Одесские рассказики. Экспромт 2

   http://www.proza.ru/2016/01/07/1316

   Начиналась эпоха «свободной» торговли. Мы ходили по Одессе втроём ( я и две мои подружки-близняшки) и приценивались к разнообразному товару. Кое-что мы, конечно,  покупали, но наши тогдашние шопинги носили в основном чисто познавательный характер: нам нравилось просто бродить по городу, фотографировать здешние  красоты и  общаться с людьми.

  Вечером мы, как правило, шли на какие-нибудь концерты или в театры, коих  было великое множество в этом чудеснейшем городе, а днём после пляжа мы с удовольствием слонялись среди туземной публики. Надо сказать, что это был особый вид променада, который нельзя было сравнить ни с какими прогулками ни по каким другим городам. Местный колорит так и веял отовсюду, долетавшие до нас обрывки фраз прохожих ласкали наш слух неимоверно неповторимым одесским произношением, мы с упоением дышали морским воздухом и не могли им надышаться, мы с обожанием смотрели на всё широко открытыми глазами. Любая мелочь могла стать объектом нашего восхищения, а потом эта мелочь  долго и горячо обсуждалась. В общем, мы влюбились в этот город и его жителей до беспамятства. Ситуацию подогревали прочитанные ещё в Москве рассказы Исаака Бабеля, цитатами  из которых мы сыпали направо и налево.

  И вот однажды, гуляя, по своему обыкновению, по центральным улицам, мы набрели на стол, полностью  заваленный редкими книгами. Вернее, это были два  раскладных стола, модель которых была широко распространена на необъятных торговых просторах нашей тогда ещё общей страны. С самого края этого книжного Клондайка лежал знакомый мне с детства коричневый кирпич ожеговского словаря 1959–го года издания. Точно такой же том моя мама,  будучи ещё  студенткой педагогического института, купила  себе где-то на Урале….

   Я первая заметила сей фолиант, а поскольку мы с мамой постоянно скандалили, выясняя, в чьей комнате будет находиться это богатство, то, сами понимаете, мне этот словарь был жизненно необходим. Юлька также давно мечтала стать обладательницей такого кладезя грамотности, поэтому она с завистью заглянула мне через плечо и тут же высказала своё желание приобрести данное коричневое чудо.

  Мы обе склонились над раскрытым словарём, и я живописно рассказала о мытарствах нашего домашнего экземпляра из одного книжного шкафа в другой, Юля же в свою очередь поведала мне, как ей тяжело живётся вообще без словаря. И хотя я продолжала настаивать на своём первенстве, про себя я сразу решила, что уступлю эту книгу подруге: во-первых, у них в семье  совсем не было такого словаря, а во-вторых, я прикинула в уме вес уже купленных мною в Одессе книг, включая двухтомник Бабеля, а присовокупив туда ещё одного двухкилограммового монстра, я мысленно присвистнула.

  Но у данной сцены был и второй план. Как только мы подошли к прилавку, нас сразу же заметил хозяин этой уникальной библиотеки, молодой парень – наш ровесник. Он буквально не сводил с нас глаз, наблюдая  с нарастающим интересом развернувшуюся перед ним делёжку  орфографического словаря. Впрочем, это не мешало ему продолжать по преимуществу монолог, в котором он красочно, с неподражаемым юмором, описывал старческие чудачества своей бабушки. Стоявшая рядом дама  элегантного возраста лишь изредка издавала поддакивающие звуки, довольствуясь ролью субретки.

  Хочу заметить, что и мы с Юлькой во время своего диалога, листая словарь, тоже держали паренька под прицелом и тоже с любопытством слушали его повествование о том, как где-то здесь, совсем недалеко, в глубине их одесской квартиры, упомянутая бабушка-хулиганка давала шороху всем своим домочадцам…

  Первым не выдержал букинист: он резко оборвал уже надоевший ему спич и сделал два шага  в нашу сторону. Придав своим огромным карим глазам какой-то особенный донжуанский блеск, он произнёс с деланным холодком:

 - Я смотрю, ма-а-сквичкам  сильно понадобился мой Ожегов?

  Мы только этого и ждали и с радостью вступили в разговор:

  - Оui, месье! -

 - Вы, наверное, учитесь на филологическом,- предположил антиквар.

 - Нет, мы, скорее, любители…

  И беседа зажурчала, как пресловутый одесский фонтан. Так как парень был, видимо,  такого же роста, как и мы, то есть где-то около 180 см, а стоял он на парапете  высотой примерно пятнадцать сантиметров, то он смотрел на нас сверху вниз, несколько покровительственно, как и полагается смотреть одесситу, распродающему семейную библиотеку, на двух москвичек, совсем не знающих жизни.

   Неизвестно, сколько бы длился этот увлекательнейший для всех троих  разговор, если бы тут не подоспела отставшая где-то от нас Ленка и грозно не прервала любвеобильную болтовню, призывно помахивая билетами в кино на  новый шедевр Карена Шахназарова.

    Так, как смотрела в летнем кинотеатре фильм «Курьер» Одесса, наверняка никто и никогда не смотрел эту картину. Мы забыли обо всём на свете: и смеялись, и плакали вместе со всеми.

   Я возвращалась на нашу Рыбачью улицу налегке, а Юлия тащила под мышкой «отвоёванного» Ожегова, утверждая при этом, что своя ноша совсем не тянет.
 
  Столько лет прошло... Но когда я дома, не доверяя интернетовскому поисковику, снимаю с полки свой фамильный экземпляр орфографического словаря под редакцией Ожегова  в потрёпанном коричневом переплёте, я всегда вспоминаю того предприимчивого одесского Дон Жуана и думаю, а как, интересно, сложилась его судьба...


           Продолжение следует

           http://www.proza.ru/2016/01/26/854