нам нужен кислород. 23

Вот уже несколько минут Капитан Айронс обводил буквы в одних и тех же словах небольшой заметки, написанной им прямо в центре листа бумаги. Чем больше он думал, тем больше ему казалось, что он превращается в параноика, во всем видящего секреты и заговоры. После пылевого плена, вернувшись на свое рабочее место и чувствуя возможность контролировать происходящие события, он стал сомневаться в выстроенной им теории, которая казалась более правдоподобной во время той злополучной поездки. Тогда он ощущал себя обыкновенным маленьким человечком на большой планете. В условиях серьезной опасности, сопротивляясь урагану, плечом к плечу к напарнику он не мог ему солгать.  Отдельные подозрения быстро выстроились в убедительную логическую цепочку. Сейчас, в качестве Капитана Корпуса, он не мог так же легко разбрасываться обвинениями.
Мужчина откинулся в кресле, принял любимую позу, соединив кончики пальцев, и снова попытался сосредоточиться только на фактах, на том, что он видел, слышал и знал наверняка. За время нахождения на своей должности он стал очевидцем многих странных событий. Во-первых, гибель двух молодых астронавтов. Тогда он совсем недавно заступил на пост Капитана и переживал, что это событие серьезно повлияет на его дальнейшую карьеру. Лучинский якобы обнаружил в телах погибших следы неизвестного вещества, но не смог дать более четкого ответа. Образцы вещества вместе с телами были отправлены на Землю. Оттуда пришло по-научному сухое и краткое заключение: «НЕДОСТАТОК БИОЛОГИЧЕСКОГО МАТЕРИАЛА И ЗАФИКСИРОВАННЫХ СЛУЧАЕВ». В памяти Айронса всплыло посиневшее лицо одного из астронавтов с выпученными глазами и искривленным ртом. Руки в перчатках застыли в районе горла, тщетно пытаясь снять гермошлем и вдохнуть кислород. В-вторых, срыв Уорвика и его таинственное исчезновение. Квист Уорвик находился на особом положении среди астронавтов. Он посвятил жизнь полетам: осуществил высадки на всех досягаемых человечеством планетах и звездах, протестировал различные модели пилотируемых кораблей и не раз подвергал себя опасности. Его организм был истощен не только перегрузками, но и многочисленными операциями, благодаря которым он продолжал жить. Когда у него случился припадок, все сразу решили, он лишился рассудка. У Айронса не было другого выхода, как поместить его на Первую базу дожидаться отправки на Землю. Побег Уорвика лишь подтвердил общее мнение о его безумии. Ни датчики, ни поисковые экспедиции не могли обнаружить следов беглеца, поэтому по истечению необходимого количества солов Уорвика официально признали без вести пропавшим. Дело в очередной раз отложили в долгий ящик. В-третьих, гибель Месси. Если бы Айронс верил в святых, он возблагодарил бы всех их за то, что согласился на безумный эксперимент Аппенга, который приходился троюродным братом Уорвику. «Страсть к риску у нас в крови» - как-то сказал Аппенг, отправляясь на очередную тренировку. В-четвертых, адаптация новых астронавтов, профосмотр сотрудников, состав и выработка кислородной смеси, результаты исследований ученых Корпуса, - все проходило под контролем Первой Базы и профессора Лучинского. Туманные ответы профессора после последнего случая и его настойчивое требование не передавать тело Месси на Землю, а оставить для изучения на Марсе лишь укрепили подозрения Капитана. После обнаружения Уорвика ситуация еще больше обострилась. Айронсу было достаточно отдать приказ Паралюшу вернуться в Корпус одному, но он решил понаблюдать за профессором, поэтому сделал вид, что уступил просьбе Паралюша. Лучинский не замедлил связаться с ним и потребовал уничтожить тела Месси и Уорвика, о последнем же не упоминать в отчетах вообще. Профессор пытался убедить Айронса в том, что события негативно отразятся на его карьере: на Марсе потеря любого сотрудника выглядела более значительной, чем на Земле. Айронс согласился кремировать тела, считая, что Лучинский успел сделать с ними все, чтобы не выдать себя, но нанес еще один удар. На экстренном совещании он представил дневник Рофаля. Имя Лучинского в нем не упоминалось, но дневник содержал другие достаточно четкие указания на его персону. Факт проводившихся опытов над людьми стал неопровержим. Самовольный уход Лучинского подтвердил убежденность Капитана в проведении секретных экспериментов. Айронс не сомневался, что не смог бы выудить у профессора всей правды даже под следствием, поэтому его смерть ничего не меняла. Для жизни десятков астронавтов по-прежнему сохранялась реальная угроза. Кто еще может стать новой жертвой? Решить эту задачу он мог только полагаясь на силы ученых Корпуса, не доверяя сотрудникам Первой базы. Айронсу еще раз вспомнилось заключение с Земли. Неужели нудно ожидать новых жертв в связи с нехваткой «биологического материала»?
Помимо основных проблем оставался еще один не менее важный вопрос. Какова роль Паралюша во всех событиях? Берроуз считал его главным подозреваемым, но Айронс видел в нем ключ к разрешению проблем. Его отношение к молодому человеку не ограничивалось только деловыми. Незадолго до своей кончины Рофаль попросил встречи с новым Капитаном Корпуса. Умирающий ученый взял с Капитана обещание, чтобы тот заботился о Паралюше, пока это будет в его силах. Айронс хорошо запомнил слова о том, что в этом мальчике, возможно, заключено спасение людей на Марсе. В нынешних обстоятельствах можно было бы проклинать Рофаля за чрезмерную патетику и театральность, а так же за то, что он не раскрыл свой главный секрет об опытах, но от проклятий сейчас было мало толку. Айронс решил воспользоваться помощью Паралюша, когда другие методы были исчерпаны, и, в какой-то степени, не прогадал. Часть тайн, хранимых Марсом, раскрылась. Он был убежден, что Паралюш помогал беглецу Уорвику. Он скрывал его проникновение в эко-лаборатории, поработав над датчиками и приборами. Теоретически такое возможно осуществить, зная от начала до конца процесс установки, функционирования и расшифровки показаний датчиков. Паралюш отправился к Маяку не за Дневником, который вряд ли покидал пределы Корпуса, а за Уорвиком. Зачем? Либо он, как считал Берроуз, уничтожал свидетеля, либо как друг проявил последний акт милосердия, дав умиротворения человеку, которого он безмерно уважал. В конце концов, никто не хочет безвестно погибнуть где-то среди марсианской пустыни. Рассказ о безответной любви, подслушанный Капитаном, вообще не выдерживал никакой критики. Кто-кто, а Паралюш не мог ошибиться и не отличить робота от человека. Зачем ему обман с этой девушкой по имени Октания? Может быть, Берроуз прав, и Паралюш все-таки замешан в истории с опытами над людьми? Ведь он сам являлся частью подобных экспериментов. «Глупо. Я сам недалеко ушел от проклятых врачей, ставя эксперименты над Аппенгом».