Комната

Комната. Ужасная тёмная комната. Она сдавливает мои виски, сдавливает мою артерию. Ещё немного и мне конец. Прискорбно быть задушенным комнатой, напоминающей склеп. Очень прискорбно и очень болезненно. На голове начали выделяться вены, занемели руки и ноги, задрожали от напряжения дёсны: «А может попробовать выбраться?! Но как?..»

В комнате есть стены, есть потолок, есть пол, но нет ни одного даже самого маленького окошка: «Стоп! Но почему тогда я ещё не задохнулся: в комнате ведь пребываю, наверное, целую вечность? Быть может, я уже умер?! Почему же так чертовски больно?..»

«Тик-так, тик-так» — откуда здесь взялись часы? До этого их тут не было! Клянусь, что их тут не было!

Господи! Сколько же я лежу в этой комнате: час, неделю, месяц, год, век? Как я вообще сюда попал?.. Чёрт возьми, не помню! По-моему, я был тут всегда. Всегда был в этой комнате. Голова разрывается от боли, из носа течёт кровь — почему я не теряю сознание? Лежу в собственной луже крови в какой-то непонятной комнате — класс, мечты сбываются! Да нет, не мог я всю жизнь провести здесь — я элементарно должен быть когда-то рождённым. Иначе и быть не может. Значит, у меня есть мать и отец, быть может, даже есть братья и сёстры!..

Ха-ха-ха! Я сплю, точно — я сплю! Это всё лишь глупый сон… Но во сне не может быть так больно! Точно — не может. Ха-ха-ха! Так это агония! Точно-точно — агония. Значит, я скоро умру. Господи! Побыстрее бы. Откуда сквозняк!? Откуда этот чёртов сквозняк? Ужасно холодно. Лежу в холодной, тягучей кровяной жиже!

«Тик-так, тик-так» — это ад. Это определённо ад. Звук вместе с комнатой вдавливает меня в лужу, ещё немного и конец. Стоп! Куриная ты башка: если есть сквозняк, то должна быть дверь или, на худой конец, должно быть окно. Да, точно! В потолке появилась трещина, похожая на открытую рану. За ней нет неба — есть только ледяной ветер, вбивающий меня в пол, и пустота.

Ха-ха-ха! Тело перестало болеть — вот оно, счастье. Я сейчас засну, да, я сейчас засну! Как же я этого хочу. Просто спать, просто спать. А потом всё будет хорошо, обязательно будет хорошо!.. Глаза смыкаются, тело расслабляется — вот он, долгожданный сон. Ветер стал тёплым одеялом. Сквозь сон чувствую стекающие на щёки слёзы. Так хорошо мне ещё никогда не было!..

***

Мощный хлопок двери машины скорой помощи, подписи под протоколом из разряда «во сколько? где? кто?», лёгкое сожаление в глазах фельдшеров — банальные манипуляции, сопровождающие великое таинство. Последний путь.

«Франин Михаил Алексеевич (1963 г.р.) найден мёртвым на территории парка Новожилово с черепно-мозговой травмой, предположительно — несчастный случай», — отправив сообщение в ближайший морг, моложавый Петя, недавно распрощавшийся с мечтами об интернатуре и с головой окунувшийся в жизнь настоящего фельдшера, закурил сигарету и молча о чём-то задумался под монотонный свист газели-неотложки.

— О чём думаешь, Петьк? — поинтересовался Александр Васильевич, водитель скорой помощи со стажем.

— Да ни о чём, Василич… — неумело соврал Петя.

— Согласен, глупо мужик помер: по грибы сходить и на камень башкой упасть. Эх!.. — будто прочитав мысли Пети, вставил Александр Васильевич.

— Страшно помер, а не «глупо» — отрезал немного раздосадованный цинизмом опытного Василича Петя.

— Все смерти глупые, Петьк, все смерти глупые… — мудрствуя проговорил Александр Васильевич.

— Не знаю. Всё равно страшно — не привык я ещё к этому… — уже спокойно промямлил Петя, заприметивший местную белокаменную церквушку.

— Да хер его знает, Петьк, страшно — не страшно. Чудное дело — к гадалке не ходи! Но, как оно на самом деле, мы, только когда скочуримся, узнаем. Дай закурить, — перекрестившись на купола церквушки и взяв из рук Пети сигарету, подвёл Александр Васильевич.

— Мда… — задумчиво протянул Петя и вновь задумался, но уже о своём — насущном. Не по себе ему от таких разговоров было, жутковато.