Траверс. Глава 1. продолжение

Несколько слов от авторов.
Друзья-читатели! Вам будет значительно интереснее и легче вникать в события этой повести, если вы потратите малую толику времени на прочтение цикла "Пристегнувшись к одной верёвке" http://proza.ru/2015/12/20/1351. Доброго чтения! Начало главы здесь: http://www.proza.ru/2016/01/07/371

4. ПЕТЮНЧИК

Кто как, а Петя угодил на эту стройку с офигенного бодуна. Очень уж тяжело оказалось добираться до родных краев от самого синего в мире моря, где он отмотал три годика в своей суперэлитной бригаде! Тем более, что отцы-командиры порядок держали такой, что за время службы братки начисто забывали, как пахнет ОНА, РОДИМАЯ.  И бабы тоже...

Бог его знает, за какие грехи или заслуги пацан из приангарского захолустья угодил в эдакую гвардию? Перво-наперво, конечно, - за отменное здоровье. Между прочим, всяких там москвичей-ленинградцев в бригаде не было. И не потому, что отмазывались, а потому, что дохлые. Братки между собой именно так рассуждали.

И еще, что ни говори о братстве народов, а окромя славян никаких прочих шведов у них там тоже не водилось. Замполит напрямую говорил, что такой порядок для спецназа еще от самого товарища Сталина идет. А уж их спецназ был - круче некуда. Бригада боевых пловцов!

Таких, кажись, всего-то две в Союзе - другая где-то на Балтике. И Петя, когда попривык к службе, тихо радовался, что не загремел туда, в холодные воды. Бр-р-р! Под водой, само собой, везде не сахар, но все-таки есть разница, где заныривать.

А заныривать пришлось под Очаковым. Напротив этого старинного городишки, на хитроумно построенном искусственном острове базировалась прославленная (в узком кругу посвященных лиц!) бригада, по численности бойцов не превышавшая батальон. Только вооружена и обучена эта горсть суперменов была так, что могла в клочья порвать кого угодно. Даже хваленую морскую пехоту.

Черноморский флот в те годы впервые внаглую вылез в Средиземное море. Это когда завелись у нас авианесущие крейсера типа “Киев”, потому как без прикрытия с неба кораблям соваться в Средиземку - дохлое дело. Если что - за восемь минут последняя коробка на дно пойдет. Так сам замполит на занятиях говорил. Правда добавлял, что шестой американский флот мы могём угробить маленько побыстрее. По крайней мере - теоретически...

Ну, а на рейде в чужих водах нельзя без подводных патрулей, потому как  никакая гидролокация не заметит аквалангиста с маленьким, но неприятным сюрпризом. Только такой же брат-аквалангист, да желательно не один. Вот этому делу и учили Петю все три года.

Остров, на котором базировалась бригада, и в прошлой войне обозначился. Тогда на нем стояла батарея морских орудий калибром 203 миллиметра. Петя сперва не шибко сёк в таких делах. Пушка и пушка... Ну, двадцать сантиметров диаметр ствола. Хрен его знает, много это или мало?

Замполит был дока. Но и он в артиллерии не рубил. Зато однажды на присягу к салагам (Петя-то тогда уже год оттартал и имел три лычки на погонах) притащил какого-то моторного дедка. Молодые матросики, накачанные мощой и гордые собственной крутизной, не очень-то и слушали сперва, чего им заливал старый хрыч. А когда въехали - охренели, заткнулись и попросили начать сначала...

Дедок рассказывал, что в сорок первом заканчивал службу на этом самом острове. У орудий батареи действительно был калибр 203, но дело не только в нем. Пушка-то при выстреле имеет отдачу, норовит прыгнуть назад и задавить прислугу. Поэтому у сухопутчиков пушки со здоровенным лафетом и маленькой пипкой, из которой, собственно, и пуляют снаряды. Бац-бац,  и... мимо!

А у морского орудия станина могучая, заделанная в палубу или в бетонный фундамент. И ствол офигенной длины - до пятидесяти калибров. У дедовых пушек, конкретно, - десять метров (“Во, юлда!”- восхитился тогда Петя).
И хлестали они прицельно на двадцать верст с гаком...

В августе сорок первого батарея осталась в окружении. Ее четыре пушки торчали, как заноза в заднице у группы “Украина”, которая наступала на Крым и Харьков - потому как планом Барбаросса было предписано боеприпасы доставлять морем из Варны или Констанцы, а затем по Днепру. Немцы - народ очень точный. Раз велено морем, значит только так! А тут мешают... Задавить!

И давили авиацией полтора месяца. Дедок аж заплакал, когда увидел сохранившуюся на самой верхотуре  боевую рубку, где довелось с дружком - лейтенантом один из страшенных налётов пересиживать. Там много чего, оказывается, сохранилось за полвека. И могила этого лейтенанта тоже сохранилась. Не хотел мужик нагибаться под обстрелами, вот и получил осколком под козырек мичманки. Немец с высокого очаковского берега из миномета остров крыл как хотел…

Но в сорок первом до октября ни одного судна с боеприпасами мимо острова провести не дали. Пока не пришел приказ из Севастополя: орудия взорвать и уходить на последних бронекатерах.

Этого деда замполит привез на чахотошном водолазном боте. А в обратную дорогу командир бригады  выделил адмиральский катер, на котором и сам-то ходил лишь по большим праздникам.

Что ни говори, а со службой Пете повезло... Хотя, какой фиг повезло? Служба собачья! Иной раз только что в штаны не клал, когда у Порт-Саида их оцепление “инспектировали” акулы. Повезло, что сам живой и никого лишать жизни не пришлось. Как бы ни готовили к этому, а радости в таких делах ни малейшей нет. По крайней мере - для нормального, не озлобленного на весь белый свет мужика.

Ну, а Великий Бодун начался сразу после одесского перрона, когда два десятка сибирских дембелей освоились в плацкартном вагоне поезда “Одесса-Владивосток”. Петя и его кореш из бригады хоть и ехали домой в морской форме, но куда им было до сухопутчиков! Оно и понятно - квасить пловцы разучились начисто. И трепать языками тоже. В бригаде с этим было еще строже, чем с выпивкой. Даже в Очакове многие считали, что на острове, который мозолит глаза с любой улицы, находится всего лишь мидийно-устричный комбинат...

Так все-таки о бодуне. Это состояние, хорошо позабытое за три года службы, достигло апогея за Уралом, когда небогатые сбережения корешей иссякли. Такова уж специфика дембельских вагонных сообществ. В них всегда найдется добрая душа, которая нальет. Но где же еще найти того, кто поднесет закусить?

Думается, нет нужды пояснять, чем отливается такой разлад духовной (выпивка) и телесной (закуска) составляющих нашего бренного бытия. Для Пети он отлился ночевкой в военной комендатуре, где его сняли с поезда. Хорошо еще, что комендант оказался мужиком с понятием. Дав “сынку” проспаться, он еще и подкормил его домашними бутербродами, а потом пристроил к группе дембелей, следовавших в сопровождении офицера на строительство какой-то большой ГЭС.

Демобилизованная публика на этой стройке шла либо в автобазу, либо на основные сооружения. Дышать копотью  раздолбанных МАЗов Петя не рвался, а в плотники-бетонщики, пожалуй, пошел бы. И поди угадай, что бы ему там светило? Может, уже давно спился бы, как некоторые из его тогдашних попутчиков...

Новый поворот в Петиной судьбе начался с глуховатого кадровика, который не расслышал слово “водолаз” и предложил работу... в бригаде скалолазов. Была тут, оказывается, и такая профессия. Петя мысленно прикололся над мужичком, но, раскинув мозгами, согласился. А что? Дело показалось интересным и бабки обещали неплохие.

В работе на скалах, которые надо было очищать от неустойчивых камней, Петя не разочаровался. Тем более, что очко у него оказалось железным и на стометровую пустоту под ногами совершенно не реагировало. А уж после халявной поездки в альпинистский лагерь "Алла-Арча", куда всю бригаду свозили вроде бы как на повышение квалификации, Петюня и вовсе убедился в том, что госпожа Фортуна ему улыбнулась. И не только Фортуна, но и Ленка из сто девятой комнаты...

Келдыш, Женька и Гешка, с которыми Петюня закорешился в бригаде, позвали его жить в ихнюю комнату. И все бы ничего, кабы товарищ Шура не вертел носом всякий раз, когда ветеран подводного спецназа позволял себе самую малость расслабиться - строго сообразно текущему моменту.

Нынче Петя, или Федот, как почему-то начали называть его новые друзья, разговелся и вовсе по абсолютно уважительной причине. У Кума, с которым он работал в паре, родилась очередная дочка. То ли пятая, то ли шестая. Святое же дело! Да и много ли беды с баллона браги на пятерых? Тем более под домашнюю закусь!

Вот только пивком они зря это дело усугубили. Но опять же, можно понять! Пиво в их задрипанном поселке бывает раз в год - и то с бою. А тут кореши передали Гешке трехлитровку через головы очереди. Так что ж, ее на землю выливать?

И вообще, чего Келдыш хай поднял? Ну, собирались к бабам - и пошли бы, какие проблемы? Ведь как говорили дембеля в поезде: не бывает некрасивых женщин, бывает мало водки! Так взял, козел, закрыл их в комнате, как деток несмышленых! Отсыпайтесь, мол...

А ху-ху не хо-хо, товарищ Шура? Что  здесь, детский сад, в натуре? Ишь, дверь на ключ запер, воспитатель долбаный! Для моряков это пыль...

- Гешка! Одягай эту сбрую! И-ик... Пора по бабам!
- Во, нормально! Бабы - эт хорошо...
- Страховка... и-ик!.. готова?
- Пузырек прихватил?
- И-ик... Обижаешь, начальни-и-ик!..
Парни вылезли на балкон и загорланили любимую песню:
"Заперде...-и-ик!
Запер девку на замок!.."
 
5. БАСЬКА

Блин! Баська даже не  знала, как теперь себя вести! Горевать, злиться...  или смеяться вместе со всеми?

Мало того, что эти паразиты крепко напугали уже засыпавших девчонок! Поднявшийся визг утих только тогда, когда вслед за ногами в невиданных еще ботинках с железными шипами, в форточке нарисовалась умильная физиономия пьяненького Петюнчика.

Каждая вторая в их компании дышала неровно на этого обаятельного русоволосого обормота. Поэтому нахалов не только не выкинули из квартиры, а даже попытались принять со всем возможным гостеприимством. Под нервное тявканье Галкиной собачонки, никак не желавшей успокоиться, бегали переодеваться  из комнаты в комнату, кипятили чайник и соскребали угли со спасенных от возгорания Валентининых шанюшек.

Тут и случился конфуз, который полночи смаковали бесцеремонные подружки. Трудно сказать, мыл ли Гешка свои руки, угвазданные в какой-то мазуте, или попросту промахнулся мимо струи воды, но уж мимо полотенца, прикрывавшего Баськины причиндалы, он не промахнулся. Да еще, змеюка, потоптался по сдернутым с регистра кружевным вещичкам!

Непрошенных гостей все-таки вытолкали взашей, когда распознали, до какой степени они "хорошие". Даже лапочку Петюнчика. Надо же и честь знать, в конце концов! А сами до сих пор колготятся, скисая над Баськиным девичьим горем. Ну как же! Добрались грязные мужичьи лапы и до ее трусиков!..

Эта гипюровая прелесть, так безнадежно оскверненная сегодня, приглянулась Баське в салоне одесского Дворца бракосочетаний. Как уверена тогда она была в предстоящем семейном счастье! Ведь в ЗАГСе уже лежало их с Эдиком заявление, в ателье на Дерибасовской уже шилось подвенечное платье, а мама в поселке на берегу Енисея ломала голову, как попасть на нежданную-негаданную свадьбу дочери... Обмирая от сладкого стыда и не подымая глаз на все понимающих продавщиц, Баська решилась на столь откровенную покупку. Ведь до первой брачной ночи оставалось всего ничего...

Эдик был сыном бабкиной приятельницы. Но, в отличие от матери, к новоявленной знакомой поначалу отнесся с вежливым безразличием. А и правда, что для него, коренного одессита, тогда значила голодранная лимитчица? А для Баськи - ошарашенной жизнью в большом городе у моря, заводом, институтом и свалившейся с неба родней - он и вовсе был просто соседом. Так что два года здоровалась при встречах - и не более.

Все стремительно изменилось после бабкиной смерти. Оглушенная горем и похоронными хлопотами, Баська с благодарностью приняла неожиданно горячее участие Эдика. Он знал и мог все. Мигом раскрутил и место на престижном кладбище за Куяльником, и ритуальные услуги, и многое другое. В том числе и вопросы наследования дома на Комсомольской, владелицей которого, оказывается, была покойная. Правда мороки с этим оказалось многовато и Эдик попросил доверенность на ведение дел...

Их сближение тоже произошло стремительно. От взаимной полупрезрительной отчужденности  за двое самых тяжелых суток они перешли к доверительности брата и сестры. Большего он вроде бы и не домогался. А если и довел Баську однажды до такого состояния, что ее созревшее тело начало противиться голосу рассудка и элементарной стыдливости, то это могло быть чистой воды случайностью.

Так она и подумала, тем более, что Эдик не торопил события. Зацеловал как-то вечером до беспамятства - и отступился, хотя мог поиметь гораздо больше. Не воспротивилась бы...

Как значительно позже стала понимать Баська, поиметь Эдик хотел вовсе не ее первую любовь. И поимел, потому что она оказалась редкостной дурой. После вечера с поцелуями, уверовав в чистоту чувств умненького пройдохи, все делала под его диктовку. Подала заявление в ЗАГС, не соображая, что этот факт имеет значение разве что для продавщиц салона новобрачных, где она приобретала погибшие нынче трусики... Заказала подвенечное платье...

А главное, сама предложила Эдику то, чего он, наверное, с самого начала добивался, - генеральную доверенность на управление унаследованной недвижимостью.

Трудно сказать, как планировал поступить Эдик в дальнейшем. "Кинул" бы он дурочку-невесту до бракосочетания? Или чуть попозже, попользовавшись правами новобрачного? Баська попросту не стала дожидаться разрешения этих вопросов после того, как - по чистой случайности! - подслушала разговор “жениха” с кем-то из приятелей.

Разговор явно не предназначался для ее ушей. Может быть именно поэтому так долго потом она боялась глянуть в зеркало. Еще бы! Оттуда пялилась выпученными глазами тупая и растерянная рожа с красными пятнами на лбу и щеках. Блин, туда так и хотелось плюнуть!

Короче, из этой поганой Одессы Баська бежала дальше, чем видела. Может и сложилось бы многое по-другому, окажись тогда рядом с ней Капа. Но Капа, как назло, тогда поехала проведать дочку куда-то на Кавказ. А никому другому растерявшаяся девчонка больше не верила.

Гипюровые трусики, растерзанные пьяным Гешкой, было, конечно, жаль. Но Баська неожиданно для себя фыркнула в подушку, а потом уже во весь голос рассмеялась к облегчению насторожившихся подружек. С души спала какая-то липкая паутина, нет-нет да и напоминавшая о давнем унижении. По сравнению с ним сегодняшний Гешкин грех - просто смешная чепуха.

Кажется, с этими мальчишками можно будет подружиться. Когда проспятся, конечно!

6. РУССКАЯ РАЗВЕДЧИЦА

Если кто в зарождающейся компании и отличался редкостным умением добиваться намеченной цели, так это Келдыш. Поэтому неудивительно, что когда “стенолазы” проспались, Женька перебесился и спустился с “Отеля”, идею насчет организации клуба все-таки обсудили. Уже осенью с помощью присланного из Москвы инструктора провели альпиниаду и заслужили первые спортивные награды - значки “Альпинист СССР”. Зимой выбрали место для будущего приюта и начали заготавливать лес на сруб.

А уж когда между всеми этими общественными делами Шура и Зинка утрясли свои личные - знала только русская разведчица...
продолжение здесь: http://proza.ru/2016/01/09/251.