Под одним небом

  Рабочий день Гриши подходил к концу. Он уже выключил паяльник, осциллограф, блок питания. Осталось минут двадцать посидеть, расслабившись, и он расслабился... в помещение мастерской вошел Хаим, сын хозяина ремонтного гаража с автомобильной сигнализацией в руках.
  - Это срочно... - взволнованно выдохнул он. - Я знаю, что ты спешишь, но это срочно.
  Он не успел открыть рот, как Хаим продолжил:
  - Завтра утром клиент хочет заполучить ее обратно в исправном состоянии. Приедет из Иерусалима.
  Гриша вздохнул. Надо – так, надо. Он снова включил паяльник, разложил и инструменты. На часок-другой придется задержаться, если не больше.

  За день до того Аврум оставил сигнализацию от своего дорогого стильного "Корвета" в гараже, обслуживающем автомобильную электронику. Он собирался заплатить больше установленной расценки, чтобы на следующее же утро ее забрать. Всю эту неделю он все равно торчал в Тель-Авивском офисе фирмы, для чего каждый день предстояло проделать привычный путь из Иерусалима в Тель-Авив через пробки по главному шоссе страны, обозначенному номером "1".
  Однако под утро ему приснился сон, как попадает в серьезную аварию: машина в дребезги, кого-то увозит скорая, суровые лица полицейских... проснулся в холодном поту.
  Он уже снимал с крючка ключи, чтобы спуститься и сесть за руль, но осекся, в последнее мгновение решил поехать на автобусе. Суеверным как бы не был, но судьбу лучше не испытывать. Благо, автобусная остановка была недалеко. "Девятка" подошла через десять минут. Он отсыпал водителю мелочи, тот вытащил из стопки билетик. Аврум прошел в салон и сел на единственное свободное место. До Центрального Иерусалимского Автобусного Вокзала дорога занимала двадцать пять минут.
  Он давно не пользовался общественным транспортом и отвык от давки в автобусе. В салоне стало слишком многолюдно, когда автобус проехал Кирият Моше. Перед светофором поравнялись с длинной "гармошкой". Из-за пробки на перекрестке на "зеленый" так и не двинулись. Аврум занервничал. Если не успеет на "четырехсотый", то опоздает в офис. Никто не следил за его пунктуальностью, это он всем напоминал о ней, однако встречу с важной персоной из Италии пропустить было нельзя. За сигнализацией заедет после работы или даже на следующий день, когда поедет на машине...
  Светофор снова переключился с "красного" на "зеленый", но воз и ныне там. За перекрестком что-то серьезное. Пора достать мобильный и предупредить об опоздании. Кейс с документами, вот и телефон...
  Громкий хлопок и удар... будто изо всех сил плетью по лицу, и резь в глазах...
"Что это было..." - он даже не знал, подумал это или сказал вслух. Сильной боли вроде, как и не чувствовал, но не видел и не слышал, лишь тонкий писк в ушах. Коснулся лица рукой: оно было липким, даже слизким... главное ничего не трогать, чтобы окончательно не перепачкаться в собственной крови. Похоже, в этот день он точно не попадет в офис на фирму, которую возглавляет. Надо позвонить, отменить встречу. Черт, куда улетел телефон? Ничего не видно... глаза не открываются...

  Гриша завтракал. "Утренняя Студия" прервалась экстренным выпуском новостей: "Взрыв в Иерусалиме. Бомба разорвалась в автобусе, следующем по тринадцатому маршруту из района Катамон. Есть погибшие и раненые. Количество жертв пока не установлено. Много пострадавших также и в остановившемся рядом автобусе, следующем по "девятому" маршруту в направлении центрального автобусного вокзала..."
  Снимали, наверное, с вертолета. На экране показывали оцепленный полицией перекресток, искореженный взрывом длинный автобус бело-красной "Эгедовской" раскраски, рядом с ним другой - короткий, вроде как сильно не пострадавший, но с выбитыми взрывом боковыми окнами. Парамедики укладывали на носилки раненых, мужчины в кипах, с длинными пейсами и с седыми бородами, соскребали с асфальта фрагменты человеческих тел. "...Пока еще никто не взял на себя ответственность за теракт..." - вещал голос диктора.
  За несколько лет жизни в Израиле Гриша успел привыкнуть к подобным новостям, которые особых эмоций у него не вызывали, но все равно следовало не терять бдительности. Пора одеваться на работу. Он еще не закончил с той самой сигнализацией, осталось лишь пару штрихов.
  Он вел машину, инстинктивно стараясь не подъезжать близко к попадающимся на пути автобусам, хотя и осознавал, что взрыв может прогреметь где угодно: в торговом центре, кафе или просто на улице, где собирается много людей, например, на рынке. И вдруг вспомнил историю со своим братом Яшей.
 Тот всю свою "советскую" жизнь был музыкантом, притом неплохим, играл не где-то, а в филармоническом оркестре. Перебравшись в Израиль, разумеется, работал где попало, но только не с кларнетом, да и оплата труда на доступных ему работах была минимальной, если порою не ниже, и чтобы в полной мере не забыться, брал с собой инструмент, чтобы после работы занять угол в центре Тель-Авива и просто позаниматься. Монетки, бросаемые прохожими ему в футляр, также являлись неплохим подспорьем, позволяя лишний раз не извлекать деньги на еду из банкомата. Доходней всего были праздничные дни, особенно весенний праздник Пурим, когда по улицам города шествовала ряженная толпа. И Яша изо всех сил стремился сорваться с работы как можно раньше. В один такой Пурим его не отпустили с работы – заставили задержаться. Проклинающий всех и вся Яша ехал из Яффе в центр Тель-Авива, чтобы занять угол на Кинг-Джордж и Дизенгоф, где прохожие особо щедры на мелочь. Автобус еле полз по улице Аленби, из-за чего в сознании у Яши все кипело от нетерпения. На подъезде к рынку Алия вообще остановились. Как пассажиры не просили, водитель упирался и не открывал двери. Наконец уговорили, и он позволил желающим покинуть автобус. Яша только спустился на тротуар. Грохот чем-то напомнил ему пролет на небольшой высоте сверхзвукового истребителя. Он не придал этому значения и уже шел по Кинг-Джордж, как навстречу ему побежали люди... много людей, целая толпа. Царила паника. Ничего не поняв, он все-таки дошел до Дизенгоф-Центра. Дальше его не пустили полицейские. В тот день, ни солоно хлебавши, он вернулся домой. Вечером по телевизору показывали угол, где он собирался играть. Банк и прилегающие к нему магазинчики разнесены в дребезги. Взрыв не пощадил и кафе, расположенное по диагонали через перекресток от полуразрушенного банка. Террориста-самоубийцу не впустили в автобус, и тот подорвал себя на переполненном людьми пешеходном переходе.
  Яша еще долго злился на то, что его не отпустили раньше в тот вечер, хотя по сути, тем самым спасли ему жизнь.

  Отремонтированную сигнализацию в то утро никто не забрал. Не забрали и через неделю. Лишь через месяц Аврум приехал за ней на своем блестящем на солнце "Корвете", и то, за рулем сидел не он. Гриша спустился, чтобы установить модуль на место и проверить работу сигнализации. Когда все заработало как надо, к нему вышел сам хозяин машины. Лицо в не до конца затянувшихся шрамах, правый глаз по-пиратски закрыт черной повязкой.
  - Что случилось? - спросил Гриша. - Вы не приехали на следующий день.
  - Раз в жизни поехал автобусом, - ответил ему Аврум. - И тут такое... не спрашивайте.
  Гриша и не собирался спрашивать. Однако Аврум продолжил:
  - ...чуть не остался без глаз. Мелкие осколки стекла.
  - Девятый автобус...
  - Девятый автобус, - подтвердил Аврум.
  Гриша подумал, что тем, кто был в "тринадцатом", повезло еще меньше.
  - Под одним небом ходим. Берегите себя.
  - Под одним небом...

                Майк Эйдельберг. 2016г.