Человек одинокий. Глава - 29

 Они лежали в чистой постели, на широком диване, и впервые за последние полтора года, ощущали неистовое блаженство, оттого, что они вновь вместе. Света, то разражалась смехом, хотя из глаз её градом катились слёзы, и тут же раздавались безутешные рыдания.

   Очевидно, столь бурные проявления чувств решительно отличались от её некогда спокойного самообладания, которое считается признаком настоящей просветлённости в минуты отчаяния. Стремление стряхнуть с себя гнёт сегодняшнего сумасшедшего дня, примирившись с реальностью греха, она, очутившись на самом верху телесного блаженства, осознала, что, так называемый грех, - вещь надлежащая и в чём-то необходимая. Эта жаркая ночь запомнится ей надолго, и дай Бог, чтобы Ира не вернулась, а Толик остался с ней навсегда!

   Света готова была своими руками удушить эту Иру и пойти в тюрьму с чувством выполненного долга. Такое сложное явление, как одержимая некой чувственной идеей женщина, имеет, несомненно, далеко не одну причину. Искушение связать свою жизнь с тем, кого любишь, может толкнуть её на преднамеренное убийство с той изощрённостью, на которое способны только женщины и агенты спецслужб.

   Если необходимость ликвидации, со стороны спецслужб, мотивируется национальной безопасностью, то влюблённую женщину можно заподозрить в отдельных случаях в душевном расстройстве. Она без сомнения удовлетворяла некую духовную потребность, некую социальную несправедливость, которые при неблагоприятном исходе, приведут к сомнительному нищенскому образу жизни.

   Так случилось с Толиком, когда он вознамерился восстановить перевернутую им буровую не за свой счёт, а по справедливости. Суматошная идея не дать внушить себе чувство вины, чуть было не довела его преждевременно до могилы.

   Между мужчиной и женщиной, кроме полового различия, существует ещё одно неоспоримое различие, а именно, - поведенческий.  Далеко не каждый мужчина может постичь абстракции, возникающие в голове у женщины. Однако не каждая женщина в состоянии принять самовозвеличение мужчины признающего лишь власть Разума.
 
   Если естественный грех ненадолго сближает мужчину и женщину, то в повседневном бытовом плане, разногласия, по поводу и без повода, способны разрушить отношения устоявшиеся годами совместной жизни. Телесный грех не какой-то светлый поступок, а неким образом таинственное состояние, тёмная сторона человека, с помощью которой он пытается заглянуть во внутренний мир своей души.
 
   Просветление, которое озарило Свету изнутри, не передалось Толику по той простой причине, что он являлся тем субъектом, который непосредственно общался и с Ирой, и с Валентиной. Этим обстоятельством он пренебрегать не мог. Толик не сомневался в том, что исчезновение этих двух женщин неслучайно. Даже имея связи  в администрации области и района, Валентина, не осмелилась бы ликвидировать Иру без неприятных для себя последствий, а потом явиться, как ни в чём, ни бывало на свет божий. Возможно, Ира попала случайно в какой-то деловой замес Валентины и погибла вместе с ней.

   У мужчин всегда так – они перебирают в уме всякие кошмарные варианты, самую трагическую развязку, в глубине души надеясь на благоприятный исход. Ужас сменяется восторгом от собственных приятных умозаключений. Но затем, они опять оказываются в пучине отчаяния, потому, что трудно сохранить душевное равновесие, когда впереди чёрная неизвестность.
 
   Вспышка страсти лишь на несколько минут отвлекла его от тяжёлых дум, потому что он знал это «благое» общество, в котором жил, которое, не раздумывая, назначит его виноватым. Опыт соприкосновения с этим обществом, когда не было почти надежды на счастье, показал ему, что спасение утопающих, дело рук самих утопающих. Его новое рождение вызвало в нём тягу к прекрасному полу, причём ощущения эти, весьма отличались от тех естественных чувств, когда он жил со Светой. А теперь, короткая экзальтация сменилась безысходностью, толкавшей его на самоубийство.

   Ира ушла также внезапно, как появилась, её место, совершенно в буквальном смысле, заняла – Света. И вдруг, у него мелькнула почти фантастическая мысль: А не Света ли устроила эту провокацию? Ведь он звонил ей в шесть утра и сделал несколько намёков. Нет, невозможно за три часа подготовить перемещение, если только она заранее не сделала это.  (Перемещение на языке спецслужб, означает убийство, ликвидация). Глупые, глупые мысли…маниакальные…

   Толик понял, что сходит с ума. Он забылся тревожным, вздрагивающим сном в объятиях Светы, - сломленный и жалкий.

   На следующее утро он пошёл в офис, но Валентины там не оказалось. Магазины работали в обычном режиме.

   Он пришёл на квартиру Иры, открыл своим ключом дверь. Осмотрел комнаты, ванную, туалет, кладовку, кухню, – бесполезно. Последняя, зыбкая надежда испарилась, как сон. В голове ощущение утерянной картинки, зуд попытки вспомнить что-то важное.

   Толик позвонил своему однокласснику Диме, который работал в полиции в чине майора, и договорился о встрече.

   Дима встретил его у входа в полицию, и они прошли в его кабинет. Дима был пышущий здоровьем мужчина, сорока двух лет, атлетического телосложения с округлым добродушным лицом. Это он несколько раз устраивал Толика в наркологию, пытался спасти его. Это он искал его по подвалам, привозил к себе домой, отмывал, одевал во всё чистое, и, несмотря на недовольство жены, оставлял жить по нескольку дней у себя на квартире. А, когда жена выдвинула ультиматум – или я или он, - отмыв, привёз его в отделение полиции и закрыл в одиночной камере. Это он кормил в камере, Толика горячим, наваристым супом с ложечки, выводил гулять по окрестностям городка, пока тот не оклемался. И сегодня он, радушно встретив Толика, был рад, что тот жив и здоров, всё-таки и он приложил к этому руку – не дал Толику погибнуть преждевременно.

   Толик рассказал Диме всё, - ничего не утаивая. Дима выслушал его очень внимательно, и когда тот закончил, после недолгой паузы, спросил:

   - Зачем ты со Светкой кинулся в погоню? Неужели ты не понимал, что этого не следовало делать, хотя бы, исходя из того, что ты лицо заинтересованное? Ведь если их тела летом обнаружат в лесу грибники или ягодники, тебе придётся отвечать по-взрослому!

   - Откуда я мог знать, что они исчезнут? – пожал плечами Толик.

   - Ладно, оставим упрёки, - сказал Дима. – Ни в психушке, ни в наркологии их нет. А морг, аэропорт? Проехал мимо?

   - Мне и в голову не пришло…морг…аэропорт…

   - Я сейчас, при тебе, обзвоню эти стратегически важные объекты, может быть, что-нибудь прояснится.

   В морге, слава Богу, Иры не оказалось, но аэропорт дал положительный ответ. Да, вчера две женщины с такими адресными данными действительно днём вылетели в Москву, а билеты были куплены утром.

   - Почему в Москву? – удивился Толик.

   - Мало ли в Москве сумасшедших домов! – непроизвольно вырвалось у Димы, - Извини, я не хотел тебя обидеть…

   - Да ладно…сейчас не до обид…Как же их там найти?

   - Искать не нужно. Через день-два, Валентина объявится здесь, и ты сам спросишь у неё.

   - Так она и скажет мне!

   - Скажет! Ты ведь, законный супруг! Другое дело, что без твоего согласия, Иру не могли положить в такую лечебницу. Но, вероятно, Валентине как-то такой финт удался!

   - Ты всё-таки подними то старое дело, должна быть какая-то связь.

   - Подниму, - ответил Дима, - Я помню то дело, сам выезжал десять лет назад на сороковой километр. На первый взгляд, обыкновенный угон. Но! Валентина, Ира и эта Волович, гуляли в тот день во весь рост! Видимо обмывали какую-то сделку. Есть свидетели. Во всяком случае, были. Однако утром, когда Валя заявила об угоне, он была спокойна, что в принципе, тоже подозрительно. В таких случаях пострадавшие ведут себя неадекватно, - суетятся, истерят, а Валя была спокойна и уверенна в себе! О том, что Волович пропала, мы узнали через три дня, когда тревогу поднял её муж. Но связать аварию на сороковом километре с исчезновением Волович, нам и в голову не приходило.

   - А, как же свидетели? Они же видели эту тройку вместе в тот день.

   - Видели женщину в двенадцать ночи, похожую на Волович. Они втроём входили в подъезд Валентины. Видели, как они втроём, не очень трезвые, выходили из Валиной машины, которую Валя припарковала в своём дворе.

   - И больше не выезжали?

   - Нет никаких сведений на этот счёт. Никто не видел, чтобы, позже, кто-то сел в машину и уехал на ней.

   - Однако машина исчезла со двора! Исчезла, но каким образом - непонятно! Ты считаешь, что это был угон?

   - Толик, десять лет назад, когда в стране был бардак, когда в подъездах воровали даже лампочки и картошку из ящиков, какое могло быть объективное расследование? Машину нашли? Нашли! Значит, дело закрыто!

   - А Волович?

   - А Волович, это отдельное производство. Я тебе ещё раз повторяю, - связывать угон и исчезновение Волович, никому в голову не приходило.

   - Неужели никто не интересовался пропавшим миллионом?

   - Ещё как интересовался!  Вся милиция на ушах стояла! Если бы нашли тело, тогда можно было, что-нибудь раскопать. А миллион зелёных, это лишь мотив, но для кого? Валентина через полгода тоже взяла в банке миллион зелёных, и как проследить, где миллион Волович и её? Ты мне скажешь – купюры! Но они так нигде  не всплыли!

   - Ты хочешь сказать, что они до сих пор у Валентины?

   - Не знаю. Я знаю, что ничего не знаю. Всё может быть. Валя не такая простая, чтобы хранить такую улику при себе. Вот что я тебе скажу – если я накопаю что-нибудь стоящее, я отдам все материалы дела тебе, и ты сможешь припереть её к стенке. Но никто не должен знать о моём участие в этом деле. Только ты и я!

   - Димон! Но ведь это шантаж! Я прихожу к ней, как частное лицо к частному лицу, показываю ей материалы дела, а она идёт в ФСБ, и нам с тобой крышка! Если же ты вызовешь её на допрос, официально, тогда другое дело. В чём твой интерес, Димон?

   - Мой интерес, спасти тебя и Свету от необоснованных обвинений! – обиделся Димон, - А ты, о чём подумал?
 
   - Извини, Димон, мысли всякие про оборотней в погонах…извини…

   - Ладно, проехали… Слушай дальше – я буду держать тебя в курсе, а ты, когда придёшь на днях к Валентине, сделай вид, будто тебя устраивает перемещение Иры. Сделай вид будто, ты доволен, вернись к Свете. Сходите к Валентине в гости. Радуйся жизни! Только не переиграй! Валька женщина ушлая, поймёт, если заподозрит тебя в неискренности. По логике вещей, тебя должно устраивать исчезновение Иры. Я не прав?

   - Прав… Может быть права Валентины, что решила изолировать её? В конце концов, я не вижу в этом ничего криминального, если, конечно, Ира жива.

   - Вот видишь, всё сложилось как нельзя лучше! Ты меня извини, Толян, за цинизм, но для всех вас, это благо. Вернись к Свете, и забудь, как страшный сон эти несколько месяцев, которые ты прожил с Ирой.

   - Так-то оно так. Но, если Валентина начала убирать свидетелей, она и меня не оставит в покое.

   - Какой ты свидетель? Даже, если Ира тебе, что-то рассказала, подтвердить она это уже не сможет. Сам говоришь, что она гонит. Её показания не могут быть адекватны. Любой адвокат в пять минут докажет, что она, ты меня извини, - сумасшедшая. А медицинское заключение? Даже, если состоится суд, Валентина выйдет сухой из воды!

   - А то, как Валентина отреагировала на мою фантазию, насчёт Ириного видения, это как?

   - Ну, это психологический момент. К делу не пришьёшь.

   - Что же делать?

   - Терпение и время, друг мой. Не будем торопить события. Даже, если найдём труп Волович, не факт, что Валентина причастна к её гибели. Прошло десять лет, улики давно сгнили, свидетелей нет. Мы в тупике.

   - Пойду я, Димон, - Толик встал со стула, на котором сидел, протянул руку Димону, тот крепко её пожал. Попрощались тепло, и Толик вышел из кабинета.

   Он сходил к Ире на квартиру, починил плиту, потом пошёл на дачу, покормил Джека и Мурку – растопил печку. Включил телевизор с пульта, выключил звук и лёг на диван.

   Он не столько хотел найти двух исчезнувших женщин, сколько отвести подозрения от Светы и от себя.
 
   Все врут, думал Толик, и никто ничего не хочет делать. После года беспросветной жизни, изгнания из сообщества людей и лишений, он испытал душевное облегчение и освобождение, сходное со слезами первой любви. Однако теперь ощущение свободы сменилось иссушающей душу тревогой. Жизнь он прожил напрасно, хоть и было у него двое детей и внучка. Ира явилась для него искуплением, которое превратилось из смутных мечтаний о грядущем во вполне реальное и сознаваемое настоящее.

   Спасение было так близко! Но столь внезапная перемена обстоятельств, ввергла его в глубочайший пессимизм! Чудовищная проделка Валентины, только усугубила отчаяние. Он вновь впал в очередной приступ депрессии.

   Возродить былое единство с обществом, которое антиинтеллектуально  по своей сути, как и он сам, не составляло большого труда, если учесть, что он продукт этого общества. Новое общество поддерживали все сословия – бедные и богатые, невежественные и образованные.  Более или менее начитанный, став перед труднейшим выбором – забыть о вновь обретённой надежде или признать своё поражение и смириться с горькой правдой об абсурдности и бессмысленности жизни, ничего кроме уныния, ему не сулило.

   Ира – искупление, а Света – награда за страдания?  Но разве можно пожертвовать жизнью одного человека, для приобретения счастья с другим? Вправе ли он отказаться от Иры ради Светы? И не приведёт ли это к кощунственному, на первый взгляд, возмездию за отступничество?

  Ощущение разделенности, отчуждённости, уничтожение эго новшествами общества, вело его к чувству растворения в необъятной и неизъяснимой реальности. Это состояние уничтоженности,  стало преобладающим фактором в его сознании. Сколько бы он ни уговаривал себя в том, что Ира всего лишь случайность в его жизни, - легче от этого не становилось.

   Естественные свойства человека нужно не уничтожать, а совершенствовать. Нужно избавиться от замутняющего ум эгоизма, чтобы в глубине души перейти затем к обострённому самосознанию и самоконтролю. Иными словами, нужно быть человеком, а не свиньёй. Это положит конец преждевременной скорби.

   Ира не отдельная внешняя реальность, не равнодушный судья; она неким образом связана с основой его естества. Интуиция подсказывала ему, что истина где-то рядом – на расстоянии вытянутой руки.
 
Зная Валентину с детских лет, он начинал сомневаться в её причастности к исчезновению Волович. Однако то, что Валя и Ира уехали сегодня вместе в город, и не вернулись, это неоспоримый факт, который вновь вверг его в пучину догадок и логических построений. Где искать Иру, когда её местонахождение – тайна покрытая мраком? И, как Валентина преподнесёт своё участие в судьбе Ирины?  Как вынужденную меру, для того, чтобы удалить Иру от него? Как благо для него и Светы? На эти вопросы он не мог пока найти ответов. Но на каждый вопрос должен быть ответ, каким бы горьким он, ни был.