штаб.
- Новые указания, опять делимся, у каждого полка свой маршрут. Конечный пункт - Порт-Артур.
- Здорово!
- График движения не нарушать, как бы не хотелось побыстрее.
В оперативной сводке сообщили: 132 стрелковый полк 1-го Дальневосточного, не встречая сопротивления рванул вперёд, далеко углубился на вражескую территорию, так вот, наша бомбардировочная дивизия, по ошибке, раскатала этот полк, до одного человека!
Если б мы здесь не остановились, завтра нам могло достаться. Задача на завтра, занять аэродром и оборонять до следующей команды. Тронемся в четыре утра, по холодку.
Разведка! Два бронетранспортера на тот берег. Прошерстить камыши, как будете уверены, что там чисто, две ракеты, зелёная и красная. До вечера оставаться там в охранении. Как камыш проверят, бойцам побатарейно купаться, стираться. А то, как "анчутки" ходят и пованивают. По подразделениям!
Речка была широкая, но мелкая. По шею, в самом глубоком месте. У солдата три удовольствия: сон, еда и баня. Пока одни жарились в раскалённых бронетранспортёрах у зенитных пулемётов или лежали в боевом охранении, другие - с гиканьем, хохотом, солёными шутками с удовольствием плескались пусть в тёплой, но всё равно освежающей, а главное очищающей воде. А ещё в этой реке, было качество, которое очень нравилось советским людям - простор! Можно было плескаться с друзьями, не хочешь, отплыви на 30-40 метров и мойся в одиночку. Не торопясь! Вот оно счастье!
С другого берега разведчик пригнал лошадь японского майора. Японец спрятал коня в камышах. На нём, он и рассчитывал уйти, когда же понял, что от бронетранспортеров не ускакать, увёл преследователей в сторону. Коник средненький, приз на скачках на таком не возьмешь, но хорошо ухоженный. Шерсть блестела, потёртостей нет, копыта обработаны. Дорогое седло и потник. От нечего делать, расседлал. В одной из седельных сумок нашёл скребок, повёл коня купать. Выкупав, вычесал колючки, застрявшие в короткой шерсти. Выгулял на коротком поводу. После того, как скормил немного зерна, из седельной сумки, с коником установился контакт. Он спокойно дал себя заседлать. К командиру полка я подъехал верхом.
Товарищ полковник, возьмёте трофей?
Взял бы, да куда его девать? А в прочим, прокачусь с удовольствием!
Вскочив в седло, Чапаев, почти с места, послал коня в галоп. Умеет командир обращаться с четвероногим транспортом.
- Ну вот, теперь мне ещё с конём возится придётся, - выкатился из под машины адъютант Чапаева - Чтоб ты пропал, Виталя.
- Общение с лошадьми, облагораживает. Будет трудно - зови, помогу.
Через пол часа командир вернулся.
- Беру трофей! Чтоб тебе в замен дать?
- Разведчикам, я только привёл.
- Гонцов, за хорошую весть во все времена награждали.
- Харитон, - позвал адъютанта, - Достань мою ручку-самописку и чернил баночку, не гоже моему начальнику штаба, тупым пером по чернильнице стучать.
- Спасибо , Иван Васильевич! Дорогой подарок.
На командирскую ручку, я давно заглядывался. Неплохо день прошёл. Сапогами обзавёлся, автоматической ручкой и приличным пистолетом, искупался, постирался, а пойду ещё сплаваю! Курорт - не война.
В 3-20 подъём, проверка готовности, в 4-00 доклад в штаб фронта и опять неожиданность - на закате аэродром захвачен нашими десантниками, но нам продолжать движение, согласно графика. В переводе, это значит, обстановка по прежнему не ясна.
Запустились, двинулись. Мимо аэродрома запросто проскочить можно было. Два одноэтажных глинобитных барака, несколько палаток и пункт управления, смонтированный на грузовичке. На стоянках обгорелые остатки самолётов. На земле ровными рядами лежали пленные солдаты - китайцы. Их охраняли четыре десантника. Командир десантников обрадовался, что всю эту толпу можно сбагрить на наши плечи. Никакого сопротивления не было. Десантники на четырёх Дугласах приземлились, к ним торжественно вышел начальник базы, отдал меч и пистолет и объявил, что ввиду невозможности сопротивляться, гарнизон (около 150 человек), сдаётся. Они мол китайцы, и против нас ничего не имеют. Приказа от императора ПУ-И сопротивляться не было. Сами принесли своё оружие, аккуратно сложили в ящики, построились, теперь вроде, спят, так же по подразделениям. Что с ними делать не ясно.
- Принимайте это хозяйство. Нам дальше лететь нужно.
- Капитан, мы тоже не комендантская рота, кстати, куда дальше, что знаешь?
- Карты мы тут взяли, там много чего интересного.
- Поделишься?
- Одну дам, сами понимаете, в штаб фронта нужно доставить, ну и себе конечно, только надписи на японском.
- Переводчика, срочно и рацию на передачу.
Звегильского посадили расшифровывать карту, а командир вёл переговоры со штабом фронта и видимо не сильно удачно.
- Китайцев гнать к чёртовой матери, Трахт, здесь запас продуктов должен быть, разберись. У их командира узнай дневную норму, выдать каждому трёхдневный паёк и к.... К вечеру, край к утру подойдёт какая-то молодёжная дивизия Китайской Красной армии, оружие и продукты, короче - всё, передать им. Пока не передадим будем стоять здесь.
Подошёл наш лётчик.
- Сейчас мне из дивизии передали, часа через два прибудет передовая группа наземных специалистов, готовить аэродром. Сюда истребительный полк перебазируется.
- Виталь, Иосиф, пойдём на воздух, покурим.
Тут такое дело, японские самолёты летают на спирту.
- Как на спирту?
- Вместо бензина.
- Спирт питьевой?
- Не знаю.
- Но если метиловый, пить нельзя
- Как определить?
- Не знаю.
- Оглянуться не успеем, солдаты найдут и попробуют, когда наши прилетят поздно будет, они сразу искать начнут.
- Как меня эта тема надоела, с самого Кёнигсберга! Йёсь, действуй, Начинай с китайца, покажет ставь охрану, мол яд! Дальше поглядим.
Переводчик тихо сходил с ума у карты.
- Понимаешь, тут иероглифы японские и китайские, условные обозначения, тоже не наши.
- Давай с нашей картой попробуем состыковать.
Положили рядом две карты, наша похожа на школьную контурную, японская на детскую раскраску, причём на сером фоне нанесены разноцветные значки. Границ населённых пунктов не было, видимо величина иероглифа обозначала количество населения. Реки обозначались зелёными значками, тоже разной величины. А ещё были черные, голубые, красные, коричневые значки Стало понятно, что без посторонней помощи нам ни за что не разобраться.
Этот день был самым мучительным и изнуряющим. Такой усталости, я не ощущал за многие годы. Бойцы занявшие круговую оборону по периметру аэродрома не понимали зачем им долбить жёсткую как бетон землю, когда есть полторы сотни пленных. Каждому расчету, приходилось объяснять, что это не пленные и через несколько часов их отпустят.
К счастью, в аэродромном хозяйстве нашёлся трактор с лопатой - ножом, для ремонта взлётной полосы. Работа пошла. Охрипший Трахт, облазивший все склады, исписав хитрыми вычислениями несколько листков, в конец в них запутался, тупо сидел под стенкой барака в тени. Китайский командир, тоже устало, что-то пытался ему объяснить.
Грохнувшись прямо на землю возле Трахта, махнул китайцу, замолчи мол. Хлебнул горячей воды из фляги, Жара эта чёртова!
- Сашка, позови переводчика и на счёт обеда узнай.
Подошедшему Звегильскому объяснил.
- Про китайского командира, мы с тобой забыли, он японский обязан знать. Спроси!
- Точно! - побалакав, Ша доложил: - Акцент странный, но понять можно.
- Ну вот и с картой разберёмся.
- Подождите с картой с этой толпой необходимо определиться. Рис есть, просо, сушёные фрукты, а сколько на день я, как не бился, понять не могу. И объяснить, что мы их отпускаем, тоже не могу, Толкал, поджопники давал, кланяются и не уходят.
- Поджопниками объяснял? Ну Вы и лингвист!
- Бросили одного, тут ещё авиаторы прилетели, везде носы суют. А тут спирта, всем выкупаться хватит!
- Давай, Ша, объясни про Китайскую Красную армию, про сухой паёк на три дня и чтоб через час никого не было.
От удивления глаза у китайца стали почти нормальными, спросив разрешения, он побежал к своим.
Через десять минут, мешки с продовольствием вытащили на простор и организовано стали выдавать желающим. Всеми этими делами занимались сами китайцы. Никто не лез без очереди, не толкался. Каждый получал три горсти риса, пшено, которое запросто влезало в один карман и девять сухих фиников. Трёхдневный паёк!
-
- Может им по фляжке трофейного спирта выдать?
Китайский командир попросил разрешить набрать каждому по фляге воды.
- Щедрость русской армии не знает границ, подарив им жизнь, доблестная армия, подарила им свободу и запас продуктов, спирт это бесценный подарок, но без воды солдаты погибнут.
- Хорошо, пусть берут воду.
- А почему, часть людей не получают продукты?
- Они хотят дождаться Китайскую Красную армию.
- Воевать хотят?
- В армии кормят, а у этих людей, дома и так едоков много.
- Командование Советской Красной армии просит Вас задержаться и немного нам помочь.
- Почти пятнадцать лет назад на нашу землю пришли японцы и никогда не просили. Можете располагать мной, как угодно.
- Те, кто остался ждать, всё равно могут получить сухой паёк. У меня приказ - выдать всем!
- Мне тоже получить?
- Вам, мы выдадим советский паёк. Сашка, как с обедом?
- Готово.
- Ещё одну порцию и ложку организуй.
- Сделаем.
На воздух вышли командир с замполитом.
- Где начпрод?
- Трофеи половинит.
- Чего ему не хватает?
- Говорит рис замечательный и фиников, солдаты не пробовали, сказал на перловку поменяет.
- Финики?
- Не, рис.
- Летунов накормить нужно, они только с сухим пайком прилетели
В двух словах доложил командиру о роли китайского командира.
- Хорошо. Оформи его переводчиком китайского. Пообедаете, час на отдых.
- Зовут - то его как?
- Чан Сун Ли.
- Лёшей будем звать, спроси пойдёт?
Китаец закивал.
Сели обедать. Лёша, Ша, и мы с Трахтом. Ложке китаец сильно удивился. Повертел приспосабливаясь, но глядя на нас быстро освоил, потом даже похвалил, удобно. Но второе ел палочками. Теперь мы смотрели во все глаза. Сто грамм коньяка, налитые Трахтом выпил абсолютно по-русски. После обеда, закурив ароматные, но слабенькие японские папиросы, Лёша спросил, какой праздник у нас сегодня.
- Почему праздник?
- Еды много. Китайцы так много только по праздникам едят.
- Теперь каждый день у тебя праздник будет!
- Каждый день нельзя, толстым станет.
- Пусть попробует, у нас потолстеть не получается.
- Всё. Час отдыхать.
Через час опять пустые хлопоты. Вернулись разведчики. На сто километров противника нет. Приняли оперативную сводку, по всем фронтам. На побережье Тихоокеанский флот высаживает десанты. Ожесточённое сопротивление.
Первый дальневосточный ведёт наступательные бои, продвигается вперёд но с потерями. Прикинули по карте. Такого размаха с немцами, мы позволить себе не могли. Здесь берём в "клещи" всю японскую группировку целиком: 1-й Дальневосточный слева, 2-й - справа. Флот блокирует подвоз с моря и захватывает порты. Если получится, это будет самая масштабная военная операция. Полк, похоже, на самом правом крыле правой стороны "клещей". Здесь нас не ждали. Пойдём по тылам, отрезая снабжение.
Жизнь потихоньку налаживалась. С картой разобрались. Всех накормили. Небольшой запас японских ботинок выдали, особо нуждающимся. Аэродромный трактор прибрали к рукам, заберём с собой. Спирт оказался нормальным. Начпрод залил куда возможно. Кое кто из батарейцев попробовал. Наказывать испытателя не стали, уложили в тени спать.
Взяли джип, съездили на речку искупаться. Вернулись к ужину, но покушать не успели, начались "китайские фокусы". Сперва караульный привёл босоногого оборванца в конической соломенной шляпе. В руках связной Китайской Красной армии держал фузею "времён Очакова и покоренья Крыма" Настоящее кремневое ружьё с полкой для пороха и круглым кремневым воспламенителем. Его послали нас предупредить о подходе дивизии.
Связной всю дорогу бежал.
Командир приказал накормить и одеть скорохода.
Через полчаса поднимающаяся пыль доложила о прибытии, молодёжной дивизии.
Такого мы ещё не видели!
По степи бежала колонна босых людей в коротких черных штанах и в черных свободных рубахах на выпуск.
По четыре в ряд, люди держали носилки, в которых лежало разномастное воинство. Сгрузив возле поста "дивизию" численностью с наш батальон. Одна треть, передав носилки, другой трети, убежала по степи за горизонт, а к нам на переговоры пожаловали командир с комиссаром и переводчиком.
Переводчик возможно понимал какой-то язык, но точно не русский. Пришлось звать Лёшу. Начались сложные переговоры, с китайского на японский, затем на русский.
Китайские командиры сразу не понравились. Высокомерные юнцы с плохими зубами. Однако принять оружие, продовольствие и обмундирование сразу согласились, а вот принять на себя охрану и оборону аэродрома не хотели. Я эту тягомотину слушать не стал, вышел рассмотреть воинство. Пацанва с 16-ти до 20-ти лет. Тощие, вооружённые кое как. Музей вооружения можно открывать. Для кого они представляли опасность, не понятно. Не вооружённая часть с носилками, были "мобилизованные" крестьяне из ближайшей деревни. Донесут этих до ближайшей деревушки там ещё мобилизуют, этих может, отпустят. А возможно напеременки понесут до следующей. Воины не должны быть уставшими. Как эти высохшие как мумии, крестьяне весом килограммов по сорок, бегом пробегали с грузом значительные расстояния, не понятно. Позднее выяснилось, таким образом выполнялись марши до ста пятидесяти километров в день.
Сбагрив общение с коммунистами на замполита, командир вышел на воздух.
- Виталя, не кажется тебе, что мы превратились в передвижной пункт питания.
- Ну этих, мы при всём желании накормить не сможем, хотя носильщиков жалко.
- Спирт китайцам нельзя отдавать, лучше авиации оставить, они к спирту привычные.
В 4-00 полк отправился к очередному пункту назначения. Двухсот километровый переход.
Через три часа стали попадаться сопки. Пришлось перестроиться в три колонны.
Бронетранспортеры разведчиков метались как собаки, охраняющие отару овец.
Скоро объезжать пологие курганы стало невозможно и дорога превратилась в череду затяжных подъёмов и натужных спусков. Кто хоть раз был в горах, знает, что спускаться с грузом тяжелее чем подниматься. Радиаторы закипали, приходилось останавливаться. Заливать драгоценную воду, позднее, просто ждать, когда остынет. Жара стояла такая, что воздух извилистыми струями поднимался вверх, по этому соседние сопки как бы дрожали, а дальние как бы, передвигались. Постепенно подобрали режим движения. Три сопки, сорок минут остановка. Стало ясно, что засветло до нужной точки не дойдём. Через несколько часов сопки "сдвинулись" влево, а перед нами опять открылась ровная как стол, степь. Ещё через час с правого фланга, примчались разведчики.
- Японцы! Правее сорок, железная дорога, в эшелон загружается японская воинская часть. Орудий, танков не обнаружено.
- Атакуем с хода. Двумя батареями. Первая, вторая. Сближаемся до трёх километров, накрываем осколочными. Третья, четвёртая, пятьсот метров сзади в резерве.
- Начальнику штаба определить рубеж атаки. К бою!
Толком не успели отъехать от исходной, рация заорала
- Слева, танки!
То пусто, то густо, разворот влево, вперёд!
Из-за сопок в клубах пыли выдвигались японские танки. Сколько, определить невозможно.
Направление движения, к железной дороге, перпендикулярно нашему.
Схема та же, выдвигаемся, сближаемся до трёх километров, огонь осколочными - броня у них слабенькая и ходовая ни к чёрту.
Огонь с открытых позиций. Плевать, не впервой!
Разглядеть можно только передние машины, всё остальное скрывали красные облака пыли, поэтому наше выдвижение они прохлопали. И первые пристрелочные выстрелы, тоже.
Недолёт. Выстрел. Опять недолёт. Заметили и стали! Что за чудо! Им сблизится нужно или в сопки тикать, а они встали. Из пылевого облака вылетела серия сигнальных ракет. Потом из этой красной кляксы запылила в нашу сторону машинка типа "Джип".
Комбат-1
- Может накрыть, важного японца?
- Погодь, вдруг сдаваться едет?
- На хрена нам пленные танкисты, застрянем здесь без воды, давай жахнем!
- Погоди.
Из машины стреляли разноцветными ракетами, явно поговорить хотят.
Подъехал Чапаев
- Отставить огонь!
Неужто со стороны мы тоже так пылим?
Джип остановился. Из него выпрыгнул жутко матерящийся Герой Советского Союза. Свои! Устаревшие БТешки. Пронесло. Без крови обошлось.
Пока матерились, знакомились, обменивались радиоволнами и сигналами, выпили по чарке за знакомство - японцы погрузились и уехали.
Пункт назначения у нас с танкистами общий, задачи разные.
У них - сходу захватить мост, через довольно широкую реку, затем занять и удерживать плацдарм на другой стороне, у нас оборонять этот мост с двух сторон. Ещё должна подойти пехота, для полевого заполнения.
Всем нужна вода. Если ждать, пока два полка удовлетворят свои потребности, к мосту выйдем ночью. Опасно. Потери можно не обязательные понести и мост потерять.
Решили действовать тремя волнами. По двум маршрутам отправить разведку. Танковую и нашу. Через час вторая партия. Идут: танковый батальон и наша батарея. Потом основные силы. Если серьёзное сопротивление, разведка отходит, перегруппировываемся и с рассветом...
Со стороны места, где грузились японцы, полетели зелёные ракеты, наши разведчики сигналили:
- Сюда!
На ходу определили, кто с какой волной пойдёт, я опять напросился идти с разведкой. Задача разведки смотреть, а моя, решать тактические задачи. Командир разрешил.
Через пол часа, разведвзвод танкистов на мотоциклах с ручными пулемётами и два наших Скаута, уточнив направление по компасу, на максимальной скорости мчались к городку со смешным названием. Солнце скатывалось к горизонту, но жара не спадала.
Высунувшись по грудь из машины, чтоб хоть встречный воздух обдувал, ощущение такое, как в парной кататься на велосипеде. Бельё насквозь мокрое, пот противными струйками стекает по спине и груди.
После Германии, пока мы воевали только с грязью и жарой. Где противник? Сегодня, хоть из дали мы видели врага и он опять куда-то делся. Где нас ждут с "горячим" приёмом?
Впереди показались строения. Связываюсь с мотоциклетной группой.
- Вы слева, мы справа. Добираемся до реки, дальше на встречу вдоль реки до моста.
Кто мост увидит, сообщит. Технику замаскировать, осторожно подойти, осмотреться. Связываемся, принимаем решение. Если жёсткое сопротивление, назад, точка сбора - здесь.
- Понял. Выполняю.
Броники мчались к цели, объезжая горд с левой стороны, странные здания с загнутыми краями крыш, халупы из тростника и картона и каких-то тряпок. Ни военных, ни оборонительных сооружений не видно. Жители в одеждах двух цветов или в черном, или в белом настороженно рассматривали невиданные здесь машины. Ни страха, ни восторга народ не показывал. Вот и берег. Обрыв метров тридцать. Да, без моста тут техника не пройдёт, а вон и мост. Тут и рация ожила.
- На берегу. Мост километрах в пяти. Разрешите сблизится до трёх.
- Разрешаю.
Буйная растительность позволяла незаметно подойти почти в плотную. Немного проехали вдоль обрыва, замаскировали технику, оставив радиста и связного, осторожно перебежками стали подбираться к цели. Мост стратегический. Деревянный. Ажурная конструкция из толстых брёвен высотой тридцать-сорок метров. Охраны не видно.
- Двое вниз. Вплавь на другой берег. Осмотреть опоры, на предмет минирования и охраны другого берега. При обнаружении признаков минирования одновременно поднимите вверх левые руки.
- Одного наблюдать за ними.
Ребята осторожно стали спускаться по довольно крутому, но не отвесному берегу.
Абсолютно незаметного спуска не получалось, пыль выдавала. Поглядим будет ли реакция. Группа затаилась в кустарнике, метрах в пятнадцати от края моста. Если оборону готовили, кустарник необходимо было вырубить. Из кустарника, по левую сторону просигналили танкисты. Им показали, мол командира сюда!
Командир вышел и не торопясь пересёк открытое место.
Молодец! Перебегающий, переползающий человек больше привлёк бы внимание, если, конечно есть наблюдатели.
- Пошли пятерых по дороге в город, пусть метров сто пятьдесят пройдут посмотрят.
Одного, с моим на мост, ползком до другой стороны. Увидят взрывчатку, назад.
- Думаешь заминировано?
- Рисковать нельзя, стратегический мост. Представляешь через сколько сотен километров сможем технику переправить, если этот снесут?
- Странно, гор нет, а тут такая щель в земле.
- Да тут, всё странно!
Пятёрка танкистов перебежками направились к городу, а двое поползли на мост.
Мост заминирован! Подрывник притаился на перекрестье брёвен. Нашёл точку, позволяющую рассмотреть в бинокль, практически обнажённого человека, к которому тянулись провода. Он спал! Конечно от звука работающих двигателей он проснётся.
Ух, азиаты! Зачем тратить сотню, другую солдат на оборону, посади одного смертника, и мост взорвёт и урон нанесёт. Как гарантировано его снять, так, чтоб не успел замкнуть цепь? Сперва нужно найти точку, с которой гарантировано попасть в подрывника.
Снизу и сбоку мешали опоры. Сняв сапоги, чтоб не греметь, облазил мост. Идеальная позиция нашлась прямо над взрывником. Из чего стрелять? Автомат не годился из за рассеивания, пистолет - малая поражающая мощность. Винтовок не было. Одновременно несколько голосов
- ПТР в бронике!
Развед взвод в бою оборонял штаб полка и на вооружении имел четыре противотанковых ружья.
Пара разведчиков сбегали за противотанковым ружьём. Загнал 14 миллиметровый патрон. Осторожно, чуть не на цыпочках вдвоём поднесли 17- килограммовую винтовочку. Новая беда. Целится пришлось вертикально вниз, то есть согнувшись пополам. Удерживать трёхметровую железяку и целиться по определённой траектории совсем не просто. Попасть нужно в голову, но не задеть взрывную машинку, висевшую на груди. Устройства таких машинок я не представлял и по этому лучше её не задевать.
В конце концов приспособился и выстрелил. Из затылка брызнуло красным, но положение тела не изменилось.
- Вот это выстрел! Даже не сместился.
- Танкист, двоих под мост срезать провода и взрывчатку. Радио в штаб - Мост наш!
Оборону организовывали уже в темноте. Ночью подошли танкисты и наши. К обеду следующего дня, подтянулась пехота. Приходили китайцы, приносили на продажу тряпки, еду, но в виду отсутствия у нас китайских или японских денег, уходили, всячески выражая пренебрежение. По-моему на освобождение им было наплевать. Более десяти лет они жили при японских оккупантах, теперь пришли другие. Ничего не изменилось.
1-й Дальневосточный вёл кровопролитные бои, на островах и побережье гибли моряки. Левый фланг нашего фронта тоже нёс потери, а мы позагорав сутки возле моста, двинулись дальше.
Опасаясь минирования дорог, двигались по полям. В Китае собирали несколько урожаев. Все поля разделены на квадратики. На одном всходит, на другом сажают. Прекрасно понимая, что наносим урон, но жить хотелось с каждым днём всё больше. Аборигены, с тяпками на бронетранспортёры не кидались, но кулаками вслед махали.
На дороге застыла сгоревшая тридцать четвёрка. Воронок рядом не было, похоже подрыв. На обочине свежий холмик, фанерка с фамилиями ребят.
Высоко в небе появились точки. Остановились, подозвали авиатора.
- Вызвал прикрытие?
- Вызвал, но тут не всё просто.
- Что не прилетят?
- Прилетят, не в этом дело.
-?
- Видите, они не приближаются, это значит летят на большой высоте. Яки, там не достанут. Это дальние бомбардировщики. У немцев таких не было.
- Опасно? Что делать?
- Если загружены мелкими бомбами, накроют большую площадь, только где будет эта площадь? С такой высоты точно не сбросишь. В воздухе на разной высоте разные течения, без пристрелки ни в жизнь не попадёшь, а развернуться они где-то возле Монголии. Если по нашу душу, у них есть один заход. Пока ещё не определить, пройдут они над нами или в стороне.
Нужно рассредоточиться как можно шире и сетками прикрыться. Мы их плохо видим и они нас тоже могут не заметить.
Техника не торопясь расползалась по полям. В небе появились две восьмёрки ястребков. Японские бомбовозы приближались очень медленно.
Уже точно можно различить девять точек, за которыми стали тянуться белые шлейфы.
- Это инверсионный след,- объяснил лётчик.
- Мне ещё в училище рассказывали, но живьём первый раз вижу.
На 6-7 тысячах метров, влага сконцентрированная в воздухе конденсируется в след.
- Ваши туда достанут?
- Нет, нужны кислородные маски, оборудование.
Истребители упорно карабкались вверх, но вот головной, почти остановился, и перевернувшись через крыло полетел вниз. За ним ведомый и следующая пара.
В общим наши маленькие летели значительно ниже японцев. Ну хоть снизиться не дадут. Рассредоточились.
- Первая батарея вправо 40 два километра. Вторая влево 90 полтора. Третья на месте. Четвёртая 135 влево два. Одеть каски. Окопаться.
Каска от железа редко спасает. Тут всё зависит от угла касания и силы удара, если на излёте, может сохранить жизнь. Каска гарантировано спасала от кусков земли разлетающихся от разрыва. Зимой смерзшаяся грудка земли не лучше металлического осколка, вот тут каска самое то! Технику закопать ясно, не успеем, но для себя неглубокое углубление можно выкопать. Можно, конечно и так полежать, но это если дальнейшая судьба совсем не интересует.
Четырёхмоторные гиганты медленно приближались. Маленькие уже несколько раз меняли направления на противоположные. Им на смену прилетела следующая группа. Наши ясно давали понять: - Снизится не дадим!
Укрытие я себе выкопал и лёжа на спине в бинокль наблюдал за воздухом. Наблюдал и думал. Три сотни народа лежало на поле. Разных званий, разного опыта, разных годов рождения. А сейчас по сути, разделились на две категории. Кто пострадает, а кто отряхнётся и поедет дальше, к морю и от тебя лично, не зависит в какую категорию ты попадёшь.
Оторвался от бинокля и ещё на штык углубил своё убежище, а потом ещё на один. На конец от самолётов отделились по четыре точки. Через несколько секунд всё пространство заполнил свист тяжёлых бомб. Серия далёких разрывов, ещё серия - ближе. Одновременные разрывы с разных сторон. По приличной задержке спрессованного воздуха перекатывающегося через мой окопчик, понял взрывы не близко, однако подбрасывало так, что из укрытия могло выкинуть. Что ж за бомбы они кидают? Всё тишина. Повернулся на спину, японцы всё так же висели над нами. Огляделся. Дымов и огня не наблюдалось. Уже не плохо. Пыль с гарью сгоревшей взрывчатки ветер носил в разных местах. Куда упали бомбы, я из своей ямки определить не мог.
Из своего укрытия вылез авианаводчик.
- Всё, пролетели! Можно "отбой" играть.
- Что они бросали?
- Пятисотки, а может и побольше.
Поле ожило. Пошёл к рации, принимать доклады.
Первая: - Потерь нет.
Третья: - Пронесло.
Четвёртая: - Без потерь. техника не пострадала.
Разведвзвод: - Без потерь.
Хозвзвзвод: - Доложу через 10 минут.
- Вторая, вторая?
-Докладывает Харитонов (комбат-2). Волной перевернуло Скаут с орудием и один Студер со снарядами.
- Как люди?
- Студер упал на бок, привалил щель с водителем. Вроде живой. Сейчас грузовик разгрузим, поставим на колёса. Кстати, колёса в клочья, все четыре и два на Скауте.
- Понял, поможем.
- Комбаты, кто техпомощь видит, пошлите во вторую.
- Уже послал.
Подошли Трахт со Звегильским.
- Как ощущения Аркаша?
- Никогда так страшно не было. Два раза из окопчика выбрасывало.
- Это нормально, не бояться только сумасшедшие, хотя в 41-м видел как дурдом эвакуировали. И они боятся, а вот окопчик глубже нужно рыть, не для дяди же?
- Понял. Есть, глубже.
Иёська с заговорщицким видом пригласил нас за броник.
- Товарищи офицеры, за первую совместно пережитую бомбёжку.
Выпили по колпачку спирта.
Испуганного водителя вытащили, колёса поменяли, фаркоп на Скауте, свёрнутый на бок, выровняли кувалдой, собрались в походный порядок и - вперёд. Сегодня противник высыпал на нас около 18-ти тонн взрывчатки с нулевым результатом. Что-то похожее мы творили в 41-м, 42-м. Самая большая потеря, трофейная командирская лошадь оборвала уздечку и убежала неизвестно куда. Искать командир запретил. Лошадям бомбёжки тоже не нравятся.
12 августа 1945г
Получили оперативную сводку очень интересного содержания. Император Хирохито по радио отдал приказ всем японским военным и гражданским властям о прекращении сопротивления. Но так как письменного приказа не было многие командиры объявили, что это заявление провокация русских продолжали пытаться оказывать сопротивление. Внезапно пришёл приказ повернуть влево, в квадрате... изготовиться к стрельбе по площадям.
Прибыли, развернулись. Несколько японских пехотных воинских частей, воспользовались удобным (по их мнению) рельефом устроили, что то вроде УРа (укреплённого района). Укрепив пулемётными гнёздами несколько сопок, стоящих как бы овалом, в окопах сидела пехота вооружённая винтовками. После Кёнигсберга это было как-то не серьёзно. Разведчики, особо не скрываясь выдвинулись вперёд, для корректировки огня. Как только бомбардировочный полк стал в круг и начал безостановочно обработку вражеских позиций, подключились и мы. Выпустив по пять снарядов, получили команду "отбой". Сдалась группировка.
Попросил у командира Виллис, взял Трахта и Звегильского поехал посмотреть поближе. Особисты и начальник разведки уже работали. Звегильского тут же у нас отобрали допрашивать лысого японца. Ошарашенные солдаты выходили строем под командой унтеров и офицеров, аккуратно складывали оружие, амуницию. Также организовано садились на землю. Как же мы, сидели сутками под таким же огнём и даже мыслей о сдаче не мелькало?!
Правда не все сдались. Несколько тел со вспоротыми животами и полу отрубленными головами лежали в пыли густо залитой, тем что выливается из вспоротого живота. Сепуку! Нежелание жить в позоре. Аркадий подробно рассказывал о древнем обычаи. Если самурай считает, что он опозорил своего командира, он совершает харакири - сепуку и ещё пара названий этого процесса. Если у этого самурая есть друг - ассистент, то как только первый всаживает ножик себе в левую часть живота, второй сзади мечём сносит ему башку.
Не думаю, что смотреть на этот процесс приятно, но видеть тела после - просто отвратительно. Скажу только об одном аспекте - мухи!
Более уничтожительного раскаянья представит себе трудно.
Мужество это или трусость? Безусловно мужество! Мужество не безразмерно. Нельзя каждую секунду быть мужественным. За войну я сотни раз видел, когда бесспорно храбрый мужественный человек, как бы ломался, не навсегда, но какое-то время просто уставал от готовности умереть и пытался себя сохранить. А бывало наоборот, ничем не проявивший себя "серенький" боец осознано ложился со связкой гранат под танк, спасая сотню запаниковавших солдат и смертью своей возвращал остальным смелость и мужество.
Вопрос, стоило ли, всю жизнь копить мужество, чтоб так погано умереть?
- Иёска! Пошли на хрен отсюда. И налей, только нормально, не колпачок.
Вернулись к машине выпили по полкружки чистого, зажевали галеткой. Подошли наши офицеры - особисты с Аркашей.
- Чего отмечаем? - спросил главный, вынимая из полевой сумки складной стаканчик с фашистским орлом.
- А Вы чего интересного узнали?
- Есть фактик интересный. Полковник рассказал, что воевать они не собирались, хотели почётно сдаться, а их никто не спросил, сразу долбить начали. Но занятно не это, а то что они уверены, что в Китае мы начнём воевать с союзниками и позовём японцев воевать вместе с нами. Они, мол будут хорошими соратниками.
- Интересная логика. Мы в эту войну ввязались, чтоб союзникам помочь!
- Не всё так просто, капитан. Союзники! Какие они нам союзники! Та война кончилась. Империалисты никогда не откажутся от мечты уничтожить государство, построенное на идеях социального равенства. Теперь опять у каждого свои интересы. Что ж ты думаешь, мы не поможем коммунистической партии Китая победить Чан-кай-ши и взять власть во всём Китае?
- Видел я этих китайских коммунистов!
- Молодой ты ещё - подполковник протянул стакан. Выпил, крякнул, закусил.
- В Гражданскую у нас, сразу все сознательные были? Воспитывать людей нужно. Вон мы какое поколение вырастили!
Он хлопнул нас с Иёськой по плечам.
- Ваши дети ещё лучше будут. И здесь всё наладится. Поможем. Опыт есть. Ладно, запрягай.
Так мы продвигались к своей цели, далёкому, но незабытому, городу русской воинской славы - Порт-Артуру. Изредка постреливали, в основном, одиночки. Несколько раз на встречу выходили военные и гражданские и демонстративно вспарывали себе животы. Теперь эти смерти ни кого не трогали, меня во всяком случае.
Интересно, что сначала японское правительство подписало капитуляцию, а командующий Квантунской армией только на следующий день.
Пьяный поход закончился. Всех наградили медалью "За побуду над Японией". Английская королева подарила всем офицерам Советской армии парадный мундир. Ну как мундир, отрез тонкой шерсти лучшего качества и сумму денег на его пошив. Шерсть правда была отличная, хотя цвет не наш.
Британский "хаки" был гораздо светлее нашего "защитного". Спустя десяток лет, в Советском союзе я встречал людей, мужчин и женщин, одетых в различные вещи из этой замечательной шерсти. Наверное каждая русская женщина через несколько часов, умела из необъятных офицерских галифе сделать модную юбку и на жилетку ещё оставалось.
А война с союзниками действительно чуть-чуть не началась.
Когда вошли в город и обалдело смотрели на диковеные громадные трёх вагонные трамваи, носившиеся по холмистому городу с невероятной скоростью. Не дав устроится, нас сразу погнали на берег моря.
Орудия ставили на пирсах, просто в береговой полосе. Тут же, пленные стали носить мешки с землёй, обкладывать орудия со всех сторон.
На горизонте дымили союзные эскадры. Приказ, пристреляться.
Артиллеристы есть? Как пристреляться по гладкой поверхности без ориентиров? Собрали всех офицеров, у кого какие идеи. Сошлись на таком способе. На шлюпке устанавливаем катушки с кабелем (мерные отрезки), через километр, шлюпка сбрасывает буй на якоре, через два второй, через три третий.
Из-за излома берега придётся сделать три таких линии ориентиров. По ним и пристреливаться.. Сказано - сделано. Пол дня солдаты осваивали флотскую науку, а остальные осваивали городок японских артиллеристов, попутно отбиваясь от конкурентов - квартирьеров. Бойцовая репутация солдат с чёрными ромбами на рукавах в войсках была хорошо известна, так что обошлось без серьёзных стычек.
Прекрасный городок с видом на океан. Отсюда рассмотрел, что все высоты заняты артиллерией серьёзных калибров.
Та, ёлки палки, неужели по новой всё закрутится? Мне и то надоело. А как семейным?! Капитулировавшие японские артиллеристы сидели на территории на сопке в центре городка.
Командир подозвал к себе.
- Трахт, Звегильский берите японских офицеров, сделать опись на складах, пусть еду сами себе готовят, подготовить боксы для техники, в первую очередь для машин и Скаутов. Орудия пока на берегу постоят.
- Колобов, на берег. О результатах пристрелки доложишь. Дежурство у орудий круглосуточные, пищу там принимать будете.
Тут особист сунулся.
- Звегильский требуется.
- Извини, не до тебя, До вечера он занят, поищи переводчика у японцев.
- Понял. Разрешите идти?
- Все свободны. Выполнять.
Не торопясь спустился на берег, попутно осматриваясь. Ничего город -зажиточный. Мужчины в европейских костюмах. Женщины в кимоно и в европейских платьях и шляпках. Магазины работают. Босоногие рикши в коротких штанах и соломенных шляпах. Как везде, никакого интереса к смене власти.
Шлюпка ещё болталась в море. Прямую линию провести по волнам, ей помогали с берега при помощи теодолита. На пирс, не обращая внимания на часового, выкатился джип с офицерами-артиллеристами. Подполковник и два майора. Подошёл представился. Подполковник, тоже начальник штаба отдельного полка особой мощности 203мм. Предложил не чиниться и выпить за знакомство.
- Пристрелка у меня.
- Не боись, бутылка вина на четверых, не одному артиллеристу не помешает.
Выпили по кружке кислого вина.
- Что за дрянь пьёте?
- Китайское сливовое вино, квас, что лучше есть?
- Спиртом японским запаслись.
- В гости позовешь?
- Само собой, тем более у меня зам из ваших.
- Фамилия?
- Трахт.
- Нет такого не было. Как пристреливаться собираетесь?
Я рассказал.
- Толково придумали. Как бы нам воспользоваться.
- Математики толковые есть?
- Конечно, у нас же всё вся стрельба по расчетам.
- Я вам дам азимут и результаты по нашим таблицам на удалении два километра и три. Пересчитаете на свою дальность, но с вас ...
- О чём разговор ?! Никто своим ходом не уйдёт!
- Что вообще твориться? Новая война?
Мужики помрачнели.
- Союзники ультиматум объявили. Порт-Артур пополам и ещё три порта им отдать.
- Осталось два дня.
- Ну и что?
- Сегодня аэродром должны приспособить для наших бомбардировщиков. А там поглядим. Пока их эскадра стоит в десяти километрах.
Я по другому взглянул на позиции полка. Корабельная артиллерия сметёт нас как веник окурки. Калибры у флотских посерьёзнее. У линкоров до 500 мм могут быть. Теоретически они нас и сейчас достать могут. На берегу окоп нормальный не выкопать - зальёт. Опять мы на острие и жизни наши под вопросом.
- Ладно, как отстреляемся, присылайте машину, при таком раскладе на вас вся надежда.
- Наша дальность вдвое меньше.
- Ничего, прорвёмся. Нас может и обнулят, а вот город у русских забрать, чёрта лысого!
С этим разошлись.
Не ужели японский полковник окажется прав?
Два дня не уходил с берега. Утром третьего дня дымы стали приближаться. Объявили тревогу. Когда корабли стало возможно различать, появились наши бомбардировщики. Их было много, они летели волнами на разной высоте между ними шныряли юркие истребители. Направление параллельно берегу, между эскадрой и городом. Эскадра ещё больше задымив стала разворачиваться и вскоре исчезли даже дымы.
Солдаты прокомментировали просто - Обосрались союзнички!
Ночью на рейд пришли наши боевые корабли. Транспорт и одна из подводных лодок зашли и пришвартовались у пирсов. С транспорта сошли человек двести флотских и жизнь в порту закипела. Часовые на моряков внимания не обращали, а вот когда подъехали грузовики с солдатами на пирсы их не пустили. Командовавший ими полковник с красным околышком, скандалить не стал, связался с кем-то по рации и через 15 минут на джипе примчался Чапаев с приказом передать охрану вновь прибывшим. Задачу полку резко поменяли. Мыться, бриться, стираться. Выглядеть молодцевато. Через день прибудут союзники на переговоры. Находиться у орудий, снарядные ящики открыть, Демонстрировать мгновенную готовность открыть огонь.
Союзники прибыли на крейсере. Судя по тому что машины сновали между крейсером и местом переговоров, вопросы решались не просто.
На требование отдать четыре китайских порта для организации военно-морских баз, наши согласились, правда если нам выделят порты на четырёх основных островах Японии для аналогичных целей. В результате договорились открыть в Порт-Артуре консульство Британии и США, военные комендатуры и по воскресеньям с 10-00 до 22-00 разрешить увольнение на берег отважных моряков стран - союзников.
Началась действительно мирная жизнь.
Жизнь мирная, но по воинским уставам.
От автора. Большая часть персонажей реальных, у некоторых изменена фамилия, или имя отчество. Прошу извинить за случайные совпадения. Подлинные только мои родственники, но к сожаления они уже не с нами.
г. Краснодар Декабрь 2015 изменены г.
P.S.Дорогие постоянные читатели. Далее кусочками будет публиковаться следующая повесть завершающая четыртую часть в будущем объеденённых под названием "Офицерская сага".
Офицерская сага. 3 Пьяный поход. 1945г
© Copyright: Евгений Колобов, 2016
Свидетельство о публикации №216010802254
Свидетельство о публикации №216010802254
Рецензии
Читается с огромным удовольствием. Благодаря таким публикациям на очень многие исторические события смотришь чуточку иначе, под другим углом
Жму руку!
Мурад Ахмедов 08.03.2024 11:48 • Заявить о нарушении
Жму руку!
Мурад Ахмедов 08.03.2024 11:48 • Заявить о нарушении
На это произведение написано 15 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.